Добро пожаловать в мир фэнтезИванова

Или что-то новое направление в этом жанре

От автора: Иногда в обыденной суматохе дней нам приходится сталкиваться с событиями, которые кажутся настолько невероятными, а иногда непостижимыми и сверхъестественными, что кажется, что сходишь с ума. Ладно, если это произошло один ран раз, но если это становится цепью…
 Об этом не хочешь рассказывать не только друзьям, даже близким, ибо они примут тебя за ненормального…
Однако потусторонние миры и их обитатели - это не выдумка, а реальность. Набравшись храбрости за доброй бутылочкой бренди, я бы хотел вам рассказать свою историю, которую я назвал:

                             «Моя прекрасная сомнамбула»

“Нет ничего кроме Моего единичного «Я».
Весь мир рождается и умирает
вместе cо Мной.
Открывая и закрывая глаза,
я создаю и уничтожаю Космос»
(Солипсизм Д. Беркли)


                                       Часть первая
                                       «Татьяна»
                             «Лейтенант Громова и другие…»

  Был мерзкий удушливый июльский вечер. Я возвращался домой в скверном расположении духа, пачкая и без того отвратительный липкий воздух дымящейся сигаретой.
  Впереди меня, цокая своими шпилями об асфальт, шла великолепно сложенная брюнетка, то и дело, покачивая бедрами из стороны в сторону.
  – Боже мой, – подумал я про себя, глядя на эту картину, мне совсем ничего не хочется, даже познакомиться и то лень!
  Приписав подобное внутреннее расстройство невыносимой духоте, я дал себе честное слово поменьше находиться на улице в такую погоду, разве что во время климакса с гиперсексуальным синдромом в старческом возрасте. И дабы подобное пагубное влияние климата не убывало во мне мои многогранные мужские инстинкты, я торопливо прибавил шаг.
  Поравнявшись с девушкой, я мимоходом взглянул на нее этаким оценивающим взглядом. Да, она действительно «была ничего!», – но парниковый эффект и озоновые дыры по-прежнему не доставляли энтузиазма моему либидо. Наши глаза на мгновение встретились, и она улыбнулась. В ответ я постарался выдавить хоть какую-то гримасу, оскалив все свои тридцать два, но это получилось довольно неправдоподобно, что, вероятно, испугало ее, поскольку она, перестала вилять бедрами и, судорожно сглотнув, комок, подошедший к горлу, поспешно скрылась на ближайшем повороте.
  Подходя к вечно оплеванному подъезду, я заметил группу панков, которые, резко оборвав разговор при моем появлении, почтительно расступились, давая дорогу.
  Несколько долгих минут пришлось потратить на вызов лифта. Когда же он, пыхтя и поскрипывая всеми своими мощами, подошел, я едва успел подхватить выпадающего из его нутра в стельку пьяного соседа, которого пришлось подвезти и отнести до квартиры и сдать жене.
  Света на лестничной клетке как всегда не было из-за отсутствия лампочки, благополучно выкрученной каким-то местным очередным доброжелателем, явно ограниченным в средствах для ее приобретения в магазине.
  Чиркнув зажигалкой, пришлось пробираться к своей квартире. Возле мусоросборника на деревянных ящиках сидели несколько наркоманок.
  – Сигаретки не найдется? – спросила одна из девиц.
  Я достал из кармана пачку и бросил ей – все равно там оставалось три штуки. Она ловко поймала ее на лету и, заглянув вовнутрь, удовлетворенно кивнула:
  – Благодарю… – а потом, несколько помедлив, хрипло повествовала: Такая скукота сегодня, правда?…
  Я вздохнул, соглашаясь с ней.
  – Может, как-нибудь скрасим вечер, а? –  Я «заверну»  тебе поразвлечься, братишка…
  Я покачал головой:
  –  Боюсь, что у тебя не найдется достойной оберточной бумаги, сестренка, да и я не сторонник столичного триппера…
  Щелкнув дверным замком с «приколом», я приоткрыл дверь, и меня обдала приятная прохлада уютной двухкомнатной квартиры. После бренди со льдом и освежающего душа я пришел в норму и с блаженством растянулся на диване.

                                           ***
  В мой сладкий сон немилосердно ворвался трезвон будильника. Я приоткрыл один глаз и стал смотреть на эту гнусную жестяную банку, в  надежде на то, что она когда-нибудь заткнется.
  Под этот мерзкий, захлебывающийся аккомпанемент я мысленно успел загрузить вагон гуманитарной помощи для голодающих племен каннибалов Южной Америки, а также зачать их вдовствующей королеве нового наследника трона.
  Наконец, совершенно обессиленный  от проделанной работы, я упал на подушки, не забыв лягнуть ногой подлый механизм, который упал, злобно поругиваясь, мелкой дребезжащей бранью.
  Блаженствуя, я закрыл глаза и попытался снова найти волну сна, но пеленг был настолько слаб что, немного поворочавшись с одного бока на другой, я смирился с мучительной мыслью, что придется  все же вставать.
  Холодный душ освежил меня, а несколько упражнений из моей особой системы окончательно вернули к жизни.
  Я набросил махровый халат и зашлепал  на кухню, чтобы приготовить что-нибудь на завтрак.
   В тот момент, когда яичница и ветчина должны были уже вот-вот «подоспеть», раздался звонок в дверь.
  – Кого это принесло? – раздраженно подумал я и отправился открывать.
  Щелкнув замком и приоткрыв дверь, я обомлел: на пороге стояла шикарная блондинка лет двадцати пяти в захватывающей дыхание мини-юбке и декольтированной блузке, туго перехваченной кожаным ремешком, подчеркивающем ее прелестную талию.
  Я вообще-то по своей натуре люблю больше брюнеток, но эта была такая «штучка», доложу я вам, что даже в моем «повидавшем виды» либидо что-то перегорело из-за случившегося короткого замыкания.
   – Привет, – непринужденно сказала она и подарила такую обворожительную улыбку, от которой даже у мертвого поднялось бы кровяное давление, а пульс забарабанил крупной сексуальной дробью.
  – Привет, – пробормотал я в ответ, насколько позволяла моя отвисшая челюсть.
  – Войти можно? – или ты вынесешь мне стул на парадное? – опять улыбнулась она и, не дожидаясь ответа, буквально впихнула меня вовнутрь квартиры.
   Аромат духов, исходивший от нее, был настолько дурманящим, что я даже не заметил, как она наступила мне на ногу одной из своих лакированных шпилек.
  – Извини, я не хотела – начала, было, она, но мой заикающийся баритон уже успел проскрипеть:
 – Ничего страшного…, –  а еле повинующаяся рука указала на комнату.
  Блондинка кивнула, и изящно вращая крутыми бедрами, вплыла в комнату и опустилась на диван, закинув ногу на ногу, даже не оправив чуть приподнявшуюся и без того короткую юбку, выставляя на обозрение свои великолепные ноги.
  – Боже, она, наверное, мешалась на сексе, – не без удовольствия подумал я и прохромав несколько шагов из-за поднявшегося во мне настроения, опустился рядом с ней, стараясь не выплеснуть избыток гормонов андрогенового ряда, чье содержание в моем организме росло с геометрической прогрессией.
 – Сигарету? – в руках у меня уже была пачка.
 Телефонный звонок прозвучал паровозным гудком как всегда не во время, а я ненавижу все, что звонит, гудит, пищит так некстати; и про себя обложив чокнутый аппарат его создателя матом, я протянул руку к трубке, бросив по ходу действия прекрасной незнакомке многообещающие «извини…»
  Она понимающе кивнула и закурив, стала детально изучать меня как предмет антиквариата, облокотившись на подушки дивана.
  – Алло, – я постарался простонать как можно спокойнее, не вызвав беспокойство на другом конце провода о моей внезапной остановке  сердцебиения.
  – Доброе утро, – послышался голос моей бабушки.
  Каждое утро она звонит мне в одно и то же время и задает одни и те же вопросы. Я очень ее люблю,  и хоть порой ее пристальное внимание надоедает, вида никакого не показываю.
  –  Привет, бабуль, – буркнул я.
  – Ты уже встал?
  – Да.
  – Зубы почистил?
  – Да.
  – Что приготовил на завтрак? – этот длинный перечень вопросов мог еще тянуться без конца, и я улучив небольшую паузу, констатировал:
  – Бабуль, у меня на кухне что-то горит, я чуток попозже перезвоню… –  она засмеялась:
  –  Скажи, у тебя опять брюнетка?
  – Нет, – иногда я удивляюсь ее потрясающей проницательности.
  – Наконец-то блондинка, – странно и восхищенно пробормотала старушка. Внучек, ты меня с ней познакомишь?
  –  Конечно, – сказал я и про себя подумал: только для начала познакомлюсь с ней сам.
  –  Извини, что не во время. Так я жду вас в гости.
  Отвесив девушке одну из своих дежурных улыбок типа «все отлично, крошка, еще две секунды и я займусь тобой вплотную» я из последних сил прохрапел в трубку:
  –  Я тебе перезвоню, бабуль, – и почувствовал, что внутри у меня все пересохло как в пустыне Сахара.
  Я подошел к бару и плеснул в два бокала бренди. Один протянул блондинке, а второй сразу осушил до дна.
  –  Я весь внимание, леди. Что привело вас ко мне? – алкоголь, как всегда оказал благотворное действие, развязав скованный язык.
  –  Меня зовут Татьяна, Татьяна Прохорова… Мне рекомендовали вас как лучшего специалиста…
  – В какой области? –  лукаво улыбнулся я.
  – Я хочу предложить вам работу,  –  ее ответ совершенно и  окончательно выбил меня из колеи.
  – Бюро по трудоустройству хочет сделать мне досрочный Рождественский подарок и определить старшим помощником младшего продавца в уютном магазинчике «Тысяча и одна сексуальная мелочь?»
  –  Я работаю, сама на себя,  –  возразила она, нисколько не смутившись. Мне срочно необходим «специалист по выживанию».
  – В особо тяжелых «сексуальных условиях», – ее вопрос насторожил меня, и поэтому я бросил подобную нелепую шутку.
  – Хорошо, лейтенант, – вздохнула она, – перейдем к делу. Я – майор Громова, подразделение «XZ».
   – Как интересно, а я – «Особо Поверенный Папы Римского», – хмыкнул я и подлил себе бренди, ощущая всем своим нутром новый поворот событий.
  Татьяна пристально посмотрела на меня и, приспустив рукав блузки, показала татуировку, характерную для «XZ». Я моментально узнал этот рисунок, ибо точно такой же имелся и у меня.
  – Ихнт сотак, агни Якшн, Пэт, сай фонт ахн, пит энти ах… – спросил я.
  – Бут метр, фетр Хайн, Зонг, этр моэр фант фо сою хат…, – не колеблясь, ответила она.
 Это был очень древний, теперь мертвый язык Тибета, которым в совершенстве должны владеть проходившие в нашем подразделении. Если дословно это произвести, то это означало:
 – Будь мудр, странник входящий сюда, ибо Врата открытые тобой закроются наглухо…
  Ответ был таким: «Я знаю, что открытую самим собой Дверь я должен уметь открывать и закрывать сам…»
  – Удовлетворен, – кивнул я. Но я больше не работаю на «XZ», майор. Много воды утекло с тех пор.
  – Всего четыре года. Это не срок, если учесть то, что вы были лучшим в подразделении Лиги.
  –  Все это в прошлом – вздохнул я.
  – Вы прекратили тренировки?
  – Нет.
   – Тогда в чем же дело?
  – Не знаю, – пробурчал я, хотя в душе уже знал, что мне наскучила гложущая обыденность этой  паскудной гражданской жизни, и наверняка буду вынужден согласиться на предложение этой через- чур аппетитной и прелестной малышки. Лига всегда очень хорошо оплачивает задания, которые поручает, а финансовый вопрос всегда самый больной, так как денег никогда не бывает много, сколько бы их не было. Однако у нее всегда нехватка таких «эксклюзивных» специалистов, каким  являюсь я, поэтому стоило поторговаться.
  – Лейтенант, пожалуйста, – Татьяна положила мне свою руку на плечо и подсела поближе. Мне нужен такой напарник. Лига согласна на любые  условия…, да и я тоже…  –  один ее взгляд сводил с ума, и я подобно воску таял с каждой секундой. 
  – Убедила, уже почти согласен… – промычал я c сокрушенным тоном.
  Искорки радости вспыхнули у нее в глазах, и она подарила мне такой поцелуй, о котором лишь можно только мечтать очень редко и то в сладких ночных эротических грезах. Я попытался потянуться к ней еще раз, но она ловко выскользнула из моих объятий.
  – Задание обещает быть интересным? –  спросил я, плеснув себе еще бренди.
  – О, да! – кивнула она
  – И ты хочешь быть моей напарницей?
  – Хочешь обсудить детали?
  – Давай лучше это отметим, – я направился к бару и смешал пару своих фирменных коктейлей. Повернувшись, я ошарашено обомлел: ее одежда была аккуратно сложена на стуле, а она совершенно нагая полулежала на огромной шкуре медведя, небрежно брошенной у камина.
  – Это экзотика, – промурлыкала она. Тут мы и отметим наше сотрудничество.
  «Ты знаешь, – сказал мне мой внутренний голос, это задание с каждым мгновением мне нравится все больше и больше!» Не знаю, поверите вы или нет, но у меня не было сил, да и желания тоже выслушивать его болтовню именно в этот момент, хотя я был полностью с ним согласен…

                                            ***

  Я зашел в здание Лиги и огляделся: ничего не изменилось с тех пор, как я покинул ее в последний раз – те же мраморные ступеньки, тот же длинный красный ковер, пропитанный нафталином, фикусы, пальмы в огромных вазонах, те же снующие туда-сюда люди.
  Я поднялся на второй этаж и вошел в широкую, светлую приемную.
  Тарахтя клавишами печатной машинки, сидела рыжая секретарша, забавно подпрыгивая на своем стуле.
  Не удерживаясь от соблазна, я тихонько подкрался к ней сзади и легонько ущипнул за симпатичный задик.
  Она возбуждающе вскрикнула и с улыбкой, как в старые, добрые времена изрекла:
  – А вы неисправимый хулиган, лейтенант. Я рада вас видеть снова.
  – Я улыбнулся и чуть ее приобняв, прошептал:
  – Крошка, все эти долгие четыре года я только и мечтал, что увижу тебя, вот так обниму, прижму к себе, и когда мое сердце бешено, заколотится в груди, а душа начнет метаться, ища выход – губы мои едва слышно пролепечут фразу, которую неженатый мужчина говорит незамужней женщине только тогда, когда их взаимоотношения достигают наивысшего пика развития…, – от подобных фраз в горле у меня пересохло и я, взяв небольшую паузу, отхлебнул воды прямо из графина на столе.
  – Так что же. это за фраза? – с интересом спросила рыженькая.
  Я театрально вздохнул и резюмировал:
  – Бэби, ты – настоящий патриот своей Родины!
   Задохнувшись от ярости, она схватила папки с документами и безо всяких угрызений совести ударила бы меня ими, не заскочи я в кабинет своего шефа – генерала Эдмонда Клоцки.
  Генерал, ранее привыкший к моим фокусам, лишь кивнул головой:
  – Поздравляю вас, лейтенант, вы даже не забыли ущипнуть мою секретаршу!
  – Так точно, мой Фюрер! – щелкнув каблуками, гаркнул я.
  – Ладно, присаживайся, – Клоцки небрежным жестом указал на кресло.
  – Благодарю, сэр.
  Генерал достал из верхнего ящика стола свои любимые сигары и вынув одну из пачки, откусил кончик и щелкнул зажигалкой. Я поморщился от исходившего от этих сигар дыма – его запах напоминал мне гарь тлеющего навоза. Клоцки еще несколько раз затянулся, и, видимо, собравшись с мыслями, многозначительно прорычал:
  – Лейтенант, вы самый мерзкий, грубый, развратный и порочный тип, которого я когда-либо видел в «XZ».
  – Почему? – жалобно спросил я.
  – Чем вы занимались последние четыре года?
  – Отдыхал от последнего задания, мой генерал! – рапортовал я без особого энтузиазма.
  – Отдыхал?.., – его глаза были выпучены от изумления настолько, что я начал было беспокоиться о том, чтобы они не лопнули от резко подскочившего внутриглазного давления.
Клоцки схватил какую-то папку:
  – 978 уличных потасовок, 977 из которых закончились серьезными телесными повреждениями…
  – Девятьсот семьдесят восьмой очень быстро бегал, а я был немного «перегружен» бренди и поэтому его не догнал, – пробормотал я, но меня бесцеремонно перебили:
  – Азартные игры, спиртное, женщины…, – голос генерала оборвался. Лейтенант, сколько у вас было женщин за это время?!
  Я почесал за ухом и пожал плечами:
  – Я никогда не занимался учетом, но если мой фюрер хочет, я постараюсь это припомнить  и сообщу результат  дня через два.
  – Не стоит утруждать свой озабоченный мозг, лейтенант. Наши люди постоянно следили за вами. Их было…, – генерал взглянул в папку и с ужасом произнес – их было двести пятьдесят три, каждую неделю новая. Господи, разве это реально возможно?!
  – Конечно, нет, – поспешно закивал я. У того, кто составлял это досье чрезвычайно сексуальная и бурная фантазия и ему следует обратиться к психиатру. По-моему,  у него тяжелая форма климакса, сказал я, чрезвычайно обрадованный тем, что «XZ»-овские ищейки значительно занизили эти цифры.
  Кровь прилила к лицу Клоцки:
  – Это досье составлял я, лейтенант, на основе доставляемых рапортов.
  Я неожиданно прикусил язык.
  – Так вы по-прежнему считаете, что у меня климакс? – рявкнул он
  – Никак нет!
  – Вы запятнали, испачкали свой мундир, лейтенант. Теперь отстирать его будет очень трудно и все из-за ваших любовных похождений.
  – Я не занимался любовью в форме, – парировал я.
  Генерал выплюнул свою сигару и, закрыв лицо руками, простонал:
  – Лейтенант…, ты меня окончательно достал. У нас неприятности, а ты…, – его лицо было похоже на физиономию эволюционирующего австралопитека.
  – Какие-то сексуальные маньяки требуют вашей выдачи через организацию объединенных наций? – вежливо поинтересовался я.
  – О-о-о…, – застонал Клоцки каким-то отрешенным голосом.
  – Неужели ООН согласилась на это? – прошептал я.
  Генерал съежился и стал похож на Везувий перед началом извержения. Не знаю, откуда он мобилизовал силы, чтобы взять себя в руки, но его гнев также быстро прошел, как и начался.
  – Для начала я хочу, чтобы тобой занялся инструктор и поднатаскал в стрельбе, рукопашном бое и прочем…
  Я хотел было возразить, но он отмахнулся как от назойливой мухи и дал распоряжения по телефону.
Через несколько минут в дверь постучали, и на пороге появилась обалденная блондинка в униформе «XZ».
  – Инструктор Драга, по вашему приказанию прибыла! – звонко отрапортовала она.
У Клоцки отвисла челюсть, но, взяв себя в руки, он процедил:
  – Инструктор, этот лейтенант поступает в ваше распоряжение. Выбейте из него все что можно, но чтобы через три дня все нормативы были сданы по высшему уровню.
  – Есть!  – бросила она
  – Да, и передайте своему начальству, – проворчал он, – что в следующий раз я им все зубы повыбиваю, если они посмеют прислать инструктора-женщину, когда я имею в виду мужчину…
   – Сэр, в данный момент на базе нет инструкторов-мужчин, – пролепетала девушка.
  Генерал заскрипел от злости зубами и выплюнул в мою сторону:
  – Через три дня я вас жду, лейтенант. И помните, что четыре года вашего отпуска истекли, и наша жесткая дисциплина и высокий моральный облик не дадут вам перешагнуть двести пятьдесят третью отметку в моем досье, понятно?
  – Так точно! – я встал из кресла и в сопровождении инструктора вышел из кабинета.
  Уже засыпая, я подумал, как был прав генерал Эдмонд Клоцки, говоря о том, что двести пятьдесят третий рубеж в его досье мне не удастся перевалить – ведь сегодня закончился мой отпуск, а значит, отсчет пошел с самого начала, аннулировав прошлое.
  Рядом со мной, тихо посапывая, спала Светлана Драга – мой прекрасный инструктор.

                                       ***
  Через три дня я снова был в приемной генерала, впаянный в лейтенантский мундир, обвешанный «от и до» всеми существующими значками, свидетельствующими об отличной сдаче всех нормативов физической подготовки.
  Эти железки весили килограмма три с половиной минимум, и я, словно прокаженный, позванивал ими при малейшем движении.
  Это обстоятельство помешало мне незаметно подкрасться к рыжеволосой секретарше, резко повернувшейся в момент моего появления.
  – О, лейтенант! – простонала она отрывисто. Вы похожи на породистого кобеля на выставке собак в секунду вручения знаков отличия.
  – Не вижу бурных аплодисментов и главного приза
зрительских симпатий, – брякнул я и подставил щеку для поцелуя.
  Она улыбнулась и жеманно выплыв из-за стола, приложилась к ней.
    Оглядев девушку с головы до ног через зрительные анализаторы, мой мозг, переработав данные и сопоставив их с остальными, не менее важными ощущениями, сделал вывод, что она производит очень сильное впечатление.
  «Надо будет как-нибудь ей заняться», – подумал я, все еще разглядывая отлично сбитую фигуру.
  – Не надо так на меня смотреть, лейтенант. Я смущаюсь, – проронила она с улыбкой профессиональной соблазнительницы.
  – Ну, милая, ты  бы засмущалась еще больше, если бы я не сделал этого, – нежно прошептал я.
  – Вечно вы говорите так двусмысленно, лейтенант…
  – Только не по отношению к тебе, крошка. А теперь поцелуй дядю и пожелай «ни пуха, ни пера», ибо я иду к самому великому из тиранов, магнатов и диктаторов.
  Приподнявшись на цыпочки, она потянулась  к моей щеке, но я резко повернул голову, подставляя губы, и мы слились в отличном поцелуе.
  – Лейтенант, – за моей спиной раздался пронзительный окрик Клоцки, – прекратите совращать мою секретаршу!
  Я вздрогнул и повернулся. В дверях, захлебываясь от бурных эмоций, стоял генерал.
  – Немедленно ко мне в кабинет!
  Я заскочил вслед за ним и не заметив порога, что было естественно, так как в тот момент подмигивал рыжей, чуть не распластался на полу, вовремя восстановив координацию движений.
  – Вы что, лейтенант, глаза дома забыли? – гаркнул генерал.
  – Никак нет, – выпалил я. Просто у меня ноги судорога сводит из-за вашего внезапного появления.
  Клоцки оглядел меня уничтожающе. Его взгляд остановился на моем кителе и теперь перебирал значки и медальки, покрывшие меня как шелуха рыбу.
  – Великолепно, – наконец кивнул он. Вы потратили немало усилий, чтобы хоть чем-то меня порадовать.
  Я не мог не согласиться, так как трое суток, проведенных в постели с инструктором Драгой, стоили мне большого куска работы и отличного прилежания.
  – Ладно, забудем о секретарше и перейдем к делу, – генерал смягчился. Лейтенант, когда вы  в последний раз смотрели телевизор?
  – Вчера, – я пожал плечами. Показывали изумительные бои по женскому кунг-фу, потом было эротическое шоу, потом…
  Клоцки морщился так, будто у него во рту была уксусная эссенция:
  – Я имею в виду новости. Вы хоть в курсе, что болотируется  в президенты Иван Алзномед, возглавляющий все наши спецслужбы?
  Закурив, я кивнул:
  – Да, я знаю об этом. Но если вы хотите, чтобы я проголосовал за него, то все напрасно. Я отдам свой голос за ту симпатичную курочку – Элеонору Кобальтову, которая подает свою предвыборную «программу», как шоу матриархата.
  – Лейтенант, зная вас, можно не сомневаться в вашем выборе кандидатуры президента – даже под пытками Вы бы не изменили своего решения. И если вы думаете, что я вызвал вас специально для этого, то вы заблуждаетесь. Дело, которое «XZ» хочет поручить вам, носит сугубо конфедициальный характер, притом с политическим привкусом: как ни странно, но при приблизительном подсчете голосов, единственным конкурентом, вернее конкуренткой для Алзномеда является ваша нимфоманка Элеонора Кобальтова.
  Я хотел,  было возразить, что она никогда не была моей, но передумал, пожалев его нервную систему.
  – Остальные претенденты, – продолжал Клоцки, –   не представляют  опасности, так как на каждого из них у нас солидное досье, и мы можем в любую секунду подпортить их предвыборную кампанию. На Элеонору у нас такового нет, так как нет никаких улик, фактов ее принадлежности к каким либо скандальным историям. Ее плотное окружение составляют одни женщины, подробности ее личной жизни нам неизвестны; ее телохранитель – Соня Бокова, бывшая профессионалка по тяжелой атлетике.
  Генерал бросил мне фотографию Сони. Взглянув на карточку, я бы пожелал каждому, кто столкнется с ней лицом к лицу и по какой-то счастливой случайности не получит инфаркт миокарда, спасаться поспешным бегством.
  – Генерал, к чему вы клоните? – с интересом спросил я.
  – Вы добудете информацию об Элеоноре, лейтенант.
  – Господи, – простонал я, –  это не мой профиль, да и как я что-то узнаю, если в ее окружении одни женщины?
  – Не волнуйся. Элеонора сейчас подбирает второго телохранителя, а для большего поднятия популярности своей предвыборной кампании, она решила, что это будет мужчина. Ты догадываешься, кто должен попасть на эту должность?
  От неожиданности я вздрогнул и закашлялся, поперхнувшись сигаретным дымом:
  – Когда, меня вербовали в «XZ», мне не говорили, что это организация камикадзе.
  – Лейтенант, ты – единственная надежда. Я не знаю лучшего специалиста по женщинам и «XZ»-овца одновременно. Любые расходы и все необходимое по первому требованию. Соглашайся, сынок, – Клоцки протянул мне толстенную пачку американских долларов – это маленький аванс, – он расплылся в улыбке.
  Я размышлял недолго и, опустив эту пачку к себе в карман, вздохнул:
  – Давайте по существу: как я попаду к ней телохранителем?
  Резиновая улыбка натянуто играла на его физиономии:
  – Одна девушка по имени Татьяна Прохорова сделала вам рекомендательное письмо. Пойдете с ним по адресу, указанному на конверте – там живет секретарша Элеоноры, некая нимфоманка Алина. Дальше работай по своему усмотрению.
  Я уже было, собирался уходить, когда остановился у двери и, обернувшись, к генералу спросил:
  – Шеф, как давно Татьяна Прохорова в «XZ»?
  – Немногим более двух недель, – ответил он, явно смутившись.
  – Ее рекомендовал Алзномед?
  – Лейтенант, – вздохнул Клоцки, а у вас голова набита не одной порнухой.
  – Это все, о чем я хотел знать, –  удовлетворенно кивнул я.
  Выходя из кабинета, я послал воздушный поцелуй рыженькой, вложив в него свою страсть и сексуальную мощь, в ответ на который она возбужденно вспыхнула и кокетливо подернула плечиками.

                                         ***
  Я нажал на кнопку звонка, и вслед за пронзительным визгом динамика по ту сторону двери, послышались мягко шуршащие шаги.
  Дверной замок недовольно щелкнул, и за приоткрывшейся дверью, показалось симпатичное женское личико:
  – Да, я вас слушаю, – бархатно проговорили коралловые губки, немного обнажив прекрасные зубы цвета слоновой кости, а бездонные васильковые глаза поглотили меня цепким обволакивающим взглядом.
  – Мне нужна Алина, – мой язык стал еле повиноваться и чтобы его хоть как-то размять, я начал жевать его подобно жвачке.
  – Алина – это я, –  томно улыбнулась девушка. У вас ко мне дело?, — и она приоткрыла дверь чуть пошире.
  Полупрозрачный халат, облегающий ее прекрасно сложенное тело, делал множество изгибов и плавных переходов; в некоторых местах
он, казалось, вот-вот лопнет, но не от избытка, а совершенства форм.
  Я проглотил крадущийся к горлу комок и, совершенно сбитый с толку, брякнул первое попавшееся:
  – Мы с вами ходили в детский сад в одну и ту же группу, и с тех пор я в вас безумно влюблен. Если вы сейчас же мне не отдадите свою руку и сердце, то спровоцируете у меня климактерические расстройства с явлениями псевдодеменции.
  – Что? – ошарашено, спросила она.
  – Климактерические расстройства и бурную истерику, – добродушно повторил я.
  – Параноик, – хмыкнула Алина и захлопнула дверь перед моим носом.
  – Побудьте хоть ненадолго моим лечащим врачом и возможно мы сойдемся в диагнозе, –  вздохнул я и достал сигарету.
  Мне не удалось затянуться во второй раз, так как дверь снова распахнулась.
  – Вы знаете, вы первый, кто за сегодняшний день мне предложил руку и сердце, – засмеялась девушка. Проходите и рассказывайте, что привело вас ко мне.
  Я зашел в прекрасную светлую комнату и присел на огромный диван, который без преувеличения можно было бы назвать сексодромом.
  – Коньяк, водка, бренди?
  – Бренди, пожалуйста, – улыбнулся я и получил полный бокал этого замечательного напитка.
  – Мое внимание полностью в вашем распоряжении, – Алина кокетливо облокотилась на массивные подушки дивана.
  Я достал из внутреннего кармана рекомендательное письмо и протянул ей. Разорвав конверт, она достала листок и быстро пробежала его глазами:
– Нам нужен хороший телохранитель, но для начала мы должны испытать вас.
– Когда и что я должен сделать? – спросил я.
  Для начала составьте мне компанию выпить, а чуть попозже мы обсудим все остальное. Вы хороший собеседник, а? – Алина жадно вздохнула и, расстегнув верхнюю пуговицу халата, призывно провела язычком по губам.
  Мой внутренний голос возбужденно стал требовать продолжения, но, заметив, что за одной пуговицей последовали и другие, удовлетворенно успокоился и сразу заткнул свой фонтан красноречия, предоставил обширное поле деятельности для более компетентных органов.
  Несколько долгих часов энергичного апогея удовлетворили «скромные» запросы Алины, и подарив мне нежный поцелуй, она произнесла:
– Да, беседовать с тобой одно удовольствие. Если в течение оставшихся суток ты покажешь с такой  же стороны свои бойцовские качества, то можешь считать, что на работу почти принят.
– Кому нужно набить морду? – зевнул я.
– Тебя найдут…
   В тот момент, когда я двинул домой, у меня было одно желание – поспать. Вы не подумайте, что я был выжат словно лимон, напротив, я испытывал такое же чувство, как автомобиль с несколько опустошенным баком перед своим гаражом.

                                              ***
  Всунув ключ в замочную скважину, я обнаружил, что дверь незаперта. В комнате, на моей любимой тахте полулежала женщина колоссальных размеров и явно не в моем вкусе.
Это была Соня – личный телохранитель Элеоноры Кобальтовой. Я икнул и приложился к бутылке бренди, стоявшей на журнальном столике. В желудке сразу стало тепло, а на сердце – спокойнее.
– Послушай, самец, – начала она довольно бесцеремонно своим грубым гортанным голосом, создающим обескураживающее впечатление перекатывающихся шариков для настольного тенниса, которых по моим приблизительным подсчетам могло влезть в ее глотку не меньше полусотни. Не знаю, почему мне сказали надрать тебе задницу, да еще в таком срочном порядке, –  продолжила она, –  но я очень  сильно утомилась за сегодняшний день и поэтому давай закончим с этим побыстрее.
  Чего-чего, а такого поворота событий я не ожидал. Она встала во весь свой исполинский рост и расправила плечи. Тахта предательски хрустнула, но не сломалась. Мой мозг тщетно искал слабые места в фигуре противника.
  Соня была похожа на трактор – огромное, едва поворотливое существо, сбитое из мышц и сала с анаболической подливой, совершенно тупое и злобное.
 – Хорошего человека всегда должно быть много, –  сказала мне первая, посетившая за все время мысль, но вторая ее резко перебила, заявив, – что да, но не настолько.
  По-моему, единственное, что было у Сони женским – это ее имя.
  Она поперла на меня с бульдожьим упрямством, чуть приоткрыв свои свинячьи глазки, которые когда-то возможно были голубыми.
  Я ошалело глядел на эту женщину – танк, приближающуюся с каждым мгновением. Мои ноги охватил паралич, а мышцы так задеревенели, будто с ними переспал столбняк.
  «Необходимо защищаться», – завопил мой внутренний голос, перекрикивая инстинкт самосохранения, а лучшая защита – это нападение; но передо мной была женщина, хоть и похожая на генетического мутанта, а поэтому я не был готов к ее первому удару, который пришелся мне в скулу и распластал на полу.
  Приподнявшись, я поглядел мимоходом в зеркало: левая половина лица была полностью обездвижена – она так и застыла в мимике удивления, с непереставающе моргать глазом.
  «Боже, а я ведь мог провести остатки вечера в обществе прекрасной девушки…»
  Второй удар встряхнул мое тело с новой силой и откинул к противоположной стенке. Слава Богу, там тоже висело зеркало и я воспользовавшись случаем заглянул в него. Глаз больше не дергался, а лицо больше не выглядело асимметрично и нелепо как в прошлый раз: оно представляло собой сплошную неодушевленную маску.
– Спасибо, – пробормотал я, вы бьете симметрично и равномерно. В вашей компании мне не придется улыбаться на одну сторону.
  Соня ухмыльнулась:
– Не переживай, в морге поправят твою улыбку еще раз.
– У вас очень тонкий и специфический юмор. Вы, наверное, там подрабатываете? – процедил я, пятясь по мере того, как она приближалась.
– Я лишь время от времени поставляю туда клиентов, – хмыкнула она.
  Мое отступление было прервано появившейся за спиной стенкой.
  Соня торжествующе оскалила зубы и, несколько ближе шагнув, выбросила вперед руки в надежде схватить меня за горло.
   Я рванулся вбок и очутился за ее спиной. Мне ничего не оставалось сделать, как схватить стул и ударить ее изо всех сил.
  Она, безусловно, была чемпионом по падениям: после нескольких секунд зловещего грохота, я перестал надеяться найти хоть одну уцелевшую вещь в комнате.
  Наконец, груда обломков стала, подавать признаки жизни и оттуда, кряхтя, выбралась Соня.
– Вы знаете, если бы у меня в ушах были затычки, а на глазах защитные линзы из непроницаемого материала, то я бы сказал, что вы порхаете бесшумно и грациозно, как бабочка, – вздохнул я, оглядывая некогда бывшее жилым пространство комнаты.
  Ее глаза налились кровью, ноздри тяжело раздувались при каждом вдохе. Испустив дикий вопль, она бросилась на меня, как изголодавшееся стадо слонов на зеленые листья.
  Я выждал, пока расстояние между нами сократиться до нужного предела и, резко отскочив в сторону, обрушил на ее ягодицы остатки стула. Соня на полном ходу врезалась в железобетон с такой силой, что мне стало просто удивительно, как ее голова не раскололась подобно грецкому ореху, а дом не рассыпался до самого фундамента.
– О, моя задница, – простонала она через какое-то мгновение.
  – Ничего, в морге поправят, – отозвался я, и Соня упала без чувств с явным сотрясением мозга.
  Закурив сигарету, я подошел к телефону и набрал номер Алины.
  – Алло, – сонно сказал ее бархатный голос после трех длинных гудков.
  – Милая, – прошептал я в трубку, – соблаговоли прислать людей с носилками, чтобы вынести тело из моей квартиры.
  – О-о-о! – простонала она после некоторой паузы. Я надеюсь, вы ее не убили?
  – Что ты, киска, – вздохнул я. Девушка просто поскользнулась у меня на полу и слегка ушибла ягодичную область. Немного внимания нейрохирурга и она будет чувствовать намного лучше.
  – Не беспокойтесь, ее заберут через десять-пятнадцать минут, – несколько озадаченно пробормотала Алина. Да, кстати, послезавтра у вас назначена встреча с Элеонорой Кобальтовой. Так что отдыхайте и будьте в форме. Спокойной ночи, –  нежно промурлыкала  она.
  – Спокойной ночи, зайка, – ответил я и, повесив трубку, присел на свою любимую, но теперь, к несчастью, сломанную тахту.

                                      ***
  Приемная Элеоноры была со вкусом обставлена мебелью из карельской березы. Мне не удалось долго наслаждаться одиночеством, ибо, грузно перешагивая, навстречу двигалась моя старая знакомая Соня с повязкой на голове и лиловыми кровоподтеками под глазами.
– Рад видеть вас в добром здравии, –  улыбнулся я. Видимо над вами потрудился лучший патологоанатом в мире. Эти экзотические синяки цвета морской волны во время шторма под вашими фиалковыми глазами чертовски привлекательны и придают особую пикантность и сексуальную неповторимость.
  По всей видимости, она испытала недостаток воспитания в детстве, так как ее грубый голос беспардонно оборвал количество отвешиваемых мной комплиментов.
  – Заткнись, и проваливай в кабинет к Элеоноре, она уже заждалась. Что, много потратил времени, чтобы заштукатурить свою морду?
  – Нет, милая, все эти дни я безуспешно пробовал воссоздать стену, с которой вы имели неосторожность столкнуться, – огрызнувшись, парировал я и, не дожидаясь ее последующей реплики, прошмыгнул в кабинет Элеоноры.
  Помещение, приблизительно полторы-две тысячи квадратных метров заливала прекрасная умиротворяющая музыка. Экзотические растения, античные скульптуры, ковры и небольшой бассейн были какой-то неотъемлемой часть друг друга.
  Стоимость всего этого была настолько высока, что я даже не попытался выудить из своих познаний в математике самое большое из известных мне чисел.
  Но все же самым «дорогим»  украшением этого «скромно» обставленного кабинета была его хозяйка. Увидев меня, она покинула бассейн и направилась по белой мраморной дорожке в мою сторону, плавно покачивая высокой грудью и точеными бедрами. Смуглая кожа, черные, как смоль глаза и грациозная кошачья походка, оказали на меня должное воздействие.
– Привет, –  кивнула она.
– Привет, – машинально ответил я и пожал теплую, бархатистую ручку.
– Здесь мы можем поговорить, –  Элеонора указала на стоящие в тени огромных фикусов кресла.
  Неожиданно появилась смазливая нимфочка и, оставив столик с напитками, так же бесшумно удалилась.
– Вам нравятся мои скромные апартаменты? – улыбнулась Кобальтова, показывая великолепные зубы.
– В вашем присутствии даже гранит будет играть алмазом, а человек почувствует дыхание райского сада и потеряет силу земного притяжения, – на одном дыхании проговорил я.
   – О-о-о! – воскликнула Элеонора. Ваши комплименты могут смутить любую женщину и совратить немало невинных.
   – Тебе это уже явно не грозит, – подумал я, и чтобы поддержать разговор на подобную тему, с совершенно с серьезным видом произнес:
  – Вы знаете, одна  моя старая знакомая как-то говорила, что женщины всю жизнь могут оставаться девственницами, при этом совершенно, не будучи обделенными мужской любовью.
  – И каким же способом они этого достигают? – в ее глазах блеснули задорные искорки, и она подсев поближе положила свою руку мне на плечо. По моему телу пробежали мурашки, и я прошептал ей на ухо:
  – Каждый раз, занимаясь любовью, нужно делать это как в первый раз.
  Она от души рассмеялась моей шутке и, оглядев меня с ног до головы в очередной раз, резюмировала:
  – А вы знаете, в вас что-то есть и мне хотелось бы узнать что именно…
  Этим вопросом впервые в моей жизни заинтересовалась моя учительница по биологии, когда я учился в пятом классе. В тот день она оставила меня после уроков и на жесткой парте пыталась его решить. С тех пор, когда кто-то задается этой проблемой, у меня предательски начинает ныть спина.
  Мои опасения в данной ситуации не подтвердились, и как только ее бикини соскользнуло на пол, мир вдруг стал тесен, и все вокруг меня смешалось с красками страстного женского тела.
  Через восемь часов двадцать четыре минуты и восемнадцать секунд я выходил от Элеоноры с приглашением на завтра в загородный клуб, к двадцати двум ноль-ноль.
  Я не знаю, узнала ли, нашла ли она то, что именно во мне есть – ведь я еще сам до конца не разобрался в этом, но ее утомленно-удовлетворенный вид говорили о том, что кто ищет, тот всегда найдет.
  – Завтра, я введу тебя в наше общество, – сказала она. Надеюсь, ты не будешь против, если я побуду на это время твоей дамой?
  – У нее сногсшибательная манера общения, –  про себя заключил я и обожающе пробормотал:
  – Сочту за честь, леди…
Смеркалось. Я брел домой мимо одуревших от чувств влюбленных пар, в бесконечном множестве шатающихся в перерывах между проявлением животной страсти, по свежему воздуху, в надежде на катализацию выработки половых гормонов.
Все так же почтительно возле подъезда расступились панки, неизменно пьяный в «дрезину» сосед  опять выпал из лифта, своим бессловесным видом прося довезти до квартиры, а наркоманки на ящиках возле мусоросборника ненавязчиво стрельнули сигарет.
  Едва войдя в квартиру, я услыхал стойкий аромат женских духов и обнаружил на столе записку:
  «Дорогой! Поздравляю с отличным началом. Завтра в клубе держись как можно естественней и непринужденно, ничему не удивляйся!!! Прими «правила игры» и будь молодцом. Подробности при встрече.
Татьяна.
P.S. Я от тебя в восторге!!!»
– Я от тебя тоже – подумал я и, вздохнув, налил себе бренди.

                                           ***
  – Вы удивительно пунктуальны, – взглянув на часы, улыбнулась Элеонора, и, ослепив своим нежным и сладострастным взглядом, взяла меня под руку. – Добро пожаловать в наш клуб! 
Она повела меня вдоль обалденного холла из красного дерева. Обстановка тут явно попахивала античностью и обилием великолепия работ достойных мастеров. Мы миновали небольшой коридор и очутились перед дверьми, которые перед нами с лакейским обожанием открыли две вооруженные девушки-охранницы.
Я прищурился от насыщенной иллюминации и шагнул через порог вслед за Элеонорой. Гул
голосов внезапно затих при нашем появлении. Мой мозг ошалело созерцал огромное помещение, выстроенное на манер амфитеатра древней Греции и залитое волнами прожекторного света, играющего серебряной пылью и пестротой окраски. Я огляделся по сторонам и восторженно остолбенел: зал был полон женщин – неповторимых, экзотических, сверкающих как драгоценные камни. Они были прекрасны, как на подбор!
  – Рада вас видеть, сестры! – шагнув вперед, произнесла Элеонора.
  Эхо разнесло ее голос во все уголки этого сооружения. Да, акустика здесь была что надо!
  – Я не знал, что у вас столько сестер, леди, –  прошептал я Элеоноре, но ваши сестры – мои сестры!
  – Хочу представить вам нового претендента на роль баньш-гоба, успешно прошедшего первую половину испытаний – Александр Крушинский, поприветствуйте! – и  жестом руки она указала в мою сторону.
  Град аплодисментов и восторженных  выкриков покрыл многократно вторящим эхом. Я галантно раскланялся во все стороны:
  – Спасибо, девочки,… то есть я хотел сказать сестры.…  Спасибо, сестрички!..
  Элеонора подняла правую руку вверх, и зал успокоился.
  – А теперь, разрешите открыть церемонию посвящения!
  Странная музыка, взятая, возможно, из фольклора каннибалов Амазонки, заполнила зал под шквал возобновившихся аплодисментов.
  Элеонора взяла меня под руку и повела в сторону первых рядов.
    – У меня маленький вопрос, – сказал я, когда мы уселись в мягкие кресла, обтянутые крокодильей кожей.
  – Я слушаю тебя, – кивнула Элеонора.
  – Что такое баньш-гоб и почему я являюсь претендентом, прошедшим лишь половину испытаний?
  – Баньш-гоб – это моя правая рука, а половина – лишь потому, что ты им станешь сразу, как только пройдешь церемонию посвящения, которая зачтется  как вторая половина.
  – А что представляет собой это посвящение?
  – Лучше один раз увидеть…–  улыбнулась она.
  Я вздохнул и поудобней вдавил свое тело в кресло. Барабанная трель несколько поумолкла и на сцене появилось с десяток каких-то странных существ, отдаленно напоминающих людей. Они передвигались довольно неуклюже, но все же их движения были быстры и отрывисты.
  Я ожидал, что слабая половина человечества сейчас взорвется криками ужаса и чтобы привести их в чувство потребуется несколько санитарных машин; однако, ничего подобного не произошло – лишь легкий рокот одобрения пробежал по рядам.
  – Что или кто это такое? – спросил я, явно удивленно.
  – Это зомби дженков, – в устах Элеоноры это прозвучало как нечто обыденное, вроде зажигалки или зубочистки.
  – Зомби?..
  – Ну, видишь ли, живых дженков поймать очень трудно, да и приручить их почти невозможно. Поэтому проще оживить мертвых, которых мы убиваем во время охоты.
  Мой мозг отказывался функционировать:
  – Будь добра, скажи, а кто такие дженки?
  – Они – мутанты, живущие в торфяных топях. Даже болотные люди не часто сталкиваются с ними.
  – Болотные люди?..
  – Я потом объясню тебе, – перебила меня Элеонора и, приподнявшись из кресла, щелкнула пальцами.
  – Приведите первого претендента!
Зал рухнул овациями, когда в кольце сцены появился здоровенный детина в пурпурно-красной накидке. Он сделал несколько шагов по направлению к нам и, остановившись на почтительном расстоянии, припал на одно колено, склонив голову в знак приветствия:
  – Разреши поприветствовать тебя, о, прекрасная повелительница сердец, царица дня и ночи трех миров, а также твоих сестер!
  Меня озадачило его обращение, и я испытывающе посмотрел на реакцию Элеоноры – она была невозмутима и серьезна:
– Мы рады приветствовать тебя, Адонис, сын Мюррея и желаем покрыть славой твою смерть или победу.
  Адонис поклонился еще раз и, расстегнув плащ, отбросил его в сторону. На широком кожаном поясе у него покоилась огромная булава, которая, оказавшись в его руке, засвистела, описывая круги и восьмерки.
  На противоположном конце сцены появился дженк, вооруженный боевым топором. Элеонора махнула рукой:
  – Сходитесь!
   Зал загудел в напряжении. С диким воплем Адонис и дженк ринулись друг на друга, и все вокруг заполнилось лязгом сокрушающего металла.
  Исход схватки был решен довольно быстро, ибо топор дженка, описав фантастическую траекторию, с чудовищной силой обрушился на плечо Адониса и перерубил его почти на две части.
  Несколько дженков поспешно подхватили и вынесли изуродованное тело, а победитель, положив у ног Элеоноры булаву побежденного, вернулся обратно в круг.
  – Второй претендент, – сказала хозяйка вечера и грациозно потянулась в кресле.
  – Тебе нравится? – это уже было адресовано мне.
  – Да, – кивнул я. Если бы еще бренди, то вообще было бы все великолепно.
  Повелительница миров и сердец едва кивнула головой одной из девушек, сидящих сзади. Спустя несколько минут бутылка бренди и бокал были у меня в руках, и я промочил горло, глядя на то, как еще один претендент отправился в страну мертвых, а его боевая палица заняла место рядом с булавой Адониса.
  – Третий претендент, –  объявила Элеонора.
  – Можно осмотреть оружие этих варваров? – обратился я к ней, указывая на булаву и палицу.
  – Конечно, заодно можешь подобрать себе что-нибудь подходящее, – улыбнулась она, шепнув что-то девушке, которая принесла мне бренди.
  Дикий крик снова привлек мое внимание в центр амфитеатра: это бился в предсмертной агонии третий претендент.
  Девушка, отосланная Элеонорой, вскоре вернулась. Вслед за ней размашисто шагал дженк, неся что-то завернутое в плащ Адониса. Неприятный запах мускуса ударил мне в ноздри, когда он остановился рядом. Дженк развернул плащ и удалился. Боевые топоры, палицы, мечи длинные и короткие, пики, алебарды, копья – все это поблескивало перед моими глазами.  Оружие оказалось лично сбалансированным и выполненным из первосортного металла.
  – Если этого будет недостаточно, то тебя проводят в оружейную комнату, где ты сможешь подобрать что-нибудь другое по своему вкусу, – Элеонора смотрела, как я играл лучом  света лезвия меча.
  – Я не часто работаю с холодным оружием, –  вздохнул я. Тем более, что на больших расстояниях оно бесполезно.
  – Будет лучше, если ты все же что-нибудь подберешь. В противном случае тебе придется драться с дженком голыми руками, а это равносильно самоубийству.
  – Простите, леди, но я не собираюсь драться, ни с дженками, ни с кем-либо другим.
  – А у тебя нет выбора, дружок, – промурлыкала она. Ты будешь  либо баньш-гобом, либо трупом – и это однозначно.
 Я понял, что спорить в данном случае было бесполезно, тем более что все козыри были у нее в руках и, отхлебнув бренди, снова уселся в свое кресло, предавшись мрачным раздумьям происходящего.

                                   Часть вторая.

  – Ты пускаешь всех своих претендентов в расход – это расточительно, –  хмыкнул я, когда очередного участника под номером шесть буквально по частям унесли с арены.
  – У нас их еще семь, –  ее улыбка сводила меня с ума. – А дженки, конечно сильны, но не непобедимы – и ты, надеюсь, вскоре докажешь это.
  Я вздохнул и заказал еще одно бренди. Его принесли как нельзя кстати: выпал случай выпить за упокой участника номер семь.
  В тот момент, когда Элеонора собиралась объявить восьмого участника, к ней подошла одна из «сестер» и что-то прошептала на ухо. Элеонора кивнула и обратилась к рядам.
  – Сестры, я хочу несколько прервать церемонию, внеся некоторые изменения. Мне только что сообщили, что поймана Мэг-Разрушительница, королева пустынников севера, которую наш Совет уже три года назад приговорил к смерти за клятвоприступничество. Приведите ее, – она хлопнула в ладоши.
  Охрана у входа в замешательстве расступилась, и в зале появились три дженка, ведущих закованную во все черное. Один из дженков сорвал с нее накидку и толкнул в спину с такой силой, что она упала на колени.
   Перед нами предстала восхитительная девушка, одетая по манерам времен амазонок, а если сказать точнее, на ней ничего не было, кроме переплетающихся ремешков, которые, возможно, удерживали отобранное у нее оружие.
  – Приветствую тебя, Мэг, – сказала Элеонора и подняла руку, чтобы утихомирить разъяренных «сестер».
  – Приветствую тебя, властительница, – хрипло произнесла девушка и встала на ноги.
  Да, эта девушка была прекрасна: стройная, как газель, уверенная, как львица, гордая, как горные птицы, – она была олицетворением самой природной грации и чувственности.
  – Долго же мы не виделись, Мэг-Разрушительница.
  – Довольно долго, – девушка откинула спадавшие на лицо пряди волос.
  – Так долго, что ты уже, наверное, забыла о своих преступлениях. Но как бы там ни было, ты сполна ответишь за них, – голос Элеоноры стал угрожающим.
 Мэг улыбнулась. Было видно, что это далось ей с силой, так как губы ее были разбиты:
  – То, что в вашем черном мире зовется преступлением, у нас называют долгом совести, властительница.
  – Ты умрешь, Мэг, –  процедила Элеонора сквозь сжатые зубы.
  Один из дженков вытащил из ножен меч и стал поигрывать им, ожидая приказа.
  – Подожди, Властительница, – Мэг посмотрела ей в глаза. Я хочу умереть в честном бою, с оружием в руках – по обычаю моих предков. Ты не можешь отказать мне в последней просьбе, тем более во время посвящения в баньш-гобы.
  Элеонора сделала знак дженку, и тот засунул меч обратно в ножны.
  –  Ты хорошо знаешь наши обычаи, Мэг. Так с кем бы ты хотела сразиться?
  –  Я лишь хочу умереть, как умирали мои предки, а не оттянуть свою смерть, пользуясь правилами и обычаями церемоний. И в доказательство своих слов, я хочу сразиться сразу с тремя дженками.
  Зал ошарашено загудел.
   – Боже, она самоубийца, – подумал я, – но какой характер! – тверже камня!
  – Хорошо, – кивнула Элеонора и обратилась к дженкам – снимите с нее цепи!
  Мэг растирала затекшие руки, когда на противоположной стороне арены появились три вооруженных дженка.
  – Мне нужно оружие, властительница, – Мэг посмотрела на Элеонору.
  – Попроси, может, кто и даст, – в ответ улыбнулась та.
  Дженки начали движение. Не выдержав, я протянул Мэг, стоявшей невдалеке от меня, меч, который отобрал для себя.
  Взяв меч из моих рук, она пробормотала:
  – Меч из рук мужчины – в данном случае это не ко времени. Но все равно, спасибо. Если выпадет случай, я исполню твою просьбу.
  Я непонимающе посмотрел на Элеонору. Та покачала головой:
 – Сам, не зная того, ты влез в старую традицию: мужчина, предложивший женщине свой меч, принуждает ее к браку, что равносильно рабству. Если девушка не согласна, то она вызывает его на бой, в котором исход поединка решает ее судьбу… или судьбу мужчины, – добавила она.
  Я почесал затылок:
  – У меня не было желания брать кого-либо в жены. Я думаю, что не знание этой традиции, освобождает меня от ответственности.
  – Тут ты ошибаешься, но причин для беспокойства я все равно не вижу: считай Мэг покойницей.
  В эту секунду рев зала заглушил наш разговор, и мы обратили свои взоры на сцену: один из дженков, брызнув кровью во все стороны, рухнул обезглавленный, а Мэг, появляясь, то там, то здесь, подобно пустынному смерчу, разила направо и налево быстрыми и неожиданными ударами.
  Сделав головокружительное сальто, она рассекла еще одного дженка почти на пополам: от ключицы до печени. Зал заверещал, а мы с Элеонорой переглянулись.
  – Ты говорила что- то о мертвецах? – спросил я ее.
  Элеонора судорожно сглотнула и снова повернула голову в сторону татами. Еще несколько раз соударяясь звякнули  мечи и, сделав обманное движение, ускользнувшее от взгляда мутанта торфяных топей, девушка пронзила его горло точным колющим ударом и несколько раз повернула смертоносную сталь в ужасной ране противника. Захрипев, дженк обдал ее фонтаном бурой крови и упал, обездвиженный, к ногам противницы. В зале повисла мучительная тишина, а Мэг тем временем, вытерев лезвие меча о шерсть поверженного, сделала несколько шагов в нашем направлении и обратилась ко мне:
  – Ты по-прежнему считаешь свое предложение приемлемым?
 Я пожал плечами:
  – Я не знал вашей традиции, подавая тебе меч.
  – Я дам тебе шанс подумать еще, – девушка взглянула на Элеонору,  властительница, кто этот мужчина? – и указала в мою сторону.
  – Это один из претендентов, –  Элеонора призвала все свое самообладание, чтобы казаться спокойной.
  – А сколько претендентов осталось у тебя, не считая его?
  – Пять…
  – Позволь мне сразиться с ними, со всеми сразу. Это будет славная драка, властительница.
  Элеонора кивнула, и после того как трупы дженков были убраны, на арену вышли пять могучих бойцов, пять оставшихся претендентов. Наконец, повелительница сердец обрела свойственное ей спокойствие; она снова была хозяйкой положения. Хлопнув меня по плечу, она прошептала мне на ухо:
  – Теперь она точно наша. Во-первых, она выдохлась, а во-вторых, посмотри на тех, справа, –  и она указала на двух великанов, как две капли воды, похожих друг на друга. Это Гектор и Прокт, братья-горцы. Они голыми руками убивают пещерных медведей.
  – Пещерные медведи – не дженки, – хмыкнул я.
  – Да, – согласилась Элеонора, – они гораздо сильней и опасней.
  – Тогда почему из них вы не делаете зомби?
  – Потому что у них практически нет мозга, один инстинкт агрессии и самовоспроизведения – жуткие твари!
  Я заказал еще одну бутылочку бренди, ибо действие предыдущих двух уже было нейтрализовано обилием информации и зрелища, которое я мог представить лишь в кошмарном сне. Бьюсь об заклад: ни один наркоман в своем эйфорическом забытье ни даже в период болезненной ломки не смог бы увидеть ничего подобного.
  – Послушай, – сказал я после некоторого раздумья, наведенного на меня порцией обжигающего напитка.
  – Да, – Элеонора подняла на меня свои прелестные глазки.
  – Я вот подумал, что рабыня мне действительно не помешает. Ну, понимаешь, кофе приготовить или завтрак… самому готовить иногда лень, а вот если рабыня под рукой, тогда несколько  проще.… У Мэг ведь нет шансов выжить против этих головорезов?
  – Ни одного, – подтвердила Элеонора, разглядывая, как разминаются братья-горцы, поигрывая переливающимися и перекатывающимися мышцами, которыми их щедро наградила теория Чарльза Дарвина о борьбе за выживание.
  – Можно это все как-то прекратить? – Я возьму ее как рабыню, и все будет о’кей.
  Элеонора отрицательно покачала головой:
– Она бросила вызов и это тверже алмаза, но если ты хочешь ее взять себе, тебе придется на пару с ней сразиться с этой пятеркой, а затем, уничтожив их всех, ты должен будешь одолеть ее в схватке. Лишь только после этого она будет твоей. Хочу предупредить: женщины пустыни горды и высокомерны  и не терпят даже покровительства, не говоря о замужестве. Даже если вам повезет победить этих пятерых, что очень сомнительно, то
 она все равно постарается не дать тебе шансов стать ее господином. Иметь такую рабыню огромная честь, но и не малый риск. Довольствуйся малым, когда цель не оправдывает средства, – говорили мои предки. Доверься судьбе и жди. Уметь ждать – сильное качество. Выжди пока противник покажет слабинку и тогда бей по ней, и ты победишь…
– Спасибо за урок, леди, – сказал я и, взяв два коротких меча, шагнул на арену.
– Ты далеко собрался? – удивилась Элеонора.
– Я сделал выбор и хочу довериться судьбе. Ждать, конечно, хорошо, но если долго сидишь, то может развиться геморрой. Я хочу поразмяться, леди.
  Властительница восхищенно кивнула:
– Ты великий человек и я желаю тебе удачи, но… может, ты все же,  допьешь бренди и снимешь костюм?!
  Я улыбнулся ей в ответ:
– Конечно, леди.
– Претендент Александр Крушинский, решил взять себе Мэг-Разрушительницу и теперь, следуя нашим священным традициям, он разделит ее вызов оставшимся пяти претендентам, после чего, если на него сойдет благословение свыше, встретиться с ней в схватке с выбранным ими  оружием, – известила Элеонора под шумные аплодисменты «сестричек», смаковавших в предвкушении пикантного зрелища.
  Я вышел на татами и подошел к Мэг. Она с любопытством посмотрела на меня:
– Я не часто встречала сумасшедших, подобных тебе, Александр Крушинский.
– Почему сумасшедших?
– Потому что у тебя нет шансов получить меня, и ты все равно рискуешь. Зачем?
– У меня такие традиции, – неопределенно ответил я, поигрывая своими плечами.
– Это семейные традиции?
– Угу, – буркнул я.
  Мэг ухмыльнулась.
– Держу пари: семья у тебя не многочисленная!
  Я скромно вздохнул.
– Да, не очень: лишь я да десять моих братьев. А теперь заканчивай шутить, Мэг, и постарайся не забыть, что в этой схватке я на твоей стороне и не нужно раньше времени пытаться проткнуть меня своей железякой.
  Она откинула спадавшие на лицо пряди волос назад и озорно подмигнула:
– Я постараюсь не забыть.
– Ничего не скажешь, многообещающее начало – подумал я.
  Наши противники, по всей видимости, были не знакомы, поэтому двинулись на нас плохо организованной цепью. Когда до нас оставалось лишь несколько шагов, Мэг одним прыжком покрыла это расстояние и, уклонившись от удара булавы верзилы с бульдожьей мордой, описала сальто в воздухе, очутившись у него за спиной. В то же мгновение ее меч нырнул ему в спину и, выйдя между ребер спереди, показал жало. Мэг рывком освободила меч и отскочила на безопасное расстояние.
  Как я уже говорил, большого опыта владения подобным холодным оружием у меня не было, и я ограничился тем, что метнул свои мечи в наиболее ближайших ко мне претендентов.
  Зал диким всплеском приветствовал меня, когда они рухнули с моими мечами, торчащими из их тел по самую рукоятку.
  Тем временем Мэг, метнувшись к одному из трупов, отразила удар Гектора и, вырвав меч из груди павшего, бросила его к моим ногам.
– Мы квиты, – кивнула она мне и заняла «боевую позицию».
  Я поднял меч. На арене оставались два противника: Гектор и Прокт, которые, взглянув друг на друга сразу разделились. Гектор выбрал своей жертвой Мэг, а Прокт – меня, остановившись на какое-то мгновение и оглядев с головы до ног. По-видимому, произведя в своем первобытном уме некоторые мучительные расчеты, он двинулся дальше, рассчитывая прихлопнуть мою персону очень быстро. Конечно, у него были преимущества: он был намного крупнее и выше меня, плюс условия его жизни требовали, наверняка, не один раз в день вступать в бой не на жизнь, а на смерть, доказывая и утверждая свое существование. Огромная животная сила чувствовалась в этом человеке: одно дыхание вырывалось на подобии стремительно разогнавшегося паровоза.
  Но и у меня было что противопоставить: техника различных единоборств составляла основную базу, которую в течение многих лет в меня вколачивал «XZ» на своих уроках спецподготовки.
  В течение нескольких минут я проверял слабые места противника, то и дело, уклоняясь от его тяжелой боевой палицы. Он входил в азарт, постепенно утрачивая контроль над защитой. Я воспользовался одним из таких моментов, и когда его палица в очередной раз рубанула воздух, я подпрыгнул и изо всех сил ударил Прокта ногой в незащищенное горло. Он упал, подергиваясь всем телом, захлебнувшись своей же кровью. Я перевел взгляд на Мэг. Ее победа была однозначна,  это было лишь вопросом времени.
  Гектор был весь изранен и часто наносил беспорядочные удары. Вот, замахнувшись, он пустил свой двуручный меч по вертикальной траектории.
  Мэг парировала удар, но ее меч, не выдержав такой нагрузки, сломался, издав жалкий и стонущий звук. Недолго думая, девушка перекувыркнулась между ног великана, вонзила обломок меча ему в пах. Тело Гектора содрогнулось и обмякло, ноги подкосились, и он рухнул подобно монолитной гранитной стене, под вой беснующейся от нахлынувшего восторга и оживления публики.
  Дженки стали освобождать арену от тел для решающей схватки.

                                        ***
  Пока я принимал лечебную долю бренди, Элеонора обожающе ощупывала меня взглядом.
  – Боже, какой бой и ни единой царапины. Ты просто обязан победить в этой последней драке, Александр. Ты сделаешь это для меня и будешь самым великим из баньш-гобов, которого только знала история.
  – Я постараюсь, леди, – я скромно вздохнул.
 – Сделай это и у тебя будет все, о чем ты мог только мечтать.
  – Давайте не забегать вперед, леди. Пока мне нужна только рабыня.
  Элеонора привстала:
  – Пора начинать. Я желаю тебе удачи!
  Я перемахнул одним прыжком через бортик заграждения и очутился на татами. Мэг уже ждала меня.
  – Ты все еще хочешь продолжать или все-таки откажешься? – ее голос прозвучал с ноткой легкой иронии.
  Я хрустнул суставами пальцев:
  – С каждым мгновением я хочу этого все больше и больше.
  – И каким оружием ты бы хотел драться?
  – Мои предки никогда не поднимали оружие на женщин. Но в силу сложившихся обстоятельств, я предпочел бы схватку голыми руками, – не задумываясь, ответил я.
  – Хорошо, – кивнула Мэг и отбросила в сторону свой меч. –  Я уважаю чужие традиции. Только не обольщайся и не тешь себя надеждами раньше времени: я была лучшей среди пустынников в технике ведения рукопашного боя.
  Элеонора щелкнула пальцами и мы сошлись. Буквально с первых секунд я начал теснить Мэг, заставляя ее тем самым контратаковать. Я не знал, с какой техникой имею дело. Предоставляя ей возможность к действиям, я вынуждал девушку показать основание, фундаментальную базовую технику выполнения стиля.
  В наших земных рамках я не видел и даже не слышал о существовании стиля, подобного этому. Это была какая-то «мешанина», сбитая под природные условия и традиции жителей пустынь, к которым принадлежала Мэг.
  Несколько раз она обрушивалась на меня с целой серией ударов, ошеломляющих своей скоростью, силой и траекторией. Они были очень болезненными, если учесть их попадание по нервным центрам.
  Я прекратил атаковать, ограничившись блоками, уходами и быстрым передвижением. И лишь только тогда, когда Мэг начала потихоньку выдыхаться, я с нарастающей скоростью возобновил свои атаки, все время, увеличивая сложность серий и их продолжительность.
  Как я и рассчитывал, Мэг начала пропускать удары один за другим и, наконец, совершенно ошеломленную, я сбил ее с ног, проведя эффективную подсечку.
  – У тебя есть желание продолжать? – спросил я.
  Она вскочила на ноги:
  – С каждым мгновением я хочу этого все больше и больше.
  Я улыбнулся и продолжил свою атаку. Однажды я видел как укрощают необъезженных жеребцов. Почему-то эта сцена невольно пришла мне на ум, пока я секунда за секундой выматывал силы у девушки, не ослабляя давления.
  Наконец, выжатая и обессиленная, она упала на пол и пробормотала:
  – Хорошо, ты победил, мой господин.
  Овации, аплодисменты и выкрики:
– Баньш-гоб! – содрогал стены.
  Элеонора, выскочив на сцену, повисла у меня на шее и так поцеловала, что я чуть было, не свалился без чувств, едва не задохнувшись.
  – Ты сделал это, проси чего хочешь, – она многозначительно подмигнула.
  – Леди, я хочу домой, отдохнуть, – выдохнул я,  оглохший от криков и ослепший от иллюминаций.
– Конечно, тебя отвезут на моей личной машине.
  Я послал возбужденным «сестрам» воздушный поцелуй на прощание и, наклонившись к Мэг, взял ее на руки и зашагал к выходу.
  – Господин не должен носить меня. Я сама пойду, – прошептала девушка.
  Я нежно улыбнулся ей:
  – Ты много работала сегодня, девочка. Лежи тихонько.
  Она вздохнула и доверчиво обхватила руками мою шею.

                                              ***
 Я бережно уложил Мэг на свою любимую тахту и, налив ей немного спиртного для поднятия духа, отправился к холодильнику на кухню, чтобы достать чего-нибудь перекусить.
  Когда я вернулся назад, катя перед собой сервировочный столик, то застал девушку в довольно озадаченном виде.
  – Что-нибудь не так? – полюбопытствовал я.
  – Я не нашла зала, оружейной, комнат для прислуги, конюшни, молитвенной и многих других помещений. Наверное, мой господин, это на других этажах? – робко пробормотала она.
  Я ошеломленно присел рядом с ней.
  – Видишь ли, Мэг, я не  держу прислуги, конюшня и оружейная мне ни к чему, да и без остального я вроде бы неплохо обхожусь.
  – Неужели мой господин живет здесь без всяких удобств, полагающихся ему по титулу и положению? – Мэг была так естественно и глубоко удивлена, что я чуть было, не согласился с ее доводами.
  – Вот они радости семейной жизни, –  подумал я и, почесав затылок, объяснил, что многие у нас не имеют даже отдельной комнаты, а моя двухкомнатная изолированная квартира вполне устраивает, тем более, что в ней есть все необходимое для нормальной жизни, а точнее, пока все было.
  Вслед за этим мне в голову пришла мысль, что решение вопроса «А где это у нас?» должно пролить лучик света на происходящее.
  – У моего народа господин с подобным положением в племени имеет несколько дворцов, окруженных огромным садом и бесчисленное количество слуг, неустанно работающих на своего повелителя, тем самым преумножая его богатства, – высказалась Мэг, а потом как-то сникла и, опустив голову, едва слышно пробормотала: во всяком случае, когда-то так было…
  Я глубоко вздохнул и, потрепав ласково девушку по плечу, сказал:
  – Мэг, я очень хочу разобраться, что к чему, что происходит вокруг меня. Ответь мне на несколько вопросов, пожалуйста.
  – Да…–  как-то рассеянно кивнула Мэг.
 – Ты говоришь о своем народе. Где живет твое племя?
  – В северных пустынях Бронта и Большой песчаной Пустоши.
Ее ответ озадачил меня и чтобы хоть как-то найти общий язык, я достал Атлас Мира и протянул ей:
  – Покажи, где это?
  Мэг улыбнулась:
  – Мой господин действительно мудр, если умеет пользоваться даже картами, ведь подобное знание под силу лишь женщинам.
  – Это почему же лишь женщинам? – во мне заговорило ущемленное мужское самолюбие.
  – Потому что подобные знания священны и строго охраняются Советом.
  Я неопределенно кивнул и подумал, что еще немножко загадок, и я попаду в психиатрическую лечебницу.
  – Какой дурак рисовал эти карты? – разразилась Мэг, разглядывая листки Атласа один за другим
  – Что-нибудь снова не так? – удивился я.
  – То, что здесь изображено, не соответствует действительности. Кое-какие очертания несколько похожи, хотя подобного на самом деле нет. Я исколесила все пустыни и всю Пустошь взад и вперед, но нигде не встречала такого. Выброси эти карты, мой господин, тебя обманули, продав эту гнусную подделку.
  – Сейчас мне будет дурно – этот вывод напрашивался сам собой и я поскорей потянулся к бренди.
  – Детка, давай перейдем на нейтральные темы, – предложил я и поспешно наполнил ее опустевший бокал. – И сделай одолжение: не называй меня господином – ты испортишь способность моего желудка к пищеварению, не говоря о функционировании других органов, – придвинув ближе сервировочный столик, я жестом пригласил Мэг разделить со мной трапезу.
  – Да, еще, – сказал я, накалывая на вилку кусочек ветчины, –  почему ты говорила о своем народе как бы в прошедшем времени?
  Мэг отхлебнула из своего бокала:
  – Видишь ли, мой народ почти не существует. Вся его былая мощь стерта с лица земли, все, что создавалось умом и руками наших предков, уничтожено. Жалкие остатки великого народа пустынь разрозненны  и ведут кочевую жизнь на окраинах Большой пустоши. Они обречены на вымирание…
  – Но почему так произошло? – изумился я.
  – Легионы Тьмы обрушились на нас и истребили всех жителей. Была война долгая и кровавая. Мы воевали с их полчищами, собрав все свои силы. Несколько раз мы разбивали из наголову, но их сила росла час от часу, день ото дня: на место павшего воина становилось два.…  Наши потери росли, а Легионы Тьмы все прибывали, покрывая землю подобно роящейся саранче. В конце концов, нас разбили, и остатки племени разбрелись в самые потаенные уголки песков.
  – Но что это за Легионы Тьмы? – я был настолько смятен, что не заметил, как оставил еду и весь обратился в слух.
  – Неужели мой господин не знает, что Легионы Тьмы вела властительница Элеонора? – сделала колкий выпад Мэг.
 Я вытаращил на нее глаза и судорожно сглотнул ветчину с вилки:
   – Элеонора?
   – Да, она командовала легионами сестер.
  – В ее армии одни женщины?
  – Да, не считая дженков и других тварей.
  – Великий боже, – прошептал я, – а за что она хотела тебя казнить?
  – За то, что я возглавила освободительную борьбу, объединив племена.
  – И что же теперь будет с твоими соплеменниками?
 – Если у них осталась гордость – они изберут новую царицу и продолжат начатое, а если нет – они заслужили бесславную гибель.
  – Но почему царицу, а не царя?
  – Женщина – мать: дает жизнь и мужчине и женщине, воспитывает и кормит мужчину и женщину, учит и наставляет мужчину и женщину, даст совет, утешит, обогреет и защитит мужчину и женщину. Так кто же должен быть во главе – мужчина или женщина?
  – Какое варварство и невежество этот матриархат, – подумал я и промолчал из вежливости.
  – Так скажи мне, женщина, – пробурчал я после некоторого раздумья, – почему-то, что  рассказываешь ты, так ново и непривычно мне, а то, что ты увидела или услышала от меня, непонятно тебе? Картами, которые я показал тебе, уже пользуются несколько поколений, хоть ты и не
увидела на них ничего родного, а события, о которых ты столько повествовала, я слышу впервые.
  – Возможно, я рассказывала о своем мире, отличающемся  от твоего, и что…, – Мэг внезапно ужаснулась своей догадке, – мы живем в разных мирах, хотя я и не понимаю, как это возможно…
  – Спасибо, – кивнул я явно удовлетворенно, –  ты подтвердила мои соображения по этому поводу и они идентичны твоим. Значит я не единственный сумасшедший и это не так обидно. А теперь давай все же поедим, потому что и психам еда тоже нужна.
    Мэг улыбнулась и принялась за ужин.
Наша трапеза была прервана взвизгнувшим дверным замком. Прекрасные  и незабываемые формы Татьяны Прохоровой предстали моему взору, едва я открыл дверь в темноту лестничной клетки.
  – Ты как раз к ужину, – кивнул я, приглашая ее войти.
  Наступив одной из своих шпилей мне на ногу, она бесцеремонно повисла на моей шее:
  – Ты отлично справился со своей ролью на сегодняшнем вечере, – промурлыкала она. Я бы даже сказала, что ты превзошел все ожидания. Все теперь только и говорят, что о новом баньш-гобе!
  Она бы так и осталась в подвешенном на мне состоянии, если бы я не отнес ее в комнату, и не усадил на диван.
  Увидев Татьяну, Мэг приподнялась:
  – Это еще одна твоя жена, мой господин?
  Я, признаться честно, растерялся:
  – Вообще-то нет, Мэг.
  – Тогда почему она тебя обнимает?
  Этот вопрос застал врасплох  мою способность к аналитическому мышлению, и я озадаченно посмотрел на Татьяну.
  – Ну, видишь ли, мы давно знакомы и работаем вместе…
  Мой ответ, явно, ее не удовлетворил.
  – Это не дает ей повода для этого. Прикажи этой женщине покинуть комнату, мой господин, или подай ей меч и победи в схватке. А до тех пор ей нет места рядом со мной, твоей женой, мой господин.
  Еще мгновение, и Татьяна разразилась бы бурной тирадой, но я вовремя прикрыл ей рот ладонью:
  – Девочки, милые, успокойтесь! Сейчас не время для ссор. Единственное, что я хочу, так это поесть: я ужасно голоден и не собираюсь выслушивать вашу ругань.
  Татьяна примирительно посмотрела на Мэг:
  – Если тебе неприятно мое общество, то я сяду рядом с твоим супругом.
  – Займи место подальше и от моего мужа, не достойная блудница, – чуть ли не в лицо Татьяне вскрикнула Мэг, когда та присела рядом со мной.
  – Не смей указывать мне, пустынная ящерица, – огрызнулась Прохорова, нарочно подсев еще ближе.
  – Дай мне меч, мой господин, и я изрублю на части эту гадюку, – вскочила со своего места Мэг, отчаянно жестикулируя, чуть не опрокинув при этом весь ужин.
  – Слабоумная дикарка, я сломаю тебе все кости, –  Татьяна тоже вскочила на ноги.
  – Я выбью из тебя всю твою мерзкую похоть, – Мэг буквально трясло от негодования.
  Не знаю, что бы произошло, если бы я не встал между ними.
  – А, ну, замолчите, обе! – мой окрик слегка отрезвил их. Если вы сейчас же не успокоитесь, то я так высеку вас обеих, что надолго запомните! Сядьте немедленно на свои места и послушайте, что я вам скажу. Они послушно присели и опустили головы, как провинившиеся школьницы.
  – Хорошо, – кивнул я. Теперь случайте и запоминайте: правило номер один: никогда, вы слышите, никогда не повышать тон в моем доме. Правило номер два: никогда не смейте оскорблять друг друга, потому что вы женщины и не мне напоминать вам об этом. Правило номер три: никогда не называть меня господином, ибо это пагубно отражается на моей нервной системе. Правило номер четыре: молча приступайте к еде, а за тем мы обсудим накопившиеся проблемы в дружеской обстановке, – я опустился на свое место и стал разбираться с едой.
Девушки последовали моему примеру, бросая, лишь время от времени, косые взгляды друг на друга.
  Ужин прошел в полной тишине. Я предложил девушкам сигареты и закурил сам:
  – А теперь давайте побеседуем. Начнем с тебя, Татьяна.
  – Валяй, – она грациозно выпустила несколько колечек дыма.
  – С твоей стороны было не красиво не посвятить меня в суть дела. До сих пор я не понимаю что к чему. Такое впечатление, что я начитался комиксов и фэнтази и на этой почве у меня произошел сдвиг по фазе. Соблаговоли объяснить все с самого начала.
  Татьяна улыбнулась:
  – Ты должен меня понять, почему я не могла рассказать тебе обо всем сразу. В противном случае ты посчитал бы меня психопаткой и посоветовал бы обратиться к толковому врачу-специалисту. Теперь, когда ты увидел некоторые детали собственными глазами, я могу обрисовать всю картину. Что ты знаешь о параллельных мирах?
  Я пожал плечами:
  – Что есть такая теория, и что они возможно существуют. Во всяком случае, мы с Мэг пришли к такому выводу.
  – Так вот, они действительно существуют, а вы со своей женушкой пришли к правильному умозаключению. Ты, я, Мэг, Элеонора, дженки –   мы все из разных измерений.
  Я захлопал глазами и подлил себе бренди:
  – Продолжай…
  – Все началось с того, как в одном из миров произошла ужасная катастрофа. Разразившаяся война с применением биологического оружия полностью уничтожила мужские гены на этой планете и достаточно сильно повлияла на оставшихся в живых женщин на эволюционном уровне. Новые поколения девочек, выращенных из пробирок, внезапно приобрели способность к телепортации, левитации и гипнозу. А так как эти способности были развиты у всех равномерно, то с самого начала у них развилось нечто вроде соперничества за первенство, которое со временим, переросло в войну. Наиболее одаренные становились предводительницами отрядов, которые постоянно враждовали друг с другом. Огромное количество зла скапливалось на этой планете, что в конечном итоге привело бы их к самоуничтожению. Банк спермы иссяк, и им грозило попросту вымирание.
  Воспитанные лишениями и трудностями, закаленные в бесчисленных битвах, это были отличные войны, непревзойденные мастера смерти. Они жили войной, хоть и были обречены. Тогда то,  и был найден способ пересекать пространство и попадать в другие миры. Элеонора объединила племена и повела их завоевывать. Один за другим падали к ее ногам порабощенные народы, несмотря даже на то, что удивительные способности этих женщин в других мирах почти пропали. Зато их ряды постоянно пополняются темными силами из порабощенных миров, которые вначале действуют как союзники, а затем как полноправные члены этого «Черного братства».
– Почему «Черного»? – спросил я.
– Потому что на вооружении у них стоит черная магия зла. И если их  не остановить сейчас, то потом будет поздно.
– И каким образом это можно сделать?
– Нужно уничтожить возможность проникновения в «другие измерения».
– Да, но как?…
– Механизм перемещения приводится в действие с помощью трех перстней: перстня Силы, перстня Могущества и перстня Знания.
  Один их этих перстней находится у Элеоноры, остальные два – у кого-то из ее приближенных.
Перстни необходимо изъять и закрыть брешь, образовавшуюся в пространстве. Только тогда мы сможем уничтожить Черное братство.
  – А что делать с перстнями потом, – вдруг спросила, хранившая до сих пор молчание Мэг.
  Глаза Татьяны на мгновение блеснули:
  – Мы передадим их в Храм Всевышнего разума, туда, где в течение  многих тысячелетий они и хранились.
  Мэг удивленно пожала плечами:
  – Я никогда раньше не слышала об этом Храме.
  – Никто не знает, хотя и догадываются о существовании высшего Разума, не доступного для понимания, пока не доступного…
  – А откуда ты узнала? – ехидно прощебетала Мэг.
  Татьяна вспыхнула, но, подавив свой гнев, процедила:
  – Я – верховная жрица Храма Всевышнего Разума, он и послал меня попытаться предотвратить объединение сил Зла. Для моей миссии наиболее благоприятствовало это измерение, которое развивается по парадоксальным законам: культура, варварство идут наравне друг с другом, знание и безответственность не существуют по отдельности, здесь уживаются координально противоположные вещи. Плюс ко всему, тут живет раса славян, которая раньше была наиболее приближенной к Великой истине.
   У меня давно вертелся в голове вопрос, на который очень хотелось бы знать ответ:
  – Как ты попала в «XZ» и почему попросила помощи у меня?
  – Я получила рекомендации от Ивана Алзномеда и была зачислена в «XZ», а компьютер из всех возможных вариантов почему-то выбрал тебя. Ты был в «XZ», и поэтому я обратилась к Алзномеду.
  – Но каким образом ты сумела его заставить сделать это?
  – Я пообещала ему достать перстни.
– Но ведь ты же сказала, что мы их должны вернуть в Храм? – удивилась Мэг.
  – А кто вам сказал, что я собираюсь их ему отдать? – улыбнулась Татьяна.
  – А каким образом Алзномед узнал о перстнях? – спросил я.
  – Дело в том, что он заклятый враг Элеоноры и очень хочет править миром. В свое время он был ее союзником, а потом их пути разошлись. Он готов на все, лишь бы завладеть перстнями.
  – Так Алзномед того же поля ягода, что и Элеонора? – совсем растерялся я.
  – Прочти его фамилию задом наперед, –  ответила Татьяна и достала из пачки очередную сигарету.
   – Нужно сорвать его избирательную компанию, – прошептал я.
  – Его нужно уничтожить, как и всех остальных, – резюмировала девушка.
  Я почесал затылок: события развивались очень круто и требовали быстрых решений.
  – Ну что ж, возьмемся за дело, но прежде утрясем одно дельце, – я посмотрел на Мэг, – оно касается тебя, крошка.
   – Да, господин, – она покорно посмотрела на меня своими восхитительными бархатными  глазами.
  – Ты забыла правило номер три: не называй меня господином, пожалуйста. А теперь скажи, ты хочешь домой?
  – Мой дом там, где ты, и если он устраивает тебя, значит, меня удовлетворит тем более.
  Я озадаченно пробормотал:
  – Мэг, в нашем мире браки не заключаются подобным образом, поэтому я не собираюсь неволить тебя. Ты – свободна и вольна поступить так, как тебе заблагорассудится. На некоторое время я отправлю тебя в безопасное место, а когда все утрясется, то ты сможешь отправиться домой, к родным.
  Глаза Мэг неожиданно повлажнели и слезы одна за другой покатились по ее щекам:
  – Я не могу вернуться домой при живом муже, которому досталась в поединке. Если тебе надоела твоя жена, так лучше убей, но не гони прочь.
  Я посмотрел на Татьяну:
  – Я что-то не так сказал?
  – Она действительно твоя жена до самой смерти. Обычаи ее народа непоколебимы как стены ваших египетских пирамид. Мэг прекрасно поможет нам, тем более что, действуя тут, она сможет оказать неоценимую услугу своим соотечественникам. Она хороший боец и не раз продемонстрировала это, а такой преданности и дружбы, какую она может дать, не купишь и практически не найдешь. Не отказывайся от того, что послано свыше и постарайся быть достойным дара, – она подсела к Мэг и обняла ее: та доверчиво прижалась к ней.
  Я ошалело созерцал эту картину: казалось, что совсем недавно, они были готовы вцепиться друг другу в глотку, а теперь преспокойно сидят, обнявшись, как старые подруги.
  Да, женская натура – поистине странная вещь!
  Мой взбаламученный ход мыслей прервала Мэг.
– Муж мой, – обратилась она ко мне. Я хочу извиниться перед вами за свое непристойное поведение за столом. Я была не права, оскорбляя незаслуженными словами эту женщину. И в доказательство искренности своих слов я хочу снять с себя привилегии первой жены и прошу тебя взять себе в жены и эту женщину тоже.
  Я судорожно икнул и уставился на Мэг таким взглядом, каким смотрит рыба, выброшенная на сушу.
  Не смотря на это, Мэг преспокойно продолжала:
  – Две жены это как золото: один слиток иметь хорошо, но два лучше. Проникнись моим советом, муж мой, и сделай это. Я согласна уступить ей даже право первой брачной ночи…
  Я был окончательно раздавлен и уничтожен: добровольно надеть на себя наручники брака, да еще и двойные. Пришлось призвать на помощь все мое самообладание и в конце концов я придал своей физиономии более ли менее спокойный вид, закрывший маской мое внутреннее клокотание:
  – Послушай, Мэг, – начал я несколько заикаясь. Татьяна – жрица храма Всевышнего разума, да не просто жрица, а верховная. Я подозреваю, что она отклонит мое предложение по той причине, что когда все будет кончено, она должна будет приступить к своим основным обязанностям. Ведь так, Татьяна? – я умоляющим взглядом посмотрел на Прохорову.
  Она улыбнулась:
  – Когда все будет кончено, на мое место изберут другую жрицу, а я должна буду избрать себе любое из измерений и поселиться там, чтобы найти достойного мужа и воспитать детей, подготовив их пройти по Большому Пути к Великой Истине. Ты достойный человек и если ты делаешь мне предложение, то я согласна его принять. В обычаях моего народа не обнажают мечи и браки совершаются посредством обоюдной симпатии, именуемой Любовью.
  – Боже мой, какой поворот событий уготовила мне судьба – подумал я и, разлив бренди по бокалам, протянул их девушкам и улыбнулся:
  – Тогда давайте выпьем за наше чудесное трио.
  Мы чокнулись.

                                        ***
   Было около одиннадцати часов вечера. Обсудив множество вопросов, и сделав кое-какие наброски на будущее, мы сошлись во мнении, что начинать нужно с поисков перстней.
  Трогать Элеонору было не разумно, оставалось вычислить, у кого же из ее подчиненных находились остальные. Первыми, кто пришли мне в голову, были Соня и Алина, и я тут же поделился своими соображениями.
– Вряд ли, – хмыкнула Татьяна.
  – Почему? Соня ее телохранитель, Алина – секретарша. Очень даже может быть.
  – Дело в том, что Алина и Соня повязаны одной веревочкой: они – гулы и, выступают, пока лишь на роли союзников… Союзникам не доверяют настолько.
  – Подожди минутку, – вмешался я, – что значит они гулы?
  – Гулы – это пожиратели трупов. Они живут на кладбище, роют подземные ходы между могилами и лакомятся мертвятиной.
  – Ты меня разыгрываешь, – судорожно икнул я, вспомнив, что Алина когда-то была в моих объятиях.
  Татьяна покачала головой:
  – Я даже знаю, где проводят ночи и свои трапезы эти очаровашки.
  – Где? – прорычал я и стал поспешно одеваться.
  – Ты далеко собрался? – удивилась Мэг.
  – Надо же когда-то начинать, – процедил я сквозь зубы, почему бы и не сейчас. Татьяна, так где собираются твои гулы?
  Она назвала старое кладбище, где я еще, будучи пацаном, ловил кенарей.
  – Я иду с тобой, –  решительно тряхнула головой Мэг.
  – И я тоже, –  Татьяна поднялась с дивана.
  Я протестующе замахал руками:
– Нет, я должен пойти один, чтобы поскорей разобраться во всем этом. Моим извилинам нужен хороший катализатор, в роли которого будет пикантное зрелище. Шоу с пожирателями трупов – это потрясно! Я ненадолго, потому что недавно поел. И обещаю, что не оставлю вас вдовами раньше времени, тем более в преддверии брачной ночи, – я подмигнул им и, выскочив на улицу, поймал такси.
  Услышав, куда я попросил подвезти, таксист схватил монтировку и вежливо попросил меня выйти из машины. Я полез во внутренний карман пиджака и протянул ему сто долларов. До самого кладбища он не проронил ни единого звука, а когда я вышел, быстро развернулся, и что «есть духу» припустил назад.
  Я тоскливо поглядел ему вслед и перемахнув через забор, оказался невдалеке от похоронного бюро.
  Контора погребального бюро выглядела серо и обветшало. Похоронное дело тут явно процветало: то ли реклама была поставлена сильно слабо и люди не торопились посетить темное царство Аида, то ли здесь цены были настолько высоки, что проще было бы жить в свое удовольствие…
  Мерцающий фонарик над входом был облеплен копошащимися тенями ночных мотыльков, омерзительно притягиваемых клочками света. Входная дверь поскрипывала от легкого ветерка, дующего с кладбищенской пустоши, поэтому я не боялся, что ее несколько продолжительный скрип может выдать мое появление.
  Я очутился в темном колодце коридора, пожирающим своей мрачностью и холодом. В одной из комнат в конце этого тоннеля горел тусклый свет, о чем свидетельствовала пробивающаяся узкая полоска. Я начал пробираться вдоль стены, стараясь не создавать малейшего шума, все время поглядывая за этим пучком света. Несколько раз полоска вдруг исчезала, заслоненная кем-то, кто был за этой дверью. Дойдя до той комнаты, я заглянул в щелку. Видимость была настолько плоха, что ни одна из испытываемых мной поз перед ней не могли обеспечить успеха.
  Нервничая, я пытался изобразить балерину перед замочной скважиной, при этом, совсем не намеренно стимулируя действие потовых желез, которые были рады стараться, и заливали меня своим секретом.
Я так увлекся своей ролью, что не заметил крадущуюся ко мне сзади тень, и только тогда, когда моей голове стало не по себе от пришедшегося по ней удара, я подумал, что балерины из меня не выйдет. Мое тело было грубо вброшено вовнутрь комнаты и я, резко подскочив с пола, прижался спиной к стене.
  Посреди комнаты стоял патологоанатомический стол, на котором лежал препарированный и исковерканный мужчина и судя по исходившему от него запаху, умерший уже несколько дней назад.
  Облокотившись на стол, стояла Алина, а возле двери – звезда на небосклоне моей погибели – Соня.
– Что такое? – недовольно пробормотала Алина. Почему ты отрываешь меня во время трапезы, да еще и с визитом постороннего? – и поковырявшись во внутренностях усопшего, она нашла, по-видимому, удовлетворительный кусочек и положила его в рот, явно, смакуя.
  Именно стена помешала мне упасть,  и я еле справился с чувством дурноты, охватившим меня.
– Это очень любопытный малый, – Соня кивнула  на меня, – уже несколько минут подглядывал к вам в замочную скважину, и поскольку я полагаю, что он просто стеснялся зайти, я немножко помогла ему справиться со своей нерешимостью.
  – Ты права, Соня, – улыбнулась Алина, – нас никогда нельзя было упрекнуть в негостеприимности и поэтому я оторвусь от еды и уделю капельку своего внимания. Вы со мной согласны, Саша? – обратилась она ко мне и отправила в рот еще один пикантный кусочек.
  Я икнул и пробормотал:
 – Конечно…  Но наверное не стоит отвлекаться от завтрака…, то есть простите от ужина. Я зайду как-нибудь в другой раз… Сегодня не вовремя, да и время позднее… На вечернюю сказку я уже опоздал, но если потороплюсь, то может на заставку и успею…
  – О, я и не знала, что вы любите мультфильмы и сказки на ночь. Может, составите мне компанию, и мы вместе славно перекусим, – Алина продолжала улыбаться и разделывать покойника одновременно, режа скальпелем  мертвятину на ломтики.
  Мой желудок протестующе заурчал:
  – Спасибо, вы так любезны… Но я не голоден, честно.
– Ну-ну, оставайся, – защебетала Соня. На десерт будет консервированная кровь и нежные кусочки печени, а колыбельную я спою тебе на ночь.
  Ее тон был настолько издевательским, и  я понял, что живым отсюда не выйду.
– Вы знаете, Соня, – хмыкнул я, – мое представление о вас намного улучшилось: ведь раньше я считал, что кроме отходняков и погребальных вы ничего петь не умеете.
  Соня взглянула на Алину и, хрюкнув, что видимо на ее жаргоне называлось смешком, кивнула:
– А он мне нравится: такой шутник, жуть просто берет. Он, наверное, и в гробу улыбаться будет.
– Этот вопрос спорный, – сказал я, – но я не хотел бы его проверить на деле, – и с ужасом глянул на огромный ампутационный нож из нержавеющей стали, который достала Соня из ящика с хирургическим инструментарием.
– Поосторожней с ножичком, – предупредил я, –  порезаться можете.
– А он действительно шутник, – облизнулась Алина. Но что действительно жаль, так это то, что такого любовника как он не часто встретишь. Но как говорили умные древние, от тебя останутся хорошие воспоминания. Я буду помнить тебя долго, очень долго, правда…
  Спазмы в моем истерзанном желудке были невыносимыми, и я слабо простонал:
– Спасибо, крошка… Вы, гулы, так заботливы и внимательны…
– Не волнуйся, – сказала Соня, мы заспиртуем его отдельные части, и тогда твои воспоминания о нем будут намного долговечней и приятней.
  Мои отдельные части похолодели, и я уже начал было беспокоиться за их жизнеспособность.
– Какое варварство и кощунство, Соня, –поучительным тоном проворковала Алина. Разве можно так поступать с таким нежным мясом? – она была возмущена. Такой замечательный вкус променять на воспоминания в банке! Никогда, ты слышишь, никогда не смей говорить такое!
– Боже, – подумал я, – эти пожиратели трупов настоящие параноидальные гурманы, а желудки у них точно луженые и не страдают несварением.
– Ну, иди сюда, милый, – призывно помахала ручкой Алина, – я постараюсь сделать это не больно. Или, может, мы вначале позабавимся? – и она стала расстегивать свою блузку. А, может, ты посмотришь для начала в зеркало… Оно иногда показывает то, что не видно снаружи… 
  Взглянув, в него я остолбенело, стал у стены, обливаясь холодным потом.
  – Иди же, – Алина сбрасывала с себя остатки одежды.
– А, может, ты хочешь полюбить сначала меня? – ухмыльнулась Соня и сделала несколько шагов мне навстречу.
  – Стой на месте, – предупредил я ее, выхватывая свою пушку сорок пятого калибра, способную завалить даже слона на таком расстоянии. От тебя так воняет, что если ты приблизишься хоть еще на один шаг, то я буду вынужден прервать это зловоние, мучающее мое утонченное обоняние.
  Соня удивленно остановилась.
  – Теперь брось нож, – прохрипел  я.
  – Ты, кусок дерьма, способный жить только в моих испражнениях, – Соня старалась отвлечь мое внимание, придавая тем временем удобное положение ножу для броска. Ты, мерзкий, вонючий слизняк, пожирающий…, – в тот момент, когда ее рука начала движение, я выстрелил почти не целясь, оборвав тем самым ее словесную тираду.
  Когда Сонино обезглавленное тело в конвульсиях упало на пол, я пожалел, что так и не смог дослушать эти необоснованные оскорбления.
  Алину, казалось, не беспокоило это событие, и она, переминаясь с ноги на ногу, прошептала:
– Ну, иди же ко мне. Я совсем замерзла.
  Я шмыгнул носом:
  – Детка, если тебе действительно так невтерпеж, то можешь заняться любовью со своим трупом. Я даю тебе десять минут, а потом обещаю, что все остальное будет быстро и безболезненно.
  – Неужели ты такого низкого мнения обо мне, что считаешь некрофилкой, – обиженно захныкала она.
  Я пожал плечами:
  – Извини, тогда давай начнем прямо сейчас, – и направил пистолет в ее сторону.
  – Ты собираешься меня убить? – спросила Алина голосом невинного младенца.
  – Да, – хладнокровно кивнул я.
  – Но за что? – удивилась она.
   Я хотел что-то возразить, но она толкнула каталку с трупом в мою сторону и бросилась к двери. Я не учел, что стол был на колесиках, и Алина могла им воспользоваться. Но все же расстояние было велико, и я успел отпрыгнуть в сторону, выстрелив три раза.
  Разрывные пули расчленили ее тело в считанные мгновения. То, что было еще недавно живым существом, превратилось в кашеобразную слизь.
  Я вышел из погребальной конторы, предварительно обшарив все в поисках перстней, но их там не оказалось. Глубоко вздохнув, я набрал побольше свежего воздуха, стараясь удалить из своих легких запах смерти и формалина.
  С гулами – пожирателями трупов было покончено, но все-таки эта миссия была отвратительной и я, с нескрываемым удовольствием, подумал о том, что ждет меня дальше…

                                  Часть третья.

  Ночной эскорт с двумя дамами сразу был несколько непривычен для меня и невольно напомнил о переходе Суворова через Альпы, хотя в моем случае не было ни одного трупа.
  Восстановительный сон был настолько глубоким, что даже телефонный звонок не сразу привлек мое внимание.
  – Да, – пробормотал я в полудреме.
  – Доброе утро, – бархат слов Элеоноры Кобальтовой лег прекрасным ковром в моих барабанных перепонках.
  – Доброе утро, если не шутите, леди, –  я взглянул на часы: была половина первого.
  – Я могу пригласить вас на небольшой банкет, скажем в половине восьмого?
  – О чем речь, конечно.
  – И приходите один, мой милый баньш-гоб: собирается лишь высшая лига, вы меня понимаете?
  – Конечно…
  – Я буду вас ждать, – и она повесила трубку.
  И лишь только сейчас я почувствовал восхитительные запахи, исходящие из кухни. А через несколько мгновений, как по взмаху волшебной палочки, две очаровательные девушки в пеньюарах вкатили сервировочный столик в комнату.
  – Наш господин, наверное, проголодался, – хором произнесли они и, улыбаясь, переглянулись.
  Я похотливо посмотрел на них, а затем на сервировочный столик, все еще не понимая, чего же мне все-таки хочется больше и, вздохнув, нейтрально промямлил:
  – Мои милые волшебницы, я умираю с голоду.
  Честно говоря, я никогда не думал, что женитьба может принести хоть какую-то радость –  размышлял я, уплетая за обе щеки прекрасно приготовленный завтрак.
  – Мне звонила Элеонора и пригласила на полвосьмого на банкет, где будут лишь одни «сливки» общества, – сказал я, когда с едой было покончено.
  – О’кей, – кивнула Татьяна, – а мы с Мэг немножко потрясем людей Алзномеда. Да, у меня есть небольшой подарок для тебя, – она вышла из комнаты и вернулась с  довольно увесистым ящичком.
  – Что это, – спросил я.
– Сейчас объясню, – она сорвала с ящика крышку и бросила мне одну из картонных коробочек, которыми ящик был забит до отказа.
  Я разорвал картон, и на меня посыпались крупнокалиберные патроны.
  – Я осмотрела твое оружие, – Татьяна закурила. – Оно ни к черту не годится. Так что перевооружайся и не ходи без него. Это патроны с серебряными пулями – нельзя забывать на кого мы охотимся.
  – Они не подойдут к моему пистолету, – покачал я головой.
 – Я предусмотрела это, – кивнула девушка и бросила мне новый пистолет. Да, и еще: пересмотри свое отношение к холодному оружию, это может пригодиться, – она разложила передо мной небольшой арсенал: ножи и звездочки.
  – Это тоже с серебром?
  – Да, конечно.
  – Но ведь я убил гулов не серебряными пулями.
  – Серебряными ты мог убить их не хуже, но ведь кроме гулов есть и другие, а большинство из них можно уничтожить серебром  и только в сердце или голову. Не забудь об этом: либо в сердце, либо в голову.
  – О’кей, – вздохнул я и стал набивать магазины патронами.

                                           ***
  Я прибыл в резиденцию повелительницы, когда секундная стрелка на моих часах заканчивала отсчет назначенной минуты. Через некоторое мгновение появилась Элеонора в ослепительном белом платье, усыпанном бриллиантами.
– Вы не возражаете? – поцеловав, она взяла меня под руку.
– Ну что вы, леди, сочту за честь, – улыбнулся я.
  Мы прошли мимо приемной, где милые охранницы стерегли покой и девственность оранжереи с бассейном и их прекрасной хозяйки. Бассейн в этот раз светился зелено-голубыми бликами умело встроенной подсветки. В центре зала, среди экзотических растений, стоял отлично сервированный стол, вокруг которого восседали несколько «сестер», одетых как нельзя празднично и откровенно открыто. Я внезапно почувствовал прилив романтической эйфории и самозабвенно предался этому щекотливо приятному чувству.
  Элеонора указала на кресло, рядом со своим:
  – Это место отныне Ваше, величайший из баньш-гобов. Сестры, хочу вам представить нашего нового друга – Александра Крушинского, которого вы имели удовольствие и честь видеть на церемонии. А теперь, –  Элеонора обратилась ко мне, – я хочу представить вам нашу Высшую Лигу и Верховный Совет: мудрейшая и непревзойденная предсказательница, и моя первая советница – Гита.
  Из-за стола поднялась шикарная брюнетка и протянула мне руку:
  – Очень рада познакомиться с вами, – проговорила она с нежной истомой в голосе, хлопая огромными восхитительными ресницами. Ее рукопожатие было едва ощутимым и одновременно притягательным.
  – Взаимно, – пролепетал я все еще держа ее бархатную ручку.
  – Это наша военначальница – Лика, – продолжала Элеонора, указывая на хорошо сложенную блондинку с изумрудными глазами.
  Ее рукопожатие было властным, и в нем чувствовалась военная закалка.
  – Да, крепкий орешек, и, наверное, вкусный, –  подумал я, подавая руку третьей девушке – Веде –заведующей сектором внутренней безопасности.
   Как ни крути, а она была тоже очень и очень хороша: симпатичное личико и грудь, которая не выдерживала никакой критики и  конкуренции.
  Следующую «сестренку» Высшей Лиги звали Викторией и представили ее как инспектора по специальным контактам, не удосужив объяснить по каким именно, зародив тем самым естественно заинтересованное любопытство по поводу ее работы. Она была внешне ничего и думаю, в работе не хуже.
   Последней участницей политического шоу была Светлана, и она руководила всем остальным, что не приходилось на поле деятельности и не входило в разряд компетенции предыдущих «шишек» Элеонориного королевства.
  После такого знакомства мы наконец-то расселись по своим местам и приступили к трапезе, обмениваясь при этом шутками, располагающими к дружеской беседе, которая проходила в атмосфере полной и легкой непринужденности. Со стороны казалось, что мы знаем друг друга уже много лет.
  – Вы я вижу, отлично влились в наш коллектив, –  вскликнула Элеонора, после моего очередного анекдота. И я думаю, что без преувеличения можно сказать, что вы больше чем баньш-гоб и наш союзник.
  Я улыбнулся:
  – В столь милом обществе невозможно чувствовать себя в каком-то неопределенном положении и я стараюсь завоевать ваше расположение, ведь слышать подобное из уст такой компании – делает мне честь и доставляет несказанное удовольствие. Кто может быть прекрасней женщин, подобных вам: смелых, сильных, властных и одновременно столь женственных. Это просто райский сон, моя прекрасная сомнамбула, в которой хочется прибывать вечно, и я благодарен вам за это, прелестные дамы.
 Элеонора озорно прищурила глаза, перехватывая одну за другой улыбки, возникающие у моих собеседниц после моего маленького высказывания.
  – Вы мастер говорить комплименты, сударь, – Элеонора отбросила рукой пряди волос, спадавших ей на лицо. Нам, бедным девушкам, так часто не хватает их, и мы надеемся, что теперь подобный недостаток будет прекрасно возмещен вами, как и многие другие тоже, правда, девочки?
«Сестрички» одарили меня волнующими взглядами, на что я сделал многообещающее выражение лица.
  – Ну что, не хотите ли искупаться после легкого ужина? – спросила Элеонора и встала из-за стола. Вода сегодня восхитительная! – промурлыкала она и, сняв платье, под которым, к моему изумлению, ничего не оказалось, отправилась в сторону бассейна.
  «Сестренок» не нужно было долго упрашивать: сняв одежду, они одна за другой стали покидать свои места.
  Я слегка запрокинул глаза, чтобы хоть как-то унять разразившуюся в моей голове мозговую бурю.
  Ко мне подошла Гита и протянула руку:
  – Пойдем…
  Я мечтательно и неопределенно вздохнул и встал из-за стола.
– Ну что, ты так и будешь стоять? – фыркнула как морской котик Элеонора, вынырнув из воды. Или тебе помочь раздеться?
  Никогда не отказывайтесь в таких случаях, скажу я вам, это все равно бесполезно!
  Я стал нерешительно снимать пиджак. Наверное, я делал это уж очень нерешительно, так как терпение девушек быстро пришло  к скоропостижному концу, и они вылезли из бассейна, чтобы дружно помочь мне расстаться со своими вещами. Да, вода поистине восхитительна, – подумал я, после того как меня столкнули в бассейн.
Я погрузился на дно и, сделав несколько сильных взмахов руками, оказался на другом конце бассейна, где натолкнулся на Гиту и Веду. Поскорее вынырнув, я решил больше не нырять во избежание асфиксии, которая неминуемо могла бы возникнуть у любого здорового мужчины при виде такого шоу.
  Шесть обнаженных девушек старались ни в коем случае не обделить меня своим драгоценным вниманием, на что я по мере сил и возможностей старался ответить. Наконец они зажали меня в углу бассейна и шесть пар рук победно устремились ко мне. В тот момент я пожалел, что имею только две руки.
– Теперь мы никогда не будем испытывать недостатка, –  простонала Элеонора и прижалась ко мне.
  Я почувствовал, как во мне стала вскипать кровь, расходясь по телу пульсирующими волнами и, отбросив все свои моральные принципы в сторону, оставив только один с молчаливого согласия своего внутреннего голоса: «нужно помогать всем, кто в этом нуждается, ну а тем более тем, кто об этом так просит».

                                               ***

  Это было долгое и прекрасное чувство, но все же, наверное, сильно долгое и прекрасное потому, что я оказался ужасно изнеможен и мой несговорчивый в таких ситуациях внутренний голос, нехотя был вынужден признать: «сильно много хорошо – тоже плохо» – в чем с ним нельзя было не согласиться.
  Я полюбовно распрощался со всеми и побрел к выходу.
  – Да, Александр, я забыла сказать, – Гита посмотрела на меня каким-то странным взглядом, – сегодня ночью были убиты Соня и Алина – их тела, а вернее, все, что осталось от них, нашли в здании погребальной конторы одного из кладбищ.
  – Очень жаль, – пробормотал я, – и что вы думаете по этому поводу?
  – Я бы хотела узнать, что вы думаете в связи с этим, –  схитрила предсказательница.
  – Я думаю, что у нас есть враги, они действуют, и их нельзя недооценивать. Нужно быть осторожными, – процедил я.
  – Я того же мнения, – кивнула Гита. Мы как-нибудь обсудим этот вопрос.
  – Конечно, – улыбнулся я. До свидания милые леди. Благодарю вас за столь приятное общество.
  Я вышел на улицу и поймал такси, которое отвезло меня до самого дома.
  Татьяны и Мэг еще не было. Я набрал номер одного своего старого знакомого и после нескольких обязательных фраз этикета договорился с ним, чтобы он подыскал мне надежную квартирку. Денег у меня было в избытке, и поэтому подобная мелочь не составляла особого труда.
  Он перезвонил через полчаса и сказал, что все устроил, и я могу в любой момент прийти за ключом и подписать необходимые документы.
  В скором будущем дело могло запахнуть паленым, а поэтому надежное убежище было просто необходимым.
  Вскоре пришли девушки.
  – Ну и кого же ты сегодня укокошил? – они повисли на мне, прижав к дивану.
  – Честно говоря, никого, – сконфуженно прохрипел я.
  – А мы на  восемнадцать вурдалаков сократили войско Алзномеда! – довольно пропищала Мэг.
  – Вы сможете пополнить свой послужной список до девятнадцати, если будете в том же духе давить на меня, –  вздохнул я.
  Они несколько нехотя ослабли хватку, но не отпустили меня из своих объятий.
  – А у меня хорошие новости, – подмигнул я им. Я купил большую квартиру, куда вы сегодня же переедите.
  – Что-то произошло? – насторожилась Татьяна.
  – У меня кое-какие сомнения по поводу Гиты. Это пока только сомнения, но я не хотел бы неожиданных сюрпризов. Будет проще, если мы пока разделимся: вы будете заниматься Алзномедом, а я Элеонорой.
  – Возможно, ты прав. Тебе виднее, – кивнула Татьяна.
  – Мы постоянно должны держаться в курсе событий. Все о’кей, девочки?
  Они улыбнулись.
 – Конечно. Будет все замечательно, если ты будешь делать систематические налеты на нас, –  Мэг, с хитро прищуренной физиономией, потрепала меня по плечу.
  – Вот в этом и не сомневайся, крошка. Я не дам вам ни единого шанса и возможности расслабиться без меня, – прошептал я.
  Спустя несколько часов, когда все формальности были улажены, а девушки были на новой квартире, я в очередной раз подъезжал на такси к дому.
  Расплатившись с водителем, я направился к своему подъезду. Неожиданно из темноты появилась девушка:
  – Александр Крушинский? – прошептала она, буравя пристальным взглядом.
  – Да, – кивнул я. В чем дело, бэби?
  Она поклонилась и протянула небольшой конверт:
  – Мудрейшая и просветленная Гита просила меня передать вам это.
  – Благодарю, –  я взял пакет и положил его во внутренний карман куртки.
  Девушка еще раз поклонилась и буквально растворилась в воздухе. Я пожал плечами и направился домой.
  Плюхнувшись на диван, я первым делом вскрыл конверт и достал вчетверо сложенный лист:
 «В виду огромного впечатления, которое вы оказали на меня, хотела бы вас пригласить конфедициально, дабы упрочить наши взаимоотношения в надежде на взаимопонимание и дальнейшее плодотворное сотрудничество. Примите в знак моего безмерного расположения и уважения  к вам этот скромный подарок и приходите ко мне завтра во второй половине дня». В конце записки стояла подпись Гиты и ее домашний адрес. Я перевернул конверт и из него выпал золотой перстень с алмазами сказочной работы. Этот скромный подарок весил не менее тридцати граммов, а стоимость каждого из его камушков равнялась стоимости самого шикарного автомобиля. «Нужно будет сходить к ней» – подумал я, хотя эта затея мне нравилась меньше всего. Какое-то смутное чувство тревоги засело у меня где-то внутри и не давало покоя. «Боюсь, что все же запахнет жареным» – пробормотал мой внутренний голос и я, цыкнув на него, стал набивать запасные магазины серебряными патронами.

                                          ***
  Я долго сомневался, что поступаю верно, но у меня не было другого выхода и три раза глубоко вздохнув, нажал на кнопку звонка.  Буквально через несколько мгновений дверь распахнулась и предо мной предстала Гита – первая предсказательница Элеоноры.
  Это была отлично сложенная женщина лет двадцати пяти-тридцати. На ней были черные облегающие брюки и такого же цвета халат, расшитый иероглифами, и надет на голое тело.
  – О, какой приятный визит, – улыбнулась она и сделала жест рукой, приглашая войти.
  Я последовал ее совету и вошел в комфортабельные апартаменты, пропитанные благовониями типа ладана, но с более терпким запахом, надеясь, что визит будет действительно приятным, а хозяйка нежной и гостеприимной.
  Гита усадила меня в огромных размеров кресло и, спросив, что я буду пить, пошла к бару готовить напитки. Я же зажег сигарету и с наслаждением стал созерцать обстановку и интерьер.
  – Вы любите экзотические вещи? – спросила меня Гита и протянула мой стакан с бренди.
  – Да, – кивнул я, все еще разглядывая стоящую на столе статуэтку из черного дерева, изображающую обнаженную женщину, восседавшую на каком-то мифическом существе.
  – Это Вавилонская блудница, и если верить библейским сказаниям, мать Антихриста. Очень древняя и единственная в своем роде работа.
  Я покопался в своих мозгах и процитировал: 
«Здесь мудрость. Кто имеет
Ум, тот сочти число зверя;
Ибо это число человеческое.
Число его шестьсот шестьдесят шесть».
 – Прекрасно, – Гита хлопнула в ладоши. Я вижу, вы знакомы с Книгой Откровений. И все же, какой экспонат вам нравиться больше всего?
  Сделав еще глоток, я блаженствуя, процедил:
  – Одно ваше присутствие оживляет всю эту атмосферу. Поэтому, как мне кажется, прекрасно не то, что достойно восхищения само по себе, а тот, кто может заставить заиграть великолепием все вокруг. На роль самого – самого вы подходите как нельзя лучше.
  – Вы очень милы, спасибо, – ее голос играл сладкой музыкой в моих ушах.
  – Еще бы, – подумал я, –  такие комплименты не оставляют равнодушной ни одну женщину, включая даже фригидных.
  – Вы знаете, –  Гита бросила на меня быстрый взгляд, – я бы хотела показать вам свой музей, который находится этажом ниже.
  – Сочту за честь, – улыбнулся я и прикурил еще одну сигарету.
  – Подождите минутку, я только переоденусь, и мы с вами туда спустимся.
  Увидев мой недоумевающий взгляд, она объяснила:
  – Дело в том, что там алтарь и предметы религии, которым я поклоняюсь, и я должна быть соответствующе одета.
  Я кивнул в знак понимания, и она исчезла за   дверью. Гита появилась через тридцать секунд, что свидетельствовало в пользу моей догадки, что под халатом у нее ничего не было.
  Ее вид слегка ошарашил меня, хотя ей действительно шла полупрозрачная дымчатая накидка, под которой было надето что-то вроде широких кожаных ремешков, скрепленных между собой и туго обхватывающих ее фантастические формы.
  – Вы прекрасны и бесподобны, –  резюмировал я, пожирая ее глазами.
  – Спасибо, идите за мной, – Гита нажала на кнопку, вмонтированную  в стене за картиной «Даантова ада» и автоматические двери бесшумно открылись перед нами. Мы спустились по винтовой лестнице и очутились в мрачном подземелье. Обилие горящих факелов создавало иллюзию яркого мерцающего света, танцующего по стенам, полу и потолку, украшенных  и инкрустированных вещами такой работы, какую можно увидеть только во сне или в сказках о тысяче и одной ночи.
  Гита взяла меня за руку и повела к кругу, выложенному черным мрамором и освещенным по контуру потрескивающими от огня свечами.
  Мы остановились перед самой чертой.
  – Это богиня Кализа, – девушка указала мне на статую обнаженной женщины в натуральную величину. На голове у нее был шлем из желтого металла, а за спиной – крылья, которые я вначале принял по ошибке за плащ. – Тебе нравится?
  Я молча кивнул.
  – Кализа – богиня любви, – сказала Гита, –  и ты можешь помолиться ей вместе со мной.
  – А что для этого нужно?
  – Необходимо пройти в середину круга, но преступить черту можно лишь в обнаженном виде, ибо это место священно, оно создано для любви и открывает путь к первоначалу всего сущего, – и она, сбросив с себя всю одежду,  вошла в круг.
   Я обалдело сглотнул слюну и, подумав, что такой случай выпадает не часто, начал поспешно раздеваться. Когда все, до последней нитки было на полу, я перешагнул черту и встал рядом с Гитой, которая ждала меня, явно, с нетерпением.
   – Благослови эту любовь, мать Кализа, – простонала она и, упав в мои объятья, впилась в мои губы страстным поцелуем.
  Запах горящих благовоний внезапно ударил мне в мозги, и свет факелов замерцал перед глазами в круговороте головокружения. Голос природы отрезал меня от всего вокруг, кроме Гиты и любви, благословленной самой Кализой. Не знаю, сколько времени это продолжалось, но когда мои страсти потихоньку улеглись, а уровень андрогенов несколько поупал, я обнаружил, что Гита лежит в полу отключенном состоянии.
  Я провел рукой по ее влажным волосам, и хотел было взять на руки, но она отстранила меня мягким движением руки.
  – Слава богу, а я уже думал, что придется пересаживать сердце – прошептал мой внутренний голос.
  – Ты был великолепен, простонала Гита  с явным наслаждением.
  – Можно постараться еще…
  – Пойдем туда, – сказала она и повела меня к подножию статуи богини. По-видимому, смена интерьера придавала ей сил.
  Подойдя ближе, я обнаружил, что в ступени, ведущей к ногам Кализы, вделан массивный медный крест.
  – Я хочу сделать тебе сюрприз, – сказала Гита, глядя мне в глаза. Будь добр, зажмурься и не подглядывай.
  – Чего не сделаешь ради прекрасной женщины, да еще и в такой момент – подумал я. Эта игра начинала мне нравиться все больше и больше. Я закрыл глаза и, повинуясь желанию Гиты, улегся на отдающую прохладой медь, предвкушая дальнейшую развязку событий.
  – Вытяни руки, вот так, – скомандовала девушка.
  – Иногда я принимал и более неудобные позы – пробормотал мой внутренний голос, что открывало другие пути, ведущие к новым ощущениям. Но пока я чувствовал лишь прикосновение теплых женских рук и холодного металла.
  – Готово, – сказала Гита. Можешь открыть глаза и расслабиться, – ее смех странно  прозвучал в многократном отражении эха.
  Внезапно я понял, что не могу пошевельнуться и, открыв глаза, убедился, что мои руки буквально пристегнуты к перекладинам креста. Итак, я оказался распят.
  – Детка, – что-то наподобие улыбки исказило мою физиономию в какой-то надежде. Будь хорошей девочкой и отстегни мои руки. Мне не нравиться эта позиция, давай лучше обратимся к старой, но проверенной классике из авангарда Камасутры.
  Гита зевнула и, нажав на странный механизм, привела в движение крест, тем самым, установив его вертикально, то есть перпендикулярно полу.
  Дикая боль, врезавшихся в руки ремней, заставила меня скрипнуть зубами с такой силой, что мне показалось, что вся зубная эмаль отлетела, оголив беззащитные нервы.
  – Будь добра, объяснись, – прохрипел я, чувствуя, что теряю самообладание.
  – А, может, ты вначале объяснишь мне происхождение татуировки на твоей левой руке, –  ухмыльнулась Гита, и в руках у нее оказался увесистый хлыст.
  Я икнул и, стиснув зубы еще сильнее, стойко перенес первый удар. Кровь медленно потекла из разбитой скулы.
  – Э-э, прекрати, так ведь можно и в глаз попасть. Это совсем не игрушки, – мой голос слегка дрожал, хотя я изо всех сил старался скрыть это.
  – Ну, так откуда татуировка? – новый удар отозвался болевой волной, прокатившейся в самую глубь моего черепа.
  – Поцелуй меня в задницу, – выдохнул я и новые удары захлестнули меня.
  Гита, казалось, вошла  в раж и  после каждого удара ее тело содрогали судороги экстаза.
– Ну, что жив «XZ»-овец? – простонала она, обессилев от урагана страстей, охвативших ее похотливое тело и достигших своего апогея.
  Я сплюнул кровь:
– Как ты меня вычислила?
– Видишь ли, –  хмыкнула Гита, – везде нужно иметь своих людей, иначе все проморгаешь.
– Случайно, это не рыжая курочка, которая работает секретаршей? – мой язык еле повиновался.
– А ты не такой уж дурак, легавый, сразу смекнул, где собака зарыта, –  Гита поправила свою, слегка сбившуюся, прическу.
– Ты уже успела доложить Элеоноре?
– Зачем? – Элеонора – слабая девочка, любящая пошалить. Она расстроится, если у нее сразу отобрать любимую игрушку. Как-нибудь я ей скажу, хотя подобрать что-то похожее на тебя будет очень трудно. Ты – настоящий мужик, а таких сейчас мало...
– Сука, – процедил я и получил еще один удар.
  С моих губ слетел непроизвольный стон, который, по-видимому, переполнил чашу, заставив Гиту опуститься на колени в то время, как ее содрогали сексуальные конвульсии.
   – Боже, какой мерзкий способ удовлетворять свои инстинкты – бормотал мой внутренний голос, и я с ним полностью согласился.
  – Знаешь, сейчас ты  мне напоминаешь море, –  со вздохом произнес я.
  – Я тебя все также волную? – ухмыльнулась Гита, слегка приподнявшись.
  – Нет, меня от тебя также тошнит…
  Она хотела меня ударить, но потом, видимо, передумала и опустила кнут.
  – Я придумала новый аттракцион, – сказала предсказательница и, подойдя к амфоре, выполненной в виде женского начала – Йени, опустила туда руку и извлекла перстень с переливающимся изумрудом. – Это перстень Силы. Когда он у тебя, ничто не в силах тебя сломить, ибо он обладает неисчерпаемой энергией. Я буду время от времени касаться им тебя, давая тем самым  возможность не сдохнуть от побоев, а сама  тем часом буду наслаждаться твоими болью и стонами. Это музыка секса, поверь мне.
  – Скажи, –  прошептал я, – Кализа – это богиня садомазохистов?
  – Кализа – богиня настоящей любви и мать Сирен.
  – Сирен?.. – переспросил я.
  – Крылатых женщин, жриц Храма Любви…
  – Она совсем помешалась – подумал я и, вздохнув, поразмыслил о том, что неплохо было бы пойти домой и хорошенько отоспаться. Когда воздух снова стал рассекать беснующийся хлыст, я почти прокрутил в голове план спасения, так как боль, доложу я вам – лучший катализатор мыслительных процессов.
  Наконец, один из ударов угодил мне чуть ли не по макушке и я, сделав вид, что потерял сознание,
безвольно повис на кресте. Гита была осторожна и, прежде чем подойти, сделала еще несколько ударов, проверяя насколько сильны мои сухожильные рефлексы. Но она не учла одного: в «XZ» нас учили терпеть боль, когда это было нужно.
  Гита подошла поближе, но поскольку дотянуться до моей руки было несколько сложновато, она надела перстень мне на мизинец левой ноги. И, правда, я почувствовал целый водоворот силы, которая будто вода через воронку вливалась в меня, заполняя все окружающее пространство.
  В тот момент, когда она потянулась снять перстень Силы, я обхватил ее голову своими ногами, и несколько раз дернул из стороны в сторону. Раздался характерный для таких  случаев хруст и я, не нервничая за неблагоприятный исход этой процедуры, ослабил схватку. Безжизненное тело с переломанными шейными позвонками, грузно упало на пол.
  Не знаю, то ли перстень Силы, то ли моя неудержимая ярость сыграли решающую роль, но я без видимых усилий разорвал кожаные ремешки, передавившие мне, руки и благополучно упал на пол. Мне здесь больше нечего было делать, поэтому я оделся и, не оглядываясь, вышел из апартаментов Гиты, зашагал по направлению к своему дому: мне очень хотелось спать.
  Всю дорогу мне нестерпимо жал левый ботинок и только на подступах к своему жилищу я вспомнил, что забыл снять перстень с пальца ноги. Прохромав мимо невозмутимых панков, обремененного алкоголем соседа и сидящих в потемках безсигаретных наркоманок, я буквально ввалился в свою квартиру и, сбросив ботинки, снял кольцо, которое поместил в надежный потайной карман кожаной куртки, подсознательно чувствуя, что он мне еще пригодится. 

                                       «Миза»

  Мне снился страшный сон: меня преследовали оборотни, и я бежал от них по ночному городу. Когда я выскочил на перекресток, то увидел милиционера, стоящего на осевой. Не знаю почему, но я подскочил к нему и стал жаловаться на обилие оборотней в этом городе. Он долго выслушивал мою тираду, а затем сам, превратившись в волка, облизнулся и прохрипел грубым гортанным голосом:
  – А почему ты так поздно ходишь, ведь сегодня полнолуние?..
  Я подскочил на кровати, будто ужаленный: и приснится же такая дрянь, а!
  На кухне хлопнуло окно. Сквозняк, наверное – подумал я и пошел закрыть.
  Полная луна отбрасывала дорожку на стенах, переплетаясь с причудливыми тенями. Я тряхнул головой, отгоняя  дурные мысли,  и плотно закрыл оконную раму, повернув шпингалет.
  Зевнув, я подумал, что неплохо было бы снова  лечь в кровать, но как только я вошел в комнату, это желание быстро отпало: чувство, что я не один, заполнило меня целиком.
 Я щелкнул выключателем и обмер, несколько парализованный увиденным: на моей кровати сидела нагая женщина, похлопывая, будто летучая мышь, своими огромными перепончатыми крыльями. Я откашлялся и, примирившись с мыслью, что поспать в ближайшее время точно не сложится, вежливо спросил:
  – Вы кто?
  Незнакомка улыбнулась:
  – Меня зовут Миза.… У нее была очень приятная улыбка и мягкий бархатный голос и, если бы не крылья. Ее без сомнения можно было бы назвать красивой и притягательной.
  – Очень приятно, – кивнул я. – Но кто Вы, Миза?
  – Я младшая жрица Храма Любви из братства Сирен.
  У меня закружилась голова: снова я попал в переделку.
    – Можно ли мне присесть? – спросил я неизвестно зачем, и тут же плюхнулся на свою любимую тахту, вспомнив, что пока я еще хозяин в этом доме. Прошу прощения, вы сказали, что вы жрица братства Сирен?..
  – Я – младшая жрица, но скоро буду наставницей, – поправила меня Миза.
  – Так Вы – Сирена? – все еще недоумевал я.
  – Да, и называй меня на «Ты».
  – Я когда-то читал в «Одиссее» Гомера, что у обитателей острова Сирен нижняя половина – птичья…
  – Это ты говоришь о наших первых поселениях, подвергшихся мутации в вашем опасном климате. Эти поселения погибли пять веков назад по вашему исчислению времени.
  Почесав затылок, я спросил:
  – Я слышал, что у вас еще прекрасный голос.
  – Это правда, – промурлыкала Миза, – хочешь услышать?
  – Спасибо, может чуток попозже, – поспешно пробормотал я, вспомнив, что случалось с теми, кто слышал это искусство. – Ты знаешь, Миза, у меня такое чувство, будто я сплю и вижу сон. Давай, наверное, выпьем по этому поводу.
  – Ты действительно не спишь, – Миза подсела ближе и, положив свою ладонь мне на руку, слегка ущипнула, выпустив пугающего вида когти.
    Я мягко отстранился:
  – Так что Вы будете пить, о Миза?
  – Если можно, «Русскую водку» – мне по душе этот ваш варварский напиток.
  Я удивленно вытаращил глаза, но исполнил ее заказ, налив полный стакан.
  – Я не часто бываю у вас, поэтому ностальгия по этому пойлу меня изрядно измучила, – скорбно произнесла она.
 – Давайте тогда выпьем за то, чтобы Ваши визиты были намного чаще, –  предложил я, поднимая свой бокал с бренди. Мы чокнулись. Сирена быстро опорожнила свой стакан, и я активно пополнил его до краев.
  Не знаю, сколько раз мы снова и снова поднимали бокалы, но когда моя голова слегка «поплыла» от алкоголя, я, блаженствуя, пробормотал:
  – Я хочу выпить за самую прекрасную наставницу Храма Любви из братства Сирен, и хоть мне все это снится, я все равно хочу сказать, что ты Миза, самая очаровательная, обольстительная и восхитительная собеседница и собутыльница, которую я когда-либо встречал.
  Она подарила мне ангельскую улыбку, а затем и такой поцелуй, от которого я на некоторое время забыл, что у нее за спиной растут крылья, а на руках – огромные ногти.
  – Ты знаешь, – сказала Миза, – я всегда относилась к мужчинам, как к грязным самцам, необходимым лишь для забавы, но сейчас я заметила, что существуют исключения из правил. Единственное, что жаль – это что мы с тобой по разные стороны баррикады, и я буду просто вынуждена тебя убить.
  – Убить?.. – прошептал я и достал из-под подушки пушку сорок пятого калибра с глушителем, на что она даже не обратила внимания.
  – Но, я убью тебя способом, который применяют лишь к противникам, достойным уважения, к которым испытывают симпатию и до дрожи восхищаются ими. Я буду любить тебя до тех пор, пока не остановится твое сердце. Смерти, которая приходит на ложе со жрицей Сирен, удостаиваются немногие. И убери, пожалуйста, свой пистолет, он не причинит мне вреда: я окружена специальной защитой, экранирующей меня от подобного оружия.
  Я отбросил пистолет в сторону и взглянул Мизе в глаза:
  – Послушай, у меня нет ни единого шанса?
  Она ухмыльнулась:
  – Ну что ты, конечно, есть! – если ты сможешь заниматься любовью без остановки трое суток, то…
  – То что?.. – безнадежно переспросил я.
  – У тебя есть шанс убить меня.
  Я вздохнул и мой внутренний голос, заикаясь, пробормотал, что умереть в постели с восхитительной женщиной – не такая уж и плохая смерть. Внезапно меня осенило:
  – Миза, я отлучусь буквально на пять-шесть минут: почищу зубы и все такое. Не хотелось бы попасть в рай с нечищеными зубами.
  Она кивнула:
  – Последняя воля – закон, так, кажется, у вас говорят. Только не вздумай бежать. Я настигну тебя, где бы ты ни был, и тогда смерть будет уже не такой приятной.
– Куда же мне бежать? – пожал я плечами и поплелся в коридор. Там я сунул руку в карман куртки и извлек перстень Силы, он был моей последней надеждой. Я поднял руки к потолку и попросил у Бога сил для того, чтобы победить Мизу ее же оружием.
  Перстень вспыхнул на мгновение ослепительной молнией, и я почувствовал, что меня переполняет такое количество андрогенов, что я вряд ли израсходовал бы их за три жизни, состоящие из одной постели.
  Я вернулся в комнату и посмотрел вначале на часы, а затем на календарь. Была среда, второе июня, четыре тридцать утра.
  Миза томно подошла вплотную ко мне, разорвала рубашку и, обдав обжигающим поцелуем, увлекла за собой на кровать. Мы просто вцепились в друг друга не на жизнь, а на смерть, при этом, как ни странно, даря друг другу свои тела и любовь.

                                              ***                  

  Не знаю, сколько времени продолжалось все это. Время, казалось, остановилось, боль в израненной ногтями спине приобрела адско-ноющий, но по сравнению с крепатурой в пояснице – это были цветочки.
  Я очнулся, когда тело Мизы уже было холодным. Схватив бутылку бренди, я бросился в душевую, по дороге включив телевизор.
  – Доброе утро, – меня приветствовала симпатичная диктор телекомпании MTV. – Послушайте программу телепередач на сегодня, субботу, пятое июня.
  Я отхлебнул несколько увесистых глотков, произведя в голове небольшие математические расчеты.  После непродолжительной паузы, мне стало ясно, что я установил новое спортивное достижение, но так как в книге Рекордов Гиннеса секс не включен в разряд спортивных достижений, то злополучная мысль попасть в это издание, вскоре покинула меня, закончив терзать самолюбие, переключившись полностью на бренди и прохладный душ.
  Завтрак я приготовил обильный, поскольку требования моего желудка были очень и очень настойчивы. Но как только я сел за стол, дверной звонок просто захлебнулся настойчивой тирадой динамика.
  Засунув за ремешок халата свой автоматический пистолет и, надев перстень, я смело зашагал к двери, не боясь очередных неприятностей. На пороге стояли мои очаровательные супруги. Они были прелестны, полны энергии и слегка на взводе. Ворвавшись, как пустынный смерч, они повисли на мне без умолку тараторя:
  – Где ты был?.. Мы звонили тебе трое суток подряд… Что случилось?
  – Бэби, – вздохнул я, – ко мне в квартиру влетела муха и я трое суток пытался ее прихлопнуть. Она была очень навязчивой и мешала мне спать.
  – Она еще здесь? – Татьяна пристально посмотрела мне в глаза и наступила на ногу одной из своих шпилек.
  – Кто? – переспросил я.
  – Ну, эта муха…– процедила Татьяна.
  – Конечно, – пожал я плечами, –  где ж ей быть. После того как я ее прихлопнул, она так и осталась лежать.
  – И ты знаешь, что мы сейчас сделаем с ней? – включилась в игру Мэг, хрустнув костяшками пальцев.
  – Проходите, девочки, не стойте в передней, –  я указал им на комнату и закрыл входную дверь. Не успел я оторвать руку от замка, как они выскочили обратно с вытаращенными глазами и, едва не сбив меня с ног.
  – Не напрягайтесь так сильно, лопнет бюстгальтер, – зевнул я. Идемте лучше завтракать, я уже три дня не ел.
  – Что это… у тебя в комнате лежит на диване? – Мэг жадно ловила ртом воздух.
  – Где? – недоумевающе спросил я и заглянул в комнату, где, разбросав крылья в стороны, лежал труп Мизы.
  – А-а, это – я хлопнул себя по лбу. Я же вам рассказывал историю с мухой, девочки. Так вот – это была очень большая муха, но не бойтесь, она уже не сможет летать.

                                      ***
  Поравнявшись со зданием Лиги, я сделал еще несколько хороших затяжек и, щелчком отбросив окурок, прошмыгнул вовнутрь.
  Бесшумно миновав лестницу и коридор, я замер у входа в приемную. Казалось, все было по-прежнему: даже рыжая секретарша виртуозно подпрыгивала за печатной машинкой.
  Я незаметно подкрался к ней сзади и, хлопнув ладонью по ее очаровательному заду, вызвал тем самым у нее возбужденное ликование:
  – Лейтенант, какими судьбами? – улыбнулась она, несколько фальшивя.
  – Меня привело сюда исключительно чувство, которое я испытываю каждое мгновение, вспоминая о тебе, крошка. Это чувство обжигает мою душу, переворачивает внутренности, окатывает меня волнами страсти и тянет, словно магнит; поэтому меня все время так и подмывает попросить тебя о вещи, которая смогла бы хоть как-то унять адский огонь в моей груди…–  я взял паузу и отхлебнул из графина на ее столе.
– И чем же я могу помочь? – лукаво спросила она.
  Я вздохнул и, потянувшись к кобуре, извлек свой пистолет. Покрутив его в руках, я снял предохранитель и, направив дуло в сторону рыжей, бросил:
  – Мне нужна информация. Все имена, адреса и так далее. Главное – это сделать побыстрее.
  – Я не поняла…, какие адреса вас интересуют?..
  – Моему терпению может прийти конец, –  предупредил я, – и если через несколько секунд ты не возьмешь ручку и не начнешь писать, то некоторым мгновением позже тебе выдадут сопроводительную записку в морг. Давай, крошка, не заставляй меня нервничать, пиши…
  В этот момент за моей спиной хлопнула дверь и голос Эдмонда Клоцки противно проревел:
  – Лейтенант, Вы что это тут задумали, а?! Если девушка не делает по доброй воле то, чего хотелось бы вам, то вы пытаетесь дать ход своим низменным, необузданным и неисчерпаемым сексуальным инстинктам, приставляя ей к лицу дуло пистолета? Пытаться сделать это в стенах Лиги, да еще и с моей секретаршей, знаете, это кощунство первой степени, лейтенант!
  Я спокойно выслушал болтовню этого старого доброго маразматика, а затем рявкнул:
  – Генерал, будьте добры и соблаговолите на некоторое время заткнуться! А ты, золотко, начинай работать, ибо я начинаю сердиться!
  – Вы уволены, лейтенант! Вы разжалованы до рядового! Я отдам вас под трибунал! Я… – Клоцки буквально выплевывал фразы, как перегревшийся пулемет.
  Рыжая схватила лист бумаги и стала поспешно писать. Я встал из-за стола и подошел к генералу, лицо которого было цвета лавы, бурлящей в кратере проснувшегося вулкана.
  – Примите таблетку от сердца, мой фюрер, –  вежливо сказал я. Дело в том, что ваша секретарша выдает себя не за ту, кем она является на самом деле.
  – А кто же она, лейтенант? – удивился Клоцки.
  В этот момент рыжая взвилась в воздух, превратившись в считанные секунды в огромного волка. Рев дикого животного, пойманного в капкан, сотряс приемную генерала.
  Оттолкнув Клоцки в сторону, я успел выстрелить всего два раза, а затем оглушающий удар накрыл меня своим цунами. Очнувшись, я увидел склоненного надо мной генерала, брызгающего мне в лицо водой из графина.
   – Как ты себя чувствуешь, сынок? – спросил он, помогая мне подняться.
  – Порядок, – кивнул я, глядя на дергающегося в конвульсиях волка, медленно превращающегося обратно в рыжую секретаршу.
  – Что это было? – Клоцки смотрел на меня так, что все интересующие его вопросы буквально были написаны в его изумленных глазах.
  – Генерал, вы что никогда не видели оборотней? – я сунул руку в карман в поисках сигарет.
  Он покачал головой:
  – Идемте ко мне в кабинет, вам многое нужно мне рассказать. И знаете, чтобы я не услышал от вас, в следующий раз вы должны быть в капитанских погонах.
  – А все-таки он не плохой малый – подумал я, поднося зажигалку к сигарете.

                                      ***
  Мысленно я еще раз поздравил себя с повышением по службе, с действенной и неограниченной финансовой поддержкой в моем расследовании, а также необъятными посулами со стороны генерала, щедро обещанными в приливе нахлынувших чувств, вызванных сногсшибающей информацией. Даже, выходя из кабинета Клоцки, я все еще лицезрел его изумленную физиономию, которую он изо всех сил старался прикрыть маской глубокого понимания.
  Ситуация была из ряда вон выходящая и я не мог требовать от него нечто большего. Расскажи я ему это несколько раньше, не сомневаюсь, что он бы отправил меня на длительное лечение в психиатрической лечебнице.
  Но факты и неоспоримые доказательства играли на моей стороне, и обвинить меня в психогенных конфабуляциях  было бы с его стороны просто аггравацией.
   Я высказал предположение, что было бы не плохо, если бы Клоцки выставил свою кандидатуру на предстоящие выборы, ведь команда Элеоноры и Алзномеда должны провалиться, что они просто не имеют права на успех. Я даже сказал, что лично проголосую за своего фюрера, чего бы это ни стоило, на что Клоцки польщенно улыбнулся, и пожал мне по-отечески руку.
  – Я так и сделаю, капитан, – кивнул он. Я ваш должник до гроба.
  Я пожал плечами и, попрощавшись, вышел из кабинета, оставив генерала в полном состоянии аутизма. Ему было над чем пораскинуть мозгами…

                                           ***

  Выйдя из Лиги, я поймал такси и отправился на квартиру к девчонкам. Прибыл я как нельзя кстати –  они заканчивали приготовление обеда.
  – Я ужасно голоден, – сообщил я, едва перешагнув порог.
  Они усадили меня в большущее кресло и снабдили сигаретами с пепельницей, чтобы мне не скучно было дожидаться трапезы. По-видимому, я задремал, потому что не заметил, как передо мной появился сервировочный столик, а веселый щебет девочек окончательно вернул к реальной действительности.
  – У нас хорошие новости, – улыбнулась Татьяна, когда я уже адаптировался и перестал хлопать глазами, отгоняя остатки сновидений.
  – Да? Какие? – переспросил я.
  – Кажется, мы вышли на того, у кого находится перстень Силы… – прошептала Мэг, накладывая мне полную тарелку.
  – И у кого же он находится? – заинтересовано полюбопытствовал я.
  – Он находится у Виктории – инспектора Элеоноры по специальным контактам.
  – Вы уверены, девочки? Откуда такая информация?
  Татьяна пожала плечами:
  – Наша информация из неплохого источника …, во всяком случае, стоит проверить.
  – Можете чуть поубавить красноречия у своего источника, а еще лучше, если вы забьете ему глотку куском свинца – вас водят за нос, девочки, –  улыбнулся я и извлек из кармана перстень Силы и, покрутив в руке, любуясь игрой света на камушках, протянул его Татьяне.
  – Откуда?.. – их изумлению не было предела.
  – Он был у Гиты, а теперь – у меня. Забыл вам сразу сказать… –  я виновато почесал затылок.

                                    Часть четвертая.

  Уличная духота делала все от нее зависящее, чтобы покончить со мной. Вот уже несколько часов я бродил по окрестностям этого стеклянного города с неоновыми ожерельями ночных забегаловок, в надежде скинуть с себя подошедшую к горлу тоску. Скука почему-то всегда подкрадывается незаметно и заполняет весь вакуум души, а дополняющая ее духота, как- нельзя кстати убивает в нас все, что еще не тронула тень тоски. В таких случаях я всегда стараюсь напиться, потерявшись в городских джунглях, кочуя от одного бара к другому, в поисках не знаю чего, а скорее хорошей драки, женщин и новых обстановок.
  Скажите, что может быть лучше доброй порции алкоголя, когда на землю спускаются душные серые сумерки, а душа, истосковавшись в клетке, рвется наружу проявить свои необузданные инстинкты, отбросив хоть ненадолго всю эту надоевшую сутолоку?  Почему бы не набить морду нескольким обнаглевшим придуркам, которые лезут на рожон от прожигающего безделья или недостатка извилин? Разве нельзя броситься в круговорот неприятностей ради прекрасных женских глаз, манящих так же неистово, как и все, что вызывает трепет в наших черствых, омозолелых душах в этом несовершенном, искалеченном мире?
  И, забывшись хоть на некоторое мгновение, вы попадаете в свой мир, мир, живущий по вашим законам, где вы – главный герой сказки, написанной вами, по вашему же сценарию и со счастливым концом. И если вы скажете, что никогда не мечтали об этом, пусть немного не так, но с этой устойчивой сутью, то я скажу вам, что вы лжец и убирайтесь к черту, продолжая лгать своей собственной совести, меня это не слишком заботит.
  Я извращался в философии, сидя за стойкой полупустого бара, переводя сигареты и бренди. Вероятно, я уж слишком углубился в это занятие, так как  не заметил сразу, что ко мне подошли сзади и теребят за плечо. Я повернул голову, недовольно хмыкнув. 
  – Только не говорите, что вы впали в коматозное состояние, и не узнаете меня, – проговорила, стоящая сзади, эффектная блондинка, томно буравя меня своими изумрудными глазками. Я не для того вас разыскиваю целые сутки, чтобы вы еще и не вспомнили моего имени.
  – О-о-о! – простонал я, узнав военначальницу Элеоноры. Лика, детка, присаживайся!
  – Слава богу, наконец-то я тебя нашла… – улыбнулась она и отхлебнула виски прямо из бутылки, в ответ на что, три захмелевших мужичка в конце бара, восторженно завопили, а у бармена за стойкой отвисла челюсть.
  – Так что же стряслось? – спросил я, жестом попросив бармена, принести для нее стакан.
  – В общем, у нас неприятности. Предсказательница Гита мертва. Пропала жрица братства Сирен. Начались убийства сестер. Веда и Виктория считают, что без тебя здесь не обошлось. Я попыталась убедить Элеонору в обратном, но она воздержалась от комментариев. Она как бы и на стороне Виктории и Веды и на нашей одновременно. Она дала трое суток, чтобы разрешить конфликт. Если мы не разберемся с Ведой и Витой, то они разберутся с нами.
  Мозги в моей голове засуетились и быстро стали анализировать обстановку, отбросив философию жизни на самый дальний план.
  – А почему ты встала на мою сторону? – спросил я, закуривая новую сигарету.
  – Я работаю с Татьяной Громовой уже несколько лет…
  Я цокнул языком:
  – Об этом мне ничего не рассказывали.
  – Мне было рискованно светиться раньше времени, но обстоятельства таковы, что теперь это необходимо. Вторжение назначено через пять дней.
  – Вторжение? – переспросил я.
  – Элеонора лично поведет войска через пространство.
  – Но как же она откроет ворота, если один из перстней у меня?
  – Они открыты, и их необходимо закрыть как можно скорее. Второй перстень у Веды, третий  – у Элеоноры.
  Я глубоко затянулся и, выпустив несколько колечек дыма, пробормотал:
  – Что будем делать, бэби?
  Она пожала плечами. В этот момент дверь в бар распахнулась и человек десять отвратительных ублюдков, появились в нашем поле зрения.
– Я тебе уже  говорила, что у нас неприятности, да? – спросила меня Лика. Так вот Вита и Веда уже послали своих псов на охоту. Шурик, это – зомби, – представила она их мне.
  Мужики в конце бара заорали, но уже не от экстаза, а от страха. Бармен рухнул в обморок, забыв захлопнуть свою отвисшую челюсть.
  Боже, какие они были мерзкие эти зомби: кожа висит лохмотьями, глаза остекленевшие, тело распухшее, а какой запах!
 – А почему у них такой нездоровый цвет  лица? – полюбопытствовал я у Лики.
   – Они, наверное, голодны, – предположила она, заворожено глядя на  этих, медленно движущихся монстров.
   – Лучше бы я тебя об этом не спрашивал, у тебя совершенно нет чувства юмора, – я выплюнул окурок на пол и, выхватив свой пистолет, подстрелил трех наиболее близко приблизившихся зомби, размозжив им при этом черепную коробку. Вслед за ними последовали и остальные, ибо они не следовали моим предупреждениям.
  – Пойдем-ка отсюда, здесь ужасно пахнет, – предложил я, взяв Лику за руку.
  – Охотно…
  Мужики в конце бара уже не кричали – они как-то странно всхлипывали, глядя на подергивающихся в конвульсиях зомби остекленевшими глазами.   
  Мы вышли из бара и снова очутились на неоновом ринге ночного города.
  – Каково расписание нашей следующей программы? – спросил я, глядя в пустоту поглощающей темноты.
  Лика пожала плечами:
  – У меня за углом машина…
  – Отлично, – кивнул я, – поехали…
  – Куда?
  – Решим по дороге. Все глобальные проблемы решаются в процессе.
  Мы вышли к автостоянке. Там нас уже ждали… Лика указала в сторону своей белой «девятки» и, вздрогнув, как-то мягко обмякла и стала падать. Я успел подхватить ее и тут же почувствовал жгучую боль в левом бедре. Придерживая девушку одной рукой, я схватился за бедро и, ощутив еще несколько поразивших меня уколов, разлившихся по телу цунами пульсирующей боли, сделал несколько шагов и стал проваливаться в темноту. Я так и не заметил, кто в нас стрелял, но можно было не сомневаться в одном – это сделал профессионал, хотя ничего утешительного эта информация мне и не говорила.
  Когда я очнулся, в голове у меня творился полнейший хаос: боль устроила настоящий шторм в моих мозгах, и требовалось немалых усилий, пока я хоть как-то привел в порядок ход мыслей. Я услышал два голоса: мужской и женский. Женщина как-то взволнованно произнесла:
  – Он, кажется, приходит в себя.
  На что мужской голос прохрипел:
  – Не волнуйтесь, руки у него связаны надежно, да и действие контромала еще не закончилось.
  – Он мне нужен живым. Смотри, если твои наркотики его убьют…
  Мужской голос обиженно пророкотал:
  – С ним будет все в порядке. Крепкий хлопец. Я вогнал в него четыре дозы, а он еще умудрился идти вперед  при этом, таща ту девушку, которая была с ним.
  – Смотри, я тебя предупредила…
  – Я знаю свою работу…
  – Надеюсь, что так. Теперь можешь идти. Оставь нас…
  Хлопок закрывающейся двери, вывел меня из состояния оцепенения. Я потрусил головой и открыл глаза. Передо мной стояла Веда.
  – Ну, как самочувствие? – поинтересовалась она.
  Я облизнул запекшиеся губы:
  – Вашими молитвами… Спасибо, ничего…
  Я попробовал было пошевелиться, но не тут-то было: руки были крепко привязаны к стулу, на котором я сидел, благо, ноги были свободными.
  – Вам удобно на стуле? – спросила Веда.
  – Я думаю, что если скажу, нет, то все равно меня не пересадят на диван, так ведь? Поэтому будем считать, что мне  удобно.
  Веда ухмыльнулась:
  – Мне просто не хотелось показаться негостеприимной хозяйкой.
  – Судя по тому, как вы приглашаете к себе в гости, у меня просто не повернулся бы язык назвать вас негостеприимной. Я бы вас назвал самой радушной хозяйкой.
  – Спасибо…
   – Не стоит. Тем более, что все это мне напоминает о том случае, когда одного малого пригласили в гости к каннибалам. Ну, а после того, как его бросили в котел и развели огонь, к нему подошел один из гостеприимных хозяев и спросил его имя. «Зачем вам это?» –  спросил бедолага изумленно. «А для меню» – ответил тот.
  Веда рассмеялась:
  – Если после такой дозы контромала вы способны шутить, то можно только догадываться о ваших физических возможностях. Отличный потенциал, но жаль, что он работает не на нас.
  Я сочувственно пожал плечами:
  – А где вы дели Лику?
  – О, с ней работает Виктория, – загадочно проговорила Веда. Хотите кофе?
  – Вы считаете, что со связанными руками я смогу держать чашку каким-то другим способом.
  – Я вас попою как мамочка ребенка.
  – Хорошо. Тогда бренди, а потом кофе, –  согласился я.
  – Отлично. Теперь я вижу, что к вам возвращается форма.
  Должен признаться, что бренди с кофе прочистили мне мозги, и мне стало намного лучше.
  Как-то неожиданно Веда перевела разговор в странное русло:
  – Скажите, Александр, вы любите секс? – она пристально посмотрела мне в глаза.
  – Если бы я сказал нет, то был бы полным идиотом. Да, так же как и все острые ощущения.
  – И какой же вид секса вам больше по душе?
  – Я немножко не понял вашего вопроса. Что значит, какой вид?
  – Ну, кого больше вы предпочитаете в партнеры: мужчин, женщин, животных? – Веда лучезарно улыбнулась.
  – У вас прекрасная улыбка…
  – Большое спасибо, но вы уклонились от ответа.
  – Конечно же, женщин, и считаю это естественным, а вы не находите.
  – И вы никогда не расширяли спектр своей чувственной гаммы?
  Я покачал головой:
  – Нет, до этого момента я и не задумывался над этим. Надеюсь, что и в дальнейшем не буду.
  Она снова улыбнулась, но на этот раз в ее улыбке было нечто хищное. Я не преминул возможности сделать ей комплимент по этому поводу, опустив лишь последнюю деталь своего наблюдения.
  – Спасибо, ты очень милый. Я ужасно люблю комплименты, но давай вернемся к теме нашего разговора.
  – Если ты решила стать сексопатологом, то боюсь, что тебе не повезло с первым пациентом. У меня нет отклонений в этом плане.
  – Ну, зачем же отклонения, назовем это просто недостатком.
  Я непонимающе цокнул языком:
  – Я несколько не улавливаю суть нашей беседы, дорогая. Может, ты объяснишь мне, что к чему?
Веда обнажила свои белоснежные зубки:
  – Дело в том, что я не хочу убивать тебя сразу. Я отведу душу, топча и смешивая тебя с грязью…Я долго думала, как это сделать, а теперь знаю, наверняка… Адольф! Адольф! – крикнула она и в дверях появилась ужасная черная псина фантастических размеров.
   Я судорожно сглотнул при  виде этого чудовища и стал энергично работать костями, в надежде хоть чуть-чуть ослабить ремни на руках и дотянуться до стилета, покоящегося в моем левом ботинке.
 – У Адольфа страсть к молодым мужчинам и необузданная сексуальная фантазия. Он просто ненасытен в любви. Эт о– настоящая сексуальная машина. Я, надеюсь, что вы понравитесь друг другу, – она рассмеялась.
  Мой мозг усиленно заработал. Возможность быть изнасилованным, да еще какой-то собакой, ему явно пришлось не по вкусу. Симпатичное личико Веды так и сияло.
– Ты что, потерял дар речи? Одно время ты только и говорил, что о моей прекрасной улыбке. Она тебе уже разонравилась?
– Катись подальше со своей улыбкой профессиональной минетчицы, – брякнул я и, к своей радости, обнаружил, что  ремни, стягивающие мои руки, несколько ослабли.
– Фи, какой ты грубиян! А я считала тебя порядочным мужчиной. Ну, в общем, заговорилась я тут с тобой. У меня есть еще дела. До скорого, увидимся позже, – она зашагала к двери. У самого порога Веда обернулась и ласково прошептала:
– Возьми его, Адольф, возьми, хорошая собачка… Он твой…
  Дверь за ней захлопнулась, и я очутился один на один со злобной тварью, у которой глаза сразу же налились кровью, а из глотки вырвалось омерзительное рычание. Собачка подошла почти вплотную ко мне и потянула в себя воздух. По-видимому, мой запах ее удовлетворил, ибо слюна так и закапала из его пасти.
– Пошел отсюда, – попробовал было брыкнуться я, но Адольф обнажил такие клыки, при виде которых я едва не получил апоплексический удар.
  Он еще раз вдохнул в себя воздух и, спрятав свои зубки, стал ходить вокруг меня кругами, с каждым заходом сокращая дистанцию. Эта игра напоминала мне ритуальный танец акулы, которая собралась позавтракать, кружа перед своей жертвой некоторое время, не атакуя сразу.
  В тот момент я был похож на комок нервов, напитанный, словно губка, напряжением и потом. Не знаю, сколько времени продолжался этот кошмар, но когда Адольф созрел для решающего прыжка, я инстинктивно дернулся и упал вместе со стулом.
  В тот же час псина спружинила и взвилась в воздух, а я к, своему счастью, сумел освободить руку и с нежданной для себя скоростью послал ее к стилету.
  Все остальное произошло мгновенно: я почувствовал ужасный удар в грудь, которым меня наградил Адольф своими передними лапами, буквально пригвоздив к полу. Тошнотворный запах из его пасти пронзил меня словно нашатырь, а стилет, который я конвульсивно держал уже в руке, несколько раз нырнул в его тело. Псина истошно завыла и, разинув пасть, метнулась к моему горлу. В глазах у меня поплыли красные круги, а в голове бешено заработал паровой молот. Я еще раз вонзил свой стилет в мохнатого Казанову и потерял сознание.
  Не знаю, как долго я находился в вырубленном состоянии – вероятно не так уж много времени, так как, когда я снова обрел способность воспринимать окружающий мир,  из ран Адольфа все еще бежали теплые ручейки крови, стекаясь во внушительную по размерам лужу, в которой я имел честь разлечься. Это мерзкое животное весило не меньше десяти пудов,  и я не без усилий столкнул с себя эту тушу, при этом бесцеремонно пиная руками и ногами. Ему, как мне кажется, в данном случае это было уже все равно. Едва я успел размять свои затекшие мышцы, когда раздались голоса за дверью, к которой мне пришлось метнуться с быстротой молнии и прижаться к косяку как можно плотнее.
– Только не забывайте, что никакого усердия в работе. Хозяйка предупредила, что он нужен еще живой. Поэтому не вздумайте усугублять то, что с ним уже сделала эта псина, – я сразу узнал этот голос. Он принадлежал тому стрелку, который  застал меня с Ликой врасплох на автостоянке.
– Не волнуйтесь, все  будет в порядке. Мы с Альфредом займемся им, а вы тем временем отзовите собачку, – отозвался еще один голос.
– Значит их трое – пронеслось у меня в голове, и я затаил дыхание. Дверь скрипнула и в комнату зашли, как я и подозревал, трое мужчин. Иногда, в некоторых случаях, у меня напрочь отсутствует понятие о рыцарских прелюдиях, что произошло и в данных обстоятельствах: я напал на них сзади, используя эффект неожиданности. Подпрыгнув, я изо всех сил ударил ногами двоих, наиболее близко стоявших ко мне. Они рухнули на ковер, не издав ни звука. Судя по характерному хрусту, я сломал им позвоночники. Третий оказался прытким малым. Едва я попытался его атаковать, как он уже успел откатиться в другой конец комнаты и, выхватив из-под одежды какую-то бамбуковую палку, быстро поднес ее ко рту. Я инстинктивно дернулся в сторону, и в том месте, где недавно была моя голова, красовалась колючка, покрытая оперением и, наверняка, нашпигованная наркотиком или еще какой-нибудь дрянью. Я быстро смекнул, каким образом меня вырубили на автостоянке, и почему я так и не услышал хлопка выстрела. Дело в том, что духовые ружья работают беззвучно.
  Второго выстрела не последовало. Неожиданно этот, небольшого роста, человечек, отбросил свое оружие в сторону.
  – Ну, хорошо, – проскрипел он, – я уважаю достойных противников. О песике ты, я вижу, уже позаботился, – и его нога пнула мертвую тушу Адольфа.
  Я неопределенно кивнул, напряженно наблюдая за ним.
 – Меня зовут Нт’хан, – сказал он и откинул с лица капюшон своей черной накидки.
  Видимо, в моих глазах блеснул огонек ужаса, на что он противно захихикал. Физиономия этого недоростка была действительно отвратительной: сморщенная мумифицированная кожа, блестящие злобой низко посаженые глазки, запавший, как у сифилитика нос, мерзкий неправильной формы рот с выступающими клыками и пучок длинных волос, грязной бахромой свисающих с макушки непропорционального черепа.
  – Неужели ты так быстро испугался, –  хихикал он, – ведь мы еще не начинали даже… Что же тебе так внушает страх, милый?..
  Его монотонное бульканье стало несколько меня раздражать:
  – Прошу прощения за неловкость, возникшую в моих чувствах. Дело в том, что вы напомнили мне своим видом моего покойного дядю. Он также страдал сифилисом, который, как написали в некрологе, его доконал. Так что, если учитывать печальный опыт моего дяди, то вам просто необходимо сдать кровь на реакцию Вассермана. Я думаю, там уже три плюса, не меньше.
  – Тронут твоей заботой, сынок, – отвратительно хрюкнул карлик, – но я думаю, что тебе, а не мне, вскоре придется находиться под опекой медиков. Я хочу поломать тебе все кости, маленький паскудник.
  – Вначале, запишитесь в очередь, папаша. Вы не единственный, кто мечтает об этом. И еще попрошу об одолжении: давайте обойдемся без оскорблений. Учитывая ваш возраст, мне не хотелось бы перемывать ваши достоинств, а то вас может хватить удар.
  – Ну, хорошо, кончай трепаться. Я бы хотел посмотреть на тебя в деле, – Нт’хан засучил рукава и стал в какую-то нелепую стойку.
  – Примите валериану, иначе вы спровоцируете у себя приступ ишемической болезни сердца, – брякнул я, глядя на быстро приближающегося противника. Переместившись в сторону, я уклонился от его удара левой, который пришелся в стену. Штукатурка, куда угодил его кулак, осыпалась, и там теперь красовался внушительный отпечаток его ручки.
  – Боже, какой же силы его удар правой? – в некотором замешательстве подумал я, уклоняясь от его очередной атаки.
  Гадкий карлик не давал мне никакой возможности его ударить. Я то и дело выкручивался от его молниеносных выпадов, все время передвигаясь по комнате.
  Это не могло продолжаться вечно. Наконец, зазевавшись, я получил такой скользящий удар по ребрам, что меня развернуло на сто восемьдесят градусов и я пребольно стукнулся головой о стену.   
  В следующее мгновение его кулаки должны были обрушиться мне по незащищенным почкам, либо по позвоночнику. В эту секунду я увидел ту самую стрелку, торчащую в стене в нескольких сантиметрах от моего лица. Я выдернул ее и, развернувшись лицом к противнику, по самое оперение всадил ее прямо ему между глаз, а затем, распластавшись в шпагате, несколько раз долбанул в пах и по печени.
  Издав какой-то хриплый рык, Нт’хан рухнул на пол, словно подрубленное дерево.
  – А ничего коротышка – подумал я, – прилично дерется… или, вернее, дрался, – перебил мой внутренний голос.
  – Нт’хан, ты как, в порядке? – спросил я его, честно говоря, не надеясь, что он удостоит меня ответом. Но неожиданно его глаза ожили, и он с трудом пробормотал:
  – Ты оказался немного проворнее, чем я ожидал… Нельзя недооценивать врага, сынок… – приступ мучительного кашля прервал его речь.
  – Где та девушка, с которой меня сюда притащили?
  – Она в конце тоннеля… налево…железная дверь… – слова, явно, давались ему с трудом.
  – Спасибо Нт’хан. Я могу что-нибудь для тебя сделать?
  – Нет, — качнул головой он, – я умираю…, этот яд…, на стреле… –  на какое-то мгновение он замолчал. Затем сила вновь вернулась в его тело, так как рука скользнула под накидку за пазуху. – Возьми… – он сжимал медальон причудливой формы, – одень на шею…, он приносит удачу…, пригодится…, придет время, – его глаза вспыхнули на секунду, а затем голова безвольно повисла.
  – Спасибо, – я взял медальон из его рук. Карлик был мертв.

                                          ***
  Коридор представлял собой жуткое зрелище и столь же неприятное для обоняния: гладкие влажные стены, покрытые сплошь и рядом каким-то плесневым грибком, а застоявшийся воздух то и дело бил в ноздри сырым гнилостным ароматом.
  Несколько долгих минут я пробирался вдоль этого тоннеля, до нельзя напоминавшим русло пересохшей реки, который я окрестил обезвоженной глоткой дьявола. Благо, что равномерно развешенные факелы освещали мне дорогу, иначе бы я просто рехнулся целовать головой колонны этой дрожже-плесневой галереи.
  Наконец я увидел ту злополучную железную дверь, о которой мне говорил Нт’хан. До нее оставалось метров восемь-десять, когда внезапно раздавшиеся голоса разнеслись эхом по всему коридору, заставив меня затаиться за одной из колонн, сжавшись в комок почти до размеров карлика Нт’хана.
  Несколько маленьких уродцев прошли мимо меня, о чем-то оживленно переговариваясь. Я говорю «о чем-то», так как не расслышал их слов, ибо многократно вторившее им эхо, искажало их речь и делало невнятной. Они не заметили меня либо потому что были заняты беседой, либо потому что приняли за один из наростов плесени на стенах. Я тут же обругал себя за подобное сравнение и определенно с нацистским обожанием принял первую версию.
  К моему глубочайшему удовлетворению они оставили дверь открытой, и я беспрепятственно проник внутрь, совершая короткие перебежки от одной ниши к другой. Вскоре моему взору предстала обширная площадь, залитая ослепляющим пламенем бесчисленно развешанных факелов. Огромный ров, выкопанный посередине, был обнесен железными решетками с перилами, истыканными вдоль и поперек своеобразными конструкциями, которые были со вкусом выполнены в виде гигантских образований фаллической формы с соответствующим содержанием. Я не сторонник подобной культуры, но должен признаться, это производило впечатление должное и столь же непоколебимо-упругое, как и предмет поклонения.
  Обхватив ногами перила словно наездница, и одной рукой придерживаясь за объект культового обожания, небрежно набросив на свое прекрасное тело черную накидку, восседала Виктория, то и дело, бросая в яму куски свежего мяса, издавая время от времени короткие выразительные смешки. На дне рва резвились, черные как смоль, мохнатые бестии – соплеменники моего старого знакомого Адольфа, безвременно покинувшего этот мир и теперь, возможно, составляющего компанию Церберу недалеко от скалы Левкады в подземном царстве Аида.
 Я едва не икнул, когда заметил Лику, которая была прикована наручниками к этому хитроумному ограждению, гипнотически взиравшую за кусками мяса, то и дело исчезавшими в пастях у этих кровожадных животных.
  – Посмотри на них: какая грация, какое звериное очарование, какое возбуждение они доставляют своим поведением, – Виктория обратилась к Лике.
  – Неужели ты еще не прониклась этим чувством? – засмеялась она. – Ну, ничего, скоро ты познаешь этих шаловливых песиков поближе – они просто прелесть. Мы спустим тебя к ним и они отдадут должное твоему телу. Ты видишь? – их четверо.
  Вначале они подерутся за право обладания тобой первым, а потом все по очереди, будут любить тебя как минимум сутки. Я думаю, ты умрешь от этого бесконечного сексуального экстаза – сердце не выдерживает столь длительного оргазма. А если нет, то, насытившись твоей плотью, они разорвут тебя и сожрут за несколько мгновений. И это не худшая смерть – могу тебя уверить, –  улыбнулась Виктория и бросила последний кусок мяса в вольер к собакам. Те, виляя хвостами, уставились на свою хозяйку обожающим взглядом, ожидая очередной подачки.
  – Ну, а теперь я покажу тебе их немножко разгоряченными, – сказала Виктория и сбросила с себя накидку, обнажая превосходные формы.
  В одно мгновение животные забыли о мясе, и их внимание полностью переключилось на Викторию, которая с искусством стриптизерши срывала со своего тела остатки нижнего белья.   
  Когда на ней уже ничего не было, она принялась скользить телом по перилам, демонстрируя всю грациозность своего движения в действии. Глаза собак  налились кровью, а хвосты нервно начали бить по полу. Одна из псин коротко и хрипло взвыла и беспокойно сглотнула слюну, обильно потекшую из пасти. К тяжелому дыханию Виктории присоединились сладострастные постанывания, заполнившие все вокруг. Она была сильно возбуждена и все ее тело, явно, устремлялось к своей конечной фазе – фаллическому наконечнику. Когда же она, наконец, обхватила его ногами и стала тереться и стонать на совесть, звери не выдержав, стали метаться по своей клетке, ища хоть малейшую лазейку или выступ, чтобы добраться до мечты обуявшего их желания и погрузиться в эротический восторг возможной реальности.
  Удары их лап сотрясали стены, а страсть была подобна бушующему цунами.
  Тем временем я вытащил из своих брюк ремень, а он был длиной около двух метров, и, намотав один из его концов себе на руку, стал подкрадываться к Виктории.
   Она была так поглощена работой, что не замечала меня, интенсивными движениями приближаясь к подкатывающему оргазму и едва тот наступил, как она блаженствуя закричала под вой возбужденных и беснующихся псов. В тот момент я уже был рядом с ней и, недолго раздумывая, привязал ее к перилам и так полюбившемуся фаллическому символу. Виктория недоуменно взглянула на меня, по-видимому, все еще находясь во власти своего возвышенного чувства. Я ей улыбнулся:
  – Извините, что сразу не предупредил о своем визите, но вы были так самозабвенно преданы работе, что не хотелось вас отвлекать.
  Едва она открыла рот, как я снова вставил:
  – Извините великодушно, милая дама, что перебиваю вас, но хочу вам заметить, что стоит вам только закричать или позвать кого-либо, то я буду вынужден применить неджентльменские методы. Посему просьба разговаривать на пониженных тонах. Договорились?
  Виктория промолчала.
  – Так, где вы говорите ключи от наручников Лики? – спросил я.
  – У Веды.
  – А где Веда?
  – Она скоро будет.
  – Ну, хорошо мы подождем ее. Надеюсь, она придет одна? – поинтересовался я.
  –  Да, – кивнула Виктория, – но во дворце полно стражи и даже не помышляйте о том, что сможете выбраться отсюда. У вас нет ни единого шанса.
 – Вот и отлично. Не забивайте свою прелестную головку таким пустяком – пусть это заботит только меня, – изрек я и, достав стилет, подошел к Лике и стал ковырять узким лезвием в замке ее наручников.
  Через некоторое время замок недовольно щелкнул, чем доставил мне огромное удовольствие.
  – Спасибо, – сказала Лика, освобождая руки, –  откуда ты взялся?
  Я улыбнулся:
  – Да так, проходил мимо и дай, думаю, зайду…
  – Это хорошо, что ты проходил мимо, иначе эти собачки поимели бы меня, – вздохнула Лика. – Как это отвратительно!
  – Вит, а перстенек еще у Веды? – спросил я у обнаженной наездницы.
  – А ты у нее сам спроси, – огрызнулась та.
  – У меня, дорогой, а что? – вдруг раздался голос, невесть откуда появившейся Веды. – Боже мой, вездесущий фаллос! – воскликнула она, увидев Викторию. – Вита, детка, как тебя угораздило… да еще и в такой позе… – она разразилась смехом.
Виктория потурила взгляд, а по игравшим желвакам  можно было увидеть, что ее распирает ужасная злость.
  – Лучше бы отвязала, – это все, что она смогла из себя выдавить.
  – Я думаю, что для начала нужно спросить разрешения у наших гостей, – все еще смеясь, бросила Веда. – Надеюсь, вы разрешите бедной девушке спуститься на землю а, Александр?
  – Ни в коем случае, – покачал головой я. – Я еще не насладился этим зрелищем и на правах гостя требую еще кое-чего.
  – Чего же? – лукаво переспросила Веда, – это в моих силах?
  – Конечно, – кивнул я, – полезайте к своей подружке, и я привяжу вас рядом.
  – Ну, и наглец! – воскликнула она. – При остром дефиците извилин, но какая фантазия, поразительно! Без пяти минут мертвец, а шутит, словно у себя на именинах. Ты – прелесть, Александр! – Веда послала мне воздушный поцелуй, а затем три раза громко свистнула, по-мальчишески заложив два пальца в рот.
  Через секунду со всех сторон, будто тараканы из щелей, стали появляться маленькие уродцы, как две капли воды похожие на Нт’хана.
   – Нам конец, – испуганно прошептала Лика, – это тролли.
  – А их очень много? – спросил я, глядя на все прибывающих и прибывающих карликов.
  – Достаточно… – Лика прижалась ко мне, – если что, убей меня сразу…
  – Не бойся, – кивнул я, – собачкам я тебя не отдам, да и сам не сдамся.
  – Возьмите их, – приказала Веда троллям.
  Те двинулись на нас, словно лавина.
  – Сейчас или никогда, – толкнула меня Лика.
  Я рванул на себе рубашку и выхватил стилет. В ту же секунду карлики остановились и попадали на колени. Я ошарашено посмотрел по сторонам. У Веды изумленно округлились глаза.
  – У него талисман Нт’хана… Верховный жрец передал ему могущество… Новый верховник… –  слышался шепот стоявших на коленях троллей. 
  Один из них, очевидно занимавший главенствующее положение, подошел ко мне и, поклонившись, спросил:
  – Как зовут тебя, человек, и как к тебе попал талисман нашего верховного жреца Нт’хана?
  – Александр Крушинский. А талисман мне отдал Нт’хан после того, как я его победил в схватке.
  – Теперь ты один из нас и твои друзья – наши друзья, а твои враги – наши враги. Конечно, ты не можешь пока стать нашим верховным жрецом, но привилегиями этого сана ты можешь пользоваться полностью. Я – Ор’кх, старейшина, и пусть ничто не разорвет нить нашей дружбы и уважения, – и этот странный человечек поклонился мне.
  Я ответил ему поклоном, а затем протянул руку, которую он мне тепло и крепко пожал.
  – Я ничего не понимаю, – воскликнула Веда, – я же приказала вам взять его.
  – Извините, леди, – ответил Ор’кх, но мы не можем напасть на нашего друга и соплеменника, тем более ваш статус намного ниже его.
  – Тогда я сама справлюсь с ним, – рассвирепела она.
  – На это вы имеете право лишь в том случае, если Александр Крушинский не против.
  Я не успел что-либо сказать, ибо в тот момент Веда, в ярости выхватив нож, бросилась на меня. Несколько раз уклонившись от сверкнувшего лезвия, я перехватил ее руку и сильно вывернув назад, освободил от ножа. Кто-то может меня тактично перебить и сказать, что подобное обращение с женщинами грубо и недопустимо оскорбительно для самого же мужчины, поступающего так. На что я отвечу только одно: если однажды вас возбудит вид ваших выпавших внутренностей, то в следующий раз вы меня вряд ли сможете перебить  столь тактично с таким пустяком.
   Лика бросила мне наручники и я приковал Веду к трубам перил рядом с ее подругой. Затем я освободил ее прелестную ручку от перстня.
  – Я еще доберусь до тебя, – со злостью выплюнула она. Поверь мне, что в следующий раз это будут твои похороны.
  – Я тебе верю, – улыбнувшись, сказал я, – только не нервничай так, это может плохо кончиться. Однажды моя знакомая так нервничала, что стала фригидной. Такие болячки не красят молодых и симпатичных девушек.
  – Сволочь, –  сказала она уже не так раздраженно. – Все равно ты не успеешь до начала вторжения.
  Я озабоченно посмотрел на часы: да, времени оставалось катастрофически мало!
  – Ор’кх, мне необходимо как можно быстрей попасть наверх в город. Это можно устроить? – обратился я к старейшине троллей.
  – Конечно, – кивнул он. – Этих двух вы заберете с собой или как? – он провел ребром ладони по шее.
  – Вы не посмеете… – Веда снова была не в себе, явно игнорируя и забывая случай с моей знакомой.
  Я улыбнулся:
  – Не нужно, Ор’кх. Оставь пока у себя на время. Я что-нибудь придумаю, а потом заберу их.
  – Как хочешь, – старейшина развел руками, – пусть пока поработает у нас в питомнике для собачек.
  – Отлично, – кивнул я. – Теперь проводи нас, мы торопимся.
  – Одну минуту, – карлик щелкнул пальцами, – без подарка я не отпущу вас. 
   Через несколько минут два тролля принесли что-то завернутое в толстую ткань.
  – Что это? – удивился я, ощущая тяжесть и теплоту свертка в своих руках. В это мгновение материя зашевелилась и оттуда показалась черная мохнатая голова, которая моментально, обнюхав меня, облизала влажным розовым языком все мое лицо.
– Какая прелесть, – с восхищением воскликнула Лика, глядя на щенка.
– Он еще маленький – ему всего десять дней. В скором времени из него вырастет отличный пес и ты ни разу в жизни не пожалеешь о своем приобретении. А теперь отправляйтесь, вас проводят. Я не прощаюсь, я говорю до свидания, –  Ор’кх  приподнял свою руку.
– Еще раз спасибо, увидимся Ор’кх! – я кивнул, покидая своих новых и неожиданных друзей.
          
                                           ***
  Через длинную галерею подземных ходов нас провели прямо к автостоянке, откуда мы и исчезли. «Девятка» Лики была на месте. Наши проводники, прощаясь, кивнули и исчезли в туманной утренней дымке.
  – Едем? – спросила Лика, открывая машину.
  – Да, – кивнул я и залез  в салон.
  –  Куда? – Лика вырулила на автостраду.
  – Решим по дороге, – я включил радиоприемник в надежде на ласкающие децибелы расслабляющей музыки. В этот момент динамик недовольно хрюкнул и буквально взорвался взволнованной тирадой диктора: «… такого не было никогда ни в одном государстве. Предвыборная компания полностью рухнула. Против всех претендентов были выдвинуты изобличающие обвинения, и ни один из них не может продолжать претендовать на пост президента. Иван Алзномед – один из кандидатов, убит в своем доме. В городе суматоха: поползли слухи о появившихся на улицах вампирах, оборотнях и всякой нечисти. Северные кварталы полностью блокированы отрядами спецслужб и правоохранительных органов – здесь ведется не прекращающаяся канонада перестрелки. По мере поступления информации мы будем вас извещать о происходящем. Наши репортеры ведут усиленную работу в горячих точках и мы вскоре надеемся сообщить вам все, что они узнают. Еще одно сенсационное сообщение: Генерал Эдмонд Клоцки, по-видимому, является единственным претендентом на пост президента. После гибели Ивана Алзномеда он выставил свою кандидатуру на обсуждение, и в интервью с нашим корреспондентом заявил, что сделает все возможное, чтобы навести порядок в городе. Вот и все новости в этот утренний час, уважаемые граждане. Мэр города и правительство обращаются к вам с настоятельной просьбой соблюдать благоразумие и спокойствие, а пока в городе будет объявлен комендантский час и введено военное положение».
  Я немного присвистнул, выключил радио и откинулся на сидение.
  – Отлично. Ну, что имеем? А имеем мы следующее: во-первых, девочки отлично сработали; во-вторых, кажется, уже началось; в-третьих, – я тяжело вздохнул, –  нам необходимо тоже будет поработать.
  Лика погладила массивную голову щенка:
  – Это еще не вторжение. Это, так сказать, генеральная репетиция. Решающие силы должны вот-вот прибыть. Необходимо как можно скорее закрыть ворота между мирами, иначе… однако я боюсь, что уже поздно…
  – Что ты имеешь в виду?
  – Если Элеонора поведет войска лично, то перстень, которого нам не хватает, она заберет с собой. Она никогда не расстается с ним.
  – И что же делать?
  – Не знаю. Ворота не закрыть двумя перстнями.
  – А если ее перехватить с перстнем по пути к нашему миру? – неуверенно спросил я.
  Лика улыбнулась:
  – Это единственный шанс, но вначале придется обезоружить стража врат, а затем противостоять натиску орд, которые поведет Элеонора.
  – Займемся этим, – кивнул я. – Кто страж и где находятся врата?
  – Страж – Светлана, а врата, если верить последним данным, на ее вилле.
  Я закурил:
  – Гони туда.

                                    ***
   Мы остановились возле шикарного особняка, густо заросшего зеленью и отдающего каким-то чудным освежающим ароматом.
  – Охраны не видно, но первое впечатление обманчиво, – прошептала Лика, вглядываясь сквозь зеленую пелену листьев.
  – Оружие у тебя есть? – спросил я.
  – Конечно, пойдем, покажу, – Лика открыла багажник,  и моему взору предстал великолепный арсенал.
 Я отобрал кое-что себе, а затем положил руку на плечо девушки:
– Дорогая, найди девочек и возвращайся  с ними сюда. Постараюсь до вашего прихода особенно не шуметь, –  и, взяв себе на шею крупнокалиберный пулемет, я двинулся в сторону резиденции Светланы.
  Лика хотела что-то возразить, но потом махнула рукой и села в машину.
  – И, поаккуратнее, там, – бросила она мне вслед.
  – Ты тоже. И присматривай за моей собачкой.
  Машина развернулась и вскоре исчезла из поля зрения. Я перемахнул через забор и стал пробираться сквозь какой-то колючий кустарник. Едва я миновал  эту живую изгородь, как со стороны лужайки послышался собачий лай. Целая свора саблезубых сторожевых псов, почуяв аппетитный запах моей плоти, неслась ко мне, явно, для того, чтобы пообедать.
  Господи, я конечно же был против этого мероприятия и поэтому дал несколько длинных очередей по этой голодной стае. Получив наглядный урок, парочка оставшихся псов, поджав хвосты и  визжа, исчезла в том же направлении, откуда и появилась.
  Вскоре показались охранницы. Несколько пуль прожужжали у меня над головой. Я залег и ответил отборной крупнокалиберной бранью своего пулемета. Радиус поражения моей игрушки был поистине разительным, а разрушения, наносимые ей, были просто фантастичны. Когда диск опустел, я уже сомневался, что смогу увидеть что-нибудь живое в этом секторе. Установив новый диск, я небольшими перебежками стал пробираться к зданию. Ничто и никто не мешал моему продвижению: казалось, все безнадежно вымерло. Вокруг были только трупы и кровь. Мое внимание привлекло дерево, могучие ветви которого проходили над балюстрадой второго этажа здания. Не знаю, какая сила дернула меня тогда, но я с обезьяньим упорством, но отнюдь не ловкостью, стал взбираться наверх, а это, доложу вам, нелегкое занятие особенно, если вы тащите на себе пулемет и прочую амуницию.
  Ветки подо мной хрустели и готовы были лопнуть в любой момент, словно натянутая струна. Я облегченно вздохнул лишь тогда, когда ухватился рукой за верхний выступ мраморной балюстрады. В этот момент ветка, на которой я стоял, предательски переломилась и, изрыгая проклятия, я влетел в витраж окна, крушу на своем пути рамы и оконные стекла.
   Я очутился в огромной комнате, сплошь и рядом покрытой толстыми пушистыми коврами.
Посередине комнаты стояла изумленная Светлана:
  – Вы? – удивилась она.
  – Не ожидали? А я к вам в гости.
  – У вас неважные манеры. Вы всегда входите в окно?
  Я виновато пожал плечами:
  – Дверь была заперта, а вы не догадались оставить мне ключи под ковриком.
  – Хотите выпить?
  – С удовольствием, – кивнул я, – бренди, пожалуйста.
  Пока она готовила напитки, я откинулся на диван и, блаженствуя, закурил.
  – Вандал, – ухмыльнулась она, – кто вас учил использовать кубок короля Артура вместо пепельницы?
  – О-о, простите, –  я поставил в сторону желтую жестяную банку, по ошибке принятую мной за пепельницу. – А сюда можно? – я указал на круглую деревянную коробочку, переливающуюся какими-то странными оттенками.
  Она вздохнула:
  – Валяйте… –  и после того, как я стряхнул в нее пепел, добавила, – из нее пил всего лишь Тутанхамон…
  Я закашлялся и, повертев коробочку в руках, заключил, что слабый был в те времена народ. Сейчас в эту коробочку не поместились бы и анализы, или же они пили очень крепкие напитки сродни нашему напалму.
  Светлана протянула мне полный до краев бокал:
  – Как я понимаю, – проговорила она с самоуверенной миной, – вы уже успели разобраться с Ведой и Викторией, – это прозвучало как утверждение, нежели вопрос, – а теперь вы перестреляли всех моих псов и охранниц. Чем обязана вашему посещению, Александр? Только не говорите, что это обычный визит вежливости, –  и она растопила меня своей улыбкой.
  Я отхлебнул из бокала:
  – Отличное бренди.
  Светлана кивнула:
  – Вы не ответили на мой вопрос.
  – Я хочу посмотреть на врата.
  – Я покажу их вам. Это все?
  – Когда назначено вторжение?
  – Оно вот-вот начнется. Элеонора отправилась за войсками.
  – И все войска пройдут через ваше поместье?
  – Конечно, – Светлана достала длинную сигарету из красиво инкрустированной шкатулки, – угощайтесь, – она пододвинула ее ближе ко мне.
  – Благодарю, – я чиркнул зажигалкой и поднес ей огня.
  – Девушка несколько раз глубоко затянулась, а затем указала на огромный камин на противоположной стене.
  – Вы хотели увидеть врата? Они перед вами.
  Я удивленно посмотрел на нее:
  – Но, ведь это просто камин.
  Она ухмыльнулась:
  – Все вещи мы привыкли видеть однобоко, потому что смотрим на них стандартно, так как хотим их видеть, но на самом деле они многогранны. Вот взгляните, – сейчас это просто камин, а теперь…, – она протянула руку по направлению к камину, и я заметил на ее указательном пальце красивейший перстень с огромным изумрудом – это была точная копия перстня Знания, отобранного мной у Веды. А может это у меня  копия? – подумал я и тяжело вздохнул – как надоели эти головоломки моему утомленному мозгу.    
  Тем временем Светлана начертила в воздухе какой-то знак, очень похожий на эллипс и камин внезапно исчез, осталась лишь пустота, пустота огромного тоннеля, залитого ослепительным светом.
  Перстень Силы как-то странно запульсировал у меня на руке в то время, когда перстень Веды оставался холодным и мертвым.
  – О-о, у вас перстень Силы, – Светлана посмотрела мне в глаза, – я всегда говорила, что нельзя переоценивать ни друзей, ни врагов. Так вы друг или враг, Александр?
  Я пожал плечами:
  – Скажите, Светлана, перстень Веды «липа», так ведь?
  – Конечно «липа», – согласилась она. – Разве вы не чувствуете как рвутся наши перстни соединиться? Их сила в единстве. Так вы мне не ответили, враг вы или друг?
  – Ну, это смотря с какой стороны посмотреть, –хмыкнул я. – Вы сами недавно говорили о многогранности вещей и понятий. Мне нужен ваш перстень. Если вы мне его отдадите, то я ваш друг, ну, а ежели нет…, то мне очень жаль – тогда я ваш враг, – я многозначительно посмотрел на девушку-стража.
  В этот момент дикий грохот, исходивший из врат, заполнил комнату лошадиным ржанием, бряканьем металла и гулкими голосами.      
  «Вторжение» – пронеслось у меня в голове и, не дожидаясь ответа Светланы (у меня просто не было на это времени!), я слегка стукнул ее в подбородок, введя на  некоторое время в бессознательное состояние, и отобрал перстень.
  Я поднес перстень Знания к перстню Силы и они мгновенно слились в какую-то замысловатую фигуру. Рассматривать ее у меня не было времени, поэтому, подобрав свой пулемет, я стремглав бросился к вратам.
  То, что я увидел, превзошло все мои ожидания: вооруженные амазонки – всадницы, пешие – их была тьма…, а впереди на вороном жеребце – сила, могущество, грация, женственность, ярость и безумство – царственная Элеонора. На ее правой руке, поистине божественно, сверкал перстень Могущества.
  Я шагнул на залитую светом тропу, разделявшую наши миры, и поднял дуло пулемета в их направлении. Элеонора заметила меня, но продолжала вести свое войско, как будто ничего не произошло. Она была невозмутима и спокойна и лишь тогда, когда расстояние между нами сократилось метров до ста, подняла руку вверх и ее войско замерло. Над нами повисла мертвая тишина.
  – Приветствую тебя, Александр Крушинский, – ровно произнесла она.
  – И я приветствую тебя тоже, – кивнул я.
  – Почему ты стоишь у меня на пути, чтобы встретить или с другой целью?
  – Для того, чтобы остановить тебя. Дальше ты не пройдешь. Отдай мне перстень, разверни свои войска и тогда я не  причиню тебе никакого вреда, властительница.
  Она звонко рассмеялась:
  – Ты смел, чертовски смел, мой милый баньш-гоб. Но, ни твоя сила, ни сила перстней, находящихся у тебя, не смогут остановить меня. Отойди с дороги, примкни к нашим рядам, и я дарую тебе прощение.
  Я покачал головой:
  – Я не отступаюсь от своих слов, Властительница. Ты сможешь пройти только через мой труп.
  – Ну, что ж, –  вздохнула она, – будь по-твоему. Но это будет бесславная смерть. Я предлагаю тебе еще раз подумать, Александр Крушинский.
  Я снова покачал головой.
  – Жаль…Ты не оставляешь мне другого выбора…, –  Элеонора приподнялась на стременах и, крикнув своему войску «Вперед!», стремглав понеслась на меня, размахивая коротким мечом.
  Амазонки лавиной двинулись вперед за своей предводительницей. Я надавил на гашетку, когда между нами оставалось метров десять, не больше. Элеонору швырнуло к моим ногам – ей повезло: ни одна пуля не задела ее – их принял конь. Лишь сильный удар о землю лишил ее чувств. Я, буквально, впихнул ее в комнату при этом, не переставая нажимать курок. Разрушение, которое я вносил в ряды воительниц, было ужасным, но это, казалось, не останавливало их – сквозь груды тел они с отчаянным упорством шли вперед. И когда второй диск моего пулемета опустел, я понял безысходность своего положения. И хоть патронов у меня больше не было, я дорого решил продать свою жизнь. Отбросив бесполезный пулемет в сторону, я схватил меч и ринулся в отчаянную схватку. Вокруг меня было столько тел, что нападавшие могли протискиваться в этот проход максимум по двое. Это на некоторое время  облегчило мне задачу и дало продержаться около получаса.
  Дальше чувство времени просто покинуло меня. Все стало течь, словно во сне: я тупо рубил направо и налево, израненные руки кровоточили, а глаза заливала кровь из рассеченного лба. Усталость свинцовыми тисками все сильнее и сильнее сдавливала мое тело. Я пропустил несколько ударов от огромной барышни, закованной в кольчугу. Последний из них пришелся мне точно между глаз чем-то тяжелым и, прежде чем отключиться, я по инерции опустил свой меч ей на кумпол, увенчанный жалким подобием шлема. Все вокруг меня завертелось, и я провалился в темную яму насильственных сновидений.

                                                ***

  Я очнулся от того, что кто-то брызгал на меня водой, а кто-то другой, поддерживая за плечи, пытался влить мне в глотку мое любимое бренди. Сделав несколько хороших глотков, я пробормотал:
– Еще, –  и открыл глаза.
  Надо мной стояли Мэг, Татьяна и Эдмонд Клоцки собственной персоной.
– Мой фюрер, – простонал я, – только не говорите, что я уже умер и Вы даже на том свете будете меня преследовать.
  Он присел на корточки рядом со мной и, похлопав меня по щеке, довольно пробасил:
  – Нет, сынок, ты не умер, хотя стоял одной ногой в могиле. Лучше скажи спасибо, что мы вовремя прибыли.
  – Лучше расскажите мне, что произошло? – вздохнул я. – Что с вторжением?
  – Сорвано, – улыбнулась Мэг, – благодаря тебе. Если бы не ты, мы бы не успели.
  – А врата?
  – Закрыты.
  – Каким образом? – удивился я и только сейчас обнаружил, что перстни с моей руки пропали.
  – Лика закрыла их и отправилась с перстнями, чтобы вернуть их по назначению.
  – Это удивительно, что вы все же успели. Налейте мне бренди, иначе я загнусь, – жалобно проговорил я.
  – Ну, нет, майор, теперь ты уже точно не загнешься, – Клоцки потрепал меня по плечу.
  – Меня повысили? – слабым голосом спросил я и отхлебнул из бутылки.
  – Конечно, сынок. Ты – герой, и можешь отправляться в бессрочный отпуск прямо с сегодняшнего дня. Все расходы оплатит Лига. Не ограничивай себя ни в чем. Машина внизу ждет. Я отвезу тебя домой.
  Я протянул руку генералу:
  – Мой фюрер, хочу вам сказать, что в день выборов я первый приду в избирательный участок и отдам свой голос в вашу пользу.
  – Спасибо, сынок, – он был, явно, польщен.
  – И еще, генерал, вы будете самым почетным гостем на моей свадьбе.
  – Если ты когда-нибудь женишься, – вздохнул Клоцки, – что мало вероятно, то это будет самым счастливым днем в моей жизни.
  Я нажал на кнопку звонка и динамик замурлыкал мелодию из популярного мультфильма. Через несколько мгновений дверь открылась и показалась моя бабушка.
  – Привет, бабуль, – улыбнулся я и заключил ее в свои объятия.
  – Тебя повысили? – старушка с гордостью посмотрела на мои погоны.
  Я самодовольно кивнул.
  – О, я вижу, ты не один, – она посмотрела на Мэг, Татьяну, Клоцки, стоящих за моей спиной.  Заходите, чувствуйте себя как дома. Ах, а это кто? – она с умилением посмотрела на продефилировавшего в квартиру щенка.
  – Это Бакси. Бакс, поздоровайся, – обратился я к песику.
  Он взглянул на меня умными глазами, а затем, громко тявкнув, подбежал к бабушке и лизнул ей руку.
  – Какая прелесть, – старушка потрепала его по косматой голове.
  – Бабуль, я принес тебе отличные новости, –  я почесал затылок и добавил, –  даже можно сказать долгожданные.
  – Я уже поняла, что тебя повысили, внучек.
  – Да, нет, я имел в виду не это.
  – Ты хочешь подарить мне эту собачку, чтобы хоть как-то скрасить мое недовольство по поводу того, что у меня еще до сих пор нет правнуков?
  – Опять не угадала. Где же твоя проницательность, бабушка?
  Она пожала плечами.
  – Сдаюсь. Что ты выдумал на этот раз? Я не знаю, чем ты можешь меня удивить.
  – Это счастливое известие сразит тебя наповал, – нежно прошептал я.
  – Да? – недоверчиво проговорила она. – Я сгораю от нетерпения…
  – Я решил жениться, бабуль.
  Ее лицо засияло счастливой улыбкой:
  – Наконец-то, свершилось… И кто же твоя избранница? – проворковала она.
  Кивком головы я указал на Мэг и Татьяну.
  – Ну, так познакомь же меня скорее с ней, внучек.
  – Это Мэг, а это Татьяна…
  – Кто же из них твоя невеста?
– Ты не поняла, бабуль. Я женюсь на них обеих.
  Клоцки как-то странно хрюкнул и залился краской. Бабушка ошалело посмотрела на меня:
  – Как это на обеих?.. – хрипло проговорила она и едва не лишилась чувств.
  Генерал подхватил ее за талию.
  – Это было слишком счастливое известие, сынок. Оно могло убить твою бабушку, да и меня тоже.
  Я виновато улыбнулся.
  – Ничего страшного, – тяжело вздохнула старушка, –  пару глотков ямайского рома и все снова станет на свои места. Мой внук всегда был максималистом. Проходите в комнату, пропустим по стаканчику по этому поводу.

                                        ***

   Я лежал на огромном сексодроме, именуемым в ту ночь, как брачное ложе, в объятиях двух самых прекрасных женщин во всей Вселенной. Мое тело было удовлетворено, а душа, время от времени, тяжело вздыхала и ворочалась.
  – Вы знаете, мои милые, после всего, что произошло, мне все же чего- то не достает, — пробормотал я сонно.
  – Чего же? – в один голос спросили мои супруги и две пары рук похотливо устремились в путешествие по моему телу.
  – Наверное, меня всю жизнь будет мучить тоска по славным битвам с монстрами из других миров, –  предположил я.
– Ну, если только это беспокоит тебя, – улыбнулась Татьяна, – то не волнуйся. Я предвидела эту ситуацию и попросила Лику оставить нам маленькую лазейку во вратах. В любое время мы сможем попасть в любую точку и повоевать столько, сколько твоей душе будет угодно.
  Я счастливо улыбнулся.
  – Боже мой, как приятно чувствовать себя героем любимой сказки. Да, кстати, а что случилось с Элеонорой и Светланой, куда делись дикие орды воительниц, и почему Лика не сказала мне до свидания?
  – Ну, а это уже другая сказка, – недовольно пробурчала Мэг. – А сейчас, пожалуйста, вернись из своей сомнамбулы к нетерпеливо ждущей реальности!
  – О-о, так ты еще и философ! – воскликнул я, заключая ее в объятия.
 

Другие произведения автора:

Чужими стали мы… – Ну, что ж…

Лариса Чайка. Я белой льдинкою отправлюсь в плаванье.. (Песня на мои стихи)

Все бабы - ведьмы!

Это произведение понравилось:

Татьяна Папантонио

Хачатурян Нина

***********

Валерий Панкратов

Светлана Петрова

Екатерина Максимова

Валентина Лезина

Александр Бутузов

Елена Матузова

Елена Есаулова

Олег Волохов

Лора

Вячеслав В

***

Людмила Савина

Анна Магасумова

Галина Высоцкая

Юлия Дидур