КТО БЫ МОГ ПОДУМАТЬ

22 февраля 2013 — Сергей Каратов

  
  Александр в ту последнюю осень, когда их, как обычно усадили на бортовые машины с деревянными сиденьями и послали на уборку урожая в подшефный совхоз, приноровился учинять ночные рейды к девчонкам.  Протиснется меж них и уляжется в «малинник» на застеленных соломой нарах. Заранее присмотрит себе какую-нибудь покрасивее да посговорчивее. Среди ночи, в полной темноте девчонки становились податливей. Можно, не поднимая шума, потихоньку позволить настойчивому парню некоторые вольности. Иные притворялись, будто бы спят и не чувствуют, что рука ночного гостя нежно скользит по животу, то и дело норовя угодить за границу, обозначенную одной, а то и двумя резинками.
По дороге на поле Александр делился своими впечатлениями от очередной вылазки.
Лошадь преодолела пологий подъем, и перед парнями открылся простор с яркой синевой неба и желтеющими березняками по краям распаханных полей. Телега поехала быстрее, и в бидонах из-под молока бойко захлюпала холодная колодезная вода. Александр ликовал и увлеченно рассказывал однокурснику, как он в эту ночь удачно совершил рейд в девичий стан. С ним была такая миниатюрная, увертливая девчонка. Долго не позволяла проникнуть кое-куда, но потом все-таки смирилась с его приставаниями. Напарник по гужевому транспорту Алексей Анохин не очень верит, или делает вид, что не верит в ночную удачу приятеля. У него белесые ресницы, веснушчатое лицо, на голове кепка с отвернутым назад козырьком. Он подергивает вожжи, похлестывает коня прутиком по спине и делает вид, что ему эти байки абсолютно неинтересны. Когда Александр выговорился, Анохин поглядел на него с ухмылкой и сказал: «Смотри, как бы  девки облаву на тебя не учинили и чего доброго соломы в штаны не натолкали».
«Не боись, Леха, им самим нравится, чтобы  кто-то тискал их иногда, иначе шухер бы развели с первого раза». 
   Каждый год по-разному совхозное руководство устраивало своих молодых помощников.  В эту осень девчонок и парней из педагогического училища поселили в новом коровнике, который местные плотники оборудовали нарами, а в широких проходах поставили несколько бочкообразных буржуек. Вечерами девушки сбивалась в кучи около пузатых железных печек и завороженно смотрели на пламя, мелькавшее сквозь дырявые дверцы. Подбрасывали дрова, судачили о разном, а парни подсаживались рядом на нерасколотые чурки и «кадрились» к новеньким девчонкам из осеннего набора.
Как-то подходит к Александру дежурный преподаватель и говорит:
- Галантер, ты сегодня ответственный за эту печку. Надо натаскать дров и
протопить ее, как следует. Ночью обещали похолодание.
- Будет сделано, Василий Иванович, - принимает задание у преподавателя
музыки Александр. Он любит этого старого баяниста, который перед пенсией нашел себе работу в педучилище. Василий Иванович был прост в общении и пользовался уважением за свою человечность. Александр топил печь и заранее приглядывал, куда пойдет ночевать. Он, чтобы не включать ночью фонарик и не вызывать подозрения у дежурных педагогов, научился отмерять шагами от какой-нибудь из печек точное расстояние до нужных нар. Отмерял он безошибочно, приставляя башмак к башмаку.
Девчонки воспринимали его появление среди них со смешками и приколами, но прогонять не спешили. Все-таки веселей в соседстве с таким неутомимым ухажером. Александр частенько маскировался под девчонок: для этого достаточно было кепку спрятать в карман и повязать косынку на голову. А вся остальная одежда и у парней и у девчонок была вполне схожая: телогрейка, фланелевые штаны на резинках, кеды или кирзовые сапоги. Только Сашина обувь имела одно отличие. Получилось так, что у его вьетнамских кед протерлись подошвы. Но он придумал наращивать их за счет гудрона, которым строители коровника все еще продолжали заливать крышу и укрывать ее рубероидом. Работали они днем, когда вся молодежь находилась на уборке картофеля. В чугунных котлах, под которыми продолжали дымиться головешки, смола остывала часами. Поэтому сразу же по возвращении с поля Александр тут же снимал кеды, прогревал их на углях и макал подошвы в жидкий пахучий гудрон. Для прочности он окунал обувку в сухой песок, потом снова в гудрон. И так слой за слоем. Подошвы хватало дня на два-три. Кеды становились тяжелыми, но зато в дождливый день ноги в них не намокали. По нагудроненным черным подошвам парни наловчились под утро отыскивать Галантера среди спящих вповалку девчонок.  Донжуанские «заслуги» возвышали его в глазах друзей. Ватага парней весело стаскивала его с нар за ноги и начинала дружно качать, с хохотом подбрасывая Александра в воздух в его широких раздувающихся штанах.  Благо потолки у коровника высокие, и герой безбоязненно парил надо всеми, словно Амур. Не хватало только золотого лука и колчана со стрелами.
Весельчак и балагур, он мог за один вечер сделаться душой коллектива. Однажды ночью, замаскировавшись под девчонку, Галантер стал свидетелем одной сцены: девчонки среди ночи начали шепотом окликать в темноте желающих пойти на двор. Страшно все-таки выходить одной: за дверями коровника темень непролазная. Нашлось несколько человек. Шли по коридору гуськом и очень осторожно, чтобы не удариться о какую-нибудь погасшую железную печку. На улице свежо. Вдалеке светит ночной фонарь, от которого слабый косой луч едва достигает задворок, где и пристроили новый коровник. Тишина, звезд не видно. Где-то спросонья лениво брешет собака.
Девушки отошли недалеко от выхода и быстро начали делать свои дела.
Они не поняли даже, кто это и зачем включил фонарик. Но на всякий случай зашикали на озорника, все еще принимая его за девчонку.
Парни на обеденном перерыве, на краю картофельного поля, после еды узнали о новых похождениях Галантера.
-    Иди ты! – не поверил Сажин. Неужто так и высветил это самое место?
- И не у одной.
- Я после такого сеанса сроду бы не заснул, - сказал Полуэктов. И заржал раскатистым басом.
- Везет же некоторым, - опять вставил свое слово Сажин.
- Шустрить надо, Витек, – хлопнул Сажина по спине Руслан Огородников. –
Под лежачий камень вода не течет.
Один Алексей Анохин ничего не сказал. Он был старше остальных. В педучилище  пришел с завода, и на выходки своих однокурсников смотрел неодобрительно.
Когда Саша и Алексей начали впрягать в повозку лошадь, отпущенную погулять на время обеда, тут и высказался Анохин по поводу ночных приключений напарника:
- Мне кажется, ты перебарщиваешь со своими выкрутасами. У тебя могут
возникнуть большие неприятности.
- Скучный ты человек, Леша. Похоже, ты, не родившись, успел состариться. 
Анохин пожал плечами и промолчал.
Ночные бдения Галантер не собирался прекращать.
   Но в эту ночь все было не так, как обычно. За несколько минут до отбоя он наметил объект внимания, прогуливаясь вдоль помещения коровника. Девушка, которая ему понравилась, была в двадцати шести ступнях от крайней печки. Когда все улеглись и дежурный преподаватель закрыл все четыре входа и погасил свет, Саша выждал минут двадцать и по-кошачьи спрыгнул с нар. И вот он крадучись добрался до места. Девушки лежали не так близко одна к другой. Слава богу, думал Галантер, бойко протискиваясь к нужной особе. Он даже успевал вздремнуть, чтобы со свежими силами приступить к излюбленному делу. Саша легко засыпал и так же легко открывал глаза после получасового сна. Случалось, что иная девушка прогоняла нахального парня. Еще и затрещиной по загривку наградит. Но это только подзадоривало Сашу.
А вот с одной девушкой все получилось намного интересней. Она не стала кочевряжиться, выламывать руки и шипеть, стараясь унять негодного мальчишку. В этой девушке все говорило об обратном, словно бы она ждала его объятий, прикосновений. Все ее тело излучало томное желание, от которого у Саши распалились страсти, и даже застучало в висках. И уж совсем неожиданным было то, что эта девушка сама стала проникать к нему. Парень так растерялся, что в глазах у него замелькали бело-розовые круги. Что делать, торопливо размышлял Галантер, наверное, лучше будет позвать ее на соломенные скирды, что за коровником. А то, чего доброго, услышат их возню. Он стал нашептывать девушке о том, чтобы она пошла следом за ним на улицу. При слабом свете луны, пробившемся через небольшое оконце, он увидел, что его пассия согласно покивала ему головой, а еще он разглядел, что это была не та девушка, которую он приметил с вечера. Странно, неужели я ошибся в количестве шагов, подумал ночной гость. Впрочем, это уже не имело значения. Надо только, чтобы она не побоялась выйти из помещения. Его рука оставила тепло-влажный объект его внимания и уперлась в сухие скрипучие соломенные маты. Он ловко отполз на край нар и беззвучно спрыгнул на бетонный пол коровника.
Ждал он ее не меньше часа, но девушка так и не вышла. Видимо, испугалась. Но кто же она? Где ее теперь искать? Наверняка она постарается скрыться от него среди нескольких сотен девчонок, поскольку устыдилась или побоялась чего-то, и не пожелала выйти под открытое небо. Как-то надо ее отыскать и повторить «сеанс массажа». Попробую угадать ее по запаху духов. Они у нее какие-то особенные, должно быть, заграничные.
Возвращаться на прежнее место он не захотел, взыграла обида. Улегся среди парней и заснул крепче обычного: сказалось перевозбуждение.
Несколько вечеров подряд он, играя с ними или украдкой, обнюхивал девчонок с крайних нар, но ни от одной не пахло теми запомнившимися духами.
Если б знал, что она хочет продинамить меня, ни за что бы не стал рисковать, а попытался бы сделать это на месте, не один раз огорченно укорял себя Саша.
   В течение всего четвертого курса он продолжал заниматься в самодеятельном ансамбле, в определенные дни недели надолго задерживаясь после окончания занятий. Парней в педучилище было мало, и их крепнущие голоса увеличивали диапазон, придавали ансамблю солидность и полифоничность. Многие номера художественной самодеятельности отрабатывались у разных педагогов, чтобы к городскому смотру достойно показать, на что способен коллектив педагогического училища. Ансамблем, состоящим из двух десятков девушек и восьми парней, руководила молодая преподавательница музыки Лариса Васильевна Ледяновская.
Как-то Александр заметил:
- Лариса Васильевна, фамилия «Ледяновская» никак не соответствует вашему характеру.
- Почему же?
- Ну, вы такая веселая, общительная, и руки у вас теплые…
- Уж не собираешься ли ты перевести меня на свою фамилию?
Галантер стушевался и даже покраснел, словно его изобличили в краже яблок.
Она проводила  занятия интересно, все какую-то новую методику внедряла. До нее была руководительница, которая  запрещала выдавать верхнюю одежду в гардеробе. Лариса Васильевна ансамблем управляла легко, и наброшенный на плечи и на локти легкий белый вязаный платок напоминал ангельские крылья, которые взмывали по бокам при каждом движении рук, особенно если она дирижировала на четыре четверти. Молодой педагог для учащихся всегда кажется более демократичным, чем остальные, хотя бы потому, что их сближал возраст. На занятиях такого преподавателя можно позволить себе и некоторую вольность. Стоя в заднем ряду, Галантер первым начинал гримасничать и нарушать складывающуюся стройность звучания  ансамбля. Лариса Васильевна  хлопком в ладоши останавливала пение, обиженно куксилась и после паузы все начинала сначала. Новое гудение в кулак вызывало смешки в мальчишечьем ряду. Постепенно Сашина смешливость передавалась и отдельным девчонкам. А потом смех заражал большинство девчонок, в том числе и самого руководителя, отчего вся подготовка шла насмарку. Саше нравилось веселить учительницу музыки: улыбка украшала ее утонченное лицо. Ее длинные льняные волосы, схваченные на затылке яркой матерчатой резинкой в один толстый пучок, иногда оказывались на груди, что придавало ей вид школьницы старшего класса. Рослый, с бойцовской фигурой Виктор Сажин тоже серьезно приглядывался к Ларисе Васильевне, но что-то удерживало его от налаживания серьезных отношений. Может, робел – учительница  все-таки.  Саша вспомнил о скандале, случившемся на первом курсе. Тогда среди учащихся смаковались подробности интимных отношений одной преподавательницы со студентом, до поступления в педучилище отслужившим на флоте. Учительница была постарше студента, но несмотря на то, что оба были людьми взрослыми, их связь вызвала большой шум на педагогическом совете. Этот случай прозвали «подснежник», потому что связь длилась несколько месяцев, а раскрыта была, то есть «вытаяла» - к весне. Студенту дали доучиться, а  преподавательнице предложили оставить коллектив. Так что опасения Виктора Сажина были вполне оправданными.
Любимым инструментом Ларисы Васильевны был аккордеон, с которым она всегда выступала на смотрах самодеятельности и на концертах, куда приглашали творческий коллектив педучилища. После шефского концерта в одной воинской части, располагающейся в соседнем городе, руководительница группы поручила Саше свой аккордеон. Сойдя с электрички, все участники концерта стали садиться в автобусы и разъезжаться, кто по домам, кто по снятым квартирам у одиноких старушек, кто поехал в небольшое общежитие педучилища. А Александру надо было сопровождать учительницу до дома. Не мог же он отдать даме тяжелый музыкальный инструмент на автобусной остановке и сказать ей «чао-какао». Поэтому он решил проводить учительницу до ее дома в Поселке строителей, а оттуда проехать на другой конец Миасса к бабушке, которая давно уже ждала своего внука. Был конец марта. Днем припекало, а к ночи мороз упрямо сковывал все лужи и почерневшие снежные кучи по краям дорог и тротуаров. Гудок маневрового тепловоза гулко прокатился по территории станции, отразился от предгорья Ильменского хребта, помчался вниз, к подтаявшему льду озера Ильмень, и разнесся дальше - по всей  Миасской долине.
Льдинки так и хрустели под легкими лакированными туфлями, которые Саша надел для выступления. Лариса Васильевна поеживалась от холода и длинными тонкими пальчиками рисовала узоры на оконном стекле, стоя на задней площадке рейсового автобуса. На ее среднем пальце поблескивал золотой перстень с красным камешком. Белый вязаный платок красиво обрамлял ее слегка удлиненное лицо. У нее были высокие угловатые брови, свидетельствующие о смешливости ее характера. Иногда она, скосив глаза, взглядывала на Александра и начинала выводить его вензель на заледенелом стекле: «А. Г».
Тогда он, загадочно улыбаясь, брался выводить ее вензель: «Л. В. Л».
Им понравилась эта игра, но  вскоре стекло было изрисовано, и они перешли к другому, что на противоположной стороне. 
Обычно в «оруженосцы» Лариса Васильевна назначала кого-нибудь из более рослых парней, а тут выбор пал на Галантера. По-видимому, она не хотела постоянно эксплуатировать одних и тех же ребят и решила распределить эту небольшую трудовую повинность на всех поровну. Во всяком случае, так подумалось Александру. Вот и тащил он большой черный чемодан неправильной формы до самого подъезда шестиэтажного дома, где жила его преподавательница. Он хотел было у входа отдать инструмент и попрощаться, но Лариса Васильевна улыбнулась и сказала не без некоторого упрека:
- Что ты за кавалер, Галантер, если покидаешь женщину, не выполнив ее
просьбу до конца.
- Ага, все понял, Лариса Васильевна, - скороговоркой выпалил Саша, - Сейчас
внесу в дом. Просто мне показалось неудобным входить в квартиру в столь поздний час. А там у вас наверняка родители или муж…
- Какой ты учтивый, однако. Но признаюсь, что я не замужем, а родители мои
сейчас отдыхают на юге. Летом им жарко, а в эту пору там цветут мимозы и тюльпаны. Весна, одним словом.
- Живут же люди…
- И ты живи, кто тебе мешает закончить педучилище и уехать на юг, где
миндальное дерево раньше всех покрывается листьями и позже всех кормит плодами.
- Вы, наверное, южанка. С вами мне было бы интересно отправиться в такое путешествие.
Сзади хлопает тяжелая подъездная дверь. Садятся в лифт.
-  Правда, с вами я бы и на край света поехал.
-  Да ты еще и куртуазный, - пригрозила ему пальчиком Лариса Васильевна.
Со своей попутчицей Саше было приятно разговаривать, легко шутить, потому что в ней не было привычного жеманства, которого бывает выше крыши практически у любой красивой девушки. И вот он ставит чемодан около калошницы и берется за дверную ручку. Увидев это, Лариса Васильевна снимает с его кудрявой головы шапку и вешает ее на ветвистый олений рог. Потом сдергивает с него шарф. Пальто Саша догадался снять сам, полностью оказавшись во власти своей повелительницы.
«Без чая не отпущу, ты промерз, и тебе надо отогреться». Трудно было возразить против этого довода.
Но чай подоспел лишь после трех рюмок коньяка с наспех приготовленными бутербродами. Лариса Васильевна после мороза и горячительного напитка заметно порозовела, на время  утратив свою привычную бледность, придававшую ее лицу аристократичность и некоторый налет аскетизма. Выпивка подействовала на собеседников, разговор стал оживленней. Александр обратил внимание, как Лариса Васильевна красиво ухаживает за ним, как открыто улыбается, как просто треплет его кучерявый чуб, когда он произносит что-то особенно смешное. Ее прикосновения действовали на него завораживающе. И чем чаще они доставались ему, тем больше хотелось их заполучить. Они хохотали по поводу того, как Сажин  носился по соседнему городку с огромным балалаечным контрабасом, и люди, не знавшие про существование такого инструмента, останавливались посреди улицы и смотрели на него, как на диковину, как на балалайку для великана. И вообще вся их многочисленная группа напоминала не то бродячих музыкантов, не то кочующий цирк. Разоткровенничавшись, Саша выдал Ларисе Васильевне тайну о том, как он ловко вводил ее в заблуждение, нарушая тональность всего последнего ряда, состоящего из парней.
Он подговаривал друзей, и половина парней из «великолепной восьмерки» брала на полтона выше, а другая шаржировала свою партию, отчего возникала диатоничность в звучании, но уловить причину ее возникновения руководителю ансамбля никак не удавалось. Экранировали голоса  стоящих впереди девушек.  Эта откровенность стоила Галантеру нескольких тумаков по корпусу. После чего обессилевшая Лариса Васильевна повисла на своей жертве. Александр почувствовал близость женского тела, которое он непроизвольно обнял, прижал к себе и вдруг на тебе - знакомый запах духов! «Не может быть», подумал он. «Неужели я уже прикасался к этому прекрасному телу, пусть даже и воровски. Неужели и она была именно той женщиной, которая в темноте обнимала его»? Это открытие настолько поразило Сашу, что он спрятал голову за ее спиной, боясь смотреть в глаза своей учительнице. Во попал, подумал обескураженный Саша. Но как теперь красиво выйти из этой щекотливой ситуации? Бросить и сбежать? Нет, это не то. Конечно, могло быть и совпадение. Мало ли кто чем мог надушиться в тот осенний вечер. Но мысль, что это все-таки были духи Ларисы Васильевны, перевешивала остальные доводы. Может быть, напроситься остаться, а потом попробовать ночью прийти в ее кровать. Вдруг получится. В конце концов, она же не пигалица из младшего курса, которая про любую удачу с парнем может тут же растрезвонить по всему педучилищу. Она педагог, и держать в тайне связь с учеником для нее гораздо важнее, даже чем для него.  Во попал, так попал! Недаром меня друзья предупреждали, чтобы я не очень-то увлекался тисканьем девушек на совхозных нарах. Ничего себе нарвался. Кто бы мог подумать, что однажды вечером он окажется рядом с молодой учительницей, которую примет за студентку.
Лариса Васильевна почувствовала, что юноша явно чем-то сконфужен. Она даже испугалась на мгновение, что переиграла, что могла смутить парня излишним домогательством. Но в следующую минуту все как-то сгладилось и вернулось в накатанное русло: Саша, переставший обнимать учительницу, снова широко улыбался. Потом он указал на маленькую родинку на шее Ларисы Васильевны и попросил разрешения поцеловать ее. На что молодая женщина ответила смехом, совершенно снявшим всю возникшую настороженность. Как обаятельна была Лариса Васильевна в эту минуту, как прекрасен был ее смех, как многообещающе он зазвучал для ее ночного гостя!
 
- А почему ты не вышла на улицу в ту ночь, когда мы оказались на одних
нарах?
- Я вышла, прождала тебя минут сорок и вернулась. Я подумала, что ты узнал
меня и испугался.
- Подожди, а через какую дверь ты вышла?
- Через торцевую, что с нашей стороны.
- Вот идиот, - Саша хлопает себя ладонью по лбу, - а я ждал тебя возле боковой,
которая ведет к соломенным скирдам.
- Надо было договариваться как следует. А ты сразу рванул, не оглядываясь.
Глупый ты еще такой у меня.
«У меня» прозвучало из уст женщины как-то особенно ободряюще: она признала его своим. После этих слов Саша стал приставать к Ларисе с выяснением ее возраста. Оказалось, что старше она всего на два года и один месяц. Когда-то, учась в пятом классе, он влюбился в свою классную руководительницу. Как он страдал тогда из-за разницы в возрасте. Но теперь этот барьер был успешно преодолен. Есть в жизни  преграды, кажущиеся непреодолимыми. Но проходит время, сменяются обстоятельства и неприступное неожиданно само дается в руки.
Они с Ларисой хоть и не ровесники, но очень близки по характеру. А это куда важнее при выборе подруги. Саша подумал, что ни мама, ни бабушка не станут возражать, если дело дойдет до женитьбы. Потом разговор продолжился на тему, как им теперь вести себя, чтобы их отношения случайно не раскрылись до окончания последнего курса. Оставалось всего ничего, но конспирацию надо было блюсти очень строго. Мало ли что может случиться, если узнают об этой связи.
После бурной ночи Саша сделался более сдержанным и скрытным. Его грела мысль, что такая необыкновенная женщина доверилась ему.
По весне был объявлен смотр художественных коллективов всех учебных заведений города. Проводился он в центре, во Дворце автозавода. Участники ансамбля получали последние наставления от руководителя. Лариса Васильевна напомнила, что первая вещь исполняется а капелла. И поскольку нет музыкального сопровождения, то всем надо внимательно следить за чередованием звуков, за артикуляцией, за удерживанием взятой тональности.   
- И не забывайте аллегро кОмодо – скоро, но спокойно.
Ее волнение передалось всем, и ни у кого из выступающих не было желания подвести Ларису Васильевну. Особенно сильно переживал за нее Галантер. Только теперь он понял, что его шутки на репетициях дорого обходились молодой учительнице. Но до всего доходишь только тогда, когда сам оказываешься в положении того человека, которому некогда мог строить мелкие козни. Александр осознал это на педагогической практике, когда впервые самостоятельно вел свой урок. В атмосфере его класса так же стали то тут то там возникать мелкие приколы, которые он принимал, прежде всего, на свой счет. В одном случае он дал задание решать задачу по той теме, которую еще не проходили, в другом спутал имена мальчиков-близнецов, когда одного из них стал вызывать к доске.  Вся гамма неблагозвучий, которые он с легкостью мог обрушивать на голову не столь близкого ему человека, вдруг стала воскресать в его сознании и доставлять ему жгучее чувство стыда. Саша понял, что в роли ученика у него было меньше ответственности, чем когда он оказался в роли учителя.
Первое место досталось коллективу художественной самодеятельности педагогического училища большой кровью. Оттого-то и радость вырвалась, как шампанское из бутылки. В кафе, куда все зашли отметить победу, Александр как бы случайно оказался рядом с Ларисой, и незаметно под столом взял ее руку и крепко пожал, отчего та зарделась, как стеснительная девчонка. Ему нравилось все в этой женщине, и надо было на что-то решаться. Он смотрел на ликующих парней и девчонок, но мысли его были сосредоточены только на ней. Александр почесал затылок и вспомнил соседа-весельчака, который в таких случаях говорил: «Думай, голова, шляпу куплю».

  Еще на первом курсе Саша Галантер столкнулся с этой девчонкой во время занятий на фортепиано. Поскольку инструментов в педучилище было всего четыре, и размещены они были в разных аудиториях, то желающие готовить домашние задания по музыке ждали своей очереди, находясь поблизости. Чтобы не сильно скучать, Саша подсел к  чернобровой красавице с прямыми волосами, закрученными на затылке в тугой узел, и стал предлагать ей пойти завтра вечером на каток. Люда увлекалась лыжами и легкой атлетикой, выглядела очень серьезной и даже надменной. Она смерила его оценивающим взглядом и на предложение парня отреагировала насмешливо: «Тоже мне, ухажер отыскался».
Отказ девушки возбудил интерес в Саше. Он стал приглядываться к ней на переменах, поскольку учились они в разных группах. Когда она проходила мимо него, вся такая подтянутая, строгая, без единой улыбки, без тени смущения; Саша терялся и не мог произнести ни единого слова. Он стал думать о ней, ходить в спортзал, чтобы лишний раз увидеть ее в легком спортивном трико, плотно обтягивающем ее красивую, гибкую талию. Девушка крутила хула-хуп, легко делала мах через «козла», без помарок проходила по бревну, отлично смотрелась с упражнениями на кольцах. Саша передавал ей записки через подруг, но она даже не читала их. Однажды он выпил бокал вина в компании с друзьями, осмелел и пригласил ее на танец на вечере, который был устроен в педучилище по случаю празднования Нового года. Люда согласилась, и они станцевали несколько раз. Саша чувствовал себя героем, во время танца он даже решился шепнуть Караваевой, что хотел бы проводить ее до дома. На что она ответила очень колко: «А не испугаешься, кучерявый, ведь я живу далеко отсюда». Он не испугался, но, когда возвращался от ее подъезда к остановке автобуса, то в потемках на него напало несколько парней из поселка Динамо.
На занятия он пришел с рассеченной бровью и распухшей верхней губой. Люда Караваева узнала об этом от своих подруг, но не проявила никакого интереса к своему пострадавшему провожатому. Он тоже несколько дней не подходил к ней, а по училищу ходил в темных очках. Собственно говоря, он понял, что эта девушка не для него: слишком она холодна и равнодушна. Люда жила другими интересами: ее волновали легкоатлетические рекорды, шумные сборы и победы на лыжных гонках. А что касается парней, то она смотрела на них свысока, во всяком случае, на своих, «педовских». У Саши от этого общения с Караваевой осталось гнетущее чувство: получилось, что он испугался чьих-то кулаков.
Вася Полуэктов заметил эту перемену в друге и попросил рассказать про драку. Поехали на Динамо втроем: Сажин Виктор даже обрадовался, что будет возможность развеяться. И развеялись. Тех парней было как и в тот раз – пятеро.  Галантеру довелось драться лишь с одним из них. Остальные достались Сажину и Полуэктову. Оказалось, что один из динамовских парней сам положил глаз на Караваеву. И глаз этот подбили незваные гости из старой части города. Но теперь это уже не имело значения. Галантер не хотел иметь дело с этой высокомерной Людмилой.
В ту же зиму девушке крупно не повезло: она спрыгнула с трамплина, сломала лыжи и сильно повредила ноги. Долго не могла ничем заниматься и со временем начала полнеть. К третьему курсу сделалась пампушкой, что послужило поводом для Сашиных насмешек над ней. Он мог подойти к ней, потрогать Люду за бочок и сказать в присутствии парней: «Как, однако, тебя разбарабанило!» Он понимал, что мстить таким образом нехорошо, но всякий раз, когда  видел Люду Караваеву, ехидство перебарывало, и Саша начинал язвить по поводу и без повода. Однажды он в коллективе, где присутствовала и Люда, стал рассказывать анекдот, как тучная женщина понесла свои трусы в стирку, а там ей ответили, что «парашюты не принимают». Караваева стала ловить на себе язвительные взгляды собравшихся, услышала смешки и страшно оскорбилась. Метнув пару голубых молний в Галантера, она опрометью выскочила из аудитории. Саша почувствовал себя не в своей тарелке. Подло как-то получилось.

 Весна в разгаре. Привычно продолжаются занятия ансамбля, хотя все старшекурсники понимают, что они для них – последние. Лариса Васильевна любит проводить их в актовом зале, где акустика более всего подходит для музицирования и распевок. Мелодия Дунаевского обворожительно сочетается с текстом, отчего песня сохраняется в репертуаре ансамбля, независимо от того, сколько сменилось студенческих потоков. Одни уходят, другие вливаются, а песня живет, как достояние коллектива:

Под луной золотой все живет для любви,
О любви об одной нам поют соловьи.
Для влюбленных светлей, в небе звезды горят
и в сиянье лучей о любви говорят.
Для репетиций руководитель ансамбля приглашает аккомпанировать другого педагога, которая садится за фортепиано и, повернув голову к ансамблю, следит за рукой дирижера. Сегодня ни у кого из парней нет желания строить козни преподавателям. И занятия протекают слаженно, все укладываются в рамки отведенного времени. Этот настрой задал Александр, который в последнее время как-то заметно изменился. Он стал более задумчивым, серьезным. На вопросы друзей «Что с тобой, старина?», отвечал уклончиво, вроде того, что с животом не все в порядке.
За этот привычный довод однажды Витя Сажин поддел его:
- А мне кажется, что у тебя с головой не все в порядке.
- Может быть, и с головой, - неожиданно легко согласился Галантер.

Счастье жизни – любить. Больше радости нет.
С милым хочется быть вместе тысячу лет.
Где любовь, там мечта соловьем запоет,
Где любовь, - красота пышным цветом цветет.

Александр не мешал проведению занятий по двум причинам: во-первых, не хотел подводить Ларису Васильевну, а во-вторых, он выигрывал время, которое мог провести с любимой женщиной, оставаясь с ней после распевок. Проблема заключалась в том, что влюбленным негде стало встречаться: в дом Ларисы возвратились ее родители из теплых краев, а в свое общежитие, по понятным причинам, студент не мог позвать педагога. Это девицу с улицы можно было заманить гитарой и закрыться с ней, - так делали некоторые Сашины приятели. Особенно преуспевал Руслан Огородников. Вот и выкраивали они возможность видеться только в пустом здании педучилища, когда уже все расходились, а запирала помещение сама Лариса Васильевна. Несколько таких тайных встреч прошли удачно, но однажды за пылкими объятиями их застала Люда Караваева, которая что-то забыла в своей аудитории и, после посиделок с подругами в общежитии педучилища, решила заскочить в учебный корпус. Если бы она не была так враждебно настроена против Александра, возможно, скандала бы не случилось. Не зря говорят: «Не строй рожи, себе дороже».

Парни выразили сочувствие, когда узнали о скандале. Только Виктор Сажин злорадствовал: «Молодец Саша, что раньше меня схватил наживку. Мог и я угодить на этот крючок». А вот спокойный и рассудительный Анохин сказал растерявшемуся однокурснику:
- Иди к директрисе, упади в ноги и скажи, что сам ее совратил, потому что  любишь Ларису Васильевну и хочешь жениться на ней по окончании педучилища.
- А если я не женюсь?
- Это твое дело, но сейчас ты, прежде всего, должен спасать репутацию
женщины. Иначе на ближайшем педсовете твоей даме сердца выдадут «волчий билет».
Выйдя из кабинета директора, где ему удалось уладить все дела, Александр закурил на каменном крыльце и прислонился спиной к теплой массивной двери, открытой настежь по случаю выдавшегося теплого дня. Глядя на первые зеленые клейкие и пахучие листики кленов и тополей, на солнце, вынырнувшее из-за белого облака, на пруд, высветившийся в лучах солнца, он впервые осознал, что сделал настоящее дело. Рядом тенькала синичка, и Галантер вдруг впервые за целую неделю нервного напряжения почувствовал полное раскрепощение. Анохин был прав, посоветовав идти к директрисе. Она с пониманием отнеслась к его признанию. Это он увлек преподавательницу, он на ней и женится. Только тут он почувствовал, что сделался взрослым и ответственным, по-настоящему способным постоять за любимого человека.

   Старое черно-белое кино, пожелтевшие черно-белые фотографии не дают молодым людям полного представления о том времени, которое запечатлено на них. Юным невдомек, что память самих действующих лиц, изображенных на этих фотографиях, такая же цветная и полнокровная, как и у любых сторонних зрителей в кинозале или посетителей этого альбома. Память сохранила людям и запахи, и звуки, и ощущения и множество нюансов, предшествовавших этим снимкам. Когда человек понимает степень условности, которая предполагается при вхождении в атмосферу иных лет, тогда глубже делается картина бытия, милосерднее становится отношение к людям старшего поколения. Саша рассматривает альбом фотографий, который положила перед ним Лариса. Она впервые в присутствии родителей пригласила его к себе в дом. Седой худощавый отец, приветливо подал жилистую руку. Взгляд серых глаз из-под густых бровей испытующий, но добрый, смягченный улыбкой. Полноватая мама представилась между хлопотами по накрыванию стола, предварительно протерев пухлые руки салфеткой, снятой с плеча. Состоялось первое знакомство с людьми, которые дали жизнь этой девушке, вырастили ее, помогли получить образование,  вложили в нее душу. И теперь ты, Александр Галантер, только что получивший диплом учителя, сам еще не научившийся крепко стоять на земле, пришел сказать им, что хочешь жениться на их дочери и увезти ее с собой осенью в какие-то неведомые края, поселив ее в каких-то немыслимых условиях. Вспомнилась недавно прочитанная восточная мудрость: «Сын мой, не спеши с замужеством женщины: если ей будет хорошо, то она скажет: «господин мой, корми меня», а если ей будет плохо, то она проклянет». Радости мало. Но что было делать ее родителям? Они тоже оптимисты, и верят, что все утрясется, что и она и он смогут учиться дальше, а со временем вернутся в Миасс, обретут общественное признание и будут радовать их на старости лет внучатами. Но Саша боялся заглядывать так далеко в будущее. Его все время волновал вопрос, который он только сейчас решился задать Ларисе:
- Скажи, а как получилось, что ты оказалась на тех совхозных нарах вместо
другой девушки? Как и когда вы поменялись местами?
- Какой же ты дотошный, Галантер, - улыбается Лариса. - Все тебе надо знать.
Должны же быть какие-то нераскрытые тайны…
Она права, подумал Александр, если все разложить по полочкам, то станет скучно жить. Вероятно, в книге судеб, еще до появления на свет была сделана запись о предстоящей их встрече. А как она произошла и при каких обстоятельствах, теперь это уже не имело никакого значения.

© «Стихи и Проза России»
Рег.№ 0102447 от 22 февраля 2013 в 10:10


Другие произведения автора:

МОЛИТВА

МОСКАЛЬ

НЕ УЙТИ

Рейтинг: 0Голосов: 0612 просмотров

Нет комментариев. Ваш будет первым!