Мы спали долго, никто нас не беспокоил, в доме стояла оглушающая тишина. Я вышел из комнаты, дошёл до кухни, но и там никого не оказалось. Всё было чисто вымыто и расставлено по местам. На столе стоял в хлебнице нарезанный хлеб, тарелка с большими кусками сыра, другая с овощами и зеленью и две пустые чашки для чая.
На плите в чайнике была ещё горячая вода. Вошедшая Аделина объяснила, что все, кроме сеньора Джакопо, в церкви, а он просил пригласить меня после завтрака к нему в кабинет.
Франческа пришла следом за мной. Аделина налила нам по чашке душистого чая и пригласила к завтраку, пододвинув к нам тарелки. Сама присела на свободный стул
и тихо заговорила:
- Гости все разъехались. Вчера здорово досталось твоему обидчику, Франческа. Вначале от сеньора Джакопо, а потом и от его жены, пожалуй, от неё даже побольше. Каков негодяй! Ведь видел, что ты ещё ребёнок, но позволил себе такую мерзость. Двери этого дома навсегда закрыты для него. Сеньор Джакопо ему такого не простит никогда. Это старый знакомый семьи. Только вчера всем вспомнился случай с малолетней Лучианной, происшедший лет пять тому назад. Она была изнасилована и убита в нашем саду. Тогда все решили, что это сделал кто-то из немецких солдат, квартировавших здесь неподалёку. Но вчера вспомнили, что в доме гостил этот негодяй, который срочно уехал утром, хотя раньше думал прожить в Риме ещё дней десять. Тогда он был один, без жены. Но кому это теперь докажешь.
Отведя Франческу в нашу комнату и попросив Аделину остаться с ней, я пошёл к сеньору Джакопо. Дверь в кабинет была приоткрыта и был слышен голос сеньора Джакопо. Он кому-то задавал вопросы, не получая ответов. Я постучал и приоткрыл дверь шире.
Сеньор Джакопо сидел за массивным столом, перед которым стояла старуха Калвина, нервно теребя белоснежный передник. Как только я вошёл, она поспешно шмыгнула в дверь, плотно её прикрыв. Сеньор Джакопо вышел из-за стола и пригласил присесть в кресло у стены. Он долго и внимательно меня рассматривал, а потом, усмехнувшись, заговорил:
- Мне сказали тебя зовут Джиованни. Вот смотрю на тебя и не понимаю, как могут быть такими непохожими брат и сестра. Ты должен мне рассказать всю правду, либо я дам запрос в провинцию, где ты родился. Или ещё проще, пошлю кого-нибудь с поручением всё про вас разузнать. Почему у тебя есть свидетельство, а у девочки его нет? Я не Лукреция, меня не проведёшь, юноша.
- Не надо никого посылать и делать запрос, сеньор Джакопо. Франческа мне не сестра, - ответил я, покрываясь красными пятнами.
На меня смотрели глаза дьявола, от которых невозможно скрыть свои мысли. Рассказав всё без утайки, я с облегчением вздохнул.
- Бедная девочка! - воскликнул сеньор Джакопо, выслушав меня. - Вчерашний негодяй был не первый, кто принёс ей страдания. Божественная красота Франчески не даст ей спокойной жизни, юноша. Ты не сможешь её оградить от посягательств негодяев. Вчера, пока бы ты бился в закрытую дверь, с ней могло произойти что угодно. Жениться вы тоже не можете, ни сейчас, ни потом. У Франчески нет документов. Я хочу предложить тебе одну сделку. Вы не сможете оставаться в доме сеньоры Лукреции. Ты католик и поймёшь меня. Она вдова и должна в течении года воздержаться от любовных похождений. Это дом моего отца и я этого не допущу. Посмотри на себя в зеркало, Джиованни! Ты очень красив, устоять от соблазна бедная Лукреция не сможет и ты неминуемо окажешься в её постели. Предлагаю вам год-другой пожить в моём доме в Венеции, а дальше будет видно, что выберешь ты, что выберет Франческа. Я выхлопочу ей документы, помещу её в хорошее учебное заведение в Швейцарии. Девочка должна стать образованной и быть независимой. Ну, а там, как судьба распорядится.
- Мне надо будет уехать на несколько дней. - продолжил Джакопо - Надеюсь, ты будешь благоразумен и не натворишь глупостей, Джиованни. Франческа сама должна сделать свой выбор в жизни и до самого венца остаться девственницей. Ты должен быть с ней всегда рядом и не дать никому её обидеть. Мы заключаем с тобой сделку, в случае нарушения которой ты будешь жестоко наказан, Джиованни. Не торопись с выводами, не торопись в объятия обольстительниц, твоя красота дорого стоит, как и красота Франчески. И ещё! Ты в доме остаёшься один среди женщин. Проследи за Калвиной. Это она отправила Франческу к тому негодяю. Лукреция права, не всё ясно со смертью моей матери. С чего бы ей было умереть? Она была здоровее моего отца. Всё, что есть у нашей семьи, её наследство. Отец был только знатен, но беден, как церковная крыса. Побереги Лукрецию и Франческу. Я возвращусь и во всём разберусь.
На следующий день Джакопо уехал в сопровождении двух вооружённых карабинеров, прибывших в дом сеньоры Лукреции вечером. Я терялся в догадках, для чего понадобились они сеньору Джакопо, самому обладающему недюжинной силой.
В доме всё успокоилось, прислуга исправно выполняла работу. До блеска начищалась посуда, заново мылись окна дома, хотя в этом и не было необходимости. Мне предстояло протереть от пыли все портреты, развешанные на стенах тёмных коридоров. Я взял лестницу, неполное ведро воды и направился выполнять свою работу. Смочив несколько полотенец, я поднимался по лестнице и протирал портреты. Очередь дошла до портрета сеньоры. Всякий раз, проходя мимо этого портрета раньше, я ощущал на себе её пристальный взгляд. На портрете была изображена сеньора в очень дорогом наряде, с массивными кольцами на руках, сложенных на коленях, с дорогим колье на шее. Она не была красива, усталый взгляд, скорбные морщинки у уголков губ, бледный цвет лица, опущенные плечи - всё указывало на её невыносимо тяжёлую жизнь. Уже завершив работу и готовый спуститься вниз, я услышал тихий стон. Оглянулся, в коридоре никого не было. Моя рука с полотенцем лежала на правой груди сеньоры и я почувствовал тепло, исходящее от портрета. Резко отдёрнув руку, в тусклом освещении коридора увидел большое тёмное пятно на полотенце. Быстро спустившись вниз, зашёл в одну из комнат, чтобы рассмотреть его. В комнате находилась горничная Аделина. Она вскрикнула:
- Джиованни! Ты поранил себе руку? Где? Чем? У тебя всё полотенце в крови!
Мы с ней внимательно осмотрели мою руку, но раны не было. Вышли в коридор, посмотрели воду в ведре, она была грязно-серого цвета. Моя лестница стояла на прежнем месте. Я спросил у Аделины кто изображён на портрете, она ответила, что это первая жена хозяина дома, мать сеньора Джакопо, которую звали Франческа.
Мы внимательно осмотрели портрет. На нём не было ни единого пятна красного цвета, как не было их и на других портретах. Наш разговор был услышан старухой Калвиной, что-то делающей в соседней комнате. Она вышла в коридор, внимательно выслушала нас, посмотрела на полотенце и быстро побежала прочь, громко бормоча несуразное:
- Проклятая! Она всё-таки выдала меня! Ненавижу! Ненавижу! Я всегда знала, что она не будет молчать! Я говорила ему, что портрет надо сжечь! Она всегда смотрела на меня своими глазищами.
Аделина схватила меня за руку и повела к покоям сеньоры Лукреции. Постучав в дверь и услышав разрешения войти, мы открыли двери. Сеньора лежала в постели с книгой в руках. Окровавленное полотенце её очень испугало. Она, накинув на себя халатик, стала лихорадочно рассматривать мои руки:
- Я не вижу раны, Аделина! Откуда у него столько крови? Кого и где ранили? Что вы оба молчите?
- Мы тоже не можем понять, сеньора Лукреция, откуда кровь. Там Калвина несла какую-то чушь. Расскажи, Джиованни, расскажи! - ответила ей Аделина.
Мой пересказ услышанного не удивил сеньору Лукрецию. Она бегом бросилась из комнаты, зовя Калвину. Мы с Аделиной едва поспевали за ней. К нам присоединились другие, но среди них не было Франчески. Дверь в комнату Калвины оказалось запертой изнутри, был слышен её скрипучий голос, кто-то тихо ей отвечал. Там, в комнате, что-то с громким стуком упало, началась борьба. Я кинулся к двери, растолкав женщин. Не знаю откуда у меня взялись силы, но от одного удара плечом дверь распахнулась.
Калвина лежала на полу лицом вниз, в правой руке она держала большой кухонный нож, который был в крови по самую рукоятку..., но в комнате никого не было.
Единственное окно, с тяжёлой решёткой, наглухо закрыто. Стол и стулья повалены, с кровати содрано покрывало, на нём алели пятна крови. Сеньора Лукреция велела Аделине вызвать срочно полицию, не давая никому входить в комнату. Часы пробили ровно полдень.
- Они с сеньорой Франческой родились в самом прекрасном месте Италии, - тихо произнесла сеньора Лукреция, - всё теперь встанет на свои места. Бедный Джакопо!
Продолжение следует:
Другие произведения автора:
Деревенские страдания...
Скабиоза росла в моём старом саду
Тепла всё нет и нет...
Это произведение понравилось:
Новые
Меню
