Благодарные потомки

 На мокрой от пота постели

Лежит одинокий старик.

Чуть хлоркой несет из-за двери,

И врач перегаром разит.

 

 Здорово, старик, ну, живучий!

Тебя схоронил я вчера.

Да-да, еще в прошлом дежурстве,

Ну надо же, пакость жива.

 

Укол, медсестра, погодите.

Не лишня инъекция та.

Пока разговором займите,

Ну, в общем, не надо пока.

 

Шепнул, наклонившись, на ухо:

Инъекция стоит — ого!

Ему уж какая житуха?

Да будет уж боле с него.

 

Так как вы, дедуля? Неплохо?

Вы сильный! — говаривал врач,

— Да что вы, тут вам одиноко?

Укольчик? Да как помирать?

 

Прорвемся, дедуля, прорвемся.

Быть может сестренка и так.

Ты знаешь, родная, сдается,

Во сне нынче видел я танк.

 

 Ребят своих, все там живые,

И я, как тогда, среди них.

Они-то в земле уж остыли,

Я только остался в живых.

 

Старик потянул одеяло,

Достал фотографий стопу:

Вот все, что со мною осталось,

Храни у себя, как помру...

 

Вот наш экипаж в Кенигсберге,

В середке с усищами — я.

Уже мы готовы к Победе...,

Дождалась она лишь меня.

 

Один я прошел по Берлину,

Сменили мне весь экипаж:

Семена выстрелом в спину,

А Ванька собой меня спас.

 

Тащил на себе и на мину

Нарвался, ногой наступив.

Вот так пред Победою сгинул,

Собою меня защитив.

 

Ну, ладно, иди уж, сестричка,

Не век здесь со мной коротать.

Не бойся, все будет отлично, —

Старик попытался привстать.

 

Ну, ладно, дедуля, поспите.

Сестру подзывал уже врач.

Инъекцию продал, возьмите,

Вот это вот Ваша здесь часть.

 

И ночью на новом дежурстве

Старик в иной мир отошел,

А доктор сердился и дулся,

Ну, надо же, время нашел.

 

Селедку с лучком нарезали,

И водку по склянкам налив,

Врач с медсестрой поминали,

Отмучился, значит, старик.

 

И походя врач, между делом,

На стол фотографии клал.

Увидел родного там деда,

Обнявшись с друзьями стоял.

 

А знаешь, Петрович, вот этот,

Дедулю на фронте прикрыл…

Иван-мой,… покойного деда…

А я его морфий пропил…