Пёс Господень (сценарий) (в сценарном формате)

  

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

                       ПЁС ГОСПОДЕНЬ

 

 

Оригинальный сценарий

 

 

Виктор Чочиев

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

v_chochiev@yahoo.com

тел. 8 917 533 66 75

 

    

 

титр:

 

в Начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. И сотворил Бог небо и землю. Земля была безвидна и пуста, и тьма над бездною. И сказал Бог: да будет свет. И стал свет. И отделил Бог свет от тьмы. И назвал Бог свет днем, а тьму ночью. И был вечер, и было утро: день один.

 

И было утро… ласковое осеннее утро…

 

.1.

 

нат. Пустырь на окраине назарета.утро.

 

Семь-восемь босоногих назаретских мальчишек (лет примерно десяти) удачно ускользнули от родителей, так что те не успели пристроить их к каким-нибудь привычным хозяйственным делам. Сойдясь, как обычно, на заросшем редкими кустами пустыре возле городских ворот, они переиграли во все известные им игры. Потом сбегали искупаться. Потом снова поиграли. И наконец, ужасно проголодались – даже те, кто успел на скорую руку что-нибудь перехватить дома.

 

А между тем, на смену утру заступал очень жаркий день, совершенно осени не подходящий. Впрочем, в детстве не бывает плохой погоды – ни слишком морозной, ни слишком жаркой. Конечно, крепких морозов в Галилее не бывает вообще. А вот жара… Лёгкий ветерок, поднявшийся было с утра, вскоре совершенно разочаровался в своих силах и стих, а безжалостное солнце загнало в тень деревьев и душную прохладу домов почти всё население Назарета и его окрестностей – в такие часы полагается отдохнуть, даже тем, кто не работал...

 

Однако, мальчики не чувствовали ни жары, ни усталости – только зверский аппетит. В другое время они разбежались бы по домам, где их, накормив, чем Бог послал, обязательно определили бы на работу, а работать – ну, совсем не хотелось. Но ведь была середина осени – лучшее, особо радостное время года, когда в полях, садах и огородах уже созрел урожай, а в том году он был особенно обилен. Поэтому мальчики резонно рассудили, что домой возвращаться смысла нет, а пообедать, и очень неплохо, можно в первом попавшемся саду.

 

Споров о том, куда пойти, не было. Собственно, в этой компании споров почти и не случалось – слишком велик был авторитет вожака. Его имя - ВАРАВВА – мальчики произносили очень уважительно, хотя он не был ни самым старшим, ни самым сильным в их компании, а уж одет он был и вовсе хуже всех – сплошные лохмотья. Зато они знали, что он никого не боится – ни змеи, ни волка, ни даже взрослых. И тому уже было множество примеров. Кроме того, он был очень крепок и ловок, так что драк с ним избегали даже пятнадцатилетние, и мальчишки чувствовали себя под надёжной защитой. И наконец, в своей компании он был самым смекалистым и рассудительным мальчиком.

 

варавва

Идём в сад Халева! Ради матери его Зебуды – нет старухи противнее!

 

Строго говоря, решение это было Варавве не совсем по душе – в сад к Халеву они уже наведывались позавчера, и, по справедливости, сегодня надо было бы залезть в сад другого хозяина (а Варавва очень любил, чтобы всё было справедливо). Но именно позавчера, старуха заметила его в саду… Конечно, поймать его она даже не пыталась. Но как же она его тогда крыла – самыми распоследними словами! И ладно бы только его, он бы стерпел, а то ведь (при ребятах!) и его мать тоже! У Вараввы похолодело сердце, когда он вспомнил эти слова… Вот почему он решил, что и сегодня нужно пойти в этот сад.

 

Будто почувствовав его мысли, мальчики тоже поминают старуху недобрыми словами.

 

мальчишки

- Да уж, вреднее неё не найти!

- И ругается так страшно…

- Злее нет языка.

- Она ведь всегда присматривает, ещё увидит нас – крику будет на весь Назарет!

 

варавва

(с намерением подбодрить и успокоить компанию)

В сад старуха выходит редко, всё больше во дворе её видно. Главное, чтобы она не увидела нас возле дома. Так что мы зайдём от оврага, да не все скопом, а по одному – всего и делов! Только надо потише.

 

 

нат. небольшой смоковничный сад, огороженный невысоким забором из необработанных камней.  утро.

 

Варавва сразу же забирается на самое высокое дерево, остальные мальчики залезают на соседние деревья, неосознанно стараясь быть поближе к Варавве. Первое время они лакомятся спелыми смоквами молча. Но через минуту-другую всё-таки начинают потихоньку переговариваться.

 

мальчишки

- А Исаак, дурачок, побоялся пойти с нами.

- Через неделю уже начнут опадать

- Вкусно-то как!

 -А пошли потом на пруд!

 

варавва

(тихо, почти про себя)

Вот бестолковые, учишь их, учишь…

 

варавва

(продолжает негромко, но резко)

Тише вы! Что раскричались – услышат. И хватит жрать – с собой собирайте!

 

самый маленький мальчик

Варавва, а пойдём потом купаться?

 

Варавва молча показывает ему кулак – мальчик краснеет и отворачивается.

 

С высоты своего дерева Варавва осматривается вокруг, и, не заметив никой опасности, начинает очень быстро собирать смоквы в небольшой холщовый мешок. Набив его полностью, он срывает с ветки самую большую смокву, которую заприметил уже давно, и быстро, с аппетитом ест её. Его пухлые губы покрыты соком спелого плода. Варавва вдруг чувствует себя совершенно счастливым человеком, и, чтобы удержать это радостное ощущение подольше, даже закрывает глаза.

 

крик одного из мальчишек

Ай-йай!

 

Варавва быстро оглядывается и видит, как пацаны разбегаются кто куда, а к его дереву, грозно и молча, бегут двое мужиков с кольями. Позади них ковыляет костлявая старуха, также вооружённая палкой. Тишину разрывает её пронзительный крик.

 

старуха

Хватайте его! Бейте его! Сын потаскухи! Его шайка нас по миру пустит! Бейте Варавву!

 

Варавва спрыгивает на землю и неожиданно для всех бежит прямо на одного из мужиков, резким «финтом» уклоняется от его страшного удара и сам бьёт мужика с разбегу головой «под дых». Мужик, охнув, сгибается и хватается за живот. Варавва обегает его, но в это время кол второго мужика слегка «достаёт» его по голове. Пошатнувшись, Варавва бросается в направлении старухи. Со словами «жадная ведьма» он отталкивает её, так что та оседает наземь, и, подбежав к забору, перепрыгивает через него и скрывается в овраге.

 

А старуха, сидя на земле, всё бьёт и бьёт о землю рукой.

 

Старуха

(исступлённо)

Хватайте его! Убейте его!

 

нат. тропинка, петляющая задами окраинных дворов назарета. позднее утро.

 

Неровной шаткой походкой Варавва медленно идёт к своему дому. Одной рукой он держит мешочек со смоквами, другой прижимает к рваной ране на голове пучок травы с запекшейся на ней кровью. Мысли его путаются, и каждый шаг отдаётся резким горячим толчком где-то в самой середине головы.

 

нат. двор возле дома вараввы. позднее утро.

 

Наконец, он подходит к дому.  Это очень низкая хижина у подножья холма – почти землянка, без двери  и окон.. Возле неё, играя, возятся в пыли две девочки пяти и семи лет, одетые в ветхие рваные платьица.  Заметив Варавву, девочки вскакивают и бегут ему навстречу с радостными криками.

 

девочки

- Ой! Братик пришёл!

- Варавва!

 

Старшая девочка

(с тревогой)

А что это у тебя с головой?

 

 

 

 

Варавва

(с беспечным видом)

Да… так… Задел о ветку… в роще.

 

Не почувствовав его слабости, девочки продолжают свои беззаботные расспросы.

 

кто-то из девочек

За восточными воротами, да?

 

Варавва

Да… там.

 

кто-то из девочек

А почему ты нас не разбудил? Мы бы пошли с тобой!

 

Варавва

Вас только мне и не хватало…

 

кто-то из девочек

Ты купался сегодня?

 

Варавва

Сегодня нет… Завтра пойду... Что я… купался я сегодня, купался…

 

кто-то из девочек

Ну почему мама не разрешает нам ходить на пруд!

 

Варавва

Правильно… вы же… девочки.

 

Через низкий дверной проём Варавва входит в дом.

 

Инт. внутри хижины. день.

 

Земляной пол, никакой мебели, жужжание невидимых в сумраке мух. В углу на охапке сена сидит очень худая женщина – мать Вараввы – с младенцем на руках, которого она кормит своей тощей грудью. Варавва протягивает матери мешочек.

 

Варавва

Вот - возьми, тут смоквы.

 

Мать вараввы

Да простит Господь моего сыночка! ...Повесь его.

 

Варавва оборачивается к двери и вешает мешочек на гвоздь, торчащий в растрескавшемся дверном косяке.  Приглядевшись к сыну, мать кладёт ребёнка на сено, встаёт и говорит Варавве.

 

Мать

(усталым спокойным голосом)

Пойдём, твою рану надо промыть.

 

Мать обнимает Варавву и выводит его наружу к большому глиняному бочонку с обломанными краями. Хорошо выскобленной тыквенной плошкой она зачерпывает воду из бочонка и в несколько приёмов промывает рану на голове согнувшегося в поясе Варавве. От прикосновения материнской руки, счищавшей присохшую грязь и кровь, Варавва взвизгивает.

 

Варавва

- Уй ! Больно !

 

Не обращая на это внимания, мать говорит о том, что уже давно терзает ей душу.

 

Мать

Когда-нибудь они убьют тебя… За несколько смокв или пригоршню бобов…. Горе мне…

 

Варавва

Что ты, мама, я ловкий … Никому меня не поймать … И вообще, я буду жить вечно!

 

Мать

Не святотатствуй!... Как мне жаль, что ты не ходишь в синагогу.

 

Варавва

Как же я туда приду, мама?

 

Мать

Как жаль.. Ты совсем не знаешь Закона… Как ты будешь жить…

 

Прополоскав в чистой воде какую-то тряпку, мать протягивает её Варавве.

 

 

 

 

Мать

Прижми к ране и полежи в доме…. Сара, Ребекка, не шумите, пусть Варавва поспит.

 

Она снова обнимает Варавву и проводит его в дом. Варавва поудобнее ложится на сено рядом со своим братиком, и глаза его закрываются сами собой. Мать садится рядом. прямо на пол, прислонившись спиной к стене. Минуту-другую они молчат. Варавва чувствует, что засыпает, а его мать погружается в тягостные раздумья. И без того невесёлое, её лице ещё больше мрачнеет.

 

Мать

Утром обошла весь город… Нигде не было работы… Хорошо, что ты принёс смоквы. И Мария дала немного молока и хлеба. Слава Богу, теперь есть, чем покормить младших. Поешь и ты, вот хлеб.

 

Откуда-то из складок платья мать достаёт кусок хлеба и вкладывает его в руку сыну. Не открывая глаз, он начинает  есть – навалившиеся на него слабость и сонливость чуть-чуть отступают. А мать продолжает.

 

Мать

Господи, благослови семью Иосифа! И особо, жену его Марию! Если бы не они, нам бы не выжить…

 

Варавва

(тихонечко отзываясь)

Да, они добрые люди… Только их дети играют с Сарой и Ребеккой… И никогда не дразнятся.

 

Мать

Хоть бы ты подружился с Иисусом. Он такой замечательный мальчик! Твой одногодок, а говорят, знает Закон не хуже раввинов.

 

 

 

 

 

Варавва

Как я с ним подружусь? Он почти никуда не ходит… кроме синагоги…

 

Мать

Полежи тут, поспи. А я схожу ещё раз в город.

 

Мать встаёт и выходит из дома. Доев хлеб, Варавва вытягивается в струнку, зевает и потягивается. Потом вдруг встаёт – от этого у него кружится голова, и ему приходится опереться на стену.  Когда кружение в голове прекращается, Варавва подходит к двери и выбирает из своего мешочка самую лучшую смокву. Он откусывает от неё кусочек и тщательно его разжевывает. Потом он ложится на сено лицом к брату, который в этот момент энергично обсасывает свой крохотный кулачок, и пальцем засовывает ему в ротик  разжёванную смокву.  Тому это сначала не нравится – он крутит головой и тихонечко хнычет. Но уже через несколько секунд он улыбается и начинает дожёвывать смокву своими беззубыми дёснами. Варавва улыбается улыбке брата, откидывается на спину и то ли мгновенно то ли засыпает, то ли теряет сознание.

 

Инт. Внутри хижины. День.

 

Варавва просыпается через несколько часов. В доме никого нет. Вставать не хочется. Он лежит, любуясь пыльными лучами солнца, проникающие через щели  в крыше,  и  шепчет.

 

Варавва

Как хорошо!

 

Но едва пошевелившись, Варавва морщится от боли и осторожно касается рукой к раны на своей голове, прикрытой присохшей тряпкой. Слегка подёргав тряпку, он понимает, что так просто её не оторвать, а оторвать надо бы.  Тогда он встаёт, выходит из дома и останавливается, опершись на стену.

 

нат. двор возле дома семьи вараввы. день.

 

Сёстры Вараввы играют с маленьким братиком и не замечают его. Варавва окликает их.

 

Варавва

А где мама?

 

кто-то из девочек

Ещё не вернулась.

 

 

Варавва

А-аа…

 

Варавва подходит к бочонку с водой и, поливая присохшую к голове тряпку, помаленьку отдирает её, изредка «уйкая» от боли.  Затем он выливает полную плошку себе на голову и расправляет мокрые волосы ладонями. Потом он наполняет плошку ещё раз и выпивает до дна. После это обращается к девочкам.

 

Варавва

Я пойду в город.

 

кто-то из девочек

Останься, поиграем?

 

Варавва

Как я буду с вами играть… Я уже большой.

 

нат. улица назарета. день.

 

Понурив голову, Варавва идёт по узенькой улочке мимо бедных домов и убогих лавчонок. Завидев его, их жильцы и хозяева не скупятся на язвительные реплики.

 

Разные люди

- Проходи, проходи!

- Сын побирушки идёт…

- Хорошо, что один, без своей шайки!

- Что будет с нами, когда они вырастут!

- Он недостоин называться иудеем!

- А проломил таки ему кто-то голову!

- Уж я бы ударил посильнее!

 

     Подняв голову, в нескольких шагах от себя Варавва видит идущего навстречу ему знакомого мальчика – опрятно, но бедно одетого и тоже босого.

 

Это ИИСУС.

 

Мальчик первым обращается к нему.

 

иисус

Здравствуй, Варавва! Не слушай этих людей. Господь не благословит их слова!

 

 

 

Варавва

Я и не слушаю. Привет, Иисус!

 

иисус

Ты не более грешен, чем они. Ты добрый. Многие мальчики из тех, кого я знаю, берут из чужих садов. Ты такой же, как все.

 

Варавва

Нет! Я сильнее и храбрее их! Я никого не боюсь.

 

иисус

Это так. Но не гордись этим. И ты должен бояться Бога!

 

Варавва

Иисус, ты же знаешь, я не хожу в синагогу и не знаю Закона.

 

иисус

Приходи к нам в дом хоть каждый день, и я буду учить тебя. Но понемногу – отец хочет, чтобы я больше помогал ему, ведь я старший сын. Это правильно.

 

Варавва

Твой отец – лучший плотник в Назарете!

 

иисус

Есть другие, которые могут сделать лучше. Так говорит отец. Но он говорит, что Господь сподобил его умению работать очень быстро. Поэтому он берёт за работу дешевле, чем другие плотники и столяры. И от этого хорошо и людям, и ему. Но он стареет и ему нужен помощник. А мне уже 10 лет…. Что у тебя с головой – болит?

 

Варавва

А, ерунда!

 

иисус

Можно мне потрогать?

 

Варавва

Только не ковыряй!

 

иисус

Наклони голову…

 

Иисус внимательно осматривает рану, несколько раз легко прикоснувшись к ней пальцами. Потом на несколько секунд он прикрывает рану ладошкой и, опустив руку, после короткой паузы говорит.

 

иисус

Ну, я пошёл.

 

Варавва

Я сегодня приду к тебе – начнешь меня учить?

 

иисус

Приходи, как стемнеет, когда отец закончит работать. Заодно, я попрошу маму дать тебе еды от ужина.

 

Варавва

Как же ты будешь читать в темноте?

 

иисус

Что ты! У нас в доме нет книг, они – в синагоге. Но те, что там есть, я уже выучил наизусть.

 

Варавва

А я даже читать не умею.

 

иисус

Не бойся. Чтобы быть угодным Господу, не обязательно уметь читать. Главное – понимать Закон сердцем. А сердце у тебя доброе и …. Я должен идти.

 

Варавва

Мир дому твоих родителей!

 

 

иисус

Мир вашему дому!

 

.2.

 

НАТ. через Пятнадцать лет. Рыночная площадь в назарете. день.

 

Базарный день. Шумная рыночная площадь запружена людьми. В толпе попадаются вооружённые стражники, медленно пробирающиеся сквозь толпу парами. Иногда им приходится кулаками расчищать себе дорогу – люди не слишком обижаются на это. Зазывные крики торговцев и громкие голоса покупателей смешиваются в многоголосый хор.

 

Различные люди

- А вот масло, лучшее масло!

- Вино! Вино! В мехах и в розлив! Пробуйте! Самое лучшее!

- Ах, какие рабы! Какие рабы! Какие молодые и сильные! Каждый работает за двоих!

- Куры и гуси!

- Хитоны! Хитоны!

- Два динария!? Да таких цен и не бывает!!

- Свежий хлеб! Утренняя выпечка! Утренняя выпечка!

- Точу ножи! Точу ножи-топоры

- Пошёл прочь, грязный побирушка!

- Лучшие ткани Востока! Жемчуга!

- Хватит пробовать, хватит с тебя! До субботы наелся!

- Свежая рыба! Ночью ещё плавала в море!

- А на обмен? Две меры пшеницы дам!

- Предсказываю будущее! Маг из Египта предсказывает будущее!

- Печёные голуби! Настоящее объедение! Кто пробовал, знает!

- А вот я сейчас позову стражников!

- Кувшины и чаши! Самые дешёвые кувшины!

- Лови мальчишку! Держи его!

- Сандалии! Крепкие! Самые дешёвые.!

- Холодная вода! Есть вода!

 

Между торговых рядов уверенной походкой, проталкиваясь сквозь толпу, идёт Варавва. Он выглядит уже почти взрослым. Одежда его непритязательна, зато сандалии на его ногах просто роскошны, а на поясеу него висит дорогой кинжал в ножнах очень тонкой работы.. Позади него, молча идут два его товарища – Хайм и Овид.

 

Внезапно Варавва «пристраивается» вслед богато одетому человеку - товарищи тотчас прикрывают его своими спинами. Через несколько секунд Варавва останавливается и, обернувшись, молча показывает товарищам перевязанный ремешком и отделанный вышивкой и полудрагоценными камнями кожаный кошелёк. Те одобрительно кивают головами. Потом они разворачиваются и в том же порядке идут вдоль другого торгового ряда.

 

У одного из лотков с жареными курами Варавва и его спутники останавливаются. Продавцу это явно не нравится.

 

продавец

Проходи мимо, Варавва!

 

Варавва, кажется, ничуть не обижается на подобное обращение и добродушно спрашивает.

 

варавва

С каких пор, Есром, ты стал прогонять покупателей?

 

Он бросает на прилавок монету и, оглядев кур, говорит.

 

варавва

Я беру вот… эту. Сдачу оставь себе.

 

Выбрав курицу и немного отойдя, Варавва легко разрывает её на три куска, два из которых отдаёт своим товарищам.

 

варавва

Это тебе, Хайм... Тебе, Овид. Деньги поделим позже. Всё – хватит работать. Пошли отсюда.

 

Они направляются к выходу с рынка, на ходу уплетая курятину. Увидев вдруг у своих ног пугливо озирающуюся худющую бродячую собаку, Варавва приседает на корточки и протягивает ей остатки своего куска.

 

 

варавва

На. На, подойди, не бойся… Все голодные должны быть сыты.

 

Собака робко берёт еду и тотчас убегает. Варавва вытирает руки об одежду.

 

Хайм

(критически)

И когда ты перестанешь, Варавва… Собака – нечистое животное.

 

Овид

Он же всегда был таким... Скоро все собаки Назарета станут толстыми, как свиньи.

 

 

Варавва

(ухмыльнувшись)

Где ты видел свиней, Овид.? Ты же никогда не был дальше одного дня пути от Назарета.

 

Овид

(немножко обидевшись)

Я слышал. Свиньи всегда толстые и жирные…

 

Хайм

(глубокомысленно)

Всякий зверь может быть тощим.

 

Овид  доедает курицу и тоже вытирает руки об одежду.

 

Хайм

(дожёвывая курицу)

Варавва… а давай… поделим деньги прямо здесь. Вон – в переулке.

 

Варавва

(как-то неуверенно)

Нехорошо это… Ну, ладно. Пошли.

 

 

 

 

Они заходят в ближайший переулок и останавливаются за углом. Варавва достаёт из-за пазухи очень солидно выглядящий  кошелёк, раскрывает его и высыпает деньги себе на ладонь.

 

Варавва

У-у, только медные монеты… Жалко... А мужик выглядел таким богачом… Может, уже успел потратиться. Ну ладно.

 

Варавва, не считая, отсыпает часть монет в грязные ладони своих товарищей. Остальные деньги Варавва кладёт обратно в кошелёк и прячет его за пазуху.

 

Затем Варавва достаёт второй кошелёк - очень плохонький тряпичный мешочек – и, заглянув внутрь него, даже присвистывает.

 

Варавва

А вот этот уже лучше, есть и серебряники! Делю не глядя.

 

Варавва снова отсыпал денег в ладони Хайма и  Овида.

 

Затем, затянув ремешки кошелька, суёт его себе за пазуху и тем же движением достаёт оттуда третий кошелёк, украденный последним.

 

Варавва

А на этот у меня самая большая надежда. Смотрите - он и сам стоит дорого.

 

В этот момент из-за угла вдруг появляется и сворачивает в переулок тот самый человек, у которого этот кошелёк был украден. Заметив стоящую троицу, он с несколько испуганным выражением лица приостанавливается и хохочет, было, пойти другим путём. И вдруг он замечает в руках у Вараввы свой кошелёк. Его лицо бледнеет. Он начинает медленно отступать, губы его шевелятся – сначала безмолвно, потом шёпотом, а затем всё громче и громче он кричит.

 

человек

Люди… Стража!... Караул!! Вот он!!! Он украл мой кошелёк!!!!

 

Как будто они ждали этого крика за углом, в переулок тотчас вбегают двое молодых вооружённых стражников, за ними – другие люди. Троица бросается наутёк, преследуемая людьми и их истошными криками.

 

 

люди

- Держи!

- Лови их!

- Это Варавва, я узнал его!

- И Овид! Овид с ним!

- Догнать! Уйдут!

 

Толпа постепенно отстаёт, но не молодые стражники – они всё ближе и ближе. На одном из перекрёстков, как по команде, трое преследуемых разбегаются в разные стороны. Стражников это не смущает – они не потеряли ни секунды. Один из них продолжает погоню за Вараввой, другой бежит за Хаймом. И тут бегущего, что есть силы, Варавву бросает в жар – он понимает, что дал маху и сейчас бежит по улочке, заканчивающейся тупиком! Он бежит между двух высоких заборов, и за первым же поворотом видит, что ворота, в которые упирается улица – заперты !

 

Варавва кидается к забору и попытался через него перелезть, но сразу у него не получается, и он срывается. В это время из-за поворота показывается стражник! Не добежав до Вараввы, он останавливается, чтобы перевести дух, и не спускает глаз с преследуемого. Он высок, строен, силён и вполне уверен в себе. Оглядев Варавву, он улыбается недоброй улыбкой.

 

Резким движением Варавва выхватывает свой кинжал. Увидев это, стражник, не спеша, вынимает из ножен короткий меч. Они смотрят в глаза друг другу. Внезапно Варавва бросается прямо на противника. Использовав взмах кинжала (от которого стражник легко отмахивается мечом), как отвлекающий жест, Варавва с разбегу сильно бьёт стражника ногой в грудь и обегает его. Тот нелепо взмахивает руками, отшатывается, выпускает из рук меч и, запнувшись обо что-то ногами, падает на спину - железный шлем слетает с его головы, и он с силой ударяется затылком об острый камень. С тихим стоном стражник замирает.

 

Варавва бросается к выходу из тупика. Но в этот момент из за поворота выбегает толпа преследователей. И тотчас  раздаются их крики.

 

люди

- Это Варавва!

- Варавва!

- Я узнал его!

 

Варавва снова кидается к забору,  на этот раз ему удаётся забраться на него, и он спрыгивает на другую сторону в чей-то сад. Приземлившись на корточки, Варавва слышит по ту строну забора возбуждённые голоса.

 

 

 

люди

- А стражник-то мёртв…

- Дайте посмотреть.

- Нет, не дышит!

- Варавва убил стражника!

- Смерть Варавве!

- Смерть!

- Смерть Варавве!

- Бежим, его надо найти!

 

Варавва убегает.

 

Нат. Окраина назарета. Ночь.

 

Скудный холодный свет ущербной Луны едва позволяет Варавве и его матери видеть лица друг друга и тропинку, на которой они стоят. 

 

Варавва

… Теперь ты понимаешь… я должен уйти из города. Уйти далеко, где меня никто не знает.

 

Мать

Как ты будешь жить… Как же мы без тебя…

 

Варавва

Вас не тронут. Вы же не убивали.

 

Мать

Да простит тебя Господь!

 

Варавва

Мама, я же рассказал, как  было! Я же не хотел.

 

Мать

Твой путь – дорога грешника, сынок…

 

Варавва

Никто не праведен, мама.

 

Мать

Кто теперь даст мне работу…

 

Варавва

Ну... есть же добрые люди. На первое время тебе хватит денег, которые я тебе оставил. А потом… Потом я буду вам помогать.

 

Мать

Никто не возьмёт замуж твоих сестёр…

 

Варавва

Не завтра им замуж, всё образуется, мама.

 

Мать

Прости меня, сынок.

 

Варавва

Прости и ты меня, мама…. Я пойду… За ночь я доложен уйти далеко…

 

Мать

Куда ты пойдёшь?

 

Варавва

Сначала думал – в Тир или Сидон. Думал, наймусь в матросы. Но я так боюсь воды… Так и не научился плавать. Пойду в другую сторону – в Сирию. Будь, что будет.

 

Мать

Бедный мальчик! Столько разбойников на дорогах!

 

Варавва

Меня не легко обидеть. Ты знаешь…. Я пойду… За ночь я доложен далеко уйти …

 

Мать

Прощай, Варавва… Храни тебя Бог!

 

Варавва

Прощай, мама!

 

Варавва решительно поворачивается и бесшумно исчезает в темноте. Немного отойдя, он начинает горько плакать, совершенно по-детски. Он идёт, утирая слёзы кулаками.

 

 

 

.3.

 

НАТ. ещё через пятнадцать лет. пустыня. день.

 

К полудню солнце и жаркий восточный ветер «шарав» совершенно раскалили пустыню. Очертания холмов, скал и оврагов подрагивают в знойном мареве - кажется, даже они страдают от этого пекла. Ни звука, ни запаха…

 

Всё живое попряталось до вечера, но не люди – по каменистой дороге медленно движется небольшой караван: десятка полтора верблюдов с поклажей, хозяин каравана – толстый купец верхом на верблюде, несколько вооружённых пеших погонщиков, пять охранников на лошадях. Лица людей разморены жарой и усталостью от долгого перехода. Тишину нарушают только мерные позвякивания колокольчиков на верблюжьих шеях… Караван приближается к подножию невысокого утёса.

 

Вдруг в тишине раздаётся резкий свист летящих стрел, пущенных откуда-то сверху. Убитые охранники валятся с лошадей. Одного охранника только ранило – стрела попала ему в плечо. Он с криками судорожно разворачивает своего коня и пришпоривает его. Беспорядочно мотаясь в седле, он скачет в обратном направлении и исчезает за поворотом дороги. Этот манёвр пытается повторить и купец, но его верблюд мало восприимчив к его бестолковым понуканиям. Наброшенный издалека аркан стягивает купца с верблюда, и он грузно падает на землю. Тут же попытается встать, но почему-то у него не выходит, и он так и остаётся сидеть на земле, широко раскинув ноги.

 

Всё это время гружёные верблюды продолжают невозмутимо шагать по дороге (они останавливаются, только пройдя около сотни локтей) – в отличие от своих погонщиков, которые останавливаются  сразу же, а некоторые из них даже садятся на корточки. На их лицах нет страха.

 

К купцу молча подходит, сматывая свой аркан, рослый разбойник Ефрем. Сняв петлю аркана с головы купца, он смачно хлопает ею купца по спине.

 

Ефрем

Хор-роший купец!

 

Вместе со своим атаманом – Вараввой – подходят и подбегают другие разбойники. Они весело перекликаются.

 

разбойники

- Сегодня удача не отвернулась!

- Хороший набег!

- Мы даже не вынули мечей из ножен!

- Варавва любит, когда так спокойно и тихо!

- Лучшие деньги – лёгкие деньги!

- Ха- ха!

- Жалко, караван маловат!

- А Вооз-то сегодня промахнулся!

- И лучший лучник может ошибиться!

- Посмотрим, что в мешках!

 

Варавва сильно изменился. Теперь это крепкий, уверенный в себе чернобородый мужчина с шапкой курчавых волос и седыми висками. Он резко обрывает разговоры.

 

варавва

Сейчас нет времени осматривать товары! Следом идёт большой караван, охраняемый сотней всадников. А Вооз промахнулся! И раненый охранник может через час доскакать до них. Вооз не получит сегодня доли! Для чего я собирал самых лучших лучников? Вооз, мой гнев на тебе! Те же лучники, кто не промахнулся, получат, как обычно, по три доли. Три доли получит и Ефрем, заарканивший купца.

 

Один из разбойников

(заискивающим голосом)

Опять отпустишь погонщиков, Варавва? Их можно продать – хорошие деньги!

 

Варавва

(резко отвечает)

Аарон, ты жаден и глуп! От Иерусалима до Дамаска все караванщики знают, что Варавва не трогает погонщиков! И посмотри – эти даже не обнажили мечи! Что может быть лучше? А ведь они могли пролить твою гнилую кровь, Аарон!

 

 

 

Варавва

(обращается к купцу)

Купец, я не знаю тебя – как твоё имя?

 

купец

Ахтур из Дамаска…

 

Варавва

Хорошо ли ты известен в Дамаске?

 

купец

Меня знают на рынках.

 

Варавва поворачивается в сторону погонщиков.

 

варавва

Погонщики, к вам моё слово! Оставляю вам ваше оружие, деньги и воду! Возвращайтесь в Дамаск! Скажете семье купца, что его цена - … пятьсот динариев! За выкупом к ним придёт мой человек. И мы сами доставим купца в Дамаск! По обычаю, в Дамаске вы получите хорошую награду от его семьи! Я всё сказал! Уходите! И поживее, пока я не передумал!

 

Погонщики, негромко переговариваясь, уходят в сторону Дамаска.

 

Варавва

(уже отдаёт команды своим людям)

Снять оружие с охранников! Трупы – в овраг! Купца связать – и поперёк его верблюда! Да не забудьте завязать ему глаза!

 

Команды атамана исполняются слаженно и быстро.

 

Варавва

(отдаёт последний приказ)

Всё! Уходим к нашим пещерам! Гоните лошадей и верблюдов! Да поживее!

 

Караван движется в сторону от дороги. Последняя лошадь тащит за собой связку кустов тамариска, срубленных в глубине оврага. Их ветви заметают следы, а ветер уничтожает их окончательно.

 

.3.

 

Инт. В доме. Ночь.

 

Это богатый дом (впрочем, современный человек не заметил бы никаких признаков богатства – в то время обитатели Галилеи жили непритязательно, и относительное богатство зачастую означало всего лишь меньшее количество заплат на одежде, чуть менее ветхую домашнюю утварь и привычно сытый желудок).

 

Ночь, тихо, спокойно. Ни люди, ни домашние животные, ни птицы не издают ни звука. И дом безмятежно спит. В комнате очень темно. Лишь иногда мягкие сполохи света от затухающих углей очага позволяют разглядеть сам очаг, но не более того. Слегка пахнет гарью, теплом и людьми.

На топчане лежат мужчина и женщина. Мужчина мерно похрапывает. Вдруг раздаётся слабый стук: три удара – два удара, три удара – два удара. Женщина спала более чутко и просыпается первой. Она садится и толкает в бок мужчину. Тот привычным движением выхватывает из-под топчана короткий меч и вскакивает на ноги.

 

Женщина

(тихо)

Асир, кто-то стучал в ворота…

 

Мужчина (асир)

Нет хуже ночных гостей…

 

Характерный стук повторяется.

 

Асир

(немного успокоившись)

Это стук Вараввы … Женщина, пойди спроси, если ответит «Варавва» - откроешь. Иначе не открывай. А я посмотрю с крыши.

 

По скрипучей приставной лестнице Асир поднимается куда-то наверх, а женщина, накинув платье, выходит из комнаты… 

 

Через 10-15 секунд в комнату входит Варавва.

 

 

варавва

Мир дому твоему, Асир! Это я, Варавва. Спускайся.

 

Асир

(уже спускаясь вниз)

Давно ты не появлялся у меня.

 

варавва

У тебя новая жена?

 

Асир

Да. Через четыре месяца родит от меня. Покойная Рахиль была неплодна…. Но как ты разглядел…

 

варавва

Поживёшь моей жизнью лет десять – научишься видеть в темноте.

 

Асир

Фамарь, зажги светильник!

 

В комнату входит жена Асира, она зажигает лучину в очаге, затем - от этой лучины - масляный светильник, стоящий на низком столе.

 

Становится видно, что Асир – толстый мужчина, выглядящий несколько старше Вараввы, а Фамарь – совсем ещё девочка двенадцати-тринадцати лет. Фамарь раскладывает подушки вокруг стола. Мужчины рассаживаются. Асир первым прерывает молчание.

 

Асир

С чем пожаловал ко мне в Капернаум?

 

варавва

Сказать тебе, что я не доволен тобой.

 

Асир

Разве ты мало получаешь через меня?

 

 

 

 

 

 

варавва

В последнее время – всё меньше и меньше. Но главное в другом – стали поговаривать, что ты торгуешь захваченным товаром – моим товаром. Ты стал ленив.

 

Асир

Чего только не говорят люди…

 

варавва

О тебе люди говорят правду. И чем больше таких разговоров, тем больше станут тут меня выслеживать, и тем короче будет моя жизнь…

 

Асир

Долгих лет тебе, Варавва!

 

варавва

Ты стал ленив. Всё больше товара ты продаёшь в самом Капернауме, всё меньше товаров шлёшь караванами в Тир, Кесарию, Назарет, Самарию. И люди за тобой стали замечать…

 

Асир

Но на караваны могут напасть в дороге.

 

варавва

Лицемер! Ты знаешь, что караванам с МОИМ товаром ничто не угрожает. Так?

 

Вместо ответа Асир шумно и прерывисто вздыхает. Затем упавшим голосом он с трудом выдавливает из себя…

 

Асир

… Простишь ли ты меня, Варавва! Я совсем потерял голову. Торговля стала мне ненавистна. И даже деньги. Я… Я перестал ходить в синагогу.

 

 

 

варавва

Ты, самый набожный из моих людей?!

 

Асир

Да, Варавва – ибо там священники и книжники поносят Его. Слышал ли ты о новом пророке в Галилее?

 

варавва

В Галилее что ни год – объявляется дюжина пророков.

 

Асир

Да, несть числа лже-пророкам. Но Иисус – пророк истинный! Бог - свидетель моим словам!

 

варавва

Я плохо знаю писания, но даже мне известно, что должны мы ждать пришествия пророка Илии.

 

Асир

Иисус сказал, что Илия приходил, но не разглядели его люди. И взял Илия имя Иоанна, и под именем сим крестил людей в Иордане, и сам Иисус крестился от него.

 

варавва

Так твоего пророка зовут Иисус?

 

Асир

Да, имя ему - Иисус.

 

варавва

И что он – местный парень?

 

Асир

Он пришёл к нам из Назарета, там же живёт семейство его.

 

варавва

Знавал я одного Иисуса в Назарете… Сколько лет ему?

 

 

 

Асир

Не знаю… Наверное, чуть-чуть помоложе тебя.

 

варавва

Знавал я одного Иисуса в Назарете… А как он выглядит?

 

Асир

Он… Он светел! Когда он приходит, кажется, воздух становится светлее и чище! Когда он говорит, кажется, что всю жизнь хотелось услышать его голос! Он говорит… Он говорит…

 

Асир встаёт, лицо его воодушевляется.

 

Асир

(продолжая)

«Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное! Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю! Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут! Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят! Любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас! Ударившему тебя по щеке подставь и другую! И как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними.»

 

Асир замолкает и оглядывается так, как будто видит эту комнату впервые. Он растерянно садится и опускает голову.

 

варавва

Асир, эти слова прекрасны, но они не о тебе. Твои руки в крови. Вспомни, скольких ты убил.

 

Асир ещё ниже опускает голову и отводит взгляд в сторону.

 

Асир

(тихо, но твёрдо)

Ныне возлюбил я Господа и пророка его. И прощён буду! И хочу креститься в Иордане от Иоанна, исповедовав грехи свои.

 

варавва

Слышал я, что недавно взят он под стражу и сидит в темнице у Ирода... Так за что Иисуса поносят в синагоге твоей?

 

Асир

Не понимаю я. Иисус ведь говорит: «Не нарушить закон или пророков пришел я, но исполнить». Правда, учит он не как фарисеи и книжники, а как власть имеющий. Власть от Бога. Этой властью исцелил он уже многих больных и расслабленных по всей Галилее, и даже бесноватых. У соседа моего, сотника, он излечил слугу, даже не войдя в дом его, просто сказав слово на улице.

 

варавва

Знал бы сотник, кто у него соседом… Так Иисус жил в Назарете, и моих лет?

 

Асир

Да.

 

варавва

Я ведь тоже из Назарета. Знал я в детстве одного Иисуса – одногодка моего. И был странный случай, который помню я до сих пор. Наложил он ладонь на рану мою. И тотчас перестала болеть, а к вечеру затянулась.

 

Асир

Варавва! Точно – это он!

 

варавва

И он, тот мальчишка, знал все книги на память. Он даже недолгое время вечерами учил меня Закону. Жалко, что лень моя была сильнее его усердия.

 

Асир

Варавва! Нет сомнения! Иисус – друг детства твоего!

 

варавва

Друзьями мы не были… Нет… Хочу завтра взглянуть на этого Иисуса.

 

Асир

Опасно тебе показаться в городе днём!

 

варавва

Вели Фамари, чтобы утром постригла меня, укоротила бороду и окрасила волосы хной. Спросят - скажешь, что я Осия, сын дяди твоего из Эммауса.

 

Асир

Жизнью рискуешь, Варавва! Да и дом сотника рядом.

 

варавва

Тридцать лет рискую. Да сбудется всё по воле Божьей!

 

Асир

Завтра будет он в синагоге нашей.

 

варавва

Там и увижу его.

 

.5.  

 

инт. В синагоге. День.

 

Большой зал синагоги, освещённый настенными факелами, переполнен людьми. На невысоком возвышении стоит и проповедует Иисус. Слева от него группой располагаются священники и книжники, с другой стороны - его ученики: Пётр, Андрей, Иаков, Матфей и Иоанн. Асир, слушающий, как зачарованный, и рыжебородый Варавва стоят недалеко от Христа и книжников.

 

Страстный голос Иисуса гремит под сводами синагоги.

 

ИИСУС

Горе народу Израилеву! В синагогах сели книжники и фарисеи! Всё, что они велят вам соблюдать, соблюдайте; по делам же их не поступайте, ибо они говорят, но не делают. Они связывают бремена тяжелые и возлагают их на плечи людям, а сами не хотят двинуть и перстом! Любят приветствия в собраниях, и чтобы люди звали их «учитель». Но один у вас Учитель — Господь Бог, вы все же — братья! Больший из вас да будет вам слуга: ибо, кто возвышает себя, тот унижен будет, а кто унижает себя, тот возвысится. Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что затворяете Царство Небесное людям, ибо сами в него не входите и хотящих войти не пускаете! Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что поедаете домы вдов, а потом и лицемерно долго молитесь! Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что очищаете внешность ваших чаш и блюд, а внутри они полны хищения и неправды! Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что уподобляетесь окрашенным гробам, которые снаружи кажутся красивыми, а внутри полны костей мертвых и всякой нечистоты! Так и вы по наружности кажетесь людям праведными, а внутри исполнены лицемерия и беззакония.

Да придет на вас вся кровь праведная, пролитая на земле, от крови Авеля праведного до крови Захарии, сына Варахиина, которого вы убили между храмом и жертвенником!

 

Время от времени проповедь прерывается протестующими криками священников и книжников, бросавшими на Иисуса яростные взгляды.

 

 

 

голоса

- Он богохульствует!

- Он же ест и пьёт с мытарями и грешниками!

Не слушайте его, люди, ибо он безумен!

- Из Назарета его прогнали, - так пришёл смущать народ в Капернауме!

- Из Назарета может ли быть что доброе!

- Не пророк – а плотник, сын плотника! Известен!

- Да он же бесноватый!

- Красноречие его – от бесовского князя!

- Да он сам Вельзевул!

 

Особенно неистовствует один молодой книжник - Иссахар. Он  совершенно не в силах сдерживать себя, его глаза сверкают,  в бессильной злобе он потрясает клаками и время от времени яростно выкрикивает угрозы.

 

ИССАХАР

- Горе и позор Израилю, что породил тебя!

- За хулу твою повинен смерти!

- Да что же мы не гоним его из синагоги!

- Убить его как собаку!

 

Постепенно Варавва подбирается поближе к Иссахару, наконец встаёт за его спиной и через несколько минут его тонкий слух улавливает в шумном зале, как Иссахар злобно и исступлённо шепчет.

 

ИССАХАР

Не другой праведный человек, так я убью его… Жалко, нет с собой ножа… Убью его! Клянусь всеми пророками! Так будет угодно Господу!

 

Между тем, простым людям проповедь Христа нравится всё больше и больше. Время от времени кто-нибудь из них раздражённо выкрикивает.

 

голоса

- Не мешайте ему!

- Пусть говорит!

- Где же и учить, как не в синагоге!

- Знаю отца его Иосифа – добрый человек!

- А ведь верно про фарисеев!

- Тише! Тише!

 

Иисус заканчивает. Немного помолчав, он тихо и грустно говорит.

 

ИИСУС

Вижу, семя Авраамово, что слово мое не вмещается в вас…

 

Затем он обращается к своим ученикам.

 

ИИСУС

Выйдем из синагоги сей.

 

Они проходят к дверям через расступающуюся толпу.

 

ИНТ. дом асира. день

 

Асир и Варавва сидят за столом. Косой луч света падает в комнату из небольшого высоко расположенного оконца.

 

Варавва

(уверенно)

Я узнал его сразу. Как только увидёл. Это он – учитель Закона в детстве моём.

 

Асир

Теперь он стал выше Закона. Уверовал ли ты в него, Варавва?

 

Варавва

Уверовал и в слова Иисуса, и в святость его. Он учитель, посланный народу Израилеву от Бога, ибо таких слов, какие он говорит людям, никто не может сказать, если не будет с ним Бог!

 

Асир

Истинно говоришь, Варавва! Блажен будешь в Царстве Божьем!

 

 

 

 

Варавва

О блаженстве ли думать – страх терзает душу мою. Погубят его правители и фарисеи, ибо не имеют врага, страшнее, чем он. Понял ли ты это, Асир?

 

Асир

Слышал я сегодня слова их. Но местных я знаю – они малодушны и не замыслят погубить Иисуса.

 

Варавва

Ты стал ленив, Асир. И уши твои запечатаны воском – в трёх локтях от тебя решено было предать Иисуса смерти!

 

Асир

Пугаешь ли меня, Варавва!?

 

Варавва

Видел ты молодого книжника, потрясающего кулаками на Иисуса?

 

Асир

Знаю его - это Иссахар.

 

Варавва

Сегодня он поклялся самолично убить Иисуса.

 

Асир

Верить ли мне?!

 

Варавва

Иссахар поклялся всеми пророками. Ведь Иисус – сын человеческий, и по сему - смертен. Горе Израилю, если погибнет он и не завершит дело своё!

 

Асир

Надобно помешать Иссахару!

 

Варавва

… Сказал Иисус, что подобен он доброму пастырю, который жизнь положит за овец своих…

 

Варавва

(глубоко вздохнув, глядя на падающий из окна луч света)

Стану же этому пастырю верным псом, который жизнь положит за него! Клянусь всем горем и всем счастьем жизни моей!

 

Асир

Иссахар может …

 

Варавва

Не беспокойся… Иссахар – наименьшее из всех зол.

 

.6.  

 

нат. Площадь перед синагогой. День.

 

Иисус стоит на небольшом ящике в пяти шагах от высокой стены синагоги. Слева и справа его обступают ученики, глаза которых обращены в сторону Иисуса, и большая толпа жителей Капернума, собравшихся на его проповедь. За спинами Иисуса и его учеников находится только один человек – Варавва. Он тоже во все глаза смотрит на Иисуса и с восторгом слушает его, не забывая, однако, время от времени посматривать по сторонам.

 

Голос Иисуса звучит страстно и убедительно.

 

Иисуса

Вы слышали, что сказано древним: не убивай, кто же убьет, подлежит суду. А я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду; кто же скажет брату своему "безумный", подлежит геенне огненной… Мирись с соперником твоим скорее, пока ты еще на пути с ним, чтобы соперник не отдал тебя судье, а судья не отдал бы тебя слуге, и не ввергли бы тебя в темницу, и не выйдешь оттуда, пока не отдашь до последнего кодранта…. Вы слышали, что сказано древним: не прелюбодействуй. А я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже любодействовал с нею в сердце своем…. Если же правый глаз твой соблазняет тебя, вырви его и брось от себя, ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну. И если правая твоя рука соблазняет тебя, отсеки ее и брось от себя, ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну….

 

Вдруг в отдалении у стены появляется человек – это Иссахар. В его руке - что-то, завёрнутое в тряпку. Постояв немного и осмотревшись, он неторопливо, шаг за шагом приближается к Иисусу. Стараясь остаться неприметным, он прижимается к стене. Ничем не показав, что он заметил Иссахара, Варавва, как бы ненароком, делает несколько медленных шагов в сторону Иисуса и оказывается рядом с ним спиной  к Иссахару. Оставаясь незамеченным людьми и учениками Иисуса, Иссахар достаёт из тряпки нож. Вид острого лезвия его возбуждает. Сделав быстрый глубокий вздох и беззвучно что-то прошептав, Иссахар с ножом наперевес бросается к Иисусу. В то же мгновение Варавва резко оборачивается навстречу Иссахару. Их взгляды схлестываются. Лицо Вараввы спокойно, на лице Иссахара -  отчаяние, но он продолжает свою атаку – теперь уже на Варавву. Тот резко перехватывает руку Иссахара, подставляет ему ногу и ловко изверачивается, так что нож вонзается в плечо самому нападавшему. На лице Иссахара - боль, недоумение и обида. Не издав ни звука, он горбится и падает. Варавва поддерживает Иссахара, крепко обнимет его и с едва слышными словами «Тихо… Тихо… Тихо» медленно ведёт его вдоль стены прочь от Иисуса.

 

Он подводит Иссахара к группе книжников, стоящих при входе в синагогу. Увидев, в каком состоянии находится Иссахар, несколько книжников подбегают к нему, подхватывают его на руки и уносят в синагогу.

 

Варавва

к оставшимся книжникам

Вижу, знаком вам человек сей. Он обознался и напал на меня на площади. С этим ножом. Рана его не опасна и излечится через месяц... Даже не знаю, подать ли мне на него …

 

Варавва направляется к своему месту позади Иисуса.

 

Один из книжников

(цедит сквозь зубы)

От Иссахара можно ли ждать чего полезного…

 

.7.  

 

нат. Двор дома Асира. день

 

Под навесом у стены стоит грубо сколоченный стол (верстак). На нём установлен небольшой круглый точильный камень с ручкой. Вращая её, Варавва тщательно оттачивает лезвие своего кинжала. На столе лежит и короткий меч. Видно, что эта работа Варавве в удовольствие – он даже напевает себе под нос что-то неразборчиво-весёлое.

 

Ворота с треском распахиваются, и с улицы вбегает Асир.

 

Асир

Беда, Варавва! Беда!

 

Варавва

Что опять случилось в этом городе? – спросил Варавва, не прерывая своей работы

 

Асир

Написали они прошение правителю Пилату! Винят Иисуса, что он смущает народ и подбивает его к мятежу против кесаря! Что толпы, следующие за Иисусом, вооружены! Они просят правителя схватить Иисуса и судить его как мятежника!

 

Варавва прекращает свою работу, в сердцах метнув кинжал в деревянный столб – одну из подпорок навеса - кинжал с глухим стуком глубоко вонзается в дерево.

 

Варавва задумывается.  Потом задал вопрос.

 

Варавва

Как и когда собираются они послать прошение в Иерусалим?

 

Асир

Оно уже послано – час назад сотник назначил нарочными гонцами двух стражников, и они уже выехали из города верхом на мулах.

 

Варавва

Седлай своего коня, Асир!

 

Варавва быстро идёт в дом, а Асир – в конюшню.

 

Нат.  В доме Асира. День.

 

В одной из комнат дома Варавва приподнимает незакреплённую половицу и достаёт из-под неё мешок с деньгами. Взяв с полки два маленьких кожаных мешочка (кошелька), он до краёв заполняет их монетами, после чего перевязывает их ремешками и прячет за пазуху. Положив мешок с деньгами обратно под пол, Варавва выходит во двор.

 

Нат. Во дворе дома Асира. День.

 

Там его уже ждёт Асир с осёдланной лошадью, взятой под уздцы. Подпоясавшись поясом с кинжалом и мечом, Варавва легко вспрыгивает на коня и спрашивает Асира.

 

Варавва

Каковы эти стражники на вид?

 

Асир

Один из них – Азария – очень рослый и с родимым пятном на щеке. Вооружены оба.

 

Асир идёт открывать ворота на улицу.

 

Варавва

(останавливая Асира)

Асир, я не поеду через город! Открой мне калитку в огороды.

 

Асир открывает маленькую калитку в другой стороне двора. 

 

Варавва

(Асиру, перед тем, как уехать)

Жаль, что нет для тебя второго коня….Ничего, сейчас же пойдёшь пешком на Иерусалим. Не далее Тивериады встречу тебя. Возможно, передам тебе их мулов, которых ты продашь подальше от Капернаума, чтобы не были опознаны.

 

С этими словами Варавва пришпоривает коня и тот уносит его в сторону Тивериады.

 

Нат. Просёлочная дорога. день

 

По залитой солнцем равнине едут двое стражников.  Их мулы идут бодрой ровной рысью.  Позади них слышится всё более громкий стук копыт.

 

Стражник азария

(не оглядываясь)

Слышишь, Хайм, кто-то очень спешит…

 

Стражник хайм

По такой жаре загонит он лошадь свою.

 

азария

Может римский солдат с эстафетой?

 

Хайм

(обернувшись)
Нет… Не похоже… иудей….

 

Варавва обгоняет стражников и тут же разворачивает своего тяжело хрипящего коня поперёк дороги. Он поднимает руку с плетью и кричит стражникам.

 

Варавва

Стойте!

 

Стражники останавливают своих мулов.  Варавва бросает плеть на землю, лезет освободившейся рукой за пазуху, достаёт оттуда два кошелька и протягивает их стражникам.

 

Варавва

Стойте! По триста статиров каждому за письмо ваше! По триста статиров – и вы возвращаетесь в Капернаум через месяц и говорите сотнику, что хотите! По триста статиров! Ну?!

 

 

 

Хайм

(бормочет)

Как же мы оставим домы свои и семейства свои…

 

Варавва

(ещё громче и настойчивее)

И в добавок по триста статиров каждому, после того, как вернётесь. Ну же!! Ну?!

 

Азария

(поняв, что к чему)

Верно, ты один из учеников Иисуса, что поносит священников наших и хочет погубить народ Израиля! Не будет по-твоему!

 

Хайм

(подхватывая)

Не будет по-твоему!

 

Азария и Хайм обнажают мечи. Варавва бросает кошельки в сторону и тоже выхватывает меч.

 

Варавва

Сами вы выбрали удел свой!

 

С этими словами Варавва бросает своего коня в сторону Хайма, и они бьются на  мечах, оставаясь в сёдлах.  Повинуясь всаднику, конь Вараввы, движется так, что мул Хайма отгораживает Азарию от Вараввы, и тот ничем не может помочь Хайму.  Обмен ударами очень недолог, и Хайм с распоротым животом валится из седла. Мул Хайма взбрыкивает и убегает в сторону.  

 

Варавва остаётся один на один с Азарией и сразу понимает, что его соперник - сильный и умелый воин. Они сражаются уже около минуты, когда, отбив удар Вараввы, Азария смертельно ранит коня Вараввы - он взвивается на дыбы и падает набок, придавив Варавву. Варавва тут же пытается вылезти из-под коня, но придавленная нога запуталась в стременах. Азария быстро спрыгивает со своего мула и с гаденькой улыбочкой приближается к Варавве. Тут Варавва взмахивает рукой – и в горло Азарии вонзается кинжал. Азария хрипит и падает наземь.

 

Варавва выбирается из под коня, подходит и приседает на корточки возле тела Азарии, вынимает из его шеи свой кинжал, отирает его об одежду Азарии и убирает в ножны. После этого он снимает с пояса Азарии холщёвую сумку, раскрывает её и достаёт оттуда скреплённый печатью свиток. Он встаёт и, скомкав виток, бросает его обратно в сумку, закрывает и приторачивает её к своему поясу. Потом он внимательно осматривается, поднимает с дороги брошенные им кошельки и суёт их за пазуху. Затем подходит к одному из мулов, мирно щипавших траву у дороги, берёт его под уздцы, подводит к телу Азарии и взваливает его на спину мулу. Тот нервно и опасливо косится на поклажу. Варавва берёт мула под уздцы и отвозит тело Азарии в недалёкую рощицу. То же самое он делает и с телом Хайма. Возвратившись, он снимает седло со своего коня, подбирает с дороги мечи стражников и одну из двух их уздечек, идёт со всем этим в рощицу и возвращается уже с пустыми руками. Он подбирает с дороги свою уздечку и уздечку одного из стражников, и в последний раз внимательно оглядывается вокруг, садится на одного из мулов, и, держа второго мула за уздечку, направляется в сторону Капернаума.

 

Нат. Другой участок дороги. день.

 

Вскоре Варавва встречает Асира, быстрым шагом идущего ему навстречу.

 

Асир

(тревожно)

Всё ли в порядке? Ты не ранен, Варавва?

 

Варавва

Я цел. Но конь твой пал.

 

Асир

А стражники?

 

Варавва

Их нет. Я всё прибрал. Только конь остался на дороге.

 

Варавва слезает с мула и приказывает.

 

Варавва

Вот, садись на любого и продай обоих в Тивериаде, там же купи нового коня, а я пешком вернусь в дом твой. Всё ли ты понял, Асир?

 

Асир

Да, Варавва.

 

Варавва

Тогда расходимся.

 

Нат. Другой участок дороги. день.

 

Варавва идёт по каменистой дороге. Проходя мимо небольшого пруда, он сворачивает к нему. На берегу он снимает с пояса сумку с посланием к Пилату, развязывает её, кладёт внутрь большой камень, завязывает её крепко-накрепко и бросает в воду. Досмотрев до конца, как стихли волны на поверхности воды, Варавва отряхивает друг о друга руки и энергичным шагом идёт к дороге.

 

.8.  

 

нат. Дорога. День.

 

Холмистая местность с разбросанными кое-где большими валунами и скалистыми обрывами.  По петляющей меж холмов дороге, оживлённо беседуя с учениками,  идёт Иисус. Впереди на удалении 300-400 шагов шагает одинокий путник.  Это Варавва.  Иногда, прежде, чем зайти за очередной изгиб дороги, он оборачивается и проверяет, где находятся следующие за ним.   Варавва внимательно осматривает окрестности впереди и по сторонам дороги.  Иногда он останавливается и внимательно  вглядывается во что-то.  Потом идёт дальше. 

 

На склоне одного из придорожных холмов, шагах в пятидесяти от дороги, замаскированный большим валуном и кустами, расположился оборванный человек с большим боевым луком. Человек сидит на камне и внимательно смотрит на дорогу в направлении, откуда должен был появиться Иисус с учениками. Самого его с дороги почти не видно.

 

Однако, подойдя к этому месту, Варавва замечает конец лука, прислоненного к валуну. Не меняя шага, Варавва спокойно проходит это место. Затаившегося человека он ничем не заинтересовал. Но, пройдя шагов двести, Варавва сворачивает с дороги, бесшумно и стремительно бежит к тому месту, где он заметил лук. Немного не добежав, он переходит на шаг и становится особенно внимателен и осторожен. Наконец, Варавва замечает притаившегося человека и останавливается, наблюдая за ним.

 

Когда человек замечает приближающегося Иисуса, он быстро встаёт, вынимает стрелу из колчана, заряжает ею свой лук и изготавливается к стрельбе, ожидая, когда Иисус подойдёт ближе. Варавва достаёт кинжал и медленно подкрадывается к человеку за его спиной. Варавва незамеченным подходит к нему вплотную, крепко охватывает его рукой и приставляет лезвие кинжала к его горлу.

 

Варавва

(грозным шопотом)

Ни звука! И не шевелись!

 

Варавва и человек, без единого звука, застыв, как изваяния, наблюдают, как не подозревающие о происходящем Иисус и его ученики проходят мимо них. До них доносятся плохо различимые слова и смех.

 

Наконец Варавва отпускает человека и отходит от него на пару шагов. Человек оборачивается. В его глазах слёзы. Рука человека разжимает лук, и он падает на землю. Следом на землю безвольно опускается и сам человек. Он плачет, тихо всхлипывая и не утирая слёз. Через некоторое время он говорит.

 

Человек

Зачем… зачем ты не дал мне его убить!

 

Варавва

Почему ты ищешь убить Иисуса?

 

Человек

В нём причина всех бед моих!

 

Варавва

Я вижу, ты не фарисей, не книжник, не богач, не власть имеющий. Это они мыслят, что Иисус враг им. И даже они ошибаются.

 

Человек

Я простой крестьянин. Но Иисус погубил всю жизнь мою.

 

Варавва

Не могу поверить. Иисус не может сделать зла.

 

Человек

Слышал ли ты о случае, когда он, являя чудеса свои, накормил тысячи человек пятью хлебами?

 

Варавва

Люди говорят, что это было.

 

Человек

В день тот было и другое… В тот чёрный день проповедовал он недалеко от дома и поля моего…. Были у меня и дом, и поле, и виноградник. Были, ибо сегодня их нет… Многие тысячи людей пришли к Иисусу... И вытоптали они поле моё… И нашлись среди них, кто разорил виноградник мой… И нашлись другие среди них, кто переловил всю птицу у дома моего и увёл ослов моих. И я был побит жестоко. И разорён. И не смог отдать долгов моих…. И принужден был я бежать от дома моего. И рассеялось семейство моё… И решил я тогда отомстить Иисусу, ибо он – виновник горя моего. Так замыслил я убийство.

 

Варавва садится рядом с человеком и спрашивает.

 

Варавва

Как зовут тебя, добрый человек?

 

Человек

Илия.

 

Варавва

Не гневайся на меня, Илия. Ибо случилось мне сейчас спасти душу твою, уберечь её от греха, которому нет равного! Не повинен Иисус в горе твоём! Ибо возлюбил он Господа и людей – более, чем самого себя! И явился он нам, чтобы спасти народ Израиля. И нет любимее для него людей бедных и простых душой. Придёт время, и ты уверуешь в Иисуса и в правду его! А виной разоренью твоему не он, а люди, глухие к слову его. В стаде большом найдутся овцы паршивые. Что же говорить о толпе, о многих тысячах людей…. Но во имя Иисуса – помогу тебе, Илия. В седьмой день от сегодняшнего пойди в Капернаум, найди дом купца Асира и войди к нему, и скажи ему только, что ты Илия-лучник, и даст тебе триста динариев, чтобы начал ты жизнь новую. Довольно будет тебе?

 

Илия встаёт на колени перед Вараввой и медленно кланяется ему, коснувшись земли лбом и ладонями.

 

Человек (Илия)

Да благословит тебя Господь! И семейство твоё! И детей твоих! И всё, что имеешь ты и будешь иметь! Довольно ли будет мне?! Да буду я жить… лучше прежнего! Одно лишь смущает меня – как же мне отблагодарить тебя за такое!

 

Варавва

Не думай об этом. Не ищу я благодарности на земле Израиля. Да и простит ли она меня… Но я должен продолжить путь мой.

 

Они встают.

 

Варавва

А хорошо ли ты стреляешь, Илия?

 

Человек (Илия)

До дня того не держал в руках оружия… Но купив лук на последний статир, многие дни стрелял я и стрелял, дабы не промахнуться в день мести моей. И вот, смотри – видишь деревце за дорогою?

 

Илия поднимает лук и стрелу и, тщательно прицелившись, стреляет – стрела со свистом и глухим ударом вонзается в тоненький ствол дикой маслины, расщепив его надвое.

 

.9.  

 

нат. Дорога. утро.

 

Солнечным утром по узкой наезженной дороге, петляющей меж холмов идёт Иисус в окружении учеников (которые шагают молча, с серьёзными лицами, не беспокоя Учителя вопросами и разговорами). Чуть позади за ними следуют пятнадцать-двадцать человек, в том числе и несколько женщин.

 

Иисус идёт, не размахивая руками в такт своим шагам. Они то сложены за спиной, то одна рука держит или поглаживает другую, то его пальцы нервно сцеплены на груди. На его лице одно выражение часто сменяется другим: тяжкие раздумья, светлая радость, беспросветная грусть, глубокая скорбь. Иногда он на ходу надолго закрывает глаза. И тогда губы его что-то беззвучно шепчут. Время от времени раздаются тихие голоса сопровождающих его людей.

 

Голоса

- Недалеко уже до Иерусалима.

- Чем-то он нас встретит.

- Нам что… А вот как они встретят Учителя…

- Не замыслили бы худого.

- Что может быть худого во Храме Божьем.

- Иаков, у тебя не осталось попить?

- Немного есть, но сбережём для Иисуса, хорошо?

- Конечно.

- Что-то я уже устал

- Хорошо, ещё не так жарко.

- А неплохо бы отдохнуть.

- Женщины, наверное, устали.

- Да и Учитель, наверное, устал.

- По нему не видно.

- Ему сейчас не до усталости…

 

Вдруг раздаётся голос Иисуса.

 

иисус

Остановимся отдохнуть в этой придорожной роще. Смотрите, какой прекрасный вид на Елеонскую гору…   Земля уже нагрелась, можете немного подремать.

 

Кто-то из учников

А ты, Учитель?

 

иисус

Мысли не дают мне покоя! Я похожу в роще, один…

 

 

 

 

 

Нат. Та же дорога. Утро.

 

В это время на ту же дорогу, неподалёку от места, где остановились Иисус и его ученики, из придорожного селения спешным шагом выходит Варавва.  Он бос, одет в самый простой хитон из небелёной ткани и перепоясан поясом, на котором висит его любимый кинжал. Его голова покрыта повязкой, стянутой ремешком. 

 

Варавва

(очень негромко, «про себя»)

Где же Иисус … Как я мог потерять их… Горе мне!... Вдруг что-то случилось!... Вдруг он уже в Иерусалиме? Нет, не может быть… Я бы нашёл. …Значит, должен он идти этой дорогой из Иерихона... Господи, помоги мне!

 

Через несколько минут Варавва нагоняет небольшой табун лошадей и ослов, неспешно и вразброд движущийся вдоль дороги. Табун погоняет маленький тщедушный человек и двое его малолетних сыновей. На плече у него болтается холщовый мешок.

 

Поравнявшись, Варавва обращается к человеку.

 

Варавва

Добрый человек! Нет ли у тебя воды? Умираю от жажды!

 

Человек

(останавливаясь)

Мир тебе, путник!

 

Глядя на отца, останавливаются и дети.  А человек достаёт из своего мешка небольшой кувшин.

 

Человек

Допивай всё, что там осталось. Нам уже недалеко до дома.

 

Варавва с наслаждением пьёт и затем прогивает пустой кувшин человеку.

 

Варавва

Господь да возблагодарит тебя!

 

Человек суёт кувшин в мешок и снова шагает по дороге, щёлкая кнутом и криками  взбадривая табун.

 

Человек

Хей! Хей! Шевелись!

 

Внезапно раздаются нестройные истошные вопли, и из-за придорожных кустов на дорогу выскакивают три разбойника. Размахивая короткими мечами, они бегут в сторону хозяина табуна.

 

Варавва поднял вверх руку и зычно кричит.

 

Варавва

Остановись, Саул! И пусть твои люди уберут мечи!

 

В это время дети подбегают к отцу и прячутся за его спиной.

 

Саул и два другие разбойника, не торопясь, вразвалочку подходят к Варавве. Клинки своих мечей они положили себе на плечи. Саул останавливается напротив Вараввы, а двое разбойников обходят его и становятся за его спиной.

 

Один из разбойников (Саул)

(ухмыльнувшись)

Ты ли это, Варавва!? Тебя трудно узнать. Так это твой табун?

 

Варавва

Нет, он принадлежит этому почтенному человеку. Но вы его не тронете, ибо это мой друг!

 

Саул

Как ты изменился, Варавва! Говорят, ты стал неспособен пролить кровь! Тогда какая цена твоим словам?

 

Саул даёт едва заметный знак за спину Варавве. Один из стоящих там разбойников взмахивает мечом.

 

В то же мгновение Варавва выхватывает кинжал, и пригнувшись, одним мощным широким движением вспарывает животы обоим стоявшим за его спиной разбойникам – они с глухими стонами валятся наземь. Варавва быстро оборачивается к Саулу, который оторопело стоит всё в той же позе, но уже с выражением животного страха на лице.

 

 

Варавва

(очень спокойно)

Положи меч на землю, Саул.  И тогда пощажу тебя.

 

Саул наклоняется и медленно, дрожащими руками кладёт меч на дорогу.

 

Варавва

(продолжает)

Ты всегда был трусом, Саул! Иди прочь! И расскажи всем о бессильном Варавве!

 

Саул опасливо и неуверенно поворачивается к Варавве спиной.  Варавва сильно бьёт его ногой под зад, и Саул, не оборачиваясь, убегает за кусты. 

 

Дети смотрят на Варавву с восхищением. А их отец падает перед ним на колени.

 

Человек

Путник, ты спас наши жизни! Да вознаградит тебя Господь! А от меня… а от меня возьми сейчас….

 

Он вскакивает на ноги, бросается к табуну и быстро возвращается с ослицей на верёвке. За ослицей бежит её ослёнок.

 

Человек

Вот, не откажись принять от меня лучшую ослицу мою! Она плодовита и приносит отличных, крепких ослят – посмотри!

 

Человек показал рукой на ослёнка и продолжает.

 

 Человек

И его тоже, тоже прими от меня вместе с матерью его!

 

Варавва

(в смущении)

Не нужна мне награда от тебя. Доброе дело само служит наградой человеку.

 

Человек

Не обижай меня, путник! Прошу – прими! Ради детей моих и ради Господа!

Варавва

(разводя руками)

Ну что с тобой делать… Принимаю твою ослицу…. Но давай сначала спрячем тела за кустами. Бери того, что поменьше.

 

Они берут тела разбойников за ноги и утаскивают их в сторону с дороги. 

 

Варавва

(после возвращения на дорогу)

А мечи их не бери с собой, если не хочешь себе худого. Дети – бросьте их за кусты!

 

Дети уносят с дороги мечи.

 

Варавва

(человеку)

А нет ли поблизости родника, чтобы набрать мне воды на дорогу?

 

Человек

Тебе надо немножко вернуться! Видишь то дерево на холме у дороги недалеко от селения? Родник прямо под ним!

 

Человек

Бог тебе в помощь!

 

Человек

И тебе тоже, путник!

 

Варавва направляется к селению в ослицей на верёвке и ослёнком.

 

Нат. У родника. Утро.

 

Варавва подходит к роднику, бьющему в прохладной тени мощного дерева. Весело журчит вода. Мягкая сочная трава обрамляет русло ручья.

 

Варавва

(тихо, почти «про себя»)

Благодать! Отдохну здесь немного…. А ослица попасётся… И что мне с ней делать!

 

Варавва привязывает ослицу к молодому лавру, садится, раскинув ноги и прислонившись спиной к стволу большого дерева, и прикрывает глаза.

 

Нат. У дороги и рощи. Утро.

 

Из рощи, на окраине которой расположились на отдых ученики Иисуса, к ним выходит Иисус.

 

Иисус

(решительным голосом)

Скоро выходим! Пётр, сын Ионин, и Иоанн Зеведеев, пойдите в селение, которое впереди, и найдёте там ослицу привязанную и молодого ослёнка с нею; отвязав, приведите ко мне; и если кто скажет вам что-нибудь, отвечайте, что они надобны Господу, и тотчас пошлет их.

 

Пётр и Иоанн, со словами «Сделаем, как ты сказал, Учитель!» тотчас встают и ,подпоясавшись, и уходят выполнять приказ.

 

Нат. У родника. Утро.

 

Варавва, голый по пояс, с обильной растительностью на груди и плечах, шумно «ухая» от ледяной воды, умывается в ручье чуть пониже родника, когда Пётр и Иоанн подходят к этому месту. Сидя на корточках у ручья, Варавва спокойно, но с интересом посматривает на то, как Иоанн оглаживает ослицу, а Пётр деловито отвязывает верёвку от дерева.

 

Варавва

(негромко)

Чего только не увидишь в земле Израилевой… Зачем отвязываете ослицу мою ?

 

Пётр

(не оборачиваясь к Варавве)

Она надобна Господу!

 

 

 

 

Варавва

Так вот вы кто… Что же… Посылаю ослицу мою с вами!

 

 

Варавва

(продолжает уже шепотом)

Значит, таков был промысел Его…

 

Иаков и Иоанн ведут ослицу к дороге, за ней с прискоком поспешает ослёнок. Подождав немного, Варавва идёт следом.

 

Нат. У дороги и рощи. Утро.

 

Пётр и Иоанн возвращаются к роще. Завидев их, ученики и прочие люди встают. Двое учеников, идут вглубь рощи и возвращаются с Иисусом, который, подойдя к ослице и оглядев её, говорит.

 

Иисус

Въеду в Иерусалим на ослице сей.

 

Пётр

У кого какие одежды про запас – положим на спину ослицы!

 

Люди кладут на ослицу свои одежды.

 

Пётр

Садись, Учитель! Тебе будет удобно.

 

Иисус усаживается поверх одежд на ослицу, и  Пётр ведёт её за верёвку к дороге. Остальные идут следом, ближние тихонечко похлопывают ослицу по крупу.

 

Голоса людей

(воодушевлённо)

- В Иерусалим!

- В Иерусалим!

- Благословен наш путь к Храму Божьему!

- Осанна Учителю!

- Осанна Иисусу!

- Благословен Грядущий во имя Господне!

 

 

 

 

.10.

 

Нат. У стен Иерусалима. День.

 

Пронзительно яркий день. Кажется, что воздух - прозрачнее, трава и листья – зеленее, птичьи голоса – звонче и радостнее, чем обычно. По широкой дороге, ведущей к городским воротам, в сопровождении учеников и сотен других людей, верхом на ослице Иисус подъезжает к Иерусалиму. Множество народа стоит по сторонам дороги и на разные лады приветствует его. Кто-то постилает под ноги ослицы веточки деревьев, а кто-то – и свои одежды. Всех охватила атмосфера долгожданной радости и счастья. На лицах людей, включая Иисуса и идущего в толпе неподалёку от него Варавву – радостные улыбки. И сопутствующие Иисусу, и встречающие его ликуют.

 

Голоса людей

- Слава Иисусу!

- Пришёл в Израиль спаситель мира!

- Благословенно грядущее во имя Господа!

- Благословен Грядущий во имя Господне!

- Осанна Сыну Давидову!

- Благословен будет Израиль!

- Спасет он людей от грехов их!

- Осанна в вышних!

- Мир на небесах и слава в вышних!

- Благословенно царство отца нашего Давида!

- Благословен Царь, грядущий во имя Господне!

- Осанна!

- Спаситель наш!

- Спасён будет народ Израиля!

 

И вот Иисус минует ворота.

 

Нат. в Иерусалиме. День.

 

В городе Иисуса встречают так же, как и за его пределами.

 

Лишь некоторые спрашивавают

- Кто это ?

- Чему так радуются люди ?

- Что случилось ?

 

 

 

И слышат в ответ

- Это же Иисус!

- Иисус, Пророк из Назарета Галилейского.

 -Это Иисус Назарей!?

 -Явился спаситель наш!

 

Двое фарисеев

(быстро подойдя к Иисусу)

- Запрети им так славить тебя!

- Пусть умолкнут ученики твои!

 

Лицо Иисуса серьёзнеет, и он с грустью отвечает.

 

Иисус

Если они умолкнут, то камни возопиют…

 

И тут лицо Иисуса становится совершенно горестным.

 

Иисус

(шепчет почти «про себя»)

Плачу по тебе, Иерусалим…  Если бы ты, хотя бы в сей день узнал, что служит миру твоему… Но сокрыто это от глаз твоих… И придут дни, когда враги твои обложат тебя окопами и стеснят тебя отовсюду, и разорят тебя, и побьют детей твоих, и не оставят в тебе камня на камне за то, что не узнал ты времени посещения твоего…

 

.11.

 

Инт. Бандитский притон. Ночь.

 

Обширное помещение с низким потолком, поддерживаемым деревянными столбами, и несколькими входными дверями. Повсюду в нём роскошь смешена с грязью. Множество пьяных мужчин и женщин создают оглушающий гвалт.  За некоторыми столами играют в кости.  Двое яростно дерутся  - на них не обращают внимания. 

 

За небольшим низким столиком на широкой скамье сидит крепкий мужчина средних лет с усталым и проницательными глазами. Имя его - Авессалом. Его одежда очень скромна, но аккуратна. Он абсолютно трезв. В столешницу перед ним воткнут, кинжал, рядом с ним стоит блюдо с нечищеными грецкими орехами, и лежит несколько скорлупок. Он о чём-то бесстрастно разговаривает с сидящим рядом с ним человеком, который что-то говорит, объясняет - гораздо чаще и продолжительнее него. Авессалом не смотрит на этого человека. Тот же постоянно устремляет свой заискивающий взгляд на лицо Авессалома. Человек достаёт кошелёк и кладёт его перед Авессаломом. Авессалом словно не замечает кошелька, и лицо его остаётся невозмутимым. После этого сидящий рядом с ним человек совершенно разволновался. Повернувшись к Авессалому всем телом, он говорит ему о чем-то горячо и страстно, судорожно теребя одежду на своей груди. Внезапно он достаёт второй кошелёк и кладёт его рядом с первым. Авессалом слегка поднимет руку - к ним тотчас подбегает трусцой шустрый старичок. Авессалом делает небрежный жест рукой в сторону. Старичок забирает кошельки и той же трусцой уносит их куда-то за одну из дверей. Авессалом откидывается спиной к стене и что-то коротко говорит собеседнику. Тот тотчас встаёт и, кланяясь Авессалому, пятится от стола, потом поворачивается и быстро уходит.

 

Авессалом берётся за кинжал, качнув, он вытаскивает его из столешницы, и затем рукоятью кинжала раскалывает орех в ладони другой руки. Выбрав дольки ореха, он бросает их себе в рот.

 

К Авессалому подходит красивая молодая женщина, молча отодвигает столик и садится к нему на колени. Повернувшись к нему грудью, она перебирает руками его волосы. Он откидывает к стене и закрывает глаза. Через несколько секунд он встаёт, и держа женщину за руку, ведёт её к одной из дверей.

 

В этот момент открывается другая дверь, и Авессалом замечает, что в помещение входит Варавва. Авессалом бросает руку женщины и останавливается, Варавва тоже видит Авессалома и направяется к нему. Не доходя пары шагов, Варавва останавливается и кланяется Авессалому

 

Варавва

Приветствую тебя, князь воров и разбойников городских!

 

Авессалом

Неужели сам знаменитый Варавва оказал мне честь и явился в удел мой! Что же, проходи. Садись.

 

Авессалом делает приглашающий жест, и, пропустив Варавву вперёд, возвращается вместе с ним к своему столику. Опережая их, к столику подбегают какие-то люди – они смахивают скорлупу на пол и ставят на стол блюда с мясом, сыром, хлебом и  кувшины с вином.  Авессалом усаживается на скамью.  Варавва берёт стоящий неподалёку низкий табурет и садится рядом с Авессаломом лицом к нему.

 

Авессалом

Что привело тебя в Иерусалим?

 

Варавва

Я пришёл с пророком Иисусом.

 

Авессалом

Слышал я, он ходит с учениками. Неужели ты из их числа?

 

Варавва

Нет.

 

Авессалом

Чего же ты хочешь?

 

 

Варавва

Чтобы волос не упал с головы его в городе сём.

 

Авессалом

Чего же ты хочешь от меня?

 

Варавва

Всего опаснее ему будет во Храме, куда войдёт он непременно. Хочу, чтобы вышёл он из храма и чтобы не был побит. Сделать так – в твоей силе и власти. И повели своим людям обходить Иисуса стороной... И учеников его.

 

Авессалом

Хочешь ты, чтобы великий грешник помог великому праведнику…

 

Варавва

Я и сам грешен не менее тебя.

 

 

 

 

Авессалом

Ты не верил ни в Бога, ни в Диавола... Говорили мне, что ты переменился…

 

Варавва

Ныне верую я только в одно – что должен я уберечь Иисуса по мере сил моих.

 

Авессалом

И ты веришь в чудеса его?

 

Варавва

Многим сам я был свидетель. Но не в чудесах его сила, а в слове его.

 

Авессалом

Видно, пришло время послушать и мне…

 

Варавва

По десять динариев дам каждому, кого пошлёшь ты во Храм охранять его, и пятьсот тебе за помощь твою.

 

Варавва достаёт и кладёт перед Авессаломом большой тугой «кошелёк». К столу трусцой подбегает старичок, унёсший со стола «кошельки» за несколько минут до этого. Авессалом отрицательно качает головой. Старичок убегает.

 

Авессалом

(ухмыльнувшись)

Сколько же денег скопил ты в кладах твоих…  Был ты удачливее многих… Но не возьму я деньги твои, ибо помню, что я твой должник. Дважды спас ты жизнь мою во дни дерзости и глупости моей. И не было мне прежде случая отплатить тебе. Возьми свои деньги, Варавва.

 

Авессалом берёт кошелёк и протягивает его Варавве, тот не возражает и убирает его за пазуху.

 

Авессалом

(продолжая)

Итак, первое - не будет Иисусу обид от людей, мне подвластных. Второе - правильно ли понял я, что тебе нужна помощь только во Храме, где восседают главные враги его и множество стражи?

 

Варавва

Да. Ибо в других местах достаточно будет силы моей.

 

Авессалом

Не усомнюсь в этом. Хорошо, будет Храм для Иисуса самым безопасным местом в городе сём – моё слово!

 

Варавва

Теперь я твой должник, Авессалом.

 

Авессалом

Как знаешь… Но сейчас… надобно мне покинуть тебя и дом сей. Если голоден, останься и поешь. Потом, любую из женщин можешь взять на ложе своё. Потом, если пожелаешь уйти до рассвета, проводят тебя до места твоего.

 

Варавва

Да, я останусь. Но не долее двух часов. Благодарю тебя, Авессалом…   И скажи… почему Мардохей бегает, как собачонка, а не ходит степенно, как положено в годы его?

 

Авессалом

Посягнул он на деньги мои. Был я милостив в день тот, и он не был казнён. Но с того дня до конца жизни своей не смеет он перейти на шаг, ибо тогда отложенная казнь настигнет его. И прочие, видя то, уразумеют…. Прощай, Варавва!

 

Варавва

Прощай, Авессалом!

 

Авессалом поднимается и направляется к выходу.  Варавва садится поудобнее и с жадностью начинает есть и пить.  При этом он оценивающе посматривает на женщин.  Некоторые из них, заметив взгляд Вараввы, приосаниваются и призывно улыбаются.

 

.12.  

 

нат. у стен храма и В Храме. День.

 

В этот пасмурный и ветреный день, миновав шумную площадь перед Храмом, Иисус в сопровождении учеников и десятков других людей подходит к его ступеням. Среди этих людей и Варавва, причем на этот раз довольно близко к Иисусу. Отовсюду раздаются приветствия и возгласы.

 

Голоса людей

- Благовествуй нам, Иисус!

- Восславим Господа и пророка его!

- Осанна Сыну Давидову!

- Иисус будет учить во Храме!

- Благословен Иисус в Израиле!

- Осанна!

- Спаси нас, Иисус!

- Осанна!

- Теперь Иисус воссядет во Храме!

- Славен Иисус, пророк Божий!

 

На ступенях Храма расположилось множество калек и нищих. Наверху у ворот стоит храмовая стража - человек десять.

 

Иисус

(остановившись перед ступенями, негромко)

Вот и пришёл я к дому Отца своего…

 

Иисус поднимается по ступеням, и со всех сторон к нему тянутся калеки.

 

Голоса калек

- Иисус!

- Спаси!

- Исцели меня, Иисус!

- Дотронься до меня!

- Вот я, у ног твоих!

- Иисус!

- Верую в тебя!

 

Иисус наклоняется влево и вправо, прикасается то к одному, то к другому. Идущие рядом с Иисусом ученики невольно оттесняют калек, а за их спинами прозревшие слепые учащённо моргают и обескуражено крутят головами, хромые выпрямляются и неуверенно делают правильные, здоровые шаги. Они что-то говорят, что-то кричат вслед Иисусу с восхищёнными и благодарными лицами, но в шуме толпы их голоса неразличимы.

 

Войдя в ворота Храма, Иисус снова останавливается. Лицо его темнеет - он видит пред собой обыкновенный базар: столы меновщиков, плетёные клетки с голубями, блеющих овец, мычащих волов, множество крикливых покупающих и продающих. Иисус идёт между рядами, его руки не находят себе места, глаза его яростно блестят. Не глядя, он берёт со стола одного из торговцев верёвку. Тот гневно кричит что-то вслед Иисусу и хватает другой конец верёвки, но какой-то человек бьёт его по руке, и конец верёвки выпадает из неё, тут же этот человек бьёт торговца в живот, и тот, охнув, «складывается» в поясе. Руки Иисуса на ходу складывают верёвку в несколько раз, превратив её в бич. Вдруг Иисус видит, как вол вываливает кучу навоза. С криком бросается Иисус на продающих волов, стегая бичом и их, и волов. Он стремительно движется дальше, опрокидывая руками и ногами столы и скамьи, стегая бичом подвернувшихся под руку продавцов. Овцы разбегаются, из перевёрнутых и сломанных клеток вылетают голуби, монеты сыпятся со столов меновщиков, и люди кидаются их собирать.

 

Иисус

(кричит)

Вон! Вон! Вон из Храма! Позор Израилю! Вон из дома Отца моего! Не дом молитвы, а вертеп разбойников!

 

Конечно, торговцы пытаются защищаться. Проклиная Иисуса, с кулаками, палками и другим оружием они бросаются вслед ему, но какие-то люди возникают между ними и Иисусом, умело выбивают из их рук оружие и затевают потасовки. Среди этих людей и Варавва. Разъярённый Иисус не оборачивается и не видит происходящего за его спиной.

 

К месту происшествия сбегается храмовая стража. Но внезапно на их пути возникает шеренга людей с кинжалами на поясах, свои руки они держат на их рукоятях. Стража в замешательстве отступает.

 

Вдруг Иисус останавливается перед клетками с голубями и разжимает пальцы, его бич падает на землю.

 

 

 

Иисус

(усталым, разочарованным голосом обращается к продавцам)

Возьмите это отсюда, из дома Отца Моего, не делайте его домом торговли…. Безумные и слепые… Что больше: золото, или храм сей …

 

Понуро стоит Иисус в центре примолкшей толпы. Варавва находится в первом ряду и не спускает глаз с окружающих его людей. 

Иисус

(подняв голову, громко взывая к людям)

Я пришел не сам от себя, но истинен Пославший Меня, которого вы не знаете! Но я знаю Его, потому что я от Него!

 

Иисус поворачивается и идёт к выходу из Храма. Толпа расступается, и из неё подходят к Иисусу его ученики.

 

Недалеко от выхода, к сопровождающим Иисуса с криками «Осанна Сыну Давидову!» подбежало несколько детей. В это время Иисус проходит мимо группы священников.

 

Один из них

(с негодованием)

Слышишь ли ты, Иисус, как они богохульствуют!?

 

Иисус

(тихо)

Устами младенцев глаголет истина… Разве не читали вы: «Из уст младенцев ты устроил хвалу?»

 

Выйдя из Храма, Иисус спускается по лестнице, оборачивается, показывает широким жестом в сторону Храма, и говорит ученикам.

 

Иисус

(горестно)

Видите эти великие здания? Всё это будет разрушено, так что не останется здесь камня на камне…

 

.13.  

 

нат. Гефсиманский сад. поздний Вечер, ночь.

 

Пасмурный день подходит к концу. Невидимое солнце только что зашло за горизонт и становится всё темнее. На дороге показываются Иисус и его ученики. Шагах в двухстах позади них идёт Варавва. Иисус мрачен и задумчив. Его настроение передалось и ученикам. Они подходят к большой роще у дороги и сворачивают к ней. То же делает и Варавва. Скрывшись за деревьями, он прибавляет шагу и быстро приближается к Иисусу на совсем небольшое расстояние, с которого он мог наблюдать за ним, оставаясь незамеченным.

 

Войдя в рощу, Иисус обращается к ученикам.

 

Иисус

Посидите тут пока… Я пойду… помолюсь… там (Иисус сделал неопределённый жест в сторону от дороги)… Петр, Иаков и… Иоанн, пойдите со мной.

 

Они молча идут вглубь рощи.  Прячась за деревьями и кустами шагах в двадцати за ними бесшумно крадётся Варавва.

 

Внезапно Иисус останавливается, оборачивается к ученикам и жалобным растерянным голосом просит их.

 

Иисус

Душа Моя скорбит смертельно… побудьте здесь и бодрствуйте со мною... Бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение: дух бодр, плоть же немощна.

 

Отойдя немного, Иисус опускается на колени и в молчании надолго замирает в этой позе.   В это время случается нечто, отчего находящиеся за его спиной Пётр, Иаков, Иоанн и притаившийся в стороне Варавва внезапно погружаются в глубокий сон, они медленно оседают,  ложатся на землю и застывают в полной неподвижности...  А Иисус начинает горячо и страстно молиться.

 

Иисус

Авва, отче мой! Всё возможно тебе… Пронеси чашу сию мимо меня! … Но пусть будет… не чего я хочу, а чего ты… Отче мой!! Если только возможно, да минует меня чаша сия! Впрочем… не как я хочу, но как ты…. Отче! Отче! Если не может чаша сия миновать Меня, чтобы Мне не пить ее, да будет воля Твоя!

 

Иисус замолкает.  Через минуту он встаёт, оборачивается и обнаруживает своих учеников спящими. Он подходит к ним к ним, слегка трясёт их за плечи, после чего они с огромным трудом размыкают веки.

 

Иисус

(горько)

Вы всё спите и почиваете… А приблизился час, и Сын Человеческий предается в руки грешников… Встаньте, пойдем… Уже приблизился предающий меня.

 

Иоанн, Пётр и Иаков, стыдливо пряча глаза,  встают и, следуя за Учителем, направляются к месту, где остались остальные ученики.

 

А Варавва, объятый глубоким сном, остаётся лежать за ближайшим кустом…

 

Сумерки совершенно сгустились и превратились в ночь. Иисус с Петром, Иаковом и Иоанном подходят к полянке, где расположились на отдых остальные ученики. В этот же время с другой стороны, со стороны дороги к ней приближается шумная толпа вооружённых людей с фонарями и светильниками. Среди них с факелом в руке идёт Иуда…

 

Иисус с трёмя учениками подошёл первым, и их четыре фигуры перемешались с другими. Лица были уже почти не различимы. Завидев толпу, ученики собираются и становятся  вплотную друг к другу.

 

И тут же к ним подступает толпа. Из неё выходит Иуда и, высоко подняв свой факел, освещает маленькую группу стоящих перед ним людей. Иисус находится в первом ряду. Вглядевшись, Иуда приближается к Иисусу, со словами «Радуйся, учитель!» целует его и отходит в сторону, опустив свой факел. И тотчас люди из толпы набрасываются на Иисуса, заламывают ему руки и начинают связывать. Увидев это, Иуда выпускает из рук свой факел, пошатываясь, подходит к ближайшему дереву и упирается в него лбом. Кто-то из учеников, вооружённый мечом, выскакивает из темноты и с криком бросается на одного ближайшего к Иисусу вооружённого человека. Тот едва успевает уклониться от удара меча, но меч отсекает ему ухо. Он бросает свой меч, хватается рукой за свою рану и кричит.

 

Человек с отрубленным ухом

Он! Он! Чуть не убил! Бейте его!

 

Вооруженные люди окружают ученика с мечом и угрожающе медленно приближаться к нему.

 

Неожиданно раздаётся громкий голос Иисуса.

 

Иисус

Возврати меч свой в его место, ибо взявшие меч от меча и погибнут!

 

Все оборачиваются к Иисусу, а он продолжает.

 

Иисус

Или думаете, что не могу я умолить Отца Моего, и Он представит мне двенадцать легионов Ангелов?... Но… да сбудутся Писания!

 

Вооружённый ученик втыкает свой меч в землю и кидается в темноту. За ним отступают и остальные ученики.

 

Кольцо людей смыкается вокруг Иисуса. И толпа медленно движется в сторону Иерусалима.

 

А Варавва… Варавва продолжает спать. Даже громкий шум и крики не разбудили его. Но когда шум уже затих, тень беспокойства зарождается на его лице. Он начинает ворочаться, что-то тихо бормотать, стонать – и вдруг резко садится и замирает, вслушиваясь в темноту. Затем вскакивает – и тут его внимание привлекает слабый свет. Он бежит в направлении источника света и находит валяющийся на земле полупотухший факел, брошенный Иудой. Варавва поднимает факел и несколько раз взмахивает им в окружающей его темноте. Факел ярко разгорелся. Варавва осматривается. Он видит истоптанную траву, воткнутый в землю меч. И что-то, лежащее на земле, привлекает его внимание. Варавва подходит и поднимает - освещённое ярким светом факела, на его ладони лежит окровавленное человеческое ухо.

 

.14.  

 

нат. У дома первосвященника. Ночь.

 

Несмотря на очень поздний час, двор первосвященника полон охранников, слуг и служанок, да и просто каких-то случайных людей – в обычные дни их давно бы выставили вон, но в этот день неимоверно возбужденным слугам не до соблюдения обычных правил.

 

К ночи очень похолодало, и во дворе было дозволено развести костёр. Вокруг него, в основном, и толпятся люди... Среди них - Пётр и Варавва, стоящие порознь. Они оба растеряны и в тревоге, но чувства эти проявляют совершенно по-разному.

 

Пётр бледен и недвижим. Ярко освещённый, он стоит вблизи огня, подобно каменному изваянию. Послушные порывам ветра, языки пламени иногда чуть ли не опаляют его лицо – он не чувствует жара.

 

Что касается Вараввы, он стоит, стараясь быть незаметным, за спинами людей, внимательно слушая их разговоры, тщетно надеясь услышать что-нибудь важное. В поисках хотя бы малого шанса помочь Иисусу он уже обошёл все закоулки двора, пытался было проникнуть и в дом – но всё безуспешно.

 

После того, как Иисуса провели в дом первосвященника, о происходящем там никто ничего не знал, но все разговоры вокруг костра были об Иисусе.

 

Голоса людей

- … говорил, всё будет разрушено, не останется здесь камня на камне.

- Это как же, землетрясение, что ли?

- Наверное, силой бесовской.

- От Вельзевула, князя бесовского, сила его.

- Как же схватили его?

- Первосвященники тоже силу имеют.

- Говорят, Иисус сам предал себя в руки их.

- Вот и будет распят.

- Сейчас как раз допрашивают его.

- Может, и прощён будет. Ради праздника.

- Он же богохульствует!

- Смерти предать его!

- А ученики-то его и те, что были с ним, не защитили его, когда люди пришли за ним.

- Я был там, один из них отсёк таки ухо стражнику. Но Иисус повелел своим убрать мечи. И все разбежались.

 

В неровном свете костра одна из служанок, стоявшая возле Петра, долго всматривается в его лицо и, наконец, говорит почти уверенно.

 

Служанка

(ткнув Петра в бок острым кулачком, строго и подозрительно)

А ты не из учеников ли этого человека?

 

Услышав эти слова, Варавва кладёт руку на рукоять своего кинжала.

 

Пётр пошатнулся, как от удара – несмотря на свою отрешённость, он расслышал вопрос.

 

Пётр

(невнятно)

Не знаю… Не знаю, что ты говоришь.

 

Пётр попытается отступить от костра, но люди, стоящие позади, не пропускают его.

 

Первую служанку тотчас поддерживает другая, стоявшая в трёх-четырёх шагах. Она вытягивает руку и указывает на Петра пальцем

 

Вторая служанка

Нет, он - он был с Иисусом Назареем! Точно!

 

Объятый страхом Пётр, продолжает пятиться.

 

Петр

(собрав волю в кулак, на удивление чётко)

Клянусь, что не знаю сего человека!

 

И тут один из слуг – низкорослый, с колючими глазами – вдруг подскакивает к Петру и цепко хватает его за руку.

 

Низкорослый

(выпаливает)

А не я ли видел тебя с ним в саду?!

 

Двое стоявших позади Петра берут его за плечи.

 

 

 

 

 

Один из них

(прямо в ухо Петру)

Точно - ты из них, ибо и речь твоя обличает тебя!

 

В толпе начинается суматоха. Воспользовавшись ею Варавва пробирается поближе к Петру.

 

А схваченный Пётр громко кричит.

 

Пётр

Бог свидетель – не знаю сего человека!!!

 

И вдруг, где-то неподалёку раздаётся крик петуха. На несколько секунд Пётр цепенеет. Затем опускает голову и прячет лицо в ладони. Тяжело вздохнув, он выпрямляется и опускает руки – глаза его полны слёз. Внезапно лицо Петра искажается гримасой боли и отвращения, с нечеловеческой силой он резко выворачивается из вцепившихся в него рук, бросается сквозь толпу и скрывается в темноте.

 

Пётр

(в ночи слышится его удаляющийся голос)

Нет! Нет! Нет! Нет!!!

 

Люди не преследуют Петра, их внимание привлекает другой человек – Варавва.

 

Широко расставив ноги, расправив плечи и положив руку на рукоять своего кинжала, он стоит в ярком свете костра на том самом месте, где только что стоял Пётр.

 

Варавва

(зычно, с вызовом)

Я был с Иисусом Назареем! Я его ученик!

 

Он резко поворачивается спиной к костру и повторяет в лицо слугам, державшим Петра.

 

Варавва

Я его ученик! И что сделаете мне, порождения ехиднины!

 

Толпа без единого слова начинает пятиться, отступая от Вараввы и погружаясь в ночную мглу, откуда доносятся возбуждённые голоса и крики. Через десять-пятнадцать секунд у костра остаётся один Варавва – он не переменил позы, ни шелохнулся.

 

И тут кольцо окружавших его людей начинает медленно стягиваться вокруг него, в первый ряд протискиваются вооружённые охранники. Из-за их спин слышатся голоса.

 

Голоса людей

- Это же Варавва!

- Нет ли во дворе других разбойников?

- Позвать бы солдат из претории, те быстро его…

- Сдавайся, Варавва!

- Не уйдёт!

 

Вооружённые люди медленно и неотвратимо приближаются к Варавве. Внезапно они с криками бросаются на него - неуловимым движением Варавва выхватывает кинжал!

 

Уверенные в своём превосходстве, нападающие действуют азартно, но не очень умело, иногда только мешая друг другу. А Варавва - в своей стихии! Он ловко уклоняется от мечей и копий и стремительно нападает сам. С первых же секунд схватки его кинжал и правый рукав обагряются кровью. Вдруг число нападавших почти удваивается – это прибежали охранники, бывшие в доме. И кажется, гибель Вараввы неминуема. Но тут один из нападавших, уклонившись от выпада Вараввы, ненароком забегает в костёр, и его одежда вспыхивает. Выронив меч, он с воплями кидается прочь от костра, и толпа расступается перед ним. Мгновенно поняв, что это его шанс, Варавва бросается в образовавшийся проход и исчез в темноте. Первым побуждением нападавших было устремиться за Вараввой, но, углубившись в темноту на несколько шагов, они один за другим останавливаются.

 

В ночной тишине потрескивает костёр. Люди молча оглядывают «поле битвы». В сполохах пламени они видят на земле несколько неподвижных тел, лежащих в крови.

 

.15.  

 

нат.возле дома Иосифа. ночь.

 

В густом, почти кромешном мраке у запертых ворот большого дома, почти  невидимого во мгле, стоит человек. Прислонившись к стене, он чего-то ждёт. Понемногу в звенящей ночной тишине становятся различимы всё более громкие шаги. Вскоре конец улочки озаряется жиденьким светом. Между двух слуг с факелами в руках к своему дому подходит богато одетый человек. Это Иосиф. Ожидавший человек молча отделяется от стены и шагает ему навстречу. Иосиф всматривается в его лицо и безучастно произносит.

 

 

 

Иосиф

…Ты, Варавва… Зайди в дом мой.

 

Иосиф ударяет по воротам своим  посохом.  Из-за ворот тотчас раздался голос слуги (Фомы).

 

Фома

Кто там!

 

иосиф

(приказывает)

Открой, Фома!

 

За воротами полыхнуло светом, слышится лязг открываемого засова, и они с тяжким скрипом распахиваются. За ними стоит старый слуга (Фома) с факелом в руке. Он сторонится и Иосиф, сделав приглашающее движение рукой, пропускает Варавву вперёд, потом заходит сам, за ним во двор входят слуги. С тем же скрипом и лязгом ворота закрываются. С улицы остаются видны только слабые отсветы факелов, которые проникают через узкие щели.

 

нат.в доме Иосифа. ночь.

 

В то время эту комнату сочли бы обставленной очень богато. В то время...

 

У стола, на котором горит масляный светильник, сидит Варавва - как-то скрючившись, боком. Распахивается дверь, и входит Иосиф. Обернувшись, он говорит кому-то в дверной проём.

 

Иосиф

Принеси нам вина, хлеба и сыра.

 

Иосиф подходит к Варавве и садится рядом с ним.  Они молчат.

 

Иосиф

(тихо)

Уже наслышан о подвиге твоём.

 

Варавва

(горько вздохнув)

Пётр, первый из учеников его, отказался от него перед людьми...

 

 

 

 

Варавва

(взволнованно добавляет)

Боль и ярость сжали сердце моё!

 

Иосиф

Теперь тебе нельзя показаться в городе.

 

Варавва

И раньше было опасно.

 

Иосиф

А теперь – нельзя.

 

Слуга приносит поднос с хлебом, вином и сыром и, стараясь не шуметь, уходит, прикрыв за собой дверь. Иосиф и Варавва не притрагиваются к еде.

 

Варавва

Ты был на Совете первосвященников и старейшин?

 

Иосиф

Да.

 

Варавва

Совет решил предать его смерти?

 

Иосиф

Да.

 

Варавва

И как мы спасём его?

 

Иосиф

Только об этом и думаю...

 

Варавва

Подкупим стражу, у меня есть в городе больше тысячи динариев.

 

Иосиф

Я бы уже так и сделал за деньги свои, будь он посажен в нашу темницу. Но они отвели его в преторию римскую, туда не пройти.

 

 

Варавва

И как же нам спасти Иисуса?

 

Иосиф

Есть один способ…

 

Варавва

Говори.

 

Иосиф

Готов ли ты жизнь отдать за него?

 

Варавва

С радостью!

 

Иосиф

(после паузы)

По обычаю отцов наших, если узников более одного, на всякий праздник отпускается один из них - тот, о котором попросит народ. Но сейчас в темнице из захваченных властью иудейской – только один Иисус. Сидят с ним ещё двое, но те схвачены римской властью, и они не в счёт.

 

Варавва

Так что за способ?

 

Иосиф

Велика ли была в Иерусалиме разбойничья слава твоя?

 

Варавва

Слышал я, что малых детей пугают именем моим.

 

Иосиф

Хорошо… А после сегодняшнего - ещё лучше… Скольких ты убил во дворе у первосвященника?

 

Варавва

Откуда мне знать – троих или пятерых, не больше.

 

Иосиф

Очень хорошо…

 

 

Варавва

Не томи меня, Иосиф!

 

Иосиф

(после долгого молчания)

Сейчас ты пойдёшь, и предашь себя в руки стражников, и, по вине твоей, будешь осуждён к распятию на кресте… И завтра дан будет народу выбор между тобой и Иисусом, и конечно, выберет народ казнить тебя, Иисуса простить, и продолжит он дело своё в Израиле. А ты погибнешь за него…

 

Комнату, а кажется, что и весь мир, охватывает абсолютная, мёртвая тишина. Лицо Иосифа бледнеет. Варавва закрывает глаза, вздыхает и, низко склонив голову себе на грудь, тихо говорит.

 

Варавва

Иосиф, оставь меня одного…

 

Иосиф

Решишься ли ты?

 

Варавва

Ты же знаешь … я сделаю это… Оставь меня в комнате сей.

 

Иосиф

Прости меня, Варавва.

 

Варавва

Бог нас простит…

 

Иосиф встаёт и кладёт свою трясущуюся руку на плечо Варавве. Молча и недвижимо стоит Иосиф. В глазах его застыли слёзы, словно заледенев. Не сказав более ни слова, он медленно выходит из комнаты, тихо прикрыв за собою дверь…

 

На несколько секунд Варавва замирает в глубокой задумчивости. Тяжело встаёт. Две-три секунды не движется с места. Неосознанно делает шаг. Останавливается. Несколько раз широко и размеренно крутит головой, как бы разминая шею. Чуть поворачивается и делает два шага в другую сторону. Останавливается. Поворачивается и сделал три шага – перед ним стена. Он глубоко вздыхает, поднимает руки и, прислонившись к холодной стене ладонями и лбом, шепчет.

 

Варавва

Так вот каков промысел Божий обо мне… Сколь велика оказалась цена жизни моей!… Многие грозили мне распятием… И по воле Божьей не минует меня удел сей… Приму же смерть ради Господа моего Иисуса Христа! Люблю тебя, Господи, всем сердцем моим, всей душою моей!

 

После этого Варавва выпрямляется, поднимает голову и оглядывается вокруг себя, как бы не узнавая комнаты. Лицо его воодушевлено и полно решимости. Твёрдыми шагами он выходит из комнаты - и видит согбенного Иосифа, сидящего на лавке – локти его уперты в колени, ладони поддерживают опущенную вниз голову. Иосиф поднимает глаза на Варавву, прислоняется спиной к стене и вытирает слёзы рукавом.

 

Варавва подходит к Иосифу и касается рукой его заплаканного лица.

 

Варавва

Не плачь обо мне, старик, а возрадуйся! Ибо спасён будет он! И продолжит учить народ Израилев! И приблизится Царствие Небесное! Посему должен я спасти Спасителя нашего! Вели открыть ворота, Иосиф, ибо нет мне причины медлить.

 

Всхлипывая, слабым голосом Иосиф подзывает слугу.

 

Иосиф

Фома…

 

Входит Фома.

 

Иосиф

(Фоме)

Уходит от нас Варавва... Отопри.

 

Фома молча выходит.

 

Иосиф, опершись о стену, с трудом поднимается на ноги. Варавва крепко обнимает его. В ответ и Иосиф обнимает Варавву – слабо, неуверенно. Его губы, оказавшиеся возле уха Вараввы, шепчут.

 

 

Иосиф

Простишь ли меня… Ибо я послал тебя на смерть…

 

В ответ он слышит негромкие, но твёрдые слова Вараввы.

 

Варавва

Утешься - не на смерть ты меня послал, а на жизнь вечную, ибо искуплю все грехи свои!

 

Входит слуга с факелом в руке. Варавва отстраняется от Иосифа, поворачивается и решительным шагом идёт к двери. Слуга выходит из комнаты первым, освещая дорогу Варавве.

 

Иосиф

(в спину Варавве, жалобно)

Не могу проводить…  Ноги не слушаются меня…

 

Варавва, не останавливаясь, оборачивается к Иосифу и говорит ему всего одно слово.

 

Варавва

Прощай!

 

.16.  

 

нат. Площадь в Иерусалиме. утро.

 

Плотная цепь римских солдат разделяет городскую площадь на две неравные половины. Её большая часть запружена народом, возбуждённая толпа издаёт мощный многоголосый гул, слышный и даже за городскими стенами. Утро выдалось душным и безветренным, а притиснутые друг к другу люди стоят на площади уже давно – понемногу на площади усиливается тяжёлый запах разгорячённых человеческих тел.

 

В центре меньшей части площади располагается высокий каменный помост, на который из примыкающих ворот ведёт широкая лестница.

 

Внезапно раздаются долгожданные звуки труб – и толпа взревела! Солдаты, стоявшие у ворот, открывают их, и на помост во главе процессии из римских чиновников и высших иудейских священников торжественно поднимается Понтий Пилат. Он останавливается на правой части помоста. Следом солдаты выволакивают на левую часть помоста осужденных на смерть: Христа, затем Варавву, потом двух других. Увидев их, толпа взревела ещё громче…

 

Осуждённые крепко связаны и нетвёрдо держатся на ногах, на них видны следы побоев.

 

Иисус выглядит совершенно обессиленным и измученным, внешне безразличным ко всему происходящему.

 

Стоящие плечом к плечу двое других осуждённых щурятся на солнце, бессмысленно скалят зубы и дёргаются, насколько позволяют их путы.

 

И только Варавва имеет вид мужественного, уверенного в себе человека – он стоит, ни шелохнувшись, широко расставил ноги и устремив взгляд куда-то поверх толпы. Иногда он поворачивает голову и смотрит на Иисуса.

 

Наконец Понтий Пилат поднимает руку и замирает в ожидании относительной тишины. Подождав в затухающем гуле секунд десять и поняв, что тише уже не будет, Пилат выкрикивает в толпу.

 

Пилат

(на римском языке)

Именем кесаря императора!

 

Солдаты

(подняв копья и мечи, хором, слаженно и мощно, на римском языке)

Да здравствует кесарь!!!

 

пилат

(переходит на арамейский язык)

Четверо схвачены в Иерусалиме и обвиняются в убийствах и оскорблении законов и веры! Они будут казнены сегодня на Голгофе! Имена преступников - Дисмас, Гестас, Варрава и Иисус! Вот они - перед вами!

 

Пилат указывает рукой на осуждённых.  Толпа отзывается мощным гулом.

 

Пилат терпеливо ждёт. Когда и этот гул затихает, он продолжает.

 

Пилат

Но казнены из них будут только трое! Согласно закону и обычаю, в честь праздника Пасхи, одному из двух осуждённых Синедрионом - Иисусу или Варавве - великодушный кесарь император возвратит его презренную жизнь!

 

Как будто просочившись из обезлюдевших улочек, тишина быстро заполняет площадь.

 

И тут Пилат выкрикивает толпе вожделенный ею вопрос.

 

Пилат

Кого из этих двух хотите, чтобы я отпустил вам?!

 

Не теряя времени на раздумья и даже не дав Пилату договорить, сотнями ртов толпа мгновенно выдыхает заготовленное заранее слово.

 

Голоса из толпы

Варавву! – кричало большинство людей.

Варавву! – кричали мужчины.

Варавву! – кричали женщины.

Варавву! – кричали священники.

Варавву! – кричал народ.

Варавву! – кричал Иерусалим…

 

Постепенно крики истощаются и затухают. Тогда Пилат снова обращается к толпе.

 

Пилат

Что же мне сделать с Иисусом, называемым Христом?

 

Опьянённые своим сиюминутным всесилием, люди дают волю своей жестокости.

 

Голоса из толпы

- Распни его!

- Да будет распят!

- Распять его!

- На крест!

- Распять!

- На крест его!

- Распять его вместе с другими!

 

Пилат, ожидавший от толпы иного, обескуражено спрашивает.

 

 

 

 

Пилат

Какое же зло сделал он?! Ничего достойного смерти не нашел я в нём!

 

Но толпа не хочет услышать его вопрос. В эту минуту она слушает и слышит только себя.

 

Голоса из толпы

- Распять!

- Распять!

- На Голгофу его!

- Смерь ему!

- Смерть!

 

Шум и сумятица в толпе всё увеличиваются.

 

Пилат

(раздражённо)

Хорошо ! Варавве - сто плетей, но не убить, и свобода! А я … Я… умываю руки свои!

 

Пилат разворачивается и торопливо идёт назад к воротам, не оборачиваясь и не глядя по сторонам.

 

А люди… люди, напирают на солдат, сдавливают и сплющивают друг друга, стараясь протиснуться поближе и получше разглядеть помилованного – растерянного, с ошалелым выражением лица Варавву, которого солдаты уже тащат обратно в ворота.

 

Варавва

(шечет)

Как же… Как же так… Что же это… Господь отвергает жертву мою! Как же это ! Почему…

 

И в это же время конвой уже тащит трёх связанных осуждённых на дорогу, ведущую к Голгофе.

 

Нат. Двор претории. день

 

В небольшом дворе претории четверо солдат, весело переговариваясь по-римски, быстро и энергично привязывают связанные и поднятые руки Вараввы к железному кольцу, прикреплённому к верхней части вкопанного столба. Потом трое уходят. Оставшийся солдат снимает со стены ссохшийся бич, подходит к Варавве, резким движением свободной руки разрывает ткань хитона на его спине и обнажает её, и после этого деловито начинает экзекуцию, аккуратно отсчитывая удары

 

Солдат

Unus… duo… tres… quattuor… quinque… sex… septem…octo…novem… decem…

 

После нескольких ударов ноги Вараввы подкашиваются, и он повисает на кольце всем своим весом… 

 

… Экзекуция подходит к концу.

 

Солдат

… nonaginta septem… nonaginta octo… nonaginta novem… centum!

 

Солдат неторопливо подходит к стене, потряхивая натруженной рукой, вешает бич на какой-то крючок, затем возвращается к столбу и отвязывает от кольца руки Вараввы – его обмякшее тело тотчас падает к основанию столба.

 

Посчитав своё задание добросовестно выполненным, солдат идёт прочь от Вараввы, на ходу обернувшись в его сторону и скомандовав Варавве на ломаном арамейском.

 

Солдат

Вставай и уходи!

 

Но Варавва остаётся недвижим. Увидев это, солдат возвращается, берёт стоящее у стены ведро с водой и окатывает ею тело Вараввы. Тот стонет и едва заметно шевелится.

 

В это время во дворе с заискивающей улыбкой на лице робко появляется слуга Иосифа – Фома. Он кланяется и обращается к солдату

 

Фома

Дозволено ли будет забрать его?

 

солдат

(уходя со двора)

Мне всё равно.

 

Фома оборачивается, машет кому-то рукой, и во двор въезжает запряженная осликом маленькая повозка, которую ведёт под уздцы другой слуга Иосифа. Вдвоём слуги бережно кладут Варавву на повозку, и понукаемый ослик увозит его со двора.

 

 

 

 

.17.  

 

инт.в доме Иосифа.ночь.

 

титр: Сон вараввы

 

Варавва знает, что это сон. Он видит мальчика Иисуса, с трудом поднимающегося в гору по крутому каменистому склону. Сам Варавва безо всяких усилий  как будто плывёт в воздухе вслед за Иисусом - немного сбоку и позади него. Внезапно Варавва понимает, что выше этой горы ничего нет над миром. Мелкие камушки, осыпающиеся из-под ног Иисуса, катятся вниз совершенно бесшумно. Вдруг Варавва чувствует дуновение ледяного ветра, зародившегося где-то высоко-высоко. Ветер всё усиливается, его порывы взметают волосы и одежду Иисуса, а иногда даже останавливают его, и Иисус едва ли не падает навзничь. Но всякий раз он удерживается и делает следующий шаг. Чем выше поднимается Иисус, тем более сгущается вокруг него тревожный багровый мрак.  И происходит что-то ещё. Что-то очень важное… Наконец, Варавва понимает, что именно –  с каждым шагом Иисус взрослеет и становится всё более похожим на себя – того Иисуса, которого Варавва видел в последний раз. При этом тело Иисуса становится всё больше и больше, приобретая нечеловеческие размеры. Варавва поражает лицо Иисуса – в его глазах застыли ужас и страдание, но на губах Варавва замечает зарождающуюся улыбку.  Наконец, в почти кромешной тьме становятся различимы очертания округлой вершины. Иисус поднимается из последних сил. Его фигура сгорблена навстречу склону, и иногда он даже опирается о него рукой. Неожиданно Иисус останавливается.  И тут свирепый ветер стихает, как будто его и не было.  Варавва понимает, что вершина достигнута, и сладкая радость охватывает его душу. Иисус медленно выпрямляется в поясе, вставая в полный рост – и всё светлее и светлее становится вокруг. Выпрямившись  и распростёрши руки в стороны, Иисус и закрывает глаза. И Варавва всё понимает – Иисус обращается к миру и к Отцу своему. Фигура Иисуса наполняется ярким благодатным светом. Гора куда-то исчезает, или Варавва перестаёт её замечать – остаётся только Иисус, парящий над Миром. И лицо его радостно и спокойно.

 

Варавва просыпается от пронзительного ощущения небывалого счастья. И мгновенно к нему приходит щемящая мысль, что это ощущение уже не повторится никогда. Варавва чувствует, что его закрытые глаза плачут, и удивляется тому, что они ещё способны на это. Он не стыдится своих слёз. Постепенно Варавва успокаивается, слёзы прекращаются, и лишь тогда он задумывается и шепчет.

 

Варавва

(еле слышно)

Где я?

 

Открыв глаза, Варавва видит, что находится в комнате, слабо освящённой огнём крошечного масляного светильника. На широкой лавке, сидя с поникшей головой, прислонившись спиной к стене и тихонечко посапывая, спит Фома. Тут голова Фомы поднимается, веки с усилием пытаются раскрыться, и он почти просыпается – но нет, голова опять медленно опускается на грудь, и он снова впадает в дрёму.

 

Варавва принюхивается и чувствует знакомый крепкий запах – он знает, что так пахнет знаменитый сирийский бальзам, отлично заживляющий раны. Ему почему-то чется вспомнить, сколько просят за этот бальзам на рынке. Но вспомнить не удаётся.

 

Варавва непроизвольно шевелится – и острая боль пронзает всё его тело, да так, что он почти теряет сознание. А когда боль уменьшается, Варавва приходит в себя – он внезапно вспоминает всё: двор претории, столб с кольцом и помост, на котором он стоял рядом с Иисусом… и понимает, что Иисус мёртв… Силы и сознание покидают Варавву…

 

Всё так же без сознания, Варавва лежит в той же комнате, но уже на другой лавке. И лежит уже не на спине, а вниз животом. Спина же его обнажена и вся покрыта каким-то зеленоватым бальзамом. Вид её ужасен – глубокие следы бича, местами совершенно выдранная кожа… И опять на соседней лавке мирно спит Фома, на этот раз уже лёжа…

 

Варавва слабо стонет. Потом ещё раз, чуть громче... Фома просыпается и, позёвывая, садится на скамью... Тут глаза Вараввы открываются. Он с усилием приподнимает голову, пытаясь осмотреться. Его взгляд останавливается на Фоме.

 

Варавва

(еле слышно)

Где он?

 

Фома

Спрашиваешь ли ты об Иосифе?

 

Варавва бессильно опускает голову на лавку и молчит. 

Потом спрашивает снова.

 

Варавва

Где Иисус?

 

Фома

Во гробе. Хозяин мой Иосиф купил ему новый гроб в скале недалеко от Голгофы. Небольшой склеп, но хороший. Ему там будет покойно лежать. Всё сделали, как положено меж людьми. Купил Иосиф ему новую плащаницу. Никодим принес благовония из смирны и алое, и умастили тело его. Всё, как положено нам от отцов наших. Не беспокойся о нём. Вот и Иосиф хочет завтра возвратиться в большой дом свой, в Аримафею…

 

Варавва с трудом сползает ногами на пол, потом садится на лавку - на лице его застыла гримаса боли. Только теперь Фома окончательно просыпается, вскакивает с испуганным лицом, растерянно разводит руки, нерешительно делает шаг к Варавве, но передумывает и выбегает из комнаты. Вскоре он возвращается – уже вместе с Иосифом.

 

Иосиф

(взволнованно)

Зачем ты встал, Варавва! Лежи! Ты изранен и слаб! Спина твоя, хоть и покрыта лучшим бальзамом, но нет на ней живого места!

 

Варавва

(тихо и невнятно)

Иосиф… должен я проститься… с учителем моим… Пойду ко гробу его…

 

Иосиф

Неразумное говоришь! Сперва излечись!

 

Варавва пытается подняться на ноги. Его резко заносит в сторону, и он едва не падает, но Иосиф делает шаг  навстречу Варавве и поддерживает его.

 

 

 

 

Иосиф

(с грустью)

Вижу, не переменишь ты воли своей…

 

Иосиф

(продолжая, Фоме)

Фома, принеси новый хитон.

 

Фома выходит и быстро возвращается с хитоном в руках, после чего Иосиф и Фома помогают Варавве его надеть. На спине Вараввы ткань быстро темнеет, пропитываясь смесью сукровицы и бальзама. Варавва с трудом стоит на ногах. Но видно, что он всё более приходит в себя, и дух его крепок.

 

Иосиф

Фома, иди, запряги осла в повозку, отвезёшь Варавву ко гробу.

 

Фома расторопно выходит.

 

Иосиф осторожно отпускает Варавву. Его руки готовы тотчас поддержать Варавву, если тот не сможет устоять. Но Варавва стоит. Пошатывается, но стоит. Затем делает первый шаг к двери. На всякий случай, Иосиф всё-таки подставляет ему своё плечо, и они выходят из комнаты.

 

Нат. Во дворе дома Иосифа.ночь.

 

Во дворе темно. Переменчивый свет настенного факела освещает всё-того же ослика и всё ту же маленькую повозку. Иосиф и Фома помогают Варавве разместиться в ней поудобнее.

 

Иосиф

(всматриваясь в едва светлеющее небо)

Скоро рассвет…

 

Неожиданно громким, своим обычным голосом Варавва задаёт короткий вопрос:

 

Варавва

Закрыт ли гроб?

 

Иосиф

Да, ко входу его привален камень.

 

Варавва

Как мне отвалить камень сей?

 

Иосиф оборачивается в сторону Фомы.

 

Иосиф

Фома, пойди и возьми жердь крепкую. И поможешь там Варавве.

 

Фома исчезает в темноте и мигом возвращается с толстой жердью длиной шесть-семь локтей, которую он укладывает на повозку. Затём он берёт ослика под уздцы и ведёт его к выходу со двора. Другой слуга распахивает ворота.

 

Иосиф

- С Богом !

 

И повозка скрывается во мраке.

 

.18.  

 

нат. Улица Иерусалима. раннее утро.

 

Ночная тьма начинает рассеиваться. Повозка едет по тряской булыжной мостовой. Каждый толчок отдаётся острым уколом в спине, но понемногу Варавва к этому привыкает и лишь время от времени морщится от боли.

 

нат. за городской стеной. УТРО.

 

Наконец, повозка выезжает из города на более гладкую грунтовую дорогу. Солнце уже готово показаться из-за горизонта.

 

Варавва

(Фоме)

Далеко ли до гроба?

 

Фома

Да его уже видно! Смотри, вон у дороги – большое ореховое дерево, а за ним - низкая скала. В ней и отрыт гроб Иисуса.

 

Варавва

Остановись… Далее пойду сам… А ты возвращайся

 

Фома

А дойдёшь ли?

 

Варавва

Дойду… А ты возвращайся… Понял ли ты меня?

 

Фома

(вздохнув)

Как не понять…  Тпру-у!

 

Ослик покорно останавливается. Варавва с трудом вылезает  из повозки, снимает с неё жердь, кладёт её себе на плечо, и, придерживая жердь рукой, медленно идёт вперёд ко гробу.

 

Фома

(невесело вздыхая и разворачивая ослика)

Э-эх-хе.

 

А Варавва упорно идёт к своей цели. Каждые десять-пятнадцать шагов он останавливается, чтобы перевести дух, и ставит жердь на землю. Затем он кладёт тяжёлую жердь серединой себе на шею и плечи, положив ладони сверху на её концы. После этого идти ему стало чуть полегче. Став похожим на крест, Варавва медленными, но широкими шагами движется дальше.

 

Тяжело дыша, и очень медленно Варавва приближается к скале. Теперь он держит жердь перед собой двумя руками, и использует её как посох – он поднимает и выставляет жердь вперёд, а затем, опираясь на неё, делает очередной маленький шаг.

 

нат. у гроба господня. УТРО.

 

И вот Варавва добирается до подножия скалы и останавливается не далее пятидесяти локтей от гроба. Лицо его задумчиво, непроницаемо, на нём нет признаков усталости, хотя тело его совершенно изнемогает. Он отпускает жердь, и она с грохотом падает возле него на каменистую землю. После этого ноги его подкашиваются, и он валится прямо на то место, где стоял. Переведя дух, он берёт жердь и, опираясь на неё, с усилием снова поднимается на ноги.

 

Волоча жердь за собой, Варавва поднимется к округлому плоскому камню, затворяющему вход в гроб Иисуса, и опускается перед ним на колени. Его губы что-то беззвучно шепчут. Затем Варавва встаёт и пробует откатить камень в сторону. Но его слабые усилия совершенно безуспешны – камень не поддаётся. Тогда Варавва вспоминает о своей жердине - но и она не помогает. Он приставляет жердь к скале, чтобы отдышаться. Потом, заметив неподалёку небольшой валун, Варавва в несколько приёмов с трудом перекатывает его к основанию затворяющего камня. После этого отдыхать ему пришлось уже дольше. Затем, используя валун как точку опоры для жерди, Варавва и наваливается на неё вниз всем своим весом - и камень медленно откатывается, освобождая невысокий узкий проход.

 

Согнувшись в поясе, Варавва входит внутрь.

 

Инт. Внутри гроба. Утро.

 

Подняв руку вверх, Варавва понимает, что можно выпрямиться… Сначала темнота кажется ему кромешной. Но постепенно его глаза привыкают к полумраку, и он видит, что в стене гроба высечено погребальное ложе, на котором лежит спеленатое и умащенное тело Иисуса. Варавва поворачивается к нему и опускается на колени. Молча, он долго всматривается в лицо Иисуса. Потом проникновенно шепчет.

 

Варавва

Вот и кончил ты земной путь, Учитель… Как недоучил ты меня в детстве моём, так недоучил ты народ Израиля… Да и не хотел он учиться от тебя… Как и я когда-то… Не уберёг я тебя…от народа… Самый бОльший из грехов моих… Эх, народ… Не жалел ты, Учитель, жемчуга своего, бросал его всем и всякому… Прости меня, ненаглядный Учитель… Нет мне жизни на земле после смерти твоей… Окончу жизнь свою в этом гробе рядом с тобой… Если будет в этом грех великий, прости мне его, ибо сделаю так из любви к тебе и Отцу нашему небесному… А нет – так сгорю в геенне огненной…

 

Буря чувств отражается на лице Вараввы. Крепнущим голосом Варавва читает молитву – ту, которой научил людей Иисус.

 

Варавва

Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твое! Да приидет Царствие Твое! Да будет воля Твоя и на земле, как на небе! Да будет воля Твоя и на земле, как на небе!

 

Что-то подсказывает Варавве, что ему нужно закончить молитву именно на этих словах.

 

Вдруг он замечает, как лицо Иисуса наполняется жизнью, становится одновременно строгим и ласковым, как исчезают с него следы благовоний, как тело Иисуса начинает светиться нежным белым светом, как Иисус делает вдох и медленно, одним движением садится и встаёт напротив Вараввы, как во время этого движения плащаница его опадает и из-под неё показывается белоснежный длинный хитон.

 

Глаза Иисуса открываются и устремляют на Варавву свой божественный свет. И Варавва слышит очаровывающий голос Иисуса – всем телом, всем сердцем, всей душой.

 

Иисус

Ты верно догадался, Варавва – я тот, кого ты знал в детстве своём. Помнишь, каким я был?

 

Лицо, фигура и одежда Иисуса плавно преображаются, так что на несколько мгновений Варавва видит перед собой маленького Иисуса - каким тот когда-то подошёл к нему на улице и заживил его рану. Так же плавно мальчик-Иисус превращается обратно в Иисуса-мужчину.

 

Иисус

И я помню тебя, ты был добрый мальчик. Труден и жесток был твой путь. Ты был великим грешником, но и раскаяние твое безмерно, и искупил ты грехи свои верой и любовью своей. И служил ты мне верным спасителем на земле Израиля. Радуйся, добрый человек! Радуйся, что дело моё не погибнет – пойдут ученики мои, а потом и их ученики по всему миру, проповедуя Меня и Закон Мой, и научат все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа. И пребуду я с людьми во все дни до скончания века! Надлежало мне пострадать и воскреснуть из мертвых в третий день, посему восхожу сейчас к Отцу моему и Отцу вашему. И не нужен мне более спаситель на земле. И дана мне всякая власть повсюду. Радуйся, Варавва! Ибо по воле моей вознесёшься сейчас вслед за мной. Как служил ты мне на земле, так будешь служить между небом и землёй. Встань, Варавва!

 

Варавва поднимается – ноги едва держат его. И тотчас его лицо начинает очищаться и молодеть, одежда его превращается в длинный невесомый хитон голубого цвета. Невыразимое блаженство охватывает душу Вараввы.

 

А тело и одежда Иисуса начинают светиться белым светом - всё ярче и ярче, и вдруг во мгновение ока они стягиваются в зависшую в воздухе яркую белую линию, которая резко устремляется вверх и пропадает.

 

А затем тело и одежда Вараввы тоже начинают светиться - ярким голубым светом, вмиг стягиваются в узкий голубой извилистой шнур, который также устремился вверх и исчезает.

 

…А на холодном каменном полу остаются лежать скомканная плащаница Иисуса… и кинжал Вараввы.

 

титр:

 

События, о которых вы прочитали – вымышленные.

Могли ли они произойти . . . . . . . . .

 

 

 

 

 

Другие произведения автора:

"Быть." (сценарий)

Вот и Всё (сценарий)

Крэш-тест (фильм 2-ой) (сценарий)