Лермонтов-человек судьбы

КОНСТАНТИН КЕДРОВ: «ЛЕРМОНТОВ – ЭТО ЧЕЛОВЕК СУДЬБЫ»

Есть такие складки судьбы, о которых много писал Деррида и частично Юнг, когда события пересекаются совершенно неожиданно. Кажется, что это случайность, а это мистические соответствия. В годы, когда я обучался в аспирантуре, мы жили в стране жесточайшей атеистической диктатуры, и когда я предложил аспирантке, работавшей в энциклопедии, мы как раз тогда составляли ЛЕРМОНТОВСКУЮ ЭНЦИКЛОПЕДИЮ, сделать статью «РЕЛИГИОЗНЫЕ МОТИВЫ В ТВОРЧЕСТВЕ ЛЕРМОНТОВА», она сказала: «Ты что, с ума сошел? Только что сняли редактора за то, что он упомянул слова "крест" и "Бог"». Я говорю: «Ну, где наша не пропадала, я напишу».

И когда я писал эту статью «религиозные мотивы в творчестве Лермонтова», мне предложили поехать в ТАРХАНЫ, к ЛЕРМОНТОВУ. Я поехал с телевизионной группой. Мне многое стало понятно сразу, потому что МЕСТО ЭТО – ТАКАЯ МИСТИЧЕСКАЯ ВОРОНКА. В ней крупные, огромные звезды. И вот это лермонтовское «и звезда с звездою говорит» – это ничего не придумано, это просто точно, потому что там действительно лучи пересекаются.

«Из пламя и света рожденное слово» – это не что образ и не просто метафора. На самом деле вселенная разговаривает светом, обменивается информацией, клетки наши обмениваются информацией, нейроны обмениваются какими-то световыми сигналами. А количество звезд на небе сопоставимо с количеством нейронов у нас в мозгу.

И конечно, ЛЕРМОНТОВ – ЭТО ЧЕЛОВЕК СУДЬБЫ. Он чувствовал сразу свое предназначение, все целиком и полностью. Поэтому у него этот постоянный мотив брошенного камня, который летит, как бы не зная о том, кто его бросил, зачем его бросил, но точно знает свою планиду, по которой он летит по вселенной. И вот когда я увидел эти звезды в Тарханах, мне почему-то расхотелось сразу заниматься таким чистым литературоведением.

Я спросил: «Скажите, кто тут самый близкий к Лермонтову человек?» – «Это правнучка кормилицы Лермонтова, и она поет песню – колыбельную». Вот тема трагическая, ТЕМА СМЕРТИ МАТЕРИНСКОЙ, КОТОРАЯ ПРОНИЗЫВАЕТ ВСЮ ПОЭЗИЮ ЛЕРМОНТОВА. И вот приводят эту бабушку, и я сразу воспринял ее не как правнучку кормилицы, а просто как кормилицу Лермонтова. И она дребезжащим, старческим, совершенно не певческим голосом пропела вот это: «Спи, младенец мой прекрасный, баюшки-баю, тихо светит месяц ясный в колыбель твою». Боже мой! И ОЩУЩЕНИЕ МИСТИЧЕСКОГО ПРИСУТСТВИЯ ЛЕРМОНТОВА, когда я вхожу в эту комнату, и там лежат книги, по которым он учился.

Пришел Лермонтов – пришла совершенно новая эпоха, НОВОЕ ГОДОВОЕ КОЛЬЦО. Вот Пушкин – это один слой и одно годовое кольцо, а вот пришел Лермонтов, и это совершенно другое. Пушкин – это еще захлебываясь от радости, что живет, радуясь солнцу: «…да здравствует солнце, да скроется тьма!»

А Лермонтов – это такое ощущение смерти до рождения, вернее, смерти при рождении, ощущение человека, как бы пережившего смерть. Может быть, оно происходит оттого, что вот утрата мамы и утрата родителей вообще. Может, это, но мне кажется, что тут что-то большее. ПЕРВЫЙ, КТО НАМ НАПОМНИЛ, что кроме радости, света, разума, ЕСТЬ ЕЩЕ ТАЙНА, и ЭТА ТАЙНА ДЛЯ НАС НЕВЫНОСИМАЯ. Потому она и тайна, что мы ее вынести не можем. Ну вот такая КОСМИЧЕСКАЯ ТАЙНА ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО РОЖДЕНИЯ, ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ СМЕРТИ, ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ЛЮБВИ.

Я думаю, что Лермонтов по природе своей был такой метафизический, мистический человек, который что-то знал не только о жизни, но знал и о смерти. И ВОТ ЭТО ЧТО-ТО ОН ПОСТОЯННО СООБЩАЛ МИРУ. Он сообщал это в «Герое нашего времени». Напрасно так Николай I испугался Печорина – что это за человек, который все время везде во всем видит смерть, гибель? Он еще молодой человек, а уже разочарован этой жизнью, он уже знает, что он погибнет, и знает, как он погибнет. Мало того, что он знает, КАК ПОГИБНЕТ, он даст описание этой гибели.

Вот это знаменитая складка Дерриды и этот знаменитый прокол – якобы случайное совпадение, когда Пушкин дает описание своей гибели в образе Ленского, зимой. И то же самое у Лермонтова. Но у Пушкина это трагическое как бы предсказание судьбы, но смотрите, какая безмятежная смерть: «Поэт роняет молча пистолет, упал, на грудь сложивши руку…»

И как это трагически у Лермонтова. Вот эта дуэль с Грушницким – какой-то удивительный перевертыш, трагически неожиданный перевертыш, потому что ведь ПЕЧОРИН по сравнению с Грушницким – ЭТО РАЗУМ, ЭТО ДУША, ЭТО ГЛУБОКИЕ ЧУВСТВА. Ну а Грушницкий… А тут ситуация такая, что Грушницкий убивает Печорина – Мартынов убивает Лермонтова. Перевертыш такой судьбы. Вот он человек судьбы. ОН ЧЕЛОВЕК СУДЬБЫ, который чувствовал это вращение, ЧУВСТВОВАЛ ЭТУ ТАЙНУ ВЕЛИКУЮ. И он попытался ее передать в очень загадочном стихотворении… <…>

…вокруг личности Пушкина миллион анекдотов типа донжуанский список Пушкина и всякая такая белиберда, вокруг Лермонтова ДРУГОЕ. Вокруг него сложился такой ВОЕННЫЙ МИФ ОБ ОГНЕННОМ ОРАТОРЕ, который пронесся по Кавказу, что он выжег какие-то аулы... Я всего один раз беседовал с Ираклием Андрониковым на эту тему. Это мифология. Но мифология, которую порождает человек, – то ведь тоже он. Кавказ почувствовал в Лермонтове роковую личность. …Кавказ Лермонтова помнил.

Лермонтов написал «Валерик», одну из первых антивоенных пацифистских вещей … <…> Обратите внимание, что и Максим Максимыч, и Печорин, и сам Лермонтов, и все, кто на Кавказе, они не видят в чеченцах никаких врагов. …сраженье при Валерике… Там нет друзей и врагов, там есть восхищение героизмом и осуждение этой битвы с высоты поэта и поэзия с высоты христианской высокой настоящей этики.

В Лермонтове действительно есть какая-то неразгаданность и непрочитанность. Конечно, непрочитанность и неразгаданость есть в каждом поэте. Если прочитан и разгадан, то не остается никакой поэзии. Остается просто лермонтоведение и литературоведение. Но кроме этой общей поэтической тайны, в нем есть еще своя МЕТАФИЗИЧЕСКАЯ.

Вот это знаменитое стихотворение:

«Но не тем холодным сном могилы я хотел на веки так уснуть, чтоб в груди дремали жизни силы, чтоб, дыша, вздымалась тихо грудь, чтоб всю ночь, весь день, мой слух лелея, о любви мне сладкий голос пел, надо мной чтоб, вечно зеленея, темный дуб склонялся и шумел».

Конечно, наука, философия, они нам сообщают, что жизнь – это более широкое понятие, чем только твоя жизнь, и что есть ЖИНЬ ТВОЯ и есть жизнь… всей вселенной, и всего мироздания – ЖИЗНЬ ВЕЧНАЯ. НО НИКОМУ, КРОМЕ ЛЕРМОНТОВА НЕ УДАЛОСЬ ПЕРЕДАТЬ ЭТО НА ТАКОМ ИНТИМНОМ УРОВНЕ. ДЫХАНИЕ – ВМЕСТЕ С ЗЕМЛЕЙ, ВМЕСТЕ С НЕБОМ, ВМЕСТЕ С КОСМОСОМ. Пение, которое продолжает голос. Человек уходит, а голос его продолжает петь, ведь ЭТО ГОЛОС ЕГО – ЛЕРМОНТОВА, ПРОДОЛЖАЕТ ПЕТЬ. Это одно из самых великих произведений о человеческой жизни, о его смерти и о его бессмертии.
--------------------------------------—
КОНСТАНТИН КЕДРОВ «Религиозные мотивы в творчестве Лермонтова»
(фрагменты доклада на научно-практической конференции, посвященной 200-летию М.Ю. Лермонтова на Международной книжной выставке-ярмарке 2014 г. Москва)

***
Константин Александрович КЕДРОВ-ЧЕЛИЩЕВ (род. 12. 11. 1942) — поэт, философ (доктор философских наук) и литературный критик (кандидат филологических наук), автор термина метаметафоры и философской теории метакода. Член Союза писателей СССР и Международного союза дворян (по линии рода Челищевых )