Новые
МенюМысли вслух
3 апреля 2012 — Григорий Рабинович
Диалог глухонемого со слепцом
Наиболее строгим и веским доказательством правоты моих слов служит, прежде всего, именно то, что я их вообще говорю.
Один очень претенциозный оратор
1
Истинно полнокровная человеческая сущность, по всем уж вполне издревле ей всегдашне присущим — фактически ведь каждодневным — стандартам, попросту совершенно и впрямь нисколько так не потерпит в самой глубине всех своих искренних чувств, а тем паче в ее почти что всецело незыблемом менталитете даже и признака той совершенно безбрежной пустоты всем столь небезызвестного космического вакуума.
Причем всякое, то истинно безнадежно исподнее содержание буквально каждой той или иной человеческой души без каких-либо излишних прикрас составляют именно те вещи, что уж у каждого из нас в его личном детстве были ведь в более чем непосредственной и совершенно явной повседневной близости.
Правда, конечно, и сама по себе столь извечно неуемная жизнь, беспорядочно и довольно вот подчас весьма активно созидает все те мыслительные процессы фактически так всякого людского сознания.
Но это как раз именно детское бытие со временем и выковывает из всех зачатков личности ее более чем подчас вполне ведь наглядные, и приметные, полностью уж столь недвусмысленно определенные контуры.
Однако сама по себе внешняя сторона души вовсе не столь вездесуще принципиально донельзя важна.
Поскольку наиболее затаенный смысл более чем доподлинного содержания сосуда чьего-либо самого по себе исподнего нутра, безусловно, всегда ведь столь безукоризненно скрыт за кромешным мраком всяческой подспудной и обыденной повседневности…
И вот от того, чем это именно он заполнен, и будет зависеть, бросится ли человек спасать чужого ребенка, на которого с бешеной скоростью несется автомобиль с сильно загулявшей веселой компанией, или наоборот — не пошлет ли он кого-либо, дабы с кем-то вовсе не тем, эффективно до чего только бескомпромиссно разом разделаться…
Уж все более чем однозначно, при этом сколь многозначительно списав на один лишь тот скверный несчастный случай.
Чужая душа — довольно-то частенько исключительно беспросветной черной мглы потемки, и до чего нередко в ней совершенно неизбежно имеется нечто тщательно скрываемое, словно бы в некоем потайном кармане.
Даже и при самом близком контакте всегда остается нечто такое, что вовсе не будет раскрыто совсем так нараспашку, а потому и окажется оно никак не доступно, а в том числе и наиболее пытливо-остроглазому взору.
Уж слишком надежно оно в самых далеких глубинах души упрятано от всех тех нескромно любопытствующих, чужих глаз.
Человек — он вообще вот оказывается весь, как он есть, буквально на ладони, только при самых экстремальных обстоятельствах, которые при этом крайне уж подчас еще будут столь так ежесекундно опасны для самого его физического существования.
И именно подобным образом, а вовсе-то никак не иначе (в момент своей величайшей радости) почти что всякий тот или иной индивидуум полностью и до конца всецело раскрывает все сокрытое в наиболее дальних уголках его души.
И вполне уж то на редкость столь ведь полновесно более чем незыблемо естественно, что нечто подобное происходит в одно лишь разве что то самое время и впрямь-то действительно выпавших на чью-либо долю исключительно немыслимо суровых жизненных испытаний.
И это именно как раз тогда какой-либо индивид сколь полноценно полностью и проявит всю свою настоящую суть, то есть то самое заветное, что до той поры было в нем более чем надежно сокрыто за всеми подспудными, внешними и, попросту говоря, довольно малозаметными факторами столь неизменно одеревенелой и невзрачной обыденности.
2
А ведь довольно многие суровые передряги, если уж и вправду исключительно ведь неприглядно довелось им действительно выпасть на чью-либо весьма прискорбную долю, еще и впрямь-то столь непременно, набело сотрут они с человека все его, так называемое обыденное лицо…
Ему или ей быть ведь тогда именно теми, кто до самого дна порою испил совершенно бездонную чашу горя, а посему их сердцем и станет, затем заправлять именно тот внешний, попросту выедающий всякую радость жизни ужас.
Да и более чем вероятно, что в них еще тогда разовьется сиюминутная неуверенность во всяком своем грядущем завтрашнем дне.
Правда, не то чтобы с этим им и впрямь еще должно будет затем жить всеми теми исключительно долгими, безмерно томительными годами, а тем более и вправду так нескончаемо длительными десятилетиями…
Однако сколь и впрямь безукоризненно и безупречно многое еще будет зависеть именно от того, а с кем это их во всем том дальнейшем уж явно, в конце концов, сведет великая затейница и шалунья хромая судьба.
Она бывает зла, а бывает добра, да только вовсе не быть ей хоть сколько-то милостивой к тем, у кого за плечами было столь немало лет самого разноликого горя.
3
И именно это и надо бы всем твердо и более чем безукоризненно вполне вот до конца более чем полноценно осознавать, глядя буквально на все в этом мире крайне же невзрачно порою происходящее, откуда-то явно исключительно вовсе со стороны.
Попросту нисколько нельзя взирать буквально на все то, до чего и впрямь неправедно творящееся во всей этой жизни, разве что лишь со своей высокой колокольни.
Однако вот те самые идеалисты-максималисты, эти яростные потребители чьего-либо разве что неизменно всегда так чужого литературного творчества, ничего иного вокруг себя, кроме тех двух наиболее действительно явных цветов, даже и в самой непосредственной близости от себя нисколько уж вовсе совершенно не различают.
Черное и белое — это все, что они вообще хоть сколько-то взвешенно и конструктивно способны более чем наглядно узреть во всей той весьма и весьма многоплановой человеческой натуре.
Причем все то довольно-таки искренне яркое, но никчемное, что всем своим пышным цветом еще явно кое-кому разом покажется чем-либо ни в едином своем глазу вовсе-то совершенно не белым…
Однако коли при этом при всем его низменным мраке оно сколь непременно пройдет перед их внутренним взором, как нечто нисколько-то вовсе никак не черное — уж тогда, безусловно, в их-то уме оно отныне будет более чем отчетливо заштриховано как нечто, без тени сомнения, весьма ведь сугубо строго коричневое…
Прокрустово ложе их трафаретных воззрений обо всей окружающей их жизни попросту никак не включает в себя ничего, кроме яркого света и нисколько уж непроглядной бездонной тьмы.
Ну, а также еще и извечной борьбы между ними, а потому счастье по их представлениям надо бы именно всеми силами смело завоевывать, а не идти к нему медленно, до чего тщательно выверяя при этом буквально каждый свой шаг.
Им-то вообще неизменно кажется, что человек — это попросту та еще бестия, а потому его и надо бы именно силою безотлагательно принудить к прогрессу, бесцеремонно навязав ему исконно доброе начало, а не пошагово и постепенно, а главное, еще и безо всяких рывков сколь так медленно и участливо развивать его в нем…
4
А между тем каждый отдельный человек — это целая вселенная, а потому и подходить к нему со своей собственной меркой УБЕРЕГИ НАС ГОСПОДЬ.
Иные люди ведут себя по тем или иным канонам нравственности, кои им вполне уж знакомы и давно понятны, ну а чего-либо большего от них потребовать пока еще и в мыслях своих вовсе-то нисколько совершенно нельзя.
А чего тогда, без тени сомнения, действительно можно?
Так это одного лишь — куда более-менее верного соблюдения всеобщих этических норм и законов уголовного кодекса…
Да только вот этого дети радужных снов о том самом весьма еще отдаленном идеалистическом будущем (дай Бог, чтобы оно некогда действительно само собой наступило) не приемлют вовсе ни под каким его видом…
5
Ну, а еще же подобным баловням благой судьбы неизменно претит та самая невзрачная правда, столь беспардонно свербящая в их глуховатое ухо о том, что все мы, в принципе, дети всей той окружающей нас реальности, а книги ее только лишь многозначительно обрамляют, причем никак так нисколько и не более того.
Всех нас блаженных ведет под ручку барыня судьба по одному лишь ей заведомо ведомому пути?
Нет, это, конечно, полнейшая чушь!
А все-таки элемент чистой случайности, да и не столь редкой удачи порою является одним из важнейших весь наш внутренний мир более чем однозначно всецело формирующих факторов.
И пусть это далеко не каждому через какой-то час с небольшим еще предстоит сделать твердый выбор, который, между тем, за него никто и никогда не сумеет совершить, даже и при самых наилучших к тому намерениях.
6
А выбор этот бывает довольно затруднителен, а к тому же порой он до сущего мучения весьма и весьма обременителен, а главное, еще и нисколько он непонятен всякому тому, кто смотрит на данного индивидуума откуда-то явно со стороны.
Уж ясное дело, никак так не сможет он взять себе в толк, от чего это именно ему столь и впрямь невыносимо трудно стать на тот более чем здравый путь, по которому до чего уверенно бредут все ему внешне подобные.
Тем более что делают они это и впрямь довольно-то легко, весело и плавно…
Однако столь многое из вполне состоявшегося в душе зрелого человека, несомненно, еще будет зависеть именно от его более чем первоначального исходного начала, а вовсе вот не от того великого царства новых возможностей, что вдруг пред ним открывают свои столь и впрямь широченные двери.
Причем всех и каждого, кто еще в детскую пору прошел сквозь сущий ад нисколько не забываемой социальной клоаки, яркий свет чьей-либо чужой души может ведь в том числе и нестерпимо яростно обжигать.
Но это, правда, должно быть разве что именно относительно временным явлением, главное — выдернуть человека из всего того быта, что довольно давно для него до самого так конца практически полностью определился, а потому и более чем незыблемо он в нем глубоко устоялся как личность, да и вполне ведь живой человек.
А самым обычным и сколь толково выверенным подходом всего этого вряд ли что удастся более чем полноценно и безупречно разом достигнуть.
Ну а потому и надо бы срочно начать изыскивать какие-либо действительно стоящие того альтернативные пути.
Правда, почему это вообще уж надо бы хоть сколько-то еще до чего только пристально разглядывать все то немыслимо наихудшее, когда вокруг столько безоблачно радостного и сказочно прелестного?
Однако все те довольно общие параметры всецело же восхитительно и бесподобно и впрямь ко всем радушной обыденной жизни совсем так не всех исключительно ведь нежно и ласково касаются, поскольку вместо чего-либо столь ласково тому подобного в кое-кого до чего отчаянно могут еще вцепиться железные лапищи суровых житейских неурядиц.
7
И если у кого-то все более-менее благополучно сложилось, слава тебе Господи до конца так иначе, чем у кого-либо другого, то разве будет ли во имя того кем-либо проявлено вполне стоящее подобного определения знатное геройство, коли он, имея свободный доступ ко всем задушевным благам всего-то, что не преминул ими буднично воспользоваться?
Жить-то себе по-людски, ни в чем действительно хорошем себе нисколько не отказывая — это лишь простое удобство, и никак не более того.
Однако вовсе это никакой не подвиг, а скорее более чем элементарная заслуга целой череды чьих-либо предков, которые попросту загодя подготовили почву для эдакой светлой и благотворной жизни.
Да только коли вот вдруг сколь незатейливо еще появляется нечто такое, что совершенно в единый миг более чем беспрецедентно нарушит весь мир и покой чьей-либо
исключительно так весьма благородно воспитанной души…
Уж как раз именно тогда и выявляются чьи-то доселе совершенно скрытые черты, и надо же — все благие намерения по отношению ко всему тому разноликому миру куда-то сами собой разом еще растают в сущее небытие.
8
Вместо них непонятно откуда вдруг обнаруживаются черты исключительно скотские, только-то разве что еще изначально тщательно так прикрытые неким внешним лоском цивилизации.
Однако где-то глубоко изнутри более чем наглядно содержащие ту самую до чего и впрямь критически сдавленную извне цивилизованной оболочкой, значительно лишь весьма уж поболее утонченную во всем своем садизме дикость.
И все же это одни те события, столь незамысловато и зловредно беспардонно и докучливо мешающие всяческому повседневно житейскому умилению современного культурного человека, как и понятно, исключительно так разве что лишь самим ведь только собой…
И как вот безмерно легко будет чему-либо подобному уж явно, затем еще пробудить в его светлом духовном облике черты столь всепоглощающе лютой тьмы.
И подчас вследствие этого и образуются иссиня-черные чернильные кляксы весьма ведь ретивого и отпетого нигилизма, а появляются они как раз из всего того наивно обманувшегося слепыми ожиданиями света, а между тем для выявления светлого в кромешной тьме всегда надо бы делать искусственное временное затемнение…
Но тот лучистый и чистый свет в столь искренне изначально доброй душе прекраснодушного идеалиста компромиссов вовсе не приемлет ему все надо сразу…
И вот поэтому при всем том замечательном, что есть в таких душах, они явно тянут этот мир в пропасть грядущего всеобщего небытия.
И уж как он может выглядеть одному только Богу известно.
А все, потому что чья-то отчаянно светлая сущность вовсе-то никак не имеет никакой твердой основы в вязкой грязи, пока еще, безусловно, во многом отъявленно дикого настоящего…
9
А именно потому до чего и впрямь конкретно столкнувшись со всеми теми донельзя темными сторонами всей общественной жизни, кто-то ведь весь из себя безупречно сияющее-светлый…
Причем, ясное дело, всем тем духовным ликом своим, а также еще и весьма небезгрешною плотью…
Нет, далее нисколько не станет он стесняться и до чего и впрямь тщательно разбираться в средствах по достижению всех своих более чем благих, а порой и блажных целей.
Но разве все дело в том, что внутри некоторых излишне прилизанных культурой и цивилизацией людей действительно таится некое свирепое чудовище?
А этого, между тем, вовсе так нет как нет, да и быть его, кстати, и близко совершенно не может.
Однако вся ведь беда как раз в том, что столь непременно есть в подобных людях некая явная искусственность, происходящая от сущего аморфно книжного восприятия, всей той как она только есть обыденной жизни…
Добру попросту должно радостно восторжествовать, ну а зло должно быть повержено и наказано, вот уж и все!
Все остальное — попросту гнуснейшая и совершенно несуразная чепуха!
Те, кто мыслят именно подобным образом, неистово слепо идут за общим для всех их стадным инстинктом, только лишь разве что средства серьезно видоизменились: вместо топчущих ног столь же яростно втаптывающие в грязь слова…
И ярая смелость при подобном роде столь ведь «доблестного» претворения в жизнь эдакого рода действий всецело обеспечивается именно той крайне вот беспечной своей отдаленностью от каких-либо вообще сугубо конкретных весомых дел.
Двигать людьми-фигурками — это и есть тот самый великий блеск всей этой нашей новой просвещенной эпохи.
10
Да только жизнь одного ли человека или всего человечества в целом всегдашне еще может зависеть и от всей полноты амбиций малой кучки недалеких людей, попросту неспособных внимать светлому и большому разуму, а разве что неизменно лелеять свои широкие и изящные, да и весьма изощренные… вполне так повседневные мысли и чувства.
И, кстати, всего того вседозволяющего недопонимания в них уж куда явно значительно поболее как раз от того, что слишком они всегдашне ведь слепо закрыты буквально для всякого и каждого, в ком никак нет их собственной «искры Божьей».
Они вполне могут быть сколь холодны и упрямы в своих более чем и вправду до чего только беспечно безбожных полуискренних заблуждениях относительно чьего-либо всецело чужого им недобра.
Да вот, однако, явно уж еще при этом им столь так обязательно окажется свойственно быть чрезвычайно во всем снисходительными к своим собственным подчас более чем излишне беспечным слабостям.
Им-то попросту никак не доступно простое и ясное понимание принципиально далеких от них, да и никак совсем вовсе и непонятных им бед и несчастий чрезвычайно одинокого человека, а он, между тем, совсем не в том сходу нуждается, чтобы его тут же, не сходя с места, с нежною ласкою трепетно отогрели.
11
А между тем при подобного рода тяжких коллизиях было бы исключительно явно, значительно поважнее повести сколь откровенную беседу, и, ясное дело, чего это ради… А именно — дабы в первую очередь более чем безбоязненно сурово обнажить все чье-либо истинное людское начало.
Причем оно и впрямь еще может оказаться исключительно исподним и с самого детства безобразно загаженным…
Но разве в этом вся проблема…
Нет, вся беда именно в том до чего и впрямь исключительно безнадежном (а в особенности, если оно и впрямь-то еще и крайне настойчивое) бездумном ковырянии в чьих-либо так и оставшихся детскими дырявых подштанниках…
Поскольку то, что там внутри, может разве что чьи-либо руки довольно надолго серьезно испачкать.
Ну а действительно выгрести все их содержимое… Нет, ни у кого вовсе не будет к тому ну ни малейшей вообще уж возможности.
Однако если разве что довольно-таки лишь немного копнуть, а все-таки действуя при этом весьма вот деятельно и нисколько небрезгливо, то как раз тогда и будет возможность истинно глубоко заглянуть именно внутрь чьей-то столь невзрачной души.
И лишь оттого действительно надолго и близко в чужих задушевных нечистотах вовсе ведь нисколько так совсем не замараешься.
Надо бы только разве что при этом быть более чем смиренно готовыми безо всякого насилия стерпеть весь тот гниловатый афронт, что непременно еще из кого-либо явно польется наружу…
Однако его более чем подлинное всеобилие ничего же хорошего о человеке буквально так сразу нисколько не скажет.
12
И главное, мало-помалу посильно изменять весь окружающий нас мир к чему-либо сколь делово и основательно лучшему или, безнадежно так сетуя на все настоящее, сладостно мечтать о чем-либо чистом и безоблачно благостном — разве нечто подобное можно хоть в чем-либо даже и издали действительно сравнивать?
А в особенности, если и паразитически при этом до чего только всласть питаться некими чужими светлыми думами и безудержно возвышенными эмоциями…
Нет — это совсем не одно и то же.
Во имя осуществления всего того положительного, что со временем действительно еще приведет к настоящей, а не липовой прополке всех сорняков прошлого, надо было бы жить именно зрелой мыслью.
Однако российские интеллигенты явно так, похоже, и по сей день предпочитают жить излишне изысканными, восторженными фантазиями, гнездящимися в самой глубине довольно-то многих из их сердец.
Причем некоторые из больших писателей во всю силу своего таланта немыслимо изощренно преображают весь этот белый свет во что-то, ему пока никак еще нисколько не свойственное, а потому на данный момент и нигде совершенно уж нисколько попросту и не существующее…
И надо бы более чем безукоризненно осознавать всю разницу меж проглянувших в крайне острой ситуации в чьем-либо светлом лике черт откровенного зла и тем человеком, что попросту исключительно безбожно потускнел всем обликом своим, однако именно так уж разве что вследствие весьма тяжких внешних условий.
И случилось это все как раз-таки, поскольку был он довольно-то ежечасно отягощен всеми теми тяжелейшими бытовыми веригами, а потому и судить его надо бы непременно во всем относительно вот иначе.
Раз основною причиною нравственного оскудения всей его души стало как раз-таки то, что ему всю его жизнь чего-либо попросту никак совсем не хватало, но и не более того…
Внешняя чистота — это, в принципе, дело исключительно наживное, а если и нет, то уж достаточно быстро от кого-либо довольно поспешно отпрянув, чужой нечистоты духа во всем его переизбытке сразу этак и близко вовсе-то никак нисколько не наберешься…
Ну а тот подчас даже и чрезмерно чуткий такт, как и всякая житейская задушевность, попросту должны были еще явно ведь сочетаться с доподлинным и вовсе не напускным пониманием весьма внятных требований всегдашне столь нарочито навязчивой реальности…
13
Грязь — она исключительно вездесуща, и ее можно разве что лишь везде углядеть, да и, собственно, переделать все ее свойства столь однозначно так явно на пользу истинно светлого разума…
В том же случае, когда с нею весьма расторопно, со всем тем ранее и небывалым энтузиазмом до чего и впрямь старательно расстараются попросту нигде и никогда нисколько далее не соприкоснуться своею светлой душой…
То уж как раз именно тогда сам собой и возникнет тот иллюзорно-чистый мир, который, между тем, во всем безутешно окажется грязен буквально везде, где того (по всеобщему молчаливому согласию) отныне столь многозначительно станет вовсе так весьма и весьма не прилично хоть сколько-то вообще еще действительно примечать.
А между тем совсем так нисколько нельзя до чего только зорко глядеть поверх черноты ночи всего общественного невежества, видя при этом одни лишь те неотвратимо надвигающиеся дни более светлого завтра вполне же добротных идей.
Этим разве что явно отравишь колодезь людской мудрости исключительно отвлеченными от всякой действительности безмерно ведь немыслимо благостными ожиданиями.
Ну а коли в свое время и была слепая и самодостаточная толпа заискивающе расторопно раскрепощена всеми теми бестрепетно благими, суровыми воззваниями, то уж тот наспех оседланный народ только-то и оказался способен на одно никем ранее и не слыханное насилие над всем тем вчерашним будто бы и впрямь отвратительно несуразным прошлым.
14
И люди при подобном раскладе более чем безотчетно могут всем сердцем своим разом возненавидеть друг друга.
А как уж то еще могло быть хоть сколько-то иначе, коли толпа, отчаянно возлюбив воспламеняющие души идеи, стала черства и полностью равнодушна буквально ко всяческому чужому горю.
Все старые мысли и чувства были теперь, казалось бы, навсегда так мертвы.
И произошло это нынче именно от одного лишь совершенно безбожного отсутствия всяческого взаимопонимания промеж людьми на почве их нынешней столь явной отныне буквально ведь вездесущей фракционности.
И это именно она и разрушила ту некогда доподлинно верно существовавшую основу для обоюдной и весьма уж всецело довольно-таки существенной взаимоподдержки…
Причем речь тут идет именно о факторах, столь жизненно необходимых для всякого нормального функционирования явно и впрямь нисколько ведь совсем непростых механизмов всего общественного бытия.
Суровое одиночество народа, как и постоянное его обкармливание сладкой патокой восторженных лозунгов, вовсе-то ни в чем и близко не поспособствовало возникновению царства сладких и волшебных снов.
И совершенно зря о нем до чего трепетно и бойко во сне и наяву грезили люди, попросту совсем отшатнувшиеся от всей той кучи житейского навоза, что, в принципе, и должна была еще послужить наиболее подходящим исходным материалом для… истинного светлого будущего.
15
Над интеллигентным обществом дореволюционной России всегда крайне так неправо царило явное незнание самых элементарных законов общественной природы.
И незнание это было принципиальным, последовательным и до самого конца во всем же бестрепетно исключительно пунктуальным.
А между тем именно это в конечном итоге и повлекло за собой более чем никчемную, неуемную и крайне кичливую риторику, напыщенно и громогласно призывающую к самому скорейшему распутыванию до чего так не в меру громоздкого гордиева узла немыслимо долгими веками нисколько вот совсем не решаемых российских проблем.
16
А между тем двигать вперед всеобщий духовный прогресс явно так еще следовало бы именно что безо всякой той столь совсем не в меру возвышенной над всем этим безыдейным миром сущей же суровой упоенности.
Поскольку именно на данной почве и возникла затем та самая социальная философия, что довольно-таки искренне весело взяла себе за труд фактически полное обезличивание всего того довольно повседневно окружающего нас мира, оставив ему одну лишь плохо и исключительно формально кое-кем усвоенную «природную» целесообразность.
А между тем мать природа мыслит (и именно мыслит) миллионолетними промежутками, а не жалкими годами, и как раз потому ее совсем и нельзя себя брать за хоть сколько-то существенный образец, наспех ведь устраивая всяческие большие общественные преобразования.
17
И это именно в свете вполне здравого осознания явной невозможности в один радостный миг полностью преобразовать весь этот мир к чему-либо несказанно лучшему во многие сердца украдкой и закралась ненависть буквально ко всему, что, по их воинственно прекраснодушным представлениям, и вправду мешало всем их доблестным устремлениям к невообразимо лучшей жизни.
Да и сколь незаметно она затем и заняла же место, ранее занимаемое любовью, честью, а также еще и простым человеческим достоинством.
Обо всем этом некогда исключительно взвешенно и хорошо высказался большой писатель Алексей Толстой, причем случилось это еще задолго ведь до того самого дня, когда он со всеми своими потрохами столь безутешно продался тому самому зычно им доселе проклинаемому отъявленно бесноватому большевизму.
18
Разок-другой оно явно было нисколько уж вовсе совсем еще недостаточно.
Пришлось ему и впрямь весьма деятельно и стойко над собою, столь так всесторонне и всеобъемлюще до чего вдумчиво еще потрудиться, дабы продаться, так продаться безукоризненно полностью, да еще и раз и навсегда.
«Хождение по мукам», том первый (первое эмигрантское издание):
«Романтические постановления Гаагской Конференции, — как нравственно и как безнравственно убивать, — были просто разорваны. И вместе с этим клочком бумаги разлетелись последние пережитки никому уже более не нужных моральных законов. Отныне был один закон, равный для людей и машин, — полезность.
Так в несколько месяцев война завершила работу целого века. До этого времени еще очень многим казалось, что в жизни каждый может найти важнейшую цель, либо ту, которая увеличит счастье, либо ту, которая возвышенна; вероятно, это были пережитки средневековья; они расслабляли волю и тормозили ход цивилизации.
Теперь с войной стало очевидно, что человечество — лишь муравьиная куча. В ней все равноценны. Нет ни добра, ни зла, и нет даже счастья для того, кто понял тяжкий и унылый закон жизни — построение вечного кладбища.
Это было время, когда человеческое счастье законом и принуждением было отведено в разряд понятий, не имеющих никакого смысла и значения, когда цивилизация стала служить не добру и счастью, а злу и истреблению, когда наука делала изумительные открытия, равные чудесам, когда становилось ясным — сколько злой воли в чистом человеческом разуме, освобожденном от моральных стеснений.
Механическая цивилизация торжествовала, — война была завершением ее века.
Во всем мире теперь был один закон — полезность, и одно чувство — ненависть».
19
И попросту как раз-таки подобным образом оно само собою нынче и повелось…
Ну а началось все это именно с тех под самый корень подчас уж вырванных из общего потока жизни несметных благ великого и светлого добра.
И то, кстати, исключительно жизненно важное, чего и вправду совсем ведь нисколько так недоставало всем тем безумно искренне восторженным устремлениям, так это разве что той самой более чем обычной житейской практики…
Для правильной примерки светлых книжных истин ко всем реалиям века надобно было обладать вполне так праведно ясным и практическим умом.
А иначе все те исключительно так наилучшие благие намерения будут еще вскоре всеми теми лютыми прохиндеями на самую скорую руку столь ведь всевластно уж превращены именно что в некое орудие воинствующе слепого гуманизма.
Ну а этот широкий плуг для сеяния грядущей общемировой справедливости был уж безо всякого промедления призван попросту разом еще стереть с лица земли весь прах минувших дней — дней темных суеверий и средневековых рыцарских воззрений…
Ну а те, кто всесильно управляет всем этим миром, довольно быстро осознали все прибыли от подобного рода утопически бесславных мировоззрений.
А кроме того, им действительно надо было и впрямь ведь еще разбить вдребезги все то, что так или иначе осталось от того стародавнего галантного прошлого.
Нынче в моде стали имперские интриги, грязные помои, отъявленный обман, посулы и все прочие прелести весьма ведь степенной нынешней цивилизованности.
Ну а предсказать даже и ближайшее будущее тех держав, что придерживались старомодных принципов, было неимоверно уж для кое-кого явно вот затруднительно.
Одно было ясно: им было вовсе не место на новой политической карте мира и сытого благоденствия.
Ну а кроме того, обе армии, что русская, что немецкая, были существенно лучше всех прочих армий Европы, а потому и представляли они явную угрозу для всех тех прочих нисколько так не миролюбивых ее правителей.
И это именно на почве совсем же небеспричинных страхов грядущего военного альянса России и Германии и случилась ведь некогда та простая война, объявленная старому рыцарству (Первая мировая).
Ну а поскольку вся та кровавая бойня, что явно была некогда затеяна именно во имя взаимного разрушения России и Германии, имела лишь тот достаточно частичный и временный успех, то и возникла затем потребность во Второй мировой, что и была, собственно, призвана начисто загладить все те довольно существенные ошибки Первой.
Однако Вторая мировая война разве что безмерно их все еще преумножила и, кстати, это как раз-таки СТРАНЫ ВАРШАВСКОГО ДОГОВОРА И ПРЕДСТАВЛЯЛИ ДЛЯ ЗАПАДА ТУ УГРОЗУ, ЧТО НИКАК УЖ НЕ МОГЛА БЫ ИЗ СЕБЯ ПРЕДСТАВЛЯТЬ ДАЖЕ И БЕЗМЕРНО ВО ВСЕ СТОРОНЫ РАЗРОСШАЯСЯ ЦАРСКАЯ РОССИЯ.
И это те самые слащаво надменные державы бульдожьей деловой хватки и сделали буквально все от них зависящее, дабы Германия и Россия взаимно уничтожились в общемировой бойне.
Поскольку должны были эти два государства разом так попросту сгинуть с политической карты этого мира (или значительно, ужаться во всех своих грядущих размерах).
Причем совсем оно не иначе, а произойти это с ними должно было именно в свете той ныне никак вовсе-то и не пристойной их принадлежности к стезе существования сколь нынче далекого прошлого.
20
Но это вовсе не все люди западных стран действительно до чего и впрямь всецело переродились, а только лишь наиболее важные и солидные представители самых влиятельных кланов стали сверхчеловеками с исключительно при этом вовсе уж явно притупившимся чувством реальности.
Ну а вполне долженствующей первопричиной для их весьма грандиознейшего во всем этом деле успеха и послужило самое так наглядное перерождение средневековых надежд на Господа Бога в нечто отныне вовсе иное по всем его внутренним, а не сугубо внешним житейским атрибутам.
Да и вообще: излишне самонадеянная вера в себя более чем безнадежно порождает бредовые теории столь "искрометно праведного" преображения всех реалий века во что-либо весьма и весьма празднично сколь этак во всем безгранично ведь самое наилучшее.
Раз уж теперича всему тому столь изощренно и необычайно благостному попросту явно было, собственно, так положено раз и навсегда встать на свое вполне безупречно истинно законное место.
И главное, должно было всему тому столь непременно произойти именно в связи со всем тем раскрепощающе духовным и восхитительно внезапным переоформлением всех тех от века еще полностью ведь незыблемо и одинаково существующих общественных отношений.
Дабы далее полностью исчезли даже и сами следы былого рабства, угнетения, да и до чего и впрямь нестерпимо томительной несвободы.
И все эти ослепительно яркие всполохи лихорадочно лютого радикального мировоззрения, собственно, и несли на самом кончике своего пера столь ведь неминуемо скорую смерть всему тому ярому первозданному злу, что будто бы и впрямь навеки вечные всему тому нынешнему поколению вконец этак совершенно уж полностью опостылело.
И были ведь люди, что и впрямь сколь безрадостно томились где-то в самой глубокой тени, до чего яростно и нелепо при этом, выжидая своего часа, дабы всеми силами затем все переменить в той самой заскорузло и обыденно житейской практике.
Поскольку чьи-то сердца подчас исключительно ведь ласково греет светлая мысль о том, что буквально всего на этом свете разумного и доброго будет еще возможно более чем незамедлительно добиться именно по одному всесильному повелению наконец-таки действительно прозревшего времени.
Раз уж окажется для всего того и впрямь-таки более чем еще предостаточным сколь неистово чего-либо подобное попросту ведь всесильно радостно разве что лишь еще захотеть.
И вся эта блажная лирическая фантазия до сих самых пор никак не может покинуть благие умы тех людей, что попросту видят весь этот мир сквозь пелену тумана радужных грез о чем-либо столь так еще пока совершенно несбыточном.
21
И это уж действительно именно так!
И вот даже и при столкновении только-то с одной конкретнейшей, колоритной личностью эдакие деятели чересчур ведь необычайно возвышенного добра, прежде всего, смотрят вовсе не на самого человека со всеми его бедами и горестями, а глядят они во все глаза именно на его до чего изначально благие, исконные качества.
И главное, всего того элементарного им нисколько совсем попросту и не понять, а именно, что на них еще явно так мог быть наложен неимоверно тяжкий крест буквально-то испепеляющего душу безмерно трудного социального несуществования…
Вот как раз этого они понять даже и приблизительно нисколько не в состоянии…
Все, что им окажется на самом-то деле вполне доступно, так это разве что
наскоро вывернуть все свои еще изначальные, прежние о ком-либо представления исключительно вот прямиком разве что именно наизнанку.
Ну а чего-либо иного от них ожидать нисколько вообще же
вовсе и нельзя.
22
И главное, то чего им никак и не свойственно принимать действительно к сведению так это разве что именно то, что любые люди обязательно еще проявят себя, на деле выявив все свои интеллектуальные свойства и качества, в одних лишь исключительно ограниченных рамках, преподанных им самой этой жизнью уроков.
Раз те всецело во всем более чем действенно поспособствовали, как раз-таки их вполне ведь как есть единоличному выживанию.
А поскольку те внешние исключительно подчас неблагоприятные обстоятельства истинно всерьез потребовали от кое-кого более чем неизбежного верного его умения столь ведь успешно и последовательно вполне соответственно окружающей среде мимолетно мимикрировать, дабы посильно сохранить во вполне доподлинной целости всю свою исконно внутреннюю духовную суть, то именно этак тому быть и впредь.
И как-либо иначе тому и не бывать попросту вот вообще и никогда.
Ну а кроме всего остального прочего подобного рода, человек, пройдя через сколь до чего неизбежное для него дикое одиночество, безотрадное и безрадостное непонимание, гнусные социальные отношения, еще уж более чем однозначно замыкается в некий именно тот еще свой прочнейший кокон.
Причем именно такой, из которого ему явно окажется вовсе непросто когда-нибудь еще выбраться куда-либо наружу ко всей той радостной и светлой жизни…
…и в особенности вовсе не выйдет у него в некий единый миг сколь этак сразу вот оказаться во всем безукоризненно чистеньким, да еще и просвещенным духовно.
23
А из всего этого более чем неизбежно само собой следует, что поскольку вся та респектабельная и степенная цивилизованность есть один лишь и только внешний облик, а вовсе не сама суть той донельзя пресыщенной всеми благами цивилизации современной интеллигенции…
Правда, во всех ее розовых снах ей оно может и видится несколько так иначе, но это все только лишь из широченной области ее благих фантазий.
Ну, а коли оно именно так, то тогда поневоле оно вовсе же иначе, собственно, и не выходит — вся та жертвенная (истинная) духовность нисколько не есть самая неотъемлемая часть всякого еще изначально окрыленного большой литературой праздного сознания…
24
А раз все это происходит именно подобным образом, а никак не иначе, то и не является она неким единственно верным состоянием чьей-либо еще изначально самой уж природой облагороженной души…
Довольно многое в нас, несомненно, определяется чем-либо исключительно внешним и для всех нас совершенно явно обыденным, а вовсе не неким экстрактом, без всяких швов сотканным из более чем утонченного мира возвышенной духовной фантазии.
А посему и ожидать от человека доброго света в очах после того, как он провел всю свою сознательную жизнь в самых глубоких потемках, — дело явно гибельное и, кстати, более чем совершенно напрасное.
25
И далеко не всякая недостойная, едва семенящая по пути к зрелости жизнь действительно является более чем выпуклым образцом сущего отрицания всего того наиболее в этой жизни достойного, и то вовсе не важно, до какой именно степени она и впрямь может еще кому-либо показаться нестерпимо противна…
Причем как бы ни была, собственно, горестна вся ее суть всей-то своей скорбной ношей и впрямь-то столь исключительно неприглядной никчемности и совершенно никак не реализованного и неосуществленного добра…
…а кроме того в ней действительно может проглядывать и самая безусловная апатичность ко всякому чужому безмерно светлому началу…
Однако все это никак не способно же послужить всему тому хоть сколько-то и впрямь надежным и верным подтверждением…
Совершенно так нисколько не стоит вводить в рамки определения более чем безупречного факта чего-либо, что попросту напрочь всецело выпадает из всякой общей схемы.
И никак уж не должно было ничему подобному до чего и впрямь безупречно лечь в основу того самого столь безутешного вывода, что речь, мол, и вправду идет о некоей мглистой жуткой темени.
До чего, несомненно, скрывающейся под маской всем своим внешним ликом исключительно простодушной, как и однозначно ведь всецело бездушной безответственности.
И, кстати, нисколько не обязательно, чтобы тот так и рвущийся наружу поток депрессии вполне всерьез под собою подразумевал до чего скрытое ликование сколь истомившейся от долгого ожидания весьма же однозначно сатанинской сущности.
Вовсе не надо бы столь чеканно и многозначительно приходить к тем более чем весомым и окончательным выводам, да еще и выводя их строго у кого-либо надменно за спиной тем еще самым немыслимо вздорным речитативом.
И самое главное — что все это было сделано именно на исключительно уж скользкой основе одних лишь тех весьма веских и самых еще донельзя разнообразных предположений.
А надо было, между тем, и несколько явно обождать, прежде чем вполне так до чего только однозначно приходить ко всему тому довольно-то безвозвратно более чем определенному заключению.
А именно, до чего вот окончательно в том полностью удостоверившись, что кто-то, мол, всего-то навсего сходу захотел на деле воспользоваться удобным случаем.
Раз он только лишь для того и живет на всем белом свете, дабы при малейшей к тому возможности обязательно еще досадить всякому встреченному им на его жизненном пути ближнему своему…
26
Нет, ничто внешнее и исключительно поведенческое, никакое еще вовсе так не неопровержимое свидетельство верной смерти всего того вполне естественно доброго, что кем-то в кого-то было еще изначально нисколько не наспех всецело заложено.
А уж Господом Богом или слепой матушкой природой — то ведь вовсе совершенно неважно.
Внешние проявления всегдашне формируются именно всей той окружающей человека средой и полностью, и до самого конца усваиваются человеческой психологией разве что лишь тогда, когда он и сам есть более чем неотъемлемая часть всего того, повседневно само по себе чисто так житейски существующего бытия.
И совсем уж навряд ли, что кто-либо и впрямь столь беспроигрышно сумеет с той еще величайшей легкостью довольно наскоро избавиться от всего того, что с ним разве что ненароком попросту невольно так сроднилось из-за всех тех исключительно невзрачных свойств всей той столь уж однозначно явно вот невесело взрастившей его среды.
А все ж таки нисколько и не более того.
27
Однако добиться чего-либо стоящего и путного, до чего беспрестанно расталкивая и сколь невзначай подталкивая некоего довольно простецки мыслящего индивидуума в ту единственно верную и во всем до конца полностью правильную сторону…
Нет — это окажется истинно полезным в одном лишь только виде простодушно проявленного задушевного тепла и дружеского участия, пусть оно будет даже и на самое что ни на есть короткое время.
Ну а исключительно ведь именно что исподволь действовать словесным насилием никак и никому вовсе ведь не подобает, а главное — толку от всего этого будет ровным счетом ну совсем ни на грош.
Любому из нас более чем неотъемлемо свойственно всячески так восставать супротив внешних насильственных действий, а потому сухие и жесткие нотации, как правило, вызывают у человека одну лишь полнейшую же «дремучую отрыжку».
Ну а во имя действительно вполне уж более чем успешных мер воздействия на принципиально чужую психику всегда довольно толково потребно бы постараться именно что отыскать некий весьма существенный модус вивенди в каждом конкретном случае, а не столь неотступно следовать одним чрезвычайно сконцентрированным и до чего надежно законсервированным понятиям книжно-картонного формата!
28
Правда, к людям, опустившимся на самое дно, а некогда ранее действительно знавшим чего-либо в корне иное, ничто подобное никак и никоим боком вовсе-то совсем не относится.
Да только людей, в нем еще изначально выросших… разве можно их до чего только бескомпромиссно и сразу так отравлять удивительно искренне суровым негодованием?
Даже если это и есть производное кем-либо втихомолку пролитых слез, все равно от этого никому вовсе-то нисколько не легче.
Этак разве что еще куда лишь поболее затравишь человека, и без того донельзя измученного всем его бесконечно несветлым прошлым.
А тем паче этого вовсе-то никак нельзя еще и потому, что данное проявление слепых эмоций, несомненно, вызывает одну ту не менее слепую и более чем естественную ответную реакцию.
Причем никак не следует ничто подобное прямо этак сходу сразу рассматривать именно как некий еще изначальный природный элемент чьего-либо до чего и впрямь гнусного звериного нутра…
29
Причем все свои собственные просчеты при этом ни в какой серьезный расчет и близко-то уже не берутся, поскольку буквально все тут осуществлялось с одними вполне однозначно меркантильно-добродушными намерениями.
Ну а из всего этого само собой более чем безоговорочно следует, что «мы ведь попросту никак не могли оказаться хоть в чем-либо на деле действительно же неправы».
Или может еще статься совсем, наоборот, в том самом истинно критическом смысле, когда влекомые чьим-либо мишурным светом люди попросту разом снизойдут в самую гиблую тьму — только бы им действительно остаться с кем-либо, безусловно, прямо-то рядом.
Ну а именно подобным образом и разрушились, внутренне разложившись, сколь немалое число изначально светлых, но изрядно при этом поникших душ.
Любовь — она бывает до чего только немилостива, а порой даже неистово зла…
30
Однако никого другого это, безусловно, вовсе так никак совершенно не оправдывает!
А потому все, что касаемо более чем запутанных и непонятных жизненных ситуаций…
Да и сама по себе мерзкая грязь бесконечных и нескончаемых интриг, а также еще и беспрерывных нападок на одного, как и понятно, за всех ведь сразу виноватого недочеловека…
И вовсе-то оно никак не иначе, а все это была разве что лишь та кем-либо беспардонно выпестованная кривда, безотчетно зачатая в пламени яркими искрами взметнувшихся к небу злосчастно суровых амбиций.
Причем все уж попытки их сколь толкового, хотя и на редкость безуспешного применения во имя чьего-либо до чего только примерного наказания более чем однозначно указывают на практически полное отсутствие той самой истинно духовной благости, которая, без тени сомнения, явно присутствовала у тех давным-давно канувших в лету людей.
31
Современная интеллигенция, ничтоже сумняшеся, более чем благополучно освоила весьма эдак своевременную замену всей той «давно уже ныне устарелой» человеческой терпимости к ближнему своему, которая сколь зачастую явно имела религиозную почву, что бы там ни говорили о слепом и осатанелом фанатизме.
В дни нашей «исключительно гуманной» современности подобная сближающая сердца благость приобрела во всем законченную, да даже и полностью закостенелую социальную форму, и зиждется она теперь на тех до чего и впрямь обобщенных чисто эстетических принципах.
И все это свойственно именно людям, что попросту никак не имеют буквально так ни малейшего полноценного своего представления, о том, что и как оно именно некогда было…
Причем это как раз подобным образом оно и сегодня более чем неизменно тянется из прошлого в то самое довольно-то заранее по большей части давно ведь предрешенное грядущее.
И ничего действительно вполне существенного в нем вовсе-то никогда и нисколько не меняется.
Светлое будущее — его вполне этак и вправду возможно создать уже сейчас?
Конечно, в принципе, можно, но это разве что лишь еще отдалит его настоящее более чем истинное приближение.
32
Мир иллюзий, сотканный из благих надежд, становясь в чьих-либо глазах призрачно блаженной реальностью, разом превращает в ад житейское обыденное существование всего того инородного, оригинального, всем своим цветом вовсе не серого…
Правда, надо бы сказать, что все это, в первую очередь, касается лишь тех, у кого глаза действительно открыты, а не всех тех, кто загодя от всего непристойного и несветлого попросту до чего надежно отгородились каменной стеной буквально всякого на всем этом белом свете художественного вымысла.
Поскольку это именно последние имели значительно вот большие шансы уцелеть в том самом новом мире, в котором любое ярко выраженное здравомыслие подчас сразу же становилось пропуском на тот свет.
Ну а люди отвлеченно праздного ума головой рисковали значительно менее…
Они ведь именно ту ярко праздничную сторону всей той революционной действительности подчас и принимали за совершенно доподлинно чистую монету.
Их воображение всегда рисовало для них исключительно иной мир, в котором злу более чем авторитетно предоставлялась роль исключительно карикатурная и вычурная.
И надо же — именно посредством данного контекста они и вымысливают все эти свои до чего и впрямь полностью так «объективные» суждения обо всех их окружающих реалиях.
33
Но это, однако, вовсе никакая не яростная атака на всю ту как она только есть художественную литературу, а разве что на одно ее чрезмерно всеблагое и неизменно же чмокующе слащавое понимание в довольно-таки узких рамках весьма ведь толстого холщового переплета.
Да уж, кто о том будет сколь этак более чем безответственно спорить,
несомненно, было бы всецело полезнее, кабы книги и впрямь весьма значительнее и существеннее влияли на всю эту нашу обыденную жизнь.
Однако для всего этого им еще явно должно было стать чем-либо для всех нас значительно, куда только поболее осязаемым, или, по меньшей мере, видимым, попросту говоря, воплощенным в его фактически же каждодневном отображении…
Хорошие длительные экранизации, показанные детям в школе, должно быть, с этим еще как-нибудь все-таки действительно справятся…
Правда, им непременно должно будет при этом сопровождаться весьма жаркой и никем никому вовсе нисколько не навязываемой полемикой по поводу всего-то в них действительно понятого и увиденного.
Однако все ведь едино одним лишь удивительно ярким сочным миром благой фантазии в этот обыденно блеклый мир ничего того по-настоящему ценного вовсе так нисколько совершенно не привнесешь.
Нет, уж в этой жизни абсолютно ничего из ее грубых черт никакими теми еще слащавыми грезами вовсе-то никак совершенно не переменишь.
34
То есть кому-то может и вправду хотелось бы весь этот мир светом добра и любви искрометно разом осветить, да только «насильно мил не будешь», а потому и нечто подобное окажется вполне принципиально возможным, разве что если действовать одним тем никому нисколько не навязываемым добром и ничем, собственно, более.
И должно же человеку искать в других именно свет, но вовсе не там, где его попросту нет и никогда не было, а также (что важно) не требовать от других дать им все то, чем может обладать разве что тот, у кого все это было буквально явно так в изобилии.
Однако вот люди, сколь уж вдоволь злосчастно объевшиеся всяческими сладкими иллюзиями и невообразимо красочными миражами, безусловно, блистательного, да только истинно мнимого бытия, вполне способны, столкнувшись со всей той немыслимо суровой жизненной реальностью, полностью так всецело в связи с этим наскоро затем переродиться в ненавидящих все им абсолютно непонятное лютых монстров…
И это в реальной жизни порою бывало, пусть и не со всеми или не столь и впрямь-то исключительно уж надолго.
35
А это и есть тот почти неизбежный конец всякого восторженного идеализма.
Уж того-то, значится, самого, при котором буквально всякую более чем естественную реальность столь безответственно заменяют очень даже удобной ширмой, полностью так скрывающей за собой все ее грязные и донельзя темные стороны.
И ведь с этаким всеблагим видением мира непременно будет еще возможно преспокойно прожить всю свою счастливую жизнь.
Однако не дай только Бог кому-либо из всех этих прекраснодушных деятелей добра и на самом-то деле столкнуться с той вполне осознанно отчужденной от всякого их праздного мировоззрения, очень даже бескрайне вот суровой действительностью…
Весьма ведь преотличным примером, чего это именно из всего этого действительно может еще, собственно, выйти, более чем должно послужить судьбе добрейшего человека Николая Гавриловича Чернышевского.
Оказавшись временно за решеткой, он и написал свой явно уж однозначно так демонический роман «Что делать», тот, кстати, самый, который молодой Ульянов затем столь усердно штудировал в течение двух долгих недель, после чего ему, без тени сомнения, все стало совершенно же окончательно полностью ясно.
36
Но ведь и без этого поэта в прозе самых «истинных задушевных исторических реалий» вполне тогда хватало и других…
И сколь много было тех несчастных, что разом так повернулись всем своим возвышенным духовным ликом прямиком вот к липкому и вполне однозначно беспредельно подлому злу.
Причем произошло это именно потому, что добро в их душах было искусственно извращено, а потому и оказалось оно аморфно, а также и попросту безбрежно во всем ведь столь же немыслимо прекраснодушно.
Они явно черпали все свои вольнодумные духовные истоки от того самого ярчайшего идеализма, совершенно так неизбежно возникшего на почве самого дичайшего несоответствия всего этого физического мира всяческим и всевозможным о нем литературным сказаниям.
Вот именно из-за этого при столкновении с дикими жизненными казусами и происходит в точности то самое, что столь так всенепременно случается с лососем, идущим на нерест через речные пороги.
К концу пути его и узнать нисколько нельзя, до того его расплющивают все те встреченные им в пути препятствия, которые ему между тем волей-неволей приходится таранить именно головой.
37
Со свободолюбивыми людьми XIX столетия, безусловно, происходили в точности те весьма уж донельзя трагические перемены во всей их наиболее заглавной задушевной сути.
А именно поэтому вся их духовность и потеряла все свои исконные, еще изначальные свойства, обращая добродушных, да только чересчур наивных идеалистов в лютых корифеев теоретически верно выверенного злодейства.
И, главное, еще вот и таковых, что, будучи окрылены идеями всеобщего и вездесущего равенства, были именно к тому всецело же столь непоправимо готовы…
Всегдашне были они всемогуще до чего только и впрямь прямодушно настроены — умертвить миллионы и миллионы ради одних тех дряхлых от всей их вполне естественной первоначальной несвежести, изрядно так еще в своей теоретической основе подгнивших идеек-прохиндеек.
38
Эти бесславные, бессмысленные и беспочвенные отбросы мыслительной деятельности весьма надежно приняли в чьем-то омертвело пламенном воображении истово вот прямолинейную форму ярой борьбы за святое и до чего исключительно искрометно правое дело.
Да только сам по себе тот довольно еще неблизкий путь к нему мог быть отныне разве что ведь проложен по одним лишь тем еще телам ближних своих, зачастую сколь беспощадно массово мобилизованных и попросту без счета «гибнущих за некое донельзя пресловутое народное счастье»…
Однако все эти донельзя искренне простодушные серые массы вовсе-то и не могли взять себе в толк, что уж в действительности существует совершенно и впрямь-таки неотложная необходимость более чем долгожданного их освобождения от всех тех подлых вериг навеки проклятого прошлого.
39
Но их подтолкнули к пониманию этого силой воинственно демагогического убеждения…
Мир всего того нового бытия кое-кто до чего только смело решил строить на сломанных и раздробленных костях мира старого.
Причем борьба за новую жизнь более чем нелепо предстала именно в виде факела, сжигающего все былое в крематории безвестности и забвения, безо всякой связи с тем, было ли оно плохо или хорошо.
Главное было — освободить место для всего того, что никак не было запятнано тенью прошлых барских времен.
Да и вообще — это весьма странное устремление к свету неизменно вкривь и вкось шло дорогой возврата во времена древнейшего средневековья.
Ну, а это, в конечном итоге, и обернулось более чем полновесным возвращением к общественным ценностям весьма ведь старого иезуитского мракобесья.
Запутанность данного парадокса, собственно, и объясняется простой и общеизвестной народной поговоркой «За что боролись, на то и напоролись».
И это более чем обычная история всякой пальбы-борьбы, ведущейся насильственными методами внутри единоутробного общественного организма.
40
Разумеется, что все это было бы явной и довольно-таки оскорбительной ложью, кабы в подобном ключе кому-либо и впрямь еще довелось сколь недальновидно коснуться даже и самым краешком своего нечестивого и рабского сознания всех уж тех на этом свете случаев какой-либо ярой борьбы.
А между тем есть вполне вот предостаточно случаев какого-либо индивидуального неподдельного геройства и самопожертвования во имя светлого грядущего, что, непременно, затем еще когда-нибудь явно наступит, скажем, так, без засилья бесчинствующих австрийцев на землях благословенной солнечной Италии.
Борьба за свою любимую родину, если она, прежде всего, направлена против интервентов и их предателей, прислужников, — это всегда ведь именно что самая святая борьба.
Нечто совершенно иное — это та самая столь ведь яростная битва во имя осуществления каких-либо абстрактных идеалов лучшей жизни, которой явно еще же полагалось именно так самой ко всем нам разом прийти после до чего бескомпромиссно испепеляющего всякую несправедливость изничтожения буквально-то всего того, что сковывало народ веригами самой ужасающей несвободы.
И главное, все это более чем безрассудно подлежало неистощимо яростной и обезличенно ожесточенной ликвидации, вместе со всем тем низменно еще уж его всегдашне сопровождающим холуйством и до чего только неправо сытой праздностью.
41
Попросту крайне во всем безупречно необходимо более чем полновесно отобразить всю ту, между тем, и другим сколь однозначно бескрылую, но зато нисколько никак так не обезглавленную… и при этом полностью ведь вполне же элементарно житейскую разницу.
Всякий воюющий за свободу своей родины — герой (если, конечно, он воюет против солдат).
Ну а террорист, убивающий неугодных ему господ — прежде всего, кровожадный фанатик.
И это именно так еще и потому, что вместе с господами он, нисколько себя этим вовсе-то совсем и не стесняя, направо и налево убивает довольно немалое число из простого народа.
То есть явно приносит он на алтарь грядущего всеобщего и неминуемого счастья кое-кого именно из той самой необъятно широкой и простоволосой когорты неимущих людей, во имя которых он вроде бы столь ведь старательно и устраивал то самое леденящее душу смертоубийство яростно уничтожая и впрямь будто бы наиболее лютых классовых врагов.
А между тем более чем безразлично, словно мух убивая рядом с царскими вельможами всех тех простых граждан, революционеры никак не несли над собой знамя грядущего всеобщего благоденствия, а даже в своих бесноватых речах всегда так изрыгали они из себя пламя анархии.
Причем этакую страшную стихийную силу они приобрели именно потому, что кое-кому из тогдашней довольно упитанной и благовоспитанной интеллигенции и вправду так было вовсе вот невтерпеж буквально-то поскорее бы столь вот радостно освободить слепые массы от всех тех застарелых прежних оков.
Их сны наяву превратились затем в кровавый кошмар невозможной реальности, свару и неразбериху всеобщего гражданского неповиновения.
Люди, невежество которых попросту вот не имело никаких границ стали временными царьками, а потом вся та чудовищная анархия соединилась и слилась в одном том грузинском уголовнике Сталине.
И многие его, пусть и ругают, но при этом никак не забывают похвалить за все те успехи, что при нем сделала страна.
Вот будто бы то и есть именно так его единоличная заслуга.
Да и вообще все те репрессии это только лишь для кое-кого одни ведь издержки модернизации общества железною и твердую рукой ведомого к самой той еще замечательной и наилучшей жизни.
Вовсе ведь совсем и не стоит себя затруднять в тщательном выборе всех тех спешно сопутствующих делу средств раз та самая светлая цель и всяческие благородные идеалы нисколько так не иначе, а сами собой, в конце концов, все еще набело выбелят и подчистую полностью оправдают.
42
И довелось уж всем тем бесовским идеям некогда оказаться всесильной идеологией, карающей отступников и столь яростно вдохновляющей народ на «светлый подвиг» медленного, но верного самопорабощения, что, собственно, и позволяло большевикам неизменно так брать вверх над всяческим, как он только есть вполне и впрямь естественным здравым смыслом.
А потому чего это тогда еще следовало удивляться, что, уж сталкиваясь со всем тем столь откровенно явным неприятием новоявленных таинств промозгло казарменного большевистского бытия, простоватые и глуповатые люди частенько брали на себя роль именно той еще карающей немезиды.
Причем уж основано это все было вовсе ведь не на клокочущем, словно сельский самовар, кичливом невежестве.
Нет, еще первоначально все это вздымалось к тем ныне совершенно пустым небесам именно как то самое явное следствие всех тех высоких душевных устремлений добрых и ласковых господ идеалистов.
И это ведь именно они безмерно почитают книгу за нечто безмерно исключительно немыслимо великое и святое, раз уж по всем их «светлым воззрениям» буквально все разнообразие жизни должно было рассматриваться только лишь через эту сколь неизбежно узкую призму.
А потому о какой-либо правде и кривде, дружбе и недружбе со здравым смыслом (в его доподлинно естественном виде) тут говорить нисколько так вообще, собственно, и не приходится.
При всех своих довольно редких столкновениях со всей той порою безумно ужасной и бесконечно суровой действительностью (во вполне естественной обыденности они от нее чураются, словно же черт от ладана), такие люди зачастую и приобретают черты осатанелой жестокости, вовсе-то никак не свойственной каким-либо донельзя примитивным дикарям.
43
И происходит это именно от той самой уж дичайшей их перенасыщенности всеми теми неземными благами светлых мечтаний.
А именно — самого явного и более чем безусловного переизбытка вычитанных ими из книг исключительно этак во всем непробиваемо твердолобых самоубеждений…
А потому, более чем, непосредственно столкнувшись с суровыми жизненными реалиями, подобного рода люди довольно-то частенько претерпевают внутри всей своей искренне глубокой задушевности исключительно так и впрямь ужасающие, по всей своей сути, преобразования…
Правда, одним для того, в принципе, полностью может еще хватить и самого малейшего казуса в их столь однозначно более чем благополучной жизни.
Зато у других все это может еще оказаться столь и вправду многозначительным следствием совершенно так беспрерывно длительного и неутомимого воздействия всей той до чего беспрестанно их всегдашне окружающей жестокости.
И она, кстати, вполне вот способна трансформировать человека в нечто совершенно иное, нежели чем был тот всецело отныне прежний (оставшийся в более-менее счастливом прошлом) довольно уж явно ныне поникший духом индивидуум.
Однако при этом та самая суровая жизнь вполне еще может почти что ни в чем и не затронуть внешние черты его исключительно так, между тем, самого что ни на есть обыденного лица.
44
Вот потому и никак нельзя рассматривать лицо человека как всецело сколь и впрямь вполне естественный и доподлинно верный его духовный лик, и даже выражение красивых глаз вполне способно еще оказаться очень даже порой столь непременно на редкость исключительно же обманчивым.
Причем вовсе не обязательно, чтобы подобные вещи были до чего во всем неразрывно связаны как раз-таки с сущим перерождением чьей-либо души, поскольку нечто подобное вполне может случиться, в том числе и от самой элементарной духовной немощи.
Обратим этот процесс или нет, можно уж будет еще понять только лишь разве что при более близком знакомстве, однако то вовсе не повод, чтобы светить, издалека ожидая в точности такого ответного света.
Поскольку это разве что лишь отнимает у человека его самые последние силы, что крайне ведь между тем ему более чем неотъемлемо необходимы, а именно — так для той самой той еще совершенно истощающей его душу борьбы со сколь бессердечно недоброй к нему судьбой.
45
Чей-то, в принципе светлый, путь с чрезвычайным при этом засильем тьмы вокруг и, кстати, еще и безо всякой серьезной внешней подпитки вполне может всецело создать довольно с виду целый, но где-то изнутри явно уж весьма серьезно подпорченный лик…
И он и вправду способен откуда-то издали манить всей своей сокрытой сокровенной сутью, да вот беда так беда…
Раз на все те самые лучшие качества в подобном более чем нескладном человеке был наложен тяжелый крест чьего-либо в целом чрезвычайно невзрачного, а по временам и крайне так всецело опасного существования.
46
Все ведь, в конечном итоге, безусловно, стремятся к одному и тому же, да только вполне однозначное взаимное недопонимание людей, выросших совершенно по-разному, несомненно, еще может достигать буквально ни с чем нисколько не соразмерных пределов!
Они попросту явно говорят на абсолютно разных языках, а потому и понять друг друга, когда речь пойдет о каких-либо действительно сложных понятиях, им будет куда только, пожалуй, весьма посложнее, нежели чем это окажется в случае общения двух говорящих на абсолютно различных наречиях дикарей.
Причем это будет именно так и никак не иначе, в том числе и при том вот раскладе, что уж доведется этим двум донельзя примитивным людям вступить в сколь жаркую дискуссию в почти полнейшей кромешной темноте.
Раз вот даже и при подобных условиях они как-нибудь до чего-нибудь обязательно явно еще действительно договорятся…
Ну, а люди совершенно по-разному мыслящие — пожалуй, что нисколько вот вовсе и нет.
47
Можно, конечно, сказать, что это куда в большей степени проблема одиночек, чем больших образованных сообществ, где все друг друга прекрасно так полностью понимают.
Однако конфликты подчас вовсе никак не являются конфликтом личности и общества.
И все то чье-либо крайне явное несоответствие самым обыденным нравственным нормам бытия, может быть, вполне всерьез расценено именно как расчетливая и более чем сознательная подлость.
А между тем буквально всякий человек вовсе-то никак не смог бы вырасти сам по себе один именно таковым, каковым он явно еще вырос бы во вполне полностью родственном его душе социуме, то есть именно посреди во всем ему подобных людей, и это самый обыденный и, безусловно, более чем непреложный факт!
48
И, кстати, каждый уж на этом свете человек неизменно приспосабливается именно к тому, что столь непосредственно всегдашне было у него вокруг, а именно это между тем и создает в нем все те совершенно незыблемые стереотипы мышления, и поведения в обществе.
Но все это, разумеется, одно лишь мелкотравчатое перечисление всяческих мелких и впрямь вот исключительно ничтожных частностей!
А все-таки в целом каждый именно сам за себя порою решает — укорачивать ли ему все концы весьма этак вдоволь имеющейся в нем еще изначальной природной дикости, или, наоборот, а не постарается ли он искусственно и изощренно их культивировать на несколько иной изысканно культурной почве.
Зачастую все это будет зависеть разве что лишь оттого, а чего это именно поселилось в душе какого-либо сугубо так отдельно взятого индивидуума.
И то сколь неизменно будет всецело увязано вовсе не с абсолютным большинством всех тех его еще вот изначальных природных задатков, а прежде всего именно с тем, где он живет и в каких, так сказать, сферах вообще уж он довольно так повседневно вращается.
49
Что, однако, никак не делает людей хуже или лучше, а разве что только вполне однозначно стискивает их в рамках всего им доподлинно известного, поскольку было оно ими вполне полностью изведано именно на своей собственной шкуре, а не вычитано из некой книжной проекции полусонно-мечтательного восприятия всякого каждодневного бытия.
Неужели никому нисколько непонятно, что бытие и впрямь формирует, хотя и нисколько вовсе не обязательно, что во всем неизменно же определяет чье-либо сознание?
Наш ежечасный быт всецело довлеет над всем нашим менталитетом и вовсе не только из-за одной извечной его суеты, но и в связи с той его самой ведь простейшей наглядностью, ни в чем, однако, никак не отменяемой никакими бликами светлого ума, всецело сосредоточенного в узком переплете кем-либо попросту вымученно надуманных реалий.
50
Причем если уж великих гениев общемировой литературы подобные слова более чем несправедливо бы оскорбили, то вот всякому честному труженику, медленно взрыхляющему почву на ее ниве, непременно бы еще пристало поставить под ними свою до чего и впрямь размашистую подпись.
Да, правда, свет хороших книг действительно рассеивает тьму в наших душах, он даже способен послужить довольно-таки серьезной первопричиной для куда более благовидных поступков в той или иной самой конкретной житейской ситуации.
И это действительно явно еще произойдет, и именно тогда, когда человеку и впрямь-то в принципе будет достаточно легко во всем разобраться, поняв всю суть дела во всех самых разнообразных ее аспектах.
51
С другой стороны, внешний облик человека, его образ мыслей, а также и его культура — это ведь зачастую одно лишь то, что он действительно вполне сумел уловить самым наглядным для него образом из всей той столь повседневно нами обжитой, крайне обыденной и при этом всецело же именно так весьма насущной действительности.
Причем уж, как правило, люди незаурядные и вполне достойные к себе самого того еще наибольшего уважения попросту никак не смогут всецело переиначить все свое внутреннее естество в самом полноценном и неотъемлемом соответствии со всей той так или иначе окружающей их обстановкой.
Что, однако, вовсе не является хоть сколько-то стоящей обсуждения проблемой для всевозможных «длинноязыких хамелеонов».
Это ведь именно этакого рода хитроватые людишки вполне уж способны действительно всякий раз полностью переиначивать весь свой душевный настрой на тот самый в данный момент наиболее нужный им лад, причем делают они это порой по два, а то и по три раза на дню!
Вот они-то и будут вечером с невестой из интеллигентной семьи разговаривать о композиторах классической музыки и о балете, а ночью — с шалавами о совсем других, куда более прозаичных вещах.
52
Ну а люди, нисколько не владеющие этакой прыткой способностью быстро и, главное, всецело легко разом скидывать с себя всю внешнюю шелуху их сколь безотрадно наглядно простоватого кругозора, дабы тут же напялить на себя совершенно иное… другое лицо.
Уж как раз они затем и окажутся в той еще самой незавидной роли грязных калек всего своего навечно оставшегося в памяти столь и вправду безотрадно трудного детства.
И все тут дело вовсе не в том самом так тщательном пережевывании жутких сцен и кошмаров, некогда кем-то пережитых и давно явно ведь полузабытых.
Нет, скорее вот именно в том еще явном начале всего бытия, создавшего человека как раз ведь именно таковым, каков он и вправду, в сущности, есть.
А это и отягощает существование души, как на грех еще изначально (словно к чертям на жаровню) попросту сразу попавшей в крайне неудобную для нее обстановку, и при подобных злосчастных обстоятельствах над человеком весьма вот довлеет ее или его некогда вплотную всю же душу тяжко обступавший быт.
Причем нависает он впрямь-таки словно нож гильотины, но зачастую он исключительно туп, не слишком остер, а потому куда почаще разве что изранит он чью-либо высокую душу, нежели чем попросту нелепо сгубит ее.
И если человек действительно храбро выбрал жизнь, то ведь обязан он был под нее хоть сколько-то еще непременно действительно подстроиться?
53
Ну а сама по себе довольно существенная необходимость приобретать все внешние признаки всей окружающей среды есть самая неотъемлемая часть буквально всякого сознания, а не только лишь разве что тех, кто всецело ниже по всему своему духу и образу мысли.
Это явление совершенно уж объективно и легко объяснимо при помощи самой элементарной логики.
Оно сколь намертво увязано именно с тем во всем донельзя непреложным для всех нас обстоятельством, без коего всякая высшая мозговая деятельность была бы попросту исключительно так невозможна.
54
А между тем речь тут идет именно о том, что буквально уж всем людям еще с самого зарождения их жизни ничего другого вовсе и не остается, кроме как разве что сколь медленно и постепенно постараться довольно-то деятельно акклиматизироваться ко всей той окружающей их житейской атмосфере.
Причем какой-либо существенной альтернативы этому попросту нет, да и быть ее, собственно, вовсе ведь совершенно же нисколько не может.
И все дело тут вовсе не в некоем столь неприемлемо маленьком, а не вполне этак долженствующе большом задушевном уюте (а куда точнее о буквально полнейшем его безысходном отсутствии).
Нет, разве что лишь о том достаточно просторном удобстве именно уж столь этак весьма ведь обыденного житейского существования.
Ну а куда точнее речь тут идет именно о самом что ни на есть повседневном бытии в сущей грязи, как суровой данности беспросветно серой жизни.
Что, однако, вовсе не нивелирует чью-либо личность, а лишь весьма так значительнее усугубляет все его или ее до чего явно внешне видимые недостатки.
Сознание людей всецело формируют именно те самые внешние обстоятельства… И именно поэтому, кстати, всяческие всевозможные буквоеды-моралисты, будучи кем-либо, значит, столь ведь дико воспитаны, ели бы тогда своих ближних и пальчики бы при этом еще себе (в конце трапезы) непременно, уж сладко облизывали.
Папуасы Соломоновых островов попросту разве что те еще самые представители первобытной культуры, и если бы они усыновили белого младенца, то он бы, подросши, вовсе-то затем не спросил:
— Папа, а почему это ты ешь людей?
Ну, уж нет, разве что лишь тем он и впрямь обязательно бы еще поинтересовался, «а почему это я белый, а не черный, как все».
Хотя, по правде говоря, все это, конечно, самого крайнего рода полнейшее исключение из всех обыденных правил.
Ведь, как правило, общество представляет человеку более чем яркую альтернативу всему тому, что он мог лицезреть около самого себя, попросту родившись вовсе не там, где ему самому бы того явно еще уж действительно, собственно, так захотелось.
55
А все же обычно столь так постепенно взрослеющий в определенных условиях человек есть полностью ведь до чего только объективно естественное продолжение всей той каждодневно окружавшей его среды…
Поскольку в самом-то как он есть принципе, крайне обыденного житейского существования вполне ведь заложена более чем естественная схожесть потребностей и желаний, как у детей, да так и у их взрослых родителей.
И всегда она есть, та самая нить, которая столь прочно увязывает воедино оба эти порою совершенно так с виду донельзя различные поколения…
Их внешняя довольно существенная неидентичность зачастую может еще послужить одной лишь причиной для весьма существенного антагонизма, да только не столь и сильно она порой разводит вовсе не столь различные по всему их быту поколения в именно те самые диаметрально противоположные стороны.
Новому поколению, в принципе, свойственно искать себе ранее нисколько не изведанные, новые пути, однако, во всем при этом разве что лишь только вот повторяя кем-то давно уже пройденный маршрут.
И хуже всего достается именно тем, у кого вся их личная в этой жизни дорога никем ранее (из их семьи) еще не была, собственно, пройдена.
Раз и вправду так они хотят явно уж еще пустить всю свою жизнь по некоему довольно иному потоку, нежели чем она протекала у всех их пращуров и родителей.
Однако поскольку они буквально-то мертвым узлом всецело всесторонне привязаны к их исключительно беспросветно несветлому прошлому, им и приходится тянуть за собой весь скарб ими некогда пережитого, и избавиться от него многим из них явно окажется никак не под силу.
56
Во многом их реальному сближению со всем внешним миром явно еще весьма поспособствует медленная и неспешная, правда, и тогда не столь до конца уж именно во всем до чего и впрямь непременно успешная адаптация…
Поскольку процесс этот будет ни в чем нисколько не труден, да и не долог разве что лишь для тех, у кого внешняя среда более чем однозначно довольно ярко компонирует со всем тем их внутренним сокровенным настроем.
И то будет явно вовсе не так в том самом необычайно суровом, пиковом случае, когда более чем наглядно наблюдается столь явное несоответствие между сторонними факторами, всецело формирующими повседневные навыки, и тем глубоко затаенным и сокровенным, что можно по-свойски назвать душой, или как оно кому окажется угодно хоть сколько-то, значит, иначе.
57
Суть души — от признания ее истинной частью некоего нематериального мира или полнейшего и многозначительного отрицания всякого существования оного — все равно останется безо всяческих более чем существенных изменений.
В полном и идеальном соответствии именно с той столь и впрямь более чем до чего только неизбежной уж определенностью, что вовсе оно совершенно неважно, сотворен ли этот мир Богом или нет, сам факт его существования абсолютно так исключительно непреложен.
И буквально всякая добрая или злая душа, нисколько не важно, кто это именно ее создал — Господь Бог или мать всего сущего, природа, — все равно обладает практически теми же оригинальными свойствами, никак не имеющими каких-либо явных аналогов во всем этом столь многоликом и до чего непримиримо разнообразном мире!
И то, что из всего этого более чем однозначно и впрямь же сколь ведь безукоризненно следует, так это именно то, что нет ничего поважнее, нежели чем попросту дать ей самой обрести именно свой оригинальный, а не общий для всех и каждого кем-либо досконально верно выверенный путь.
58
И это, кстати, и есть именно то, что и является тем наиболее же действительно важным в деле сколь вот еще весьма существенного выражения чьей-либо сокровенной сути, однако при этом также еще необходимо соблюсти честь и права всех остальных людей.
А потому, исходя из всего вышеизложенного, всякая отдельно взятая личность должна была еще оказаться, по мере возможности, всецело ограждена от всякого внешнего диктата абстрактных и красочных нравственных догм.
Раз уж те только-то и всего, что исключительно безотрадно захламляют чье-либо сознание безо всякого видимого положительного эффекта, как и столь так существенной пользы для всего остального общества в целом.
59
Настоящий толк бывает вовсе не от самих по себе ветхозаветных моралистических уложений, а именно от их исключительно весьма ведь конкретного переложения на саму как она вообще еще есть обыденную реальность в буквально каждой конкретной семье.
Для чего ведь и надо бы нисколько не заставлять детей самым тщательнейшим образом заучивать наизусть бесконечные параграфы чопорных правил сколь и впрямь многозначительно правильного поведения в обществе, а до чего неукоснительно (по возможности) вполне добровольно следовать им самим.
Вот хотя бы тем самым более чем основным их параметрам.
Дети — они буквально во всем копируют взрослых, делая это более чем неосознанно и почти бессознательно, буквально никак уж над этим нисколько и не призадумываясь.
А потому и одергивать за близость к природе надо бы относительно сдержанно и умерено.
Поскольку всякая сегодняшняя цивилизация попросту явно плодит свой искусственный, замкнутый мирок за этакой яркой занавесочкой из всевозможных культурно сказочных ценностей.
Ну а действительно здравомысляще реальными они окажутся только уж в самом отдаленном от нас грядущем.
Однако дабы через то самое увеличительное стекло восторженного идеализма довольно ведь отчетливо обозначить все его до чего только пригоже и наглядно прочерчивавшиеся контуры…
Уж что-что, а для всего этого сегодняшней интеллигенции, несомненно, еще вполне вот хватит как желания, да так и всего того чрезвычайно невероятно же радостно, БУРНОГО воображения.
Да только не слишком ли то будет столь явно совершенно недальновидно вполне так наглядно буквально в одночасье узреть воочию все то, что еще надо бы кирпичик за кирпичиком довольно долго и весьма продолжительно строить?
Причем для того, чтобы действительно выстроить чистое и светлое здание далекого будущего, надо бы снять белые перчатки и натянуть на себя болотные сапоги.
Ну а поскольку чего-либо подобное делать явно будет слишком уж неприятно и душевно тяжело, то ведь легче-то всего будет воинственно призывать на голову ныне царствующей когорты все беды и козни египетские.
А между тем подобного рода проклятия всем тем нищим и вечно кем-либо обворованным народом будут сколь еще непременно, затем столь вот весьма благочестиво всерьез же услышаны.
И он действительно тогда проснется и пошлет ко всем чертям все те старорежимные нормы общественной морали…
Раз совсем оно не иначе, а это именно каменный век посредством разнузданного раскрепощения трудовых масс тут же и возвращается во всякую людскую бытность, вновь ведь становясь самой обыденной частью всякого новоявленного общественного бытия.
И отчего это оно именно так?
60
А между тем сколь оно на деле исключительно просто и, кстати, вполне ведь полностью более чем доступно для буквально так всеобщего достойного понимания.
Если совсем уж нельзя буквально-то запросто с кондачка до чего спешно добраться до некоего безбрежно прекрасного идеалистического будущего, то вот наскоро возродить покрытое мраком схоластики идеалистическое средневековое прошлое — это же нам всенепременно раз плюнуть.
Ну а действительно происходит нечто подобное именно из-за всех тех более чем неприглядных вывихов сознания у некоторых недальновидных людей, что этак-то попросту тщатся применить ко всей насущной реальности всю же как она только есть до чего явно вот приторно-светлую чисто книжную действительность.
А между тем сколь настойчиво (как оно и надлежит) следуя за действительно стоящими того никак ведь не призрачными идеалами, крайне уж важно будет еще и ни в чем нисколько не перегибать палку.
Ведь всякая истина, будучи сухо и бессердечно вывернута фактически наизнанку самым буквоедским ей следованием, плавно и без рывков превращается в свою абсолютную и очень даже «ехидную» противоположность.
61
И это именно те так и «мутящие воду в тихом омуте» слепые, хотя и светоносные, догмы и отравляют некоторым людям их бесподобно наивные души и истинной же всеобщей благости жаждущие сердца.
Ну а потому они более чем беспричинно и идут войной на всякое дикое зло, буквально вот сметая при этом абсолютно все на своем безмерно недобром пути.
А главное, и мысли притом вовсе не допуская, что кто-то и сам был немало еще виноват во всех тех нежданно-негаданно по его душу столь внезапно нахлынувших бедах.
А потому и незачем ему было более чем однозначно винить кого-либо другого во всех тех, так сказать, жгучей горечью снедающих его сердце жутких несчастьях.
А между тем о чем-либо действительно насущном вполне ведь всерьез делово призадумываться кое-кому было явно совсем не с руки, поскольку иначе пришлось бы искать и свою вину…
А ее более чем принципиально и не могло быть, собственно, вообще, раз по тому самому всегдашне еще под рукой имеющемуся шаблону все предпринятые действия были абсолютно безукоризненно правильными.
Ну а если кто-либо, как оказывается, несомненно, уж вовсе вот совсем нисколько не свой, ну так срочно бы надо навешать на него всех собак, как и лапшу на уши поразвесить совершенно сторонним к тому делу людям.
И они во все это с радостью блаженно поверят, поскольку свои и чужие — что еще может быть древнее в этом нашем подлунном мире.
И, кстати, вовсе не зря древнеримский философ Сенека некогда изрек:
«Чем несправедливее наша ненависть, тем она упорнее».
Можно ведь в том совершенно уж нисколько не сомневаться — он имел в виду во всем этак более чем весьма определенные жизненные казусы.
62
Люди иногда сколь весьма ведь с охотой последуют как раз именно тому их извечно беспечно подслеповатому принципу, что кому-то и впрямь непременно бы надо безо всякого промедления воздать за все им бессовестно содеянное явно уж сторицей.
Как то в своей время сколь тонко и правильно подметил американский писатель Майн Рид в его наилучшем романе «Всадник без головы»…
«Это было нелогично, но люди, которые ищут преступника, редко рассуждают логично. Они думают только о том, чтобы наказать его».
И то ведь подчас более чем бесспорно, что нисколько они при этом никак не обсуждают и не обдумывают все составные элементы совсем так невзначай закравшегося в их сердца страстного чувства обиды на то, например, что их чувства так и не нашли в некоей чужой душе более чем обыденно должный отклик…
63
А между тем раз уж человек (а как то должно быть иначе?), попросту никак не идет дорогою светлого добра или действительно во всем подчас до конца осознаваемого им зла по одному лишь именно своему хорошо так продуманному выбору...
Нет, довольно-то многое может быть совершено человеком более чем необдуманно, случайно и спонтанно.
Зло и добро, никак не вылущенно праздные понятия, а их сколь грязное и потное переложение на самую обыденную жизнь, — порою темный, запутанный лес.
Ну, а потому и до чего частенько поиски кого-либо крайнего — это всего лишь очистка своей до самых чертиков болезненной совести от всех примесей неприятной кому-либо правды и истинной справедливости.
Настоящее добро вовсе не выделяет самое себя для подавления зла, а лишь вынужденно отбивается от всех его совершенно подчас беспощадных нападок.
Ну а без столь насущной необходимости (рефлекторно) становясь агрессивным, оно ведь до чего неизменно более чем явно преступает законы всякой нравственности и морали.
Мир жесток и порою исключительно непредсказуем, но некоторые столь так вкрадчиво требуют от него всего того общего блага, любви и вполне до конца уж осознанной глубоко эмоционально прочувственной сознательности…
При этом зачастую явно еще и исключительно пренебрегая тем самым, что ни на есть элементарным здравым смыслом.
Совершенно ведь никак нисколько не приемлющим подобной предобрейшей и безоблачно оптимистической концепции.
Да, действительно общие понятия о добре и зле одинаково заложены в нас еще от сотворения, или, как кому будет угодно, зачатия.
64
Однако очень даже многие наши общечеловеческие проявления отображают, прежде всего, один лишь явный дух времени, в котором мы все сегодня живем, а также и те социальные взаимоотношения, которые мы могли лицезреть посреди еще изначально наиболее так близких нам людей.
Причем нравы, царящие в родительском доме, и вправду являются вполне во всем основополагающим фактором в развитии буквально-то всякого детского сознания, да, кстати, и к слову говоря, сколь во многом взрослого подсознания.
Конечно, вовсе не во всем это хоть в чем-то да перекликается с великим множеством самых разнообразных аспектов нравственности и морали.
Однако весь тот застарелый детский конфликт со всем тем более чем непосредственно окружающим человека миром тянется затем как минимум не одно уж еще десятилетие после вполне вроде бы действительно полного окончания всех физиологических процессов взросления.
Причем поболее всего это наблюдается как раз тогда, когда внешнее и стороннее влияние сталкивается под самым острым углом со всем тем, чем был заполнен внутренний мир разве что еще лишь только формирующегося духовного естества совершенно во всем пока нисколько незрелой личности.
65
И сколь непоправимо страшной ценой всей той исключительно тяжелой психологической конфронтации, что более чем безвременно тянулась в течение всего же детства из прошлого в настоящее, и будет ведь способен, собственно, стать тот тяжкий внутренний дискомфорт длиною в целую последующую жизнь.
И довольно веских к тому первопричин вполне еще может отыскаться никак не менее, нежели чем всяческих и всевозможных несхожестей характера у самых различных типов людей.
И все это при том столь явном и до чего безнадежном отсутствии у обеих сторон хоть сколько-то существенного желания тщательно обдуманного осуществления каких-либо попыток сближения, что действительно еще вполне ведь могли привести и к какому-либо весьма и весьма существенному компромиссу.
66
Но разве только лишь в этом и кроется вся та исключительно неподъемно тяжелая проблема?
А между тем даже и при явном отсутствии больших «батальных» сцен на глазах у ребенка, довольно-таки серьезную угрозу для всей его психики вполне еще могут представлять, в том числе и донельзя слащавые внешне, да только слишком же горькие изнутри всевозможные наставительные нравоучения.
И та подлинно стоящая того житейская мораль заключена, прежде всего, именно в том, что рожденное где-либо существо всегдашне нуждается в одной лишь беспрестанной и постоянной защите от вредных проявлений суровой действительности.
Ну а также еще и от неистово злых людей, и порочных факторов, что уж и вправду будут способны погубить, как и духовно отравить неопытное, никак еще не оперившееся создание, да вот ведь, однако, нисколько никак и не более того…
67
Да и сам тот столь долгоиграющий эффект от прививания добра при помощи стеганья хворостиной морализмов был разве что действительно так способен оказаться почти что во всем донельзя всецело обратным чьим-либо безмерно возвышенным и высокоморальным чаяниям.
Это в более чем определенной манере вполне соотносится также и к нисколько не правому исключительно насильственному кормлению с ложечки всевозможными благими догмами.
Ну а они вполне еще могут оказаться совершенно никак вовсе и неприемлемыми для данного юного человечка.
Однако сама по себе до чего существенная разница в мировоззрении и подходе к жизни нисколько не подразумевает под собою некое более чем полное отсутствие всяческой морали.
Нет, всего-то что разве что одно лишь наличие именно своего собственного на нее взгляда.
Уж, пожалуй, весьма ведь довольно-таки отличного от столь невообразимо строгих родительских воззрений на всю ее внутреннюю суть в плане этических, да и вообще всяческих вот других самых так разнообразных аспектов всего этого ныне существующего бытия.
68
Причем весьма серьезные различия в нравственном осмыслении всей сущности общественной жизни, несколько иное видение в точности тех же самых проблем явно еще довольно-то долго послужат поводом для ярых противопоставлений характеров.
А потому войны между родителями и их до чего нерадивыми детьми попросту совершенно и далее неизбежны.
А между тем следуя элементарной логике бытия в восприятии подрастающего поколения, всегда еще следовало бы поставить во главу угла, саму уж как она только есть, довольно-то резко и быстро изменяющуюся, жизнь.
А не чью-либо моральную деградацию, в том самом исключительно ярком и широком противопоставлении со всем тем предыдущим поколением, что никак же нисколько не было, собственно, лучше.
Вот как о подобного рода вещах толкует Антон Палыч Чехов в его повести «Скучная история».
«Мне обидно, что обвинения огульны и строятся на таких давно избитых общих местах, таких жупелах, как измельчание, отсутствие идеалов или ссылка на прекрасное прошлое.
Всякое обвинение, даже если оно высказывается в дамском обществе, должно быть формулировано с возможною определенностью, иначе оно не обвинение, а пустое злословие, недостойное порядочных людей.
Я старик, служу уже 30 лет, но не замечаю ни измельчания, ни отсутствия идеалов и не нахожу, чтобы теперь было хуже, чем прежде. Мой швейцар, Николай, опыт которого в данном случае имеет свою цену, говорит, что нынешние студенты не лучше и не хуже прежних».
69
То же самое, в принципе, более чем однозначно касаемо и всех людей, как они только вообще, собственно, есть.
Они любят злословить, осуждая всех своих ближних вовсе не потому, что они им нисколько не милы и противны, а только-то оттого, что, уж замарав скверной злобных словопрений всех окружающих людей, еще обязательно вот почувствуешь самого себя, их, куда только явно превыше, весомей, да и донельзя значительнее.
И надо бы именно то столь ведь безоговорочно разом заметить, что про в доску своих обычно принято говорить довольно-таки вдохновенно и с придыханием, а все их явные подлости исключительно так старательно «забеливать» хитростями восторженно задушевного самообмана.
Но то явно было бы разве что лишь еще полбеды…
70
Главное, что в интеллигентном человеке на сегодняшний день и вправду не в меру двояко и аморфно, — так это его сущим «маятником довольно подвижно качающаяся совесть».
У нее совершенно нет каких-либо постоянных ориентиров, поскольку все тут зависит от веяний времени и политических сил, именно же сегодня правящих бал в той или иной сугубо отдельной стране.
А также и столь беспардонно властвует в нем вовсе ведь совсем не бессребренно ласковый и донельзя вкрадчивый конформизм, причем он проявляет себя по отношению ко всему тому подчас всесильному социальному злу, что довольно-то частенько скрывает всю свою лютую суть под некоей той с виду весьма ведь благовидной личиной.
Да и весьма уж столь прекрасно ощущается в душе современного интеллигента более чем явное нежелание приоткрыть бы свои дивные очи, дабы действительно суметь еще углядеть ту отчаянно постылую и всегдашне ведь до чего только отвратительно невзрачно суровую действительность.
Отрицание всей ее подавляющей роли в исключительно насущном формировании всей человеческой личности есть основа основ всякой оторванности российской интеллигенции от всех-то своих сколь и впрямь вполне так естественных для нее корней.
71
И все тут дело было именно в том, что «здраво поверхностно мыслить и рассуждать» явно, куда еще только окажется весьма же значительно легче и всецело попроще.
Однако сколь то еще будет весьма неприглядно и донельзя прискорбно для всей этой нашей жизни, коли возвышенные умом и чувствами интеллектуалы столь продуманно, взвешенно и бесповоротно разом еще всецело попросту отвернутся от всех тех истинно невзрачных реалий нашего нынешнего столетия…
И уж что как не это наряду со многими прочими тяготами безлико серого общественного бытия и является признаком века, когда люди умственного труда в погоне за призраками бесславных идей и занялись же самыми яростными поисками всяческих паразитов на всем том непомерно широком общественном теле.
Ну а на этой почве и возникают затем в превеликом множестве до чего только и впрямь различные ужасные социальные драмы и конфликты.
Ну а причины их именно в том, что все то пресловутое новое более чем искусно было натравлено и спущено прямо с цепи…
А старое, между тем, кроме пут окаянного рабства, еще и являло собой силу, явно же сдерживающую безудержную людскую анархию.
Ну а она и впрямь-то буквально мигом убивает совесть и мораль, даря свободу только лишь во имя убийства и вездесущего разрушения.
Причем все ведь столь прозаично началось именно с той еще оторванности привилегированных классов ото всех тех настоящих реалий общественной жизни.
Причем уж возникло все это именно на почве внушения еще с малолетства принципов сладостно упоенного отторжения от всего того, что никак так не является плодом старательно выпестованного воображением яркого и блистательного мира светлых, художественных образов.
72
Причем столь так ярая на них зацикленность создает внутри сознания полностью готовые к употреблению клише, а между тем мир значительно разнообразнее своего зеркала, пусть даже в нем и были весьма так подчеркнуты все его яркие плюсы и минусы.
Художественная литература имеет огромную тень всецело величественного духом зла, но она только подчеркивает ее несметное величие.
Да только вот совсем не замечая эту тень и можно создать все условия, чтобы это именно она и накрыла собой весь этот бренный и вечно возрождающейся мир.
Отчаянно фаталистический фанатизм порождение вовсе так не темных ответвлений всем общеизвестных религий, а скорее все-таки того черного нигилизма, что был яростно заложен в самые различные произведения искусства их отнюдь подчас нечистоплотными авторами.
Ну а их почитатели доброго от худого отличать вовсе так совсем не захотели, а проглатывали все целиком да еще и со всеми теми соответствующими острыми специями.
Причем в результате и возникли главные заправилы общественных дел для которых мысли об общественном благе стали чем-то навроде весьма простой математической задачи, где все слагаемые и вычитаемые суммы вообще не имеют какого-либо человеческого лица.
У них все истинно человеческое было явно поглощено стоическим разумением лучшего будущего всей их жадной до жизни клики…
А между тем сама смерть практичного и простодушно светлого разума разом так еще насаждает всеобщую гиблую тьму на этот раз столь неплохо подкованного в техническом смысле исключительно так самозабвенного самолюбования.
А все ведь, между тем, начинается именно с создания мощнейших блоков закрепощенного сознания.
Людей с самого малолетства приучают к утилитарной узколобости имперского мышления.
Причем если ребенок от него имеет наглость отбрыкиваться, то усилия подчас только удесятерятся.
Ну а результатом отсутствия буквально всяческого уважения к чужому видению мира не столь во всем и редко становится именно абсолютнейший эгоцентризм тех самых людей, коим их догматические воззрения были вбиты в голову при помощи молоточка (не того, что у невропатолога).
Автор всецело вот абсолютно уверен, что именно этот фактор и сформировал весьма устойчивое мировоззрение большинства отъявленных экстремистов.
Фанатичная, а к тому же еще и крайне педантичная, лишь сама себе преданная, эта сущей простоты искренняя привязанность к какой-либо изысканной, абстрактной идее вообще ведь нередко превращает людей, по всей своей исконной природе искренне добрых, в лютых и жестокосердных злодеев.
73
Ну а вящей первопричиной всей этой их доблестной увлеченности чем-либо «космического масштаба и космической же глупости»» (по словам Булгакова) вполне может оказаться именно то, что неудачи в жизни или любви попросту донельзя изменяют весь их внутренний первоначально чрезмерно благодушный настрой.
И этим людям вообще столь восторженно свойственно незамысловато радостно желать буквально весь этот мир столь искрометно и бесповоротно к одному только лучшему враз бы как оно только есть безо всякого промедления переменить.
Да еще и более чем однозначно, что с ног прямо на голову, и ведь главное никак не иначе, а только во имя самого того весьма вот надлежащего торжества более чем доподлинной справедливости, как и донельзя абстрактного блага народа.
Да, то на деле и впрямь самая безукоризненная правда, вся та окружающая их убогая действительность более чем неизменно растравливает им души всей своей до чего немой мольбой о сколь неизбежном в дальнейшем, полнейшем так своем более чем скорейшем исключительно явном положительном видоизменении…
И это именно вследствие всех тех крайне болезненно перенесенных ими душевных страданий они и становятся сущими антагонистами, буквально все то прежнее разом уж желающими смыть кровью тех, кто явно за все то безобразие во всем этом мире буквально-то единолично, значит, всецело в ответе.
И мысли эти еще явно высекут из искры высокое пламя, начисто сжигающее все то минувшее и некогда безыдейно барствующе бывшее.
Нынче само собой ставшее нисколько непотребным и более чем радостно безыскусно лишним.
А ведь все это пришло вовсе не с низов, а спустилось оно с небес возвышенной правды, рвущей души буквально-то на самые мелкие куски.
74
Причем вся эта так называемая «правда» — не более чем низкая и подлая ложь в одежке острой социальной демагогии.
Она, подняв бурю в обществе, разве что только вот создает одни миражи, превращая существование масс в блуждание в безводной и знойной пустыне.
Однако никак нельзя забывать, о том, что цепи самодержавного тиранства были перетерты народом именно потому, что был он ими донельзя издревле стеснен.
И его царским указом из них нисколько не освободили, а разве что вывели из прежних рамок, но свободы у него от всего этого почти так нисколько никак не прибавилось.
Народ продолжили держать в точности в той жесткой узде.
Причем исключительно то же самое вполне вот однозначно касалось, в том числе и всех тех нерадивых (с точки зрения власти) студентов царских времен, коих порой после довольно-таки незначительного участия в каких-либо митингах с великим позором вышвыривали за ворота их собственных университетов…
А раз кого-то столь сильно обидели, отчислили бедолагу из родного его университета, то потому он и станет под флагом идеи, что до чего сладкоречиво всем и каждому в три короба явно еще сколь так многое смело наобещает.
А дабы всего того действительно хорошего явно уж еще вполне полноценно добиться, и следует, собственно, весь этот мир с ног на голову до чего только и впрямь-то посильно вот перевернуть.
И уж сделано это будет именно ради одного лишь сколь так благодатного его избавления от абсолютно всякой в нем въедливой несправедливости.
75
Ну а, кроме того, эдакие деятели фальшивые народники, как Нечаев, совершенно сознательно не давали перебродить соку молодости, ну а впоследствии попросту уйти в зыбучие пески времени.
И дело тут, собственно вот еще в чем: страдания народа всецело близки интеллигенции разве что тогда, когда она чувствует себя в чем-то несправедливо ущемленной в правах, скажем, во всем ее социально-экономическом состоянии.
Ну а если этого нет, или она к тому загодя давно уж, болезная, неизменно привычная всем-то печальным опытом своей обыденной повседневности, то, дело ясное, бунтовать она тогда нисколько так вовсе совершенно не станет.
А тем более пройдя через нескончаемо мучительную неволю и хлебнув там вдоволь лиха, она до чего, непременно, окажется послушным инструментом в опытных руках ярых последышей тех беспечных, мечтательных и наивных фанатиков, что использовали террор для накаления страстей в обществе, довольно искренне ожидая непомерно большого грядущего счастья для всех и каждого.
А между тем они чем-либо подобным только же еще разве что ведь полностью так поспособствовали одному тому явному созданию вполне полноценной базы для всей-то последующей антинародной диктатуры.
76
Ну а наиболее существенная первопричина всех бед и несчастий вовсе уж никак не в наличии безмерно отягощающих всеобщую судьбу отъявленных разжиревших на народных харчах негодяев…
Хотя надо бы и то непременно более чем отчетливо еще подчеркнуть…
Что люди в точности того самого сорта, каковыми и вправду подчас ведь были, некоторые из всех тех отныне раз и навсегда бывших господ буквально-то сразу нисколько не преминули воспользоваться безвозмездной услугой все тех бедолаг — праздных мечтателей.
А те самые «добросердечные благодетели серых людских масс ради спешного воплощения всей своей сомнительно светлой идеи столь и впрямь до чего запросто были всегдашне готовы точно также и далее безвозмездно проливать море крови мнимых угнетателей всего того, как он только есть трудового народа на всей этой земле.
Нет, конечно, вовсе не в них одних тут все было дело, а прежде всего, вся беда заключалась именно в явном отсутствии всяческих истинных истоков милосердия, еще издревле никак не насаждаемых ни религией, ни чересчур порою невпопад (совсем не к тем, кому то и впрямь было бы надобно) милостивым государством.
А как раз с точностью до наоборот, в России закон палки и кнута от века и до века непременно являлся наиболее основным каноном общественного бытия и в 19 веке, он претерпел лишь одно то весьма заметное и довольно существенное изменение.
77
Раз своих бить по-старому стало вовсе уж более нисколько нельзя, так давай, значится, за чужих сегодня всенепременно весело примемся…
А именно потому еврейские погромы и стали для народа именно той отдушиной, самым явным просветом в весьма уж донельзя темном царстве его столь абсолютного бесправия…
Вот как описывает это великое зло (и для душ погромщиков тоже) великий еврейский писатель Шалом Алейхем в одной из наилучших его книг «Мальчик Мотл».
«— Не знаешь, что такое погром? — удивляется Копл. — Эге! Стало быть, ты совсем еще сосунок! Погром — это такая штука, которая теперь бывает повсюду. Начинается это с пустяков, но уж если начнется, что тянется дня три подряд…
— Но что ж это такое? Ярмарка?
— Ярмарка! Хороша ярмарка! Вышибают стекла! Ломают мебель! Вспарывают подушки! Пух летит, как снег!
— А зачем это?
— Вот те и здравствуй! Зачем? Громят не только дома, — громят и лавки. Выбрасывают на улицу товар, топчут, грабят, рассыпают, потом обливают керосином и жгут.
— Да брось ты!
— А ты как думал? Что же я выдумывать, что ли, стану? А потом, когда грабить уже нечего, ходят по домам с топорами, ломами и дубинами. А полиция ходит следом. Поют, свистят, кричат: «Эй, ребята, бей жидов!» Бьют, убивают, режут, штыками колют…
— Кого?
— Что значит «кого»? Евреев!»
78
Надо ли говорить, что все эти бесчинства вовсе не были спонтанной агрессивностью русского народа против евреев, а всегда этак они являлись весьма тщательно спланированным науськиванием антисемитской державы, использующей двойные стандарты для самых различных национальных групп, еще ведь издревле проживающих на территории гигантской империи.
Инородцев прищучивая, тогдашняя власть всегда стремилась как раз ведь к тому, чтобы свои холопы нисколько не разбредались и с цепей своих только лишь в дозволенных ею (властью) рамках, да и то совсем же при этом ненадолго срывались.
Именно те извне подогретые, полностью беспричинные и до чего только бесчисленные погромы и могли, собственно, поспособствовать временному забвению русского народа, «выходу из него пара», поднакопившегося в нем из-за всех тех его сколь извечных горестей, крайне во всем угнетенного состояния его-то вполне уж однозначно повседневной жизни…
79
Царская власть именно подобным совершенно бесславным путем — на час — даровала русскому мужику полнейшую свободу…
То есть именно этак и давали ему позабыть обо всех его душевных мытарствах.
А они, между тем, извечно же, как есть, изводили все его нутро в свете униженности и кабалы, более чем неприглядно берущих все свое начало именно от той всегдашней и безвременной скудности всего его бытия.
Ну а последнее было всецело порождено поголовным закабалением масс в путах чиновничьего и помещичьего разбоя и разврата.
Вот как пишет обо всем этом Вадим Александрович Прокофьев в его публицистической книге «Желябов» серия ЖЗЛ:
«Еврейский писатель Бен-Ами во всем обвинял темную стихию толпы, которой подсказали объект нападения. Желябов спорил с ним, считая, что виной всему бесправное гражданское положение еврейства — частный факт общерусского бесправия. Погром — это только линия наименьшего сопротивления, по которой направилось недовольство существующим политическим и экономическим строем».
И каков всему тому был наиболее конечный итог?
Избавляясь от временных трудностей с рассвирепевшим народом, царское правительство само ведь при этом клало свою голову под топор грядущей революции.
Евреи, наслышанные от родителей и родственников о погромах, а также прекрасно знающие обо всех их истинных первопричинах, вполне естественно затем уж становились ярыми врагами самодержавия, и ничего тут удивительного в этом попросту нисколько так нет.
Однако вот, между тем, становились подобного рода яростными вершителями чужих судеб вовсе-то не все, а лишь некоторая сыромятная выжимка…
Но теперь кое-кто обвиняет именно всех до единого за одну разве что явную чью-либо более чем во все эпохи бесправную национальную принадлежность.
80
Ну а на самом-то деле всех уж национальностей там всегда столь неизменно более чем и вправду хватало.
И было их, можно сказать, впрямь-таки хоть отбавляй!
Раз уж это именно люди, безо всякой меры безумно обиженные на всю ту яркую несправедливость, царившую в том еще самом тогдашнем дореволюционном обществе, как и начисто так ослепленные лично их неотступно преследующим роком злосчастной судьбы…
Это ведь именно подобного рода деятели вселенского добра и захотели весь этот мир себе в угоду раз и навсегда отныне лишь к самому так исключительно весьма так наилучшему в единый миг с ходу бездумно переиначить.
Ну а потому и следовало буквально каждому бедствующему члену общества нахлобучив при этом низко кепку разом экспроприировать все то за века до того у него столь ведь нагло кем-то награбленное.
И все то явно еще надлежало наскоро уж исключительно справедливее, более чем бессребренно мигом затем перераспределить.
Понятно, что как есть при этом разом до последнего уничтожив всех до единого врагов грядущей своей славной и светлой судьбы.
И уж прежде всего, ясное дело, всерьез озаботясь именно о великом счастье как раз-таки еврейского народа.
А между тем были все те большевики до самого уж исподне гнусного своего нутра столь и впрямь беспамятно до каких-либо вообще своих корней столь во всем блистательно праведными интернационалистами!!!
Им-то попросту было вовсе совсем без разницы, какую именно контру до чего беспощадно и более чем бессмысленно разом изничтожать.
Ну а кроме того, очень многие чрезвычайно угнетенные российским чиновничьим бездушием народы были вполне так по-своему в чем-то причастны к разрушению всей той истинно великой российской империи…
К примеру, динамит, которым частенько взрывали царских министров и полицмейстеров почти что в открытую, изготовлялся в тогдашней Финляндии.
81
Финнам вполне уж искренне тогда захотелось исключительно полноценной их грядущей независимости, а потому они и были кровно заинтересованы в самом максимальном ослаблении тогдашней российской империи.
Да и поляки тоже тогда во многом довольно-то резво весьма отличились.
Никто ведь, кроме разве что какого-нибудь ярого и лютого юдофоба, безусловно, способного различить семитские черты даже и на лице первого российского президента Бориса Ельцина, не припишет Феликсу Дзержинскому еврейские корни, поскольку он самый типичнейший поляк.
А полякам, кстати, было за что возненавидеть всю Россию, так же, впрочем, как и самого разного рода племени кавказцам.
А потому вовсе ведь не все революционеры были именно евреи!
Совсем уж не были те именно что, несомненно, несносные дикие выродки в хоть сколько-то гордом одиночестве, как, то и впрямь видится некоторым сторонникам беспардонного национального заговора против всей России и русских людей.
К тому же украдкой отведенное в безопасное русло «общественное зло» все равно ведь прекрасно осознает все корни самых еще изначальных своих бед и несчастий.
А потому хитроумно укрощенная народная стихия лишь на время несколько затихает, но вовсе не исчезает.
А кроме того, простой мужик — совсем не дурак, а посему и преотлично ему то известно, что ему дают вволю набедокурить только затем, дабы впоследствии он в полнейшем спокойствии еще уж вернулся бы к своему до чего всегдашне так исключительно изнурительному для него ярму.
82
Нет, и не было на Руси никакого национального восстания или заговора против самодержавия — просто люди, многие гонения, в этой жизни безвинно претерпевшие, частенько живут одной лишь надеждой на великое чудо и начисто при этом отметают все объективные критерии того, что, в сущности, и есть светлое добро и темное зло.
Их довольно легко будет заманить в иго нового рабства, надо было разве что, сладкую дрему им на очи ласково так наведя, до чего многое им еще столь многозначительно наобещать, сказки порассказав про житье-бытье в некоем более чем абстрактном, совершенно неопределенном грядущем.
Светлое завтра — оно вот, словно мираж в пустыне, запросто может еще вести вовсе не одно поколение аппетитно хрустящей, несуществующей (абстрактной) морковкой, хотя уж вместо нее на зубах и будет хрустеть разве что тот столь вот горячий песок.
83
Как и понятно, великое в своей неистощимо непоколебимой тупости зло, каковое было припасено (выродками рода людского) для нищего народа под видом святого добра, является разве что тем еще бумерангом более чем неизменного стародавнего невежества.
Этот гиблый туман бездумных и сказочных грез обманул не одних тех, к кому он протянулся рябью и зыбью довольно же весьма вот сомнительного спасения из трясины векового рабства, нет, и те, кто его нагнетали, подчас пострадали никак ведь вовсе совершенно не меньше.
И, разумеется, что все те истинно легендарной непристойности революционные бредни были загодя до чего ведь весьма основательно внушены, и можно даже сказать, насильно вживлены в российское общество кем-либо явно исключительно извне.
Наверное, прочим членам Антанты виделось в том еще самом розовом свете столь ведь весьма значительное усиление влияния российской государственности на большой международной арене…
84
Ну а главные заправилы всеобщего осатанелого энтузиазма сеяли одни лишь до чего быстро так всходящие семена всенепременно нового лютого разобщения…
Они вовсе не выкорчевывали корни старого рабства, а этак-то заново их еще раз идеологически укрепляли в куда явно более суровых и жестких рамках новоиспеченной несвободы, причем уж той, значится, самой, что была столь однозначно весьма ведь похуже всякого прежнего крепостничества.
Поскольку рабство перед светлым ликом идеи — в любом случае, куда явно более лютое (и не только вследствие непослушания) сущее рабство, нежели чем была та самая исключительно наглядная надобность держать же ответ пред самым глухим к людским мольбам, осатанело злым барином…
Кто-то, быть может, что-то на данную тему глухо и верещал, однако народ свой он этим нисколько вот никак не застращал.
Раз уж был он всецело далек от ума и сердца своего почти что поголовно нисколько так неграмотного общества, а именно того, значит, самого коему совершенно не давали ни ученья, ни живительного кислорода каких-либо истинных человеческих свобод.
85
А между тем беспечная вера в великое чудо свойственна практически всякой серой и недалекой необразованности.
И это именно она подчас беспечно и беспочвенно всецело нивелирует все скучные и крайне нелицеприятные логические выводы самого так до чего и впрямь простейшего житейского ума.
Главное — это, значит, как следует еще сколь и вправду до чего только задушевно подготовиться к будущему великолепию с солнцем, восходящим на западе светлых идей добрейшего гуманизма.
Ну, а пока суд да дело, и можно уж, значит, совершить во его светлое имя хоть какой-нибудь должный подвиг, пускай и на своем личном фронте.
А вот ежели светлого чуда так и не произошло, то это разве что одно явное следствие исключительно чуждой всякому праведному духу злобной воли, ну а тогда одна лишь та черная, сгустившая кровь и смоет нанесенное оскорбление до чего безмерно опостылевшим, тупым бездействием.
86
Или в некоем ином смысле действиями, явно ведь выходящими за рамки чьих-то довольно узких и ограниченных представлений обо всем нас действительно уж окружающем мире.
А между тем обрамленная золотыми рамками вера в лучшее и светлое — не более чем груз пережитых впечатлений от всего того, чего на самом деле в этом мире пока еще никак, собственно, вовсе ведь и нет.
Ну а его и впрямь исключительно малые блики, безусловно, касаются своим ярким мишурным блеском разве что той довольно-то малой части от всего того вдоволь уж как никак имеющегося народонаселения.
Хотя то вполне столь однозначно должно быть фактически так разом полностью понятно, что когда-нибудь нечто подобное всенепременно еще себя всецело проявит посреди самых простых житейских реалий, однако далеко не сразу и вовсе ведь не везде единовременно…
87
Вот даже если уж взять и подобного рода наиболее элементарный житейской пример; уж для того, чтобы действительно горели все лампочки на новогодней елке, должна была оказаться цела вся электрическая цепь, а не какая-то сугубо отдельная ее часть.
Ну а иначе после сгоревшей лампочки ток далее никак не пойдет.
И действительно буквально же все начинается, а затем и завершается внутри каждой конкретной отдельной нашей индивидуальности.
Однако никому бы совсем не следовало именно самого себя всесильно обожествлять, причем только за то, что он или она, будучи еще с детства к тому стойко приучены, сумели же приобрести внешний облик исключительно высокой духовности.
А между тем будь обстановка в чьей-либо семье несколько иной — и уж тогда вполне вероятно, что от всего этого их безбрежного богатства чувств остались бы одни лишь жалкие, совершенно ничтожные ошметки.
88
Так что вовсе незачем кому-то до чего и впрямь бесцеремонно и бессмысленно демонизировать людей, не получивших даже и самых элементарных знаний о хоть сколько-то правильном поведении в высококультурном обществе.
И то ведь, кстати, более чем зловредная неправда, что истинная чистота возвышенных помыслов всецело удесятеряет силы по достижению благих целей в его очищенном «от всяких примесей житейского ума» виде, она их, несомненно, разве что еще и отравляет жесточайшей жестокостью ранее вовсе ведь совершенно и невиданной…
А между тем для подлинных, а не липовых перемен в области духовности в гору вполне же однозначно следует подниматься буквально-то вместе со всеми, никого при этом, не таща за собой одной только силою, руководя всем этим процессом железной рукой…
А уж поначалу надо бы еще туда взойти самому и не в одних лишь своих самых наилучших помыслах…
Причем для всего этого окажется, никак не достаточно попросту вот изменить всю свою душу, дабы ее чисто внешняя сторона стала чистой и доброй, поскольку надо бы и не утратить связь с грязной и болотистой почвой, что всегда располагается где-то у нас под ногами, и ею вовсе не следует излишне пренебрегать.
89
Однако когда те самые широко образованные люди чересчур склоняются над страницами столь многозначительно светлых книг…
Уж совсем не иначе, а от подобного рода занятий мир в их весьма благонравном сознании сам по себе внезапно становится одной лишь разве что той еще трафаретной заготовкой мира настоящего, до которого как оказывается впрямь-то рукой подать, достаточно только вериги прошлого враз ведь оземь обрушить — и всего делов.
А между тем, если что при том и меняется, так это только вся геометрия общечеловеческого бытия.
А потому то, что до сих пор было именно полом, ни с того ни сего становится потолком во имя всех тех навеки вечные проклятых «краснознаменных идеалов».
А между тем то может так и остаться совершенно незамеченным для всех тех великих специалистов в области столь так чудовищного раскабаления извечной тяжкою своею юдолью забитых масс…
Тут уж надо бы самым недобрым словом вспомнить всех тех господ прекраснодушных фанатиков, попросту ведь взявших себе на щит все те весьма изящно позолоченные принципы книжного идеализирования, всей той до чего беспардонно самой ведь по себе существующей действительности…
А именно этак и вполне реальное зло посеять будет вовсе уж нисколько явно так совершенно не долго…
И ведь всем им подобным столь исключительно восторженно кажется, что сама по себе чистота высоких духовных помыслов и изумительно светлых чувств заранее предрешает столь неотложно затем последующую величайшую грядущую победу вселенского добра над всем тем, пусть и необъятным, однако разве что только-то по всяким темным углам неизменно где-либо прячущимся злом.
90
Зло, однако, можно разве что именно вот, постепенно, изжить, однако враз уж его искоренить никак так ни у кого нисколько не выйдет.
И все то до чего невежественное собственничество чего-нибудь путное еще когда-нибудь, непременно, в конце концов, обязательно сердечно и ласково все-таки породит.
Да только чисто физически его истребить не вместе со всеми его подчас совершенно так наивными носителями практически нисколько-то совсем невозможно.
А между тем идеалистам, потребителям чьей-либо явной чужой живой души и сердца, более чем верно грезится на той-то самой дико далекой линии горизонта…
Что это именно им там более чем действительно зримо видится?
Да вот то самое великое светопреставление, что раз и навсегда положит конец, послужив наиболее верным путем полнейшего изведения всех крыс, сколь беззаботно ныне копошащихся в буквально необъятной общественной клоаке.
91
И, главное, все кто этим займутся, непременно окажутся явно превыше всякого правого или неправого правосудия, раз эти деятели вселенского добра, безусловно уж, осуществят свой «наивысший суд» над всяческим гадким, омерзительным и, несомненно, скотским недобром по одному лишь суровому наущению всей своей кровоточащей и безглазой пролетарской совести.
А между тем у них со всеми теми наиболее наихудшими из всех повелителей серых масс, что когда-либо были до них, неизменно так существовало чрезвычайно ведь много действительно общего.
Уж разве что они с ними смело местами вполне ведь всерьез без году неделя при этом поменялись — ничуть так, однако нисколько не более.
И, кстати, наиболее действительно стоящая первопричина почти что всякого (не хитроумного) злодейства зачастую заключается в одном лишь безмерном невежестве всех тех, кто пассивно (или даже активно) принимают в нем свое самое более чем непосредственное и прямое участие.
И поскольку все это именно так, а никак не иначе, то это как раз уж невежество и надо бы повсеместно посильно искоренять, прибегая к насилию разве что лишь там, где слова совершенно бессильны или ничем вот они никак не помогут смыть нанесенное кому-либо чудовищное оскорбление.
92
Ну а безоглядно и безоговорочно столь уж наглядно вот себе вообразить весь этот мир в качестве грубой заготовки, что может и впрямь-то вскоре окажется со всех видимых сторон исключительно умело и запросто обточена, да и полностью перерождена к чему-либо несусветно невообразимо наилучшему…
И главное, все это полагалось сделать именно на скорую руку, и никак не иначе.
Да и прийти к чему-либо подобному было, как то оказывается и впрямь-таки если и возможно, то только лишь тем еще неистово яростным благосердечно житейским хотением.
Причем сколь однозначно все это было еще изначально весьма и весьма неразрывно связано как раз-таки с мыслью великих мудрецов, яростно абстрагирующихся от всяческой скверны донельзя же повседневной общественной действительности.
Среди праздных философов всегда ведь хватало и таких, что, создавая свои трактаты, попросту сами и выдумывали весь внешний подлунный мир.
Ну а их до чего и впрямь просвещенные почитатели явно еще постарались затем столь уж верно и крайне во всем так более чем ответственно подогнать все реалии жизни к чьим-либо личным совершенно блажным о них фантазиям.
И они и вправду были готовы неким весьма мощным залпом сразу из всего, что только могло, неистово выпалить холостой дым в сторону всего того общественного зла уж в единый миг с ним безвременно сурово навсегда вот покончить.
А между тем подобного рода всецело утопических взглядов вполне могут придерживаться одни лишь те люди, что и впрямь в упор во все глаза глядят на крутой серпантин, ведущий вверх в то самое ни для кого из нас пока еще вовсе неведомое грядущее… А между тем вовсе-то никак не обязательно, что нам действительно некогда явно предстоят именно светлые дни.
93
Хотя уж на деле на наш сегодняшний день, безусловно, полностью вот стало ясно разве что лишь то одно.
Никаким тем еще до чего абстрактным теоретическим выкладкам попросту никак нельзя доверять, пока они столь так вполне всерьез не проверены на обыденной житейской практике, которая между тем и должна была стать самым неизменным мерилом буквально-то всему на всем белом свете.
И, само собой оно, разумеется, что примерять что-либо к реальной жизни нужно было весьма ведь обдуманно и очень даже осторожно, поскольку народы мира вовсе не чьи-то лабораторные крысы, а тот, кто эту разницу носом своим совершенно не чует, тем более одних еще великих бед затем столь несуразно же сотворит.
И ведь ясно как Божий день, что когда в воздухе действительно беспрестанно и омерзительно запахнет дымом и порохом, то уж тогда все те блистательные либеральные мыслители всею гурьбой прямо во весь опор враз устремятся «к спасательным лодкам, беспрецедентно «сматывая удочки» с Титаника своего навеки ведь отныне истинно прежнего былого безрассудства.
94
И именно этак некогда оно и было в то самое время, когда их огромный пароход светлых мечтаний вдруг налетел на айсберг кровавой российской смуты.
Ну а до этого они явно ведь соизволили почивать на лаврах грядущих светлых времен, а уж спали они именно тем еще крепким, здоровым сном, вовсе-то никак не примечая, как на их совершенно беззащитную страну надвигается ледяная гора абсолютной анархии и полнейшего беззакония.
Тем столь достопочтенным дореволюционным интеллектуалам был явно так разве что вот заметен один лишь тот розовый туман буквально-то неминуемого грядущего блаженства, а потому и витали они в облаках всего своего искрящегося дивным светом сияюще-восторженного оптимизма.
Этот их взгляд на жизнь никак никому из деспотически слепо предержащих кнут тогдашних сатрапов нисколько так не мешал и совершенно не тревожил все то донельзя казенное бездушие абсолютно ведь безнравственных, попросту уж упивающихся своей властью чинуш.
95
И вот наступили они… — те самые до чего долгожданные перемены во всем политическом климате… Да только обещанного потепления, ласки, вящей заботы о народе и близко тогда никак не последовало, а, скорее, наоборот, на многих невоздержанных в словах умников так и подули в те времена ледяные ветры сурового заполярья.
Зато с наружной стороны все тогда выглядело попросту на загляденье исключительно ведь замечательно!
Однако все это было одна лишь мгла плотно сомкнутых век, тем уж вдоволь до чего только ласково создающая ничтожные блики восторженно величавых иллюзий…
Сначала люди сколь безоговорочно обязывались верить во все то истинно хорошее и светлое что этак-то само еще к ним до чего вскоре всенепременно нагрянет.
Ну а затем со всем тем попутным течением жизни и самым конкретнейшим знакомством со всеми ее вольными прихотями, они всецело так, в конце концов, изменяли все свое кредо на ретроградность и несусветную косность.
96
Фактически между молодым поколением российской интеллигенции и всем тем старшим, давно уж вдоволь так пожившим свое поколением всегда ведь имелась та самая жуткая разноголосица в плане и вправду «доподлинно верного и до конца и во всем полностью полноценного понимания всех тех до чего только обыденных российских реалий».
Да и вообще в умах тех деконструктивно левых дореволюционных молодых людей неизменно всегдашне присутствовала именно та еще слепая, доморощенная убежденность в изумительно светлом грядущем родной отчизны.
Причем сами условия по осуществлению на житейской практике всего того, что истинно неземным светом сияло из некой книжной проекции, должны были еще сложиться — как раз-таки в свете столь так сурового торжества всяческих благих идей.
Ну а эти самые на редкость прочные идеологические цепи «рая социализма» были некогда выкованы именно всеми теми, кто жил заветными мечтами о великом грядущем ПРЕОБРАЗОВАНИИ ВСЕГО КАК ОН ТОЛЬКО ЕСТЬ РОДА ЛЮДСКОГО…
Для тех из них, кто и впрямь были столь беззаветно преданы всем тем неистово благим принципам, теориям и мыслям, о том уж самом исключительно ревностном насаждении саженцев лучшего грядущего явно где-то ведь впереди столь отчетливо грезилась гиблая яма с осиновым колом для всего того прежнего общественного зла.
Поскольку всякое прежнее людское существование являлось вовсе не более чем жалким подобием чего-либо настоящего и доподлинно человеческого.
97
Ну а во времена сказочно лютого революционного просветления всех тех вмиг уж отныне разом минувших в небытие серых будней всему тому прежнему явно ведь еще полагалось столь этак быстро оказаться явно низвергнутым в тихую заводь более чем безнадежного небытия.
Ну или самому как-нибудь еще рухнуть в необъятно глубокую пропасть сущего забвения всего того столь безрадостно отмершего былого.
А как то само собой вполне же многозначительно ясно всему тому честному народу, было бы более чем так безотлагательно еще суждено, мельком ведь перекрестясь, с величайшей легкостью спрыгнуть в озеро величайшего и всеобщего райского блаженства.
Да только был там именно что разве что тот еще сухой котлован, а самого озера не было и в помине…
А впрочем, малых размеров водоем там все-таки явно ведь был.
Однако был он всецело полностью предназначен для одних тех и впрямь же вовсе-то ранее и немыслимых палачей, а также и пустоголовых трепачей, а всем остальным — кому кайло и лопату, а кому в лучшем случае закуток в большой общей квартире.
98
Ну а началось это все именно с тех до чего только и впрямь бесконечных прений о том, что государство у нас (как оказывается) — безнадежно обветшалое старье и буквально все в нем одна лишь исключительно никак непотребная скверна…
И как раз именно поэтому всему своему народу это явно так обреченное всей тяжестью своих грехов на верную погибель государство вовсе-то никак и не дает еще ведь именно что изначально явно уж давно ему положенной свободы.
И наконец-то она безумно радостно причалила к нашему до чего и вправду дальнему берегу…
Ну а началось все это именно с того самого престольного града на Неве.
И какие только чаяния и восторги имели место по ее великому случаю — то была более чем победа…
…то был яркий свет после столетий глубокой подвальной тьмы…
Вот как описывает писатель Марк Алданов те события, что имели место в Москве после того, как трижды несчастливого монарха попросту сев ему на голову, насильно заставили отречься от своего престола.
А ведь ему, между прочим, попросту никак не повезло с женой, сыном и отцом…
Марк Алданов, «Самоубийство»:
«Февральскую революцию почти вся московская интеллигенция приняла с восторгом: отцы и деды мечтали, наконец, сбылось! Простой же народ обрадовался гораздо искреннее, чем за три года до того войне».
99
Однако этот самый столь исключительно горький по всем плодам своим день победы над всем тем давно отжившим свое царизмом неизменно был столь еще явно весьма вот вполне осмысленно подготавливаемым всеми теми более чем наглядно тому предшествующими десятилетиями, и не какими-то одиночками, а почти что всем образованным обществом старой России.
Вот еще одно свидетельство Алданова на этот счет.
Речь тут идет об организации знаменитого ограбления Тифлисского банка, с истинно воровской смекалкой обделанного политически верно подкованной бандой Кобы Джугашвили.
Алданов, «Самоубийство»:
«Чиновник едва ли был подкуплен или запуган террористами, — они этим не занимались, никому денег не обещали, да и в свой карман, в отличие от многих других экспроприаторов, не брали: все отдали партии. Вероятно, чиновник тоже ей сочувствовал или же ненавидел правительство, как большинство населения России».
Вот только тут писатель явно несколько привирает, а впрочем, если он и лукавит, то уж делает он это почти что бессознательно, вполне возможно, про то вообще и нисколько не ведая.
Он-то, в сущности, тот ведь самый интеллигент старого дореволюционного закала, что и все другие люди его времени.
100
Большинство жителей той России были людьми сколь однозначно наивными и невежественными, в вопросах политики почти ничего или тем паче совсем уж ничего совершенно не смыслящими…
Сущую непросвещенность простого народа весьма точно отобразила Евгения Гинзбург в ее великого мужества романе «Крутой маршрут»:
« — Так-так… Вот и про меня, вишь ты, наговорили. И прописали: трахтистка. А ведь я — веришь, доченька, вот как перед истинным — к ему, к окаянному трактору, и не подходила вовсе. И чего выдумали -"трахтистка"… Да старух и не ставят на трактор-то…»
101
Политикой большевики тогда оплели всех и вся даже, куда только поболее, нежели чем все уж свои дальние и ближние границы колючкой…
А производное этакого большого успеха и оказалась крайняя политизированность всей той исключительно немалой прослойки общества, что и по сию пору все также живет все теми же имперскими иллюзиями…
А та, еще дореволюционная, интеллигенция истинные интересы своего народа вообще вот понимала, куда только явно похуже, нежели чем те уж сегодняшние мудрые интеллектуалы, а как раз потому она, так и, обливаясь слюной восторженности, сколь ведь приторно сладостно о нем разглагольствуя, довольно-то частенько принимала именно так себя за него.
Ну а в тот самый момент, когда то безрадостно и тоскливо целый век до этого бесцельно ожидаемое чудо внезапно уж и вправду приключилось по всю нашу душу…
Вдруг ни с того ни сего оказалось, что истинное лицо народа — оно-то на деле беспощадно и неприглядно иное…
И столь оно исключительно гадко и безобразно (в момент своей отчаянной осатанелости), что на него и смотреть никак было нисколько нельзя без сущей окоченелости до самого исподнего своего нутра.
Нетрудно себе представить реакцию человека, живущего принципами, догмами, идеалами, при том самом его более чем однозначно же нечаянном столкновении с тупой и совершенно обессмыслившейся толпой, вполне однозначно жаждущей разве что лишь того одного… А именно — разорвать бы кого-нибудь на мелкие куски, а кого именно, не столь ведь им было и важно.
102
Однако все те свои более чем конкретные очертания этакое суровое устремление приобрело, как раз-таки от всех тех патетических возгласов всякого рода несносных любителей покивать на столь «высоченные стены Бастилии», которые им непременно надо было до чего обстоятельно навек уж разрушить…
А между тем все те непосредственные события имели место разве что лишь из-за исконной безыдейности серых масс, вовсе-то не возглавляемых никем иным, кроме подпольных крыс.
Из тех самых, кому, если чего и было в охоту, так это до чего разом так весело натрескаться даровым общественным сыром.
103
И где это вообще была та самая интеллигенция, когда ей, собственно, было уж надо столь обстоятельно просвещать народ знаниями, да и во всем еще поспособствовать именно так его, куда явно относительно большей грамотности.
Ну да она сколь бесподобно ласково всегда стремилась его просветить — именно теми еще воззваниями подняться на борьбу за все то светлое и всецело абстрактно хорошее.
А между тем жила она тогда в своем собственном доподлинно ею изведанном мире радужных грез, а потому и радела только за то, что в действительности по-настоящему понимала, мол, дальше так жить нельзя, и все тут!
Должны были еще попросту сами собой более чем незамедлительно нагрянуть все те перемены в навеки вечном и впрямь сколь же крайне так кое-кому опостылевшем облике, всего того стародавнего патриархального общества.
Ну а поскольку сие ему явно было вовсе не по силам, да и совсем не по нраву, то, чего там греха таить, мы его попросту силком взнуздаем, да и к тому еще попросту разом принудим.
А коли, кто тому всею своей силой всерьез воспротивится, то пусть вот он тогда именно сам на себя и пеняет.
104
Да даже и промеж собою по уму обо всем этак здраво договориться, куда еще путь свой держать и вправду вот, собственно, далее будем…
Нет уж, всем тем большим интеллектуалам того времени было нечто подобное вовсе-то совсем не по силам.
А между тем сущая разобщенность интеллектуальных вождей нации в смутное время — это ведь все равно, что во время пожара на судне до чего только еще безнадежно уж обрекать пассажиров на пассивное выслушивание бесконечных дебатов команды — кому чего делать, куда идти…
И достанет ли у них сил вполне вдумчиво отреагировать на бессмысленные теоретизирования о самих, так сказать, наилучших принципах тушения пожара?
Пассажиры горящего судна обязательно встанут на сторону и будут отчаянно всеми силами жестоко поддерживать, ясное дело, как раз уж того, кто на деле окажется вовсе ведь так немыслимо яростен и крайне демагогичен.
105
Поскольку именно подобного рода деятели и сумеют максимально истерично, а также и более чем утопично довольно уж запросто во всеуслышание сколь этак радостно наобещать до чего, несомненно, только поболее всех тех прочих прагматичных и трезвых.
И сколь неизменно все эти ревнители ядовито серой демагогии искрометно ликующе пренебрежительно относятся ко всякому вовсе так явно стороннему им здравому уму.
Попросту до чего безоглядно навязывая именно уж свою собственную оценку всего того происходящего на палубе объятого пламенем корабля.
И ведь ни в чем совсем никак не поможет, тем трезвомыслящим людям все то их неизменно прагматичное следование практической сметке, а не одному тому отчаянному — а также, в конечном итоге, попросту уж как есть только паническому — инстинкту.
Ибо люди в припадке жажды спасения именно ведь своего собственного бренного существования очень даже быстро порою довольно заметно теряют всяческий всецело свойственный им в обыденной житейской обстановке здравый и светлый ум.
И главное, тут еще и то, что все те озлобленно и вопиюще завзятые горлопаны столь так непременно еще более чем ответственно заговорят с совершенно обезумевшей от страха толпой на одном и том же весьма развязно скотском языке.
106
Вот как описывает предреволюционные годы Пьер Жильяр; и очень даже на то явно похоже, что он не только был превосходным учителем царских детей, но и Россию действительно понимал, в отличие от абсолютного большинства интеллигентов, на ее земле разве что только ненароком родившихся.
Однако всем своим духом все эти люди явно вот сжились со всей той ей некогда более чем чуждой культурой.
Пьер Жильяр, «Император Николай II и его семья»:
«Положение Царя было чрезвычайно трудно. Для крайних правых, видевших свое спасение в соглашении с Германией, он был непреодолимым препятствием, которое нужно было устранить, чтобы заменить его другим монархом. Для крайних левых, хотевших победы, но победы без Царя, он был препятствием, которое надо было уничтожить посредством революции.
И в то время как эти последние, усиленной пропагандой в тылу и на фронте, старались подточить основы монархии, бессознательно играя, таким образом, в руку Германии, умеренные партии заняли положение самое опасное, но наиболее свойственное русскому характеру, тому славянскому фатализму, который заключается в ожидании событий и в надежде, что сила Провидения направит их на общее благо. Они заняли позицию бездействия. Они ограничивались пассивным сопротивлением, не понимая, что, действуя так, парализуют страну.
Что касается широкой публики, то, не отдавая себе в том отчета, она стала послушным проводником германских происков. Самые удручающие слухи воспринимались и разносились ею, создавая в тылу противомонархическое и пораженческое настроение и атмосферу недоверия и подозрения, которая не замедлила отразиться на фронте. Каждый наносил свой удар топора, подрубая главное стропило здания, которое шаталось, и никто не подумал вовремя подставить подпорки, которые помешали бы ему рухнуть.
Было сделано все, чтобы вызвать революцию, и ничего, чтобы предупредить ее последствия. Забыли, что Россия состоит не только из пятнадцати-двадцати миллионов людей, созревших для парламентарного строя, но заключает в себе также от ста двадцати до ста тридцати миллионов крестьян, по большей части необразованных и несознательных, для которых Царь оставался Помазанником Божиим, тем, кого Господь избрал, для направления судеб великой России. Привыкнув с самого раннего детства слышать поминание Царя на ектеньях и в самые торжественные минуты литургии, мужик естественно приписывал ему в своей мистически настроенной душе почти божественные свойства».
107
Да только кто это он такой?
И кем это он, собственно, был вообще назначен?
И по какому именно принципу он был возведен в самое наивысшее начальство, про то ведь простые люди в России и думать вовсе нисколько не думали, поскольку еще издревле были они, как раз к тому той еще самой суровой силой неизменно приучены.
Не рассуждать о чьих-либо суверенных и незыблемых правах на престол, а всегдашне всею душою боготворить надежу царя-батюшку…
И, кстати, среднестатистическому обывателю в политику лезть было совсем уж нисколько никак не резон, да и вообще она ему, собственно говоря, была попросту вовсе вот незачем.
Да и на кой это ляд она ему могла хоть на что-либо путное когда-либо еще, так или иначе, сгодиться?
Тем более если речь пойдет о чем-то столь явно утробно внутреннем, но нисколько никак не элементарном.
108
Люди, что во времена всей той дикой и чудовищной смуты исторгают из самого своего исподнего нутра весьма горькие истины про свой собственный народ, нисколько при этом вовсе не понимают, что та самая зарвавшаяся чернь — это попросту сброд, из всех тех наиболее темных углов враз повылезший.
А мирные граждане в этакие времена по всяким закоулкам разом попрячутся, и будут они тихо там выжидать, ежеминутно трясясь от страха, пока все само собой не пройдет и жуткое безвластие для них уж, быть может, явно так именно что навсегда совсем не окончится.
Первые его дни — они тут вовсе-то никак совершенно не в счет!
Да только ведь про то российской интеллигенции было вовсе-то совсем невдомек, поскольку жила она в своем собственном мирке, где в той простой нереволюционной обыденности никаких острых углов попросту не было и в помине, как, впрочем, и хорошо изведанных на практике горьких истин.
В тот самый наиболее ответственный момент, когда надо было более чем незамедлительно действовать, дабы не дать пустобрехам и горлопанам весьма ведь скорехонько оседлать сколь истинно многоликое народное движение, у господ либералов просто-напросто сами собой руки вниз тут же и опускались.
Поскольку они про то и знать не знали и, главное, ни сном ни духом не ведали, а с какой это вообще стороны им и вправду столь незамедлительно надо будет преступить к самой так сказать процедуре неотложного овладения всей ситуацией в обществе.
Причем делать это вполне еще надлежало, всецело руководствуясь принципами лечения того вконец так донельзя завшивленного и тифозного общественного организма.
109
При этом естественно, что свой (из их рядов) человек писатель Алданов ничего подобного явно уж не напишет.
Нет, он только лишь довольно мягко подметил в своей книге «Самоубийство», что во время революции 1905 года интеллигенция как-то несколько «подрастерялась», хотя на деле она попросту никак не нашла себе место в этаком адовом круговороте событий.
Алданов, «Самоубийство»:
«Московская интеллигенция растерялась. Происходили если не бои, то что-то на бои очень похожее. На окраинах города трещали пулеметы, везде стреляли из револьверов. Улицы стали пустеть. По ним ходили, крадучись, странного вида люди, в большинстве в кожаных куртках, надолго ставших революционным мундиром».
А те, кто буквально из кожи вон лез, дабы народ во власть полез, — шкурников в чужой шкуре совершенно не понимал.
И даже полностью раскусив всю их лживость и абсолютную демагогичность, он уж частенько был попросту нисколько не в состоянии хоть сколько-то догадаться, как это именно ему со всей их осатанело сумасбродной демагогией на деле-то ведь некогда так действительно еще, затем предстояло бороться.
110
Марк Алданов в книге «Чертов мост» весьма отчетливо обрисовывает и очерчивает весь ход своих навязчивых мыслей, вовсе-то уж невесело рассуждая о сколь безалаберном духовном облике буквально всех тех извечных соискателей некоей абстрактной наивысшей справедливости.
Причем весь их облик — ничего тут нисколько не попишешь — при всем своем столь различном национальном колорите практически всегда неизменно схож, если вообще не одинаков.
«Деятелей Неаполитанской революции Руффо хорошо знал и не относился к ним серьезно: все эти легкомысленные либеральные аристократы и богатые адвокаты-честолюбцы, по его мнению, ничего не понимали в жизни.
Они расшатывали государственность, не зная цены ее. Они шутили с огнем и наконец дошутились до пожара, не имея представления о том народе, которому якобы хотели служить: на самом деле, по мнению Руффо, люди эти никому служить не хотели, а просто плохо подражали чему-то, никогда нигде не существовавшему, тешились либеральными и революционными словами — приобрели к ним неискоренимую привычку с юношеского возраста, и особенно за десятилетие с 1789 года; они обманывали не только других — это Руффо мог и понять и простить, — они себя обманывали по природной умственной лени. Вся их жизнь была сплошная внутренняя ложь, не тот государственный обман, который лежал в основе его собственного мрачного понимания жизни, а ложь наивная, бессознательная, детская, противная ему во взрослых людях».
Они были совершенно чужими своему народу и действительно столь ведь и впрямь беспочвенно верили во всякие утопические сказки о грядущем бесклассовом рае…
111
А уж для крайне так извечно беспечного и простого народа всякие гаврики, облаченные по-первобытному в шкуры, были во всем до чего однозначно в доску (крышку гроба старого режима) свои.
Ну а потому и принимал он их совсем не за чужих, а именно за тех долгожданных, фактически так кровно ему родных освободителей из всех тех липких тенет прежнего тысячелетнего рабства.
А между тем в том самом бесконечно далеком пещерном прошлом нисколько не было ничего такого более чем однозначно действительно уж хорошего.
Эпос про счастливую первобытность — это всего лишь сама по себе сущая воплощенность идеализации всех тех давно ушедших времен, и нисколько того вовсе и не более.
Но зато тогда не было бескрайнего и всеобъемлющего угнетения крайне вот несчастливых народных масс, а это самая неотъемлемая часть мышления всякого восторженного либерала — взять, да ничтоже сумняшеся полностью ликвидировать то самое весьма ведь беспримерно злющее угнетение народных масс.
112
Хотя на самом-то деле его в той исключительно уж суровой всеобщей действительности можно будет ликвидировать разве что лишь вместе с самими массами, раз еще издревле они до чего неизменно были покорны буквально всякой своей грядущей судьбе.
Во всяком случае, именно этак оно всегда и было, и вовсе неважно по чьей это, собственно, воле — законных монархов или тех еще самопровозглашенных и самозваных лидеров…
Причем даже и на необитаемом острове, где вовсе-то не по своей воле вдруг еще явно окажутся разве что лишь три человека, непременно вскоре отыщется место и тому самому до чего донельзя беспринципно подлому угнетению.
Нет, конечно, в том, безусловно, пока далеком и несколько явно ином грядущем, у всего человечества еще обязательно найдутся силы, дабы посильно создать принципиально иную систему межличностных отношений.
И главное, выглядеть оно тогда будет исключительно ведь совершенно иначе, нежели чем та кривой молнией в грозовом небе революции яростно промелькнувшая, чудовищно же прекрасная гибельная абстракция…
Этот огненный пунктир разве что лишь опалил всю ту так или иначе безвременно существующую действительность, но сжечь мировое зло он уж и, в принципе, никак так не мог, поскольку был он, как есть, составлен из всего того в нем наиболее демонически всецело наихудшего.
113
Да и вообще разве, хоть сколько-то еще кому-либо сподобится действительно улучшить всю общественную жизнь в том-то самом более чем объективно обозримом из нашего сегодняшнего дня ближайшем грядущем?
Однако сколь неуемно хотят всякие либеральничающие буржуи (а в глазах черни всякий человек, более-менее прилично одетый, — уже буржуй) этак-то сразу немедля буквально так все на этом свете более чем безбожно ко всему только самому наилучшему в единый миг переменить.
Ну а главное, еще и желается им это осуществить исключительно так совершенно незамедлительно, а то, видите ли, кусок жирной баранины им нисколько в горло совсем вот не лезет.
Ну, а про то, что вскоре затем наступят времена самого сущего людоедства, причем как эмпирического, да так, между тем, и самого что ни на есть буквального…
Им-то еще загодя, про то никак не могло быть хоть сколько-то доподлинно ведомо.
114
И ведь буквально все тут было построено на одной лишь той ласково пресыщенной удобствами жизни, «сладострастно вопиющей к отмщению ненависти» ко всему темному царству вековых застарелых пороков вконец уж донельзя прогнившего былого строя.
Ну а в конечном итоге, именно в результате всех этих благих мечтаний в ореоле величия абсолютной власти и оказался человек, вполне консолидировавший в самом себе все старое хрестоматийное зло всех тех прошлых времен.
Святослав Рыбас, «Сталин» (серия ЖЗЛ).
«Свой изумительный талант революционера доказал всем своим руководством революцией, лишь по видимости основанном на учении о классовой борьбе, на самом деле проистекавшим из понимания исконной, хоть и дремотной, вражды русского народа не столько к кулаку и толстосуму, сколько к барину, то есть человеку, быть может, и небогатому, но носящему пиджак и воротничок, читающему книжки, живущему непонятной и ненужной народу жизнью».
Вот оно именно для чего, значится, и надо было всеми силами еще расстараться, и впрямь-таки необъятно вдохновляясь благороднейшим духом светлой идеи?..
Однако может, все это было сделано разве что лишь затем, дабы на овощной базе гниющий картофель сортировали именно же представители всяких интеллектуальных профессий?
Знамо дело, в советской стране и интеллигенция будет вполне однозначно разве что только своя — доподлинно во всем пролетарская…
Вот она, частушка, взятая из книги Алданова «Самоубийство».
«В Европе сапожник, чтоб барином стать,
Бунтует, понятное дело.
У нас революцию сделала знать,
В сапожники, что ль, захотела».
115
И это уж точно самая чистейшая житейская правда!
Да только далеко еще вовсе не вся!
Малообразованные толстосумы, наверное, всего-то чего тогда захотели — так это разве что на всякий случай всенепременно откупиться, тем самым, очевидно, надеясь снискать к себе в будущем хоть какое-либо снисхождение со стороны грядущих правителей России, если те все же исхитрятся прибрать к своим обагренным кровью ладоням буквально всю в стране номинальную власть.
Вот что пишет об этом писатель Алданов в книге «Самоубийство»:
«Никогда никакие революционеры подобными делами не занимались и не могли заниматься, да и не в их интересах было бы убивать Савву Тимофеевича, который их поддерживал. И полиция давным-давно знала, что он дает деньги на революционное движение, и его не трогала, как не трогает и других богачей, тоже дававших на него деньги, хотя и гораздо меньше».
Но меньше — это тоже не рубли и не тысячи, а сотни тысяч пусть и не единовременно.
116
А что в результате?
Из того же, вышеуказанного источника:
«Рассказал анекдот о другом либеральном богаче, дававшем деньги на революцию и ставшем в 1917 году министром:
…Мне говорили недавно, что, когда он после октябрьского переворота был посажен в Петропавловскую крепость, то его встретил сидевший там бывший царский министр юстиции Щегловитов и сказал ему: "Очень рад вас тут видеть. Я слышал, что вы истратили несколько миллионов на революционное движение? Но я вас сюда посадил бы и бесплатно”».
Но все это было, конечно, вовсе уж нисколько не так!
При царе батюшке бесплатно давали разве что только ссылку в село Шушенское и кормили там вполне ведь по-царски — можно сказать, на убой.
117
Однако все это, ясное дело, касалось разве что тех воинственно либеральных интеллектуалов, с которыми в той еще царской России действительно очень так, даже бесподобно изысканно цацкались.
Наверное, все тут дело было в том самом явном намерении царской власти всегдашне расшаркиваться пред всем просвещенным миром, весьма ведь навязчиво ему, демонстрируя весь свой великий либерализм.
И это несмотря на явное сохранение всех тех еще старых эпохальных традиций того и до сих пор никак не отмершего в России Средневековья.
Что же касаемо всяческих инородцев, а в частности евреев, то тут все столь однозначно выглядело совсем вот наоборот — царское правительство со всей очевидностью считало своим долгом весьма деятельно натравливать народ…
И в том ему со всей очевидностью вполне однозначно представлялась истинная сила великого разума, безмерно подавляющего всеобъемлющее могущество вековой тьмы…
Однако результатом этого опять-таки стало явное разобщение в обществе, а также еще и сколь безусловное его отравление идеями несносно отвратительного социалистического толка.
Ну а, кроме того, всякая бессмысленная травля делает ее последователей вполне уж тому соответственно совершенно обессмыслившимися скотами, не умеющими ни почувствовать, ни хоть сколько-то вовремя остановить правильными словами пока еще лишь отдельными искрами зачинающееся пламя кровавого бунта.
118
А с другой, левой, стороны им ведь будет яростно противостоять говорливая и безотчетно преданная красивым словесам братия словообильных
фанатиков, неизменно жаждущих скорейших и до чего не в пример всему тому гиблому прошлому истинно так радостных перемен.
Причем надо бы прямо заметить, что взаимное обострение ненависти промеж этих двух не столь противоположных, а куда вернее — взаимно игнорирующих друг друга сил явно произошла на почве яростных и бесчеловечных погромов, которые никогда бы не стали частью действительности, если бы, конечно, не то самое откровенное науськивание полицейского и государственного аппарата.
Вот свидетельство на этот счет видного царского министра Витте Сергея Юльевича («Царствование Николая Второго»):
«"Погромщик по убеждению" — это уже не совсем точно. Трепов не был погромщик по любви к сему искусству, но он не исключал сего средства из своего политического репертуара и по убеждению прибегал к нему, или вернее, был не прочь к нему прибегать, когда считал cиe необходимым для защиты основ государственности, так как основы эти ему представлялись, как "вахмистру по воспитанию". С легким сердцем он относился только к погромам "жидов"; а разве он один так относился к сей кровавой политической забаве? А Плеве разве был против того, чтобы в Кишиневе, Гомеле и вообще хорошо проучили жидов? А графы Игнатьевы разве не питали те же чувства? А разве вся черносотенная организация, так называемый союз русских людей, не проповедует открыто избиение жидов, а ведь Государь призывал нас всех стать под знамена этой партии бешеных юродивых!!..
Когда мне самому приходилось Государю указывать на недопустимость подобных действий, Государь или молчал, или говорил: "Но ведь они, т. е. жиды, сами виноваты". Это течение шло не снизу-вверх, а наоборот, но только, конечно, по мере нисхождения принимало другие формы и другой объем.
Урусов, а затем Лопухин, разоблачили травлю евреев посредством прокламаций из департамента полиции.
Их рассказы немного преувеличены, но, в сущности, верны. Организация эта была сделана, во всяком случае, с ведома Трепова, и когда я, будучи председателем совета министров, узнавши о ней, ее уничтожил, доложив обо всем Государю, то не могу сказать, чтобы Его Величество этим открытием сколько бы то ни было удивился и возмутился».
119
А с чего бы это ему было, собственно, возмущаться, а уж тем более еще и воинственно выступать сугубо так против?
Он ведь и сам был сторонником режима всенепременного благоприятствования всем тем, кому столь безрассудно и радостно возжелалось отравить все давным-давно назревшее новое — ядом старого, как этот мир государственного деспотизма.
И надо бы именно то сколь ведь безоговорочно и довольно-таки многозначительно заметить, что именно в том исключительно невообразимо яростном всему тому сопротивлении и зародилась вся эта безмерная жажда самых скорых и более чем на деле истинно бесславных перемен.
Причем нисколько никак не к лучшему, а только лишь, безусловно, к самому наихудшему.
120
Словесное обличение и бичевание всей той до чего и впрямь-таки «невзрачной» дореволюционной действительности тогда кой-кому явно еще показалось самой той еще беспроигрышной картой, наилучшим орудием построения новой, якобы же значительно более светлой, жизни.
Путь к неведомому, но сколь долгожданному счастью должен был еще, как оказывается, проходить через то самое более чем неизбежно дикое, но при этом явно кое-кому показавшееся «полезным» насилие над всею той от века еще малопросвещенной массой простого народа…
А кроме того, смыть кровью тиранов долгий позор веков — вот чего, собственно, и жаждало почти что все то тогдашнее просвещенное общество.
121
Ясное дело, что все это тогда было столь безотрадно замешано исключительно на одном лишь сколь невозмутимо суровом агностическом неприятии всей той еще допотопной действительности с ее весьма многозначительно явно выпирающими наружу ребрами всего того никак и по сей день не издохшего своею естественной смертью язычества.
И это как раз именно оно и переменило образ великих сил природы на некий всеобъемлющий лик всех деяний человеческих.
Жалко только, что вышел он весь из себя эдакий сусальный, прямо-таки сахарный безо всякой тени всех тех тяжких еще адамовых грехов.
На фоне радужного восприятия всех тех высших благ, что уж сам себе столь, непременно, вскоре подарит человек, раз и навсегда полностью отвернувшийся от никогда на деле вовсе-то не существовавшего Бога, безнадежно терялся тот первобытный вандал с дубиной, что вполне ведь являл собой безнадежно блеклый идеал истинного величия диких дохристианских времен.
122
Однако, между тем, и тогда его точно также бессердечно угнетали — и никак, по сути, не менее всякого сегодняшнего дня.
Разве что попросту, то были несколько иные факторы, совсем не те, что теперешние.
Да и нельзя, кстати, новую веру в добро и свет сколь и впрямь опрометчиво выпестовать, как-либо заново окунувшись в то столь неимоверно далекое прошлое.
Да и совсем уж никак не ведая того исключительно простого факта, что до чего только наспех лишившись всякого своего прежнего «НЕПРАВОГО» уклада, толпа до чего только вот РЕЗВО повернет именно вспять, а вовсе не вперед — и это также естественно, как и то, что вода неизменно выбирает себе наиболее легчайший маршрут.
Оклеветан тот прежний до чего недобрый строй,
А вместо него вскоре явится — сатанинский другой.
И как тут, собственно, оно может быть хоть сколько-то вообще ведь иначе?
123
Клопы коммунизма, да и нацизма в придачу, — в общественном диване они-то именно от беспрестанной, неуемной жажды общественной справедливости некогда ведь явно же собственно и завелись.
Именно эта исключительно ведь бескрайне беспочвенная вера во все благие принципы спешного, а главное, более чем неизбежно (в теории) успешного переустройства бытия, и низвела до самых палаческих черт столь многих людей, мечтавших превратить красивую сказку в истинный рай на этой земле.
Да и тем еще нелюдям с осатанело злой волей и более чем беспринципным, слепым желанием власти, было бы явно во грех никак не воспользоваться этакими неистово прекраснодушными мечтаниями.
Тем более что были они исключительно напрочь оторваны от всякой той на деле сколь ведь объективно и наглядно существующей реальной жизни.
Ну а обойти кое-кого кругом, да и пристроиться прямо за спиной у праздных мечтателей было делом вовсе ведь нисколько совершенно нетрудным.
И все это более чем точно исключительно так соответствовало моменту, а потому и было оно вполне жизненно необходимым для всякого дальнейшего душевного роста.
Многие люди с черствой и черной душой довольно-то сразу влили свою струю во все то до чего немыслимо нелепо разгорающееся пламя революции.
Раз уж именно наобещать всевозможные золотые горы — это и есть один из древнейших, словно сам этот мир, трюков всех вот на свете липких, словно смола, кидал.
Да только нигде и никогда еще не было столь долгого по продолжительности и бессрочности яростного лицедейства, до чего только гнуснейшего же обмана.
124
Поводом для столь длительного в историческом смысле сосуществования совершенно невообразимого по всем своим неописуемым масштабам террора, да и той безмерно безалаберной наивной веры в светлый завтрашний день, можно ведь смело назвать именно ту заглавную духовную атмосферу, что еще испокон веков так и главенствует на Руси.
Именно она и послужила предтечей тому чудовищному нагромождению лжи, а также и фактически во всем же плановому уничтожению граждан, попавших на заметку к доблестным органам охраны власти от победившего самого себя простого народа.
И та революция совсем ведь не вырвала с корнем ничего из тех прошлых недостатков всего того еще дореволюционного общества.
Как оно все было когда-либо прежде — так оно поныне, собственно, и осталось.
Изменились одни те презрительно невозмутимо строгие начальствующие лица, и уж теперь в них явно ведь стало, куда разве что только поболее свободы, но никак этак вовсе не здравого житейского ума.
Внутренне ничего не изменились, поскольку старые принципы жизни изымаются из обращения одним только деятельным воспитанием, а потому старое холуйство оно в революционную эпоху только лишь весьма значительно преумножается и преображается в некие подчас самые отчаянно первобытные формы.
Причем общее течение жизни в новое время и при жестоких и безжалостных порядках приобретает еще только более жесткий и въедливый характер.
И так ведь практически везде человек — он никто и ничто, пока у него в руках не окажется, пусть даже и самого малого реально же работающего рычага власти.
И вот стоит кому-то совсем невзначай им обзавестись, и все, милости просим: подавляющее большинство окружающих его людей сразу так начинают перед ним заискивать, расшаркиваться и низменно пресмыкаться.
125
Вполне уж естественно, что это донельзя развращает буквально всякую, а в том числе и самую светлую, душу, а также еще и делает обделенных властью людей совершенно бесправными, попросту подчас никак не способными ни на какие действительно продуманные, самостоятельные решения.
Причем в условиях самой откровенной диктатуры - монарх своей маленькой державы царского трона его небольшого начальствующего кресла вполне еще сможет творить со своими подданными буквально все, что ему только в голову взбредет.
По крайней мере, в пределах своей профессиональной компетенции!
126
Ну а доподлинно действенная иерархия в любом государстве всегда ведь идет исключительно снизу-вверх, а потому именно от отношений местных властей с народом и зависит вся уж форма структуры существующего общества, причем оно так буквально до самого того еще наиболее верхнего ее яруса.
То есть сама по себе местечковость, возведенная в принцип, ясное дело, что где-то во всем ведь касалась и царского двора.
Однако при одном лишь том сколь весьма этак существенном отличии, а именно, что лик государя — он-то и есть лик всего остального государства во всех тех и впрямь столь весьма практических вопросах широкого, словно море общественного бытия.
127
Вот поэтому и возникла затем именно та ситуация, при которой искусственно самоорганизовался центр управления, и, захватив его, оказалось очень ведь даже легко поставить на колени всю ту бескрайней площади (в квадратных километрах) Российскую империю.
Причина сему заключена отнюдь не в личностных качествах народа, а прежде всего в самих же свойствах традиций его сколь так долгими веками сложившихся взаимоотношений буквально со всякой над ним властью, что во все те или иные времена была и впрямь до чего неистово нечиста же на руку.
128
Простые люди сами собой тогда были всецело приучены, что, пока все тихо и спокойно, надо бы на лавках сидеть, семечки лузгать.
Ну а когда страх божий приходит, то от него ведь, ясное дело, только разве что лишь где-то за печкой и прятаться.
Так что когда от всего того народа действительно потребовалось свою, пусть и не самую лучшую, власть весьма уж сурово нынче защищать, она-то в конечном итоге попросту вот оказалась совершенно бесхозной, поскольку никаких общих интересов у того общества не было даже в помине.
Сепаратизм, не только национальный, но и идейный, есть сколь явная заслуга царской власти, что, переняв опыт татаро-монголов, буквально повсюду тогда насаждала весьма уж явную разобщенность, дабы тем самым именно себя и обезопасить от всякой той и вправду всегда на беду возможной русской вольницы.
Поскольку, как то ей было нисколько не безызвестно, была она исключительно так чреватой той самой полнейшей еще грядущей анархией.
А тем временем (что тогда оказалось причиной самой крайней нестабильности) исключительно все течения русской жизни всецело тогда объединяло лишь то одно на всех их столь всеобъемлюще всеобщее устремление — разом так действительно улучшить все существующее бытие, и буквально каждый неотъемлемо верно знал, как это именно надо бы буквально сразу, собственно, сделать.
Ну а поскольку все тогда единым духом захотели если уж и жить, то ведь именно что по-людски, то, как раз-таки в связи с этим буквально каждый затем и постарался всего этого добиться, тяня при этом одеяло разве что в одну лишь свою до чего единоличную сторону.
129
И чье-либо сугубо личное «широкое понимание» всей той и впрямь столь безлико, но многолико исключительно уж повседневно нас окружающей действительности истинно во всем и предопределило, как те столь немыслимо бесславные пути, да вот и сами средства ко всему их дальнейшему достижению…
А большинство населения было либо абсолютно аполитично или слишком вот не в меру чрезвычайно политизировано.
Однако при этом нисколько не было оно готово отстаивать все свои безотчетно воинственные убеждения, твердо держа при этом оружие в своих отнюдь не немощных руках.
130
Вот чего пишет по этому поводу Савинков в его книге «То, чего не было», описывая при этом именно то, что тогда действительно имело место в той-то ныне уж полностью прежней пасторальной действительности:
«Торговая и деловая Москва, Москва биржи, банков, амбаров и лавок, миллионный город купцов и попов, не участвовала в сражении. Она растерянно выжидала, на чьей стороне будет победа, то есть твердая власть».
Однако ведь тех, что были чересчур воинственно политизированы, сами-то перемены вовсе не шибко действительно волновали.
Они были попросту за!
Как можно быть попросту «за», никак не понять совершенно так никому, кроме разве что тех, кто, вдоволь и досыта объевшись бездумной, но до чего при этом въедливо корыстной дерьмократией, голосовал в 90-х на выборах сразу так против всех.
131
У некоторых от всего того сколь неизбежно минувшего попросту явно имелась и впрямь до того превеликая оскомина, что эти люди вполне однозначно сочувствовали делу восстания, именно как сочувствуют всякому правому делу.
Однако ко всему тому последующему дележу власти они-то точно бы не имели ровным счетом абсолютно ведь никакого как есть уж весьма так действительно значительного касательства.
Их личные заботы и тягости были им, куда только всего дороже всех тех вместе взятых дутых свобод…
Вот как это вполне наглядно описывает писатель Алданов в книге «Самоубийство»:
«У Люды случилось несчастье: сбежал Пусси. Это расстроило ее чуть не больше, чем провал московского восстания».
Каковой еще может вообще уж предстать для народа какая-либо новая власть, собственно, говоря, мало кого тогда действительно заботило.
И этак оно было вовсе никак совсем не иначе, а именно поскольку, каждый при этом трезво, но беззаботно взвешенно и нарочито нисколько не выражал в том ни малейшего своего сомнения, что кто-нибудь обязательно при ней порядок еще чрезвычайно ведь быстро враз уж затем наведет.
Ну а в тот самый момент и примемся вот тихо-мирно державу промеж собою делить, вполне однозначно оставив львиную долю победителям, весьма охотно при этом их еще и подмазав своею щедрой рукой.
Да и когда на Руси, то иначе уж было?
Однако никто ведь того вовсе не ожидал, что эти самые новые правители все еще, значит, общим — читай в скобках, своим — на скорую руку разом объявят!
А вот и дождались того, а между тем громкий звон колоколов давно о том грядущем пожаре гудел, да только не слышал его никто!
132
Ну а из-за чего тогда, собственно, все началось?
А ведь возникают все эти в целом никак вот не свойственные всякому человеческому сообществу связи промеж верхами и пресловутыми низами как раз-таки на почве всяческих долгими веками затяжных передряг, поневоле же выпавших на долю того или иного великого народа.
Абсолютная диктатура являет собой более чем прямой вызов человека стихиям, что по временам попросту явно грозят его уничтожить, или еще может она стать вполне достойным ответом сколь ужасающему соседству с теми до чего жестокими варварами — степными кочевниками.
При этаком раскладе оказывается самой уж прямой, а вовсе ведь никак не косвенной необходимостью столь еще принципиально обрести некую общую доминанту, которая впоследствии и окажется всецело уж действенно способной удержать весь народ вместе.
Причем ни стихии, ни тем более дикие кочевники никогда заранее не предупредят о своем только лишь грядущем нашествии.
А потому и наблюдается та самая явная надобность всегдашне быть именно начеку, то есть действительно оказаться готовыми ко всему тому самому наихудшему.
133
Есть ведь народы, что когда-то и впрямь исключительно уж безвременно и зловредно попали под жернова столь невыносимо ужасных невзгод.
Ну а именно в силу того, что нечто подобное при этом явно становится частью более чем обыденной суровой повседневности, им и было всецело дано сформировать ту исключительно вот всеобъемлющую форму тоталитаризма, при котором чья-либо отдельная жизнь вовсе даже ни стоит и самой мелкой медной монетки.
Раз уж весь как он есть народ, всенепременно находится в состоянии перманентной опасности, и лишь презрев ее ценой собственного ничтожного, как и при любом раскладе весьма вот бренного существования…
И только разве что при подобного рода обстоятельствах явно еще имелась та столь и впрямь так доподлинно полноценная возможность хоть как-то ее (для всего народа) с самым наименьшим ущербом действительно преодолеть.
134
Эти факторы некогда столь ведь безвременно имелись в древнем Китае, а также Египте, и народ тамошний именно по этой самой причине и создал те циклопически-огромные сооружения…
В России их никогда нисколько не создавали, да только между тем равнина безо всяких естественных препятствий — до чего весьма же соблазнительное место для всевозможного рода крайне разорительных набегов.
Ну а народ, издревле привыкший к своему извечному бесправию и абсолютному произволу буквально уж всякого над ним от века стоящего, попросту никак не мог не развить в себе чувство блаженной интеллектуальной лени, исподволь проникшей во все его земные дела.
Причем все это так еще и исходя из того, что при новых, строгих большевистских порядках, ему и дела небесные отныне стали впрямь-то до фонаря…
Ну а потому ничего удивительного в том нет, что он попросту разом утонул душой в беспробудном питье и нравственном глухом забытье…
Экономический застой, безусловно, берет все свое начало именно с застоя нравственного и им-то в конечном итоге, и увенчается.
135
И все тут, собственно, вообще уж как есть начинается именно с больших и малых поборов, из которых и вырастает затем сколь непомерно огромный долг перед кем-либо вовсе так явно чужим и праздным.
И ведь именно тем, кто только разве что себе чего-либо нагло безо всякого спроса берет.
Да и всегда он вполне может потребовать чего-либо, несомненно, вот разом еще.
Уж выгребая при этом самые последние закрома, не отдавая назад ничего, кроме тех сколь язвительных обещаний по случаю наведаться, в том числе и лишний-то раз…
Все это испокон веков являлось сущим грабежом, да и сопровождалось при этом грозными поджогами чисто, быть может, разве что даже подчас для острастки…
Ну а в новейшей (советской) истории набеги стали носить куда более разорительный и изощренный характер…
Да и людей самых лучших сколь властно тогда увели в сибирскую неволю или еще хуже — на вечные вольные хлеба их всех поголовно разом оправили.
Вот, скажем, продразверстка — вполне этак она явно оказалась значительно хуже всякого разбойного налета степняков-печенегов…
Да и курировались она между тем именно из того самого центра той еще столь донельзя мрачной, полной призраков, иллюзий и привидений большевистской цитадели власти…
Люди при этаком новом режиме истинно пролетарского царствования оказались вовсе даже не винтиками, а куда вернее подшипниками в хватких руках совсем уж на совесть процеженной оравы лживоидейных власть прихлебателей…
136
Они вознамерились построить свое царство добра на костях им лично вконец до чего только, несомненно, навек раз и навсегда опостылевшего прошлого.
А между тем ничего хорошего из всего этого выйти, ну никак попросту и близко ведь не могло.
Прошлое, умирая, становится удобрением для всего уж настоящего и нынешнего.
Уничтожив и размежевав корни прошлого, оставляешь все то беспросветное будущее попросту без каких-либо вообще нравственных основ.
Да и сама как она есть жизнь цивилизованная всенепременно под собою подразумевает столь обязательное (пусть и не всегда сразу приметное) какое только еще ведь сущее усиление факторов столь весьма так древнейшей безжалостной жесткости…
И в наши новые времена все ее будничные принципы стали разве что значительно еще действительно жутче, причем подобным образом все это вообще оказалось именно в свете полнейшего обезличивания людских серых масс.
Нет, конечно, все это уже некогда было в том самом и впрямь столь весьма отдаленном от нас сегодняшних навеки отныне минувшем времени.
Раз буквально всему в этом мире неизменно свойственно всегдашне так ходить исключительно вот явно только по кругу.
Однако ранее никак не являлась идея царствования над всеми людьми столь всеобъемлюще всесильной и торжествующе тождественной гласу с небес.
Ну а причины всему тому уж следует еще поискать именно в том, что составляло вполне полноценную картину мира тех людей, что некогда жили в суровой обыденности старого патриархального мира.
Все его человеческое и духовное начало вовсе-то никак не исчезло в эпоху до чего только самозабвенно тлеюще провокационного XIX, а затем и сплошь революционного (и в научном смысле тоже) XX столетия.
А между тем все то, что действительно столь так безвременно приключилось со всей этой нашей цивилизацией в течение двух тех последних веков, изменило разве что лишь ту одну внешнюю и лицевую сторону вещей.
Ну а все внутреннее и сокровенное в современном человеке столь мало при этом действительно разнится от всего того, что переполняло людские сердца, даже и в те наиболее стародавние времена общинно-родового строя.
Однако теперь столь многих людей стали до чего усерднее и жестче околдовывать словами, чем это было некогда ранее.
«Новые времена — новые веяния», — как то уж некогда исключительно верно подметил дракон в фильме «Убить дракона» Марка Захарова.
Слова стали цепко хватать другие слова за хвост, и все это более чем предумышленно превратилось именно в те еще до чего только умозрительные узоры, безнадежно же надежно снабженные именно вот своей безукоризненно обособленной от всех реалий действительности всецело праздной, а еще и беспросветно нигилистической логикой.
137
И то более чем, в принципе, вполне вероятно, что именно поэтому новоявленная эпоха просвещения буквально вся ведь пропахла сладковатым душком тлена неистового разложения всех нравственных принципов личного и общественного поведения.
Ранее человек имел над собой силу, беспрерывно повелевающую довольно многими его деяниями и поступками.
Нынче он сам стал Богом во плоти, и ему более был вовсе не нужен БОГ НА НЕБЕСАХ.
А именно поэтому нынче вожак и не был нисколько готов хоть в чем-либо рисковать, в том числе и лично собой, а если оно так, то вполне же оно полностью до конца очевидно…
Безусловно же, что, посылая многих других на верную смерть и страдания, невольно при этом еще начнешь куда только полнее чувствовать всю свою собственную невообразимо великую значимость по сравнению с тем мелким и незначительным песком своей эпохи (столь непременно великих свершений), что сплошь и рядом просачивается промеж твоих до чего и впрямь многозначительных пальцев.
А в результате власть попросту разом утеряет всю ее вполне конкретную суть, становясь широченной глыбой, безмерно нависающей над всяческим мелким личным житьем-бытием.
Причем при всем том и будет оно далее столь уж довольно-таки несносно и впрямь-то весьма незначительным по сравнению со всем тем непомерным величием ее собственного всеблагого существования.
И именно поэтому все ее действия и перестают для нее самой быть хоть сколько-то и впрямь наглядно приметными в каком-либо вообще личностном плане.
Ну а посему во всем дальнейшем и приобретут людские жертвы черты чистейшей воды абстракции, а вся та кровь, пролитая в сражениях, — это нынче вот окажется одна уж только сухая статистика совершенно безликих потерь.
Это вполне естественно можно соотнести к одним только весьма ярким недостаткам феодальных, а по прошествии времени и буржуазных империй.
138
Конечно, коли по чьим-либо, куда более передовым, чем у автора, представлениям, буквально все в этом мире нынче явно переменилось разве что лишь к чему-либо исключительно самому наилучшему…
Да только то «славное нечто», что некогда на самом-то деле, а не на неких красивых и праздных словах еще окажется сколь уж благочестиво способно и вправду исключительно вот всесильно создать условия для всего того последующего возникновения царства безбрежной людской свободы…
Ну а предпосылкой к тому должна была стать именно та обоюдоострая, словно стальной клинок, социальная правда.
Поскольку от маленькой искры всенепременно возгорится великое пламя, что спалит дворцы, и тогда уж останутся одни лишь хижины, где дяде Тому в обнимку с новым «священным писанием» Карла Маркса еще ведь явно и предстояло жить столь долгими тысячелетиями, тяня лямку теоретически верно обоснованного новоявленного рабства.
Да и впрямь-то блаженствуя в ярком свете величавых теорий попросту только и всего, что вооружившись принципом, как следует со всех уж сторон обожженного кирпича, абсолютно никуда в светлое и далекое будущее нисколько так насовсем не уедешь.
Даже и мечтать о нем безо всякого сомнения вредно, поскольку сами собой при этом закрываются глаза, а потому и перестают хоть сколько-то досаждать все те нынче столь позорно существующие до чего и впрямь-таки ущербные стороны всей этой нынешней промозгло-серой общественной жизни.
139
Беспринципные и развращенные, как и упивающиеся всей уж имеющейся в их руках властью правители, как и их покорные рабы — это вот и есть та пирамида, которую время нисколько не сможет полностью изжить, руководствуясь принципами беспощадного и безжалостного насилия.
Подлинная, а вовсе не полуслепая от всей ее дикой горячности перестройка человеческого общества может заключаться в одной лишь разве что надстройке над всем тем столь устаревшим, прежним миром хоть чего-либо действительно иного — несомненно, исторически нового.
140
Ну а кирпичи (для его возведения, а вовсе не для проламывания черепов всех тех совершенно не угодных народу нерадивых его слуг) неизменно следует брать именно из строений, саморазрушившихся от времени, или же стертых с лица земли вполне полностью так естественными общественными катаклизмами.
И ими, кстати, несомненно, можно признать, в том числе и набеги диких племен, что уж и близко пока вовсе ведь никак пока не знакомы с утонченной, величественной и одухотворенной культурой.
Ну а сегодня полностью вот та же прежняя дикость стала не только идейной, но еще и до самого омерзения воинственно тупой, самоуверенной и бездушной.
Причем это именно та еще сущая цивилизованность новоявленных вандалов и создает в их лице всеобъемлющую опасность для существования всего земного шара — именно как обиталища какой-либо вообще многоклеточной жизни.
Холеная цивилизованность проникновенно самодостаточна, ее вовсе-то никак не интересует абсолютно ничего, кроме своей весьма же нарочитой сиюминутной выгоды.
В то время как любая первозданная дикость впрямь-таки словно губка, безусловно, впитывает чужие, куда только явно более продвинутые идеи, вливая свою свежую кровь в жилы застоявшегося, а то и вконец так всецело загнившего социума.
Как это уж некогда было после крушения великого древнего Рима.
Ведь тот народ — после всех тех наследственно приобретенных от предков истинно ублажающих дух и тело благ и удобств — более чем, несомненно, совершенно обленился, и руки его явно перестали твердо держать в руках грозное оружие.
Но тут надо бы сразу оговориться, что речь тут может идти об одной лишь вполне естественной дикости, вовсе-то не скованной единой прочной цепью догматической целеустремленности в некие бесконечно заоблачные дали…
Простая дикость, несомненно, со временем еще пойдет как раз-таки именно тем давно проторенным путем истинного возрождения всего того былого и прошлого.
То есть придет время и будут же восстановлены все столпы вовсе не безвременно свергнутого ею издревле безмерно вот сияющего величия.
И уж точно совсем не займется она всем тем до чего и впрямь агрессивным насаждением своего собственного первобытнообщинного строя под видом столь так яростного устремления строго вперед к совершенно призрачно лучшему будущему.
141
Соответственно, при каком-либо обычном вторжении первозданного невежественного дикарства речь тут явно пойдет разве что о том столь ведь весьма сокрушительном переустройстве всего того издревле еще имеющегося бытия, а не о полном разрушении какого-либо большого города, дабы затем отрыть на его месте котлован с сотами для всяческого рода общественных насекомых.
В фигуральном ли смысле или нет, но подобного рода задумки действительно имели место в бравых фантазиях тех все уж общественное разом взахлеб обобщающих демагогов.
Они безудержно насмерть разили все прошлое в самое сердце…
А все потому, что оно, по их донельзя утробным представлениям, никак не имело права на какое-либо свое дальнейшее продолжение.
Та самая раз и навсегда заученная единственно верная правда, навечно застекленев во взоре, застыла в глазах безбожных проповедников того самого совершенно так ни в чем немилосердного всеобщего блага…
Причем до чего еще непременно надо бы отметить, что сколь обстоятельная насильственная перестройка всего общественного бытия, куда явно похуже всякого довольно-таки хаотического разрушения.
Разрушенный город вполне еще может быть заново отстроен вновь — и отныне он будет способен и вправду уж оказаться, куда только исключительно получше защищен, однако если его именно во всем перестроили под аракчеевское военное поселение, а не разрушили…
142
Причем все тут дело до чего и впрямь, безусловно, полностью ясное!
Как в том вообще можно хоть сколько-то еще усомниться, что от всего того бесконечного топота ног и хлопанья рук (во время оглушительных аплодисментов) все то былое и прежнее быстро ведь затем станет более чем безвозвратно вовсю разрушаться…
ПОСКОЛЬКУ СОВСЕМ ОНО НЕ ИНАЧЕ, а строить и строиться по рядам — то уж надо бы сразу заметить несколько разные вещи.
А между тем строить ту самую восхитительно наилучшую новую жизнь каждому должно именно что во всем полностью так безыдейно и именно что всегда ведь отдельно, поскольку всесильное войско, ее создающее, разве что вытопчет все имеющееся прежние его ростки, а новые нисколько совсем не засеет.
Слепо идя вперед и с песней, разве что до одной той вконец ведь голодной зимы вскорости же дошагаешь…
Армия восставших рабов создаст хорошо откормленное стадо витийствующих дармоедов, что будут истово твердить о славе, победах и доблестях и прославлять народ, облагая его при этом сущими податями и оброком, в разы значительно худшими, нежели чем это делалось в любые прошлые, даже и самые лютые времена…
143
Стоило ли защищать все социалистические завоевания, если они, прежде всего, оказались заключены в праве на почти дармовой, подневольный труд…
Нет, конечно, можно и такое сколь размашисто брякнуть, что, мол, безо всех тех доблестных защитников отечества его вообще и не может попросту, собственно, быть.
Да вот, однако, безо всех тех, кто в нем достаточно сыто живет и здравствует, оно ведь более чем неизбежно почти так всецело мертво…
Причем ничтожная главенствующая часть, живущая в полнейшем достатке, только яснее и явнее подчеркивает буквально всеобщую же нищету…
144
Основная часть населения, вынужденная довольствоваться пустыми обещаниями, не может не считаться совершенно обманутой в своих наиболее наилучших надеждах на свое личное светлое будущее…
И возводить что-то действительно новое можно, только лишь опираясь на нечто старое, а, не низводя его в ту самую бездонную пучину буквально уж всяческого гиблого забвения…
И если в прошлом люди возводили новые общественные здания на месте старых, часто уж беря для того камни из всего того, что было рядом, то строители новых времен попросту вознамерились все старое, безусловно, свести разом на нет.
Наверное, дабы построить на его месте нечто новое монументальное, а главное — еще и всем своим обликом вовсе-то никак не имеющее ничего общего с тем полностью так давно изжившим себя старым.
Но при этом ему должно было и впрямь еще оказаться буквально так явно довлеющим над всем тем ранее пережитым.
Небоскребы сталинской эпохи — они как раз уж эдаким культурным варварством и возводились.
145
А в это самое время ничего более вовсе и не значащих для своего государства людей куда скорее так именно что распихали, нежели чем действительно расселили, по грязным, убогим и неуютным коммуналкам, что точно ведь являли собой полнейший аналог пещер каменного века в их современной, псевдосоциалистической интерпретации.
Забаррикадироваться, дабы вести свою личную жизнь, стало попросту негде, причем в случае закабаления всего этого мира проклятым большевизмом клетушки те еще и следящими камерами везде бы тогда вовсю оплели.
И то, что довольно подробно описано в романе «1984» Оруэлла, и есть то самое до чего и впрямь-то реалистическое развитие, да и сам так конечный итог всякого слепого продолжения добрейшего либерализма…
Причем все это разве что лишь из-за всей его самой что ни на есть бесшабашно восторженно праздной основы.
146
И, кстати, этакий всепоглощающе высасывающий из всего живого соки ярый надобщественный строй вполне мог бы еще потребовать от каждой половозрелой особи женского пола совершенно уж безвозмездно (во имя интересов государства) сфотографироваться в самых разных позах со всех сторон в том-то самом до чего и впрямь откровенно обнаженном виде.
И сделаться это должно было именно по чьему-либо величайшему повелению как раз же во имя того, дабы сынкам вождей всей планеты было бы более чем наглядно, куда этак явно полегче себе выискивать самых красивых и наиболее соответствующих их личным вкусам любовниц.
И это именно те люди, ЧТО явно могли еще поспособствовать возникновению как раз-таки подобного рода более чем по-вселенски необъятного режима на всей же матушке Земле, более всего и будут на то пенять, что, мол, нехорошо это, брать у населения всей страны отпечатки пальцев (в данном случае Израиля).
Это, видите ли, явно приблизит нас ко временам правления «Старшего брата» по книге Джорджа Оруэлла.
147
А между тем именно явное наличие следящих камер на всех улицах (в отличие от беспардонного подсматривания за личной жизнью граждан) и приближает нас к куда только большему осознанию всей тяжести уголовной ответственности со стороны всякого разного рода незаконопослушных граждан.
Причем всякому современному до конца уж более чем полноценно развитому государству должно бы еще себя явно так озаботить столь ведь старательно, посеяв в умах всех своих состоятельных граждан именно то мнение, что в каждом богатом доме обязательно должны быть установлены камеры видеонаблюдения.
И вот тогда всяким взломщикам вламываться в частные владения с целью ограбления может и вправду еще станет явно, пожалуй, ведь несколько и не с руки…
То есть это разве что тот ослепительно яркий технический фактор, коль скоро будет ему действительно найдено безупречно разумное и здравое применение на всякой житейской практике, со временем и приведет нас к исключительно более спокойной (в смысле криминогенной обстановки) общественной жизни.
Причем произойдет это задолго до того, как к тому еще действительно приложит руку значительно, более правильное и продуманное воспитание.
148
Ну а все те либеральные веяния передовой светлой мысли, прежде всего, только разве что порождают ненависть в ретроградных кругах, и исподволь уж сыплют и сыплют они на свежие раны восторженных утопистов соль пустопорожних рассуждений о вящей надобности как-нибудь да непременно, умудриться снести башку всему старому и вконец кое-кому обрыдшему прошлому.
А оно между тем совершенно незыблемо, и извести его можно будет, только лишь разве что взяв да полностью до самого уж основания его разрушив, словно некое военное укрепление.
Общественное здание во вполне определенном смысле от крепостей и фортов, в сущности, ничем существенным нисколько не отличается.
И никто уж не станет разрушать весь свой город, дабы вновь построить его в другом месте из одних только, значит, разрозненных кирпичей старого.
Жителей Карфагена некогда явно так попытались заставить осуществить нечто подобное, но, даже твердо заранее зная, что это верная погибель, они разрушать свой город и заново выстраивать его не ближе пятнадцати километров от морского побережья совершенно так наотрез попросту отказались.
Еще и потому, что их связь с открытым морем была для них величайшей и священной традицией.
149
Для всякого человека его привычки и обычаи — это и есть та самая, в сущности, крыша над головой, и если разрушается общественное здание, в котором он повседневно живет, то именно тогда от крайней безвыходности данного пагубного положения вещей, он непременно еще затем поселится в наиболее близкой к его бывшему жилью пещере.
Ну, это уж, разумеется, только лишь в том пиковом случае, коль скоро он никак не сможет переселиться в некое другое, куда более достойное его жилище.
150
Причем именно это, собственно, и произошло в России, охваченной неистовым пламенем в единый миг вконец уж разом так проворовавшейся революции.
Ну а новое поколение ничего иного, кроме этой своей коммунальной пещеры, в течение всей своей жизни более никак и не видевшее, неизменно вырастет нравственно ослепшим от всего того своего осоловелого безверия, и будет то нынешнее племя, безусловно, дикарским и безнадежно варварским…
Да только те вандалы будут людьми новой формации, то есть во многом более чем, непременно, поистине грамотными.
А это само по себе никак не сделает их честнее или хоть сколько-то праведнее.
Совсем, наоборот — из их-то мозгов совершенно разом выветрятся все те столетия культурного развития в рамках столь неизменно насущной религиозной терпимости, да и всякого благорасположения к людям вообще.
Как заметил в своей изумительной ремарке писатель Алданов в его книге «Чертов мост», «одно поколение уничтожается террористами, следующее — они уже воспитывают».
151
А чего ведь до этого этакого страшного действительно было?..
Да люди жили в дымных избах, а все же над всей их жизнью неизменно довлел твердый, хотя и неписаный закон, дающий весьма четкое определение нравственности, при этом столь неразрывно всегдашне ведь был он столь строго во всем увязан буквально-то со всякой на свете религией и ее духовенством.
И это «ДИКОЕ МРАКОБЕСЬЕ» столь неизменно усмиряло довольно многие свойства той еще отчаянно первобытной дикости, до чего только явно во всем уж противилось падению нравов, отрывало человека от всей его обездоленной обыденности, и пусть даже и ненадолго, но приближало его к истинным высотам светлого духа.
152
Сбросив с русского человека тяжкую, карающую длань Господа Бога, большевики возвратили его ко всем тем языческим истокам дохристианского бытия.
Кроме того, они вполне наглядно приложили самый максимум усилий, дабы вообще лишить его всего того, что было свойственно всем уж как есть высшим млекопитающим.
Товарищи большевики столь ведь помпезно идейно, да и бездушно и впрямь уж еще вознамерились превратить все человеческое общество в некое явное подобие сообщества общественных насекомых.
Да только тот великий примитив неизменно насаждался ими разве что лишь в сфере духовности, ну а в области образования все было совсем так на деле совершенно иначе.
Советский человек, оказался весьма ведь основательно вооружен всеми современными технологиями, а посему и можно было его, ничтоже сумняшеся, отправлять весь этот мир под пяту марксистского вероучения исключительно разом так во всем же закабалять.
153
Своих идей и представлений о жизни в целом он теперича никак не имел, поскольку в тесных чащобах коммунальных квартир ему явно было весьма затруднительно хоть в чем-либо во всей ее полноте действительно так сохранить свою индивидуальную личность.
Ну а посему он становился безликим, а значит, и довольно легко поддающимся любым приказаниям своего еще более бездушно озверелого начальства.
Уж сколь и впрямь до чего живописно описывает данную ситуацию писатель Сергей Алексеев в его романе «Крамола»:
«— Муравейник?
— Да, муравейник в аквариуме. Вот это и есть судьба российской революции. Согнать народ в кучу, бросать ему пищу и бесконечно разваливать муравейник, чтобы была вечная борьба. Не сама жизнь, а борьба за нее. В этом смысл революции. А когда муравьи привыкнут к борьбе, из них можно формировать легионы для мировой революции».
154
Вот она, диалектически последовательная цель большевиков! Наплодить бы из простых людей насекомых, а не создать для них некое новое, куда более просвещенное светское общество, раз и навсегда избавив Россию от стародавнего религиозного засилья!
Но, может, они попросту как-то ни с того бока подошли к своему весьма ведь благородному но однозначно уж при этом исключительно вот правому делу?
Ну так надо бы тогда вполне ведь всерьез в полный голос заговорить о полнейшей несостоятельности любого практического применения тех до чего единственно «праведно пламенных» марксистских идей.
Раз с какой бы это стороны к ним со всем тем ясным умом, собственно, уж не подступишься, а все равно еще непременно затем последует экономический и политический крах во всех тех более чем широчайших масштабах всего государства в целом.
Правда, он вполне еще может именно уж сразу и безвозвратно вовсе-то никак совершенно и не произойти.
Раз уж всему тому, вероятно, будет сколь немыслимо еще мешать самое так чрезвычайное богатство недр, обилие лесов.
Ну а всех этих невероятно огромных сокровищ природы нам-то как-нибудь всенепременно надолго еще как-никак явно ведь все-таки хватит.
Хотя нам действительно многое вовсе и не надо, главное, чтобы душа в теле освобожденных от всех тех пут прежнего угнетения все же хоть сколько-то где-либо радостно теплилась.
Ну а что до тех безмерно светлых социалистических завоеваний, то ведь никак не выходит из них ничего путного еще и потому, что человек завоевывает все свою свободу вовсе не вспышками внезапно возникшей гордости, а именно вместе со столь действительно праведным осознанием самого себя более чем полноправным членом всего существующего общества.
А впрочем, все это так и так довольно быстро уходит в небытие, поскольку, кроме лозунгов, есть еще и злободневная повседневность, и от нее никуда и некому совершенно не деться.
А потому света и благ от чадящей лампадки идей и близко ведь вовсе никак не прибавиться.
Ну уж нет, прежде всего, простой труженик становится выше и раскрепощеннее именно от того самого более чем полноценного понимания значительно более действенных путей отстаивания всех своих прав на куда отныне более достойную (не собачью же, как в конуре) жизнь.
155
Мирная стачка, безо всяких кровавых эксцессов, практически останавливающая все производство, действительно ведь могла в конечном итоге, и привести к тому самому исключительно реальному улучшению всех условий труда.
Поскольку если бы и самому невероятно жадному капиталисту в царской России кто-нибудь наглядно показал все те чудовищные последствия «пролетарской революции»…
То, какие могут быть в том вообще вот сомнения, что тот дрожащий над каждой копеечкой яростный ретроград буквально тут же создал бы для всех своих рабочих именно те еще сказочно царские условия.
Полностью раз и навсегда, переменив быт всего их будничного крайне невзрачного существования.
И создал бы он их вовсе не из-за неизвестно откуда враз возникшего в его черством сердце чувства справедливости, а от одного лишь страстного желания предотвратить этакий чудовищный всесокрушающий бедлам!
Революционный быт яростно сокрушил сами основы всего былого царствования здравого смысла.
Да и трезвый расчет тоже был тогда утоплен в море всей той до чего только напрасно пролитой крови.
156
А между тем в принципе, при наличии сильных умеренных радикалов буквально-то всего можно было бы со временем добиться простой чередой буквально-то никак не прекращающихся забастовок.
Ведь и ежу понятно, что хозяевам заводов и фабрик, в конце концов, непременно, бы опостылело за здорово живешь нести все те бесконечные убытки. И уж тогда бы они до чего и впрямь «бессребренно раскошелились» на весьма существенное увеличение зарплаты, как и на довольно действенное улучшение самих условий всегда так неизменно крайне тяжелого физического труда.
Да только откуда было бы взяться эдаким умеренным радикалам, коли без той никак не воинственно думающей интеллигенции, в этом деле было бы совершенно никак вовсе и не обойтись?!
157
Но с другой стороны все это одни лишь явные полумеры, а то совсем ведь нисколько так не по-нашему!
Нам-то всю ту светлую жизнь подавай сразу с неба, и чтобы никаких гвоздей!
Ну а пока суд да дело мы себе сколь уж еще сладостно помечтаем обо всей той более чем неестественно светло сахарной жизни.
И пусть наша кухарка про то столь непременно послушает, она-то у нас из простого народа, а потому вполне естественно, что, отправившись затем на базар или еще куда, она точно ведь все ею услышанное по всем углам весьма же прилежно старательно растрезвонит.
Раз она и впрямь столь говорлива, поскольку с кем поведешься, от того сразу всего так и наберешься.
А отсюда и народ, куда весьма так грамотнее стал, но это вовсе не в своих никак ему доселе нисколько неведомых правах он действительно начал значительно лучше совсем так не ко времени враз разбираться.
Нет, разве что лишь тому он столь до конца полноценно внял, что их, как оказывается, вполне возможно тем еще самым беспрестанным горлопанством весьма ведь разве что лишь поболее безмерно расширить.
158
Тогдашняя интеллигенция вполне ведь трезво и здраво рассуждала примерно следующим образом.
Когда уж все те самые долгожданные блага, дарованные грядущим сущим освобождением от рабства, и в самом деле раздавать повсюду начнут, то это ведь именно мы первыми к их смакованию и приступим.
Ну а пока суд да дело, пускай себе народовольцы стреляют и адские машины бросают в вальяжных царских чиновников, оно им вполне ведь и поделом.
Все эти бесконечные царствования у нас словно ком в горле, давно и впрямь так на редкость застряли.
Ну а мы, собственно, хотим глотнуть хоть немного воздуха той самой доподлинной всеобщей свободы…
…нам бы хоть сколько-то раздолья и всех тех великих благ европейского либерализма на нашей совершенно в этом смысле «бесплодной» русской земле.
Ну а эти сатрапы и душители свободы нам то и дело рот кулачищем своим затыкают, так пусть их самих теперича заставят умолкнуть, причем раз и навсегда.
159
Однако доподлинная, а не перебродившая в чьем-либо сытом чреве свобода — она не только ведь некая более чем осознанная необходимость, но также и истинная ответственность за всякие свои думы, совершенно вот незамедлительно при этом обращаемые в кем-то громко высказанные слова!
А бывает оно и так, что ее попросту вовсе ведь нет.
Ну а раз данный человек к чему-либо столь отчаянно призывает, возносясь при этом всею душою ввысь, да и находясь при этом в том самом совершенно вот неописуемом экстазе, будучи и впрямь без ума от всех тех блаженно сладостных своих предчувствий…
Ну а к этим его ярким словам слишком уж внимательно еще затем столь ведь совсем неосторожно явно прислушиваются…
И какие именно могут быть тогда в том сомнения, чьих это яростно жестикулирующих рук еще затем окажется, собственно, дело…
Вся эта кровавая неразбериха носила тогда природу кем-либо явно на спор разбуженного вулкана неистощимо неистовых людских страстей.
160
И уж вместо того, чтобы помочь друг другу объединить страну под некое единое здравое начало, именно в тот наиболее критический для нее момент все те политические партии и занялись той столь и вправду так беспрестанной междоусобной грызней.
Ну а чего уж в том тогда действительно на деле удивительного, что на самом пике всесильного могущества и окажется именно тот никак не имевший родины политик, какового могло создать одно то и впрямь столь ведь разве что весьма и весьма утонченно цивилизованное общество.
Вот что пишет о Ленине писатель Марк Алданов в книге «Самоубийство»:
«Ненависть, всегда занимавшая огромное место в его жизни, теперь просто переполняла его душу. Люди, даже самые преданные сторонники, становились ему все противнее, — почти все, кроме Инессы и жены. Этот резервуар ненависти он целиком перевез в Россию в 1917 году».
161
Ленин был грязной от пота и крови мерзостью, сущим сатанинским порождением своего нечестивого века и страны.
Его речи всегда были полны пустозвонным идиотничанием, причем уж в точности тем, что и у его любимого учителя Карла Маркса.
Берем истину, препарируем ее, изрыгаем ее в сущем эмоциональном порыве, ну а затем топчем и топчем ее сапогами, пока ничего, кроме своих собственных из нее выводов, у нас далее, значится, нисколько-то вовсе совсем не останется.
Это вполне, кстати, довольно естественный «здравый» подход многих современных философов, Маркс всего лишь отточил свои тезисы до состояния наивысшей идеалистической чистоты.
162
А ведь техногенно подкованная цивилизация буквально-таки душит весь этот мир всеми своими прекраснодушно благостными сентенциями.
Однако под благовидной личиной ее скрывается все та же первобытная эгоистическая гнусность.
Да и внешне респектабельная цивилизованная подлость все те наиболее уж изначальные свои низменные качества разве что еще лишь поболее и
впрямь-то во всем исключительно так безнадежно всецело всесильно усиливает.
Ну а потому и их подлинно злое влияние на всякую человеческую сущность и вправду становится, куда только явно поболее во всем немыслимо всеобъемлющим и донельзя развращающим.
Конечно, вполне при этом возможно и то уж без тени стеснения прямо сказать, что все это вовсе не очень-то соответствует той самой более чем объективно стоящей подобного определения реальной действительности.
Поскольку люди сегодня стали довольно-таки всецело добрее, чем они были некогда прежде.
Однако все это разве что лишь внешний налет общей, давно, так как есть устоявшейся цивилизованности.
Внутри все светлое и чистое подчас всецело подчинено жесткому диктату внешних условий сытого и во всем до чего явно неплохо же обеспеченного существования.
И главное, исключительно вот разве что в связи с этим западный мир, значительно ведь улучшив (да и то не для всех, а разве что в целом) средний уровень своей жизни, и стал несколько явно почище, взвешеннее и культурнее, чем это было некогда не в столь отдаленном прошлом.
163
Правда, нравственный облик всего человечества в самое последнее время начал действительно несколько явно вполне ведь оздоровляться.
И да все те строго технические достижения цивилизации во всем этом деле всегда были и будут только лишь разве что исключительно так весьма и весьма существенным довольно же многозначительным еще подспорьем.
Но все-таки тот самый многообещающе богатый внутренний мир — это именно уж следствие всесторонне развитой духовности, а вовсе не некой внешней цивилизованности.
Поскольку она ничего такого существенного, кроме разве что явно ведь несколько большего роста потребления, попросту и близко нисколько так не создает.
В том числе и в политической жизни, и это именно всецело возросшая общечеловеческая культура, а вовсе не та технически подкованная цивилизация нынче явно бы никак не дозволила американцам сбрасывать на головы бедных вьетнамцев химическое средство «агент Оранж», от которого в первую очередь гибли маленькие дети и дряхлые старики.
164
А ведь еще совсем недавно нечто подобное вполне реально было более чем легко осуществимо, причем исключительно так совершенно безо всяких серьезных помех…
И надо бы именно то со всем тем исключительно же великим прискорбием строго заметить, что некогда не столь неоспоримо давно, в середине 60-х годов прошлого века никто из тогдашних представителей общемировой общественности против того вовсе-то нисколько не возражал.
Это разве что сегодня СМИ при всяком удобном случае яростно взрываются сущим вулканом красноречивых слов.
И они испепеляют буквально в прах всякую на этом свете кровавую и деспотичную несправедливость.
И, слава Богу, хоть нынче-то будет никак нисколько неправомочно этаким донельзя зверским обезличенно варварским способом безо всякого зазрения совести убить миллионы ни в чем не перед кем совершенно неповинных людей…
Однако снова о том более чем безапелляционно и откровенно уж столь вот презрительно сходу заметим: в этом вовсе нет никакой В-И-Н-Ы современной техногенной цивилизации.
Поднялся, сколь однозначно поднялся вертикально вверх общий духовный уровень гуманности и культуры, а это, пусть и несколько запоздало, а все же приподняло планку общечеловеческих ценностей на некую более высокую ступень.
Да только вот данное великое благо никак не коснулось внутренней сути абсолютного большинства всех тех западных граждан.
И то, что написал Марк Алданов в одном из его наилучших романов «Истоки», полностью верно, и сегодня только лишь сроки увеличились раз в десять, но однако нисколько ведь того никак и не более.
«Бисмарк был убежден, что во внешней политике нет никаких принципов и нет даже прочных интересов, что каждая страна может в любую минуту завязать тесную дружбу со вчерашним лютым врагом: это было делом двух месяцев газетной болтовни».
165
И если что-либо со времен Бисмарка и изменилось, так это разве что одни те внешне провозглашаемые цели.
Ранее они были, куда только более откровенны и не завуалированы, как уж подчас повсеместно и бесчестно то происходит сегодня.
А это столь так определенно под собою подразумевает, что простодушным массам безо всякого труда разве что лишь под неким другим, собственно, соусом вновь уж можно будет втиснуть все то сколь и впрямь многозначительное понимание…
…той столь внезапно возникшей крайне насущной потребности в проявлении все той же стародавней, суровой жестокости.
Ну а в самом еще начале XIX, позапрошлого, века всех этих новоявленных течений гуманизма еще попросту никак не существовало в самой-то, как она только есть природе вещей.
166
И вот уж однажды бесплотно возникнув сколь еще долго, затем они оставались либо на белой бумаге, либо витали те мысли в том еще на редкость спертом и крайне застоявшемся воздухе совершенно и вправду немыслимо пустозвонных бесед.
А в это самое время люди, неистово вооружившись отскакивающим впрямь от зубов ярым и бескомпромиссным учением добра, несли несусветную околесицу, в конечном итоге явно приведшую к сущему раздуванию мехов кузницы страстно же воспеваемого ими насилия.
167
Идеи более чем благородного очищения мира буквально ведь от всей до чего и впрямь вдоволь имеющейся в нем сущей скверны вовсе вот никак не новы, именно они и двигали гигантские жернова мельницы «святой инквизиции».
И она только лишь подмяла под себя все то прежнее духовное наследие, превратив добро во зло именно во имя того самого окаянного чувства власти, как и чьей-либо личной Божьей суровой благодати.
Во времена эпохи нынешнего исключительно так безбрежного просвещения все снова повторилось, да только на этот раз на чисто схоластически философской, а не как то было некогда прежде, истинно религиозной, основе.
Цивилизация буквально всеядна, она всегда готова искренне и вдохновенно поглотить духовность вместе с духовником и всей его проповедью.
168
За последние 300 лет обнаружился столь явный переизбыток более чем бессмысленного, агностического всенеприятия тех уж самых будто бы замшелых норм стародавней христианской морали.
Однако надо бы и то сколь ведь исключительно прямо сказать, что наукообразно подкованная цивилизация при этом довольно-таки тщательно подтерла все прежние этические рамки, а новые, в свою очередь, оказались чересчур вот утилитарно жестковатыми.
Крайне близкими к животному миру, где попросту совсем никак нет места для человечности и буквально-то всякого прочего великодушия.
В хватких руках бесновато безграмотных граждан вдруг столь так злокозненно оказались светлые истины, чего-то свое неспешно и яростно верещащие о неких более чем абстрактных народных правах…
И все эти доблестные служители политической Мельпомены всесильно смело вооружились тем еще единственно верным знанием высшей истины, дабы и вправду смело раздобыть во всеобщее пользование все те столь немыслимо необычайные, небесные блага путем самого же явного разрушения чьего-либо более чем незаслуженного рая на этой земле.
169
При этом наиболее основополагающим фактором, что столь и впрямь до чего только непосредственно послужил наиболее естественной первопричиной для перегрева общественного котла, было и впрямь-то до чего ужасающе вязкое безумие исключительно бесполой социальной справедливости…
А между тем мир людей совершенно неизменен, и все их побуждения, как правило, заранее полностью предопределены и определены.
И во всей их простецкой сути и близко-то никак никогда не проглядывало совсем уж ничего действительно достойного и стоящего внесения всех тех весьма ведь немыслимо широких и существенных изменений в сами, как они только есть, стародавние устои всей общественной жизни.
И если до чего вдумчиво действовать с умом, а потому и руководствоваться принципом убеждения, а не яростного и фактически насильственного подталкивания серых масс, то тогда и можно ведь было понять, что ноги выше головы не задирают, вышагивая к светлым дням грядущего общего счастья.
И для всеобщего людского благоденствия важен не всеобщий поход в некие дали, а одно лишь самое так еще тщательное развитие каждой отдельной индивидуальности в духе свободы, чести и личного права на полное свое самоопределение.
Да, есть и будет всегда тот общий политический выбор, но он никак не может осуществляться массами, поскольку они только ноги, а потому и голове им приказы свои отдавать вовсе-то никак абсолютно нельзя.
Потому что способны они звать либо к паническому бегству, либо, наоборот, к самому яростному наступлению кому-то прямо на горло, и ничего иного от них ожидать попросту и не приходится.
Все мудрые решения должна была принимать на себя интеллигенция.
Да еще и предпринимать их ей следовало безо всяческих долгих и бесконечных дискуссий, зато вполне однозначно со всем уж тем здравым деловым расчетом.
А что касаемо всех тех святых интересов простого народа, то для всего его и вправду еще последующего процветания столь истинно надо было бы до чего и впрямь весьма вот только последовательно осуществить тот самый максимум явно еще весьма насущных мероприятий.
И они никак не могут быть заключены в алых всполохах победы над всеми теми вечными классовыми врагами.
А если и будет, собственно, польза от каких-либо вообще тех еще общественных преобразований, то уж явно будут они проводиться именно ведь в самой той еще насущной области обретения культуры — издревле ведь донельзя забитым и замордованным народонаселением.
А между тем вовсе-то никак не было и речи о приобретении некой на редкость уж иной жизни после той совершенно так мнимой победы над всем тем старым сытым житьем-бытием.
Раз уж нынче-то столь явно люди оказались под самой вот пятой ужасных и новоявленных (пролетарских) кровопийц и тиранов.
170
А между тем, почему это вообще все то, собственно, произошло как раз ведь именно так, а нисколько никак не иначе?
Да только может оно еще статься, что той-то самой исключительно главной первопричиной тому послужили именно царившие еще в дореволюционном обществе столь безрассудно воинственные настроения, всецело и впрямь-то затем поспособствовавшие, куда исключительно большей неправедной грамотности граждан обо всех их самых неотъемлемых правах.
Ну а надо было в первую очередь всегда так озаботиться именно тем, чтобы действительно всеми силами просветить всех тех обывателей обо всех их прямых гражданских обязанностях перед обществом, а не перед неким тем донельзя уж абстрактным человечеством.
Вовсе так не надо было его от всякого гнета разом совершенно так незамедлительно столь вот спешно освобождать!
И умный и образованный человек вполне еще может все это полностью и до самого конца действительно понимать.
Да только скребущая изнутри дикая жалость ко всему тому изначально ведь обездолено нищему и нисколько неустроенному во всем его отечестве почти неизбежно еще позовет его к одному лишь яростному и всесокрушающему насилию…
И именно поэтому все тогдашнее стремление к свободе, прежде всего, и выражалось в одном том безнадежно слепом бессилии перед лицом неистовой смуты, будто бы раз и навсегда действительно призванной переиначить все существующее общественное бытие в некое более-менее светлое житье без всех тех «паразитов богатеев» на рабоче-крестьянской шее.
171
Вот если бы речь действительно шла разве что о тех, про кого вполне доподлинно известно, что они воруют, причем завсегда так именно из того вовсе не абстрактного кармана…
И по поводу этаких серых и хитрых личностей и имели бы место все те безумно яростные демонстрации, сопровождающиеся безапелляционными и решительными требованиями незамедлительно уволить, а то и посадить вора и взяточника.
Нет, именно уж тогда местная власть давно бы явно взялась за ум, а то ведь воз и поныне там.
А между тем всем тем купцам и владельцам заводов их бешеные деньги не сами по себе ни с того ни с сего вдруг взяли да прибежали.
И, кстати, надо бы то прямо и твердо сказать, что вполне естественными врагами рабочих они-то и никогда, в сущности, нисколько вот не были.
Надо же, где это именно господа сами себе большие товарищи — загодя исключительно ликующе радостно отыскали совершенно излишнюю во всей той природе вещей паразитическую касту, а между тем, и в Германии точно так же обнаружили во всем за всех виноватых в лице представителей одной отдельной крайне так подчас еще невезучей нации.
Интересно только, а где это они опыта могли столько ведь явно действительно понабраться?
172
А дело, между тем, в принципе плевое, всего-то, что найди себе во всей этой жизни кого-нибудь сразу за всех виноватого, ткни в него пальцем, ну а толпа с ним сама вскоре вполне так по-свойски еще разберется.
И уж сея именно ту внутреннюю распрю, бессовестно и безответственно насаждая пропаганду классовой борьбы с привилегированными классами, левые силы и вешали на уши рабочим и крестьянам всю ту гнилую лапшу, что речь, мол, идет о неких потомственных или, что тем более абсурдно, и впрямь племенных эксплуататорах всего трудового народа.
А ведь можно с практически полной уверенностью утверждать, что в общечеловеческом смысле плохие людские свойства — это куда чаще негативное влияние всей той отнюдь не безмолвно окружающей человека среды, чем по сути своей эдакая до чего только неизменно дурная наследственность или явно так столь уж вполне естественная преемственность поколений.
173
И, конечно, само присутствие в силе — так сказать, у самого кормила власти — донельзя развращает саму душу буквально всякого человека.
Да и вообще, само собой разумеется, что развращается любая, даже и самая чистая, духовно богатая и совестливая, душа, если уж у кого-либо есть совершенно вот беспрепятственная возможность топтать и топтать ближнего своего, если никто при этом его не одергивает и не останавливает.
Но все-таки никак нельзя сказать, что происходит это именно от одного лишь самого элементарного невежества.
Некоторым людям столь ведь полностью подвластно более чем полноценное осознание всей своей грозной силы, явственно дающей им возможность совершенно беззастенчиво требовать от всех тех других исключительно немыслимо сладких благ и удобств.
Причем устраиваясь подобным образом, они безжалостно давят всех тех, кто только посмеет нисколько не подвинуться, дабы именно им и предоставить самое то еще наиболее удобное место под солнцем.
Ну а в случае явной неудачи, в тот момент, когда их действия будут признаны, скажем так уголовным судом самым явным уж криминалом, они с дикой яростью переведут стрелки на кого угодно другого с малолетства, взрастившего в них подобный взгляд на вещи.
И Достоевский правильно пишет в «Записках из мертвого дома», что на среду принято спихивать слишком-то невзначай действительно многое, хотя, в принципе, что правда, то правда, человеческие задатки она вполне во многом более чем полновесно определяет.
Причем по отношению к темной среде дореволюционной все это, конечно, соотносится в той еще разве что лишь самой особой мере.
И нет никаких в том сомнений, что, уж, будучи пойманными, господа революционеры до чего заунывно и жалостливо запели бы дивные оды про совсем эдак невзначай совершенно неправедным образом взрастившую их среду.
Неужто бы их тогда не пожалели?
Заковали бы сердешных в кандалы, а затем и отправили их всех в бессрочную каторгу.
Причем, то были бы явно не те, кто где-то внизу ошивались, а как раз именно те, кто наверху без конца заседали…
У них вся морда в слюнях была, а не в запекшейся чужой крови, но что это именно отчего произошло — лично у автора в том никаких сомнений попросту нет.
174
А между тем, надо было их еще в то самое, пресловутое «каторжное царское время» куда только почаще под самый корень изводить, а то они, ставши затем наиболее люциферовой властью в истории, всех достойнейших людей безо всякого счета жизни лишили, словно бы они были выбракованными неким доморощенным селекционером домашними животными.
А ведь и Котовского зря не расстреляли…
И как это вообще было только можно из среды людей, демонстративно раскаявшихся в терроре, сотрудников охранного отделения этак-то почем зря еще набирать?
Тут уж весьма явственно сказалась природная русская наивность, как и святая вера в сущую искренность полуфальшивых раскаяний.
175
Расписать в самых немыслимо верных словах все свое бескрайне глубокое покаяние — дело вовсе ведь совсем оно нисколько нехитрое…
Вот слова Достоевского из его «Записок из мертвого дома»:
«Пора бы нам перестать апатически жаловаться на среду, что она нас заела. Это, положим, правда, что она многое в нас заедает, да не все же, и часто иной хитрый и понимающий дело плут преловко прикрывает и оправдывает влиянием этой среды не одну свою слабость, а нередко и просто подлость, особенно если умеет красиво говорить или писать».
И вправду уж все это исключительно безупречно и впрямь справедливо было, собственно, именно так!
Ведь все то, что столь отменно, заправски умеют делать всевозможные вурдалаки и горлопаны, так это сколь до чего только наскоро облекать всю свою природную гнусь в очень даже изящную и весьма изощренно плодовитую словесность.
176
Слова любви и дружбы в их устах неизменно оборачиваются змеиным ядом!
Однако это именно те самые представители людей ума, что попросту совсем никак не умеют более чем однозначно довольно правильным образом себя поставить, частенько же при этом грешат всяческими алогичными эпатажами, всегда между тем имеющими свою внутреннюю строгую логику.
Но это логика, созданная в блужданиях одиночества, она всегда путаная, вялая и бесформенно однобоко донельзя валкая…
Раз уж сформировалась чья-то психика в потемках безмерно отрешенного от всякого внешнего мира сознания, однозначно так вовсе никак не обученного ко всякому действительно разумному самовыражению.
И как раз-таки злобной жестокости бытия многие честные и «праведные негодяи», безусловно, ведь и обязаны столь мерзкой убогостью всей своей совершенно не развитой во всяком этическом плане личности!
Вот что пишет об этом Федор Михайлович Достоевский в его «Записках из мертвого дома»:
«В остроге было иногда так, что знаешь человека несколько лет и думаешь про него, что это зверь, а не человек, презираешь его. И вдруг приходит случайно минута, в которую душа его невольным порывом открывается наружу, и вы видите в ней такое богатство, чувство, сердце, такое яркое пониманье и собственного, и чужого страдания, что у вас как бы глаза открываются, и в первую минуту даже не верится тому, что вы сами увидели и услышали. Бывает и обратно: образование уживается иногда с таким варварством, с таким цинизмом, что вам мерзит, и, как бы вы ни были добры или предубеждены, вы не находите в сердце своем ни извинений, ни оправданий».
177
Злому сердцу нужен один лишь удобный для того повод, чтобы то, что в нем еще изначально было заложено, нашло себе хоть какой-нибудь вполне того «достойный» выход.
Ну а изначально доброму человеку нужно было одно лишь просветление посреди всей той извечно окружающей его суровой мглы.
Однако если ни того, ни другого попросту нет, то тогда подлый бандит так и останется бандитом, хотя уж может и близко никак не довелось ему убивать за всю свою отнюдь не легкую жизнь ни женщин, ни детей.
Ну а человек с университетским образованием в течение всего своего бренного существования будет столь прилежно и смиренно лечить людей.
И это несмотря на то, что с куда большим рвением и удовольствием, он бы медленно (без наркоза) резал бы их всех на куски.
Ну это, разумеется, лишь при наличии соответствующего политического режима, который действительно даст ему на это свое дерзкое добро.
178
А между тем хоть сколько-то реальные шансы стать на самом деле иным у хорошего человека, сколь и впрямь-то они непременно донельзя малы, можно даже сказать, что абсолютно ничтожны.
Раз более чем неизбежно всегдашне он ограничен как своим жизненным опытом, да так и весьма незатейливо суровым, обыденным серым бытом.
И вряд ли что, то и вправду возможно и впрямь уж столь безрассудно яростно отрицать, да и хоть в чем-либо тут более чем бессмысленно вообще сомневаться.
Поскольку во всей этой жизни именно то до самого же конца более чем так столь незыблемо верно, что психика каждого отдельного индивидуума вполне однозначно заполняется именно тем из всей окружающей нас реальности, что, тем или иным образом, попадает в фокус чьего-либо конкретного житейского восприятия.
Верного и неверного в этом вполне естественном процессе попросту нет, да и быть его, собственно, никак уж и не может.
179
А кроме того, последовательно и продумано научить тому, что верно и разумно, — это важнейшая задача родителей и только их, а все остальное — это одни те абстрактные знания обо всем том весьма ведь исключительно правильном поведении в обществе.
И если они и соприкасаются с чьим-либо весьма конкретным, индивидуальным сознанием, то только лишь разве что именно вскользь.
Конечно, если какой-либо человек безо всякого промедления действительно всерьез уж захочет перемениться к чему-либо и вправду столь непременно лучшему, то вот тогда он, без тени сомнения, вскоре вот без труда явно отыщет кого-либо другого, с кого ему более чем положительно стоило бы брать себе вполне достойный пример.
Однако не все ли едино… Раз он, до самой последней крайности, бесконечно всегда ограничен всей же своей жизненной средой, точно так, как и любой зверь неизменно ограничен границами вполне ведь естественного ареала своего обитания.
180
Люди столь еще дики и злобны, и многие их естественные проявления зачастую зверины, и главное — это так не только у тех, у кого буквально все их довольно же изрядно примитивные повадки можно ведь сказать более чем во всем многозначительно выражены тем самым что ни на есть непригляднейшим образом.
Сделать из них значительно более достойных существ поможет один только тот очень даже пологий подъем всеобщей культуры.
Ну а грубо и агрессивно столь исключительно ведь методично вмешиваться в сам процесс познания малюткой всего этого мира дело вовсе нисколько совершенно неправое…
Да еще и, главное, именно затем, дабы сознание наивного ребенка беспрестанно вот еще заполнялось вовсе-то отныне именно что полностью незыблемыми догмами, поскольку это явно вызывает (правда лишь поначалу) один лишь тот ярый внутренний протест.
Ну а в дальнейшем все то силой вбитое и навязанное фактически сразу становится ничем и никем непоколебимой верой, а потому и фанатизм подобных людей и поражает их доброхотов-родителей своим и впрямь столь невообразимо бессмысленным упорством по достижению очень ведь даже издали заманчивых целей.
181
Точно в той мере это относится и к большим государственным масштабам.
Именно такие люди и послужили весьма надежной опорой в период становления до чего и впрямь беспросветно скотского советского государства в тот самый истинно первый и наиболее шаткий его период.
И может еще, что без их пламенных речей того навеки ведь проклятого большевистского режима вовсе так и не было бы на всей уж политической карте всего этого нашего политически лоскутного мира.
Он был розовощеко-красен от одних лишь ярых потуг воинственно льстивой и полуискренне лживой саморекламы.
А между тем разве то никак не могло еще оказаться хоть сколько-то, значит, вообще уж иначе?
Белое движение при несколько других, куда более во всем сопутствующих его удаче обстоятельствах, неминуемо бы еще явно так сходу свернуло этому монстру сколь его некогда довольно тонкую змеиную шею.
И это столь непременно бы еще произошло, несмотря вот на все склоки и разноголосицу внутри всего тогдашнего российского общества, а также и некоторые наружные сепаратистские поползновения…
182
Догматизм всеобщего добра вполне однозначно при этом следовал разве что лишь одному тому до конца верному для него постулату — будущее за ярким светом, а вовсе не за той всегдашне все и вся удушающей средневековой мглой.
Причем сами себе товарищи ленинские соратники действительно пообещали воспитать детей в рамках вовсе вот иной, нисколько уж никак не той, что прежде — рабской психологии.
И они вполне ведь добросовестно вдалбливали ребятне в мозги аморфное добро и дивный лживый свет их тенеучения.
А между тем истинное добро вовсе ведь никак и близко не заключено в неких более чем незыблемых моральных постулатах, они и так всецело доходят до ребенка, поскольку он во всем явно и бездумно копирует поведение взрослых.
183
Во всей своей столь доходчивой, а не излишне кем-либо туманно надуманной сути, всем тем нормам общественного поведения вполне еще неизбежно полагается быть исключительно вот устойчивой и по возможности крепкой первоосновой буквально-то всяческой общечеловеческой морали.
И вовсе-то при этом нисколько не должна была она и вправду ведь еще действительно уж оказаться совсем так и близко не практичной выжимкой, сущим абстрактом, зато в столь блестяще глянцево-красочной оболочке.
А то при ином и довольно плачевном раскладе и до общемирового апокалипсиса со временем будет у нас ведь возможность столь так неспешно и беспардонно беспечно уж разом дотопать.
Мировоззрение, что сколь беззастенчиво кромсает всю имеющуюся действительность по самым легким ее срезам, дабы уж столь безупречно верно затем облегчить человеку весь его от века еще весьма нелегкий путь, вполне вот способно натворить до чего только немалых бед всему как есть роду людскому.
Да и вообще, дело это весьма и весьма довольно порочное, поскольку явно оно запросто ведь еще приучает к самому циничному восхвалению хорошего и бестолково умственно праздному замалчиванию всего того исключительно уж неизменно плохого.
184
Ну а в результате сколь последовательного навязывания подобного рода несравненно красочных представлений податливому, словно воск, детскому сознанию при всем дальнейшем его столкновении со всеми теми на редкость ужасающими и при этом подчас так именно что повседневными «прелестями» жития в обществе себе подобных…
А потому и происходит сущее перерождение всего того, что и впрямь-то было некогда зачато высоким пламенем чисто надуманных лучезарно-радостных представлений…
И, ясное дело, что при подобном крайне ведь непростом раскладе вполне вот достойные люди порою столь запросто уж теряют всяческий разум и самообладание.
Человек, весьма тщательно взращенный именно с этакими абсолютно чистыми (поскольку очень так они донельзя абстрактны) нравственными понятиями о вездесущем добре и зле, в определенных ситуациях попросту становится совершенно явно так вовсе в тупик.
Ну а из-за этого и окажется он попросту никак не способен различить за отдельными деревьями (которые ему легче всего будет просто срубить) целого леса глобальных проблем.
185
Восторженные либералы вообще зачастую выбирают себе наиболее удобную и наилегчайшую, давно ведь заранее для них проторенную дорогу во всей этой нашей общественной жизни.
Ну а эта скользкая от крови тропинка, между прочим, вполне еще может оказаться для всего их народа наиболее окольной и трудной.
И не то чтобы в чем-либо подобном хоть что уж еще и вправду было вполне однозначно полностью вот неверным!
Однако по той до чего прямой и светлой дороге стоит идти лишь тогда, когда впереди зажигается зеленый свет, а не тогда, когда там вполне отчетливо, а не размыто, горит и горит себе красный.
186
Ну а с другой, довольно-то вовсе никак не менее существенной стороны в сущую тьму можно вступать, только-то будучи вмиг уж готовыми на всех парусах ринуться из нее обратно, да и то — совсем ненадолго в нее уходя.
Ну а наиболее тут истинно главное оно именно в том, что совсем ведь не для того в нее следует углубляться, дабы действительно стать с кем-либо во всем исключительно вот полноценно на равных.
Нет, только лишь разве что, дабы кое-кого и впрямь из нее всеми силами действительно уж постараться извлечь на яркий и белый свет.
Ну а тем самым того истинно достойного человека из тенет невежества и тупой серости хоть сколько-то еще изловчиться постепенно же явно ведь все-таки вызволить.
Но это разве что один лишь сам человек и сможет со временем вынырнуть из всего своего душевного сумрака, но никто и никогда ни в жизнь не сумеет проделать чего-либо подобное хоть как-либо вообще за него.
Однако ведь оставаясь на ярком свету и видя именно в нем всю свою более чем до конца так совершенно естественную обитель, только лишь зло и посеешь, всеми силами пытаясь вырвать у тьмы одного из ее давно более чем исключительно естественных обитателей.
Этак-то довольно долго можно ходить вдоль железнодорожного полотна, вовсе-то и близко при его никак так, не примечая, и во весь голос звать да звать человека через него попросту уж перешагнуть, сделав всего только несколько шагов вперед, дабы насладиться великим счастьем существования на этой от века еще грешной земле.
187
А между тем это практически всегда под собою подразумевает весьма значительное утяжеление судьбы для всех тех, кто выбрался из сущего бездорожья, и, как автор о том уже указал, пред ним железнодорожное полотно, по которому курсируют «быстрые поезда» жестокосердного социального зла.
Непривычные к добру и свету люди совершенно отягощены дичайшим злом, которое, однако, является одним лишь явным балластом их души, а не вполне так естественным ее продолжением.
188
И они, кстати, ни в чем никак не хуже тех, пожалуй, что чересчур возвышенно «чистых» людей!
И главное — все уж в их жизни могло быть, несомненно, иначе.
Поскольку вполне ведь хватило бы и того, чтобы не ходили те люди по мощенной за долгие века до них мостовой, и тогда одному лишь Богу известно, какие бы это именно черти внутри их сознания столь непременно бы еще тогда завелись от тяжкой же жизни в кромешной тьме.
Еще изначально живя без света и тепла, во всем уж полностью при этом не сродниться со всем тем повседневно окружающим вовсе не столь действительно просто!
Зато явно начав свою жизнь в настоящем тепле и уюте при всех тех самых изначальных нехороших задатках, сущую тьму и мерзость не столь и просто будет затем суметь хоть сколько-то еще исхитриться где-либо вообще, затем отыскать.
НАДО БЫ ПРЯМО СКАЗАТЬ, ЧТО ДАЛЕКО НЕ ВСЯКОМУ ЭТО ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ОКАЖЕТСЯ ПО ПЛЕЧУ!
Но что правда, то правда: просвещенное общество само себя явно считает неким истинным образцом безмерного совершенства, буквально-то превыше всяких похвал!
И в этом ничего существенного никак нисколько не меняется, хотя вот сегодня прошлые устойчивые рамки значительно расширены и размыты, и это вполне стоило бы еще принимать в самое пристальное внимание.
189
И между прочим, надо бы и то столь непременно сразу заметить, что смотря именно сверху вниз на других людей, не получивших никакого должного образования и воспитания, чьи-то родители приучают и все последующие поколения к точно тем весьма вот основательным и крайне последовательным кастовым различиям.
А те, в свою очередь, разве что лишь условно делят граждан одного и того большого мегаполиса на какие-либо именно что с виду полностью разнородные, да и впрямь-таки с виду разительно промеж собою нисколько не схожие умственные категории.
А между тем все те исключительно довольно различные социальные слои всего того безмерно разноликого общества, в принципе, ведь состоят в своем абсолютном большинстве из практически одних и тех же самых людей.
И зачастую все дело в одном лишь относительно разном культурном развитии, привитом или не привитом еще с раннего детства воспитании или полного отсутствия такового.
Конечно, в совсем другом смысле следует рассматривать верхушку айсберга интеллигентного общества профессоров и академиков — этих людей заменить, кем попало из средней серой массы, вовсе-то нисколько никак бы не получилось.
Но и в народе точно такие же люди живут простой и неприметной жизнью и их интеллектуальный потенциал может еще запросто остаться полностью так нисколько нереализованным.
А в особенности, потому что до этого совсем ведь никому попросту вот нет никакого дела. И ведь надо бы столь еще старательно подтягивать людей из народа к образованию, а не бросать в темные массы взгляды молнии, яростно призывая его прекратить все уж вековое свое гробовое молчание.
190
Хотя, ясное дело, что вовсе не только из-за той излишне «кровохаркающее» думы думающей дореволюционной российской интеллигенции и возникло затем то самое государство, что ставило во главу угла один лишь свой пучеглазый и буквально вездесущий террор…
Но может никак не будет ничего, собственно, лучшего, нежели чем буквально все этак разом полностью списать именно на одного того до чего и впрямь донельзя коварного человека?..
И все же товарищ Сталин возобладал попросту невероятной ранее властью над всеми своими подданными, вовсе так и не снившейся ранее каким-либо ужасным тиранам прошлых веков, причем не только из-за цепкой своей хватки, подлого интриганства и звериной чутья.
Да и не было тут все дело в одной лишь сущей пронырливости всей той повседневно ему лижущей пятки низкопоклонной клики…
Нет уж, основывалось это именно на том самом более чем необъятном духовном богатстве тех людей, что были буквально во всем до конца оторваны от всякой своей вполне вот естественной и родной почвы… этак-то давно радостно живущих в некоем светлом, да только донельзя абстрактном грядущем.
Кое-кто попросту создал для самого себя маленький островок безоблачно светлого будущего, и в нем и вправду ведь обитать очень удобно и светло, а вокруг хоть трава не расти.
191
А между тем весьма существенный рост людской духовности должен был еще оказаться вполне полноценно ведь связан буквально-то со всеми нациями и общественными формациями всего уж человечества, как единого целого.
Поскольку буквально любой отрыв сколь неизменно чреват не только вздернутым к верху носом всякого того, кто чисто так во внешнем плане явно продвинулся куда-либо слишком далеко этак весьма так беспредельно вперед.
Нет уж, в точности так это еще окажется связано, в том числе и со всякими другими проявлениями барского благодушия, лицемерия, а также еще и явного отсутствия всякого желания видеть в массах какие-либо отдельные лица.
Все это вместе разве что лишь усугубляет и без того далекие от совершенства, сколь ведь в среднем никак не лучшие человеческие качества всех тех так называемых «сливок общества».
192
И дело тут вовсе не только в том, что фактически из ничего возникла некая новая аристократия.
Нет, надо бы тут еще и учесть, собственно, то, что у той ведь прежней было более чем прочное родовое обоснование для всей ее голубой крови.
Ну, а у новой интеллектуальной элиты и близко ничего подобного попросту вовсе так никак не оказалось.
Однако все те новоявленные аристократы на нее вполне всерьез более чем и впрямь-то столь ответственно претендуют, как и хотят сохранить за собой все те же старинные права…
Буквально все те новые лица в их среде должны были первым делом освоить их внешний этический кодекс, как и сами принципы общественного поведения, и только тогда они уж непременно еще как-нибудь смогут вот оказаться полностью приняты почти что, значится, именно что за своих.
193
Подобная исключительно зазаборная замкнутость приводит к вящей разобщенности в обществе, создавая диаметрально различные типы вполне вроде бы одинаковых людей…
И именно благодаря этой уродливо разноликой общественной структуре государство и начинают раздирать самые непримиримые внутренние конфликты.
А потому тем паче в нем вскоре так затем и возникнет лишь исключительно явная большая нужда в сильной руке, что до чего непримиримо всевластно прижмет всех и вся к своему лакированному ногтю.
А все это еще изначально начинается разве что с того самого самовозвышения над серыми обывателями, на чем бы оно, собственно, не было основано — на националистических ли мотивах или классовых: это совершенно так никак нисколько неважно.
194
На самом-то деле весьма ведь существенным тут остается разве что лишь то, что сколь всегдашне присуще практически всякой столь подчас перенасыщенной всеблагими идеями суровой действительности…
И все ее корни дают примерно одинаковые всходы, а потому все тоталитарные режимы довольно, по сути, похожи, и разве что обертка внешней идеологии у них всегда исключительно разная.
И если, к примеру, в России интернационал-большевизм народу во всем вполне ведь давно радикально приелся…
Да только тот еще национал-большевизм, может и впрямь ведь придется ей, не дай только Бог, явно еще же по вкусу.
Причем любая форма именно так разве что истинно назревающей современной тирании — это вполне однозначное производное чванливого презрения к низшим сословиям со стороны… всем уж прахом своих иллюзий, витающей в облаках неземного бытия… так и беспрестанно странствующей промеж возвышенных идей праздно и прекраснодушно мыслящей интеллигенции!
195
В России вообще народ чрезвычайно одинок, и не только потому, что буквально всякий имеющий диплом о высшем образовании с ним якшаться едва ли что желает, но и потому что всякое с ним общение происходит с одной только высокомерной позиции крайне близорукого всезнания…
Вариант существенно иного к нему отношения вовсе не подразумевает под собою то, что инженер на заводе именно так попросту должен со всеми рабочими и разнорабочими в начале рабочего дня буквально за руку каждый день поздороваться.
Совершенно же нет!
Однако столь и впрямь исключительно стоило бы ему их еще, в принципе, хоть сколько-то вдумчиво примечать в виде самых отдельных личностей, а не в качестве всецело безликого коллектива.
196
Правда, люди к подобному к себе отношению еще испокон века были приучены, а потому чего-либо иное они воспримут с великим трудом, разве что как чье-либо весьма конкретное чудачество. Однако большинство российских интеллигентов абсолютно в том убеждены, что именно так, мол, ему и положено быть по всей как она только есть более чем естественной природе вещей.
Вот он тот сколь яркий пример их полосато-построчного мышления.
Все простые люди — они никак не более, нежели чем грубая, рабочая сила, повседневно приводящая в действие всю простейшую жизнедеятельность нашей цивилизации.
Настоящей души у них нет, они почти что как муравьи на тропинке, по которой идем мы, люди умственного труда.
Они, мол, образец грубого невежества и животных инстинктов, а мы, безусловно, во всем одухотворены великим духом большой литературы, и именно поэтому на нас и нисходит божественная благодать.
Ну а все простое население на всем этом белом свете живет только лишь для удовлетворения всех своих наиболее низменных и грубых инстинктов.
197
А между тем никак нельзя вообще забывать и про то, что между массами простого народа и интеллигенцией всегда существует вольное — или даже невольное — совершенно вот полностью неизбежное соприкосновение…
А потому и все те холопские черты неминуемо перекочевывают из деревенских изб в городские квартиры сытой и всем уж явно так непременно довольной новой знати…
И даже если она столь глубокомысленно живет под некими иными небесами, чем весь остальной народ, — это тоже для нее ничего существенного никак вовсе-то не переменит.
Поскольку искусственно созданные начисто оторванные от всеобщего потока сознания общественные образования в подлинной точности так и несут в себе буквально все те же, во многом идентичные черты добра и зла, что и, попросту говоря, все остальное, не затронутое высокими помыслами и думами, безмерно так простоватое человечество.
198
И уж тем паче любой народ — это в самом прямом смысле кривое зеркало интеллигенции буквально-то во всем, что хоть как-либо еще вообще касается его крайне вот неспешного духовного развития.
Все, что в ней, так или иначе, шевелится, рано или поздно становится вполне существенной частью всего общенародного сознания.
Автор под этим подразумевает вовсе не форму и характер чьего-либо исключительно внешнего поведения, хотя и на них непременно накладывается весьма существенный отпечаток, а прежде всего весь как он только есть сам образ мыслей и чувств.
Он хотя и вечен в своем вполне обыденном направлении, а все же само по себе восприятие течения жизни у всего народа зачастую зависит исключительно от того, а как это именно его и впрямь вот еще столь повседневно воспитывает тот самый всегдашне думы думающий мозг нации.
199
Массы серых обывателей с ними подчас соприкасаются, как в школе, да так и в армии, а также еще зачастую, тем или иным образом, это порою происходит и по работе…
…а потому и всех тех встреч вполне вот непритязательно более чем истинно же хватает!
Однако если люди интеллигентные главный свой упор делают именно на книги, причем не только в профессиональном, но и в доподлинно всецело всеобъемлющем смысле, то эта их исключительно грубая ошибка еще непременно же сказывается и на всех их вольных или невольных подопечных.
Поскольку те всему учатся именно у тех, кто их учит, лечит, а иногда и мозги им калечит довольно-то смрадного вида абстрактной социальной философией.
200
А между тем истинная грамотность в понимании морали — это ведь свойство именно живых людей.
Любые идеалистические принципы — это всего-то лишь сгусток в муках и корчах интеллектуальных усилий рожденных догматически весьма уж отвлеченно от всякой действительности верно и прямолинейно выверенных суровых абстракций.
И как только они начинают всевластно повелевать всею жизнью, она сначала совершенно так безвольно замирает, ну а потом начинает течь нехотя и исключительно вот в развалку.
И все уж в ней при этом становится каким-то аморфным, строго и отчаянно бездушно твердокаменно казенным.
Причем все это явно возникло совсем не само по себе, а именно как явная антитеза праздным мечтаниям восторженных идеалистов.
Ведь есть же такие люди, что довольно ведь справно живут одними аляповато-изощренными думами о наиболее главных человеческих добродетелях.
Правда, их лучезарным мыслям не то чтоб действительно свойственно всячески так отрицать самые обыденные житейские факты.
Нет, дело тут вовсе не в этом, а именно в том, что они попросту никак не умеют более чем отчетливо совмещать беспредметные постулаты небесно чистых абстрактных понятий и те суровые требования, которые всегдашне бескомпромиссно выдвигает вся та буднично и серо окружающая нас реальная жизнь.
Ну а от всякого того и впрямь-то столь уж невольного столкновения с ней мир их души сам собою переполняется новоявленным лютым недобром.
И ведь явно столь искрометно и воинственно весьма наихудшим, нежели чем то вообще, может быть, у людей явно так нисколько неграмотных, а потому и совсем не знакомых со всеми сверкающе броскими, как и всякая мишура, теориями о том еще самом незамедлительном переустройстве всего того довольно-то на наш сегодняшний день неброско имеющегося мироздания.
201
Можно уж, в том числе и такое сказать, что все эти сотворители светлого грядущего самым решительным образом более чем полноправно вознамерились повторить опыт Бога и скорехонько во всем перекроить весь окружающий их мир, дабы на обломках всего былого житья нечто вовсе так совершенно новое себе сколь еще поспешно смело отгрохать.
Да и совсем оно не иначе, а в точности за те же самые всего-то лишь навсего шесть дней и ночей.
И сколь безбожно при этом они понадеялись разом так воплотить в эту седовласую донельзя прозаичную жизнь весь тот бесновато красочный набор весьма добротно схоластически скроенных беспечно блаженных истин…
И уж нечто подобное было ими столь запросто соткано именно из одних разве что розовых снов наяву обо всем том, куда значительно более светлом бытии, нежели чем были те донельзя обыденные реалии всей их столь так неприметно окружающей, простой и крайне промозгло серой жизни.
202
Для людей действительно верующих автор хотел бы заметить, что он тут выражается исключительно фигурально, а не привольно идентифицирует работу недалеких и недальновидных людей со всем тем как оно вообще уж только есть творением Божьим.
Но то, что непременно хотелось бы столь и впрямь многозначительно еще и еще в который раз снова ведь повторить: простой народ, он явно во всем соседствовал с необычайно возвышенными во всех их распрекрасных чувствах интеллектуалами, а потому и питался мелкими огрызками возвышенных иллюзий с их-то раздвижного барского стола.
А между тем святители высших истин все как над подбор обладали крайне однобоким житейским умом, ну а тот, будучи таковым, до истинного добра никого и никак нисколько не доведет.
Потому как доподлинно служить чему-либо лучшему и высшему можно, разве что только смотря совершенно ведь открытыми глазами на средства, а не завороженными и прикрытыми на некие те абстрактно благие цели, явно поставленные передком в виде исключительно искрометных лозунгов…
Поскольку на все те непомерно огромные общемировые задачи простому народу пока еще уж всегда было, да и далее точно также ведь будет именно что явно вот попросту наплевать.
Он неизменно живет сугубо своими личными интересами, а общественная благодать его может разве что поманить тем самым никак не осуществимым на всякой же житейской практике миражом…
Причем это как раз-таки те самые «слепни идеологии революционно бравых словесных баталий» постепенно и превратили мелкую рябь общественного сурового недовольства в трехмерную быль отныне вовсе-то никак «неевклидовой» социальной геометрии.
Бред всесильного социального переустройства тогда настолько заменил стены, полы и потолки, что понять, где низ, а где вверх, подчас было отныне вовсе-то никак отныне уж невозможно.
Причем социальная демагогия есть сам костяк становления власти тех, кто будут обещать всеобщее счастье только лишь некой массе полностью абстрактных пролетариев.
Ну а людям, существующим в настоящей и подлинной проекции бытия, будут даны условия значительно худшие, чем те еще прежние, дореволюционные.
Причем все то правильное воспитание в духе интернационализма и привело к тому, что столько русских людей стали затем явными пособниками коричневой нацистской нечисти.
Да и вообще весь народ надо бы исключительно вот старательно воспитывать разве что еще лишь в его малолетстве, ну а во взрослом возрасте он неизменно более чем давно совершенно затвердевшая масса, которую никто и никуда со своего места нисколько не сдвинет.
Да и, кстати, той еще суровой силой его можно было разве что назад поворотить, а вовсе не вперед сопроводить.
203
Ну а тот обыватель, что и впрямь-таки будет еще, затем сколь безвестно жить в условиях извечно во всем-то ему отныне полностью же
безрадостно и горестно привычной диктатуры…
Разве вовсе не настолько он затем на деле и впрямь-то еще окажется беззаветно прост и легковерен, что буквально так любые обещания и требования попросту до чего незамедлительно станут для него сущим откровением с небес.
Уж коль скоро были они высказаны в виде проповеди личностью, которую так и не нашлось кому вовремя остановить и все его доводы строго вот логическим путем разом-то опровергнуть.
Тот, кто барин, тот и прав — это и есть та истина, которую на Руси вдалбливали еще испокон веку.
Большевики всласть использовали беспечность и доверчивость русского народа для объявления войны буквально всякому же здравому смыслу, а также еще и свободе мыслить, как только кому это в голову вообще ведь взбредет.
Ну а наиболее прямым следствием закабаления человека убеждениями о прекрасном и несбыточном завтрашнем дне непременно уж разом еще становится превращение в ад всего его нынешнего столь так безмерно унылого существования.
204
Разумеется, что злыдни-черти — ратники великой социальной справедливости — еще обязательно отыщут всему этому самое должное и более чем праведное объяснение.
Раз уж надо бы всем нам, в первую очередь, исключительно так весьма обстоятельно озаботиться именно теми наиболее главными мыслями о том столь и впрямь истинно всеобъемлющем и всеобщем государственном благе.
Ну а потом когда-нибудь, собственно, и придет уж время заняться решением тех безнадежно мелких меркантильных вопросов, как, скажем, некие элементарные бытовые удобства для явно же до чего только (для всякого представителя власти) мелкотравчатого народонаселения.
А между тем это именно с посильным закабалением дум интеллигенции всеми теми вовсе уж никак не праздными вопросами благосостояния и нравственного воспитания всего того мелкого и серого люда и начинается до чего весьма и весьма насущный и существенный разворот государства передом к человеку и ко всем его наиболее важным потребностям.
В то самое время как война, объявленная любой серьезной общественной группе или классу внутри какого-либо одного сообщества, обязательно уж свидетельствует как раз-таки совсем об обратных, зато до чего и впрямь весьма серьезных и неизменно «благостных» намерениях.
205
Всецело опробованный на практике старый принцип «разделяй и властвуй» сработал в России ничуть не хуже, чем, то когда-либо было во времена седой старины.
Да, это именно большевики фактически же повернули оглобли всего существования огромной державы ко временам всем небезызвестной Золотой Орды.
А это и есть именно то, что явно проглядели люди, всецело так подвластные всем своим сердцем и умом тому самому призрачно светлому сколь же равнодушно благодушному мироощущению.
И это именно подобного рода недалекие, одним лишь тем еще абстрактным благом безмерно насыщенные мыслители попросту нисколько вовсе и не осознают всю неуемную шершавость жизни, а оная, между прочим, всегдашне потребует постоянных уточнений, причем даже и тогда, когда речь пойдет о самом же простейшем житейском опыте.
206
Именно всеобилие (в свое время) тех еще до чего различных, зачастую явно противостоящих друг другу мировоззрений и остроглазо орлиных взглядов на более чем наилучшее обустройство всей российской государственности и является тем, что вконец разнесло затем в щепы все то старое доброе самодержавие.
Однако все та крайне неуемная думская говорильня разве что лишь со всей той великой скорбью только и сыграла панихиду по всей той никогда уж так и не возникшей подлинно русской демократии.
Все остальные события политической жизни России вовсе ведь не смогли бы, хоть сколько-то еще поспособствовать возникновению государства, столь обильно окропленного кровью вполне злонамеренно и бессчетно загубленных человеческих жизней.
207
В сталинских лагерях люди мучились целыми десятилетиями, а во всех тех нацистских душегубках самое большее — 20 минут, и, несмотря на то, что мучения абсолютного большинства тянулись явно подольше, однако никак нельзя их хоть в чем-либо сравнивать с тем геноцидом, который большевики устроили своему же собственному народу…
И, кстати, в смысле номинального количества общечеловеческих жертв он был куда шире и сколь во всем непомерно разностороннее.
Нацистский режим столько лет и не пробыл у самого горнила власти, чтобы действительно иметь столь так существенную возможность продлить адские мучения всех своих безвинных жертв в течение не менее четверти века.
Ну а кое-кого и всю ту оставшуюся ему жизнь в связи с приобретением в сущих потемках несуществования того-то самого всепоглощающего и безнадежно сковывающего и леденящего душу страха.
И сколь много было еще приобретено в той самой социалистической рабской неволе всевозможных физических и душевных болячек.
И кто-то явно ведь себе вообразил, что, мол, со смертью вождя все неимоверные страдания народа тут же пришли к своему более чем так бесподобному логическому концу.
А между тем безвинно осужденных людей по домам отпустили разве что лишь через необычайно еще долгие и тяжкие три года — это бандитов амнистировали сразу так вслед за безвременной кончиной великого отца и мучителя всех народов.
208
А уж последствия правления этого ВЫРОДКА РОДА ЛЮДСКОГО будут еще ощущаться в России как минимум в течение бесконечно долгих 200 лет.
Да, кстати, полностью таких же, как он, жизнелюбивых властолюбцев по российским тюрьмам и сегодня человек не менее 500, и никак ведь того нисколько не меньше.
И разве все дело было в одном том хитроумном интригане, урке усатом?
Нет, главная беда России заключалась именно в том, что кому-то в его сладких полудремах попросту, словно наяву пригрезилась возможность, бессменно стоя на страже больших общественных интересов, наставлять людей на путь истинный не при помощи ласковых увещеваний, а именно что последовательно же вооружившись до зубов слепой верой в светлое будущее.
Вот они и упились кровью мнимых угнетателей трудового народа, сопровождая лозунгами «долой!», бесчисленные убийства всех ведь, значится, тех, кто сходу так прямо тут же не согласился вышагивать к нему на одних лишь тех еще смиренно полусогнутых…
209
А между тем надо было кое-кому столь ведь искренне искоренять все те благодушные старорежимные понятия, неизменно основанные на житейском здравом рассудке.
Причем разве что лишь из-за того, что были они начисто лишены всех тех бесконечно и верно догматически выверенных элементов всего того в единый миг более чем неблагополучно
просветлевшего классового сознания…
Причем именно насаждение нового «классового» образа мысли, собственно, и оказалось делом чести для всех тех, кто, отменив веру в Бога, более чем незаконно занял именно вот его
место на самой вершине Олимпа всего политического бытия.
Поскольку все те молитвы и хвалы теперь нынче-то воздавали одной лишь коммунистической партии, что буквально воцарилась над умами, как некая непорочная и незыблемая каста древних жрецов, бескрайне переполненных всеобъемлющей мудростью и знанием, явно уж черпаемых ими из столь безнадежно бездонного колодца единственно верной идеи…
210
Однако вот идти к тому исключительно ярко ею наобещанному светлому будущему более чем безотлагательно полагалось разве что лишь под конвоем и без единого вздоха обо всех тех раз и навсегда канувших в прошлое вольностях и каких-либо громких стенаний обо всех тех нескончаемых трудностях крайне же бесславного нынешнего настоящего.
А между тем подобная борьба со злом его лишь разве что только безмерно усиливает и донельзя усугубляет.
Поскольку борьба за общественное счастье с широким общественным принуждением дружит ровно уж столько, сколько и цепь с будкой дружат со всяким тем сколь небезызвестным представителем семейства четвероногих.
Человек, насильно за поводок ведомый к великому счастью, ничем от цепного пса нисколько ведь отличаться вовсе уж и не будет.
А может, все-таки надо бы его разве что лишь понемногу и именно исключительно постепенно развивать, действуя разумно — лаской, да и материальным поощрением?
И именно в чем-либо подобном и может ведь, собственно, заключаться то самое довольно-таки положительное изменение всего этого мира к чему-либо, безусловно, еще действительно лучшему…
211
При этом вовсе-то нельзя сказать, что борьба со злом действительно должна быть именно слабохарактерной и мягкотелой, а потому и требование железной дисциплины, включая в том числе и возможность незамедлительной расправы, то есть убийства, к самому великому несчастью подчас уж, несомненно, имеет свое вполне так законное место и время.
И никому от этого не бывает ровным счетом никакого удовольствия или же радости, за исключением разве что каких-нибудь отъявленных негодяев или патологических садистов.
Остановить беснующихся от страха людей, пока они не сделали только лишь еще хуже, причем как самим-то себе да так и другим, может еще оказаться более чем необходимым делом, когда, к наилучшему примеру, корабль идет ко дну, а пассажиры в панике начинают делать всякие безумства во имя одного только своего единоличного спасения.
212
Большевики бестрепетно выжидали именно того наиболее вот благостного для них момента, когда при всей той создавшейся панике, собственно, и возникнет именно та исключительно благоприятная для них обстановка, что попросту враз даст им возможность совершенно беспрепятственно установить на Руси именно подобного рода идеологически воинственный строй.
Они вот единственные до чего только незыблемо знают самое надежное средство спасения и готовы повести к нему буквально уж все народы Земли.
Ну а всякий тот, кому даже и ненароком вздумается всему этому мешать, вскоре напрочь так явно ведь попросту окажется лишен беспутной и непутевой своей головы.
То есть возникло именно такого рода убогое варварство, при котором люди отныне до чего и впрямь беспрестанно находились в обезличено стрессовом состоянии.
Первоначально для всего этого полностью и с лихвой хватало всех уж тех довольно-таки красноречиво житейски существующих реалий.
Ну а затем явно вполне назрела необходимость всецело создавать их искусственно, можно даже сказать совершенно безжалостно и собственноручно.
Поскольку для того, чтобы почувствовать себя хозяином этакой власти, всенепременно нужно было явно же заставить народ льнуть к себе буквально за каждой корочкой хлеба.
213
И Сталину при этом вовсе не было надобности заново приучать жителей Российской империи именно к тому столь этак явно непреложному факту их извечно обыденного существования, что буквально все в этой жизни к людям приходит откуда-то совершенно извне.
Новоявленному тирану только и надо было подмять под себя религию, заменив своим достопочтимым (рябым) ликом все ведь ее великое почетное место.
Стать апологетом мессианской идеи, да и просто же светочем во тьме египетской, политическому уголовнику Джугашвили вполне вот однозначно еще подсобила именно та сколь хорошо им отточенная воровская сноровка, а также — пусть и весьма ведь непродолжительная — его учеба в грузинской духовной семинарии.
А он-то и был этаким уголовным политизированным элементом, волею судеб и смертей в дальнейшем бестрепетно перевоплотившегося в тюремщика для всей своей совершенно необъятной державы, что, собственно, и не думала менять все те еще древнейшие принципы всего своего всегдашнего существования.
214
При этом верный последователь Маркса и Ленина Иосиф Джугашвили фактически с нового листа создал культ во всем уж подобный культу божественного проведения.
И это именно ему не дай Бог, еще явно так предстояло повести народы всей Земли к их всенепременному грядущему безмерному счастью.
Ну а счастье это было, хотя и медовым по устам, но при этом исключительно вот беззастенчиво и бесстыдно липовым.
И миллиардам узников его во всем их несветлом грядущем явно еще предстояло долгими тысячелетиями греметь цепями буквально ведь вездесуще царствующей над всем и вся сатанинской идеологии.
И речь тут сколь, несомненно, шла именно о том самом и впрямь уж исключительно восторженно и целенаправленно циничном использовании чьих-либо навеянных одними прекрасными образами большой литературы, бескрайне вот немыслимо благостных ожиданий.
215
Причем надо бы сразу заметить, что все те общественные гильдии, никак не отмершие, и по сей день вполне отчетливо сохраняют в российском обществе более чем доподлинную атмосферу столь уж и позднего средневековья.
И самой явной тому первоосновой является именно то, что у одних в руках книга, а у других початая бутылка с паленой водкой.
Ну а во имя того, дабы кому-либо удалось переменить всю ту и поныне в том же виде существующую общественную жизнь, нужно было привить народу любовь к своему духовному обогащению, что явно изымет из его головы столь вездесуще присущую ему необходимость в мертвенном забытьи в до краев наполненном им стакане…
216
Ну а чтобы и впрямь к самому только лишь явно наилучшему переменить все те исторически довольно давно сколь вот неблагополучно сложившиеся бедственные социальные реалии всей российской жизни, еще бы непременно следовало постепенно приблизить литературу к потоку простой и крайне-то подчас исключительно малоприметной общественной жизни.
Однако добиться всего этого можно было разве что лишь сколь уж совсем этак явно ненавязчиво, привив простым людям любовь к книге, как вполне однозначно более чем во всем возвышающему душу источнику духовного обогащения.
Да только как это вообще еще будет возможно осуществить, раз российской интеллигенции всегда было свойственно отгораживаться от всего этого народа вековечной каменной стеной буквально полнейшего к нему — довольно ласкового, но более чем безыскусного — пренебрежения.
Причем довольно-то немало доводилось места в мыслях всех тех достопочтенных представителей российской учености еще и явной апатии к любой же защите действительно кровных, а вовсе-то не чьих-либо воинственно шкурных интересов.
217
И надо б заметить, что то, что столь талантливо сумел отобразить Леонид Марков в двух столь различных фильмах, фактически запросто могло иметь место и во всей этой нашей доподлинно повседневной действительности, а вовсе не только в кино.
А посему большой и маститый ученый в случае нужды запросто может стать пиратом Билли Бонсом.
И произойдет это как раз-таки в том самом пиковом случае, когда ему и вправду окажется нужным отстаивать вполне ведь однозначно именно те еще свои сугубо собственнические интересы.
Ну а точно такие, да только интересы общественные, он более чем естественно, что отстаивать и близко совершенно уж вовсе нисколько не станет.
И все это именно потому, что для этого ему явно еще никак не хватает того самого вполне вот соответствующего воспитания, которое, кстати, явно уж следовало бы прививать с самого раннего детства.
По верхам только глядя, никогда и ни во что низменное нос свой никак не суя, вполне возможно будет прожить всю свою сознательную жизнь в той стране, где извечно теперь пребудет в своем хамском праве большевистское осатанелое зло…
И при этом, сколь искренне веря во все те сказки, которые оно само про себя столь неизменно сладко и усердно рассказывало по тому ящику, по которому строго и бодро держащееся головы с утра и до ночи несли, да и сейчас точно также несут всяческий отъявленный бред и сущую околесицу.
218
Да только почему бы это кое-кому вполне ведь искренне не поверить своему горячо любимому и раз и навсегда ненаглядно родному правительству?
К тому же еще то будет явно до чего только безрассудно — хоть сколько-то поскупиться на самые безудержные восхваления людей, проявляющих этакую явную всеблагую заботу сразу обо всем честном народе…
Да и те люди, что вознесены и возвышены на седьмые небеса всем тем донельзя уж тщеславным духом славословия, отчаянно так яростного прославления всего того художественного вымысла, во всех обыденных своих мирских делах нисколько никак не поскупятся на всякие мелочные и алчущие славы и денег интриги…
А уж каким-либо иным образом разве вот станут они хоть когда-либо еще действовать в тех-то самых дебрях исключительно эгоистических интересов, где они вполне явно еще могут добиться всего того до чего отрадно ими повседневно желаемого.
Может, конечно, на это кто-нибудь вполне веско же возразит:
«Да нет — это один лишь разве что мелкий народец только лишь о своей личной надобности и печется, поскольку у него нет как нет тех наивысших сфер научных интересов, что основаны на деятельности, попросту и вправду так призванной нести, словно флаг, сущее благо всего существующего общества»!
219
Может, оно и действительно так, да только какого-либо существенного повода для столь явного пренебрежения, каковое более чем беспричинно существует в России, ни у кого нет, а если о том призадуматься, то ведь никогда его, собственно, совершенно и не было.
Человек — это всегда звучит гордо, и вовсе вот нисколько неважно, какой уж именно повседневной работой он сколь обыденно занят.
Причем это именно в России, пусть и не первыми, но вполне уж всерьез додумались уж еще все то свое исключительно неразумное стадо серой толпы на скорую руку враз обратить именно в стаю витязей, организованно шагающих к тому самому неизменно остающемуся где-то вдалеке, баснословно мифическому коммунизму.
И ведь всякий смеющий хоть сколько-то роптать на новую судьбу страны буквально сразу кое-кем записывался в лютые враги всего того светлого, что, разумеется, уж принесла с собою беспросветно воинственно серая новая жизнь.
220
А между тем французская революция никогда не ставила перед собой данной «великой цели» — задавить, значится, в самом еще зародыше всякий дух оппозиции всем своим великим революционным идеям.
Тех ведь, кто лишь про себя чего-то свистящим полушепотом бубнили, не так уж и охотно она гильотинировала, своей головы за одни лишь те еще злобные шепотки начисто разом вот сходу лишая.
Ее первоначальным намерением было одно то безудержное устремление к уничтожению королевской власти, а также и ее истинно ничтожной прислужницы аристократии.
Можно подумать, что, наскоро срезав верхушку дерева, можно уж будет хоть чем-либо еще действительно помочь его донельзя униженным своим плебейским существованием, безвременно «живущим в скорби» корням.
И можно ли вообще вообразить, будто бы более прогрессивный подход ко всей этой жизни реально так ныне существует в этом более чем, безусловно, снизу-доверху переполненном сущей дикостью и скверной мире.
Да еще и как то само собой более чем безупречно оказывается всякое его грядущее приближение ко всем реалиям той безвременно же одинаково существующей действительности, могло быть, осуществимо разве что путем довольно тщательного промывания донельзя и без того разгоряченных идеологией людских мозгов.
Причем, ясное дело, именно тому самому горяченному бреду идеологии и должно будет еще некогда стать наипростейшим элементом самого обыденного житейского бытия.
221
А между тем это одна житейская мораль и впрямь-то окажется способна исключительно полноценно видоизменить все устои общества, и как раз эдаким довольно существенным образом, дабы все то, что некогда было исконно приемлемым в стае диких животных, отныне стало совершенно вовсе недопустимо посреди в это уж наше нынешнее время живущих людей.
Однако подлинно же незатейливая, а не та всесильно всеведущая мораль, в отличие от этики социального поведения — это понятие исключительно ведь для внутреннего и внутрисемейного пользования.
Поскольку от всех тех столь невероятно бессмысленных попыток ее прививания всему тому крайне вот разноликому и совершенно уж необразованному обществу его попросту разом только стошнит.
Ну, а если кто-либо и умудрится именно силой втиснуть их ему в глотку, то ведь от этакого действия у него непременно вскоре начнется весьма ведь продолжительный кровавый понос.
222
И это одну лишь этику и впрямь можно будет еще прививать, в том числе и электрошоком, и то будет, куда только полезнее и гуманнее, нежели чем на годы сажать людей в клетки, словно диких зверей.
Вот чего пишет примерно о том же самом Антон Палыч Чехов в его документальной книге «Остров Сахалин»:
«Когда вся энергия и изобретательность тюремщика изо дня в день уходит только на то, чтобы поставить арестанта в такие сложные физические условия, которые сделали бы невозможным побег, то тут уже не до исправления, и может быть разговор только о превращении арестанта в зверя, а тюрьмы — в зверинец.
Да и непрактичны эти меры: во-первых, они всегда ложатся гнетом на население, неповинное в бегах, и, во-вторых, заключение в крепко устроенной тюрьме, кандалы, всякого рода карцеры, темные и тачки делают человека неспособным к работе».
223
Причиной того, что применение электрошока как средства жесткого, но вполне ведь при этом довольно действенного воспитания попросту никак невозможна, является одна лишь та сладкая, словно патока нелюбовь бесподобно возвышенных аристократов духа к чрезвычайно дурно пахнущим лекарствам, что крайне так, между тем, полностью необходимы во имя излечения всяческих застарелых общественных язв.
Может, наш современный мир и вправду требует от нас, куда исключительно большей восхитительно бесподобной гуманности?
Но может и самого преступника обо всем этом надо бы до чего только подробно и делово порасспросить, поскольку он тоже на сей счет вполне способен иметь свое собственное, довольно-таки до конца взвешенное мнение.
Жить за решеткой долгие годы или отделаться адской болью, но зато сразу после экзекуции просто идешь домой…
Может, уж кто-либо, узнав о данной новой возможности, подпрыгнет от радости до потолка?
Причем это преступный садизм отменить никак нельзя, а вот государственный садизм — это заключение на годы оступившегося человека с самыми отборными отбросами общества.
Причем то вовсе не требование самого общества, а скорее просто исключительно вот многовековая старая привычка власти.
А между тем новые времена всецело принуждают нас к самому последовательному усилению всегдашней осторожности перед лицом всяческих враждебных заговоров со стороны фанатически верных своим идеям экстремистов.
Поскольку на наш сегодняшний день любая злая воля уж таких еще великих бед и вправду столь запросто сумеет более чем внезапно понатворить, что хватит, в принципе, и одного того единственного мерзавца с его исключительно мелкой корыстной выгодой, чтобы полмиллиона людей вместе вот единовременно разом уж еще в ящик сыграли.
224
А ВЕЛИКИЙ гуманизм надо бы применять именно по его самому тому еще прямому назначению, а не делать из него примочку к своим восторженным чувствам, как и чрезмерно одиозно светлому уму.
Но право же все эти слова житейских и небрежных истин, конечно, вовсе так нисколько никому не указ, а уж в особенности для всех тех безмерно осчастливленных всяческими необычайно светлыми идеями…
Поскольку им вовсе не та вполне так разумная истина (подлая и мерзкая при ее доподлинно полноценном употреблении) была нужна, а только лишь именно свой узкий взгляд на нее и надо было хоть как-то еще приплести ко всем тем наивысшим категориям святой заботы обо всем честном народе.
225
У сущих догматиков вселенского добра всегда была разве что лишь одна столь так безоговорочно трезвая цель.
Поскольку им явно всегдашне столь скороспело мечталось сходу так полностью раз и навсегда переиначить весь этот мир, дабы вскоре он и впрямь обязательно стал еще походить на все то их исключительно стройное и неизменно приторно восторженное воображение.
Им-то было никак не до светлого будущего, всецело явно достигнутого именно так путем более чем и вправду столь ведь естественного пошагового развития.
Раз уж идти к нему следовало до чего только медленно и вовсе никуда не спеша, потому как слишком так еще отдалено настоящее общечеловеческое счастье от всех тех до чего беспросветных дней этой нашей донельзя подчас сумрачной современности…
Да и нет в нем никакого настоящего романтизма.
Ну а также и нет в его медленном и планомерном построении вовсе ведь совсем ничего от превращения розовых снов в нечто существующее прямо сейчас и наяву.
Однако кое-кому все это явно виделось в исключительно ином ослепительно праздничном свете.
Да только чего это вообще тогда, собственно, вышло в результате всех их трудов праведных?
226
Сергей Снегов в его «Норильских рассказах» пишет самую объективно наглядную и чистую правду, причем явно же именно таковую, каковой она и была в том самом горе-государстве, что распластало все свое необъятное нутро на территории под его пятой, так стенавшей шестой части суши.
«В самом материалистическом государстве мира воспрянул и победил идеализм.
Он остановился, ожидал возражений. Дебрев не менял своей напряженной позы. Пожилой арестант продолжал:
— Да, торжество философии идеализма, иначе не определить. Мы в молодости учили: бытие определяет сознание, экономика порождает политику.
И вообще — производственный базис, производственные отношения, право, идеология… И где-то там, на самом верху, на острие пирамиды — слово, как зеркало реальной жизни. А слово вдруг стало сильней жизни, крепче экономики, оно не зеркало, а реальный властитель бытия — командует, решает, безмерно, яростно торжествует! Дикое царство слов, свирепая империя философского идеализма! Кто вы такой, молодой человек?
Враг народа, так вас сформулировали. Всего два слова, а вся ваша жизнь отныне и навеки определена этими двумя словами — ваши поступки, ваши планы, ваши творческие возможности, даже любовь, даже семья. Троцкист, бухаринец, промпартиец, уклонист, вредитель, предельщик, кулак, подкулачник, двурушник, соглашатель… Боже мой, боже мой, всего десяток словечек, крохотный набор ярлычков, а бытие огромного государства пронизано ими, как бетонный фундамент железной арматурой! Какое торжество слова, даже не слова — словечка! Мы боролись против философского идеализма, за грешную материю жизни, а нас сокрушил возродившийся идеализм — самая мерзкая форма идеализма, низменное, трусливое поклонение словечкам. Не упоение высоким словом, а власть слова лживого, тупого — куда нереальней того идеального, против которого мы, материалисты, восставали!»
227
Хорошенькое, однако, еще же оказалось количество мнимых сект, этак-то внезапно отпочковавшихся от буйно разросшихся корней всей той основной, новоявленной атеистической религии!
А то, кстати, вполне ведь однозначно более чем сурово и утвердительно глаголет о самой что ни на есть проникновенной религиозности данного новоявленного культа, вполне уж атеистического разве что лишь по всем своим чисто внешним канонам, а вовсе не по всему своему обиходному и самому так тому еще повседневному своему назначению.
А раз вот у нас самое отпетое сектантство, то и неверующих в наш образ веры отлавливать, сажать, а то и расстреливать обязательно надо!
Причем самая бессовестная борьба за власть не очень уж тут на деле хоть сколько-то вообще ведь причем!
Попросту говоря, истинная вера в идолов вполне естественным образом сама собой подразумевает человеческие жертвоприношения.
Это разве что лишь всецело усиливает любовь к жрецам, поскольку вся оставшаяся в живых паства считает себя ею уж давно избранной, раз была она весьма тщательно отсеяна, а потому и превыше каких-либо вовсе необоснованных подозрений.
И она и впрямь при этом ощущает себя полностью и навсегда вознесенной над всей той отжившей свое старой грязью серого прошлого.
228
Причем эдакое тупоносое государство всегда еще и безумно дрожит за все свои безмерно праведные устои.
Раз уж и вправду могут они исключительно ведь ненароком затем более чем и впрямь невзначай оказаться засорены любыми, пускай даже и самыми мелкими, объедками всего того прежнего дореволюционного существования.
А надо бы заметить, что и в средние века инквизиция в точности также неизменно страшилась самой малейшей ереси.
По большей части, именно по этой причине и имелось столь огромное недоверие ко всем тем административным кадрам, которые никак нельзя было сформировать без «старой гвардии», имевшей истинно во всем непременно полезный прежний опыт подобной работы.
Вот что про все это нам поведал Андрей Платонов в своей повести «Ювенильное море».
«— Ну как?
— Да пока еще никак, — отвечает, бывало, сектор. — Вот у вас есть в деле справочка, что вы один месяц болели — надо выяснить, нет ли тут чего более серьезного, чем болезнь. Невыясненный уходил прочь и, чтобы прожить поскорее служебное время, когда его ночлежное учреждение заселено штатами, заходил во все уборные и не спешил оставлять их; выйдя же оттуда, читал сплошь попутные стенгазеты, придумывал свои мнения по затронутым вопросам, а иногда давал даже свою собственную заметку о каком-либо замеченном непорядке как единичном явлении.
Некоторые невыясненные состояли в своем положении по году; таким говорили, что вот уже скоро они поедут на работу: осталось только выяснить, почему они не сигнализировали своевременно о какой-либо опасности отставания, когда еще были в прошлом на постах, или — почему ниоткуда не видно, что он не подвергался каким-либо местным взысканиям по соответствующим линиям, — нет ли здесь скрытых признаков кумовства: именно в том, что послужной список слишком непорочный».
229
А все уж это именно от полного неверия в человека и все его самые наилучшие качества!
Да, что правда, то правда, безо всякой в том тени сомнения на
деле имеется та на редкость беспрестанная нужда в исключительно непредсказуемых ревизиях, дабы негласно следить за действиями всех тех людей, что действительно имеют хоть какую-то самостоятельную власть над всеми вообще так какими-либо еще судьбоносными событиями…
…А всесильная власть буквально всякого развращает, как и неотвратимо тянет она почти так любого изначально кристально честного человека к сущему кумовству и коррупции.
Ну а если проводить какие-либо ревизии, попросту говоря, собственно некому, поскольку всякий, у кого есть настоящая, подлинная, неподкупная совесть, боится любой общественной грязи, впрямь-то, словно черт ладана?..
Всем ведь должно быть, то уж понятно, что эдакое явно брошенное на откуп червям неуемного злодейства государство вскоре обязательно затем окажется именно попросту на откупе у сатаны, и его веселые черти будут столь ведь старательно чертить в нем свои окаянные круги, за которые, между тем, выходить станет попросту вовсе-то некуда.
230
Конечно, когда-нибудь в том самом далеком грядущем весь этот мир нашими потомками еще всенепременно будет сколь так весьма тщательно очищен от всякой той довольно стародавней в нем скверны.
И то более чем естественно, что этот мир далекого будущего уже реально существует в воображаемом мире литературы, и пусть в ней подчас и присутствуют подлые негодяи, однако они тоже чисто литературные, чересчур вычурные, причем до такой степени, что от них глаз колет с первого на них взгляда (исключая детективы).
В то самое время, как в настоящей жизни очень многое вовсе уж оно совсем не так, как то довольно так подчас уж пафосно и аморфно изложено во всех тех исключительно между тем хороших книжках.
Однако то вовсе нисколько никак не убавляет ото всех их несомненных великих достоинств!
Просто настоящий и неласковый к душам читателей реализм в мире художественной литературы пока еще в довольно-таки большом и явном дефиците.
Слащавая праздность мышления сентиментальных авторов, их напыщенная и гулкая тоскливость, сентиментальность и упоение собственными мечтами — все это от того контраста, что сколь ведь всегда подчас умеет создавать обыденная жизнь, вонзая острую иглу между желаемым и действительно еще когда-либо поистине возможным.
Разумеется, что при любом раскладе литература является великим светочем духовности, и только и всего, что надо бы видеть не одни те исключительно яркие и явные ее достоинства, но и довольно-таки весьма существенные и роковые ее недостатки.
Хотя, конечно, куда то еще действительно окажется столь и вправду многозначительно лучше и праведнее их вовсе-то нигде и близко ни в едином своем глазу попросту так совсем не примечать.
Да только к чему это вообще всех нас в своем конечном итоге, собственно, уж приводит?
Воздушные замки рушатся вместе с царскими дворцами, и наступает царствие безбожия и сатаны в человеческом прилюдном обличии.
231
Да и вообще, бездумная вера в человека (явное производное книжного бытия) — она-то и есть тот сколь незамысловатый фактор, что извечно так делает интеллигентов сущими фраерами в глазах всего остального не столь вот мещанского, а куда скорее попросту блекло серого общества.
В принципе, в некоторых (отнюдь не во всех) нынешних интеллигентах всегда уж проглядывает то самое наше весьма вот пока довольно отдаленное будущее, однако оно еще весьма так относительно туманно, и надобно бы его создавать медленно и осторожно, а вовсе не впопыхах и сколь безоглядно вприпрыжку.
Конечно, то и впрямь было бы столь изумительно здорово — взять да в единый миг полностью видоизменить всю имеющуюся суть власти над всеми людьми!
Однако перемены эти крайне трудно применимы к каким-либо самым конкретным областям всей той общественной жизни практически уж любого развитого государства.
Раз вот нынче ничего существенного кроме сущей анархии из всего этого начинания выйти ну никак этак вовсе не может!
232
Поскольку люди по большей части именно те еще дикари, просто-напросто с самого раннего детства, приученные к современному образу цивилизованной жизни…
И сколь неизменно они и впрямь-то окажутся готовы до чего только наспех вот заплясать под чью-либо властную дудку.
А этаким дирижером общественного оркестра вполне может оказаться и куда более свирепый зверь, нежели чем были те ужасные монстры, что некогда издревле вполне уж могли еще остаться в исторической памяти всего человечества, попросту некогда беспрерывно пребывавшего в тех-то самых джунглях прежнего, примитивного существования.
Вести его можно, куда же угодно!
Поскольку той бессмысленной серой толпе было сколь ведь еще изначально абсолютно все равно, куда именно ей держать свой путь.
Только лишь бы быть им всем всегдашне, значится, именно вместе, да и чтобы каждый день и час они проводили весело, светло и раздольно.
233
И то еще издревле было довольно-таки ЧЕТКО ОСТРЫМ ГЛАЗОМ подмечено всякого разного рода всесильными правителями.
И именно поэтому те самые всесильные хозяева исключительно многих людских судеб, в конце концов, явно ведь перестали себя хоть сколько-то затруднять в выборе средств по достижению всего того до чего и впрямь пространно и абстрактно ими измысленного всеобщего благополучия.
Помнится, в «Пожилых Записках» Игоря Губермана автор этих строк наткнулся на вполне наглядное всему тому доказательство:
«Правда, у Токарского причисляются к глупым и довольно спорные поступки. Он вспоминает прекрасный и поучительный эпизод у Рабле — когда Панург, купивший у купца на корабле одного барана из огромного стада, неожиданно бросил этого барана за борт. Восторженно блея, все до единого бараны принялись прыгать за борт, спеша и толкая друг друга, чтобы успеть за товарищами.
Тут Рабле упомянул Аристотеля, не зря считавшего баранов самыми глупыми животными, и Токарский соглашается с ним, полагая такое пагубное подражание очевидной глупостью. Но это стоит обсудить, поскольку вывод не бесспорен.
Подражание очень глубоко сидит в человеческой психологии. Это благое наследие наших предков, живших некогда стадами и стаями, а потом племенами. Подражание было разумно и необходимо тогда, чтобы выжить (некто первым, например, замечает опасность и бежит), но и сейчас в нем много пользы и смысла. Подражание — основа обучения и воспитания, где многое состоит из личного показа, примера, собственных поступков и отношений.
Но вернемся к нашим баранам. Стоило ли им бросаться в море за первым?
Я попытаюсь размышлять, влезая в баранью шкуру. Некогда Женева славилась обилием предприимчивых и хитрых обывателей. И появилась в Европе пословица: «Если видишь, что женевец кидается из окна, спокойно следуй за ним — не останешься внакладе».
234
Но все это хорошо разве что лишь тогда, когда человек действительно куда-либо смело прыгает.
Ну а что если он всего-то навсего делает вид, что хочет прыгнуть, дабы обмануть кого-то другого, как это было во всем уж точно известном фильме «Иван Васильевич меняет профессию»?
Причем сама та сколь отвратительно коварная манера обмана политиками всего того до чего крайне наивного и невежественного народонаселения со временем разве что уж весьма и весьма наглядно столь безнадежно всецело усилилась.
А между тем все это разом случилось именно за счет до чего только чудодейственного освоения всех тех новых никем ранее вовсе и невиданных технологий.
А также и вполне однозначно все это было связано еще и с тем, что во многом явно видоизменились сами механизмы воздействия на общественное сознание, а люди при этом остались все теми же прежними, каковыми они были еще до эпохи всех тех безумных, словно кровавая заря на западе, перемен.
235
Попросту само мировоззрение простых и наивных людей неизменно зиждется на одних лишь давно въевшихся им под самую кожу принципах, может, отчасти и заложенных в них еще от сотворения самой природой, однако в точно той же мере заодно и являющихся более чем определенным следствием некоего довольно-то всецело стороннего на них влияния.
И суть этой выработанной долгими веками социальной этики абсолютно неизменна, как и всемогуща, впрямь-таки, словно та еще нерушимая гранитная скала пред самым легоньким ветерком.
И она столь же незыблема в своих и впрямь донельзя остро отточенных принципах нашего буквально-то всеобщего общественного сосуществования.
Причем чего-либо в нем действительно существенное видоизменяется почти в том самом темпе, как это, так или иначе, вообще происходит с тем самым до чего долговременным процессом повседневного выветривания твердых скальных пород.
Потому как твердые устои общества, собственно, и есть костяк той самой исключительно же практически целиком извне сотканной морали…
То есть это один лишь тот довлеющий над нами закон и держит всех нас в узде, да и то далеко не всегда.
236
Однако если кому-то в голову и вправду взбредет, да между тем еще и действительно полностью удастся…
Взять, да совсем не раздумывая напрочь же отменить уголовный кодекс, пусть и на один только день, то ведь на этот самый короткий промежуток времени у каждого пятого вполне вроде бы законопослушного гражданина вдруг непонятно откуда сразу возникнут более чем звериные, палаческие качества.
Анархия она вообще рушит все границы дозволенного и совершенно никому доселе нисколько не дозволенного.
237
Причем это именно попустительство временной власти, разом отпускающей вожжи (бразды правления), — это и есть как раз именно то, что вскоре ведь и приводит к абсолютной всеобщей вседозволенности, а революция — это лишь ее наиболее яркий символ, когда доступным становится буквально-то все!!!
Любое самое жестокое и извращенное насилие, и это именно то, чем еще обязательно никак ведь не преминут воспользоваться все те наиболее темные представители мещанского общества.
Причем это, в общем-то, не уголовники, поскольку последние на воле зверствуют вовсе так без особого накала страстей, причем даже и в тех, собственно, случаях, когда им это действительно становится попросту можно.
238
Нет, как раз уж более всего при подобных тяжких обстоятельствах бесчинствуют именно всякие те всегда именно что всем на этом свете, в общем-то, недовольные личности, некогда обиженные обществом, а также еще и нелюди, обладающие явными садистскими наклонностями.
Хотя надо бы и то, без тени сомнения, разом признать, что и простые сколь так на всякий свой внешний вид невзрачные обыватели тоже подчас сплошь то и дело примыкают к их до чего только невероятно в единый миг множащемуся числу.
Вот, чего пишет обо всем этом великий писатель Александр Куприн в своем рассказе «Гамбринус»:
«Утром начался погром. Те люди, которые однажды, растроганные общей чистой радостью и умилением грядущего братства, шли по улицам с пением, под символами завоеванной свободы, — те же самые люди шли теперь убивать, и шли не потому, что им было приказано, и не потому, что они питали вражду против евреев, с которыми часто вели тесную дружбу, и даже не из-за корысти, которая была сомнительна, а потому, что грязный, хитрый дьявол, живущий в каждом человеке, шептал им на ухо: "Идите. Все будет безнаказанно: запретное любопытство убийства, сладострастие насилия, власть над чужой жизнью”».
239
Вот так оно и будет в любой стране мира, где по какой-либо причине даже и на один единственный день временно отменят любое уголовное преследование со стороны власти за какие-либо весьма ведь самые конкретные противоправные деяния.
Кому-то вдруг враз стопудово понадобится все то к себе несоизмеримо ни с чем большое уважение вплоть до целования его башмаков, а кому-то давно опостылела его и к месту и не к месту беспрестанно ворчливая жена, а теперь у него будет вполне полноправная возможность совершенно невинным образом от нее преспокойно избавиться.
А вот еще, скажем же, одному (что явно навряд ли) слишком-то любознательному докторишке…
…уж с самой той еще студенческой скамьи, всегда ведь мечталось… перейти от опытов на трупах и собаках к систематическим исследованиям на пока что еще живых, да только абсолютно при этом бесхозных, никчемных и вредных людях.
240
Поскольку, видишь ли, нынешней власти они чем-то явно совсем не угодили, да и само по себе это, несомненно, представляет тот еще огромнейший научный интерес!
И никакая клятва Гиппократа тому помехой совершенно никак вовсе ведь не окажется, раз уж предотвратить подобные опыты может только лишь то, что никакое нормальное государство попросту никогда не даст свое добро на этакие варварские, исключительно бесчеловечные эксперименты.
Зато оно может не слишком-то интересоваться (только лишь над кем-либо мягко подтрунивая) тем вовсе уж совсем так нисколько не ясным происхождением столь ведь весьма подозрительно дешевых органов…
И общественная мораль ему это без тени сомнения полностью вполне полноценно дозволяет…
А между тем вполне полноценную треть жителей любой развитой страны можно было бы разом подписать под декларацией, посулив за это довольно скромную мзду.
Ну а потом если уж с ними чего и впрямь явно нисколько нехорошее действительно вот и впрямь неожиданно случится, их органы будут из их тела тут же изъяты для их последующей пересадки жизненно в том нуждающимся людям.
Ну а тем вполне ведь удастся от убийц в белых халатах спасти довольно так немалое число жителей третьего мира…
Однако ни одно развитое государство на подобный шаг никогда не пойдет, поскольку это совершенно во всем противоречит всей его фарисейской морали.
241
А если бы, кстати, кто-то внес официальное предложение о том, чтобы отцеубийц, детоубийц, убийц-насильников в его стране просто-напросто разбирали бы на «запчасти» на столе хирурга, то ведь вполне естественно, что тамошняя интеллигенция буквально тут же и подняла бы против подобных тенденций оглушительный гвалт, дойдя при этом до совсем осипшего голоса…
Оно-то, конечно, полностью верно, что в буквально каждой отдельной стране (где больше, где меньше) везде ведь есть определенный процент людей, которые сидят в тюрьме за те страшные злодеяния, которые они, в сущности, никогда не совершали…
Однако при помощи независимых хороших психологов вполне возможно выделить совершенно явные и весьма очевидные случаи…
И именно этих людей безболезненно обращать в доноров ради спасения достойных…
Но это будет явная грязь и черное пятно на челе всего современного цивилизованного общества!..
Вот куда уж оно однозначно лучше и чище, когда все это совершается где-нибудь и как-нибудь исподволь, а в том числе и та «божественной рукой ведомая» общественная справедливость…
242
А между тем для действительно действенного очищения… попросту явно вот было бы необходимо все грязное перед лицом общества весьма ведь последовательно более чем наглядно и скрупулезно обнажать.
К примеру, тот же «Жук в муравейнике» братьев Стругацких — это вот именно не самая так удачная попытка всем нам вполне наглядно показать, а, чего это именно еще бывает, когда все грязное потихоньку упрятывают, куда только подалее ради общественного спокойствия, как и минорно ласковой тишины.
Причем даже порою и в той исключительно обыденной жизни всякое сердечно благодушное скотство всегда ведь явно готово проявить вящую инициативу в деле укрощения всего того нисколько так совсем не в меру зазнавшегося подлого злодейства.
А особенно, если было оно при этом и чрезвычайно скособочено в той еще совершенно так незатейливой, непринужденной и нелепой позе.
А между тем все тут дело было разве что в том нестерпимо и впрямь-таки безбожно наглядном отсутствии чего-либо, что явно еще должно было быть, а его никак попросту вовсе и нет.
И зачем это действительно искать затем всему тому самую явную побудительную причину…
Раз и впрямь при этом можно будет в чем-нибудь вовсе не том совершенно так ненароком еще запачкаться, а это нам нисколько негоже и не к лицу…
243
А потому буквально все те внутренние свойства непременно более чем удачно можно будет еще отождествить и с чем-либо самым наглядным образом действительно внешне довольно-то зримо и вопиюще вполне наблюдаемым…
Да только как раз подобным образом оно и вправду может еще оказаться столь резко во всем явно противоположно всякому тому на редкость уж светлому разуму и действительно стоящей того исключительно так последовательно объективной общественной справедливости…
Правда, надо бы при этом именно то ПРЯМО-ТАКИ напропалую более чем бесцеремонно заметить, что, в отличие от рук, лицо свое пачкать никому ведь вовсе совершенно нельзя.
Ну а потому если действительно есть довольно серьезные шансы его хоть чем-либо грязным и липким даже и ненароком запачкать, то в подобном случае срочно необходимо столь ведь поспешно удалить от себя всякую его весьма же достаточно вескую и столь вот существенную первопричину.
Причем буквально у всего в этом мире есть свои еще изначальные веские причины, и надо бы их обязательно столь вот тщательно и продуманно выявлять.
Правда, в мутной тине всяческих совершенно же подчас отвратительных жизненных обстоятельств надо бы рыться одними руками, всегда ведь держа свое лицо от всего, такого, как только оно возможно будет только подалее.
Да и вообще если чего-либо подобное и стоит делать, то разве что лишь тогда, когда есть чего-либо совсем ни с какой стороны нисколько уж и близко так никак не понятное.
А не тогда, когда все до самого конца полностью логически строго укладывается в схему самых обычных межличностных житейских взаимоотношений.
244
Да только все те нежные и возвышенные душой чистоплюи прекрасно и задушевно могут в кровавую лужу солидно и бездумно столь ведь запросто всею массою сесть.
И все это будет так, а вовсе никак не иначе, раз для них всегдашне была важна вовсе не жизнь во всех ее проявлениях, а как раз та самая вездесущая чистота и порядок.
Да и сразу во всем, будто бы и было все это вполне ведь полноценно еще изначально заложено буквально во всеобщей, как правило, весьма и весьма многогранной людской природе.
А между тем как раз всего этого и надо было всеми-то силами, и добиваться именно тем еще тяжким и совершенно непосильным трудом…
Да только явно будет значительно легче и столь явно принципиально удобнее уноситься к нему на крыльях ветра именно теми самыми семимильными шагами…
Столь блаженно и сладостно переносясь всею своей нежной и тонкой душой в те светлые дни, когда чему-либо подобному и впрямь придет время стать на вполне реальные и материальные рельсы.
Вполне может быть, что нечто подобное некогда действительно же исключительно так явно еще будет повсеместно достигнуто нашими самыми отдаленными куда более развитыми духовно потомками.
Однако именно ведь сегодня это будущее и можно будет разом попросту вот ненароком совершенно сгубить, никак уж не рассчитав своих сил в неутомимой борьбе со всем тем темным и низменным прошлым.
Причем речь тут никак не идет об одном лишь том темном времени сталинской эпохи…
В сегодняшней России многое из старого только и всего, что обрело внешний блестящий капиталистический глянец, однако внутри оно так и осталось точно таким же заносчиво серым и грязно красным.
Весь тот строго коммунистический образ мышления — он ведь себя и во всей той сегодняшней внешней капиталистической форме столь так явно и до чего только и впрямь неприглядно всецело проявит.
Причем именно на сущую погибель всему тому здравому и нравственному, что только и осталось еще в государстве российском…
И как уж все это действительно можно будет хоть в чем-либо некогда так столь посильно предотвратить?
А вот оно как!
Самое надежное средство от всяческой образованной, респектабельной дикости — это один лишь самый максимальный контроль, даже если у кого-то при этаких словах и возникает некая более чем явная прямая ассоциация с неким новоявленным технически подкованным тоталитарным государством.
245
Однако самая главная при этом разница в том-то и заключается: а насаждается ли под бдительным оком власти любого рода насилие, или же все с точностью до наоборот — людей от него буквально-таки всячески ограждают, тщательно следя затем, дабы его стало, как только еще будет возможно, исключительно лишь разве что явно поменьше.
А перемены в самой человеческой психике еще непременно сами собой некогда произойдут — и вполне ведь естественным и совершенно ненасильственным путем.
Но этого можно спонтанно никак не выжидать, а уже сейчас на каждом углу следящих камер поразвесить!
246
Для любителей «пошалить» (а в том числе и по чужому заказу) это тоже, пожалуй, будет самым явным благом.
Куда меньше их тогда по всяким тюремным камерам тогда уж будет баланду употреблять.
Да и напраслину всяким хитрым сволочам на своего поддатого в дупель товарища станет тогда наводить несколько ведь поболее весьма затруднительнее.
А то и этак оно порою бывает, когда кому-либо надо бы с кем-либо исключительно зло расквитаться и самому при этом ни в чем уголовном нисколько не замараться…
И вот тогда мальчик из хорошей семьи на какое-то непродолжительное время до чего и впрямь неожиданно может сдружиться с неким наивным простофилей из своего класса.
Ну а дальше он обязательно еще станет искать способ где-либо встретиться со своим обидчиком, да так чтобы все, значится, были при этом вповалку пьяные.
Ну а потом, вложив в чью-то руку окровавленный нож, он непременно статно и весело, невозмутимо продолжит свой вполне уж респектабельный жизненный путь.
Это ведь только тому, кого он мудро, смело и находчиво, а еще заодно и залихватски предприимчиво столкнул в гиблую яму порока, будет затем из нее назад нисколько и никогда совершенно не выбраться.
Таковы уж самые принципиальные свойства всей человеческой натуры в их столь безнадежно подчас ведь исключительно непритязательном потоке всеобщего сознания.
247
Сама как она есть попытка в этом вопросе хоть чего-либо довольно-таки существенно сдвинуть с мертвой точки при помощи одной той донельзя так грубой физической силы разве что лишь всецело усугубляет и без того и по сей день существующее весьма ведь донельзя уж плачевное положение вещей.
Но можно еще и впрямь столь старательно отыскивать в людях самые «реальные корни» всего-то действительно нового.
И именно тогда во всем том дальнейшем и появится еще возможность взрастить поколения, во многом попросту явно утратившие за всякой их сущей вот далее бестолковой ненадобностью все те довольно-то многие сколь ведь простые и исключительно естественные для них брутальные качества.
Однако далеко не всем дано понять, что отыскать в человеке то самое, чего в нем попросту нет в его вполне обыденном виде и качестве — эта вовсе не та задача, что действительно и впрямь легкодоступна к ее самому истинно так элементарному осуществлению.
А в особенности — всегдашне следуя путем, совершенно же немыслимо далеких от всякой повседневной жизни бездумно во всем до чего наглядно так отвлеченных нравственных рассуждений.
И главное, всенепременно оно исключительно уж незыблемо зиждется именно на каких-то тех еще столь ведь полноправно книжных изысках.
А между тем буквально под все свои выводы об окружающей жизни еще обязательно следует подводить самую конкретную, практическую базу.
Всецело основанную на доподлинно реальных знаниях жизни, а это само собою беспардонно подразумевает столь и впрямь однозначное понимание всех тех присущих ей более чем полноценно настоящих свойств и качеств.
И при этом то будет вовсе-то нисколько неважно, а каковы это они вообще ведь, собственно, есть.
248
Фактические знания обо всей природе совершенно уж вездесущего людского зла должны были быть впитаны еще с молоком матери всяким действительно вполне до чего только разумным человеком
Высшее образование должно бы сочетать в себе довольно многие стороны и вправду так столь решительно возвышающейся над всеми серыми массами высоты.
Ну а если внутри души вечного студента создается именно та никакими словами нисколько неописуемая окрыленность явно нашедшая себе опору как раз-таки в виде всего своего глубочайшего же внутреннего сопричастия ко всем тем исключительно неистощимым по всей своей вездесущей благости духовным богатствам…
Нет уж, при таких делах вся та огромная польза от подобного рода духовной аристократии во многих аспектах попросту явно нисходит именно что во всем до чего только совершенно на нет.
Свет, исходящий из зеркал великих душ, почти всегдашне призрачен, и в нем немало простой и вязкой, подчас даже и небрежной надуманности.
И все подлинные духовные блага надо бы уметь не только генерировать, но и сопоставлять всю их лучистость с тем, что на деле так происходит везде ведь вокруг.
Ну а тогда липовые лозунги будут вдохновлять малограмотный люд явно уж несколько явно поменее.
И, кстати, именно тот, кто более всего на свете столь ревниво бережет все свои распрекрасные чувства от всего того их совсем вот не в меру кощунственно вздорного поругания нечистым духом своей эпохи, уж непременно затем и сядет в очень даже большую и глубокую лужу.
Причем действительно избежать чего-либо подобного ему будет никак вовсе и не по силам.
249
А как же оно вообще могло быть иначе у всех тех аморфно чистых людей, что более чем неизбежно имели довольно-то мало житейского опыта во вполне так и вправду свойском обращении со всей той вековой общественной грязью?
И, кстати, вот еще что; все бы надо до чего и впрямь досконально внимательно удалять из всей своей личной жизни именно вовремя.
Да и при этом столь отчетливо припоминая самые доподлинно верные слова профессора Преображенского из книги Булгакова «Собачье сердце».
«На преступление не идите никогда — доживите до старости с чистой совестью».
Да только ведь эти его слова на наш сегодняшний день более чем всерьез относятся только же к довольно малой группе людей, поскольку абсолютное большинство вроде бы с виду очень так даже приличных граждан, совершив ужасное злодеяние, будут затем жить себе долго и восхитительно счастливо.
Поскольку ощущение нечистой совести в их душах смогут создать одни лишь внешние факторы, из тех вещей, что впоследствии (в результате следствия и суда) еще непременно окажутся более чем естественным итогом всех их противоправных действий.
250
А иногда еще и вполне возможно то самое обоюдоострое взаимное непонимание, а оно, безусловно, чревато самыми так каверзными извращениями чьей-либо всеблагой и безо всякой меры возвышенной мысли…
Ну а при этом и вправду может дойти и до чего ведь угодно, а, следовательно, и до всего самого и впрямь действительно так еще наихудшего.
Да и главное — только лишь, собственно, из-за того, что чрезвычайное внимание к некоей совершенно так невзрачной личности чуть было, не привело к самым отвратительным и страшным последствиям…
Хотя вот живи эти люди лет на 80 ранее, и уж тогда их дочь вполне могла бы разве что еще лишь столь вот прискорбно чихнуть, услышав об их весьма злосчастной буржуйской погибели…
Таким вообще важнее всего было именно душу свою отдать, нежели чем хоть сколько-то понять всякого ближнего своего…
А видеть именно то, что реально, а нисколько не призрачно, им столь непременно еще помешает разве что тот выравненный на одну исключительно специфически определенную волну их безмерно уж во всем благодушный задушевный настрой.
Не благо, а всеобщая благостность — это и есть именно тот фетиш, что сколь ведь слепо и совершенно нелепо ведет их подчас по бурной и полной крутых порогов реке всей этой нашей общественной жизни.
251
И главное тут, собственно, в том, что для них ведь самих вовсе-то никак не имеет ровным счетом никакого значения, а не приведет ли это всех нас к сущей зияющей бездне буквально всеобщего последующего небытия.
И прежде всего именно потому, что в свете всего своего собственного светлого разума они в него вовсе уж никак попросту и не поверят.
И надо бы, прямо на то указать, что этак оно как раз из-за всей их чрезвычайно наивной веры во все то действительно абстрактно достойное самого ведь величайшего ему поклонения…
Им-то буквально весь этот мир видится чем-либо столь и впрямь ослепительно белым с самыми, может быть, разве что теми еще только уж самыми отдельными ярко темными пятнами.
То есть для подобного рода людей в неких необъятных масштабах существует одно лишь исключительно абстрактно нелепое зло, а уж ему, ясное дело, будет вовсе никак не по силам устоять пред натиском светлого добра.
Ну а, значит, и не бывать этакому бедламу буквально-то никогда только лишь оттого, что ненароком «поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем».
252
Однако вот со времен Николая Гоголя кое-что явно успело по-настоящему перемениться и ссориться стало возможно как-то совсем ведь вовсе издалека, да и не ружьишко тому было причиной, а развернутые в Турции ядерные ракеты, а также и тот самый почти незамедлительный ответ Хрущева на Кубе.
Ссора как в коммунальной квартире — кто, где велосипед поставил, так что к душу с полотенцем уж никак нисколько не пробиться — вполне могла бы закончиться и мордобитием общемирового масштаба, а также загаживанием на долгие века всеобщей для всех нас природы.
А тут еще и все те безразмерные амбиции, вполне так наглядно проявленные американцами во время улаживания этого столь ужасного (в рамках всей планеты) тогда явно уж еще действительно вполне так возможного ядерного конфликта.
Хрущев, видите ли, должен был убрать свои ракеты с Кубы совершенно незамедлительно, ну а американцы, прежде всего заботясь о своем до чего великом имперском престиже, согласились свернуть свои ядерные комплексы в Турции разве что по прошествии двух последующих лет, да и то в конечном итоге этого так и не сделали.
Хорошенький, однако, то мог бы еще оказаться североамериканский имперский престиж, оплаченный столь неимоверно огромной ценой верной смерти целой трети всего своего народонаселения!!!
И они бы точно после уничтожения СССР всеми имеющимися у них военными средствами до чего только смело завоевали бы Африку, причем вовсе не затем, чтобы отправить туда всех своих бывших рабов — негров…
253
Ну а причиной тому стало бы именно то самое сущее загаживание на долгие века всей той их столь уж и повседневно пассивно окружающей среды.
И вполне ведь то до чего только безрадостно полностью ясно, что более всего при этом еще бы досталось именно тем самым средним широтам.
И дело то ясное, что эдакая Третья Мировая война неминуемо бы привела к сколь существенному повреждению всего-то имеющегося механизма наследственности.
Этак ведь, сколько потом по всей планете понародилось бы всякого рода разных уродов!
Да, конечно, все это и без того было, однако тут были бы отнюдь не те масштабы.
Тот же Чернобыль, если бы он не все 20 Хиросим наружу выпустил, а всего-то одну… там ведь тоже довольно бы быстро все само собою столь и впрямь вот надежно давно рассосалось.
254
Однако если той радиации действительно окажется чересчур многовато, то дело ведь ясное — природе, увы, с ней и за целый век будет нисколько не сладить.
А между тем все это только от идиотизма диких ничем серьезным нисколько так совсем уж и неоправданных грязных амбиций!..
И даже в самой мелкой чисто социальной лужице, в которой некто большой ненароком оступился, да и растянулся во весь свой рост, ударив при этом в самую грязищу всем своим просвещенным ликом, невольно проглядывает весь наш мир, буквально увязший в сущем болоте неистово дичайших противоречий.
И сама разница между местью и возмездием заключена, прежде всего, в том, а до какой же именно степени справедливостью объясняются те щемящие в душе разочарования и крушение не оправдавших себя надежд, себялюбивое желание доказать, что кто-то, дело ясное, во всем ниже, а потому никаких дальнейших сожалений он попросту и недостоин…
255
Или то будет жгучее как огонь желание отомстить за вполне осознанно нанесенную обиду, хитрый обман, коварное использование в своих своекорыстных целях, шантаж самым дорогим и так далее…
Причем в самом том еще действии, даже если и не именуется оно втихаря кровожадной местью, а дадено ему будет некое иное, всей ее сути вовсе не изменяющее, безусловно-то, куда только явно более приличное наименование…
А между тем сколь еще важно то осознавать, что все-таки главное — это чтобы логика, побуждающая к подобного рода вещам, была бы не острой и железной, а прежде всего идеально обточенным алмазом максимально полного понимания всей той не за один уж короткий день более чем конкретно сложившейся ситуации.
256
И это никак нельзя осуществить какими-либо полунамеками, а одним лишь прямым и самым конкретным обращением к человеку, при этом, нисколько вот, сразу не настраиваясь на одно (даже и словесное) насилие.
Причем все вопросы при том самом безупречно разумном выяснении всех тех имеющихся жизненных обстоятельств должны были еще оказаться вовсе ведь никак не наводящими, а самыми что ни на есть более чем безупречно прямыми.
Ну а кроме того, в случае, когда они были несколько недопоняты, их еще обязательно следовало столь и впрямь так весьма основательно повторить в любой, хоть сколько-то иной, интерпретации.
Это же тебе не сухими нравоучениями воздух зазря беспрестанно колебать!
257
Вездесущий такт при этом, безусловно, еще оборачивается полнейшей бестактностью.
И именно это и происходит, когда кому-то по-прежнему продолжают столь же бесцеремонно так и лезть в самую душу, полностью и безвозвратно переменив о нем всякое свое предыдущее представление.
А если кто-либо думает, что из кого-то, быть может, чего-либо путное некогда и в самом деле действительно выйдет, то ведь тогда и надо бы хоть на что-то довольно поспешно решаться и все свои решения более чем полновесно реализовывать.
Правда, может и не столь этак сразу, с бухты-барахты, более чем незамедлительно, однако при этом и совершенно никак не откладывая их в самый уж долгий ящик.
При столкновении буквально со всем в этой жизни действительно тяжким и тяжелым сколь принципиально важна решительность и твердость, и некоторые люди ее вполне ведь сумеют в тот истинно нужный момент до чего только наглядно и безупречно действительно выказать.
Но есть еще и те благие деятели, что с исключительно кислой миной всенепременно при этом явно последуют на столь так длинном поводу у все-то своих благосердечно слащавых, как и безотрадно нерадивых чувств.
Ну а от них при подобных всецело вполне однозначно трагических обстоятельствах вполне еще может быть один лишь разве что явный ущерб и вовсе-то никакого проку!
258
Свет истины во вполне определенных ситуациях — это, прежде всего, самая обязательная и более чем во всем определенная попытка никак так нисколько не обезличенного понимания чьих-либо чужих бед и несчастий.
И к человеку явно привлекательному, а все же при этом, несомненно, во многом ущербному, буквально-то всегда следует приближаться с самой максимальной долей осторожности.
И только лишь некоторые праздно мыслящие люди вполне еще могут подумать, что для того, чтобы к какому-либо вовсе ведь иному чем они человеку действительно приблизиться, им и впрямь-то до чего шаблонно следует растаять в улыбках и сердечной ласке.
Да, нечто подобное довольно многим действительно всецело подходит, однако столь еще вовсе далеко вот не всем оно окажется явно по вкусу.
Нет уж, наспех и крайне необдуманно проявленное к совершенно во всем чужому человеку то подчас исключительно неразумное душевное тепло столь ведь многое еще лишь разве что поболее безмерно так усугубит…
Что с ним делать?
Этот вопрос надо бы решать столь однозначно именно вовремя, то есть как раз в момент самого того еще более чем самого уж непосредственного с ним контакта.
И, кстати, вот еще что: вогнать в холодный пот из-за терзающего изнутри чувства бессилия может либо сочувствие к разумному существу, словно бы как к собаке с перебитой ногой, или то безмерно кроткое потворство всему тому скулежу, что он по временам до чего истошно же издает.
259
Ну а действительно поняв, в чем сама суть чьих-либо суровых невзгод, можно вот как-либо еще исхитриться мысленно подкорректировать буквально всякое свое к человеку отношение.
Ну или раз и навсегда прекратить с ним всякие вообще житейские контакты.
А уж избегать всяких разговоров о прошлом или тем более выражать самодовольное ядовитое сомнение в настоящей подлинности всяких неправдоподобных историй — это вот и впрямь-то самая откровенная глупость.
Всякий лгун лишь того только и жаждет, чтобы ему обязательно поверили, а посему все свои речи он непременно построит на во всем уж до чего и впрямь привычных людям передрягах.
И вот тогда он действительно явно еще сумеет получить то, чего люди никак и никогда не дадут человеку, рассказывающему о себе всякие совершенно невероятные небылицы.
260
А между тем тому, кто пережил чего-либо безумно нехорошее, столь еще важно было, чтобы его и впрямь действительно поняли, ну а потому и приняли к сведенью, что это вовсе не сам он себе выбрал нисколько так не ту во всей этой жизни дорогу, а значит, то вовсе не его вина…
Совершенно вовсе вот нет его вины в той сколь весьма очевидной разнице между тем, кем он только казался, и тем, кто он есть на самом-то деле.
И нет ничего важнее сколь явного осознания всего того, что всякий индивидуум «растворяется словно сахар» в чае в своем собственном окружении — и изменить в этом что-либо можно, разве что только если раз и навсегда вынуть его из всех тех жестких рамок, в которых он, так или иначе, повседневно обитает.
261
А между тем что-либо подобное даже и с одним юным человеком еще уж проделать окажется вовсе не столь так и просто.
Ну а чего тогда вообще говорить о подобной попытке, подразумевая при этом целое общество?
Да даже и одному человеку окажется вовсе ведь нисколько непросто действительно вынырнуть из всех его низменных качеств, что столь вот, как правило, до чего непосредственно связаны со всею средой его более чем и впрямь непосредственного обитания.
Однако вовсе нисколько не выйдет всего этого добиться при помощи одних лишь чистых, пахнущих одеколоном, холеных рук.
Да только всякая мерзкая грязь немыслимо же легко разом смывается с дланей тех людей, что опускаются в нее не лицом, а одними руками, ну а более так совсем и ничем.
Это кровь с них смывается значительно же труднее, даже если у кого-то и было полное моральное право, чтобы кому-либо ее за дело, а не из простой житейской прихоти разом пустить.
262
А все потому, что кровь вещь необратимо более грязная, нежели чем любой сколь так и впрямь простецкий житейский ералаш.
Хотя, разумеется, что все это ни в коей мере никак не относится к грязным оскорблениям в чей-либо конкретный адрес.
Но это, прежде всего потому, что самое коренное различие в культуре и положении в обществе для этаких вещей вовсе-то не играет даже и самой МАЛЕЙШЕЙ роли.
Правда, иногда некоторые вещи более чем возможно спустить на тормозах в счет очень уж явно плохого изначального воспитания, когда именно сам сколь ведь напористо лезешь человеку прямо в душу.
И то главное, что неизменно следовало бы еще понимать, так именно это то, а до какой именно степени данный индивидуум хоть сколько-то вообще мог осознавать, какие именно эмоции создают его речи у тех людей, что волей-неволей входили с ним в более-менее непосредственный контакт.
То же самое касается и всех тех других человеческих взаимоотношений.
При этом святая любовь к внешне проявленной чистоте в конечном итоге непременно приводит к той еще самой осатанелой лютости, когда более чем и впрямь без меры добродушного интеллигента совсем уж допекло выше крыши…
263
Причем никак так нельзя назвать наиболее главным во всей этой жизни ту и впрямь столь давно этак явно назревшую суровую надобность отыскать же внутри своего я ту адскую злобу, дабы попросту разом вырваться из тенет некоего паяца и злобного ничтожества…
Ну а действительно столь так весьма всеобъемлюще важным неизменно является самая уж прямая необходимость попросту так всеми силами разорвать порочный круг представлений обо всем этом мире словно бы как о чем-либо простом, понятном, да и давно вдоль и поперек всегдашне исхоженном, а потому и вполне до конца вездесуще изведанном.
А между тем великие блага задушевного (высокого) тепла только лишь удесятеряют тяжесть ошейника на шее рабов жуткой злодейки-неудачи.
264
Однако само по себе то столь невообразимо яростное устремление к некоему чудодейственно наивысшему благу частенько приводит не в один же тупик, но и долбит оно светлой головой о непробиваемую стену простейшего житейского идиотизма, донельзя ведь отягощенного самым элементарным отсутствием веры в светлые перемены после стольких невзгод и невероятных лишений.
Но все это, несомненно, касаемо разве что лишь с какого-то боку истинно развитого ума…
Что уж до того страшного обывательского невежества, то ведь стоит лишь поманить народ светлой мечтой, сияя ласковыми и огненосными очами…
И он тогда с превеликой радостью смело и воодушевленно, никуда при этом по сторонам не глядя, явно еще побежит именно за тем, кто ему столь старательно в три короба наобещает про то самое довольно скорое его избавление от всех обиходных треволнений и трудностей вполне еще от века ему привычного быта.
265
Ну а те люди, что очень же стойко, да только крайне ведь бестолково пропагандируют идеи всеобщего, всеблагого равенства, вовсе так того и близко не понимают, что равенство может подразумевать одно лишь явное равенство возможностей вне зависимости от социального положения человека.
А все это более чем недвусмысленно под собою подразумевает, что для людей, того стоящих явно ведь попросту исключительно необходимо уж создавать условия сущего неравенства, и вследствие этого народ и будет иметь куда исключительно большее количество действительно достойных своих представителей у самого кормила власти.
И эти люди — как раз-таки из-за всей своей еще изначальной близости ко всему простому народу — и смогут значительно, вот лучше же блюсти все его главные интересы.
Ну а разного рода и толка слащавым «благодетелям» сколь ведь свойственно беспрестанно и безапелляционно настаивать на самой доподлинной праведности «заведомо светлого их шелкового пути» ко всеобщему и всеобъемлющему людскому счастью…
А между тем сама идея абстрактно нелепого равенства совершенно вот утопична, и может быть она разве что еще лишь утоплена в нескончаемых реках вовсе уж совершенно напрасно пролитой людской крови.
И виновны в них не только те, кто яростно нес на щите идеи всеобщего братства по оружию с окаянным прошлым, но и те, кто ничего попросту совсем не имел против всех этих намертво вдавленных в действительность цветных миражей.
Причем люди подобного праздно мыслящего склада ума буквально-то напрочь отказываются воспринимать полностью опровергающие их мировоззрение самые те еще обыденно естественные, нисколько так не жареные факты…
Им ведь попросту не было тогда вовсе так совсем уж никакого дела до той новой более чем когда-либо ранее непримиримо суровой революционной обыденности.
Ну а этим своим примиренческим отношением они, кстати, разве что еще лишь поболее укрепляли ту власть, что столь бесспорно люто навеки сменила былой царизм.
Тот тоже подчас был лют и жесток со своими подданными, да только куда ему было до большевиков с их полновластно хозяйским принципом «массы для массы нужны».
266
Новые хозяева жизни и смерти явно жили вовсе не для того, чтобы волшебную сказку сделать сладкой и светлой былью, а только во имя того, дабы из библиотечной пыли сделать некое явственно новое диво — реализованное воплощение всех же своих мечтаний о столь великом царстве добра и света.
Ну а если с первого раза у них ничего путного явно так вовсе нисколько не вышло…
Да вот уж, однако, сама как она есть доблестная попытка им, без тени сомнения, будет и впрямь столь еще милостиво так засчитана.
А из всего этого само собою следует, что в некие те истинно грядущие времена у всех их до чего невозмутимо благочестивых последователей всего того немыслимо праведного благого опыта обязательно еще окажется несравненно лишь явно только поболее.
Надо бы лишь с народом, всецело так покрепче дружно сродниться, и тогда он непременно даст вновь уж себя взнуздать и возглавить.
267
И именно с этой их исключительно и впрямь благородной «кочки зрения» современные прекраснодушные либералы вполне осознанно и благодарно приветствуют ту, как оказывается, вовсе ведь совершенно неминуемо нужную жертву, принесенную на алтарь сущего кровавого безвременья…
Их вполне даже может порадовать и вся та кем-либо более чем бессмысленно пролитая кровь во всех ее по-вселенски необъятных масштабах.
Да и вообще в их премудрых речах всегда столь неизменно можно сыскать весьма уж пресыщенное эмоциональным прискорбием более чем непримиримое соглашательство со всей той вполне на деле себя более чем наглядно осуществившей суровой действительностью.
Они в упор, однако, вовсе при этом никак не видят всего того отъявленного смертоубийства ближних своих, что было некогда осуществлено руками бесстыдно осатанелой, идейной тьмы.
Уж во всяком случае, когда все это было и впрямь столь этак откровенно было касаемо острых и ярых принципов более чем незамедлительного и отчаянного свержения всего того до чего еще недавно вполне добротного стародавнего угнетения.
Ну а также и сурового воплощения в жизнь ярых идей, что в свете всей своей наивысшей справедливости вскоре уж сами собой более чем ответственно все как-нибудь явно и впрямь так еще оправдают.
268
Их внутренняя самоубежденность в добром, мудром и логичном пути, этак-то заранее предполагаемом празднично «фейерверковыми мыслями» и чувствами, выходит за всякую грань обычного (не бьющего из груди фонтаном) фанатизма.
Ими ведь движет святая простота наивной веры в то, что тот помпезно умозрительный мир благих философских фантазий уж реально где-либо существует в этой нашей сегодняшней современной действительности.
И это в чем-то исключительно чистая правда.
Однако присутствует нечто подобное разве что в качестве
наскоро отображенных (в виде неких бумажных чертежей) планов некоего того еще разве что лишь грядущего обустройства всего человеческого общества.
Да только некоторые блаженные мыслители придерживаются по этому поводу исключительно иного мнения, и безоглядная их в том эпикурейская самоубежденность столь непременно проистекает от всей же слащеватой их самовлюбленности во все те до чего только ласковые жизненные удобства.
Самой первозданной тому основой всенепременно послужит абсолютно непоколебимая их убежденность в их более чем безумно правом всесилии затмить добродушным и всеблагостным сиянием своих очей весь как он есть их окружающий мир.
А иначе ему так и останется присуща вся ведь та еще дикость грязно неумытого житья безо всяческих светлых помыслов и до чего только невероятно ярких надежд.
269
А между тем подобного рода вещи вполне уж всерьез заставляют автора предположить именно то, что этакие литературные обыватели, всего-то навсего к чему-то конкретному плотно прислонясь, себе на хлеб насущный с маслицем сколь так до чего заботливо повседневно вот в поте лица зарабатывают.
То есть вовсе не являются они теми людьми, что действительно ищут свет в конце туннеля для всего остального человечества.
К тому же возвышенная духовность, совершенно оторванная от всей ее окружающей действительности, есть превеликий грех по отношению к своему собственному народу.
И это вовсе, кстати, никак не оправдываемо тем довольно так малопонятным желанием явно же всецело сродниться с некоей исключительно чужеродной, заморской и чрезвычайно возвышенной культурой.
А тем более что она на самом-то деле (не в плане своей напыщенности) не так уж и значительно выше.
Достаточно будет сравнить отношение русских неграмотных людей к коренным народам Сибири, которые казаков Ермака хлебом с солью точно ведь нисколько не встретили, и то самое обиходное освоение отнюдь не девственных земель обоих Америк.
Кто уж действительно в Сибири хотел жить тихо и мирно, того не так чтобы совсем никто и пальцем не трогал.
Да, было дело, трогали и еще, как только трогали, да вот, однако массового истребления и множества провокаций с целью вызвать враждебные действия…
Нет — в Сибири чего-либо подобного попросту отродясь не бывало.
270
Западная культура столь запросто так создает напыщенных, самовлюбленных варваров, считающих самих себя истинными людьми, а всех остальных (по исключительно национальному и этническому признаку) гораздо менее достойных этакого высокого звания.
Та же Англия в случае ее полнейшего успеха в Крымской войне 1851-1853 годов еще ведь, наверное, заставила бы русских людей с великой грустью вспоминать летописи о набегах на Русь крымских татар.
Поскольку совсем не иначе, а англичане в конечном итоге оказались бы весьма, значительно хуже — об их доподлинно варварском задушевном облике неплохо бы порасспросить вовсе-то незлопамятных индусов, они так уж точно его вполне во всем отлично запомнили.
Попросту технический прогресс в те времена никак еще не дошел до той явно столь исключительно ведь тривиальной технической возможности беспрецедентно легкого создания не очень так просторных газовых камер, да к тому же и ультрасовременной (классовой или расовой) идеологии тогда еще нисколько никак вовсе не наблюдалось.
271
Вот почему и не снизошла тогда еще веками просвещения столь внутренне преобразованная западная цивилизация до того самого полнейшего обезличивания и обесцвечивания всех тех до чего и впрямь весьма нелегких и непростых вопросов всяческой общественной совести.
В новые времена это случилось именно из-за всего того столь этак новоявленного засилья безбожия или же веры в Бога как в самого себя, что совсем немногим того действительно лучше.
Германская интеллигенция пошла именно поэтому давно уж заранее обкатанному пути.
В результате чего ее и «скрутило» в пароксизме мнимого величия одной-то никем ни в чем не превзойденной нации.
И вся эта черная, несмываемо грязная, как и бесконечно кровавая, колея действительно оказалась во сто крат страшнее, чем была та большая и широкая дорога на Голгофу, по которой отправилась в свой столь так и впрямь неблизкий путь многострадальная Россия.
272
Однако уж тот столь напыщенно лютый нацистский строй был крайне при этом нисколько недолговечен.
Зло без маски чересчур так извне уязвимо.
Это ведь разве что когда оно и впрямь вдруг напяливает на себя личину обворожительно светлого добра, а затем уж подслащенными пилюлями будущего благоденствия столь массово увлекает за собой толпы добрых, славных и умных людей, впору кричать караул!
Мировое господство Люцифера вовсе не за высокими горами.
А все потому, что прежде чем столь яростно и усердно топтать ногами последствия всякого лютого зла, надо бы, несомненно, и вправду вот уж о чем подумать, а не станет ли его первопричина во главу угла грядущего существования буквально так всего нынче существующего человечества.
273
Ведь нет ничего ужаснее всех тех наскоро прикрытых фиговым листочком официальной пропаганды действий направленных на уничтожение всего того, что столь уж впрямь более чем неизбежно явно сопротивлялось сущему усреднению с покорной массой новых египетских рабов.
Даже и усыпальница великого вождя ничем принципиальным, по всей своей откровенной сути, от египетских пирамид вовсе-то нисколько совсем не отличается.
Коренное отличие разве что в одной той всеобщей доступности широкой публики к той самой до чего и впрямь нежно любимой коммунистической партией мумии, чем еще раз столь унизительно подчеркивалось все, так сказать, неуважение большевиков к чьей-либо, собственно, смерти.
Однако им-то ее бояться было попросту вовсе уж нечего, поскольку в загробную жизнь они верить, раз и навсегда совершенно перестали.
Да и в целом большевизм — это как раз то самое возрожденное язычество: поклонение деревянным (в картинных рамках) божкам.
Только Бог у них во всем переменился, наконец-таки обрел свою истинную плоть и кровь!
Вот как пишет о нем большой поэт Борис Слуцкий:
«Бог ехал в пяти машинах.
От страха почти горбата,
В своих пальтишках мышиных
Рядом дрожала охрана.
Было поздно и рано».
274
И именно этак оно, в конце концов, и оказалось в том самом вновь уж переоформленном, переиначенном, пропесоченном, и впрямь-то столь бесслезно и бескрайне изувеченном всеми теми неучами мире.
Большевицкий бог попросту явно снизошел с «небес» и стал во главе столь безумно обалдевшей от этакой великой радости «свободного бытия» людской массы, и как она трепетала перед ним, поскольку он умел метать молнии и убивать людей взглядом.
И то вовсе не метафора, а самая что ни на есть истинная правда: тот, на кого падал гневный взгляд вождя, зачастую весьма ощутимо чувствовал себя им уж вполне вот однозначно казненным.
Но это вовсе не он один был именно всем, а был он разве что только явно совершенно никем, строящим из себя кого-то до чего и впрямь необычайного столь безмерно великого.
275
Современный политический кумир — всегда уж в чем-либо ничтожный злодей, только лишь степень злодейства у него, несомненно, самая что ни на есть действительно разная.
И ведь буквально всякий, кто создает о себе имидж всевидящего провидения, просто-напросто строит глазки зеркалу больших общественных амбиций.
Он вовсе не велик, а разве что лишь хочет всецело еще послужить созданному им же мифическому ореолу всего своего исключительно так мнимого величайшего величия.
НИКАК нельзя его ставить в позицию всевидящей и всезнающей высшей силы, способной вывести нацию из состояния глубочайшего кризиса.
Дабы в корне пресечь то весьма плачевное развитие событий, когда кто-либо истошно завопит, что он (как оказывается) лучше всех знает, что именно надо делать, а также и кто это именно действительно во всем виноват, надобно изыскивать первоисточник всех бед, а не пытаться изничтожать все его множественные, словно головы гидры, последствия.
276
Но не в этом ли, собственно, так и заключена сама суть мягкотелости российской интеллигенции?
Она уж попросту нисколько совсем никак не потерпит абсолютно никакого своего действительно во всем существенного соприкосновения, с какой бы это ни было въедливой и вездесущей общественной теменью.
А все-таки с нею на самом-то деле нос к носу столкнувшись те вовсе нисколько не в меру чистоплотные праведники всею душой затем и близко не в едином глазу никак не приемлют медленного, но верного пути по постепенному сглаживанию всех тех издревле еще имеющихся в обществе довольно-то существенных противоречий.
Они были столь вот всегдашне вспыльчиво против того, чтобы действительно всеми же силами разом впрячься, дабы и впрямь столь так старательно поспособствовать их именно самому что ни на есть ненасильственно зрелому исчезновению.
Ну а когда бесчинно и безрассудно начнется та самая несусветная кровавая свара, все те добрейшие и задушевные либералишки сначала еще явно растают в восторженном торжестве…
Ну а потом до чего только многие из них начнут на чужбине рыдать в жилетку о былом, явно отныне навсегда так для них уж минувшем.
И это именно там они и будут затем еще долгие годы вздыхать о сколь печальной участи той страны, правящим мозгом которой им, ясное дело, следовало, хотя бы ведь даже и для одного только виду казаться.
277
Вот как эпически описывает все их действия писатель Алданов в книге «Самоубийство»:
«Те, кого большевики презрительно называли "мягкотелыми интеллигентами", тоже не знали, что делать. Многие из них уже ясно видели, что разбиты. "Временно? Надолго? Навсегда"… Над болью от поражения теперь преобладала боль за идею, за Россию. Лучшие из этих людей не были лишены способности оглядываться на себя и признавать свои ошибки. "Только немедленный мир успокоил бы эту солдатскую стихию. Но могли ли мы, как могли мы заключить мир? Ведь война могла кончиться летом и на западном фронте победой союзников, нашей общей победой. Тогда со всеми нашими и чужими ошибками мы могли победить в этой чертовой лотерее, и ничего от большевиков не осталось бы, и спаслась бы Россия!"…»
А между тем в какого-либо рода лотерею можно играть (было бы желание) только лишь в своей личной жизни.
Да вот нисколько не в той большой игре, где на кон были поставлены чужие жизни, а уж тем более, если речь более чем непосредственно шла о горькой и плачевной судьбе (при большевиках) всего ведь государства российского!
Однако далеко не все это хоть сколько-то действительно понимают, а потому и с любой, пусть даже и самой паршивой властью этакие добропорядочные люди всегда уж недолго думая станут играть разве что лишь до самого конца открытыми картами.
278
Причиной тому является как раз-таки та самая бодрость и свежесть, что придает чьему-либо вознесенному на самые небеса духу горный разреженный воздух всяческих возвышенных книжных идеалов.
И ведь главная с ними тяжкая беда явно заключалась именно в том, что были они до чего напрочь оторваны от всякой той пасторальной, и вопиюще равнинной действительности.
Слишком уж они оказались отдалены от всего того простого народа впрямь-таки пучинами весьма так благодушного и напускно сурового всезнайства.
Причем львиную долю из него, как правило, составляло именно то ласково обрамленное почерпнутым из мира книг светом абстрактного знания ослепительно яркое могущество праздных и надуманных идеалов.
А раз интеллигенция живет исключительно своими сладкими соками, да и видит она вполне ведь однопланово одну лишь ту зрелую и устоявшуюся реальность, что столь наскоро была ею пропущена сквозь призму весьма утонченных литературных воззрений, то и никак нельзя ожидать, что она станет поводырем всего своего народа.
Причем это именно тот ослепительно яркий восторженный подход и символизирует все ее отношение сразу так ко всему в этом отныне донельзя сложном мире.
Ну а как уж вообще ей, собственно, будет понять, что всю эту жизнь действительно к лучшему если и удастся переменить, то разве что только через многие и многие столетия, и никак того нисколько не ранее?
279
А между тем всех тех людей, что до чего небесно-сине, красочно и добро рисуют в своем богатом воображении совершенно ведь не существующие реалии жизни, более чем непременно при этом попросту немыслимо потянет на всяческие яркие иллюзии.
А потому они всенепременно радостно окажутся готовы более чем незамедлительно воплощать в эту нашу чересчур так пасторальную действительность, все эти свои самые уж сокровенно радужные надежды.
Да только ведь лишь о том вовсе-то никак совершенно не думая, а как это они затем вообще действительно приложатся ко всей той осатанело обыденной еще от века пасторальной жизни.
Вот потому и окажутся, они готовы пойти на любую самую отчаянную глупость, дабы житейское болото хоть сколько-то по-быстрому разом же им осушить.
Причем, нисколько не следуя при этом путем подлинного светлого разума, а столь плавно идя тем самым «шелковым путем» своих до чего бесподобно красивых, но совершенно при этом нерадивых чувств.
Ну а оттого и прибавляют они людям страданий, а вовсе-то их нисколько не убавляют.
280
Вот, к наилучшему для того примеру, «Любка» из «Ямы» Куприна…
И ежу понятно, что непременно надобно было устраивать широкие общественные диспуты, да и настойчиво требовать, чтобы люди, содержащие публичные дома, вели себя куда более достойно с проститутками, не били их и не заставляли обслуживать бесчисленное количество до чего всегда отчаянно жадных до женского тела клиентов.
А именно в этом и была бы та самая реальная помощь тем самым несчастным женщинам, попросту вынужденным заниматься этим никак вовсе-то не самым грязным ремеслом.
И вот еще что: даже если и забирать женщину из публичного дома, то уж для чего-либо подобного нужно было иметь весьма приличный доход, а также и самое бесконечное терпение.
281
Ну а если заговорить о неких других вещах, столь неразрывно связанных с темным миром порока и самой неотъемлемой его части преступности, то он явно ведь понимает одну лишь разве что грубую силу.
Ну а потому и нельзя нежничать с закоренелыми преступниками, а то все их лютые злодеяния приобретут значительно более откровенно дерзкий вид и характер.
Причем от полной безнаказанности черствеет любая душа и гнется любой, даже и самый сильный, будто бы целиком выточенный из стали характер.
И, кстати, вот еще что; всякие грубые поползновения на-гора чего-либо сколь легко и искрометно быстро усовершенствовать во всем том невероятно многоликом характере всех общественных отношений должно же еще самым строжайшим образом полностью так пресекать.
Поскольку иначе всем еще будет тогда вовсе-то никак нисколько несдобровать.
Всякое, по всей уж сути своей воинственно дикое идеалистическое зло, не будучи вполне полноценно вовремя пресечено, еще непременно уведет все человечество во тьму веков давным-давно минувшего и всеми нами будто бы более чем заслуженно позабытого.
Раз все то бывшее некогда ранее всегда еще более чем неминуемо и впрямь-то возможно к своему самому незамедлительному возрождению.
282
Гражданская война вовсе не путь к спасению из сущих тенет векового рабства!
Кнут можно только поменять, был барский, станет холопским, но сама суть его явно останется все той же именно прежней.
А потому и будет точно то ярмо всегдашне ведь обретаться на той же шее, так сказать, на том самом еще от древнего века ему столь раз и навсегда положенном месте.
Более того, наш всеобщий завтрашний день при помощи исключительно совсем напрасно пролитой крови можно будет разве что еще только переделать в один лишь тот давно уже, казалось бы, навсегда прошедший, позавчерашний.
Ну а нечто подобное, ясное дело, разве что, собственно, только ведь явит всему этому миру одно то исключительно ни с чем тем прежним вовсе и не сопоставимое зло.
Причем и близко оно затем никак не окажется той истинно безоговорочно всеобъемлющей социальной справедливостью для всего уж того честного народа.
283
Человека, в сущности, вовсе-то нисколько не выйдет повернуть лицом прямо к свету путем до чего явного насилия, поскольку подобным образом его можно будет разве что отвратить от того столь немыслимо страшного и, как правило, вовсе ведь не общественного, а прежде всего социального зла.
А потому и, пытаясь столь яростно щелкая кнутом, заставить людей идти дорогою добра — только еще лишь значительно усугубишь все то живущее и процветающее в них невежество, а оно и есть праматерь всякой витийствующей дикости.
Причем дикость современная, куда во всем несравненно хуже той прежней еще и потому, что человек совсем уж никак не видит ее последствий, а мыслить пространственно он так ведь нисколько и не научился.
284
Никак так нельзя смотреть на весь этот мир глазами бескрайней и, безусловно, самой же безупречной и беспечной радости…
Технический прогресс не одно лишь светлое благо, но и явный наркотик для всего того ни о чем серьезном пока вовсе-то и не думающего, банально вот всецело праздного человечества.
И именно это и впрямь сколь во всем исключительно верно для самого что ни на есть подавляющего большинства самых разных типов людей.
Ну а чтобы буквально всех их довольно искренне вполне нравственно и разумно более чем весьма ведь обнадеживающе облагородить, непременно еще уж следовало их всех именно к тому, и приучить, дабы и впрямь-то оказались они, куда только более достойными всей своей невероятно продвинутой в техническом плане эпохи.
Ну а добиться всего этого станет возможным разве что при помощи, куда явно однозначно уж только поболее вполне ведь благоразумного воспитания.
И не в одной лишь значительно большей образованности тут все дело, но еще и в чем-то, несомненно, более действительно важном.
285
Букварь ведь сам по себе вовсе не есть светоч истины и свободы, а всего-то не более чем средство к самому изначальному овладению грамоте.
И то, что тут на деле без сомнения важно, да еще и между тем явно же имеет наиболее критическое значение, так это именно то, а для чего это вообще, собственно, учат людей читать и писать?!
Сама суть познания отнюдь не в огромном обхвате всего сущего в этом мире, а только лишь в его полноценном и самом действительно так разумном его применении.
А потому и весьма значительно больший, нежели чем был некогда ранее, объем знаний в сочетании со вполне звериным интеллектом — это, в сущности, одно лишь туповато амбициозное невежество, исподволь ведь обогащенное некой чужой мудростью.
286
Ну а это в условиях нашей сегодняшней просвещенной действительности вполне ведь до конца под собою подразумевает, что, поднимая в первую очередь количественный объем знаний, но вовсе не уровень общественной культуры, все человечество до чего еще непременно со временем выроет могилу в зыбучем песке всего своего более чем древнейшего чванливого зазнайства.
Оно-то совершенно всегдашне одинаково — как у павиана, да так у человека современного, довольно уж наспех вооруженного всеми теми новейшими технологиями.
И все тут дело именно в том, что сытая жизнь не только не убивает все стародавнее и давно вроде бы начисто позабытое, но и, наоборот, явственно воскрешает его на самой что ни на есть обновленной и до чего только весьма ведь во всем всецело усовершенствованной технической основе.
287
Цивилизация разве что лишь удобряет корни прошлого варварства сущей обезличенностью, принесенных на алтарь светлого будущего совершенно так теперь безликих и безымянных жертв.
Царственное могущество новоявленных вождей — божков из плоти и крови — вполне дозволяет им по своему собственному разумению распоряжаться судьбами целых народов.
И все дело тут именно в том, что агностически настроенная философская мысль столь ведь старательно низвела до руин все давнишнее здание того-то самого прежнего феодального общественного обустройства…
Взамен уж никак не было дано вовсе-то совсем ничего, кроме грубого ворчания по поводу гробового молчания всех тех совершенно безмолвных масс простого народа…
288
А ведь простой люд зачастую молчит вовсе не от безразличия, а именно из-за своего глубочайшего невежества, которое и надо бы неизменно именно первым всегдашне уничтожать — вместо совершенно бессмысленного уничтожения всех тех, несомненно, мнимых внешних оков.
А оковы те всегда внутри, и их ничем никогда не сокрушишь.
Только детей можно воспитать в несколько другом, собственно, духе, если, конечно, и вправду чем-либо таким заняться в грубой, но нисколько не навязчивой форме.
Взрослых же надо бы вообще раз и навсегда оставить в практически полном душевном покое.
Поскольку даже и тогда, когда людям порою и пытаются настоятельно и обстоятельно втолковать самые прописные истины, это неизменно делается именно в виде проповеди неким заблудшим овцам.
А неважнецкий и, попросту говоря, совершенно во всем невежественный человек вовсе не заблудшая и отбившаяся от своего прежнего стада овца.
Нет, куда вот вернее он тот еще дикий волк, которого можно разве что лишь только попробовать отбить от стаи ему явно уж во всем непременно подобных.
289
Надо бы действительно посильно постараться суметь кого-либо хоть сколько-то чем-либо заинтересовать, а не столь старательно давить людям на психику всевозможными моральными сентенциями.
А уж в особенности обличительно праведно их довольно-таки беспечно осуждая за те самые далеко не лучшие душевные качества, что у них более чем явно всегдашне имеются от одного лишь разве что самого так вот неизбежного подражания всему тому, что еще изначально было у них вокруг.
Причем люди, надо бы прямо заметить, вполне ведь наглядно имеют те самые более чем определенные свойства…
Самого так столь беспардонного сопротивления абсолютно любого рода факторам, которые им в том или ином виде попросту навязываются при помощи одной только силы и, главное, исключительно же извне безо всякого внутреннего к тому позыва.
Причем вовсе не будут они при этом разбирать, хорошее ли им предлагают или действительно во всем истинно плохое.
290
А между тем каждый человек непременно должен был получить все свои наиболее истинные представления о добре и зле в том еще самом младенческом возрасте.
Ну а если и можно будет ему их преподнести несколько позднее, то уж разве что если будет он полностью искренне тому, кто их ему поведает доверять ведь именно как только самому так себе.
Да еще и действительно полностью понимать всякого того, кто ему все те прописные истины на столь маленьком блюдечке столь наспех вот преподносит.
Причем лучше всего нечто подобное усваивается разве что лишь тогда, когда все это приходит именно от тех, кто действительно олицетворяет собой яркий образ родителя.
Причем произвел ли он кого-либо конкретного человека на белый свет или нет, то уж нисколько не важно, а важно лишь то, что подобным родителем никакому государству никогда ведь вовсе совершенно не стать.
Что же касаемо действительно взрослого человека…
То в том самом зрелом возрасте все возможности воспитания личности безмерно во всем ограничены.
Да и вообще — у кого это еще найдутся силы для этаких затяжных по времени занятий, включающих в себя всевозможные пространные объяснения обо всем непростом (хотя для владеющих изначальными знаниями не очень так и сложном) мире всех тех вполне обыденных человеческих взаимоотношений.
Однако они не столь и сложны разве что лишь для тех, кто все свои глубокие знания о них впитывал именно поэтапно в течение всего своего духовного роста на том самом довольно-то продолжительном пути сколь явственно протянувшегося от младенчества к зрелости.
291
И при этом-то ведь, конечно, вовсе не факт, что по-настоящему взрослый индивидуум, попросту нисколько не получивший никаких должных знаний о жизни, пожалуй, действительно совершенно уж безнадежен.
А потому, если подобный человек и вправду захочет чему-либо новому вполне этак всерьез действительно научиться, никаких существенных преград к тому совершенно уж особо не будет.
Да только все это разве что при том обязательном условии, что он сколь явно, непременно является вполне законченной, полностью сформировавшейся личностью…
И тогда, ясное дело, все то, что тогда будет кому-либо, собственно, нужно так — это разве что лишь указать человеку именно тот наиболее правильный путь, а далее он и сам как-нибудь со временем во всем еще разберется.
Главное — сделать это самым конкретным, а вовсе не тем голословно упоительным образом.
То есть надо будет ему и впрямь столь старательно объяснить все те исключительно так немаловажные детали тех еще самых до чего конкретнейших действий, которые ему исключительно вот явно затем столь незамедлительно потребуется делово предпринять.
Уж ради одного того, дабы действительно изменить всю свою зачастую изначально (по совершенно-то подчас независящим от самого человека обстоятельствам) столь и впрямь разнесчастную жизнь.
Но сделать это надо бы разве что один только раз, а если и повторяться, то не ранее чем через довольно-таки весьма продолжительное время.
292
И вовсе не в том оно столь явно заключено то наиболее главное, чтобы всех тех исключительно разных людей и впрямь еще деятельно и последовательно преображать, изыскивая в них где-то явно ими совсем ненароком затерянную лучшую сущность.
Нет, прежде всего, главное заключено именно в том, чтобы сколь уж действительно вовремя кого-либо и вправду еще предупредить об разве что лишь выжидающем своего часа вовсе-то нисколько и не светлом грядущем.
Причем именно в этом и есть наиболее важный смысл воспитания — тех-то самых, вовсе никак не своих собственных детей.
И тем более оно будет именно так при малейшей попытке влияния на давно (пусть и не более чем только по возрасту), однако во всем до конца, взрослых людей.
И все же бывает оно и полностью наоборот!
Это когда и без того весьма униженного всем его положением раба заставляют куда только весомей и ощутимей вполне вот понять весь нависающий над ним груз векового рабства, ну а затем сколь уж беззастенчиво и попытаются его совсем невзначай исключительно так незамедлительно всеми силами распрямить.
293
А между тем нет ничего того важнее, нежели чем попросту никак этак вовсе не дать человеку разом скатиться прямиком в ту пропасть, где свирепствуют безумные стадные инстинкты, зачастую никак так не имеющие ничего общего со звериной природой человека, а потому и вдвойне обостренные.
Причем сама как она есть неизбежность их проявления в «освобожденном» индивидууме столь же легка к осознанию, как и взбаламученная весенним паводком река.
И это как раз именно то самое, что, собственно, и происходит, когда вместо созидательных, совместных усилий по преобразованию всего общества в целом вполне так однозначно затеваются процессы, всецело противопоставляющие друг другу все его столь весьма до чего неизбежно различные социальные слои.
294
А ведь интеллигенции следовало бы защищать свой народ, вовсе-то никак не призывая его взять в руки вилы, а только лишь изредка самой испачкаться во всей той от века еще существующей общественной грязи.
До чего и впрямь неспешно создавая всевозможные группы, общественные организации, что и станут требовать и требовать от государства самого последовательного и действенного соблюдения истинных интересов всего остального общества.
Однако никак уж нельзя это осуществить, практически полностью противопоставив все свои желания и надежды, вполне законно простирающей свою длань над страной отнюдь вот не чужеродной власти.
И от нее надо было и впрямь исключительно до чего только настойчиво требовать всевозможных существенных изменений в самой как она вообще есть социальной сфере общественной жизни, никак при этом грубо не вырывая из ее рук руль общегосударственного управления.
Власть, какая бы она ни была, все равно явно лучше вселенских масштабов анархии.
295
И, кстати, вот еще одно совершенно уж непреложное правило всех этих впрямь-то насквозь прожженных огнем просвещения яростных либералов.
Попросту никогда этак вовсе и близко им не приходило в голову, что совершенно невозможно считать права человека чем-либо сколь неизменно во всем абсолютно незыблемым.
Поскольку, как правило, всем этим столь и впрямь извилисто крючкотворным свойством общественной морали разве что лишь исключительно вальяжно еще воспользуются одни те зловредные притеснители, а вовсе не те, кто от них зачастую безвременно страдает.
Да только те люди, что столь бессребренно взяли из литературы буквально ведь все тамошние принципы, а затем и сделавшие из них раз и навсегда сами собой доказанные догматические постулаты, недолго-то думая через все это преспокойно исключительно резво и весело многозначительно переступают.
Они все те навеянные ярким художественным вымыслом суждения зачастую столь так бестрепетно используют именно как средство для более чем «осмысленного осознания» всех тех безо всякого исключения благих и вполне для их столь пристального взгляда весьма уж невероятно очаровательных жизненных реалий…
Они ведь сами-то при этом разве что именно в том более чем апатично и почти что безэмоционально трезво убеждены, что некое абстрактно чистое добро еще непременно все то нечистое и речистое зло уж как-нибудь, да все-таки само собой, более чем безупречно со временем одолеет.
И всеми силами ему в этом помогать попросту лишь значит собственно так зря тратить свое весьма ведь явно уж драгоценное время.
Да и вообще лучше всего будет поручить изничтожение зловредных житейских факторов (вместе с их носителями) именно тем, кто никакой грязи нисколько не боится, а лишь затем на этой земле живет и дышит, дабы именно ее всеми силами свести бы разом фактически полностью вот на самое нет.
296
Такие ярые литературолюбы безумно бредят всеми правами человека, совершенно не обращая при этом внимания на тот прискорбный факт, что их наиболее ревностное соблюдение в первую очередь соотносится к тем, у кого столь неизбежно имеются самые легкодостижимые способы доказать всю свою полнейшую непричастность к каким бы то ни было противоправным действиям.
И это именно то, что вовсе ведь совсем ни с какой стороны никак так не касается всех тех, кто был еще с малолетства унижены и всецело закабалены тяжкими цепями всех-то своих во всем безотрадных бытовых неурядиц.
А происходит все это как раз оттого, что любые попытки изменить всю свою жизнь к чему-либо лучшему надо бы начинать именно с реформации вершины айсберга путем столь посильного принуждения оного постепенно, до чего уж весьма благожелательно переменить все общие каноны своего бытия — да только одним лишь всецело ненасильственным путем.
297
Те же, кто совершенно ослеплены светом безнадежно бредовых и осатанело лживых идей, попросту столь явно беспрестанно мечтают о неких буревестниках революции.
И как раз, поэтому они и видят перед своим пламенным взором тот истинно будущий мир, и впрямь-то снизу доверху заполненный красивыми мыслями и чувствами из всяческих славных и бравых литературных произведений.
Однако на деле он переполнен самой отвратительной скверной, да так, что и через край она довольно-то частенько еще уж переливается.
Да только зачем это нам на всеобщую скверну вселенной хоть и краем глаза подчас ведь столь грозно поглядывать, если можно все время лить да лить дифирамбы об той еще самой исключительной святости истинной борьбы за священное дело освобождения всего этого мира от повседневно от века еще его снедающих общественных язв?
298
Однако вовсе в том нет совершенно никого прока.
Раз уж тяжелый дух толпы — он всегда именно сам по себе, ну а отдельные люди (не во всей их совокупности) от него и близко совсем так никак нисколько не зависят.
Их вовсе-то и близко нельзя осчастливить, подарив им все то более чем немыслимое братство, основанное на одном лишь том всецело твердом сплочении, возникшем именно на фоне обильно политой напрасною кровью безбрежно и безбожно блаженной идеи.
Поскольку вовсе-то никак нисколько не выйдет накормить народ одними обильными порциями всего-то лишь временно отвоеванной у тирана мнимой свободы…
Тем более что вовсе ведь не он их истинный враг, а куда вернее то самое полнейшее их буквально-то во всем столь так необъятно безграничное невежество…
Что вот до тех господ, разве что лишь самим себе всецело безликих товарищей, то ведь у них даже и самого туманного призрака совести после свержения Самодержавия попросту уж явно совсем так не осталось даже в помине.
А между тем когда-либо до этого вовсе-то не столь и сильно угнетали пролетарскую душу и тело все те неизменно господствующие классы, кем бы они, собственно, вообще не являлись.
299
Свет истинного солнца более чем надежно увязанных с тем еще исключительно простым житейским умом идей может уж проблеснуть только лишь со всеобщим просвещением — и ни с чем, собственно, нисколько иным.
Именно тогда то, что светлые головы человечества разве что лишь пока еще столь отчаянно намудрили в чисто абстрактном смысле, и найдет себе путь в до чего только и впрямь широкие народные массы…
А сущая простота бескрылого равенства — она до самой крайности безотрадна, кощунственна и темна, поскольку ее огонь испепеляет сердца, убивая в них все самое настоящее и истинно человеческое…
Всяческие перемирия навсегда при этом у нас полностью отменяются!
Революция, победив, сеет рознь промеж жителей государства когда-то вполне до того единого всеми своими законами и правами, ну а теперича новая власть объявляет войну всему в нем для нее чужеродному, и в этой неравной борьбе, побеждая его, она, несомненно, само собой отравляется сплошным недоверием ко всем и каждому в отдельности.
300
А простым людям — им всегда явно уж нужен для вполне столь планомерного повышения их истинного благосостояния как раз-таки долгий мир и покой, а также внутренняя гармония со всем их окружающим миром — и прежде вот всего с самими собой.
Вовсе незачем людям было столь неистово бороться со всеми теми старорежимными в самих себе пережитками…
Наоборот — все традиции надо бы укреплять, они истинный залог успеха, мира и благополучия…
Причем исключительно и впрямь созидательная роль власти в прививании народу славных традиций, безусловно, уж, носит более чем неизменный характер всенепременной ее явной целеустремленности в деле всего своего мощнейшего укрепления и укоренения…
Однако чего это еще вообще можно ожидать от власти, живущей светлыми нисколько никак не выцветшими и не поблекшими идеалами?
Революционное правительство — оно вовсе не во имя всеобщей справедливости свой столь так и впрямь обильный хлеб жует.
Нет, уж явно оно всегдашне живет и здравствует только ведь ради полнейшего еще последующего заполнения именно самим-то собой всего того где-либо так или иначе существующего пространства простых житейских мыслей, а в придачу и тех немыслимо величественных замыслов грядущих и славных свершений индустриального века.
301
Ну а для всех других людей никакая идея пищей быть ну никак уж вовсе вот нисколько не может!
Так что Виктор Гюго в его романе «Девяносто третий год» несколько явно преувеличил возможности народа питаться светлыми идеями — наверное, он попросту перепутал простой народ и тех новоявленных вышедших из него господ товарищей…
Далее его слова:
«Идея — та же пища. Мыслить — значит питать себя.
— Поменьше абстракций. Республика — это дважды два четыре. Когда я дам каждому, что ему положено…
— Тогда вам придется еще добавить то, что ему не положено.
— Что ты под этим подразумеваешь?
— Я подразумеваю те поистине огромные взаимные уступки, которые каждый обязан делать всем и все должны делать каждому, ибо это основа общественной жизни».
302
Однако для тех величественных (в их-то собственных сколь нескромных планах) вершителей чужих судеб все это, конечно же, безусловно, вовсе не так!
Ведь это именно под их столь чутким руководством повсеместно нищий и обездоленный народ не иначе как сам себе раздобудет некой волшебной благости эликсир, который одним своим незримым прикосновением почти мгновенно излечит все то, что и является грязнейшими человеческими пороками еще со времен Адама или австралопитека, смотря кто во что верит.
А между тем сочная и красочная книжная мораль и та веками же въевшаяся в тело общества старая житейская грязь нисколько вот никак не сочетаемы друг с другом в самом вящем переплетении жизненных обстоятельств — в смысле хоть сколько-то естественного и разумного улучшения всего рода людского.
303
И, кстати, убийство ближнего своего (вне войны, являющейся настоящей внешней угрозой) всегда более чем неизбежно являет собой одно лишь безумное и сугубо варварское дело, а в особенности, когда оно не было самим этим ближним так или иначе во всем еще собственноручно и спровоцировано.
А к тому же и дело это до чего только всецело бесплодное в самом ведь однозначном смысле любых полезных изменений в облике всех тех нынче вот существующих реалий.
Про то еще и тот довольно-таки весьма недалекий Герцен некогда ведь написал:
«Когда бы люди захотели вместо того, чтобы спасать мир, спасать самих себя; вместо того, чтобы освобождать человечество, себя освобождать, — как много бы они сделали для спасения мира и для освобождения человечества».
304
А все потому, что, до конца осознав себя счастливыми и свободными, люди, обладающие живым и подвижным умом, всенепременно вскоре отыщут способ выразить все свои здравые мысли именно тем благодатным и естественным путем, дабы было бы им суждено и впрямь оказаться истинно по сердцу всему уж тому донельзя простому народу.
И для всего этого им вовсе-то никак не потребуется довольно-то весьма далеко в него уходить.
Интеллигенции всегда ведь надлежит оставаться именно на своем — самой природой и жизнью ей вполне уготованном — месте.
И именно оттуда, со своего родного шестка, она и может благоразумно и праведно обличать в чем-то всегда же нисколько не праведную власть, да только это буквально сразу ее перепачкает грязью всевозможных мелких дрязг, а также и сетью грубых интриг.
Ну а для кое-кого нечто подобное было вовсе-то никак абсолютно немыслимо, да и вполне однозначно, что никак не приемлемо…
Нет, то, без тени сомнения, еще окажется до чего и впрямь значительно лучше, коли мы от всего этого прямо так бегом убежим к «его величеству» народу, темнота которого, между тем, некогда стала буквально притчей во языцех.
И, кстати, простого человека безостановочно просвещать светом самых искрометных, благих фантазий — дело вовсе-то ни в чем нисколько же неполезное, а, скорее, наоборот — более чем даже беззастенчиво исключительно вредное.
То есть всесильно, беспардонно и безответственно переориентировать самым что ни на есть практическим разумом мыслящие умы на некие заоблачные дали нового мира было ведь делом полностью бессмысленным, да еще и, в сущности, крайне вот невероятно опасным…
305
А между тем нечто подобное именно уж категорически нисколько так совсем вовсе ведь не увязывалось со всем тем пресно обыденным восприятием всей той, так или иначе, окружающей простой народ более чем объективной реальности.
И то единственное, что могли совершить народники, — так это разве что бесшабашно и слепо растравить дух веками тлеющего недовольства, обратившегося затем не только в поджоги усадеб, но и сколь несомненно окончившиеся самым беспрецедентным в истории уничтожением всего того свободного и зажиточного крестьянства, как такового вообще…
Ну а тот вполне и вправду безупречно разумный метод народничества заключался бы именно в том, чтобы и впрямь до чего только деятельно приглашать простой народ к самим себе, дабы весьма подолгу выслушивать все его бесконечные жалобы на жизнь, да и столь беспрестанные притеснения всех тех власть имущих.
И вот уж, прознав про все те совершенно нескончаемые беды всего того простонародного общества, и нужно было затем исключительно так неспешно ходить по всяким высоким кабинетам, стараясь добиться хоть какого-либо их вполне полномасштабного разрешения в рамках всей той некогда огромной империи.
Поскольку проблемы те были всеобщи и повсеместны, а не какого-либо мелкого и мелкотравчатого значения.
Попросту необходимо было кричать на всех перекрестках о вреде коррупции, указывая при этом на самые конкретные имена людей, к ней на местах действительно каждодневно и более чем беспрестанно причастных.
306
Вот именно подобного рода умственная жизнедеятельность и принесла бы с собою явный и сколь недвусмысленный толк вместо значительно лишь большего утяжеления и без того донельзя тяжких вериг на теле народа.
Раз бунты против всего того от века существовавшего самодержавия несомненно уж усмирялись царским правительством именно на уровне инстинкта самосохранения.
Ну а организованные выступления против неких самых конкретных негативных реалий вполне могли бы рассматриваться, как нечто явно ведь требующее самого резонного разрешения ради спокойного жития всей империи.
Критические же обобщения есть, собственно говоря, именно так следствие этического и нравственного неприятия всего того и поныне существующего положения вещей.
Следовательно, именно — это затем и потребовало всей той столь неукротимой борьбы, очищающей мир искупительной жертвы, ради всех благих перемен, в том самом издревле еще снедаемом средневековыми бесами обществе.
307
Люди, одержимые ими, выходит, что вовсе-то никак и не люди, а некая серая масса совершенно никчемных по всей своей мыслительной деятельности безликих рабов. И им очень уж даже столь невесело живется в той самой раз и навсегда данной им свыше обыденности.
Однако все это их всемогущее духовное единство вовсе вот совсем так нисколько неэтично, и ненравственно, и, попросту говоря, вопиюще сакраментально, стихийно и разрушительно.
И это само собой означает, что законы нравственные к толпе вообще нисколько не применимы, а только лишь к каждому из нас в сущей отдельности.
308
А из всего этого сам собою проистекает тот донельзя угрюмый, бессердечно верный и совершенно безнадежно незыблемый факт.
И сколь поистине воинственно верно он всем нам зудит и зудит про то, что, усмиряя толпу, словно стаю диких, вконец обезумевших тварей, власть, несомненно, оберегает все же общество от его последующего закабаления этаким вязким конгломератом убогости, лютости, неистовства, отъявленного безумства разбушевавшихся стихий.
Однако та самая исключительно пространно розовощекая этика, что сколь всегдашне внемлет разве что принципам и впрямь уж столь наглядно вычурно выпуклым, неизменно еще рассматривает каждую отдельную личность именно как некое вполне так разумное существо.
Ну а коли каждый из нас полностью достоин как раз подобного звания, то, значится, и его права, и человеческое достоинство должны были быть БУКВАЛЬНО всегда никак уж нисколько не попраны.
Да еще и зачастую каких-либо существенных исключений тут явно быть попросту совершенно не может.
309
Но то все одна сухая теория, а на практике сколь нередко еще выясняется, что переплетение самых различных перипетий и обстоятельств попросту не оставляют властям какой-либо иной возможности, кроме как во имя всеобщего блага порою нарушать некоторые из этических норм, действуя так во имя многих высших и самых наилучших побуждений.
Вот как описывает всю несусветную глупость воинствующего либерализма его поистине несравненный
величайший знаток писатель Марк Алданов.
Его книга «Чертов мост» очень даже сильна как раз именно выпадами против самой кромешной же тьмы более чем простодушного культурного невежества.
А между тем было оно столь неизбежно полностью отрешено от всего того, что никак наикрепчайшим узлом не было увязано с миром светлых идей и добрых книг.
«Демократ требует свободы слова для своих противников, а они его сажают в Консьержери. Он грозит им судом истории, а они ему рубят голову, как отрубили головы жирондистам».
310
А между тем к тем бандитам, что орудовали от имени бредовой философской идеи, нужно было относиться значительно хуже, нежели чем к отребью, действующему только лишь ради своей личной выгоды.
Однако тогдашнее просвещенное общество было буквально все уж пропитано ядом прореволюционных настроений.
Вот каковым оно было!
Святослав Рыбас, «Сталин» (серия ЖЗЛ):
«Председателем Думы был избран кадет, профессор римского права С. А. Муромцев. Заняв свое кресло, он на первом же заседании вне очереди предоставил слово коллеге по партии И. И. Петрункевичу.
Петрункевич нанес сильнейший удар по правительству: потребовал объявления политической амнистии.
Призыв Думы амнистировать террористов сочетался с нежеланием морально осудить терроризм. Поправка М. А. Стаховича осудить политические убийства не прошла!
Более того, некоторые лидеры кадетов говорили, что невозможно осуждать террор, так как партия утратит моральный авторитет».
Вот уж точно лучше и не скажешь: хорошее, однако, было времечко, предшествовавшее «великому сподвижничеству» неистово массовых репрессий.
311
Однако было ведь все их черное, словно дуло маузера, чудовищное нутро одним лишь столь невозмутимо неприглядным переложением на самую простую житейскую практику всего того искрометно же мечтательного образа мысли всего того ныне явно давно минувшего дореволюционного либерального бытия.
Ну а потому и оказались затем все те массовые расстрелы тем еще пространным и гулким эхом на тот самый камень, что был и впрямь до чего ненароком же брошен в главных хранителей вполне законных прав граждан на их жизнь, имущество, честь и достоинство.
Однако чего это еще вообще можно было сделать, коли самодержавие всегда ведь разве что только старалось держать свой народ в самых жестких рамках суровой несвободы?
Ну, так и впрямь тогда, наверное, стоило всеми силами раскачивать и раскачивать все то никак не правое царство, словно бы лодку на воде, исключительно охотно, борясь никак не с высокими волнами жизненных невзгод, а с теми, кто до чего старательно приковал народ цепями к веслам столь безыдейно невеселой костной обыденности…
И разве никак то нам не по силам — буквально все те галеры в единый миг столь уж ведь радостно смело совершенно так полностью единым ударом вконец разнести?
Да еще и сразу в мелкие щепы?
Ну а затем мы столь явно еще разом как пить дать утопнем в необъятном океане безвозвратно и напрасной пролитой людской крови.
Да только чего-либо подобное только и всего, что сразу ведь ознаменует, что чего-то у нас попросту совсем уж неверно до чего явно так только неловко вышло.
Ну, ничего, зато в некий следующий раз опыта у наших верных последователей никак не иначе, а неимоверно поболее будет.
312
А между тем то исключительно безупречно же разумное устремление освободить рабов от столь несусветно тяжкой ноши их многовекового рабства должно было еще носить именно прежде-то всего вполне ведь однозначно духовный, а никак этак вовсе не грубый и физический характер.
Причем этим ярким выражением автор в первую голову метит как раз-таки в лица тех людей, что вовсе уж никак не имеют ни малейшей реальной, а также, что столь немаловажно, законной власти, всегда состоящей из великого множества действительно самого ведь истинно разного склада умов.
Однако столь и впрямь более чем неизменно несут в себе некоторые восторженно мыслящие индивидуумы безумно огромный заряд истинно ведь эгоистических амбиций.
И столь уж и впрямь беззастенчиво подобного рода деятели вселенского добра именно что целиком и полностью всегдашне преисполнены чрезвычайно так сытой уверенности в своих силах, в конце концов, непременно привнести в этот мир что-либо, без тени сомнения, самое наилучшее…
А именно то, чему и должно было еще случиться как раз-таки после их немыслимо благородного и столь глубоко во все и вся столь основательно проникающего вмешательства более чем однозначно собою ознаменовывающего явный конец мучительных страданий всех уж народов матушки земли.
313
А между тем вся эта наша цивилизация возникла уж совсем этак явно нисколько недавно.
А потому и попытка на основе столь еще незначительного опыта наводить тень на плетень, заумно выводя сами собой безоговорочно доказуемые формулы неких неопровержимо незыблемых философских истин — нет, это разве что лишь значительно поболее усугубит и усилит всю пучину нравственных, этических и социальных противоречий.
Ну а все на свете хорошие намерения попросту совершенно так сгинут в пропасть более чем уж наглядно пролегшую между желаемым и явно достижимым, даже и в том самом более чем отдаленном грядущем.
Автор тут имеет в виду первую очередь, ту безнадежно утопическую блекло черно-белую идею исключительно так с виду куда более достойного общественного обустройства.
На личностном, полностью так индивидуальном уровне все ведь давным-давно более чем однозначно известно, да еще и понятно буквально-то каждому.
314
Всякая здравая идея, куда многозначительно более справедливой государственной иерархии, как и довольно-таки весьма уж заметного укрепления всех юридических, да и вообще любых иных социальных прав, должна была развиваться исключительно в одном лишь весьма узком строго политическом смысле.
И вот при всех неизменно имеющихся в данное время недостатках всей той нынешней государственной системы ничто разумное, насаждаемое одним лишь слепым насилием, никогда вот и близко нисколько не сможет соприкоснуться с той невероятно глухой, словно тупиковая стена, плоскостью широких общественных отношений.
Да и вообще это именно строгая социальная мораль в больших совсем уж никак не межличностных делах и является наиболее закрытой зоной, где любые насильственные действия чреваты одной той еще страшной и совершенно неминуемой катастрофой.
Ну а потому любое интенсивное давление, оказываемое властью на народ, может только усугубить его нравственный облик, но никак не улучшить его.
Да и вообще всякий тот довольно-таки нелепый опыт по многотрудно насильственному увязыванию этики с политикой на наш сегодняшний день никак уж вообще так не более, нежели чем глупейшая попытка сочетания цветника с глубочайшей выгребной ямой.
Ведь пока что еще никак не имеется той вполне достойной твердой базы для самого доподлинного диалога промеж самого различного рода интеллектуалов, что подчас так на деле придерживаются во всем диаметрально противоположных взглядов на буквально одни и те же аспекты жизни и науки.
А между тем это одно лишь то довольно-таки искреннее желание — действительно объединиться ради некоего конструктивного (и вполне, кстати, созидательного) процесса — и сможет еще хоть сколько-то дозволить сочетать грязные политические дрязги с истинно того стоящими высотами духовных сфер.
315
Ну а весьма грубая политика — как наших сегодняшних дней, да так, между тем, и как минимум ближайших от нас лет ста — неизменно ведь сама собой собственно и останется попросту истинно беспринципным и безнравственным времяпровождением.
Причем столь еще относительно долго она так и будет под тем самым ежечасным и полностью безучастным контролем у тех людей, которых менее всего тяготит вящая забота о всяческом широком общественном благе.
Ими движет единое для всех их безудержно страстное желание буквально разом вот добиться самого максимально высокого своего положения в обществе, а более и ничего, собственно, их души вообще уж почти что нисколько никогда не тревожит.
И надо бы сразу заметить, что их столь явно всегдашне прельщает еще и жажда власти как таковой над всеми прочими людьми, их личное участие во взрослых играх, сулящих им личное и безупречно так ослепительно светло блестящее будущее.
Ну а также и сколь их посильное деловое содействие всевозможным весьма ведь таинственным закулисным интригам…
Ну а сила мысли и духа тех немногих прямых и честных людей, лишь по слепому случаю пришедших во власть, сколь частенько еще полностью разбивается о сверхпрочную стену всеобщего беспристрастного равнодушия подавляющего большинства политиков.
Эти «избранные люди» зачастую заботятся разве что о своем собственном лице в глазах избирателей, но вовсе ни о чем-либо том для всех тех простых людей и вправду же вполне так действительно насущном.
316
На наш сегодняшний день одни только выборы — это и есть тот основной реально действующий механизм всякой доподлинной демократии.
Однако даже свободные выборы (без фальсификаций и давления на избирателей) — это всего-то не более чем 50 процентов от всего того, из чего она в принципе и должна бы вообще состоять.
Северо-Западная Европа с ее постоянными опросами населения буквально по-всякому мало-мальски серьезному поводу есть самый прекрасный пример, куда поболее во всем продвинутой демократии.
А между тем в целом и сам процесс голосования — все еще не слишком так ярко выраженная, концентрированная и обдуманная воля всех тех живущих в какой-либо стране граждан.
И все-таки любая подлинная демократия на данный момент именно что всецело всеобщего развития нашей цивилизации вполне ведь и вправду может считаться чем-либо наиболее всецело продвинутым из всех тех доселе опробованных способов управления, каким же угодно на этом свете народом.
Поскольку это именно демократия и является тем, чего справедливее пока еще вовсе так никогда и не было из всего того, что когда-либо вообще только знавало и испытывало на СВОЕЙ практике все человечество как единое целое.
317
В то самое время, как слепни коммунистической демагогии бессмысленно и беспардонно жужжавшие в уши народа свои только лишь с годами все более и более обессмыслившиеся лозунги, неизменно разве что облепливали свой распятый в чудовищном мученичестве народ, беспардонно при этом сося из него всю его кровушку.
И это именно их нечестивых рук делом и стало то и впрямь столь многозначительное, деятельное и бесслезное соревнование с Западом, у кого это именно еще окажется поболее сил в случае возникновения безудержно самоубийственного во всех тех вселенских масштабах межконтинентального ядерного конфликта.
Без них никому иному попросту и не пришло бы в голову столь целенаправленно подвергнуть более чем безумному риску буквально-то все где-либо на этом свете скромно и неприметно живущее человечество.
Да и вообще все эти их плоские, словно блюдца, сиюминутные устремления к несоизмеримо большему, чем у идеологического противника, престижу могло бы довольно быстро и плодотворно загнать в гроб почти все то где-либо дышащее и животворно потребляющее солнечный свет (то есть всю нынешнюю биосферу)…
У них для того вполне бы хватило всего уж того исключительно невежественного, да и буквально ко всему на этом свете воинственно так пренебрежительного фанатического бесстрашия.
Ну а потому и могли те недальновидные и недалекие коммунисты совершенно уж вовсе нокаутировать всех до единого представителей нашей цивилизации тем-то самым своим, несомненно, заранее безвыигрышным, всепланетно катастрофическим ядерным противостоянием.
318
А ведь явно кому-то про то и до сих пор уж вовсе так нисколько неведомо, что на этот раз речь тут точно никак не шла о том самом всем общеизвестном и старом, как этот мир, переделе земель.
Нет, разве что только о более чем беспощадно лютой и амбициозной ненависти, основанной на алчном антагонизме весьма же яростно друг другу во всем противостоящих политических систем.
Всякие те нынешние сеятели всеобщих общественных благ до чего только и впрямь снизу-доверху пропитаны крайне скупой на разум сверхмассивной воинственной амбициозностью.
И вся та безумная гонка ядерных вооружений набрала столь чудовищные обороты только из-за того, что амбиции у политиков бьют впрямь-таки через край и буквально ничто не сможет их остановить, даже когда речь пойдет и о чем-либо более чем заведомо ужасном, как тот почти что мгновенный обмен термоядерными залпами.
А между тем никак не было между США и СССР этакой и впрямь совершенно немыслимой и непримиримой вражды!
Это уж РАЗВЕ ЧТО коли была бы ее еще так изначальной достаточно вот веской первопричиной всепоглощающая, накопленная в течение многих и многих тысячелетий взаимоисключающая ненависть…
Вот тогда она, может быть, и вправду более чем справедливо бы помешала дышать сразу-то всем живым существам нашей планеты.
319
Да, вполне может быть, что кому-то из тех наиболее избранных представителей всего человечества еще уж явно посчастливится нюхать цветочки через противогаз в подземном убежище, да только упаси Бог от подобного «великого счастья».
Люди — они вовсе не крысы, чтобы подполье и впрямь-таки им на довольно долгий срок родным и любимым домом еще уж, собственно, вот затем показалось.
Ну а пара-другая десятилетий вполне уж могут показаться именно вечностью для всех тех несчастных «останков» человечества, коим попросту скорее не повезет, нежели чем доподлинно повезет сразу так вместе со всеми не попасть к злым чертям на ту добела раскаленную ядерную адову жаровню.
320
И разве можно разделить на части планету Земля, дабы каждый столь так запросто смог радостно жить именно так, как то ему и вправду вот вздумается, и никогда бы он далее вовсе вот совсем не сумел действительно сунуть свои алчущие руки в дела другого, совершенно же чужого ему государства.
Поскольку этим он явно затронет все его самые сокровенные интересы и амбиции!
А именно за это его и могут по-молодецки стукнуть ядерным кулаком.
Однако тогда вовсе не искры из глаз у кого-либо сразу сходу посыплются, а мозгов вовсе ведь ни у кого совсем тогда никак не останется.
Рассыплются они в прах — как у огромного слона, но в точности так и у той самой столь маленькой улитки.
И тогда точно ведь более из-за территорий, да и за передел сфер влияния драться станет, собственно, некому.
321
И чего тут вообще можно еще уж поделать, раз в случае тщательно выверенного использования всех тех убийственно передовых технологий все то нынешнее будет начисто разом стерто с самого лица земли.
Баллистические ядерные боезаряды более чем запросто способны совершенно безоговорочно поспособствовать фактически поголовному уничтожению буквально всех на этом свете живых существ.
И вот дабы данного сценария нам всем всенепременно еще избежать вполне бы следовало перейти от войны милитаристских амбиций к сотрудничеству во благо всех людей, где бы они только ни жили.
И вроде бы всем полностью давно так понятно, чего это именно каждому из нас в отдельности от всей этой жизни действительно нужно.
Ну а также и чего это столь неизменно беспрестанно мешает нам жить в полностью уж свое самое доподлинное удовольствие.
Да только все эти рассуждения несколько умозрительны и не имеют под собой почти никаких довольно-таки отчетливых очертаний.
322
Разумеется, что при помощи одних лишь абстрактных, исключительно высоких моральных критериев, ей-богу, вполне еще можно всецело отделить ядра от плевел.
Да только различить чего-либо на уровне чувств, весьма надуманно и неконкретно, — то вовсе уж никак нисколько не будет еще под собою подразумевать истинно достойное решение данной проблемы практическим и полезным для всего человечества, более-менее безукоризненно окончательным путем.
От давно облупившихся идеалистических воззрений непременно веет душком праха, как, впрочем, и от всего того, нынче отжившего свое, а потому и разом канувшего в Лету навеки отныне раз и навсегда более чем бесследно минувшего.
И нисколько не будет то действительно важно, до каких именно высот совершенства и красоты все это некогда поднялось в том самом совершенно так ныне отдаленном, пропитанном пряным запахом надежд светлом прошлом.
На наш сегодняшний день оно давно уж свой век вполне так полностью явно ведь отжило.
323
Всему тому светлому и доброму столь вот еще должно бы стать в нас именно корневищем, а вовсе не зеленой кроной…
О да, разумеется, никоим образом нисколько бы не следовало хоть сколько-то открещиваться от всех тех прошлых духовных достижений…
Поскольку это именно они и являют собой более чем надежный первоисточник всей нашей великой духовности, и в точности, как и дерево, вовсе никак не сможет отказаться от всех питающих его корней, так и люди нисколько не смогут всерьез отдалиться от культурного наследия их вполне доселе во всем безупречно достойного прошлого.
Хотя надо бы о том столь безупречно и весьма же многозначительно более чем конкретно заметить, что все те совершенно незыблемые принципы восторженно фанатичных, новоявленных воззрений были зачастую весьма плотно сконцентрированы в той безумно же эксцентричной и празднично сентиментальной идеологии.
И хотя и была она чисто формально разделена на те с виду крайне вот многозначительно разные половинки, сама сердцевина этого выкристаллизовано бесовски черного коричнево-красного мировоззрения вполне полноценно была как есть до чего непременно всецело несладко единая.
И в самой ее сути уж было столь воинственно заложено то отчаянно безнравственное отрицание буквально-то всего того прежнего причем именно что на корню, а прежде всего, религиозных догм вместе со всякой настоящей давно устоявшейся человеческой моралью…
Однако про то слишком уж тяжело говорить.
324
Агония прошлых догм, несомненно, порождает мертворожденные демагогии, а вовсе никак и близко не сеет она зерна той еще до чего ярко же воплощенной новизны, куда только весьма значительно более реалистического восприятия всего того совершенно так беспристрастно нас окружающего мироздания.
И надо бы помнить, что корни и свет вещи зачастую вовсе не сочетаемые друг с другом, в некоем вполне благожелательном для всей живой силы цветущего дерева смысле.
Скорее наоборот, нечто подобное вполне будет символизировать собой именно смерть, а вовсе не новую жизнь.
А потому, тянясь душой вверх к солнцу истины, обществу совершенно не должно будет вырывать все свои корни из сырой земли, поскольку от этого древо жизни вскорости полностью обесцветиться и зачахнет.
Все то до чего и впрямь исключительно свежее и новое, оно ведь более чем органическое продолжение давно уж оставленного где-то далеко позади прежнего, старого и полностью в связи с тем обветшавшего.
И все-таки, без тени сомнения, явно живущего во всем том новом, поскольку все свежее неизбежно впитывает все свои жизненные соки именно из одного дерна старого — недавно или давно вполне уж истлевшего.
325
А если нечто новое всеми силами искусственно вырвать из всей той всегдашне вполне вот полноценно питающей его земли, то чем шире еще окажется отрыв всего того нового от давно вроде бы оставшегося позади былого, тем лишь менее в нем явно так еще останется жизни и истинного тепла.
Однако разве все то добро и свет никак так не должны всегдашне же всеми силами стремиться к своему наиболее максимальному осуществлению?
Может, оно и так, но только лишь в рамках настоящего и действительного своего осуществления, выходя же за эти рамки, они зачастую оказываются всей-то своей совершенно неизбежной полнейшей противоположностью…
Сущей отравой для умов и горячих сердец людей, попросту совсем так никак и не ведающих, чего это именно они творят, причем, как говорится, ни с собой, ни тем более со всеми другими…
Ясно как день, что человеку вообще ведь свойственно принимать все им безумно желаемое за то столь этак реально действительно в самом скором будущем и вправду надежно же осуществимое.
И это, в принципе, тот самый исключительно простой и столь общепризнанный факт.
Однако есть ведь разница между человеком, который лишь изредка тешит себя какими-то вовсе неосуществимыми на практике иллюзиями, и тем, кто с оружием в руках готов навязывать их всему окружающему миру.
326
Причем делалось все это именно как то еще и впрямь столь немыслимо великое благо с лицом впрямь-таки горящим огнем святой правды.
Да и сама смерть во имя великого, но совершенно при этом безликого грядущего — не более чем набор дежурных благоглупостей тех-то самых неистово прекраснодушных и восторженно праздных мечтателей…
Отдать же свою жизнь за то, чтобы по-прежнему могло существовать то самое сегодняшнее, пусть даже в чем-либо может кому-либо и весьма ведь неприглядное настоящее…
Нет — это, конечно, никому не в радость, а одно лишь ничем непоправимое горе, но именно в этом и заключается долг мужчины.
Отстоять то наиболее главное, что у него действительно есть.
327
Ну а суровой силой принудить человека сражаться за все то, чего у него пока еще вовсе так нет, могли только те новоиспеченные мракобесы, кумачом, словно арканом резво стреножившие всю ту более чем неприглядно наглядную, крайне обветшало старую прожжено житейскую жизнь.
И это именно они и несли на щите целый сонм столь явно вовсе нисколько совершенно не логичных, как впрочем, и само солнце, восходящее на западе затхлых утопических догм.
Причем их никак нельзя было вполне достойно привить всей той общественной жизни еще и потому что то наихудшее, что сколь запросто могло прийти ему взамен, совсем не в пример весьма так страшнее и донельзя опаснее.
И гораздо лучше было бы исключительно полноценнее осознавать, да и гораздо четче принимать к сведению полнейшую неотвратимость всегдашне неизбежно надвигающегося на нас невзрачного будущего, да уж того-то именно самого, что всякий миг переходит в наше до чего только сиюминутное настоящее.
И в нем всем нам, в принципе, светит тем еще мрачным, подмигивающим огоньком всенепременное продолжение все той же нелегкой, безотрадной, нелицеприятной, зато весьма и весьма всем давно так привычной хоть и подчас несуразной действительности.
Ну и что еще может оказаться и впрямь ведь того значительно так исключительно хуже?
Да только разве что то, что столь непременно заявится лютый враг, который вполне может попросту безразлично стереть буквально все прежнее с лица земли вместе со всем тем вовсе-то никак более и ненужным ему народонаселением.
Почти поголовное (или поскальповое) уничтожение американских индейцев — наилучший пример этакого цивилизованного варварства.
328
Может, всех до последнего и не убьют, но вот жить, как прежде, свободно никому ведь далее отныне не дадут, а это в чем-то похуже смерти — на своей собственной земле стать чужими, беспрестанно жить под пятой у проклятых оккупантов.
И чего это именно всему тому изнутри столь безмерно же явно так еще более чем вполне поспособствует?
Наверное, тот самый теплый уют души у тех, кто попросту должен был стать, да только вовсе не стал, тем самым мощнейшим двигателем реальных социальных преобразований.
И было это именно так, поскольку те люди всегда предпочитали работать на одном лишь холостом ходу (тем самым явно усугубляя общее и без того довольно-то плачевное положение вещей).
Вот он пример их логики (Вадим Александрович Прокофьев,
«Желябов»).
«Эти мысли приходили на ум всем, кто ходил в народ, потом пытался селиться в деревне. Все чаще и чаще раздавались возгласы, что надоело «биться о лед, о народ». Многие считали, что действительно историю нужно подталкивать, а некоторые уже стали на этот путь. Это был путь борьбы политической, и, хотя народники открещивались от политики на словах, на деле они все чаще и чаще сталкивались с необходимостью бороться не за социальное равенство и экономическое переустройство русского общества, а за право говорить вслух, собираться вместе. Это были права политические, права, узурпированные правительством».
329
Они истовым криком исходили, борясь за свое исконное цивилизованное право глаголить все те слепые (от всей их несусветной горячности) истины, а ведь, как правило, правду они приоткрывали черную и отъявленно смрадную.
Ну а она, будучи таковой от сажи из печи насильственного низведения на нет (на одних словах), всего того прежнего «несчастливого бытия» до какого-либо добра довести уж никак и близко так совсем не могла.
Все эти слащаво нигилистические воззвания разве что столь явно вызывали либо ту и впрямь-таки совершенно неописуемо сладостную истому беспечно радостного ожидания весьма и весьма скорых и спешных светлых перемен, либо порождали они в сердцах черную злобу самого того еще осатанелого неприятия всей той нынче кого-то совсем безрадостно окружающей действительности.
И пусть начало нового пути было действительно ярко освещено светом всяческих благих надежд, да только вся ведь затем последовавшая действительность на самом-то деле оказалась до чего и впрямь донельзя невзрачной.
Поскольку лютые горлопаны все закрома родины буквально враз опустошат, да и войну прошляпят, как они сами потом про то неизменно уж до чего только уныло скверно проговаривались.
А если и сами они чего-либо тогда Гитлеру столь любезно в виде самого неожиданного сюрприза действительно готовили…
Ну так и за одно то им вполне ведь отдельное большое человеческое спасибо…
Все же как-никак, а с гнусными фашистами они так не спелись, раз хоть сколько-то надолго они с ними нисколько не снюхались.
Политический эгоизм явно взял-таки тогда вверх!
А то ведь каждый из них еще мог плечом к плечу начать яростно бороться именно за свою идею, дабы этот мир и вправду до того искалечить, что и житья от идей совсем никому бы тогда нисколько не стало.
330
Ну а с чего это вообще все тогда началось?
А все дело тут было именно в том, что уж именно сейчас свободно жить в искусственно переиначенном, свитом из прочнейших волокон светлых надежд мире далекого будущего, куда только явно оно
весьма так приятнее, нежели чем искусно создавать своими руками до чего пока еще довольно-то грубую его заготовку.
И делать это явно следует, ничуть не брезгуя при этом каким-либо личным соприкосновением с тем уж именно что любым отвратительным сором, доставшимся нам от всех тех прошлых, но вовсе никак так не канувших в Лету времен.
Поскольку дабы, в конце концов, со стапелей сошел большой и красивый корабль, необходимо было изрядно же попотеть при его сотворении самым простым и естественным путем, светлые мечты — они ведь реально осуществимы разве что одним только кровавым потом интеллекта и вполне тому соответствующими физическими трудовыми мозолями…
Правда, кому-то более чем отчетливо кажется, полностью же предостаточным именно что ярко представить (в воображении) все его чертежи, ну а затем и скопировать все эти сладкие грезы в превеликом множестве всех их довольно-то однотипных экземпляров.
331
Да только практическая сторона создания нового космического корабля «планета Земля», в действительности способного унести нас в светлое и на данный момент все еще безмерно далекое грядущее…
Нет, вовсе никак не может она оказаться столь ведь приятна, как и само по себе исключительно сладостное смакование всех тех красочных набросков из духовно развивающих произведений, великих творцов литературного творчества.
А надо бы еще и то между тем прямо заметить, что они при всех своих замечательных достоинствах нисколько не придают читательской массе хоть сколько-то настоящего чувства внутренней обновленности, как и каких-либо новых знаний о наиболее суровой стороне всей той донельзя обыденной и более чем неприметно серой действительности.
Зато до чего уж и впрямь-таки свойственно ей плодить всякие радостные и благие иллюзии.
Во многом художественная литература (безо всякого оплевывания святынь) до чего и впрямь замечательная мастерица — создавать образы мира, нигде еще пока вовсе-то и не существующего во всей той серой и столь неприглядно крайне до чего только назойливой житейской реальности.
332
Да и сама по себе реализация на практике безо всяческих предварительных заранее тщательно обдуманных планов — это и есть именно то, что и может себе позволить одна лишь живая природа, но вовсе не существа разумные, наделенные совестью, а не одной той единой на всех общественно бесполезной всеобщей целесообразностью.
И ведь это целесообразность, подсвеченная изнутри всякими заветными мечтами о более чем деятельном овладении всей сокровенной сутью человеческой природы, чуть было не завела всех нас в «пасть огнедышащего дракона» новой (не той стародавней) эпохи всеобщего египетского рабства под флагом мнимых свобод от всех тех некогда имевшихся прежде тягот и забот.
333
Одним из весьма заметных истоков для подобного рода столь непоколебимых, буквально так все на этом свете до чего резво уж оправдывающих воззрений и послужило то самое более чем несусветное возвеличивание человека в рамки абсолютного самобожества…
Создание образов одного ли человека-гиганта или вот всех их, самочинно поднявшихся над беспробудно безликой серостью будней…
…уж сколь несказанно много всего этого некогда буквально вдоволь имелось в некоторых философских, идеалистических сказках, ничтоже сумняшеся претендовавших на самое преотличное знание всех тех самых ближайших от нас и нашего времени «совершенно и впрямь-таки неизбежных» исторических перспектив.
Тех мудрецов, по всей на то видимости, попросту ослепил новейший технический прогресс, исподволь уж явно приведший человека к мысли об абсолютной незыблемости его величайшего могущества над всей-то более чем бессмысленно и слепо его окружающей природой…
А именно это и привело как раз к тому, что новоявленные философы и приобрели же привычку в чисто умственном плане более чем право и стояще реорганизовывать все то и поныне само ведь по себе существующее мироздание.
И делалось все это разве что лишь затем, дабы царству всесильных машин всенепременно досталось куда разве что поболее места, причем не иначе как, а по самому центру всего того общественного бытия.
334
И это как раз именно им и пришло, собственно, в голову более чем незамедлительно реализовать все те книжные (теоретические) мечты и фантазии по столь и впрямь-то исключительно многозначительному преображению всего того где-либо вообще, так или иначе, существующего людского сознания.
Дабы перевести его на некие новые, совершенно иные социальные рельсы…
После чего во всем этом мире попросту нисколько никак не должно было остаться места для всяческого человеческого страдания и до чего только немыслимо горького ко всему тому либеральному ОСЯЗАНИЮ БУКВАЛЬНО-ТО ЖУТКОГО ПОВСЕМЕСТНОГО УГНЕТЕНИЯ.
И ведь в подобного рода плаксивом, обезличенно эмоциональном, как и на редкость упоительно утопическом подходе не было ничего еще изначально так беспринципно всецело неправедного.
Нет уж, сами как они есть порывы души были более чем искренне верны и вполне, кстати, полностью справедливы, и вся суть проблемы была заключена именно в полной неосуществимости всего того кем-то праздно замышленного без длительной (веками) самой так еще тщательной его обкатки на вполне обыденной и каждодневной житейской практике.
335
И все это именно из-за явного отсутствия вполне полноценно обдуманных путей самого так последовательного прививания всей действительности тех исключительно ей во всем необходимых, как и безмерно благостных для всего общества, действительно стоящих того перемен…
То, что восторженной интеллигенцией виделось разве что лишь в одном розовом цвете, в конце концов, явно заволокло все небо иссиня черными грозовыми тучами.
Ну а что в результате?..
Озоном запахло?
Ну а потом стало тесно и темно, и вонь разлагающихся трупов вопиюще перекликалась с воплями всех тех полуживых людей.
Голодная смерть и беспрестанно льющаяся напрасная кровь стали невыносимо тяжкой платой за навеянные и разукрашенные идеалистической литературой мечты, столь безупречно прекрасные в их несказанно благодатном книжном изложении…
Да только ни в коей мере им вовсе не свойственно ни в чем ведь пересекаться со всем, тем более чем неизменно в точно том виде и существующим по наш сегодняшний день исключительно, так всецело уж повседневным бытием.
Дело тут вот еще в чем — реальное воплощение всех этих идей может быть связано разве что лишь с духовным единством всех тех ныне существующих людей, причем почти еще и безо всякого на то исключения.
А ничто подобное никак и не может оказаться достигнуто при помощи кнута и плахи для всех тех «нерадивых» интеллектуалов, что еще, несомненно, сколь безответственно усомнятся в твердой правильности кем-либо для каждого из нас (причем, разумеется, безо всякого спроса) заранее так всевластно избранного пути буквально ко всеобщему нашему будто бы прекрасному счастью и процветанию.
336
Вот этак сразу для всех — нет и не может быть никакого пресловутого светлого будущего!
Люди уж слишком явно во всем до чего только невероятно разнолики, и их восприятие счастья и разумного существования в противовес неразумному во многом исключительно весьма так различно и зачастую зависит от самых конкретных душевных потребностей буквально каждого конкретного индивидуума.
Причем иногда доходит и до полнейшей полярности всех их полностью взвешенных убеждений.
И чего же тогда, собственно, делать?
А людям им-то, в сущности, ничего другого и не остается, кроме как сочетать самые различные свои интересы — путем хоть сколько-то возможных вполне ведь действительно на деле осуществимых компромиссов.
337
В свое (давно нынче прошедшее) время в одной пещере вполне еще могло оказаться два совершенно непримиримых друг с другом ярких лидера.
Ну а тогда им вовсе уж совсем ничего не стоило, взявшись за дубины, именно промеж собою лично ведь вполне достойно и по-мужски до конца разобраться.
Да только сейчас положение в корне переменилось!
Дубины нынче стали термоядерными, и их пусть даже и самое нечаянное использование вполне еще может повлечь за собой вселенскую погибель почти что всей той нынче существующей жизни.
338
И наиболее насущный вопрос, он в том-то и состоит, а доступно ли вообще какому-либо пониманию всех тех политических и военных элит тех стран, у которых есть это самое совершенно ведь смертоносное ядерное оружие…
Уж какого это именно ЛЮТОГО ЗВЕРЯ им было дано столь так долго удерживать на довольно-то весьма коротенькой цепи?
И автору при этом сколь незыблемо кажется, что принять чего-либо подобное к сведению в этом крайне животрепещущем (в общемировом смысле) вопросе «властелины нашей планеты» смогут разве что тогда, когда станет слишком уж действительно поздно, причем почти что для всего того пока еще ныне столь ведь и впрямь беззаботно существующего человечества.
339
Как то более чем неизменно видится автору, причем истинно кажется делом исключительно так полностью реалистичным…
Вот если бы жить где-нибудь на адски знойной Венере…
Да и безо всякой тени сомнения ведать (из донесений разведки), что врагу попросту нечем нам станет тогда хоть сколько-то, значит, вообще так ответить…
И это как раз тогда, вконец донельзя устав от бесконечных атак неким другим, значительно менее разрушительным оружием, и можно было бы исключительно смело еще применить мощнейший залп ядерных бомб.
Раз и навсегда со всякой войной столь непременно вмиг навсегда так покончив.
Да только никто на «утренней звезде» даже и близко пока не живет, а впрочем, и на Земле после ядерной катастрофы вряд ли что кто-либо из людей ее довольно долгий век в здравом уме и памяти хоть сколько-то затем уж переживет.
340
Земля и Венера надолго тогда станут (с точки зрения времени короткого человеческого века) планетами-сестрами, и виной тому, ясное дело, окажется именно тот самый глупый во всех своих меркантильных и мелких амбициях нынешний человек неразумный.
Ведь разве то будет хоть сколько-то важным, коль скоро другая сторона окажется нисколько никак неспособна весьма ведь существенно отреагировать на столь спешно ей нанесенный мощнейший ядерный удар!
Экосистема, как то небезызвестно, одна на всех, и какой-либо другой про запас у нас нету!
341
А между тем могучие империи вполне ныне могут осознать себя взвешенно и разумно действующими цивилизованными сообществами и как можно скорее перековать все свои мечи на орала.
В конце концов, в мирной экономической сфере есть ведь где еще приложить силушку, и это вовсе никакой не конец, а скорее, наоборот, самое начало нового, куда только более совершенного мира.
Тут уж и гордость за свою отчизну со стороны россиян будет иметь вполне полноценно реальную более чем естественно во всем ощутимую отдачу.
А то чего это, братцы, выходит?!
Подлодка «Курск» стоила цельный миллиард американских долларов, а моряки, которые на ней ходили, ютились в почти ведь срамных трущобах.
И семьи тех погибших моряков (светлая им память) получили материальную помощь именно в евро.
Вот не постеснялись же продажные (кто им только поболее даст) российские чиновники принять этакую до чего и вправду знатную гуманитарную помощь из щедрых рук тех, на кого эти бравые и честные ребята вполне еще могли бы по самому безотлагательному приказу свыше обрушить весь ужасающий ад своего мегатонного ядерного арсенала.
342
Ну а свои шиш на постном масле им бы чего дали, скорее, те товарищи генералы на подобной «Курску» подлодке тот уж самый весьма так дополнительный комплекс баллистических ракет вовсе-то не наспех бездушно поставят…
Причем и за ценой при этом они уж точно нисколько не постоят, поскольку если и тратить 200 миллионов долларов, так только на архиважные оборонные нужды страны.
Ну а вдовам погибших моряков они не только из кармана своего государства даже и одну лишнюю копейку нисколько так никогда не отстегнут, но и из чужого при возможности тоже.
То есть они и чьи-то совсем им чужие деньги безо всякого зазрения совести до чего только расторопно и радостно прикарманят, если уж, конечно, люди, их безвозмездно дающие, загодя детально и пристально не проследят, чтобы они целиком и полностью последовали именно по должному и вполне надлежащему для них маршруту.
Уж как раз, собственно, таковы они всецело вот повсеместные российские реалии.
А между тем то уж вовсе нисколько не хорошо — о людях своих исключительно ведь никакой должной заботы совершенно не проявлять, зато гордость российской державы — ее подводный атомный флот.
Можно подумать, что это корова на ярмарке, которую всегда можно и за титьки подоить, ну а станет старой — и на мясо ее зарубить.
343
А между тем для подлинного блага России вполне еще стоило бы действительно ускорить экономическое развитие всякого малого частного бизнеса.
Государственные дотации и значительные налоговые поблажки ему бы нисколько явно так не повредили.
И России вполне еще стоило найти именно свой собственный демократический путь, и близко так, пожалуй, не слишком уж схожий с образом жизни, избранным странами Запада, а нечто более всего собою напоминающее именно ту канву существования, которая явно давно ведь местами цветет и пахнет на Дальнем Востоке.
344
Больно смотреть, как Россия по мере сил втягивает в себя марихуанный дым пошлого, западного потребительства.
Может, этой системе взаимоотношений, на добрую половину явно так состоящей из приторно надушенной духами осанистого лицемерия, место именно там, где она некогда, собственно, и зародилась?
Надо бы столь прямо заметить, что западное разделение на клоунствующих плебеев-коммивояжеров и патрициев-потребителей в англосаксонской среде уходит своими корнями в самую глубокую, седую древность.
345
Ну а в России, если уж кто-либо и способен вопреки всему ее духу постепенно создать именно подобного рода общий облик капитализма, хоть сколько-то на деле действительно внутренне схожий с чопорным английским бизнесом…
Ну так то еще вполне всерьез подойдет разве что для одних тех привилегированных личностей, что около самого корыта власти свой хлеб до чего только смачно жуют…
Ну а для всего простонародья ей его никогда совершенно так не создать.
Совсем уж в России не тот народ, он ведь во всем по-своему привык.
Зато если с кого и брать вполне достойный всеобщего внимания пример, так это разве что с тех столь неизменно трудолюбивых дальневосточных азиатов…
И именно в чем-либо подобном и будет столь явственно заключаться самый настоящий, и полностью стоящий того деловой здравый смысл, поскольку вся та еще древняя Российская держава именно уж с ними и имеет куда только многозначительно более действительно общего.
А тот столь беспардонно и откровенно навязанный ей европейский стиль общественной жизни вовсе-то никак нисколько ей не к лицу.
Причем никакими суровыми идеалами совсем так никак не выйдет «прикрыть чело» этого явного и давно вполне до конца очевидного факта, словно тем еще фиговым листочком.
Да и вообще именно этак оно и есть: образованные люди в России довольно часто имеют внешний европейский облик, однако то никак нисколько не изменяет всю исподнюю их азиатскую начинку.
346
Только вот это никого не должно хоть сколько-то сильно оскорблять, очень уж многое в этом мире возникло именно в Азии, ну а Западная Европа вплоть до седьмого века нашей эры — это ведь только то место, где жили кочевые племена, и лишь на далеком юге действительно существовала некая подлинная цивилизация.
Однако Древний Рим был самым жесточайшим на свете всепожирающим варваром, а потому многие плоды его истинной цивилизованности — это сколь явное следствие благотворного влияния покоренных им народов, а вовсе так не какие-то свои собственные духовные завоевания.
347
Ну а Китай — он-то и есть сам по себе древнейший очаг мудрости и культуры, да и помыслов куда только превыше, нежели тупое и хищническое пожирание всего того, что хлебосольная мать-природа имела неосторожность совершенно ненадолго выложить перед всеми нами на стол.
И только лишь явно переняв весь тот китайский опыт, и можно будет чего-либо путного на самом-то деле и вправду добиться!
Конечно, вовсе не о деятельности Мао Цзэдуна тут вообще может идти, собственно, речь, будь он проклят, этот проклятый свин, а об экономическом опыте китайцев в свободном мире безо всякой руководящей руки коммунистической партии.
348
А эта лютая (от всей ее зловредной сущности) длань марксисткой идеологии проявила самую что ни на есть невыразимую мощь, неизменно так выражающуюся в самой явной способности спеленать всех же людей в некий единый кокон.
И социалистическое общество явно тут оказалось чем-то навроде куколки, из которой, однако, так и не выпорхнула столь долгожданная бабочка.
Причем вящей основой подобного одержания являлось то самое сущее же наличие бескрайне вот наивной веры, столь безгранично в том истово убежденной, что именно книги и играют в формировании психологического портрета человека самую основную, буквально-то главенствующую роль.
Ну а на самом деле они только лишь обрамляют в некие иные рамки почти что всякое с ними соприкоснувшееся сознание. Пожалуй, так делая его явно же исключительно более открытым, что, однако, нисколько не форсирует самые спешные перемены в смысле сущего искоренения всех злых качеств чьей-либо души ради столь незамедлительного преобразования их в нечто несколько иное, зато во всем вполне однозначно эфемерно светлое и доброе.
349
Наиглавнейшей задачей книг более чем определенно является самое бесподобнейшее их умение всецело расширить все представления человека именно же эдаким всеобъемлющим образом, дабы он и вправду узрел, что это не он один или его родные и близкие, его друзья и есть, собственно, люди в самом полноценном смысле этого слова.
Что в точности такими же людьми являются и все те другие, которых он, может, и в глаза никогда нисколько вовсе не видел.
На данный момент времени СУРОВАЯ КНИЖНАЯ МОРАЛЬ едва ли что справляется с этакой давно и вправду назревшей, критически важной задачей.
То есть вовсе не столь всеобъемлюще то самое литературное творчество и вправду уж еще во всем поспособствует всяческому совершенно так наглядно полноценному развитию всей той истинно широкой общественной совести.
Человеку всегда нужен именно такой же, как он сам, человек!
Никаким абстрактным, лишенным собственного сознания вещам ему его никогда вовсе-то нисколько попросту не заменить.
350
Хорошие книги и фильмы — это всего лишь довольно бледная проекция чьих-либо великих душ.
Поскольку, своей души у них нисколько нет, да и быть ее, в сущности, совершенно не может.
То есть из всего этого само собой следует, что, хотя наилучшие произведения великих мастеров и обретают свою плоть и кровь, а все же душа в них все равно, несомненно, чужая.
И проникнута ли она светом или густою черною тьмой, ей при любом раскладе и близко не совладать со всей той крайне навязчивой действительностью в смысле хоть сколько-то исключительно еще так весьма ведь надежного прививания доброго, светлого и высокого…
Уж слишком много в ней подчас окажется чисто надуманного, личного, да и во всем, как всегда, более чем многозначительно весьма ограниченного рамками собственных житейских реалий.
Ну а они, как ни крути, у каждого из нас неизбежно уж всегда разве что лишь только лично свои.
Общими могут являться одни те более-менее здравые мысли, основанные на довольно простом житейском опыте, ну а пути к добру у каждого из нас всенепременно полностью индивидуальны.
351
Ну а кроме всего остального, прочего все общественные установки и стереотипы неизменно затрагивают, в том числе и наиболее великие умы.
А те, в свою очередь, обращают их в зрелые, ничем и никем непоколебимые догмы, искусно насаждая их посреди почитателей всего своего великого и довольно ярко всеми зримого таланта.
И все это потому только, что к речам апостолов от литературы всегда уж столь неизменно относятся буквально, как гласу с небес.
И вот он тому явный и вовсе не богохульный пример из книги Марка Алданова «Самоубийство»:
«Но как же тут мертвое лицо жены! Это тоже "лучшая минута жизни?" — вдруг с сильным волненьем подумал Дмитрий Анатольевич, никогда прежде не замечавший этих слов. "Обмолвка? Но разве у Толстого бывают обмолвки?
И то же самое есть в другой главе: Пьер, вернувшись из плена, с радостью думает, что жены больше нет в живых! Что же это такое? Значит, не всегда худо, что человек умирает?" Он с беспричинным ужасом оглянулся на соседнюю кровать. Татьяна Михайловна уже задремала; лицо у нее при свете керосиновой лампы казалось вместе измученным и просветленным, — мертвым».
352
Одухотворенная литература, чахлые ростки которой столь незатейливо были кое-кем столь так неловко привиты всей той серой и крайне неприметной обыденности, чрезмерно уж оживая во всех своих ярких образах, попросту разом стушевывает всякую реальную действительность и явно ведь заставляет воспринимать ее через полудрему бескрайне восторженных чувств.
А посему российская интеллигенция и обратилась в чревовещателя, весьма вальяжно вещающего про некие светлые времена после столь и впрямь последовательного уничтожения всех тех современных институтов угнетения, рабского холуйства, как и понятно, вовсе ведь при этом, не имея в виду все то, что являлось в нем самим светом духовности и просвещенности.
Однако в момент разрушения всех основ издревле еще столь незыблемо именно что совершенно так одинаково существующего общественного бытия как раз уж лютая тьма духа и получает для себя столь многочисленные, дополнительные дивиденды.
Ну а все светлое вмиг обращается в сущий прах и сколь исключительно неотъемлемо заменяется вездесущим страхом за свое и без того нисколько не долговечное, весьма ведь довольно-таки бренное существование…
Или идет оно впрямь напролом навстречу самой неминуемой смерти…
353
Кто-то, конечно, может до чего громогласно на то возразить, мол, смерть прежней жестокости, угнетения и пут рабства стоила всех тех принесенных на алтарь свободы бесчисленных жертв.
Однако на деле все ведь выходит с точностью до наоборот!
Истинное социальное зло разве что еще лишь значительнее укрепляет все свои исконные позиции во тьме жуткого кровавого переворота.
И вот после нескольких лет столь обезличенно мнимого, но зато бесподобно старательного вытаптывания прежних корней сущего рабства совсем невзначай оказалось, что пострадало при этом разве что то, что всею своей большой и бескорыстной духовностью никак не потворствовало возведению на исключительно прочном фундаменте старого крепостничества величественного здания «новоявленного царства» всеобщего угнетения.
Котлован под него давно был отрыт многочисленными заботливыми руками, и оставалось только-то и всего выбрать сторону — левую или же правую, а сама суть от этого мало бы в чем хоть сколько-то всерьез явно бы так действительно переменилась.
Разве что правым вовсе-то не пришлось бы разрушать всю ту старую прежнюю жизнь…
354
И Великий Диктатор вполне мог бы оказаться крайне правым реакционером, да только в суровых условиях новоявленной революционной действительности и впрямь-то довелось ему быть тем самым крайне ведь на редкость левым политизированным уголовным элементом.
Ленин был не столь уж и полноправным хозяином всей России слишком вот явно недолго, чтобы действительно всерьез брать все его изначальные действия в хоть сколько-то должное внимание.
Хотя надо бы непременно заметить, что человек, стоявший у самых истоков нового государства, собственно, и дает ему самое общее направление всего того последующего его развития, что явно предопределяет все его грядущие очертания, однако самые конкретные детали ему нисколько никак не подвластны.
Они уж разве что именно затем определяются всеми его наследниками, но, как правило, никак при этом нисколько не извращаются, а только лишь тщательно подгоняются в ту самую для них самих более-менее удобную форму.
Сталин нисколько не стал самозваным властителем, присвоившим лично себе всю коллективную власть, а только же превратил он пост идейного диктатора в тот исключительно так неотъемлемый пьедестал той еще и впрямь бескрайней авторитарной власти.
И это именно благодаря его восхождению на плаху безумного безвременья всяческий разум надолго вот покинул обезумевшую и, надо сказать, дико во всем опсовевшую державу.
355
И все, что, к слову сказать, еще вообще тогда оставалось всему тому пресловутому содружеству народов под общим, крайне ведь явно весьма настораживающим, названием СССР, так это же влачить свое жалкое полусуществование.
Все его постулаты были столь безупречно полностью так нарочно вывихнуты во всех суставах и сочленениях и именно в эдаком скрюченном виде, и была та страна исключительно ведь насильно ведома неведомо куда, к тому самому более чем призрачному наилучшему бытию.
И ведь при этом само понятие здравый смысл было всецело подменено более чем незыблемыми доктринами антирелигиозной и злосчастной новоязыческой ереси.
Коммунистическая пламенная фальшивка была венцом лицемерно вздернувшей свой нос идеологии.
Все наиболее душно пошлое и низменное столь так запросто тогда вылезло в самые главные укротители «сущей нечисти» всех тех «бесславных кровопийц», буржуев.
Да только именно вот товарищи большевики и стали той еще наиболее беспринципно и безупречно наихудшей властью во всей истории всего человечества.
И столь ведь и впрямь наглядно им было дано оказаться исключительно во всем только значительно хуже, нежели чем когда-либо еще вообще уж только бывала буквально-то любая им в этом мире предшествующая власть серой и безликой толпы.
А такое, надо бы сказать, и вправду некогда случалось и ранее в истории всего человечества.
356
И как следствие беспримерно тупой и одичало криворотой агитации, вместо того чтобы начать искать корни проблем в общечеловеческой психологии, революционеры (не вожди) попытались все насущные проблемы разом решить путем самой так осатанело беззастенчивой ликвидации всех тех, кто, по их мнению, до чего только бессовестно угнетал всякий простой народ.
И они действительно до чего слепо верили, что некто всем своим бессердечным злодейством и впрямь-таки столь уж нелепо мешает людям смело вышагивать вперед по пути ко всеобщему счастью и до чего непременному всеобщему благоденствию.
Взято это было вовсе не из свежего конского навоза, а, опять-таки, из книг тех людей, что исподволь попытались во всем ведь явно переиначить этот суровый мир к чему-либо действительно сказочно лучшему, вовсе не ожидая, пока это случится в результате простого и вполне понятного разуму естественного хода духовного прогресса.
Вот и пошли тогда легковерные люди в корне неверным путем самого однозначно же плебейского муссирования совершенно бестолковых слухов о столь неизбежной необходимости самой насущной трансформации политической жизни всецело родного им государства в нечто, в корне абсолютно бессмысленно иное.
Будто и впрямь было возможно в единый миг дойти до чего-либо исключительно и вправду значительно же наилучшего и доселе, кстати, никем и нигде еще вовсе не виданного.
357
В самом как он есть истинно должном житейском принципе разумное преображение политической жизни страны может произойти, в том числе и в виде вооруженного переворота, который при таких делах может оказаться ему разве что во всем лишь явно на пользу.
И именно этак оно и вправду уж еще и будет, но исключительно лишь в том самом единственном случае, коли всею суровой силой будет смещен один разве что тот неправо правящий обществом клан.
Однако ведь вовсе не будут пролиты реки напрасной крови из-за неких идиотских распрей по поводу дальнейшего пути развития общества, перераспределения денежных средств и недвижимости.
358
Потому что то самое восторженно принципиальное перераспределение всех ролей в цивилизованном обществе дружит со всем тем общечеловеческим здравым смыслом в точности в той же глубокомысленой мере, как и та как-либо зажженная спичка, что была до чего так беззаботно брошена в открытый бензобак.
Низы, становясь внезапно верхами, создают тем самым пожар, сжигающий все, что выше пола, а в том числе и человеческие сердца.
Причем никакой народ светлых перемен вовсе и близко так совершенно не приемлет.
Он слишком близок к природе, а потому его хата всегда с краю, когда дело касается неимоверно огромных общемировых преобразований.
Об этом еще Антон Деникин в его «Очерках русской смуты» некогда написал:
«По натуре собственники, они не признавали национализации.
Уравнительное же пользование, принимая во внимание огромное число безземельных крестьян, наличие 20 миллионов крестьянских дворов и размеры не крестьянской пахотной земли, определяемые всего лишь в 45 миллионов десятин, — грозило отнятием земли у многомиллионного крестьянства, владеющего сверхтрудовой или даже сверх-"потребительной" нормой, и обращением общего земельного передела в нескончаемую междоусобную кровавую распрю».
То есть того самого помещика, чтобы он простой народ как следует «угнетал», более нет и не будет, да только и сдерживающей силы, останавливающей вакханалию лютых людских страстей, тоже, увы, далее нисколько уже никак не останется.
Вот еще один яркий пример из точно так того вот именно первоисточника.
«Вопрос о помещичьем землевладении вышел, таким образом, далеко из рамок эгоистических классовых интересов. Тем более что насилиям подвергались не только помещики, но и крестьяне — хуторяне, отрубники.
По постановлениям комитетов и помимо них. Подымалось не раз и село на село. Дело шло теперь вовсе не о перемещении богатств из одних рук в другие, от одного сословия к другому, а об истреблении ценностей, разрушении земельной культуры и экономическом потрясении государства».
359
Вот уж как это выглядит в реальной жизни, а не на пестрой бумаге — смерть злющего зла, как социального явления, непременно ознаменовывает собой одно явное последующее порождение еще большего лютого зла, которое до поры до времени сидит себе тихо, служит производителем простой грубой физической силы, движущей большой общественный механизм.
Заставив пролетариат кипеть в безумном бунте ненависти ко всем его «совершенно несносным великим угнетателям», любые деятели, агрессивно борющиеся против угнетения, запросто еще затем окажутся в бурлящем потоке вырвавшегося неизвестно откуда вселенского зла.
Того самого, что уж несомненно нового (как правило, гораздо худшего) хозяина еще себе всенепременно вскорости сыщет, а иначе все само собой быстро поутихнет и прежнего государя, нижайше падая ниц, обязательно еще попросят безотлагательно назад воротиться, а то страной править совсем нынче вовсе ведь некому.
360
Так что никакое социальное потрясение вовсе не улучшит уклад жизни, всецело же созданный веками устоявшихся традиций.
Появление новых черт у старого, как этот мир, Адама — это задача воспитания молодого поколения, которому будет столь многое совершенно иначе ныне разъяснено, нежели чем это делалось когда-либо прежде.
И совсем вот не стоит уж думать, что чего-либо подобного можно будет еще добиться именно путем вознесения новых хозяев жизни при том самом всецело земном их существовании на самые седьмые небеса.
Сами их думы и дела прямиком вышли из самого чрева простого народа, а потому их сущее невежество в деле управления современным государством вполне этак до конца было полностью же очевидно.
361
Причем слишком многие из них были в прошлом либо бандитами, а иногда недоучками или, на выбор, теми еще низкопоклонными барскими холуями…
А потому и подобного рода братия никак не могла оказаться хоть в чем-то получше, нежели чем были все те прежние «благородные» господа.
Как раз уж с точностью до наоборот: именно они и могли оказаться разве что столь неимоверно, значительно хуже, поскольку захваченная врасплох толпа создает одних кровавых деспотов, раз никто ведь иной ею управлять совершенно так вовсе нисколько не сможет.
А все ж таки всякое целенаправленное чьей-либо рукой насилие есть самый наиважнейший фактор, попросту враз изменяющий лицо всего этого мира.
362
Однако речь тут может идти об одной лишь защите всей своей горячо любимой родины или уж, в крайнем случае, о политическом переустройстве какого-либо другого государства.
Затрагивая сферу духовную, надо бы помнить, что вовсе не насилие тут явный помощник, а как раз-таки воспитание детей в некоей существенно и вправду всецело новой общественной атмосфере.
Разумеется, что все это так и никак иначе только лишь в том, что касается некоей тонкой стороны духовности, а вовсе не той довольно грубой ее сферы, как, например, отучение плевать в общественном месте.
Штраф за сквернословие — это тоже вполне ведь нормально!
363
Однако никакими сугубо насильственными методами вовсе-то никак не выйдет приучить человека любить все высокое и чистое, совсем напрочь при этом уж позабыв про все те ласковые удобства столь и впрямь уютного его прозябания в луже всегдашне свойственного ему более чем незатейливого быта.
И, конечно, это когда-нибудь практически полностью со временем переменится.
Претерпев весьма значительные внешние изменения, общество само так по себе, и совсем не из-под палки, попросту ведь будет вынуждено постепенно трансформировать всю форму своего мышления для того, чтобы иметь вполне полноправную возможность всенепременно воспользоваться теми и впрямь-то новейшими достижениями науки и техники.
Процесс этот абсолютно естественен, и ни в каком особом понукании он вовсе вот никак совершенно не нуждается, а в особенности со стороны всяческих горячих голов, более чем и впрямь самоуверенно желающих прогнуть под себя весь этот невежественный и безыдейный, извечно же вполне вот одинаково нас окружающий мир.
При этом до сих самых пор вполне хватает и таких людей, что весьма охотно почитают за истинное благо совершенно ведь единодушное единение всех гражданских душ под флагом общих на всех и каждого до чего только немыслимо возвышенных идей.
364
Ну а на деле одно лишь то полностью добровольное объединение великого множества самых различных индивидуальностей под общей крышей всеобщего взаимоуважения и сможет уж еще привести всех нас к реальному, а вовсе так не вычурному, духовному единству посреди огромных человеческих масс всего того столь необъятного мира.
Основная разница между насильственным скреплением общей пролитой кровью и духовным родством, основанном на душевном благополучии буквально же целого поколения, заключено именно в том, что люди не молекулы — их действия теоретическим путем никак нисколько не просчитаешь.
К тому же самая святая идея — это всегда вот понятие исключительно абстрактное, а потому и нельзя ей безоглядно доверять судьбы всех тех нынче существующих народов.
Всеобщее Счастье явно так еще вилами по воде писано, а между тем из-за него льется конкретная людская кровь…
Часто родственная, а это смерть добра, а вовсе не его великое торжество…
365
И, кстати, этакое практическое применение любых добрых начинаний само по себе явно еще приведет к сущему растлению всех прежних идеалов.
Раз будут они вскоре раз и навсегда утоплены в том самом широчайшем, словно море, оазисе адского зла совершенно же безмерных людских страданий.
Легендарная и вовсе-то никак неудержимая стихия революции оставила одни только головешки от всего того старого, относительного полноценного царского благополучия.
И пусть то благополучие было только лишь относительным, но вот при всем том потомки тех, кто работал не покладая рук в поле или около станка, вполне могли бы сегодня жить в России почти столь же хорошо, как и вся Западная Европа.
Правда, можно ведь так и молиться мумии Ленина за то самое светлое настоящее, которое до сих пор еще, в принципе, явно так собой напоминает давнишнее египетское царствие древних фараонов.
И главное, чтобы власть нынешнего вождя была всесильна и никогда не оскудевала его буквально все на свете нам дарующая длань.
Ну а когда та прежняя власть будет начисто свергнута, ну а новая приобретет все те принципиально иные идеалистические свойства, на самом верху рябью по воде и побегут более чем мрачного вида визгливые утряски и дрязги.
Власть голубой крови и капитала ныне сменилась властью идеологически верно отточенной заточки, вонзаемой прямо в сердце всем тем еще только возможным недружественным оппонентам.
Сила разума отныне станет одной лишь дикой слабостью, а главной мощью движения вперед отныне явно вот пребудет одна лишь мощь всесильного восторженного соглашательства.
Но и молчать можно было разве что лишь иногда, а в большинстве случаев молчания было еще нисколько ведь и недостаточно.
В подобной атмосфере проявление всякого житейского ума могло быть разве что еще чревато самым безжалостным лишением даже и тех жалких прав, что у людей при сталинском тоталитаризме все-таки хоть как-либо еще, собственно, уж вообще в запасе оставались.
И вот те ничего ни о чем и не помышлявшие граждане зачастую подчас полностью безвинно и становились жертвами жерновов мельницы сталинских репрессий.
Ну а эти козни египетские были жизненно необходимы вождю именно во имя того, дабы запросто он мог бы еще держать за горло сразу всех и каждого — причем совершенно безо всякого на то исключения.
366
Правда, может, и в будущем что-либо подобное ну хоть разок надо бы столь обязательно еще и впрямь вот до чего только старательно испробовать, авось чего путное из всего этого может и впрямь все-таки некогда выйдет?
Сплочение в рядах — первый признак успеха.
Некоторые до чего же бесконечно восторженно и самовлюбленно любят этакие палаческим топором наспех рубленные фразы.
А между тем всякое сплочение в рядах должно быть именно что исключительно медленно выпестовано воспитанием в дружном коллективе, а не привито боязнью всяческого вообще ослушания.
Серая масса, загнанная в единый загон силою своих пастухов, могла бы, и разучиться, даже ведь разговаривать на настоящем человеческом языке.
Зная лишь только те слова, которые им полагалось бы знать именно так по их уж весьма скромной должности.
Все в этой жизни требует более чем разумной меры, и в своем применении оно должно опираться никак не на будущее счастье всего человечества, а на самое конкретное счастье сегодняшних чьих-либо соотечественников.
Правда, на это кто-либо вполне еще может сразу ведь более чем ответственно и весомо сурово, чеканя слова, автору возразить:
«А без суровой войны, объявленной крайне же неказистому прошлому, незамедлительные результаты окажутся совершенно ничтожными».
Но этот невидимый автору оппонент попросту, скорее всего, живет в мире радужных планов, а жизни между тем всегда свойственно крушить в пыль все воздушные замки.
И при этом явно так рушится не проклятое угнетение народных масс, а как раз все, как они только есть, наработки разума и духовности.
А именно все те надстройки культуры, что были совсем не наспех возведены над тем еще стародавним средневековым невежеством столь уж сходу и уничтожаются грозным рокотом демонического гласа народа.
Он вовсе не обретает свободу, а крушит во имя ее все то, что ранее действительно олицетворяло разум, а в том числе и в тех самых до чего только подчас подслеповатых либеральных очах.
Так сразу все лучшее и светлое никак из самого себя не рождается…
Скорее, наоборот, именно в страшной спешке и теряется сама цель, а остаются одни те столь бессмысленно бесполые постулаты всей-то той до чего только заученно и заунывно вопиющей о всеобщем благе — людской никчемности.
Ну а заумной идеей, беспошлинно подаренной нищим массам, явно еще воспользуются одни лишь сущие прохиндеи и пустоголовые горлопаны.
367
«Ну и что главное, наше дело правое, а у других и своих идей никаких отродясь, собственно, вообще вот и не было!» — смог бы нам вновь отчаянно смело и до чего же настойчиво возразить наш еще более распалившийся оппонент.
Да только светлую правду надо бы благом людским доказывать и, хотя это тоже может причинять массам страдания, а даже и смерть, но лучшее будущее при этом, непременно, когда-нибудь к нам все же придет.
Да только тех самых пресловутых лучших дней никак нисколько нельзя будет достигнуть, нанося при этом суровые побои телу и душе той самой эпохи, что вольно или невольно еще ведь должна была, в конце концов, стать его нежной матерью…
И разве каким-либо иным образом достойно уж еще будет хоть сколько-то вообще охарактеризовать все те попытки донести до масс истинно липкие от приторной задушевной сладости черты того самого весьма ведь пресловутого наилучшего грядущего…
К тому же, если во главу угла наиболее действенных средств всеобщего убеждения новая власть всегда более чем бесслезно и бесцеремонно ставила именно то самое отчаянно свирепое насилие?
368
Массы вполне уж всегда и вправду еще будет возможно к чему-либо одними благими словами столь яростно ведь подталкивать.
Ну а ненависть в них разжигать можно лишь разве что по отношению к лютому врагу, покусившемуся своим сапогом завоевателя на земли родной и милой отчизны.
Да и внутри своей страны уничтожать надобно разве что только злых врагов всего же добра и света!
Но сколь частенько это именно они и руководят любым излишне поспешным движением к будущему невероятно большому, подлинному (в их понимании) добру.
Но, правда, кому-то ведь кажется, что их, нечестивых, только и надо бы вовремя распознать, суровой силою загодя отдалить все их зловредные козни от бунтующих, наконец-таки ликующе прозревших масс…
Вот уж он, значит, каков может быть дан нам ответ.
Однако он в корне всецело неверен, поскольку никто и никак не сумеет управлять разбушевавшейся стихией, кроме разве что, собственно, тех, кто всецело искренне конформичен, отчаянно зол, а потому и не имеет не малейших сдерживающих этических начал.
Дикостью может править одна только дикость, и никто же иной, кроме нее.
369
И что уж всему тому и вправду может оказаться столь и впрямь существенной альтернативой?
На что это именно можно бы, собственно, положиться, идя с факелами к свету, а, не поджигая ими чертоги сущей вековой тьмы?
Если и впрямь-таки действовать столь непременно иначе, какие это именно дороги еще уж всем нам тогда суждены?
И что нам вообще, собственно, делать, чтобы не пороть горячку и не ввергать в горячечный революционный бред все то извечно мещанское общество?
Однако к чему все эти пространные и праздные рассуждения, если стоит только того захотеть — и можно впрямь-таки с места в карьер неистово устремиться в некий чисто земной рай, где всем и каждому, значит, сразу-то станет, собственно же, весьма и весьма хорошо?
Да только вот ведь оно что; буквально у всякого крутого поворота в ту или иную сторону столь обязательно еще сойдутся, да и на весьма острых ножах, как приверженцы данных перемен, да так и их столь безмерно яростные хулители.
Причем многие из них люди ума, ну и что тогда с ними вообще уж, собственно, должно вот делать?
370
И, кстати, чего тут ни делай, а в условиях внутренней свободы даже и промеж самых сплоченных единомышленников «трещины разногласий» тоже ведь столь неизбежно вполне так еще действительно могут возникнуть.
И чего тогда со всеми теми, кто не во всем с общей линией действительно согласен, прикажете делать?
Всех, кто принципиально окажется против, мы ведь попросту разом отправим без всякого в том разбору прямиком так сходу в расход!?
А что — это самое простецкое решение всех-то сразу весьма же, как всегда неизменно насущных вопросов!
Сталин именно этак повседневно и делал, поскольку в этом и заключалось все его безоглядно смелое умение сплачивать весь народ.
Он всегдашне направлял серые массы толпы именно в ту единственно возможную сторону, куда уж только вождь, им потыкавши трубкой, о том своим верным уж знаком разом укажет…
А ведь этакими столь неисповедимыми путями можно только лишь в ад киркой дорогу себе прокопать!
И в этом, как думается автору, и заключалась ошибка столь поспешно ретивых (аж все были в мыле) разрушителей всего того старого, косного мира.
Новое рождается в согласии и труде.
Прошлое зло всецело усиливается и затвердевает, вырвавшись из недр вулканами революций.
371
Ну а на деле все устаревшее и давно изжитое нужно бы только лишь слегка улучшать, а уничтожать порою следовало бы именно неких конкретных зловредных и темных личностей, но вовсе не всю систему сложившихся веками социальных взаимоотношений.
Пускай уж данная вовсе ведь никак не веселая составляющая всей той общественной жизни всецело и далее всегдашне действительно пока существует.
Зверски убивать все то смрадно грязное и беспросветно темное в пасмурные дни революционного спесивого пафоса никому ведь совсем нисколько не стоило, поскольку ничего, кроме затхлого запаха морального и физического всеобщего разложения, из этого дела выйти никак уж вовсе нисколько не может.
И если кого-либо вообще и следовало устранять, так это одних лишь рьяных политических смутьянов, но никак тут не могла идти речь о государственных чиновниках всей той от века еще существующей власти.
Причем тот никак нисколько не разумный отказ от столь законно оправданного и вполне последовательного уничтожения всяческого рода бунтарей из каких-либо соображений гуманности был способен разве что только еще привести к одной той последующей кровавой бане, в которой страшной смертью погибнут ни в чем неповинные, а зачастую и наилучшие люди общества.
372
Поскольку таким всегда ведь вовсе нисколько неймется, а потому и лезут они на рожон самим себе на погибель, раз совсем не иначе, а им неизбежно больше уж всех, собственно, надо.
А потому-то их без всяких дискуссий и казнили революционным судом, внося их имена в расстрельные списки с точно такой равнодушной миной, с какой мелкий фермер решает, услать ли ему свою бодливую корову прямиком к мяснику.
И ведь расправлялись с ними вполне обыденным более чем свойским образом как раз-таки из-за полнейшей их ярой неготовности раз и навсегда вполне благополучно расстаться со всеми своими стальной уж прочности твердыми убеждениями.
С такими людьми большевикам было вовсе никак не по пути, они им не давали ни с родственниками проститься, ни даже перекреститься пред самой неминуемой смертью.
373
Достоевский был явно нисколько не прав, когда он столь так ретиво решился исключительно ведь непримиримо отчаянно убеждать общество в абсолютной, с его личной точки зрения, неприемлемости смертной казни, тем более что коснулось это в первую голову всевозможных политических смутьянов, а вовсе не нищих студентов Раскольниковых с топориком в руке.
Власть самодержавная, но безыдейная, уж лучше так всего понимает и столь еще непременно пожалеет разве что тех, кто беспокойно рвется к единоличной власти, а вовсе не тех сирых и обиженных, что и впрямь придавлены тяжкой пятой всех их жизненных неурядиц, как, кстати, и практически полнейшим отсутствием всяческого более-менее достойного воспитания.
Система холуйского рабства, да и той же преступности, имеет свои, более чем глубокие корни, и сколько ни отсекай у нее ее щупальца, а все равно они запросто вскоре отрастут еще вновь, и может ведь статься, что уж окажутся они, куда и впрямь так в дальнейшем значительно более затем проворными.
И это как раз, собственно, ведь поэтому социальное зло преступности практически вечно, как и сама нынешняя порода людей.
374
И, кстати, вот еще что — по мере сил ликвидировать любого рода преступных боссов, царей, правителей, главарей бесчисленных криминальных и полукриминальных кланов…
Ну, попросту нет в том абсолютно ведь вовсе совсем никакого толка…
Раз уж всякая голова любого беззаконного бизнеса вовсе ведь никак не пребывает в том самом неизменно гордом одиночестве на самой так вершине всего своего криминального Олимпа.
Поскольку никак то не иначе, а всегда при случае еще отыщутся свежие силы, безусловно, яростно так всей душой переполненные весьма же деятельными хищническими и коварными планами.
Ну а из всего этого само собой следует, что ради того, чтобы хоть сколько-то существенным образом подсократить, если совсем ведь нельзя полностью ликвидировать все это их столь необъятное поле деятельности, необходимо бы легализовать буквально-то все что только возможно: например, проституцию.
Причем можно еще, в том числе, и брать под опеку государства всех тех законченных наркоманов, да и попросту выдавать им бесплатно наркотики, создавая их самым законным образом, а также и не уничтожая те, что были изъяты у наркокурьеров.
И все это до некоторой степени явно так еще несколько снизит всякую прибыльность наркобизнеса…
Да только, ясное дело, что подобного рода крамольные мысли более чем неизбежно должны еще вызвать в душе читателя самое что ни на есть суровое отвращение…
А между тем без тени сомнения стоило бы кое-кому и впрямь столь уж наглядно себе то представить...
А именно так и скривившуюся в диком недовольстве рожу того подонка, который и вправду приложил самый максимум усилий, дабы исхитриться же посадить на иглу какого-нибудь крайне незадачливого простофилю…
Да только вот в тот самый момент, когда он и впрямь стал безупречно надежным средством к его дальнейшему обогащению, этот человек совершенно именно что запросто сможет получить наркотик из рук государства.
375
Ну а идя на длинном поводу у всех тех вовсе так никак совсем нисколько уж не в меру утонченных моралистических соображений, а как раз потому и не пачкаясь в грязи донельзя отвратно пахнущих средств, можно, в том числе, и потерять целое поколение в наиболее загаженных дурью местах.
А ведь между тем раздавая бесплатно или почти уж бесплатно всяким законченным наркоманам наркотики, вполне еще можно добиться наиболее гуманного решения сразу так для нескольких острых социальных проблем.
И в особенности надо бы учесть и то, что в части случаев наркоман с превеликим удовольствием поможет правоохранительным органам взять с поличным своего дилера.
Да только во имя того, чтобы нечто подобное и вправду уж стало на деле возможным и впрямь-таки следовало сколь ведь дотошно и въедливо переменить все те бесчисленно многие из нынче столь неправо вознесенных на щит общечеловеческих ценностей.
Поскольку некоторым чистоликим ханжам попросту, безусловно, невообразимо претят все те отвратительно грязные пути лечения безмерно широких, нисколько никак иначе не излечимых общественных недугов.
А между тем любую грязь надо бы лечить только светом, да и поиском ее весьма явственного выведения на белый свет…
Действуя как-либо иначе и близко уж совсем нисколько не преуспеешь в том самом деле хоть сколько-то и впрямь весьма значительного преуменьшения размеров всего того непомерно ужасного социального явления в целом.
Ну а тем более вовсе ведь и близко не получится вырвать у ядовитой тысячеголовой змеи ее жало, попросту до чего сходу раздавив башмаком одну из ее сколь бесчисленных голов…
376
Есть и другие методы, кроме как совершенно так столь бестолково искать весьма узкую щель, протискиваясь промеж всесильных выкручивающих руки адвокатов…
К примеру, задержать того же наркобарона даже и за неправильный переход улицы и как бы невзначай посадить его в общую камеру…
Но за спиной у таких сонм законников, и все права свои они давно выучили — это уж разве что наркомана, стянувшего чужое белье с веревки, можно и убить ненароком при слишком интенсивном допросе за то только, что он на себя, «сучий потрох», еще чего-либо посмел отказаться так взять.
Следователь напишет короткую объяснительную, и все дело непременно быстро замнут, поскольку тот мелкий человечек с исколотыми венами — он-то, в сущности, уже никто, и человеческих прав у него нет попросту совсем никаких.
А вот у реальных злодеев всегда так имеется то самое неопровержимое алиби, поскольку они зачастую вовсе не своими руками, кого им только бывает надо, в цементный гроб сколь толково и делово упаковывают.
377
И это именно уж они, люди, бесконечно всеми почитаемые и уважаемые, подчас до чего бесстыдно совершают грабеж посреди бела дня каких-либо больших общественных денег.
Да еще и переписывают они законы во имя интересов кучки олигархов, а потому всяческие мелкие преступники (не убийцы и насильники) им и в
подметки нисколько не годятся.
Причем именно в том самом злосчастном случае, когда люди подобного рода еще и имеют далеко идущие планы по безмерно насильственному переустройству всей общественной, а в том числе и личной жизни граждан своей страны…
Нет, никак не должно быть им абсолютно никакой пощады, их попросту должно было и следовало буквально всех до единого, полностью ликвидировать во имя блага и спокойствия нашей всеобщей российской отчизны, которой и так уж довелось быть седой от всех тех совершенно вот повседневных ее бед и несчастий.
378
И как то вообще могло быть иначе, коль скоро все общество давненько сколь явно же висело на одном том исключительно тонком волоске от самого ужасающего кошмара всеобщего и всепоглощающего общественного недовольства.
Хотя, конечно, вовсе не от одной той более чем обыденной жестокости в России и приключился некогда тот великий бедлам краснопузого большевизма!
Но речь тут идет как раз о том, что вполне еще возможно было вытравить из общественного сознания одной лишь жесточайшей карающей дланью закона.
Да только при этом истинно же идя войной исключительно именно что против тех, кто вознес террор на свой отнюдь не рыцарский щит.
И вот как раз тогда и можно было бы сочетать все подобные суровые действия с тем столь многозначительно пытливо всеблагим параллельным курсом в сторону настоящих демократических перемен.
Ведь и ныне российское захолустье как жило оно себе, так и живет именно по тем старым принципам, каковые описал еще Гоголь в его бессмертной пьесе «Ревизор».
Не было там, и нет ни духа, ни тела божьего, а живет там один же бездушный канцеляризм в сочетании с глубочайшей наивностью вовсе никак не прожженного в хитроумных интригах, столь безмерно еще и по сей день простодушного населения.
379
Автор имеет в виду именно общественную, а вовсе не личную жизнь тогдашних людей.
Со времен Антона Чехова ничего существенного так и не переменилось, воз и поныне там, разве что пить стали, куда ведь значительно больше, чем при проклятом царском режиме, от явно большей, чем когда-либо ранее, беспросветности серой и совершенно никчемной жизни.
Так что вся эта неизгладимо печальная и беспросветная тоска гениального Чехова по чему-либо, несколько более светлому, есть один лишь явный маразм харкающего кровью человека, медленно умирающего от туберкулеза, и вовсе-то нисколько не более того.
А между тем для того, чтобы не была впоследствии захаркана кровью вся Россия, надо было попросту живо взяв руки в ноги уничтожить большевистское быдло, словно саранчу, яростно пытающуюся сожрать буквально уж весь имеющейся урожай.
380
А потому если бы к словам полковника полиции Зубатова самодержец всея Руси хоть сколько-то явно еще столь повнимательнее бы прислушался, то вот тогда, быть может, и революции никакой совершенно и не было, ибо без Ленина она могла бы явно так вовсе нисколько не состоятся.
Но Николай Второй ни к кому, кроме своей властной жены, совершенно не прислушивался, ну а в делах государственных разбирался весьма и весьма безнадежно посредственно.
Ну а кроме того, тот же полковник Зубатов, хотя и предлагал убить Ильича…
Да только был он, к величайшему сожалению, именно тем еще переспелым либералом, а потому и человеком он был донельзя гнилым, разве что сколь усердно стремившимся гниль имперскую распространить и на все рабочее движение.
И надо же, в конечном итоге, оно действительно до чего только основательно еще подгнило, однако пользы всей российской державе это нисколько вовсе так совсем уж не принесло.
И то вовсе не пустые слова — вот оно им самое законное подтверждение.
Витте Сергей Юльевич, «Царствование Николая Второго»:
«Как я предсказывал при начале организации Зубатовщины, все эти организации, делаемые с целью держать рабочих в полицейских руках, хотя бы при помощи несправедливого отношения к интересам капиталистов должны привести в известный момент к тому, что эти организации стряхнут с себя полицейское направление и воспримут в той или другой мере социалистические принципы борьбы с капиталом, борьбы не только мирным путем, но и силой, и, в этом смысле, представят значительную общественную опасность».
381
Ясное дело, что это попросту и не могло быть никак иначе, поскольку двусмысленные люди порождают совершенно двусмысленные действия.
НЕ БЫВАЕТ ПОЛНОГО ПЕРЕРОЖДЕНИЯ ЛИЧНОСТИ, ПРОСТО ТО, ЧТО РАНЬШЕ СЛУЖИЛО ИСТИННОМУ ДОБРУ (В ПОНИМАНИИ ОТДЕЛЬНОЙ ЛИЧНОСТИ), ТЕПЕРЬ ВОТ СТАНЕТ ОПЛОТОМ УСЕРДНОГО УСЛУЖЕНИЯ БЛАГОРОДНОМУ И СЛАВНОМУ ЗЛУ, РАЗ ОНО В ЭТАКОМ БОЛЬШОМ НЫНЧЕ ПОЧЕТЕ…
Темной личностью зачастую становится всякий ренегат, с безумной силой вывернувший наизнанку все свои прежние представления и убеждения.
А Зубатов еще с младых лет явно сгнил, перевоплотившись душой из пламенного революционера в столь же пламенного реакционера.
382
Бесконечно ведь трудно диаметральным образом переменить все свои прежние воззрения на жизнь и никак при этом всецело так душевно не подгнить, поскольку речь тут идет о самом доподлинном разрушении всех тех еще исконных основ всякой личности.
Ну а, следовательно, разве этакому человеку вообще возможно было вверять в обязанность охрану всеобщего общественного порядка?
Нет, уж это было делом в наивысшей степени более чем неправым и безрассудным.
Вот в качестве внештатного агента его нанять явно было бы со стороны охранки поступком более чем и впрямь естественным и разумным. Однако тот еще дореволюционный государственный аппарат буквально так всегда совершенно нелепо старался гниль гнилью изничтожать, а оттого и прогнил буквально насквозь весь царский трон монаршей династии, но отнюдь не само понятие царя как надежи-батюшки.
Вовсе не Зубатовы были тогда нужны, а преданные люди, то есть именно — те всем сердцем любящие свою державу граждане, что никак не позволили бы пролиться рекам напрасной и невинной крови.
Да только почти что вся силовая структура царской охранки безнадежно глубоко погрязла в коррупции и крайне так низменных интригах.
А все те, кто и вправду вполне уж еще могли бы всех этих людей несколько в сторону оттеснить или приструнить их, что ли, попросту явно умыли руки вовсе, не пожелав хоть сколько-то и впрямь вот испачкаться в грязи всяческих и всевозможных потемкинских козней.
А между тем то была безалаберно мерзкая поза в стране, где темень Средневековья всегдашне сочеталась с явной проникнутостью всего просвещенного общества книжной пылью блеклой зари лишь того некогда еще так грядущего людского счастья.
И это солнце необъятно и невероятно восторженного гуманизма так и сияло со страниц книг авторов, до чего и впрямь волшебно очарованных радужными перспективами некоего невообразимо далекого будущего.
383
А все это между тем разве что лишь только от отсутствия весьма уж полноценной ясности мысли и царя в голове у всех тех, кто на жизнь неизменно глядел разве что лишь посредством калейдоскопа всевозможных возвышенных эмоций.
А еще к тому же и столь метко он метал глазами молнии, плюя при этом на раскаленную сковороду всеобщего общественного недовольства.
И как все-таки искренне они при этом радовались раздающемуся вслед за тем ужасающему шипению, попросту ведь именно что наивно считая его самым явным предвестником новой, куда и впрямь-то более светлой жизни.
Так что уж делово остановить поезд, слепо следующий в ленинский тупик, было попросту именно вовсе вот исключительно некому.
Ну а тут еще и деревенский колдун, царский фаворит Распутин всех тех достойных царедворцев взял да сходу… уж дал им всем от ворот поворот!
384
И это в стране времен Николая Второго, где и царя как будто бы, в сущности, нисколько и не было!
То есть все это происходило в том самом извечно опутанном сетями интриг темном царстве-государстве, где буквально каждый творил, что сам хотел, и уж рядился он при этом в те одежды, каковые ему были по плечу, да и по сердцу, ибо последний царь был слабым, набожным, скользким и крайне недальновидным человеком.
Он был еще и под каблуком у чрезмерно деятельной своей супруги, сколь всерьез слепо поверившей сибирскому повесе, шаману и развратнику.
Страну к тому же безумно лихорадили слухи об ее интимной связи с этаким демоном в человеческом, будто бы исконно праведном, обличье.
385
Царь фактически отдал свою корону совершенно чужой в России царице и ее любимому фавориту.
Причем происходило все это в той ведь самой прежней патриархальной стране, где такое поведение невольно нивелировало государя российского до состояния более чем простого обычного смертного.
Николай Второй всем своим безгранично упрямым безволием попросту сходу дозволил Распутину командовать всем своим двором и государством, что в конечном итоге и привело его ко вполне закономерному историческому краху.
Вот уж действительно кому власть нужно было бы вовремя во всем еще сколь явно более чем безотлагательно ограничить.
Однако ведь нет, раз то, непременно бы было нисколько нечистое и, безусловно, весьма так донельзя отвратное дело!
Ну а когда бразды государственной власти на российских интеллигентов все-таки сами собой сколь обессиленно рухнули, они уж именно того этак сразу нисколько не поняли.
Ясное дело, что без царя продолжать войну за отечество было бы попросту совершенно нельзя, а потому и было необходимо до чего срочно буквально на любых условиях подписывать с Германией временный мирный договор.
386
Вернув страну на путь истинный, его можно было тут же нарушить, да только как-нибудь совершенно без большевиков во главе всей страны.
Генерал Краснов в его книге «На внутреннем фронте» пишет об этом так:
«Война замирала по всему фронту, и Брестский мир явился неизбежным следствием приказа No 1 и разрушения армии. И если бы большевики не заключили его, его пришлось бы заключить Временному Правительству».
Ну а как же без всего этого!..
Армию разваливали совершенно так целенаправленно по дирижерской палочке «союзников», для которых Россия, сделав свое «мавританское» дело, могла уж столь ведь быстро теперь пойти на прокорм ею некогда «порабощенных народов».
387
Прибалты и поляки были первыми, кому явно еще было дело до полнейшего развала и разлада внутри России, а также и финнам сие было вовсе уж нисколько совершенно так не безразлично…
Но главную роль в развале тогдашней России сыграли именно те небезызвестные Соединенные Штаты Америки, которые, властно и самодовольно вступая в ту им явно во всем чужую европейскую игру, прежде ведь всего, постарались попросту именно что сразу очистить поле от самых безотрадно (для них) побеждающих игроков…
Исключительно уж плодотворно воспользоваться внутренними российскими распрями они помогли еще ведь японцам…
Причина: явное нежелание иметь на другом континенте ту безупречно во всем равноценную себе силу, к тому же управляемую не деловой бульдожьей хваткой, а идеалами, а потому от подобной старого духа империи вообще непонятно чего можно было еще когда-нибудь непременно так явно, затем ожидать.
388
Ясное дело, что вовсе не все Временное правительство в полном его составе именно уж до конца состояло из одних лишь продажных наймитов, они ТАМ были в том самом более чем определенном меньшинстве.
Но зато до чего только преотлично знали они все свои роли, а потому и разыграли их буквально по нотам.
И главное, им и делать ничего особенного было вовсе не надо, ибо по большей части вся их разрушительная роль сводилась к одному лишь простому подыгрыванию серой толпе, на чьей стороне нынче и была вся же сила, а хоть сколько-то существенного ей противовеса не было тогда и в помине.
Ну а люди другого склада в том правительстве были всецело скованы наивной верой в лучшие простонародные качества.
Они вбили себе в голову, что от века забитый люд и вправду сумеет выбрать себе лучших представителей и создаст атмосферу всеобщей задушевности, нравственности, культуры и благосостояния.
А между тем крестьянство, составлявшее на тот момент до 80% населения, вообще ничего и не о чем нисколько не знало.
При этом оно обладало донельзя ожесточенным чувством собственничества, а потому его просвещать благородными идеями было бы попросту разве что только потешно, если уж, конечно, это и впрямь не было бы столь ужасающе грустно и гнусно.
Этих людей никак нельзя было ни с какого бока прислонять к политике, как и к той еще до чего и впрямь раскаленной добела печи.
Их мировоззрение было плоским и узким, а потому и в мозги подобных людей втискивать большие понятия можно было, только вот столь уж чудовищно надругавшись над всяким большим и обыденным здравым смыслом.
Отдельные пламенные просветители смогли разве что зажечь в довольно многих сердцах пламя возмездия за все те веками претерпеваемые народом от своих господ беспрестанные притеснения и унижения.
Ну а весьма уж слабое духом большинство чрезвычайно так восторженно и слащаво жизнерадостных представителей интеллектуальных профессий все чего-то в то время со сколь явным и большим нетерпением ждало, да, отчаянно ждало.
И главное, были те интеллектуалы самым так искуснейшим образом всячески изолированы от любых рычажков действительного чем-либо вообще управления.
Ну а оттого вся в стране власть и оказалась абсолютно разом бесхозной…
389
Так что трижды был прав Владимир Ильич — он и вправду власть из сущей грязи приподнял, а всем остальным большущий кукиш свой показал.
Ну а в то самое время, когда явно еще вполне ведь столь полноценно имелась та самая доподлинно стоящая того, пусть и не бескровная, возможность спасти Российскую державу от всей той бездумно выворачивающей все прежнее с корнем…
Однако никого достойного роли настоящего избавителя народа этак-то сразу в то время попросту никак не нашлось.
А как он был и впрямь тогда нужен, тот могущественный государственный человек, который действительно смог бы еще вполне ведь успешно, затем воспротивиться всей той столь уж бессмысленно тупой большевистской силище.
Ну а тогда вовсе-то никак не настали бы те окаянные дни той и впрямь исключительно испепеляющей все прежние ценности и святыни беспросветно дьявольской анархии…
А то самое еще же изначально безрассудно и нелепо провозглашенное «временным» правительство и впрямь-таки сразу ведь занялось весьма ясным и простым, а главное, для него самого чрезвычайно важным делом.
А именно — тем и впрямь столь чрезвычайно воинственным укреплением всей-то своей отныне полностью безраздельной власти над всеми теми истинно важными и до конца так столь безнадежно липкими, до отвращения правильными и сдобно ласковыми словами.
390
Вот для чего и нужно было всех тех ни во что светлое нисколько не верующих ретроградов буквально в шею уж разогнать и, как есть, непременно разорвать старые оковы косности и впрямь-то рыбьей безгласности.
Ну а в особенности в армии, где, надо бы сказать, уж точно свободы наблюдалось как раз-таки явно поменее всего.
Однако про то, что где-то идет себе и идет война, эти до слез либерально настроенные интеллигенты полностью напрочь совершенно так позабыли.
А ведь им, между тем, надо было более чем незамедлительно действовать, и главное, действовать четко, хватко, а также еще и вполне обдуманно.
Однако всем тем болтунам-парламентариям сколь и впрямь-то сгоряча более всего до чего яростно захотелось всеми силами ухватиться именно за ту самую верховную власть как таковую.
391
И все то довольно недолгое время крайне уж всецело так беспечного, но зато столь, безусловно, исключительно громогласно и упоенно сладостного правления отныне никем и ничем, кроме тупой грубости и силы более вовсе-то никак не управляемой страной…
Временное правительство (которое вскоре неласково, а даже и нагловато попросили скорехонько слезть) и вправду в первые месяцы своего правления пребывало в самой глубочайшей нирване, не иначе как обретаясь в щенячьем восторге от всех тех внезапно нахлынувших совершенно небывалых свобод.
Ну а потом его более всего взволновала именно та еще столь нелицеприятная возможность явного лишения самих себя всех тех новых весьма вот и впрямь существенных привилегий.
Судьба же страны их волновала только лишь в том одном, весьма существенном аспекте: все эти временные вожди, лениво предержащие вожжи государственного правления, буквально как огня боялись сильных и властных рук, куда более достойных, чем они, настоящих людей.
А потому и со всей той отчаянно алчной жаждой неуемного властолюбия эти мелкие чревоугодники находясь этак явно в тени всех тех отвратительно никудышных своих страстишек всячески еще постарались сделать все, чтобы и впрямь до конца разложилось то, что ранее разложению уж никак не было до сих пор ведь нисколько подвластно.
392
Да и вообще, в ореоле собственной великой значимости Временное правительство никак не понимало всей значительности переломного исторического момента, а потому попросту и жило оно теми прежними имперскими иллюзиями (только-то совсем без царя).
Министры Временного правительства попросту застыли во всеблагостном и неутомимом ожидании тех новых времен, коим должно было прийти самым ведь незатейливым и обыденным образом, совершенно так именно что автоматически.
Уж попросту разве что в связи с тем исключительно безвременным концом во всех веках громогласно проклятого и столь, несомненно, совершенно бесславного самодержавия…
Именно этак, переминаясь с ноги на ногу, Временное правительство до чего явно благодушно нахохлилось, словно бы снегирь на ветке…
Ее деятели при этом совершенно вот беспробудно при этом обретались в своей самой глубочайшей же явной нерешительности.
393
Зато до чего решительно (в основной своей массе) эти гражданские умники столь последовательно разваливали армию, являвшуюся первейшей и главнейшей основой всего российского государства, его наиболее зримой опорой…
Вот она им оценка со стороны вполне знающего человека.
Святослав Рыбас, «Сталин» (серия ЖЗЛ).
«Временное правительство представляло собой собрание торжествующих интеллигентов, вознесенных на вершину власти. Как предсказывал Николай II, у них не было административного опыта, чтобы управлять страной».
И как раз именно про то они вовсе и близко уж нисколько не ведали, да и знать про то вовсе не знали…
А именно нисколько не свойственно было им понимать всю сущность своевременной и должной важности весьма ведь сурового овладения нынешней столь уж немыслимо нестабильной ситуацией в обществе.
И было все это так, поскольку явно они обитали в облаках беспрестанного словесного пустозвонства, а жизнь тогда требовала реального, а вовсе не иллюзорного, видения всего как он только есть людского малоприметного быта.
А у них так и так, между тем, никогда еще не бывало вполне ведь настоящего опыта управления весьма уж и вправду до чего только конкретными рычагами власти.
394
Настоящее ощущение времени и всех самых насущных его требований вовсе-то и близко явно не схоже с теми исключительно и впрямь безостановочными разглагольствованиями о той более чем немыслимо праведной необходимости по возможности скорого и более чем незамедлительного изничтожения всех тех средневековых башен и стен российской Бастилии мыслей.
Не время тогда было для всяческих словесных спекуляций, а именно как раз для консолидации всех сил в борьбе с внутренним врагом большевизмом.
Наиболее страшным угнетателем души и тела своих граждан за всю ту ныне довольно-то долгую человеческую историю.
Однако в чьих-либо горящих, словно угли, глазах во имя весьма ведь полного и деятельного сведения на нет всех пут былого царского угнетения все уж средства были попросту более чем одинаково хороши.
Ну а, то что всяческое им моральное благоприятствование ведет разве что к одному тому явному последующему узакониванию совершенно незаконных методов, они, наверное, попросту и знать нисколько никогда вовсе так и не знали.
Однако всю свою сознательную, сытую жизнь они только лишь о том и мечтали, как бы это им, значится, твердо усесться на место ничего ведь нисколько не смыслящих в делах прогресса тупоголовых царских сатрапов.
395
Да вот, однако, оказавшись на самой вершине той ранее ими на все лады проклинаемой власти, они попросту никак не смогли бы почувствовать себя вполне уверенно, пока на месте всех старых и опытных военных кадров не очутились вчерашние выскочки-выдвиженцы, которых можно было легко и плавно при случае перетасовать, словно колоду карт.
А потому ими и были более чем всерьез довольно уж деятельно предприняты самые незамедлительные меры именно в этом столь архиважном для них направлении…
Вот что пишет по этому поводу Владимир Федюк в его книге «Керенский»:
«По инициативе Гучкова была развернута широкомасштабная чистка высшего командного состава. Со своих постов были сняты четверо из пяти главнокомандующих фронтами, две трети командующих армиями и командиров корпусов. Устранялись в первую очередь те из старших начальников, кто не сумел приспособиться к новой обстановке, растерялся или, напротив, упрямо продолжал гнуть прежнюю линию».
396
Закручивая гайки осатанелой новоявленной несвободы, тогдашние прекраснодушные либералы крутили свое отнюдь не немое кино, вполне же всерьез думая разве что лишь о чем-то большом, светлом и главном, а вовсе не о том действительно насущном, низменном и плотском.
Ну а за их склизкими спинами мерзкой гнилью расползались метастазы полнейшего произвола и анархии.
А между тем вполне еще должно было им делать именно дело, а не вещать чего уж только, значит, совсем ведь не попадя!
Поскольку всякая стоящая того власть — это всегда так ярмо собачьей преданности своим-то собственническим, личностным интересам.
397
Медвежьей услугой, всенепременно, окажется для буквально любого современного государства путем самого так совершенно нелепого выбора поставить над собою царя или президента со всей его широкой свитой, которые и впрямь станут заботиться о чем-либо большом и наиболее главном, а не о чем-то простом и для них самих вполне ведь насущном.
Испания времен Колумба преотличнейший тому пример.
Попросту там все само собой более чем естественно проистекало от совершенно так иных причин.
Однако конечный результат был в точности тот же самый, что и в России, — экономический крах, причем еще и физическое, как и духовное истребление столь многих наилучших людей.
Хотя какой-либо прямой параллели тут уж более чем естественно быть совершенно не может, а все-таки общий духовный настрой инквизиторов и большевиков в преследовании буквально всяческой крамолы — это отнюдь не простое, СЛУЧАЙНОЕ совпадение.
Тут уж непременно имеется самая конкретная логическая последовательность всех, так или иначе, пред собою поставленных ими «святых» задач по столь и впрямь однозначному физическому истреблению всяческой ереси и крамолы.
И в обоих случаях они были буквально с головы до пят необъятно освещены благим светом фактически уж слепой идеи вящего их собственного духовного совершенства.
398
Когда законная власть (или духовная элита) отпускает вожжи и вся уходит в самосозерцание собственной великой духовной значимости и близости к Богу, все бразды правления явно пригребут те, у кого мысли, идущие почти по той же канве, неизменно сливаются при этом воедино с «великодушием» воинственно прямодушной во всем ее лицемерии — демагогии.
Ее вовсе при этом нисколько не скрываемый, а еще и наоборот всецело прославляемый садизм — это ведь одно лишь истое благо во имя грядущего существования мнимого добра и более чем абстрактной общественной справедливости!
399
Да и никак нельзя назвать властолюбивого человека Господом Богом, а также и вручить ему все Его функции, чтобы тот тут же мигом не приступил к лютой казни всех тех, кто, пусть и в самом отдаленном грядущем, еще, чего доброго, сможет ненароком сорвать с него эту его величественную мантию.
Ну а все блага, исходящие от этакого кровавого идола (по идеологии), естественно, что целиком и безраздельно будут предназначаться для одних лишь бедных, сирых и обиженных.
И вот уж именно во имя подобного рода будто бы и впрямь наивысших общественных интересов большевики и подобрали выпавший из монарших рук царственный скипетр.
А инквизиторам и отбирать вовсе уж ничего совершенно не потребовалось, светская власть им и так сама все бразды правления, недолго думая, на верный откуп отдала, безо всякого притом разлада и насилия.
400
А ведь все те новоявленные доктора общественных и культурных язв даже и не лгали, а попросту донельзя пропитывались слепой осатанелой ложью, словно бы шкуру новую на себя напяливали.
То есть делали они все, дабы суметь же увлечь и до самого конца убедить в своей правоте всех тех остальных, им безропотно внемлющих и послушных.
Да только для того, чтобы и впрямь-таки вот добиться подобного неотвратимо нужного им эффекта, много еще кровушки им пустить некогда довелось…
Их души были черны и пламенны сатанинским огнем.
А впрочем, все без исключения злые фанатики, каких бы убеждений или религии они уж при этом столь отчаянно так ни придерживались, несли над собою знамя всесокрушающей нечестивой ненависти.
Причем ненависть их, как правило, была еще и весьма конформична и бесовски изменчива.
А потому, если кто-либо явно претерпевал более чем постыдную первичную неудачу, то уж при таких крайне неважнецких делах и становилось кое-кому совсем не без надобности от всего того прошлого полностью вмиг разом еще откреститься.
Вот что обо всем этом пишет Савинков в его книге «То, чего не было»:
«И, как это всегда бывает, члены комитета не сомневались, что они не только разрешили Болотову поехать в Москву, но и уполномочили именем партии. И если бы Болотов им сказал, что это не так, что он уехал без разрешения, даже вопреки их желанию, они бы искренно удивились и не поверили бы ему».
И это вовсе не единичный случай именно подобного рода логики, а самая что ни на есть ее более чем обыденная, повседневная практика.
401
Подобный подход к делу был столь так донельзя типичен для всех тех аппаратчиков, кои, пользуясь инструментами, что дала им в руки весьма верной рукой отлаженная бюрократическая машина всей той осатанело разнузданной пропаганды, и создавали себе ярчайший облик великих гениев и героев всей той своей непримиримо безоглядной (на все прошлое) эпохи.
Да, только уж явно сидели они во время крайне вредных для жизни, как и подчас чреватых летальным исходом событий совсем ведь где-то в глубокой тени.
Далеко не всегда они были именно таковыми еще в самом начале своей жизни, однако всей человеческой натуре во многом свойственно прогибаться под все те внешние и впрямь этак столь сильно довлеющие, а то и полностью видоизменяющие ее обстоятельства.
402
И вот, совершив полный оборот вокруг своей оси (в духовном смысле), как и всецело оставшись при этом за то самое беспрецедентно воинственное самопожертвование, да только теперича никак уж ничем иным, кроме как теми вовсе-то им отныне чужими жизнями…
Яростные властители чужих судеб при помощи светлых догм и стали тем змием, что столь наглядно соблазнял род человеческий отведать от плода познания добра и зла, дабы явно он вдруг себя осознал донельзя обобранным и более чем несправедливо обойденным в смысле распределения всех тех существующих благ, а потому и безмерно обманутым…
Однако при этом явно та прежняя безыдейная жизнь в случае победы коммунизма на всей земле в эпосе разных народов (передаваемого из уст в уста торопливым и очень боязливым шепотом) и впрямь уж истинным раем тогда бы еще показалась.
403
Ну а наступление «светлой эры всеобщего голозадого коммунизма» было бы тогда со временем столь так непременно еще прозвано всею межнациональною народною молвой впрямь ведь сущим изгнанием из эдема в сущий ад всеобъемлюще въедливой пролетарской справедливости.
Причем именно чему-либо подобному, собственно, и было бы еще суждено как раз-таки и случиться, коли бы все те яростные фанатики, зубами вцепившись в руль политической власти, и вправду еще оказались счастливыми предводителями всего того весьма разноликого рода людского.
Ох уж и впрямь непременно бы явно заставили они все человечество сколь восхитительно помпезно праздновать свою победу над всяческим здравым рассудком, впрямь-то именно что обязав долгими веками это делать все те народы и племена…
Ну, это, конечно, случилось бы разве что в случае, кабы они в том-то, как есть, общемировом пожаре, нисколько ведь никак совсем не сгорели.
Что уж до всякого разного рода зловредных прихлебателей, то ведь они только и всего что к чему-либо незамысловато для них хорошему столь так наскоро тогда всеми силами безвольно вот прислонились.
Их никогда не интересовало совершенно ничье в этом мире всеобщее счастье, они только всего, что искренне радостно подставили плечо всему тому, что могло им дать власть и чье-либо некогда возмутительно и «незаконно нажитое имущество».
Зато именно столь старательно тень на плетень наводя по поводу всей той исключительно великой нашей всеобщей надобности этак-то дружно вышагивать к светлому будущему…
Да, в чем-чем, а в этом они были и вправду неимоверно верные бравые мастера.
Всегда ведь были они и впрямь-таки как есть уж все в пене и золе!
Столь неистово еще они постарались всеми силами испепелить все то ныне проклятое прошлое.
И главное, было им дано в этом-то деле явно же оказаться попросту и впрямь донельзя почище самых тех еще яростных прежних фанатиков.
А все только-то от великого профессионализма именно в этакой сугубо специфической области.
404
А между тем и вправду весело и смело шагать ко всякому более-менее светлому будущему можно лишь только разве что на своих двоих, а чужим задам ногами в этом деле помогать: означает возвращать людей в обезьянье прошлое, и нисколько же оно никогда не будет выглядеть хоть сколько-то, значит, вообще вот иначе.
Да и никакого стоящего «транспорта» в виде идеи, зовущей людей к братству, единству и любви, нет и быть ее вовсе нисколько не может.
Ни одна религия на это и близко не претендует, во всяком случае, пока человек еще находится в его бренной, телесной оболочке.
И все же ограничения по принципам новоявленного, а не того стародавнего средневекового мракобесья — это отнюдь не черта самих религиозных культов, а только-то их подчас весьма агрессивных проповедников, вполне уж всерьез и довольно оправданно опасающихся, что из-за всех современных технологических чудес они всенепременно вскоре подрастеряют всю свою доселе верную паству.
405
Причем это именно новые рычаги воздействия на общественное сознание, как то новоявленные средства массовой информации, всецело охватывающие мозг, словно сплетенная в углу паутина, так и вживляют в него слова пропаганды, а потому и оказались они столь ведь громогласными рупорами весьма уж всецело ныне как есть обновившегося средневекового зла.
То есть газеты, радио и телевидение во всех тех случаях, когда они столь безнадежно попадали и попадают в нечестивые руки самых отъявленных негодяев, исключительно так беззастенчиво вскоре преображают всю ту склизкую подлость, в крайне извращенную модернизированную форму морали вовсе-то, несомненно, бессердечно безразличную ко всем тем любым уж всеобщим логическим принципам.
Однако наиболее вящей тому первопричиной стала именно та полнейшая свобода дискуссий, до чего запросто поднявшая на самый верх всю же мерзость и липкую патоку самых наилучших благих намерений.
Поскольку они зачастую сплошь и рядом переплетаются в единый узел более чем незатейливого и назойливого облагораживания всей той до чего неказистой и столь крайне уж невзрачно нас окружающей общечеловеческой действительности.
Невольно так при этом до чего яростно тревожа и приподнимая все, то чему ранее доводилось покоиться на самом ведь том еще низу всей общественной жизни…
406
Попросту тут явно сработал механизм штопора, сколь и впрямь бездумно и безвременно высвобождающего дух отчаянной свободы, а именно потому наружу затем разом и полилось, шипя и пенясь, искристое вино вполне достойного своего века восторженного прекраснодушия…
И отчаянно чистоплотные идеалисты при всем том явно стали той самой исключительно так еще нездоровой предтечей всех тех молниеносно пламенных деятелей грядущих революционных кровавых дней, да и сплошь уж черных безотрадных ночей.
И ведь скорая и беспощадная смерть так и сидела тогда на кончике всякого чересчур бойкого языка.
Принципиальные, честные люди тогда ведь разом стали простым и ненужным мусором, который явно еще следовало безо всякого промедления вымести для самого незамедлительного прихода времен всеобщего и общечеловеческого грядущего счастья.
И сам по себе смысл безумно смелых общественных перемен был понятен только лишь тем, кто их вовсе совсем уж нездраво начал.
Простые люди в суть происходящего в обществе вникали мало.
В общем и целом при внешне несколько иной более грубой обертке сама жизнь осталась в точности именно прежней, а все те будто бы ныне раз и навсегда минувшие тяготы лишь еще весьма значительно усилились.
А впрочем, большевики и вправду внесли нечто новое в те отныне столь беспросветно унылые житейские будни все также неспешно и неизменно, именно что по-прежнему и по-старинному и существующей же действительности.
И они разве что лишь сколь беззастенчиво добавили к той издревле еще извечно существующей тьме-тьмущей всяческих чрезмерно восторженных грез некий экстракт всего своего серого духовного убожества.
Ну а от всего этого яркого света в жизни общества вовсе же никак нисколько не прибавляется, а разве что, наоборот, его при этом только-то явно еще значительно во всем убывает.
Ну а реальную житейскую суть жизни к чему-либо действительно лучшему изменяют вовсе вот никак не пустые слова, а именно те вполне разумные и дельные мысли, что когда-нибудь явно еще сумеют довольно-то многое медленно, но верно постепенно столь старательно выпрямить и в лучшую сторону без принуждения переиначить.
407
Ну а все те блаженные принципы философского именно что всецело ведь абстрактного толка были донельзя схоластичны и утопичны, поскольку все эти так называемые мыслители вовсе-то ничего далее своего носа попросту совсем и не видели.
И это они и начали догматически править, водя пером по бумаге и острым концом его безжалостно правя все те незыблемо и повседневно существующие общественные устои.
Яростно и беззастенчиво изменяли они густыми полузасохшими чернилами все те стародавние реалии донельзя простой общественной жизни (то и дело, ставя при этом жирные кляксы).
Да еще и весьма старательно выверяя всякое грядущее направление, в которое и надо будет некогда еще устремить те самые лишь недавно проснувшиеся от глубокого и долгого векового сна серые людские массы.
И это как раз именно тем чрезмерно вольнодумно схоластически настроенным праздным теоретикам и вправду довелось определить судьбы столь многих народов, причем случилось это явно же задолго до начала всех тех ослепительно кровавых политических начинаний.
И главное, все это на самую скорую руку ими более чем бескомпромиссно осуществлялось как раз-таки при помощи весьма суровой революционной этики, которой они всегдашне придавали вид вполне полноценной (для своей эпохи), святой и «на веки вечные» единственно верной истинной правды.
Цензура в то еще царское время была явно нисколько так совсем не на высоте, вот оно что!
408
И то было разве что лишь той одной стороной изрядно уж во многом столь старательно подчищенной медали…
Ну а той второй столь удивительно яркой ее стороной стало как раз-таки вот совсем ведь нежданное и негаданное благо буквально всеобъемлющего технического прогресса, которое практически задарма одарило всех нас своими новейшими, ранее вовсе и немыслимыми фантастическими возможностями.
Раз и вправду довелось той новой жизни обнаружить внутри себя элементы самого что ни на есть продвинутого воздействия на буквально так еще всяческую человеческую психику…
Однако, как то действительно должно было оказаться всем вот столь безупречно, разом ясно и понятно, смерть миллионов и миллионов никому бы не стоило именно же напрямую увязывать со всеми теми гениальными изобретениями человеческого гения.
Вполне возможно было бы обойтись и без всего этого, поскольку для подобного рода идеологического маразма вполне так хватило бы и сильной стоической воли какого-либо новоиспеченного вождя.
Да вот еще и той повальной, политически верно взнузданной грамотности, что нисколько уж при этом никак не потребовало бы существования электричества, паровозов, пароходов и гидроэлектростанций.
Можно лишь говорить о чрезвычайно стремительно быстром прогрессе, которому вовсе-то никак при этом не соответствовали должные изменения в области этики и морали.
409
Человек уж волей-неволей тянет вверх по склону всей своей только лишь разве что еще набирающий силы духовности тот исключительно древний скарб — тех-то самых долгими веками некогда сложившихся ярых своих предрассудков.
И само уж как есть неистовое желание хоть сколько-то еще его поторопить может вызвать один лишь более чем явный его регресс, а потому и покатится, насильно подталкиваемый куда-либо вверх, стремительно вниз под весьма удобный для этого уклон, прямо-таки на лету теряя буквально всякий свой прежний человеческий облик.
А, значит, смотря прямо в глаза той опасности, что еще вполне же однозначно грозит путнику, идущему вверх по узкой тропе, никогда бы не стоило придумывать ему тот самый «воображаемый фуникулер» в некое иное светлое завтра.
410
И это несмотря на то, что невежественные люди порою, словно малые дети, безо всякой меры радуются тем столь красочно наобещанным им сладким мечтам, что тем самым приторно ласковым говорком и вправду были доводимы до них теми, кто мыслит некими безнадежно нелепыми абстрактными категориями.
Ну а истинно наглядное воплощение всех благ грядущего зачастую на житейской практике, непременно уж связано вовсе-то не с этакого рода нежно ласкающими чью-либо душу и тело довольно-таки весьма и весьма столь приятными процедурами.
А потому и на нечто подобное кого-либо подбить — не так ведь оно, в сущности, просто!
Зато простые люди до чего и впрямь удивительно легковерны, а потому и внушить им понимание попросту невероятно легкой достижимости всего того пресловутого светлого счастья народа, большого труда совершенно никак нисколько ведь не составит.
И не то чтобы людская толпа всею массой своей никак уж совсем вовсе и не захотела в тот самый рай всем ведь миром еще разом с ходу нагрянуть.
Нет может она того и хотела бы, да вот беда — рельсы туда никак не проложены, зато в сторону противоположную и рельсов никаких вовсе-то и не надо.
Ну а души людские так и воспарят при этом после горьких мук на самые небеса…
411
Ну а на этой земле рай никак не построишь — условия совсем уж не те.
Но это ведь совершенно безразлично для всех тех, кто стремился найти новое применение людским прежним чаяниям.
Ввысь смело устремясь всеми думами о светлом и радостном, вполне еще можно было именно что ненароком же уронить чудовищный быт до уровня явно ниже всякого его определения как какого-либо вообще человеческого существования.
А, собственно, этак и начались некогда все эти исключительно глупые нелепицы обо всем том абсолютно ином и значительно лучшем грядущем.
То есть имели они весь свой исток, от одних тех нисколько явно уж и несбыточных донельзя нелепых надежд чего-нибудь этакое обязательно урвать, и даже вовсе это неважно у кого — у природы или у Господа Бога.
И свинцово черные души тех людей, что совсем невзначай только разве что по случаю осуществляли сей безмерно заманчивый проект, явно так искрометно получили подпитку ото всех тех громогласных «философов Судного дня».
То есть именно тех самых интеллектуалов, в воспаленном воображении которых вовсе не Господь Бог пришел в этот мир, а появились в нем те умники, что как дважды два доказали, что его нет, не было и никогда он к нам с небес вовсе так совсем уж не явится.
Поскольку того, кого попросту и близко не было и нет, ждать дело ясное, занятие совершенно бессмысленное и напрасное…
412
А посему и сколь то всецело радостно выходит, что этот самый Судный день надо бы исключительно еще так скорехонько устраивать именно нам самим.
Причем осуществлять его надобно именно по всем тем весьма так однозначно вполне справедливым и сурово прагматичным принципам, отображенным еще в Евангелии.
А еще ведь в том числе и в истинном свете всего того вполне так безупречно разумного понимания, чего это вообще есть добро и тот сказочно ласковый, столь призывно зовущий к себе отблеск буквально всеобщего грядущего повсеместного процветания.
Причем, как и понятно, всем тем творящим новую судьбу мира обязательно еще полагалось — было попросту уж неотступно — надобно буквально так во всем неотъемлемо следовать всем тем постулатам, которые некогда ставила во главу угла святая инквизиция в эпоху мрачных времен воинственно невежественного Средневековья.
Да, пожалуй, что и того только, непременно, похуже, поскольку созданные религиозными догмами условия взаимоотношений между человеком и Богом в любом случае явно ограничивали всю его дикую, совершенно необузданную жестокость.
413
И ведь совсем же никакого достаточно прямого касательства к самой религии это более чем никак, собственно, и не имеет.
Господа воинствующие атеисты и близко нисколько ведь не понимают, что даже если вера в Бога и пережиток старины, а будущее за одним лишь тем всеобъемлющим атеизмом, то и тогда война, объявленная религии, — это суровая битва, вполне всерьез объявленная общественной морали.
Поскольку именно через веру в Бога ее и преподавали народу священники, раввины и муллы.
Человек не может и не должен быть угнетаем никакой внешней системой взглядов на жизнь, и в этом, кстати, и есть самая что ни на есть насущная, истинная правда.
414
Однако тут уж необходимо более чем четко оговориться: речь тут может идти только о людях развитых, хорошо знакомых с культурными наработками в столь ведь значительно многих морально-этических аспектах жизни.
И прежде всего это более чем уж явно касается именно тех, кто истинно так всецело грамотен во всех сколь многих коллизиях бытия, а не всего-то что хорошо развит, образован и воспитан.
Явное отсутствие как раз вот именно подобного обустройства внутреннего мира у среднего современного человека есть более чем естественный и столь во всем непреложный буквально ничем нисколько неопровержимый факт.
Буквально у всех его представителей и вправду более чем наглядно наблюдается довольно-таки полнейшее отсутствие подобных душевных качеств, поскольку они вполне могли быть привиты одним лишь действительно хорошо продуманным воспитанием.
415
И именно это и объясняет само вот возникновение нацизма, а также и его предшественника и приемника сталинизма в том самом от всех нас совсем еще недалеко ушедшем в прошлое XX столетии.
Отсутствие твердой веры весьма вот расхолаживает дух людской и попросту воинственно заставляет искать ей самую скорейшую замену, основанную на новых научных, а не на тех еще издревле прежних религиозных постулатах.
А потому и как оно вообще уж, собственно, выходит — прежде чем кричать «долой буквально все прежнее и былое!» надо бы то самое новое как следует еще всецело столь безупречно грамотно так обустроить.
Причем и столь еще основательно, чтобы к нему никак не смогли бы затем сходу прилипнуть всякие невежественные горлопаны всеобщего скорейшего и совершенно уж неминуемого счастья…
Нельзя ведь было людей совсем так без света в конце туннеля оставить!..
А это само собой означает, что людям с тех еще самых столь незапамятных времен неизменно был надобен тот чрезвычайно великий всем сердцем своим свою паству ведущий к свету духовный поводырь.
Религия с этой ролью долгими веками вполне уж достойно худо-бедно справлялась, и нет никаких существенных причин, почему бы это ей и нынче столь так усердно не продолжить эту ее миссию и во всяком нашем последующем, дальнейшем бытии.
То есть именно что как раз посреди всех этих новоявленных технических чудес, вовсе ведь никак не прибавляющих, а скорее, чего доброго, и явно еще весьма чего-либо существенное изымающих от всей той еще стародавней доброты души и сердца.
416
Очень уж в наше новейшее время стало многовато всевозможной сладкоречивой и совершенно нескончаемой говорильни, а истинного житейского ума так ведь нисколько и не прибавилось.
И даже, пожалуй, его-то как раз нынче стало, куда только ведь значительно меньше, нежели чем его было когда-либо прежде.
Да только во всем том восторженно праздном круговороте ярких обманчиво теоретически верных слов теряется сама суть предмета обсуждения, а разве что сколь бесконечно обсасывается вся его чисто идеологическая сторона, а от этого любые практические решения становятся сном, а явью при этом оказывается неистовая, совсем никуда нисколько не ведущая перебранка…
Причем в тот самый момент, когда непомерное разнообразие взглядов на жизнь начинает преобладать над всяким здравым смыслом, в речах довольно многих людей невольно так еще засквозит сплошная полуосмысленная амбициозность.
Как то и было в речах Керенского.
Вот оно о нем вполне уж более чем однозначно обоснованное мнение.
Владимир Федюк, «Керенский»:
«Самое интересное, что сам он не запомнил, что говорил и по какому поводу. Это не спишешь на провалы памяти — она не подводила Керенского и в глубокой старости. Скорее, здесь нужно искать другое объяснение. Керенскому уже тогда не важно было, что он говорит.
Куда важнее, чтобы его слушали и аплодировали ему».
417
И ведь именно с той еще междоусобной грызни самого разного рода мыслителей и началось то самое бескрайнее брожение в простом народе…
И вот он нашелся — тот так и брызгающий во все стороны слюной адвокатишка, только-то и всего, что вполне здраво умеющий это разве что до чего многозначительно и вальяжно вещать с благодушно-патетическим видом всякую несусветную лирическую чушь…
Ну а те, кто, превозмогая путы всякой довольно-то обыденной житейской логики, до чего и впрямь добротно протаптывал ему довольно пологий путь к верховной власти, пожалуй, старались разве что только же самовозвыситься за счет яростного обличения и бичевания всех тех отъявленных пороков всего того крайне замшелого духом царского самодержавия.
И как ведь они некогда заливались соловьями по поводу будущего упоительного счастья в эдеме, где будет истово править бал Ее Святейшество либеральная истина…
Они зачастую рассуждали и мыслили в рамках столь им весьма и весьма так ненаглядных тщательно выверенных клише, прикладывая их буквально ко всем тем от века полностью уж так во всем одинаково существующим бытовым реалиям.
Да еще и делая все это в том самом ключе, словно бы явно так должны были они к ним еще оказаться столь и впрямь досконально, тщательно и своевременно именно что всецело разом подогнаны.
418
Да ими неизменно двигала безмерно обостренная, чрезмерно вед столь обильно прочувственная справедливость.
Да только была она самого ведь вычурно абстрактного рода и толка.
Ну а потому и вся та столь отчаянно свербящая внутри многих либеральных душ тоска по некой исключительно иной светлой и лучшей жизни так и смердела на все пределы вселенной трупным ядом пошлого обобщения, да и совсем так неуместного упрощения реалий социального и политического всеобщего нашего обустройства.
И вот во всем том своем призрачно светлом уме, яростно и нигилистически разрушая преграды ко всему тому грядущему построению светлого мира добра…
И ведь подобного рода вовсе не глупые люди, словно тот еще барон Мюнхгаузен на ядре, всегда уж были явно нацелены никак не на те примитивные и бытовые реалии самой что ни на есть простой и вполне естественной жизни.
Поскольку буквально все те благочестивые мысли их были всецело устремлены в некие небеса, где им и посреди бела дня столь ярко так светит месяц ясный, а луж и ям на пути вроде бы и нет как нет.
Уж по всей своей природе им там, наверное, попросту и не положено было быть.
Ну а потому и нет им никакого дела до всех тех действительно вполне естественных средств более чем и вправду верного обеспечения счастья народа.
Для них самих столь безупречно и наглядно существует разве что лишь им издали где-то вот как наяву пригрезившаяся та самая бесподобно же
прекраснодушная концепция всего того общественного бытия.
И даже если в чем-либо они и были в целом действительно правы, однако их правота может быть соотносима к одному тому безупречно светлому будущему, к которому все человечество обязательно вымостит себе дорогу общими знаниями, а не только с грехом пополам отметив себе к нему путь еле заметным, призрачным пунктиром…
419
Да вот еще, кстати, одной из самых основополагающих черт всякой настоящей свободы столь непременно является самодисциплина.
Ну а также и отсутствие каких-либо навязанных чисто извне безгранично над всем слепо доминирующих философских доктрин.
Еще и потому, что ничьи взгляды на жизнь никак не смогут оказаться хоть в чем-либо исключительно праведными не только по отношению к человеку, их всецело придерживающемуся, но и являться тем же в переложении на судьбы людей, личности, коих ему никто не поручал продвигать в каком-либо духовном значении этого слова.
Человек — он столь многолик, а посему путь его к истине до чего уж подчас нисколько не однозначен, а потому и нельзя столь вот поспешно его подсократить, приложив к тому до чего немалые, однако при этом вовсе-то никак совсем не уместные старания…
Ну а в особенности этого нисколько не стоило бы делать, навязывая все это искрометно новое некоей чудовищной лютой силой.
420
Всех сразу безо всякого детального разбора направив на очень большую и широкую дорогу в некое то всеобщее, уж столь белоснежно светлое будущее…
Которое, кстати, для очень многих безмерно мечтательных его сотворителей еще и впрямь-таки истинно вот прискорбно затем закончилось полугодовым днем заполярных бараков.
Причем никак не могло это их столь ведь весьма благородное начинание даже и случайно еще привести к какому-либо действительно стоящему благожелательному результату.
К подлинному свету истины всегда идут только лишь в одиночку, ну а потом уже слабыми отблесками освещают серой толпе весь ее долгий, пологий путь.
И ведь все это вполне так во всем доподлинно естественно, да и нисколько никак не аморфно, вычурно, бестолково, а также еще и приторно сладостно.
Толпа, она явно же хочет только лишь самых простых вещей, и никакими искрами разума ее никогда не зажжешь и не просветишь.
И, в принципе, совершенно ничего загадочного нет во вполне естественном устремлении отдельных личностей к высотам нисколько недосягаемых для большинства людей явей высоких духовных сфер…
Поскольку именно в точности как это всегда происходит у всех тех видов растений, которые, еще будучи малыми побегами, столь ведь неотвратимо стремятся к солнечному свету, так и сознание людей, в которых были заложены (а кем, Богом или природой, — то уж, безусловно, неважно) те или иные интеллектуальные способности выше мелких и средних…
Уж всегда ведь мысль подобного человека непременно будет еще стремиться вырваться куда-либо вдаль из мрака незнания к солнцу золотых, наивысших истин.
421
Да только иные люди, дорвавшись до знаний, не столь ведь и редко еще поведут себя значительно хуже дворовых собак, яростно дерущихся из-за мозговой косточки.
Они-то, конечно, столь непременно, сумеют все это явно подать под несколько иным, куда весьма так более благовидным соусом, но в том уж оно и дело, что внутренняя суть никак не от всяких чисто внешних проявлений и вправду действительно хоть сколько-то еще всецело зависит.
А все оттого, что убеждения и стереотипы зачастую мешают людям воспринимать доводы оппонента как-либо иначе, нежели чем как тот до чего только и впрямь тяжелый камень в свой личный, тщательно ими огороженный и сколь вот хорошо ухоженный огород.
422
Общий интеллектуальный статус тут уж явно будет никак ни при чем, поскольку он вовсе нисколько не подразумевает под собою какой-либо стоящей подобного определения одинаковости подхода к одним и тем проблемам всего ведь, так или иначе ныне существующего бытия.
И точно в той же манере оно будет и в плане довольно-то общего восприятия всей той подчас и впрямь-таки столь угнетающей наши светлые чувства столь ведь невзрачно серой, беспросветно и бесцветно окружающей нас действительности.
И буквально каждому, понимаешь ли, разом и до конца всецело уж верно так ведомо, как это именно в единый миг все к лучшему полностью переменить, да еще и самым наиболее при этом праведным образом.
И все это в свете тех более чем досконально столь многое объясняющих, да вот, однако при этом крайне же далеких от практики теорий, истинных вселенских миражей…
Причем самое начало всем тем от рождения еще слепым мировоззрениям было положено именно с того столь однозначно так насиженного места, что со всей очевидностью довольно-то во многом отчаянно и бойко олицетворяло полнейшую уж сущую невозможность более-менее здравого восприятия какого-либо иного грядущего исхода модернизации всей той широкой общественной действительности.
А общественная жизнь это тот самый каждодневный процесс, что если и изменяется то уж происходит нечто подобное относительно довольно медленно, а потому если чего-то и следует менять, то делать это можно разве что лишь всегдашне ведь при этом ориентируясь на те еще не до конца во всем сложившиеся зрелые личности.
А идеологические свары — это вообще полный бред и сущая околесица, ведущая в самом начале к анархии, ну а затем к возврату самодержавия, только лишь в новой более свирепой его форме.
И простонародное общество надо бы держать как можно так только подалее от зачастую же бессмысленно праздной философской говорильни.
Истина рождается не в споре, она восходит свежей порослью знаний на поле, удобренном лучшими чувствами всех прежних поколений.
423
А споры нужны, но именно для вырабатывания концепций подхода к окружающей действительности, а вовсе не для того, чтобы выработать общий для всех людей путь к достижению некоего всеобщего и полностью так истинно неминуемого счастья и благополучия.
Правда, иногда и такое порою случается, что взгляды людей настолько диаметрально противоположны, что их диалог непременно еще превращается в тупую и озлобленную пантомиму двух неистово противостоящих друг другу амбиций.
И страшнее всего это выглядит как раз-таки со стороны…
А потому люди и начинают отчаянно путаться, вовсе ведь и не зная, за кем это именно самая уж действительно настоящая жизненная правда.
И при этаком раскладе множество трезвых и взвешенных людей попросту разом теряют всякую свою естественную точку опоры, и вот тогда столь злосчастно и могут они стать жертвами любой зазывной и страстной демагогии, коли она более чем явственно находит себе столь гулкий и пространный отклик в самом их сердце и разуме.
424
А между тем сколь и вправду доподлинная и скоропостижная смерть самого уж общего определения — риторика — начинается как раз-таки с объявления войны всяческому чужому видению событий всех тех и без того немыслимо разноликих эпох.
Ну а также и безмерно страшна непримиримая конфронтация во время яростных диспутов с мясом ведь вырывающих из будущего всеобщего благоденствия самые сладкие куски и это вместо того чтобы медленно но верно строить из глины и грязи это уж наше нынешнее довольно-то весьма пока низменно скверное настоящее.
Но, конечно, гораздо лучше будет создавать радужные проекции ориентируясь при этом на одни только блики лучшего грядущего так и надрывая при этом все силы души в плане ярого нигилистического анализа самых тех еще довольно-то различных постулатов всего того нынче необъятно широко же тягостного общественного бытия.
А между тем и впрямь вот столь, воинственно громыхая вескими словесами, можно еще много уж всяческих видов оружия затем вот слепо задействовать.
Конфронтация больших умов, в конце концов, приводит к лютой конфронтации вражеских фронтов.
Причем любая кровопролитная война столь непременно подчас начинается именно со слов, и то вовсе подчас нисколько неважно, сколько это еще при ней погибнет людей, а важно, прежде всего, то, что великое море страданий выйдет из всяких своих обыденных берегов.
Да еще и впрямь надолго тогда растают в небытие некогда весьма ведь дружеские межнациональные отношения…
А все уж между тем начинается с самых так отвратительно воинственных амбиций политиков, раз это именно они подчас никак не умеют промеж собою решить какие-либо спорные вопросы без всего того безнадежно же безлико осатанелого кровопролития.
Причем иногда и гражданские дела могут столь бесконечно запутаться, и тогда не останется совсем ничего, кроме испепеляющей все и вся всепоглощающей ненависти…
И главное, все это столь и впрямь более чем безответственно само собой начинается именно с того самого исключительно же одиозного, нигилистического отрицания вконец вот опостылевшего наследия до чего и впрямь только недалеких предков.
Да и промеж собой умеренные российские радикалы никак не могли ни о чем существенном нисколько же действительно вдумчиво договориться.
Потому как если и присутствовала во время всех тех их нескончаемых споров хоть какая-либо попытка создать действительно более-менее конструктивный диалог, то ведь все равно амбициозное устремление доказать абсолютную так именно свою правоту почти всегда брало вверх над всяким истинно здравым смыслом.
А потому и поболее всего душевных сил вкладывалось совсем так нисколько не во что-либо иное, а как раз в то самое полнейшее чувственное отрицание абсолютно некомпетентного мнения собеседника.
И это как раз подобным образом оно тогда буквально всегдашне и выглядело.
Все кричат друг на друга и даже самих себя уже вовсе не слышат, однако при этом каждый непременно считает, что ему-то точно на этот раз явно удалось посадить всех своих оппонентов всем тем своим острым и язвительным словом в одну, значится, гигантскую лужу…
425
И все дело тут именно в том, что при подобном роде общения между интеллектуалами, живущими подчас в совершенно разных системах координат, главная суть зачастую выражается в одном лишь виде девятого вала вздыбленных к самому небу эмоций.
Ну а «ядовитое чувство отдавленного локтя» зачастую подминает под себя всяческий простой, словно азбука или таблица умножения, элементарный и обыденный здравый смысл.
А в особенности все это именно так и выглядит при обсуждении весьма же острых вопросов, иногда требующих более чем незамедлительного сурового решения.
Политики без амбиций — они не политики!
Однако довольно-таки многое вполне ведь однозначно решается именно во время закулисных игр, в которых зачастую именно словесные баталии и предрешают судьбу будущих кровопролитных сражений — быть им или же нет.
426
И очень многое в этой жизни столь непременно зависит именно от правильно вовремя произнесенных слов…
Вот только будут ли они кем-либо еще услышаны?
Сколько бед можно было бы предотвратить, не будь на пути всякой истины этакого непомерного количества препонов и рогаток!
Ведь человека бывает довольно трудно в чем-либо переубедить вовсе не потому, что сами по себе доводы туманны, слабы или во всем не обоснованы, но прежде всего только уж оттого, что тот попросту на корню отрицает всякое мнение собеседника как таковое на почве каких-либо своих очень ведь даже личных предубеждений.
И люди не столь редко явно оказываются по разные стороны «каната» противоположных мнений только в связи с тем, что их сознание попросту донельзя напичкано всяческого рода абсурдными предрассудками.
И это именно те самые затычки, что столь плотно закупоривают им уши для всего действительно нового и ранее ими нисколько еще никак совершенно неизведанного.
Как говорится, ни во сне, ни наяву!
427
Смерть — единственный фактор, высвобождающий довольно многие души от всех тех свойственных им крайне до чего только и впрямь предвзятых мнений…
Но это никак не касается всего того, что написано пером или как еще…
И вот сквозь столетия и тысячелетия все катится и катится волна нетерпимости, невежества, чванливого презрения ко всякому нравственно чуждому уму, и этак-то, собственно, далее и далее…
И сколь многие люди явно уж ищут истину только лишь в очень тесном садке своего сугубо личного зачастую донельзя досужего о ней понимания…
Попросту им будет до чего только гораздо легче отбросить все им чуждое и неприемлемое, да и придерживаться именно того о нем единственно так верного мнения, что оно разве что лишь кажется действительно существующим, хотя на самом-то деле всякое его существование совершенно не доказано или попросту же абсурдно…
И столь неприветливо, тоскливо и безвыходно оно порою исключительно неизменно еще выходит…
Всяческим тем довольно разным степенным людям столь ведь явно действительно трудно отойти от всех тех общепринятых и наскоро разученных ими ролей.
Раз сама их культура весьма основательно накладывает куда более тяжелый отпечаток на психику, нежели чем выработанный огромным количеством поколений инстинкт у диких животных.
Тем, уж как оно и понятно, еще, непременно, надобно было хоть как-то вот преуспеть обзавестись потомством, да еще и выходить его, а то совсем не иначе, а чьи-то гены попросту разом выбывали из всякого оборота последующих поколений данного вида живых существ.
428
Ну а человек попросту выработал свой собственный метод эволюционирования, почти что ни в чем никак не связанный с элементарной логикой выживания.
Ну а насколько он, в конце концов, еще окажется прав, то уж пока одному только Богу известно.
Однако никто ведь с тем вовсе не спорит в дикости до чего исключительно мало чего-либо явно так действительно хорошего, но цивилизованная дикость — она-то еще непременно уж дикость вдвойне.
Ну а потому и может оно статься, что та и вправду еще предстанет в гораздо уж худшем и самом так весьма и весьма на целый порядок более отвратительном ее обличии.
Демагогия всеобщего равенства, к примеру, доказала себя наиболее наихудшим из всех существующих зол для всего этого нашего и без того непременно ведь бренного существования.
И, конечно, высокой души культура есть ярчайший символ того, что столь еще непременно послужит сущей заменой принципов прежней брутальной дикости гуманными воззрениями о человеке, и это вроде бы вполне явная заслуга нынешней техногенной цивилизации.
429
Однако уж, в принципе, все это вовсе не так, поскольку сама по себе дотошная и крайне щепетильная в соблюдении всяческих тонкостей этикета цивилизованность оставляет у человека слишком ведь явно большой и полностью свободный выбор средств по достижению всех-то своих во многом зачастую явно низменных целей…
…и уж он совершенно независимо ни от кого и ни отчего до чего смело идет к тому, к чему стремится его душа, выбирая себе именно то, к чему исподволь так влечет его сердце.
Это могут быть ночлежки для нищих, предоставляющие им вполне человеческие условия, а могут быть печи Дахау, в которых только же приступили к уничтожению нации евреев, а вот какими еще «недочеловеками» целенаправленно браво закончили бы всю ту адскую работу — того ведь и сам Вельзевул в облике Гитлера заранее нисколько не ведал.
430
Цивилизация самым всеобъемлющим образом наскоро изменяет всю окружающую нас среду, но вовсе ведь никак не внутренние свойства самого уж, как оно только есть человеческого Я.
Поскольку переменить все его внутренние механизмы — это задача гораздо более затруднительная, нежели чем именно вот сугубо внешне облагородить данного индивидуума исключительно уж извне, расширив все его сознание абстрактными понятиями, ему доселе совершенно неведомыми.
И разве все дело тут было только в том, чтобы до чего и впрямь исключительно самозабвенно и строго взять да и научить всякого человека тем весьма же исключительно правильным взглядам на этот мир?
А между тем то наиболее главное, чего уж и надо было вполне полноценно добиться, — так это того, чтобы все это его мировоззрение, да и сам как он есть здравый подход ко всем постулатам общественной жизни, вовсе-то не остались бы в нем одними внешними атрибутами его довольно хорошо повседневно обустроенного быта.
431
Поскольку столь еще важно, чтобы и впредь они оказались совершенно уж неотъемлемой частью всего его внутреннего эго, причем буквально-то на все случаи жизни.
А это вот, между тем, и есть та самая задача, с которой никак не сможет справиться ни школа, ни институт, ни даже, по большому счету, семья.
Исключительный фактор, несомненно, способный еще поспособствовать весьма существенному изменению всей структуры человеческого сознания, может быть связан с одним лишь тем весьма существенным расширением рамок личности до тех пределов, где уже не будет места всяким скомкивающим буквально-то всякую душу предрассудкам.
432
Причем автор никак не имеет в виду неких отдельных личностей, а буквально весь сегодняшний привилегированный класс интеллектуалов, строящих для всего нынешнего человечества всю его столь уж грандиозную грядущую обитель всего того нашего разве что лишь только явно последующего бытия.
И ведь она вовсе-то совсем ни в чем не схожа с той, что у него была некогда, собственно, прежде.
А раз все это именно так, то и люди, что еще придут вслед за нами, должны быть явно еще столь ведь полноценно готовы до чего и впрямь старательно адаптироваться к неким тем новым грядущим условиям.
Если Земля стала гигантским муравейником, то она вполне так всему тому соответственно и должна быть населена существами, объединенными общими целями, всегда уж всецело стремящимися прийти к какому-либо истинно резонному компромиссу.
Или хотя бы должно им будет выработать систему всеобщих приоритетов, что непременно важнее, нежели чем тот столь насущный вопрос, какая именно супердержава будет на высоте, а потому и окажется вправе сделать то-то и то-то, поскольку главное, чтобы люди не выходили на улицу в плотно прилегающих к их телу противогазах.
Однако и близко пока ведь нисколько не видно, чтобы хоть одна мысль, мощнейшим морским узлом увязанная с сущей неспособностью природы переварить весь этот наш сегодняшний непомерно ужасающий всем своим разнообразием мусор, смогла бы и вправду найти себе верный путь в какие-либо действительно привилегированные умы.
Да и в головы довольно-то весьма многоликой научной толпы вовсе нисколько даже и по капле никак не просачивается тот факт, что достаточно скоро люди непременно начнут есть переработанные отходы.
Ясное дело, что сначала их попробуют на вкус самые бедные (не бомжи), ну а затем оставшиеся в живых, если, конечно, дело тогда не дойдет и до каннибализма…
И надо бы прямо сказать, что вполне полноценно осознать всю насущность решения экологических проблем — это куда только явно поважнее, нежели чем, сверкая голым задом, всегда ведь стоять за престиж своей когда-то сколь и впрямь хлебосольной державы.
Действительно проникнуться достойным пониманием всех этих отнюдь уж не тонких материй, собственно, и есть самая первостепенная задача всей этой нашей с вами сегодняшней современности!
И если этому и вправду суждено будет еще произойти, то ведь перво-наперво для этого будет потребно, чтобы экологов больше не ели без соли только за то, что они столь уж заблаговременно в голос кричат о всеобщей нашей грядущей погибели!
434
Лучше горькая правда, нежели чем извечная сладкая ложь и культура (не цивилизованное варварство) это вполне преотлично ведь понимает.
Но преображенная и только лишь за тонкий краешек приподнятая над всей былой жизнью сытая дикость на все предупреждения буквально-таки ноль внимания, ей-то всегда нисколько не до того, раз она всецело занята наиболее любимым ее занятием, а именно — всенепременным поглощением всевозможнейших «яств» новых технических благ.
А ведь давно бы пора то понять, что при том столь и впрямь безнадежном усложнении всех процессов, так или иначе движущих обществом, человечеству попросту непременно должно привыкнуть к тому, что любая роковая случайность вполне еще может причинить массу самых больших неприятностей.
Причем, прежде всего только же потому, что люди не умеют ставить свои амбиции на второе место после всегдашней общественной пользы.
435
И то ведь столь так, безусловно, истинная правда, что те, кто руководят сегодняшней наукой, очень же немалое рыло себе отъели, отдавая весь свой разум на откуп дельцам от желудка и дубины — современным ничтожным политикам.
А между тем, как о том уж вполне всерьез думается автору, давно бы им следовало полностью так всецело осознать тот самый более чем непреложный и обыденный факт.
До чего только бездумно и произвольно меняя весь окружающий нас мир, мы попросту можем уж ненароком «словно обезвреживающий вражескую мину минер столь и впрямь вовсе несильно попросту вот дернуть совсем не за ту проволочку».
436
Автор этих строк нисколько не желает кого-либо напугать, что это, мол, непременно, и станет самым тем еще безусловным концом всякого существования всего НЫНЕШНЕГО человечества, но даже если погибнут только-то и всего некие «жалкие полмиллиарда», а остальные как-нибудь выживут, то что тогда?..
Ну погибло себе и погибло некое ничего само по себе нисколько незначащее количество индивидуумов — и без того вполне однозначно смертных людей?
И сколь еще долго ученые так и будут гоняться за званиями, лаврами и всеми прочими атрибутами внешне вполне успешной научной карьеры…
Когда это благо людей у них действительно выйдет на самое первое, главенствующее, максимально во всем же весьма значимое место?
А, впрочем, чего это еще от них вполне возможно ожидать, учитывая их буквально вездесущую склонность к чистым, возвышенным и сколь безмерно ярким эффектам?
А ведь им явно следовало уделять куда больше всего своего внимания всем тем столь немаловажным раздумьям о том, что всегда так еще останется глубоко затаенным в самой глубине буквально всеобщего подсознания…
Причем нет никакого сомнения в том, что до чего многие из подобных вещей всецело подлежат самому скорейшему их искоренению для того, чтобы действительно стало возможно заговорить о некой новой — не той, что была всегда прежде — столь истинно многогрешной человеческой натуре.
437
Ну а пока что на наш сегодняшний день вся внешняя сторона «заштукатуривается» у многих образованных людей до состояния абсолютной чистоты, и этому всегда ведь уделялось самое пристальное внимание.
Причем как в художественной литературе, да так и в общественной, а надо сказать, что и в самой обыденной, личной жизни.
Да только главное — оно вовсе не в том, чтобы спрятать проблему этак-то далеко, дабы ее впредь стало совсем никому нисколько не увидать, а тем, значит, и придать общественной жизни, куда во всем большее изящество.
Нет, уж наиболее действительно важным является именно то, чтобы плавно и постепенно лишить всю человеческую мерзость всех тех именно внутренних ее корней.
Ну а они всегда уж затеряны в самых глубинах человеческого сердца.
438
Невидимое гораздо опаснее видимого, эту проклятую истину всегда может столь ведь до чего только смачно подтвердить буквально любой армейский старшина.
А потому и является самой прямой необходимостью до чего отчетливо подчеркнуть, что на большой войне со злом образованная прослойка человеческого общества избрала себе самую что ни на есть безупречно страусиную тактику.
А человеку, между тем, не раз ведь еще за его довольно-таки непродолжительную жизнь будет суждено испытать боль во всех ее проявлениях, и сама по себе горечь разочарований и утрат ничуть не изменилась со времен каменного века.
Только вот убивать нынче стали, в том числе и словом, а также и всевозможными закулисными интригами, а когда-то ранее средства к тому были исключительно физические.
Причем те или иные времена навечно уходят в далекое прошлое, а люди при этом всегдашне явно так и остаются точно теми же, каковыми они и были некогда прежде.
И иногда причиной всех тех столь отчаянных распрей может стать, в том числе и полное безразличие к самой сущности доводов оппонента в каком-либо до самого неприличия жарком споре.
И это будет именно так, разве что лишь, поскольку сама его личность всецело явно вызывает более чем чудовищное и бескрайнее неприятие.
А потому и сегодня, как, впрочем, и в самом далеком прошлом, подчас явно возникает ощущение полнейшей дальнейшей невозможности сосуществования двух диаметрально различных мнений на одном и том же плодотворном поле общественной или научной деятельности.
Причем люди стали жить значительно шире, а потому их душевная взаимосвязь нынче иногда уж никак более вовсе не связана с квадратом расстояния между ними.
439
А между тем взаимная ненависть, как и дружба на основе обоюдовыгодных контактов, вовсе ведь не идут на пользу общественных отношений в истинно интеллектуальной среде.
Человеку, как данности, слишком уж неизменно свойственны всевозможные огромные и «весьма мало контролируемые всплески и всполохи самых неожиданных и неординарных чувств».
Причем они лишь до какой-то степени, собственно, вот являются частью его вполне осознанной, как и во всем до конца продуманной воли.
Тут уж, скорее, более чем явно задействован старый, как этот мир, инстинкт самосохранения, а также и скрытая в дебрях подсознания совершенно же исключительно ведь вовсе неосознанная интуиция.
И это именно ее «рук дело» — нашептывать и нашептывать нам из всех тех исключительно ведь невероятных глубин сердца и бездонной памяти тех столь многих некогда предшествующих нашему поколений…
Уж всем-то низменным порокам современного человека, как и до чего подчас ярким истинным его достоинствам.
И это им и дано вот обладать всеми теми в самой глубине души едва так шевелящимися, исключительно иными свойствами логики и морали по отношению ко всем тем на всем белом свете проблематичным ситуациям.
Причем сама суть их восприятия на редкость при этом отлична от всего того, что из себя, так или иначе, и вправду еще уж представляют все те наиболее истово главные элементы нашего вполне обыденного внешнего сознания.
440
Нечто весьма похожее на ход своих собственных мыслей автору удалось отыскать у всем вот никак не безызвестного большого писателя Александра Куприна в его рассказе «Лунной ночью»:
« Я, видите ли, думаю, что человеку присущи две воли. Одна — сознательная. Этой волей я ежечасно, ежеминутно управляю своими действиями и постоянно сознаю в себе ее присутствие.
Ну, одним словом, она есть то, что всякий привык понимать под именем воли. А другая воля — бессознательная; она в некоторых случаях распоряжается человеком совершенно без его ведома, иногда даже против его желания. Человек ее не понимает и не сознает в себе. Во сне на экзамене отвечает ваш товарищ. Но ведь товарища-то на самом деле нет, отвечаете вы же, и вы же удивляетесь тому, что говорите. Видите, какая двойственность? Даже теперь вот, в настоящую секунду: вы идете, переставляете ноги, махаете руками. Но ведь вы о ваших руках и ногах даже и думать позабыли, потому что заняты разговором. Кто же ими двигает, если не эта вторая, бессознательная воля?»
Ну а кроме грубых инстинктов эта бессознательная воля еще и явный проблеск настоящих устремлений всей глубины души, и подчас это именно она и толкает людей на самые безумные и нелогичные поступки.
Виной тому (а иногда и благом) являются именно те нисколько не культивированные в некий цивилизованный облик, весьма уж затаенные где-то в самой непролазной чаще человеческих древних инстинктов, более чем донельзя скрытые корни.
И пусть и были они довольно-таки поверхностно припорошены внешней моралью, но вовсе вот никак не видоизменены в самой-то своей еще первоначальной сути.
Ведь всем тем слишком нежным ко всему тому грубому и грязному довольно поверхностным соприкосновением ничего глубоко внутри совершенно никак вовсе-то нисколько уж не переменишь.
441
В какой-либо момент вполне вроде бы бытового существования в человеке запросто еще может проглянуть стремление к чему-либо новому и доселе для него совершенно не ведомому.
Ну а посему и окажется ему более чем и впрямь вовсе так совсем безнадежно не ясно, как это именно ему с этим надо бы столь ведь успешно на деле всеми силами еще же бороться.
Вот так оно и бывает в некоторых случаях изнасилований или убийств, да ведь и не только…
Речь тут идет о зове неких древних инстинктов, а они могут быть до чего неистово глупыми — да и противоречащими всякой обыденной и простой житейской логике.
Однако при этом явно будут они еще же способны, подавив всякое им сопротивление, столь бесцеремонно заполнить собою все доселе трезвое сознание духовно развитого человека.
442
Но разве нельзя попросту ведь заранее узреть все то, что будет медленно и исподволь так накапливаться в чьей-либо душе, да и, в конце концов, непременно отравит сознание человека всевозможными догмами, как и засильем мух в его стакане с повседневной суетой?
Современный человек вообще довольно-таки частенько питается впечатлениями замкнутого пространства…
И именно из этого болота он и черпает все свое прекраснодушное убеждение в извечной же благости сегодняшнего, куда только исключительно лучшего, нежели чем он был когда-либо ранее, быта.
443
В начале прошлого века очень многим показалось, что любые стоящие перемены если и пребудут, то в одном лишь виде самого явного указателя на что-то лучшее, чем оно было и есть сегодня в этом-то до чего на редкость плохо освещенном солнцем ярких истин, сумрачном мире житейских невзгод и общечеловеческих неурядиц.
И то совсем уж никак не сегодня вдруг более чем явно стало казаться, что технический прогресс велик и благостен и нас впереди при его самом непременном посредстве еще более чем радостно ожидают одни лишь светлые дни и куда исключительно большее всеобщее счастье.
Эти воззрения берут все свое доподлинно презренное начало (и самым естественным путем) именно от более чем исключительно же полновесного отрицания мира как данности, действительно всецело так имевшей более чем исконное право быть именно что самою собой во все те ныне явно минувшие, прошлые времена.
Ну а также тут неизменно присутствовало и весьма «ответственное» желание всенепременного преукрашения всего бытия в некий исключительно иной его безраздельно радостный облик.
То есть он отныне должен был еще оказаться всецело надежно безукоризненно ярким и более чем недвусмысленно всегдашне праздничным.
Да еще и столь запросто одним лишь росчерком пера он должен был оказаться именно что столь безукоризненно полностью так лишенным всего того, что неизменно владело сознанием масс в течение целого предыдущего тысячелетия.
И вот тому самому давно до конца назревшему ходу исторических событий и впрямь ведь еще безоговорочно полагалось непримиримо и сурово быть исключительно уж наглядно осуществленным именно на тот еще свой собственный лад.
444
Насаждение именно подобного рода иллюзий кое-кому явно льет «липовый мед прямо на душу», до чего безмерно тем, растравляя безумную жажду осуществления величественных планов исключительно так спешного преображения всего этого мира в нечто иное, ему пока совершенно уж вовсе нисколько не свойственное.
Прорисовать на бумаге все те весьма общие контуры грядущего светлого будущего — дело, в принципе, исключительно так нисколько не сложное.
Однако именно что более чем незамедлительно прививать всей общественной жизни истинную красоту высоких помыслов и чувств — то уж нечто, без тени сомнения, соотносящиеся как раз-таки ко всем тем грядущим деяниям многих и многих грядущих людей.
Причем сам процесс этот вовсе не насилием должен был оказаться и впрямь столь вот глубокомысленно и бесновато поощряем…
Нет, разве что именно тем исключительно долгим, последовательным и вполне продуманным воспитанием.
Ход вверх мучителен, медленен и труден, зато конец пути будет явно еще освещен солнцем доподлинного гуманизма.
Ну а все те восторженно неудержимые радостные устремления некоторых прекраснодушных идеалистов ведут разве что в широко раскрытую пасть дракона какого только угодно людоедского социализма.
Причем та или иная к нему приставка хоть какого-либо существенного значения вовсе тут ведь никак совершенно уже не имеет.
Истинные блага — они, как правило, заключены во всем том широком эволюционном прогрессе, а не в ужасном революционном регрессе, поскольку пламенное разрушение оков минувшего может стать разве что одним лишь более чем незамысловатым символом возвращения ко временам шаманства и истинно первозданной первобытности.
Революционная удушающе бравая лексика неизменно сочетает в себе простоту броских лозунгов с той совсем никак не меньшей простотой вполне ведь полностью узаконенного низведения на нет целых классов или народов.
445
Слепое устремление к благу неизменно так при этом утрачивает исключительно уж многие свойства элементарной житейской логики.
Ну а потому и тускнеют, и блекнут все надежды на лучшую жизнь, что большими пригоршнями несет с собой излишне так подчас совсем не в меру восторженный идеализм.
В то время как действительно стоящие того блага грядущего вовсе не там, где их явно еще сколь восторженно и страстно желают отыскать все те, кто ищут легкую поживу на радость нынешнего крайне угнетенного поколения.
Радость всего того никак не соразмерного с нашим нынешним временем вездесущего грядущего счастья они столь и впрямь-таки явно находят в кармане будто бы всегдашне обворовывающего пролетариат, на редкость сытого, привилегированного класса.
А между тем все доподлинные блага народа заключены в его сколь и впрямь-таки самой же максимальной образованности, а вовсе не в его до чего явной исключительно разовой возможности взять вот себе все то сразу свое.
446
Перемены в безвестной участи простого народа могут произойти с одним лишь и впрямь столь весьма многозначительно постепенным и вполне уж продуманным его дальнейшим облагораживанием, то есть как раз-таки именно что путем посильного просвещения, ну а иначе вовсе-то совсем и никак.
Всяческие бесполезно слезные и никчемные благие заботы об истинно будто бы достойном улучшении условий жизни всего того как есть вот бедствующего пролетариата нисколько никак не переменят к лучшему всю его судьбу.
И то действительно самое уж настоящее, а вовсе ведь никак не голословное воплощение в жизнь всех тех принципов несколько иного общественного существования было вовсе-то никак не осуществимо в реальности без того безмерно долгого и трудного пути вверх со всем скарбом пережитого где-либо там внизу…
Приподнять же массы силой можно разве что лишь на то самое относительно так короткое время и лишь во имя исключительно во всем бессмысленного разрушения всех тех давно будто бы проржавевших старых основ, но вовсе не во имя созидания какого-либо относительно нового, действительно лучшего общества.
Воззрения иного рода за истинно разумную концепцию сойти, увы, никак нисколько-то вообще пока вот не могут…
Слишком много во всяком человеке застарело праздного, он-то попросту еще нисколько не готов ко всем тем чудесам современной эпохи…
Причем он непросто беспечен, но еще и безмерно самоуверен, что вовсе нисколько совсем не к добру…
Принцип всестороннего подсвечивания всех самых дальних горизонтов…
Это и есть столь ярко выделяющаяся часть психологического портрета современного человека, и возникла она именно на фоне всего того новейшего технического переоснащения.
И то самое буквально обезоруживающее всей своей нескромной простотой всезнайство в сочетании с исключительно непоколебимой самоуверенностью во всех своих силах и есть именно то, над чем всему роду людскому и впрямь-таки еще только предстоит постепенно уж всеми силами явно возобладать…
Что одно, что другое вполне может, в конечном итоге, оказаться самым настоящим смертельным ядом для культуры и человечности — вот только диктаторов, клонирующих полуживых киборгов, этой земле нисколько ведь никак еще не хватало!
447
Да и сама по себе жизненная позиция каждого из нас зачастую более всего напрямую зависит именно от того, а что это вообще ему говорит его сердце.
Однако же у киборга оно вполне запросто может быть смело замещено тем-то самым пламенным мотором.
Но ведь и без того людей довольно легко явно уж совсем ничего не стоит более чем бесслезно бескомпромиссно зомбировать!
А для того и надо бы как можно почаще и посерьезней прочищать им мозги с самых младых ногтей.
Поскольку буквально всякий человек всецело примет внутри своего ума и души любые принципы существования, если только ведь будут они ему втиснуты в мозг его ближайшими родственниками.
Ну а всех тех особо рьяных фанатиков не столь и редко отличает та самая достаточно же распространенная и общая для их сознания броская черта, а именно — буквально каждому из них некогда до чего еще изначально претило все то, что затем и стало плотью и кровью их «святых убеждений».
448
Конечно, внушить нечто противное и совершенно неудобоваримое для некой отдельной личности, надо бы сказать, окажется вовсе не столь и просто.
Но зато, если чего-либо из этого и вправду действительно выйдет, то стальные мускулы суровых убеждений с великой легкостью тогда отринут всякую попытку переменить хоть что-либо в чьем-либо навеки вот отныне отравленном и доверху захламленном догмами сознании…
А в особенности оно будет именно так, если кто-либо подойдет ко всему этому со всей задушевной серьезностью, причем не иначе как начиная с самой ранней стадии формирования личности…
И, ясное дело, что уж тогда мелкой или тем более большой беды будет нисколько ведь совершенно не миновать.
И именно из-за столь давно возникшего глубочайшего внутреннего противоречия люди, безо всякой тени сомнения, претерпевшие еще в самом начале своего жизненного пути полнейшее чувственное отторжение от всех тех сущим насилием беспардонно втиснутых в них воззрений…
…в конце ведь концов это именно они и могут еще оказаться посреди тех, кто столь неистово затем возвысит впитанные еще с материнским молоком догмы до самых уж высоких небес.
Ну а потому и станут они отныне готовы во их великое благо на самые что ни на есть безумные вещи.
449
Причем то и сегодня понятно, что вот когда-нибудь обществу для формирования сознания всех своих членов явно потребуется самое углубленное проникновение даже не в детскую, а куда вернее — в ту самую и впрямь-то наиболее еще изначальную, младенческую психику.
Разница между тем, как это осуществляется сегодня и как это будет производиться отнюдь не в последующие и наиболее ближайшие от нас десятилетия, заключена, прежде всего, именно в том, что метод переоформления личности в свете высших истин пока во многом убог и празден во всей его исключительно простейшей конкретно житейской сути.
450
И главное тут вот еще что: на данный момент времени прекраснодушному идеалисту будет, куда значительно легче (при всех тех весьма тому сопутствующих обстоятельствах) стать в ряды ИРА или одной из прочих организаций подобного толка, нежели чем действительно начать нести всему этому миру свет и ласковое тепло.
Причем даже на мелких порогах жизненных неурядиц такие люди куда почаще, чем прочие, оставляют за собой кровавые следы, чем это сделают те, у кого никогда не бывало всех этаких небылиц, засевших в самой же глубине чьего-либо столь весьма прекраснодушно душевного естества.
451
Автор абсолютно в том убежден, что куда большее уважение к детскому, пусть в чем-то вовсе нисколько и не созревшему, сознанию вполне еще могло бы помочь людям куда почаще затем (уже в зрелом возрасте) приходить ко всевозможным насущным компромиссам по столь великому множеству до чего щекотливых вопросов всей той современной общественной жизни.
Однако на данный момент развития общества сознание человека зачастую запружено мутной тиной чудовищных предубеждений, вколоченных в него еще в самом раннем детстве.
В результате чего все его столь изначально еще непредвзятое отношение к словам собеседника до чего уж заранее подчас во многом предопределено факторами, буквально всецело так запредельно далекими от всех тех внешних вполне наглядных реалий.
А иногда и вообще они совершенно не имеют ровным счетом никакого существенного касательства к рассматриваемому или обсуждаемому предмету спора.
И интуиция здесь тоже практически вовсе никак не причем.
Поскольку основным фактором тут непременно является безудержно жадный до всего истинно своего свирепый и воинственный эгоизм.
И разве это не он и толкает нас к этаким практически заранее предопределенным мнениям, суждениям и действиям?
Интуиция по большей части вещь совершенно рассудочная во всех тех случаях, когда наше подсознание берет на себя функции мыслительного процесса.
Чувственное отрицание слов участника какой-либо философской или полемической беседы, как и безоговорочное их принятие в каком-либо противоположном случае, прежде всего, основаны на чьей-либо более чем явной принадлежности ко вполне вот именно что определенной группе людей.
Житейским разумом во многих межличностных распрях зачастую вовсе так и не пахнет.
Нет уж, как правило, наоборот, тут сколь неизменно попахивает порохом дешевого популизма, настоянного на самом откровенном тупом упрямстве и дикости.
452
Переделать все существующее общество уж этаким образом, дабы искрометно восторжествовало согласие и примирение, совсем так ни в чьей-либо, собственно, власти.
Ну а потому добрейшей души акробаты задушевных баталий попросту столь исключительно сослепу верят в чудеса, а также и слишком же чрезвычайно добрых волшебников.
А между тем то единственное, что было бы и вправду возможно, хотя бы уж попытаться несколько вот исправить во всех тех порою именно что вовсе-то совсем так нисколько непросто складывающихся человеческих взаимоотношениях…
Ну, так можно ведь всеми силами души хоть сколько-то постараться, перестать исподлобья разглядывать людей, чьи взгляды во всем своем корне разительно отличаются от ваших.
Поскольку глядя на них сквозь «узкие бойницы» своих раз и навсегда вполне устоявшихся убеждений всякий человек теряет при этом главную нить беседы, выставляя вперед одни только клыки ярых своих амбиций.
453
Без тени сомнения, можно предположить, что это именно он этакий и впрямь знатный знаток всего и вся и обладает тем самым исключительно правым мнением по какой-либо существенно же важной тематике…
А все-таки надо бы еще дать кому-либо еще хоть сколько-то продолжительно высказать свой собственный взгляд на вещи и не встретить при этом бешеного натиска лобовой атаки чьих-либо «совершенно осатаневших от всей их непримиримой правоты», безнадежно слепых ко всякой чужой логике, подчас именно что сомнамбулистических амбиций.
Автор вовсе не имеет в виду ничего большего, нежели чем самое простое внимание к своему — вполне так возможно не слишком желанному — собеседнику.
Однако люди (весьма частенько подобное бывает) попросту напрочь отказываются воспринимать чужую линию рассуждений, если она в корне во всем отличается от их собственных взглядов и весьма существенных выводов по какой-либо довольно насущной проблеме.
454
Есть еще одна ошибка, столь нередко свойственная сегодняшним интеллигентам: они довольно-то запросто могут, обходясь без каких-либо существенных комментариев, предоставить человеку право пустить свою речь совершенно на самотек.
При этом нередко кто-либо может попросту растеряться, не имея и понятия о том, а какова вообще, реакция собеседника на столь обильно исходящий из него поток информации, который, мчась стремглав, выносится из его сознания, будучи там в самом стоячем виде настояна за много, много дней, а то и лет совершенного одиночества.
А в особенности это будет именно так — по телефону.
А потому явное умение умеренным эмоциональным всплеском однозначно ведь дать кому-либо понять, что уж некая тема, откровенно ему навязанная, вызывает внутри него одну лишь горькую оскомину, и сможет еще явно помочь, тем самым до чего только существенно поспособствовав…
Сколь однозначно еще послужив во избежание совершенно так некому ненужных трений, горьких обсуждений и рассуждений у кого-либо далеко за спиной.
Хотя вполне еще возможно было бы сделать это как-либо вовсе не столь уж издалека!
Не только добро, но и любовь к человеку тоже должна иметь свои сжатые кулаки, ну а про такую вещь, как умение наглядно выразить все свое неприятие чьим-либо поведением, — автор тут вообще ничего более не хотел бы еще, собственно, выразить.
Попросту потому, что это, по его мнению, совершенно излишне!
455
Причем вовсе не надо бы думать, что кто-то и сам все заранее знает, поскольку любые знания абстрактного рода должны были еще оказаться в нас именно столь непременно так явно заложены.
Ну а самим по себе им нисколько не дано будет еще проявиться и хоть как-либо обнаружиться, сколько ни ковыряй в человеке его внешний, поверхностный слой.
Тождества чувств и равенство разумов есть искусственно созданная оболочка для куда более легкого восприятия между людьми одного и того же толка.
В области сочетания более чем различных по всей своей природе и качествам интеллектов сама ведь попытка быстро прийти к данному тождеству может разве что лишь еще послужить одной только явной же помехой для всякого действительно настоящего понимания.
Причем более чем объективно надо бы признать, что стойким фундаментом всей простоты, легкости и плавности межличностных отношений неизменно еще послужит именно столь ведь полноценно продуманное первоначальное воспитание.
Свет души должен быть правильно сфокусирован и должным образом направлен именно в нужном, а вовсе не случайном направлении.
Чье-то до чего только безотрадное одиночество в том самом еще начале этого вовсе-то совсем не долгого бренного существования делает довольно многие качества чьей-либо индивидуальности вовсе ведь никак нисколько не приспособленными к какому-либо вообще позитивному контакту с кем-либо во всем этом столь и впрямь уж разноликом мире.
Потому как то, что в каком-либо ином и весьма обыденном случае явно еще послужило бы именно единению душ под флагом общих интересов, как раз-таки при подобном исключительно прискорбном положении вещей до чего только запросто может еще привести к одним тем именно что двум монологам.
То есть именно той ситуации, когда каждый громко говорит что-то свое, но вторая сторона всего этого вовсе нисколько не слышит.
То есть именно тому самому положению, когда никто так и не сможет получить должного отклика на все свои важные вопросы, а ответы будет более чем неизменно интерпретировать именно как полнейший отход от всей той еще изначально заданной темы.
456
А все дело тут именно в том, что почти во всех ситуациях общение между людьми нисколько никак не является более чем действительно равноправным двусторонним потоком обмена информацией, эмоциями и соображениями по каким-либо весьма ведь исключительно важным вопросам.
И неравенство проистекает из столь великого множества самых различных причин, что то самое и вправду до чего неимоверно уныло подробное их перечисление никакого смысла совершенно не имеет.
Одно вот вне всяких сомнений, полностью безукоризненно ясно: демократия — это именно та структура, что всецело уж явно исключительно навязана современному обществу откуда-то очень даже всецело извне.
А по всей своей более чем наглядной форме оно еще весьма во многом истинно исключительно ведь тоталитарно.
И если в самых малых ячейках своих современное общество подчас особенно крепко во всех своих донельзя прежних устоях, то и в больших общественных структурах демократии пока еще явно так ищи-свищи…
457
Человек — он вообще, собственно, нисколько не ограничен откуда-то изнутри рамками чужой свободы.
Создать в нем какие-либо границы допустимого, по большому счету, возможно только так, именно извне, причем это долгий и кропотливый труд.
А уж своей низменной и примитивной психологией всякий обыкновенный обыватель, прежде всего, обязан не своей природе, которая во всем своем довольно обыденном естестве во многом явно еще никак не поднялась хоть сколько-то выше пещерной, а именно всему тому так и поныне существующему сегодня обустройству современного общества.
Ну а оно в целом по всему своему бытовому цензу, а не по средствам управления, столь во многом еще, несомненно, принадлежит именно тому вот римскому рабовладельческому строю.
В наиболее развитых государствах он более всего подобен древнему Риму периода республики.
А все же, сколько рабов (эмигрантов без прав на жительство) безо всяких кавычек живет именно в этаких внешне благополучных странах западного мира?
458
Однако именно там процент людей, перешагнувших столь значительно выше всех взаимоотношений с собеседником на условиях самого строгого соблюдения всех ведь тех неизменно имеющихся в наличии рангов, как раз-таки неизменно максимально велик.
В большинстве вот своем даже и весьма развитые люди все еще во многом неизменно мыслят одними только логическими формами, что уж более чем неизбежно сложились во вполне устоявшиеся догмы еще во времена тех самых совершенно так не безызвестных египетских фараонов.
Самоуверенные жрецы великих знаний обо всем, что нас, так или иначе, вообще окружает, никак ведь не возьмут себе в толк всю косность и схематичность своих недалеких представлений обо всей нами видимой (как и обследованной различными приборами) вселенной.
Причем большую часть устарелых воззрений обо всем этом мире несут в себе как раз-таки представители точного и естественного направления в науке.
459
И дело тут вовсе не в том, что эти ученые мужи хоть в чем-то с моральной точки зрения хуже гуманитариев.
Нет, попросту психологические установки власть имущих всегда уж им столь так умиленно говорили, что от этих направлений исследований, куда только явно значительно больше проку, нежели чем от каких-либо других тенденций во всей научной деятельности в целом.
Они-то не только бюджет получают, но также его по мере сил своих пополняют, а это, как говорят в Одессе, «две большие разницы».
Это, как и понятно, создает куда более крепкую связь с государственными структурами, а как следствие, того и создает всецело так явно же куда поболее обывательский взгляд на саму жизнь, как и на все грядущее всего человечества.
Да только в связи со всем тем стремительным, словно вихрь, техническим прогрессом в этом будущем могут оказаться вовсе не «биороботы Вертеры», пишущие гусиными перьями, а те самые бескрайней дали барханы огромной пустыни с выродившимися остатками человечества, как это было в фильме «Через тернии к звездам».
460
В это крайне трудно пока поверить, поскольку психология рядового человека содержит в себе огромный щит от всего того всегда неизменно враждебного к нему окружающего нас мира.
И это, прежде всего, сущее неприятие всего того, что не доставляет нам чувственного или физического удовольствия и не предстает столь незамедлительной угрозой всему нашему последующему существованию.
Да вот еще всех тех простых обывателей никак так вовсе нельзя огульно обвинить в том самом исключительно мещанском подходе к жизни.
Ученые, всецело стараясь добиться всего ими желаемого, поведут себя несколько, надо бы сказать, куда более агрессивно каких-либо озверелых мещан, и это вполне простой и естественный факт.
Их интересы несколько более широки, что, однако, никак не повлияет на все их весьма же существенные потребительские претензии к жизни.
Человек вовсе не изменяется от количества вызубренных им знаний или от тех совершенно так наспех прочитанных книг (дело тут в одним существенном повышении качества осознанного восприятия) уж, собственно, так без того, чтобы ему действительно захотелось изменить все свои жизненные приоритеты.
461
Близкие люди как-то действительно способны повлиять на человека, а в особенности в его детские годы.
И все же главное решение — принимать или не принимать пришедшие откуда-то извне истины и принципы — всякий думающий человек обязательно вот всегда сделает именно сам.
И никто, и никогда не будет способен навязать ему этого.
Максимум он скорчит мину запредельного своего внимания и попросту выразит столь однозначно полнейшее со всем тем внушаемым ему абсолютное согласие.
Да только при этом так и оставаясь всецело преданным своему прежнему (единственно верному для него) мнению.
И сами как они только есть бесподобно благие выводы о том, что кто-то, значится, во всем выше, чище и достойнее разве что лишь оттого, что у него, видите ли, явно имелась возможность приобрести себе гораздо более высокие моральные устои и идеалы…
Нет, всякие уж подобные представления о своей более чем совершенно так не скромной персоне однозначно ведь всецело действительно смехотворны.
Рассматривая обывателя именно как свинью, роющуюся в грязных помоях очень уж всегда крайне незатейливого быта, интеллектуалы напрочь отказываются увидеть самих себя в качестве упитанной хавроньи, роющейся в почти той же куче, только лишь куски себе выбирая весьма вот экзотичнее и сказочно повкуснее.
462
Истина глаголет нам о том, что все мы еще довольно далеки от тех подчас начертанных одним лишь разве что чрезмерно растравленным воображением, празднично книжных идеалов.
А философы делятся на тех, кто, как богиня Цирцея, превращают людей в свиней, и тех, кто вполне осознанно делают из них само совершенство выше всяких похвал.
Ну а правда — она неизменно находится где-то совсем уж именно посередине, и ее вовсе не надо откапывать из неких глубин подсознания, гоняясь за своим собственным коротеньким хвостиком.
Достаточно будет попросту, как следует проанализировать поведение среднего человека, всецело весьма старательно обдумать его с точки зрения морали — и вот уже можно прийти ко вполне естественным, а главное, что, безо всякого сомнения, верным выводам.
И со всяким средним человеком на наш сегодняшний день есть лишь одна, сколь весьма существенная, проблема: он буквально до самой последней крайности беспечен, и это напрямую увязано с вящей инерцией его донельзя неповоротливого мышления.
463
Люди и впрямь научились действенно и катастрофически изменять весь окружающий их мир, да еще и явно гораздо быстрее, чем хоть сколько-то они преуспели на самом вот деле завести себе, значит, такую привычку…
А именно вовсе уж никак не шутя им нынче давно бы пора призадуматься обо всех тех совершенно вот неизбежных последствиях, внесенных ими поправок в этак-то зримо и вправду ими повседневно наблюдаемое мироздание.
И все это явно столь беспечно же продолжается в течение тех нескольких поколений, что совершенно бездумно живут в глубокой тени всей-то своей более чем необъятной гигантомании.
464
Смерть одного человека — это простая и вполне естественная неизбежность, рано или поздно касающаяся всех нас, однако вымирание человека как вида живых существ выглядит совершенно ведь вовсе абсолютно иначе.
А потому, верой и правдой служа интересам сегодняшнего дня, можно и впрямь этак сколь же бесцеремонно отнять у всего человечества тот самый его послезавтрашний, куда более светлый день.
Поскольку если измывательство над природными богатствами мира нисколько-то вскоре никак и не прекратится, то тогда обязательно еще прекратится всяческое людское существование, во всяком случае, в том самом его, несомненно, наиболее естественном и всем нам действительно давно знакомом виде.
Умным людям, может, когда-нибудь явно еще надоест с исключительно мудрой миной на лице валять дурака по скользкому полу, играя мускулами своих совершенно неуемных амбиций…
Однако случится это явно далеко уж вовсе не скоро.
465
И весь вопрос, он как раз в том и состоит, а не случится ли это слишком поздно, учитывая всю ту крайнюю степень совершенно никак не продуманных действий по отношению к матери всего сущего природе.
Окружающая нас среда становится все более и более агрессивной!
Пока это происходит где-то там, в заоблачной дали в чужих и чуждых нам Америках, все это может вызвать одно лишь весьма умеренное любопытство.
Но что же случится, если по всей Европе из год в год начнет бродить ураган «призрак коммунизма» и уносить тысячи и тысячи жизней в каждом большом населенном пункте, вполне так конкретно встретившемся ему на пути?
Название его можно именно таковым раз навсегда и оставить.
Да вот еще что: горящие вокруг Москвы торфяники, в конце концов, может, и принудят власти всем жителям столицы попросту выдать по противогазу на летний пожароопасный период.
А ведь действительно надо ли было некогда проявлять этакую заботу о прибавлении пахотных земель, разрушая тем самым миллионы лет доселе просуществовавшую экосистему?
466
А ведь нечто подобное происходит и по всему земному шару, и именно уж потому, что все человечество слишком так явно любит радостно смаковать плоды технического прогресса, нежно и задушевно лелея все, то ласково сияющее новое.
Да еще при этом стараясь заполучить от него весь самый смак, не прилагая при этом ни малейших усилий к весьма вот последовательному и существенному усовершенствованию защиты окружающей среды от всего этого нашего же к ней полнейшего пренебрежения и неуемного тупого варварства.
Ой, как мы еще все добалуемся — и болота доосушаем, и мирный атом себе на службу столь значит, всесильно поставим, что и жить тогда станет вовсе так попросту некому.
467
Ну а кроме всего остального прочего никак вот нельзя забывать и про то, что люди с пещерным мышлением тоже вполне однозначно осознают все эти наши новые ранее совершенно и немыслимые возможности.
В своей доподлинно звериной сущности они ничем таким серьезным от обычных обывателей, нисколько так вовсе совершенно не отличаются.
Попросту мозг их заполнен до самых краев святой верой в свою собственную значимость, а также и фанатической преданностью священному долгу истинно всепоглощающе утробного своего ничем ненасытного насыщения.
И уж всем тем на свете новым еще вполне может всласть воспользоваться кто-нибудь всем нам до боли знакомый и, безусловно, древний во всех своих неизменных повадках и внутренних качествах.
468
Вот к наилучшему и весьма наглядному историческому примеру: того самого человека, который изобрел автогенный сварочный аппарат, в патентном бюро попросту сходу обозвали чуть ли не сущим тупицей, зато через каких-то несколько дней бандиты, прослышавшие об этом новом изобретении, при его помощи вскрыли сейф в банке.
Автор и в мыслях своих нисколько не имел в виду хоть сколько-то, значит, осмелиться категорично выступать супротив всего того всеобъемлющего технического прогресса.
Попросту он более чем искренне в том убежден, что давно бы пора призадуматься и безотлагательно взвесить, а во что это именно все то нынче творимое нами для наших прямых потомков непременно уж вскоре явно так когда-нибудь выльется…
Да и как оно затем еще некогда откликнется со стороны злых сил внутри самого человечества, а тем паче поделом ему ведь воздастся со стороны до чего немыслимо порою суровой матушки природы.
© «Стихи и Проза России»
Рег.№ 0043862 от 3 апреля 2012 в 11:40
Рег.№ 0043862 от 3 апреля 2012 в 11:40
Другие произведения автора:
Рейтинг: 0Голосов: 0540 просмотров
Нет комментариев. Ваш будет первым!
