старый дом

6 декабря 2013 — Валерий Тытенко

Я шел по узкой улице казачьей станицы Курская и искал нужный мне дом. Забайкальцу, приехавшему на юг к месту новой работы все то было в диковину. Мазанные глиной беленные дома, тенистые дворы под сенью мощных крон деревьев, все это будто сошло с лубочных картинок, и так не похоже на рубленные из лиственницы сибирские «апартаменты», в полисадниках которых в лучшем случае растут черемуха и ранетка. На улице тепло, хотя середина января. С неба сыпятся огромные снежинки, и тут же тают в чавкающей под ногами желтой глинистой грязи.

Изредко встречаются дома из шлакоблоков и кирпича. Эти строения двухэтажные, крыты листовым оцинкованным железом.

Поверх низеньких заборчиков рельефно выделяются фруктовые деревья. Их ветви тянутся к небу, формы округлы, а стволы блестят влажными пятнами. Придет весна, и расцветут они яркими красками, выплеснувшись за полисадники. Поплывет дурман цветов, вызывая сладостные ощущения обновленного мира.

Наконец глаза зацепились за искомый номер на приземистом старом доме из красного кирпича, который стоял почти в притык к шикарной усадьбе.

Толкаю калитку рукой, затаив дыхание. Убедившись, что хозяев нет, я не переживаю. Мне сообщили потайное место, где лежит ключ. Он оказался в указанном месте. Но входить в дом не спешу, знакомлюсь со двором. Он довольно просторный, заасфальтированная площадка соединяет основное здание с летней кухней и сарайчиком, за которыми находится огород и огромный сад. В одной из клетушек хранятся старая мебель и прочая руъхлядь. Так и кажется, что вот сейчас двор наполнится голосами домашних животных и птицы. Но стоит прозрачная тишина. А старый дом пристально смотрит нам меня стеклами маленьких окошек, изучает.

Тонкая филенчатая дверь открылась легко. Внутри дома надвинулись низкие потолки, а светлые обои создают уютную атмосферу.

Интерьер дополняют старинный и тяжелый комод, старые паласы, громоздкий цветной телевизор. И казалось, что хозяева этого дома только вышли и должны вернуться, такими были чистота и порядок

На самом же деле, хозяева умерли, а усадьба достался их сыну, сдавая дом в поднаем, он даже не снял старые фотографии, и потому дом дышал еще той, прошлой жизнью.

Скоро пришли другие квартиранты, с которыми мне предстояло делить свое жилье. Молодые и крепкие на вид ребята, охранники из службы безопасности «Черномортранснефть» вели себя шумно, и романтическая картинка старого дома как - то быстро угасла. По телевизору шла популярная программа, а на кухне гремели посудой. Мои соседи пригласили меня поужинать, заодно и познакомиться.

…На новой работе время тянулось медленно, но скучать не приходилось. Возвращаясь после дежурной смены в дом, я обливался холодной водой из ведра, по завету Порфирия Иванова, и ошалевший от холодной влаги, приходил в чувство. По телу бегали «мурашки», отступала усталость. Старый дом при этом смотрел на меня с одобрением, а потом покряхтывал и поскрипывал деревянными половицами под босыми ступнями. В комнатах от газового отопления было тепло, я пил чай, а потом усаживался в мягкое кресло перед телевизором и смотрел новости.

Когда это занятие надоедало, гулял по двору, заглядывал в пристройки, пытаясь угадать, чем же занимались хозяева? Инструмент, рыболовные сети, дубовые бочки из под вина, с ввернутыми в них кранами, давильня, ящики и другая рухлядь, все аккуратно разложено по полкам, будто бы ушедшие из жизни хозяева собирались здесь жить вечность.

Вот и моя теща, баба Маня, также трепетно относится к старым вещам, с которыми прожила долгую жизнь. Однажды я пытался выпросить у нее тумбочку под телевизор, а она едва не заплакала.

- Да зачем она тебе? Купи лучше новую, вам то молодым современная мебель нужна.

При этом ее глаза, смотрели просяще. «Не забирай, оставь! – умоляли они меня. Мы потом еще долго посмеивались над чудачеством старушки, но тумбочку я все же забрал, пошутив при этом, что я беру ее на память. Наверное, зря сделал это.

… Пришло время, и нас навестил сын,

нынешний хозяин дома, и предупредил, что будет справлять поминальные сорок дней. Среди гостей было много народа, все они соседи, родственники и знакомые, сидели за столами вспоминали добрыми словами стариков. Какими они были хлебосольными, много трудились, вырастили замечательных детей, были чуткими к чужой беде и достойно прожили свою долгую жизнь. А потом переключились на политику, говорили о переменах в стране с ностальгией о прошлой жизни, обидой на власть, что, наверное, не пристало для поминок. Действительно, совсем другие теперь времена настали.

Пришла весна. Она хлынула, как вышедшая из берегов река, яркими красками, ароматами пробуждающейся природы. Зацвели фруктовые деревья в садах, и поплыл, волнующий душу, наполняющий неясными надеждами на счастье, сладкий дурман. А старый виноградник, распустил зеленые усы через весь двор, по ажурным навесам, и подарил нам тень, спасая от жаркого солнца. Теперь мы обедали и ужинали во дворе. Было уютно и весело. Приходили гости. Вся улица знала нас, соседи заглядывали то просто на огонек, то за помощью. Мы будто приняли от ушедших в мир хозяев эстафету деятельного добра и гостеприимства. И это было также естественно, как смена времен года, рост травы и цветов, дождь…

Трудно сказать, сколько бы я прожил в старом доме. Но жизнь берет свое. Знакомые помогли мне снять хорошую благоустроенную квартиру, куда я мог привезти свою супругу и дочку на витамины, солнце, воздух и вообще на лучшую жизнь.

Но изменились обстоятельства, пришел хозяин и, извинившись, сообщил, что он будет продавать старый дом. Мы его поняли и вопросов не задавали.

…Сидели последний раз во дворе. Ужинали, пили темное и терпкое вино. На жарких углях доспевали шашлыки. За столом было шумно и весело. А мне взгрустнулось. Вот придут сюда новые хозяева, и этот дом станет другим, похожий уже на них. Я вышел из-за стола хмельной, решил прогуляться по саду. В свете заходящего солнца наливались рубиновым огнем вишни. Среди зелени листьев другого дерева желтели абрикосы. Орех украсился зелеными круглыми плодами. Эх, жалко не дотянули до осени!

До свидания старый дом! Спасибо тебе за тепло, приют и доброту.

Ст. Курская, 2001 год.