По Большеохтинской идем,
Вот общежитье, Лидин дом.
Прядильно - ниточного нимфы,
Живут и отдыхают в нем.
Красавицы, да не женаты
И ожидая свадьбы даты,
Мы с милой театры посещали,
Нам там о верности вещали.
Вот Ленсовета, театр драмы,
Вот оперный, в нем ходят дамы.
Степенно, очень величаво,
И музыка там вновь звучала.
2
В душе измученной моей,
Мелькало миллион огней.
Конкурс училищ проводили,
Подружки Лиды приходили,
И голос чистый песни лился,
И зал от строгости лечился.
Звучали в ней мои слова:
- Любовь как жизнь, всегда права.
Нам третье место по Союзу,
И часть мы песенного груза,
Перенесли на Комбинат,
Смотр Ленинградский, я был рад
И здесь, немного отличиться,
- Писать вам, можно научиться,
Вся ваша жизнь, как этот зал,-
Поэт Рождественский сказал.
- Здесь люди все стихи внимают,
И рифма – крылья, поднимают
До неба, выше облаков,
И в мире нет таких замков,
Чтобы слова те удержали.
Мы Всеволода уважали.
О Ленинграде так писать,
Не мог я даже и мечтать.
Театры, встречи, расставанье,
Новой семьи образованье.
Мост «Поцелуев» и дворец,
На голове ее венец.
3
На набережную Невы,
Где Красный Флот, друзей зови.
Теперь я муж, она жене,
Жизнь наша, соединена.
Юра Бочков, московский друг,
- Как горько! – крикнул громко вдруг.
По городу он нас катал,
Мосты и улицы считал.
На поле Марсовом идем,
Цветы к огню, тепло как днем.
А сильный дождь нас окатил,
Но майский дождик я простил.
Взял на руки жену свою,
Несу, ей о любви пою.
А Ваня где? Он зонт несет,
Но от дождя нас не спасет.
4
И вот, за Нарвскою заставой,
Кто церковь и когда поставил,
Не знаю. Но в начале века,
Попа Гапона, человека,
Внимали тысячи людей.
Считали ангел, не злодей
И в воскресенье, в январе,
Мороз хороший на дворе,
Повел он к Зимнему. Царя,
О хлебе вы просили зря.
Капитализм тогда, теперь,
Он жертвы требует, потерь.
И льется кровь, и льется пот,
Из века в век, из года в год.
Ведь кормит, поит, одевает,
Работает, все он, народ.
5
А тридцать лет тому назад,
Тем кельям в церкви я был рад.
Там жили люди, а вокруг,
Мебельной фабрики был круг.
Собрались сразу за столами,
Весь батальон, считайте сами.
Все офицеры, все подруги,
Родители. Какие слуги?
Все сами, ели, убирали,
Шутили, пели и играли.
Потом, кричали «горько» громко,
Потом, толпой этой огромной
Мы к Автово, там на трамвай.
Свидетель мой, ты не зевай!
Маглели всех домой отправил,
Нас с молодой женой оставил.
Другие произведения автора:
Хоть официально войны нет
На поезде не ездил десять лет
Кавкозянка (пчела)
Это произведение понравилось:
Новые
Меню
