Проездом

  Вежливо простившись с равнодушной проводницей, Дима вышел из вагона и зашагал по платформе. Он думал о том, что в какой бы вагон не взял билет, на станции Одесса-Главная, этот вагон обязательно окажется самым дальним от выхода с перрона, даже если при отправлении находился в середине состава.

  Встречающие тревожно высматривали, в публике, знакомых. Диму приветствовали только таксисты. Узнав, что он никуда не хочет с ними ехать, беззастенчиво изменяли ему с другими пассажирами. Преодолев броуновское движение территории вокзала, приехавший выбрался на площадь и направился к трамвайной остановке. На тротуаре, похожая на свинью, валялась беспризорная борсетка, которую прохожие обходили по большой дуге, будто она заразна или взрывоопасна.

  – Бабушка! Смотри! Кто-то сумочку потерял! – сообщил детский голос.

  – Идём, идём – испугано сказала бабушка, дёрнула внука за руку и добавила, глядя почему-то на Диму – к ней даже близко подходить нельзя!
  На другой стороне привокзального сквера, молодой хасид в длинном чёрном сюртуке, гольфах и шляпе похожей на закопченную кастрюльку, энергично беседовал с юной блондинкой, одетой в яркие, и чрезвычайно тесные ей вещи. Мягкие округлости её тела, с любопытством, отовсюду, выглядывали наружу. Спиральные пейсы хасида, задорно подпрыгивали, когда он, смеясь, что-то рассказывал.

  На берегу обширной лужи целый народ, как Мессию, ждал трамвая. Диме часто не везло с транспортом в Одессе. Когда бы он ни посетил Жемчужину-у-Моря, к его прибытию, непременно приурочивался проливной дождь, и как кошки, боящиеся воды трамваи прекращали курсировать, в ожидании метеоулучшений. Судя по количеству надеющихся, заполнивших весь пляж, до самой кромки воды, пришествие трамвая, до сих пор откладывалось, и этим ограничится не собиралось. Дима обошёл лужу и устроился в задних рядах. Путь его лежал к автовокзалу. Автобус до Килии отправлялся ещё через четыре часа, а потому торопиться было некуда.

  Вот, к радости напряжённой толпы, нагоняя на берег лёгкую волну, водную гладь лужи прорезал трамвай. Пренебрегши осадными башнями, понтонными мостами, и прочими необходимыми приспособлениями, народ бросился на штурм. В толпе ожидающих, несомненно, нашлись бы Моисеи, но не один из них, не стал тратить времени на то, чтобы раздвинуть воды этой лужи. Взбивая пену и плавучий мусор, люди преодолевали вброд отделявшую берег от вагона полосу прибоя, лезли на подножку, расплёскивая мутную жижу из сандалий.

  Трамвай, как не старался, не смог унести и десятой части вожделевших. Зато в противоположном направлении прошли, один за другим несколько почти пустых вагонов. Не спешивший, как уже говорилось, Дима отправился в обратный путь в обход лужи, к противоположному берегу. Если человеку некуда спешить, это совсем не значит, что он должен бездарно провести время, глядя на окурки, пляшущие на серых волнах. Можно отправиться в увлекательнейшее путешествие в противоположную сторону, достигнуть края света или хотя бы трамвайного кольца, и переполнившись впечатлениями, вернуться сюда же счастливым обладателем удобного сидячего места. И когда эти несчастные с мокрыми ногами ворвутся на подножку, повиснут на поручнях и не смогут даже толкаться локтями, из-за тесноты, Дима будет легкомысленно созерцать их со своего уютного сиденья.

  Не сразу, но явился трамвай, идущий по 5-му маршруту. Ловко перепрыгнув откатывающуюся волну, Дима очутился в вагоне. Тут было сухо, спокойно и просторно. Заняв место, путешественник уставился в окно. Дребезжа и скрежеща на поворотах трамвай, понёс его в круиз. За окном мелькали городские пейзажи. Утренние прохожие спешили на работу. К столбам и акациям были прикованы жестяные коробки, наполненные доверху дождевой водой.  

  Пейзажи за окном становились всё менее городскими, и всё более зелёными, слева по борту голубело Чёрное море. Поплыли великолепные парки санаториев. Дима, умиротворённо покачиваясь, глядел на пробегающие деревья, думая о том, как здорово он придумал поехать вокруг. Трамвай остановился, и последние пассажиры вышли, поглядев на Диму с интересом.

  – Всё! – неприятным голосом крикнула вагоновожатая, высунувшись из двери кабины – Приехали!

  – А, я обратно поеду – сообщил ей Дима.

  – Вы, может быть и да, а трамвай обратно не едет – отрезала женщина.

  "Как это не едет – подумал Дима, всё же, выбираясь из вагона – а, куда же он денется?". Оказавшись на тротуаре, он огляделся по сторонам. Акации подставили прозрачные кроны лучам утреннего солнышка. Было тепло и тихо. Трамвай скрылся за одноэтажным зданием диспетчерской и пропал. Дима недоумевал минут пять, а затем из-за угла выехал вагон, но с номером 28. Хитрая вагоновожатая, с неприятным голосом думала, что перехитрила Диму, поменяв табличку. Но не на того напала. Дима её узнал, однако на всякий случай, спросил стоявшую рядом женщину, идёт ли этот трамвай к автовокзалу.

  – Я не знаю – уверенно ответила женщина, и полезла в открывшуюся дверь.

  "Понятно" подумал, ничего не понимающий Дима и остался на остановке. Он решил не рисковать и дождаться следующего трамвая. Наверное, именно это и имела в виду вагоновожатая.

  Судя по табличке, здесь была конечная остановка исключительно 5-го маршрута, и если немного потерпеть обязательно дождёшься правильного трамвая. Однако жизнь внесла свои коррективы. Несколько вагонов, в течение получаса, въехав за здание диспетчерской, самым волшебным образом превратились из сверкающих хрустальных карет в безобразные тыквы, заменив номер "5" на "28" и укатились в неизвестном направлении. Именно в неизвестном, потому, что никто не сумел внятно ответить Диме на, всё сильнее, беспокоивший его вопрос.

  Солнце поднималось выше и выше, и путешественник, вдруг, с пугающей отчётливостью понял, как бесконечно далеко он от своей цели. Не теряя больше времени, на бесплодные ожидания, он вторгся в первый попавшийся вагон, всё с тем же, мистическим числом на лбу.

  Трамвай вёз Диму, по уже знакомой улице, неизвестно куда, ведь никогда не знаешь, чего ждать от такого коварного трамвая. Пассажиров заметно прибавилось, но знаний они с собой не принесли, света не пролили, и ситуации прояснить не смогли. Дело в том, что набившим оскомину вопросом, Дима донимал каждого вошедшего. Никто, решительно никто не мог объяснить, как добраться до автовокзала. Все будто сговорившись, повторяли одно и то же: "Вам нужно пересесть на 28-ой, доехать до вокзала и там уже пересесть на 5-ый".

  – Так ведь это и есть 28-ой – возражал Дима.

  – Это не тот – уклончиво утверждали пассажиры.

  Когда психологический момент приближал уже к полному отчаянию, путешественнику попался-таки сведущий информатор. А было вот как: в вагон вошёл пожилой еврей, с седыми колечками на голове, держа в руке свёрнутую, в трубку газету. Дима, не ожидающий уже ничего оригинального, задал вошедшему, ставший традиционным вопрос. Диалог повторился, но не ограничился обычными рамками.

  – Я вам всё скажу – интригующе сообщил седой, и устремил задумчивый взгляд в окно.

  Успокоился ли Дима? Да, но ненадолго. Трамвай колесил в неизвестность, а обладатель бесценного знания будто бы забыл о своём обещании. Напоминать не хотелось. Кроме того, что Дима был безупречно воспитан, вопрос, с которым он носился как с писаной торбой, надоел всем пассажирам, наэлектризовал атмосферу и изрядно приелся ему самому.

  Сразу, после того как Дима подумал, "будь что будет", к нему неожиданно обратился обладатель седых колечек:

  – А вы откуда? – Дима оживился. Этот вопрос указывал на то, что попутчик о нём не забыл.

  – Я из Киева – с готовностью поведал он.

  – Вам надо сейчас выходить – сказал еврей, так будто это его сообщение напрямую зависело от Диминого ответа.

  На остановке они покинули вагон вместе. Не отдавая Диме инициативы, тот повёл его через площадь. Это была та самая площадь, с которой Дима так оптимистично начал своё кругосветное путешествие. Трамвай, не сворачивая, поехал прямо. Заботливый еврей привёл Диму на ту самую остановку, с которой он ретировался час назад и прилежно ввинтил его в плотную толпу ожидающих. Подробно и дотошно пожилой человек разъяснил Диме, на какой трамвай нужно сесть и как добраться до автовокзала. Убедившись, что всё в порядке пожелал всех благ и седые колечки уплыли.

  Лужа, за время разлуки уменьшилась, а людей на остановке меньше не стало. Редкие трамваи уносили в своих утробах, сколько могли, но толпа, восстанавливалась подобно птице феникс.

  Вера в трамвай покачнулась и стала приводить аргументы и доводы, уговаривая Диму пойти пешком. И тот поддался. Времени на новые трамвайные эксперименты могло не хватить, а на пеший поход хватало вполне.

 – Вы не подскажете, как мне пройти к автовокзалу? – спросил он неоднократно.

 – А вот же, на трамвае N^о5 – убеждённо отвечали все спрошенные.

  – А пешком как? – настаивал Дима.

  – Пешком!? – делали удивлённые глаза одесситы – Пешком это же далеко! Зачем вам пешком, когда можно на трамвае!?

 Не встретив понимания, у аборигенов, приезжий был принуждён положиться на собственную смекалку. На деле всё было проще, чем казалось. Необходимо было держаться колеи и сверяться с номерами на табличках остановок.

  Было ещё совсем не жарко, мерещился запах моря, по тротуару целеустремлённо шли пешеходы. Дима наслаждался прогулкой. Глядя по сторонам, прошёл несколько кварталов и обнаружил, что ближайшая остановка уведомляет только о 28-ом маршруте. Увлёкшись акациями, платанами и уютной архитектурой, Дима утратил бдительность. Коварный N^o28 не унимался и опять попытался сбить гостя Одессы с толку. Пришлось немного возвратиться к незамеченной развилке и, повернув пойти верной дорогой. По мере удаления от центра города, прохожих становилось меньше и вид они имели не такой стремительный. Возле угла дома, к которому примыкал небольшой пустырь, возились два человека. К боковой, глухой стене этого дома был прислонён большой дощатый щит, из каких составляют временные заборы, ограждающие стройплощадки. Мужчина и женщина с львиными лицами беспробудных алкоголиков были одеты по последней моде. Их наряды блистали не только фасоном, но также и чистотой, слабо соотносимой с маячившими над ними физиономиями. Женщина в белоснежных брюках, сложившись пополам, намеривалась проникнуть в щель между стеной и щитом. Хронически нетрезвое состояние мешало сосредоточиться и попасть точно в цель. Её кавалер деликатно придерживал, свою даму за талию.

  – Н-да, мадам! Дорого же вам обойдётся этот туалет – произнёс он тоном поручика Ржевского.

  В таких комбинациях экстерьеров и повадок, одесситы не видят диссонанса. Из одесситов, на подобное, обратил внимание только Михаил Жванецкий, и то, вероятно, после того, как угнездился в Москве.

  Диме, бывавшему в Одессе проездом в командировки, такие встречи дарили свежие впечатления. Как-то возвращаясь в Киев, он, как обычно пересаживался в Одессе. Прибыв в город ближе к полудню, он вынужден был дожидаться вечернего поезда. Знакомых не оказалось дома. Податься было некуда. Зной заливал Одессу. Бродить по улицам было немыслимо, и Дима поплёлся в сторону моря. Возле оперного театра в красивейшем сквере ему приглянулась уютно расположенная скамья. "Надо бы пообедать" решил Дима, уселся, достал припасённый, на всякий случай, бутерброд и принялся за еду. Не прошло и минуты, как перед обедающим, амфитеатром расселись собаки, всех мыслимых размеров, расцветок и причёсок. Они не спускали, чёрных, с белой каймой, скорбных глаз с бутерброда, провожая его в последний путь. И всякий раз, когда Дима подносил бутерброд ко рту и откусывал кусочек, все зрители дружно вытягивали вперёд шеи. Но одними собаками тут не обошлось. Вскоре все ближайшие скамьи оказались заполненными вполне представительного вида мужчинами и женщинами, которые беззастенчиво глядели на Диму с немного брезгливым выражением лиц. Откуда они все взялись, и чем вызвана реакция каждого, разбираться было некогда. Питаться в таких условиях наш герой не мог и не хотел. Дима перекочевал на приморский бульвар, мимо бюста кудлатого поэта, с надписью "А.С.Пушкину граждане Одессы". Лаконичность эпитафии – как, походя, подумалось Диме – была ответом на строку «Я жил тогда в Одессе пыльной…». Не отыскав пристанища под кронами бульвара, беженец миновал бронзового дэ Ришельё, и в поисках менее оживлённого места углубился в парк. Беседка была занята, а все скамеечки оказались на солнце. Отыскав место в жидкой тени акации, Дима уселся на горячие камни бордюра и принялся изнывать от жары. Материалы, добытые в поездке по Бессарабии, не лезли в голову. Весь день он передвигался вслед за тенью, подогреваемый разогретыми камнями. Сделав две попытки покинуть парк, Дима возвращался на прежнее место, и продолжал мигрировать вместе с неверной тенью, до тех пор, пока той не вздумалось слезть с бордюра и поползти по газону. Следовать за ней туда Дима был не готов. Немного побродив по парку, он обнаружил, что беседка опустела. Как, оказывается, мало нужно для счастья. Тень от крыши беседки была не в пример гуще той, что предательски уползла от Димы в траву. Немного отдышавшись, он достал материалы и принялся их изучать.

  – Мы вам не помешаем? – спросил кто-то.

  Дима поднял глаза. Под сень беседки вошли двое. Когда средний человек видит таких людей, первое, в чём он может быть абсолютно уверен, это что неприятностей не избежать. Мало того, вежливый, казалось бы, вопрос, яснее ясного говорил о том, что им есть до него дело.

  – Нет – ответил Дима, и усилием воли подавил желание сразу отдать часы и деньги.

  Чтение опять не клеилось, а весь читатель, как-то задеревенел. Молодые люди, на непонятном языке из русских слов, злобно обсуждали какие-то только им ведомые проблемы. А Дима напряжённо ждал неминуемых неприятностей. Уйти сразу было нельзя. К тому же это казалось бесперспективным. Оставалось настраиваться на посильное, хотя бы частичное сохранение достоинства. Тени в парке поползли и удлинились. На аллейках появились люди. Что ж, это позволяло надеяться, хотя, когда Дима скользил украдкой взглядом по этой парочке, надежда угасала как огонек, накрытый стаканом.

  – Ой! Держите же ребёнка! Смотрите, куда он полез! – выкрикнул вдруг один из этих двоих, одной рукой, схватившись за сердце, а другую театрально протягивая в направлении декоративного каменного грота, украшавшего площадку парка.  

  Ребёнок лет трёх карабкался на камни. Его бабушка стояла поодаль и глядела в сторону порта.

  – Я не могу этого видеть – взволновано сообщил, бандитского вида парень, ни к кому конкретно не обращаясь – с такими бабушками разве можно детей отпускать?!

 – Нет слов – согласился второй.

  Столь не типичное поведение мгновенно успокоило Диму, его окатила внезапная усталость и он, сложив папку с бумагами в рюкзак, учинив над собой форменное насилие, встал и вышел из беседки.

  – У вас такой хороший рюкзак – сказал вдогонку второй парень.

  "Ну, вот и началось" подумал Дима, как-то даже с облегчением.

  – Знаю, – ответил он, ни в чём, не сомневаясь – мне он тоже нравится.

  Независимой походкой, дававшейся нечеловеческими усилиями, но и, не теряя скорости, Дима направился к выходу из парка. Добравшись до бульвара, он оглянулся. Грабить его так никто и не стал. А какой несомненный внешний вид был у тех двоих.

 На улице, сапожник вытащил на середину тротуара маленький столик и стульчик и принялся закусывать, наливая вино в гранёный стакан. Дима вспомнил, что давно хочет пить, и подошёл к женщине, продававшей на углу, напитки из холодильника на колёсиках.

 – Вода у вас холодная? – спросил Дима.

 – Ледяная – призналась продавщица.

 Дима протянул ей деньги и получил взамен бутылку подогретой воды.

 – А холоднее нет? – зачем-то спросил Дима.

 – Откуда? – резонно сказала женщина.

 Итак, вернёмся… Продолжая путь из пункта А (Привокзальная площадь) в пункт Б (автовокзал), пешеход двигался, по совсем уже пустынной улице, мимо больших витринных окон, наглухо закрытых облезлыми, казалось приросшими, ставнями.

 – Извините. Я к автовокзалу правильно иду? – спросил Дима единственного человека, стоявшего возле пустого, пыльного, железного стола.

 – К автовокзалу? – интимным тоном переспросил мужчина – Правильно.

 Выражение лица у него сделалось таким, какое могло быть у коварного Змия в Эдемском Саду, когда он предлагал наивной девушке Еве приобщиться к Запретному. Причём, всякий раз, когда Дима оборачивался, он видел, что человек этот глядит ему в след, как бы желая насладиться безобразным результатом своего коварства. Необъяснимое чувство обманутости покинуло Диму, только когда он вышел-таки к своей цели.

 Какой странный город – думал Дима, сидя в автобусе, проезжающем мимо свинцовых вод Хаждибеевского лимана – здесь всё как везде, только причудливо смешано, вроде осколков цветного стекла в калейдоскопе. Казалось бы, простые осколки, а повернёшь немного трубу, и гляди что получается…

Другие произведения автора:

V

Велосипед

VII