Марина Ивановна Цветаева → Блог

Она была каким-то Божьим ребенком в мире людей. И этот мир ее своими углами резал и ранил. Роман Гуль

Слово о детстве Поэта
Предисловие

Мне нравится, что Вы больны не мной,
Мне нравится, что я больна не Вами,
Что никогда тяжелый шар земной
Не уплывет под нашими ногами.

Некто из фарисеев просил Его вкусить с ним пищи; и Он, войдя в дом фарисея, возлег. И вот, женщина того города, которая была грешница, узнав, что Он возлежит в доме фарисея, принесла алавастровый сосуд с миром и, став позади у ног Его и плача, начала обливать ноги Его слезами и отирать волосами головы своей, и целовала ноги Его, и мазала миром. Евангелие от Луки

[/b]


Все предки Марины Ивановны Цветаевой по отцовской линии были священниками, кроме самого Ивана Владимировича, который, хоть и закончил семинарию, и даже академию, но батюшкой не стал. Духовное звание в России долгое время было почти кастовым. Так что, когда вышло послабление, многие тут же сменили профессию, серьезно пополнив революционные ряды. Формальное, внешнее благочестие, конечно, сохранилось. Но Цветаева не принимала его с детства. Рано лишившись матери, она вообще росла самостоятельной и своевольной.

- Где лебеди? - А лебеди ушли.
- А вороны? - А вoроны - остались.
- Куда ушли? - Куда и журавли.
- Зачем ушли? - Чтоб крылья не достались.

- А папа где? - Спи, спи, за нами Сон,
Сон на степном коне сейчас приедет.
- Куда возьмет? - На лебединый Дон.
Там у меня - ты знаешь? - белый лебедь...

«Милые дети!

Никогда не бросайте хлеба, а увидите на улице, под ногами, поднимите и положите на ближний забор, ибо есть не только пустыни, где умирают без воды, но и трущобы, где умирают без хлеба. Может быть, этот хлеб заметит голодный, и ему менее совестно будет взять его так, чем с земли.
Никогда не бойтесь смешного, и если видите человека в смешном положении: 1) постарайтесь его из него извлечь, если же невозможно — 2) прыгайте в него к человеку, как в воду, вдвоем глупое положение делится пополам; по половинке на каждого — или же на худой конец — не видьте смешного в смешном!
Никогда не говорите, что так ВСЕ делают: все всегда плохо делают, раз так охотно на них ссылаются. Ну а если вам скажут «Так НИКТО не делает» (не одевается, не думает и т.д.) — отвечайте: «А я — кто!»
Не ссылайтесь на «немодно», а только на: «неблагородно».
Не слишком сердитесь на родителей, помните, что они были ВАМИ и вы будете ИМИ.
Кроме того, для вас они — родители, для самих себя — Я. Не исчерпывайте их — их родительством.
Не стесняйтесь уступить старшему место в трамвае. Стыдитесь — НЕ уступить!
Не отличайте себя от других — в материальном. Другие — это тоже вы, тот же вы.
Не торжествуйте победы над врагом. Достаточно — сознания. После победы — протяните руку.
Не отзывайтесь при других иронически о близком (хотя бы даже о любимом животном!); другие уйдут — свой останется».

P.S. Этот нравственный кодекс Цветаева сформулировала в письме к читателям детского эмигрантского журнала, который в итоге так и не вышел.

...все дело в том, чтобы мы любили, чтобы у нас билось сердце — хотя бы разбивалось вдребезги! Я всегда разбивалась вдребезги, и все мои стихи — те самые серебряные сердечные дребезги. Марина Цветаева

Молодая цветаевская поэзия щедро и виртуозно, на все голоса, славит земную любовь. Мы слышим голос воинственной амазонки: «Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес...» и рядом — голос женщины, нежнейше растворенной в любимом: «Я деревня, черная земля. / Ты мне — луч и дождевая влага. / Ты — Господь и Господин, а я — / Чернозем и белая бумага». А еще слышим голос радости и голос страдания, призывное кокетство и отчаянную жалобу, заверение в преданности и декларацию свободы... Вся многоликость любовного чувства обретает слово в лирике молодой Цветаевой.

В эти годы она не просто славит любовь — в ее поэзии упоенно восславлено именно многолюбие.
Кто создан из камня, кто создан из глины,
А я — серебрюсь и сверкаю.
Мне дело — измена, мне имя — Марина,
Я бренная пена морская...

Повторю в канун разлуки