Покореженный гусар

Родился Женька в украинской деревне Кавуны. Да такой, что  до нее еще не каждая машина доедет. После дождей – на разбитых машинами дорогах грязь под ногами чавкает непролазная, да глина скользит. А в сухую погоду все это превращается в гребни и ямы глубокие идти или ехать, это уж как вам вздумается. До райцентра - километров двадцать с гаком будет. 

В колхозе проистекает жизнь пьяная и воровская. Председатель правления и проныра главбух свои зарплаты, считай ни за что получают, потому что колхоз тот давно в долгах глубоких, а простой народ обречен не в кассу за выполненный труд ходить, а подворовывать с полей. А придешь к председателю за авансом, там тот ухмыльнется в свои запорожские усы и скажет:

- А вы свои трудодни, еще не заработали. А как ты их заработаешь, если комбайны и трактора поломанные стоят, а бензин налево продается. Зерно, что смогли от потравы спасти и снять с помощью техники соседей за магарычи и половину до тока не довозят. Все отдается за самогон. А своей родне за так. Чтобы было чем зиму скот кормить, обновку детишкам справить. Так что жизни этой сельской никак не позавидуешь...

Старый фронтовик дед  Матвей, который голыми руками воевал против финнов (одна винтовка на десять бойцов была, остальное надо было в бою добыть), и на войне с фашистами уцелел, чтобы потом тащить с упорством злобного быка груз ответственности за страну и род свой, где только советовали и обещали когда нибудь построить коммунизм,  все втолковывал  непутевому внуку: «Если не хочешь быть дурачком (а обиднее этого слова на всей Украине не найдешь)   учись в школе прилежно. Тогда получишь аттестат, уедешь в город, поступишь в институт, закончишь его и большим человеком станешь».

 Вот только не дожил до того светлого дня дед Матвей. Ушел он однажды после шумного застолья спать  на свой пахучий,  забитый на половину сухой травой сеновал,  да там и помер.  Хороший был дед, все про жизнь свою интересную Женьке рассказывал. Как он в Финскую воевал, и в Великую Отечественную Берлин брал. Начал рядовым пехотинцем, вернулся в село старшиной. Грудь в медалях, руки, ноги целы. Усы как у Чапая. От девок отбоя не было. И все непременно хотели выскочить за него замуж, потому что фашист множество мужиков повыбил, которых советские военноначальники под стволами пулеметов заградотрядов бездарно под вражеский свинцовый огонь ложили, пока не научились воевать не числом, а умением.

Женился Матвей поздно, но внука своего первенца успел увидеть и полюбить.  А вот с родителями Женьке не повезло - Сын Гоха пропойца горький, только и умеющий на балалайке играть на свадьбах и проводах, зато пузо набьет и бутыль с самогоном домой принесет, заработал дескать, а  сноха Валька, хотя и агроном, а все равно дура. И чего было с алкашом жить? Баба видная, крепкая и при должности, не один красавец залетный предлагал уехать с ним из деревни. А вот подишь ты жалко ей было Гоху, хоть и алкаш, а ласковый. А когда и тумак прилетит, так это от любви это большой. На почве ревности. Не зря говорят, не бьет, значит и не любит. Видно подлые мужики это придумали, чтобы им жилось легче.

Так что если у Деда Матвея и была надежда, то только на Женьку, который должен был позаботиться о том, чтобы не сгинул род Наливайко.

Женька как и обещал деду, учился в сельской школе добросовестно, был круглым отличником.  Запоем читал книжки про войну с французами, играл с друзьями  в гусар, оседлав длинную палку , и размахивая деревянной саблей, с гиканьем носился по оврагам прорубаясь через заросли сныти и крапивы.

В одиннадцатом классе бредил военным училищем. Спал и видел себя в офицерской форме. И непременно решил  стать танкистом.

Пришла пора принимать решение о том, кем быть, отзвенела юность хуторская, отлюбилась первая любовь ветренная, отошел пьяный вечер выпускной и  полетела трясучая полуторка в райцентр. А в кузове посреди пустых бочек из под бензина Женька сидит на ящике,  в рубашке светлой, как вся его будущая жизнь, стильных расклешенных брюках и маленьким чемоданом на коленях. А еще через три часа, он уже находился в плацкартном вагоне скорого пассажирского поезда, который рванул со станции с восторженным свистом и синей стрелой устремился на Восток.

В военном  училище Женька также учился на пятерки, голова у него была светлая, да вот одна беда, самовольщиком прослыл бесшабашным. Будь на его месте кто ни будь другой, давно бы выперли с курса, а этого пожалели, не хотели  план по отличникам  при выпуске срывать. Женька, не знавший ранее городской жизни,  вдыхал загазованный воздух полной грудью, беззаботно гулял по тенистым паркам, катался на чертовом колесе, часами просиживал в  кинотеатрах. Душа его переполнялась восторгом. А когда он, наконец, насытился дарами цивилизации, стал более серьезно к службе относиться. За год  научился разить первой очередью из автомата мишени, профессионально водил танк, стал сержантом и вывел отделение в передовые.

Завидное жизнелюбие и усердие чубатого парня подкупали сослуживцев. Курсантский коллектив сложился дружный. Женька был справедливым младшим командиром. За то его и уважали. По выходным  старшекурсники уходили в увольнения в полном составе. Оккупировали кафе, пили газировку, заедали мороженным, и мечтали попасть служить в южные гарнизоны. Женька с упоением рассказывал своим друзьям о ковыльных степях, фруктовых тенистых садах и  теплом море, где он и сам ни разу не был. Словом не служба будет, а рай.

…На последнем курсе  Женька  увлекся женским полом. Смазливый на мордочку, статный и общительный курсант всегда привлекал внимание девушек. А когда опытная  путана  завлекла Женьку в свои сети, он  закипел неудержимой страстью к женской плоти.  Окружающий его мир открылся в еще более ярких красках. Молодой «дон жуан» словно истребитель перелетал из одних девичьих объятий в другие и наслаждался любовными приключениями. Всем обещал жениться, меньше всего задумываясь надо ему это или нет.  Словом жизнью своей Женька был доволен. Впереди его ждала офицерская служба, южные гарнизоны, свежий ветер Черного моря и много - много женщин. 

И вот уже выпуск. В тот последний училищный денечек  Женьку вызвали к генералу. Седой как лунь  начальник училища  предложил новоиспеченному лейтенанту  присесть  в кресло  за журнальный столик  и поинтересовался житьем - бытьем.

- Все нормально товарищ генерал, - ответил Женька, - честно смотря на него своими   голубыми глазами.

- Значить, говоришь нормально. А у кого сегодня должна быть  свадьба? Не у тебя ли, голубок?

- Так точно, у меня. Но я не хочу жениться...

-          А почему? Невеста не нравится?

-          Невеста  ничего. Да только моя мамка не велит. Да и не нагулялся я еще, товарищ генерал… - не моргнув глазом, честно признался Женька.

-  Мудрая у тебя мать. Ну ладно, и мне жалко тебя, товарищ лейтенант.  Женилка то, у тебя большая, а ума маловато.  В общем так Евгений, получи от меня приказ. Мухой к командиру  батальона, забрать документы,  отпускные и чтоб духу  твоего в училище не было . Через пару часов заявиться  делегация от  несостоявшегося тестя в полон тебя брать. Ты все понял?

-          Есть, этой, мухой... Спасибо вам, товарищ генерал.

-          Не за что. Вот только вместо Сочи, поедешь в Могочу…

-          А это куда?

-          В ЗабВО сынок… Там с тебя настоящего мужчину сделают.

-          Понял…,  - разочарованно протянул Женька.

«Ну блин, генерал, спутал все карты. А за что спрашивается?» Но времени на размышление уже не оставалось,  и Женька, словно угорелый, помчался в расположение батальона. Через час он был  на вокзале, а еще через два – ехал в купейном вагоне скорого пассажирского поезда на Украину в  родную деревню Кавуны.

Дни отпуска пролетели быстро. Женька помог родителям по хозяйству, пару раз переспал с девушкой соседкой, которой также пообещал жениться, как только устроится на новом месте службы. А та почему то не поверила. Но на прощание подарила  ветреному лейтенанту, пластикового гусара с роскошными усами.

-   Жень, ты носи его с собой, пусть он станет в твоей службе талисманом от всех бед. А я тебя буду ждать, хотя врешь ты все, не женишься на мне… Такие, как ты, не женятся, несерьезный ты человек.

Удивившись женской мудрости, и счастливый, от того что легко отвязался и на этот раз, Женька поцеловал Любу в ее роскошные губы, запрыгнул в  тронувшийся  вагон. Жизнь теперь будет у него интересная. Потащил армейскую судьбу Женьки  поезд по железным рельсам, да в далекий российский гарнизон. В край,  где сопки да песок. Много солнца и много ветра.

…Когда Женька спустился с подножки вагона на перрон небольшой  степной станции, с ним произошел казус. Подаренный Любой  пластиковый гусар выпал из кармана, когда Женька доставал носовой платок, и нырнул под хромовый сапог. Женька наступил на него не нарочно. Гусар разломился на три части. Позже Женька его  склеит, да неудачно. Будет  этот гусар выглядеть как - то странно – с западом на спину. Словом, покореженным.

« Не к добру это», - подумал Женька. Но все равно он был парень бравый,  нечего не боялся и бодро зашагал по дороге в военный городок, стоявший от деревеньки в отдалении где среди нескольких многоэтажных строений возвышалась металлическая труба кочегарки и дымила со страшной силой, пытаясь заморить всех, кто решился приехать в эти места.

Следует отметить, к тому времени  состоялись беловежские республиканские  разводы. Россия втянулась в долгие экономические реформы. Гарнизон, куда приехал наш герой, так же жил в русле  свежих перемен.

Женька шел мимо магазина  с интригующим названием «Заходи!», где  на вывеске были нарисованы гроздья винограда и полосатый арбуз. Рядом со строением стояли две размалеванные дешевой парфюмерией почти юных особы и нагло разглядывали идущего мимо них лейтенанта. Потом одна из них выкрикнула:

- Эй, кадет, расскажи, почем ныне в Европе проститутки?

Женька растерянно обернулся и тут же ему забили еще один штрафной гол.

- А мы даем за червонец. Ты сегодня на танцы – то придешь? Всем бабам, которых встретишь на своем пути скажи, что мы тебя забили!

Женька чертыхнулся в сердцах и прибавил ходу.

«Да ну вас!» – подумал он. Так его молодого и красивого еще не «обували».

В приемной комдива лейтенант не задержался.

Полковник Ребров пожал крепко Женькину руку, и пригласил присесть. Посмотрев документы сразу же предложил:

 - В ротные пойдешь? У нас их некомплект.  Удивляюсь, как ты с отличным дипломом к нам угодил? Грешки, поди, какие были?

 Женька благоразумно промолчал.

 - Ну, ладно, - подытожил полковник. - Иди в отделение кадров, за предписанием.

Кадровик отпечатал другой документ, рассказал, где находиться «Хилтон», то бишь кэчевская гостиница, и  пайковая столовая.

В «Хилтоне» Женьку встретил развязный солдат с папиросой в зубах, одетый в помятый спортивный костюм и тапочках на босую ногу. Он провел лейтенанта в номер на четыре  персоны, где заполнял воздух алкогольным смрадом пьяный вдрызг  прапорщик, спавший носом к стенке, а на полу валялся черный и замасленный комбез.

На свободной кровати ватный матрас обтягивало дырявое одеяло, через некоторые места которого с любопытством глядела на своего нового хозяина застиранная до основания простынь, серая как беутешная армейская жизнь эпохи российской перестройки.

Солдат ушел.  Женька  бросил объемные сумки на кровать и решил сначала пообедать в пайковой столовой.

Он опоздал, но повара проявили к новичку снисхождение. От халявной жрачки  Женьку  почему-то стошнило, и он  решил зайти  в коммерческий  магазин.

Выбор продуктов здесь был вполне приличный. Прикупив  колбасы не первой свежести, хлеба и бутылку « Колы», Женька присел  на скамейку  в лесопосадке где стройным рядком стояли полуободранные степными ветрами тополя и принялся добросовестно жевать, пытаясь убить привкус кислых пайковых щей. В чистом синюшном небе ярко светило солнце, и хотя стоял сентябрь, но было все равно жарко, как на родной сердцу молодого офицера Украине.

Душа лейтенанта затосковала, что то ему уже больше не хотелось служить даже на капитанской должности.

До вечера Женька проспался. Проснулся он от аппетитного запаха зажаренной на свином сале картошки. Господа офицеры вернулись со службы и с видимым любопытством разглядывали новичка. Женька  потянулся, спрыгнул с кровати и начал разбирать свои сумки.

Когда ему предложили поужинать, он присоединился к честной компании,  присовокупив бутылку виноградного  вина. Его поступок оценили по достоинству, и прописка лейтенанта состоялась.

Потом господа офицеры отправились в местное коммерческое кофе. В нем, по рассказам  новых Женькиных друзей, можно было взять водки в долг, послушать приличную музыку, а при желании снять кого – ни будь из девиц на вечер. Практиковалось и такое мероприятие, как стриптиз.

…В кафе было многолюдно. За столиками сидели в основном молодые офицеры холостяки, прапорщики и контрактники. Деревенские парни сюда редко заглядывали: дорогим заграничным напиткам  они предпочитали натуральный и бесплатный самогон, а  закуске  из пельменей и шашлыков – соленые огурчики и квашеную капусту с картошкой в мундирах.

Офицерам же  было все равно. Получив деньги в кассе они пропивались вдрызг, и оставшиеся дни питались в пайковой столовой, отдыхая от алкогольных возлияний до следующей получки.

Сегодня деньги выдали  за май. Что-то  пришлось отдать Алику, рассчитавшись с ним за долги,  на остатки  гуляли. Местные путаны тоже рассчитывали поживиться. Они были нежны и обходительны, за  червонец с носа  обещали оголиться.  Военный народ находясь в изрядном подпитии жаждал зрелищ. Наконец на большой стол заползла первая «артистка», она неуклюже привстала на четвереньки, потом выпрямилась и под медленную музыку начала стаскивать с себя блузку, потом юбку и все остальное. Результат представления зрители оценили жидкими хлопками. Сухая как жердь местная девка не произвела  на мужчин впечатления. Но на стол лезла уже другая. На лицо так себе, но фигуристая.

- Во,  Валька дает! Эта сейчас покажет класс, - прокомментировал один из  Женькиных приятелей.

-  А кто она такая? – спросил Женька.

-  Валька –то? Дочь зама по тылу танкового полка. Вот оторва! Только в  этом году школу закончила, а уже смотри, что выделывает. Что потом из нее получится...

Валька выглядела интереснее. Она выгибалась, как змея, постепенно оголяя плечи и пышные груди. Задорно вздернутые соски ее грудей вызывающе уставились в зал. Потом девушка остановилась, сделала руки в бока  и крикнула:

 - Все, хватит на меня глаза пялить, одеваюсь!

 Но присутствующие дружно зааплодировали и начали скандировать:

-  Еще, еще!

Валька продолжала ломаться, капризно надув губки. Потом задорно крикнула:

-  Если добавите по червонцу, тогда так и быть!

-  Согласны! - ревела заведенная публика.

Представление продолжалось. Женька таращился на Вальку, и завороженно наблюдал, как она продолжала оголяться сантиметр за сантиметром. А потом торжествующая красотка разделась полностью и потребовала себе бокал шампанского. Женька вскочил с места, налил полный стакан шипящего напитка и бокалом подскочил к ней. Валька нагнулась, коснувшись своими сосками разгоряченного Женькиного лица, расцеловала его в губы, измазав их дешевой губной помадой. Залпом выпила шампанское.

-  А ты мне понравился, лейтенант, - шепнула она на ухо. – Ты, видимо, новенький? Что-то я  тебя раньше не видела. Сегодня я сплю с тобой. Ты меня понял?

Женька был согласный.

Потом ему ужасно захотелось в туалет. Он извинился и убежал в указанном ему направлении. Лейтенанта мутило, затем его стошнило, наверное,  еще давали о себе знать пайковые щи. Пока Женька рыгал, слушал как за фанерной  перегородкой шли чьи –то переговоры.

Один голос принадлежал хозяину кафе,  другой Женька слышал впервые. Неизвестный басил, немного заикаясь. Речь шла о деньгах. Заика разъяснял, что это деньги из кассы части, и что он   может их дать под проценты только на двадцать дней. А хозяин кафе просил на месяц.

-  Не могу, - не соглашался заика, - Мне надо до октября  следующую п-получку офицерам выплатить. Да и м-м- молодежь пришла, потребует подъемные. Так что только на двадцать дней…

Потом стало тихо. Женька, нарыгавшись от души, осоловелый вышел  в зал. Народу сильно поубавилось. Время тянулось к полуночи…

Валька одиноко сидела за отдельным столиком, допивая честно заработанный ею  ликер, и, судя по всему, ждала Женьку.

Посидели еще немного, познакомились поближе и ушли. Валька сказала, что спать они пойдут к ее подружке, которая еще вчера уехала в город. И поэтому ее хата полностью в их распоряжении.

   … После бессонной ночи, в полк, где Женьке предстояло служить, он прибыл с опозданием на один день. Комполка не стал выговаривать. Может быть, потому что, как раз в этот момент  было некого отправить старшим  с начальником медпункта  в Краснокаменск за лекарствами и Женька пришелся как нельзя кстати.

Вскоре он и женщина в форме лейтенанта сидели в подымающем пыль на дороге «Уазике». Весь путь ехали молча.

Появление  в безбрежной степи Краснокаменска Женька воспринял как чудо. По бетонке  въехали на широкий проспект, и Женькина душа порадовалась видению, которое открылось перед ним. Это был современный город с радужными вывесками, рекламами, многоэтажками, автобусными остановками, и все это радовало глаза.

Остановились рядом с аптекой. Военврач прикупила все необходимое, загрузила в машину и предложила Женьке перекусить в местном ресторане. А водителя отпустили на побывку к родителям, - он был из местных.

В ресторане военврач и Женька  присели в укромный уголок, хотя народу здесь почти не было. Официант быстро обслужил и удалился. Выпили по бокалу красного терпкого вина и  разговорились. Наталья Ивановна рассказала Женьке, что она почти каждый месяц ездит  в город, и отдыхает здесь душой и телом.  На данный момент ее любовник уехал в Москву, а ключ от квартиры оставил ей. Женька быстро понял, чего от него хотели. Отдыхали в роскошных апартаментах местного мафиози до вечера. Наталья Ивановна взяла на себя роль хлебосольной  хозяйки, а потом  любовницы. Она рассказала Женьке о том, что ее муж военный прокурор гарнизона, попал в автомобильную катастрофу и с тех пор у него нечего не получается в плане секса.  Он давно знает, что у нее есть любовник, но смирился со своей участью.

Вернулись в гарнизон поздно. Улегшись спать в своей комнате, на потолке которого всю ночь шуршали тараканы, Женька снова загрустил о доме.

Странно как-то его служба пошла.  Она оказалась совсем не такой, какой он себе представлял.

Утро следующего дня выдалось туманным и холодным. Лейтенант с отвратительным настроением пошагал на службу, где его ожидал подчиненный  личный состав и штатная техника.

Через несколько дней у Женьки закончились деньги, и он обратился в кассу части за подъемными. Но кассирша  оттараторила, что денег у нее нет, и скоро не предвидится.

-  И что мне теперь делать? – озабоченно спросил Женька.

-  Служи, лейтенант.  Только приехал, а уже деньги ему давай – донеслось из окошка кассы.

-  Так мне же положено?..

-  Все вопросы к начфину. Третья дверь...

Женька кинулся в указанный кабинет. Там сидел высокий и худой старлей. Он сосредоточено  перелистывал папку с документами.

-  В чем дело? - поинтересовался начфин у Женьки. Этот голос Женька уже где – то слышал. Басовитый и заикастый.

-  Подъемные хочу получить, - начал его грузить Женька.

-  А денег нет. Может, будут в октябре.

-  Как в октябре? А я на что должен жить?

-  Не знаю. Не мешай работать. Видишь, делом занимаюсь.

-  Нет, подождите……

И тут Женька вспомнил, где он слышал этот голос. Да, да в кафе, в туалете...

-  У вас деньги есть, я это хорошо знаю, - теперь уже осмелел и категорически заявил Женька.

-  Ты смотри шустрый, какой выискался. И откуда  же у тебя эти вести?

-  Да, я знаю... И если вы их мне   не выплатите, я пойду к прокурору и расскажу, как вы  в кафе деньги под процент крутите.

Начфин переменился в лице. Он побагровел, встал и сказал:

-  Лейтенант! А за клевету я и сам тебя  к  п-прокурору  отправлю. Понял?

Потом  начфин вдруг смягчился.

-  Ладно не буду тебе зеленому службу портить. Все, п-п-побазарили и хватит. М-м-могу занять, если хочешь. Двести тысяч хватит?

-  Не надо взаймы. Отдайте то, что положено.

Начфин посмотрел на Женьку пристально, потом вызвал кассира и сказал:

-  Выплатите ему все до копейки, я разрешаю. А ты, лейтенант, еще пожалеешь. Неправильно свою службу начал. П-понял?

В свое подразделение Женька пришел хмурый . Старшина роты прапорщик Смелков строил личный состав на хозяйственные работы. Женька уже с первых дней службы понял, что боевой подготовкой ему заниматься не придется. Рота была укомплектована личным составом  всего на двадцать процентов. И взвода не наберется. А офицерского  состава –  он, да прапорщик, вот и все командование. Старшина доложил, что вечером для личного состава спланирована баня.

Послонявшись до вечера, Женька сходил в штаб полка на совещание, затем отправился в опостылевший  «Хилтон»  жарить на ужин картошку, сегодня была его очередь. Так прошел еще один день.

Утром Женьку   ждали новые неприятности. Во время помывки личного состава роты в бане исчезли простыни. Старшина недоумевал. Пришел в прачечную с бельем, оставил всего на минуту. Вернулся – а их уже нет.  Будто корова языком слизала. И никто нечего не видел и не слышал. Сказали, что начальник вещевого склада заходил с двумя бойцами. Неужто он их спер? Тот отрицал. Не было, говорит такого.

Женька спросил старшину, чем теперь ему это грозит?

-  Начет на нас повесят за халатность и бесконтрольность. С получки  денег не досчитаемся. Сдерут по одной трети оклада.

Потом, будто замазывая свою оплошность, Смелков пригласил на вечер к себе домой Женьку. Лейтенант не отказался. Сослуживцы «квасили» самогон  после домашней баньки. Прапорщик жил не плохо. У него в хозяйстве были две коровы, несколько поросят, крольчатник, домашняя птица. В беседе сказал, что иначе не проживешь, а воровать с части ему совесть не позволяет. Женька обходя подворье своего подчиненного, чувствовал себя как дома.

Деревщине  даже запах навоза напомнил далекую родину. Смелков  предложил:

-  Товарищ, лейтенант, а что бы вам со мной  рядом не поселиться? Вон видите, домик, там мать моя жила, еще прошлой зимой похоронили. Дров на всех хватит, вода во дворе – свой колодец. Вот и живите, денег я с вас не возьму, кому сейчас эту халупу продашь? Все рвутся в город.

Женьке эта идея понравилась. На следующий день сделали мало-мальский ремонт в его новых владениях, а когда краска подсохла, перевезли личные вещи. Женька восстановил в сарае клетки, поселил туда трех маленьких ушастиков, чтобы создать себе лишнюю заботу, да с десяток кур.  

С того момента и обрел Женька свой угол. И со старшиной сдружились. Смелков оказался понимающим мужиком, мудрым по жизни,  и хозяйственник неплохой. К лейтенанту он относился к лейтенанту, как к сыну.  До прихода офицера в подразделение, старший прапорщик три года вез на себе не только ротное хозяйство, но и занимался нарядами  и боевой подготовкой. А вдвоем это делать было куда легче.

Помятуя, что тыловики полка  напакостили роте, Женька наотрез  отказался выделить им личный состав на хозяйственные работы, достукался, что его вызвал зам по тылу полка майор Буринда.

… Седой майор долго смотрел изучающе  Женьке в глаза, а потом начал его наставлять:

-   Ты, сынок, неправильную политику ведешь.  А еще земляк.  Я ведь тоже с Украины родом.  Что  же ты срываешь поставленные командиром полка задачи?  Смотри, я тебя лично заставлю лопатой канализацию  в солдатской столовой открывать.  Ты этого хочешь?

-  Ни как нет, товарищ майор! Меня учили воевать, между прочим, а не вонючие ямы копать. А с другой стороны,  пока ваша вещевая служба  не восстановит  моей роте пропавшие в бане простыни, разговора у нас с вами не получиться. Разрешите идти?

-  Нет уж, постой, милой. Парень я вижу ты бравый.  Мне о тебе много  начфин рассказывал. Например, о том, как ты ни за что ни про что его обидел. Он хотел на тебя в суд подавать,  да я уговорил его пока этого не делать.  Пока… Ведь мы с тобой почти что родственники. Не так ли?

-  С чего это вдруг? – удивился Женька

-  А с того. Не ты ли с моей Валюхой  спал? Спал… Я и свидетелей найду если надо…

-  Ну и что, она, наверное, не только со мной спала.

-  Ну, уж нет. Придется тебе сынок, со мной породниться. И свадьбу хорошую справим. Ты не тушуйся, служба у тебя будет нормальная. И квартиру я вам отдельную сделаю. Не ту халупу, в которой ты сейчас живешь. Надо же – додумался где устроиться, а еще офицер. Так что записывай и запоминай. Завтра выделишь на столовую десять человек. Потом к вечеру  вернешься с вещами в общежитие, чтобы меня не позорил. Через месяц  я вас с Валькой в загс отвезу. Теперь повтори, что я тебе сказал.

Женька выскочил от зама по тылу как ошпаренный, и громко матерясь, зашагал в подразделение.

В роте Женька рассказал о своей беседе Смелкову. Старшина сокрушенно покачал головой.

-  Вы знаете, чувствую, теперь за вас крепко возьмутся.  Вы думаете, ему личный состав на столовую нужен? Машину он на ремонте в ГСТО поставил, личную  «Ниву». А солдатская  команда  ремонт будет это отрабатывать. Мне вчера один знакомый рассказывал. Но вы командир, сами решайте.

-  А я уже решил. Дам я завтра солдат, и если они пойдут на ГСТО, возьму с них объяснительные, а потом к прокурору.

-  Лучше к замполиту, он терпеть не может Буринду. Вот пусть они и сцепятся

На том и порешили.

А вечером к Женьке пришла Валентина. Сначала раздался стук в дверь, а потом на пороге нарисовалась она собственной  персоной.  Прошлась по комнате, не обращая внимания на то, что Женька лежал на диване в плавках.  Потом  полезла целоваться.

-          Ты зачем пришла? – отстранился  Женька.

-          Жень, а Жень а это правда, что ты  просил у отца моей руки?

-      Еще чего.  Мне и без тебя неплохо…

Женька встал, надел спортивный костюм, присел на табуретке напротив Валентины.

-      Так что, ты не хочешь на мне жениться? А я то, дура, поверила. Папаня вчера вечером меня на танцы не пустил, все, говорит,  нагулялась, хватит, теперь свадьба на носу. А я что против, что ли? А чем я тебе не нравлюсь?

-     Тем, что ты дура. А мне еще свобода не надоела. Усекла?

-     Ясно, -  огорченно вздохнула Валентина. – А у тебя выпить что ни будь найдется?

-     Шла бы ты домой, а пить я бросил. Пошли, провожу тебя, а то на нашей улице собаки злые. Покусают они тебя, а мне за тебя отвечать придется.

Проводив Валентину, Женька пошел в свое подразделение. Личный состав занимался подготовкой к следующему дню, согласно расписания. Встретил его старшина.

-    Все в порядке командир. Вам не отдыхается?

-    Шел мимо. Дай, думаю, зайду.

-    Ну, тогда прошу в каптерку. Я только что чай поставил.

Сидели допоздна. Говорили за жизнь. О том, что былой армии уже нет. О том, что, к сожалению, развалился Советский Союз, а Россия и Украина стали по разные стороны политических баррикад. О Чечне, где  бушуют отделенческие страсти.

На следующий день, когда личный состав вернулся с хозработ, Женька убедился, что Смелков был  прав. Солдаты действительно работали на ГСТО. Женька собрал с каждого обьяснительные записки, отдал их заместителю командира по воспитательной работе. Назревал грандиозный скандал.

По гарнизону прошел слух, что майора Буринду вызывал военный прокурор гарнизона. Теперь Женька ожидал ответного хода. И дождался. Когда в часть пришли денежные средства на получку военослужащих, Женьке их не дали  под предлогом того, что они закончились. А он сам вроде как опоздал. И теперь ему нужно ждать, когда поступит очередная  партия денег.

Женька четко сообразил, откуда подул ветер. Он вошел  в кабинет  ухмыляющегося начфина, взял его за грудки и долго тряс, обещая набить  морду. Старлей побледнел, стал пытаться куда – то звонить по телефону.

А Женька  злобно хлопнул  дверью и пошел домой.  Там старшина и нашел его расстроенным  и пьяным.

Смелков долго отпаривал своего лейтенанта в бане. Потом напоил крепким чаем с брусничным вареньем.

-  Буду увольняться.  На хрена мне такая служба, – чуть не плакал Женька. – Это ведь не служба, а черт знает что. Мечтал быть командиром, а вынужден  заниматься, чем попало. Нет, все, я решил, увольняюсь к чертовой матери... Лучше в деревне буду пастухом быкам хвосты крутить.

Утром Женька отнес свой рапорт об увольнении из армии в строевую часть и вернулся домой. Вытащил склеенного гусара из сумки, долго глядел  на него опустошенным взором.  Гусар стоял изогнутый как лук, животом вперед, но сохранял устойчивость. Краска на его лице облезла, а усы не были, такими гвардейскими, как раньше. Видать, и ему пришлось совсем не сладко.

Вечером Смелков принес новости:

-  Вас вызывали к комполка, но не нашли.

-  Пусть ищут, - глубокомысленно сказал Женька. - У меня сейчас другие проблемы.  Где достать деньги? Получку мне не дают….

Смелков,  добрая же душа у прапорщика, достав из бумажника несколько крупных купюр, протянул Женьке.

-  Отдадите, когда сможете.

Потом приняли на грудь.  Поговорили. Смелков вдруг предложил Женьке прогуляться на трассу Забайкальск-Чита.

-  Вы все равно скучаете, а так развеетесь. Есть одно хорошее местечко. Там мой свояк шашлыки  жарит и продает проезжающим.

Предложение прошло, Женька со свояком Смелкова выехали на трассу. Теперь лейтенанту было глубоко плевать, на то, что его искали в части. Старшина взял заботу о подразделении на себя, а в штаб доложил, что не знает и не ведает, где находится  лейтенант Наливайко.

Женьке было хорошо. Он орудовал на мангале как заправский шашлычник и упивался ароматами степных просторов. Все сложилось, как нельзя лучше, но вот остановился армейский «Уазик». Оттуда вышел комдив…..Полковник Ребров выбрал  шашлык пожирнее, и попросил открыть бутылку пива. Женька растерянно смотрел на него. Свояк Смелкова быстро обслужил полковника. Тот съел шашлык, запил его пивком, и поманил Женьку к себе пальцем. Затем посадил в «Уазик» и увез в гарнизон, где сдал лейтенанта на хранение в гарнизонную комендатуру, объявив ему трое суток ареста.

В день, когда истекали последние сутки заточения, Женьку навестил военный корреспондент окружной газеты майор Шальнев. Корреспондент был рыхл телом как баба и имел неприятную наружность. От него тянуло водочным перегаром и еще черт знает чем. Пока Шальнев беседовал с Женькой, он то и дело потягивал пиво из горлышка бутылки, включал и выключал диктофон. Женька отвечал на вопросы неохотно, недоумевая, за что  он удостоился столь высокой чести.

Это уже потом через месяц, он узнал по какой причине стал героем дня. Весь гарнизон читал статью майора Шальнева о том, что в отдаленной Н-ской танковой части  служит недобросовестный молодой офицер, который не любит Россию, развалил роту и лихорадит своими поступками передовой гвардейский полк. В конце статьи автор предлагал командованию избавляться от алкоголиков и бездельников, как от разрушительной заразы.

К этому времени Женьку склоняли на всех уровнях, и даже понизили в должности до командира взвода, исполняющего обязанности командира роты. А все потому, что просто так  лейтенанта уволить было трудно. Существовал только один подход к кадровой деятельности: воспитывать молодых офицеров сколько можно, спасая в лейтенантах  будущих российских полководцев. Но Женьке, судя по его  отношению к службе, не суждено было  стать таковым. После собеседования  военный прокурор гарнизона сказал лейтенанту, что он будет уволен по дискредитации. Это Женьку устраивало. Он приходил на службу  только для того, чтобы  отметиться.  Потом возвращался домой поить и кормить свое хозяйство. Вечерами помогал Смелкову приторговывать водкой, с чего имел хороший навар.

Потом неожиданно появился свет и в его скучной жизни, он снова, как когда-то, поехал старшим машины  в Краснокаменск сопровождая военного врача. И так же, как в первый раз он тесно общались с женой гарнизонного прокурора, используя удобный момент, поскольку лейтенант все равно скоро  «ту-ту». Любовью занимались долго и страстно. Наталья Ивановна смотрела в голубые глаза Женьки, по женски жалея его. Сколько  пропадает хороших парней в армии  не за понюшку табака?  О Боже, как все перевернулось в этой стране! Ей очень хотелось  плакать, и она исступленно целовала  Женькино лицо.

…Увольнялся Женька в преддверии Нового года. Для жителей гарнизона было все равно, что они теряют еще одного лейтенанта. Военнослужащие готовились встретить очередной новогодний праздник, как и подобает на Руси. Около гарнизонного Дома офицеров стояла большая сосна, украшенная ледовыми игрушками, для детей залили каток. А к новогодней ночи  готовили бал- маскарад. По частям был брошен клич подготовить интересные костюмы.

Женька был приглашен в гости семьей Смелковых. Но он сказал, что, наверное, уедет еще до Нового года. Но все равно не успел… Да и какая теперь ему разница?

Получив документы, необходимые для постановки на учет в военкомате, Женька шел последний раз по военному городку, вспоминая почти каждый день своей службы. Ему было грустно от осознания своей горькой участи, ведь его мечте не суждено было сбыться. Все же какая это неблагодарная штука – судьба. И может быть только теперь, он вдруг осознавал, как тяжело ему расставаться с этим гарнизоном.

И вдруг пришла озорная мысль. Женьке она определенно понравилась, он даже рассмеялся и заплясал от удовольствия, предвидя фурор в части.

Он попросил у Смелкова  швейную машинку, и заперся в своей  халупе. Рвал  парадное офицерское обмундирование, что - то кроил, шил, наполненный светом творческого вдохновения. Таким, какое он испытывал еще курсантом в канун нового года, когда вся рота курсантская готовилась к новогоднему празднику. А когда сшил себе экзотический наряд, то отгладил его и показал Смелкову. Старшине очень понравилось, он сходил к соседу и принес самую настоящую казацкую шашку.

…..Новогодний вечер в Доме офицеров был в разгаре. Грохотал духовой оркестр, господа офицеры присутствовали в парадной форме, а их  жены и другие члены семей  были одеты в карнавальные костюмы. Это было похоже на  полковое собрание. Командир полка, как ему и положено, объявил первый тост за Россию, потом офицеры и прапорщики стали веселиться по подразделениям. Пробили кремлевские куранты в экране большого телевизора, выступил президент и зашипело шампанское в бокалах.

Когда Женька вошел в зал, его заметили не сразу. Он подошел к столу командира полка, сам себе налил шампанское и выпил его медленными глотками. Вот тут он и попал в центр внимания. Перед присутствующими стоял самый настоящий гусар времен Екатерины. Ладно сшитый костюм облегал гибкое спортивное тело Женьки, кивер был немного сдвинут на бок, из под него выглядывал роскошный чуб и даже  казацкая шашка не нарушала гармонию наряда. Наслаждаясь произведенным эффектом, Женька гордо окинул взглядом зал. Он видел полупьяное лицо майора Буринды. Рядом с ним сидела восторженная Валюха, зажавшая ладошкой себе рот, чтобы не рассмеяться, дальше какой-то незнакомый лейтенант, наверное очередной жених дочери зама по тылу, дальше начальник финансовой службы, сосредоточенно крутивший в руке граненный стакан, будто увидевший там что-то для себя интересное.

Женька, придерживая шашку левой рукой, подошел к Валюхе, и галантно подал ей руку. Она с готовностью соскочила со стула.

Женька крикнул на эстраду:

-  Маэстро, музыку!

Зазвучало танго. Женька и Валентина танцевали, радостно смеялись, глядя друг другу в глаза.  Они танцевали и весь зал был в их распоряжении.

-          А ты молодец, Женя. Ты единственный мужик в этом  захудалом гарнизоне. Лично мне тебя будет не хватать. Спасибо тебе….

-     Держись, Валюха, жизнь продолжается. Будешь на Украине, забегай в гости. Вспомним прошлое…. Может, даже женюсь на тебе.

-    Врешь ты все! - рассмеялась  Валентина. – Так я тебе и поверила! Но ты все равно молодец!

Оркестр  закончил последний аккорд. Женька откланялся и направился к выходу. Теперь осталось только забрать вещи у Смелковых и на вокзал.

-    Товарищ гусар! Подождите!

Женька обернулся, к нему бежал водитель командира полка. Солдат смущенно улыбался.

-    Командир полка приказал отвезти вас домой, если вы, конечно, не возражаете.

-    А почему бы и нет? – подумал Женька.

…Поезд стрелой летел по заснеженным забайкальским степям… А на столике одного из купе стоял пластиковый гусар и таращился точками - глазами через обмершее стекло в пролетающую ночную мглу. Ни он, ни Женька, который спал младенческим сном на верхней полке, еще не знали, что окружающий их мир сильно изменился, и тот самый полк, который они оставили, полным составом скоро уйдет в Чечню и попадет на самую настоящую войну. И многие из его сослуживцев не вернутся в этот гарнизон.

Другие произведения автора:

О пользе санкций для России.

Дарасунский вальс

Разгул страстей и льётся кровь...

Это произведение понравилось:

***********