СЕРГЕЙ   НОСОВ

 

ИГРУШЕЧНАЯ ДУХОВНОСТЬ

 

СТИХИ  В ЖУРНАЛ «ПАРУС»

 

.   .    . Игрушечная духовность  забинтованная стальной проволокой нравственности  допустимая только за закрытой дверью  говорящая только намеками  и многозначительно прикладывающая палец  к липким губам  измазанным в сладком джеме красивых слов  обольстительных как игривый бант  на тонкой вертлявой и такой притягательной шее  таящей  (если отнять ее от теплого тела)  разгадку кроссфорда  в темном углу вечерней газеты  брошенной в мусорный ящик.
.    .   . Маленький кусочек плоти  и затаившаяся в нем -  как нерв в сломанном зубе -  ноющая душа  на фоне огромного голого неба  это все что осталось  съедена (вот и косточки рядом)  постаревшая мудрость  и никчемны  напитки наивных фантазий  уходите  как уходят белые облака  за забор горизонта  и будьте (как можете) счастливы.         .    .   . Мечты как кони  мчатся вдаль  давно  от этих скачек  придорожной пылью  покрылось старое лицо надежды  в ее рябом старушечьем платке.          .    .   . Солнце золотистым апельсином  на высоком дереве небес  ожидает скорого прихода  жадных и пузатых облаков  и они разинутыми ртами  его даже с кожурой проглотят  и сползут отяжелев куда-то  за далекий низкий горизонт  и тогда погашенные звезды  как большие черные вороны  свой неистовый поднимут крик  и начнется светопредставленье  и луна как в приступе безумства  вдруг сорвет свой ядовито-желтый  к голове приклеенный парик.       .    .    . Хорошо бы  чтоб жизнь превратилась  в кольцевую дорогу  навечно  где начало не стало концом  а конец не казался началом  и мы все бы  кружились кружились  и мелькали бы станции Нежность  Детство Юность Любовь или Счастье  за окном  как в степи полустанки  когда мимо летят поезда.      .    .   . Невеселые мысли  клопами впиваются в кожу  а смешные - как кудри вихрами змеятся  но больше всего досаждают  идиотские мысли -  тупые иссохшие рожи  этих старческих мыслей  наверное взяты в аренду  у египетских мумий  люблю же  только мысли под памятным знаком -  плевать  пусть все катятся кубарем к черту  где вырыта яма  и крест так давно заготовлен  чтобы всю долгую мерзлую вечность стоять.

   .  .   .

Пространство - лист бумаги 
время - круг 
который нарисован на бумаге 
а вечность - как рука 
которая тот круг нарисовала 
и бросила 
свой черный карандаш 
когда как плеть 
безжизненно упала. 

 

 

       .   .   .

Город тот 
был на реке печали 
и она катила 
свои воды 
в голубое море 
тишины 
в городе была 
святая башня 
вся из очень синего 
стекла 
и на ней стоял 
холодный ангел 
провожая в вечность 
облака 
и была у ангела 
надежда 
старая и добрая 
как мир 
что когда-то 
унесут на небо 
на руках 
весь город 
облака. 

 

 

 

       .     .   .

Душа оставалась 
лежать в своей бедной кровати 
и видела хрупкие сны 
на старинном настенном экране 
где вновь обнимались встречаясь 
почтенные дамы 
и джентльмен с тростью 
в высоком цилиндре 
опять не спеша выходил из подъезда 
и кланялся встречным 
с таким удивительным шармом 
что слышались снова 
далекие аплодисменты 
за хмурой и выцветшей шторой 
давно уже прожитой жизни. 

  .

  .  .   .
Какая теплая
сегодня тишина
она как будто 
прилипает к телу
и солнце ее гладит
и большие
опять повисли в  небе
облака
пузатыми домами 
без дверей
где можно жить
и ангелам  и душам
а нам нельзя
мы навсегда остались
их провожать 
глазами на земле.

 

 

 

 

 .  .   .
Забуду я тебя
и ты меня забудешь
как фотографию
на полке
в старой раме
стоящую
так одиноко
словно  жизнь
оставила ее вечность
и ушла
захлопнув дверь
куда-то
среди ночи.

 

 

 

  .   .    .
Река течет 
неведомо куда 
в ней наша жизнь 
как волны 
и над нею 
немое небо 
гонит облака 
до синего 
пустого горизонта 
где расцветает 
розовый рассвет 
огромным 
удивительным цветком 
в котором счастья 
может быть и нет 
но нет и плача 
о любимых.

 

 

 .  .  .

Ну что тебе
до нежностей моих
ты знаешь все
по простоте душевной
ты даже мне
об этом говоришь
и кажешься себе
большой и умной
всезнающей
как мудрая сова
что видит  все
горящими глазами
среди ночи
а эта ночь
уже не холодна
она горячей стала
и все жарче
и все равно
я нежен
и люблю
и кажется
что ты моей осталась
как будто мир
приклеил тебя клеем
к моей душе
теперь уж навсегда.

 

 

 

    .   .   .

Ночь превращает
в изваянья души
они стоят
как черные деревья
но кажется
готовы оторваться
как птицы от земли
и улететь
и спрятаться за желтую луну
чтобы грозить всем тем
кто есть на  свете
своим падением
с высокой крыши неба
которую
как будто кто-то держит
над нами
словно зонтик от дождя.

 

   .   . .

 

 

Могли бы вы
пешком пройти  по нарисованной картине
к художнику
в простую мастерскую
пожать ему на счастье руку
и выйти через холст
бесшумно
в ночь
где светят звезды
как глаза влюбленных
и нежная луна
оближет языком всю  вашу душу
чтобы в ней остаться
за просто так
до самого утра.

 

 

 

 

    .  .   .
Я все хочу
за стареньким ковром
открыть большую
золотую дверцу
я предан миру кукол
но не гном
я деревянный
у меня нет сердца
в колодец я
по кроличьей норе
всю жизнь свою
спускаюсь и спускаюсь
расту в июле
ну а в ноябре
когда родился
снова уменьшаюсь
и кто-нибудь
когда-нибудь найдет
меня играющим
со вздорной королевой
в ее придворный
сказочный крокет
в ее колоде карт
я буду первой. 

  .    .   .

 

         Боль -  как  вода

         в которой  можно  утопиться

         и по  которой  в то  же  время можно  плыть

         к другому   невидимому     берегу бытия

         вдыхая молчание  и  выдыхая крик

         убегающий  вдаль мелкой  дрожащей  рябью

холодно

берег видимый  и  оставленный

протянулся как  долгий  взгляд

и любое  движение  похоже

на гулкий  шаг  к небытию

может быть  близкому

обрывающему   тоненькую струну  твоей  жизни

с болезненным  звоном

а может  быть  бесконечному

звездному как  ночное  небо

замороженное  над головой.

 

                 

         Петербург

 

         Каменный  пиджак реки

с длинными  рукавами   которых больше  чем  положено

белые ногти  волн  на впалой  груди  залива

безжалостно  исцарапанной катерами

вопросительные  знаки портовых  кранов

восклицательные  - заводских  труб

длинные строки  домов  вдоль   гранитной  набережной

ночами -  мелочь  огней рассыпанная    небрежно

открытые рты  разведенных    мостов

и  протяжное  -

как размашистый  прочерк  пустынного  проспекта  -

асфальтовое  одиночество

по которому  можно  идти до  утра

не оставляя  воспоминаний  в глазах  погашенных  окон

похожих на  равнодушное   многоточие

сопровождающее  нас по  жизни.

 

         Творчество

Сюжет 

был  заросшим деревьями

серым  дождливым

любовь  пробивалась живыми  побегами  трав

и  робкое солнце

теряло  лицо в  облаках   регулярно

оставляя  сырой полумрак  и  слепую возню на  листе

строки

сползали  к многоточию

к  усыпляющему покою  и  неподвижности

танец  слов становился  все  медленнее и  призрачнее

и  наконец   забытье

приносило   большое старое  одеяло

под  которым мы  спали   всю  долгую     ночь

дожидаясь

того    предрассветного  часа

когда  вновь задрожат  рельсы  взволнованных строк

и  мелькнут 

как  бывает на забытом богом степном полустанке

проносясь в  вихре светящейся  пыли

красивые  гордые чистые  чувства

торопящиеся  куда-то далеко  далеко

где  уже или  еще  ничего не  ясно.

 

 

   .  .   .

И остались

в руках у меня

лепестки

от увядших цветов

ничего не случилось

на сцену пришел

мрачный клоун

снял шляпу

рассмеялся

всем зрителям

прямо в лицо

и швырнул

эту шляпу

под купол

старинного цирка

и сказал

это солнце

молитесь теперь

на него

еще долго

стоял он на сцене

и долго смеялся.

 

 

 

 

 

СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ:

 

Носов  Сергей Николаевич.  Родился в Ленинграде ( Санкт-Петербурге)  в 1956 году. Историк, филолог,  литературный критик, эссеист  и поэт.  Доктор филологических наук и кандидат исторических  наук. С 1982 по 2013 годы являлся ведущим сотрудником   Пушкинского Дома (Института Русской Литературы) Российской Академии  Наук. Автор большого числа работ по истории русской литературы и мысли и в том числе нескольких   известных книг  о русских выдающихся  писателях и мыслителях, оставивших свой заметный след в истории  русской культуры: Аполлон Григорьев. Судьба и творчество. М. «Советский писатель». 1990;  В. В. Розанов Эстетика свободы. СПб. «Логос» 1993; Лики творчестве Вл. Соловьева СПб.  Издательство «Дм.  Буланин» 2008;  Антирационализм в художественно-философском творчестве  основателя русского славянофильства И.В. Киреевского. СПб. 2009. 

    Публиковал произведения разных жанров  во многих ведущих российских литературных журналах  - «Звезда», «Новый мир», «Нева», «Север», «Новый журнал», в парижской  русскоязычной газете  «Русская мысль» и др.  Стихи впервые опубликованы были в русском самиздате  - в ленинградском самиздатском журнале «Часы»   1980-е годы. В годы горбачевской «Перестройки»  был допущен и в официальную советскую печать.  Входил как поэт  в «Антологию русского  верлибра», «Антологию русского лиризма», печатал  стихи в «Дне поэзии России»  и «Дне поэзии Ленинграда» журналах «Семь искусств» (Ганновер), в  петербургском  «Новом журнале», альманахах «Истоки», «Петрополь»  и многих др. изданиях, в петербургских и эмигрантских газетах. 

После долгого перерыва  вернулся в поэзию в 2015 году. И вновь начал активно печататься как поэт – в журналах «Нева», «Семь  искусств», «Российский Колокол» , «Перископ», «Зинзивер», «Парус», «Сибирские огни», в  изданиях  «Антология Евразии»,» «Форма слова»  и «Антология литературы ХХ1 века», в альманахах «Новый енисейский литератор», «45-я параллель», «Черные дыры букв» в сборнике посвященном 150-летию со дня рождения К. Бальмонта, сборнике «Серебряные голубы (К 125-летию  М.И. Цветаевой) и   в целом ряде  других  литературных  изданий. В 2016 году стал финалистом ряда поэтических премий – премии  «Поэт года», «Наследие»   и др.  Стихи переводились на несколько европейских языков.  Живет в Санкт-Петербурге.  

 

                                                                                                                                                                 

 

 

 

 

 

 

 

Другие произведения автора:

Глаза мне слепит этот свет

Пушистая зима и это хорошо

День вытирая ноги о траву в саду вошел