Вячеслав Киктенко

Эссе о цикле стихов Вячеслава Киктенко
«Дух и плоть»

Одобрено автором http://proza.ru/avtor/kikto

Вячеслав Киктенко вспоминает: «Цикл "Дух и плоть" очень ранний, я недавно вспомнил о нём и решил выставить. Пока идёт первая часть "Дыхание и кровь". Как выделить второй раздел, право, не знаю. Впрочем, время покажет.

… А насчёт книг... да, были. Но давно, давно... и в другой стране, в другом тысячелетьи, где я рос и жил, почти на границе с Китаем. Мы туда пешком через горы ходили. Так вот жизнь моя поделена наполовину - между Казахстаном и Россией.
…. Расскажу только, что языческий мой (и поэтически, наверно, самый сильный период творчества) пришёлся на 70-80 годы и я даже издал книгу "Световид", где четыре сторонки обложки были оформлены четырьмя сторонами с фотографии Збручского идола, то есть Рода-Световида. Это целая вселенная.»



Двенадцать стихотворений  цикла Вячеслава Киктенко «Дух и плоть» выстроены в динамике мироощущения лирического героя. Любовь и разлука с удивительной женщиной приводят его (через трагические переживания) - к музыке и свету (так называется вторая часть цикла), по большому счёту - к постижению единства всего сущего.

1. Дыхание и кровь

Зачин - встреча с любовью, мысль о том, что люди живут, пока полнокровно дышат, то есть - любят; «дыхание и кровь» - символы жизни тела. «Мне это было как урок», замечает лирический герой. Значит, не всё гладко было в его судьбе: он не ощущал, что живёт:

Как озаренье, как упрек —
Казнись!
Терзайся!
Прекословь!
Пока — дыхание и кровь...

А потом - сближение двоих, чувство полноты жизни. Комментарии излишни, вот второе стихотворение цикла:

Два крылышка — две лопатки
Промнут и раздвинут кожу,
И тело нальется сладко
Хмельной, торопливой дрожью.
Вот-вот и тела сомкнутся,
Вот станут совсем одно...
Вот руки твои качнутся
И уплывут на дно.
А там ты меня покинешь.
Я чувствую — свет наклоня,
Ты воздух сейчас раздвинешь
И уплывешь от меня.
Ты — птица моя ночная,
Темна в своей ворожбе,
Воздушная, водяная...
Что знаю я о тебе?


Ощущение героя «Темна в своей ворожбе» ещё наполнится зловещим смыслом. А пока двоим светло и радостно:

Хитрым глазом ты откроешь
Тайну лёгкую свою,
Глянешь искоса, уронишь
Тёплый свет в судьбу мою,
Забрёдешь в её струю,
С головою в ней утонешь,
Проморгаешь, проворонишь,
Тёмной ночью сладко стонешь...

Глаз твоих не узнаю.


Разлука. Что ещё может быть за такой телесной любовью, наполненной биением крови? Пожалуй, не даром жизнь и судьба разводят… Для мужчины потеря становится драмой -

Секунды ли короче?
Затменье? Лунный день?
День вынули из ночи,
И ночь была весь день.

Не легче и женщине: «Я так не вытерплю с тобою! / Ты там, за тридевять недель…». Но скоро тон её взываний к любимому меняется. Автор показал это в стихотворении-диалоге:


— Ой, не любит тебя жена.
И бесстыжа с тобой, и нежна,
А не любит тебя жена.
Словом сладким тебе польстит,
Платьем длинным пошелестит,
А зачем у сестры гостит?

Я скажу тебе, старина,—
Влюблена она, влюблена!
Ой, не любит тебя жена…

Ты отдай ее мне, жену,
Я тот шум ее отстегну,
Чистой плеточкой полосну.

Я жену твою накажу —
Косу на руку навяжу,
Я ей ласковенько скажу:
«Не ходи по ночам одна,
Не води греха, сатана,
Ты жена теперь? Ты жена?!!»

Ну отдай мне ее, звезду,
Ты отдай ее мне в узду,
Добротой не мучь красоту.

Мы друзьями с тобой давно.
Мы давненько с тобой родня.

— Не сказал я тебе одно:
А ведь любит она меня!
Как ей крылышки-то сомну,
Как застонет она, бледна...
— Ой, не любит тебя жена,
Ты отдай ее мне, жену.

Такие зловещие слова могут привести только к окончательному разрыву, который разрывает путы зла. В памяти мужчины остается только светлое воспоминание:

Маленькая женщина в траве,
Хрупкую былинку нагибая,
Сломит, подберет ее губами,
И закинет руки к голове.

Маленькая женщина в траве
Думает,— смешна, светлоголова.
Теплый рот протягивает слову,
Поцелую, солнцу, синеве.

Маленькая женщина в траве
В плоть взяла биенье гибкой крови -
В поцелуе, свете, или слове?
В падающей на руки листве?..

Бабочка плутала, или две...
Бабочку былинкой отгоняла,
Руки обнаженные роняла
Маленькая женщина в траве.

Прекрасный и наполненный гармонией образ женщины-мечты. Ох, не та это ведьма, что смогла произнести: «Ты отдай ее мне, жену»!..



2. Музыка и свет

Как в партитуре песнь,
Крепко затворено
В панцире, в скорлупе
Тельце или зерно.
Лезвием лишь поддень
Створчатый их плафон —
Боль засквозит от стен
Музыкой и Строфой.
Боль свою обессловь.
Вен перекрой родник. —
Перевернутся в кровь,
Переместятся в крик
Тёмные Свет и Звук.
Вдруг разожми ладонь —
Ярко мелькнут из рук
Музыка и Огонь.

Это кульминационная строфа цикла. Победа над болью рождает свет в душе лирического героя. Велимир Хлебников писал:

Когда умирают солнца,
Они гаснут,
Когда умирают кони –
дышат.
Когда умирают люди –
Поют песни.

В душе лирического героя происходит чудо исцеления:

Закручивая искры
И звеня,
Кипела музыка на языке огня,
На жёстком вызревала языке,
От музыки уже
На волоске.

Давал коню немой мужик овёс.
В который век, злодей,
Меня завёз? —
Чтоб вылетала чистая подкова
Из горна,
Из рыдания,
Из звёзд!..

Взошла луна.
И Запад, и Восток,
Ещё не разгоняя карусели,
В мерцании томились,
И висели
От музыки всего на волосок!

Нарьянмарец Андрей Чуклин говорил, что стихи для того, чтобы «Одной серебряной подковой и этот миг, и час, и вечность подковать». Какая перекличка в творчестве двух поэтов, друг другу неведомых! Несвязные, казалось бы, события ложатся в единую картину.

Художественным достоинством поэзии Киктенко становится разнообразие богатых ритмов и интонаций, создающих подтекст. Вячеслав Киктенко всецело владеет жизнеутверждающим поэтическим искусством:

И музыка, и свет —
Два первенца, две льдинки,
Два жарких леденца у мира на пути.
Вот вещь. А там, внутри,
А там, посерединке,
И музыка, и свет —
Сплелись, не расплести!

И плод, где свяжут мир два семечка сухие,
И камень, что таит угрозу в глубине,
Остатком скреплены
Клокочущей стихии,
Где тяжесть музыки была
Расплавлена в огне.

Всё светится, поёт…

Кору лишь приоткройте —
Там полыхнёт тростник
И засвистит песок.
Разрежьте ветвь —
Сама
Поэзия в природе
От музыки — дрожит — на нерв, на волосок.

Здесь, в пористой, живой -
Как дышит губка —
Вате,
В рулоне тишины
И мысль, и звук, и свет...

Просвечивайте плоть.
Кору приоткрывайте,
Вам скважиной живой откликнутся в ответ!

Метафоры открывают тайну высвеченной плоти, сублимации, возгонки всего мирского, которое поэт объединяет под символами «плоть и кровь». Такие стихи запоминаются, в них суть жизни, которую поэт художественно осмысливает. Он поэт особенный и неповторимый, с удивительной широтой кругозора, мужественной эмоциональностью, сочными красками. Содержание и техника стихов целостны, они наполнены веществом искусства, вызывают ответные чувства и размышления. Киктенко лаконичен даже в пылу творчества: недоговоренность, недосказанность - призывают читателей к духовной работе. Впрочем, это цикл двенадцати разных стихотворений, а не поэма.

Заключительное стихотворение цикла мудро и пожалуй, несколько отрешенно от радости жизни. Что автор хочет сказать в этой сцене? Поэт рисует образ Бога: «Он сидел тогда в раздумье / У раздутой Им золы». «Скупая земля пустыни» - это мир людей, занятых мирским, плотью и кровью. Бог «подыскивал простые, / Однозначные слова» для того, чтобы люди поняли Его. Но, как не толки «свет в черной ступе», мало до кого они доходят. Это может сказать Бог. Это может сказать Поэт.

Свет, толчёный в чёрной ступе…
На ступенях у скалы
Он сидел тогда в раздумье
У раздутой Им золы,
Он подыскивал простые,
Однозначные слова,
До скупой земли пустыни
Опуская рукава,
Буквы бабочек с опаской
Правя, опрощал в тоске
Смысл, повисший пред оглаской
На тончайшем волоске.
Ни пергаментов, ни хартий...
И ползла себе змея
По пустыне, как по карте,
Как по книге Бытия.
И ложился длинный-длинный,
Безмятежный след, деля
Безраздельные долины:
Тут – земля и там - земля...
Ржа рудых грунтов урана.
Привкус каменных просфир.
Крепость Торы. Кряж Корана.
...Стронций, бьющий сквозь цифирь.

«Буквы бабочек с опаской / Правя, опрощал в тоске / Смысл, повисший пред оглаской / На тончайшем волоске.» Как это перекликается с хлебниковскими строками:
«Крылышкуя золотописьмом / тончайших жил / кузнечик снова в кузо пуза уложил / прибрежных много трав и вер…».

И о Едином Господе говорит поэт: «Крепость Торы. Кряж Корана.»

Бог един, «Господь Бог наш есть Господь единый» (Марк,XII,29) Он – Солнце Мира, Абсолютная Истина и Начало Вселенных, Абсолютная изначальная личность, по образу которой созданы мы, Изначальное Абсолютное Целое.

Его Откровения поведаны разным народам Земли через личное воплощение на Земле Бога – Господа Кришну, через Господа Иисуса Христа, Господа Будду и пророков – Заратустру, Мухаммеда, великих просветителей – Конфуция, Лао Дзе, апостолов, вестников.

Никаких непримиримых противоречий между этими религиями нет, нравственный закон один (доказано Львом Толстым в многотомном своде его произведений: переводах Евангелий, Корана, Вед и других, опубликованных в его 98–томном Полном собрании сочинений).
Что до славян, то их религия изначально была ведической (арии вышли в Индию с территории Восточной Европы. Даже среди славянских богов были Вышень (Вишну)и Крышень (Кришна).
Славяне изначально поклонялись Единому Богу:

“Ибо тайна та велика есть:
как Сварог и Перун –
есть в то же время и Свентовит…”

(“Велесова книга” в переводе Буса Кресеня)

“Напрасно забываем мы доблесть прошлых времен и идем неведомо куда” (Велесова книга).


Дух побеждает, рождая музыку и свет – вот смысл замечательного цикла стихотворений Вячеслава Киктенко.

Впрочем, в земной жизни это просветление случается у большинства людей на короткое время, а потом всё возвращается на круги своя. Как в цикле стихов, который в этом смысле можно считать по композиции закольцованным. Он закончен и раскрыт одновременно. Возможно, всё повторится, но на другом уровне, по спирали. Это в порядке вещей.

Стихотворения Вячеслава Киктенко наполнены стихией, услаждают взыскательный поэтический вкус искусно положенной строкой. Чувствуется, что писать для него – это не только муки творчества обнаженной души, но и ощущение радости и благодати.

Конечно, это только моё личное прочтение его гениальной поэзии. Вячеслав Киктенко - мэтр, у него сотни прекрасных стихов, издана не одна книга))))

Другие произведения автора:

Свиристели рябину съели

Александр Чашев об архангельских гидронимах

Поэзия Василия Ледкова