Посвящается всем жителям Северского района.
"…сколько же времени прошло с тех пор
и сколько раз с тех пор все менялось в
этом непостоянном мире"
Баграт Шинкуба, Последний из ушедших
Эпилог.
Наша встреча была неизбежна. Все, о чем я думал, интересовался, изучая забытые страницы истории, то, что меня постоянно будоражило – наконец сбылось. До этой встречи мне пришлось буквально по крупицам собирать информацию неприемлемую для современных учебников истории.
Чем больше я узнавал, тем чаще мелькала мысль, сколько же было потеряно. Войны, разрушения, катаклизмы, революции. И то, что мы сейчас знаем – малая толика возможных знаний. Многие люди пытаются получить знания, общаясь с дольменами, космосом, религией и т.д. Это не верно. Ненужно ничего планировать. Просто попытайтесь воспринимать нормально все, что вас окружает, и быть максимально естественными.
Ничего не ожидайте. Результат все равно непредсказуем. И если вам показалось, что ничего интересного не происходит, просто оглянитесь вокруг, всмотритесь. Возможно это где-то рядом. И, вероятно, по прошествии какого-то количества времени до вас вдруг дойдет решение какой-нибудь проблемы. Вот и у меня произошло все совершенно случайно.
Это случилось так.
В один из осенних погожих дней я бродил у горы Папай. В это время года здесь отличный вид. Горы начинаются еще в степи и уходят в даль, в бесконечность, глаз теряет покой в поисках вершин, но-тщетны эти поиски! Человек начинает ощущать себя былинкой в бескрайнем пространстве, Агасфероном – скитальцем, вопиющим в полной тишине и не получающим никакого ответа. А навстречу медленно опускается мерцающий, серебристо-жемчужный шлейф тумана.
Он обволакивает и завораживает, притягивая скрытой за этим мерцанием тайной, но едва приблизишься к тому месту, за которым, как казалось, откроется что-то очень редкое, как именно в этом месте туман вдруг рассеивается, исчезает, перебираясь все выше и выше. И наконец, словно наигравшись с незваными гостями в прятки, невидимый хозяин гор убирает тающую приманку и открывает нам свои владения на фоне бездонного синего неба во всем их ослепительном великолепии.
Наверное, именно оттого, что так долго шли как бы с завязанными глазами, мы испытывали теперь такое глубокое восхищение увиденным; глаз наконец обрел опору, и окружающая природа – краски и образы, и они казались нам не просто прекрасными.
Все горы покрыты пестрыми красками осенних деревьев. Каждая вершинка, каждый ручей встречает тебя теплотой дня и спокойствием леса. Лес, видимо, отдыхает перед началом зимы. Спокойствие природы передается каждому, кто в это время посещает наши горы. Человек уходит с чувством благодарности в душе, которая сохраняется у него очень долго. Все время, напоминая ему, что пора вновь и вновь повторить все это.
Поднявшись по Северному склону на вершину Центрального Папая, я услышал звук выстрела.
- Наверное, это охотники, - мелькнула мысль. Но все оказалось не так просто, как я думал.
Посидев немного на вершине, мне пришлось спуститься с нее по Западному склону. Передвигаясь по узкому перешейку и любуясь чудесным видом долины Черной речки и вершиной горы Тхаб, я не сразу сообразил, что выстрелы продолжаются с размеренной периодичностью. За вершиной Западного Папая звук выстрелов явно усилился. И тут я его заметил. Внизу, на дороге, которая пересекала тропу почти перпендикулярно склону, стоял человек.
Он был одет во все черное, и это меня насторожило. В метрах двадцати от него стояли два бородатых «охотника», одетых в пестрые военные костюмы. Эти двое периодически стреляли из винтовок. Я сначала подумал, что они стреляют по мишеням, но оказалось – эта мишень и есть черный человек.
Нужно было видеть его. Это была пружина на боевом взводе. После каждого выстрела, он не делал ни одного лишнего движения. Человек просто уклонялся от пули, делая шаг в сторону – вправо, или влево. Как будто видел саму пулю и рисовал мысленно себе ее полет.
У меня захватило дух. Не раз представлял я себе тех людей, которых в казачьих сказаниях называли «характерниками». Теми, кто владел Казачьим Спасом, основой которого было Слово – заговор, молитва, особое обучение. Характерники общались с Богом во время схватки. Характерник мог уйти от любых ударов и сам нанести врагу смертельный удар… И вот он наяву.
Бородачи с каждым выстрелом приближались к черному человеку, который, было видно, стал уставать. Видимо почувствовав, что уже не справляется с такой нагрузкой, он бросился вниз с обрыва. Стрелки спустились за ним следом, перевернули упавшего. Наверное, хотели убедиться, что он мертв, и пошли дальше вниз по склону.
Когда они скрылись за очередным поворотом, я спустился к нему. Черное бездыханное тело лежало передо мной. Откинув его на спину, я взглянул ему в лицо.
По внешнему виду возраст старика определить было довольно трудно. От его узкого лица, испещренного множеством складок и морщин, веяло каким-то юношеским озорством. В каждой складке, казалось, скрывалось плутовство, а в каждой морщинке замаскировался проказник. Несмотря на то, что вокруг был дикий заброшенный край, лицо этого человека было тщательно выбрито. Его большие, небесно-голубые, широко расставленные глаза имели то суровое выражение, что свойственно жителям горных ущелий, но вместе с тем в его глазах порой проскальзовало нечто наивно-преданное.
В нем прослеживались чисто славянские черты: голубые глаза и светлая кожа сливались с его светлыми волосами. Это был старик внушительного возраста. Как он мог так долго уклоняться от пуль преследователей? Это было для меня загадкой. Я решил перенести его вниз к Черной речке и похоронить около водопадов. Там есть замечательное место, где старик найдет себе долгожданный покой. Недалеко была стоянка туристов: стол и стулья из напиленных бревен. Рядом шумит речка. Пусть это место станет последним пристанищем этого человека.
Провозившись около двух часов, мне, наконец, удалось спуститься с ним к реке. И тут моя ноша издает слабый, едва слышный стон.
- Он жив,- подумал я. Положив его на землю, обмыл водой лицо, забрызганное кровью. Он открыл глаза. Наши взгляды встретились. Мне показалось, что в глубине его глаз спрятаны все те ответы на мои вопросы, которые давно мучили меня. Видимо я нашел в горах ту истину бытия, основанную на знания наших предков.
Старик не мог говорить, коротко и часто дышал. После осмотра стало ясно, что у него сломано несколько ребер. Но больше я не услышал от него ни одного стона. Поставив палатку и положив туда старика, я быстро развел костер, разогрел чай, заварил его горными травами. Поднеся ему кружку с горячим чаем ко рту, мне пришлось разжать ему зубы и влить немного жидкости. После чего он жадно выпил остатки напитка. Повернувшись на здоровый бок, он заснул. Заснул и я, измотавшись полностью за этот день.
Другие произведения автора:
Мама прости
n
Совесть
Это произведение понравилось:
Новые
Меню
