Нет, какой-то смысл в жизни всегда есть. Надо только его правильно определить. В этом и вся соль существования. А скажите, кто и когда всё правильно, по полочкам, со смыслом, все свои поступки раскладывал.? Да ни в жизнь не поверю, что такие есть. Или только я одна, такая безумная? Всё на ходу, спонтанно по мере поступления проблем. Вот откуда шрамы на сердце, зажившие и не очень…Вот отчего неспокойно на душе, отчего душат слёзы, казалось бы, все давно выплаканные. Мало мне своих проблем, нет, я ещё чужие прихватываю и волоку за собой, как бродячая собака ненужный хвост.
Тут некоторые несознательные граждане слёзно просят писать дальше. Хоть бы и без Лильки. Кстати, как она там , среди чужих людей?
Ладно. Буду писать. Все равно. делать нечего, на дискотеку « кому за шестьдесят» я не подхожу по возрасту, да если там и образуется кавалер, всё равно надо ещё второй глаз вставить. С одним глазом, на танцах меня не поймут…
Ну, замёрз дяденька . А мы-то дальше пошли. Можно, конечно порассуждать на тему взаимовыручки, но теперь уже слишком поздно. Состоял наш отряд смелых «чапаевцев» из двадцати мужчин ( если бы можно было назвать их мужчинами) и трёх дам. Дамами я назвала нас красоты ради, а не абы как. Это была вездесущая Машка Мучкина , моя землячка, про которую тоже можно было много чего сказать, но это был типаж, полностью противоположный Лильке.
Во первых Марья была мамой. Об этом мы узнали однажды ночью. Я проснулась от того, что кто-то горько плакал. А я ,как хороший мужик ,не переношу женских слёз. Ещё не зная причины этих слёз, у меня начинает щипать в носу, и я сама начинаю плакать. Оказалось, ей приснился её сынишка Ромка. Бедная Машка, как же ей было трудно, почти невыносимо больно уехать от трёх летнего ребёнка, оставив его в детском садике. Вот она, эта самая безысходность, от которой мы все сбежали на Камчатку. А она, эта треклятая безысходность вперёд нас туда явилась. Маша всё , как на духу нам и поведала. Её жгла, мучила совесть, а она одевала маску весёлой, разбитной, любящей мужиков девки, которой всё трын-трава. И только иногда, по ночам она выходила из палатки и глядя на далёкие звёзды, стояла долго, курила и плакала. Уходила,
чтобы мы не услышали и не стали допытываться. А мы бы стали. Чего-чего, а совести у нас хватало, какими бы ни были нахальными наши рожи. И жалости, то бишь завуалированной любви к ближнему тоже имелось не мало. Только возможности были ограничены до предела. Кроме боли в сердце и тайных слёз у нас не было ничего. Ещё одна дама, Лида, уже в возрасте, лет тридцати пяти. Эту привела на Камчатку слепая любовь. Прямо с материка. Откуда Лида была сама и где она откопала такого придурка, мы не были в курсе. Ни на один вопрос Лидка, стервь не отвечала, а нам было интересно, куда она со своим хахалем каждую свободную минуту уединялась. И что было интересно…? Сколько мы, ну, не совсем мы, а Машка не следила за ними, так ничего и не узнали. Хотя, выйдя из палатки спрятаться практически некуда. Море и тундра. Как будто они сквозь землю проваливались. Машкин сыск был пустышкой. Да в конце концов, шли бы они и ехали, со своей любовью. А они и ехали и шли до определённого момента. Немного позже расскажу непременно. Ах, какая же сволочная штука жизнь, и не менее сволочная вещь, так называемая, любовь. Чувства высокие, выше прям, звёзд. Верность, верней собачьей. Притягательность, паровозами не растащить…Чушь . И ещё раз чушь…
Это «эго». Хоть что говорите! Даже спорить не буду. А чего это я тут разоралась про любовь?
Про неё и писать не стоит! Неет…!!!Стоит…!!! Вру я всё.!!! Только пока не буду. Сил не хватит…
Ну, вот и пошли дальше. Замёрзший мужик остался сидеть на своём рюкзаке. Шли молча .Говорить было не с кем и не о чем. Хотя, когда на третьи сутки похода по глубокому снегу шаг в шаг нас неплохо встряхнуло мы разговорились. Даже рады были хоть какому-то общенью. Переночевав в снегу, не хуже медведей, поневоле развеселишься. Конечно смешно разгребать не слежавшийся снег до мха, собирать его, устраивать хоть не костерок, ( мох-то под снегом ягель, сухой ) дымовушку, садиться спине к спине, время от времени поворачиваясь другим боком и так сидя спать. Можно, я чуть отступлю…?
Я и сейчас, когда приступ стенокардии, или аритмии, а это обычно ночь, я спокойно сплю сидя.
Шли нормально. Цепочкой, строго шаг в шаг, иначе «побег», фиг вылезешь один-то. Мне часто приходилось возглавлять этот отряд. Мужики-то были, как не быть? Да разве это мужики? Не мачо, нет. Так, шушера. Ну, двое-трое вели всё же.
А мне моя природная весёлость помогала. Как встану первая в цепочке, как заору песняка «Шёл отряд по берегу…» это про Щорса, платок скину на плечи, красивая, румяная, боевая, ну прямо Жанна д Арк, не больше, не меньше. Это я про себя так думала. Правда, когда есть сильно хотелось, все шли молча.
А если у кого –то, что-то шуршало в котомке, те в тихушку жевали, не до песен. Остальным, у кого ничего не было, тоже не пелось. Поход походом, а сухарики-то врозь. А надо сказать и комсомольцы водились среди нас. Хоть бы и я . Да как-то забылось, кто мы вообще, где мы и что тут делаем.
Герои были видны в другом месте и в другое время. На фабриках и заводах, на виду, короче.
А нас кто тут видел? Мы сами себя за людей не считали, да и не заморачивались на этот счёт. На мужчин и женщин не делились, шашни не разводили. Даже Лида со своим «гугенотом» не общались близко. Да и Машка глаз свой карий положила на «чебоксара».( Это такие клички мы давали своим избранникам.) Но тоже не подходила близко.
Мой «курибан» где-то далеко- далеко…где кочуют туманы… До сих пор жду.
Всё будто бы ладно шло. Сколько протоптали снегов, только мы знаем. Иногда встречались корякские небольшие посёлки. Отогревались, сухой олениной запасались, маслом, пресными лепёшками. Снова шли. Только не всё шло гладко.
Речки и речушки чуть не на каждом шагу Рыбе на нерест есть куда плыть. А мы же не рыбы, нам эти речки ну никак не в кайф. Нам же их переходить надо , а переправы нам никто, чё-то не наладил.
Переходили, как могли. Второго мужичка потеряли.
Кореец, тоже с нами в Петропавловск –Камчатский захотел. Через одну из речек нас перевозил старый камчадал, на своей «пироге». Не уткнулась ещё лодка в берег, паренёк выскочил, и в воду. До берега не допрыгнул. Сел не берегу переобуться, а мы пошли в жильё обогреться. Когда хватились, побежали к реке, а он сидит согнувшись, ледяной…
Вскоре, в одну из речек Маруся наша ( не я ) и рухнула почти по пояс. Ну, выволокли мы её, а дальше чё? А ни чё…Возлюбить ближнюю свою никто не пожелал. Все быстренько сделали вид (мужчины же) что Машка застыдится штаны при всех снимать. Стыдись, не стыдись, а снимать-то надо. Машке плевать на голую половину тела. Она и прикрывать свои кудряшки не стала. Не до того. Отжали воду из штанов чулков и трусов , поменялись с ней моими сухими шароварами да и пошли догонять своих орлов .
Давно мне так худо не было. Это была ноша покруче Лильки.
Через пару километров мы с Машкой шли . как в ледяных панцырях . Надо сказать, что на Камчатке обилие снега, но нет морозов, таких, как у нас в Сибири. Жить можно. Но дело было хуже. Шли давно, ели мало. Просто, обессилели. Моя Маруся, (Не могу спокойно жить. «Свинья грязи найдёт»)
начала падать… Я поднимала её, шли пять шагов, она снова падала. Ещё с километр прошли. Машка опять упала и плакала, и просила бросить её .
-Марочка, брось ты меня, не дойду… Иди, догоняй всех-. Она уже не вставала на ноги. Стемнело.
Луны кусок болтался в небе как говно в проруби. Я сидела в снегу рядом с Машкой и выла. Вы когда ни будь слышали, как воют волки? Не в кино. Бабы воют страшнее.
-Стерва, падаль, вставай!!!! Машка, сука , вставай, погибнешь… Машенька, миленькая , пожалей меня, а…а…а…а…Выла я
Я ползла, не выпуская полы её телогрейки. Садилась, подтаскивала её и снова ползла. Маша начала бредить… В бреду звала Ромку, копну сена видела и всё порывалась упасть и уснуть в этой копне. Если бы была копна сена, ни шагу бы мы больше не сделали. Бог есть!
Другие произведения автора:
Родимый дом.
Простишь?
АХНЕТ!!!
Это произведение понравилось:
Новые
Меню
