Матвеевна...

     Какой уж год бежит с того времени, как увела из под носа своей подруженьки Нюрки Тимофея Орлова, а ревность так и не прошла, - подумала Матвеевна, кутаясь в стёганное ватное одеяло в нетопленой избе, доставшейся от родителей мужа.

     Побежали мысли, словно дороженьку выстилая из памятных моментов жизни. Все тайны подружки знала в года те далёкие. Обе жили в беднейших семьях деревеньки, стоявшей среди лесов берёзовых, вдали от большой дороги. Наступала осень с промозглыми дождями, грязь непролазная. До района было не добраться, а про город и не думали.

     Учились в своей школе четыре года, потом в соседней деревеньки до седьмого класса, а дальше - кому как повезло.

     Завидовала Маруська, как звали её все, своей соседке по парте Нюрке. Красавицей та росла. Глазищи огромные, синее неба, толстенная коса белокурых волос, с кудряшками, свисающими на лоб, лицо белёхонькое, с румянцем на щеках. Нюрка подружкой её считала, доверяя тайны сердца своего, а у неё в груди всё кипело от злости, но молчала. Слушала дуру и молчала. Тимку Орлова выделяла из всех пацанов Нюрка. Пригляделась Маруська к нему и тоже признала лучшим.
После семилетки многие ребята уехали учиться на механизаторов и Тимка тоже. Девчата после семилетки на кукурузных полях трудились. Потом в доярке подались, сменив матерей.

     Вернулись парни домой красавцами. Красивее Тимки Игнат Шмяков был, но фамилия ей не понравилась. А парень был хоть куда. Чернявый, косая сажень в плечах и голосищем природа наделила. Один у родителей был, всё ему, всё для него. Стала она ему знаки внимания оказывать, так нет, как и Тимка, на Нюрку глаза пялит. И такая обида в сердечко к ней пришла. Решила обоих парней от Нюрки отвадить.

     Стоял месяц июнь. Уставшая после работы молодёжь спешила в клуб, где кино посмотреть, где потанцевать. И тут Нюрка преуспела. Частушки сочиняет, распевая голосом высоченным. Плясать пойдёт, глаз не отвести. Все парни вокруг неё.
Смекнула Маруська как парней от Нюрки отвадить. Шепотком, по большому секрету всей деревне, рассказала о беременности Нюрки неизвестно от кого из двух парней. Но молва не дошла до Тимофея. Тогда она встретила его на сенокосе. Вечерело, все на отдых пошли, а он замешкался около своей сенокосилки. Подошла, спросила не довезёт ли её до развилки дорог. Буркнул Тимка в ответ: - Нет.

     - Хотела с Нюркой домой пойти, а она опять с Игнатом в лесок берёзовый отправилась. Принесёт в подоле родителям подарок нежданный. Разве женится на ней Игнат? Пустые мечты у подруженьки, - сказала и увидела, как исказилось от боли лицо Тимофея.

     Застонал Тимофей, что зверь раненный, зашатался, лицо руками закрывая. Оглянулся, недолго всматривался в её глаза, подхватил на руки и понёс в копну, что рядом стояла. Не отпускал до самого утра, неистово лаская. И стали они встречаться каждый вечер.

     Несмотря на разговоры о Нюркиной беременности, Игнат сватов заслал в августе, а на Покров день переехала та в его хоромы. На свадьбу не поскупились Шмяковы, разодев невестушку во всё новое.

     Сидела Маруська, разглядывая стол, ломившийся от блюд разных, а сама только и могла огурчики солёные хрумкать. Тут то и подловила её мать Нюркина, ехидно прокомментировав про огурчики и грибочки солёные.

     На другой день свекровь Нюркина стирку простыни молодых прилюдно устроила. Тимофей на свадьбе не был, но про новость с простынёй всё понял. Пришёл к ней на свиданку сказать слова про расставание, а она ему и призналась в беременности.

     - Не с  того ты жизнь, Марья, свою начала. Не жди от меня любви большой. Ребёнка сиротить не буду. Завтра распишемся и уедем в город, - сказал и ушёл.

     Неприветливо встретил город. Жили по съёмным квартирам, кочуя из одной в другую, пока она не устроилась в педучилище истопником. Там и комнату ей дали, там она поступила учиться на учителя начальных классов, сев за парту с малолетками. Ночами печи топила, а днём училась. Закончила учёбу и пришла Тимофею весточка о смерти родителей, оставивших свою избу единственному сыну.

     Домой вернулись с двумя детьми, а у Нюрки с Игнатом уже трое были. Дом Игната рядом стоял, крепенький, под черепицей новёхонькой на крыше. Тимофей родительскую избу перестроил, такой же черепицей покрыл. Жили с оглядкой на жизнь соседей. Исправно вели те хозяйство. Часто неслись по деревеньке запахи пирогов Нюркиных, вызывая желание их испробовать, но Нюрка и на порог Орловых не пускала, помня о прошлом. Родив своего первенца через год после свадьбы, узнала о навете подружки.

     Услышав о болезни Игната, не упускала Матвеевна возможность прилюдно осудить Нюрку за бездействие и равнодушие к нему. Видела, как тяжко той с делами управляться без мужней поддержки, но готовила соседке последний удар.

     Случайно услышав об отъезде Нюрки в район накануне, уговорила Тимофея свозить Игната к знахарке, коль жене наплевать на мужа. Задумался Тимофей, не хотелось в чужие дела вмешиваться, но она настояла. Нюрка вернулась из района, узнав новость, раскричалась на всю деревню, но Тимофей, приехав в самый разгар скандала, ловко её осадил.

     Не тебе, Нюрка, тягаться со мной, - подумала Матвеевна, сладко засыпая.

     Проснулась от грохота упавших на пол дров, внесённых мужем, и прозвучавших слов.

     - Чего разоспалась, старая? От соседей уже аромат супа доносится, из труб дымок поднимается, а ты всё дрыхнешь, - ворчал Тимофей, растапливая печь. - И вчера могла бы протопить печь, холодина в доме. Нюрка белья корзину развесила на просушку. Нам бы тоже пора постельное сменить.

     Нехотя Матвеевна спустила ноги с печи. Выйдя во двор по нужде, увидела подъехавшую машину скорой помощи к дому соседей и трёх человек вышедших из неё.  От любопытства забыла куда шла и быстро вернулась в дом.

     - Там, это, скорая к Нюрке прикатила. Не дай бог, ежели хуже стало с Игнатом...

     - Я же не хотел его к знахарке везти, ты настояла. Сколько лет на Нюрку зуб точишь! Никак не даёт тебе покоя их жизнь. Пойду, гляну, что там и как. Вон  фельдшерица к ним бежит, запыхалась и народ сбегается, - ответил Тимофей, стоя у окна.

     Не успел Тимофей выйти, как Матвеевна следом поспешила. Долго никто из дома не выходил, то толпа не расходилась. Первой, с пунцовым лицом, выскочила фельдшерица, стояла в толпе, отмахиваясь от вопросов. Вскоре на носилках вынесли Игната, укутанного в новенькое одеяло. Рядом шла Нюрка, держа мужа за руку. О чём они говорили, не было слышно. Поцеловала Нюрка мужа, его погрузили в скорую, следом врачи сели и машина уехала. Фельдшерица быстро ушла домой. Народ кинулся расспрашивать Нюрку.

     - Операцию срочно надо делать Игнату. Врачи говорят, что Соломея всё правильно вправила, однако разрыв брюшины в месте грыжи зашить надобно. Фельдшерицу ругали на чём свет стоит, обещали новую прислать, - отвечала собравшимся Нюрка, а увидев в толпе Орловых, громко произнесла: - Вон, соседи наши, Орловы, поспешили, решив, будто я смерти Игнатушки жду. Повезли к знахарке, а врачи говорят, что в дороге всякое могло случиться. Как бы потом они мне в глаза смотрели? Смолоду всякую напраслину на меня возводят. Сами согрешили до женитьбы, а меня брюхатой объявили. Неймётся им с Матвеевной. Мстят, а за что - молчат. Более пятидесяти лет в злобе живут на меня.

     Тимофей вышел из толпы и направился к своему дому. Следом за ним, не оглядываясь, семенила Матвеевна.

     - Что же вы молчком уходите, соседи? - спросила их Нюрка. - Может пришла пора, Маруська, правду рассказать, подруга моя подлая? Ты же не мою - любовь Тимофея рушила, а я нашла свою, жизнь с Игнатом прожила в счастье и достатке...

     В открытую дверь из дома пошёл дым. Уходя, Орловы не открыли заслонку у печи. Народ, решив, что в доме Орловых пожар, кинулся на помощь, но поняв причину дыма, стал расходиться.

     Нюрка сидела на скамейки у дома, подставив своё лицо лучам вышедшего солнца, представляя, как завтра она принарядится и с почтовой машиной поедет навестить Игната.