Сказ о том, как ПОРА на Русь пришла (гл. 3)

ГЛАВА III

 

Реакция мира на события в России. Требование посланцев Севера.

Осажденные чиновники держат совет на кремлевской стене.

Галицкий на грани провала. Молитва Тугулука. США

потрясены «меховой» революцией в России.

 

09.01.20…

Первая ночь полуоккупированной Москвы прошла относительно спокойно, правда, над центром столицы стоял храп многотысячной армии.

Лагерь революционеров зажил особой жизнью, но так могло показаться людям, знакомым с Севером только понаслышке. На самом же деле, им, детям Природы, не привыкать к походным условиям жизни, к которым они приучились с момента первых самостоятельных шагов за порогом своего жилища.

Оцепление под стенами Кремля менялось каждые четыре часа. В мини-лагерях возле ворот тоже происходило передвижение личного состава на смену караульщикам: треть выходила за лагерь нести службу, треть бодрствовала, занимаясь хозяйственными делами; умельцы чинили оленью упряжь, поизносившуюся за многотысячные километры похода; остальные – отдыхали, пытаясь приноровиться к необычной новой обстановке – шуму каменного города.

 

Столица, конечно, после прямых телерепортажей с места событий, гудела, словно растревоженный улей. Стоит заметить, что именно сегодня, многим тысячам москвичей пришлось уйти в бесплатные отпуска, так как естественный ход событий был нарушен: Кремль отрезан от города и страны. Здесь, за неприступными стенами, находится мозг и сердце огромной многонациональной страны. Сегодня представители Крайнего Севера, можно сказать – полпреды своих народов, парализовали работу Правительства России. И если страна может долгое время обходиться без Кремля, то столица задыхается без твёрдой управленческой руки. Рабочие, правда, как обычно, пошли на работу.

 

Мчат наперегонки по столичным улицам автобусы «Интуриста» с приезжими иностранцами, спешащими увидеть самое большое в мире стойбище. Корреспонденты заграничных СМИ пытаются войти в контакт с революционерами, но тщетны их попытки. Сегодня весь мир ловит новости из Москвы, слушает с Красной площади певучую речь детей Севера, пришедших сказать слово своей правды. Весьма разноречивые разговоры о целях революции и её руководителях – всё это преподносится неизвестными личностями с какой-то частью недомолвок; поэтому скудные сведения с места событий обрастают неимоверными слухами, превращаясь в известие номер один – ожидание чудовищного кровавого кошмара.

 

Из-за рубежа началось паломничество в Москву, которую туристические фирмы тут же окрестили «Северной Меккой». За границей на все авиарейсы в Москву билеты распроданы на три дня вперёд. Ещё стоит учесть «челночный» метод чартерных авиарейсов, организованных под эгидой радиостанций «Свободная Европа», «Голос Америки» и прочих сомнительных организаций, начавших поставлять в поддержку русского Майдана подозрительный человеческий материал. Мир начал потихоньку сходить с ума. Расшатать Россию с помощью «цветной» революции – о таком чуде не могли мечтать даже самые ярые её противники.

В студиях крупнейших телекомпаний мира политологи сцепились в отчаянной схватке, отстаивая свою иллюзорную версию окончания «меховой» революции, бранясь при этом и брызгая слюной с экрана.

Лагерь «Поры» буквально окружён машинами с дипломатическими номерами. Здесь и сотрудники посольств, заинтересованные в ближайшем урегулировании кризиса, и сотрудники различных иностранных представительств, в том числе ОБСЕ, предлагающие свои услуги для достижения компромисса в столь неожиданном деле, хотя большинство из них собрались здесь с единственной целью – не допустить разгона московского Майдана при помощи военной силы.

 

Утром революционеры передали официальным представителям Правительства Москвы и СМИ Послание северных народов, кроме этого, им были предоставлены копии старинных грамот. Также копии документов были оставлены перед воротами Никольской башни…

 

Сначала Мать-богиня сотворила Великого Тэнантомгына, затем чукчу и только потом уже – русского, для того, чтобы он делал чай, соль, табак и металл, и торговал всем этим с чукчей. Но русские, по непонятной причине, презрели своё предначертание и стали воевать с нами. В этом их самая большая беда.

Пришла в наши края молва российская о хвалебной добродетели столичных чиновников, и иже с ними, об их проницании ума, верности долгу и схожести в мужестве сердца с великим Тэнантомгыном. Мы, великие и малые народы Сибири и Севера, являясь примером благочестия, любви и кротости, в поисках справедливости, уподобляемся детям разгневанного Тэнантомгына, пред которыми надобно только смиряться.

Уповая на милосердие Тэнантомгына и на святых заступников земли российской, имеем намерение истребовать у Верхних Чиновников и вернуть народам нашим ясак, который мы исправно платили Белому Солнцу, вопреки своей воле, в течение трех веков и более. За эти годы собрано немало популярных свидетельств и сказаний летописцев о тайных видах беззакония властолюбцев Белокаменной, Северной столицы и их наместников в больших и малых городах на наших землях. А также этому свидетельствуют восемь тысяч грамот, выданных взамен пушнины и пр.

 

Посему мы решили потребовать – вернуть нам ясак, или расторгнуть цепь неволи, ибо проще начать жизнь сначала, нежели так долго заставлять себя жить по воле древних, не разумевших, что творящих.

Если бы не тень власти Белого Солнца, весьма пагубно сказавшаяся на климате наших земель, то до сих пор можно было бы в реках ловить рыбу голыми руками; зверь и птица не пугались человека в лесах, и везде промышлялся пушной зверек, тундра не гибла, ягель не сох.

Никогда земля наша не имела столь многочисленных властителей, как в сие время ужасов. А еще челом бьем и защиты просим от кары за то, что лишили живота бессердечных, пришедших с юга на наши земли, и нанятых новыми русскими, которые, не теряя времени, обложили непомерной данью города сибирские. В долинах рек сибирских и Беломорья, до сих пор они не перестают злодействовать и грабить; и чтобы унять их, стар и мал народов наших и народцев, и даже иноверцы, объединились, спасая жен и детей своих.

 

Много лет назад, когда человек поймал первую рыбу в реке, и начал путешествовать на оленях, пытаясь узнать – где дом Солнца, тогда великий Тэнантомгын сказал: «Есть время жить, и есть время умирать». Сегодня он учит: «Редкий повелитель, покорившись демонам власти, хочет зла людям, но мало кто из них умеет чувствовать и творить добро. Поэтому, Дети мои, пока реки не потекут вспять, пока нерпа не станет нежиться на берегу, под цветущим деревом, пока кривые зубы не выпрямятся, до тех пор не возвращайтесь в родные земли без решения дела своего».

Для быстрого ведения дел, прилагаются копии грамот в количестве – восьми тысяч, перепись уплаченного ясака за каждый год, а так же по всем племенам и народцам особый налог – по белке с дыма, в тревожный год.

Надеются жены и дети, и совесть предков наших, на мудрое решение и благородство души наследников Белого Солнца в решении общего дела. В чем пытаются убедиться народы наши, и в этом подписываемся мы, прикладывая собственноручно палец.

Верховный, Мудрый и Несравненный Тугулук – младший наследник Великого Тэнантомгына, который клянется за правдивость подписей Членов Совета Шаманов Севера, Сибири и Сахалина, подтверждающих истину каждой извилины отпечатка пальца всех членов десяти Советов Поры Севера, Сибири и Сахалина.

Подписи прилагаются в количестве десяти листов.

 

Буквально через несколько часов весь заинтересованный мир из Послания узнал истинные причины появления целой армии промысловых людей под стенами Кремля.

 

* * *

 

В 10:30 на стену, между Никольской и Сенатской башнями, поднялась группа людей во главе с министром МЧС. Подобного количества людей это место, наверное, не помнило со времён французской кампании 1812 года.

- Товарищи, кто ещё не знает, что творится на Красной площади – посмотрите. У вас есть пять минут, потом мы проведём совещание.

Большая часть присутствующих, конечно, была поражена раскинувшимся внизу лагерем. Министр посмотрел на часы – закончилось время, отпущенное подчиненным.

- С требованиями революционеров все вы уже ознакомились.

 К большому сожалению, посланная ночью разведка, не говоря уже о «языке», вернулась ни с чем – через лагерь не пройти, а это единственный путь. Но мы не знаем, что ждет нас, если отважимся выйти на площадь. Не смотрите на меня так. Я знаю, что я – самый смелый и отважный человек в России, поэтому, министр МЧС – я, а не кто-нибудь другой, - Семён Тарасович сделал паузу, давая присутствующим время для осмысления последней фразы. - Странно, но помощи нет, хотя, правда, вдалеке видны редкие отряды в форме милиции. М-да, они даже не редкие, относительно этой, далеко не разрозненной массы – совсем жидкие. Ничего не пойму…

 

Елена Карповна, что вам с высоты этих стен, напоминает обновленный ландшафт Москвы?

После некоторого раздумья, единственная женщина среди трех десятков аппаратчиков, поднявшихся на башню, ответила:

- Это не ландшафт, Тарас Семенович, извините, Семен Тарасович, скорее, картина напоминает Золотую Орду на берегу Итиль-реки, когда сабелька – вжик, и калган с плеч долой. Это какая-то новая Поднебесная!

- Вы очень правильно заметили – Поднебесная, значит, – множество, бесконечно много. Не потревожен ли вновь прах великого хромого – Тамерлана? - Вместе с мыслью о полководце древности, и видом на открывшееся внизу стойбище, самое большое когда-либо существовавшее в холодных краях, пришло незнакомое до сих пор чувство. Из-за грандиозности открывшейся панорамы, величия архитектурных ансамблей и современных монстров градостроения, в соединении с пришедшим осознанием ничтожности каждого человека  из великого множества, живущих сегодня, и существовавших ранее, он вдруг почувствовал острую потребность взглянуть на мир другими глазами. Дико было признаться самому себе, но он себя ощутил единым целым с тем полудиким миром, копошащимся сейчас на площади, и одновременно с назойливой Еленой Карповной, и со стоящими сзади людьми.

 

Но если Елену можно понять, то остальных, вечно брюзжащих и недовольных, из которых половина – явные подхалимы, Семен Тарасович не подпустил бы к Кремлю и на пушечный выстрел. Каждой клеточкой своего человеческого Я, он понимал: человек со своими поступками – ничто по сравнению с законами природы. С высоты своей должности он ощутил себя частицей, стоящей на петляющей дороге времени – замкнутой линии, проносящейся через спирали эволюции человечества и уходящей в другие миры, и неизвестно где, на каком отрезке, обгоняющую себя. Он ощутил дыхание вечности…

- Семен Тарасович, вот нашёл, возьмите, пожалуйста, пока единственный на территории. Нет, конечно, в Арсенале должны быть, - тронул за рукав министра его секретарь, протягивая бинокль, и одновременно вопросительно посматривая на Кудасова.

 

Полковник вздохнул. Он, как человек военный, был далёк от подобных кабинетных интрижек:

- Всё необходимое оборудование отправлено туда, где оно должно служить обороне Кремля. А здесь можно обойтись театральным биноклем, - не удержавшись, он отпарировал колкость секретаря.

- Молодец, Андрей. Это вещь нужная, а ну-ка, - не обращая внимания, или не расслышав ответ Кирилла Петровича, самый отважный министр начал осматривать раскинувшееся внизу стойбище. Многое теперь предстало перед вооруженным взглядом. Раньше казалось – в лагере некуда яблоку упасть среди хаотического нагромождения яранг и прочих необходимых возведенных построек, штабелей. Но это было только первое впечатление – бинокль  убедил его в обратном. Та быстрота и порядок линий, с которой был построен лагерь, соответствовали всем правилам военного искусства.

 

- Может, это совместные военные учения со странами Юго-Восточной Азии? - подал голос кто-то из окружения.

- Да-а, - мрачно протянул секретарь министра, - филиппинцы на оленьих упряжках, через всю Азию по Шелковому пути…

Елена Карповна, не удержавшись, добавила:

- А если бы лето – верблюды, бедуины, тамтамы? Романтика!

Сквозь шум лагеря, она услышала, полный нескрываемой иронии, вкрадывающийся голос Андрея Львовича, спрашивающего у нее:

- Елена Карповна, вы все о своем – об арабах? Никак не забудете прошлогоднюю поездку в Египет?

- Ты когда-нибудь ответишь за свои грязные намеки, - не собираясь вступать в перепалку с этой личностью, она прошептала ему на ухо, но так, чтобы ее ответ услышал министр. Про себя же добавила: - Мерзавец!

 

- Прекратить балаган! Андрей Львович, бери ручку, бумагу, пиши. Вижу, - начал диктовать министр, - по центру Мавзолея, в середине площади круг диаметром около десяти метров. По периметру стоят изваяния их богов, т. е. идолы. За кругом – три большие яранги: из центральной идет синий дым, и тянутся в разные стороны кабеля, самый толстый кабель – в соседнюю левую ярангу, из правой доносится шум, похожий на работу бурильной установки, - министр повернулся с торжествующим видом. - Все ясно, почему у нас не работает связь. У них  работает дизельная электростанция, а в одной из соседних яранг стоят глушители, и очевидно, оборудование для аэрокосмической связи, заглушили нас полностью и бесповоротно, а в другой – бурят скважину для воды.

Кто-то возмущённо воскликнул:

- Скважина для воды?! Не может быть!

 

- Мне ли не знать! Это была тема моей диссертации, - с гордостью ответил министр.

Раздался возмущенный ропот:

- Что же нам теперь делать?

Елена Карповна, театральным жестом прижала руки к груди:

- Семен Тарасович, вы – спаситель России. Вы – второй Минин и Пожарский. Я за вами на край света…

- Мы это давно уже заметили, - буркнул кто-то в толпе.

Елена Карповна, поджав губки, попыталась оттиснуть секретаря, чтобы занять позицию возле будущего Героя России. Андрей Львович яростно сопротивлялся, вцепившись двумя руками в какую-то металлическую скобу.

Министр обернулся на шум и с напускным возмущением произнёс:

- Как вам не стыдно, Андрей, вы же мужчина, и вам тоже, Елена Карповна – сейчас не время…

 

- Она первая начала…

- Право, словно дети, - не одобряюще проговорил Семен Тарасович, снова припав к биноклю, - пиши: слева, метрах в сорока от дислокации глушителей, находится штаб…

- Вы бесподобны, Семен Тарасович, дайте хоть одним глазком взглянуть, - подала голос Елена.

- Не может быть! – не обращая внимания на её просьбу, вскрикнул министр. - Как – все трое?!

Окружавшие его подчиненные смотрели вдаль, не понимая, что же могло так сильно возбудить министра, увидевшего через бинокль что-то необыкновенное. Зная его сдержанный характер, они пытались разглядеть на площади причину эмоционального взрыва человека, ставшего волею судеб их единственным командиром.

 

- Я был прав в своих суждениях! - не унимался он. - Я так и думал! Больше некому было поднять эти знамена! На этих, гордо развивающихся стягах, портреты выдающихся славян нашей эпохи. Кто же не знает их девизов! Это…

- Господин министр, - подошедший человек в униформе шепнул ему на ухо, - срочно: голубиная почта от Президента.

- Ах, Семен Тарасович, вы просто интриган, - Елена Карповна вновь кокетливо поджала губки. - Так кто же там, на знаменах, а?..

Министр, не обращая на нее внимания, стал по стойке «смирно», и обратился к присутствующим:

- Прошу внимания! Письмо от Президента.

 

Присутствующие господа мгновенно утратили внимание к интересующему их факту на площади. Лица стали серьезными, в глазах появилась озабоченность. Некоторые чиновники, при упоминании имени Президента, приняли гордую осанку, пытаясь даже подтянуть животы, за счет задержки выдоха. Елена Карповна же наоборот, потянулась грудью вперед, томно вздохнула и прошептала, но так, что услышать ее смог только секретарь министра: «Какой мужчина, не то, что некоторые… И вообще, в последнее время, все меньше и меньше встречается лиц с чертами, хотя бы отдаленно напоминающими аристократический профиль». Произнеся эту убийственную реплику, она презрительным взглядом смерила с головы до ног Андрея Львовича. Эту, явно хулиганскую выходку, он молча стерпел, понимая бесперспективность оправданий.

 

Никольская башня стала невольным свидетелем решающего факта, совершаемого под ее сводом в наступившей тишине. Сейчас в руках министра было не просто письмо Президента, сыгравшее немаловажную роль в судьбе будущего России. Эта весточка, принесенная милым белым голубком, оказалась стабилизирующим фактором для Семена Тарасовича, чуть было не совершившим очередную глупость (предыдущая глупость – Елена Карповна). Он перечитывал послание в третий раз, пытаясь хотя бы между строками найти оправдание тому поступку, который он, в порыве радости, чуть было не совершил.

На трех оранжевых знаменах, обшитых мелким бисером, он в бинокль увидел лики трех славянских богатырей, навсегда прославивших Русь. Их яркий ум и необычайная сила, у простых смертных всегда вызывали  зависть и упорное желание следовать примеру этих неординарных личностей. Много лет тому назад почти одинаково звучащие три имени, словно три ярких солнца, прорезали тьму, опустившуюся на Россию.

 

Возле штаба развевались три огромных стяга, вновь вошедшего в моду революционного цвета. На каждом из них было изображение одного из трёх русских богатырей: Березовского, Ходорковского и Гусинского, сидящих на конях в золочёных кольчугах и шлемах. Гривы у лошадей были переплетены мелким бисером. А их имена и девизы были также шиты золотой росписью.

Березовский: Я в Кремль войду

                        На лаврах славы,

                        Дважды подвиг совершив!

                        Иль брошусь в Темзу

                        Вниз я головой.

Ходорковский: Хлеба и зрелищ.

Гусинский: Обжили юг, восток и запад,

                     Неужто север обойдем?

                     Вперед, друзья, нас ждут победы,

                     Мы Тундру, домом новых русских назовем.

 

Министр коротко вздохнул, посмотрел вниз, в сторону штаба пришельцев, где все так же гордо развевались на бархатных полотнищах лики трёх бывших друзей. Вздохнул еще раз,  но уже с облегчением – чуть было не поддался мимолетному искушению. Он поднял глаза на своих соратников. Лица остатков громадного управленческого аппарата были устремлены на него, державшего сейчас в руках, единственную ниточку, связывающую их с остальным уютным миром. Семен Тарасович посмотрел на Елену.

Это потом летописцы воздадут хвалу этим историческим минутам молчания, у истоков которых Елена Карповна стояла с благоговением, смотря на своего командира в позе, соответствующей торжественному моменту – ее правая рука  лежала на сердце. Высоту порыва дополняло осознание того факта, что она была одной из малого числа женщин, по воле рока, оказавшихся на работе после праздников. На фоне осознанной трагедии, было отчетливо видно: как Елена переживает за судьбу своей страны, как бьется сердце под рукой этой мужественной женщины, нежная ладонь которой высоко вздымалась в такт ее дыханию. Во все века русская женщина, наравне с мужчинами, вставала грудью на защиту своей Родины, и Елена Карповна сегодня всем своим видом дала это понять окружающим ее мужланам.

 

Окинув еще раз взглядом площадь, министр взглянул на солнце, ненадолго вырвавшееся из серого плена, словно решившее проверить – не случилось ли чего-нибудь необычного на Земле за неделю вынужденного отсутствия, покачал головой, и обратился к присутствующим:

- Господа…

После того, как Семён Тарасович прочел письмо Президента, прошло несколько минут. Народ, усвоив информацию, мысленно рассуждал, готовясь к будущим лишениям. Лишь одна Елена выглядела, словно олимпийская чемпионка на пьедестале почета; у нее, очарованной самой идеей долговременного служения России, глаза засияли счастьем – наконец она нужна великому делу. Конец домашней скуке и брюзжанию мужа, затихающему только с наступлением ночи, и медленно переходящему в храп.

 

Министр нарушил затянувшееся молчание:

- Как видно из письма, на нас возлагаются большие надежды по противостоянию, так называемой, революционной силе. Стало известно – после многочасовых консультаций в резиденции Президента, была озвучена мирная инициатива русского правительства: революционеры разъезжаются по домам, и им за это представление ничего не будет. Полная амнистия! Однако представитель «Поры» сообщил о закончившемся совещании СПС и о том, что Верховный жрец начал очередной раунд переговоров с Тэнантомгыном, поэтому их ответ неведом.

Семён Тарасович посмотрел в бинокль в сторону революционного штаба.

- Кудасов!

- Да, товарищ министр!

- Что вами сделано за прошедшие сутки?

 

- Гарнизону выдано боевое оружие. В составе караула на  каждой башне находится пулемётный расчет и боец со снайперской винтовкой. Всем, из списка присутствующих на территории Кремля, приготовлено автоматическое оружие, боеприпасы и противогазы.

- И мне выдадут?! - возбуждённо спросила Елена Карповна.

- Женщины будут исполнять роль медицинских сестёр.

- А как же…

- Попрошу каждого заниматься своим делом, - не дав договорить, прервал её ледяным тоном Кирилл Петрович, и продолжил дальше свой доклад. - Полчаса тому назад караул, расположенный на Угловой Арсенальной башне, доложил, что на Манежной площади, напротив памятника Жукову, возведена трибуна. Сейчас, - полковник посмотрел на ручные часы, - уже два часа, как идёт митинг. Число митингующих около пяти сотен.

- В поддержку революции?!

- Против!

- И кто инициатор?

- Всё это время выступает Тюханов.

 

- Хорошо, Кирилл Петрович, с коммунистами ситуация ясна. В остальном плане – исчерпывающая информация. Вот так, - министр обратился к присутствующим, - должны все действовать, защищая сердце нашей Родины, – чётко и слаженно, беспрекословно выполняя свой долг.

Семену Тарасовичу и раньше, в течение последней недели, иногда попадался на глаза этот молодой человек, вызывающе одетый в меха, с длинными светлыми волосами, не характерными восточному типу лица, всё время что-то записывающий в блокнот, средних размеров. Но раньше – это было всегда в стороне, сегодня же он стоял в десяти метрах от него; и опять что-то сосредоточенно строчил в своем кляузнике, изредка бросая быстрый равнодушный взгляд на министра.

- Так вот, значит, кто мне полдня затылок буравил, - подумал Семен Тарасович, ощущавший на себе, с первой минуты восхождения на Никольскую башню, чей-то нагло-изучающий взгляд. Он посмотрел в глаза Кудасову, стрельнул взором на интересовавшего его молодого человека, и громко спросил. - Молодой человек, а вы кто, собственно будете?

 

Свита (уже можно так говорить потому, как Президент дал понять, кто с сегодняшнего дня и до окончания осадной кампании, назначен командующим обороной, надеждой и опорой Кремля) быстро расступилась; и, таким образом, молодой человек оказался в кольце внимания трех десятков высокопоставленных чинов к своей особе. Елена вновь приложила руку к сердцу.

- Семен Тарасович, вы бесподобны, вы – гений. С первых минут, и – такая незаурядная бдительность! - толпа отпрянула ещё дальше на несколько шагов; и, говорившая, и незнакомец, остались одни в образовавшемся круге. - А мальчик хорош собой, - отметила про себя Елена Карповна.

- Да-да, кто вы такой? Мы вас здесь раньше никогда не видели. Я думаю, господа, нам всем повезло, что в эти, трудные дни для России, мы оказались рядом с Семеном Тарасовичем, - раздались голоса. - Кто-нибудь раньше видел этого незнакомца? Надо было бы документы у него проверить, Семен Тарасович! - кто-то ненавязчиво подал вкрадчивый совет.

 

Молодой человек, смутившись, покраснел, медленным движением достал из внутреннего кармана увесистый бумажник, из него – лист бумаги, сложенный в несколько раз. Неторопливо подошёл к министру, протянул правой рукой, в другой держал злосчастный ежедневник с авторучкой.

- Господин министр, разрешите представиться: писатель Тыркын Галицкий, член Союза писателей России, студент-заочник, пишу монографию, посвященную истории Спасской и Никольской башен. Вот, пожалуйста, – пропуск и предписание за подписью мэра Москвы коменданту Кремля о всяческом содействии.

- Святое дело, - прозвучал голос, недавно советовавший проверить у него документы.

Кто-то, из толпы, поддакнул:

- Удивительно звучит на этих стенах древняя славянская фамилия.

- Ну, что ж, молодой человек, - министр вернул документы, пожал ему руку, - так сложилась судьба, и теперь все мы – одна команда. Прошу друзья, любить и жаловать…

 

Елена Карповна первая оказалась возле Тыркына. Оторвав свою ладонь от сердца, она сейчас пыталась пожать его руку:

- Я рада, что мы будем вместе содействовать спасению России, - в это же время ее мозг, отмечавшийся скрупулезностью в сугубо женских вопросах, начал анализировать появившийся новый образ, - какой хорошенький! Как непосредственно и свободно держится! Что значит современная молодежь. Историк, писатель, романтик. Ах, какая прелесть!

Министр поднял руку – все обратились во внимание. Елена осталась стоять возле Тыркына, лишая его тщетных попыток освободиться от ее рукопожатия.

- Это с одной стороны, хорошо, а с другой – молодому человеку, не на словах знакомому с историей человечества, должно быть известно о том случае, когда второй римский император Тиберий своим указом, - заинтригованная толпа внимательно слушала, как министр неожиданно начал возражать самому себе, - велел писателей искать и казнить; обвиняя их в том, что они вместо того, чтобы слушаться, как все порядочные люди, начинают рассуждать о делах, внося сомнение и разлад в общество…

 

Толпа опять отпрянула в стороны. Елена Карповна приняла вид неприступного утёса, в наветренную сторону которого вцепился сейчас смельчак-альпинист. С появившейся, доселе неизвестной ледяной ноткой в голосе, она единственная возразила министру:

- Семен Тарасович, вы не правы. Оттолкнув сейчас от нас, - сделала ударение на последних словах, - этого молодого человека, вы лишите будущее нашей страны его прошлого. Кто опишет каждый трудный час сегодняшнего дня, а завтрашнего? Кто сохранит для истории ее страницы, на которых мы будем героически отстаивать свободу нашего народа? - произнеся короткую, но мощную речь, с точки зрения защиты, Елена указательным пальцем пощекотала ладонь Тыркына. Произошло это незаметно для окружающих, так как соединившиеся в рукопожатии ладони (вернее, какой-то самбистский захват Елены Карповны) не были видны из-за рукава шикарной шубы внезапно появившейся покровительницы. С Тыркыном сыграл свою шутку Его Величество случай...

 

Галицкому никогда не приходилось так близко стоять рядом с русской женщиной; и даже в мыслях ничего подобного он никогда не мог себе позволить. Несколько минут он ощущал через ладонь женщины ее бьющееся сердце. Становилось невыносимо жарко, он снял бы сейчас свою соболиную шапку, чтобы проветрить голову, но в левой руке, помимо ежедневника, он держал еще и документы, которые ему пришлось переложить из-за рукопожатия этой красивой русской женщины. Все-таки они – неплохой народ.

Неправ был Тугулук, заявляя, чтобы чукчи боялись белых женщин. Она – не блондинка, похожа на наших женщин, такая же черненькая и красивая. После щекотливого прикосновения дамского пальчика, по его телу пробежала непонятная возбуждающая волна. Такого с ним еще не было: ни на охоте, ни когда он первый раз в жизни убил моржа. Доселе неизвестное чувство рвало на части его тело и мозг. Тыркын покраснел, казалось, щеки, а в особенности уши, сейчас лопнут, вот только непонятно отчего…

 

Прекрасная женщина Елена Карповна, в конце своего выступления, глянула в глаза Галицкому, и обомлела – таких бездонных, преданных, дышащих страстью глаз, ей не доводилось видеть уже лет двадцать.

- Какая с виду невинная прелесть, невинная – не знаю, но то, что прелесть – это точно - подумала Елена Карповна, обомлев сама от неожиданного открытия. Восстановив душевное равновесие, она дала волю своей буйной фантазии, представив, что могли бы сделать с ее телом эти молодые теплые руки; как в бархатистых нотках его голоса будут звучать забытые возбуждающие ласковые слова, которые заставят ее безудержно окунуться в мир любви и страсти, подвластного сегодня лишь ее мечтам.

- А ведь она права, Семен Тарасович, - начали раздаваться голоса в поддержку предложения Елены, - это не бунт на корабле, это просто необходимость.

- Пусть будет так, - министр в согласии махнул рукой.

 

- Я попрошу выслушать меня еще раз, - Елена Карповна отпустила руку Тыркына, сразу отошедшего от нее, и начавшего спешно наводить порядок в своих бумагах. - Здесь прозвучали слова о святом деле – запечатлеть все наши действия для истории. Но для этого тогда необходимо создать господину Галицкому элементарные условия. Необходимо, чтобы он постоянно был в эпицентре всех событий, т. е. возле нас. Ведь для истории, господа, каждый штрих нашего мученического труда по защите Кремля ляжет потом в основу многотомного  труда о новейшей истории России. Вы должны согласиться, Семен Тарасович, его присутствие возле нас с вами попросту необходимо.

Никто, из присутствующих, не высказался против прозвучавшего предложения, и даже принялись аплодировать Елене Карповне, подчеркивая, что этим знаком внимания оценено ее настойчивое желание оставить их, защитников России, материализованный след в Истории.

 

Андрей Львович только качнул головой, не в его многолетней привычке было идти против общественного мнения, потом спрятал нижнюю часть лица в меховой воротник своего полушубка и там уже подавил полуехидную усмешку.

Тыркын, немного успокоившись, подумал: «Святая женщина. И совсем не старше меня выглядит…». Стоящий рядом, дородный мужчина в военной форме подполковника, по-дружески толкнул Тыркына локтём в бок:

- Золотая женщина. Фиксируй момент для истории, студент.

- Я это уже понял, - тихо ответил ему Тыркын, благодаря судьбу за посланный ему подарок, в виде Елены Карповны, спасшей его от провала. Он сегодня совершил совершенно безрассудный поступок – поднялся с начальством на башню. Теневиль или Тугулук, если бы узнали о его поступке – выругали бы беспощадно, по всей строгости революционного времени. Но ему так сильно захотелось посмотреть лагерь своих друзей, что он ничего более умного не придумал, как отдаться во власть пришедшей дерзкой мысли.

 

- Спустимся вниз – выпишу пропуск – тогда сможешь фиксировать каждое слово Семена Тарасовича. Будем сотрудничать, - протянул руку. - Жигалов Михаил Павлович, интендант Президентского полка, вернее, главный интендант.

Галицкий взаимно представился.

- Золотая женщина, - опять Жигалов восхищённо повторил комплимент в адрес Елены Карповны, и мечтательно вздохнул.

Министр поднял руку – все обратились во внимание.

- С этой минуты, исходя из полномочий, отпущенных мне Президентом, я создаю Комитет Спасения России. Членов Комитета я назначу лично, и спустя час, им будет сообщено о столь важной миссии в их жизни. Первое заседание проводится завтра в 9:00 в моём новом кабинете. Кудасов?

- Да, товарищ министр!

- Чуть было не забыл: я передам вам список членов Комитета, они разместятся, вместе со мной, в четырнадцатом корпусе, сам – на своё усмотрение.

 

* * *

 

В это время, в центре площади, напротив места, святого для души каждого истинно русского человека, в середине священного круга, уже несколько часов Верховный шаман Тугулук, одетый в огромную песцовую шубу, с закрытыми глазами сидел на белом олене. В солнечных лучах сивая борода старика неестественно блестела, высвечивая тонкий слой новых отросших волос (из-за чего казалось, будто борода у него – крашенная), морщины на лице выглядели ещё глубже, а сжатые тонкие губы чуть шевельнулись, гася игривую улыбку. Воздев руки к небу, он сдавался продолжением благородного животного. Рога оленя, украшенные полосками моржовой кожи, выкрашенной оранжевой охрой напоминали новогоднюю елку в серпантине непривычного цвета. Вокруг этого монумента, младшие шаманы, с началом полуденного боя часов на Спасской башне, начали кружиться и бить палками в бубны, ища поддержки у своих богов, и моля их дать силы Верховному шаману для разговора с Великим Тэнантомгыном.

 

С последним ударом курантов, Тугулук открыл глаза и развел руки в стороны. Мгновенно к нему подскочили шаманы средней руки, до этого беззвучно молившиеся, сидя на кучах шкур за священным кругом, приподняли над оленем, которого тут же увели кормить – животное заработало отдых. Верховного Владыку  бережно поставили на землю. Младший шаман Тэюттын услужливо подал священный ярар⁹.  Узкая ладонь Тугулука прикоснулась  к Тахоэру¹⁰, и таинство богослужения продолжилось.

Бум-м-м! Тяжелый звук с усилием, впервые за многовековую историю России, перевалился через кремлевскую стену, растекаясь по ухоженному «городку», коснулся царь-колокола, и с хитринкой пополз дальше, заполняя своей требовательной настойчивостью каждый уголок кремлевского подворья.

 

⁹ Бубен, чук.

¹⁰ Имя священного бубна.

 

Бум-м-м! Триста с лишним лет ясака… Русский песец. Русский соболь. Лучший мех в мире.

Бум-м-м! В сундуках восемь тысяч грамот. Три века печали.

Тугулук вновь поднял руки – шаманы, ждущие этого момента, подскочили, подхватили под руки и усадили его на кучу мехов. Сейчас начнется главное таинство. Сейчас глазам мудрой души Верховного шамана, сидящего на ворохе пушнины из шкурок соболей, выхухолей и выдр, доступно все. Никто не посмеет потревожить мирную беседу Тугулука, младшего брата богов, со своими родственниками.

Время от времени шаман запускал пальцы правой руки в этот мягкий ворох, сжимал первую попавшуюся шкурку, мысленно вытаскивал ее из кучи, встряхивал, наслаждаясь переливами цветов, и обращался к своему любимчику, помощнику, младшему шаману Тэюттын: «Эти меха даже нежнее кожи городских женщин».

 

Полубезносые плоские лица, сидящие за священным кругом, с почтением ждут своего Верховного шамана, когда же он скажет – скоро ли Тэнантомгын смилостивится, и все изменится. А если нет? Тогда мы будем просить Тугулука – пусть попросит его сойти с неба в пламени и в тысяче-тысяч громов, и испепелить…

Пальцы Тугулука разжались, потом прикоснулись к Тахоэру.

Бум-м-м! Верховный шаман отложил ярар в сторону – это был знак окончания беседы с Владыкой неба. Все, кто  сидел, вскочили в ожидании: что же сказал великий бог, не покинувший своих детей за тысячи и тысячи километров от своих домов? Тугулук – очень умный, он сумел бы найти путь даже к сердцу матери богов.

Раздался шум – кто-то пытался прорваться сквозь цепь охраны. Оказалось, что принесли письменный ответ Правительства России. Тугулук распечатал конверт, с удивлением рассматривая сургучную печать с изображением двуглавого орла, быстро прочитал, поднял глаза к небу, затем показал на идолов:

- Смотрите.

 

Люди с ужасом увидели, как засохшая кровь вместе с жиром, пластами начала отваливаться от священных изображений. На обнажённых от жира и высушенных временем ликах идолов, появилось выражение страшного гнева.

Несколько минут Тугулук сидел, не проронив ни слова, с закрытыми глазами. Тут было нечто сильнее, чем обыкновенная человеческая власть над себе подобными. Темное, изборожденное лицо дрогнуло, на какое-то мгновение замерло, и опять пришло в движение. Он сделал три глубоких вдоха, открыл хорьковые, жесткие, но в то же время, ставшие задумчивыми, глаза, обвел присутствующих шаманов взглядом, и, воздев к небу руки, произнес:

- Много-много месяцев тому назад старший брат мне сказал: «Моим детям нужно идти на Москву и просить у Московских Чиновников обратно свой ясак». Сегодня он милостиво напомнил: мои дети вняли голосу разума и стали снова послушны мне.

По рядам молодых шаманов и лиц, приближённых к святая святых, слушавшим верховного жреца, прошел гул восхищения.

 

- Великий Тэнантомгын сказал: «Горбатую спину не выпрямишь тугой кухлянкой, а дурную голову можно только украсить новой шапкой. - И ещё ваш отец, мой старший брат, спрашивает. - Ради чего готовы умереть мои сыновья?».

Присутствующие восхищенно зацокали языками – очень мудр их бог. Тэюттын, склонив голову в общем согласии, подумал: «Лучше бы он спросил у меня: ради чего ты живёшь, мой глупый Тэюттын?».

- Поэтому крепостцу доведется брать осадой. А еще наставник совести и покровитель невинных душ обещал: «Небо, Земля и Вода запомнят клятву своих сыновей: стоять под этими стенами один за всех и все за одного до последнего вздоха». Не только искренняя любовь нашего бога к своим детям, но и страх, что будет с ними, если они нарушат обет, заставляет его потребовать от нас: в случае измены – виновного ждет тяжкая кара, и позор падет на весь род, не смотря на выработанный особый рефлекс – презрение к смерти, ради своего народа. Кто будет уличен в употреблении веселящей воды – того тоже коснется наказание. Городских девок, пытающихся прибиться к лагерю – немедля палками гнать!

А теперь идите, и всем расскажите решение мудрого Владыки наших душ.

 

* * *

 

Вести из России, о разворачивающейся под стенами Кремля «меховой» революции, произвели фурор в умах жителей планеты, привыкшим, что, время от времени в бывших республиках СССР расцветала «цветная» революция, громя экономику страны, и заставляя идти брата на брата. Где-нибудь за пределами России – да, можно поверить, но чтобы на ее территории случилось массовое неповиновение – это казалось уже из области научной фантастики! И кто организаторы – личности, которые, в лучшем случае, держали труды Карла Маркса, когда ими костёр разжигали? Если люди, от дехкан до политиков, были просто потрясены, то многочисленные иностранные военные ведомства, в обязанность которых входит сбор различных данных о невольной преемнице Советского Союза, испытали состояние шока.

 

Особенно растерялись вездесущие американцы, теперь в недоумении чесавшие затылки; как мог случиться подобный факт: ведь они оказались не способны даже спрогнозировать столь массовое мероприятие в России. После первого сообщения, полученного Вашингтоном, о небывалых событиях, начавшихся в Москве, Центральным разведывательным управлением был отдан приказ, с целью активизации всех московских агентов, вплоть до самых законспирированных, чтобы любой ценой узнать причину невиданного скопления людей в центре столицы. Дублируя наземные действия разведки, по приказу Президента срочно был запущен спутник. На следующий день, в четыре часа пополудни, по московскому времени, на стол Президента США легли фотографии Кремля и прилегающих к нему окрестностей, а также две справки, предоставленные Национальным разведывательным управлением¹¹. Он удивлённо, с застывшей глуповатой улыбкой, переводил взгляд с одной справки на другую.

- Ничего не понимаю! На Красной площади, согласно разведданным, может разместиться максимум двадцать тысяч человек, а, судя по фотосъёмкам, революционеров около девяноста тысяч. Снимки качественные, но, возможно, произошёл сбой программы спутника. Ведь не бывает так, чтобы на одно лежачее место приходилось четыре и двадцать пять сотых солдата! Ну, и страна – никому ничего нельзя поручить! - рука Президента потянулась к телефону. - Сейчас разберёмся…

 

¹¹ В США за военный космос отвечает сверхсекретное подразделение Пентагона – Национальное разведывательное управление.

 

 

(Продолжение следует)

Другие произведения автора:

Диссидент

Сказ о том, как ПОРА на Русь пришла (гл. 11)

Прикосновение к мастеру