* * * Разбились одежды, сносились надежды, невежа с невеждой во мне спят, как прежде. Как прежде зима. Как всегда - понедельник. Бездельник, проснувшись, нырнул в старый тельник. Им всем (кто во мне) нужно много и сразу; в меня, как на базу любую заразу притащут в зубах, будто дауны-дети; тот рад сигарете, а этот - конфете... Но все эпикризы мы держим в секрете. Гвоздём вбито в мозг и намотано на нос, что Алексей - имя, Алёша - диагноз. Хватил если лишку, то Лёшку-мальчишку с устатку - в остаток, из фишки - в излишки - гори огнём синим, без дна и покрышки! Но чуть "за ум взялся", похмельем взорвался, с утра по квартире вписался на галсах в крутой поворот, так, что сам испугался. Кондратий обнял, как украл, пока крался от серой зимы до сырого матраса. Нет пива разлива. Я б спасся и с кваса. Алёша в башке в расчленёнке сознался. И хочется крикнуть: Конец! Зе энд! Баста! Но мне на работу. Носки. Чайник. Паста. И "Дастер". В диспансер. Никто не увидит, никак не узнают, как из ничего мне за гланды бывает. С таблички "Отлично" читается - "Скверно". И в личку прилично не пишет, наверно, никто, лет сто. В сукно жребий брошен. Алёшей. Алёша в пальто. Он хороший. _ _ _
Алёша в Болгарии русский солдат,
Свободы веститель и кровный их брат.
Но узы порвали, снесли постамент,
Сейчас только США их наставник и мент!
Опошлили мир и в дерьмо превратили,
Снесли постаменты, святое забыли!
Новые
Меню
