Вологодские кружева 2

                 КНИГА ВТОРАЯ.

 

                  М А С Т Е Р С Т В О.

 

 

                                                              «Знал бы, где упаду...

                                                обязательно пошел бы в то место!» -                                                              

                                                                                 мазохистская мудрость.                 

 

 

 

 

        I.

 

   - Всё! Свалил Моисеич, свободны!

   Я посмотрел на мишкино лицо, излучающее радостное  довольство, и  понял, как он меня заколебал за последнюю неделю!

   У нас в бригаде было два Мишки – Полигин (старый  друг  и  соратник, познавший в прошлом сезоне вместе со мной и Андрюхой немало приключений  и подарков Фортуны) и Иванов (это был наш новый соратник), но звать их по фамилиям мы с Андреем не хотели, а величать по отчеству – слишком жирно будет! Помог случай. Когда мы на базе экспедиции перетаскивали шмутки  в машину, Мишка Иванов навьючил на себя сразу два  рюкзака (что, кстати, на  него очень непохоже!) и, пыхтя, как паровоз на пятой скорости, поволок  поклажу. Мишка Полигин ему намекнул, что, мол, мы пока живём не в  коммунизме. На это Мишка первый ответил, что в Непале шерпы и не такие  тяжести таскают!

   - Шерпы,- тут же пояснил он,- это такой народ, который помогает альпинистам при подъёмах на Эверест и другие крутые  макушки  земной  поверхности.

   - Народ, народ,- проворчал Мишка второй,- чего  ты  мозги  вкручиваешь, скажи проще: грузчики!

   Мишка первый  немного  обиделся  за  народ, проживающий  в  Непале, но словечко все запомнили, и теперь мы так и звали Иванова: Шерп!

   Так вот, Шерп меня заколебал за последнюю неделю, как говорится, своей простотой. У него было одно качество, недостойное взрослого  человека: он задавал очень много вопросов, большей частью, далеко не умных. Мишка и Женька – пятый и последний участник нашей шайки-бригады – его попросту посылали, ну а мы с Андрюхой, ощущая себя  командирами-воспитателями,  вынуждены были по совместительству работать энциклопедиями.

   Итак, начальник партии Иван Моисеевич  Савостеенко (а проще – Моисеич), по национальности белорусский еврей (или еврейский белорус – хрен редьки не слаще!), завёз нас в эту деревню Ботаново – тихий уголок Вологодчины, который, впрочем, мы надеялись  расшевелить  и  привить  местному населению вкус к жизни весёлой и неординарной!

   Дом для жилья нам достался что надо! Здоровенный, двухэтажный, на  отшибе деревни. Первый этаж уже занят. Как  оказалось, это  были  вольнопоселенцы, отбывшие ранее разные сроки в местных лагерях – чего-чего, а этого добра здесь навалом! Зато  второй  этаж  был  пуст: четыре  огромнейших комнаты и обалденной длины и ширины коридор. Мы себе выбрали последнюю комнатищу, в которой, за дощатой  перегородкой, находилась  небольшая кухонька с плитой.

   Пока работяги-шерпы перетаскивали вещи, мы с  Андрюхой  обследовали местность за домом, где и обнаружили в глубокой заросшей лощинке  большой ручей.

   Спустились вниз, к воде. Здесь  было прохладно  и  пахло  чем-то  сладко-ароматным.

   - Ну что, Андрэ, завтра начнём вкалывать?

   - А знаешь, что я подумал, Серж?

   - Знаю.

   - Ну и что же?

   - Неплохо было бы смотаться в баньку!

   - Ты просто читаешь мои мысли!- удивление Андрюхи  было  почти  натуральным.

   - Чего там читать, всё элементарно: большая работа начинается с большого перекура или маленькой расслабухи!

   - Значит, завтра с утра пойдём поищем баньку, о`кей?

   - У меня есть мысль получше.

   - Ну-ка, ну-ка,- потёр руки Андрей. Он любил, когда у меня  возникали  интересные мысли, ну а мне, почти всегда, нравились идеи, рождённые его мозгами. Правда, не все наши мысли и идеи заканчивались хэппи-эндом, но приключения в жизни мы ценим не за сладкую приторность спланированной радости, а за их солёную остроту ощущений, приправленную жгучим перцем непредсказуемости!

   - Итак, внимание!- я достал карту.- До Вологды, древнейшего  и  красивейшего города нашей Родины, всего семьдесят километров. Если мы завтра пораньше продерём очи, то вполне можем успеть к вечеру обернуться.

   - Великолепно!- Андрюха закрыл глаза и помахал в воздухе рукой с вытянутым указательным пальцем. Я понял, что он что-то придумал.- У меня есть маленькая добавочка. Молодцев своих мы, пожалуй, оставим здесь. Чего  им трястись в автобусах, пусть отсыпаются и отдыхают.

   - Правильно. И охраняют наши вещи. Только вот паспорта мы у них на всякий случай заберём.

   - Точно, без ксив никуда не смоются. Эх,- потянулся Андрюха,- скорей бы утро, да – по бабам!

   - Куда, куда?

   - Куда, куда – по баням.

   - А мне послышалось…

   - Каждому слышится то, о чём он думает!

   - Я-то думаю о работе.

   - А я о чём? Кто б отказался от такой работы!

 

           II.

 

   - Вставай, банник! Мочалки ждут!

   Я открыл глаза, увидел знакомые чёрные усы и сразу всё вспомнил:

   - Сколько натикало?

   - Натикало, накакало! Уже десять!

 

   В одиннадцать мы были на остановке, где  нас  подкарауливали  несколько ударов судьбы. Во-первых, автобусы не ходили, а во-вторых (хотя, вероятно, это было во-первых), дорога вообще была закрыта на просушку!

   - Вот тебе, бабушка, и хрен с бугра,- почесал затылок Андрей.- Накрылась наша банька женским детородным органом!

  - Ничего, Андрэ, надежда умирает предпоследней!

   - А последним кто?

   - Последними умрём мы. Посмотри-ка, что там такое?

   - Магазин. Что же ещё?

   - Правильно, магазин. А что бы это значило?

   - Что, что, возьмём бухалова и нажрёмся с горя!

   - С горя нажраться мы успеем,- во мне рос  протест  ударам  судьбы, прямо пропорционально их величине.- А для начала возьмём бутылёк, сядем вон на те брёвнышки, погреемся вон под тем солнышком и подумаем  о  жизни  нашей...

   - Скорбной?- докончил Андрей.

   - Скорбная жизнь начинается обычно после похорон. А  пока  мы  поищем пути, которые приведут нас к Вологде.

   В магазинчике нами была куплена бутылка водки, а к ней шоколадка и хрустальный фужер. Фужер настоял купить я. Андрюха пытался меня уговорить взять обычный стакан, но я упёрся, как Днепрогэс, и сделал по-своему!

   Посидев на брёвнышках полчаса и оприходовав бутылку, шоколадку и фужер (последний – вдребезги), мы пошли в магазин и купили ещё одну бутылку, ещё одну шоколадку и ещё один фужер. В этот раз Андрей уже не сопротивлялся!

   Едва мы вышли из магазина, как увидели приближающуюся машину. Эго был бортовой «газик».

   - Тормозим,- крикнул Андрюха и помчался к  дороге.- Шеф, подкинь  до Вологды!

   - Пошли вы в задницу!- вылетело из кабины.

   - И на этом спасибо!

   - На здоровье!

   И «газик» попылил дальше. Мы посмотрели вслед и одновременно произнесли:

   - Истинно вологодское гостеприимство!

   Машина же, проехав метров триста, остановилась. Водила вылез и стал пинать переднее колесо.

   - Колесо пропорол,- довольно констатировал Андрей.- Так тебе и надо, козёл!              

   - Пошли,- сказал я.

   - Куда?

   - К машине.

   - Так он же нас послал.

   - Он нас послал, сидя в кабине, а теперь, думаю, пересмотрит своё отношение к автостопу!

   Подойдя к «газику», мы увидели, что шофёр уже поддомкратил  колесо  и стоял, держа в одной руке баллонник, в другой – монтировку.

   - Ну что, шеф,- Андрюха был настырен,- довезёшь до Вологды?

   - Нет.

   - Почему?

   - Я туда не еду.

   - А куда ты едешь?

   - До шоссе, и налево, в Грязовец. А Вологда – направо.

   - А шоссе не закрыто на просушку?- попытался прояснить обстановку я.

   - Шоссе не закрывают, оно асфальтированное.

   - А автобусы там ходят?

   - Каждый час.

   - А до шоссе-то довезёшь?

   - Довезу, если колесо поможете поставить.

   - Элементарно,- сказал Андрюха.- А чего ты такой злой сегодня?

   - С бодуна.

   - А похмелиться?

   - С удовольствием,- водила облизнул сухие губы.

   Дёрнув сто грамм, он сообщил, что его зовут Федя, и добавил:

   - Вам надо было бутылкой помахать, я бы враз тормознул.

   - В следующий раз так и сделаем,- пообещал я.- А сколько километров до шоссе?

   - Сорок. За час доедем. А вы сами откуда, мужики?

   - А ты понюхай и подумай,- бросил Андрюха сквозь зубы,- и поймёшь, откуда мы!

   - Я серьёзно.

   - Я тоже. Ты же сам нас в задницу послал. Разве нет запаха?

   - Нет,- на полном серьёзе потянул носом воздух Федя.

   - Ну, это понятно,- объяснил я,- мы же там были всего ничего, не успели набраться.

 

 

                III.

 

   Автобус, конечно, ушёл перед самыми нашими носами!

   - Что будем делать, Серж?

   - Ждать. Бутылка почти целая, шоколадка  почти  твёрдая, фужер, правда, без ножки, но это не самое главное его достоинство.

 - Да, по такой дороге ещё чуток проехать – не то что фужеры без ножек будут, но и у нас самих поотваливается всё навесное оборудование!

 

   Только мы уселись на обочину и приготовились  к  приёму  пищевых  продуктов, из тумана сгустившейся было нереальности, взвизгивая сиреной, материализовался абсолютно реальный гаишник на «Жигулёнке».

   - Сержант Круглов!- представился милиционер.- Разрешите документы!

   Посмотрев наши паспорта, Круглов спросил:

   - А чем вы занимаетесь здесь?

   - Именно здесь,- пояснил я,- мы ждём автобус до Вологды. А  вообще-то мы – топографы.

   - Знаю, знаю,- осклабился Круглов.- Фотографируете?

   - Ага,- кивнул Андрюха и, заметив взгляд сержанта, устремлённый на бутылку, спросил:

   - Командир, полста грамм примешь?

   - Я при исполнении!

   - Тогда сто?

   - Наливай.

   Бутылку мы умяли в момент.

   - Хорошо, да мало,- вздохнул Андрюха.

   - Тут магазин недалеко,- очень тонко намекнул сержант.

   Я дал Круглову деньги, и через четверть часа знакомство с официальным лицом Вологодчины продолжилось.

 

   После третьей бутылки мне уже стало совершенно по фигу, куда  ехать  и зачем! Коля (так звали сержанта) тоже заметно окосел, но заверил нас, что в Вологду мы будем доставлены с сиреной и мигалками и, главное, вовремя!

   - А вовремя – это когда?- спросил я, цепляясь языком за нёбо.

   - А вовремя – это когда надо!- твёрдо сказал Коля.

   - Тогда я спокоен.

   - А я – нет,- заволновался вдруг Андрюха.- А я думаю, что мы опоздаем!

   - Куда?- не понял я.

   - В Вологду.

   - Э-э, нет,- прищурился Коля.- В Вологду мы не опоздаем, потому что иначе нам – крышка!

   И тут Андрюха почему-то сразу успокоился.

 

           IV.

 

   Тридцать километров на «Жигулях» по асфальту мы ехали дольше, чем сорок  на древнем грузовике по раздолбанной грунтовке.

   Коля постоянно останавливался, вылезал из машины и, размахивая полосатой палкой, тормозил все  встречные  транспортные  средства, выясняя, правильно ли мы едем в Вологду. Что точно  думали  остановленные  водители, узнать невозможно, но, в целом, догадаться большого труда не составляет!

   Андрюха, каким-то образом включив громкоговоритель, на всю округу  наяривал частушки, в которых на двадцать три нецензурных слова приходилось одно слово цензурное – мать! Но, слава  Богу, концерт  продолжался недолго, так как исполнитель, войдя в раж, оторвал провода, и  матюгальник  заткнулся. Всё это очень живо напомнило  мне  Устье-Вологодское, где  Андрюха  с Петровичем руководили пароходным движением.

   И всё же я, что  самое  ценное, успел  подремать, лёжа  на  заднем  сиденье.  Голова моя слегка прояснилась.

 

   Наконец-то мы добрались до Вологды!

   После долгого прощания с Колей (он пытался нас затащить в гости  к  себе на работу!), мы вышли из машины и оказались  на  какой-то  большой  улице возле огромной очереди.

   - Встаём, Серж?

   - Конечно! Мужики, что дают?

   - Пиво!- загудела толпа.

   - Здорово, Андрэ, это как раз то, чего нам сейчас не хватает!

   - Конечно. Без пива я в баню не хожу!

   Вдруг раздались голоса:

   - Торгуют до восьми.

   - А сейчас сколько?

   - Половина.

   Мы прислушались к толпе и поняли, что пивко от нас уплывает. Но тут, как в сказке, к нам подвалил какой-то паренёк лет восемнадцати:

   - Мужики, пиво надо?

   - Ещё бы!

   - Сколько?

   - Десять.

   - Давайте деньги и отойдите в сторонку. У меня там сестра  торгует, я – мигом!

   Андрюха достал пятёрку и отдал её парню. Через  полчаса  мы  поняли, что не все вологжане честны, как дворяне. Андрей пошёл к очереди, но скоро вернулся ни с чем.

   - Смылся, паразит!

   - Не паразит, а  молодец!

   - Почему это молодец?

   - Как почему? Обул двух чайников  питерских, конечно, молодец! Хрен  с ним, с пивом, пошли искать баню. Эй, гражданка, где тут у вас баня?

    Но женщина, к которой я обратился с  этим, казалось, безобидным  вопросом, быстро перешла на другую сторону улицы и скрылась за углом.

   - Чтой-то она?- обиделся я.

   - Ну, с этим как раз всё ясно.

   - А мне – нет!

   - Тогда посмотри на свой прикид и подумай.

   Действительно, костюмчик мой, как, впрочем, и андрюхин, едва ли годился для цивилизованного места: энцефалитки, болотники плюс  рожи, не  бритые несколько дней.

   - Фигня, Серж, найдём сами эту баню!

   Вдруг, откуда ни возьмись, появился… паренёк, да не один, а с полной сумкой пива!

   - Я же вам сказал, где стоять, а вы смотались. Бегай тут, ищи!

   Мы с друганом только недоумённо переглянулись!

 

           V.

 

   - Вкусное пивко, почти как в Питере!- я с удовольствием прихлёбывал напиток из горлышка.

   - А Питер, то есть, Ленинград, красивый город?- спросил паренёк.

   - Красивый, как тебя?.. Гриша? Красивый, Гриша!- Андрюха расчувствовался. - Исаакий, Зимний, Медный Всадник…

   - Пять углов,- добавил я (Андрюха там жил).

   - Пять углов, точно! Эх, дай-ка еще бутылочку!

    Короче, пока мы рассказывали Грише про Питер, пиво кончилось, а время приблизилось к девяти.

   После изрядного количества предыдущего, более крепкого спиртного, мозги опять поскакали на каруселях.

   - Да, кстати,- вспомнил вдруг Андрей то, ради  чего, собственно, мы  здесь оказались.- Гриня, где тут баня? Мы  ведь  сюда  не  просто  так  приехали, а мыться.

   - Из Ленинграда?- удивился Гриша.

   - Конечно, у нас там сегодня выходной.

   Парень в смысл не въехал, но беспрекословно повёл нас к бане.

   Путь наш, как назло, проходил через площадь, на которой  стоял  памятник погибшим воинам и горел вечный огонь.

   Андрюха резко тормознулся:

   - Надо отдать дань памяти погибшим героям!

   - Отдадим,- потянул я его за рукав,- отдадим, но после бани.

   - Ну, уж шиш!

   Он вывернулся у меня из рук и пошел к вечному  огню. Там  Андрей  встал на колени и скорбно склонил голову.

   Я стоял и терпеливо ждал.

   Кто-то похлопал меня по плечу. Оглянувшись, я увидел сержанта  милиции с рацией на груди.

   - Что тут происходит?- поинтересовался он.

   - Да ничего. Просто мы идём в баню и решили отдать дань павшим. Правда, Гриня?- я обернулся, но Грини не обнаружил!- Странно!

   - Что странно?- спросил сержант.

   - Так, ничего. Короче, нам нужно в баню. Пошли, Андрюха!

   - Зачем же идти, я вас могу отвезти на машине.

   - Правда?

   - Конечно

   - Спасибо! Какая у вас в Вологде вежливая милиция. Целый день нас возят, как на такси!              

   Сержант щёлкнул кнопкой на рации:

   - «Буран», «Буран», я – «Снежинка», нужна машина.

   - И хорошо бы ещё веничек!- мечтательно добавил я.

   - И веничек будет тоже,- пообещал сержант.

 

                VI.

 

   Приехали мы, естественно, не в баню, а в отделение милиции. А разве могло быть иначе?

   Нас ввели в комнату, всю мебель которой составляли большой письменный стол и голубенькая табуреточка. За столом возвышалось  массивное  кожаное кресло, и в нём  сидел капитан милиции с лицом кавказской национальности.

   - Капитан Степанян,- доложил он.- Попрошу ваши документы.

   Документы, так документы Я  выложил  на  стол  три  паспорта, Андрюха – два.

   - Откуда у вас столько паспортов?- удивился Степанян.

   - При современном развитии печатного дела у них, на западе…- попытался процитировать классиков Андрюха, но был прерван капитаном:

   - Ну-ка, хватит трепаться, раздолбай (последнее слово, правда, было произнесено несколько иначе)!

   Андрей обиженно закрыл рот и сел на табуретку.

   - Да!- вспомнил я,- у нас ещё есть кое-какие документики!

   И на свет появились две бумаги, выданные нам в Питере  перед  выездом  в поле. В них содержалась просьба ко всем  местным  властям  оказывать  нам всяческое содействие в нашей ответственной государственной работе. А внизу (и это самое ценное!) стояла большая гербовая печать Ленинградского исполкома плюс соответствующая подпись!

   Изучив эти бумаги, капитан нас явно зауважал, но от замечания отказаться не смог:

   - Я смотрю, вы серьёзные люди, из солидной организации. А так себя ведёте!

   - А что мы такого сделали?- я был удивлен.- Постояли у вечного огня? Тоже мне, криминал!

   - Если бы вы постояли трезвыми, тогда всё в порядке. Но  в  таком  состоянии, позорящем достоинство человека...

   - Видите ли, товарищ капитан, в  чём  дело,- перебил  его  Андрюха,- наши деды тут воевали, поэтому мы специально сюда приехали, чтобы почтить их память!

   - Здесь воевали?- улыбаясь, спросил Степанян.

   - Здесь.

   - А с кем?

   - Как это с кем? С фашистскими оккупантами!

   - Так ведь не дошли сюда оккупанты.

   - Странно.

   - Это ты спутал,- полез я выручать друга.- В Псковской области дело  было. Дед Андрея служил поваром и подбил два танка.

   - Поварёшкой?- хмыкнул капитан.

   - Ну почему поварёшкой?- совсем натурально обиделся вошедший в роль внука героя  Андрюха.- Шёл жестокий бой, все погибли. Остался только мой дед и  тут, со  всех сторон, поползли танки. Тогда он бросил свою кухню и побежал к пушке. Он расстрелял все снаряды и подбил два танка!

   - А остальные?

   - Остальные разбежались.

   - Почему же?

   - Так ведь немцы поняли: если даже повара шпарят из  пушек, то  здесь  ловить нечего!

   Андрюха остался очень доволен своим рассказом, но Степанян был другого мнения:

   - Короче, так, трепачи! Скажите спасибо этим бумажкам, а то  я  влепил  бы вам суток по десять!

   - За что это?- оторопел я.

   - За  фашистских  оккупантов!  Всё!  Постарайтесь, чтобы  мы  больше  не встречались.

   - Послушай, капитан, знаешь, что я тебе скажу...- начал  было  Андрей, но мгновенно получил удар кулаком в ухо. Он перевернулся вместе с табуреткой и выкатился в коридор.

   Степанян подул на пальцы и спросил у меня:

   - Ты тоже хочешь что-то сказать?

   - Только одно: приятно было познакомиться с хорошим человеком!- ответил я и допел про себя то, что не досказал Андрюха: капитан, никогда ты не будешь майором!

 

           VII.

 

   Отойдя от милиции шагов на сто, мы обнаружили баню. Она ещё работала.

   - Эх, жаль, выпить нечего,- огорчился я.- После таких переживаний да  перед банькой, было бы, ох, как кайфово!

   - Что-нибудь придумаем,- на андрюхином  лице  отразилась  недюжинная работа мысли.- Ты иди пока внутрь, а я кое-куда смотаюсь.

   -  Да ладно тебе, опять влезешь не в то место, не намылившись!..

 

   Андрюха пришёл минут через десять.

   - Всё о’кей!

   - Что именно?

   - Всё! Будем пить настойку.

   - Перцовую?

   - Нет, календуловую.

   - Это что ещё такое?

   - Сейчас узнаешь. Попробуешь и оценишь!

   И Андрюха достал из карманов несколько небольших пузырьков. Потом он куда-то сбегал и принёс стакан. Когда он начал переливать  жидкость  из  маленьких ёмкостей в большую, в раздевалке бани распространился такой  специфический аромат, что у меня внутри всё задрожало, а желудок начал недоумённо пульсировать, пытаясь вывернуться наизнанку.

   А мой собутыльник (вернее, сопузырьник) нацедил половину стакана и  сунул мне под нос:

   - На, принимай!

   - Не буду пить эту мерзость!- заткнул я пальцем нос.

   - Будешь!

   - Отстань, пока я не блеванул!

   - Давай, давай, за бабушку, за дедушку...

   - Который танки поварёшкой подбивал?

   Мы немножко посмеялись. Тошнота отступила. Тогда я  плюнул  на  всё  и выпил. Ощущения передавать не буду. Бесполезно. Чтобы это понять, нужно попробовать!

   Но, тем не менее, мозги опять поплыли.

 

   Выходя из бани, Андрюха посочувствовал:

   - Бедная уборщица!

   - Да, тяжёлая у неё работа.

   - Я не об этом.

   - Тогда что же?

   - Да я у неё взял стакан, и она теперь рассчитывает на пустые   бутылки. А тут не только с бутылками пролёт, но ещё и стакан хрен  отмоешь  от  этого эликсира!

   - И где ты его только надыбал?- при одном  упоминании  о  настойке, мои внутренности пришли в состояние предкатапультации.

   - В дежурной аптеке, она тут неподалёку.

   - И ты знал, где аптека?

   - Откуда? Вышел я из бани, смотрю, мужик идёт винтообразно. Он меня и надоумил.

   - Повезло. Дело случая.

   - Кто ищет, тот всегда бухнет!

 

                VIII.

 

   - Всё, эта гостиница последняя,- резюмировал я.- Нет мест. Идём на вокзал.

   - Попробуем другим путём, Серж.

   - Каким другим? Штурмом?

   - Так, есть у меня идейка. Ты постой тут, а я сейчас всё прозондирую.

   Андрей вошёл в  гостиницу, имевшую  странное  название  «Южная» (при чём тут юг?), а я закурил очередную беломорину, приготовившись терпеливо ждать.

   Но не прошло и десяти минут, как Андрюха вышел из дверей и быстрыми шагами пошлёпал мимо меня, кинув на ходу:

   - Валим!

   Я от неожиданности чуть не проглотил потухшую папиросу и ринулся догонять друга, который уже шёл не быстро, но бежал в среднем темпе.

   Отбежав довольно далеко, мы остановились в каком-то глухом переулке.

   - Что случилось, Андрэ, почему мы сдаем нормы ГТО без секундомера?

   - А ты мог бы и не бежать, если хочешь ещё раз встретиться с нашей доблестной милицией.

   - А зачем это мне с ней встречаться, я, кажись, никого не шлёпнул.

   - Когда тебя загребут, то доказывать будет бестолково!

   - Да что доказывать-то? Скажи толком и не выстёбывайся!

   - А я и не выстёбываюсь. Кстати, ты не правильно произносишь  этот  глагол: «ст» можно опустить.

   - Короче!

   - Короче некуда. Я спрашиваю, мол, нет  ли у вас свободных мест? А  она мне лепит: иди ты к горизонту! Ну, я и пошёл.

   - Кто она?- я потихоньку терял терпение.

   - Как её назвать? Мужик – это  портье, а  если  баба, значит – портьера? Да?

   - Портянка! Что дальше?

   - А дальше, я смотрю – на стене висит телефонный аппарат, а рядом список номеров телефонов. А в списке этом даже обком и исполком.

   - И ты стал звонить в исполком?

   - Нет, что ты!

   - А куда?

   - В обком, конечно. Первому секретарю.

   - Ну и что он тебе сказал хорошего?

   - Я не знаю, кто со мной говорил, но, когда я потребовал, чтобы нам выделили номер в гостинице, он пообещал, что через десять минут подъедут его люди и прекрасно нас устроят в отдельных номерах.

   - Молодец!

   - Я тоже так думаю

   - Всё, пошли на вокзал, не хочу в отдельный номер!

   Едва мы высунулись из переулка, как перед нами, на полной скорости, промчался милицейский бобик.

   - Ну вот,- ухмыльнулся  Андрюха,- обкомовец  не  обманул. Может  быть, всё-таки пойдём, переночуем в отдельных номерах?

   - Как-нибудь в другой раз. С нашей жаждой поисков приключений эта возможность максимально вероятна!

 

           IX.

 

   Вокзал, как всегда, был забит под завязку. Плюс духота и специфический аромат немытых пассажиров, туалетной хлорки, жареных куриц и табачно-водочного перегара.

   - Да,  Андрэ, здесь нам поспать не придётся!

   - По-моему, не только поспать, но даже и посидеть. Хотя это и к лучшему.

   - Почему?

   - Мы же всё-таки после баньки, чистенькие, а тут, сам понимаешь, не совсем стерильно.

   Купив в буфете пару варёных куриц, мы пошли искать местечко для отдыха.

   Шёл первый час. Ночь выдалась тихая, звёздная и холодная.

   Напротив вокзала железнодорожного находился вокзал автобусный, к нему мы и направились, справедливо рассудив, что утром нужно будет покупать билеты на автобус. Там мы устроились отлично на двух деревянных скамейках и, навернув по курице, спокойно улеглись.

   Неудобства импровизированных кроватей, да и самого места ночлега начали сказываться почти сразу же. Конечно, Вологда – город, даже – областной центр, но комары, эти природные изверги, ни фига не знали данного факта и накинулись на нас с той же жадностью, что и в лесу. Прокусить у нас можно было только руки и лица, поэтому, глубоко  наплевав  на  брезгливость, пришлось грязным бельём заматывать вышеуказанные части тела. Кайф!                

   Когда комары отступили, подкралось новое неудобство. Скамейки из деревянных реек, несомненно, крепкие сооружения, но в  постели  самое  главное не это. Самое главное – мягкость, а её-то и в помине не было. Кости и мышцы сначала заныли, а потом элементарно начали болеть. Но и это ещё не всё. Как назло, водочно-винно-календульные пары покидали организм, и последний начинало здорово знобить.

   - Ты спишь?- послышался  голос  Андрея, слегка  приглушённый  грязной майкой, намотанной на его физиономию.

   - Не знаю,- мой голос был приглушён трусами.

   - Вот и я не знаю. 0щущение такое, будто я в гробу  в  могиле: жёстко, холодно и сыро.

   - А почему сыро?

   - Да у меня под головой мокрое полотенце.

   - Ну что ж, нет худа без добра – не поспим, так хоть отрезвеем.

   - Уже!

   - А я ещё не совсем. Но самое интересное: хочу перевернуться на другой бок и не могу.

   - Почему?

   - Не пошевельнуться, задубел, как собака.

   - Только не ври, собаки не дубеют.

   - Дубеют! Когда дуба дают!

 

           X.

 

   Всю ночь мы не спали, стуча зубами и брякая костями. Закемарили вод самое утро и, конечно же, пропустили открытие  касс. Билеты  купить  не  удалось.

   - Пойдём пешком!- бодро предложил Андрюха.- Сорок километров, семьдесят, не один ли хрен?

   - Хрен-то один, да размеры разнообразны. Что ж, пошли, может, на шоссе нас кто-нибудь подберёт.

    Выйдя на трассу, мы  принялись  тормозить  всех  подряд. Но  все  подряд пролетали мимо. Когда безнадёжность полностью овладела нами, неожиданно, как дождь в Сахаре, появился гаишный «Жигулёнок», а  за  рулем  сидел, конечно же, Николай!

   - Здорово, мужики.- Круглов был хмур и серьёзен.- Как  жизнь  вообще  и банная в частности?

   - Всё рассказать – не поверишь!- Подмигнул мне Андрюха.- Коля, а у  нас опять проблема.

   - До перекрёстка довезу,- сержант соображал быстро…

 

   На знакомом перекрёстке мы торчали уже третий час, пустых бутылок было две, а я уговаривал Круглова не везти нас до дома.

   - Нет, я должен вас довезти,- упирался тот,- это моя работа!

   - Твоя работа – палкой махать,- я уже начал злиться,- да  ловить  бухих  водил, а не болтаться на «Жигулях» по дорогам, предназначенным для танков и колхозной техники!

   С трудом, после третьей бутылки, но мы его уговорили!

   Тепло попрощавшись, разошлись: мы пешком  в  Ботаново, Круглов  на машине, но почему-то не в Вологду, а в противоположном направлении. Но это его дело.

 

   Время – час дня. Солнце в зените. Пекло!

   - Перепады, как в Нубийской пустыне!- начал  я стягивать энцефалитку.- Ночью дуба давали, днём жаримся без масла!

   Мы были кривые, как сосульки в ветреную погоду, но, что очень странно, это не мешало ходьбе.

   Через час, когда позади осталось километров шесть-семь, в головах прояснилось, ноги стали более послушны – организмы втянулись в ритм.

   А солнце всё поддавало жару!

   И ни одной машины. Ни встречной, ни попутной. Какие-то задворки цивилизации!

   - Глушь,- вертел Андрюха головой,- даже самолёты не летают.

   - Самолеты нам ни к чему.

   - А мы бы помахали, вдруг, да и приземлится.

   - Чтобы он приземлился, нужно помахать, как минимум, стингером!

   Но тут мои уши уловили знакомый звук:

   - Слышишь? Гудит.

   - Самолет?

   - Какой самолет? Машина!

   Нас нагонял ЗиЛ-13О. Мы его тормознули и обнаружили в кабине трёх пьянющих мужиков.

   - Довезёте до Ботаново?

   - За стакан – хоть в Магадан!- водила еле шевелил языком.

   - Да нет у нас стакана.

   - Вон там, видишь, деревня,- показал пальцем мужик, сидящий с краю,- там магазин.

   - Поехали,- махнул я рукой.

 

   Когда мы выпили по стакану бормотухи, шофёр полностью созрел и скоропостижно  отрубился. Его  соблазнительному  примеру  последовали  и  двое других.

   - Ну вот,- махнул рукой Андрюха,- картина Пикассо «Герника»!

   - Почему?

   - Ты видел «Гернику»?

   - Видел.

   - Помнишь, там головы, руки, ноги – не поймёшь, где и что. А  теперь  посмотри на эту троицу: тоже всё вперемешку. Герника!

   - Действительно, похоже.

   Ждать пробуждения водилы можно было сутки, и нам, волей-неволей, пришлось продолжить пешее путешествие.

 

   В семь часов вечера мы увидели наш дом, до которого оставалось километра два. Настроение резко пошло вверх.

   Нет, матушка-природа  не  упустила  случая  показать, кто  в  мире  хозяин! Дождь был ливневый и продолжался всего минуту, но этой минуты хватило с избытком! У нас промокло всё, что находится ниже  макушек и, кажется, даже внутренности плавали в воде!

   Мы  стояли на открытом месте, как  истуканы  на  острове  Пасхи. Единственное, что рознило нас с  каменными  изваяниями, было  чувство  злости  и обиды, ими никогда не испытываемые!

 

           XI.

 

   - Ку-ку! А где все?- удивлённо произнёс Андрюха, первым ввалившийся в комнату.

   И действительно, дверь нараспашку, но никого нет!

   - Фиг с ними,- мне было всё равно, лишь бы чего-нибудь пожевать да отключиться часиков на десять.- Давай похаваем и – спать!

   - Сейчас тушёночки навернём!- довольно  потёр  руки  Андрюха.- Только что-то я её не вижу.

   Тушёнку мы нашли. Но, вместо двух с половиной  ящиков, в  уголочке, на кухне, сиротливо приютился десяток банок, Но сил не было долго ломать головы, и, приняв в себя по полбанки тушёных останков коровушек и  бычков, наши организмы, полностью  исчерпав  себя, погрузились  в  состояние  сна, предоставив мудрому утру возможность ответить на все загадки.

 

   Но, как и обычно, никакой мудрости утро не продемонстрировало. Тушёнка с потолка тоже не свалилась. Зато вскоре притащился Женька, пьяный  в хлам и грязный по уши. Он сел на раскладушку, посмотрел  на  нас  ласково, улыбнулся, умилился и отрубился.

   Через час пришёл Шерп и проделал всё то же самое.

   Ещё через час появился Мишка, менее грязный, но более пьяный. Он никому не улыбался и вряд ли что понимал, поэтому даже не добрался до  раскладушки, завалившись на пол прямо в кухоньке.

   - Ты смотри,- бросил Андрюха взгляд на часы,- как они  здорово  пришли: каждый ровно через час! Так же и автобусы на Вологду вчера шли.

   - Позавчера, Андрэ, позавчера это было!

   - Как время летит! Интересно, а вдруг через час ещё кто притащится? Надо засечь время: сейчас десять утра.

   - Это всё ерунда. Я же удивлён, вернее, восхищён другим фактом.

   - Каким?

   - Ребятки-то даром время не тратили. За сутки пропить два ящика  тушёнки – это надо иметь талант!

   - Конечно, хорошо, что талант есть, но только вот что мы будем есть?- почесал Андрюха затылок.- Сколько у нас там наличности?

   - Полтинник наберётся. А может, у них деньги остались? Ведь всё-таки семьдесят две банки! Даже если они продали по госцене – уже стольник, а это - двадцать пять бутылок! Не могли же они столько выпить?!

   - Теоретически – да, но,- Андрюха был настроен  более  пессимистично,- но теория и практика...

   - Да, принимая во внимание опыт винопития всего человечества и отдельно  русскоязычной его части, следует осознать, что денег у наших… стервятников, естественно, нет!

 

   Первым проснулся Шерп, но не успели мы открыть ртов, как он  ринулся  в атаку:

   - Всё вы виноваты! Бросили нас на произвол судьбы, а мы не такие сильные личности, чтобы устоять против дьявольских искушений!

   Оторопев до отупения, я всё же спросил:

   - Позволь, дружище, какие такие искушения?

   - О, искушения велики! Тут, в соседней деревне, свадьба была, ну, и нас туда пригласили.

   -  А вы-то каким местом относитесь к этому?!

   - Да мы просто гуляли по округе и случайно на свадьбу попали. А так как у нас подарка не было, пришлось преподнести ящик тушёнки.

   - Значит, вы пошли гулять и – совершенно случайно! – прихватили  с  собой ящик консервов!- подвёл я итог.

   - Ага,- добавил Андрюха,- тут, вероятно, обычай такой: гуляют, кто с  чем, кто с транзистором, кто с гармошкой, кто бочку с капустой таскает на хребте. А наши деятели, чтоб не выделяться, ящик тушёнки с собой прихватили!

   - Да нет, мы взяли оба ящика, чтобы их тут не украли. И вдруг  эта  свадьба подвернулась не вовремя.

   - Ладно, хватит  фантазировать,- приподнялся  на  своём  скрипучем  ложе Мишка.- Всё  было так. Мы захотели  выпить. Случайно  узнали, что  рядом свадьба. Пошли туда и поменяли ящик тушёнки на  ведро  самогонки. Выпили. Мало. Сменяли второй ящик ещё на ведро. Выпили. Хватило.

   - Втроём два ведра выпили?- не поверил я.

   - Почему втроём? Желающих было до хрена и ещё столько же.

   - Мы  больше  не  будем,- послышался  вдруг  голосок  Женьки. Он  лежал, скрестив на груди руки и скорчив наивно-глупую рожу.

   - А больше ничего и нет!- развёл руками я.

   - Ну, всё. Завтра – в лес!- стукнул Андрюха кулаком по стенке. Кружка, висевшая на гвоздике, слетела и стукнула Шерпа по макушке.

 

           XII.

 

   Нам не повезло с самого начала.

   Сигнал, от которого нужно было отвязаться, находился как раз на  окраине той деревни, где наши молодцы гудели на свадьбе. А свадьба, как назло, ещё пела и плясала, и окончания её не предвиделось!

   Наивно надеясь, что нас не заметят, мы потихоньку откопали центр сигнала и приготовились к работе. Но не тут-то было! Шерп уже кому-то махал рукой и радостно орал:

   - Здорово, Петрович!

   Подошел Петрович. Эго был довольно солидный мужчина  под  метр  девяносто ростом и с тем же поперечником в плечах, одетый в великолепный костюм-тройку, правда, изрядно помятый. Но всё же мужик смотрелся!

   - А, геологи, молодцы, что пришли. Уговор дороже денег!

   - Что за уговор такой?- полюбопытствовал Андрюха.

   - Традиция у них тут такая,- живо пояснил Женька,- если, значит, ты  два дня погулял на свадьбе, то должен прийти и на третий.

   - Обычай, конечно, хороший,- похвалил  я,  однако, покривя  душой,- но, увы, сегодня мы никак не сможем принять ваше приглашение. Работа у нас сдельная, а нормы не очень-то маленькие.

   - Понимаю,- Петрович не настаивал,- но закусить-то вы не откажетесь? Я прямо сюда что-нибудь принесу.

   Андрюха, услышав про еду, причмокнул и сглотнул слюну:

   - Это было бы в высшей степени своевременно!

 

   Да, вы правильно думаете, что еда  оказалась  процентов  на  восемьдесят жидкой, но где уж нам, наивным людям, было о том догадаться!

   Самогон, кроме своего неприятного запаха и абсолютно не питьевого вкуса, обладает ещё одной особенностью: он начисто отбивает всякое  желание работать! Так случилось и теперь, но тут, вероятно, сказалось не столько качество напитка, сколько его количество. Поверьте, ведро на  шестерых – это что-то, да значит!

   А рядом, в деревне, наяривали  несколько  гармошек. Кто-то  хрипло  пел, кто-то визгливо стонал – веселье было в зените! Последнее, что я был  в  состоянии услышать, уплывая в царство Морфея, оказалось  озорной  частушкой:

   - Я свою любимую из могилы вырою,

     Вырою, помою, п…у, зарою!

   «Странно,- ещё смог подумать я,- почему поёт  баба, если  должен  петь мужик?»

 

           XIII.

 

   Утро началось с состояния несоответствия нас окружающей  действительности, которое заключалось в головной боли, суши во рту и постоянной блевотной готовности.

   Мишка  было предложил похмелиться по «чуть-чуть», но тут мы с Андреем проявили твёрдость воли: или мы начинаем работать сию же минуту, или – никогда!

 

   - Ну всё, кажется, дело пойдёт,- неуверенно сказал Андрей, когда мы прогнали первый километр хода, и деревня скрылась за леском.

   - Да,- поддержал я его.- Надежда есть. Главное, пройти сегодня побольше. Я вот что подумал: сколько бы мы ни сделали хода, ночевку перенесём ещё километров на пять дальше.

   - Я тебя понял. Чтобы не было кое у кого желания смотаться  за  опохмелкой. Отлично!

   Работяги наши, весь день выглядевшие, как маринованные миноги, под вечер оклемались и стали похожи на людей. Но я заметил, что  они  постоянно перемигивались и перешёптывались.

   - А знаешь, Андрэ, они ведь уже решили послать кого-то назад, ждут только окончания работы.

   - Ничего, пусть ждут, сюрприз тем сильнее, чем неожиданнее!

   Часов в шесть (хотя ещё светлого времени  было  впереди достаточно) мы закрепили ход на берёзке и сунули штатив и рейки в кусты.

   - Молодцы, орлы, хорошо поработали!- весело воскликнул Андрюха.- Надеваем рюкзаки и – вперёд!

   - Куда вперёд?- закашлялся Мишка.

   - Вперёд, значит – вперёд! В пяти километрах отсюда есть деревушка, там  и заночуем.

   - У меня предложение,- как школьник поднял руку Шерп.- Давайте  ночевать здесь, на природе, на свежем воздухе.

   Я посмотрел на него, наверное, сурово:

   - Хватит! Сегодня бухать не будем! А кто не верит, предлагаю пари!

   Никто и не подумал спорить.

   - Давайте, давайте, навьючивайтесь и пошли!- я старался  не  смотреть  на кислые рожи и грустные-грустные глаза страдальцев. Но, в конце концов, и моё состояние было не лучше, чем у них. Не помрут!

   В деревне оказалось всего три дома. Мишка их обошёл и доложил:

   - Пусто. Никого. Но в том, крайнем, отличная печка и кое-что из мебели.

   Мы заняли этот дом и начали благоустраиваться.

   - Сейчас протопим печку,- заявил Шерп,- а то запах как в погребе. Пойду, поищу дров.- И он скрылся в стоящем неподалеку сарайчике.

   Все занялись делом. Женька боролся с пылью и паутиной, Мишка пошёл искать воду, а мы с Андреем просматривали карту и снимки, планируя завтрашний день.

   Вдруг в горницу влетел Шерп:

   - Ага, Бог правду видит! Он всегда поможет страждущим! Вот, смотрите!- и он со стуком поставил на стол бутылку.

   Бутылка была полна и, как положено, запечатана пробкой.

   - Эх, дурак я,- застонал Шерп,- что не поспорил с тобой!

   - Где ты её взял?- удивлённо прошептал Женька. Он как стоял, согнувшись, с веником в руке, так и остался в этом положении.

   - В сарае нашёл, в дровах. О-о! Кто-то знал, что я приду сюда, и мне  будет очень плохо!

   - Послушай, мой милый,- решил я опустить Шерпа с небес на землю,- а почему ты, собственно, решил, что я проиграл пари?

   - Так вот же она, бутылочка!

   - Что с того? Я ведь предлагал поспорить не на наличие выпивки, а  на  то, что произойдет сам факт её.

   - Что-то я не понял разницы.

   - А тут и понимать нечего. Пить никто не будет!

   Я взял бутылку и убрал в свой рюкзак:

   - Прелюдия окончена. Иди за дровами.

   Шерп побелел, потом позеленел и молча опустился на пол. Мне стало как-то не по себе, я быстро достал бутылку и поставил её обратно на стол:

   - Да пошутил я, пошутил. Не помирай только, а то возись тут потом с трупом!

 

           XIV.

 

   Прошло три дня.

   Организмы наши восстановились и работали с  полной  нагрузкой. И  хотя три дня это пустяк, но уже начали проявляться кое-какие профессиональные навыки у наших работяг. Эго относилось, в первую очередь, к Шерпу и  Жеке, ибо Мишку, с небольшой натяжкой, можно было назвать  почти  профессионалом – целый сезон да с такими командирами – это что-то значит!

   Правда, все эти дни ход  проходил  по  относительно  открытой  местности. Теперь же начинались сплошные леса, и до самой Сухоны нужно было идти с рубкой.

   Рубились все, невзирая на должности. Рубились от души. А  когда  работаешь от души, не страшны ни комары, умело превращающие  лица  и  руки  в  кровавые маски и перчатки, ни слепни и паунты, с лёгкостью и  изяществом прокусывающие сверхплотные энцефалитки и оставляющие  на  солёных  от пота спинах шишки в полкулака. Когда входишь в рабочий  раж, плевать  на всё и всех, становишься похож на робота, и монотонно валишь направо и налево ёлочки, сосёночки и белые берёзочки...

   Поначалу мы мазали  рожи  и  руки  диметилфталатом. Эго  такая  красная, вкусно пахнущая жидкость, и комары её иногда боятся. Но когда на жаре эта гадость вместе с потом попадает в глаза, сразу  в  памяти  всплывают  пытки инквизиции, и довольно отчётливо представляешь ту боль, с которой палачи выжигали глаза у своих жертв! Поэтому мы перестали  мазаться  диметилом, предпочитая комариные укусы жжению в глазах. А  жидкости  нашлось  достойное применение: разжигание костра в дождливую погоду. Диметил  горел, как солярка, в чём  было  его  несомненное  преимущество  и  польза. Мишка, правда, заметил, что  было  бы  совсем  неплохо, окажись диметил питьевым. Но это уже чересчур!

 

   Два с половиной дня нам понадобилось, чтобы прорубить  десять  километров, и вот мы заканчиваем ход по нашей визирке.

   Наступившая темнота злорадно прихлопнула красивый план по выходу  сегодня из лесу с ходом! Пришлось закреплять его на дереве.

   Уже в полном мраке мы  выбрались  к  озеру  Долгое, которое  находилось близ Сухоны и скорее напоминало реку, нежели  озеро: оно  было  шириной метров пятьдесят-сто, зато длиной около пяти километров.

   Время час ночи, поэтому палатку ставить не стали, а попадали, кто куда, и начали постепенно засыпать, обливаясь желудочным соком, который выделялся не только от естественного чувства голода, но и ещё от густого запаха свежепросоленных огурцов, источаемого какими-то нехорошими растениями!

 

           XV.

 

   … Солнце в очередной раз вспухло, потом немного сжалось и с облегчением выдохнуло  гигантским  протуберанцем. И  полетело  к  далекой  голубой планете горячее материнское дыхание.

   Маленький солнечный лучик, только что родившийся, но уже вполне самостоятельный, изо всех сил спешил. Он хотел  первым  достичь  планеты, обогнав своих бесчисленных братьев. Пробиваясь сквозь космическую пыль, он видел лишь однообразный, неменяющийся звёздный рисунок. Это было красиво, но хотелось чего-то более динамичного, более яркого!

   Планета, внезапно превратившись  из  небольшой  горошины  в  огромный шар, резко раздалась в стороны  и  оказалась  совсем  плоской, но  почему-то однообразной, хотя и нервно вздрагивающей. Солнечный лучик вначале расстроился, видя такое несоответствие своим представлениям, но всё же решил набраться терпения и ждать. Он бежал  по  шевелящейся  равнине  строго  по прямой, и, в конце концов, его настойчивость  была  вознаграждена. Равнина вдруг застыла и начала бугриться, то очень высоко вздымаясь, то  снова  проваливаясь. Но теперь она была мохната и разноцветна. Она стала такой  многообразной, что  лучик  просто  восхитился  и, нетерпеливо  перескакивая  с горки на горку, с дерева на дерево, опять поспешил вперёд, открывая для себя всё новые и новые изумительные картины.

   Долго бежал лучик, скользя по  широким, основательным  головам  сосен, чиркая по острым, самонадеянным макушкам  елей, зарываясь  в  лохматые, расчёсанные ветром шевелюры берёз и осин. И опять лучик  начал  притомляться некоторым однообразием. Но не успел. Соскользнув с очередного соснового темечка, он увидел  перед  собой  именно ту  картину, которой  так мечталось ему насладиться. Это снова была равнина, но была она настолько разноцветна и, поглаживаемая неслышимым ветерком, так жива, что лучик, забыв, что должен  бежать  только  прямо, радостно  бросился  в  это  жёлто-зелёное, с красно-коричнево-синими вкраплениями  море  и  заскользил  по нему, бездумно меняя направления. И вместе с  ним  резвились его  весёлые братья, щедро даря этой разноцветной шёлковой бескрайности свои светлые горячие объятия!..

 

   Когда утром мы  продрали  глаза, нас  ожидала  чудесная  картина! Сзади – чёткая тёмная  граница леса, зато впереди – бесконечная  открытая равнина! После нескольких дней, проведённых в толчее сплошного лесного  массива, это  свободное пространство восхищало! Солнце ещё не показалось  над  деревьями, мы были в тени, но равнина, простирающаяся перед  нами, уже  светилась  и вовсю переливалась изумрудно-золотыми бликами!

 

   - Мужики, вода-то какая тёплая!- Шерп уже был в озере. Никто и не  заметил, когда он успел раздеться и нырнуть.

   Мы все, кроме Женьки, который боялся воды, как огня, потому что не умел плавать, а учиться этому в двадцать  пять  лет  считал  позором, попрыгали  к Шерпу. Действительно, водичка была что надо!

   Аппетит, на который мы не жаловались и до сего момента, распоясался  совершенно!

   - Пора завтракать,- предложил Шерп неуверенно  и добавил,- или  не  пора?

   - Послушай, Шерпуня, кто у нас заведует провизией?- ласково спросил Андрей.

   - Я отвечал за продукты до последнего момента.

   - Почему до последнего момента?

   - А потому. Всё, что у нас осталось, мы можем слопать в один момент, и он будет последним!

   - Тогда сам себе и ответь на вопрос: пора завтракать или не пора?

   Шерп задумался. Мы тоже замолчали, ожидая дальнейшего развития событий. И тут, в этой гнетущей тишине, раздался всплеск.

   - Рыба!- заорал Мишка.- Здоровенная! Всё, сейчас еда будет!

   У Мишки, к счастью, имелась леска с крючком, и сооружение  орудия  лова не заняло более четверти часа.

   - Счас, червячка найдём,- засуетился Шерп и принялся топором  отковыривать дёрн.

   - На хлеб хорошо бы ловилось,- мечтательно произнёс Жека.

   - Или на тушёнку,- добавил Андрюха.

   При этом слове я облизнул губы и сглотнул обильную слюну:

   - На тушёнку я и сам бы поймался!

   Но вскоре радость, наполнившая было наши души, так же легко их и  покинула, подобно водороду, бессовестно бросающему земную атмосферу.

   Поймав всего одного карася, весом в полкило, мишкина леска порвалась, и крючок, бывший в единственном экземпляре, остался где-то на дне.

   Делать нечего, плакать незачем!

   Зато у нас получилась сборная солянка, как назвал её Шерп. К карасю в кастрюлю мы закинули почти все продукты, оставшиеся  у  нас: щепотку  вермишели, одну картошину, соль и лавровый лист, которого в наших рюкзаках оказалось пачек десять (мы же готовились не просто  питаться, а  делать  это вкусно!).  Ещё имелся брикет горохового супа, но его мы оставили на чёрный день – на завтра.

   Еда была вкусна как никогда!

   - Эх, ещё бы хлебца!- пофантазировал Андрюха.

   - И кабана на вертеле!- добавил я.

   - И по стопарику!- причмокнул Шерп.

   - С пивком!- вздохнул Женька.

   - И по бабам!- бросил ложку в пустую кастрюлю Мишка  и  пошёл  к  лесу.

   Через десять минут он вернулся с пучком веток:

   - Давайте лучше пить чай из черники да думать, что делать дальше!

   - Правильно, Мишка,- сказал я одобрительно,- чаю попить надо, а вот  думать особо не о чем. Сегодня подтянем ход сюда, к вечеру выйдем на Сухону, а там что-нибудь пожрать найдём!

   - Ага,- ухмыльнулся Шерп,- там жратвы по всем берегам разбросано, только открывай хлебало пошире!

 

                XVI.

 

   Здравствуй, Сухона! Вот, снова посетили мы твои открытые плоские берега. Не была ты нам злой мачехой в прошлом году, так не будь ею  и  в  этом! Особенно теперь, когда мы так нуждаемся. Ведь нет у нас ни еды, ни курева, есть только неистощимый запас оптимизма, энергии и юмора!

 

   Вечером в ход пошёл оставшийся в одиночестве гороховый  брикет. Шерп распаковал его, вгляделся в содержимое и в сердцах плюнул:

   - Поужинали!

   - Что там такое?- сунул нос Мишка.

   - Смотри сам.

   - Да, неаппетитно!

   Мне стало любопытно, и я тоже решил взглянуть на концентрат. Страсти Господни! Гороху в пакете было значительно меньше, чем маленьких сереньких червячков!

   - А вода-то уже закипела,- напомнил Шерп.- Что будем  делать? Выбрасывать?

   - Я тебе выброшу!- Мишка взял брикет, раскрошил его и  высыпал  в  кастрюлю. Потом подумал и швырнул туда же  целую  пачку  лаврового  листа.- Для  дезинфекции!

   - Ну что ж,- сказал я, преодолевая брезгливость,- сегодня у нас букет гороховый суп с мясом!

   После получасового кипения все червячки растворились, да  и  голод  был настолько велик, что думалось об этом всё меньше и меньше.

   Короче, наворачивали мы горохово-червячный супец – только за ушами щёлкало! Правда, набитые желудки сытости не прибавили.

   И тут я услышал знакомый звук – по Сухоне шёл  пароход! Трёхпалубный, колёсный, весь переливающийся огнями, это был он, наш старый приятель – «Шевченко»! Вечер был тёплый, и на открытых палубах гулял народ, играла музыка. Веселье в самом разгаре. В общем, по реке плыл оазис цивилизации! А в сорока метрах от оазиса, на берегу, стояли пять  голодных  мужиков  и  с ненавистью смотрели на весь этот блеск и комфорт!

   - Сволочи! Чтоб вы все утонули, ублюдки!- истерично заорал Шерп.

   Но, за шумом работающей машины и рёвом музыки, никто его не услышал, и через пару минут пароход скрылся за поворотом.

   А мы остались стоять, но ощущение было такое, будто нас облили помоями и выбросили на свалку!

   - Вот она, жизнь,- проворчал Мишка,- кто-то пашет, комаров  кормит, с  голоду пухнет, а кто-то пивко сосёт да девочек по попкам поглаживает!

   Как мне ни было тоскливо и обидно, я всё же сказал:

   - Что ж тут такого. Сегодня они там, мы – тут, а завтра  наоборот. И  потом, тебя ведь силком сюда не тащили!

   - Что ты его успокаиваешь, Серж,- Андрюха был настроен более жёстко,- мы, что ли, тушёнку просрали? Пить надо меньше, а башкой думать больше. А то скоро слёзки закапают от жалости к себе!

   Вероятно, Андрюха был к истине ближе, чем Мишка.

 

           XVII.

 

   Очень плохо спать с набитым желудком – кошмары мучают, но, уверяю вас, когда в пузе ни шиша нет, сны не менее мучительны! Да ещё  слюной  захлёбываешься.

   С утра мы с Андреем решили пойти вдоль Сухоны на рекогносцировку.

   - А мы что тут будем делать?- уныло спросил Жека.

   - Отдыхайте, загорайте, купайтесь,- разрешил я.- Можете рыбку половить.

   - Чем, интересно?- сплюнул Шерп.

   - Подручными средствами.

   - У нас под руками кроме мужского достоинства ничего нет.

   - Вот на него и ловите!

   Этот день принёс нам удачу!

   Пройдя километров десять, мы наткнулись на рыболовецкую артель. В ней было пять человек, радушных и весёлых, а  ещё – гостеприимных! Но  самое главное, что мы пришли вовремя: именно сегодня за рыбаками и  их  уловом должен был подойти катер.

   Чтобы утащить рыбу и  хлеб, которыми нас рыбаки обеспечили  в  избытке, пришлось снимать энцефалитки и делать из них вещмешки. Комары, даже не мечтавшие о таком счастье, с удовольствием накинулись на наши  полуобнажённые тела. Но, право, какие это пустяки!

   А ещё у нас в карманах лежали две пачки папирос, и это было, пожалуй, самым ценным приобретением!

   - Папироски, Серж, давай-ка мы попробуем припрятать.

   - Зачем?

    - Я пока точно не знаю, но, думаю, курево можно использовать  в  воспитательных целях.

   - Каким образом?

   - Например, как премию за добросовестную работу.

   - Ладно, делай, как знаешь.

 

   Ребята увидели нас издалека, и, когда  мы  подошли, костёр  горел  ярко, а языки пламени нежно обнимали закопчённую кастрюлю.

  - Молодцы!- похвалил Андрюха работяг.- Поддерживаете  полную боевую готовность!

   - Это всё Мишка,- пояснил Шерп,- у него зрение отличное, он как увидел вас, сразу разглядел какие-то мешки на плечах. А дальше  уже  дело  логики: раз есть мешки, значит и в мешках что-то. А что там может быть, как не еда?!

   - Всё логично, Шерп, шёл бы ты в философы.

   - Я уже думал об этом.

   - Серьёзно? И что решил?

   - Философия не по мне. Там писать много нужно, а у меня грамматика хромает.

   Тем временем Мишка почистил несколько окуней, одного судака, и всё это великолепие бросил в кипящую воду.

   - Засекаем двадцать минут,- сказал он,- и налетаем!

   И мы налетели!

   В какие-то четверть часа почти ведёрная  кастрюля  опустела, но  зато  как приятно отяжелели наши истощённые утробы!

   Но полностью добил Андрюха ребят, когда выдал им по папироске!

    - Эх, как хорошо, что у нас такие заботливые начальники, и днём, и ночью о своих рабочих думают, переживают!- то ли похвалил, то ли подколол Мишка.

   - Конечно,- немного приосанился Андрюха,- я ночь не  спал, всё  размышлял, как дальше быть, и поэтому результат налицо!

   - Да ладно тебе!- не выдержал я этого выпендривания.- Не спал ты потому, что жрать хотел атасно. А насчёт рыбаков, так, опоздай мы на полдня, и всё, хана!

   - Но ведь мы не опоздали, а пришли тик в тик, значит, в этом наша заслуга!

 

                XVIII.

 

   На следующий день мы подогнали ход к тому  месту, где  встретили  рыбаков. Их, естественно, уже не было, только чёрное пятно кострища да ломаная бочка из-под соли указывали на пребывание здесь людей.

   - Андрэ, а ведь через пятнадцать километров Исады.

   - Это ещё что такое?

   - Пристань‚ там домов двадцать. Может, и магазин имеется.

   - Что толку, денег-то почти не осталось.

   - А давай палатку забодаем?! У нас в Ботаново ещё одна есть. А в Исадах к кому-нибудь пожить попросимся.

   - Идея, кажется, ничего себе!

   - Значит, привязываем ход и шлёпаем в Исады!- заключил я.

   Нужно сказать, что мы находились как раз у места впадения в Сухону  речки Красная. Речка так себе, но в ширину – метров  двадцать, а  глубиной, как говорят, с ручками. И умей Женька плавать, какие бы проблемы! Но, увы, он вполне соответствовал своей фамилии: Чугунов!

   Мишка, человек простой, высказал соображение простое:

   - Давайте народным способом: за руки, за ноги – и в воду. Он и поплывёт.

   - А если не поплывёт?- засомневался Шерп.

   - Жить захочет – поплывёт!

  - Ребята, я хочу жить,- зашмыгал носом Женька,- но чувствую, что не  поплыву!

   - Нет, так нельзя,- «пожалел» я его,- шутки шутками, а у нас нет даже лопаты!

   - Зачем это?- удивлённо пошевелил бровями Андрюха.

   - Как зачем? Ведь если Чугун утонет, нужно его будет похоронить? А чем копать могилу? Топорами? Нет уж, лучше сделаем плотик!

   После долгих поисков нам удалось найти два сухие бревна, правда, тащить их пришлось очень и очень издалека. Но что не сделаешь для друга!

   Плот получился до того стрёмный, что на нём  нельзя  было  ни  стоять, ни сидеть. И всё-таки, в лежачем положении, мы Женьку переправили, а  потом перевезли и все наши шмутки.

   Репер нашли довольно быстро – он был недавней закладки.

   В этом районе работа наша была закончена. Теперь самый ближайший ход начинался в пяти километрах восточнее Исад, куда мы и направились.

   Идти было легко – и дорога хорошая, и рюкзаки пустые. Тяжелее всех приходилось Шерпу – он тащил палатку. Но в этом  виновата  только  его  шустрость. Когда, ещё в Ботаново, мы загружали  свои  рюкзаки, никто  не  хотел нести тушёнку и хлеб, которые своими углами и рёбрами наминают спины до синяков. И тогда Шерп опередил всех, загрузив себе палатку и пологи от комаров. Но, по мере нашего продвижения, он всё больше жалел о своём выборе. Наши рюкзаки каждый день легчали, а его  иногда и тяжелел, потому что палатка не всегда оставалась сухой. Но, что сделано, то  сделано, тем  более что палатке оставаться в нашей собственности было недолго.

   Итак, мы шли равнинным берегом Сухоны в пятнадцать часов двадцатого июня тысяча девятьсот семьдесят седьмого года. Над головами сновали чибисы и пронзительно кричали.

   - Что они там орут?- недовольно проворчал Шерп.

   - Они спрашивают нас: чьи вы? чьи вы?- пояснил миролюбивый Жека.

   - Чьи вы? чьи вы?- повторил Шерп задумчиво и вдруг заорал.- Моисеичьивы!

 

 

          XIX.

 

   В Исадах мы поселились в огромном домище с восемью комнатами и  здоровенной кухней. Здесь во время путины жили рыбаки, но сейчас дом пустовал. Кроватей не оказалось, но зато в одной из комнат лежали штук пятьдесят матрацев.  Когда  кладёшь  восемь-десять  этих  спальных  принадлежностей друг на друга, то получается самая шикарная  постель, какую  только  можно представить!

   Палатку мы сдали в момент за полтинник, но, к сожалению, магазин в Исадах ещё не построили. Зато едой местные сердобольные жители нас  обеспечили вдоволь! В первый же день очаровательные  бабуси (дедуси  почему-то не оказали должного внимания трудовым богатырям!) притащили нам ведро свежей рыбы, полмешка картошки, молока – хоть залейся, а ещё лук, чеснок и даже огурцы! И всё бесплатно! Но, увы, с хлебом  было  туго, его  привозили два раза в неделю на глиссере строго по числу жителей.

   Однако, как  оказалось, в  восемнадцати  километрах  от  Исад  находилось большое село Старое, где магазин работал исправно. Дело  было  за  небольшим – найти  добровольца.

   Здесь-то и заклинило!

   - Сколько? Восемнадцать вёрст?- переспросил Шерп.- Да на хрена мне  такой хлеб нужен!

   - Я вообще-то хлеб не очень люблю,- осторожно заметил Женька.

   Мишка промолчал, но было видно, что внутри у него не полыхало желание прогуляться.

   Тогда Андрюха, решив, что ситуация уже достаточно помусолена, небрежно обронил:

   - Кроме хлеба нам нужно ещё курево и пять бутылок водки.

   - Шесть!- мгновенно начал наворачивать портянки Мишка.

   - Хорошо, шесть. А хлеба – сколько унесёшь.

   - Буханок десять осилю.

   - Если бы ты сказал: сколько унесёшь водки, то реакция была бы  иной,- посмотрел я на Мишку укоризненно, но он окатил меня равнодушным взглядом, взял рюкзак, деньги и молча ушёл.

   А мы направились делать очередной ход.

 

   День выдался отличным, и поработать удалось на славу. Но в конце  этого отличного дня мы с Андрюхой поспорили из-за одного опознака: я его хотел сделать у угла леса, а он – у  отдельно  стоящего  кустика. Принципиального значения это абсолютно не имело, но как же, каждый считал себя главнее  и умнее! Короче, мы переругались в хлам, поплевали друг другу в рожи, обменялись натуралистическими комплиментами и, в  итоге, в  Исады  возвращались порознь: Андрюха – с Женькой, я – с Шерпом.

   Мишка уже вернулся с хлебом и водкой, успел приготовить ужин и лежал в ожидании нас. Довольную улыбку с его лица очень быстро смыли наши хмурые и кривые от злости физиономии.

   Но, после второго стакана, всё встало на свои места. А, чтобы впредь не ругаться по вопросам работы, Мишка внёс оригинальное предложение:

   - Так как у вас права и обязанности равны, нужно и все вопросы решать поровну, а лучше – поочерёдно.

   - А это мысль,- одобрил Андрюха,- всё равно мы попеременно стоим у инструмента и записываем. Значит, будем это делать через день: кто наблюдатель – тот  и начальник, а записатор – его  холоп  и раб!

   Как хорошо, когда есть выпивка, а к ней хотя бы одна умная голова!

 

           XX.

 

   С утра  зарядил  дождичек, нудный  и  беспросветный. В  дождь  работать нельзя, в магазин шлёпать – денег  нет, поэтому спали до полудня.

   Шерп и Мишка, отказавшись от еды, куда-то слиняли. Женька занялся починкой шмуток, а мы, начальники долбаные, приводили в порядок записи и увязывали хода.

   В пятом часу объявился Шерп:

   - Граждане, кто хочет помыться – милости  прошу!

   - Под дождиком?- поёжился Андрюха.

   - Ну, ты вообще! Баньку для нас  истопили, венички  приготовили. Живут тут старик со старухой.            

   - Возле самого синего моря,- нараспев продекламировал я.

   - Нет, возле Сухоны,- не въехал Шерп.- Зовут их Никанорыч  и  Ивановна.

   - Интересные имена.

   Шерп посмотрел на меня с сожалением:

  - Это – отчества! Имён я не запомнил. Ну так что, идёте мыться или нет?

   Неужели же мы такие идиоты, чтобы отказаться от деревенской баньки, да после трёхнедельного блуждания по лесам?!

   В бане на всех места не хватило, поэтому мылись по трое. Вначале – Никанорыч, Шерп и Мишка. Они управились довольно быстро, и, уступая нам место, Никанорыч сказал:

   - После мытья зайдите в дом, нужна ваша помощь.

   Когда мы, помывшись, одевались в тесном  сумрачном  предбаннике, Андрюха проворчал:

   - Странный дед, что это он за работу такую нам придумал, тем более, после бани?

   - Надеюсь, не навоз раскидывать!- высказал опасения Женька.

   - И не дрова пилить!- почему-то меня пугало больше всего именно это.

 

   Зря мы расстраивались  и  высказывали  всякие  бредовые  предположения. Работа оказалась так приятна!

   Войди в горницу, мы обнаружили накрытый стол, а за ним  Никанорыча и обоих Мишек.

   - С легким паром!- произнес хозяин.

   - Вот это да!- восхитился Жека.- А мы-то сидим, гадаем, что за работа такая после бани?

   - Какая работа?- удивился Никанорыч.- Про  работу  слова  не  было. А  вот помочь нам надо, правда, Михайлы?

   Михайлы дружно закивали головами.

   И тут мы, позабыв все приличия, быстренько уселись за  стол  и  принялись помогать по мере своих сил. Какой еды только не  было  на  этом  хлебосольном столе! Грибки в разных вариациях, огурцы, яйца, картошка, сметана, курятина и, конечно же, рыба! Рыба жареная, варёная, солёная, сушёная и ещё хрен знает какая! Ну и, само собой, самогоночка атомной крепости!

   Никанорыч оказался любопытным человеком, и всё пытался выяснить специфику нашей работы. Я объяснял, как мог, потом плюнул:

   - Ну её в задницу, эту работу! Лучше б рассказали, как в старину жили.

   - А что в старину? Так же и жили. Только, вот, был Бог на небе, да царь на земле. А ноне нет ни того, ни другого.

   - Сейчас, вон, тоже царь в Кремле,- усмехнулся Мишка,- одни бровищи чего стоят!

    - Какой же это царь?- удивился Никанорыч.- Про него ведь анекдоты рассказывают!

   - А про царя не рассказывали?- не поверил я.

   - Нет, как можно. Он – помазанник Божий!

   - Значит, его боялись, и все люди были хорошими?

   - Люди разные случались. Помню, годе в пятнадцатом, работал я в Питере на заводе. Получал тридцать целковых, и хватало мне  платить  за  комнату, одеваться, кормиться, да  ещё в  деревню  высылал. Так  вот, раз  задержали женщину. Она прихватила из конторы будильник, да и спрятала его в трусы, чтобы незаметно вынести, а он возьми и зазвени  на  проходной! Её  тут  же обыскали и достали будильник из потайного места, а народ-то  кругом  смехом исходит!..

   За интересным разговором незаметно подползла ночь.

   Наконец-то мы распрощались с хозяевами и нетвёрдой поступью (это  сказано довольно смело!) направились к своему жилищу. С неба нам вовсю подмигивал бледный раздвоенный месяц.

 

                XXI.

 

   И вот, через четыре дня после памятной баньки, последний ход привязан.

   - Ну что ж, ребятишки,- подвёл я итоги,- здесь мы всё сделали, причём, с качеством хорошим!

   - Но не отличным,- огорчился Женька.

   - Короче, есть два варианта. Первый: идём пешком в Ботаново – это километров сорок, а оттуда до Шуйского, где засел Моисеич, ещё тридцать.

   - А второй вариантик?- подал голос Шерп.

   - Завтра здесь будет глиссер, и, если нас возьмут без денег, то до Шуйского мы долетим за час.

   - Я  не  понял,  Серёга, почему  ты  говорил  о  двух  вариантах?- удивился Мишка.- Я лично вижу только один.

   - Да, но если нас не возьмут на посудину...

   - Возьмут!- Мишка был уверен в себе.- Эго уж моя забота!

   Глиссер пришёл точно по расписанию – в шесть утра.

   - «Заря-2»,- прочитал я надпись на борту и блеснул остроумием:- Вот, как всегда, первую зарю мы проспали!

   Но почему-то моего блеска никто не заметил.

   Зато все заметили ту удивительную лёгкость, с которой Мишка договорился с капитаном!

   А через десять минут глиссер отвалил от пристани Исады, которая навсегда останется в моей памяти островком добра и радости!

   В мягких креслах с белыми чехлами мы в  своих – болотного  цвета – энцефалитках выглядели потрясающе! Особенно, в сравнении с остальными пассажирами. Но чем бы ни выделяться, лишь бы выделяться! И мы чувствовали себя не белыми воронами, а дикими коршунами, случайно попавшими из урагана суровой природы в штиль эдемского сада!..

 

   - А скажи-ка, Мишель,- решил я всё-таки удовлетворить  своё  любопытство,- как тебе удалось так быстро договориться с капитаном?

   - Да просто. Я ему привет передал.

   - От кого?

   - Да от Петровича.

   - От какого? Со свадьбы, что ли?

   - Да из Устья Петрович. Забыл уже?

   - Ах, из Устья! Конечно, помню! А что, они с капитаном друзья?

   - А я почём знаю.

   - Тогда я не понял!

   - Чего тут непонятного? Не могут же они, работая в одной шараге, не знать друг друга!

   Я посмотрел на Мишку с восхищением – логика, достойная Шерлока Холмса!

 

   Но вот, наконец, и Шуйское.

   Эго уже не деревушка в пять домов, а районный центр. Сюда ссылали  дворян и интеллигентов ещё при царе, ну а потом, при народной власти, повезли и народ! А теперь здесь оказались и мы, но исключительно по доброй воле.

   Моисеич ещё почивал, но мы не стали  ждать  естественного  пробуждения начальника партии.

 

   - А ещё, Иван Моисеевич,- самое главное я оставил напоследок,- нам нужны деньги и тушёнка.

   - Да у вас же её было два с половиной ящика!- Моисеич даже подпрыгнул.- Ну, ящик слопали, понятно, но второй-то где?

   - Да тут такое дело,- встрял Андрюха,- когда мы переправлялись через реку, плотик рассыпался, и вся тушёнка – буль-буль! А глубина там метров пять. Мы поныряли, конечно, но бесполезно.

   - Кстати,- добавил я,- тушёнка была завёрнута в палатку.

   - Так-так!- Моисеич мужик хитрый, во все наши бредни он  поверил  точно так же, как я в обещания Политбюро ЦК КПСС. Но попробуй, докажи! И всё же он нас  поддел:

   - Ну а деньги, вероятно, лежали в кармашке в палатке. Правильно я мыслю?

   - Вы прямо как Конан Дойл!- восхитился Андрюха.

   - Ну, если я – Конан Дойл, тогда вы – братья Стругацкие!

 

                   XXII.

 

   В магазине продавали «Агдам»!

   - «Агдам» – вино для дам,- срифмовал Мишка.

   - Значит, мы его не берём, - резюмировал я и посмотрел на своих соратников.

   Я увидел не четыре пары глаз, а четыре оптические прицела и, как будто, услышал клацанье затворов!

   - Да пошутил я, пошутил, Так, бутылки пол-литровые, стало быть – десять штук?

   - На каждого!- рубанул Шерп.

   - Обписаешься!- не поддержал его Мишка.- Хватит и по девять.

   - Да вы что, ошизели?- возмутился Андрюха.- Где нас потом искать будут? По восемь на рыло – и  всё!

   - Лично мне хватит и семи,- Женька оказался скромнее.

   После минутных дебатов остановились на восьми.

   Выйдя из Шуйского, мы расположились у дороги в ожидании какого-либо  попутного транспорта. Заодно выпили по бутылочке и пообедали  хлебом  с тушёнкой, которую всё же нам Моисеич выделил, хотя и много меньше, нежели мы просили.

   Небо было синее, солнышко горячее, дорога пустынная. Пришлось оприходовать ещё по бутылке.

 

   - Нет, мужики,- первым  озвучил  вкравшиеся  в  наши  головы  сомнения Мишка,- видно не придётся нам ехать сегодня.

   Шерп покрутил пальцами ус:

   - А когда?

   - Вчера,- пояснил я.

   - Не понял.

   - Что тут понимать? Вставайте и пошли. Тридцать километров по хорошей дороге разве для нас расстояние?

   Я посмотрел на истомленных негой друзей и понял, что это совсем не те слова.

   Тогда я сказал слова иные, скучно, с зевотой:

   - В общем, дело добровольное. Мужики за мной, а бабы пусть остаются.

   Как я и предполагал, среди нас женщин не оказалось!

   Солнце грело головы снаружи, вино – изнутри, мозги разжижались, мысли тормозились. Над всеми желаниями всё  больше  доминировало  одно: завалиться в тенёк и отдаться отдыху. А позади осталось всего-то пять километров.

 

   Первым взвыл Шерп:

   - Чёртова глухомань! Сколько ползём, а ни одной машины! Хоть бы мотоцикл какой задрипанный проехал!              

   Ему будто кто внял!

   Не прошло и минуты, как где-то за нами послышалось  мотоциклетное  тарахтенье, и вскоре показался лихой мотоциклист. Он был в чёрных, обалденной ширины вельветовых клешах и в красной футболке.

   - Вот тебе то, что ты просил, Шерпуня,- сказал Мишка,- давай, тормози его.

   Шерп махнул рукой, мотоцикл остановился, а мотор сразу же заглох, словно давно ждал этого момента.

   Договорились быстро.

   Мы нагрузили шерпов рюкзак  поплотнее, однако, половину  вина  Мишка оставил у себя:

   - Шерп, хороший малый, но кто знает все пути наши в этом мире!

   Потом мы метров сто толкали мотоцикл, который отчаянно сопротивлялся, но, вероятно, устав, в конце концов завёлся, взревев свирепо и негодующе.

   Мы остались вчетвером.

   Тогда Андрюха предложил приподнять опавшее настроение  глотком  вина. Глоток не глоток, но по бутылке мы употребили. Выкурив по сигаретке, приготовились идти дальше. Но тут-то нам и повезло!

   Везение представляло из себя «Колхиду», тащившую шаланду с досками. Шофёр же, мало того, что был пьянющий, так ещё оказался грузином.

   «Интересно,- подумалось мне,- сколько я встречал здесь  водителей, и  ни одного трезвого!»

   Грузин не просто был  бухой  в  лохмотья, был  он  ещё  зол, как  медведь-шатун! В кабину к себе он никого не пустил, буркнув, что любит свободное пространство, и пришлось нам лезть в кузов и устраиваться прямо на досках, которые лежали просто так, навалом.

 

   Хорошо, что это была «Колхида», а  не «КамАЗ». Грузин  пытался  выжать  из бедного двигателя все его резервные мощности, но  не зря эта машина получила прозвище «горный тягач», ведь по ровной дороге  она  ехала  так  же, как другие, более благородные автомобили, в  гору! И плевать она хотела на своего водилу – как желала, так и ехала! А желала она не очень, что, впрочем, нам было на руку, а, вернее, на задницу. Эта часть тела у меня (да и у остальных) была отбита уже в первые минуты адской езды, ведь дорога отличалась от стиральной доски только размерами да наличием пыли, которая, пользуясь небольшой скоростью и попутным ветром, ехала на халяву вместе с нами.

   Но Мишка, подпрыгивая на досках, был доволен:

   - Лучше плохо ехать, чем хорошо идти!- прокричал он и достал из  рюкзака бутылку.- Тяпнем, что ли?                

  Я никогда не пил, скача верхом на коне, но теперь вполне  представляю, что это такое! Едва не захлебнувшись, мы всё-таки смогли  осушить  пару  бутылок (заодно и помылись). Красота!

   Невзирая на дикую тряску, глаза мои  стали  слипаться, приятная  сладкая дрёма сковывала тело. Мне снилось, что я парю в воздухе. Подо мной покачивалась земля, приближаясь и, одновременно, разбегаясь во все стороны. «Пора раскрывать парашют»,- подумал я и дёрнул кольцо. Фигу  с  маслом! Земля вдруг стремительно полетела навстречу и треснула меня  всей  своей ширью. Что-то затрещало, я упал и покатился кубарем.

   Перед тем, как открылись глаза, мои уши  уловили  отборные, со  вкусом произнесённые слова не из цензурного лексикона. Это Мишка материл грузина, Грузию, Армению и другие южные страны, включая Австралию и Антарктиду.

   - Перебор!- решил я и  открыл  глаза. Я, конечно, не  знаю, как  ехал  этот свободолюбивый грузин, но борта шаланды почему-то раскрылись, и на повороте мы вместе с досками  слетели  на  дорогу. Но, самое  интересное, что гордый сын гор, не останавливаясь, умчался вперёд, и через минуту мы сидели на груде пиломатериалов в пыли и тишине.

         - Отряд не заметил потери бойца

         И яблочко смачно догрыз до конца!- сбацал Мишка.

   - Что к месту, то к месту,- кивнул  Андрюха.- Кстати, Серж, сколько  нам осталось ехать?

   - Больше я не поеду, по крайней мере, сидя: вся задница одеревенела!

   - Затекла?- участливо спросил Жека.

   - Если бы так! Но я подозреваю, что там заноз с кубометр!

         - Дело близится к обеду –

           Я с горы на жопе еду!- счастушил Андрюха.

   - С  деревянной!- уточнил  я.- Что-то  мы  распелись. Не  к  добру. Давайте лучше собираться и шлёпать к дому, камикадзе этот вряд ли вернётся, а пути нам ещё километров семь.

   Ну как после такой катастрофы обойтись без допинга? Пару бутылок  пришлось залудить.

   И вот тогда наступил тот кайф, когда все вокруг  становятся  ангелами, хочется петь и плакать, смеяться и любить!

 

            XXIII.

 

   Пройдя половину оставшегося пути, первое, что мы обнаружили, был  мотоцикл, валявшийся в глубоком кювете.

   - Эге, знакомая штучка,- присмотрелся к «Ковровцу» Мишка.- А  где  же лихие седоки с ценной поклажей?              

   - Шерп! Мишка!- заорал Женька, крутя головой.

   - Хрен тут ночевал, а не Шерп,- мрачно бросил Мишель.

   - Ну, что будем делать?- спросил я Андрюху.

   - Да ничего,- тот был спокоен, как Сталин у гроба Ленина.- Идём дальше, что ни делается – всё  к лучшему!

 

   Шерпа с мотоциклистом мы нашли через полкилометра. Они сидели у  дороги, в тенёчке, и спокойненько бухали.

   - Что я вам говорил?- махнул рукой в их сторону  Андрюха.- Главное – не  волноваться!

   - А мы вас ждём!- распялил улыбку от плеча до  плеча Шерп.- Познакомьтесь: это Валька Стригалёв. Он тоже живет в Ботаново.

   Но, как Шерп ни улыбался, а по его виду я понял, что мы появились  слишком рано, и эти спевшиеся голубчики с огромным удовольствием поджидали бы нас ещё часик-другой!

   - Что-то я не понял,- Мишка налил себе вина в  кружку  и  равнодушно  выпил,- почему это техника  там, а вы тут?

   - Да надоело-то,- мотнул головой Валька,- не хочет, зараза, ехать.

   - Украдут ведь!

   - Не-а, не должны.

   - Что ж, тебе видней,- Андрюха нацедил винищем  кружку  наполовину  и протянул её мне.- Давай, Серж, по последней и – на  финишную прямую!

   Выпив, мы наконец-то собрались и пошли наматывать последние километры.

   Между тем день подошел к завершению. Воздух посвежел и повлажнел, и, если бы не алкогольные пары в мозгах, то лучших условий для ходьбы и  не придумать.

 

   И вот он, долгожданный миг: в лёгких сумерках показалась наша резиденция! Мы довольно заулыбались, предвкушая  мягкость  раскладушек  и  сладость крепкого сна. Но, чем ближе  подходили  к  дому  и  чем  пристальнее всматривались в него, тем  тревожнее  становилось у меня  на  душе.  Что-то было не так. И неожиданно я понял: в наших окнах горел свет!

   - Други! Кажется, караул! Либо мы, уходя, не погасили  свет, либо  это  пожар, доедающий наше имущество, либо джентльмены ищут в наших хоромах свою удачу!

   Леность покинула мышцы и мозги, и мы припустили бегом!

 

   Нет, не было дома ни джентльменов удачи, ни дикой пляски  распоясавшегося огня. Ах, если бы так, то какие проблемы?! Огонь бы залили, воров – покидали со второго этажа! Но не тут-то было! Всё  оказалось  гораздо трагичнее!

   Сюрприз, так сюрприз, решила  жизнь  и  подкинула  нам  шерпову  жену, Иринку! Она, видите ли, соскучилась по мужу и решила  его  навестить, заняться воспитанием своего благоверного, а, заодно, и воспитанием нашим!

 

           XXIV.

 

   Больше  всех  происшедшим  был  огорчён, конечно  же, Шерп! В  приезде своей жены он усматривал прямое покушение на личную свободу. Это ж надо, уехать к чёрту на бугор, чтобы отдохнуть от семейной жизни, и на  тебе – такой  облом!

   А Иринка, между тем, рассказывала, как она нас разыскала:

   - В Череповце, на базе экспедиции, меня все, конечно, посылали – понятно  куда (мы со знанием покачали головами). Но я человек настырный, вы же знаете (мы покачали головами согласно), и своего добилась! Ваш  начальник  экспедиции – раздолбай  приличный, но крови я ему попортила (здесь мы покачали головами восхищённо)!  Короче, послали меня  в  Шуйское, к  вашему  Савостеенко. До Вологды доехала нормально, а там началось! На  автобус  не  попасть, но я попала! От шоссе машины не ходят, но я  машину  нашла! Но  эта машина сломалась как раз у Ботаново. Теперь-то я понимаю, что мне повезло (тут наши головы закачались печально)! Шофёр говорит, что  всё, дальше  не поедем. Я – в  тоске, время – вечер. Начинаю  расспрашивать  местных, а  они мне говорят, что тут живут какие-то  геологи (мы  покачали  головами  негодующе). Я пришла  сюда, подробно  разузнала  и, по  описаниям, поняла, что это вы. Потом нашла ключ, – кстати, прятать надо лучше! – и  не  успела  даже чайник вскипятить, а вы – тут  как тут! Бывает же так в жизни!

   К сожалению, да! Я это чуть не произнёс  вслух, а  головы  наши  качаться перестали.

   Ирина же, человек по натуре властный и деятельный, сразу начала устанавливать свои правила. Первым делом она решила конфисковать остатки  вина, но тут уж Мишка не выдержал:

   - Ё-моё, мы месяц из лесу не вылезали, только расслабиться  решили, а  ты нам палки в колёса запихивать! Лучше не зли меня, женщина, я  буйный, когда не допью!

   - Хорошо, вы как хотите, а мой Миша пить не будет!

   Шерп открыл рот и попытался что-то сказать, но, наверное, забыл, как это делается.

   Мишка же, вместо того, чтобы посочувствовать, подлил масла в пламя:

   - Ах, какой на улице вечер чудный! Почему бы  вам  ни  погулять  вдвоём? Ведь после разлуки так хочется поговорить о том, о сём.

   - Правда, Миш, пойдём-ка! Тут есть у вас поблизости вода?

   - Целая речка!

   - Хорошо, ноги помыть нужно, а то гудят с дороги. Пойдём, милый!

   И милый пошёл. Но по его виду  любой  посторонний  наблюдатель  сказал бы, что этого человека ведут, вероятно, на коммунистический субботник или, как минимум, на казнь!

   - Да, привалило Шерпу счастья!- ехидно улыбнулся Мишка.

   - Зря стебаешься, дружище,- остудил я его,- ведь ты один из нас не знаешь Иринку. И ты даже не представляешь, что начнётся уже завтра!

   - А что начнётся?

   - Что, что? Конец свободе! У всех нас появятся обязанности. И в сапогах ты здесь тоже фиг походишь,  потому что полы буду блестеть, как котовы яйца!

   Однако, молчавший всё это время Андрюха, нас порадовал:

   - Вы забыли, что через три дня приедет Моисеич, чтобы увезти нас на дальние хода. А тут, рядышком, у нас ещё есть ходик – дня на два. Так что завтра, не слишком рано, идём делать этот ход, а супруги пусть поживут  тут  в  своё удовольствие!

   - Смотри-ка,- удивился Мишка,- пьяный-пьяный, а – соображает!

   И мы допили вино и, довольные, завалились спать.

 

           XXV.

 

      Ход мы закончили к полудню второго дня, но решили не торопиться, резонно рассудив, что чем позже придём, тем меньше истреплем нервов.

   Выйдя на небольшую, поросшую редкими осинами  поляну, мы остолбенели: это было что-то! Здесь господствовали два цвета: зелёный и красный. Зелёная трава и красные шляпки подосиновиков! Столько  грибов  я  не  видел даже в мультиках.

   - Ядрёна корень!- только и смог выговорить Мишка, скинул рюкзак  и  пал на колени.

   Тут я понял, как сильны человеческие страсти (или слабости?!). Ведь  грибов – завались, на грузовике не увезёшь, но всё-таки мы пытались опередить друг друга, схватить гриб не где-то, а именно под носом у товарища!

   Но это продолжалось недолго. Когда все набрали по огромной куче, разум наконец-то победил. Андрей повертел небольшой аккуратный грибок:

   - Ну, и что дальше?

   - А фиг его знает!- пожал плечами Мишка. На лице его не было  и  намёка на ту страсть, которая охватила всех нас каких-нибудь полчаса назад.- Разве что посушить маленько?                

   - Правильно,- одобрил я,- время позволяет. Но мне странно, что здесь только подосиновики, неужели нет нигде белых?

   - Какая тебе разница,- вяло ответил Андрюха,- белые, красные – не  на войне ведь.

   Но мне вдруг до того захотелось найти несколько боровичков, что я понял: не сделай я этого, и всё – каюк, пропаду!

   - Вы давайте делайте костёр, сушите красных, а  я  всё-таки  пойду, поищу белых.

    - Я тоже, пожалуй, прогуляюсь,- решил Андрюха.

   - Давайте-давайте! Зато теперь ясно, кто у нас за рабочих и крестьян, а  кто за буржуев недобитых,- съехидничал Мишка.

   - Нет, тут всё наоборот,- вмешался Женька.- Раз мы с тобой, Мишка, сушим красных, то  бишь, их  пытаем, значит, мы – белые. А  они – наоборот, пошли искать белых, чтобы посшибать им головы, вот они и  есть  настоящие  будёновцы!

   - Нет, это Серж у нас будёновец,- быстро  открестился  от  Красной  армии Андрей.- А я же, вероятно, махновец, поскольку мне один  хрен, чьи  головы сшибать!

   Мы взяли два пустых рюкзака и пошли.

   Часа через полтора блужданий по густому лесу, мы  всё  же  нашли  целую плантацию боровиков. Рюкзаки набили за двадцать минут.

   - Ну что ж, пора возвращаться!- довольно сказал я.

   - Пора, так пора. Кстати, нам на юг или на юго-запад?

   - А ты разве не запомнил, откуда мы шли?

   - Так ты же меня вёл!- сбросил с себя всякую ответственность Андрюха.

   - Никуда я тебя не вёл, просто шёл да грибы искал. Эх ты, топограф жёваный!

   - А ты какой? Свежеотпаренный, что ли?

   - Ладно,- решил я, - пойдем на юг, а там видно будет.

   - Жаль, что компас не захватили.

   - Что с него толку, если мы не знаем, с какой стороны пришли!

   Всё-таки, когда живёшь какое-то время в лесу, становишься другим  человеком. Я это понял, когда мы очень быстро, не блуждая, ведомые одним инстинктом, вышли к ребятам на красную полянку.

   Горел большой костёр, а вокруг него в землю были воткнуты десятки прутиков с нанизанными на них грибами.

   - Ну как, порубали белых?- спросил раскрасневшийся от жара костра Мишка.

   - Да, парочку эскадронов обезглавили!- Андрюха устал, но был доволен.

   Женька стряхнул подсохшие грибы с очередного прутика и принялся нанизывать на него уже наши, беленькие грибочки.

   - Мы тут с Мишкой подумали немного,- отворачивая лицо от дыма, сказал он,- а на хрена мы пойдём сегодня? Переночуем здесь, да и грибков  подсушим побольше. Вот Ирочка-то будет довольна!

   - Ой, - поморщился Мишка,- как вспомню про неё, так выпить хочется!

   - Уж здесь-то нам выпивка не грозит!- уверенно заявил я.

 

   Нет, не у меня сегодня был в руках молоток распорядителя сюрпризов!

   В одиннадцать часов вечера, неизвестно откуда, появился поддатый мужик с рюкзаком за плечами. Он был в таком же приятном  состоянии, в  коем  мы пребывали два дня назад.

   - Здорово, мужики! Я – Лёша!- представился он, снял рюкзак и начал доставать из него кое-что.

   В результате, к часу ночи нами было выпито три бутылки водки  и  съеден огромный шмат сала.

   - Ну, мне пора,- неожиданно стал собираться наш поилец-кормилец.

   Мы попытались его остановить, но он оказался человеком упрямым и ушёл так же внезапно, как и появился.

   - Если бы я не был сытым и пьяным,- промурлыкал Мишка,- никто бы  мне не доказал, что это было на самом деле!

   «Да разве было?»- вопросительно уставился я в тёмное небо, словно пытаясь там отыскать ответ на сомнения Мишки, и оно вдруг осветилось огромным седым ликом. Он был грозен и надменен, но недолго. Неожиданно улыбнувшись, лик подмигнул мне:

   - Было, всё было!..

 

              XXVI.

 

   Ирочка кормила Шерпа овощным супчиком. Это было первое, что  я  увидел, ввалившись в наши апартаменты.

   - Ой, куда, куда в сапогах!- тут  же  запричитала  половинка  Шерпа.- Всю обувь оставляйте за порогом! А потом – мыться, и садитесь кушать.

   Андрюха наморщил лоб и посмотрел на Мишку, как бы говоря ему: ну что, теперь ты всё понимаешь? Потом он снял рюкзак и протянул его Ирине:

   - Держи, это тебе.

   - Мне?- удивилась она.- А что там такое?

   - Возьми и посмотри.

   - Да ты его поставь, он такой здоровенный. Я же не штангистка!

   - Ничего, этот вес ты осилишь!

   Ирина взяла рюкзак и очень удивилась несоответствию объёма и мизерной тяжести.

   - Ох!- застонала  она,  увидев  содержимое  рюкзака.-  Грибочки  сушёные! Обожаю! Это всё мне?

   - Конечно,- уверил её Андрюха,- специально для  тебя  всю  ночь  сушили, даже не спали.

   Но, во время этого  диалога, он  оказался  слишком  близко  к  Ирине, и  та вдруг подозрительно закрутила носом:

   - Что-то я не пойму, вроде как перегаром отдаёт. Вы что, уже выпить успели?

   Шерп, монотонно хлебавший супчик, при этих словах мгновенно округлил глаза и уставился на нас.

   - Понимаешь, Ирен, какая странная  история!- начал  я  объяснения, решив рассказать всё правдиво.- Сидим мы вчера вечером у костра, сушим грибочки. Вдруг из леса появляется мужик с котомкой. Он нас  напоил  водкой, накормил салом и смылся!

   - И всё?

   - Нет, не всё. Его звали Лёша.

   - Ага, а меня зовут дура! Ты что, Серёга, серьёзно? Ведь  ты  такой  умный парень, стихи, вон, пишешь! Неужто не мог придумать что-то оригинальное?

   - Да почему я должен что-то придумывать? Ты спросила – я  ответил.

   - Это ты ему можешь такой лапши навешать,- кивнула Ира на  Шерпа,- он поверит! А я так думаю, что вы просто набрали с собой выпивки и два дня в лесу пропьянствовали.

   - Да,  пропьянствовали!-  не  выдержав, взорвался  Андрюха.- Взяли  ящик водки, пару баб, и два дня бухали и трахались!

   - Не надо  так  переживать, Андрюша,- Ирина  была  снисходительна,-  это ваше дело, как жить и работать, я отчёта не требую.

   - Ещё бы ты потребовала!- Андрюха совсем рассвирепел.- И вообще, вы все как хотите, а я буду здесь ходить в сапогах! Это моё жилище!

   - Как я понимаю,- надула губки Ирина,- мне пора отправляться домой.

   - Скатертью дорога!

 

   Но страсти улеглись, обиды заретушировались, и  очень  скоро  все, помирившись, сидели за столом и хлебали овощной супчик!

   - А откуда это вы, интересно, взяли столько разнообразных растительных продуктов?- полюбопытствовал я.

   - Да это Иринка,- охотно пояснил Шерп, весьма довольный тем, что инцидент исчерпался.- Вы же знаете, какая она общительная! Пошла по деревне, поразговаривала с бабусями о жизни, а они ей сами всего понатащили.

   - С людьми надо уметь сосуществовать!- подняла Ирина указательный палец.- Нужно интересоваться их жизнью, вникать во все проблемы. А вы тут сидите, как дикари, кроме магазина ничего не знаете!

   - А мы тут и не сидим!- обиделся Андрюха.- Мы в лесу постоянно  находимся. А насчёт общения – так  здесь без некоторых из нас даже свадьбы не обходятся!

   - Какие свадьбы?

   - Обыкновенные, деревенские. Тут почти все мы нарасхват!

   - Ну-ка, ну-ка, расскажи подробненько!

   - Да что рассказывать,- смутился Шерп,- пригласили как-то нас на свадьбу.

   - А почему именно вас?

   - Да они тут всех подряд приглашают, обычай такой.

   - Как интересно! И что вы им подарили?

   - Да ничего. Что дарить-то? Просто поздравили, да и всё.

   - Эх вы, мужланы неошкуренные! Уж я бы нашла,  что подарить!

   «Если б ты знала,- подумал я,- какими щедрыми джентльменами оказались наши мужланы!  

 

 

 

           XXVII.

 

   Утро началось с прощания с Ириной. Ей предстояло ехать  обратно, домой (ах, как она этого не хотела!), ну а мы  загрузились в «колун» (так  в  народе называют ЗиЛ-157 за его тупую, но настойчивую всепроходимость), и  Моисеич повёз нас в неведомые дали, к маленьким подвигам или большим неудачам!

   Сначала машина подминала под  себя  хорошую  грунтовую  дорогу, потом под колёса полез раздолбанный просёлок, а последнюю часть пути  наш  вездеход боролся с обыкновенным русским бездорожьем.

   - Как в самолёте!- охнул Шерп, когда колёса провалились в очередную яму.

   - Ты много летал в самолётах?- поинтересовался Мишка.

   - Ага. Два раза. Первый раз – из  Питера в Москву на Ту-134.

   - А второй?

   - А второй раз я лечу сейчас! Кстати, тут не выдают гигиенические пакеты?

   - Нет,- усмехнулся Мишка,- здесь блюют прямо за борт.

 

   Через два часа этой садистской езды мы прибыли на место.

   - Ну вот, ребятки,- довольно потёр руки  Моисеич,- отсюда  вы  и  начнёте. Участок трудный, но вы же у меня настоящие орлы!

   Приободрив нас такими ехидными словами (ну что взять с хитрожопой нации?), Моисеич уселся в кабину советского «студебеккера» и, как говорится, был таков!

   - Картина Шишкина: «Пять придурков на  лесной  полянке»!- внимательно осмотрев окружавшую нас местность, констатировал я.

   А местность была проста: леса да болота плюс всякие, там, речки-ручейки.

   - Ну так что, орлы, вы готовы к трудовым подвигам?

   - Вообще-то мне Павка Корчагин никогда не нравился,- почесал в затылке Женька.- Я почему-то тяготел к Обломову.

   - С этим тогда всё в порядке!- успокоил его Андрюха.

   - В каком смысле?

   - А в этом самом. Облом нам здесь будет полный! То есть, я хотел сказать, что ничего хорошего нам тут не обломится. Хотя, кажется, это одно и то же!

   - Что, очень трудный ход?- поёжился Жека.

   Я посмотрел на него с сожалением:

   - Как тебе сказать, Евгений? Помнишь тот участочек с ивнячком  и  болотцем, что мы проходили перед Долгим?

   - Век не забуду!- перекрестился Шерп.- Не дай Бог снова в такие джунгли угодить!

   - Так вот,- невозмутимо продолжал я,- тот участок по сравнению  с  этим               просто сказка!

   - Писец подкрался незаметно!- пробурчал Мишка, однако мне было понятно, что он лишь нагоняет страху на своих, менее опытных коллег.

   Но Женька расстроился совершенно. Да и Шерп не источал  потоки  радости.

   - Если кто не хочет или не может работать, как положено мужчинам, пожалуйста – идите  обратно!- легко разрешил я.

   Желающих не нашлось. Но, мне кажется, не потому, что звание «мужчина»  такое уж высокое, а потому лишь, что обратная дорога была далека, трудна и плохо запоминаема!

   - Что ж, поскольку  все за,- резюмировал  я,- то  навьючиваем  рюкзаки  и пошли откапывать репер. Главное, раньше времени не вбивайте себе в  головы чёрные мысли. Не нужно думать об ужасах, ждущих впереди. Они сами и в полной мере предстанут, когда в этом возникнет необходимость.

   - Вернее,- вставил Мишка,- когда их меньше всего ожидаешь!

 

           XXVIII.

 

   - Всё!- плюнул я.- Ночевать будем здесь!

   - Как здесь?- изумился Шерп.- В воде?

   - Вода, вода, кругом вода!- невозмутимо пропел Андрюха.

   - Нет, я не понимаю, как можно спать в воде?- Шерп был настырен, как налоговый инспектор.

   - Как, как,- заорал я,- стоя! Как лошади! Ну что ты ко мне прицепился?  Я виноват, что здесь всюду вода? Ты же видишь, идём уже четыре часа, а сухого места нет!

   Мишка тем временем снял рюкзак, повесил его на сосну и принялся рубить деревце толщиной в руку.

   - Что  стоишь?- обратился  я  к  Шерпу.- Видишь, человек  работает, давай, помогай!

   И дело закипело.

   Мы вбили в грунт несколько кольев, на них настелили ряд жердей и всё это сооружение завалили сосновыми ветками. Получился помост что надо!

    - Отлично!- оценил  работу Мишка.- А ты боялся, Шерп. Пожалуйста, хоть спи, хоть встань да песни пой – чем не сцена!?

   - А где же мы костёр разведём?- Женька явно  ожидал  от  нас  ещё  одного фокуса, но мне пришлось его разочаровать:

   - Костёр здесь развести можно только в уме.

   - Как это?

   - Очень просто. Закрой глаза и представь  себе  костёр, камин, извержение вулкана, геенну огненную, всё, что захочешь. Надеюсь, тебе станет теплее.

   - А чайник согреть мы сможем?- Женька просто зациклился на одной мысли.

   - Ну, если сила твоего воображения не имеет границ – элементарно!

 

   Постель получилась великолепна, но ширина её была в обрез, и очень остро встал вопрос: кому спать  с  краю? Это  было  довольно  актуально, так  как  в случае  падения  с  ложа  немедленно  наступало  купание.  Бросили  жребий. Двумя неудачниками оказались я и Шерп. Женьке же, который  трясся  больше всех, досталось место в середине.

   Когда под утро раздался всплеск, я, не чувствуя на себе живительной влаги, резонно рассудил, что это Шерп бултыхнулся спросонья. Но удивлению  нашему не было границ, когда мы  опознали  утопающего. В  воде  кувыркался Женька!

   Всё оказалось примитивно просто. Захотелось парню в туалет. А что мы все обычно для этого делаем? Встаем и отходим в сторонку. Что он и совершил!

   - Что ж ты под ноги не смотрел?- укорил Женьку Шерп.- Ну, был бы бухой, понятно. Но трезвый?!

   - Не надо его ругать,- заступился Мишка за мокрого и несчастного парня,- он же сонный был. Помню, у нас в армии один охламон во сне залез на мачту высоковольтной линии, так потом его краном пришлось снимать!

   Андрюха только крякнул:

   - Ну, ты даёшь, Мишель!

   - Давать – дело женское, а я говорю правду! Лунатизм – это явление таинственное и малоизученное. Некоторые ещё и не то вытворяют.

   - Нет, Мишель, чем больше я на тебя смотрю, тем больше удивляюсь!- покачал Андрей головой, поджимая нижнюю губу к верхней.- И где ж ты был в эти несколько месяцев, что мы не виделись? Помнится, в прошлом сезоне твой интеллект не отличался энциклопедичностью!

   Я покивал в знак согласия, но Шерп, не могший  осознать всю суть андрюхиного замечания, за Мишку заступился:

   - Да прав он, прав! Помню, перед каким-то праздником Иринка купила бутылочку коньяку и фугас шампанского. Поставила всё в холодильник. А  утром встала – бутылки пустые, а я бухой!

   - А при чём тут лунатизм?- ни грамма не понял я.

   - Как это при чём? Но ведь я-то не помню, чтоб пил!

   - И Ирен тебе поверила?

   - Нет почему-то, и это обидно.

   - Молодец! Со здравым смыслом у нее всё в порядке!

   Мы бы ещё, конечно, поговорили, но не выдержал Женька:

   - Ребята, я же мокрый, замёрз, давайте что-то делать!

   - Действительно,- опомнился Андрюха,- уже рассвело, поспать больше  не удастся, пора выбираться из этой сырости.

 

   На сухое место мы вышли довольно скоро, и уже через час Жека сидел возле жаркого костра и блаженно улыбался.

   - Много ли человеку нужно для счастья?- наблюдая за Женькой, рассуждал Андрюха.- Сначала ночью искупать его одетого в холодной воде, а потом посадить к огню. И всё, полный кайф! Шерп, хочешь почувствовать себя счастливым?

   - Спасибо, мне чужого счастья не надо!- ухмыльнулся Шерп и повесил  над огнём чайник.

 

             XXIX.

 

   - Пропади всё пропадом!- бросив  рейку  в  кусты, взвыл  Шерп.- Да  когда только кончится этот сволочизм!? Я же не железный дровосек, чтобы махать топором по двенадцать часов две недели кряду! Да хоть бы толк был!

   Шерп имел полное право жаловаться! Уже пятнадцать  дней  мы  с  рубкой пробивались через сплошные ивняковые джунгли, перемежавшиеся редкими вкраплениями берёзово-осиновых рощиц. Рубиться сквозь ивняк  самое  дохлое дело: деревца все упругие, переплетённые между собой, как вологодские кружева. Это не берёзки или сосёнки – свалишь пару, и сразу получается просвет. Тут же приходится  вырубать  всё  вокруг  себя. Но  ещё  мало  срубить, нужно это куда-то  оттащить. А всюду – живая изгородь! У всех  нас, без  исключения, морды и руки переполосованы гибкими пружинистыми ветками.

   - Теперь-то  я  понимаю  педагогику  старой  Англии,- получив  очередную плюху от «зеленых братьев», заметил Андрей.

   - При чём тут Англия?- разогнулся Мишка и рукавом энцефалитки промокнул лоб.

   - Ну как же, там всегда в помощь теории прилагались розги. Получишь  по заднице десяток щелчков и сразу станешь, если  и  не умнее, то  уж  послушнее – точно! Знаешь, Серж, у меня  есть идея. Когда  мы  выберемся  из  этих трущоб, – если, конечно, выберемся, – наломаем-ка охапочку прутиков в  запас.

   - Точно,- понял  я  андрюхину  идею,- это  будет  довольно  убедительным средством в случае бунта на корабле!

   - Между прочим, нас тут трое против вас двоих!- уточнил Мишка.- Ещё неизвестно, кто кого сможет усмирить!

   - Это что, первые признаки бунта?

   - Нет, это последнее предупреждение товарищам, возомнившим себя большими педагогами!

   Шутливый тон незаметно перелился в серьёзный – сказывалось напряжение последних дней.

   - Ладно, други, оставьте агрессию для чужих,- взял на себя  миссию  миротворца Андрюха,- там она будет к месту. Скоро ваше настроение улучшится. Завтра мы выйдем из этих дебрей к реке  Лежа, переправимся, а  там, как  говорит наш великий современник, – места красивые, воздушные места!

   - Слава тебе, Господи!- размашисто перекрестился Шерп.- А то моя надежда почти приказала долго жить!

   - А что это за река  такая  Лежа?- проявил  любознательность  Женька.- Какое-то название у неё странное.

   - Не Лежа, а – Лёжа!- убедительно заявил Мишка.

   - Называйте, кто как хочет,- разрешил я,- главное не в названии, а в сути.

   - А в чем суть?- ещё больше подточил свою любознательность Жека.

   - А в реке и ссуть!- заржал Шерп.

   Я почему-то разозлился:

   - В чём, в чём, да ни в чём! Ишь, суть ему подавай! А хрена тебе лысого не надо?

   - Спасибо, у меня свой есть,- не растерялся Жека.

   Андрюха, внимательно изучавший карту, вдруг воскликнул:

   - Это ж надо, не так далеко от речки Лежа или, как вы её там обозвали, Лёжа, находится речка Рака.

   - Как-как?- встрепенулся Шерп.- Каким, ты сказал, образом?

   - Не как, а кто: Рака. А то, что ты подумал, здесь ни при чём.

   - У кого чего болит, тот о том и говорит!- пропел Женька.

   - Дурак ты, Жека!- посмотрел на него с сожалением Шерп.- Это у вас  всё должно болеть, а ко мне недавно жена приезжала!

 

           XXX.

 

   Переправляться через Лежу мы решили тем же способом, что и через Красную.

   Соорудили плотик, посадили Женьку со шмутками  на  него  и  оттолкнули плавсредство от берега. В этом месте река была метров тридцать шириной, и Женька, упираясь в дно шестом, быстро добрался до  середины. Но  тут  привычный сценарий нарушился: плот почему-то распался на составные части, и плотогон моментально исчез под водой.

   В первый момент нас словно  столбняк  пробил. Мы  стояли  и  заворожённо смотрели на расходящиеся в  разные  стороны  брёвна.  Первым  опомнился Мишка и принялся лихорадочно стаскивать  болотники. Но  неожиданно  на месте катастрофы из воды  показалась  голова  утопающего, а  в  следующее мгновение произошло нечто из ряда вон  выходящее: Женька, неуклюже  загребая длинными тощими руками, медленно, по-собачьи, поплыл к противоположному берегу!

   - Конец света!- хрипло выдохнул Мишка, держа в руках снятый сапог.

   - Знаешь, Мишель, а ты был прав,- подумав, произнёс я.

   - В чём?

   - Ну помнишь, тогда, на  Красной, ты  предлагал  бросить  Женьку  в  воду, чтобы научить его плавать?

   - Да это я в шутку.

   - А может, и он пошутил, когда говорил, что плавать не умеет?- вклинился Шерп.- Смотрите, стоит на том берегу спокойненько, как ни в чём не бывало!

   - Это он в шоке,- с сомнением покачал головой Андрюха.- Сейчас всё осознает и ужаснётся!

   И вдруг до меня кое-что дошло:

   - Нет, орлы, это мы сейчас ужаснёмся. Тушёнка-то  наша – буль-буль, вместе с палаткой!

   Перед отплытием Женьки мы все рюкзаки положили в  палатку, и  всё  это увязали в большой узел. Это было сделано для того, чтобы рюкзаки не  падали с плотика по одному. И расчёты наши оказались верны: всё  утонуло  скопом!

   - Бог правду видит!- подытожил Андрюха.- Как  мы  Моисеичу  туфты  нагнали, так и получилось!

   - Можно подумать, он нам поверил,- вздохнул я.

   - Поверил или нет – его дело. Но представь, мы к нему  приезжаем  и  говорим, что у нас снова утонула вся тушёнка с палаткой вместе. Что он скажет?

   - Что он скажет, я знаю, но произносить это вслух не буду.

   Мишке явно надоел наш трёп, и он молча полез в воду. Нам  ничего  не  оставалось, как последовать его примеру.

   Достать утопленное имущество оказалось не очень трудно, а развести большой костёр и того проще. Началась великая сушка!

   Мишка, однако, не торопился к огню и всё бродил по-колено в воде.

   - Мишка, иди сушиться,- позвал его Шерп.

   - Мне кажется, тут должны быть раки, не мешай.

   - Это ты что-то перепутал, речка-то называется Лежа, а не Рака,- скаламбурил Андрюха.

   Я тоже внёс свою лепту:

   - Это не враки – все раки в Раке!

   Но тут Мишка нагнулся, пошарил рукой под низким, нависающим над водой берегом, и что-то вытащил:

   - А это что? Тоже враки?!

   И правда, в тисках мишкиных пальцев находился здоровенный  рак, выпучивший глаза в удивлении от внезапной перемены обстановки.

   Моментально сушка была заброшена, и мы кинулись в реку.

   А через полчаса нашей добычей  оказались  штук тридцать  крупных  представителей семейства ракообразных.

   - Всё спасибо Женьке!- высасывая  из  красной  рачьей  клешни  очередную порцию деликатесного мяса, прочавкал Шерп.- Если бы он не перевернулся и не утопил шмутки, хрен мы сосали бы, а не рачьи лапки!

   - Не это главное,- перебил его Андрюха, а то, что Жека наконец-то  научился плавать!

   - Когда это я научился?- насторожился Жека.

   - Привет! Не будешь же ты отрицать, что плыл?

   - Никуда я не плыл! И плыть не собираюсь. И вообще, отстаньте от меня со своим плаваньем!               

   Я решил, что он шутит:

   - Ах, так? Ну-ка, Мишка, давай по твоему рецепту: за руки, за ноги и – в воду!

   - Не дамся!- заорал Женька и, шустро вскочив, галопом помчался вдоль берега.

 

           XXXI.

 

   Сигнал, к которому нам нужно было привязать последний  в  этом  районе ход, находился на окраине небольшой деревушки. Вернее, сигнала, как такового, уже не было, деревянная пирамида  давно  обрушилась  и  сгнила, но железобетонный монолит, вкопанный в землю, – штука очень долговечная.

   Короче, хоть деревушка эта и была размером с два футбольных поля, но  в ней имелся магазинчик. А то, что в моем кармане шуршали кое-какие  деньжата, знали не только мы с Андрюхой.

   - Серёга, ну бутылёк-то возьмём? Неужто мы не заслужили?- за последний час Мишка приставал ко мне уже раз в пятый.

   По правде говоря, расслабиться было бы  не  плохо, но  нельзя  же  вот  так сразу сдаваться!

   - Так-то оно так, Мишель, но ты забываешь, что нам ещё нужно выбираться из этой глуши. А тридцать километров чудесного бездорожья, которое  после вчерашнего дождя превратилось в болото, вряд ли будет похоже на беззаботный пионерский поход!

   - Да ладно, что мы, пацаны, что ли?- это уже вступил с припевом Шерп, вероятно, осознавший себя многоопытным землепроходцем.- По сто с  прицепом и на фронте давали для крепости духа и тела!

   Кто б спорил, что сто грамм всегда на пользу? Но вот этот  самый  прицеп! Он и только он губит русскую  душу, которая как  мощный  «Катерпиллер» тянет и тянет за собой и один, и два, и  ещё  очень  много  прицепов! Ах  ты, наша душа-натура, как же ты парадоксальна! Чем больше ты знаешь о неприятностях и бедах, которыми грозит пьянка, тем сильнее и вернее  ты  напиваешься! Как говорится, аминь!

 

   В полдень, возле магазина, началось наше застолье или заящичъе, поскольку вся мебель состояла исключительно из этой тары. Водка «Любительская» – такая гадость, что пить её просто невозможно, хотя Шерпу она  очень понравилась. И тут мы видели лишь два варианта: либо Шерп  утратил  полностью вкусовые ощущения, либо он был единственным истинным любителем среди нас!

   После третьей бутылки Мишка поднялся:

   - Пойду-ка я прогуляюсь, может, что ценное узнаю.

   - Ты только не потеряйся,- равнодушно бросил ему  вслед  Андрюха,- а  то уйдём без тебя.

   Но, глядя на него, да и на остальных, трудно было представить, что  кто-то куда-то хочет уходить, разве что в магазин за добавкой.

   - Эх, был бы у нас вертолёт!- вздохнул  Шерп  мечтательно.- Или  хоть  какой-нибудь заштопанный ковёр-самолет.

   - А ещё лучше – волшебная лампа Аладдина,- добавил я.- Потёр рукой, и из неё вылезает весёлый джинн, и всё в порядке!

   - Нет!- сбросил  равнодушие  Андрюха.- Не  джинн. Представьте: мы  трём лампу, а из неё вылезает… Моисеич: «Слушаю и повинуюсь!»

   Я так отчётливо представил Моисеича, вылезающего из лампы, что не смог удержаться от смеха. Глядя на меня, заржали и все остальные.

   Смеялись долго и с наслаждением. Но  вот наслаждение  прошло, а  идиотский смех остался. Я уже выплакал все слёзы, дышать  было  нечем, но  остановиться никак не мог.  Шерп  и  Женька  катались  по  земле, свалившись  с ящиков, а Андрюха стоял на четвереньках  и  бодал  стенку  магазина  своею буйной головою.

   В это время вернулся Мишка, и, как ни был я занят истерическим хохотом, всё же успел разглядеть на его лице гримасу крайнего удивления.

   Мы было начали успокаиваться, но слова, произнесённые  Мишкой, явились катализатором для новой волны смеха:

   - Пока вы тут занимаетесь ржанием, я, между прочим, транспорт нашёл!

   - Моисеича на ковре-самолёте?- только и смог выдавить из себя Андрюха.

   И пытка смехом продолжилась!

   Тогда Мишка, плюнув на нас, налил себе водки в кружку, выпил и снова куда-то смылся.

   Постепенно смех всё же откинул коньки, но в теле моём  была  такая  усталость, будто я прорубил пятикилометровую просеку в густом баобабовом лесу. У всех остальных состояние было, вероятно, не лучше.

   Но через пять минут, влив в изнеможённые организмы по  соточке, мы  почувствовали резкий прилив сил.

   - Эх, хорошо,- потянулся Шерп.- Вот это расслабуха!

   - А что Мишель-то приходил?- спросил Андрюха, прикладывая  к  темечку холодную сталь топора.

   - Сказал, что нашёл транспорт,- вспомнил я.- Интересно какой? Не коня ли?

   - Не,- ухмыльнулся Жека,- кобылу!

   - На двух ногах,- добавил Шерп.

   - Тогда уж лучше тройку!- размечтался Андрей.

   Шерп подумал немного и прибавил:

   - Пятёрку!

   - Хрен тебе, Шерп!- вдруг вспомнил  кое-что  Женька.- Четвёрку! У  тебя ведь жена есть!

 

                 XXXII.

 

   Не угадал никто!

   Их было два. И не коня, и не кобылы. Перед нами стояла  пара  тракторов «Беларусь», причём, без каких-либо прицепов.              

   - Вот,- представил Мишка,- это – Вася, а это – Толя. За пару бутылок  они нас хоть в Сан-Франциско увезут!

   Трактористы находились в той стадии опьянения, которая идёт следом за самой последней и находится перед полной остановкой жизни. Тот, кто был Толя, задумчиво смотрел куда-то вдаль, зато Вася радостно закивал головой.

   Андрюха, глядя на этот живописный двойной портрет, продекламировал:

   - Вы не глядите, что Василий всё кивает, –

    Он соображает, всё понимает!

    А что молчит – так это от волненья,

    От осознания и обалденья!

   - И просветленья!- поправил я.

   - Какое, к чёрту, тут просветленье! Уж на что мы бухие, так и то  им  в  подошвы не годимся! Как они нас повезут? Да и куда мы сядем, интересно?

   Вопрос был как раз к месту, но Мишка уже всё предусмотрел:

   - Прицепов у них никаких нет, но есть один способ, с его помощью  мы  и доедем. Значит, берутся две небольшие ёлки, прицепляются  к  трактору, на них настилается солома, и всё! Мы едем, как в мягком вагоне!

   На трезвую голову вряд ли согласились бы мы на проведение этого эксперимента, но,  после принятия  изрядного  количества  горючей  жидкости, в мозгах была только романтика!

 

   Через час импровизированные сани были готовы. Взяв в магазине несколько бутылок «Любительской», мы приняли по сто граммов для более наплевательского отношения к своим жизням, и путешествие началось!

   С первых же минут выяснилось, что друзья-трактористы – бывшие гонщики «Формулы-1». Они выжимали из двигателей всё, что только можно, плюс ещё столько же!

   Наши ощущения были великолепны! Я сразу  вспомнил  детство: шторм  на Балтике, прыгающая палуба парохода, на котором мой отец работал  механиком, а я у него гостил на каникулах. Данная ситуация была схожа, потому что мы шпарили поперёк всех тропок и дорог, подпрыгивая иногда  на  метр  над своей волокушей. Да если б ещё Вася мог ехать  прямо! Но  он, вероятно, после «Формулы-1» занимался слаломом!

   - Хоть то хорошо, что мы  нетрезвые,- прокричал  мне на  ухо  Андрей.- Ни один нормальный организм не сможет выдержать эту дьявольскую болтанку!

   - Да,- поддержал я его,- давно бы уже наши внутренности отмечали  багровыми пятнами маршрут этого шизофреноидного заезда!

   Справедливости ради нужно сказать, что  на  волокуше  нас  было  четверо. Мишка же залез в кабину к Толику, и они  мчались  впереди, выписывая   по полям узоры вологодских кружев.

   Но человек привыкает ко всему, и мы притерпелись даже к такой тряске. Шерп, достал сигареты, прикурил четыре штуки и по очереди сунул их каждому в губы. Хорошо!

 

   Окурок в солому уронил близорукий Женька. Недолго поискал его, потом махнул рукой. А зря! Уже через несколько минут дым повалил столбом!

   - Караул, горим!- вскочил Шерп на ноги, но в этот момент  Василий  резко повернул, и нас на волокуше осталось трое.

   Мы разом заорали, и, надо отдать должное, тракторист услышал и  остановился всего через какой-то километр.

   А солома, отдымив своё, начинала разгораться. Вокруг  грязи по-колено, но ни одной лужи, а нужно было торопиться!

   - Мужики, заливай огонь!- скомандовал я и начал расстёгивать штаны.

   В три ствола мы управились с пламенем быстро. А тут и Шерп приковылял. Ему повезло: он нашел лужу и теперь был не только грязный, но и мокрый!

   - Какие мы молодцы!- похвалил я ребят.- Не  растерялись  в  экстремальной ситуации!

   Андрюха меня не поддержал:

   - Молодцы-то молодцы, да только вот обоссали мы совсем свой мягкий вагон!

   - Ничего, будем ехать стоя.

   И мы поехали стоя, но при первом же рывке  попадали  в  солому. Да, очаг возгорания был залит на совесть!

 

                XXXIII.

 

   Головной трактор валялся на боку. Движок его тарахтел на  малых  оборотах, а Мишка с Толяном сидели рядом на корточках и беззаботно курили.

   Пришлось отцеплять нашу волокушу и, с помощью троса и своих рук, ставить трактор на колёса.

   Вечерело. На тонированном небе проявлялись первые звёздочки, а до шоссе было ещё километров шесть, да оттуда до дома столько же.

   И тут вдруг Толян упёрся, и ехать дальше отказался начисто! То ли ему  в нас что-то не понравилось, то ли он дошёл до своей, как выражаются лётчики, точки возврата, когда, если хочешь вернуться  назад, нужно  это  делать немедленно, иначе – катастрофа! В общем, он сел в  трактор, развернулся  и погнал обратно. Мы только рты пораскрывали.

   - Васька, ты-то хоть дурака не валяй,- попросил его Мишка.

   Василий улыбнулся, покивал головой, потом залез в свой агрегат и помчал вслед за Толяном.

   - Однако!- только и смог выговорить Мишка.

   Один Шерп остался доволен:

   - Ну и хрен с ними, пусть катятся! Не знаю, как вам, а мне надоело сидеть в луже мочи. К тому же, мы сэкономили на этих идиотах две бутылки!

   Осознание этого факта немного подняло наше настроение.

   - В таком случае,- предложил Андрюха,- давайте треснем по чуть-чуть  и – вперёд!

   Выпив по капельке, мы нахлобучили на спины рюкзаки, взвалили на плечи инструменты и пошлёпали. Идти оказалось неимоверно трудно: и грязь цепко хватала за сапоги, и ноша давила без всякой совести, и  ноги  ни  фига  не слушались голов, совершенно отупевших от винных испарений и дорожных приключений!

   - А расскажи-ка ты нам, Мишка, как это вы перевернулись?- нашёл  в  себе силы для любопытства Шерп. Вероятно, приобретение двух бутылок явилось для него хорошим стимулом.

   - Как, как, – молча!

   - А всё же?

   - Как все переворачиваются, так и мы.

   - Не скажи, у всех свои причины.

   - Ну, вообще-то, причина  была,- заулыбался  Мишка.- Говорю  я  Толяну, мол, дай порулить, а он только головой мотает – нет и нет! Тогда я  за  руль схватил и тяну к себе, а он – к себе. Ну, вот и дотягались!

   - Чтой-то мне знакомое, так-так!- встрепенулся Андрюха.- А не ты ли, Мишель, не далее, как в прошлом годе, снисходительно бичевал нашего самого ценного члена бригады – Вовочку – за аналогичное действо? А? Так  как  это называется?

   Мишка виновато пожал плечами, но промолчал.

   - Это называется: на чужой каравай рта не разевай!- ответил за него  Шерп, потом подумал и, в озарении, добавил.- Так значит, это по твоей милости мы сейчас пешком шлёпаем, хотя могли бы прекрасно ехать?!

   - Ну, Шерп, ты сам себе противоречишь, ведь ещё недавно тебе не хотелось ехать с мокрой задницей,- напомнил я ему.

   Шерп задумался на минуту, после махнул рукой:

   - Ладно, фиг с ним! Самое главное, две  бутылки – наши, а  это  поважнее, чем небольшая пешая прогулочка!

 

   Шесть километров мы брели около двух часов  и  к  шоссе  выползли, лишившись последних сил. Время перевалило за полночь.

   - Всё, мужики,- бросив рюкзак на землю и упав  рядом  с  ним, простонал Шерп,- без перекура и допинга я дальше ни на шаг, буду стоять, вернее, лежать, как панфиловцы под Москвой!

   - Идём тебе навстречу,- достал Андрюха очередную бутылку,- а налить-то сможешь?

   - Об чём разговор!- Шерп вскочил бодро, без каких-либо признаков изнеможения.

   Вот теперь выпивка оказалась к месту. Что бы там  ни  говорили, но  усталость и боль спиртное снимает!

   - Ох, ребята, я чувствую, как у меня прибывают силы!- Шерп говорил неторопливо и довольно.- Теперь можно идти куда угодно и сколько угодно!

   Я посмотрел на его томную рожу и предложил:

   - Так может, до Шуйского рванём, к Моисеичу?

   Довольства Шерпа как ни бывало:

   - Ты что, Серёга, обалдел? Я же пошутил! А потом, ведь он сам должен завтра-послезавтра приехать, так?

   - Должен, но не обязан,- хмуро бросил Мишка.- Может  быть, всё-таки  пойдём? Что-то мне так захотелось поваляться на своей раскладушке.

   Но не успели мы и накинуть лямки рюкзаков, как послышалось тракторное тарахтенье, и вскоре перед нами предстал  Василий  на  своём  поржавевшем коне.

   - Явление пятое,- по-ленински выкинув руку, произнёс я,- те же и Вася!

   - О, Васёк!- обрадовался Мишка.- А ты как тут?

   - Так это, выпить-то как бы?

   Наконец-то мы услышали, как разговаривает  хотя  бы  один  из  гонщиков-слаломистов!

   - Опоздал ты, дружище,- якобы огорчённо произнёс Шерп, но  на  васином лице ничего не отразилось:

   - Ну, дак, ладно, тогда что ж…

   Всё же мы не пошли на поводу у шерповой жадности и одну бутылку Васе отдали. Он молча, без эмоций, взял её, сел в свой  болид  и  умчался  в  тихую ночь, тараня её светом единственной  фары. И  звуки  механические, затихая вдали, плавно перетекали в звуки естественные – ночные, живые.

 

   Идти по шоссе хорошо, легко. Настроение у нас – четверых – резко  поднялось, а у Шерпа так же резко упало:

   - И надо же было этому пьяному идиоту нас догнать! Вот невезуха так  невезуха!              

   - Не нужно жадничать, Шерпуня,- попробовал приободрить его Андрей.- В Англии есть пословица: пусти по реке хлеб, и он вернётся к тебе с маслом!

   - Так это в Англии,- желчно проворчал Шерп.- У нас же, если что и вернётся с маслом, так это – фига!

 

                XXXIV.

 

   Эх, «Любительская»! В  башне — колокольный звон, в  глотке – Сахара, в желудке – цунами!

   «Нет,- думал я, лёжа в тёплом спальнике,- этот напиток не для моего  нежного организма!»

   - Хочу  овощного  супчика!- вдруг  послышался  тихий  голосок  Женьки.- Шерп, свари мне, пожалуйста, овощной супчик!

   - Интересно, из чего? Из всех овощей у нас только крапивы навалом да хрена пять корешков.

   - А правда, Шерп,- мне вдруг тоже до того захотелось этого  нежного  блюда, что хоть ори,- твоя Ирен ведь наладила контакты с местными бабульками!

   - Так это она, а я с ней только для вида ходил.

   - Для вида, для рода. Какая разница!- поддержал меня Андрюха.- Давай-ка, сбегай, прикинься там несчастным, может, чего и подкинут!

   - Да ну вас на фиг со своими овощами! Вам нужно, вы и идите!

   - Ладно,- жёстко сказал Мишка,- мы сходим. Мы сходим! И не только к бабулькам! Но если тебе в стакан, вдруг, ничего не нальётся, то ты уж не обессудь!

   - Шантаж? Так бы сразу и сказали!

   И Шерп пошел в великий овощной поход!

   - Ну, так  что, Серёга?- Мишка  смотрел  на меня  вопросительно-требовательно.- Раз уж я пообещал, нужно, наверное, в магазин сходить?

   - Иди.

   - А бабки?

   - А к бабкам Шерп пошёл.

   - Да что ты стебаешься! Я про деньги.

   - Ах, про деньги, так бы сразу и сказал. Сейчас нарисуем. Андрэ, ты ведь у нас художник, ну-ка, наживописуй нам пару чириков!

   Мишка тяжело вздохнул и снисходительно покачал  головой.

   - Ладно, идите вдвоём,- больной организм не позволил мне долго выламываться.- А мы с Жекой пока тут порядок наведём.

   Через полчаса, явно опасаясь опоздать к разлитию, рысью прискакал Шерп с полным рюкзаком овощей.

   - Вот что значит  общительная  уважительная  женщина!- принялся  он  нахваливать Ирину.- Все бабки её добром поминают! Вон сколько  всего  надавали: и капусты, и моркови  и картошки, и лука. А одна так даже кусок  сала ввернула, пришлось взять, хоть я и отказывался!

   - Ты отказывался?- не поверил Женька.

   - Да!

   - Бред какой-то!

   - Скажи-ка, Шерп,- решил я отвлечь его от  продовольственных  проблем,- ты, наверное, свою жену очень любишь?

   - Конечно, а что?

   - Да нет, ничего.

   - Как это ничего!- забеспокоился Шерп.- К чему ты спросил-то?

   - Я же говорю, просто так.

   Но он мне не поверил, а по тому, как замедлились его  движения, я  понял, что задал ему нелёгкую задачу.

   Тут, к счастью, вернулись Мишка с Андрюхой.

   - Серж, посмотри, что я приобрёл!- и Андрей  торжественно  выставил  на стол две трёхлитровые банки.

   - С ума сойти! Томатный сок! Это ж надо, в эдакой глуши  и такой деликатес! Только привезли, вероятно?

   - Какое там! Продавщица говорит, что уже второй год  пылится, никто  не берёт. Тут ведь народ попроще, они всё больше на водочку налегают  да  на бормотушку. Странно то, что мы его не заметили.

   - Кстати о водочке,- моментально ухватился за родное слово Шерп,- я вон овощей натащил для супчика, а всё  благодаря…- тут  он  осёкся, поморгал глазами и посмотрел на меня.

   - Что благодаря?- не понял Мишка.

   - Да нет, ничего. Что варить будем, говорю?

   - Уж коли ты приволок капусты, сварим щец и… каюк!

   Через час с  небольшим, одвестиграммившиеся  и  налопавшиеся  щей, мы сидели и ловили кайф. Было тепло на душе и приятно в желудке. Но всё блаженство рухнуло, когда выяснилось, что наши ходоки за горючим купили далеко не две бутылки «Экстры»! Кайф, конечно, стал нарастать, но вот  тепло из души испарилось. Сначала мы пили «кровавую Мэри», потом  водку запивали томатным соком, потом томатный сок запивали водкой… В  конце  концов, нам хватило и того, и другого!

 

   Все уже спали крепко, кто, летая в дивных снах, кто, карабкаясь  в  кошмарах, и только Шерп не давал мне заняться тем же. Он  всё  пытался  из  меня вытащить, почему же я интересуюсь его Ириной. Но я давно и прочно  позабыл об утреннем разговоре, и главным моим желанием было залезть в спальник и отрубиться! А Шерп всё не отставал:

   - Нет, ты мне честно скажи, почему ты завёл этот разговор?

   - Я никого никуда не заводил!

   - Ты не придуривайся, а скажи прямо!

   - Э, нет, я хочу криво!

   - А может, ты в неё влюбился?- осенило Шерпа.

   - В кого?

   - В мою жену.

   - А у тебя есть жена?- я совсем плохо соображал.- Поздравляю!

   - Я тебя серьёзно спрашиваю, ты в неё влюбился?

   - Мишка, я хочу спать!

   - Нет, пока не ответишь, я тебе спать не дам!

   - Хорошо, что я должен ответить?

   - Ты в неё влюбился?

   - Если я скажу да, ты от меня отстанешь?

    - Отстану.

   - Да.

   - Я так и знал!

   Наконец-то он от меня  отцепился! Я, наслаждаясь  каждой  секундой  процесса, стал погружаться в долгожданный сон, успев всё же подумать о том, а что же он, собственно, знал и о чём?

 

 

 

                XXXV.

 

   Через три дня припылил Моисеич.

   - Нашлась для вас очень хорошая  работа, друзья  мои,- голос  начальника партии был тёплым и вкрадчивым, из  чего я заключил, что он нам приготовил какую-то подлянку.

   Так и оказалось: кто-то где-то не доделал несколько ходов, а, поскольку в нашей партии все исполнители – асы, то выбор, естественно, и пал  на  нас, охламонов, не зарекомендовавших себя трудовыми героями.

   С начальством не поспоришь, поэтому уже через два часа мы были в Шуйском.

   Глиссер отваливал в восемь утра следующего дня, и ночевать нас Моисеич определил на дебаркадер – плавучую гостиницу.

 

   Когда мы с Андрюхой вернулись с начальственной аудиенции, всё уже было на мази: столы накрыты, а орлы давились слюной, с нетерпением  ожидая начала банкета.

   После первого тоста и усиленной работы  челюстями, Мишка  поинтересовался:

   - Ну и куда мы на сей раз?

   - Вверх по Сухоне-реке,- ответил  я, потом, подумав, добавил,- а, может, и вниз.

   - Так вверх или вниз?- Женька хотел всё знать точно.

   - А хрен его знает!

   - Во даёт!- уставился на меня Шерп.- Всего один  стакан  принял, а  совсем потерял соображаловку!

   - Ты, Шерп – чайник!- убедительно сказал Андрюха.

   - Это почему это?!- закипятился «чайник».

   - Да потому! Выводы делаешь, не зная фактов!

   Мишке надоела эта перепалка:

   - Да объясни ты им, Серёга, а то  они  возомнят  себя  единственными  тут психически здоровыми людьми. А если не  хочешь  объяснять, тогда  давай выпьем.

   Мы выпили ещё, и я начал пояснять:

   - Конечно, мне нужно было раньше провести с вами небольшую лекцию о географии, гидрографии и Сухоне в частности. Ну  да  ладно. Итак, Сухона вытекает из озера Кубенское и, перерезав Вологодскую область практически из центра на северо-восток, в конце своего пути, слившись с рекой  Юг, образует  Малую Северную Двину. Та же, в свою очередь, слившись с Вычегдой, образует Северную Двину, которая впадает в Белое море. Но иногда наша Сухона  начинает вдруг течь вспять и теперь уже выкачивает  воды  из  Северной  Двины, неся их в Кубенское озеро. Понятно?

   - Понятно!- расплющил рожу улыбкой Шерп.- Река эта такая же шизанутая, как и наши начальнички!

   - Зато ты ужасно умный,- щёлкнул его по носу Андрей.

   - Пусть я не очень умный, но я хотя бы предсказуемый! Чего о  вас  не  скажешь!

   - Ладно,- прервал я пикировку,- о твоей предсказуемости поговорим в  другой раз. А теперь о Сухоне. Местность здесь равнинная, перепады высот  незначительны, поэтому течение реки зависит от уровней вод в  озере  и  в  Северной Двине. А уровень этот колеблется в зависимости от паводков, засух и других катаклизмов. И поэтому-то течёт Сухона то вправо, то влево. Как  видите, всё просто!

   - Просто-то просто, да без  стакана  не  поймёшь,- сказал  Женька  и, налив всем, провозгласил тост.- Предлагаю выпить  за  Сухону, такую же  непостоянную и изменчивую, как женщина!

   Тост нам понравился, и мы с удовольствием  выпили. Потом  мы  пили  за Малую Северную Двину, за Северную Двину, за Белое море, за  Ледовитый океан и, наконец, за всю гидрографию земного шара.

   - А теперь я предлагаю выпить за красавицу Неву!- произнёс Андрюха  заплетающимся языком.- Все пьют до дна!

   - До дна Невы?- икнул Жека.

   - Да!- Андрюха уже не совсем врубался в смысл. Он осушил  посудину  и громко заорал.- Ура-а-а-а-а!

   Поорать ура – это русская национальная традиция, а что ж, мы не русские, что ли?!              

   На рёв пяти глоток прибежала  администраторша – женщина лет тридцати пяти, ничего себе в обличии. Минут десять она уговаривала  нас вести  себя приличнее, потом минут десять мы её уговаривали  присоединиться   к  нам. Мужские аргументы оказались весомее, и Клавочка – так звали  администраторшу – очутилась за нашим столом, благо других постояльцев на дебаркадере не было.

   Женщина в чисто мужской компании – великий стимул, и мы тут же принялись кидаться остротами, рассыпать комплименты в клавочкин  адрес, в  общем, вели себя так же по-идиотски, как и большинство мужиков в подобной обстановке.  Но это инстинкт природы – борьба за  женщину, тем  более  что она была так близка и казалась так доступна, а постоянно добавляемое спиртное делало её всё божественнее и желаннее!

 

                XXXVI.

 

   Мне снился сон, будто я, вместе с Туром Хейердалом и Сенкевичем, плыву на плоту по Сухоне. Тепло, солнечно.  И вдруг из воды показывается  огромная крокодилья пасть и приближается ко мне. Я хочу отодвинуться, но не могу, пытаюсь закричать, но нет слов. И тогда Сенкевич прижимает меня к себе и говорит женским голосом:

   - Серёжа, пора вставать!

   Я открываю глаза и, ничего не понимая, оглядываюсь: каюта явно не  наша, да и кровать какая-то не такая. Но, самое неожиданное, что  на  этой  кровати вместе со мной находится тёплая  и  довольная  Клавочка! Быстренько  начинаю вспоминать весёлое застолье, но окончание  праздника  безнадежно  утеряно. Бросив взгляд на Клавочку, я делаю  вывод, что  ночью  было  всё  нормально, краснеть, вероятно, не придётся.

   - Иди, ребят буди, а  я  вам чай  сделаю,- говорит  моя  сокроватница  и  выскальзывает из-под одеяла.

   Ах, какая же у неё потрясная фигурка и гладко-розовая кожа! Я вдруг  ощутил такое дикое желание, что не смог, да и не захотел его  сдерживать! Быстренько  соскочив  с  кровати, я  обхватил  Клавочку  сзади. Она, видно, этого ожидала и только тихонько застонала.

    Эх, Клавочка,  Клавочка – мороз по коже, в жилах кипяток!

 

   Конечно, времени на чай не осталось. Хорошо ещё, что на глиссер  не  опоздали!

   Рожи у всех были слегка припухшие от недосыпа и перебора тостов, произнесённых накануне, но настроение – шутливо-бодрое!

   - Ну, Серёга, рассказал бы!- подмигнул остальным Шерп.

   - Молодец, Шерп, что напомнил. Я ведь действительно вам  хотел  кое-что рассказать. Значит, приснился мне сон, будто  я, Сенкевич  и  Тур  Хейердал плывём по Сухоне. Но дело совершенно не в этом, а в том, что утром я сочинил стишок о великих путешественниках:

                 На «Ра» как-то плыли Сенкевич и Тур,

                 Тот самый Тур, что Хейердал,

                 Спросил Юра: «Дай табачку на раскур»,

                А Тур ему х-е-е-е-р дал!

   Все посмеялись, но Шерп не отстал:

   - Нет уж, ты расскажи-ка нам о другом!

   - О чём же ещё рассказать тебе, мин херц?

   - Что там у вас было.

   - Где?

   - В каюте у Клавочки.

   - Послушай, Шерп, это несправедливо! Ты ведь  нам не рассказал в деталях, что вы делали с Иринкой, пока мы гуляли по лесу. Если уж начинать, то с тебя!

   Шерп обиделся и пересел на другое место.

    Мишка трепался с какой-то девахой, Жека дремал. Я же решил  разузнать у Андрюхи подробности вчерашнего.

   - Ты думаешь, Серж, я  очень  помню? Так, кусками. Однако,  когда  ты  ей стихи читать начал, тут её глазки загорелись!

   - Я ещё и стихи читал? Чьи же?

   - Вроде как свои, но гарантировать не могу. Потом она попросила  тебя  её проводить и всё. Дальше, как я понимаю, дело техники.

   - Да, что только ни сделаешь в порыве вдохновения!

    - Ты разочарован?

   - Нет, что ты! Такое классное тело!

   - А как насчет души?

   - О чём ты спрашиваешь, Андрэ, я ведь её в сознательном состоянии видел всего час!

   - Да и этот час ты не в душе ковырялся, а в другом, более приятном  месте, да?- и мой друг, эта, извините, зараза, заржал весело и громко!

 

   Спустя десять минут капитан глиссера любезно высадил нас на берег в неположенном месте.

   - Вот, ребятки, эта речка, впадающая в Сухону, называется Марша,- проинформировал Андрей.- Вверх по ней нам и предстоит гнать ход.

   - Прямо сейчас?- угрюмо спросил Мишка.

   - А почему бы и нет?- не понял я.- Найдём репер и вперёд.

   - А как же насчёт позавтракать?- подал голос Жека.- Во рту, кроме никотина, ничего не было.

   Еда – дело святое (если, конечно, она есть!), тут никто не возражал. Развести костёр и приготовить кашу с тушёнкой – дело получаса.

   - Ну, а это от меня подарок!- неожиданно для всех, Мишка достал из своего рюкзака бутылку водки.

   - Не слабо,- почесал в затылке Андрюха и достал из своего рюкзака бутылку портвейна.

   А когда к ней прибавилась бутылка из рюкзака Шерпа, то удивляться  уже стало неинтересно. И всё же я их удивил, достав бутылку коньяку!

   - Вот, это Клавочка мне сунула. Из своих запасов.

   - Вот это да!- поскрёб щетинистый подбородок  Мишка  и  сделал  вывод.- Молодец, Серёга, не посрамил топографов!

 

                XXXVII.

 

   Раздувшееся красное светило, зевнув в  последний  раз, скрылось  за  горизонт, забрав с собой в спальню светлый день. И  тут же из-за всех кустов, деревьев, кочек, сначала робко, потом всё смелее и  смелее, начали  выползать сумерки. Но небо, светлое на северо-западе, ещё пока сдерживало их  тотальное наступление.

   Нагретая земля источала из себя волны тепла, и они поднимались, как и положено по всем законам физики, вверх. Но здесь  их  встречал  воздух  более холодный, и тёплые волны, остановившись и сжавшись, обиженно слезились,  порождая туманную пелену. Особенно мощной эта  пелена  была  над  рекой. Она имела такую густоту, что, казалось, по ней можно кататься  на  лыжах  и кувыркаться, как на мягкой взбитой перине.

   Ночь всё-таки победила, и небо потемнело полностью.

   Туман поднимался над землёй и водой метров на десять, а выше него  струился  чистый  прохладный  воздух, в  котором  и  теперь,  ночью, не  угасала жизнь. Множество слепых (но ориентирующихся получше иных зрячих) охотников вылетели на поиски добычи. Они бесшумно сновали в  пространстве, немыслимо резко меняя направления полёта и изредка планируя на своих кожистых крыльях. Весь день провисели они в тёмных укрытиях вниз  головами, терпеливо поджидая ночи, и сейчас отводили души стремительным свободным полётом и набивали утробы вкусной питательной едой.

   Темнота и тишина сгущались, обволакивая сонной паутиной всё живое, то, которому ночное бдение было не по нраву. Но это всё живое лишь  дремало, потому что крепко спать ночью могут себе позволить только одни существа – люди. Остальным же нужно всегда быть начеку, если, конечно, хочется проснуться на вольном просторе, а не в тесном и зловонном желудке!

   Но сегодня, в этом плотном тумане, на реке оказались такие люди, которые, расслабившись больше положенного, не позволили спать никому!..

 

   Я проснулся, а, вернее, подскочил от какого-то адского рёва. Однако, прислушавшись, понял, что это перекликаются пароходные  ревуны. Один  был низкий, басовитый, внушающий уважение, другой же – тонкий, визгливый, с треском режущий душу.

   - Вот так, наверно, нас позовут трубы Господни на Страшный  Суд!- зябко поёжился Жека.

   Над Сухоной сплошным белым одеялом висел наигустейший туман, и, хотя источники звуков находились совсем близко от нас, было не видно ни фига.  Самое интересное заключалось в том, что туман был только над водой. Казалось, что река вышла из берегов, но не разлилась, а поднялась вверх, да так и потекла, огороженная невидимыми бортами.

   Низкий ревун умолк, зато визгливый наяривал за двоих. Не успели  мы  поломать головы о том, что же могло произойти  на  реке, как  в  предутренней промозглости, будто с неба, раздался звонкий металлический глас:

   - Едрит твою в корень, куда ж ты лезешь?!

   - Сам глаза-то протри, мудила,- глас  был не  один.- Каким  бортом  расходишься?!

   - Я щас вот на твою посудину перелезу да покажу тебе борта-то!

   - Давай, лезь, я тебе габариты-то по роже пораскрашу!

   И тут пошёл такой мат-перемат, с такими образами и коленцами, что любо-дорого послушать!

   - Ништяк!- балдел Андрюха.- Никак не мог предполагать, что среди  тайги можно попасть в театр!

   А действие, между  тем, разворачивалось  в  довольно  интересном  ключе.  Через полчаса перебранки маты вдруг прекратились, и один из голосов спросил:

   - Слышь, Иваныч, это ты, што ль?

   - Я. А ты не Колька ли Боков?

   - Он самый!

   - Дак что ж ты молчал-то!?

   Мишка только потряс головой:

  - Ну, если это называется молчать, тогда я – умер!

   Капитаны же, выяснив, что они друзья, начали обычный светский разговор: о жизни, о семье, о погоде, о рыбалке. Всё это происходило будто в радиопостановке: видимость нулевая, зато голоса, усиленные мегафонами, явно  создавали театральный эффект. Друзья потрепались ещё полчаса, перекинулись парой анекдотов, потом баржи (это выяснилось из разговора) всё-таки  разошлись. Неизвестно  какими уж там бортами, правыми ли, левыми,  но удачно, не утопив друг друга!

   Андрюха был зверски доволен прошедшим радиоспектаклем:

   - Словно в БДТ побывал – какой накал страстей!

   - А какая неожиданная развязка!- разделил я андрюхин восторг.

   Мишка оказался более прозаичен:

   - Меня удивляет другое: как при таком отношении к судоходству это  самое судоходство ещё существует? Ведь плавать в таких условиях – это самоубийство!

   - Самоутопство,- поправил его Шерп и зевнул.- Давайте спать.

    Я посмотрел на часы:

   - Всё, отоспались, время – шестой час. Считайте, что наш сегодняшний  рабочий день начнётся немного пораньше. Это за вчерашний  незапланированный отдых!

   После завтрака мы, без особой радости, но всё-таки погнали ход  вверх  по Марше.

   - Какие-то странные названия здесь у речек,- бубнил  Шерп,- Лёжа, Раком, теперь ещё Марша вот.

   - Самое рабочее название,- не поддержал его Андрюха,- Марш, марш, вперёд!

   - Марш, марш, вперё-о-о-о-д, рабочий народ!- тут же  похвастался  Женька полным отсутствием голоса и слуха.

   Неожиданно, метрах в тридцати от нас, послышался  треск, и  из  березняка на берег речки прыжком выскочил лось. У самой воды он остановился  и  уставился на двуногих млекопитающих. Лось был очень большой, с огромными разлапистыми рогами, а из ноздрей его вырывались струи пара.

   - Вот это паровоз!- восхищённо прошептал Мишка.

   Мокрая шкура животного матово поблескивала, и солнечные лучи радугой пробегали по загривку.

   Наконец,  шумно  вздохнув,  чем  действительно  напомнил  паровоз, лось прыгнул в воду, быстро переплыл реку и исчез в лесу на противоположном берегу.

   - Красотища!- восхитился Жека.

   - Красотища, конечно, но не очень хотел бы я встретиться с ней  на  узкой тропке!- возразил Андрюха.- Да ещё настроение у этой красотищи плохое.

   - Почему плохое?

   - А ты примерь такие же рожищи, и мы посмотрим на настроение твоё!

 

           XXXVIII.

 

   - Что-то медленно мы идём,- пожаловался  я  Андрею.- Эта  чёртова  речка петляет, как пьяный тракторист Толя.

   - Ничего,- коллега был настроен более оптимистично,- ещё километра полтора осталось этой дребедени. Зато потом посмотри, практически  сплошная равнина. Десяток километров проскочим со свистом!

   - Что ж, как говорят людоеды: пожуём – увидим!

   Шерп и Женька были  близоруки, причём, значительно. По равнине же, на которую мы всё-таки  вырвались, гулял  встречный  ветер. Вроде  бы, факты разнополюсные, но связь их обнаружилась довольно скоро.

   На ровном открытом месте плечи (расстояния от нивелира до реек) берутся метров по двести. Это – по инструкции. Мы же иногда забабахивали и по  четыреста (время – деньги).

   - Женя, вон  там, далеко-далеко, видишь, кустик  растёт?-  инструктировал Андрюха парня.

   Женька долго смотрел, прищурившись, потом кивнул.

   - Отлично. Дойдёшь до него, встанешь так, чтобы тебя было хорошо видно.

   Когда я отнаблюдал заднюю рейку, где остались Мишка с Шерпом, а  Андрюха записал отсчёты, то, естественно, развернул нивелир в сторону Женьки, но, как  говорится, тяжело искать негра в  чёрной  бочке, особенно, если  она залита гудроном!

   - Странно, куда он мог подеваться?

   - Может, куда провалился?- высказал Андрей предположение, а  потом  заорал.- Эй, Чугун!

   Я тоже покричал, но результатов – ноль! Тогда я навёл нивелир  на  одинокий куст и отрегулировал резкость. И тут же Женькино изображение проявилось, как на фотобумаге. Конечно, он стоял за кустом!

   - Вижу идиота!

   - Где?- покрутил головой Андрюха.

   - Мог бы и сам догадаться. Естественно, он встал за куст, а ветер  от него, так что, кричи, не кричи, толку – шиш!

   - Кустик-то вроде редкий, может, отнаблюдаешь?

   - Будь перед этим раздолбаем даже три куста, я бы отнаблюдал, но  в  данном случае это невозможно.

   - Почему?

   - Да потому что этот, извини за выражение, Женечка рейку повернул не  в нашем направлении, а аккурат поперёк, и теперь я очень чётко вижу его гордый курносый профиль, по которому с удовольствием бы сейчас съездил его рейкой!

   Подошли Мишки. Андрюха тотчас же взял их в оборот:

   - Так, Мишель, зрение у тебя хорошее?

   - А что?- заволновался тот.

   - Да ничего. Вон там куст, видишь? Где-то в нём спрятался Чугун. Найдёшь его, дашь по шее три раза, потом выставишь рейку, чтобы хорошо было  видно. Шлёпай. А тебя,- Андрюха повернулся к Шерпу,- тебя мы  сейчас  будем мочить!

   - Что я такого сделал?!

   - Ты лучше спроси, чего ты такого не сделал? У тебя есть очки дома?

   - Две пары.

   - А какого же хрена они у тебя там, а не тут?

   - Ну, я подумал, что чем больше их  таскаешь, тем  более  вероятна  их  поломка.

   - Смотри, какой умный!- Андрюха постепенно распалялся.- Думает он ещё! А ты не думал, что чем меньше ты их таскаешь, тем более вероятна поломка твоего носа?

   Шерп помотал головой, но нос всё же прикрыл ладоныо.

   Тем временем Мишка выставил Женьку как положено, и я начал наблюдения.

 

   Едва мы подошли к злополучному кусту, как Жека принялся  жаловаться:

   - Серёга, скажи Мишке, чтоб не дрался, я же не виноват, что плохо  вижу!

   - Плохо видеть никому не зазорно,- ответил вместо меня Андрей,- но  вот очки с собой таскать – это твоя обязанность! А что Мишка дал тебе по шее, так это сделать его я попросил!

   Мишка только развёл руками:

    - Приказ начальника – закон для подчинённого!

    - А ты зря улыбаешься, Мишель,- заметил я, перекладывая штатив с нивелиром с одного плеча на другое, ведь тебе работки теперь прибавится.  Придётся оставаться на задней рейке, ориентировать её, а потом галопом мчаться на переднюю и ориентировать её тоже. Одним словом, будешь водить своих дружков за ручки!

   Мишка посмотрел на горе-реечников, поскрипел зубами и сплюнул:

   - А как насчёт доплаты за совмещение профессий рабочего и няньки?

 

           XXXIX.

 

   - Ну, стахановцы, последний рывок!- забросив на плечи тощенький рюкзак, бодрым голосом воззвал Андрей.- До Сухоны два километра, так что часа через два, максимум, три, ходик этот мы порешим!

   - Остаётся  ерунда: добраться  до  базы,- вставил я, но, подумав, что  слишком всё просто и мягко складывается, добавил.- Если, конечно, удачно переправимся через Сухону.

   - На чём?- полюбопытствовал Шерп.

   - Вот уж чего не знаю, того не знаю! Можно на плотике, а можно и  вплавь. А лучше вообще не переправляться.

   - Правильно!- горячо поддержал меня Жека.

   - Нет, Женя, ты не понял, я не о твоей безопасности  пекусь. Я  забочусь  о наших ножках. Ведь переправа нужна нам лишь для того, чтобы удобнее было идти до дома пешком. Но мы можем спокойненько доплыть до Шуйского по реке. А для этого нам надо тормозить глиссер.

   - Или пароход,- предложил Мишка.

   - Или ледокол,- блеснул остроумием Шерп.

   - Или жёлтую подводную лодку,- заулыбался Женька.

   - Хватит трёпа!- оборвал нас Андрюха.- Пошли, там видно будет.

   Подлесок кончился, и впереди открылась предсухонская равнина. И разве могло кому-то даже померещиться, что именно здесь нас поджидает очередная пакость судьбы!

   Сразу после подлеска, параллельно реке, тянулась полоса кочек, шириной метров в сто. Но что это были за  кочки! Высоченные, до  полутора  метров, они были так близко расположены друг к другу, что даже боком протиснуться между ними представлялось делом наитруднейшим.

   - Вот это да!- разинул рот Шерп.- Такого я ещё не видел!

   Мы немножко повосхищались фантазией природы и, оставив Мишку с Жекой на задней рейке, пошли к реке.

   Ха, ха, ха, как говорил Фантомас! Не то, что идти,  продраться было  практически невозможно!

   - А если ползти прямо по кочкам?- высказал оригинальную мысль Шерп и полез наверх.

   Макушки кочек мгновенно разошлись, и Шерп нырнул  головой  вниз. Всё это произошло очень быстро, экспериментатор даже не ойкнул, а мы, увидев впереди себя мельтешащие в воздухе подошвы его  сапог, от  души  заржали. Но вот Шерпу было не до смеха: нырнуть-то он нырнул, а вынырнуть у него никак не получалось! Он барахтался и что-то верещал, но мы помочь ему не могли – и протиснуться невозможно, и смех лишает последних сил!

   Всё-таки Шерпу удалось развернуться и кое-как высвободиться из кочечного плена.

   - Ну, как ощущения?- безуспешно пытаясь согнать с лица улыбку, спросил Андрюха.

   - Нормально! Йоги говорят, что стоять на голове очень полезно – кровь лучше циркулирует.

   - Эх, Серж, как нам повезло, теперь у Шерпа мозги  наконец-то  начнут  работать как надо, при хорошей-то циркуляции крови! Только зачем же ты  так громко орал?

   - Кто орал? Я? Нет, я песню пел.

   - Какую же?

   - Интернационал.

 

   Спортсмены бегут стометровку секунд за десять, черепаха проползает её за полчаса, даже пьяная в кисель улитка управится с этим делом  за  час. У   нас же ушло почти два часа! Плюс к этому – полный упадок сил.

   Немножко отдышавшись, я отнаблюдал заднюю рейку:

   - Всё, Мишель, можете просачиваться к нам!

   Мишка с Женькой затратили времени на прохождение полосы препятствий вдвое меньше, чем мы. Сразу видно, что были учтены все наши промахи.

   Сигнал, к которому нужно было привязаться, находился рядом, искать долго не пришлось. А буквально через час показался глиссер, мчащийся  в  нужном нам направлении. Мы замахали руками, рюкзаками и заорали, кто во что горазд. И опять радость: капитан был тот же самый, что привёз нас сюда!  Глиссер лихо наехал на берег, и мы быстренько загрузились.

   - Вот и везуха пошла!- Андрюха  довольно  улыбался.- Если  так  и  дальше будет продолжаться, то почему бы и не жить на этом белом свете!

   У Мишки свои заботы:

   - Сейчас  у  Моисеича  деньжат  стрельнём, портвешку  организуем.  Кайф, мужики!

 

   Моисеича на базе не оказалось.

   - А он по бригадам поехал,- сказала его жена, находящаяся здесь весь полевой сезон, выполняя дешифровку и чертёжные работы.- А к вам он заедет на обратном пути. Это будет дней через пять-семь.

   Заняв у неё немного денег, мы поплелись восвояси.

   - Ну что, Андрэ, везуха кончилась?- похлопал я друга по плечу.

   - Почему кончилась? Моисеича нет? Да хрен-то с ним! Деньги  у  нас  кое-какие есть и свободного времени навалом. А  везуха, Серж, вся  впереди, гадом буду!

   Я посмотрел на довольное, но уверенное андрюхино лицо и, ощутив внутри, где-то под ложечкой, приятное щекотание, поверил, что всё так и случится!

 

           XL.

 

   Деревня Ботаново вдруг стала Иваново! Это не каламбур, это – реальность!

   Во время нашего последнего отсутствия в деревню привезли сорок девушек разного калибра. Это были студентки, коим перед началом  учёбы нужно  отработать месяц в совхозе на уборке картошки (как быстро прошло лето!). Поселили студенточек, конечно же, в нашем доме, благо, жилплощадь  позволяла!

   Но всё это мы узнали  потом, а  в  первый  момент  возвращения  с  работы главным чувством, посетившим нас, стало сомнение в нормальности наших мозгов. Посудите сами: мы, до предела измотанные и слегка  разочарованные (в смысле денег), притаскиваемся в свой домишко и видим целые  толпы  представительниц  прекрасного пола! Если это не галлюцинация, то Андрюха – пророк!

   Тут же к нам подбегает эдакая деловая, очкастая и рыжая:

   - Здравствуйте, ребята, вы, наверное, наши соседи? Кто у вас старший?

   Андрюха оценивающе посмотрел на рыжую, неудовлетворённо прищурил глаз и показал пальцем на меня:

   - Вот наш бугор.

   - Меня зовут Валентина.

   - А меня Серёга. А это,- я оглянулся, но орлы уже  слиняли, оставив  меня наедине с деловой.

   - Надеюсь, мы уживёмся!

   - Я в этом просто убеждён!- глаза мои внимательно  изучали  собеседницу. Отбросив всю предвзятость к деловым и очкастым, я вдруг понял, что девочка – то, что надо! Особенно её глаза, со спрятанными в глубине озорными искорками.

   - А вы геологи?

   - Топографы.

   - Карты составляете?

   - Ага, пытаемся,- я был поражён, ибо это случилось впервые, что слово топограф кому-то что-то сказало! Рыжая в моих глазах выросла сразу на  голову.

   - А вы, интересно, за какие заслуги попали в эту глухомань?

   - Для начала, в  целях  более тесного  знакомства, предлагаю  перейти  на ты.- Валя вопросительно улыбнулась.

   - Это ты здорово придумала,- тут же поддержал её я и чуть не ляпнул, что готов перейти к самому тесному знакомству, но вовремя спохватился:

   - Так значит, ты тут оказалась...

   - Я тут оказалась, чтобы отработать месяц перед учёбой в институте.

   - Очень мило. Я тоже перед технарём месяц картошку собирал.

   - Правда?- обрадовалась Валя.- Хорошо, что у нас есть что-то общее!

   Я вопросительно посмотрел на неё.

   - Для пользы дела,- слегка порозовела  она  и  продолжила.- Наш  институт находится в Молочном – это недалеко от Вологды – а я буду учиться на агронома.

   Чем больше мы разговаривали, тем больше во мне крепла уверенность, что я давно знаю эту рыжую озорноглазую девчонку, и  мы  просто  встретились после длительной разлуки.

   Неизвестно, сколько бы мы ещё беседовали, но тут нарисовался Шерп:

   - Серёга, лопать-то будешь? Ужин готов.

   - А, Шерпуня, спасибо, сейчас, минуточку!

   И Шерп исчез.

   - Странное у него имя,- удивилась девушка.

   - Это не имя, это его натура,- и я ей рассказал, кто такие шерпы.

   Потом пришел Андрюха:

   - Серж, если ты очень занят, либо полностью потерял аппетит, так и скажи, чтобы мы не ждали!

   - Нет-нет, сейчас иду,- смутился я и спросил Валю:

   - Завтра на работу?

   - Да, нужно, хоть и нет большого желания. Особенно теперь!

   Она сняла очки и посмотрела на меня. В её глазах не  было  весёлых  искорок, но там я увидел нечто такое, от чего во рту стало сухо, а под  ложечкой приятно заныло.

   - Погуляем сегодня?- предложил я.

   - Лучше завтра,- запорхали валины реснички и брызнули  в  глаза  новую порцию озоринок.

   Девушка повернулась и быстро убежала, а я остался стоять, как Александрийский столп, так и не поняв, был ли какой-то намёк с её стороны или  же это всё мне почудилось от избытка воображения.

 

           XLI.

 

   Наутро я проснулся в поганом настроении и сразу понял, что  сегодня  обязательно напьюсь, причём – в лохмотья! После вчерашних полуоткровений и непонятной недосказанности в душе у меня было неуютно, как  в  заброшенном доме.

   - Подъём!- заорал.- Бухать будем? Все за?

   Вопрос до свинства риторический – ответ не требуется!

   Когда я дал Мишке денег на десять бутылок водки, то  думал, что  он  удивится, но нет, для него это оказалось вполне нормальным.

   - И пару банок  томатного  сока,- добавил  трёшку  Андрюха.- Будем  пить кровавую Машу. Эх, я вчера с такой Машей познакомился, о-ля-ля!

   - А я с Ирой,- заулыбался Шерп.

   - Что-то ты всё больше на Ир налегаешь,- подмигнул мне Андрюха, но его весёлость споткнулась о моё, вероятно, не очень-то милое выражение лица.

   Он пожал плечами и обратился к Женьке:

   - Ну, а ты что хорошего скажешь?

   - Ну, а я ничего хорошего не скажу!

   - Зря. Как много девушек хороших!

   - Я не любитель этого дела.

   - А ты и не должен быть любителем!- с  пафосом  воскликнул  Андрей.- Ты должен быть профессионалом! Бери, вон, пример с Сержа. Мы ещё к дому не подошли, а он уже самую главную жень-шень заарканил!

   - Иди ты в задницу, Андрэ!- не выдержал я.- И так настроение скверное!

   Шерп удивлённо посмотрел на меня:

   - Что-то тут нечисто. Вчера его за шкирку оттащить не могли от  этой  бригадирши, а сегодня вдруг хандра такая! Либо  они  вчера  разругались,  либо Амур в них пострелял!

   - Кто пострелял?- не понял я.

   - Кто, кто! Амур! Когда он стреляет в сердце, любовь начинается, балда!

   В словах Шерпа  была беспощадная  правда, и  поэтому  я  разозлился  ещё больше:

   - Идите вы все далеко и надолго!

   Но к тому времени, когда Мишка принёс выпивку, я как-то перегорел, хандра спряталась в глубине души.

   Перед разливом по ёмкостям Женька достал полулитровую кружку:

   - Мне наливайте  полную. Вы сейчас тут начнёте выяснять  разные  любовные отношения, а я не хочу слушать всякие бредни и исповеди!

   Мы выпили по сто грамм, Женька – пол-литра. Пару минут он  был  нормален, затем глазки начали советь. Ещё через пять минут на лице его нарисовалось идиотское выражение умиления, а, спустя ещё пять минут, Женька мирно посапывал на своей раскладушке! Вся процедура  отрубания  заняла  едва ли четверть часа.

   Мы пожелали другу красивых безгрешных снов и продолжили начатое дело.

 

   На седьмой  бутылке  отключился Шерп, на  восьмой – Андрюха. Девятую мы допили с Мишкой вдвоём, и он тоже свалился. Я же никак не мог отключиться. В голове было пусто, как в кармане перед получкой, – никаких желаний, никаких эмоций. Осталась последняя  бутылка, но пить было  не  с  кем. Посидев немного, я подумал, что, когда все проснутся, то бутылки будет мало.

   И я пошёл к магазину, но на полпути сознание меня  покинуло. Вновь  оно вернулось, вероятно, скоро, оттого,  что  кто-то  тормошил  моё  тело, живое процентов на десять. Открыв глаза, я увидел, что сижу на крылечке магазина, а передо мной стоит Валентина:

   - Тебе плохо, Серёжа?

   - Очень.

   - Ты много выпил. Что-то случилось?

   - Случилось. Я хотел напиться и улететь далеко от этого мира. Но не получилось. То есть, напиться-то я напился, а вот улететь – никак!

   Валя помогла мне подняться:

   - Пойдём, я отведу тебя домой.

   Странное дело, голова вроде бы соображает, а ноги её не слушают!

   - Валюша, как ты думаешь, это хорошо, что мы встретились?

   - Вчера я подумала, что хорошо, а сегодня уже не знаю.

   - Почему?

   - Ведь ты хотел улететь отсюда. От меня?

   - Я хотел улететь, но не потому, что хотел, а потому, что не хотел… Что-то я совсем запутался… Я не от тебя,  я от себя хотел убежать. Я знаю, так не бывает, но я... я тебя, кажется,  люблю!

    И тут огромная тяжесть свалилась с меня, и я поплыл в розово-синюю дымку…  

 

                XLII.

 

   И понеслись весёлые денёчки, ну а точнее – вечера и ночки!

   Моисеич всё не ехал, и у нас из голов совершенно вылетело то, почему мы, собственно, находимся в этих  краях.  Поднимались  не  раньше  двух  часов, завтрако-обедали и с нетерпеньем ожидали приезда своих  подруг  с  работы. Даже Женька-женоненавистник не избежал  излучений  Эроса  и  завёл  себе миниатюрную подружку Леночку.

 

   - Сегодня буду к Ольге клинышки подбивать,- довольно заявил  за  обедом Мишка.

   - А как же Галочка?- удивился Андрюха.- У вас ведь такая крутая любовь!

   - Ну уж нет, у неё слишком серьёзные  перспективки  на  будущее. Начала мне вчера мозги втирать, мол, есть у нее квартирка в Череповце, будем жить там, породим троих детей и т.д., и т.п.

   - Что тебе не нравится?

   - Ничего мне не нравится! Я человек  свободный, семейное болото  не  для моей живой натуры!

   - А я вот своей Ирочкой  нарадоваться  не  могу,- вдруг  влез  Шерп,- такая спокойная, ласковая, и всё мне разрешает!

   Андрюха даже ложку на стол бросил:

   - Вот это наглость! Дома жена ждёт, не дождётся, а он тут ласкается  с  кем ни попадя! Пойду сегодня же на почту и пошлю Иринке телеграмму. Она человек шустрый, завтра же здесь будет. Ох, и оторвёт твои шарики к чёртовой матери!

   - Какие шарики?- побледнел Шерп.

   - Те самые, с помощью которых ты делаешь  всё, что  тебе  разрешает  твоя ласковая Ирочка.

   Андрюха, конечно же, купил  Шерпа, но тот пока этого не понял, и  на  его лице  проявились  чувства, боровшиеся  в  душе  друг  с  другом: тяга  к  той Ирочке, которая была рядом и страх разоблачения перед другой, находящейся сейчас далеко, но незримо присутствующей здесь.

   Наконец, не выдержав, Андрюха  рассмеялся,  и  гневное  негодование  моментально испарилось с его лица:

   - Что, Шерпуня, душа срыла в пятки или ещё в какое место?!

   - А если бы меня инфаркт шибанул? Нельзя такими вещами шутить!

   - А блядовать можно? А вдруг твоя жёнушка там тоже кому-то что-то разрешает?

   - На этот счёт я спокоен, она не такая. Ирина у меня самая лучшая  и  верная!

   - Ну, ты даёшь!- я больше не мог оставаться  равнодушным.- Сидишь  тут, восхищаешься женой, а через несколько часов побежишь заниматься любовью с другой и её же потом будешь нам нахваливать!

   - Что же поделать, Серёга, коль я такой любвеобильный человек?

   - Тогда тебе надо стать мусульманином,- внёс предложение молчавший до этого Женька,- им можно иметь несколько жён.

   - Да, я бы не отказался,- мечтательно протянул Шерп.- Пожалуй, троих мне бы хватило!

   - А ещё у них есть временные жёны,- продолжал искушение Женька.- Если ты уезжаешь от дома дальше‚ чем на сто километров, то можешь  взять  себе такую на любой срок.

   - Вот это бы как раз для меня подошло!- Шерп даже слюной забрызгал.- Эх, и везёт же некоторым! Ну почему мы такие отсталые?!

   Тут Мишка небрежно, с лёгкой зевотой сказал:

   - Послушай, Шерп, а ведь дело поправимое.

   - В каком смысле?

   - Да в самом  прямом. Если ты хочешь  жить по  мусульманским  законам, принимай ислам, а мы тебе в этом поможем.

   - Как это вы мне поможете?- Шерп никак не мог понять, куда гнёт Мишка.

   - Очень просто. Ты громко  говоришь, что  хочешь  принять  ислам, потом трижды восклицаешь, что Аллах акбар! Ну а затем, по  исламским  обычаям, мы делаем тебе обрезание. И всё, ты – мусульманин, можешь идти  выбирать себе жён!

   Только после того, как мы все дико заржали, попадав в припадке смеха, кто куда, Шерп понял, как его здорово протянули. Он засмеялся тоже, но  не  так раскованно, как мы.

   - Ну так что, ты согласен?- немного  успокоившись, спросил  Мишка  и, не дожидаясь ответа, предложил.- Тогда давай, резанём в два счёта! Только учти, мы в этом деле неопытные, и если после обрезания тебе  не  с  чем  будет идти к временным жёнам, не обессудь!

 

 

                XLIII.

 

   Прошла неделя,

   Я наслаждался своим неожиданным счастьем, проводя с Валюшей  всё  её свободное время, отчего она постоянно недосыпала.

   Между тем, Моисеич всё не появлялся, а  вместе  с  ним  не  появлялись  ни деньги, которых у нас не осталось уже ни копейки, ни материалы следующей работы.

   Мишка предложил что-нибудь продать. Идея всем понравилась (тем более что других вариантов не оказалось), и тут же началась инвентаризация  имущества. В итоге мы набрали кое-что для продажи: три противоэнцефалитных костюма, шесть марлевых пологов, несколько накомарников и два  брезентовых плаща, которые мы с Андрюхой, как техники, имели в своём гардеробе.

   - Ну,- огляделся я,- кажется, собрали всё, что можно.

   - Ещё палаточка осталась,- напомнил Шерп.

   - Палатку оставим на самый мрачный день. Итак, вперёд, коробейники!- и я запел:

              - Эх, полным-полна моя коробушка,

                Есть в ней марля и брезент,

                Пожалей меня, душа-зазнобушка –

                Бывший я интеллигент!

 

   В северных лесных деревнях наши товары пошли нарасхват. Особенно  новенькие брезентовые плащи – мечта рыбаков и охотников. На них спрос  оказался настолько велик, что, продавая их, мы устроили нечто вроде  аукциона и сдали каждый по тридцать пять рублей!

   Итого у нас набралось чуть  больше  сотни, до  приезда  Моисеича  должно было хватить.

   Но в последнем селе, как назло, был магазин, а  в магазине отличный  портвейн! Ну не идиоты же мы в самом деле, чтобы вот так просто, посмотрев на изысканный напиток, погнать обратно к дому, хоть там и ждали нас  сладкие подруги?!

   Село носило гордое название Дубровское.

   - Смотри-ка,- изумился Андрей,- здесь тоже Пушкина уважают!

   Я пожал плечами:

   - Может, тут Пушкин и не  при чём. Есть  ведь  город  Ленинск-Кузнецкий, что ж, там Ильич подковы ковал?

   - Тоже верно.

   В селе, однако, оказалась совхозная столовка, куда  мы  и  двинулись, прихватив по бутылке винца с собой. Войдя в зал  столовой, мы  обалдели: одна из стен была  расписана талантливым  художником (Андрюха  в  этом  понимал). Это оказался великолепный пейзаж с тёмными лесами и  золотыми  полями, а на переднем плане красовался не кто иной, как Дубровский, стоящий в пролётке, которую мчала тройка гнедых лошадей!

   - Ну что, Серж,- победно глянул на меня Андрюха,- кто был прав?!

   И всё же, когда мы забирали тарелки с едой, я спросил у раздатчицы  о  названии села и получил великолепный ответ:

   - Село наше названо в честь Дубровского, который здесь жил и боролся за свободу!

   - Дубровский здесь жил?- я был в недоумении.

   - Конечно!

   - Но это же литературный персонаж, вымысел!

   - Я не знаю, какой такой персонаж, а он тут жил. Вот учились бы хорошо в школе, читали Тургенева, и всё бы знали!

   Я посмотрел на Андрюху:

   - Съел?

   - Но всё-таки я был близок к истине.

   - Только не с той стороны. Не Пушкина тут уважают, а Тургенева, так  что: му-му!

   Мы пообедали на славу. Как ни странно, но для голодной  Вологодчины  в этой столовке было просто изобилие! Но еда-едой, а пары портвейна потянули нас снова к магазину, а, так как он уже готовился к закрытию, мы  забили вином рюкзак доверху.

   А дальше всё, как у Владимира Семеновича:

          Вторую пили близ прилавка, в закуточке,–

          Но это были ещё цветочки!

          Потом – в скверу, где детские грибочки,

          Потом не помню – дошёл до точки!

 

   Когда я очухался и открыл глаза, то первое, что увидел, было тёмное звёздное небо. Я зябко поёжился: холодно и  сыро – сентябрь  не  очень-то  уютен для ночного лежания на травке! Неуверенно встав на ноги  и  оглядевшись, я никого не обнаружил рядом, но в двух шагах от меня лежал  рюкзак, в  котором после  короткого исследования, я отыскал четыре полные бутылки портвейна.

   Делать нечего, нужно идти к дому, вот только куда? Я вопросительно глянул вверх, но ни красотки Андромеда с Кассиопеей, ни храбрый Персей, ни даже мудрый Волопас направления мне не захотели указать. Тогда я покрутил головой по сторонам. И справа, и слева маячили огоньки. Слева поближе. Туда я и направился. Через полчаса нетвёрдые ноги привели задубевшее тело и глупую голову к Дубровскому. Что ж, так  и должно было случиться. Одно хорошо, теперь хоть понятно, куда идти.

   Ночной холод быстро  согнал  остатки  хмеля, и  десять  километров, разделявшие Дубровское и Ботаново, я прошёл часа за полтора.

 

   Дома был только Женька, сладко сопевший в  спальнике. Сначала  я  хотел его растрясти, но потом передумал, отложив все расспросы до утра.

   Раскрыв спальник, я обнаружил там записку:

   «Серёжа, приезжал ваш начальник, Иван Моисеевич, сказал, чтобы вы         собирали вещи, через три дня он за вами приедет. Он так же выразил        недоумение, что никого не застал. Я, кстати, его в этом поддерживаю!

                                                                                                                     Валя».        

   И только тут я сообразил, что мы ушли, никому  ничего  не  сказав, рассчитывая быстро обернуться.

   «Милая моя Валечка, какая же я скотина!»- подумал я, но не очень-то энергично.

 

                XLIV.

 

   Я проснулся ровно в полдень и сразу обнаружил, что  появился  ещё  один член торгового синдиката свободных коробейников. Это  был  Андрюха. Он храпел в спальнике, а рядом, живописной кучкой, валялись его  шмутки, все грязные и заляпанные какой-то вонючей тиной.

   Женька уже проснулся и молча лежал, уставившись в потолок. Я тоже  посмотрел на верхнюю часть нашей комнаты, но ничего интересного там не обнаружил.

   - Как самочувствие, Жека?

   - Самочувствие моё, Серёга, такое, будто меня только что  родили, причём, не через естественное отверстие, а через то, что находится рядом!

   Я не стал его слюнявить сочувствием, но вытащил из-под кровати рюкзак и потряс им. И, едва Женька уловил мелодичный  звон  стеклянных  наполненных ёмкостей, как лицо его посетила улыбка, а глаза  блеснули  осмысленностью.

   - Ну, а теперь расскажи, как ты добирался,- спросил я  его  после  того, как мы слегка промочили горло.

   - Что значит как?- удивился Женя.- Вы же сами меня в трактор запихали!

   - В какой трактор?

   - Привет! Мы сидели, пили, пили, потом, вдруг, трактор подлетает, а в нём тот самый мужик, что нас тогда вёз.

   - Вася?

   - Ага. Ты, как увидел его, обрадовался, налил стакан и сказал, что надо одного с вещами довезти до дома.

   - С какими вещами?

   - Ну, рюкзак-то у нас был.

   - Постой, так ведь я его сюда притащил, вот же он!

   - Правильно. Вы меня засунули в этот тракторишко и отправили на хрен, а рюкзак так и остался у вас.

   - Однако!- только и смог сказать я.- Доехали хоть нормально?

   - А ты не заметил разве?

   - Что не заметил?

   - Как что? Крыльцо. Этот Вася, чайник, меня к самому дому решил доставить, но не рассчитал и крылечко снёс к едрене фене!

   - То-то я ночью лез в дверь по каким-то дровам! Ещё материл того идиота, который их тут разгрузил!

   - Во-во, это и есть оно самое, крылечко!

 

   Где-то через час очухался Андрюха. Я ему сразу налил винца, кое он с жадностью в себя влил.

   - Ох, хорошо! Полночи в воде просидел, а жажда почему-то мучает.

   - Какой тебя  чёрт туда  занёс?- полюбопытствовал  я, приготовившись  услышать очередную занимательную историю.

   - Если честно,  начала я не помню. После того, как мы  Жеку в  трактор  запихали, – правда, до сих пор не пойму, на кой ляд? – у меня провал в  памяти образовался. Пришёл я в себя от холода. Открываю  глаза: вокруг  кусты, я – по пояс в воде, а под носом бухтит какая-то наглая  лягушка. Сколько  выбирался, не знаю, но то, что очень долго, несомненно. Но вот я всё же вылез из этой трясины, а сапожки мои – тю-тю, там остались!

   Тут только я обратил внимание, что андрюхиных сапог нигде нет:

   - Так что ж, ты босиком чесал?

   - Нет, надо было сидеть там с мокрой жопой и ждать, когда же это вы догадаете мне обувку принести!

   Женька, стоящий у окна, вдруг вытянул руку:

   - О, Шерп верхом едет!

   Мы подскочили к окошку. Точно, к дому подходила лошадь, а на  ней, верхом, сидели двое, один из которых несомненно был Шерп.

   А вскоре, изрядно поддатый, но довольный, он нам рассказывал:

   - Иду я по дороге, не знаю, куда, зачем, а  навстречу  мне  мужик  на  коне. Подъехал, орёт:

   - Стой, кто идёт? Пароль!

   - А ты что за хрен, чтоб пароли требовать?

   - Я – Котовский!

   - Ну, тогда я Петлюра!

   - Значит, я тебя затопчу лошадью!

   - Топчи!

   Мужик разогнал конягу и на меня. Но конь не  идиот, человека  давить  не будет! Мужик ещё раз попробовал – опять фигу! Тогда говорит:

    - Слышь, Петлюра, поехали водку пить?

    - Всегда готов!

   И мы поехали к нему в деревню. Всю ночь там и пробухали. А теперь всё, я пошёл спать!

   - Подожди-ка,- задержал я его отрубание,- а Мишку ты, случаем, не видал?

   - Так он же пошёл сестру провожать.

   - Какую ещё сестру?

   - Не знаю. Когда мы Женьку отправили, глядим, идёт  баба  какая-то  молоденькая. Мишка сразу вскочил и заорал, что это его сестра, нужно проводить её до дому, мол.

   - Ну и?..

   - Ну и подошёл к ней: ля-ля-ля – три рубля, так с ней и слинял. Первый  раз слышу, что у Мишки тут есть сестра!

   Я посмотрел на Шерпа со снисхождением:

   - Если бы это сказал Жека, я бы и то удивился, но от тебя, Шерп, такой  наивности не ожидал! Какая сестра? Что ты, не въезжаешь? Это же – Мишка!

   - Любитель прекрасного пола!- торжественно произнёс Женька.

   - Нет, – профессионал!- поправил его Андрюха и щёлкнул пальцем по вздёрнутому женькиному носу.

 

                XLV.

 

   - Так, опять пьянка!- в дверях стояла Валентина, а из-за плеча её  выглядывала весёленькая рожица женькиной подружки Ленки.

   И когда они только вошли, интересно? Знать, очень уж мы увлеклись приятными воспоминаниями вчерашних похождений!

   Я набрал в грудь побольше воздуху, чтобы  в  безостановочном  монологе запутать свою любимую и, если повезёт, выставить себя невинными жертвами рока, но Андрюха меня опередил:

   - Эх, Валечка, Валечка, как же ты не понимаешь, что не от радости всё это, а токмо, чтобы ослабить печаль!

   Валюша на секунду задумалась, потом  быстро  нас  пересчитала, и  благородный гнев синичкой упорхнул из её бровей:

   - А где Мишка? С ним что-то случилось?

   - Мишка?- Андрей едва не сбился с мысли.- Нет, с ним-то всё в порядке. У нас печаль другого рода, но мы вообще-то думали, что и ваше состояние будет нам в унисон!

   Девушки вопросительно посмотрели на Андрюху, но тот только развёл руками, как бы говоря: ну и бестолковки же вы!

   - Валенька,- не выдержал я, поняв андрюхину мысль,- ты ведь сама  писала мне записку, а в ней чётко обозначено, что через три дня нас здесь уже не будет!

   - И поэтому вы, конечно, решили напиться?!

   - Не знаю, как для тебя, но для меня – это трагедия!- постарался я  придать голосу как можно больше печали, и у меня, чёрт подери,  даже слёзы  навернулись на глазах!

   - Это правда для тебя трагедия?

   - Ты сомневаешься?

   Валентина подошла и молча меня обняла, потом, слегка отстранившись, заглянула мне в глаза:

   - Мы ведь всё равно будем вместе?

   - Конечно, закончится сезон, и я приеду к тебе!

   Но тут, слава Богу, появился Мишка, и напряжение резко упало.

   - Кажется, я не опоздал,- увидев на  столе  бутылку, заорал  он  радостно,- люблю приходить вовремя!

   Все как-то сразу затусовались, забегали.

   - Как «сестрёнка»?- шепнул я Мишке на ухо.

   - Знойная женщина!- так же прошептал он в ответ и, уже громче, спросил:

   - А что с нашим крылечком случилось?

   - Это какой-то пьяный ночью на тракторе врезался,- сообщила Ленка.- Мы повыскакивали, а его уже след простыл!

   Женька только ухмыльнулся.

   Неожиданно в мою голову просочилась идея, и я  поспешил  её  обнародовать:

   - Предлагаю прямо сейчас, не  откладывая  на  потом, восстановить  разрушенное сооружение, а то послезавтра уедем, а девочки тут ножки ломать будут.

   - Куда это мы уедем?- насторожился Мишка.

   - Это неведомо,- я протянул ему записку и подмигнул,- пока мы тут ходили на дешифрирование, приезжал Моисеич.

   - Так вы работать ходили?- удивилась Валя.

   - Ну не на танцульки же!- на сей раз я сказал чистую правду, ведь  потанцевать нам не пришлось!

   - Почему нас не предупредили в таком случае?

   - Кто знал, что мы так долго задержимся, думали, к вечеру вернёмся.  Где уж нам, даже  великий  Пушкин  не  знал, что  день  грядущий  ему  готовит, правда, Андрэ?- и я бросил печальный взор на друга, который с  громадным трудом сдерживал себя от здорового смеха, вспоминая село Дубровское и зело грамотных его обитателей.

   Поверила мне Валя или нет, не знаю, но посмотрела она на меня очень ласково.

   Когда крылечко было уже почти восстановлено, на помощь к  нам  выполз Шерп. Он долго стоял, не понимая сути происходящего, потом глубокомысленно изрёк:

   - Плотничаете?

   - Точно, Шерп,- утвердительно кивнул Андрюха,- кто-то ночью  крылечко развалил, ты, случайно, не в курсе?

   Тот только покачал головой. Ещё минуту понаблюдав за нами, Шерп вдруг засветился в довольной улыбке и ткнул указательным пальцем в угол крыльца, видимо, обнаружив в нём какой-то дефект, но  сказать  не  успел, заметив краем глаза свою временную жену. Он моментально забыл и про крылечко, и про всех нас и, по-медвежьи косолапя, почопал к Ирине.

   А мы, закончив свою работу, радостно и удовлетворённо  взирали  на  дело рук наших, пусть и непрофессиональных, но очень добросовестных!

   Эх, рано, рано мы радовались!

 

   Сначала мы услышали тракторный  гул, а затем  и  воочию  узрели  нашего знакомого железного коня. На зверской скорости он подлетел к  дому  и  врезался в только что отреставрированное архитектурное сооружение! И заглох. Из кабины вылез Вася и улыбнулся:

   - Опять тормоза дома забыл!

   И почему-то все, вместо того, чтобы негодовать и избивать Василия  руками, ногами и составными  частями  крылечка, залились  дружным  весёлым смехом.

   Как выяснилось позднее, Вася приехал как раз для  того, чтобы  загладить свою вину, а для этой цели он прихватил три литра самогона.

   Вторично, да под действием допинга, ремонт крылечка прошёл быстрее и, главное, качественнее, так как Вася оказался не только трактористом  широчайшего профиля, но и плотником высочайшего уровня! В  общем, не  было бы счастья, да отсутствие тормозов помогло!

 

   Глубокой ночью мастер-золотые-руки всё же засобирался домой:

   - Ну, дак, это, если ещё что починить – всегда с удовольствием.

   - А ты и дома можешь собирать?- спросил Андрюха.

   - Могу и дома.

   - Хорошо!

   - Ты что, дом решил построить?- удивился я.

   - Да нет, это я на тот случай, если Вася в следующий раз нашу резиденцию своим железным другом раздолбает!

 

                 XLVI.

 

   - Всё, упарился, требую замены!- с этими словами Шерп  скинул  тяжеленный рюкзак на прихваченную инеем траву.

   - Женька, твоя очередь,- подтолкнул Мишка  парня  к  рюкзаку, но  тот  не проявил никакого энтузиазма.

   Шерп, тем временем закуривший сигарету, размечтался:

   - Вот бы надуть эту заразу каким-нибудь летучим газом, парила бы она над нами, как шарик на верёвочке!

   - Скорее, как аэростат,- уточнил Андрей.

   Речь шла о резиновой лодке, которая отныне являлась  нашим  плавсредством, так как после высотных ходов Моисеич подкинул нам работку поинтеллектуальнее – изыскания рек. Лодочка эта была капитально сработана из  резины и брезента и вес имела килограммов под сорок!

   - Да, жаль, что у нас нет никакого газа,- продолжал бормотать Шерп.

   Тогда Андрюха, выпустив из-под  усов  струйку  дыма  пополам  с  паром, стрельнул в меня смеющимися глазами:

   - Как раз газа-то у нас до фига и больше!

   - Летучего?- оживился Шерп.

   - Не только летучего, но и пахучего. Сероводородом называется, слыхал?

   - Интересно, провести  бы  эксперимент:  накачать  лодку  и  посмотреть, а вдруг она взлетит?

   - Ну, это запросто,- пожал я плечами,- сейчас мы тебе  вставим  ниппель  в задницу, а ты давай, экспериментируй. Только поднатужься как следует!- и я так отчётливо представил Шерпа в этом интересном положении, что неудержимо заржал, но тут же закашлялся, подавившись едва не проглоченным хабариком.

 

   Через час мы притащились к истоку первой речки. Это был  едва  видимый ручеёк, шириной сантиметров двадцать. Андрюха пошёл вперёд, чтобы визуально оценить местность и сравнить её с картой, а я принялся  объяснять  рабочим технологию изысканий:

   - Значит так. Берётся колышек и забивается в берег метрах в десяти  от  воды. От него, поперёк речки, через каждый метр  устанавливается  рейка, и  я беру по ней отсчёты.

   - Рейка  ставится  на  дно  реки?-  уточнил  наиболее  серьёзно  слушавший Мишка.

   - Совершенно верно, и  на  десяток  метров  по  противоположному  берегу рейка ставится так же через каждый метр. Таким образом, у  нас  получается поперечный разрез реки в данной точке.

   - И это всё?- наивно спросил Женька.

   - Всё. Но поперечники мы делаем через каждые сто метров вдоль всей реки и по ним, дополнительно, прогоняем высотный ход.

   - Но это же несложно – какой-то ручей промерять!

   - Это он сейчас  ручей. Через пять километров он уже станет речкой метров десяти  в ширину. Ещё  через десять  километров его  ширина  станет  метров двадцать, а глубина – хрен доныряешься!

   - Так для этого нам и выдали лодку?- догадался умный Шерп.

   - А ты думал, что для водного отдыха? Или чтобы Женьку переправлять без ущерба для нашего имущества и моисеичевой совести?!              

   Неожиданно, возбуждённый, примчался Андрюха:

   - Мужики, там рыбы до фига и больше! Только нужно лопату взять!

   - Зачем?- не понял я связи рыбы с лопатой.

   - Как зачем? Рыбу ловить!

   - Лопатой?

   - А чем же ещё?

   Мишка посмотрел на Андрея внимательно и участливо спросил:

   - Ты там нигде не упал?

   - А ты откуда знаешь? Шишку, что ли, видно?- потёр тот рукой лоб.

   - Не волнуйся, шишки никакой нет, это я так догадался, случайно.

   - Тогда хорош трепаться, хватайте лопату и за мной!

   - Может, лучше сетку взять?- предложил я.- У нас же есть небольшая, если ты, конечно, помнишь!

   - Да ты что, Серж, идиот – сеткой рыбу ловить? Я же говорю: лопату нужно!

   - Лопату так лопату, тебе видней!

   Но, как ни странно, Андрюха оказался прав: такую  рыбу  и  в таком  месте можно выловить только лопатой, ну, может быть, ещё штанами, как  предложил Шерп, однако, снимать их и мочить не отважился. Дело в том, что речка весной разливается на многие километры по низменной долине, а, когда вода уходит  в  русло  после  разлива, остаются  многочисленные  лужи, кишащие мальками щук. За лето мелочь подрастает, но выбраться из импровизированного садка ей некуда. И тут приходим мы и начинаем вычёрпывать рыбу лопатой из лужи, как суп ложкой из тарелки.

   Вот этому увлекательному занятию мы и посвятили  первый  день  изысканий.

   - Объедаловка! Честное слово, объедаловка!- виртуозно  работая  ложкой, восхищался Шерп.

   - Да, ушица что надо!- подхватил Мишка и не смог удержаться,  чтобы  не добавить.- А если б ещё по стопарику!

   Но, вероятно, чудеса, отпущенные нам, закончились. Ни с неба, ни из воды, ни из-под земли, ни с каким-либо попутным добродетелем, ниоткуда нам нынче ничего не обломилось!

 

           XLVII.

 

   Первые дни, когда речушку можно было переходить вброд, дело шло быстро и качественно.

   - Какая, ты говоришь, Серёга, норма у нас?- эдак небрежно поинтересовался Шерп утром третьего дня.

   - Десять поперечников в день.

   - А мы по двадцать запросто лепим! Странно, либо мы так  хорошо  работаем, либо нормы явно занижены!

   - Рано радуешься, стахановец хренов,- попытался  остудить  его  Андрюха,- это мы всё по ручейку бродили. Вчера  тебе  еле-еле  сапог  хватило, чуть  не черпанул, а сегодня уже придется лодку использовать. Держать же рейку, находясь в вертлявой лодке, да ещё при значительном течении – это, уверяю тебя, дело более сложное, чем шагать, как аист, по дну!

   Но Шерп есть Шерп, фиг он принял эти слова всерьёз. А зря!

   В этот день мы сделали только десять поперечников, правда, часа два ушло на приведение лодки в боевую готовность.

   Вечером, сидя у костра и запивая ужин крепким  чаем, Андрюха  попросил Шерпа:

   - Ну-ка, давай, поделись впечатлениями о сегодняшнем дне.

   - День как день. Просто времени много потеряли: то с лодкой возились, то кусты подрубать пришлось.

   - То – то, то – это! Теперь каждый день будет что-то не то! Скажи  спасибо, дождей нет.

   - Да лучше б дожди,- проворчал Мишка, сворачивая козью ножку из махорки, изрядный запас которой мы в последнее время всегда таскали с собой как н.з.

   - Если тебе  приятно  быть мокрым, иди, вон, окунись!- от  чистого  сердца посоветовал Жека.

   - Мне не приятно быть мокрым, но ещё  меньше удовольствия  я  получаю, когда моя задница по утрам примерзает к постели!

   Что правда, то правда! По утрам заворачивали такие заморозки, что вода в лужах и старицах покрывалась льдом в палец толщиной.

   Я попытался сбить хандру:

   - Ничего, мужики, заморозки – не морозы! А работы нам тут от силы на три недели. Перетерпим!

   - Тоже мне, утешил,- погрустнел Шерп,- да  через  три  недели  здесь  снегу по-пояс будет, а вместо лодки нам понадобится ледокол «Ленин»!

   - Если  уж река встанет капитально, да снег ляжет, то не будем мы тут закаляться, не волнуйся!

   - Правильно!- поддержал меня Женька и, неожиданно для всех и самого себя, выдал на гора стих.- Пускай там эскимосы морозят свои носы!

   - Ишь ты!- только и смог выговорить Мишка.

   - Рифма правильна, но ударение – ни к  чёрту!- отрецензировал  я  женькин экспромт с апломбом профессионала, но все на меня посмотрели с явным неодобрением.

 

   По ночам (и, особенно, под утро) в палатке было далеко не жарко. Не помогали и тлеющие всю ночь брёвна, уложенные перед самым входом. Их тепло, конечно, передавалось ногам, но снизу, от земли, плотно тянуло холодом.

   Больше всего доставалось лежащим с  краёв, им  приходилось  вертеться  в течение всей ночи, как сосискам в кипятке, чтобы поддерживать хоть какой-то положительный температурный баланс  в  телах. Чтобы  никому  не  было обидно, вначале мы определяли места на ложе с помощью жребия, но, когда Шерпу два раза подряд выпало спать в самой середине, решено было установить очерёдность. Андрюха составил хитрый  график  так, чтобы  никого  не обидеть. Будь нас четверо, всё б было просто: ночь – с краю, ночь – в центре, но пятый вносил путаницу. Всем ведь хотелось поспать не просто в серединке, а в самом геометрическом центре! После долгих вариаций  такой  график удалось сделать, и споры с перебранками временно прекратились. И всё равно, когда Шерпу выпадало спать с краю, каждое его пробуждение начиналось примерно так:

   - Опять сегодня мороз завернул! А вчера такая  теплынь  стояла. Всю  ночь не спал, маялся!

   - Это он маялся, называется!- возмутился Жека.- Да у меня от твоего храпа до сих пор перепонки в ушах ходуном ходят!

   - Это я не храпел, просто у меня от холода внутри  всё  замёрзло, и  что-то хрипело в бронхах.

   - А я ему в следующую ночь портянку в  рот  запихаю,- мрачно  пообещал Мишка,- и храпеть не будет, и внутренности не замёрзнут!

   - Что ж, спасибо за заботу, я всегда знал, что вы настоящие друзья!

   - Ладно, на обиженных воду возят и лодки носят,- примирительно похлопал Шерпа по спине Андрюха,- ты бы лучше попытался исправить свой  недостаток.

   - Что-то всё лето мы  проспали  в  одной  палатке, никаких  недостатков  не было, а тут вдруг все на меня накинулись!- Шерп  подумал  и  сделал  неожиданный вывод:- Спать надо крепче!

   - А ведь правда,- поразился я,- что-то не помнится  мне  никаких  храпов  в летний период нашего лесожительства. Даже в  Ботаново  я  не  слышал, как Шерп храпел, и в Исадах, и в Шуйском на дебаркадере…- тут я осёкся, осознав, что ляпнул не то, но Мишка схватил на лету:

   - Эк ты хватил! Да разве ж ты мог что-либо слышать на дебаркадере, кроме страстных горячих стонов! Но в остальном ты прав: я лично не помню  шерповых храпов.              

   - Тут два варианта,- подумав, высказался Андрей,- или летом мы настолько уставали и так крепко спали, что вообще ничего не  слышали, или  храп – это явление сезонное!

   - Ага,- кивнул Мишка,- чем больше мороз, тем сильнее храп!

   - Нет! Храп – это защитная функция организма, и мы должны Шерпа на руках носить! Ведь сейчас вокруг столько голодного зверья, которое с удовольствием перекусило бы нами! Но даже стая оголодавших волков  вряд  ли  подойдёт ближе, чем на сто километров к источнику таких  мощных  звуковых излучений!- сделал Женька очень оригинальный вывод.

   - Точно,- выпустил Мишка из всех отверстий на своём лице клубы вонючего махорочного дыма,- у волков закон: на  идущие  в  разнос  механизмы  не бросаться!

 

           XLVIII.

 

   …Волк грустно посмотрел на свою убегающую подругу и нехотя, через силу, потрусил за ней. Нет, он не был старым или больным, но весь вчерашний день прошёл в бесплодном преследовании лося, который вымотал и  волка, и его друзей до полного изнеможения! Волчица же в это время отдыхала  и  отсыпалась, и теперь она, конечно, бодрая, а он – никакой!

   Хорошо, хоть морозец сегодня не поленился и затянул лужи крепким  прозрачным льдом, а хлюпающую грязь превратил  в  прочную, пусть  не  везде ровную опору для гудящих лап.

   Волчица бежала, временами резко прыгая влево  или  вправо, хватая  крепкими здоровыми зубами зазевавшегося  мышонка. Она  его  тут  же  глотала, почти не разжёвывая, но со своим спутником добычей  не  делилась, потому что ещё не простила ему неудачной охоты. А так хотелось лосятинки!

   Но вот чёрный нос волчицы уловил тонкий и далёкий запах зайца. Она повернулась и бросила на самца такой взгляд, что он сразу понял: рядом добыча. Волчица, осторожно ступая, пошла навстречу ветру и вскоре увидела зайчишку, притаившегося возле маленькой ёлочки. Он же не мог заметить  надвигающуюся опасность, потому что сидел к охотнице спиной.

   Резкий прыжок, и добыча в зубах волчицы! Заяц  дёрнулся  несколько  раз, но стальные челюсти очень быстро лишили его жизни.

   На этот раз волчица поделилась добычей со своим другом, и теперь, слегка перекусившие, они полулежали рядом, а она облизывала его  нос  горячим, с привкусом зайчатины языком и заглядывала в его глаза, показывая, что больше не сердится!..

 

   Однажды утром Женька не выдержал:

   - Я замёрз! Замёрз, и хочу хлеба!

   - А что больше: замёрз или хочешь хлеба?- без жалости в голосе спросил я.

   Парень немножко подумал и шмыгнул носом:

   - Хлеба!

   - Тогда собирайся, пойдём в магазин. Вернее, поплывём.

   - А далеко?

   - Ну какое это имеет значение, если ты так хочешь  хлеба? А  вообще, рукой подать: километров десять по реке и два раза по стольку же пешкодралом.

   Женька снова подумал и опять согласился:

   - Лучше стереть ноги по задницу, чем их отморозить!

   - Что ж,- подбил я итоги,- значит, в поход. А вы тут пока прогоните нивелировку по поперечникам, хорошо, Андрэ? Жека, бери рюкзак  и  прыгай  в лодку! Короче, если к ночи не вернёмся, считайте нас дезертирами!

   - А если вернётесь?- спросил Шерп.

   - А если вернёмся, считайте нас.

   - Кем?

   - Да не кем, а просто считайте нас: все ли вернулись.

   Мы плыли вверх по одной из многочисленных в этом  районе  речек. Из-за небольших перепадов высот течение было несильное, но заниматься греблей на большие расстояния в резиновой лодке – занятие  не  из  приятных!  Судёнышко лёгкое, вертлявое, чуть неровно гребанёшь, сразу начинает крутиться, в общем, не гребля, а иное, сомнительное удовольствие, рифмующееся с ней!

   - Серёга, смотри, волки!- близоруко щурясь, указал  рукой  куда-то  мне  за спину Женька.

   Я обернулся и увидел на берегу, метрах в тридцати от нас, двух серых хищников. Да, это были волки, истинные хозяева здешних мест! Но их сила, красота и ум, который высвечивался в волчьих глазах, породили во мне не страх, а уважение и восхищение!

   - А они на нас не прыгнут?- взволнованно зашептал Женька.

   Но звери, словно побрезговав такой добычей, повернулись и рысцой направились к лесу. Когда же они в нём скрылись, я сказал  чуть  охрипшим  голосом (вероятно, испуг всё же погулял в моем организме):

   - А ты говоришь, прыгнут. Они посмотрели на наши страшные рожи  и  сами, небось, перепугались!

   - Конечно, перепугались! Они или сытые, или побежали за подмогой. Я читал, всякие случаи бывают!

   - Бывают. Всё бывает! Садись-ка лучше за вёсла да греби, и очень  скоро  у тебя в башке появятся другие мысли!

   А речка всё сужалась, и скоро вёсла начали цепляться за  берега, да  и  глубина стала меньше полуметра.                 

   - Всё, Жека, бросаем тут лодку и идём пешком.

   - Как бросаем? А если её кто-нибудь стащит?

   - Да кому тут, кроме зверья, быть? Не думаю я, что волки большие любителя гребного спорта!

   - Не скажи, всяко может статься!

   - Ну, если хочешь, тащи её на себе, я не против.

   Но над этим предложением Женька не стал  даже  и  думать. Мы  запихали лодку в ольховые заросли и потопали прямо по руслу речушки.

   Через час, выбравшись на открытое место, я сверился с картой:

   - Теперь всё время прямо. Сейчас час дня. Если будем идти с хорошей скоростью, то часам к восьми вернёмся к лодке.

 

   До магазина добрались без приключений. Приключения начались сразу же после покупки хлеба и заветной бутылочки, которой мы с Женькой  решили премировать себя за трудный и опасный поход.

   Я завязывал верёвочки рюкзака, когда меня кто-то хлопнул по плечу:

   - Попались, охламоны!

   Я обернулся и увидел перед собой сияющую загорелую рожу Валерки Денисова, техника из нашей партии.

   - А ну, признавайтесь, каким хреном вас сюда закинуло?

   - Моисеичевым, каким же ещё! Вот, хлебушком затовариваемся.

   - Значит, всё блыкаетесь по тайге-матушке?

   - Мы – не вы, пока в асы не выбились, до съёмки нас не допущают!

   - Ладно прибедняться, думаешь, интересно на одном месте весь сезон торчать? Тоска заела! Кстати, насчёт тоски, надо это дело отметить!

   - Что, тоску?

   - Ага, и встречу заодно. Моя хата тут, с краю.

   - Да нам, вообще-то, нужно сегодня вернуться, нас с  хлебом  ждут,- чуть-чуть посопротивлялся я.

   - Подождут!- отрезал Валера и начал закупку вино-водочной продукции.               

   - Ну вот,- сказал он удовлетворённо, когда рюкзак его наполнился,- теперь пойдём.  Посидим, поговорим. Отогреетесь,  просушитесь, потом, может,  и пойдёте.

   - А у тебя жена-то с сыном здесь ещё?- задал я вопрос для полной очистки своей совести. Идти сейчас в лес ужасно не хотелось, но ведь там ждали нас, беспокоились, и Таня Денисова – жена Валерки – была моей последней надеждой, так как я твёрдо знал, что она не допустит долгой пьянки даже при наличии обалденного повода.

   - Нет, я их отправил домой две недели назад,- радостно ответил  Валера, и моя последняя надежда приказала долго жить!

     

           XLIX.

 

   Было уже за полночь. Женька и Витёк – рабочий  Денисова – спали  на  тёплой  русской  печке, которыми  так  славятся (и по праву!) северные  деревни.  Мы же с Валерой никак не могли угомониться. Он мне всё рассказывал о своей скучной жизни.

   - Поехала моя Татьяна в июле с пацаном домой  по  делам, ну, я, естественно, решил  слегка  расслабиться  и  как  закочегарил  недели  на  две – просто ужас! Видишь, весь пол в дырках?

   - Давно уже смотрю.

   - Это я чертей стрелял.

   - Как это?

   - Да вот так. Допился до того, что черти стали по полу бегать. Вылезают из подвала и чешут прямиком к ящикам с тушёнкой, и давай банки к себе в подвал перетаскивать. Я попытался  с  ними  по-хорошему  договориться, а  они мне рожи корчат да языки зелёные показывают! Тогда я взял ружьё, залез на печку и пошёл их картечью поливать!

   - Ну и как результаты?

   - Верь, не верь, но ночь пострелял, и больше  их  тут  не  было. И  тушёнку вернули!

   - А ещё кто тебя здесь посещал?- осторожно спросил я.

   - Ты на меня так не смотри, Серёга, я же  не  идиот, понимаю, что  это  всё глюки!

   Я в согласии покивал головой, хотя в душе  моей  скреблись  большие  сомнения:

   - Вот, а ты говоришь, скука!

   - Слушай, что дальше было. Неожиданно в этих  местах  появляется  наша Аллочка!

   - Какая ещё Аллочка?

   - Ну ты что, совсем? Наша, дешифровщица.

   - Куколка, что ли?

   - Она самая. Работа в этих местах у неё, видите ли! Ну, мы с ней и закеросинили!

   - С ней?- не поверил я.- Такая девочка!

   - Это они зимой в Питера все такие гордые и недоступные, а как  вырвутся на свободу, тут всё естество и вылезает! В общем, дня три мы с ней покувыркались, и надо же – Татьяна возвратилась! И как раз в самый такой момент!              

   - Представляю, что было!

   - Сомневаюсь, что ты представляешь! Хватает  Татьяна  Аллочку, которая сидела на мне верхом, и за волосы, голую, вытаскивает на улицу. Та вырывается и бегом шпарит вдоль всей  деревни, сверкая  своим  великолепным  задом!

   - Вот это сюжетик! Полжизни б отдал, чтобы посмотреть! Ну, а ты что?

   - Мне тоже попало, будь здоров! К  вечеру Татьяна успокоилась и разрешила отнести одежду Аллочке. Иду я  со  шмутками  по  деревне, а бабки  стоят, судачат о чём-то. Я прислушался: говорят, что такое знамение – голая баба – к концу света! Ну, думаю, конец, там, света или нет, не знаю, но  конец  твоему концу, Валера, это точно!

   - А Куколка?

   - А она сидела в кустах и ждала, тепло ведь. Правда, комары  закусали. Но зато кожа её стала такая пупырчатая, сексуальная, что я не смог удержаться от тесного прощания. Потом она пошла дальше дешифрировать, а я – домой.

   - И тебе супруга больше ничего не сделала?

   - Даже слова не сказала. Но я знаю: всё  впереди!

   - Эх, Валера, ты ещё смеешь жаловаться на скуку!

   - Да  не  говорил  я  про скуку!- возмутился  Денисов.- Про тоску – может быть, но это ведь нечто другое!

   Не успел я задуматься о разнице между тоской и скукой,  как раздался  глухой стук, а затем посыпались звонкие выражения в русском стиле. Оказалось, это Женька свалился с печки.

   - Цел?- помог ему подняться Валера.

   - Вероятно, да.

   - А трезвый – разбился  бы!

   - Какой дикий сон мне снился: я ползу по горящему лесу. Жарко. Дышать нечем, вот-вот конец придёт! И подползаю я к реке: берег высокий, но  зато внизу вода, прохлада, спасенье!

   - И ты туда прыгаешь,- закончил я за Женьку.

   - Точно, но до воды так и не долетел!

   - На, выпей,- протянул ему кружку Валера,- пожар сразу погаснет. А сон у тебя такой, потому что спишь на горячей печке. Так что, если опять  будешь от пожара уползать, то в реку не прыгай больше, а лезь куда-нибудь  наверх.

   - Ага,- поддакнул я,- и проснёшься на крыше или на трубе!    

 

           L.

 

   Плыть по течению, конечно, легче, нежели против оного, но это в обычных условиях. Всё получается гораздо интереснее, когда  наша  заботливая  мать-природа подкидывает очередную каверзу, например, в виде мороза!

   Речка замёрзла. Но замёрзла она очень оригинально: лёд был не настолько толст, чтобы выдержать вес наших тел, но и не настолько тонок, чтобы, пренебрегая им, плыть, подобно  ледоколу! Пришлось  подстраиваться  под  необычные условия. Женька сидел на  вёслах, а  я, находясь  впереди, на  носу лодки, дубиной сокрушал ледяные оковы. Ползи мы по-пластунски, продвижение наше наверняка было бы интенсивнее!

   И всё-таки за два часа отчаянной борьбы мы преодолели около двух километров, а потом нам повезло. Солнце и всё  увеличивающаяся  ширина  реки сделали своё благое дело: по фарватеру лёд растаял! Можно было плыть спокойно. Но, увы, вместе со льдом  растаяли  и  наши  силы, плюс  сказывалась полубессонная ночь с изрядными возлияниями.

   И тут Женька вспомнил:

   - Серёга, у нас же есть бутылёк! Если немножко подкрепиться, то сил  прибавится и здоровье поправится!

   Это было дьявольское искушение! И всё же я  подумал о другом:

   - Нет, Жека, давай перетерпим. Как-то неудобно получается: ребята там работают, мёрзнут, а мы тут приплываем, отогревшиеся и с пьяными  харями!

   - Но причина-то уважительная!

   - Нет, Женька, всё! Пузырь оставим мужикам – тот,  кто ждёт, бывает, устаёт сильнее!

   И мы, собрав, как мусор в кучку, остатки наших сил, поплыли дальше, а  я внутренне порадовался своей силе воле.

 

   Правильно мы сделали! Встреча и так была торжественна, но, после  извлечения поллитровки, я и Женька стали чуть ли не героями! Опять же, нам  тоже достались боевые сто грамм!

   - А мы тут всю ночь здоровенный костёр палили,- возбуждённый водкой и свежим хлебом, рассказывал Шерп,- наверное, кубометров сто дров  сожгли! Кстати, там больше ничего нет?

   Да, не задай он этот вопрос, это был бы не Шерп!

   Ещё неделя пролетела, и вот, наконец, последний поперечник.

   Накануне потеплело (если, конечно, плюс пять можно назвать теплом), но зарядил меланхоличный  осенний  дождь, бесконечный, как  Вселенная. Мы сидели в палатке и мандражировали от холода. Костёр, чадивший перед входом, тепло отдавал неохотно и не нам.

   И вдруг Шерп запел, вернее, застонал хриплым обмороженным голосом:

                   - Холодно, голодно, палатка без дна,

                     Где тебя мне найти, чтобы мне дала?!

   - Какой же ты эгоист,- прервал его Мишка,- всё себе, только для себя!

   - Что я, виноват, если слова такие?

   - Слова всегда можно изменить.

   - Попробуй.

   - Пожалуйста:

                   - Холодно, голодно  палатка без стен,

                     Где тебя нам найти, чтоб дала всем!

   Шерп немного подумал и одобрил:

   - Да, так действительно лучше, как-то по-товарищески.

   - Пой, не пой,- поёжился Андрюха,- никто не придёт и ничего  не  даст. Эх, сейчас бы в Ботаново, к Машеньке! Хотя, они давно уже оттуда уехали.

   И все загрустили, вспоминая своих подруг. Я тоже безумно жаждал увидеть Валюшу, но старался не терзаться  пустыми  мечтами. Вот  закончим  работу, приеду, и встреча будет изумительна! Но, чёрт меня подери, работа  ведь  закончена!

   - Мужики, а чего мы тут сидим? Кино-то давно кончилось!

   - Какое кино?- посмотрел на меня Андрюха с сочувствием.

   - Да это я так, к слову. Работу, говорю, мы сделали?

   - Сделали.

   - Так какого рожна нам ещё надо?

   - Ждём, когда дождь кончится.

   - А если он не кончится никогда? А если он  в  снегопад  перейдёт? Ну-ка, быстро собираем манатки и – домой!

   - Домой?- заулыбался Женька.

   - Ну, в смысле, к Моисеичу. А потом пора уже и  к  настоящему  дому  отправляться.

   Великое дело – стимул! Когда он есть, запросто можно  простой  кувалдой заколотить памирские семитысячники в землю и сделать площадку для гольфа!

   Мы собирались весело, дружно, совершенно не думая о том, что не день  и не два предстоит полуплытъ, полуидти, продираться сквозь заросли, чмокать по  болотам. Плевать! Главное, впереди  целъ, точнее, финиш, разорвав  ленточку которого, мы упадём в море тепла и радости, покоя и удовлетворения!

   Когда позади остались первые десять  километров, и  наш  дружный  отряд остановился на отдых, Андрюха, задумчиво покуривая цигарку, произнёс:

   - Что-то у меня в душе нехорошие предчувствия.

   - Какие там предчувствия!- отмахнулся я.- Всё хорошо идёт, да и мы идём неплохо!

   - Так-то так, но, как бы там ни было, внутренний  голос  мне  шепчет: рано радуешься!        

 

           LI.

 

   Утопить бы в самом глубоком и гнилом болоте этого Андрюху вместе с его идиотским внутренним голосом!

   Женьку и обоих Мишек  Моисеич  отправил  на  базу  экспедиции, где  они рассчитаются. Шерп с Женей сядут в поезд, направляющийся в Ленинград, а Мишка поедет к своему, более близкому дому.

   - Ну, с Шерпом и Жекой вы сами договоритесь, а я буду ждать вашей телеграммы,- прощаясь с нами, взволнованно, говорил Мишель.- Можете мне не верить, но теперь я просто не представляю, что будет, если весной мы  опять не пойдём в тайгу! Я тогда, наверно, запью навсегда!

   Я обнял Мишку и честно сказал:

   - Я и сам этого не представляю!

 

   И вот они уехали, а мы с Андрюхой  стоим  и  разглядываем  жёлтые  зубы, которые нам показывает в своей сомнительной улыбке Моисеич:

   - А вам, ребятки, небольшое заданьице: найдёте несколько  реперов  и  опознаков, отметите их на снимках и карте, и всё!

   - И всё,- потухшим голосом повторил Андрюха,- А что, больше некому поискать эту дрянь?

   Моисеич только пожал плечами, дескать, у меня технари серьёзные, а такой дребеденью только вам и заниматься. Я его понял.

   До места мы добрались в попутном самосвале и, конечно, не в кабине.

   На обочине дороги стоял столб, а на нём  табличка с надписью «Буй».

   - Ну и названьице. Буй!- Андрюху даже передёрнуло.

   - Отличное название для каламбуров,- моё же настроение – в пику другу – почему-то стало улучшаться.- Можно, например, послать на Буй, и никто не обидится.

   - Тоже верно. А ещё частушка есть на эту тему:

                                 Виднелся в море красный буй,

                                 К нему поплыл какой-то... дядя. 

   - Вот видишь, какое великолепное название! А представь, ты приглашаешь девушку в гости:

                                Ты приходи в род мой Буй,

                                Я покажу тебе свой ... дом!

   - Всё это хорошо, а магазинчик, интересно, имеется в этом Бую?

   - В посёлке Бую, верней, на краю, стоит магазинчик на самом… виду!- меня определённо вдохновляло это название.

   Магазинчик действительно был на краю и выгодно отличался от старых – в большинстве – домов своей белой кирпичной отделкой. Но содержимое  его, увы, абсолютно  не  соответствовало  помпезной  наружности.  Если  сказать проще, то основным товаром данного торгового  предприятия  являлась  пустота! И всё же, при более детальном изучении ассортимента, нам удалось обнаружить халву и сухое вино.

   - А хлебца у вас, случайно, нет?- вежливо спросил Андрей у  пожилой  продавщицы, которая с увлечением что-то читала и не обращала на нас никакого внимания.

    - Хлеб привозят только для местных жителей три раза в  неделю,- отрезала она и, оторвавшись от книги, строго  посмотрела  на  бестолковых  покупателей.- Вы – местные?

   Мне стало совсем весело, и я ответил как можно более жалостливо:

                                - Нет, тётя, мы не из Буёв,

                                  Мы из приладожских краёв!

   - Вот там хлебушко и покупайте!

   - Да ладно, Серж, возьмём халвы вместо хлеба.

   - Конечно, Андрэ, возьмём! Сушняк с халвой – это то, чего нам так не хватало в последние  полгода!

   Денёк был явно не ноябрьский: безветренно, и солнышко  не  скупилось  на улыбки. Мы сидели на крылечке магазина и балдели.

   Мужик с тусклым взглядом появился, когда мы уже собирались отваливать. Он проходил мимо магазина, но, увидев нас, остановился:

   - Здорово, парни.

   - Здорово, дядя,- поприветствовал его Андрюха,- накидывая на плечи лямки тощего рюкзака.- Как говорится, здравствуй и прощай!

   - А вы, слышь, из каких краёв?

   - К великому нашему огорчению, не из Буёв,- ответил я.- Мы из  Ленинграда, а таких у вас тут не жалуют и хлебом не кормят!

   - О, а я три года в Питере служил, во флоте. Вернее, в Кронштадте.

   - Морской волк, значит?

   - Да нет, я, слышь, на берегу служил, в море был-то два раза: когда служить привезли да когда на дембель отправляли. А вы тут на отдыхе?

   - Какой, на фиг, отдых, работа, дружище!

   - Много работы, слышь?

   - Работы-то немного,- усмехнулся Андрюха,- да вот желания ещё меньше!

   - Так может, тогда за встречу, по стакану?

   - Сушняка?- поморщился я.

   - Не, я компот не люблю. Самогоночку, слышь, пьёте?

   Андрюха заулыбался и закивал головой:

   - Охотно, охотно!

   - Только с  закуской  у  меня  бедновато: яйца  да  курятина,- пожаловался тускловзглядый.

   У меня в животе тут же что-то засосало, перед глазами замаячила куриная ножка, а во рту звучно забулькала слюна.

   - И это, мореман, ты называешь бедноватой закуской?- укорил я мужика и, заметив на левой его руке татуировку, добавил:- Прибедняешься, Гера!

   Он было удивился, но быстро сообразил:

   - Моряк, слышь, без наколки, что баба без щёлки!

 

           LII.

 

   - И зачем ушли из тепла?- нудил Андрюха.- Тащись теперь, на ночь глядя, чёрт знает куда!

   - Ну и оставался бы, а мне  эта  самодеятельность  всю  душу  вытряхнула! Тоже мне, солисты хора Пятницкого!

   - Люди от души старались.

   - Конечно, и ещё до утра стараться будут!

 

   У Геры сначала было хорошо: мы отъелись,  остаканились, и я уже  уверился в тёплом уютном  ночлеге. Но не тут-то было! Гера куда-то шустро сбегал и приволок двух своих  подружек, вероятно,  ровесниц  затопления  крейсера «Варяг». Они влупили по стакану и тут же накинулись  на  питерских  интеллигентов с очень очевидными намерениями. Отбиваться от  притязаний «молодок» стоило громадных усилий, но тут, к счастью, Гера  достал  балалайку, и они все переключились на частушки.

                              Милый дроля плохо дролит

                         И меня не беспокоит,

                         А меня же между ножек

                         Беспокойство, ох, как гложет!-

это из самых пресных, но чем дальше,  тем круче! И я понял, что сегодня нам не то что поспать не дадут, а, того и гляди, нашу честь отнимут!

   Андрюха же был доволен. Он подпевал подружкам  и  пытался  что-то  плясать. И тогда  я  решил  сматываться, потому  что  конца  этому  концерту  не предвиделось, вернее, конец вырисовывался  кошмарный! С  большими  усилиями я вытащил друга, и мы пошагали в ночь. Слава Богу, весёлая компания не заметила нашего английского ухода.

   Но от одной проблемы  мы  смылись, а  другая  отчётливо  выплыла: нужно было искать ночлег!

 

   Ночь выдалась звёздная и морозная, но любоваться  красотами  Вселенной желания не возникало.

    - Холодно!- Андрюха слегка подрагивал.- Где спать-то будем?

   - Дай подумать.

   - А что тут думать? Рыщем, как два волка среди поля! Сидели бы сейчас  в тепле…

   - В милом женском обществе!

   - Ой, лучше не вспоминай! Меня одна  как  прихватила  своей  ручкой, так там всё сразу куда-то спряталось. До сих пор не найти.

   - Вот, а ты хотел остаться. Сейчас бы нас там уже вовсю насиловали!

   - Да, Серж, ты прав, лучше погибнуть от мороза, чем от страсти бабы яги!

   Вскоре нам попалась скирда соломы, и мы принялись  оборудовать  спальню. Дело это не из лёгких, так как солома плотно слежалась, но, зато, потратив много сил, мы получили нечто уютное и пригодное для ночлега!

 

   Утром, вместо зарядки, пришлось заняться разгибанием и сгибанием всех конечностей, ещё не отмороженных, но находящихся на грани этого состояния.

   - Теперь я представляю, как себя чувствует курица в морозилке,- едва разжимая сведённые холодом челюсти, процедил я.- Если мы сейчас же не разведём огонь, то моя Валюша меня не дождётся, по крайней мере, полностью дееспособного!

   - А давай эту скирду подпалим и погреемся?

   - Нет, не стоит,- подумав, отказался я от заманчивого предложения,- всё же люди старались. А вот энное количество соломки для костра мы несомненно используем

   - Совсем забыл, Серж,- вдруг хлопнул себя  по  лбу  Андрюха,- я  же  вчера успел прихватить на прощанье!- и  он  достал  из  рюкзака  бутылку.- Правда, здесь всего половина, но для сугрева хватит.

   Ещё Андрюха успел прихватить на прощанье два варёных яйца и половину курицы. Молоток!

   Через полчаса температура наших тел поднялась с поднулевых значений до отметки, определённой природой. Я извлёк из кармана мятую пачку сигарет:

   - Вот теперь можно жить и работать!

   - А я бы сидел так и грелся!- задумчиво произнёс Андрей.- И хрен  с  ней, с работой!

   - Ну, уж нет!- решительно  воспротивился  я.- Хватит  ночёвок  в  соломе  и плясок на шабаше ведьм! Сегодня обязательно всё доделаем и в Ботаново.

   - А Моисеич приедет через три дня.

   - Подождём.

   - Без денег.

   - Зато в тепле!

 

   И мы всё сделали!

   До дому – двадцать километров по знакомой дороге. По ней мы уже  разок шлёпали, возвращаясь из достопамятной бани. Ночь опять была холодная, и, хотя у нас имелся стимул, настроение оставляло желать лучшего.

   А через пару километров нас нагнал грузовик, перевозивший  коров. В  кабине мест, конечно, не оказалось, и пришлось лезть в компанию к бурёнкам, благо, прошлогодний опыт общения с ними имелся!

   Машину болтало по дрянной дороге, и мы постоянно, хоть и держались руками за высокие борта, тыкались то в бока, то в зады коров, не проявлявших любопытства к двум идиотам. Неожиданно одна  из  скотин  махнула  своим навозным хвостом и измазала мою рожу от щеки до щеки.

   И такая тоска меня вдруг охватила, что я поднял эту унавоженную рожу  к звёздам и завыл, как одинокий голодный затравленный волк:

   - У-у-у-у-у-у-у-у!!!

 

           LIII.

 

   День пошёл через задницу сразу же, без каких-либо  задержек  и  проволочек!

   Едва я поднялся и присел на раскладушку,  как она хрустнула и переломилась пополам, а  подголовник, вырвавшись из фиксаторов, трахнул  меня по виску. Я это перенёс молча и пошёл на  ручей умываться.

   Промозглая сырость, как выстиранное, но не отжатое  бельё, висела на  голых кустах и в гнилостном воздухе. Она разогнала  мороз, но  не  прибавила хорошего настроения.

   Небольшой мостик, сделанный каким-то умелым человеком, раскачивался уже давным-давно, но сломался он именно сейчас, во время моего умывания! Купание в ледяной воде я тоже выдержал молча.

   Но когда у плиты, которую я хотел  растопить, обвалилась  стенка, спокойствие моё накрылось самым прекрасным женским  местом! Я  поднял  кирпич, заорал и со злостью бросил его в стену, от которой он отскочил и шлёпнулся в батарею пустых бутылок.

   Мои крики и плачущий звон стекла наконец-то подняли Андрюху с  постели. Он стоял, недоумённо выпучив глаза и, конечно, ни фига не понимал. А я схватил топор и принялся с остервенением обухом колотить  пустые  бутылки, которые сейчас для меня были символом всех моих бед. Я  их  молотил  и выплёвывал сквозь зубы какие-то непонятные звуки, рождавшиеся  не  в  горле, а где-то на самом донышке моей уставшей души.

   Но тут Андрюха проявил инициативу: он  вцепился  в  топорище  и  вырвал плотницкий инструмент из моих рук:

   - Ты что, ошизел с утра пораньше?!

   - Ошизеешь тут!- я хотел было рассказать  ему  обо  всех  несчастьях, свалившихся на мою бедную голову, но неожиданно успокоился:

   - Слушай, Андрэ, а ведь у нас столько пустых бутылок и банок, что на них мы сможем прожить пару дней!

   - А если б ты ещё не расколотил половину!

 

   Но и оставшейся  посуды  вполне  хватило  на  еду, курево  и, конечно  же, литруху водки: надо же было как-то согреваться, коли печка отжила своё!

   Водка пошла не в то горло. Я закашлялся, на  глаза  навернулись  слёзы,  в гортани противно запершило.

   - Кто-то торопится, не иначе!- заметил Андрюха и, опрокинув в себя дозу, тоже чуть не захлебнулся.

   - Не Моисеич ли?- высказал я гипотезу.

   - Я не знаю, Моисеич или нет, но если он так будет торопиться, то мы, вместо того, чтобы согреться, Богу души отдадим!

   Однако дальнейшее водкопитие пошло как по маслу.  

   - Или у Моисеича машина сломалась, или он передумал к  нам  ехать!- сделал  вывод  Андрюха, уминая  хлеб  с  солью – нашу, практически, основную еду.

   - Пусть. До завтра мы ещё продержимся.

   - А если он не приедет и завтра? Рванём в Шуйское?

   - Рванутъ-то мы можем, но ты уверен, что он там?

   - Нет.

   - В таком случае, будем сидеть тут до упора!

   - При наших финансовых возможностях этот самый упор наступит завтра к вечеру.

   - А мы тогда продадим всё, что у нас осталось. Хотя,- подумал я хорошенько,- ни шиша у нас не осталось!

   - Да я хоть себя продам, был бы от этого толк!

   - А что, Андре, это идея! Давай  тебя  сдадим  в  аренду  какой-нибудь  вдовушке?

   Андрюха почесал щетинистый подбородок:

   - Я не знаю как ты, Серж, но я ещё не забыл Зиночку, к которой  мне  пришлось сдавать себя в аренду! Так что, давай мы этот вариант оставим на  самый крайний случай. Правда, при нашем скудном питании, с этим делом затягивать нельзя, а то запросто  можно  осрамиться! Всё  равно, подождём, а вдруг что-то произойдёт безумно неожиданное и бесподобно приятное!

 

   И опять Андрюха напророчил, а мы – в который  уж  раз! – удостоверились, что и Дюма-отец, и Морис Дрюон – всего лишь  жалкие и неопытные  фантазёры по сравнению с обычной жизнью, которая ничего не придумывает! Она лишь тасует карты и небрежно разбрасывает их!..

 

   Поздно вечером  раздался осторожный стук  в  дверь, и  на  порог  шагнули Валюша и Маша.

   - Серёжа, я больше не смогла  выдержать!- и  Валя  виновато  улыбнулась.- Ты не сердишься?

   «Вот и всё!- подумал я, прижав её к груди.- Всё! Больше мне ничего не  надо! Больше я ничего не хочу! У меня теперь всё есть!!!»

 

Другие произведения автора:

Князь Игорь

Неторопливый исход еврейского народа из египетской земли.

Траурный камень.