Эпизод второй. Штраф. (Из цикла "Две категории")

 В вагоне электрички ехать можно только поздно ночью, или в обеденное время. Это из – за того, что по утрам все едут на работу, а вечером соответственно возвращаются. Войти в вагон, где на каждом сидении по три человека подпирают друг друга локтями, а зимой вся эта масса одевается в толстые одежды – особого смысла, или комфорта все равно нет. Зимой в вагоне топят, как в аду – дышать нечем. Летом в вагоне душно, опять же, как в аду – и снова дышать нечем. Поэтому я всегда выбираю тамбур. Чтобы не мешать входящим и выходящим, выбираешь сторону, двери которой не открываются на остановках. Прислоняешься к пластиковой стенке по ходу движения и смотришь в окно на мелькающие пейзажи. Правда, пейзажи появляются только через три остановки, когда «собака» выбегает за кольцевую. Да, и пейзажи эти в основном завалены стройками, свалками, и пустующими вагонами на запасных путях. Ближе к моей остановке появляются первые поля, кусочками нарезанные под огороды дачных поселков.

В тамбуре хорошо: шумят колеса, вместо громкого смеха студентов, или назойливых шепотков старушек о том, как ухудшилась жизнь; на каждой остановке ты получаешь новую порцию свежего воздуха; да и время тут пролетает быстрее, или это мне только так кажется? Электричка – это общественный транспорт. И не спрячешься от всего этого чудовища с массой глаз, рук, мыслей. Именно потому, в тамбуре, ты словно в отдельном купэ. Хм…Глупое сравнение.

Я стою, отвернув голову от дверей вагона, поэтому не сразу замечаю, как из него выходят двое человек. Я только различаю по голосам, что вышло двое парней. Не поворачиваясь, прислушиваюсь к разговору. По заплетающимся языкам понимаю, что пьяны. Судя по мату вперемешку с претензиями, классическими для таких разговоров – тема видимо касается работодателя. Дилетантское недовольство, всегда проявляется после основных событий (махание кулаками после драки, с использованием фраз типа: а, вот я бы ему на это…). Его неприятно слушать потому, что человек Жалующийся – выставляет себя слабым, по отношению к ситуации, в которой он не смог высказать и обосновать все доводы, которыми он кичится потом, вот так находя «терпящие» уши. Второй, полностью соответствовал классике жанра – вовремя поддакивал, иногда вставлял соответствующий матерок, и в лучших традициях психологии общения – повторял некоторые фразы за говорящим. Это вселяет уверенность, что тебя слушают. Жалующийся, все больше распалялся и все больше рисовался героем в глазах стороннего наблюдателя.

Украдкой взглянув в их сторону, первым бросились в глаза пальцы говорящего. Три из них на правой руке были в «поплывших» татуировках «перстней». Сами руки были сбитыми, в заживающих ранках, с распухшими пальцами и грязью по заусеницам. Оба сидели на корточках по – «зэчьи». Зэки сидят не так, как обычный человек. Они присаживаются, буквально касаясь пола пятой точкой, выставляя острые колени в разные стороны чуть ли не прижимая их к ушам. Руки внутри разведенных коленей, согнуты в локтях и сжаты в замок на уровне рта. Не знаю, может этой позе есть логическое и понятное объяснение, но я так отличаю зека от вольного. Ничем не выдающаяся одежда, небритость, повышенная лохматость, да и сами выражения с частым использованием «гыкания» и перемежаемая пошловатыми шутками – все это выдавало в них обычное быдло. Можно было бы поспорить по поводу определения этого слова, но как ни назови таких людей – суть не поменяется.

Я отвернулся в сторону маленького окна и ждал своей станции. До неё оставалось еще две остановки. Мимолетом до меня все еще доносились обрывки их разговоров, но я старался не слушать, пока одна фраза не вырвала меня из оцепенения, мерного стука колес.

– Дай сигарету, - обращались, явно не ко мне. Я услышал шорох одежды и звук открывающейся пачки сигарет.

– Здесь не курят, - сказал я стараясь успеть до момента зажжения сигареты. Страх выглянул из – за моего плеча сжав желудок в холодном кулаке. Мысли потекли: «Их все – таки двое. Они подвыпили, не до состояния дров, а до состояния повышенной агрессивности. Один из них точно сидевший. Куда ты лезешь? Перейди в другой вагон и не нарывайся».

– Кто сказал? – спросил Жалующийся. Он и так был на взводе, а тут еще какой – то умник решил проявить интеллигентность и мешает ему расслабиться дозой никотина.

Я понимал, что это риторический вопрос. В ситуациях общения с быдлом, отвечать на такие вопросы не имеет смысла. Это правило, если хотите – это закон. Такие вопросы – обычный прием, для отвлечения внимания, за которым следует внезапная агрессия. Тем более, что такими «разговорами» «они» страхуются, чтобы потом не оказаться крайними, мол, жертва сама вынудила применить силу. «Мы с человеком поговорить хотели, а он в драку полез» - это стандартные показания для большинства «хулиганок» в районах. Но, всегда ведь надеешься на лучшее, верно? Я выбрал принцип логики. Против него буксуют недальновидные мозги и вынуждают агрессию выглянуть наружу.

– Да, вот тут и написано: «Курение в тамбурах запрещено. За нарушение полагается штраф в размере 0,2 базовой величины», - процитировал я табличку, которая располагалась аккурат над головой держащего сигарету. Приятно быть правым.

Жалующийся поднялся на ноги, медленно и лениво, как бы говоря своими движениями: «Ну, вот что ты здоровье не бережешь совсем?»

– На заборе тоже написано, - вставил свою избитую, саркастическую реплику второй собеседник, также поднимаясь во весь рост. Оба оказались на полголовы ниже меня.

Жалующийся стоял напротив меня с хмельной, скалящейся ухмылкой на лице, ожидая моего ответа. Все фразы в таких разговорах, словно роли у актеров: каждый должен говорить свою реплику, в свой черед, иначе не получиться пьеса. Вот и сейчас, чтобы провоцировать меня дальше – я должен был ответить.

– Может и написано, но курить не стоит. Хотите покурить – подождите до своей остановки и там покурите, - все еще логически раскладывал я пасьянс из слов, заведомо понимая, что это все бутафория и скоро наступит точка невозвращения. Но что – то внутри медленно душило страх и все больше распаляло…отвагу, что ли. Не знаю, как сказать. Мысль о том, что я прав, толкала слова из моего рта и заставляла не думать о последствиях.

Электричка достигла одной, из двух оставшихся до моей, станции. Двери за спиной этих двоих открылись, впуская холодный вечерний воздух. Они огляделись, проверяя вагон и часть платформы видимой из дверей. Никто не входил и не выходил. Механический голос объявил остановку и предупредил о следующей. Двери закрылись. Спектакль продолжался.

Достав зажигалку и демонстративно прикурив, Жалующийся не отводил надменного, вызывающего взгляда. Не смотря, передал зажигалку второму. Тот тоже прикурил и ухмылялся крысиной улыбкой. Едкий дым дешевых сигарет врезался шквалом мне в ноздри, прорвался в легкие призывая организм прокашляться. Я терпел, сдерживая себя от этого инстинктивного порыва. Почему – то я считал, что именно такая реакция станет унизительной для меня в данный момент. Именно она покажет, что я проиграл и все это зря затеял.

Если честно, я не знаю, кто научил меня принципу: не браться за дело, которое я не собираюсь доводить до конца. Хотя, вроде бы, вполне естественный принцип. Только вот, что я мог сделать, кроме того чтобы попросить не курить? Вот тебе открыто дают понять: не нравится – уходи, или терпи. Я видел, как один мужик, точно так же кому – то указывал на то, что курить не стоит. Ну, поунижали они друг друга. Ну, ушел он в другой тамбур. Видно точно так же оценил ситуацию и понял, что расклад не в его пользу. Все мы, наверное, подчиняемся такому простому, рациональному, а по сути, трусливому расчету: чтобы не помяли физиономию, чтобы все учитывали желания окружающих. Хм… А такое вообще бывает? Что там говорено о свободе, которая где – то там заканчивается? По – моему для некоторых она и не начинается – эта свобода. Вот для таких, как я, которые не могут дальше ничего сделать, кроме, как обратить внимание – чтобы разобрались другие. Милиция, или более смелые люди, или те, кому нечего терять.

Вот вроде бы целый абзац мыслей, а пролетели они такой искрой в моем сознании, хотя и показались вечностью в момент, пока Жалующийся выдыхал сизый дым мне в лицо.

Я отвернулся в окну, давая понять, что не хочу продолжать разговор, и вынужден терпеть расстилающийся по тамбуру едкий туман. В отражении окошка я увидел, как кивнув, ухмыльнулся Жалующийся и вернувшись на свое место, снова наседкой присел напротив второго.

Обида. Все эти наряды ментов и омоновцев, шастающие по вагонам в поисках пьющих, или играющих в карты. За каким порядком они следят? Кого от кого ограждают, или защищают? Иногда приходится слышать, как их вызывают в тот, или иной вагон, чтобы помочь разобраться с «зайцами». Достойное занятие, ничего не скажешь. Хотя, почему кто – то должен защищать. Я не так давно переехал из города в пригород, чтобы забыть, что рассчитывать ни на кого нельзя. Так чему же я скулю и удивляюсь? От кого я жду, каких мер?

«Механика» объявила мою остановку. Я повернулся к выходу, с намерением пройти между двух сидящих у дверей быдланов. Проходя мимо дверей вагона, краем глаза отметил, что никто не идет по проходу к выходу. М – да, моя остановка не самая популярная.

Сидящие не сдвинулись с места в стремлении пропустить меня. Вагон остановился с легким толчком, отчего я, чтобы удержать равновесие отступил на шаг назад и в сторону. Двери распахнулись. Ночная платформа зияла дырой в распахнутых дверях вагона. Дым резко подался на волю.

Первый удар ногой выбил Жалующегося на улицу. Со сдавленным возмущением он вылетел на перрон и упал ничком на асфальт. Второй попробовал приподняться, но удар коленом в висок заставил его покинуть вагон вслед за напарником. Высота, с которой летели курильщики – четыре ступеньки, именно столько отделяет платформу от уровня тамбура. Я спрыгнул на асфальт рядом с Жалующимся, не дожидаясь пока он поднимется – впечатал каблук правой туфли в переносицу (по крайней мере, метил именно туда). Второй глухой удар, после которого услышал треск носовой перегородки. Он откатился и свернулся калачом подвывая и ругаясь. Второго я выпустил на некоторое время из поля зрения и теперь снова повернулся к нему. Он уже поднялся на ноги, и прижимаясь к стенке вагона вскочил в тамбур. Я еще расслышал среди стонов, как механический голос объявил следующую остановку, и двери с шипением закрылись. Электричка тронулась. Видно, что машинисты не раз сталкивались с такими вот «высадками», потому и не стали ждать. Для них лучше, если разбираться будут вне вагона, чем внутри. Абы под поезд не попали.

Я подождал пока электричка проедет, освобождая проход на другую сторону рельс. Перешагнул стонущее тело и пошел домой. Внутри слегка трясло от произошедшего.

Другие произведения автора:

Ночь

Эхо (из цикла Выдумки)

Не предавая друзей (из цикла Выдумки)

Это произведение понравилось:

Любовь Медведева