ИВАН да МАРЬЯ (продолжение)

ПРОДОЛЖЕНИЕ

ЛЮБОВНЫЙ ТРЕУГОЛЬНИК

   Когда в раю запретный плод
Змей-искуситель отдал Еве,
С тех пор стечёт немало вод.
Деторожденье Бог дал деве.
О дети! Человек вас звал
Спокон веков цветами жизни.
Иной шипами душу рвал,
Иной любимцем был по жизни.
Бегут, бегут, спеша, года…
Мужая, подрастают дети.
В усадьбе с раннего утра
Троих детей в подворье встретим.

   Играют мальчики с сестрой:
Иван с весёлою улыбкой,
Борис с какой-то дерзкой, злой,
С бесовской вроде бы ухмылкой.
Борис всем отроду дерзит,
Играя, строит брату козни,
Сестру словами очернит,
С издёвкой бьёт её, а после
Тяжёлым взглядом просверлит.
И радуясь девчонки плачу,
Ещё за косы теребит
Иль больно ущипнёт, иначе
Бесёнку будет жизнь не в жизнь,
Чернее тучи станет сразу.
Тогда в округе всем – держись –
Устроит подлую проказу.
Не раз прошёлся ремешок
По мягким телесам мальчишки.
Он мать, отца приводит в шок,
Гримасы строя от мартышки.

   А вот Иван совсем иной.
С улыбкой нежной, добрым взглядом.
С Марией дружен он, с сестрой.
В минуту трудную он рядом.
Сестрица от Бориса ждёт
Подвоха иль чего похуже…
Добро сердечное влечёт,
Душою тянется к Ванюше.

   Проходит детских игр пора.
Мужают ребятишек лица.
Стыдливость, как весь мир стара,
Волнует. Расцвела девица.
Тугая грудь и гибкий стан,
С улыбкой прелестной отрада,
Прекрасного лица овал
И ямочкой щека примята.
Иван украдкой косит глаз
На лик божественной царицы
И шепчет уж в который раз:
«Как жаль, что ты моя сестрица!»
Зато Борис, чей пошлый взгляд,
Так явно к похоти стремится,
Бормочет, источая яд:
«Целуй меня, целуй сестрица!»
Мария просит не шутить:
«Готова я открыть объятья.
Я буду вас всю жизнь любить.
Ведь вы мои родные братья».

   Поняв детей страданья, мать
Им тайну давнюю открыла.
Пришлось ей правду рассказать,
Как в их семью вошла Мария.
В ответ ни звука. Тишина
В немом молчанье разрасталась.
Как будто лопнула струна
В тиши: Мария разрыдалась.
«Прости, но Бог мне подсказал
Всю правду рассказать, Мария.
К тебе – час истинный настал –
Не остужу своей любви я.
Мне Бог сказал, не навреди!
Любовь меж вами разгоралась».
Мария, прячась на груди
У матери, шепча, призналась:
«Обоих братьев я люблю:
Бориска всё меня шпыняет,
Ивану более внемлю –
Меня к нему всё больше тянет».
«Ну, вот и славно. Видит Бог,
О чувствах ты сама рассудишь.
Но не уйдёшь за мой порог,
Как прежде, дочкою мне будешь».

   Перед божницей мать встаёт,
У Бога силы испрошая,
Челом Ему поклоны бьёт
И, за Бориса извиняясь, 
Молитву правит:  «Ты прости
За чёрствость отрока Бориса.
Сынов мне распрей не снести,
Не разгородит их кулиса».
Страдают братья от любви,
Той страстью, что и на Земле нет…
Ивана любит, но, увы,
Любви Бориса не приемлет
Мария. Чистая душа
Согласна стать женой Ивана,
Бориса планы все круша.
Он в думах, ухмыляясь странно,
Разрушить бесу брак велит:
Сварить Марии зелья чашу,
Обманом брата заманить
В заросшую глухую чащу.
И бес, деяньем зло творя,
Глубокой ночью чары правит,
Марии слогом говоря,
Ивана из подворья  манит.
Разбушевался небосвод,
Ветрами плещется стихия,
Пронзают молний стрелы свод,
И милой зов: в беде Мария.
Она к себе его зовёт.
Он к ней спешит, он ей поможет.
Тревога душу, сердце рвёт,
А ноги путами стреножит.
И вдруг Мария перед ним!
Его в объятьях обласкала,
Улыбку дарит, а за сим
Как будто путы повязала.
Ивана мысли, как в бреду
Пред ним Борис... «Ты сам повинен.
И любишь на свою беду.
Моей Марии быть отныне.
И в этом мой большой успех.
Оставлю здесь тебя, разиня, –
Раздался злой Бориса смех, –
Теперь моя, моя Мария!»
Мария безмятежно спит.
Ей сладкий сон виденья дарит.
На кухне злобный бес сопит,
Ей с приворотом зелье варит.
Марии в чашу зелье льёт,
Поближе к деве придвигает.
Мария поутру встаёт
И зелье залпом выпивает.
Любовный всплеск её влечёт,
Как парусник, что жаждал бриза.
Она любимого зовёт,
Зовёт любимого…  Бориса.

    Спросила удивлённо мать:
«Ты же Ванюшу полюбила?!»
«Любви изменчивая страсть.
Любовь – неведомая сила.
Любим Борис, он мой кумир.
И то моё решенье свято.
Пора за свадебный сесть пир!»
Лицом невеста бледновата,
Пустой какой-то взгляд в очах,
И кажется каким-то сонным…
«Отныне наш Иван монах, –
Изрёк Борис, – мешать влюблённым
Не хочет. Ночью он у врат
Нам счастья пожелал обоим.
В монастыре прибудет брат,
А мы семейный мир построим».
Пока до будущей поры
Борис венчаться отказался,
Сказав, что с Богом он на  «Ты»,
О нём нелестно отзывался.
И свадьба, словно бы погост,
Младых молчанием встречает.
Отец провозглашает тост,
Влюблённым счастья он желает.
Вино, отведав не спеша,
Он «горько» прокричал влюблённым.

   Цыганки вещая душа
Взметается над пиром оным.
Душа несёт тяжёлый крест:
С потусторонним злом бороться.
В борьбе с душой цыганки бес:
Добро со злом за веру бьётся. 
С глаз пала беса пелена,
Ушла напитка злая сила.
«Иван, Иван, – зовёт она, –
Тебя, тебя лишь я любила!»
Лицо Бориса пышет злом.
А тут ещё Иван случился,
Душой цыганки и добром
От беса пут освободился.
Иван Бориса обвинял
И к совести взывал в надежде.
Вдруг разразился ветровал
Невиданной здесь силы прежде.
Летят ветра друг другу встреч,
Как будто бесы все взбесились
И в вихре закрутили смерч.
Борис с Марией в нём сокрылись.

    Вновь давит звоном тишина,
И в хаосе лежит подворье.
Душа цыганки – здесь она –
Ивана утешает в горе:
«Не смог любви ты уберечь,
Тебе не помогла я тоже.
Хоть и печальна моя речь,
Но унывать тебе негоже.
Марию сможем мы вернуть
По воле Божьего веленья.
Сбирайся, парень, в трудный путь.
Нас ожидают приключенья».

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

Другие произведения автора:

КАЛИНИНСКИЙ РАЙОН

ЧЕЛОВЕК – И БИЧ*, И БОМЖ**

НАГРАДА