ТАКОЕ ВЧЕРА - 2

Вот на ней-то я познакомился со своим тезкой – студентом пединститута, который хоть и был моложе меня, но в общем интересы наши совпадали. 

И вот на одной из наших встреч он, сияя от удовольствия, показал мне фотографии с картин Сальвадора Дали. Надо сказать, что у нас в стране (в то время) великого испанца не любили. Точнее сказать, не внушал он доверия власть предержащим, в отличае от его не менее великого земляка – Пабло Пикассо. А посему и указано было ругать его во всех изданиях по искусству, что наши искусствоведы и делали изо всех сил. Притом, делали они это просто удивительно; не печа-тая репродукций его работ. 

Ну, точно по Жванецкому (давайте говорить о крахе Голли-вуда, не видя ни одного фильма!). Впрочем, одну его работу печатали:”Предчувствие гражданской войны”. Тут же в тексте статьи охаивая ее с ног до головы, и обратно. Поэтому, когда в книге Ю. Борева «Эстетика» напечатали «Постоянство памяти» и «Пылающий жираф» (в цвете!), вы можете себе представить, какую сенсацию это произвело в нашей компании. 

А тут, хотя и не в цвете, но где-то порядка сотни снимков. Каково, а? Причем, Санька объяснил, что это из французского(!) альбома. 

Пришлось пожертвовать одной пластинкой, чтобы получить на время у него негативы. 

Дома, несмотря на отпуск, заниматься печатью не хотелось, и я придумал хитрую хитрость. Купил реактивы, бумагу и до-говорился с цеховой художницей – Галкой, что печатать буду в ее лаборатории, так как она, кроме наглядной агитации и про-чего оформления, еще и передовиков снимала. 

Отпечатал все, что тогда меня заинтересовало, сел глянце-вать. Сначала долго это дело шло, а потом поднагрелся глянце-ватель и пошло: щелк-щелк, только успевай карточки менять. 

Вот отлепил я от глянцевателя очередной снимок: это была штудия великого мастера «Обнаженная спина» (ну, удивительно целомудренный рисунок! Не поленитесь, найдите монографию А. Рожина «Сальвадор Дали: знакомый и незнакомый», она там, на стр. 131, напечатана и убедитесь сами), как заходит в мастерскую парторг цеховой. Пренеприятная личность, я вам скажу. Бывало, как начнет на комсомольском собрании речь толкать, засыпаешь только так, почище, чем от снотворного. Я думаю, от его речей и молоко запросто скиснуть могло. 

Ну, да ладно. Значит, заходит он. Ну, зачем он зашел ясно, год-то какой, а? ЗАВЕРШАЮЩИЙ!!! Во! 

Зашел, и сразу ко мне. Дескать, чем это тут комсомолец за-нимается? И что же видят его светлые очи? А видят они эту штудию, а, увидев, расширяются на глазах (моих и Галкиных). И начинает он, как-то визгливо, как говорят в Одессе по-жлобски, выкрикивать одно только слово: «Порнография!» 

Я, конечно, пытаюсь воздействовать на его психику и посе-ять разумное, доброе, вечное, то есть пытаюсь объяснить, дескать, какая же это порнография, Владимир Сергеевич! Это же произведение искусства! Художник рисовал, вон и подпись имеется! (Сам-то в то время недалеко от него ушел; рисунок, картина либо скульптура – искусство, а вот фотоснимок – пор-нография!) 

Но спорить с ним, все равно, что заевший патефон пере-орать: упрется в свое и орет: «Порнография!!!» 

Пришлось в организованном порядке отступить по всему фронту: прекратить увещевания (без толку!), собрать отглян-цованные снимки в один пакет, неотглянцованные – в другой и покинуть поле идеологического сражения с позором. 

А спустя некоторое время Галке (партийная была) выговор влепили, с какой-то хитрой формулировкой, чуть ли не за по-пустительство классовой вылазке буржуазного пропагандиста Кучерука. 

А еще через какое-то время(во дела!) подошел он ко мне и предложил (чтоб вы думали?)… в партию вступить. 

Я этак ехидненько улыбнулся и говорю: «А что мне в той партии делать, где такие дураки, как вы, искусство от порно-графии отличить не могут?» Похлопал он ртом, словно рыба на берегу, и молча по своим партийным делам пошел. А что тут скажешь? 

1995 г. 

 

рисунок не нашёл. в принципе та же фигура, что на переднем плане, только карандашом или углем.