Противостояние

ПРОТИВОСТОЯНИЕ.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Санкт-Петербург

2007г.

Глава 1.

Вторую неделю стоит невыносимая жара. Нинка ходит по кухне и ворчит:
- Когда ты, придурок, займёшься квартирой? Вот навязался на мою голову алкоголик, только жрёт, спит и пьёт. Я тебя, паразит ты эдакий, долго терпеть не стану. Я тебя вышвырну к твоим дружкам дармоедам.
Я это уже слышу давно и воспринимаю как должное, не обижаюсь, хотя, честно говоря, порой хочется успокоить
её недипломатическими методами. Равнодушно зевнув и слабо огрызаясь, я ухожу в свою комнату, которая давно представляет из себя нечто среднее между лавкой старьёвщика и радиомастерской.
Ещё в раннем младенчестве я вбил себе в голову, что мир гораздо сложнее, чем мы себе его представляем, что он как матрёшка многослоен. В школе я был безнадёжным троечником, да и дружки- товарищи мои по школе не очень - то баловали меня своим вниманием. Кроме затрещин и ехидных приколов, я от них ничего хорошего не ждал.
Но был в школе один человек, который полностью разделял со мной мнение о том, что пространство и время можно изменять по своему усмотрению. Это был наш физик – старый сутулый старик, которого со стороны на улице можно было принять за бомжа. Все в школе над
ним потешались и называли его господином фантазёром. Но я искренне проникся его идеей проткнуть пространство и время и оказаться в необходимом мне времени. Но тогда в школе реализовать эту идею мне не представлялось возможным, да и не хватало времени на то, чтобы хоть
как-то держаться на плаву в школе.
В десятом классе мне пришлось основательно потрудиться, чтобы успешно завершить учебный год. На выпускном вечере Максимыч, так звали нашего физика, загадочно подмигнув мне, сказал:
- Знаешь, Николай, я уже достаточно стар, чтобы заниматься этой проблемой. Я рассчитываю только на тебя, думаю, что ты завершишь моё дело. Я не ждал такого поворота событий, смотрел на своего учителя с удивлением и испугом.
- Что ты, Максимыч, да мне никогда не осуществить это. Над этой проблемой бились величайшие умы, и до сих пор нет результата.
- Нет, ты не спеши с ответом, я тебе сообщу некоторые сведения о строении пространства и укажу достаточно простой способ с помощью несложного генератора проткнуть время.
Честно говоря, хотя я и разделял с Максимычем мнение о таком вероятном событии, но до его осуществления было достаточно далеко.
В комнату вошла Нинка с грязной и мокрой тряпкой в руках. Лицо её было перекошено злобой и я бы сказал определённой неприязнью ко мне, на что я поспешил
втянуть голову в плечи, не ожидая ничего хорошего.
- Опять крутишь свои механизмы. Скоро весь дом обесточишь. И так за свет не успеваю платить, счётчик как будто с ума сошёл.
Моя благоверная упёрла руки в бока, что не предвещало ничего хорошего, и стала медленно подходить
ко мне.
- Нинок, остынь, неужели ты дашь засохнуть на корню то, к чему я стремился всю свою сознательную жизнь?
- Вот я сейчас пройдусь этой тряпушкой по твоей нерадивой балде, так сразу вся дурь из неё и выйдет.
Я с ужасом заметил, что она действительно решительно настроена, но в это самое время в дверь позвонили.
- Кого это чёрт принёс? – яростно разворачиваясь к двери, рявкнула жена. - Опять собираешь у себя притон бездельников?
Я слабо защищался, пытаясь что-то объяснить, не доводя дело до серьёзной разборки.
- Да нет, котёнок, это наверно водопроводчик пришёл. Я забыл тебе сказать, что вчера вызывал его.
Нинка, зажав в руке грязную тряпку, двинулась к двери.
- Вот я сейчас твоему водопроводчику объясню, в каком месте соединяются трубы. Я ему перекрою его кран навсегда, чтобы он всю оставшуюся жизнь работал на аптеку.
Сверкая глазами и размахивая тряпкой, мой ласковый и добрый изверг открыла дверь. В переднюю ввалился
человек, которого я никак не ожидал увидеть. Это был Максимыч, но Максимыч, которого я знал лет сорок назад. Что-то в нём меня сразу удивило и насторожило. Да, безусловно, это был он, но выглядел на много лет моложе.
- Это ещё кто такой? – сдвинув грозно брови, востребовала жена.
- Простите, я знакомый вашего мужа и очень вас прошу разрешить мне поговорить с ним.
Недовольно скрипнув зубами и бормоча проклятия на всех и вся, жена ретировалась на кухню. Я не верил своим глазам, выходило по всему, что Максимычу удалось осуществить свои планы. Видя моё замешательство, он не спеша прошёл в комнату и расположился в мягком кресле у окна.
- Да, Николай, ты не ошибся это я, твой школьный учитель. Я вижу, что ты тоже не теряешь зря времени и пытаешься раздвинуть горизонты непознанного.
Я натянуто улыбнулся, пытаясь казаться добросердечным и приветливым, хотя на душе у меня давно скребли кошки.
- Максимыч, ведь по всему ты уже давно должен пребывать на небесах, а ты в полном здравии, оптимизме, да ещё и помолодел. Нет, я отказываюсь этому верить. Как тебе это удалось?
- Эх, Николай, если бы ты знал, что со мной происходило за это время, где я только не побывал.
Я потянулся за стаканом, но в бутылке уже давно ничего не было.
- Ну что, это дело надо отметить, - предложил я своему бывшему учителю.
Максимыч поморщился и назидательно ответил:
- Дорогой мой, не ожидал я тебя увидеть в таком обличье, впрочем, слава Богу, что ты не оставляешь мысли осуществить нами задуманное.
Обхватив голову дрожащими руками, я раскачивался на табуретке и слушал, слушал человека из прошлого.
На кухне что-то грохнуло и пошёл какой-то едкий запах, после чего до моего слуха донеслись проклятия и причитания жены.
- Зайка моя, что там у тебя, – встрепенулся я. - Тебе требуется моя помощь?
В ответ я выслушал целую тираду по поводу моих способностей и вообще моей профессии и моего заработка:
- Другие люди, придурок, давно на мэрсах катаются и в хоромах живут, а мы всё в «хрущёбе» прозябаем.
- Давай выметайся со своим дружком из квартиры. Вернёшься, когда поумнеешь или навсегда протрезвеешь.
На кухне что-то отчаянно зазвенело и загрохотало. Предвидя очередной грандиозный разнос, под ложечкой у меня противно как-то заныло и я, подмигнув своему школьному учителю, ретировался вместе с ним на улицу. На дворе на детской площадке расположилась тёплая компания, которая, не теряя времени, помогала активно выполнять план винно-водочному ларьку.
- Колян, греби к нам, нам как раз тебя и не хватало.
Я оглянулся на бомжа, который осклабился, показывая чёрные, гнилые зубы.
- Нет уж, сегодня без меня, ко мне друг приехал.
- Ну, ты, братан, даёшь. Смотри, совсем ничего не останется на опохмел.
Максимыч стоял и смотрел на эту живописную сцену то ли с сожалением, то ли с возмущением.
- Коля, как же ты дошёл до жизни такой, что заставило тебя так низко пасть?
Он сел на скамейку и достал папиросы «Беломор». Я с удивлением рассматривал его папиросы и спички, которых на прилавках не видел уже ни один десяток лет.
- Если честно говорить, Максимыч, то и сам я не пойму, как это произошло. Много воды утекло с тех пор, как мы с тобой расстались в шестидесятых годах. Я не смог с первого захода поступить в ВУЗ, но всё же с горем пополам закончил его. Работал на заводах нашей страны Советов, получал свои 130 рублей и был, представь себе, счастлив. Достаточно рано женился на этой раскрасавице, которую ты имел счастье созерцать. Ну, а потом начался бардак в стране, полное ко всему равнодушие. Более всего меня задела так называемая перестройка, в результате которой наш завод закрыли, а я оказался на улице. Приходилось заниматься унизительной работой, о которой даже противно вспоминать. Зато теперь, как говорится, в развитом капитализме я ещё на плаву и могу сносно обеспечить и себя и Нинку. Детей мы не нажили, у неё оказалась плохая наследственность. Поэтому, если ты заметил, она такая, мягко говоря, нервная.
Я злобно сплюнул на газон и достал пачку «Марлборо».
Сигарета не прикуривалась от зажигалки, и я попросил у Максимыча ретро-спички. Спичка зажглась ярко и радостно, как будто только и ждала этого момента.
- Надо же, умели раньше люди работать, - подумал я, сладостно затягиваясь сигаретным дурманом.



Глава 2.


На заводе шла отчаянная борьба за выполнение семилетнего плана. Активно проводились профсоюзные собрания с единственной целью поднять дух производственников, проникнуться идеями строительства светлого будущего всего человечества. Директор завода часто заглядывал в цеха, беседовал с простым народом, интересовался трудовыми успехами своих подопечных и выяснял причины задержек выпуска продукции.
Страна, недавно пережившая стремительный взлёт советской космонавтики, готовилась к встрече очередной годовщины Великого Октября. Улицы и дома расцвели красным кумачом, а в магазинах появились доселе невиданные продукты.
Наш цех выделялся среди других цехов своими размерами и особыми задачами, которые мы успешно реализовывали. Главный инженер нашего техотдела Остапчук Семён Ильич нервно дёргал правым глазом, а
левым, косясь на портрет дорогого всем Ильича, доводил до хрипоты нам истины, которые мы уже давно впитали в себя с пелёнок:
- Дорогие товарищи, только полная отдача всех наших сил позволит нашему цеху, нашему заводу, да и всей стране выйти на передовые позиции в мире. Догнать и перегнать Америку по всем производственным показателям наша задача!
Я как зачарованный стоял и слушал эту словесную трепологию. Во мне боролись два чувства: принять навсегда то, что нам, который год, втюхивали или покинуть этот нескончаемый диспут о смысле жизни. И, пожалуй, только желваки на моём лице выдавали мою духовную борьбу.
Слава богу, рабочий день позади, устал как собака. Наверно дома Нинуля приготовила что-то очень вкусненькое и особенное! На остановке нервно качалась длиннющая очередь на троллейбус. Какой-то гражданин всё порывался протиснуться и встать первым, крича о каких-то льготах и заслугах. Женщина с авоськой и бутылками с молоком яростно толкала его локтями. Вежливо объясняя, что она мать пятерых детей и спешит домой. Немного потоптавшись в снегу, я встал в конец очереди, закурил «Приму» и стал мысленно представлять себе встречу праздника. В этом году рано лёг снег и на демонстрацию, вероятно, придётся идти по снежку или по гололёду – не очень-то радостная перспектива.
Нинуля встретила меня добрыми приветствиями и
Обещаниями, что накормит меня чем-то особенным. Дома на меня навалилась усталость, которую трудно было сбросить с себя даже после горячей ванны. Но Нинулька точно меня не обманула, представив пред моими очами прекрасный стол с разными изысками.
- Нин, где же ты раздобыла колбасу и шпроты? – хитро щурясь, спросил я её. - Да и мандарины откуда, слушай, ты меня пугаешь. Ты что ограбила Центральный гастроном?
- Чего только не сделаешь для любимого человека, - ласково гладя меня по голове, ответила жена. - Ты знаешь, мне обещали в профкоме путёвку на двоих в Болгарию.
- Да ты что, а за какие такие заслуги мою любимую женщину так балуют?
- Только за то, дорогой мой, что я ударница коммунистического труда, и на меня положил глаз наш начальник цеха.
Это её заявление несколько меня обескуражило и насторожило. Я сделал вид, что обиделся, но в душе всё-таки надеялся, что это, конечно, была шутка.
- Я надеюсь, что ты пошутила? – уже не сдерживая себя, начал я.
- Да успокойся ты, у него двое детей и третий в проекте. Я всегда верна тебе, дурачок мой, не сомневайся.
Я облегчённо вздохнул и пошёл смотреть «Кабачок 13 стульев». Телевизор мы купили в кредит, работал он достаточно скверно, всё время как-то натужено гудел, и порой приходилось парой хороших ударов по верхней крышке добиваться устойчивого изображения. Телевизор
явно не оправдывал своего гордого названия «Знамя», но иногда удавалось посмотреть что-то. Глаза уже стали слипаться, когда пани Зося начала что-то петь нежное и тихое. На своей спине я почувствовал нежные и тёплые руки Нинули. Мы даже не заметили, как наступило утро.
В то время я боготворил свою вторую половину, с которой свела меня судьба. Хрупкая, нежная девушка с голубыми глазами сразу завоевала моё сердце. Жили мы тогда в коммуналке. Но соседи были добрые и внимательные люди, предупредительные во всех отношениях. Мы жили одной дружной семьёй. Правда, мы уже пять лет стояли в очереди на квартиру и, честно говоря, было бы жаль расставаться с ними.
Наступил долгожданный день 7 ноября! Все переполнены праздничным настроением и не только им. На улицах звучит музыка и алеет кумач. Везде воздушные шарики, плакаты и флаги. Да, если бы этот праздник продолжался и завтра, послезавтра и т.д., до бесконечности. Но праздник проходит, после прохождения главной трибуны народ уже нестройными группами спешит к машинам освободиться от лозунгов и флагов. Все скверы и парки полны воодушевлённых дешёвой водкой людей. Все довольны, все смеются. Из репродукторов несётся ободряющий призыв оратора:
- Да здравствует Великая Октябрьская социалистическая революция! Ура, дорогие товарищи!
Незаметно летит время, мы уже несколько лет живём в отдельной квартире. Моя Нинуля очень довольна новым
приобретением, даже не смотря на то, что окна квартиры выходят на помойку, а нижние соседи пьяницы.
- Коленька, ты не волнуйся, - говорит она нежным вкрадчивым голосом каждый раз, - главное, что мы любим друг друга. Скажи, дорогой, ты меня никогда не бросишь?
- Конечно, не брошу, - говорю я, а сам думаю, - все женщины как женщины, а ты всё не в силах забрюхатить.
Натянув на лицо маску счастья, я ретируюсь в туалет, чтобы не развивать дальше эту наболевшую тему. Да, вроде как дом ещё относительно новый, а стены в туалете уже облезли, да и унитаз дал трещину. Недовольно пнув ногой подвернувшегося кота, я закурил.
- Что-то моя благоверная стала забывать о своих обязанностях хозяйки, - подумал я, заглянув в грязную ванну и на запылённое зеркало.
Так и не докурив сигареты, с плохим настроением я вышел из гаваны и, нахмурясь, сообщил жене:
- Нин, ты бы это, занялась бы порядком что ли. Я как последняя собака устаю на работе, прихожу поздно и хочу, как говорится, житейского уюта.
Нисколько не смутившись моим заявлением, жена ласково ответила:
- Коленька, ты же у меня самый славный и добрый, неужели ты такую нежную девушку хочешь превратить в Золушку?
Должен сказать, что ответ её меня разочаровал основательно, но поскольку я сдержанный человек, то
спокойно взглянув на неё, удалился, скрипнув от негодования зубами. Вечером, придя домой, я обнаружил квартиру пустой. На душе вдруг стало как-то кисло, и мне вспомнился разговор с женой о её начальнике цеха. Я лихорадочно схватил телефон и начал методично обзванивать её подруг и знакомых. В ответ из телефонной трубки неслось только – «нет» или ехидные замечания по поводу верности жены. На кухне стоял запах грязной посуды и ещё чего-то кислого. Открыв холодильник, я ничего нового там не обнаружил, кроме одного плавлёного сырка. Злобно выругавшись и хлопнув дверцей холодильника, я стал соображать, что же предпринять. Под ногами вертелся голодный кот Тимофей.
- Ну, что, Тимофей, - уныло начал я, - теперь и нам с тобой рога наставили.
Кот, довольный вниманием хозяина, задрав хвост, начал тереться о мои ноги.
- Бедная скотина, кто же тебя накормит? – с некоторым негодованием в голосе выдавил я.
Тимофей , сладко потянувшись и мяукнув, резво взлетел на занавеску, а с неё на полку. С полки посыпалась посуда и та драгоценная ваза, которую я Нинке подарил на свадьбу. Как в замедленном кино я, оцепенело, следил за траекторией падения вазы от полки до пола.
- Ах ты, мерзкая облезлая тварь, - грозно зарычал я и двинулся на кота.
Тимофей, быстро сообразив, что сейчас незамедлительно последует расплата, вспорхнул молнией на открытую
форточку, а с неё спрыгнул на подоконник. Я лихорадочно дёрнулся к окну, желая его открыть, но тут же вспомнил, что недавно заклеил его на зиму.
- Ладно, сволочь, посиди на холодке, подумай о своём поведении, - задыхаясь от негодования, прохрипел я и закрыл форточку.
Кота это вовсе не обескуражило. Он только лениво зевнул и равнодушно отвернулся от окна и от меня. Видя такое пренебрежительное отношение к себе, на меня сразу нахлынула волна какой-то отчаянной безысходности и пустоты. Пытаясь заглушить в себе поднимающуюся чёрную волну злобы и ярости, я откупорил бутылку «Московской» и налил стакан.
- Вот и плавлёный сырок пригодился, - подумал я.
Водка обожгла рот и горло, но вскоре разлилась по душе приятной тёплой волной. Бутылка быстро опустела, а хотелось ещё немного поправить настроение.
- Интересно, а куда эта гулёна прячет деньги? – сказал я вслух и стал шарить в буфете.
В коробке из под конфет я нашёл несколько рублей и спотыкаясь поплёлся в ближайший гастроном.
За прилавком стояла миловидная женщина лет тридцати в белом халатике и фартучке.Заплетающимся языком и стараясь быть любезным, я попросил бутылочку «Агдама» и протянул ей купюры. Продавщица, бросив на меня презрительный взляд, медленно пересчитала деньги и, как бы издеваясь надо мной, язвительно сообщила, что не хватает двадцати копеек. Я уже плохо соображал, что от
меня требует эта пышногрудая брюнетка и потянулся к бутылке с вином.
- Вы, гражданин, не хулиганьте, а сначала заплатите деньги, потребовала брюнетка.
- Какие деньги? – ответствовал я ей, - да ты и этих - то денег не стоишь, мымра крашеная.
Сам не знаю, почему я так ответил, вероятно, во мне уже сидел тот бес отчаянья и лихой вседозволенности, который, помимо моей воли, нахально действовал. Продавщица, нисколько не смутившись моим заявлением, удалилась в служебное помещение магазина и через минуту вернулась.
- Уважаемый товарищ, все ваши проблемы сейчас будут немедленно решены. Мы вас убедительно просим занести ваши рекомендации по обслуживанию населения в магазинах нашего города в книгу жалоб.
Брюнетка ласково улыбнулась и подала мне книгу жалоб и авторучку.
- Ничего себе, - подумал я, - какой сервис! Даже после такой разборки меня уважают.
Я надулся от гордости как индюк, что моя личность кого-то заинтересовала, взял ручку и стал старательно по пунктам описывать недостатки в сфере обслуживания населения. Глаза уже слипались, мысли путались и даже не заметил, как сзади кто-то нежно взял меня под руки. Повернув голову, я увидел двух блюстителей порядка в синей милицейской форме и недоумённо спросил их:
- А что, вы тоже хотите написать рекомендации?
Милиционеры с суровыми лицами вынули из моих рук
книгу и авторучку и решительно поволокли меня к выходу магазина. Оглянувшись на продавщицу, я успел крикнуть:
- Ну, гадина, я тебе это припомню!
- Идите, гражданин, и не хулиганьте больше, надеюсь, что вам помогут в милиции разобраться в правилах приличия и вежливости.
Мстительно сверкнув на меня глазами, брюнетка с гордым видом отвернулась к полке с продуктами. Милиционеры достаточно резво тащили меня к машине, в которую мне никак не хотелось влезать. Я стал активно сопротивляться этому насилию со стороны правоохранительных органов, крича во всю глодку:
- Моя милиция меня бережёт!
Во время этого своего выступления, я как бы незаметно оборвал погоны у одного товарища в синей форме, на что последний незамедлительно отреагировал сочной бранью и щедрыми ударами кулака по рёбрам.




Глава 3.


Максимыч нервно поглядывал на меня, как бы раздумывая, иметь ли дело со мной или я уже отработанный материал. Но давняя дружба всё-таки взяла вверх, глубоко вздохнув, он изрёк:
- Николай, то, что я сейчас скажу тебе, должно остаться между нами, для остальных это тайна за семью печатями.
Он почесал затылок и стал излагать мне совершенно невероятные вещи.
- Наверно, на старости лет совсем умом тронулся, - подумал я, - как его разбирает, аж весь напрягся.
Я напряжённо слушал Максимыча и старался осмыслить всё то, что с ним произошло. Всё казалось совершенно нереальным и порой даже вздорным.
- Так ты всё-таки собрал генератор? – скромно поинтересовался я.
Видя на моём лице смятение и отрешённость, он стал ещё сбивчивее и путанее излагать суть вопроса, который столько лет интриговал нас.
- Да, Коля, мне удалось создать такой аппарат, который способен искривлять пространство и изменять бег времени, - нервно закуривая «Беломор», ответил физик. - Много воды утекло с тех пор как меня ушли из школы, определили пенсию, и я полностью предался моей мечте.
Я недоверчиво посмотрел на него и спросил:
- Максимыч, ладно, но ведь этот аппарат ты мог запатентовать, почему ты этого не сделал?
- Да, я так и хотел поступить, направив массу писем в Академию Наук СССР и в различные ведомства, занимающиеся подобными вещами. Я считал, что моим изобретением заинтересуется какое-нибудь НИИ, но ответом было только непонимание, а порою просто злая ирония или молчание.
Максимыч от негодования весь как-то съёжился и
схватился рукой за грудь. Я подхватил его на руки и подтащил к ближайшей скамейке. Из компании бомжей тут же подбежали двое алкашей и униженно стали канючить деньги на опохмел. Грозно посмотрев на них, я предупредил:
- Ну вы, сукины дети, попробуйте только подойти к нам ближе чем на три метра, тогда я вам быстро женилки поотрываю и собакам брошу.
Бомжи, что-то злобно шепча, лениво ретировались к своим собутыльникам продолжать квасить горькую.
- Максимыч, - теребил я его, - ну ты что выделываешь, что с тобой. Ты не вздумай, старый плут, на пороге мировой известности окочуриться. Я этого не переживу, да и мир весь тоже.
Горе физик что-то замычал, указывая глазами на карман пиджака, видимо там у него хранился валидол. Я сунул руку в карман и извлёк оттуда старые деньги, роговые очки и действительно валидол. Быстро сунув ему в рот валидол, я стал разглядывать ретро-купюры. Эту «валюту» я не держал в руках, по крайней мере, лет сорок. Мой приятель вскоре зашевелился, глубоко вздохнул и сказал:
- Знаешь, Коля, я очень жалею, что встретил тебя через столько лет. Ты даже не представляешь себе, где меня только не носило.
Я с сожалением смотрел на бывшего своего учителя и всё пытался осмыслить сказанные им слова.
- Знаешь, у меня мало времени, давай заглянем в одно местечко, там я тебе всё покажу и расскажу. Как ты на это смотришь? Согласен?
Мне было как-то всё равно да и Нинка - стерва не ждала моего быстрого возвращения. Я мотнул головой в знак согласия, и мы сели в маршрутку.
- А далеко ехать, - на всякий случай осведомился я, - а то ведь мне надо к ужину вернуться.
Максимыч, испытующе посмотрев на меня, ответил:
- Я думаю, что тебе будет необыкновенно интересно всё узнать, но вижу, но вижу, что тебя это теперь мало занимает.
- Да нет, - слабо оправдывался я, - понимаешь дело такое, то одно, то другое. Вот с Нинкой надо постоянно мириться, а то вышвырнет меня, гадина, вместе с лабораторией на улицу.
Максимыч сочувственно покачал головой и углубился в свои мысли. Маршрутка по требованию остановилась на окраине города у старого дома. Мы расплатились и направились к дому.
- Я решил остановиться в этом месте, здесь тихо и никто не мешает мне сосредоточиться, - пояснил Максимыч.
Комнатка, куда привёл меня мой старый друг, оказалась совсем миниатюрной, но достаточной, чтобы в ней расположилось всё необходимое для нормального существования. Около окна я заметил на столе какой-то странный светящийся аппарат, о котором говорил мне горе-изобретатель. Максимыч тяжело опустился на стул и начал своё повествование. Многое из того, что он мне поведал тогда казалось абсолютно нереальным и фантастичным, но всё же я терпеливо слушал его. Ни
один научный институт не хотел признавать изобретение моего физика и поэтому он решил аппарат испытать на себе. Оказывается Максимыч создал очень мощный, но в то же время очень компактный генератор, полем которого можно было управлять с помощью ручного пульта. Я вытер платком лоб и продолжал слушать гения-самоучку.
- Да, Николай, мне было нечего терять, - грустно вздохнув, сказал Максимыч. Жизнь моя не сложилась, жил я один, никто меня не замечал и не верил мне. Поэтому я решил опробовать своё детище на себе.
- Генератор чётко сработал и я как бы на мгновение потерял сознание. Очнувшись, я вдруг увидел себя стояшим на соседней улице и почему-то летом, хотя в моём мире была зима. Всё было достаточно необычно, ну хотя бы то, что люди были странно одеты, а по дороге неслась целая вереница разномастных машин. Там, где раньше качались берёзы и тополя, теперь высился небоскрёб в 30 или 40 этажей.
Максимыч рассказывал, всё больше воодушевляясь от того, что с ним случилось.
- Мимо меня проходили молодые парни с бутылками пива, грубо матерясь. Прошла мимо меня группа каких-то давно небритых мужчин, которые волокли за собой какие-то странные мешки из мягкого пластика. Вот один из них нагнулся, схватил какую-то металлическую баночку и обрадованно сунул её в мешок. Я отпрянул в сторону и чуть не наступил на группу собак, мирно расположившихся на газоне улицы. Собаки с довольным
урчанием грызли какие-то мослы, очевидно, кости, которые им кто-то бросил из прохожих. Улицы и магазины пестрели странными вывесками и надписями на русском и английском языках. Поначалу мне показалось, что это не мой город, но улица с домами мне была хорошо знакома. Всё как-то преобразилось, на улице на пешеходных дорожках валялись пустые бутылки, какие-то обёртки и коробки. На остановках троллейбусов и автобусов выстроились странные ларьки со всякой всячиной. Мимо меня прошла весёлая ватага подростков лет 13-14. У троих я заметил в зубах сигареты, а в руках металлические баночки с какой-то жидкостью, которую они жадно пили. Остановившись недалеко от меня, они громко хохоча и толкая друг друга, показывали руками в мою сторону. Не знаю, чем это я мог привлечь их внимание? Одет я был нормально в пальто, на голове пыжиковая шапка, а на ногах валенки. Но через мгновение ко мне пришло осознание того, что одет то я был не по сезону. Ко мне подошёл представитель правопорядка в странной серой форме.
- Максимыч, так что, они тебя замели в ментуру? – ухмыльнулся незлобиво я.
- Знаешь, Коля, тут всё и закрутилось. Милиционер потребовал у меня документы, которых конечно у меня не оказалось. Из сбивчивого моего объяснения он ничего не понял кроме одного, что перед ним душевно больной человек и что его необходимо незамедлительно изолировать от общества. В отделении милиции меня грубо затолкали в
какое-то помещение со стальной дверью и без окон. Свет сразу же выключили, и я ощупью стал искать скамью или стул. Невдалеке от меня кто-то тихо матерился, очевидно, боясь навлечь на себя гнев милиционеров. Так и не найдя ничего, я расположился на полу, подстелив себе под голову пальто. Не знаю, сколько прошло времени, но вскоре дверь заскрежетала тяжёлым засовом, и яркий свет брызнул мне в лицо. Я зажмурился и отвернулся, но в ту же минуту чей-то властный и грубый голос предложил мне выйти из помещения. Я повиновался, оставив на полу уже изрядно помятое пальто и валенки с шапкой.



Глава 4.


Хмель у меня быстро прошёл, когда двое здоровенных ментов в отделении прошлись по моей спинушке дубинками. Стиснув зубы, я отчаянно терпел это насилие со стороны милиции, чтобы не усугублять своего положения.
- Ну что, скотина, хронь, будешь теперь уважать блюстителей порядка, - прорычал мне в лицо один из ментов, - или тебе в более популярной форме объяснить наш замечательный кодекс чести и вежливости в общественных местах.
Я покорно залепетал, что это, дескать, со мной в первый
раз и что я вообще не пью.
- Так мы тебе и поверили, – ответил лейтенант, сидящий за столом, - просто не хочется тратить на тебя наше драгоценное время. Заплатишь штраф и катись на все четыре стороны.
Я лихорадочно соображал, где мне взять деньги, ведь в карманах у меня было пусто. Деньги хранились дома у Нинки в банке из - под конфет. Я униженно стал говорить, что денег у меня нет, и чтобы славная милиция отпустила меня с миром. Лейтенант насупился и приказал здоровякам:
- А ну-ка, хлопцы, пошукайте у него в карманах, сдаётся мне, что врёт подлец.
Милиционеры, грубо задрав мне руки, быстро обшарили все карманы и недоумённо уставились на своего босса.
- Ну, что там, нашли что-нибудь? – поинтересовался лейтенант.
- Да нет, товарищ лейтенант, он гол, как сокол. Вот, гад, мы на него потратили столько времени, а он чист.
- Мужики, гляньте, что это у него там на руках?
Я весь задрожал от ужаса, что сейчас расстанусь с золотыми часами, подаренными мне Нинкой и обручальным кольцом.
- Уважаемый товарищ лейтенант, - вежливо начал я, - то, что вы имеете в виду, принадлежит только мне и расставаться с этим у меня нет никакого желания.
- Здесь я решаю, что тебе желать или не желать, - грубо отвесил мне лейтенант. А ну-ка, мужики освободите этого
зануду от излишеств.
Милиционеры молниеносным движением сдёрнули с меня часы с кольцом и, довольно ухмыляясь, положили их на стол начальнику.
- Ну вот, а говорил, что нечем расплачиваться. Что, у тебя какие-то претензии к нам или оформить протокол о нападении на сотрудника милиции при исполнении им своих служебных обязанностей?
Я весь сжался, представив себе перспективу дальнейшего моего пребывания в местах не столь отдалённых.
- Нет, нет, уважаемые товарищи, у меня нет никаких претензий. Я полностью осознал свой недостойный поступок и обещаю никогда более не нарушать правопорядок.
- Ну, вот и договорились. А теперь выметайся отсюда, пока я не передумал.
Я, благодарно кланяясь и бормоча лестные слова в адрес милиции, выскочил на улицу. На улице мела позёмка, было скользко и мерзко.
- Боже мой, что я теперь скажу Нинке, - подумал я, - ведь она сразу же обнаружит пропажу.
На душе стало сразу как-то противно и чтобы скоротать до вечера время, я отправился побродить по городу. Но прогулка не вызымела своего должного действия на моё душевное состояние. Кто-то мысленно мне всё время твердил, что надо отблагодарить жгучую брюнетку, по вине которой я оказался в ментуре. Я долго боролся с этим чувством, но всё же голод и желание опохмелиться
взяли верх.
Магазин был всё ещё открыт и на моё счастье пуст от посетителей. Продавщица стояла ко мне спиной, что - то расставляя на полке.
- Ну что, кошка драная, пора наверно тебе извиниться перед благородным человеком, который осчастливил тебя своим присутствием, - прошептал нежно я.
Брюнетка нервно дёрнулась всем телом и медленно повернулась ко мне лицом. Глаза её расширились, а лицо перекосилось от ужаса и предчувствия расправы. В этот момент я уже не соображал, что делаю. Весь негатив, накопившийся во мне за этот день, выплеснулся наружу. Схватив обидчицу за пышные волосы, я несколько раз ударил её головой о прилавок. Она особенно не сопротивлялась, видимо чувствуя свою вину передо мной. Из ушей и носа потекла кровь и это меня ещё больше раззадорило. Вытащив её из-за прилавка и повалив на пол, я стал мутузить её тело ногами. Схватив с прилавка пятилитровую бутыль с огурцами, я поставил окончательную точку, по моему мнению, в святой мести, опустив тяжеленную бутыль на голову обидчице. Быстро перепрыгнув через прилавок, я выскреб деньги из кассы и ретировался на улицу, прихватив пару бутылок коньяка.
Бутылки в карманах мешали быстро бежать, я замедлил шаг и тут же с ужасом сообразил, что совершил что-то гадкое и непоправимое, которое раз и навсегда перечеркнуло моё будущее существование. С ненавистью отбросив в стороны бутылки и деньги, я медленно
двинулся обратно к магазину, надеясь увидеть в благополучном здравии мою обидчицу. Не доходя до магазина, я заметил милицейский газик и несколько милиционеров, стоящих у входа в магазин. Последняя моя надежда рухнула. Я уныло поплёлся домой, не ожидая ничего хорошего в дальнейшей своей судьбе. Вопрос о моём духовном спасении был окончательно решён в пользу той сущности, о которой даже думать было страшно.
Дверь мне открыла Нинка вся в слезах и укорах
- Коленька, дорогой, где ты был, я вся изнервничалась? - опустив голову ко мне на грудь, причитала жена. - Зачем же ты бедного котика закрыл на улице, ведь он мог простыть, да и дорогую мою вазу разбил?
У меня не было никакого желания объяснять причину разгрома на кухне. Устало поцеловав жену, я отправился в ванну принять душ, снять с себя все стрессы прошедшего дня.
Утром Нинка, как ни в чём не бывало, что-то мурлыча себе под нос, готовила завтрак. С кухни до меня доносились приятные запахи, возбуждающие аппетит.
- Интересно, она сама расскажет, где она вчера пропадала или мне спросить? – думал я. - Нинок, - начал я спокойно, - а что вчера тебя так долго задержало на работе?
Я ждал ответа, но вместо него с кухни доносилось мурлыканье кота Тимофея и звон посуды. Наконец дверь открылась и в гостиную вошла жена в нарядном свитере и передничке. В руках она держала салатницу полную
овощей и тарелку с котлетами.
- Милый, я не слышала, что ты спросил меня, - нежно взглянув на меня, ответила жена.
- Я говорю, дорогая, где ты задержалась вчера?
Нинка поправила бусы и причёску и, слегка занервничав, ответила:
- Коленька, ну что ты, я посидела у подруги, ну и по магазинам пробежалась. Ты что, ревнуешь меня опять к моему начальнику цеха? Дурачок мой милый, ешь, а то остынет, и не забивай себе голову всякой всячиной.
Видя такой шикарный завтрак, все мои претензии и подозрения сразу же растаяли как весенний снег на солнце, и я с наслаждением предался процессу уничтожения вкусной и здоровой пищи.
На заводе ничего не изменилось, всё крутилось и вертелось в напряжённом ритме. Наш техотдел лихорадочно работал над завершением госзаказа, поэтому приходилось оставаться на сверхурочные часы. Но, как говориться, и на старуху бывает проруха. Люди устали от каждодневного тяжёлого труда, и случилось то, что должно было рано или поздно случиться. Сегодня я как обычно сидел на работе за своим столом и проверял новые технологические карты по обработке тугоплавких металлов.
- Николай Иванович, зайдите ко мне, - раздался голос главного инженера, интонация которого не предвещала ничего хорошего.
Я перемигнулся с сотрудниками техотдела, которые сочувственно мне закивали головами, и побрёл к шефу.
По кабинету, нервно теребя волосы на голове, прохаживался Семён Ильич. Увидев меня, он кивнул мне на стул, а сам сел за стол.
- Послушайте, Николай Иванович, вы занимались разработкой новой технологии по обработке металлов?
- Ну да, я конечно, а что, – осторожно спросил я, - что случилось?
- По вашей милости вся партия деталей для ответственных механизмов пошла в брак. Вы сорвали нам все сроки и планы и понесёте за это ответственность, идите.
Ничего не понимая, я стоял и моргал глазами, как последний идиот.
- Семён Ильич, в чём моя вина и ошибка, объясните, пожалуйста.
Главный инженер налил из графина воды в стакан и, отвернувшись к окну, сказал:
- Вы сознательно увеличили скорость обработки материала, что вызвало его перегрев и потерю прочности.
- Вот это да, - подумал я, - видимо меня скоро попрут с завода.


Глава 5.


За столом сидел блюститель порядка в странной серой форме, но при погонах со звёздочками. Лениво взглянув на меня, он спросил:
- Ну что, бродяга, шляешься по улицам в таком виде, мало тебе помоек? Зачем пугаешь добропорядочных господ нашего города? Да что с тобой говорить, бомж он и есть бомж.
Поправив аккуратно галстук на шее, я вежливо заметил:
- Уважаемый товарищ офицер, я так понимаю, что с господами мы попрощались навеки в 1917 году. Вокруг меня, я полагаю, все товарищи.
Милиционер ещё раз презрительно окинул меня взглядом и приказал своему помощнику:
- Выкинь ты эту паскуду отсюда, а то они все заразные, ни в какой бане потом не отмоешься. Ишь, развёл тут диспут как на политической трибуне.
Помощник, схватив меня за шиворот и пиная под рёбра резиновой, но очень твёрдой палкой, поволок к выходу.
- Простите, уважаемый товарищ, ой простите, господин, не подскажите ли мне, кто такой есть бомж?
Милиционер, осатанело и с ненавистью взглянув на меня, грозно прошипел:
- Вали отсюда, бомжара приблудный, там у ближайшей помойки твои дружки популярно всё тебе объяснят.
Получив напоследок хороший пинок в спину, я вылетел на улицу, но уже без пальто, шапки и без валенок.
- Слава богу, что они меня не обыскали, - подумал я, - ведь прибор спрятан у меня в карманах. Представляю себе, чтобы случилось, если бы они нашли генератор и пульт.
Внутри меня всё похолодело от этой мысли. Плюнув от злости на тротуар, я в одних носках побрёл по улице.
- Интересно всё же, на какую такую помойку с дружками намекал этот мужик при погонах, - думал я.
Магазины и почти все дома пестрели от призывных плакатов и вывесок, что лучше приобрести или выпить.
- Странно, - рассуждал я, - зачем предлагать то, что уже есть в магазинах?
Между двумя небольшими домами я заметил проход и какие-то большие контейнеры с чем-то.
- Может это и есть помойка, - подумал я, направляясь к контейнеру.
К моему удивлению этот огромный тёмно- коричневый контейнер с четырьмя крышками действительно оказался помойкой. Но никаких дружков около него я не заметил. На всякий случай я несколько раз обошёл контейнер, даже заглянул под одну из крышек, но никого не обнаружил.
- Ну, чего ты тут шляешься, - недружелюбно взглянув на меня, спросила пожилая женщина.
- Простите, вы не видели здесь дружков, которых называют бомжами?
Старушка замахнулась на меня ведром и прошипела:
- Бомж проклятый, ты ещё и издеваешься надо мной. Развели в городе бардак, нигде покоя от вас нет.
Не ожидав от старушки такой агрессии, я отпрыгнул в сторону, но всё же осмелился спросить:
- Бабуля, мне холодно ходить в носках, у вас не найдётся какой-нибудь обуви старой?
Женщина остолбенела от моей наглой просьбы и рявкнула:
- На вас, бомжей, не напасёшься. Да и какая я тебе бабуля, мне всего 65-й пошёл, нахал ты этакий. Ладно, помойка для вас бомжей, как для нас универсам. Пошарь в контейнере, может быть чего и подберёшь себе.
Бабулька вытрясла мусор из ведра и исчезла. Потоптавшись немного около контейнера, я всё же решил поискать себе «обнову» на ноги. К моему удивлению, действительно, контейнер был забит всяким добром, которым можно было вполне пользоваться. Вот и тапочки нашлись по ноге, правда, почему-то белые.
- Да, - подумал я, - всё же в этом мире люди расточительно живут.
Пристроив на ноги тапочки, я решил всё- таки посмотреть, чем же торгуют в магазинах. Судя по вывескам и красочным щитам, в магазинах должно было быть всё то, о чём кричали вывески. Зайдя в один из магазинов, я просто остолбенел от увиденного. Все полки и прилавки магазина были просто завалены различными продуктами с русскими и иностранными этикетками. Люди довольно равнодушно перебирали это неслыханное изобилие и, выбрав что-то, шли к кассиршам.
- Нет, этого просто не может быть, - мысленно воскликнул я, - ведь такое нам всем предвиделось лишь в коммунистическом светлом завтра.
- Максимыч, а когда ты понял, что очутился уже в другом времени? – спросил я.
- Знаешь, Коля, когда увидел всё это вокруг себя такое не похожее на мой мир. Но самое главное, что я не забыл
твоего адреса и пришёл к твоей пятиэтажке. Вероятно, она простоит ещё 40 лет, раньше строили добротно и на века.
- Ладно, Максимыч, не переживай, поехали ко мне. Поехали ко мне, отдохнёшь, поживёшь у меня. Хоть Нинка у меня и стерва, но отходчива и готовит просто пальчики оближешь. Забирай свой прибор и поехали, - хлопнув старика по спине, сказал я.
Стало совсем темно, когда мы добрались до дома. На кухне горел свет.
- Ага, слышь, Максимыч, моя благоверная уже что-то стряпает вкусненькое, видишь свет горит.
Старик задрал голову вверх и от удовольствия предстоящей вечерней трапезы сглотнул слюну.
- Да уж, что-то я проголодался, честно говоря. Последний раз ел в том мире, - пожаловался изобретатель.
Мы поднялись на этаж и позвонили в дверь, но никто не открывал. У меня всегда была хорошая привычка носить ключи в карманах, поэтому мы незамедлительно открыли дверь.
Нинка, растрёпанная в давно нестиранном халате, сидела на кухне и что-то бессвязно мычала. Нетрудно было догадаться, что она под хорошей мухой. На столе стояли две пустые бутылки из-под пива и початая бутылка «Столичной». Увидев нас, она расплылась в улыбке и спросила:
- Извините, господа, но я никак не могу вас принять сразу четверых, трое пусть посидят в прихожей.
От такого заявления у меня загорелись уши и зачесались
ладони рук.
- Ты что же делаешь, гадина, - наливаясь яростью зашептал я. - Мало того, что ты опорожнила все мои запасы, так ещё, дьяволица, предлагаешь нам заняться блудом.
Нинка медленно сползла со стула на пол и запела зычным и довольно противным голосом «Миллион алых роз».
- Да ты совсем спятила, баба, - пиная её ногами, кричал в ярости я.
Но почувствовав силу в голосе, она ещё громче заголосила уже давно ставшую народной песню.
- Вот, Максимыч, посмотри на эту дрянь. Ведь всё делал для неё и боялся её как скорпиона, а что сама вытворяет. Видимо, не видать нам сегодня вкусного ужина.
Ещё раз для острастки пнув её ногой, мы с физиком удалились в мою комнату. Войдя в мою комнату, я не поверил своим глазам. Всё было перевёрнуто и опрокинуто, аппаратура разбита. Вероятно, Нинка со злости и по пьянке совершила это злодеяние, разрушив все мои мечты.
- Максимыч, ты тут располагайся покуда, - сказал как можно спокойнее я, - а мне надо поговорить с Нинулей.
Физик кряхтя опустился на стул и закурил свой любимый «Беломор».
- Коль, ты это, смотри, будь с ней повежливей,- ведь жена всё-таки, - осторожно молвил он.
На кухне горел свет, моя благоверная лежала на полу, блаженно улыбаясь и обнимая кота.
- Вот, паскуда, даже посуду не помыла, - мысленно
возмутился я. - Неужели всё вылакала, алкоголичка, - нервно шаря по шкафчикам, подумал я.
В этот момент в дверь позвонили.
- Кого это чёрт принёс, на ночь глядя, - возмущённо крикнул я и пошёл открывать дверь.
На пороге стоял наш нижний сосед в трусах и майке, но с непочатой бутылкой водки.
- Здорово, Колян, я пришёл спросить, всё ли у вас хорошо? Что гремело и шумело тут у вас днём в квартире.
Видя у него вожделенную бутылку в руках, я весь затрясся от нетерпения и радости.
- Да нет, всё окей, проходи в гостиную, чаёк попьём.
Сосед с важным видом, весь исполненный высокого достоинства, прошествовал в гостиную.
- А что тут у вас, как-то не прибрано, что ли?- заметил он.
-Нет, Витёк, не парься, просто руки не доходят до уюта. Всё крутимся с Нинкой, стараемся вроде как, но порою зависаем на быте.
-Ясно, - вздохнул Витька и принялся за изучение фотографий на стене.
На кухне что-то зашевелилось и заскреблось, и через минуту в комнату просунулась голова Нинки.
- Привет, Витёк, ты что, тоже метишь в кандидаты?- ехидно улыбаясь, пропела жена.
- Какие такие кандидаты? – обижаясь, нахмурился сосед.
Я быстро сообразил, что дальнейшее объяснение с женой
совсем запутает соседа и поэтому, взяв из его рук бутылку, ловким движением распечатал её.
- Не обращай внимания на неё, - сказал я, - она немного устала и хочет спать.
Нинка обиженно уставилась на меня и, хлопнув соседа по спине, заметила:
- Ну, что, хлопцы, всё-таки без третьего вам никак не обойтись.
- Ладно, садись с нами, только вначале объясни с какой такой радости ты так нализалась? – нахмурясь, спросил я.
- Коленька, прости меня дуру старую, я была к тебе жестока зла и несправедлива. Ты не заслужил таких попрёков и унижений, хочешь я тебя в лоб поцелую?
И она потянулась ко мне своим вонючим ртом.
- Люблю самокритику, - подытожил сосед, - моя бы Зинка так не сказала.
Быстро разлили на троих, выпили. Нинку опять повело и она запела гнусавым голосом «Очи чёрные».
- Как ты надоела мне, дура старая, - подумал я, подхватывая на ходу песню.


Глава 6.


С понурым видом вышел я из кабинета главного инженера. Чувство вины не покидало меня, да и события последних дней давили на меня тяжёлым прессом.
Ко мне подошла сотрудница Леночка и, сладко улыбаясь
спросила:
- Что, Коля, чем ты шефа разгневал? Не переживай, всё это мелочи жизни, всё будет хорошо! Коллектив тебя всегда поддержит.
Я, не замечая её слов, прошёл в цех, где стоял специфический запах металлической стружки и керосина. Около одного токарного станка я заметил двух токарей, которые, перешёптываясь, над чем-то колдовали. Я подошёл незаметно поближе и удовлетворённо констатировал распитие спиртного на рабочем месте.
- Фёдор Михайлович, что вы себе позволяете на рабочем месте, - придав лицу выражение строгости, сказал я. - И молодёжь спаиваете, а ещё ветеран труда, как же вам не стыдно? Ведь это может явно отразиться на качестве продукции, - ещё более злясь, выпалил я.
- Николай Иванович, ей богу, бес попутал, - оправдывался ветеран. - Хотелось малость здоровье поправить после праздников.
Ветеран быстро спрятал стакан в карман и вытер жирные губы.
- Николай Иванович, клянусь, болванки я обработаю совершенно идеально, можете не сомневаться.
- Да вы понимаете, что работать в таком виде на станках вообще запрещено техникой безопасности, - разошёлся я.
Ветеран, быстро встав на колени, обхватил руками мои брюки.
- Николай Иванович, клянусь всеми святыми, что продукцию сдам в срок.
Михалыч начал ползать по грязному полу, причитая и
плача. В общем-то, я человек незлобивый и отходчивый. Видя, как пожилой человек стоит передо мной на коленях, я с назиданием в голосе сказал:
- Фёдор Михайлович, немедленно встаньте. Не престало заслуженному человеку стоять на коленях.
Михалыч, постанывая и кряхтя, медленно поднялся с пола и, благодарно улыбнувшись, ответил:
- Конечно, Николай Иванович, я не подведу наш славный коллектив коммунистического труда.
- Работайте, - бросил я ему, уходя.
В техотделе суетился народ. Бригадиры часто заглядывали за советами и технологическими картами. Технологи – мои сотоварищи сидели за столами и живо делились впечатлениями от прошедших праздников.
Леночка, достав из сумочки пудреницу, и ещё целый набор косметических средств, наводила несравненную красоту на своё, и без того вылизанное до неестественности, личико.
- Коленька, ну что ты такой грустный, - пропела нежно Леночка. - А у меня, между прочим, есть два билета на Аиду Ведищеву, - стреляя в мою сторону накрашенными глазками, громко заявила Леночка.
Мне было как-то всё равно, кто будет петь Аида Ведищева или Майя Кристалинская. Настроение было на нуле, хотелось как-то и чем-то снять напряжение с души.
- Ленок, у тебя не найдётся чего-нибудь от головы? – слабо улыбаясь, попросил я.
Быстро порывшись в сумочке, Леночка протянула мне упаковку анальгина.
- Ну, слава богу, - подумал я, - хоть остаток рабочего дня проведу в спокойном расположении духа.
Выпив сразу две таблетки, я с удовлетворением опустился за свой стол. После обеда и таблеток меня окончательно разморило и я незаметно для себя закимарил за рабочим столом. Меня разбудил пронзительный звонок в цеху и через мгновение к нам в техотдел ворвался бригадир токарей с перекошенным от волнения лицом.
- Там, там, - лепетал бессвязно он, и слёзы текли по его щекам.
Все, кто был в техотделе, бросились за ним в цех. Около токарного станка толпился народ. От тяжёлого предчувствия я весь похолодел и с ужасом заметил на потолке и стенах цеха кровавые пятна. Быстро растолкав любопытствующих и зевак, я пробрался к станку. То, что я увидел, меня потрясло до основания. Фёдора Михайловича больше не существовало, а существовали фрагментарные останки человека на частях токарного станка и в его округе. Какая-то женщина истерично вскрикнула и завыла, словно волчица. Прибежали главный инженер и начальник цеха. Все стояли в оцепенении и не могли понять, что же случилось? А случилось то, о чём я даже боялся подумать, когда разрешил Максимычу встать к станку. Старик даже пискнуть не успел, когда его рукав захватила, вертящаяся с небольшой скоростью болванка. Михалыч левой рукой видимо пытался выключить станок, но всё произошло молниеносно. Мощный токарный станок безжалостно схватил несчастного старика и как в
мясорубке расправился с ним. Молодому напарнику, стоявшему рядом со станком, стало плохо, и он потерял сознание. Начальник цеха трясущимися руками набирал зачем-то номер 03. Пожалуй, скорая в данном случае уже была не нужна, но совершенно необходима нам всем в цеху.
Ко мне подскочил главный инженер и заорал мне прямо в ухо:
- Вы последний, кто говорил с токарем, неужели вы не видели, что он пьян?
Только сейчас я заметил, что рядом со станком стояла початая бутылка «Московской» и две пустые бутылки из-под пива.
- Вы же понимаете, что это подсудное дело, и вы будете отвечать по всей строгости закона за проявленную халатность и разгильдяйство, - наливаясь кровью, кричал главный инженер.
Я весь съёжился от всего навалившегося на меня, перед глазами всё вдруг куда-то поплыло. Очнулся я, не помню когда, помню, что медицинская сестра, склонившись надо мной, ставила мне капельницу.
- Ничего, касатик, - шептала она, - и не таких вытягивали.
Я вздрогнул от укола в вену и подумал:
- Интересно, откуда это они меня хотят вытащить?
Голова раскалывалась от боли и безысходности.
- Будь, что будет, - решил я и закрыл глаза.


Глава 7.



Горючее быстро кончилось, сосед прошлёпал к себе в квартиру, а мы с Максимычем принялись наводить хоть какой-то порядок в моей комнате.
- Слышь, Максимыч, эта дрянь разрушила мою хрустальную мечту детства, – тяжело опускаясь на стул, выдавил я. Всё уже двигалось к завершению эксперимента, но эта тварь своими лапами уничтожила то, к чему я стремился все эти годы.
Максимыч печально качал головой и что-то сочувственно бормотал в мою сторону. Лицо его было безучастно и отрешённо, как будто он решал какую-то важную дилемму.
- Не переживай, Коля, о потерянном, ведь я с тобой и у нас есть аппарат, который перенесёт нас обратно в то далёкое и счастливое время.
Изобретатель мечтательно закатил глаза, и блаженная улыбка расплылась на его лице.
- А ты не думаешь ли о том, что мы там уже чужие люди? Кому мы там будем нужны, и что будем делать?
Я заглянул в глаза неисправимому изобретателю, которые блестели, как никогда. Видимо, старик уже морально был готов к прыжку через пространство и время.
- Коля, - стал убеждать меня физик, - зачем тебе эта страшная жизнь? Неужели тебя не ужасает всё то, что творится сейчас вокруг. Что будет дальше, одному только Богу известно. Что тебя держит здесь, твоя нищенская работа, или эта твоя благоверная, которая оскорбляет и унижает тебя каждый раз. Да и на женщину она перестала быть похожей. Вернувшись обратно в 60-е, мы уже по- иному выстроим свою жизнь, добьёмся того, что не
сумели реализовать здесь. Пойми, там ты и я ещё сможем почувствовать себя людьми, бороться с несправедливостью и жестокостью.
Я сидел и задумчиво курил свои любимые. В голове была какая-то каша, всё раздражало, даже этот благовоспитанный учитель из прошлого.
- Я не знаю, Максимыч, - нехотя отвечал я, - ведь это дело такое. Улетишь туда и кранты, а ведь тут у меня как-никак жена, работа.
- Чего ты боишься, Николай, ты же мужик. Неужели ты будешь сейчас цепляться за то, что тебя так угнетает и мучает. Ну, зачем тебе этот бесовский мир и эта вздорная жена? Там ты, осмысливая свои ошибки, преобразуешься и сможешь достичь небывалых высот во всех отношениях.
Встав со стула, я подошёл к окну и тоскливо окинул взглядом полюбившийся уже за эти годы пейзаж, который много лет радовал меня, даже не взирая на близкое родство с помойкой.
- Ладно, хрен с тобой, - пересиливая своё желание остаться, крикнул я. - Запускай свою дьявольскую машину, а то Нинка скоро очухается.
Максимыч удовлетворённо крякнул и полез в карманы за прибором. Быстро очистив стол от хлама, мы установили прибор, подключили его к сети и приготовились нарушить все законы мирозданья.
- Слушай, у тебя, что пробки перегорели, - осведомился физик, вертя ручки прибора, - прибор не реагирует.
Нахмурясь и тихо матерясь, я подошёл к электрощитку и пе6редёрнул АЗС-ы. Эти мои действия не увенчались
успехом, так как АЗС-ы упорно не хотели взводиться в нужное положение.
- Что за дьявольщина? – поморщился я. - Один раз в жизни порядочный мужик предлагает мне совершить круиз в прошлое и то возникают непонятные проблемы, - прохрипел я.
С кухни доносился запах чего-то палёного и тухлого. Кот Тимофей выполз в прихожую, волоча за собой дымящийся хвост.
- Ты что, Тимофей, кто это тебя подпалил, - изумился я.
- Неужели Нинок очухалась и безобразничает, - размышлял я.
Быстро приведя бедную скотинку в порядок, я нехотя отправился на кухню. Нинка лежала на полу в такой же позе. Но улыбка с её лица почему-то сошла, и лицо было перекошено какой-то жуткой гримасой. На кухне стоял едкий запах палёного мяса. Я нагнулся к жене и заметил, что под её спиной лежит электрический провод от настольной лампы. Повернув тяжёлое тело на живот, я с ужасом обнаружил прожжённую дыру от оголённых проводов.
- Нинок, очнись, - тряся её изо всех сил, заорал я. -Ты, что же, гадина, решила без меня покинуть этот грешный мир, - плача, кричал я ей в лицо.
Но лицо Нинки, уже бледное, не реагировало на мои призывы и стенания. На кухню прибежал Максимыч и охнув потянул меня из кухни.
- Коля, ты ей уже ничем не поможешь, - горячо зашептал мне в ухо старик, - пойдём скорее, я уже установил
нужную частоту перехода.
Тяжело опустившись на пол рядом со своей половинкой, я судорожно пытался вспомнить всё то доброе и нежное, что нас связывало в те непростые, а порой и жестокие годы. Но ничего путного и радостного я не мог вспомнить, а вспоминались только постоянные ссоры, угрозы и пьянство.
- Нинок, прости ты меня сволочь этакую, что я отравил тебе жизнь. Видать не судьба нам рядышком пройтись по дороге жизни и упокоится на погосте, - тихо шептал я ей на ухо. - Да и ты тоже хороша, - подумал я, - сделала из меня раба бессловесного. Теперь тебе определять свою нишу на небесах, может когда и свидимся. Прости и прощай, - плохо сдерживая слёзы, сквозь зубы процедил я.
Максимыч торопил, нервно дёргая меня за плечо и переминаясь с ноги на ногу.
- Николай, выдерни ты этот шнур из розетки, видишь он оголённый. Пошли, пошли скорее, сегодня же мы будем в прошлом и освободимся от этого кошмара.
С трудом поднявшись с пола и в последний раз взглянув на то, что раньше называлось человеком, я побрёл за физиком. Максимыч, быстро передёрнув АЗС-ы, привёл в порядок электросеть в квартире. Прибор сразу тихо загудел и замигал контрольными лампочками.
- Коля, подойди поближе и надень на голову этот диск, - предложил физик и щёлкнул тумблерами прибора.
Во мне боролись два чувства, вообще бросить всю эту канитель и пойти с повинной в участок, и чувство того необыкновенного, что через несколько минут могло
произойти со мной. Я стоял в нерешительности и жевал губами, выбирая лучшее. Однако сильнейшее чувство любопытства взяло вверх, и я покорно подставил экспериментатору свою голову. Диск по размерам был немного меньше диаметра моей головы, но это не смутило старика. Он с силой закрепил его на моей многострадальной голове.
- Максимыч. – хрипло заворчал я, - ты особо не зверствуй, всё же не на живодёрне находишься.
Старик, с укором бросив на меня взгляд, ответствовал:
- Ты лучше молчи, набедокурил в своём мире и ещё просишь нежного обращения, терпи казак.
Проделав те же операции с собой, великий, непонятый никем гений, нажал на кнопку.



Глава 8.


Казалось, что я на одно мгновение сомкнул глаза, но, открыв их снова, заметил, что медсестры около меня уже нет, а на стуле сидит пожилой человек в строгом сером костюме.
- Ну, как самочувствие, молодой человек, - бодро осведомился незнакомец и вытащил из чёрной папки зачем-то несколько чистых бланков. Вы способны говорить и отвечать на вопросы? – склонившись к моему лицу, спросил незнакомец.
Я ничего не понимал. Голова гудела, как растревоженный улей, но сознание мне чётко подсказывало, что этот странный посетитель неспроста здесь.
- Простите, вы кто? – тяжело приподнимаясь на локтях, спросил я.
- Да вы не напрягайтесь особо, лежите спокойно.
Незнакомец достал из кармана какое-то удостоверение и, развернув его, сказал:
- Я следователь районной прокуратуры Смердин Ефим Исаакович.
Только теперь я в деталях вспомнил события недавних дней. У меня заломило в затылке и защемило сердце.
- Товарищ следователь, простите, я ни в чём не виноват, чем я обязан вашему визиту?
Я натянул на лицо маску недоумения и непонимания, хотя прекрасно понимал, что влип по уши.
- А вот, гражданин, ваше руководство на заводе придерживается другого мнения. Вы обвиняетесь в халатном отношении к своим служебным обязанностям, что в итоге и привело к гибели всеми уважаемого и заслуженного человека.
Нет нужды описывать все последующие события в моей жизни, скажу только одно, что суд был скорый и вероятно справедливый. Меня определили в колонию общего режима сроком на 5 лет. Все эти удары судьбы я воспринимал как в тумане. Не хотелось жить, думать, планировать что-то в жизни, всё было вокруг меня как бы одноцветным и серым.
Начальник нашей колонии, плотно сколоченный мужик с красной и сытой мордой наставительно кричал построившимся осуждённым:
- Граждане осужденные, - напрягался изо всех сил он, - вы должны раз и навсегда понять, что путь к освобождению довольно таки сложен и не усыпан розами. Только через упорный труд и образцовое поведение в зоне вы через какое-то время обретёте свободу и сможете в полной мере влиться в дружную семью строителей коммунистического общества.
- Да, хорошо ему мордастой роже повествовать нам давно заученные фразы, - злобно сплёвывая на плац, думал я.
- Видать принял стакан перед лекцией, - прошептал мне на ухо сосед, стоявший за спиной.
От соседа несло чесноком и давно нечищеными гнилыми зубами. Он ещё что-то прошептал мне, но за громким голосом начальника его слова терялись. В столовке ко мне подсел какой-то парень лет 25 и представился:
- Здорово, новичок, каким ветром тебя занесло в наш солнечный Магадан?
- Меня, между прочим, здешняя братва Валетом кличет, а тебе что ещё не определили кликуху?
Мне что-то совсем не хотелось общаться с этим наглецом, но уроки следственного изолятора подсказывали мне другое поведение.
- Здорово, - нехотя ответил я, - да, я здесь недавно и не хочу ни с кем ссориться, а кликухи покуда у меня ещё нет.
- Ладно, - хлопнув меня по спине, заметил колонист, -
будешь со мной дружить – не пропадёшь. Я здесь уже седьмой год парюсь, все ходы и выходы знаю, с администрацией лагеря в ладах.
Валет достал из кармана пачку «Примы» и предложил мне сигарету. Я жадно затянулся едким дымом и тяжело закашлялся.
- Ишь, как тебя забирает, - посочувствовал мне Валет и заметил:
- Ничего, через годок другой попривыкнешь и к зоне и к браткам. Кстати, ты чем занимался на воле?
- Да, сейчас, стану я тебе рассказывать свою биографию, нашёл дурака, - подумал я, но вслух произнёс:
- Да так, я больше по конструкторской части, инженерил на заводах нашей замечательной Родины.
- Ну вот, и кликуха тебе готова, - хохотнул Валет. Будешь ты теперь на зоне конструктором.
Я примирительно посмотрел на парня и подумал:
- Слава богу, что парашей меня не окрестил, а конструктор всё-таки что-то благородное и возвышенное.
Раздался пронзительный сигнал к окончанию нашей более чем скромной трапезы. Мы разбрелись по рабочим местам зоны и стали с усердием претворять в жизнь те поучения и наставления, которыми нас щедро осыпал мордастый начальник.
Через пару лет пребывания в местах не столь отдалённых я твёрдо уяснил себе все законы и повадки обитателей лагеря и старался особенно не высовываться, а наоборот добиваться полного расположения начальства, что могло повлечь за собой моё досрочное освобождение. Носорог,
так местная братва окрестила нашего начальника лагеря за его крепкое, плотное телосложение, суровый нрав и большой вздёрнутый нос, довольно быстро смекнул, что из меня можно извлечь конкретную пользу для себя. Из его сердитого и сбивчивого объяснения я понял, что он давно и безуспешно пытается закончить лесотехническую академию. Из его слов выходило, что у него хронически не хватало времени сесть за дипломный проект. Конечно, я прекрасно понимал, что из него лесник такой же, как из меня музыкант. Но, прямо сказать ему об этом я не смел, боясь навлечь на себя гнев Носорога.
- Николай Иванович, я знаю, что на воле ты имел дело с техникой, да и образование у тебя, так сказать, соответственное, заискивающе заглядывая мне в глаза, кашляя, говорил он.
Я быстро сообразил, что вероятнее всего смогу чем-то помочь Носорогу, а тем самым приближу день своего освобождения.
- В чём проблема, гражданин начальник, - осведомился я, делая сосредоточенное лицо и мысленно всем сердцем желая поймать удачу за хвост.
- Ты, Николай, помоги мне разобраться в дипломном проекте, что-то я завис надолго на первых страницах, да и с чертежами у меня что-то не очень.
Носорог достал из сейфа бутылку «Старки» и одним движением распечатал её. Дрожащей рукой он наполнил стакан и, подвинув его мне, произнёс:
- Ну, что, Николай Иванович, думаю, что тебе не составит большого труда помочь мне, или как?
Я с благодарным видом выпил содержимое стакана и, закусив рукавом, наигранно горячо заверил крепыша:
- Гражданин начальник, я приложу все свои силы и знания для успешного завершения вами данного учебного учреждения.
Конечно, уже много лет я не занимался такими вещами, как спасение утопающих студентов, но что-то из институтских знаний хорошо закрепилось в моей голове. От большинства тяжёлых работ я был освобождён Носорогом и вечерами до поздна просиживал у него в кабинете за чертежами и рассчётами. Особо спешить с ответственным заданием я не стал, а стал под любым предлогом затягивать срок его исполнения. Это не нравилось крепышу, но видя в моём лице единственного спасителя для себя, он только хмурил брови при встречах со мной и озабоченно чесал за ухом.
А время, тем не менее, шло. Дипломный проект я почти закончил, оставалось сделать только заключение и оформить титульный лист. В какой-то день начальник лагеря вызвал меня в свой кабинет и, недовольно глядя на меня, изрёк:
- Вы, гражданин осужденный, что-то долго сидите над проектом, нельзя ли немного ускорить процесс?
Я с деланным возмущением ответствовал Носорогу, что, дескать, проект достаточно сложен, но процесс не прекращался и не прекращается ни на минуту и через две недели будет закончен. Похоже, что крепыш не очень - то поверил моим словам, но всё равно одобрительно крякнув
и хлопнув себя по коленям, заметил:
- Ладно, даю тебе ещё две недели, но смотри, если только не закончишь вовремя, то отправлю тебя на цемент, ты меня знаешь.
Абсолютно зная, что он этого не сделает, я всё равно изобразил на лице испуганный вид и горячо поблагодарил начальника за оказанное мне доверие.


Глава 9.


Кольцо неприятно сжимало голову, но я решительно приготовился встретить неизвестное и закрыл глаза. Через мгновения я ощутил, что не чувствую никакой опоры под ногами и подумал:
- Неужели Максимыч изобрёл антигравитационный двигатель?
В голове вдруг зазвучали наперебой разной тональности короткие сигналы, которые в конечном итоге переросли в сплошной шум. Наконец, шум прекратился, и я открыл глаза. Рядом со мной стоял улыбающийся Максимыч и пытался снять с моей головы диск.
- Ну, какие ощущения от перемещения во времени, - весело щурясь, спросил физик.
Я оторопело оглянулся вокруг, тупо соображая, где я нахожусь. Я находился в незнакомой мне комнате, уставленной различными приборами и аппаратурой. Максимыч прохаживался по комнате, радостно потирая
руки и шепча:
- Получилось, слышь, Коля, получилось, мы опять вместе и можем творить чудеса. Теперь мы заново с чистого листа можем начать нашу жизнь и обойти всё то негативное, что может встать на нашем пути, - радостно кричал он.
- Погоди, Максимыч, а как же причинно-следственные связи, - осведомился я, - ведь изменяя свою жизнь здесь, мы уже не сможем попасть в наше будущее, поскольку мы нарушим этот незыблемый закон. Мы попадём в нами же изменённое время, будущее, которое неизвестно какое будет со знаком плюс или минус. Честно говоря, меня мало радует такая перспектива навсегда остаться здесь, - с грустью в голосе заметил я.
Старик бросился ко мне с горящими глазами.
- Да ты что, хочешь обратно попасть в тот безумный мир?- зашипел он, брызгая мне в лицо слюной. - Мало тебя унижали и держали за болванчика безропотного. Неужели ты не понимаешь, - злился старик, - что здесь тебе предоставлена может быть последняя возможность стать человеком.
От такого напора со стороны Максимыча мои мысли совсем запутались и, не предвидя ничего хорошего, я обречённо вздохнул:
- Делайте, что хотите, уважаемый, может быть вы и правы.
Максимыч удовлетворённо хмыкнул и продолжил:
- Коля, неужели тебя тянет в тот мир, от вида которого я
пришёл в ужас? Я до сих пор не могу понять, как там люди живут среди бомжей, мусора, бездомных собак и нереализованных планов и возможностей. Чего ты там добился? Ни зарплаты, ни уважения. Я понимаю, если бы средства массовой информации каждый день поднимали моральный дух народа. Но в вашем мире даже новости практически на 90% состоят из негатива, почти все художественные фильмы замешаны на криминале. У вас человек запуган и задавлен СМИ.
Я слушал Максимыча и почти со всеми его доводами соглашался. Но в чём-то и чем-то мне всё же хотелось доказать ему, что не такой уж и плохой был тот мир, из которого мы поспешили дезертировать.
- Знаешь, Максимыч, если ты заметил, то в том мире наступил период продовольственного изобилия, - слабо защищаясь, заметил я. Во-вторых, человек, наконец, стал открыто высказывать свои мысли и суждения без купюр. В-третьих, каждый из нас при удачном раскладе смог бы накопить целое состояние без лишних вопросов со стороны соответствующих органов, - не унимался я.
Максимыч, слабо улыбнувшись, ответил:
- Может быть то, о чём ты мне поведал, действительно какие-то блага, но они чисто материальные, а как же быть с бездуховностью вашего общества и мира, в котором ты жил?
Старик нервно закурил «Беломор» и опустился на кушетку.
- Как часто на вашем телевидении показывали оперы, балеты и симфонические концерты? Я полагаю, что раз в
год, да и то по обещанию, да и то постоянно прерываемые, до смерти всем надоевшей, рекламой.
Мне уже было нечем возразить разошедшемуся старику, и я сдался:
- Максимыч, ты не волнуйся, поживём и в этом времени, посмотрим, чего мы в нём добьёмся.
Я примирительно обнял старика и поцеловал его в макушку.
- Ладно, показывай свою действительность, а я попробую окунуться в своё прошлое. Может быть, теперь фортуна повернётся ко мне соответствующим местом, до этого она мне обычно показывала то место, откуда ноги растут.
Максимыч нежно потрепал меня по плечу и заметил:
- Конечно, ты всё увидишь, но я тебя должен подготовить к тому, что ты увидишь. Ведь ты уже привык к своей действительности и основательно подзабыл, что было в прошлом.
Старик зажёг керогаз и поставил на него чайник.
- Вот сейчас попьём чайку, и я тебе преподам несколько уроков, чтобы ты не выглядел белой вороной среди окружающих тебя людей.
Я поморщился от запаха керосина, которым был заправлен керогаз.
- Максимыч, а что у тебя газа нет, что ли? Откуда у тебя эта музейная штуковина?
- Вот тебе, Коля, и первый урок ничему не удивляться. Видишь, ты уже забыл, что многие люди в начале шестидесятых годов всё ещё пользовались этим прибором.
Взглянув на полный развал и беспорядок в его комнате, я полюбопытствовал:
-А, что, ты так и живёшь бобылём, грязь развёл. Да и вообще, не уютно как-то у тебя. Неужели не нашлось ни одной пассии, которая бы завоевала твоё сердце?
Физик нахмурился, на впалых щеках его заиграли желваки.
- Как же, пригрел я тут как-то по случаю одну змею на своей, как говорится, груди.
Старик зло сплюнул на давно не мытый пол и начал своё повествование:
- Ты, Коля, пойми меня, я ведь не молодой человек. Иногда сердце пошаливает, да и детей у меня нет. И вот решил пустить в свою хибару одну особу на вид вроде бы ласковую и с хорошими манерами, а на деле она оказалась сущим дьяволом в юбке.
Я заинтересованно взглянул на погрустневшего старика и решил до конца дослушать его исповедь.
- Поначалу, всё шло хорошо, - рассказывал физик, - но вскоре я стал замечать, что мои денежки, кровно заработанные, быстро стали таять. Да и особыми блюдами она меня никогда не баловала. Всё старалась приготовить что-то простое на зубок. А у меня желудок давно хандрит и давление прыгает, - жаловался старик.
Глаза его наполнились слезами. Небрежно смахнув слезу, Максимыч продолжил:
- Так вот, как-то прихожу я вечером домой весь в ожидании вкусного ужина и, как говориться, нежного
обхождения со стороны моей подруги. Но обнаруживаю полное отсутствие оной.
- Ладно, думаю, в магазине задерживается, ведь очередищи какие вокруг – страх божий. А пока от скуки и голода включил телевизор, проверить не идёт ли чего интересного. Передавали балет «Спящая красавица». Жаль, конечно, что телевизор мой чёрно-белый и нельзя было насладиться в полной мере всей красотой этого прекрасного балета. В антракте балета вдруг на экране возник милиционер в капитанской форме и, представившись по всей форме, сообщил некоторые сведения об особо опасных преступниках, давно разыскиваемых милицией. Эта информация нисколько меня не занимала, и я решил переключить телевизионный канал. Потянувшись к переключателю, я одним глазом заметил что-то знакомое мне на экране. Это была моя приблудная овца, которую я любил и жалел всем сердцем. Представляешь, Коля, - яростно вращая глазами, хрипел старик,- эта гадина столько лет водила меня за нос.
Максимыч вскочил на ноги и вытащил из шкафчика бутылку дешёвого портвейна местного разлива.
- Будешь, спросил он, - а я выпью, чтобы снять с сердца эту тяжесть и боль.
- Ну, что же дальше было, - нетерпеливо спросил я.
- Что было дальше? Оказалось, что эта гадюка преступница на доверие. Она незаметно и ласково завоёвывала сердца мужчин, а потом, обчистив квартиру, исчезала.
- Так что, она и тебя обчистила, неуверенно
поинтересовался я.
Максимыч вздохнул и качнул головой, как бы подтверждая мою догадку.


Глава 10.


Да, время в местах не столь отдалённых летит не так быстро, как на воле. Там за суетой постоянных дел и забот оно несётся вскачь. Но здесь на зоне совсем иное дело. Каждый прожитый день даётся тяжело и порой с надрывом. Психологически ты подавлен и опущен от постоянной мысли, что каждый твой шаг контролируется.
Носорог уже несколько раз прохаживался в столовке мимо нашего стола, сердито косясь на меня. Бедный мент так и не догадывался, что я уже давно дописал его дипломный проект и умышленно затягивал время, чтобы оттянуть срок возвращения к моей тяжёлой работе.
- Осужденный, зайдите сегодня после ужина в мой кабинет, - небрежно бросил Носорог мне, проходя мимо.
Конечно, я прекрасно понимал, что теперь начальник лагеря со мной церемониться не станет, ведь все сроки, отведённые мне для окончания диплома, прошли. После ужина, наспех закончив работу по оформлению титульного листа, я поспешил к начальнику колонии. Начальник сегодня был явно не в духе. В третьем бараке воры в законе затеяли разборку с уголовниками, что привело к
откровенной поножовщине и потерей нескольких заключённых с той и другой стороны.
Я осторожно постучал в дверь и вошёл. Крепыш сидел за столом и, свирепо вращая глазищами, листал какие-то бумаги.
- Садись, - кивнул он мне на стул, - мне тут надо разобраться с некоторой сволочью, которая позорит наш лагерь.
Я присел на стул и, преданно глядя в глаза начальнику колонии, залепетал:
- Гражданин начальник, не извольте беспокоиться, ваш заказ выполнен. Все расчёты закончены, можно, как говориться, защищаться.
Носорог медленно поднял на меня голову с мутными глазами и промычал уже заплетающимся языком:
- Ты, Николай, молодец! Буду хлопотать об изменении срока наказания, ну а в дальнейшем о досрочном освобождении.
У меня кровь застучала в висках от осознания того, что не далёк уже день моего освобождения и встречи с Нинулей.
- Как там она, милая моя, одна? – подумал я, и слёзы навернулись у меня на глазах.
- Ну, не переживай ты так, Николай, всё будет зависеть от тебя. Главное не связывайся на зоне со всякой шантрапой, а то они тебя быстро подведут под высшую меру.
Я благодарно взглянул на крепыша и заверил его, заранее подготовленной тирадой:
- Вы, гражданин начальник, всегда можете на меня положиться. Я всегда готов с радостью выполнить любую вашу просьбу и приказание.
Начальник грузно сел за стол, подпёр руками голову и, хитро щурясь, спросил:
- Так-таки и любую, Николай, я не ослышался?
Я уже пожалел о своих словах, предполагая какое предложение последует за этим моим заявлением. Но всё равно я мысленно отгонял от себя эту мысль о возможной слежке за зеками, но мои опасения полностью подтвердились.
- Значит так, Коля, ты я вижу неплохой мужик, исполнительный и старательный. Понимаешь, за моей спиной в лагере всё время плетут какие-то заговоры, сплетни, распространяются необоснованные слухи, - глухо закашлявшись, произнёс Носорог. - Многие на зоне считают это непорядочным делом подсматривать и подслушивать чужие разговоры и дела. Но пойми и ты меня, как мне ещё навести порядок в лагере? Мне нужен толковый и честный1 помощник, который будет в курсе всех лагерных событий, - ободряюще заглянув мне в глаза, тихо прошептал мне в ухо Носорог. - Я надеюсь, что ты меня понял, - уже вставая из-за стола, громко произнёс начальник и пожал мне руку.
Я оторопело стоял перед ним навытяжку и сжимал в кулаке лагерную кепку, не зная, что и ответить, но инстинкт самосохранения подсказывал мне, что надо соглашаться. В знак согласия я несколько раз кивнул
головой, на что крепыш заметил:
- Да ты не дрейфь, Коля, не ты первый, не ты последний. Знаешь, сколько у меня таких перебывало и все уже на воле гуляют.
Несколько ошарашенный от такого своего нового статуса в лагере, я побрёл по плацу в свой барак, плохо чувствуя под ногами землю.
В бараке мужики готовились ко сну. В помещении стоял тяжёлый запах табака и потных ног. Не раздеваясь, я лёг на свою койку и стал лихорадочно соображать, как же мне теперь вести себя среди уже знакомых корешей и братков. Ведь если они прочухают о моей миссии, то без сомнения порежут меня на ремни. На сердце заныло от предчувствия чего-то нехорошего. Я лежал и задумчиво глядел в потолок, по которому живо шныряли огромные усатые тараканы. От этой картины на душе стало ещё хуже.
- Ты что, братан? – услышал я над своим ухом голос Валета. Чего ты куксишься, аль чего болит? – сочувственно взглянув на меня, изрёк зек.
Валет извлёк из кармана уже початую бутылку «Московской» и с гордым видом предложил:
- Ну что, поправим настроение, или как? Это, конструктор, чтоб ты знал универсальное лекарство от любой хандры, усёк?
Я слабо поддакнул ему и отвернулся к стене. Совсем не хотелось разговаривать и уж тем более пить с этим мерзким отморозком. Валет держал в руке бутылку с водкой и насвистывал какой-то военный гимн или марш.
Да повернись ты ко мне, чего рожу прячешь? – немного раздражаясь, стал наезжать на меня зек. То-то я вижу, что зачастил ты, корешок, к нашему Носорогу. Что молчишь, паскуда, а ну встань, когда с тобой говорят уважаемые люди.
Валет разошёлся не на шутку, лицо его побагровело, а глаза налились кровью. Он выхватил из-за пазухи заточку и, приставив её к моей шее, прохрипел:
- Колись, падла, когда ты у нашего борова стукачком нарисовался?
Заточка довольно ощутимо вмяла кожу на моей многострадальной шее, после чего я понял, что свои переживания надо припрятать в глухой мешок. Поворачиваясь лицом к Валету, я стал соображать какую такую правдивую легенду выдать этому идиоту, чтобы он оставил меня в покое.
- Брось, Валет, - примирительно улыбнулся я зеку. - Просто у меня сегодня болит голова, а то, что я бываю часто у шефа так это он меня отчитывает за низкие трудовые показатели, - достаточно правдоподобно соврал я. - Всё грозится отправить меня в штрек на уголь и на цемент. Давай, действительно, хлебнём помалу водочки за будущее наше освобождение, - ободряюще глядя на Валета, бросил я.
Валет, всё ещё недоверчиво глядя на меня, налил мне полный стакан бодяги и, пристально глядя на меня, проговорил:
- Ладно, корешок, поверим тебе. Выпей за наше общее
дело.
- Вот это да, - подумал я, сам же напросился хлебать это мерзкое пойло, но что поделаешь, первое слово дороже второго.
Я, стараясь не морщиться, осушил до дна стакан с бодягой и натянуто улыбнулся Валету, а про себя подумал:
- О каком таком общем деле мне сейчас трепался этот малохольный? Что это за такое общее дело, за которое он мне, нисколько не жалея, налил полный стакан водки?
Видя, что Валету хотелось бы ещё что-то сказать важное, я незамедлительно предложил ему выпить ещё. Валет не долго боролся с чувством полной ответственности за хранимую им тайну. Поскольку мы уже были достаточно хорошо знакомы, и последнее моё объяснение хорошо убедило его в моей искренности, то, конечно же, тайное незамедлительно стало явным. Из сбивчивого и путанного объяснения приятеля по бараку я понял, что в лагере готовится побег, который тщательно готовили и разрабатывали уголовники со стажем. У них всё складывалось прекрасно, но не хватало одного звена в их зловещем раскладе – кода замка, на который запирались ворота лагеря. Валет, доверительно взглянув на меня, зашептал мне в лицо, брызгая слюной:
- Понимаешь, Конструктор, ты же часто бываешь у шефа. Твоя задача каким-то образом узнать необходимый нам код. Смотри, братан, если стуканёшь своему покровителю, то тебе хана, понял?
Я обалдело слушал зека, и сердце у меня трепетало как у последнего ягнёнка, который видит приближающегося
джигита с кинжалом в руке. Я утвердительно закивал головой, давая понять Валету, что до смерти буду хранить эту тайну, а шифр замка, конечно, раздобуду.
-Ты не обижайся на меня, корешок, - кладя мне руку на плечо, заговорил Валет. - Поначалу мы тебя за стукачка приняли и вообще решили приговорить, но теперь вижу ты с нами пойдёшь, так ведь?
Глаза его подобрели и он, ощерясь гнилым ртом, доверительно похлопал меня по спине. Закрыв глаза, я подумал только:
- Господи, прости раба твоего грешного за те паскудные дела, которые мне предстоят в будушем. Помоги, подскажи, как мне быть? Или иудой стать мерзким и презренным или же помочь правосудию пресечь преступление, которое не принесёт никому никакой пользы.
Я сидел с закрытыми глазами и медленно раскачивался из стороны в сторону. Валет, понимающе взглянув на меня, заметил:
- Конечно, определённый риск есть, Конструктор, но ты и нас пойми. Сколько лет нам всем здесь ещё париться, если свобода так близка и так манит. Если сделаешь всё как надо, бригадир обещал отвалить приличный кусок из общага. Этого тебе на всю оставшуюся жизнь хватит.
Валет опрокинулся на койку и дико захохотал, обнажая кривые жёлтые зубы.
- Ну что ж, чему быть, того не миновать, - пронеслось у меня в голове и я погрузился в тяжёлый сон.



Глава 11.


Максимыч некоторое время стоял как бы в раздумье, но уже через минуту, взъерошив себе волосы на голове, произнёс:
- Не будем, Коля больше ворошить прошлое, эти воспоминания достаточно негативны и отравляют мне жизнь.
Я кивнул головой, как бы соглашаясь с физиком, нетерпеливо ожидая визита в давно забытое прошлое.
- Максимыч, конечно, ты прав, - стараясь утешить старика, сказал я, - но знаешь, до ужаса хочется взглянуть на улицы и дома нашего города, что изменилось в нём и что осталось прежним.
Максимыч выключил керогаз и налил кипятку в два стакана.
- Не знаю, есть ли что в шкафчике поесть, - засуетился старик, - сколько времени прошло, одному богу известно.
В этот момент в дверь позвонили. На пороге нарисовался блюститель порядка на мой взгляд в старомодной ментовской форме с папкой под мышкой.
- Вы что, товарищ, не платите за квартиру, - сердито хмуря брови и напуская на себя важность, - отрапортовал мент. Где-то пропадаете месяцами, не ставите в известность участкового и домоуправление, безобразничаете безответственно.
Милиционер топтался на входе в квартиру, шаря по
комнате глазами. Увидев меня у окна, он незамедлительно осведомился:
- Простите, товарищ, а вы кто будете и что делаете в этой квартире?
Я весь похолодел от сознания того, что прекрасное далёко, к которому я стремился всю свою жизнь, закончится обыкновенным милицейским изолятором. Я стоял у окна и курил, не зная, что и ответить. На помощь мне пришёл Максимыч. Быстро подвинув к милиционеру стул и предложив ему чайку, старик быстро разрядил надвигавшуюся на нас грозу:
- Да вы что, товарищ лейтенант, разве не узнали моего приятеля из соседнего дома, - быстро нашёлся изобретатель.
Мент всё ещё подозрительно разглядывая меня, уселся за стол и стал потягивать чай. Выпив два стакана и одобрительно крякнув, лейтенант удалился, ещё раз предупредив о своевременной оплате квартирных квитанций. Максимыч вытер платком пот со лба и потянул меня к выходу.
- Нам, Коля, лучше выйти в город, там тебя никто не знает, а заодно посмотришь то, что ты уже в своё время хорошо знал.
Упираться я не стал, и мы через минуту оказались на улице. То, что я увидел, несколько озадачило меня и несказанно удивило. Мимо меня проходили люди в одежде давно минувших лет, а автомобили все были устаревших советских конструкций. Но самое приятное, что согревало мне душу было то, что я не видел нигде рекламы. Все
надписи над магазинами и учреждениями были на чистом русском языке.
- Вот это да, - подумал я, - какая чистота кругом, ни окурочка, ни бумажки, ни бутылки из под пива!
Я восторженно озирался вокруг себя и не верил своим глазам. Около телефонной будки стоял автомат с газированной водой и набором гранёных стаканов.
- Максимыч, вот я думаю, как я пил раньше из этих автоматов воду, не боясь подцепить что-то нехорошее? Ладно, рискну ещё раз, попробую ретро-воду.
Я нажал стаканом на промывочный клапан и от души саданул кулаком по автомату. Автомат, как мне показалось, обиженно звякнув монетами, выплюнул мне в стакан мутноватую жидкость.
- А что, довольно вкусно, - заметил я, осушая стакан до дна. Максимыч, а как же мы без денег дальше будем существовать в этом мире? – поинтересовался я.
Старик, хитро прищурясь, как словно давно забытый пролетарский вождь, незамедлительно ответствовал:
- Неужели ты думаешь, глупый, что я не отложил определённую сумму денег. Нам хватит на несколько месяцев, а там будет видно.
В голове роились разные мысли о смысле бытия и о чём-то вообще приземлённом.
- Значит, у старика завелись денежки, - лихорадочно соображал я, - а зачем ему на старости лет шиковать? Нет, Максимыч, ты извини, но надо делиться с молодым поколением, - думал я.
В голове созрел молниеносный план о дальнейшем моём
существовании в давно знакомом мне городе, но уже без этого назойливого и плаксивого старика. Я вспомнил, что наш город славился своими садами и парками, в которых мы не раз прогуливались с Нинулей. Один парк особенно отличался от других своей густотой растительности и укромными местами для желанных уединений.
А тем временем неисправимый фантазёр шагал по улице впереди меня и радостно вдыхал воздух давно ушедших лет. Сознательно подведя его к скамейке на уединённой улице, я предложил ему отдохнуть, а сам отправился в ближайший гастроном что-нибудь купить на зубок. Около прилавка, тихо гудя, качалась большая очередь людей. Протиснувшись к прилавку, я поинтересовался у продавщице:
- Простите, любезная, вы не могли бы мне без очереди взвесить грамм двести колбаски и чего-нибудь к пиву?
Продавщица сухая пожилая женщина, сверкнув в мою сторону зелёными глазами, ядовито пропела:
- Товарищ, не хулиганьте, встаньте в конец очереди. Сегодня даём только ливерную колбасу по пятьсот грамм в одни руки. Пива давно нет, но есть «Московская» и панировочные сухари.
Я ретировался в конец очереди и только сейчас окинул взглядом витрину, на которой кроме каких-то рыбных консервов и селёдки ничего не было.
- Да, это не Рио де Жанейро, а гораздо хуже – мысленно подтвердил я слова всем известного великого комбинатора.
В очереди ехидно захихикали, а один мордастый старик
наставительно заявил мне:
- Будешь хулиганить, пойдёшь быстро в отделение. И вообще, ты одет как-то не по - советски, иностранец что ли? А ну-ка, товарищи, помогите мне задержать этого лазутчика. Сейчас проверим у него документы.
Видя, что сейчас моя свобода окажется под угрозой, я стремительно выскочил на улицу. Максимыч сидел на лавочке, мечтательно бубня себе что-то под нос.
- А ведь старик то мой одет по моде этого времени, да и ростом как раз с меня, - пронеслось у меня в голове. Надо старика под любым предлогом заманить в парк, - принял окончательное решение я.
Старик, мечтательно подставив лицо Солнцу, чему-то улыбался. Мимо нас проходили прохожие с доброжелательными и открытыми лицами. Подъехал маленький малыш на трёхколёсном велосипеде и, гордо посигналив нам звонком, укатил к своей маме.
- Слушай, Максимыч, я чего-то устал сегодня ей богу от этой городской суеты, спрячемся куда-нибудь в парк, подышим свежей листвой и травкой. Я с детства люблю природу, - слукавил я, лихорадочно соображая как заставить старика согласиться.
- Ну ладно, давай ненадолго заглянем в лоно природы, а то у меня тут ещё уйма дел, - вздохнув, ответил физик.
Мы сели в троллейбус, заплатили восемь копеек, и покатили вниз по улице в ближайший к нам парк культуры и отдыха. Стояла рабочая неделя, и в парке практически никого не было, за исключением редких прохожих, которые медленно брели по дорожкам, бросая
крошки хлеба голубям и воробьям. Я прекрасно помнил этот парк и все его закоулки и особенности. В самой глубине парка находился водоём с водозаборным механизмом, который периодически открывали, чтобы наполнить водоём водой. Это было достаточно глухое место, где можно было бы успешно и беспрепятственно реализовать мною задуманное. Старик шёл впереди меня, ничего не подозревая и радуясь причудам природы. На нашем пути встречались открытые люки водозаборной системы с глубокими колодцами. Выждав нужный момент, я оглушил старика ударом кулака в висок и, быстро схватив его за ноги, сунул тело в люк. Через несколько секунд раздался глухой всплеск от падающего тела в воду. Закрыв люк тяжёлой крышкой, и удовлетворённо сплюнув на кусты, я побрёл из парка.
- Прости меня, старик, но теперь я хозяин твоего чуда и хочу воспользоваться им в полной мере, - мысленно попрощался я с Максимычем.


Глава 12.


Утром после переклички ко мне подошёл Носорог и, дыша мне в лицо перегаром, спросил:
- Ну, что новенького, конструктор, ведь так тебя на зоне братки кличут?
Как мне противен был этот самодовольный, уверенный в себе боров. Хотелось порой потушить сигарету о его
лоснящийся лоб.
- Да всё путём, гражданин начальник, есть одна, интересующая вас, информация, - ответил я.
Носорог заинтересованно взглянул на меня и заметил:
- Ты, потише говори, здесь везде свои глаза и уши. Вечером зайди ко мне в кабинет, потолкуем.
Тяжело закашлявшись, Носорог быстро развернулся на каблуках и не спеша направился в столовку проверять качество нашего пойла. Вечером я подробно изложил план намечающегося побега. По мере того, как Носорог слушал моё повествование, его маленькие глазки, ну чисто как у носорога, наливались кровью и яростью.
- Вот что, Коля, ты всё сделай, как они просили, - задыхаясь от наглости зеков, зашептал мне на ухо начальник. Вот тебе код от замка главных ворот лагеря и постарайся, чтобы всё было естественно. А мы их встретим за воротами с цветами и оркестром.
Носорог захохотал, напрягаясь всем телом. Изо рта его полетели брызги слюны. Я покорно склонил голову в знак согласия и попросил разрешения идти.
- Иди, иди, сынок, ты заслужил досрочное освобождение, не каждый согласится сдать своих дружков, - говорил мне в спину Носорог, хитро щурясь.
После тяжёлой работы не хотелось ни с кем разговаривать и общаться. Было лишь одно желание добраться до койки и уснуть. Я закрыл глаза и попытался расслабиться, но тут же ощутил на своём плече шершавую руку Валета.
- Здорово, Конструктор, чего чухмаришься, али по воле
соскучился? – съязвил Валет. - Слышь, братан, тут тебя бригадир кличет, хочет тебе кой-какие последние наставления сделать.
Валет ждал, зажав в кулаке недокуренную сигарету. Выражение его лица не предвещало ничего плохого для меня и я, тяжело вздохнув, поплёлся за ним. За нашим бараком находилась лесопилка, куда Валет и направлялся. Я медленно шёл, спотыкаясь и рассуждая:
- Какие ещё такие наставления. Ведь всё вроде уже давно обговорено, шифр я достал, что ещё этим скотам надо от меня?
В помещении лесопилки пахло сосновыми и еловыми опилками, в глубине сарая чернело несколько фигур зеков. Валет, грубо подтолкнув меня в спину, сказал кому-то в темноту:
- Штырь, иуда доставлен тебе без пыли и скандала, принимай.
По моей спине пробежал холодок от этих слов Валета, но я всё же отказывался понимать то, что логически напрашивалось само собой. Штырь вышел из темноты на свет, небрежно бросив на меня взгляд, и приказал своим подельникам:
- Братва, эта тварь свела на нет все наши усилия и приготовления. Если бы не вольнонаёмная баба, убирающая кабинет Носорога, то нас бы всех быстрёхонько отправили автоматчики на тот свет. Есть оказывается и среди вольных честная братва, которая сочувствует нам.
Штырь, тщедушный и кривой мужик с рыжей бородкой и трясущимися руками, подошёл ко мне ближе и быстрым
движением сбил меня с ног. Подельники главаря, удовлетворённо урча и рыча, кинулись на меня.
- Стоять, - резко осадил их Штырь, он должен умереть на рабочем посту. Ну- ка, Бес, запускай машину, - мстительно глядя на меня, приказал зек.
Здоровый бугай, голый по пояс, схватил меня за шиворот, повернул лицом к грохочущей машине и злобно прошипел:
- Ну что, крыса, пришёл и твой конец, молись богу, сучёнок.
Я сопротивлялся всем телом, отчётливо представляя себе, что последует за этими словами. Моё сопротивление было быстро сломлено четырьмя мужиками. После чего я себя ощутил на том самом месте, куда обычно закладывают брёвна для их распиловки на доски. Я отчаянно заорал, пытаясь освободиться от связывающих моё тело пут. Но Штырь уже хладнокровно включил рубильник. С надсадным воем запела огромная круглая пила и я вместе со столом медленно начал свой последний путь к вечности.
- Господи, прими раба твоего, прости мне мои прегрешения вольные и невольные, - мысленно молился я, закрыв глаза.


Глава 13.


Совершенно незаметно наступил вечер и мне надо было подумать о ночлеге и вкусном ужине. Денежки глупого
старика перекочевали в мои карманы, чем я был несказанно рад, но и озабочен предстоящей встречей с любимой женой и друзьями. На трамвае я быстро добрался до боли мне знакомой пятиэтажки. Поднялся к своей квартире и, предвкушая сладостную встречу, позвонил. Дверь мне открыла конечно моя любимая Нинуля – прелестная голубоглазая блондинка. Стройная и молоденькая. Девушка, удивлённо посмотрев на меня, скромно поинтересовалась:
- Простите, а вы кто, водопроводчик, я никого не вызывала? Как вам не стыдно ломиться в двери порядочных людей, а ещё пожилой человек.
Услышав такую приветственную речь, я задохнулся от обиды и душивших меня слёз.
- Неужели во мне произошли такие изменения, что даже родная жена меня не узнаёт, - лихорадочно соображал я.
Тем временем Нинулька, не долго думая, захлопнула перед моим носом дверь, крикнув через неё:
- Скоро с работы придёт мой муж и вам совсем не поздоровится.
Я с ужасом понял, что приду то я сам и сам с собой расправлюсь, не оставляя самому себе никакой надежды на будущее. Я опрометью бросился на улицу, стеная и причитая во всё горло. Добежав до злополучного парка, я плюхнулся на первую же попавшуюся скамейку. Больше сдерживать своих эмоций я не мог, и они прорвались яростной волной ругательств и отчаянного плача. К скамейке подошёл приблудный кот и стал тереться о мои ноги. От той мысли, что кто-то посочувствовал мне в этот
злополучный день, даже в форме приблудного кота, я постепенно расслабился и уснул.


Глава 14.


Пила отвратительно звенела, ощутимо приближаясь к моим разведённым в разные стороны, ногам. Я отчаянно молился, призывая на помощь всех святых. На какое-то мгновение я ощутил страшную боль и тут же потерял сознание. Всё погрузилось в полную темноту, я бы сказал в тёмный туннель, в конце которого белел свет.
- Странно, - подумал я, – вроде меня сукины дети распилили, а я ещё живой, думаю и что-то вижу.
Я скосил глаза направо и налево, но своего тела не увидел, а увидел, что лечу стремительно по тёмному туннелю в сторону света. В туннеле слышались какие-то вздохи и голоса, но меня неудержимо влекла вперёд какая-то сила.
- Вот это да! – подумал я, как на самолёте катаюсь, аж дух захватывает.
Казалось, что этому странному туннелю не будет конца, но вскоре показался его край и я стремительно вылетел на открытое пространство, залитое ярким ослепительным светом. Я зажмурил глаза от невыносимо яркого света, представив себе, что лечу в гиену огненную, но какой-то тихий, но властный голос сообщил мне:
- Не бойся. Ты ещё не в аду, хотя вполне заслуживаешь
его за свои бесовские деяния.
Я открыл глаза и увидел перед собой высокого стройного мужчину в золотистой одежде и с мечом в руке.
-Кто вы? – испуганно поинтересовался я, - вы что, тоже хотите меня разрубить мечом пополам?
- Я Архангел Гавриил, - ответил незнакомец, - и нет никакой нужды ещё раз подвергать твоё бренное тело истязанию. Ты уже мёртв, хотя твоя душа ещё жива и нуждается в очищении от грехов. Тебе предстоит пройти тяжёлый путь мытаря, который позволит тебе переоценить всю твою земную жизнь. Ты должен получить на грешной земле хоть какие-то крупицы добра, высокой духовности, без которых я не смогу пропустить тебя через златые врата в царствие небесное.
Меня затрясло от мысли, что снова придётся вернуться в мир, который принёс мне столько горя.
- Простите, уважаемый гражданин Гавриил, а нельзя ли остаться тут у вас, ну скажем в качестве сторожа, что ли или ещё какой грязной работы? Я ведь рукастый мужик, если чего надо, то враз сделаю, - униженно просил я Архангела.
- Твои руки здесь тебе уже не понадобятся, как, впрочем, и твоё бренное тело. Мы допускаем в наш мир только достаточно духовных людей и искренне раскаявшихся. Пока ты сам этого не осознаешь, тебе здесь делать нечего. Ступай себе с миром обратно, откуда пришёл и думай, думай…
Архангел поднял меч и положил его мне на плечо.
- Странно, - подумал я, - своего плеча я не вижу, но
чувствую его.
В тот же миг пространство вокруг меня быстро сузилось и потемнело и, я опять оказался в тёмном туннеле.
- Да, видимо, с ними трудно договориться, с горечью размышлял я.
Пролетев по туннелю какое-то расстояние, я заметил, что приближаюсь к какой-то черте, которую я не видел, но ощущал всей душой. В ушах что-то отчаянно зазвенело и завыло и всё вдруг окунулось в полный мрак, в котором были слышны только какие-то глухие стенания. От ужаса я открыл глаза и увидел себя, стоящим в помещении лесопилки около места моей казни. От созерцания страшной картины на какое-то мгновение я потерял сознание. Очнувшись, я обратил внимание, что в помещении лесопилки уже никого нет, кроме моего растерзанного тела.
- Как же так, - озабоченно рассуждал я, - вроде как я умер. Но вижу себя со стороны и вполне ощущаю себя.
Помещение лесопилки зеки уже заперли на замок и ретировались в свои бараки. Я стоял в нерешительности, соображая в каком статусе я теперь нахожусь. Было темно и довольно неуютно, но холода я почему-то совсем не чувствовал.
- Интересно, как же я теперь выберусь из сарая, - подумал я, - ведь эта мразь закрыла дверь.
Я подошёл к двери и толкнул её ногой. К моему удивлению нога прошла сквозь дверь.
- Так, получается, что теперь я могу проникнуть в любое помещение, - размышлял я. Ну, теперь эта сволочь лагерная
у меня за всё ответит, - мысленно ликовал я, - я им устрою Варфоломеевскую ночь.
Беспрепятственно пройдя через дверь лесопилки, я через некоторое время добрался до своего барака. Валет, как ни в чём не бывало, спал на своей койке, поджав грязные ноги и подложив ладонь под щёку. Я подошёл к койке и с силой саданул кулаком Валета по зубам. От резкого движения я всем телом повалился на пол, не понимая, что произошло, но тут же сообразив, что тело моё теперь не материальное, а духовное и причинить кому-нибудь вред я уже не смогу. Я с яростью стал метаться по бараку, перескакивая через головы спящих зеков, но на них это не производило никакого впечатления. Набегавшись так по бараку всю ночь, к утру я забылся тяжёлым сном в каком-то закутке.


Глава 15.


Проснулся я от того, что кто-то тянул меня за рукав и тихо шептал:
- Товарищ, проснитесь, что вы тут разлеглись?
Открыв глаза, я увидел пожилую женщину в резиновых сапогах и с метлой в руке.
- Видать вчера хорошо ты набрался, - наклонив голову, сказала дворник.
Быстро приняв нормальное положение тела, я вновь увидел ту реальность, к которой так стремился всю жизнь,
но в которой уже успел совершить массу гадостей.
- Простите, а который час? – немного смутившись, спросил я блюстителя чистоты.
- Да уж восемь часов утра. На работу смотри не опоздай, соня.
Я медлил, раздумывая, что делать и как скоротать время.
- Простите, а тут никто не сдаёт жильё? Мне бы маленькую комнатку на несколько деньков. Вы не сомневайтесь деньги у меня есть. Дворничиха подозрительно окинув меня с головы до ног взглядом, неуверенно ответила:
- Вы странный товарищ, вроде как при деньгах, а ночуете на скамейке в парке. А вдруг вы какой-нибудь бандит или вор?
Женщина стала медленно отходить от меня, держа на готове метёлку, которую незамедлительно бы пустила в ход, если бы я сделал какое-нибудь резкое движение. Видя, что удача опять отворачивается от меня, я с достаточной долей убедительности залепетал:
- Ну, что вы, уважаемая, просто я поссорился с женой и несколько деньков хочу пожить отдельно. Да я технологом работаю на вашем машиностроительном заводе. Вы наверно слышали о директоре завода – герое социалистического труда, о нём в газетах писали и по телевидению показывали.
Женщина с метлой несколько замедлила своё движение от меня, глаза её подобрели и, слабо улыбаясь и поправляя платок на голове, она выложила мне всё то, что меня интересовало. Жила она одна в помещении
дворницкой. Муж её давно покинул этот бренный мир, не оставив ей ничего, кроме огромных долгов. Судя по тому, как женщина охотно и жарко повествовала мне свою жизненную историю, я понял, что её сердце уже давно тоскует по сильной и волевой натуре в лице мужчины. Придав лицу сосредоточенный вид, я незамедлительно приступил к осуществлению своего плана. Женщина совсем расчувствовалась, на её глазах выступили слёзы, и она доверительно поведала мне:
- Вы мужики, конечно, сволочи, но вы я вижу интеллигентный человек, заслуживающий доверия. Кстати, мой муж тоже работал на этом заводе, но не технологом, а слесарем. Вы знаете, у меня конечно маленькая комнатка, но хорошего человека можно всегда пристроить.
Женщина отбросила в сторону рукавицы и метлу и подошла вплотную к скамейке.
- Ну вот, всё на мази, - подумал я, - и долго упрашивать не пришлось. Эх, женщины, женщины, до чего же вы все доверчивы. Да вы не волнуйтесь, я всего на несколько деньков, а там и съеду, - заверил я добрую дворничиху.
Над нашими головами что-то громыхнуло, и посыпал мелкий противный дождь. Одежда быстро промокла, да и туфли тоже. Перед глазами тут же нарисовалась картинка уютной комнатки с приветливой хозяюшкой. Ласково взглянув на мою спасительницу, я изрёк:
- Вы знаете, я ужасно боюсь простуды, годы, как говорится, берут своё.
- Пойдём скорее, - быстро отреагировала женщина, - я тебе сейчас горячего чайку налью.
Дорога из парка до её жилища заняла всего минут пятнадцать.
- Ну, что ж, - мысленно прикинул я, - могло бы быть и хуже, но для сносного жилья вполне приличное местечко.
Комнатка действительно оказалась маленькой, но со столом для приготовления еды и маленьким диваном, на котором, пожалуй, вполне могли разместиться два человека. Ужасно хотелось есть, сейчас бы я проглотил целого барана не жуя. Хозяйка, видя моё нетерпение и голодные блуждающие глаза, поспешно заметила:
- Простите, как вас по батюшке величать, вы наверно голодный?
Я с усилием улыбнулся, и стараясь быть галантным мужчиной, ответил:
- Да вы не хлопочите особо, уважаемая, если бутербродик какой-нибудь или гамбургер. А зовут меня Петром, вполне простое и легко запоминающееся имя.
Женщина загремела кастрюлями, ставя их на два керогаза и заметила:
- Меня между прочим Ниной зовут, конечно, я сейчас тебе что-нибудь сварганю. Вот только я не знаю, как готовить гамбургер. Интересно, никогда не слышала о таком блюде. А скажите это горячее блюдо или суп какой?
- Вот болван, - подумал я, - надо раз и навсегда забыть те словечки и определения из моего мира. Ведь эта баба может заподозрить меня в чём-то. Вы знаете, про это блюдо я слышал от кого-то, но совершенно забыл рецепт приготовления.
По случаю нашего знакомства хозяйка выставили на стол бутылочку «Старки» и баночку рыбных консервов.
- Вот, берегла к празднику, - смущаясь заявила женщина, - да чего там хранить, надо уважить доброго человека.
- Ну, прямо как в моём мире за мной ухаживают, да и имя у неё как у моей Нинки, - думал я.
Быстро выпив и закусив, я решил продолжить разведку боем и уже более смело спросил Нинку:
- Вы не будете возражать, если я вас буду просто звать Ниной?
Хозяйка, вовсе не обидевшись и поправив кокетливо причёску, ответствовала:
- Петя, ну ты прямо, как маленький. Конечно, называй меня так, мне только приятно будет.
Откинувшись на спинку дивана, я усиленно соображал как себя вести дальше с этой доверчивой Нинкой и вообще, что предпринимать дальше. Ну, во-первых, у меня был аппарат Максимыча, которым я мог в любой момент воспользоваться, а, во-вторых, хотелось хоть как - то изменить своё будущее. Кроме всего прочего, я прихватил с собой документы старика, его паспорт и трудовую книжку. Нельзя сказать, что мы со стариком были близнецами, но какие-то общие черты всё же нам соответствовали.
- Нина, - начал ласково я, - вы знаете кого-нибудь на заводе, где работал ваш муж, у меня один знакомый просится на завод.
Нинка, глубокомысленно сдвинув брови, задумалась на
минуту, а потом, хлопнув себя по лбу, воскликнула:
- Да, что же это я, старая дура, совсем забыла. В отделе кадров у меня знакомый мужик, он тебя куда хочешь устроит и твоего приятеля тоже.
- Спасибо, Нина, я никогда не забуду вашей доброты и вашего чуткого обхождения. Нина, когда можно с моим товарищем обратиться в отдел кадров? Понимаете, я хоть и работаю на этом же заводе, но в отделе кадров у меня блата нет.
- Да, когда хочешь, Петя, - уже заплетающимся от «Старки» языком, ответила Нинка.


Глава 16.


Пробуждение было тяжёлым и не предвещавшим ничего хорошего. Всё время давила мысль о своей неполноценности и ущербности. Всё вроде бы так: и мысли, и ощущения, и память, но я чувствовал себя страшно одиноким и несчастным в этом мире. Зеки ещё мирно дремали на своих нарах, не зная и не ведая, что вскоре им предстоит встретиться с тем, что и в кошмарном сне не приснилось бы. Я сидел в углу барака и отчаяние постепенно овладевало моей душой всё в большей и большей степени. Совершенно уйдя в свои мысли, я ощутил вдруг толчки за своей спиной.
- Это ещё кто там, крысы что ли? – подумал я и повернул лицо к стене.
Из стены на меня смотрел мужчина лет шестидесяти с правильными чертами лица и с независимым умным взглядом.
- Ну, может быть вы подвинитесь всё-таки, молодой человек, или как? – заметил незнакомец с улыбкой.
Я, ошалело, вскочил на ноги, не понимая, что происходит. Из стены проявился мужчина в чёрном костюме и с чёрным дипломатом в руке.
- Так, вроде я ещё не сошёл с ума, - мысленно оценил обстановку я. - Но кто же это такой, которому не страшны даже стены и как это ему удаётся делать.
Незнакомец медленно подошёл ко мне вплотную и представился:
- К вашим услугам постоянный и надёжный защитник ваших интересов из мира теней. Мой хозяин потрясён вашей страшной судьбой и предлагает вам заключить с ним контракт, согласно которому вы сможете, даже находясь в данном статусе, совершать вполне земные физические поступки.
- Интересно, - подумал я, - на что это он намекает? Неужели этот пожилой щёголь посланник самого Люцифера?
- Конечно, Николай, вы не ошиблись, - неожиданно ответил на мои мысли незнакомец, - я тот, за кого вы меня принимаете. Наш мир называют по - всякому то адом, то преисподней, то ещё чем-то. Но смею вас заверить, что ни то, ни другое и ни третье не подходят под определение нашего, на мой взгляд, справедливого мира. Да, я согласен
с тем, что мир теперь разделён на две концепции, одна из которых предполагает постоянное страдание человечества на грешной Земле, чтобы потом войти в царствие небесное, другая же - наша концепция заключается в помощи человеку уже здесь на Земле, не ожидая каких-то благ через десятки лет. Наш мир, конечно, отличается от обители божьей, но те сущности, которые уже заключили с нами контракт, совершенно не страдают и получают то, что всегда желают.
Незнакомец испытующе заглянул мне в глаза и продолжил:
- Не пытайтесь, Николай, лукавить, ведь все ваши мысли я свободно читаю, да и прекрасно знаю всё ваше преступное прошлое. Согласитесь, что с такими страшными грехами вам никогда не добраться до Небесных врат.
Сердце у меня колотилось, как у зайчонка, попавшего в силки. Мысли проносились в голове, как молнии. Тогда мне всё казалось совершенно ясным, что я обманут судьбой и со мной поступили страшно несправедливо. Душа кипела от негодования и от яростной мстительности, которые хотелось выплеснуть в лицо обидчикам сейчас и немедленно. Но кто-то другой внутри меня, очевидно, мой ангел хранитель нашёптывал мне не верить этому франту и не соглашаться ни с одним из его предложений. Но тогда мной двигали эмоции и чувства, но не рассудок и я сдался.
- Ладно, уважаемый, я согласен, но вы должны помочь мне отомстить всем моим обидчикам, только после этого я окончательно буду в вашем распоряжении, - ответил я с жаром.
Незнакомец едва заметно ухмыльнулся и достал из дипломата бумагу с острым пером.
- Мы принимаем ваши требования, но вы должны тоже предварительно скрепить кровью наш с вами союз.
- Валяйте, но я надеюсь, что не буду гореть где-то в аду? – осторожно поинтересовался я.
- Да нет, молодой человек, такие определения нашего мира – это просто пережитки прошлого. Вы вполне будете себя ощущать у нас, ну, конечно, не с тем комфортом, что на Небесах.
Я подставил свой палец под остриё пера и скрепил кровью свой союз с той дьявольской силой, от которой избавиться я уже не смог бы никогда.
- Ну вот, видите, всё как просто, - засмеялся незнакомец, - теперь ты, Коля, можешь отомстить своим обидчикам. До скорой встречи, дорогой!

Глава 17.

С утра болела голова от «Старки», ведь это пойло я уже не пил лет сорок.
- Чёрт возьми, неужели я где-то нахожусь в приличном месте, - подумал я, оглядываясь вокруг и тут же вспомнив все события прошедшего дня.
И всё же неопределённость моего статуса в этом времени сильно беспокоила меня. Я совершенно был ошеломлён произошедшими со мной событиями, отчётливо понимая, что это всё может повлечь за собой нечто тяжёлое и необратимое для меня.
- Нет, всё же, если я твёрдо решил изменить своё будущее, то и надо смело действовать, - твёрдо решил я.
План мой был удивительно прост. Необходимо было обязательно под любым предлогом устроиться на мой родной завод и с учётом мною же накопленных ошибок исправлять произошедшее в положительную сторону.
- Всё же интересно, в каком я статусе предстану перед самим собой, - мысленно размышлял я. - А вдруг я сам себя узнаю, и что тогда будет? Нет, всё равно признаваться я не стану никогда.
Наспех согрев себе завтрак на керогазах, я уже по знакомому маршруту направился в отдел кадров своего родного до боли завода. В отделе кадров, как всегда было тихо и спокойно. В углу за маленьким столом сидела секретарша и, как всегда в рабочее время, попивала чаёк с пирожками.
- Извините, - представился я, - меня зовут Пётр Максимович, могу я видеть начальника отдела кадров?
Секретарша, нехотя отложив в сторону недоеденный пирожок, лениво ответила:
- Товарищ, подождите в коридоре, Аркадий Натанович на совещании, но через десять минут появится.
Я ретировался в коридор, где уже сидело несколько мужиков и женщин в ожидании трудоустройства. Присев на табурет, я закурил. Сидевшие на стульях посетители оживлённо делились своими впечатлениями от запуска очередного космонавта на орбиту вокруг Земли. Один мужик, повернув ко мне голову, доверительно поведал:
- Слышь, а ведь американцы опять в хорошей жопе оказались. Нет, им никогда не перегнать нас в космосе!
- Да, конечно, это тебе так кажется, а вот посмотрел бы ты на нашу космонавтику лет этак через сорок, - подумал я.
Мимо нас быстро прошагал начальник отдела кадров и, что-то шепнув секретарше, скрылся в своём кабинете.
- Надо же, - подумал я, - а ведь он всё такой же, молодцеватый и подтянутый.
Видимо Аркадий Натанович особо не церемонился с посетителями, поскольку последние достаточно быстро покидали его обитель. Дошла очередь и до меня.
- Пётр Максимович, проходите, вас ждут, - просунув голову в дверь коридора, пропела секретарша.
Мысленно перекрестившись, я открыл дверь в кабинет.
- Садитесь, - указывая мне на стул, сказал начальник отдела кадров, - что вы хотите?
- Извините, моя фамилия Котин Пётр Максимович, я хотел бы поработать на вашем заводе, - заискивающе глядя в глаза начальнику, неуверенно начал я.
- Ах, да, да, да…вы Пётр. Мне тут звонили по поводу вас, так в качестве кого вы хотите у нас работать? Кстати, если вас не затруднит, передайте мне, пожалуйста, ваш паспорт и трудовую книжку.
С замиранием сердца я протянул начальнику требуемые документы, ожидая самого плохого. Небрежно пролистав паспорт и трудовую книжку, Аркадий Натанович со вздохом заметил:
- Пётр Максимович, у вас, между прочим, был большой перерыв в трудовой деятельности, да и профессия ваша как бы не соответствует нашему профилю. Мы занимаемся конкретным физическим трудом, выдавая государству конкретную продукцию. Вы же всю сознательную жизнь проработали преподавателем физики в школах, а проситесь к нам.
Аркадий Натанович удивлённо разглядывал мою трудовую книжку и нетерпеливо стучал пальцами по столу.
-Надо как- то выкручиваться, а то этот бюрократ в миг меня отфутболит, - лихорадочно соображал я.
- Да вот, уважаемый, Аркадий Натанович, не хватает средств к существованию, пенсия у меня небольшая, вот и решил немного послесарить на вашем заводе.
Ещё какое-то время побарабанив пальцами по столу, начальник снял трубку и позвонил. Судя по тому, о чём шёл разговор, я понял, что дело сделано, и моё присутствие на заводе обеспечено. Мысленно я ликовал от своей маленькой победы, которая могла привести к более существенным и долгосрочным победам.
- Ладно, Пётр Максимович, - сухо ответствовал начальник, - подойдите к начальнику второго цеха, у них вакансия освободилась.
Горячо поблагодарив Аркадия Натановича и подмигнув секретарше, я поспешил во второй цех, давно мне знакомый.


Глава 18.


Ярость постепенно во мне проходила, как, впрочем, и страстное желание отомстить кому-либо.
- Минуточку, - мучительно соображал я, - а ведь я что-то только что совершил паскудное и предательское в отношении себя и вообще моей веры.
Только теперь ко мне медленно пришло осознание чего-то неотвратимого и страшного, которое в конечном итоге поставило точку в моём существовании. Я весь содрогнулся от страшной мысли, что теперь моя душа никогда уже не сможет очиститься и обрести вечный покой на Небесах.
- Господи, - возопил я, - прости раба твоего неразумного, отринь от меня всё злое.
Стоя у стены барака, я истово молился, выспрашивая у Бога то, с чем распрощался на века.
- Молодой человек, напрасно вы так убиваетесь. Мы же вам вернули ваше физическое тело, правда, для посторонних глаз оно не видимо, но вы им можете воспользоваться как вам угодно, - услышал я тихий голос над своим ухом.
- Послушайте вы, посланец Сатаны, я совершил страшную ошибку и отказываюсь от договора, - ища глазами незнакомца, закричал я.
Но напрасно я кричал в пустое пространство передо мной. Никто мне боле не отвечал и не шептал на ухо
утешительных слов. Совершенно опустошенным я опустился на пол барака и с яростью саданул кулаком в стену. К моему удивлению мой кулак на своём пути встретил достойное сопротивление в лице цементной стены.
- А ведь этот чёрный мужик не соврал, я действительно приобрёл физическое тело, - восторженно резюмировал я. - Ну, шантрапа, держись, теперь я вам устрою «Вечера на хуторе близ Диканьки», то бишь Магадана.
Новая волна негодования, отчаяния и мстительности захлестнула меня. Я уже не соображал, что делаю, всё было как в тумане. В столовке за длинными дощатыми столами сидели зеки в ожидании завтрака. Дежурные разносили бачки с перловой кашей и чайники с чаем. Валет сидел рядом со Штырём и о чём-то оживлённо говорил. Штырь всё время одобрительно кивал головой в такт его словам и осторожно глазами косился на офицера из охранного отделения, очевидно ожидая от него каких-то неадекватных действий.
- На всякий случай надо проверить, видят ли они меня или нет, - решил я, прохаживаясь между столами и откровенно заглядывая всем в лица.
Действительно, никто из присутствующих не обращал на меня никакого внимания.
- Ну, вот и славно, пожалуй, пора преподать этим нелюдям пару хороших уроков, - с ненавистью в душе, сказал я вслух.
Подойдя спокойно к столу, где сидел Штырь, я резким движением опрокинул бачок с горячей кашей на голову
зеку. Штырь задёргался всем телом, шаря вокруг себя ошпаренными руками и страшно вопя. Подельники Штыря кинулись к нему на выручку, предположив, что это подлое действо совершил Валет. Завязалась безобразная потасовка. Засверкали заточки, и рекой потекла кровушка. Офицер охранки попятился к двери, выхватив на ходу рацию.
- Ну, нет, мразь, это пока только цветочки, ягодки ещё впереди, - яростно прошипел я, подскакивая к офицеру.
Офицер совершенно остолбенел от действия на него какой-то силы, которую он не видел, но вполне осязал физически. Растопырив глаза от ужаса, он повалился на пол, отмахиваясь от кого-то, как от роя пчёл. Я выхватил из кобуры охранника пушку и открыл беспорядочную стрельбу. Насладившись этим мстительным действием, я выскочил на воздух, не забыв подпереть входную дверь ломом. В столовке творилось что-то невообразимое, слышались вопли, стоны и ругательства, звенела посуда.
- А что, если эту сволочь я немного поджарю, ведь они уже сейчас заслуживают адского огня, которого мне уже точно не избежать, - хладнокровно рассуждал я.
Рядом со столовкой притулился бензовоз, который как никто другой пригодился бы для осуществления моего зловещего замысла. За рулём сидел вольнонаёмный в гражданской одежде и покуривал папиросу. Резким движением открыв дверцу кабины, я выволок его на землю и увесистым ударом кулака успокоил его на короткое время. Вскочив в кабину и запустив движок, я направил своё страшное орудие мести прямо на стену столовки. Бензовоз с рёвом понёсся в сторону столовки, взметая
клубы пыли из-под мощных колёс.
- Ну вот, ещё немного и я выпрыгну из этой бочки с горючкой, - подумал я, нажимая на ручку дверцы.
Но дверцу заклинило, а стена с огромной скоростью приближалась ко мне.
- Всё, это конец и мне и этим подонкам, - мелькнуло у меня в голове, после чего раздался страшный взрыв и я погрузился в полный мрак.


Глава 19.


В цеху ничего не изменилось, хотя за сорок лет моего отсутствия что-то уже стёрлось в памяти. Начальник цеха быстро нашёл мне место и представил меня коллективу, который был мне достаточно хорошо знаком.
- А вот и Фёдор Михайлович, тот злополучный токарь, из-за которого я потерял всё на свете, подумал я. Всё же надо с ним познакомиться поближе, - рассуждал мысленно я, оглядывая цех.
Странно и смешно теперь выглядело оборудование цеха, его станки, давно изношенные, напряжённо гудели, выплёвывая из своего чрева необходимую стране продукцию. Каждый занимался своим делом, поглощённый ежедневными плановыми заданиями и нормами.
- Интересно, а в техотделе меня признают или нет, надо будет обязательно навестить их, - напряжённо обрабатывая заготовку на верстаке, думал я.
Заготовка плохо поддавалась напильнику, да и руки мои уже отвыкли от физического труда. Я присел у верстака и задумался. Ко мне кто-то подошёл и тронул меня за плечо. Я поднял голову и увидел самого себя, но на сорок лет моложе.
- Простите, товарищ слесарь, вам не плохо, а вот курение в вашем возрасте страшно вредно, - заметил молодой парень.
- Конечно, простите меня, я что-то немного устал, - поспешил ответить я, туша сигарету о пол.
Технолог не уходил и всё внимательно рассматривал меня.
- Послушайте, а мы раньше нигде не встречались, что-то ваше лицо мне знакомо, - наклоняясь к моему лицу, произнёс технолог.
- Вы знаете, меня всегда с кем-то путают, - быстро нашёлся я, - такая вот особенность моего лица.
- Странно, но у меня такое ощущение, что я вас как будто очень давно знаю, - не унимался технолог.
Конечно же, я мгновенно узнал самого себя, но гораздо молодого и энергичного человека. Но, я не в силах был поведать самому себе мой тяжкий жизненный путь. Поэтому, стараясь быть абсолютно спокойным, я ответил:
-Простите, вас кажется Николаем Ивановичем зовут, да нет же, я никогда с вами нигде не встречался и не знал вас когда-либо.
- Может быть, может быть, - задумчиво произнёс технолог и зашагал к токарям.
- Слава богу, вроде не признал, - подумал я, - а то прицепился бы со своими расспросами.
В цеху кипела работа, видимо, начальство нацелило коллектив на досрочную сдачу продукции. В ушах постоянно раздавался или стук или скрежет обрабатываемого металла. У токарей цеха вообще была авральная работа, требующая большого напряжения сил. Около станков высилась груда необработанных болванок.
- Да, если бы в нашем мире люди так работали, то действительно давно бы коммунизм построили, - мысленно отметил я. Интересно, какие им бабки платят за такой яростный труд, небось рублей по четыреста загребают. Нет, что не говори, а их время, конечно, лучше нашего, безусловно, во всех отношениях.
На меня нахлынули воспоминания прекрасных лет, проведённых вместе с Нинкой. Вспомнились и бесплатные путёвки на юг и наша новая квартира. Я мечтательно сидел у верстака и курил. Вскоре из-за станков показалась фигура нормировщика цеха, которого я отлично знал в то время. Представившись, он начал выяснять у меня, не слишком ли велики или наоборот низки нормы выработки той продукции, которой я занимался. Сняв подробный хронометраж с моих операций, он удалился, удовлетворённо урча что-то себе под нос.
- Вот, гад, небось, норму мне поднимет. Я и так уже весь употел, пока точил одну болванку.
Злобно сверкнув в его сторону глазами, я опять опустился на стул.
- Да, пожалуй, из меня уже никогда не получится ударник коммунистического труда. Они все работают, как заведённые, надо же, - удивлялся я.
Время летит достаточно быстро. Я довольно сносно приспособился к правилам и законам нашего цеха, но вот только норму выработки постоянно занижал. С Нинкой у меня тоже завязались тёплые отношения, как в смысле быта, так и в смысле амурных дел. С Николаем Ивановичем, с нашим технологом у меня сложились просто приятельские отношения. Он охотно делился со мной своими мыслями не только о работе, но и о своей, т. е. о моей Нинке.
- Неужели, я действительно тогда так любил свою благоверную, - с грустью думал я. - Если бы ты знал, молодой человек, во что превратится через сорок лет твоя возлюбленная.
Но всё же меня неотвратимо тянуло в техотдел, где я проработал многие годы. Кто бы мог тогда предположить, что из-за какого-то старого козла я попаду на нары. С ненавистью посмотрев в сторону токарей, я решил всё же поближе познакомиться с тем человеком, который лишил меня всего. В обеденный перерыв я расположился у станка Фёдора Михайловича, попивая кефир из бутылки и закусывая бутербродом с колбасой. В буфет или столовку мне не хотелось идти, потому, как там всегда толпился народ, было накурено и душно. После обеда к станку подошёл этот уже легендарный токарь со своим напарником и удивлённо уставился на меня.
- Здорово, мужик, ты чего тут отдыхаешь, иди к своему верстаку, не положено тут быть посторонним, - заметил токарь.
Я поднялся во весь рост и, улыбаясь, протянул токарю руку.
- Здорово, ветеран, как дела, норму выполняешь?
Фёдор Михайлович, несколько смущённый моей настырностью, ответил:
- Спасибо, Богом не обижен, кое-что перепадает в конце месяца, а что?
- Меня между прочим Петром зовут, а тебя как? – специально придуриваясь, начал я.
- Так все Фёдором кличут. Слушай, мужик, давай после смены встретимся в буфете и поговорим, - пообещал он, а то мне ещё двадцать пять болванок надо обточить.
Я в знак согласия кивнул головой и, похлопав по плечу напарника, побрёл к своему рабочему месту.
- Да, раз Фёдор приглашает меня в буфет, значит он достаточно большой любитель зелёного змия. Ну что ж займёмся его перевоспитанием на общественных началах, так сказать.
После тяжёлой смены мне уже не хотелось идти в буфет перевоспитывать этого великовозрастного ветерана, но всё же, преодолевая своё желание как можно быстрее добраться до дома, я направился на встречу. Фёдор Михайлович уже стоял в глубине буфета за столиком, нетерпеливо разглядывая посетителей. Увидев меня, он замахал мне рукой, приглашая к себе за стол.
Протиснувшись сквозь толпу к столу, я обнаружил Фёдора уже в приличном подпитии, но ещё достаточно бодрым и весёлым.
- Пётр, садись, давай по маленькой тяпнем за знакомство, - пригласил меня токарь, - знаешь, кругом одни сволочи и завистники. Так мало на заводе осталось честных и бескорыстных людей, все почти карьеристы и бюрократы, - с горечью в голосе рассказывал мне токарь. - Да, я ветеран труда, герой труда, а кто-нибудь заглядывал когда-нибудь в мою душу? Не многие знают, что творила со мной жизнь, что я испытал и перенёс. Знаешь, Пётр, давай я тебе ещё налью, а потом расскажу тебе такое, что и самому - то страшно слушать.
Я с благодарностью осушил стакан водки и подумал:
- Эх, старик, если бы я тебе поведал свою историю, то паралич бы был тебе гарантирован. Спасибо, Михалыч, за угощение, конечно, я внимательно тебя слушаю, рассказывай.
Михалыч, подперев голову рукой, начал рассказывать:
- Да, жизнь у него сложилась не ахти какая, можно даже пожалеть старика, - мысленно рассуждал я.
Оказывается, Фёдор Михайлович добивался всех своих званий и регалий тяжёлым трудом, часто забывая про семью. А семья то у него была достаточно большой: жена и трое детей. Старик был несказанно привязан к семье и детям и всё свободное время посвящал им. Но, как известно беда приходит нежданно, негаданно. Со слов ветерана выходило, что семья его разом сгинула в авиакатастрофе, когда они летели на юга отдыхать. В этот
момент сам глава семьи ставил один рекорд за другим по скорости и качеству обработки металла. В этот злополучный день он был на заводе и узнал о катастрофе только через два дня. Ведь в то время такие события особо не афишировались.
- Ты представляешь, Пётр, каково мне было в те дни. Ну, от горя, конечно, и от тоски стал я немного поддавать. Ну, а теперь просто не могу без этого обойтись, воспоминания меня душат.
Старик рукой смахнул набежавшую слезу и глотнул горькой.
- Михалыч, брось ты, что было уже не вернёшь, - старался успокоить я токаря, - ты лучше мне расскажи, как тебе на заводе работается? В рабочее время небось поддаёшь, а?
- Знаешь, Пётр, да практически нет, так иногда, когда на праздниках особенно разгуляюсь. Сам понимаешь, что здоровье надо поправить после этого.
- Михалыч, да ты что, ты же опытный мужик, заслуженный ветеран, ведь это же опасно.
- Да я к токарному станку прикипел всем сердцем и знаю его как облупленного, - гордо подняв голову, заявил ветеран. - Со мной никогда и ничего не может случится. Я как заговорённый смерти не боюсь.
- Смотри, Михалыч, я бы на твоём месте бросил это дело, знаешь сколько бывает травм, ну и сам понимаешь, что…
- Ты знаешь, Пётр, что-то в тебе есть такое располагающее. Давай дружить, ведь крепче мужской дружбы нет ничего святее!
- Да, - подумал я, - старому я явно понравился, надо вообще войти к нему в полное доверие. Михалыч, хоть я уже не молодой, но мне страсть как хочется научиться работать на токарном станке, как ты на это смотришь? Мне уже достаточно поднадоел этот обдирный напильник. Хочу почувствовать запах горелой стружки и созерцать, как из моих рук с помощью резца созидается красивая деталь.
- Слушай, Пётр, а ты случайно не поэт. Выражаешься как философ.
Я преданно, не мигая, смотрел в глаза Михалычу, пытаясь вызвать в его мозгу положительную ответную реакцию. Токарь заскорузлыми пальцами почесал себе ухо и ответил:
- У меня, Пётр, уже есть молодой помощник, но я тебе дам возможность поработать со мной. Для тебя всегда найдётся у меня минут тридцать, чтобы показать и рассказать о всех прелестях токарного дела.
Благодарно пожав руку старику, я откланялся и поспешил к своей новой, так сказать, жене – Нинке.


Глава 20


Какое-то время я ощущал себя в полном мраке, но со временем, как ни странно, в этой мгле я уже мог довольно сносно что-то различать. Как мне казалось, из далека ко мне стали приближаться какие-то тёмные
сущности. Они протягивали ко мне дрожащие руки и чего-то просили, но я никак не мог понять, чего им было надо. Вдруг всё пространство вокруг меня осветилось, но не таким ярким солнечным светом, а довольно тусклым и почти фиолетовым.
- Ну, вот, доигрался, - подумал я, озираясь по сторонам, - небось к самому Люциферу в гости пожаловал.
В ушах что-то противно засвистело и заскрежетало, но тут же ровный и спокойный голос сообщил:
- Ты, Николай, очень догадливый молодой человек, но до Люцифера тебе ещё надо дорасти. Пока с тобой говорят его помощники.
Я озирался по сторонам, но кроме странных существ никого больше не наблюдал.
- Слушай, как тебя там, я привык говорить только с теми, кого вижу своими глазами. Чего ты прячешься, покажись, сделай милость.
- Ну, во-первых, я вижу, что ты особой скромностью не отличаешься, а, во-вторых, мы уже оказали тебе милость, которой ты сегодня прекрасно воспользовался, - ответил голос.
Пространство как бы раздвинулось передо мной и из него вышел тот самый незнакомец в чёрном костюме.
- Николай, пока мы стараемся выполнить все твои требования и пожелания, но настаёт время твоего постоянного присутствия в нашем мире. Как, ты уже готов уже сейчас служить моему господину?
- Вот это да, - подумал я, - неужели с земной жизнью уже всё кончено? Простите, уважаемый, но мне бы хотелось
ещё какое-то время побыть на грешной Земле, - склонив голову, стал униженно просить я. - Знаете, меня ещё что-то удерживает там, да и жену я очень давно не видел. Мой статус меня вполне устраивает, но хотелось бы полной физической реальности и ощущений.
Мужик в чёрном костюме достал из дипломата какое-то устройство и, приложив его к уху, заговорил:
- Господин, наш подопечный просится на какое-то время пожить в миру. Какие будут на этот счёт распоряжения? Хорошо, я всё понял, будет исполнено, - чётко чеканя слова, резюмировал незнакомец.
Меня трясло как в лихорадке от мысли, что это конец всему, что нет уже дороги в земной мир. Но, к моему удивлению незнакомец, улыбаясь, сказал:
- Не волнуйся, Николай, это ещё не конец всему, мы дадим тебе последнюю возможность попрощаться с греховным земным миром. Иди в свой мир. Но помни, что ты теперь являешься принадлежностью иного мира и твоё постоянное место теперь только здесь.
- Да, но как же я появлюсь в своём мире, ведь я же мёртв. Даже не один раз?
- Мы позаботимся об этом, вся информация о твоих подвигах и преступлениях будет стёрта в памяти твоих друзей, родных и обидчиков, - ответил незнакомец.
Я облегчённо вздохнул и, горячо поблагодарив незнакомца, закрыл глаза.


Глава 21




Открыла дверь мне Нинка в новом платье и чрезмерно надушенная дешёвым одеколоном.
- Петруша, я так рада тебя видеть. Ну, как твои дела, как работа, не устал? – засуетилась хозяйка. - Я тут кое-что приготовила к твоему приходу, сегодня отстояла огромную очередь за ливерной колбасой и солёными огурцами. Так что у нас сегодня праздник.
Нинка, видимо давно соскучившись по мужской ласке, вплотную придвинулась ко мне, шепча что-то про любовь мне на ухо. Мне что-то на старости лет совсем не хотелось заниматься сексом, но учитывая почти материнскую заботу Нинки обо мне, сказал:
- Ладно, иди, помойся, побалуемся сегодня вечерком.
Нинка, вся сияя и что-то напевая себе под нос, с грохотом поставила кастрюли на керогаз. После ночной оргии в душе осталась какая-то пустота. Тело всё ныло, поясница разламывалась от резкой боли. Эта старая баба, видимо истосковавшись давно по мужской грубой силе, выжила из меня последние соки. Блаженно улыбаясь, она утром всё повторяла:
- Петруша, милый, дорогой мой ангел!
В туалете я с негодованием и ненавистью вымыл лицо с мылом и почистил зубы, но всё равно во рту остался тошнотворный запах чего-то кислого и гнилого.
- Вот зараза, - подумал я, - наверно лет десять к зубному врачу не наведывалась. Всего меня обслюнявила, старая греховодница.
Нинка, спустив ноги с дивана на пол, потянулась всем
телом, как старая облезлая кошка и промолвила:
- Петенька, тебе чего сварганить?
Мне не хотелось ничего есть, всё вызывало раздражение.
- Нет, спасибо, Нинок, я опаздываю на работу, сегодня особый ударный день.
Поцеловав сожительницу в мясистые губы, я ретировался к двери. Сегодня на заводе ощущался какой-то особенный подъём, всё вертелось и крутилось, как заведённый механизм.
- Ну да, мелькнуло у меня в голове, - праздники закончились, а план не выполнен, вот коллектив и напрягается. Бедолаги, крепко вас напрягают, а платят наверно копейки, - думал я.
Фёдор Михайлович ходил по цеху какой-то сердитый и неразговорчивый, только бросал отдельные фразы своему молодому помощнику.
- Что-то со стариком сегодня не лады. Надо последить за ним, не натворил бы чего, - рассуждал я.
С остервенением пнув ногой до жути надоевший мне верстак с кучей болванок, я направился в техотдел проконсультироваться по поводу допуска на обработку металла болванки. Что-то у меня получалось много брака. Да и бригадир уже неоднократно давал мне понять, что лишит меня премии за плохую работу. В техотделе за столом сидел Николай Иванович, чем-то очень озабоченный и расстроенный. Сотрудница техотдела Леночка совала ему в руки какие-то таблетки. Я подошёл к Николаю Ивановичу и объяснил ему свои проблемы по работе.
- Сейчас подойду к вам, мне здесь надо немного отдохнуть, - с трудом выдыхая слова, ответил сам себе я.
Вернувшись на своё рабочее место, я с ненавистью и с какой-то обречённым остервенением стал водить напильником по металлу. Технолог всё не шёл, а ведь скоро обед. Обработав двадцать болванок, я в изнеможении опустился на табурет и закурил. Ко мне подскочил бригадир и назидательно сообщил:
- Пётр Максимович, до обеда ещё двадцать минут, а вы тут прохлаждаетесь, как же вам не стыдно! И вообще, прекратите курение в цеху, это вам не курилка. Ещё раз увижу вас с сигаретой, оштрафую на десять рублей.
- Вот придурок, - мысленно возмутился я, - чего, гад, старается? Наверно, в начальники цеха метит, сволочь.
Всё ещё бормоча себе под нос угрозы в мой адрес, бригадир удалился.
- Да пошёл он, и вообще я здесь можно сказать гость из будущего. С какой стати я должен плясать под дудку этого самодура?
Сплюнув в его сторону, я направился к своему новому приятелю Фёдору. Фёдор о чём-то перешёптывался со своим молодым помощником.
- Наверно головка у старика после праздников бо-бо, - подумал я. - Здорово, Фёдор, чем занимаешься, как план? – поинтересовался я.
- Да какой там план, вчера немного перебрал с друзьями, вот соображаю, как поправить здоровье.
Михалыч, знаешь, давай лучше после смены зайдём ко
мне, я тебя с Нинкой познакомлю, тяпнем по рюмочке чаю.
Михалыч махнул рукой и доверительно сообщил мне:
- Петька, не могу, трубы горят, горючее требуют.
Я отошёл к своему верстаку с твёрдым намерением чётко проследить за всеми действиями алкоголика. Достав новую сигарету, я заметил, что ко мне быстрым шагом направляется бригадир.
- Вот паразит, привязался, - подумал я, - перекурить даже не даёт.
Схватив новую заготовку, я с яростью начал очередное глумление над бедным металлом. Увидев меня за работой, бригадир изменил свой маршрут движения. Незаметно пролетело время до обеда. Весь взмыленный и уставший, как собака, я побрёл в столовку.

ПРОДОЛЖЕНИЕ ВО ВТОРОЙ ЧАСТИ КНИГИ. ЖЕЛАЮ УДАЧНОГО ПРОЧТЕНИЯ! 

Другие произведения автора:

Исповедь

Приметы Апокалипсиса

Моё богатство