НА ДРУГОМ БЕРЕГУ

Если следовать мудрости, то надо понять природу вещей.

 1.

   Витя  с соседским Женей решили вырыть пруд. Да, да! Самый настоящий пруд посреди огорода. Ручей, что протекал рядом от верхнего колодца, вполне мог подпитывать этот пруд свежей родниковой водой. Идея родилась на рыбалке. Еще минувшим летом мальчишки сидели на берегу разреза, ловили окуней и чебаков, да все каких-то не очень увесистых. Вдобавок ко всему Витя забросил свою леску на ветку ольхи. Пришлось лезть на нее, сламывать сук, а потом сползать по стволу, царапая об жесткую кору голые ноги и живот. Вот и размечтались: «А здорово было бы вытянуть  карася с лапоть!» «Да, карась рыба вкусная».  «И живучая: может жить в малой воде». «Вон в ямах, которые остались от золотодобытчиков, живут и хоть бы хны. Вот только тощие они там и мелкие».  «Там им корма не хватает, поэтому они хилые». «А хорошо было бы у себя на огороде пруд вырыть. Никто бы посторонний не ловил рыбу, и кормить ее можно было бы от пуза».
    Всю зиму друзья разрабатывали разные варианты пруда: их очень увлекла эта затея. Через нее Витю и Женю в пятом классе стали считать заговорщиками, потому что с другими ребятами они своей задумкой пока что делиться не собирались. Зачем болтать раньше времени, чего доброго спугнешь удачу... Но их перешептывания, обмен бумажками, посещение библиотек начали настораживать класс. Мальчишки то и дело обсуждали размеры рыб, вес, условия их размножения.
    Кто-то из одноклассников предложил следить за заговорщиками – вдруг те побег из дома готовят, чтобы втайне от всех  на каком-нибудь старом руднике  клад откопать и жить отдельно, чтобы ни родителей, ни учителей... Поэтому частенько  рыжая голова Володи Кандаурова появлялась из-за каждого угла, а его зеленые  глаза с белыми, как у поросенка, ресницами то и дело подозрительно осматривали каждую улику, оставленную приятелями. Толя Пирожков тоже не отставал ни на шаг. Но на клочках бумаги классные шпионы обнаруживали лишь какие-то наброски водоемов, с островками, отмелями, с камышиными заводями и кувшинками... Витя и Женя закроются, бывало, в пустом классе и на доске мелом выводят свои представляемые водоемы с косяками рыб. Рисовали приятели и в старых исписанных тетрадках. Иногда в корзине для мусора следопыты находили их записи о способах разведения карповых пород, что-то о нимфеях, лотосах, золотых рыбах. Карандашную графику находили: там два соседа рыбачат в одном пруду, где каждый закидывает удочку  прямо со своего  крыльца... Странно все это было для любопытных одноклассников.
    И вот закапало с крыш. А в один прекрасный день, на перемене, Витя вышел пройтись около школьного ручья и увидел, что под обвалившимся толстым слоем снега у самой воды уже проросла совершенно зеленая травка. Он сорвал небольшой пучок  и принес показать учителю ботаники. Тот понюхал шелковистые стебельки  и сказал, что этой зелени около воды, да еще под снежной шубой тепло, - вот она и растет, не дожидаясь  наступления весны.
    В середине апреля  Женя окончательно созрел для создания пруда и обратился к своей матери. Он был у нее один, и, по мнению Витиных родителей, соседка баловала сына. И все же не без оговорок тетя Граня дала добро. Первое, что ей не понравилось, это  создание одного общего пруда.
- Что это получится? – сказала тетя Граня. Разделите огороды водой,
образуется болото посреди овощных грядок с самой удобренной землей. Это непорядок.  Для пруда каждый из вас должен выбрать на своем участке самый бросовый кусок земли, где ничего путного вырастить невозможно. И рыть надо от дома подальше, чтобы погреб не затопить.
- А как же мы вместе рыбачить будем? – возразил Женя обиженным
голосом.
- Рыбачить можно и порознь, было бы что ловить... -  усмехнулась
краснощекая и круглолицая тетя Граня.
- Вот ты какая! – окончательно обиделся сын.
- Не надо дуться на меня, я дело говорю. И его родители вряд ли согласятся
отвести под яму с водой хороший кусок огорода, - кивая на Витю, сердито проговорила Женина мама. – Ничего страшного, если выроете два пруда.
- Но мы же  ручей хотим  провести через него.
- Ручей можно по трубам провести в каждый пруд по отдельности.
- Хорошо тебе рассуждать, мама. Где же мы трубы-то возьмем?
- Ладно, не морочь  голову, мне на вторую смену надо собираться, -
сказала тетя Граня и направилась в дом.
- Тогда я пошел выбирать место для пруда, - крикнул ей вслед Женя.
Не сразу дело делается, а у ребят все планы рушатся. Одно недоразумение.
- Мои тоже вряд ли согласятся дать хорошее место, -  катая зеленый
камешек носком кирзового сапога, говорит Витя. – Пойду с бабушкой переговорю.
Невысокого роста, в шерстяном платке и в черном плюшевом жакете, бабушка Физа кормила кур во дворе. Те торопливо склевывали зерна пшеницы, которую бабушка горстями подсыпала им прямо на подсохшую землю. Наевшись, куры стали разбредаться, лениво напевая что-то себе под нос.
Как он и думал, Витина бабушка оказалась такой же несговорчивой, и тоже предложила сделать отдельный пруд. Причем,  в том месте, куда дед каждую осень стаскивал картофельную ботву, корневища от подсолнухов и грубые пеньки от срезанной капусты. В этом углу огорода ничего не росло из-за каменистой земли, поэтому дед использовал это неудобье для компостной ямы.
- Да как же я сюда воду приведу?  - растерялся Витя. И копать тут
невозможно – голимый камень.
- Кто хочет, тот добивается, - парировала бабушка Физа.
- Пруд должен быть не меньше двух метров глубины, иначе он будет
промерзать зимой.
- Так и копай, у тебя  половина весны и все лето впереди.
- Ни фига себе, копай… - обиделся внук.
- А как ты думал? Без труда не вынешь рыбку из пруда!
Пословица оказалась как никогда уместной, отчего бабушка Физа даже зарделась, польщенная своей находкой: видал, как я выдала!..
Витя оценил это, что видно было по его улыбке, расплывшейся по веснушчатому лицу.
Тут явно наметился компромисс.
- Хорошо, если тебе трудно будет копать в этом месте, то давай посмотрим
на неиспользуемую низину. Все равно тут только репей да полынь растут, а земля скорее глинистая, чем каменистая. К тому же глина воду будет лучше держать, - вслух рассуждала бабушка Физа. – Думаю, что здесь  будет самое то.
- А поливать грядки из твоего пруда ты разрешишь? Тут как раз будет
удобно носить воду и к моркови и к огурцам.
- А почему бы и нет, как раз будет очень хорошо поливать овощи нагретой
водой.
-  Только сюда труднее будет провести ручей;  понадобятся трубы, но это место  уже лучше подходит, - согласился внук. – Спасибо, бабушка. Теперь мне надо рисовать новый проект пруда.
- Новый проект...  смотри, какой инженер нашелся... Ладно уж, иди, горе
ты мое.

 2.

   Ни о какой даче  Сыромятников и слышать не хотел, пока его жене не дали участок в 10 соток, на осмотр которого они поехали вместе с будущей соседкой по будущей даче. В электричке в разговор двух подруг по службе Сыромятников почти не вступал: он думал о том, во что теперь превратится его жизнь, если на участке  понадобится все начинать с нуля. Строить ему не приходилось, значит, придется нанимать спецов, тратиться на них. А заодно и самому учиться плотничать и столярничать. Кроме того, надо будет следить за качеством исполнения, то есть торчать на доме, пока его не воздвигнут. Еще понадобится забор, туалет, сарай для дров и инструментов. А там наверняка семья потребует баню. Словом, тут не один летний сезон уйдет  на обустройство участка.
С другой стороны тут вырисовывались и свои плюсы: не надо будет ездить по южным пансионатам, бездеятельно валяясь на пляжах, объедаясь фруктами и скучая, когда нет возможности поехать на экскурсию. На участке же предполагается не просто активный, а сверхактивный отдых, поскольку надо не только строиться, но еще и огород создать, а про сад и говорить нечего, – как тут без сада обойдешься? Таким образом, всем найдется работа, вот только бы дочка Наташа не начала капризничать: чем старше, тем неуправляемей делается она. Но, думаю, цветы вполне увлекут ее. Особенно на альпийской горке…
    На доставшемся Сыромятниковым участке земли росли два огромных дуба, а на самом возвышении уже лежали на песчаной подушке большие бетонные плиты, которые предусмотрительное руководство конторы обеспечило своим сотрудникам в порядке поощрения. Как объяснила соседка Валентина Ивановна, сюда еще завезут бетонные блоки, на которых и будет возводиться сруб.
Вся остальная кочковатая низина производила на Сыромятниковых гнетущее впечатление. Муж осторожно высказал соображение, не создать ли пруд в самом низком южном углу участка. Жена не стала возражать, но уточнила размеры водоема: три на три метра. Сыромятников пожал плечами, дескать, что это за водоем? Лужа, да и только.



 3.

     Вездесущие мальчишки знали, где можно разжиться трубами. Прошлым летом, собирая ягоды около Французской горы, Витя с Женей видели среди заброшенного рудника несколько длинных оцинкованных труб толщиной приблизительно с городошную биту. Тогда нужды в них не было, и Витя особо не приценивался к ним. Хотя его хозяйственная жилка сказалась и тут: он запомнил, что бесхозные трубы можно будет где-то применить. Ему понравилась и старая вагонетка, сброшенная с узеньких рельсов. У вагонетки сохранились крепкие стальные колеса на промасленных подшипниках: крутанешь, и колесо долго-долго вращается, воображая, что оно все еще в работе, и что на нем, как в давние годы, забойщик выталкивает золотоносную породу, а позади этого мужика, одетого в грубую брезентовую робу, остались серебристые рельсы, идущие вглубь, в  темный раскрытый зев горы.
Чтобы не гонять к Французской горе  транспорт понапрасну, мальчишки прежде решили убедиться, на месте ли те трубы. Вдруг их кто-нибудь уже вывез.
Договорились, что завтра, после школы, никому из мальчишек ничего не говоря, Витя и Женя отправятся проверить, есть ли еще в далеком лесу трубы.
   С вечера Витя решил переговорить с дедом, который работал на пекарне и возил то воду в деревянной бочке для выпечки хлеба, то муку в мешках, то готовый хлеб в закрытом деревянном фургоне. Лошадь на пекарне была крепкая, почти тяжеловоз. Копыта у Орлика были такие огромные, что на местной кузнице подковы ему делали на заказ. Иногда дед ставил на длинную телегу сразу две бочки по двести литров, а Орлик тащит и хоть бы что. Только  колодезная родниковая вода хлюпает на рытвинах и колдобинах, брызгаясь и норовя угодить за шиворот.
Неплохо было бы уговорить деда съездить за трубами, конечно, если ему разрешит взять лошадь заведующий пекарней.



4.

   Вечером Сыромятников уже говорил  по телефону со своим приятелем Николаем, соседом по дому, который работал на мощной «Татре» с экскаваторным ковшом.
Оба заводные тут же договорились, что после смены Николай подсадит в городе соседа,  и они двинутся на его десять соток.
   Сыромятников не приезжал еще на участок поздно вечером. Поэтому возникли сложности с поисками отведенной земли. На рев «Татры» пришел председатель товарищества, около которого крутились две прибившиеся собачонки. Пожилой мужчина в наспех наброшенной телогрейке поинтересовался, зачем Сыромятников такую технику пригнал. Пришлось объяснить человеку, что в этих местах сложно с купаньем: до ближней реки пешком не находишься, вот и решил купальню себе сообразить. Да и в противопожарных целях запас воды не помешает. Председатель с интересом выслушал нового члена товарищества и, выкурив сигарету, удалился спать.
  Николай после беседы с председателем полез в машину, подогнал к отмеченному месту, перелез в кабину башни, выпустил гидравлические  упоры, выдвинул стрелу с ковшом и при зажженных фарах приступил к работе. Машина рычала и содрогалась от каждого рывка, а в лучах фар сизые струи выхлопных газов расползались вокруг будущего пруда. Мощный ковш, именуемый «золотой ручкой», дотягивался до любого места в этом нижнем углу садового участка. Сыромятников в резиновых сапогах бегал в лучах фар и только показывал, где следовало бы зачерпнуть поглубже, куда высыпать хорошую землю, где сложить непригодную для земледелия, но необходимую для укрепления берегов глину. Закончили работу среди ночи.
     Котлован получился размерами восемь на пять, а глубина три метра. Грунт, выбранный из него, Николай аккуратно разровнял по всей низине, значительно возвысив ее. Заодно он с помощью зубастого ковша выровнял всю кочковатость на нижней стороне участка, так что теперь оставалось только навозить благородную землю и начать что-то сеять по весне. Протекал бы тут ручеек, думал Сыромятников, не пришлось бы ждать, пока пруд наполнится талыми водами.



 5.                     

   Деду идея с прудом понравилась с самого начала: он обожал рыбу. Бывало, захочется Вите пойти не по ягоды, как велит бабушка, а отправиться с друзьями половить пескарей на реке. А где пескари, там и щука: тут Витя парень не промах! И жерлица при себе, и проволочная петля на конце удочки всегда наготове. Так что одну-две щучки как пить дать принесет. Но для этого нужно вырваться на реку. Внук тут же подключает к разговору деда, потому что тот своими аргументами обязательно перевесит чашу весов в пользу рыбалки, благо, что Витя в этом деле мастак. А значит, вечером будет либо уха, либо любимое блюдо деда – сковорода нажаренной рыбы с луком и подсолнечным маслом.
   Витя не очень понимал, почему весной рыба из одного искусственного озера начинает переплывать по ручьям и протокам в другие водоемы, более мелкие. То ли ее гонит страх, что в обжитом разрезе вылупившимся малькам корма не будет хватать, то ли желание созревшей молоди скорее обрести самостоятельность и обжиться в совершенно новой, неизведанной воде?
   И вот таких не очень крупных чебаков, перебегающих по узкому, но довольно глубокому ручью из Первого разреза к Фабричному пруду, они стали ловить с Женей с помощью небольшого сачка. Рыба шла против течения: надо было вовремя подсунуть сачок навстречу косяку,  быстро выдернуть его из воды и вытряхнуть на болотистую поляну. За пару часов мальчишки наловили трехлитровый бидон чебаков с шершавой чешуей, которая делается такой перед нерестом. Отдельные чебаки весили граммов по сто. На расспросы встретившихся на пути своих зловредных одноклассников Володи Кандаурова и Толи Пирожкова, «где рыбу наловили?», они отвечали уклончиво, чтобы не отвернулась удача.
  Да и то сказать, по всем низинам в этих местах то тут, то там после золотодобытчиков осталось великое множество водоемов, от нешироких шурфовых ям, затопленных котлованов с выбранным вручную грунтом и до вымытых гидравлическим способом разрезов. Почти через все эти водоемы, словно бы нанизав их как жемчужины на синюю нить, протекает речка Тайнинка. Ей дали такое название за то, как она ловко прячется в густых черемушниках и ольшаниках, иногда появляется на открытом месте, у переезда, и опять исчезнет в зарослях камышей и зеленой  стены осоки.   Водоемов вокруг много, так что любому желающему поживиться рыбой здесь было где развернуться.
    Но нашим героям все равно хотелось завести - по своему индивидуальному пруду, запустить в них ту рыбу, которая нравится, и которую можно будет ловить в любое удобное время.
-   А чебаки-то с икрой! - показывает пузатую серебристую рыбку с красными плавниками улыбающийся Женя. У него большая голова и широкое лицо, отчего улыбка его выглядит особенно впечатляюще. Витя в улове видел свой резон, его грела мысль, что вечером на столе будет жареная рыба. Кроме того, бабушка отдельно приготовит и свежую икру, взболтав ее с куриными яйцами и козьим молоком. Это блюдо Витя особенно любит, потому что можно есть и не бояться рыбьих костей. Пудинг из икры и остальным домашним нравится не меньше. Как скажет, встретив мальчишек у ворот,  Витин дедушка, «сегодня вам, пацаны, здорово подфартило». Значит, размышляет Витя, после ужина легче будет с ним договариваться насчет транспортировки труб.


 6.

    Жена при виде выкопанного пруда обомлела: такой большой? Сыромятников любил ставить человека перед фактом. Он только объяснил Вере Андреевне, что дочке будет где плавать, а ему будет где рыбу развести.
    Потом наехали строители  с машинами, доверху гружеными брусом, досками, готовыми дверьми, оконными рамами и прочим. Работа закипела.   
   Чтобы и самому не бездельничать, новоявленный дачник стал подвозить огромные камни на тележке и укладывать их вдоль кромки пруда, укрепляя и украшая берега этими глыбами грубого известняка. Камень валялся по обочинам только что сделанных дорог по территории всего товарищества. Камни помельче ушли на засыпку дорог, а крупняк оставался  по краям невостребованным. Вот он и пригодился Сыромятникову для оформления пруда. Работал он с энтузиазмом, аккуратно подкапывал лопатой край берега и плотно с помощью лома вкладывал каждый камень, соответствующий по размерам и форме. Новый дачник старательно подбирал их и по цвету: камни имели различные тона и оттенки - белые, желтые, зеленоватые, красновато-оранжевые, темно-вишневые.   
   Разумеется, весной все это каменное чудо быстро начало зарастать травой, а к началу лета отдельные глыбы из-за размокания глинистого грунта стали сползать в воду. Требовалось серьезное укрепление берегов. Можно было набить кольев, использовать стальную арматуру. Был и другой способ – высадить камыш, осоку, кувшинки, лилии и прочие прудовые водоросли. К началу летнего сезона дачный дом в целом уже был готов: свет проведен, туалет построен, а для бани и хозблока Сыромятников подготовил ленточный фундамент. Несмотря на занятость, ему удавалось выкроить время, чтобы сесть на велосипед и съездить на рыбалку на местный пруд.
Как-то встречает его соседка Валентина Ивановна с традиционным вопросом «как улов?», а он открывает крышку пластикового ведра, в котором вместо карасей торчат в воде корневище кувшинки, пара стебельков осоки, кустик аира, множество кустиков элодеи, многокоренника, водяного мха и перистолистника. На вопрос соседки: «А где же рыба?», Сыромятников отвечал уклончиво, что-то вроде «пусть еще поплавает».
 Он не хотел объяснять Валентине Ивановне, что карась рыба капризная, и в иное утро вообще может не сделать ни одной поклевки. В другой раз увлекшийся прудом муж Веры Андреевны подсадил  водокрас и рогоз. Чтобы знать о разведении рыб, о водяных  растениях, о способах ухода за ними, он купил специальную книгу.   
  Стараниями Сыромятникова к середине лета  домашний пруд изобиловал всей флорой, необходимой для подселенных сюда карасей. Конечно, кормил он рыбешек  исправно, давая им какую-нибудь разваренную крупу, земляных червей, творог и просто размоченный хлеб.
Жена Вера с усмешкой говорила ему, дескать, зачем ты воду в пруду в хлебный квас превращаешь. Он объяснял ей, что карась прожорливая рыба и съедает все, что ему  дают.
     Когда на участок завезли самосвал торфа, то Сыромятников обнаружил в сваленной куче массу сапропеля – донного ила, который на огороде является хорошим удобрением. Он счел, что донный ил еще полезней будет для пруда, и перетаскал его туда  ведрами, аккуратно распределяя ценный ил по всей поверхности дна. Растения сразу бурно поперли из-под воды, а к середине  лета одна кувшинка даже выпустила на поверхность первый желтый цветок. Он ярко красовался среди круглых плавучих листьев, дружно поднявшись на длинном стебле от самого дна.
    Чтобы вода в пруду пополнялась за счет дождей, изобретательный хозяин устроил подачу дождевой воды с крыши по водосточным  и вкопанным в землю пластиковым трубам прямо в пруд. Подливать воду в пруд приходилось и из водопровода. Берега его стали зелеными, вода прозрачная, так что собственный водоем очень понравился дочке Наташе, которая стала загорать на деревянных кладках, сделанных отцом над самой водой на вколоченных в дно сваях. С этого мостка удобно было при надобности зачерпнуть ведро теплой воды для полива нежных культур, приятно кормить рыбу и отлично загорать, постелив под себя махровое полотенце или мягкий коврик.


 7.

    Приисковый поселок Тайнинский  прилепился к горной гряде, где была более-менее плодородная земля, которую  лет пятьдесят назад первые поселенцы отбили у густого соснового бора. Сам бор, в котором встречались и лиственницы, и березы, и липы с осинами, поднимался на самые вершины окружающих гор, создавая обилие влаги в лесу, обеспечивая богатство ягод, грибов и прочей радости. Ручей, который протекал вдоль дороги от верхнего колодца, в период обильного роста овощей весь разбирался соседями по своим участкам. По трубе вода попадала в яму или в бочку, врытую в землю, там согревалась и использовалась для полива.
   Ночью ручей мог протекать сквозь пруд и обогащать воду кислородом. Есть множество водоемов, куда свежая вода поступает только с дождем. И ничего, живут караси и там.
На этом ручье Витя любил строить плотины, пристраивать к ним водяные мельницы с деревянными лопастями. Падающая серебристая вода крутит колесо, от которого по шкивной передаче вращение передается другим колесам. Все это шуршит, вертится и приводит в изумление мальчишек, собирающихся поглазеть на удивительное зрелище.

- А без труб никак нельзя? – на всякий случай уточнил дед, когда внук
рассказал ему о своей затее с приводом воды на огород.
- Нет, конечно. Вот смотри, где бабушка отвела место для пруда. Как тут
ручей будет протекать среди грядок, если земля тут рыхлая, а вода будет впитываться, и все к чертям зальет.
- Ладно, узнайте с Женькой, на месте ли трубы, а там что-нибудь придумаем. Может, Борисова уговорим и на полуторке махнем за ними. На лошади-то далековато получается; поди, километров шесть. А трубы, говоришь, длинные?
- Да, метров по пять, наверное. Моих шагов получалось около десяти.
- Ты мой складной метр возьми и смерь их как следует. А то, может, их
пилить пополам понадобится.
     Да, уж, Борисов может не согласиться поехать. Он на меня зуб имеет, подумал и опечалился Витя.
Всегда не очень приятно возвращаться к тем, у кого ты наследил или, хуже того, напакостил. А случилось это, когда Витя еще только собирался в школу. Маленький был карапуз, но любил нашкодить, и через это немалые неприятности наживал на свою наголо стриженую голову.   
   Однажды  Борисов подъехал на  полуторке к дому своей родной тети Поли. Тогда она жила по соседству с Витиным домом. Это потом в доме тети Поли поселится семья  друга Женьки. А тогда тут жила тетя Поля со своим мужем дядей Леней. Тетя Поля была строгая женщина, но добрая. Ее полнота была предметом насмешек соседки. Бабушка Физа любила подкалывать тетю Полю, а та и не обижалась нисколько. Грузно переваливаясь, как утка, тетя Поля ходила к колодцу с одним ведром, а не как все, с двумя, подвешенными к коромыслу. С войны дядя Леня привез ценный трофей: немецкую машинку для стрижки волос, и тетя Поля по-соседски, бесплатно стригла Витю. Он дергал за веревочку щеколду, входил во двор и окликал ее. Если она была дома, то просила зайти или подождать во дворе, куда выносила табуретку и машинку с тряпичной салфеткой. Витя садился на крашеную половой краской табуретку, а тетя Поля, пристраивала на Витькиной шее салфетку и принималась стричь. Начинала она с правого виска, ловко работая всей пятерней, отчего Витины русые волосы дорожка за дорожкой мягко осыпались по сторонам.
    Полуторка протарахтела по улице и остановилась у ворот тети Поли. Лето, жара, стекла кабины у полуторки полностью опущены,  внутри  за рулем сидит дядя Ваня, а с другой стороны с довольной рожей – его сын Толя. Витя его не любит: в детском саду они вечно ссорятся из-за игрушек. Стоит Вите взять машину, приделать к ее колесам «цепи» из медной проволоки, чтобы «не буксовала», как тут же наскочит Толя Борисов и начинает требовать ее: «Отдай, я всегда с этим самосвалом играю!»
   Машина открытым окном встала напротив лужи воды, которая образовалась перед запрудой с вделанной в нее  метровой трубой. Под этой трубой  удобно было воду наливать в ведро или сапоги мыть. 
И тут Витя, совершенно не задумываясь о последствиях, поднял большой плоский камень над головой и хрястнул его в запруду. Здоровенная плита плашмя шмякнулась в середину светлой лужи, отчего вода веером плеснула точно внутрь кабины и залила сидящих в ней отца и сына Борисовых.
Такой наглости дядя Ваня не ожидал от Витьки, и в первый момент он даже опешил и стал утираться кепкой. Опомнившись, он выскочил из кабины и, топая сапожищами, кинулся в проулок, куда рванул этот босоногий негодник.
Витя бежал, что есть мочи. Собственно говоря, дядя Ваня в этой ситуации был случайной жертвой обстоятельств, и зла на него у Вити не было. Просто так получилось. Но объяснять это мчащемуся за ним шоферу Витя не имел возможности; оставалось надеяться на то, что он не догонит, а потом, при случае, Витя все-таки докажет дяде Ване, что сделал он это не со зла, а так, чтобы подбодрить их – лето все-таки, жара, почему бы не обрызгать, вода же чистая…
Дядя Ваня с раскрасневшимся лицом, пыхтя от усталости, остановился только на третьей улице, куда, петляя по поселку, метнулся беглец. Не догнал, и хорошо, а то прибил бы на месте,  радовался Витя. Сердце у него так и тёпало, как у перепуганного кролика. Теперь пойдет и нажалуется бабушке, это как пить дать. Взрослые всегда чуть что, так бегут жаловаться; хоть в огород залезешь, хоть кота камнем угостишь…
    Витя в тот день даже не пошел к деду на пекарню, как это бывало при других подобных обстоятельствах.  Там у него было бы сытно, не скучно, и защита на вечер была бы обеспечена. Только после заката, когда по небу начали расплываться летние зори, дед и внук, проводив и стреножив Орлика на дальнем зареченском лугу, побрякивая кольцами уздечки, вернулись бы домой. В избе, как водится, Витю ждала бы вздрючка от бабушки. Нашкодил – получи! Для этого годились разные методы: добрая затрещина по стриженому затылку, крапива по голым ляжками или дедов фронтовой кожаный ремень, на котором он заправляет опасную бритву. Ремень офицерский, тяжелый,  а бьет бабушка наметанной рукой прицельно и точно по ягодицам, у которых прикрытия почти никакого – ну, что там шорты на одной лямке через левое плечо! Кроме физически неотвратимых экзекуций Витю ждала еще и моральная взбучка, потому что бабушка как никто в округе была остра на язык и не стеснялась в выражениях, если ее довести до белого каления.
   Деда своего Витя, конечно же, поставил бы в известность о возможной, а скорее даже неминуемой каре, поэтому  входили бы они в двери с оглядкой, чтобы упредить внезапное нападение бабушки.
Когда бы он залез в чей-то огород, и хозяева увидели Витю, срезавшего подсолнух или сорвавшего пару огурцов в компании с другими мальчишками, это в глазах бабушки, безусловно, ужасный поступок. Но  случай с дядей Ваней был вопиющим, потому что рушились отношения с тетей Полей («Кто же теперь твою такую дурную голову стричь станет, да еще бесплатно?»– представил Витя бабушкины доводы), а это очень плохо для тех, кто проживает по соседству. Поэтому Витя струхнул не на шутку. Да и деда всякий раз подставлять не хотелось. Ему  заступничество за внука стоило особых бабушкиных внушений:
- Вот два дурня, малый да старый. Один набедокурит, а другой, вместо
того, чтоб всыпать ему, как следует, идет у него на поводу. Ты же только поощряешь этого разбойника, а кончится тем, что он тебе на голову сядет.
     Витька решил, что на голову деду он садиться не станет, а сам все снесет стоически. Весь остаток дня он бродил по окрестным лесам и питался ягодами. К ночи, когда уже сумерки опустились над поселком, он перебрался к самому краю опушки и, сидя на старом пне, слушал, как бабушка окликает его, поднявшись на холм с единственной уцелевшей на нем березкой. Он видел ее силуэт на фоне догорающей зари и жалел свою бабушку: с одной стороны, она должна наказать его, а с другой не оттолкнуть внука от себя, потому что все равно бабушка его любила больше всех на свете.

 8.

    Зимой Сыромятников приезжал, чтобы работать внутри дома: оббивал комнаты рифленой вагонкой, перестилал полы, которые расщелились за лето, проводил электричество в отделанные комнаты. А заодно пробивал лед в пруду и вставлял в прорубь пучки сухого камыша, чтобы через их поры воздух перепадал карасям.
А в начале следующего лета подросшие караси решили метать икру. Они долбили все прибрежные тростинки, высовывающиеся из воды, лезли в гущу водорослей, елозили под самым берегом, где росла декоративная бело-зеленая осока.
   Спустя пару-тройку недель в пруду появились первые мальки карася. Они были такими маленькими, наивными, из-за чего делались легкой добычей страшных стрекозьих личинок с большими челюстями, а еще за ними стали охотиться огромные и прожорливые жуки-плавунцы и даже выхухоли, ловко ныряющие за молодью, а потом юрко исчезающие в прибрежной траве. Мальки были намного мельче головастиков, но дочка Наташа легко умела разглядывать их среди остальной живности, которая в изобилии стала водиться в самодельном пруду Сыромятниковых.
   Пруд понравился их соседям, которые приходили смотреть на него, слушать воркованье лягушек, наблюдать за всплесками карасей. Иные выпрыгивали из воды вертикально вверх и тут же шлепались, сверкнув на солнце золотистой чешуей. Дети были в восторге от рыбьих аттракционов, от чернопалок, растущих вдоль пруда, от желтых кувшинок, которые теперь цвели в нескольких местах.  А когда стало жарко, то соседским детям захотелось купаться вместе с Наташей.
    Сыромятников никак не мог выкроить столько времени, которого бы хватило на окончательное оформление водоема. Он хотел сделать на одном берегу каменную горку, с которой, плавно переливаясь и журча, стекал бы к пруду чистый ручей, постоянно пополняющий его свежей водой. Возле этой горки он мечтал посадить стелющиеся хвойные растения, которые когда-то в детстве он видел среди могучих скал: можжевельник, кедровый стланик. Очень ему нравились золотой корень и душица, цветущая сиреневым зонтиком и обладающая особым мятным запахом.  Эти и другие диковинные горные растения, красивые камни разных форм и цветов, он еще волен был привезти из своих краев, но вот ручей, который в детстве протекал мимо их двора, мог быть только предметом его мечтаний. Сыромятникову еще хотелось развести в пруду именно те лилии, около которых он любил рыбачить в детстве, за которыми плавал дальше всех, чтобы преподнести понравившейся красотке. А девчонка, бывало, сделает из длинного стебля лилии что-то наподобие бус, украсит ими шею, а сам бело-желтый цветок, эту нерукотворную камею, воткнет между плотно уложенных и увязанных алой ленточкой кос. Красиво – упасть и не встать! Всё это диво Сыромятников намеревался восстановить в благоухающем саду, который они создали вместе с Верой Андреевной и дочкой Наташей. Время больших ломок и общественных преобразований многих людей выбило из привычной колеи. Но их семье удалось устоять и не уронить человеческого достоинства, чему во многом Сыромятниковы были обязаны этому увлекательному труду на земле. Вспомнилась тибетская мудрость: созидание лечит хаос вашего сердца.


 9.

   Этой ночью Вите снился сон, в котором  рыба поднималась не по тому ручью, что между Фабричным прудом и Первым разрезом, а по ручью, который бежал мимо их двора. Начал этот косяк подниматься из невзрачного водоема, что находится пониже казенной бани.  Этот ручей очень мелкий, но рыба упорно преодолевала все препятствия, и все шла и шла косяком  вверх. А Витя с Женей бежали рядом с косяком и болели за  каждую рыбку, чтобы они смогли доплыть до своего места. Мальчишки так волновались за этих красивых рыб, что местами даже помогали им перескочить через небольшие запруды из мелких камней или травяных кочек.
Вите очень интересно было узнать, куда же плывут эти серебристые чебаки? В этом движении он усмотрел какой-то таинственный знак, вот только не мог угадать, что он означает? Поэтому он, теперь уже один, бежал вверх по ручью и неотрывно смотрел на косяк рыб, который  прошел довольно большое расстояние, а потом вдруг свернул с основного русла ручья и по крохотному водоотводу приплыл к  самому Витиному  огороду, где стояла нагревшаяся во вкопанной  железной бочке  поливная вода.
    Собираясь в школу, Витя рассказал этот сон бабушке.
- Живая и плещущаяся в чистой воде рыба – это хороший знак, а рыба,
приплывшая к дому сновидца, сулит ему успех во всех его начинаниях.
- Бабушка, но вода в бочке была мутная.
- Значит, не имеет смысла браться за дело! – вмешалась в разговор старшая
сестра Лена, тоже собирающаяся идти в школу. 
- А ты откуда знаешь?
- Откуда, откуда? От верблюда! – ответила Лена и показала брату язык.
- Спасибо на добром слове! – сказал Витя и, поджав губы, выбежал за
дверь.
 

 10.

   Сыромятников мечтал создать уголок, полностью закрывающий этот земной рай от взоров соседей, от присутствия следов цивилизации: только гора камней, растения вкруг нее, чистый журчащий ручей и пруд с лилиями и с увитой плющом скамейкой на его берегу. Островок утренней свежести – пришло название этому райскому уголку, угодному его душе.
    Серьезной проблемой этих мест были холодные ветры с северо-запада и с севера.
-  Не было бы такого ветра, как было бы хорошо! - нередко говаривали соседи по дачному участку. – От них и растениям зябко, и сами то и дело вынуждены телогрейки надевать.
- Там, где я жил раньше, защитой от ветров служили горы, - как-то в беседе с соседом сказал Сыромятников. Они гигантской стеной, да еще заросшие могучими соснами и лиственницами, отлично прикрывали наше село от всех северных и северо-восточных ветров. А с южной стороны  нас навещали только  теплые или благодатные дождливые ветра. Вот и получалось, что село наше облюбовало солнечную долину, огражденную от холодов и ветров живой, зеленой цепью гор. Оттого оно было уютным, как детская колыбель. Воду мы пили из родников, их там  во множестве наоткапывали сельчане по предгорьям, ручьи вытекали прямо из неглубоких колодцев и устремлялись вниз, вдоль дворов и огородов.
- А что вам помешало уехать в родные края и там обосноваться?
- Сложно, знаете ли, все начинать заново. К тому же здесь  корни пустили,
и дочь взрослая, скоро ей понадобится учиться дальше и обустраивать свою жизнь.
- Это верно, - соглашался сосед, сам немало покочевавший по просторам 
нашей страны. - Лучший вариант, - это никуда не уезжать. Но тогда как бы ты смог по достоинству оценить все то, чем жил прежде. А теперь имеешь возможность выбирать, сравнивать...
- Можно было бы выбрать теплую страну, скажем, Италию, в которую  мы
с Верой Андреевной ездили пару лет назад. Там прекрасный климат, можно около моря приглядеть место, можно около горной реки обосноваться. Но это все пустые грезы. Климат хороший, но в чужой стране не будет хватать общения с близкими людьми.
- Каждый человек имеет право на воплощение своей одной и главной
мечты, - сказал седовласый сосед, умудренный опытом жизни.
Ах, если б это было возможно, не без грусти подумал Сыромятников.


   11.
   
   Витя рос без отца. Женя тоже. И вообще после войны мало кто имел возможность подойти к отцу и пригласить его в школу, на родительское собрание или на вечер с участием школьной самодеятельности. Витина мама проводила на работе столько времени, что в течение недели он ее видел только по вечерам, когда она, уставшая, пропахшая бензиновыми парами, приезжала с остальными рабочими из дальних делянок леспромхоза. Ближние леса к этому времени уже давно были вырублены и засажены молодняком.
Эти передряги напрямую не могли волновать мальчишек, идущих к Французской горе, но смутное предчувствие неприятных перемен они, конечно, осознавали.
   Весна не могла не радовать их: она украсила лесные поляны и заливные луга первыми ветреницами и медуницами. Желтыми островками цвели подснежники. В сырых хвойных подстилках под елями стали пробиваться острые зеленые стрелы туго свернутых листьев ландышей. Вовсю начинали разворачиваться зеленые кулачки папоротников. Птицы выражали неописуемый восторг, словно это была самая первая весна в этом лесу, через который протекала речка Тайнинка в своем верхнем течении. Сейчас она разлилась, и перебраться через нее на другой берег можно было только по оставшемуся, но изрядно подгнившему деревянному мосту, по которому когда-то в эту сторону ходили лесовозы на ближние делянки.
У Французской горы, названной  так из-за группы французских горнорудных инженеров,  помогавших русским открывать залежи золота в этих местах, по весне начинали появляться студенты-геологи из города. Они устраивали там небольшой лагерь и начинали делать учебные раскопки на старых рудниках, повсюду разбросанных около горы и даже внутри нее.
   Когда мальчишки стали приближаться к речке, около которой обычно и останавливались геологи, то услышали голоса.
- Тут кто-то есть.
- Наверно, студенты прибывать начали, - перешел на шепот Витя.
На всякий случай мальчишки не стали выходить к берегу открыто, а пригнулись и полезли через кусты ольшаника.
- Смотри, смотри! – показал рукой в небольшой проем в кустах Витя.
- Ничего себе! – удивился приятель.
Они впервые видели, как парень и девушка лежали на траве и целовались. По их брезентовым штормовкам  нетрудно было догадаться, что это были геологи.
Перед самым носом Вити росли сине-розовые медуницы, такие маленькие, нежные, что было удивительно, как их корни смогли уцелеть в земле, еще не так давно скованной жутким холодом. Он понюхал, – пахло весной. В этом запахе было что-то особенное. Он вспомнил, как его, совсем еще маленького, взяли с собой в лес большие парни и девушки, среди которых была старшая сестра Лена. Тогда они  в весеннем лесу жгли небольшой костерок, куда Витя подкладывал сухие ветки и рассохшиеся сосновые шишки; собирали первые цветы, среди которых было много медуниц. С того раза он и запомнил их необыкновенно тонкий весенний аромат и сладкий вкус нектара, который детвора высасывала из каждого выдернутого чашелистика.
    Мальчишки решили обогнуть поляну с целующимися студентами и пройти к старому руднику незамеченными. И все же, шутки ради, Женя поверх кустов  швырнул камешек в речку. Студенты услышали всплеск, вскочили и стали озираться по сторонам.
Витя неодобрительно покачал головой, а приятель хихикнул: ну, не мог он пройти спокойно, как он сказал «мимо такого безобразия».
     Трубы, к счастью, оказались на месте.
- Если они пролежали тут много лет, то почему бы им еще не пролежать
лишний годик? – рассудил Женя.
- Ты, как всегда прав, - потирал руки Витя. Надо только смерить их. Держи
конец, - подал он Женьке  дедов складной метр. Результаты замеров их вполне устроили:
- Итак, тут двенадцать труб по пять метров каждая. Сколько получится?
- Ты как учитель на уроке арифметики задание даешь.
- А вот это и есть урок жизни, где надо умело применить школьные знания, 
- сделал свое заключение Витя.
- Получается всего шестьдесят метров. А нам надо метров пятьдесят.
- Ну, не будем же мы лишние две трубы тут оставлять. А вдруг не хватит.
- Не жадничай. Еще бы эти десять штук как-то уволочь, - озабоченно
почесал в затылке Женя.
- Не волнуйся, мы с дедом что-нибудь придумаем.


 12.


    Сыромятниковы несколько раз побывали на родине, где   остались близкие родственники. В последние годы с поездками стало сложнее, как из-за нехватки времени, так и из-за того, что жизнь вздорожала.  И все-таки Сыромятников тешил себя надеждой, что поедут они однажды к его горам, попьют родниковую воду, полакомятся  лесной клубникой, половят форель в горных речках, поищут в хвойной подстилке соснового бора настоящие грузди, а в довершение всего привезут все те диковинные растения и камни, которые украсят их альпийские горки и цветочные клумбы.
   Когда-то он уже рассказывал жене Вере, как они с соседским мальчишкой пытались выкопать пруды у себя на огородах. Но тогда это им не удалось сделать по-настоящему. Проблемой было вырыть яму большой глубины: помешал сплошной камень. Эту трещиноватую породу можно было выворачивать только с помощью мощных бульдозеров, а то и взрывов. Выкопанные на глубину в один метр довольно просторные ямы мальчишкам разрешили засадить фруктовыми деревьями: не пропадать же понапрасну их работе!
     Сыромятников снова вспомнил о том, как  они с другом копали пруд, и чем завершилась вся эта затея:
- За саженцами мы пошли в соседнее село Ашихмино, где, помнишь, наша
трехлетняя Наташка около местного кафе сложила несколько круглых каменных плиток  и назвала их «чебурашкой»?
- У нее действительно получился чебурашка, - согласилась Вера Андреевна. – Ашихмино я помню.
-    Так вот, продажа посадочного материала, привезенного туда из города, подходила к концу, и нам, двум юным садоводам, досталось только по два саженца, - жалкие последыши. Женька приобрел грушу и яблоню позднего осеннего созревания, а я купил яблоню стелющуюся, которая приспособлена к суровому климату. Второй саженец с подсохшей в глиняном растворе квочкой из корней выглядел еще бледнее. Но радовало название сорта: «уральская наливная».   
    Остальную часть огорода, отведенного под сад, я с помощью деда засадил крыжовником, смородиной, небольшой грядкой садовой земляники. А еще я высадил калину, которую привезла из лесу мама: она очень любила калину и цветущую, и когда она в красных прозрачных после заморозков ягодах.
Бабушка обожала хмель, который заплетал угол ограды. С этой живой зеленой стены к концу лета она снимала душистые воздушные шишечки хмеля, которые сушила и использовала для приготовления пышного теста, из которого пекла пироги и ватрушки с повидлом и творогом. Для голодного пацана не было ничего вкуснее, чем бабушкины постряпушки, аромат от которых разносился по всей округе и мог выманить меня из любой веселой компании.
- Я люблю ватрушки, которые пекла тетя Физа; они у нее были такие
пышные и вкусные! – вздохнула Вера Андреевна. - У меня, к сожалению, такие не получаются. 
- Ничего, получатся еще, - успокоил ее Виктор Петрович и продолжил рассказ. - У моего дедушки проявились свои пристрастия: он пожелал вырастить тополь. Сказал, что тополь растет очень быстро, и что он еще успеет увидеть его сформировавшимся как дерево. Я вам с Наташкой показывал этот тополь, когда мы ездили в наши края во второй раз. Моим сестрам Лене и Ане понравилось высаживать цветы. Я им сделал клумбу у входа в сад. Так что мои хлопоты по созданию пруда завершились садоводством, к чему я тоже тянулся еще с первого класса. В ту пору мне захотелось вырастить бобы на окне. Они росли в хлебной форме, куда я еще  с осени засыпал хорошую землю, а ближе к весне воткнул в нее с десяток размоченных и проросших бобовых семян. Когда первые весенние лучи стали пригревать землю, создавая лужи и ручьи, я вынес форму с вымахнувшими бобами во двор, чтобы растения могли побыть на хорошем солнечном пригреве. Бобы зацвели душистыми белыми цветками с черными пятнышками по краям лепестков. Им, конечно же, не хватало освещения на тесном подоконнике. Вот, милые, полюбуйтесь на красивый день! А сам отвлекся на лоснящихся на солнце скворцов, которые звонко распевали на моем скворечнике, и не заметил, как в это время к пышному и душистому островку зелени подобралась наша коза Зойка и в два счета смолотила буйствующие белоцветные бобы. У Зойки были козлята, которых она поила молоком. Бабушка, видя, как расстроился ее внук, убедила меня не обижаться на козу за съеденные растения. Она сказала, что теперь молоко у Зойки станет еще вкуснее и богаче витаминами, благодаря чему твои любимые козлята станут расти еще лучше.

 13.

   Ночью Сыромятникову снились короткие и яркие сюжетные сны: то он ловил рыбу в реке, то отдыхал в пансионате, где за ним ухаживала приветливая, как говорил его дед, «чернобровая дивчина», каждая встреча с которой оставляла в душе сладостное ощущение тоски по чему-то безвозвратно ушедшему.
Он поднялся, накинул куртку и вышел во двор. Под утро сторож гасит уличные фонари, поэтому на дворе стояли темень и тишина. Обычно и ночами ветер продолжал шуметь  листвой дуба, греметь жестью крыш. А тут вдруг удивительная тишина. Только слышно было, что где-то журчит вода. Сыромятников взял крохотный фонарик и отправился по  саду. Может, кто-то из нас забыл кран закрыть, подумал он. Но все краны оказались плотно закрученными. И в душе вода из размещенного наверху бака тоже не подтекала, но где-то поблизости она все-таки продолжала журчать.
Наверное, мне мерещится, решил хозяин и вернулся в дом.
- Не спится? – спросила жена.
- Да, что-то поясница заныла после тяпки.
- Ну, ложись, поспи еще.
     Проснулся он от криков на улице. Несколько человек соседей, кто в чем, толпились среди дороги и окликали тех, кто еще не вышел на улицу. Складывалось впечатление, что председатель решил устроить экстренное собрание садоводческого товарищества.
- В чем дело? – удивился Сыромятников, на ходу набрасывая  ветровку и
поправляя всклокоченные волосы.
- Виктор Петрович, да вы вон туда посмотрите! – показывает Валентина
Ивановна в северном направлении.
Наверное, я еще сплю, подумал ошеломленно Сыромятников. Быть не может такого! Неужели я вижу те самые горы, которые окружали наш поселок? Очень похожи! Один к одному...
-    И, самое интересное, совершенно не стало ветра, - восторгается соседка.
- Ма-па! – вдруг воскликнула где-то сзади дочка Наташа, - Откуда на
нашем участке взялся ручей?
- Действительно, откуда? – удивилась Вера Андреевна, и даже опешила, зажав рот
ладонями одна на одну, словно бы боясь проговориться об увиденном чуде. Потом она наклонилась над прозрачным потоком, бегущим по поляне в сторону пруда. Струившаяся словно бы в каком-то давно обжитом русле вода, вся купающаяся в солнечных бликах, роняла на нее пересыпающиеся  трепетные отсветы. Вера Андреевна даже окунула ладонь в ручей, словно хотела удостовериться, что это не оптический обман.
У самого берега ручей журчал  по разноцветным круглым валунам, образуя подобие водопада, который обрушивался в пруд. На выходе из него вода нашла себе дорогу через участок соседей, которые тоже вышли посмотреть и порадоваться на это чудо природы. Именно здесь и собирался Сыромятников устроить свой уголок для медитаций, свой островок утренней свежести, чтобы рядом с округлыми каменными глыбами цвели белый и оранжевый рододендроны, розовый лапчатник, красная спирея; у самого забора – куст калины,  полиандровые розы, японская айва, бересклет; а живую изгородь являли разноцветные клематисы, дикий виноград,  каприфоли, лимонник, а между камней расползался синецветный барвинок, раскидистая горная сосна, стелющиеся кедрач и можжевельник. Все это и  предстало их взору, когда они с женой подошли к пруду, идя вдоль народившегося за ночь ручья. Словно бы реальное с нереальным перемешалось в их сознании. Невозможно было понять: то ли они все это сами сажали в минувшие летние сезоны, то ли всё  благолепие явилось разом в эту сказочную ночь?..
- Здравствуйте, Виктор Петрович, кажется, вы были правы, когда утверждали, что мечтать не вредно, - обратился к Сыромятникову подошедший  к забору седовласый сосед.
- Доброе утро, Михаил Иванович. Однако вы тоже были правы.
- В чем же?
- В том, что каждый может рассчитывать на воплощение одной самой
главной мечты.
- Если она красивая и полезная многим, то такая мечта не может не
воплотиться, - включилась в разговор подошедшая сзади Наташа, и ласково прижалась к матери.

   От завтрака отказались наотрез. Сгорающие от любопытства Сыромятниковы тут же  двинулись по направлению  непонятно как образовавшейся горы. Шли они вдоль ручья, который плавно огибал каждое возвышение, но неизменно вел к горе. Никто не мог вспомнить источника для утоления жажды, лучшего и более приятного, чем этот. Горный склон был покрыт довольно высоким, но еще молодым сосняком, от которого исходил богатый фитонцидами  хвойный запах, а кое-где на шершавых стволах сосен выступали янтарные капли смолы.  Пока шли к вершине, Наташа успела перебрать несколько предполагаемых названий. И все же остановилась на том, которая подсказала действительность: чуть выше родника, из которого и бежал ручей, Сыромятниковы обнаружили большую поляну с лесной клубникой, необыкновенно сладкой и душистой. Спелые ягоды отрывались со специфическим щелчком, который был характерен только для лесной клубники. Для Виктора Петровича это было настоящим праздником, словно бы он оказался в своем детстве, на своей горе и среди своих лучших в жизни угощений. И тут Наташа произнесла то самое название, которое ей подсказала солнечная поляна на высоком склоне:
- Ма-па, это же гора Клубничная! – чуть не вскрикнула дочь. – Папа, я
тоже вспомнила такую гору над твоим селом.
- И правда, Клубничная! - поддержала ее мать. Они с неописуемым
интересом оглядывали открывшийся вид на долину, где в километре от них  виднелись оцинкованная крыша их дома, а рядом разбросаны дачи их соседей и клубящиеся зеленью кроны  дубов. Произошло то, чего никак нельзя было даже предположить; соединились две ипостаси жизни, две полузаселенные долины, две кудрявящиеся зеленью излучины, и над ними в цветном мареве - гора детства, сделавшаяся естественным щитом и подарившая благодатный ручей как самую светлую память о замечательных временах.
И тут Виктору Петровичу вспомнились стихи индийского поэта Рабиндраната Тагора:

Нашептывал берег, склонясь к быстрине:
«Ах, счастье мое на другой стороне».
И слышалось с той стороны, на лугу:
«Ах, счастье мое – на другом берегу».

Другие произведения автора:

В ГОСТЯХ У БАБУШКИ

СНЕЖНАЯ ЯГОДА

СРЕДА