Рыбаки-чудаки

      Рыбаки-чудаки

Не чудите, рыбаки,

Силы нет смеяться,

Аль помрете от тоски,

Где же нам таких набраться?

О рыбаках никогда не будет слишком много рассказано, как и лишнего налито в стакан: всегда в меру, всегда с удовольствием и всегда весело. А хотите, верьте, хотите - нет. Дело ваше, потому что и самим порой не верится, что такое было, да еще с тобой самим, а ведь было! И стоит озабоченный рыбак, трет свой лоб, не хочет признаваться. А если с другими, то - пожалуйста, даже очень весело, отчего не посмеяться. И искрятся его глаза от радости.

Думал Николай, что встретит его любимая женщина в городе с радостью и уважением, поэтому намылся-набрился, все чин- чинарем, чем не жених. И карасей самых отборных прихватил: один к одному - красавцы, что гвардейцы на параде, все золотом сияют. И улыбнулся бывший моряк, хотя столько лет прошло, а приятно вспомнить свою службу на флоте. Разве посмеет Станиславна его отвергнуть, такого красавца и героя? Да никогда! И тащится в своих мечтах Николай, что удав по дусту, аж глаза прикрыл от удовольствия.

Стол – это, прежде всего - чтобы был сервирован: закусочка там и все прочее к ней, все как подобает. А хозяйка чтобы как королева была прекрасна, и чтобы возле него порхала, что мотылек. Но, прежде всего - ванна: блаженство, какое после землянки-то! Пузыри от шампуньки попускать, как Крамаров в фильме, а хозяйка спинку трет и приговаривает: «Ах, ты мой родненький, заждалась я тебя, вся истосковалась, горю вся, огнем горю».

И от таких мыслей чуть слеза не накатилась на глаза рыбака, а из груди вырвалось неожиданное и сокровенное, что таилось там, как стон: «Станиславна моя!».

И в городе все шло неплохо: и лишнюю рыбку продал, и хорошую денежку выручил, и хорошего друга встретил, ну как не отметить такую удачу. Отметили. До любимой Ниночки Николай добрался, как полный стакан - вот-вот и через край выплеснется. Но держится рыбак-моряк, радость-то, какая - прибыл! Все слова у него смешались от радости, от избытка чувств, не может бродяга остановиться, так и сыплет их женщине. Но та многого не понимает, и симпатичное ее лицо хмурится: «Проходи, горемыка луковый». А рыбаку хоть бы что, готов расцеловать Ниночку, ее темные глаза. И, наверное, расцеловал бы, если бы в прихожей вдруг не возник стройный молодой парень лет двадцати трех со смазливой физионо-мией. И это остудило Николая, его пыл. Уже на кухне он осторожно спросил хозяйку: «А кто этот фрукт?». Нина деликатно объяснила, что это к дочери гость пришел и дожидается ее, вот и все. И смеются ее родные глаза, и локон черных волос упал на лицо, а брови-то разметались, что птицы: красавица, да и только.

Скоро и бутылка появилась на столе, и жареные караси, и прочая снедь. Только этот тип не убирается. «Ну, выпили, посидели, - думает Николай, - что тебе еще надо? Шел бы до хаты своей». Но он не уходит, и Нина его не гонит: вот и начался весь сыр-бор. Все, что думал, то и выплеснул Николай из души своей. Все, что кипело там, все, что клокотало.

-    Да катись ты, - бросила в лицо Николаю Нина Станиславовна.

-    Это меня-то, меня посылать подальше?.. - слов больше не находилось. Николай больше походил на рыбу, выброшенную на берег, ему не хватало воздуха.

Хозяйка вежливо отворила дверь. «Ну и ведьма», - мелькнуло в голове у мужчины, и он шагнул за дверь.

Он шел навстречу ветру, губы его обиженно что-то шептали, прохожие уступали ему дорогу, но он ничего не замечал. «Скорее из города, прочь от заразы, вырвать ее из сердца пока не поздно», - разрывали голову хмельные мысли, он тряс головой. Высокая его фигура ссутулилась, вид его был жалок, точно у ребенка, сломавшего любимую игрушку и не верившего во все произошедшее.

А в поселке, на обочине трассы Володя торговал рыбой - здесь и продать легче, и продуктами можно затариться. Смуглый и подвижный, он походил на парнишку, и если бы не седая шевелюра да печаль в глазах, которую не скрыть, то все бы выглядело прекрасно. А так есть над, чем задуматься. Тут и встретились два друга, которых свела судьба вместе. У каждого свое горе: нет ни кола, ни двора, ни семьи, ничего нет, только совесть осталась, а она дороже всего на свете, не купишь. Николай и Володя знакомы уже много лет, еще со старых времен. Однажды встретившись в городе и поговорив о своей жизни, они поняли, что у них обоих она схожа, как две капли перцовки, и вряд ли уже наладится. Вот тогда и предложил Николай Володе перебраться к нему в землянку на лоно природы - и от людей, и от зла подальше. Тот согласился, так как терять ему было нечего, а уйти от зла хотелось, и от обид очень хотелось.

Николай занимался только рыбалкой, он был профессиональным рыбаком, а Володя вел хозяйство. Так и коротали они время. И когда Николай собрался в гости к Станиславне, Володя искренне радовался за друга: может, что-то наладится у него в жизни, может, счастье ему привалило в лице Станиславны. Эх!

Понял Володя, что очень плохо другу. Ведь этого никак не скроешь при всем желании, все на лице написано. И чтобы замять неловкость Николая, он отчитался за проданную рыбу. Тот только махнул рукой: «А ну ее!», - и не понять, что он имел в виду - рыбу или женщину. «Бери водяру, бери продукты и айда до хаты», - вот и весь разговор. Но и этого было достаточно.

Забегал Володя, засуетился и скоро отчитался: «Усе, шеф». Тут же выпили бутылочку в тенечке на скамеечке. Изливал свое горе Николай и скрипел зубами: «Как она могла так сказать?! Стерва - не иначе». Ожил Володя, смуглое лицо его заискрилось:

-    Хочешь, анекдот расскажу? - и уже смеется.

-    Валяй! - махнул рукой Коля. - Чего уж там.

-    Идет экскурсия по зоопарку. Экскурсовод рассказывает про всех зверей, кто, чем отличается, да чем питается. Так и до орла дошли: «Перед вами орел-стервятник, питается исключительно стервой. Гражданки, отойдите от клетки!» - и хохочет Володя.

А Коле не весело, лицо исказила гримаса: «Как она могла так, как могла?».

Долго рыбаки двигались по трассе, пугая шоферов, затем свернули к озеру, а это уже полдороги к дому. Но силы были на исходе, а терпение иссякло еще раньше. Красота-то кругом, природа оживает! Как тут не выпить, если сама природа не

против, а наоборот, зовет и живет своей жизнью, где и для них есть место? Выпили друзья и в путь двинулись, но прошли немного - ноги уже не слушались. Да и куда торопиться? Сели опять пить. А закусывают, что птички: хлебушек клюют и в рот отправляют по крошке, что-то и мимо сыплется. И тут Николай гигантским напряжением мысли понял всю истину: «Зачем нам дальше-то идти, дураки мы оба. Ведь завтра Сашка Жаров к нам сам приедет, и здесь будет идти, а он без бутылки на рыбалку не ездит. Вот здесь мы и встретимся, и опохмелимся. А мимо нас он никак не пройдет. Точно?». «Оно и правда, верное дело», - вторит другу Володя и преданно смотрит на Николая - гиганта мысли. Тот очень доволен: «А как же, тут стратегия и тактика нужны. Ты ведь меня знаешь?».

Дальше они шли спокойно, уже никуда не торопясь, решали свои хозяйственные дела, пока не отключились. Уже звезды высыпали на небе и, перемигиваясь, шептались: «Ох, и людишки, что вытворяют чудаки?». Очухаются Коля с Володей и тут же дозаправятся спиртным, и снова баиньки. Зачем костер, и без него можно, хотя май на дворе и климат не райский, но это уже никого не пугает - пошла масть. И все бы хорошо, но теория и практика - вещи разные.

Летит утром Саша Жаров из автобуса к своим друзьям, торопится, как сохатый по тропинке идет. И черпачок припасен у него - все чин-чинарем. И беда только в том, что в горячке проскочил он мимо друзей, так их и не заметив. Солнце болталось, уже высоко над землей и сил смеяться у него над горе-рыбаками уже не было, иссякло бедное: «Вот чудят так чудят людишки. Ай-я-яй!». Но это еще цветочки, а до ягодок еще далеко, ох далеко! Спит Коля, и сны ему снятся красочные, один другого лучше, как в кино, бывает же такое. Вот и Станиславна снится, родная, красивая, нежная. И такая желанная, что рыбак зачарован видением. А она к нему тянется прямо губами к губам и целует его так нежно и с таким жаром, что невольно слеза накатилась: «Станиславна моя!». В своем порыве ответить подруге рыбак просыпается, руки ищут любимую, но находят что-то непонятное да еще с рогами. Открыл Коля глаза, увидел что-то страшное и пучеглазое, которое лижет его языком. Обезумев от ужаса, Коля ринулся прочь от чудовища. «Наверное, в ад попал. Надо же! - думает он и еще быстрее бежит. - А как же Станиславна? Но эти рога и рожа пучеглазая! Только сковороды не хватает. Ад и только. Вот черт попутал - допился». Не помнит Николай, как добежал до речки, как перебрался на другую сторону. А в землянке Саша хозяйничает. И весь гнев обрушился на него.

-    Мы тебя там ждем, а ты здесь прохлаждаешься!

Саша не пьющий, но долго хамства терпеть не смог, вздыбился что кот:

-    Ты что орешь? Я должен знать, где вы там лежите? Да я к вам спешил, - а потом рассмеялся. - Лежали бы себе на тропе, может, и наступил на кого, а так мимо прорысил. Место ведь тоже выбирать надо с умом!

Гнев у Николая спал, и он робко так, боясь ошибиться, спросил:

- Ты привез что-нибудь? - увидев бутылку, улыбнулся рыбак, и снова жить захотелось в это майское утро. - Наливай!

Смеялся Саша до слез, услышав рассказ про Станиславну с рогами:

-    Это надо ж такое увидеть!

-    Ты мне не веришь? - горячился Николай. - Я не вру. Ты ведь меня знаешь? Или думаешь, у меня крыша съехала?

-    Верю-верю, - смеется Жаров, и тут же замолкает: где-то за речкой замычала корова.

Коля тоже притих, сразу вспомнив рога и выпученные глаза, а также вкус сладкого «поцелуя». И тут же представил себе страшный коровий язык, который его тщательно вылизывал - мрак один.

Товарищи пулей полетели к реке и застыли у самого края воды. На той стороне реки стояла корова и жалобно по-человечьи смотрела на Николая: «Му-му-у». Жаров опять закатился от смеха:

-    Смотри, какие у нее глаза тоскливые. А знаешь, почему? - и тут же сам ответил. - Потому что быка раз в год приводят. Ха-ха-ха! А за дойки каждый день дергают. Ха-ха-ха!

-    Придурок, - обозлился его лучший друг.

Но остановить Александра уже ничего не могло, и он что-то еще пытался сказать сквозь смех, но слов не было слышно. А корова, как назло, все мычала и мычала.

-    Заблудилась, бедная, и людям рада, - говорит Коля. А Саша тут же поддакнул:

-    Станиславна, моя, - и глядя на Николая, опять, - Ха- ха-ха! - и рога показывает.

«Вот змей, - думает Коля, - теперь не скоро успокоится. Зря я все ему рассказал. Ну, надо же так опарафиниться!». Долго Саша смеялся, но и он иссяк, устал бедный. Вот этого момента и ждал Николай, он уже все продумал и понял, что не в его интересах, если кто-то лишний узнает про его приключения. И он робко, глядя в глаза другу, обронил:

-    Не говори никому. Ладно?

Жаров друга понял:

-    Могила! Ты меня знаешь.

И сидят оба счастливые на берегу, у обоих прекрасное настроение, и даже на корову не смотрят - ну ее! Но тут из тальников, что росли на противоположном берегу, высовывается загнанная фигура Вольдемара, без рюкзака и шапочки.

-    Во, еще один! - сказал Саша и заулыбался. – Кино, да и только.

Володя с ходу, мимо коровы, ринулся к воде и с великой жаждой припал к ней губами. Упоенный и обессиленный, он сел на песок и утерся. «Надо же! Думал, «кони кину», - и в глазах его появился блеск.

-    А ты что тут делаешь? - бросил он корове, которая в упор смотрела на него. - Тоже похмелиться хочешь?

Та фыркнула, подняла хвост и справила нужду тут же, не сходя с места - шлеп-шлеп-шлеп!

-    Вот сволочь! - огрызнулся Вольдемар. - На грубость нарываешься, - но с места не сдвинулся - не было сил двигаться. Ветер трепал его седую чуприну. - Надо же! Животное, а все понимает и издевается еще.

Довольная корова ушла в тальники, удалясь все дальше и дальше от реки. А Коле с Сашей весело - им-то что, Вовик болеет, а это не страшно, если бы сам страдал, тогда другое дело, тогда горе было бы, а так очень радостно им. Но все равно перевезли друга на свою сторону, не погибать же тому. Обрадовался Володя, весь засиял, что самовар у хорошей хозяйки:

-    Есть что-нибудь выпить?

-    Конечно, есть, - смеются друзья. - Рано тебе помирать, держи кружку.

Выпил Володя. Почувствовав, что «эликсир жизни» достал до самого нутра, заговорил:

-    Проснулся я под кустами от холода, зуб на зуб не попадает, и Коли нет. Сразу подумал, что тот ушел в землянку.

Сам я еле поднялся - так нутро горит. Все шланги огнем горят, но в реку не лезу, думаю: кувырк, упал, и нет Вовы. Попил я водички из лужи дождевой и снова баиньки. Так и добрался я до вас с остановками, не дурак ведь. Живой!

И опять друзья смеются, потешно им. А тут Володя и говорит Жарову:

- Ты, Саша, никому не говори про меня. Особенно Гришке Распутину. Ты ведь его знаешь, язык у него, что бритва.

-    Что ты, что ты, - успокоил его Саша. - Могила! Никому ни слова. Ты ведь меня знаешь!

И пошли друзья в землянку. Немного погодя из тех же тальников, из которых появился Володя, нарисовался и Распутин. Был он в тельняшке, сам лысый, да еще с коробом за спиной - бандит, да и только. Хорошо сложенный и несомненно человек бывалый и волевой, он не расстроился, когда не увидел лодки. «Или пьют, или где-то рыбачат», - подумал он о своих друзьях. И все это бесило без всякой злости: «Ну и ладно, сам доберусь». Неугомонный и упрямый, он подступил к кромке воды и у самого среза поставил короб. «Что-то следов много, да еще и корова нагадила», - сразу оценил обстановку Распутин. «Однако посмотрим дальше, еще и вода поднялась, - отметил Гришка, - но перейти можно, раз островок на середине реки видать. А то, что холодрыга такая, так это не страшно, не первый раз». И широкое лицо его по-детски заулыбалось. Разделся он, одежду сложил в короб, а сверху бросил плавки - пусть те тоже сухие будут. В одной руке болотники, в другой - короб на лямках висит, и попер герой через речку. Течение смывает его, хочет остановить Распутина, но это вряд ли - упрямец есть упрямец. Вода уже по грудь и ноги еле держатся за дно, давит на него течение. Берег рядом, но вода теснит, теснит. А вот и яма, и ушел Гришка туда с головой, но вещи не бросает, по дну ногами шлепает. Понесло его вниз по течению. И в короб воды зачерпнул, и в сапоги она набралась. Все сразу огрузло, и еле выбрался Распутин на отмель. Нырнет, вынырнет - так и двигался к цели. Грудь высоко вздымается: тяжело дышит Гришка. Вот это припарочка после баньки! Так и потонуть можно. А стал одеваться, так еще один анекдот приключился: уплыли плавки, что сверху на коробе лежали: водой их смыло. «Но это не беда, остальные вещи целы, а это самое главное», - думает рыбак. Но тут он ошибается. Встретили его друзья на своей стороне, и давай отчитывать. Коля по простоте души своей больше всех орет:

-    Кто в такую воду плавает? Чахотку хочешь заработать? Вот удумал-то! - и дальше продолжает ругать. - Он и среди льдин плавал. Пингвин выискался. Лед идет, а он плывет себе, придурок!

Саша шибко не ругает Распутина, лицо у него от улыбки вытянулось еще больше. Этот гусь что-то уже задумал.

-    Я никому ничего не скажу, - говорит весело Жаров, хранитель всех тайн. - Верно, Григорий?

-    Конечно, - улыбается Гришка, - мелочь, а неприятно.

-    То-то и оно, тот-то и оно, - напевает Сашка и улыбается еще больше, аж глаза прищурил от удовольствия. И стал он похож на китайца.

Тут у Гришки мелькнуло подозрение. И вспомнился ему один анекдот про китайца, который никогда ни на кого не обижался, а просто всем писал в чай. Молча! «Нет! Сашка не проболтается, Сашка молодец - свой парень!»

Тут же и радость, хоть и подмокло кое-что из продуктов, но водка-то цела! Что ей будет? Очень рады Коля с Володей: день- то какой чудесный! Оба уже хорошенькие и щебечут, что два воробья - жизнь прекрасна, и перья расправляют.

-    Гришка, иди отсюда, - гонят они толстого котенка, который крутится у них под ногами.

Тот выпучил свои глаза и в ответ что-то мяукнул, похоже, огрызнулся. Но тут уже вздыбился Распутин:

-    Какой Гришка? Я его Васькой назвал, а вы - Гришка, Гришка, - обиделся рыбак.

А Коля, чтобы подлить масла в огонь, тут же добавляет:

-    А это Сашка предложил: давайте Гришкой назовем. Кот такой непутевый и толстый, как Гришка наш: все ест и ест, меры нет.

Не ожидал Сашка такого ответа, но тут же нашелся:

- Да шутка это, шутка! Раз Васькой назвали, пусть Васькой и будет. А на Гришку-то сильно похож, - и опять заулыбался он.

Смеются рыбаки и всем весело - и пьющим, и не пьющим.

На следующий день уехал Жаров домой, короб рыбы увез: карасики - один к одному. А еще через день и Гришка Распутин до дому подался. Со всеми распрощался - и с Николаем, и с Володей, и с котенком: - Ты смотри, на Гришку-то не откликайся, а только на Ваську! Будь гордым. Знай, песня не продается!

Котенок преданно уставился на Распутина и мяукнул, будто: «Все понял, шеф, песня не продается!».

Перевез Николай Гришку на другой берег реки, и грустно ему стало:

-    Ты там привет Станиславне передай. Ну, дурак я, что тут сделаешь? Может, простит меня.

-    Разбирайтесь сами, - пожал плечами Распутин. - Я тут не советчик, а привет передам. Не сомневайся! - и двинулся в путь рыбацкой дорожкой.

Дома у Гришки все хорошо: и в ванне он плескается, и пузыри от шампуньки пускает, и спинку ему трет Алла. Ну, как тут не уважить мужика, ведь он для дома старается - добытчик. И сидят они за столом, потчует его супруга: то попробуй, да это отведай. И между делом беседуют они. Все ей рассказывает Распутин, все приключения свои - и как купался, и как плавки его уплыли. Смех один. Но Алла не смеется:

-    Ты зачем рискуешь? Ведь не пацан уже. Может, хватит свою судьбу испытывать? Да и не один ты.

Притихший Гришка отвечает:

- Характер такой, все несет куда-то...

И хорошо им обоим.

А через день заявляется Жаров: мол, как доехал, что привез? Сидят они на кухне и тихо беседуют себе. Но хитрит Сашка, чего-то выжидает. И вот на кухне появляется Алла. Этого-то и надо Жарову. Ожил он и засветился весь, бриллиант прямо.

-    А как твой Гришка приехал? - интересуется он, уставившись на женщину.

Не знал он, что та все знает, но виду не подает. Гришка изумился: «Вот шельмец, что вытворяет».

-    А может, твой и на рыбалке не был, - продолжает допытываться Санька.

-    Как же не был? Вон и рыбы короб привез. Я и вещи его стираю.

Тут Жаров аж подпрыгнул от радости:

-    А плавки там были, в вещах его?

Алла смеется:

-    Так он же их утопил! Я все про него знаю. И про кота - тоже, что ты его Гришкой назвал.

-    Нет! Это Колька придумал, - хитрит Жаров.

-    Да не мог Колька, у него других забот хватает - Станиславна из головы не выходит!

-    Может быть, и я, - темнит Санька, - все, может быть, - и продолжает. - Я как-то осенью соседу по даче, который с женой туда приехал, говорю: ты вчера с черненькой был, а сегодня с беленькой красавицей пожаловал. Что тут началось! До сих пор они ругаются. Шуток не понимают оба. А у вас все тихо - даже не интересно, - Жаров засобирался домой.

Сидит Распутин и думает: «Все Сашка мне рассказал - и про Кольку со своей Станиславной, и про Вовку, и меня чуть не подсек, что карасика. Молодец! Хранитель тайн. Очень даже молодец! Берегись, Санька, хоть ты и хороший товарищ, а ответный ход должен быть. А как же?». Сидит Гришка, обдумывает что-то, уже прикидывает и потихоньку посмеивается.

Ну и мы подождем, что же будет дальше.

24   декабря 2003 г.

Другие произведения автора:

Мои забытые сказания. Прости нас, Россия

Сорок - сороков Волчара

АНТИПИХА