Кальян

 

Брёл я ночью лютой, будто пленный...

Ненасытная Тьма с жадностью обглодала плоть мою — я стал прозрачным, я слился с её чёрным шёлком.

Лишь мрак кругом вздыхал и шарил, тычась колкими ветвями в пустоту...

Внезапно — шёпот:

— Амадео, слышишь ли, как флёр манящих звуков прикасается к рукам твоим, словно мембраной прорастая в пространстве между пальцами и предлагая взмыть над миром!

— Кто ты? Чей посланник?

— Откроюсь без смущенья. Я — Суккýбус*. Меня не бойся ты, не верь злым языкам... Я музыкою ветра перевоплощений обучена притягивать дух страсти. А хозяйка мне — Алесса. Найдёшь её за гущею ночною, там, в обители кальянной. Вот Знак всё Разрешающий возьми...

 

 

 

Но вдруг огонь и тени встрепенулись!

Алесса вышла в зал...

 

 

На стекле спит забытый туман.
Где-то сон, и мечты, и дурман
Постепенно вливаются в запах.
 
В складках мятой одежды жасмины,
В глазах тихий, расслабленный взгляд.
Мотыльки подлетают к камину,
Машут крыльями — крылья горят.
 
Нежный пепел их бархатной пылью
Осыпается тихо на стол,
Лепестки украшают подол
И становятся Розовой былью.
 
Мятным дымом померкло сознанье,
Ноздри жадно втянули имбирь,
И чуть сладкого вкуса дыханье
Развернуло мечты вдоль и вширь.
 
Где-то слышатся звуки органа,
Где-то видится Ангелов сонм,
То ли грёзы разверзнули сон,
То ли нет никакого обмана.
 
Что-то глубже вселяется в душу,
Растекаясь в безмерный поток,
Но приятен момент, он не душит,
А ворует сознанья исток.
 
Жизни вывод не нужен отныне,
Он сбежал в дальний угол виска,
Как сбегает от нас горсть песка
В свой же мир одинокой пустыни.
 
Только знаешь и чувствуешь это!
Прямо здесь, в этот миг, точно пьян.
Всё равно, что нет вовсе ответа,
Всё потом, пока куришь кальян...** 

 

 

И дрожью прокатилось звёздное сиянье глаз в прищуре...

«Сгори во мне!» — кричали и пленили очи.

 

За корчившимся гадом на плече, Алессою скрывалась хищная улыбка зверя...