Пульт сонно подглядывал последним непогасшим глазком. Вовка и Жанна исчезли - чего, собственно, и следовало ожидать. Стол уныло демонстрировал анатомически алые остатки салата, грязную посуду и полупустую "полторашку".
-- Давай выпьем, Слава, - Татьяна разлила самогон. - Только теперь уже за тебя. Ты не против?
-- Ни капельки, - отозвался я, поднимая стакан. - За меня!
-- Хочешь послушать продолжение? - Татьяна потянулась за салатом, уронила ложку и пьяно махнула рукой. - Так вот. На чем мы остановились?
-- Ты поклялась превратить наглеца в атомную пыль, - я достал сигарету и, плюнув на все приличия, закурил прямо в диспетчерской.
-- Ага! - Татьяна последовала моему примеру. - И буквально на следующий день начала искать зацепки.
Был у меня в то время дружок - из тех "чисто пацанов", которых я уже упоминала. Отношения у нас были в стиле свободной любви - порой неделями не встречались, потом - бурный пьяный секс где-нибудь в машине... Так вот, - она стряхнула пепел в стакан. - Это был первый человек, которого я решила использовать в своей мести. И при ближайшей встрече рассказала суть проблемы, приукрасив все, как следует. Он обещал разобраться. Это закончилось тем, что на следующий вечер он завалился ко мне вдрызг пьяным, назвал дурой, сплетницей и клеветницей и вырубился под порогом. Попытка номер один не удалась. Честь и честность моего врага не подвергались сомнениям.
Тогда я попробовала склеить его во время одной институтской пьянки - тщетно. Он посмотрел на меня, как на последнее убожество, и процедил: "Я не отбиваю чужих женщин, мадемуазель. Тем более, весьма недалеких". Тогда я еле сдержалась, чтоб не вцепиться ему в лицо. Счет стал три-ноль в его пользу. Кроме того, кто-то проболтался об этом моему дружку, и мне еще от него досталось. Это было уже четыре-ноль, Слава. Такое со мной происходило впервые. И я почти потеряла рассудок от бешенства.
Во что бы то ни стало мне нужно было нащупать его слабое место. Но как? Он казался безупречным, настолько безупречным, что я начала верить в собственное ничтожество. И это только все больше меня распаляло.
Случай подвернулся быстрее, чем я предполагала. На очередной институтской пьянке ко мне подсел его лучший друг. Мы разговорились, и я смекнула, что легко вытащу из этого пьяного лопуха все, что мне нужно. Мы взяли пива, поехали ко мне, там я позволила ему переспать со мной, а потом перевела разговор в нужное русло. Оказалось - ты представляешь, Слава, - этот парень действительно перетрахал половину моих подружек! Более того, он тщательно вел дневник! Я даже узнала, где он его хранит - в лаборатории, в рабочих бумагах! Это было полпобеды, Слава! Счет сравнялся!
Наутро я выпроводила его похмельного дружка, предупредила, чтоб не болтал, если хочет здоровым дожить до следующего учебного года. Теперь оставалось найти человека, который смог бы достать нужные мне записи.
И я нашла его. Им оказался лаборант - щупленький похотливый старикашка. Он легко выкрал дневник и передал мне его целиком, все три тетради. Правда, пришлось рассчитываться натурой. Тебя это не шокирует?
-- Меня шокирует только то, что в этом мире, оказывается, есть еще настоящие роковые женщины! - с чувством признался я.
-- Ты опять мне льстишь, - на этот раз Татьяна улыбнулась печально; озера ее глаз начали переполняться паводковыми водами. - Ты хороший человек, Слава. Правда, лгун, как и все мужчины... Ладно, может, я ошибаюсь...
В общем, дневник я получила. Через день самые пикантные строки попали на институтский сайт, на все информационные стенды и по соответствующим адресам... Помог знакомый программист. Единственный человек в этой истории, которому я заплатила деньгами и пивом...
История оказалась слишком серьезной, Слава. Друг моего обидчика в день появления откровений пришел к моему бой-френду и во всем признался. Его увезли в реанимацию. Человек остался инвалидом.
Старикашка-лаборант повесился прямо в лаборатории.
Когда я узнала об этом, то не стала дожидаться, пока мой любовник изувечит и меня, спешно собрала вещички, доехала на такси до Химок, а там вышла на дорогу и начала ловить попутки... Остановился "Москвич". Обычный серый "Москвич", АЗЛК. И знаешь, кто был за рулем? Он! Мой обидчик! "Садись, - он спокойно улыбнулся. - Не бойся, я не злопамятный. Тем более, не обижаюсь на недалеких людей, которые своей глупостью способны разрушить все, от муравейника до планеты".
Я молча подчинилась его спокойному, уверенному голосу. Помню, темнело, шел дождь. Он включил фары. "Дворники" ритмично ползали по стеклу...
Он спросил: "Куда едешь?". Я промолчала. "Значит, нам по пути. Я тоже вынужден бежать подальше отсюда. Запомни, девочка, запомни на всю жизнь: глупость - это маятник. Не приведи господь его задеть - он вернется и отшвырнет тебя с дороги черт знает куда. Как и получилось и с тобой, и со мной".
За всю дорогу я не произнесла ни слова. Километров через двадцать машину пришлось оставить - он... Ты представляешь, Слава, я даже не знаю его имени... Он угнал эту машину...
Мы ночевали в лесу, в каком-то заброшенном сарае... Было холодно и сыро... Но я никогда не получала от секса такого неземного, острого удовольствия... Он рассказал, что прямо в день появления компрометирующих материалов в институте начали готовить документы на его отчисление... Видимо, от греха подальше - никому не нужны проблемы с сильными мира сего и мертвый студент в придачу... Он чудом успел избежать мести всех оскорбленных мужей, бой-френдов и отцов... Ему просто очень сильно повезло...
На следующий день он отправил меня с дальнобойщиком до Перми... "КамАЗ" стоял на обочине, рокотал двигатель... "Помни, девочка, - он старался перекричать шум мотора, - жизнь все равно продолжается, даже если ты лежишь в грязном кювете. Удачи тебе!".
Это были его последние слова...
По дороге мы взяли автостопщика - он возвращался домой и, кстати, как раз в Пермь. Это был один из немногих хороших людей, которые остались в нашем мире... Именно он и устроил меня сюда, на эту станцию... Только через три года я нашла возможность связаться с семьей... Мама умерла через несколько месяцев после моего исчезновения... Отец разорился, работал грузчиком и пил по-черному. Год назад умер и он...
Татьяна замолчала и закурила очередную сигарету. Просыпался пульт, открывая один за другим красные заплывшие глазки. Царила душная безраздельная тишина...
-- А он, твой обидчик? - мое пьяное сознание упорно отказывалось верить в происходящее; как символ оконченного и потерянного, на столе уныло топорщилась пустая "полторашка".
-- О нем я больше не слышала, - Татьяна поспешно, трогательно, совсем по-детски вытерла скользнувшую по щеке слезинку. - И не пыталась слышать. Очень хотела его разыскать, но понимала, что это бессмысленно, опасно и глупо... Один раз я сбилась с пути, освещаемого путеводной звездой. Погасла не только моя звезда - погасли звезды еще нескольких человек... В том числе моих близких... Я поняла одно: ему, тому парню, никогда не сбиться с пути. Он, как по компасу, всегда найдет дорогу. И я не хочу мешать ему... Да и сама не хочу заблудиться еще глубже... Я боюсь маятника глупости, Слава, поэтому и сижу здесь, на этой станции...
Мне страшно захотелось обнять ее крепко-крепко, приласкать, как несчастного ребенка, прижать к себе и никогда больше не отпускать. Я тупо пялился на нее и не мог подобрать даже элементарных, определенных приличиями, слов ответной реплики. Впрочем, надобность в них вряд ли была.
-- Ну, что ты! - Татьяна улыбнулась сквозь слезы, подошла, присела передо мной, откинув волосы. - Сейчас, Слава, самое время брудершафта. Но выпить нечего. Хотя когда это было серьезной проблемой...
Сквозь пелену духоты и свинцового месива в голове до меня донесся тонкий аромат духов вперемешку с божественным запахом ее тела... Ее губы, горячие и влажные... Не помня себя от охватившего все мое существо всепоглощающего, будто россыпь огней на горизонте, желания, я сорвал с нее свитер и приник к бархатистой, мелко трепещущей коже живота.
Другие произведения автора:
Городская панорама
Орлеанская дева
Ностальгия
Новые
Меню
