|
Мы разводились. Все горшки побиты, оба паспорта разорваны и
лица расцарапаны.
Не получилось у нас как в кассовом кино.
Я забежал на кухню, осипшим от крика горлом хватанул воды…
…и Солнышко меня спросило:
- Папа, ты ведь не умрешь?
Присел на корточки и обнял дочь. Четырех лет, маленькая и сильная,
слышавшая многое, что нельзя было слышать, она прижималась ко мне и
шептала:
- Я не хочу, чтобы ты умирал. Не хочу. Не хочу. Не хочу…
Я посадил ее на колено и посмотрел в глаза. Я не хотел ей врать.
- Все люди умирают, Солнышко.
- Но ведь ты не умрешь?!
Ее глазки, как озера, были переполнены слезами. Больно сжимая мою
шею в своих объятиях, она спросила еще раз:
- Ты же не умрешь?
Я поцеловал ее бархатную щечку:
- Умру, моя радость. Все люди умирают.
- Почему?
- Я не знаю, родная. Наверное, потому что приходит время.
- А как же я?
- А ты вырастешь и будешь любить своих детей! Ведь у тебя будут
детки?
- Будут. – Солнышко загнула три пальчика: - Две девочки и мальчик.
Я поцеловал ее в лоб. Мне уже нужно было идти, иначе из квартиры
меня выводил бы наряд милиции.
- Я не хочу, чтобы ты умирал. – Солнышко схватила меня за голову и
прижала к своей груди: - Я не дам тебе умереть.
Я заплакал. Я, сука, давился собственным криком, отчаянно до боли
сжимая веки, чтобы не выдать слез.
- Я не брошу тебя, родная, и всегда буду с тобой, – соврал я.
- Правда?
- Правда. – сказал я и вдруг понял, что не вру. Я всегда буду рядом.
Даже когда умру. Иначе – Зачем весь этот Мир задуман?
Солнышко поцеловала меня и еще раз обняла:
- Я тебя очень люблю, папочка!
- А я очень люблю тебя, Солнышко...
Я не прощался. Дочь сидела в своей комнате в завалах игрушек,
купленных в «прошлой» семейной жизни, а я стоял в коридоре и
смотрел. Смотрел, не решаясь уйти.
Солнышко никогда не вспомнит этот разговор.
А я его никогда не забуду.
|
Новые
Меню
