ДЫРКИ-непридуманный рассказ

 

ДЫРКИ

(посвящается простым российским девушкам)

 

-Ча, вставай, ну давай же, поднимайся, ну Ча...

-Ну-у-у-у, отстань,... Пум, прекрати,... дай поспать,... я только в пять утра домой пришла.

Девушка повернулась на другой бок, лицом к стене, и накрылась с головой простынею.

-Ча,...ну блин, все равно, от меня ты никуда не денешься,...сейчас я тебе буду уши драть. Ты хоть знаешь, что сегодня за день?

-Пум, ну отцепись ты! День, как день,...обычный день, а я спать хочу.

-Да нет, Ча, не обычный! Сегодня день твоего варенья,-твое день рожденье. Давай, амара (проститутка), вставай; я тебе подарочек сварганила, да и планы у меня на сегодня грандиозные! Давай, подруга, после отоспишься! Сегодня отдыхаем, а завтра будем уже отсыпаться,-на работу не пойдем.

-Точно, Пум, день варенья?-ответила молоденькая черноволосая девушка, поворачиваясь к подруге лицом,-а я даже и не вспомнила,...забыла. Как-то все дни слились у меня.

Ча поднялась, села на кровати и пригладила безпорядочно разбросанные по плечам волосы.

-Ну вот, подруга, так-то оно лучше будет! Я тебе все равно спать не дам, ведь ты сегодня у нас именинница!-сказала ей русоволосая подруга, довольно крепкого сложения, с немного грубоватыми чертами лица, усевшись рядом на кровать.

-А вот тебе и подарочек,-Пума достала из сумочки небольшую бархатную коробочку зеленого цвета и открыла ее.

В коробочке поблескивал довольно таки большой образ Божией Матери из золота на цепочке.

-Но это еще не все: вот тебе, Ча, бусы из жемчуга; помнишь, ты давно такие хотела?-Пума достала из сумочки длинные, красивые бусы и стала вешать их на шею подруге,-ну а белые розы, твои любимые, на столе стоят: ровно двадцать пять штук,-столько, сколько тебе сегодня лет.

Пумка, подружка моя, а где ты это все раздобыла.

-Потом, потом расскажу,-смеясь ответила Пума,-а сейчас давай, трахнем винца за твой юбилей, пыханем (покурим марихуаны), и пойдем, посмотрим нашу родимую столицу,...в кафе посидим, на Москва-реку сходим, день то сегодня смотри какой,...летний, солнечный; такой же прекрасный, как ты подружка! В такой день грех дома сидеть и спать,...давай, поднимайся, я жду тебя на кухне. Пока кофейку заварю, тортик порежу, винчик (вино) распечатаю, ну и мокрый (бульбулятор) приготовлю.

Так начиналось утро того дня, в который Лене Морозовой, по кличке Чарлик, девушке из российской глубинки, исполнилось двадцать пять лет. Лена и ее закадычная подруга,-Наташа Чистякова,-которой приклеили погоняло Пума,-дружили очень давно: обе были из Воронежской губернии, из небольшого провинциального городка Бутурлиновка. Они жили в одном дворе, ходили вместе в одну школу, вместе учились в одном ПТУ на парикмахера, были вместе в одной компании, короче говоря,-делили друг с другом все свои скорби и радости, были как-бы сестры.

Лена была темненькая, обладала ладненькой миниатюрной фигуркой, приятным лицом, и мягким женским характером. И если-бы не ее лексикон, состоящий на 80% из матерных слов, воровского жаргона и сленга, на котором изъясняются девушки легкого поведения, то она вполне могла сойти за порядочную девушку из интеллигентной российской семьи.

Наташа наоборот,-была выше ростом, коренастого телосложения, имела русые волосы, и несколько грубые черты лица. Характер у нее был жесткий, решительный,-почти мужской. Не лезла она в карман и за словом; и если ей что-то не нравилось, то могла запросто съездить по физиономии.

Не подумайте тут ничего плохого, дорогие читатели, девушки вовсе не были лесбиянками, а были нормальной сексуальной ориентации; просто их связывала вот такая тесная женская дружба. Наташа считала своим долгом заботиться и защищать свою подругу в различных жизненных ситуациях, которых у девушек по жизни было предостаточно. Действительно, в каких только передрягах им не приходилось бывать; вот, например, сейчас обе жили в Москве, на съемной квартире, и занимались, как вы наверное уже догадались, проституцией. То-есть и Лена и Наташа были обычные дорожные проститутки, которых в нашей дорогой столице хоть пруд пруди. По началу они устроились работать в массажный салон, под крылышко к одной московской мамке, и все было-бы вроде ничего. Но однажды, как это порой в такой профессии бывает, Наташе попался не совсем обычный клиент,-чудак (извращенец). Заплатив пятнадцать тысяч российских тугриков, он снял девушку на целую ночь. Чего она, бедная, только от него не натерпелась,...но когда он положил ее на пол лицом вниз, и придавив сверху коленом в спину начал капать девушке расплавленный воск с горящей свечи на затылок, Наташа не вытерпела. Она, изловчившись, вывернулась, схватила чудака за руку, завалила на пол, и тут-же впилась ему зубами в нос, да так сильно, что откусила кончик носа.

Клиент был в шоке: дико заорав, он схватился за свое лицо руками, и стал подниматься с пола. Наташа же не стала дожидаться, пока ее обидчик встанет: схватила бутылку недопитого коньяка, которая стояла на столе, и разбила ее о голову клиента. Чудак осел на пол, завалился на бок, и был для нее больше не опасен. После всего этого девушка поспешно покинула салон, и больше туда не появлялась. Ушла из салона и Лена, так как и для нее по вполне понятным причинам дальнейшая работа в салоне была не безопасна. После этого происшествия девушки сменили квартиру и уже работали сами на себя, ища себе клиентов на московских улицах. Конечно и этот вариант был далеко не безопасен,-даже гораздо опаснее салона,-но выхода не было: к себе домой девушки возвращаться не хотели ни под каким предлогом.

Лена поднялась с кровати, накинула домашний халатик, причесалась, заколола волосы, и отправилась на кухню. Там на столе стоял большущий букет белых роз, бутылка сухого грузинского вина, пара бокалов, на тарелке красовался разрезанный на ломтики торт, а на плите закипал чайник.

-Ну, Ча, присаживайся,-обратилась к подруге Наташа,-я уже с нетерпением тебя жду.

Она налила в бокалы вина, и провозгласила тост: "За твое здоровье, Ча; живи долго, до самой старости, и будь счастлива!"

Подруги чокнулись и выпили. Лена взяла со стола пачку сигарет и закурила.

-Да,-сказала она,-главное сейчас здоровье; а вот до старости я жить не хочу,...боюсь я ее, этой старости. Как представишь себе, что ты никакая, как сморчок, так дурно становится; лучше умереть молодой, знаешь, так красиво, красиво, как в кино,...раз,-и нет тебя: и сама не страдаешь, и других не мучаешь.

-Это ты правильно говоришь,-Наташа тоже взяла сигарету и закурила,-я тоже до старости жить не хочу: навидалась я старух этих. Ты нужна всем пока молодая, здоровая, красивая; а старая кляча не нужна никому,-одни только проблемы от нее. Но сейчас давай не будем об этом; придет время,-сдохнем; а сейчас, подруга, давай жить и радоваться жизни. Наливай еще...

Лена налила вина, подруги снова чокнулись и выпили.

-Пум,-попросила Лена,-ну расскажи же за ожерелье то,...ты обещала.

-А что тут рассказывать,-Наташа засмеялась,-как у тебя сегодня рабочая ночь прошла?

-Да ну, Натах, не совсем. Сперва был один скоренький-штука (половой акт с клиентом по-быстрому, за 1000 рублей), а потом подснялся трюк (клиент), который захотел еще и би-джей (оральный секс). Вот с ним я и намучилась. Сперва он только про би-джей говорил, а получилось, что напхал во все дырки. Ладно, если бы еще и забашлял нормально, а то ведь, сука, всего полторушку (полторы тысячи рублей) дал. Стала я с ним ругаться, а он выкидуху достал, и говорит: "Будь довольна, сучка, этим; и давай, канай побыстрее отсюда. А то я тебе этой лялькой дырок насверлю, будешь тогда дырявой блядью."

Что тут поделаешь, Натах, пришлось мне взять полторушку и уйти. А ведь измотал он меня здорово...

-Вот же сука!-искренне возмутилась Наташа,-как попользоваться, так на полную, а как платить,-так и копейки лишней не выжмешь! Что-б ему пусто было, и х** у него отвалился! Ну а у меня сегодня было по-другому, класненько все прошло. Подснял меня студентик,..у него это первый трах в жизни, представляешь?

-Ну, и...

-Ну, и,...поехали к нему домой, вот там я ему кое-какие премудрости и показала. А потом и говорю: за такое берут обычно десять-двеннадцать штук,-ведь я с тобой всю ночь провела.

А он мне: у меня,-говорит,-только четыре. А можно я тебе потом донесу? Я правда отдам.

Нет,-говорю,-потом, это потом, а мне сейчас нужно. А если у тебя бабла нет, то давай бартером,-я возьму. Когда смотрю, на комоде в гостинной коробочка, а в ней цацки. Открыла я ее, и понравилось мне это жемчужное ожерелье. Говорю ему: мне оно нравится, давай, я его заберу, и мы квиты. А он мне: это, говорит, мамино, оно мне дорого.

Говорю ему: а чего оно тебе дорого? Носит то мама; или ты чего,-трансвестит что-ли?

Нет, говорит, просто мама недавно умерла, и это от нее память.

Ну и что, говорю, память памятью, а каждая вещь должна служить,-пользу приносить. Я буду за твою маму молиться, за Царство Небесное, когда бусы буду одевать.

Короче, Ча, забрала я эти бусы и ушла. А потом думаю: ведь не спроста это,... ведь сегодня у тебя день рожденье; а ты так хотела иметь жемчужное ожерелье! Вот я его тебе и подарила.

-Да-а-а-а,-Лена затянулась,-а от чего его мама то умерла, не сказал?

-От рака говорит,...да в прочем тебе то что? Носи, амара, и будь счастлива; дареному коню в зубы не смотрят.

-Оно то, Пумка, все так, но вот совпаденице: мой то отец тоже от рака помер. Это что, судьба? Я что, знак от нее получила, причем на свое рождение?

-Леха, заткнись,-Пума повысила голос,-не наворачивай! Просто бусы, и все. Не надо тут никакой мистики! Если надо из нас будет кому-то умереть, если судьба этого хочет, то пусть это буду я. Я ведь бусы взяла! Ты то тут причем?

Лена на минуту задумалась, и ничего не ответила подруге.

Девушки допили все вино, выпили кофе с тортом, а после этого разожгли бульбулятор.

-Подарили мне на свадьбу новый бульбулятор,

Этот бульбулятор, как пульверизатор.

Я туда напаса чих,

Зажигалкою пых-пых,

Гори, гори ясно,

Что бы ни погасло.

Собрались толпою в круг

Бульбулятор – лучший друг,

Круг сомкнули тесно

Нету больше места,-запела Наташа.

-Прикольная песня,-засмеялась Лена,-давай, Натах, пыханем пока не погасло!

Девушки наклонились к бульбулютору, и стали вдыхать дым марихуаны. Несколько минут они сосредоточенно дышали; по выражению их лиц было видно, что наркотик стал действовать.

-Хорошо прет (вводит в кайф),-сказала Лена,-не то, что предыдущий. От того вообще никакого толку не было.

-Да, тот дерьмо был,-согласилась Наташа,-а этот мне из Крыма прислали. Помнишь Гогу?

-Ну да, конечно.

-Вот он.

Гога,-Сергей Гогин,- был старый знакомый Лены и Наташи: познакомились они в Москве, когда девушки еще работали в салоне. Гога там частенько бывал, так как регулярно находил для мамки новых девушек с Украины, за что получал соответствующий процент. Помимо этого он еще приторговывал и наркотиками,-марихуаной,-которую продавал в салоне проституткам. Но однажды ему сели на хвост менты, и он выехал из Москвы в Крым, к тетке. Там он девушками уже не занимался,-решил, что это дело для него стремное; зато в мягком крымском климате прекрасно росла марихуана, которой Гога и занялся. Переправлял же он ее небольшими бандерольками в Москву, своим друзьям, которые уже и осуществляли продажу. Впрочем, своим лучшим подругам,-Наташе и Лене,-которые регулярно оказывали ему сексуальные услуги по высшему разряду, Гога отправлял товар напрямую, без посредников, причем часто просто так,-не взымая мзды.

-Везет ему сйчас,-сказала Лена,-в Крыму живет, у моря. Кстати, Пум, а где имено он живет?

-В Ялте, а что?

-А то, что давай ему позвоним, пусть он нас к себе в гости приглашает. Ты знаешь, там наверное можно класно заработать, не то, что в Москве.

-А чего ты так решила?

-Ну, как чего; народу туда много едет отдыхать,...мужья от своих жен отрываются,...короче, думаю, мы там будем более востребованы, чем здесь.

-Хорошо везде на свете, только там, где нету нас,-философски сказала Наташа,-а тут чего, мужья от своих жен оторваться не хотят? Или им для этого обязательно надо в Ялту ехать?

-Да нет, и тут хотят, но там обстановка более распологающая.

-Тут тоже нормальная; кто трахаться захочет, тому ничто не помеха. А вот в гости к нему поехать бы не мешало: я, например, всего один раз в жизни на море была, и то, в детстве.

-Ну а я вообще не была.

-Вот и решили, Ленка. Соберем бабла, и махнем к Гоге в Ялту. Думаю, он нас примет с удовольствием. В море покупаемся, шалвы (конопли) вдоволь покурим. Ну, а с Гогой расплатимся, как обычно: с нами двумя он не соскучится.

Подруги засмеялись.

-Ну а сейчас, Лех, давай собираться, и пойдем погуляем; день сегодня отличный, и дома сидеть вовсе не охота.

Девушки встали, и пошли в комнату одеваться.

Подруги оделись, и вышли из квартиры на лестничную площадку. В это время двери лифта открылись, и из него вышел сосед девушек по лестнице,-священник о. Григорий. Этот молодой батюшка жил в квартире напротив, имел такую же, как он, молодую матушку Ларису, и двоих малолетних деток. Служил о. Григорий в одном из столичных храмов, и был ревностным ортодоксом (православным).

Батюшка ходил всегда в подряснике и скуфье, а матушку заставлял одевать длинную юбку-подметалку, и постоянно ходить в головном платке. Короче говоря, это был священник весьма строгих нравов, и совершенно понятно, что такое соседство, как наши подружки-амары, было для этой благочестивой православной четы вовсе нежелательным. Так, например, при встрече он называл их то дочерьми дьявола, то нераскаянными блудницами, то губителями душ человеческих,... в общем, пытался всячески выразить к девушкам свое отвращение и презрение. Подружки же тоже не оставались долгу. В ответ на оскорбления они называли батюшку то мужиком в черном халате, то долбаком, то сраным попом, то еще как нибудь. А в последнее время стали еще и поворачиваться к нему задницами, и задирать юбки. Батюшка неоднократно жаловался хозяйке квартиры, которую снимали подружки, на них. Он говорил, что сдавать квартиру таким квартиранткам грешно, и пытался заставить хозяйку выгнать девушек, грозя за непослушание небесными карами. Однако хозяйка с этими его доводами была явно не согласна.

-Ну тебе то что, о. Григорий,-говорила она,-какая тебе разница, чем они занимаются? Мне, например, это по-барабану. Лишь бы платили вовремя, и бардака в хате не устраивали. Все это они делают исправно, а чем занимаются,-ну это их дело. Каждый живет, как может: ты так, а они так. Ну, а что касается небесных кар, которыми ты так меня пугаешь, то я в них поверю тогда, когда Бог накажет наше правительство. Они, гады, весь народ обобрали, а им хоть бы хны: знай себе, живут и радуются, и никто их не наказывает.

Ведь они то грехов поди побольше совершают, чем эти девчата? А с них, как с гуся вода! Объясни мне, о. Григорий, почему так? Мало того, вы им еще и ордена да медали вешаете,...а за что? За то, что народ обокрали, да государство развалили? Так за это в тюрьму надо сажать, а не к наградам представлять.

Батюшка на это что-то невразумительно отвечал, что, мол, вся власть от Бога, и они церкви строят, которые прежняя власть рушила, но для соседки это было явно неубедительно.

Думал о. Григорий пожаловаться на девушек в милицию, но его остановила матушка.

-Не делай этого, Гриша,-говорила она,-они ведь проститутки. С разными людьми якшаются. Мало ли чего? Еще пожалуются, да нам квартиру спалят. Давай-ка лучше будем молиться, что-бы Господь их прибрал.

Вот так все и продолжалось: батюшка всячески высказывал свое негативное отношение к девушкам, а они к нему.

Так и сейчас: подруги, увидев батюшку Григория, дружно повернулись к нему задом, задрали юбки, и нагнулись.

-Ты загляни под юбочку, да посмотри на булочки.

Понюхай попку носиком, прикинься киса песиком,-запела Наташа.

-А-а-а-а, опять вы, дьявольские отродья,-с ненавистью проговорил о. Григорий,-снова идете души человеческие губить?

-Да, идем,-ответила Лена,-а ты что, тоже с нами хочешь? Ну, пошли, постоишь, свечку подержишь, а то без тебя темно будет.

-Да, пошли с нами, толоконный лоб,-вторила подруге Наташа,-постоишь, молитвы почитаешь, что-бы нам джонов (клиентов) побольше, да побогаче подвалило. А после и тебе трахнуться дадим.

-Да вы вообще соображаете, что говорите?-возмутился батюшка,-как вы смеете мне такое предлагать?! Вы не просто проститутки,...вы, вы, вы,...дырки! Да, как это у вас там говорят, самые настоящие дырки!

-Ишь ты, х** в халате,-сразу же нашлась Наташа,-как заговорил, какие слова он знает! Вот тебе и смиренный поп! Тебя что, в семинарии этому учили? Дырок захотел? Так вали к своей попадье, она тебе покажет, где у нее дырки! Или она тебе уже обрыдла? А может ты би джей (минет) хочешь, а?

-Конечно хочет,-вставила Лена,-а попадья не дает. Вот он нам про дырки и втирает.

-Ну, раз так, поп, тогда давай, мы согласны,-Наташа поправила юбку и подошла к о. Григорию. Только по двойному тарифу, идет?

-Да воскреснет Бог, и расточатся врази Его,-батюшка начал в голос читать молитву,-и да бежат от лица Его ненавидящии Его...

-Ладно, Пума, ну его,-Лена взяла подругу за руку,-пошли. У меня сегодня все-таки день рождения. Вдруг он нам действительно своими молитвами беды накликает.

Подруги сели в лифт, и стали спускаться вниз.

Выйдя на улицу Наташа сказала: "Вот, блин! Дырками обозвал! Так еще глядишь, он в следующий раз нас и на х** пошлет!"

-Не только пошлет, но еще и хер свой покажет, как мы ему жопы,-смеясь добавила Лена.

-Ну, дырка,-обращаясь к подруге сказала Наташа,-куда пойдем? В кафешку, или сперва в Серебряный бор, искупаемся?

-Давай в С‬еребряный,-засмеялась Лена,-а потом в кафе.

Девушки вышли на дорогу, поймали такси, и поехали.

Приехав в Серебряный бор, подруги купили пива, бутылку вина, пару хот-догов, и пошли на пляж. Они расстелили полотенце, которое предусмотрительно взяли с собой из дома, искупались, и сели на берегу.

-Вода то сегодня какая теплая,-сказала Лена,-и тут как хорошо. Так бы сидела, и никуда не уходила.

-Так мы и сидим, и никуда не спешим,-ответила Наташа,-день то только начался, куда спешить то?

Да и народа то сегодня мало; клево это; никто по головам не ходит, и дети под ухом не орут.

Подруги сидели, неторопливо потягивали пивко, и беседовали между собой, обсуждая разные случаи, связанные с их профессией. В общем, радовались жизни.

-Гляди, Пум,-Лена вдруг показала подруге пальцем на двух женщин в хиджабах,-это кто такие?

-Татарки наверное,-ответила Наташа,-или еще какие-то черножопые. Сейчас в Москве таких полно.

-А почему они в платки закутались?

-Так у них, наверное, положено,...по ихней вере.

-Да,-а-а-а,-бедные телки,-Лена поставила пиво и взяла сигарету,-такая жара, а они в платках потеют. Смотри, Натах, они еще и во всем закрытом! Ты знаешь, это мне напоминает жену нашего попа: она тоже как укутается, так ничего и не видно,...и причем в самую жару. Как так можно над собой издеваться, просто не знаю!

-Ну эти еще понятно,-Пума тоже взяла сигарету и закурила,-они в такой вере родились. Но наш то поп,... он ведь русский, так? А над своей женой так издевается! Мало того, он еще и дочку в платок нарядил. Уж ребенка то зачем?

-А хрен его знает! Мне, Пум, он совершенно непонятен. Жизнь так коротка, столько удовольствий можно получить от нее, а они сами себя всего лишают. Объясни мне, во имя чего?

-В рай, наверное, попасть хотят...

-А что, если будешь во всем закрытом ходить, то в рай возьмут?

-Наверное да. А иначе зачем все это,...для чего?

-Вот, блин! Давай-ка и мы с тобой, Пумка, так замотаемся, и будем в таких прикидах ходить. Глядишь, и нас туда возьмут.

-Да нет, Леха, не возьмут.

-А почему?

-Мы же с тобой амары, вот почему.

-Не амары, Пумка, а дырки! Нас так сам поп окрестил! А что, разве в раю дырки не нужны, разве там не трахаются?

-Это ты у попа спроси, что там делают; я там не была, поэтому тебе сказать ничего не могу.

-Да и я не была,...но если не трахаться, то для чего тогда и жить?

-Это ты, Ча, права; если не трахаться, то и жить то не для чего. Во всяком случае мужикам.

-А чего мужикам? Бабы тоже без этого не могут! Вон, смотри, когда мы с тобой в салоне работали, то вместе с нами были и жиголы ( мужчины-проституты), помнишь?

-Конечно помню? Такие страхоебины приходили, что ни у кого на них и не встанет,...жопы, блин, как наш холодильник! Бедные парни, кого им трахать только не приходилось! Как по мне, так им за такую работу надо было минимум раза в два больше платить.

-Да, Пум, надо будет нам с тобой это узнать; при следующей встречи с нашим попом обязательно спрошу его, есть ли в раю бордели, или нет? А то может быть и нам в рай билетик выпишут?

-А что, если нет борделей ты предлагаешь открыть?

Подруги засмеялись.

-Пум, а как ты думаешь, зачем люди вообще живут?

-Как зачем? Просто живут себе, и все. Живут для того, что-бы жизнью наслаждаться.

-Это ты имеешь в виду, что-бы трахаться, так что-ли?

-Ну почему только трахаться. Вот например, имеют классные хаты, тачки, яхты, ездят куда хотят, одним словом,...да ну тебя,Ча,... ты что, в натуре это, или придуриваешься?

-Да не, Натах, не придуриваюсь, в натуре. Я все это понимаю, все это класно,...но вот что получается: у одних все, а у других,-ничего. Почему так? Вот, например, мы с тобой: родились и жили в захолустье,- в этой долбанной Бутурлиновке; у меня пахан (отец) от рака помер, у тебя, сколько я его помню, из тюрьмы не вылазит. Мамуля моя, сколько не пыталась после смерти пахана личную жизнь наладить,-ничего не получилось; дальше простого сожительства ничего не шло. Да и сожители то все были такие, что-бы только от нас что-то взять. Взял, и поминай, как его звали. У бабули моей сорок лет стажа; ну и что? Что она заработала от государства? Пенсию в три штуки деревянных, и все? А ведь она этой гребаной стране всю свою жизнь, все свои силы отдала! Мамочка твоя, сколько я ее помню, то на работах, то с сумками к пахану твоему на кичу (в тюрьму). Да и мы с тобой, Пумка, что в жизни видели? Ничего! Теперь вот мы с тобой амары, как наш поп сказал,-дырки,-и долго ли так будет продолжаться? Ну поработаем лет так до тридцати, если нас не замочат (не убьют), или не искалечит какой-нибудь чудак, а потом что? Либо смерть от наркотиков, либо от СПИДа; или еще какие-нибудь болезни; чем так, лучше сразу уж в петлю, что-бы не мучится. Так где же справедливость то, а?

-Да нету Леха тут никакой справедливости; кто проворней да шустрей,-тот у кормушки, а кто не такой расторопный,-не от мира сего,-того отожмут, сотрут, и выбросят.

Ча, что-то хавать захотелось; пойду-ка я, еще хот-догов куплю, да и пива возьму заодно.

-Может тебе помочь? Пошли, вместе сходим.

-Да не, Ча, я сама справлюсь; сиди, наслаждайся жизнью, ты ведь сегодня именинница.

Наташа взяла сумку, деньги, и прямо в купальнике пошла к проезжей части, где находились киоски.

Вскоре она вернулась, неся в пакете хот-доги и пиво. Наташа шла торопливо; было видно, что ей нетерпелось поскорее добраться до подруги.

-Слышь, Ча,-возбужденно сказала Наташа подруге,-давай, пошли поскорее туда, где киоски. Там так интересно! Пацаны рок лобают!

-А что лобают?

-Песни "Арии", нашей с тобой любимой группы! Давай, собирайся, пошли. Бабки с собой возьмем, а за шмотками попросим вон ту тетю приглядеть.

-А нормально лобают?

-Ленка, класс! Пошли!

Подруги взяли свои вещи, еду, и подошли к пожилой женщине, которая расположилась неподалеку с маленьким ребенком,-видимо внуком. Попросив ее присмотреть за вещами, и получив согласие, девушки направились к киоскам. Действительно, недалеко от проезжей части, на небольшой лужайке, расположился рок-квартет. Две гитары, несколько барабанов, небольшие переносные колонки, которые запитывались от расположенного неподалеку киоска. Рок-квартет действительно играл репертуар "Арии"; девушка в длинной юбке, с причудливо заплетенными косичками, пританцовывая, обходила со шляпой всех собравшихся послушать, намекая всем своим существом, что молодым рок-музыкантам пологается заслуженная мзда.

 

-Слепая ночь легла у ног,

И не пускает на порог.

Брожу по дому как во сне,

Но мне покоя нет нигде.

Тупая боль пробьет висок,

И пальцы лягут на курок.

А в зеркалах качнется призрак

Призрак мечты.

Возьми мое сердце,

Возьми мою душу.

Я так одинок в этот час,

Что хочу умереть.

Мне некуда деться,

Свой мир я разрушил.

По мне плачет только свеча,

На холодной заре...,-пели ребята.

 

Тут надо сказать, что "Ария" была любимой группой девушек. Они знали многие песни наизусть; и хотя очень смутно понимали смысл текстов песен, тем не менее часто напевали их.

-Вот, это моя любимая,-сказала Лена,-мне так она нравится; Тут про такую любовь,...девушка умерла, а пацан ради нее застрелиться готов. Вот меня бы кто-нибудь так любил!

-Тише, Леха, потом поговорим,-сказала Наташа толкая подругу в бок,-дай послушать.

Когда ребята допели песню, все стоящие вокруг заопладировали.

-Пумка, ты знаешь, я вспомнила,-сказала Лена подруге,-вспомнила, что сегодня ровно год, как Лексуса грохнули.

-Уже что, разве год прошел?

-Да, Пум, год. Это было как раз на мое день рождение. Помнишь, мы собрались с тобой отмечать, а нам Гога позвонил и сказал, что его грохнули. Весь праздник тогда, блин, попортили!

-Да-а-а-а, быстро время летит. Ну и что, ты предлагаешь его помянуть?

-Да, помянуть. Он тоже любил "Арию". Давай закажем пацанам песню, за помин его души.

-Ну, если хочешь, давай; а какую?

-"Безпечный ангел". Лексус ее так любил,...а еще жизнь любил,...жалко, всего четыре года как фраер пожил,...жалко, что грохнули его.

Лексус, или Алеша Матвеенко, был одноклассник девушек из Бутурлиновки. После школы он никуда учиться не поступал, а пошел в армию, где познакомился с одним петербуржцем. Этот парень вместе со старшим братом занимался угоном машин; Лексус им понравился, и они взяли его в дело. Ребята угоняли машины, перебивали номера, а затем продавали по поддельным документам. Все было вроде-бы ничего, но на свою беду сошелся Алексей с одной девушкой из богатой семьи. Девушке он очень понравился; действительно, кто из девчат останется равнодушной к высокому, красивому, статному парню? Вот и эта девушка, как только увидела его в ночном клубе, сразу-же растаяла.

Родители ее конечно были против такого союза: действительно, дочь,-студентка юридического факультета, и жених,-сын ложки оловянной. Но ведь сердцу не прикажешь; как говорится любовь зла, полюбишь и козла! Да и вообще, на что только не пойдут родители ради любимой дочери! Сыграли свадьбу, купили молодоженам квартирку на Невском, новый BMW, мебелишку, ну и все такое прочее. Но Лексус как был вором, так им и остался. Сам, конечно, он машины уже не угонял, зато открыл автосалон, куда пригоняли краденные авто на продажу. Жена же его закончила учебу и устроилась помощником прокурора,-за взятку естественно,-и дела у них пошли на лад. Появились немалые деньги, и потребность в старых связях сама-собой отпала. Да и жена Лексуса,-Алена,-когда узнала чем он занимается, поставила условия: либо она и бизнес, либо развод и ничего в придачу. Короче говоря, решил Лексус постепенно от дел отойти. Но не тут то было. Старые друзья напомнили ему, что он обязательно должен греть общаг, не то может лишиться всего. Да и жена его, не делом, мол, занимается, а прокурорская сучка; не пристало тебе, сказали они, порядочному вору с ментовкой жить. Либо пусть она специальность меняет, например на адвоката, либо бросай ее. А как тут бросишь такую жену, благодаря которой ты приобрел все, и от которой к тому-же полностью теперь еще и зависишь? Лексус им не поверил, и предупреждение проигнорировал; все-таки жена без пяти минут прокурор, да и бабла немерено: в случае чего защитит, поможет. Стал он с бывшими друзьями дерзить, заедаться; да и что там говорить, вообще знать их больше не хотел. И вот, в один прекрасный вечер, когда он вышел из машины и направился к подъезду, ему выстрелили в голову, в упор. Да так, что затылок вылетел. Было это как раз год тому назад, на день рождение Лены. Этот-то случай сейчас и вспомнился подругам.

-Ча,-спросила Пума подругу,-а как ты думаешь, тех, кто его замочил, нашли?

-Не знаю, Наташ; вряд-ли. Там люди серьезные были,...бабло большое там крутилось, могли и киллера нанять.

-Да-а-а-а, скорее всего так оно и было...а ты помнишь, он нас на "Арию" в Питер возил, на концерт?

-Конечно помню! Тогда мы с тобой на лексусе с ветерком прокатились. В "Аркадии"жили,...помнишь, какие там номера?

-Да, естественно. Такое на всю жизнь запоминается. А концерт какой классный был! Кипелов тогда превзошел самого себя. Теперь уже вряд-ли когда-нибудь туда попадем. А времячко тогда было хорошее....

-А почему не попадем? Нам же, амарам, тоже отпуск полагается. Вот возьмем с тобой, Пумка, отпуск, и поедем на концерт "Арии."

-Не амарам,-поправила Лену подруга,-а дыркам! Обе девушки засмеялись.

Лена дождалась, когда ребята закончили играть, подошла к ним, и попросила: "Чуваки, а можно вам одну песенку заказать?"

-Какую,-ответил один из музыкантов.

-Безпечный ангел.

-Ну,-для таких дам все можно,-смеясь ответил он.

-Не плохо бы было, если бы эти дамы еще и пожертвовали на помощь нищим музыкантам,-вмешалась девушка со шляпой, подставляя ее перед Леной.

-Без вопросов, мы кашлянем,-сказала Пума, доставая пятисотку и опуская ее в шляпу девушке.

-Вот истинные ценители музыки, и нашего таланта,-напустив на себя серьезный вид сказал вокалист группы,-если бы все слушатели были такими сознательными, то мы сейчас выступали бы не здесь, на пляже, а как минимум в Лужниках. Ну, девчонки, слушайте ваш заказ.

Ребята заиграли, и вокалист запел:

Этот парень был из тех,

Кто просто любит жизнь .

Любит праздники и громкий смех,

Пыль дорог, и ветра свист .

Он был везде, и всегда своим,

Влюблял в себя целый свет.

И гнал свой байк, а не лимузин,

Таких друзей больше нет

И в гостиной при свечах,

Он танцевал, как бог.

Но зато менялся на глазах,

Только вспомнит шум дорог.

Все, что имел, тут же тратил ,

И за порог сделав шаг .

Мой друг давал команду братьям,

Вверх поднимая кулак.

Ты - летящий вдаль, вдаль ангел.

Ты - летящий вдаль, вдаль ангел.

Ты один только друг, друг на все времена,

Не много таких среди нас.

Ты - летящий вдаль безпечный ангел.

Под гитарный жесткий рок,

Который так любил.

На харлее он домчать нас мог,

До небес и звезд любых.

Но он исчез, и никто не знает,

Куда теперь мчит его байк.

Один бродяга нам сказал,

Что он отправился в рай.

Ты - летящий вдаль, вдаль ангел.

Ты - летящий вдаль, вдаль ангел.

Но ад стал союзником рая в ту ночь,

Против тебя одного .

Ты - летящий вдаль безпечный ангел...

-Девчонки, а вы тоже поете?-спросил девушек вокалист, заметив, что во время исполнения песни они в голос подпевали.

-Поем,-ответила Пума,-те песни, которые мы знаем, поем.

-А знаете "Улицу роз?"

-Да, конечно.

Ну, тогда давайте споем вместе. Это будет безплатно. Будет вам подарком от нас.

И вокалист запел:

Жанна из тех королев ,

Что любят роскошь и ночь .

Только царить на земле,

Ей долго не суждено.

Ну, а пока ,

Как богиню, на руках

Носят Жанну...

Жанну...

Все началось не со зла,

Все началось как игра .

Но лестницу в небо сожгла,

Плата за стыд твой и страх .

Ты и они...

Я порвал бы эту нить ,

Слышишь Жанна...

Жанна...

Сводит с ума ,

Улица Роз.

Спрячь свой обман,

Улица слез.

Я люблю и ненавижу тебя!

Грязь под ногами бродяг,

Чище, чем фальшь сладких слов.

Я подаю тебе знак ,

Бросить свое ремесло.

Брось, и уйди,

Пусть растает словно дым,

Облик Жанны...

Жанны...

Ты отдаешь все, что есть,

Тем, кто приходит в твой дом.

Но ты одинока, как перст,

Даже когда мы вдвоем.

У королевы нет сил ,

Трудно пойти вновь на риск.

И она разбивает часы,

Чтобы продлить себе жизнь.

Жить!

Ведь пока ,

Как богиню, на руках,

Носят Жанну...

Жанну...

 

-Ну, молодцы, девчонки, браво! Вам надо непременно заняться вокалом, и создать дуэт. У вас неплохо получается,-сказал один из музыкантов девушкам.

-А можно вопрос?-спросила Лена.

-Конечно, давай, задавай.

-Кто такая эта Жанна, про которую тут поется?

-Сейчас девчонки я вам объясню,-ответил музыкант,-был такой французский поэт-Шарль Бодлер. В восемнадцать лет мамаша этого парня выгнала из дома, и юный Шарль жил с проституткой, много старше его. Днем он страстно ее любил, но кушать то ему тоже хотелось. И когда его возлюбленная отправлялась за заработком на панель, он начинал страстно ее ненавидеть. Тяжело жить с проститутками...

Услышав эту историю подруги переглянулись .

-А что,-спросила Пума,-ее Жанной звали?

-Да, видимо Жанной,-ответил музыкант. К тому же она была еще и еврейка, и он ей посвятил стих из сборника "Цветы зла." Он так и называется: "Я эту ночь провел с еврейкою ужасной." Вот послушайте:

Я эту ночь провел с еврейкою ужасной;

Как возле трупа труп, мы распростерлись с ней.

И я всю ночь мечтал, не отводя очей,

От грустных прелестей,-унылый и бесстрастный.

Она предстала мне могучей и прекрасной,

Сверкая грацией далеких, прошлых дней;

Как благовонный шлем, навис убор кудрей,

И вновь зажглась в душе любовь мечтою властной.

О, я б любил тебя; в порыве жгучих грез.

Я б расточал тебе сокровища лобзаний,

От этих свежих ног до этих черных кос.

Когда бы, без труда сдержав волну рыданий,

Царица страшная! во мраке вечеров,

Ты затуманила холодный блеск зрачков!

 

-Да-а-а-а, крутая, видимо, амара эта Жанна была, раз парню смогла так голову замутить,-сказала Лена задумчиво,-причем еще поэту. Смотри, блин, он ей еще и стихи посвятил. Мне бы вот кто хоть что-то написал.

-Стихи то плохие, нехорошие. Никакой тут романтики,-вмешалась Наташа,-лучше такие и не получать. Смотри, называет то ее как: ужасная еврейка, царица страшная, труп. Бр-р-р-р, лучше и не иметь таких поклонников.

-Слушай,-сказал вдруг вокалист группы Лене,-а хочешь я для тебя стихи напишу, и подарю тебе? Ты такая миниатюрненькая, симпатичная. Ты меня вдохновляешь просто, как муза.

-Ну напиши, интересно будет прочитать,-ответила Лена.

-А телефончик дашь?

-Нет, давай лучше ты свои цифры мне скинешь; впрочем, давай,...дам конечно.

-Слышишь, Орфей,-возмутилась тут Наташа,-я тоже хочу. Напиши и мне, а то завидно!

-Напишем и тебе,-сказал вокалист с улыбкой.

-Чуваки,-разрядила ситуацию Лена,-а давайте дружить. Меня Леной зовут, а это моя подруга-Наташа. А вас как звать?

Ребята назвали свои имена, и знакомство состоялось. Ребята узнав, что девушки являются поклонницами "Арии," пригласили их на репетицию группы, на что те с удовольствием согласились. Немного поговорив, и обменявшись телефонами, подруги сказали, что не хотят больше отвлекать ребят от их работы, да и им самим уже пора, поскольку вещи они оставили у воды под присмотром одной женщины, и не пристало им злоупотреблять человеческой добротой,-не красиво это. Попрощавшись, они разошлись.

Девушки вернулись на пляж, забрали свои вещи, не забыв поблагодарить пожилую женщину за оказанную любезность, и расположились на своем прежнем месте.

-Ну как тебе, Ленка, эти чуваки?-спросила подругу Наташа?

-Мне лично понравились, а тебе?

-Мне тоже.

-Давай, Натах, обязательно к ним на репетицию попадем, а?

-Конечно давай. А тебе что, Ча, походу тот чувак понравился, который тебе стих пообещал написать?

-Ты знаешь, Пума, да. Так он вроде и тебе тоже обещал. И лицо у него такое нормальное, не как у тех дебилов, которых мы с тобой обслуживаем. Доброе лицо...

-Да, доброе... А как ты думаешь, Лех, если они узнают чем мы с тобой занимаемся, как отреагируют?

-Я даже не знаю. Может откажутся с нами общаться, а может еще и предложат их обслужить безплатно, так сказать по блату.

При этих словах Лены обе девушки засмеялись.

-А что, Лех, я лично не против. Пусть музыканты тоже порадуются; не все же нам с тобой клиентов ублажать. Мне, например, с такими чуваками трахаться было-бы даже просто приятно; так сказать для души.

-Я тебя, подруга, тут полностью поддерживаю. Понимаешь, Наташ, мне и хочется с ними дружить, и в то же время я комплексую.

-Почему?

-Вот смотри, сколько они всего знают: всяких там Шарлей Бодлеров, других поэтов, музыкантов, композиторов, и прочих людей искусства. А мы с тобой что? Только глазами моргаем, да рты от удивления открываем.

-Да еще и письки свои подставляем,-добавила Наташа.

Обе девушки при этих словах прыснули от смеха.

-Смех то Наташка смехом,-сказала Лена вдруг перестав смеяться,-а я им, честно говоря, завидую,...очень. Они в радость себе живут, да и не только себе, но и другим людям. Вот смотри: мы с тобой немного постояли, послушали, и как сразу настроение поднялось. Вспомнили былые времена, когда мы с тобой были свободные, радовались, веселились в компаниях, разъезжали по стране. Короче, жили, и ни о чем не думали. И бабла на все хватало, хотя порой жрать нечего было.

-А что, Лен, разве сейчас тебе плохо? Смотри-ка, мы с тобой в Москве живем,... хоть на съемной хате, но все-таки в Москве. Не голодаем, за последнее время прикинулись (приоделись) неплохо, мамашам своим еще бабло пихаем на прожитие. Чего-ж еще то нужно? В нашей Бутурлиновке сейчас мы с тобой просто бы сгнили заживо: или спились, или, что еще хуже, скололись. Так что подруга, дела у нас с тобой не так уж и плохи; могло бы быть и гораздо хуже.

-Да я, Наташка, не про это,...на душе как-то тяжело. Противно мне всем этим заниматься, понимаешь?

-Во блин, видите ли противно ей стало,...а чем же еще нам тогда с тобой заниматься? Может на работу куда устроиться мычать?

-На работу тоже хреново. Хотя порой думаешь, что лучше было бы на работе, чем тут.

-Это ты еще подруга не работала, поэтому так говоришь. У нас с тобой, например, вольный распорядок: хотим обслуживаем, хотим нет. А на работе не так. Попробуй задвинь (прогуляй), сразу же на бабки полиняешь, а то еще и выгонят не заплатив. Это сейчас запросто. Да, противно,...но за все надо платить в жизни, так ведь? Вот мы и платим своими письками и своим здоровьем,...да и своей судьбой тоже: ведь после такого, что мы с тобой повидали и пережили, ни о какой семье и речи быть не может.

-Да, Пумка, ты права. Раньше мне хотелось иметь семью, любимого парня, а сейчас я чувствую, что мне это ничего не нужно. Я привыкла к такой жизни, и по-другому уже жить наверное не сумею. И противно это, что порой блевать охота, и выхода никакого нет. Впрочем, есть у меня одна мечта.

-Это какая же?

-А сперва ты, Пумка, скажи, какая у тебя мечта, а я потом скажу свою.

-Ох и хитрая ты Ча! Вопросом на вопрос отвечаешь. Ну да ладно, сегодня ты именинница, пойду тебе на встречу. Знаешь, что мне хочется? Хочется, чтобы хата своя была, любимый рядом, детки бегали, ну и бабло конечно водилось. Пусть не так уж и много, но так, чтобы на жизнь хватало. А главное, чтобы любили меня крепко-крепко. Вот такая Леха мечта,...как у всех баб. Ну, а теперь ты свою говори.

-Ну а я, Натах, хочу, чтобы обо мне постоянно помнили. Хочу, чтобы прошли десятилетия, даже века, а обо мне знали, кто я такая. Понимаешь, услышала вот я сегодня об этой проститутке-Жанне, и завидно стало: ужасная, страшная еврейка, которую этот Бодлер сравнивает с трупом, а смотри, как она смогла себя увековечить. При жизни он ей стих посвятил, и после смерти,-вот уже сколько время прошло,-и опять ее не забывают. Бодлер крякнул (помер), так теперь ее группа "Ария" восхваляет. Правда круто?

-Да не восхваляет, Ча, а наоборот,-ругает. Ведь они поют: брось, и уйди, пусть растает словно дым, облик Жанны... она отрицательный персонаж тут.

-Хоть и отрицательный, зато долговечный. И я уверена, что он многих привлекает; особенно тех, кто не знает, кто такая эта Жанна. Ведь как красиво звучит: Жанна из тех королев, кто любит роскошь и ночь... Прямо романтика какая-то. Вот и я, Натах, хотела бы пусть даже и отрицательным персонажем быть, но чтобы меня помнили и прославляли.

-Ча, так ты же не еврейка, и нет у тебя такого клиента, как Бодлер. Разве что тот чувак из группы, который тебе стишок обещал посвятить? Так ведь он не знаменитость, да и таких как ты у него хоть пруд пруди. Знаю я этих рок-музыкантов: как потрахаться, так золотые горы наобещают, а как платить, так хрен! Да и девки им надоедают быстро: сегодня одна муза, а завтра другая; та, что была вчера, их уже не вдохновляет. И потом эта амара,-Жанна,-была намного старше Бодлера: тот походу ей в сыновья годился. Вот она его в себя и влюбила, и под себя подстроила. Знаешь, когда баба старше, опытнее, она запросто может это сделать; тем более, что она у него, кажись, первая была. А первая, да тем-более амара с опытом, это знаешь,-незабываемые впечатления. Так что ты, Ча, на ее роль не годишься никак. Это все раньше было, а теперь все дебилы: таких Бодлеров,-раз, два и обчелся,...да и не про нашу честь.

Лена на это ничего не ответила подруге, и сидела молча. По выражению ее лица было видно, что она о чем-то думает.

Но вот она нарушила молчание и сказала: "Пум, а ты знаешь что мне в голову сейчас пришло?"

-Нет, Ленка, не знаю, я же не телепат; говори.

-Ты знаешь,-продолжила Лена,-вот какая мысль меня посетила: эта Жанна вовсе никакой не отрицательный персонаж, а даже очень позитивный.

Вот смотри: во-первых, она не дала этому Бодлеру с голоду сдохнуть; ведь если бы не она, был бы он самым обычным бомжом. Или бы спился, или завалили бы его где-нибудь, или сам бы крякнул по какой-нибудь причине.

Во-вторых, она ему образование дала. Мало ведь прокормить, и одеть, а надо еще и в люди вывести. Да, он был талантливый мужик, но без образования поэтом бы не стал.

В третьих, она как мать ему была, заботилась о нем, дарила ему ласку и любовь, да и научила его как надо любить.

Короче, если бы не эта Жанна, то не было бы и поэта Шарля Бодлера, и мир не увидел бы таких прекрасных стихов. Другое дело, что он ей за это злом отплатил: назвал ее ужасной еврейкой, страшной царицей, трупом, и прочее. Ну, Пум, как все мужики: сперва ласковые слова втирают, а потом паскудят, да еще и в пятак могут дать. А то, что она амарой была, так что из этого? Она больше ничего делать не умела, как и мы с тобой,...ты с этим согласна?

-Ты знаешь, Ленка, не совсем. Сейчас я припоминаю этот стих,...там было и много хорошего сказано о ней. Я конечно рифму не помню, но вот если своими словами, то он говорит: "Она предстала мне могучей и прекрасной,...блистая красотой прошлых дней. И про ее пахучие кудри говорит, которые у нее раньше были,...и про свою любовь, которую Жанна в нем зажгла,...и о том, что целовал бы ее с ног до головы." Короче, говорит что он ее любил бы, ну и наверное любит,...любит и ненавидет. А вообще стих четкий, надо его будет в следующий раз переписать, когда на репетицию к этим пацанам пойдем.

-Конечно, Пум, обязательно перепишем. И вообще, мне хочется прочесть весь сборник этого Бодлера. Как он там называется, ты не помнишь?

-Почему не помню? Помню. "Цветы зла" он называется, по-моему так.

-Точно, Пум, "Цветы зла." Ну и умная все-таки была эта Жанна, сумела себя увековечить,...завидую я ей.

-Да брось ты, Леха, завидовать, а то зависть эта тебя съест. У каждого ведь своя судьба: у нее одно, а у тебя другое. Знаешь, как говорится: каждому свое.

-Это понятно,...но все равно, я ей завидую. Я и умереть бы согласилась, ну, прямо сейчас; вспыхнуть ярко, как падающая звездочка, и сгореть. Лишь бы меня только кто-нибудь так прославил, как ее. Все равно, какой мне смысл от этой жизни? Пройдет еще немного лет, и буду никому не нужна; а потом смерть, либо от болячек, либо от наркоты. Ведь другого у нас с тобой, Пумка, и не будет: не способны мы с тобой уже к другой жизни, а о старости и думать страшно,-лучше сейчас умереть, чем обрекать себя на медленную и мучительную смерть где-нибудь под забором или в подвале.

Да, именно так бы и хотелось: пожить на полную, и крякнуть,...так вот, как Лексус, сразу, чтобы не болеть, не мучатся самому, и других не напрягать. Жаль только, что он мало пожил для себя, очень мало...

Пума в недоумении, широко открыв глаза, посмотрела на подругу. Ей казалось, что за всю свою многолетнюю дружбу с Леной она изучила ее вдоль и поперек. Да, порой Лена была непредсказуема, порой выдавала такое, что ее перлы многих повергали в смущение, однако такого от нее она еще не слышала. Она себе даже и представить не могла, чтобы ее Ленка, жизнерадостная Ленка, любимая подружка, для которой она не пожалела бы даже своей собственной жизни, и которая сама так любила эту самую жизнь, вот так вот легко могла согласиться умереть. И, собственно, ради чего? Ради какой-то там славы, которую и в рот не положишь, и на себя не наденешь; и которая сегодня есть, а завтра ее нет.

Поэтому и реакция Пумы на такое поведение подруги была вполне предсказуема.

-Ча,-возмутилась она,-сегодня твое день рождения, а ты какую-то хрень несешь! Что, от выпитого голова совсем набекрень съехала? Или солнышко пригрело что-ли? Жить будем, поняла!? Жить, а не умирать! У тебя все еще впереди, все как-то устроится; не напрягайся, давай с тобой просто жить, и радоваться жизни. Не мы с тобой такие одни, много таких, и все как-то устраивается. Устроится и у нас с тобой, поняла?

-Хорошо Пумка,-немного помолчав ответила подруге Лена,-прости меня, я испортила тебе настроение, я больше не буду. Да, ты права, давай просто жить и радоваться жизни.

Подруги еще долго сидели на берегу Москва-реки; они решили сегодня больше никуда не ходить и провести время здесь. Девушки купались, грелись на теплом песке, загорали, пили пиво, вспоминали разные случаи из своей жизни и конечно же беседовали на разные темы. Но к теме Шарля Бодлера и проститутки Жанны они решили сегодня больше не возвращаться, чтобы не спорить и не портить себе настроения. Так они сидели до самого вечера, пока не началось смеркаться, и на пляже не осталось больше никого из отдыхающих, кроме них одних.

-Ну что, Ча, собираться будем?-спросила Пума подругу,-а то уже вечереет, все разошлись, одни мы с тобой остались. Давай, будем одеваться и вперед; приедем домой, похаваем, пыханем, ящик посмотрим, и будем спать. Отоспимся, а завтра опять сюда приедем: мне, лично тут понравилось.

-Мне тоже, Натах, понравилось. Ты знаешь, давно я так не отдыхала,...спасибо тебе, ты классно все организовала. Так хорошо тут, что даже и уходить не хочется. Так бы тут и сидела всю ночь.

-Нет уж, эту ночь мы с тобой будем дома баиньки. Успеешь еще на улице насидеться, Ча. Скоро опять на работу выйдем, тогда вот и будешь сидеть на улице и ждать, пока тебя какой-нибудь джон снимет. И будет тебе тогда ночная романтика. Давай, дырка, вставай, собирайся и пошли.

При этих последних словах Наташи обе девушки прыснули от смеха.

-А ты знаешь, Натах, вдруг этот поп Григорий нас с тобой сейчас на лестнице ждет? Представляешь, приезжаем мы с тобой домой, выходим из лифта, а он нас встречает на лестнице и говорит: "Я вас тут давно уже жду. Хочу вам предложить командировку в Рай; там, оказывается, тоже трахаться хотят, но с женщинами напряженка: они почти все абортницы, поэтому в Рай не попадают, а в аду горят. Вот мне и было сказано, чтобы я проституток тут искал, да в Рай их переправлял. А поскольку вы мои соседки, то я вам предлагаю ехать первыми. Будете обслуживать по двойному тарифу."

-А что, я бы согласилась,-давясь от смеха сказала Наташа,-там в Раю хорошо наверное, все праведники, никто на бабки не кинет.

Девушки еще несколько минут острили на эту тему, смеялись, а затем оделись и поехали домой. Обратно им пришлось добираться на метро, так как почти все деньги закончились и нанимать такси было не за что. Подруги доехали на метро до станции "Проспект Вернадского," вышли наверх и дальше пошли пешком.

Настроение у них, после сегодняшнего отдыха, было просто прекрасное. Плюс ко всему, количество выпитого пива и вина давало о себе знать, поэтому подруги мало себя контролировали: взявшись за руки, весело смеясь и подкалывая встречающихся по пути прохожих, девушки направлялись домой.

-Наташ, а давай споем нашу любимую, а?-вдруг сказала Лена подруге.

-Это какую?

-Про Жанну.

-А давай!

И девушки запели:

Жанна из тех королев ,

Что любят роскошь и ночь .

Только царить на земле,

Ей долго не суждено.

Ну, а пока ,

Как богиню, на руках

Носят Жанну...

Жанну...

Вдруг позади себя они услышали торопливые шаги, и в следующее мгновение их обогнал до боли знакомый им человек,-батюшка Григорий. Священник торопился; ему явно не хотелось этой встречи, но поделать он ничего не мог: по проезжей части двигался нескончаемый поток машин, что исключало возможность использовать ее в качестве пешеходного пути, поэтому батюшке Григорию приходилось пользоваться в данный момент исключительно тротуаром. Но он был не широкий; а девушки, идя взявшись за руки, почти полностью перегородили его, вот почему, когда батюшка обгонял их, нечаянно толкнул Лену.

Увидев знакомого и такого ненавистного им человека, подруги разразились в его адрес бурей эмоций и наперебой закричали, обращаясь вслед батюшки:

-Эй, черный халат,-начала Лена,-а поаккуратней нельзя?

-Да, блин, мог бы и извиниться, или у попов это не заведено?-поддержала подругу Наташа.

-Стой, куда ты так спешишь? Мы хотим с тобой перетереть! Или ты с грешниками не общаешься? Так мы ведь не грешницы, мы правильные,...ну, как это у вас там называется...

-Блудницы, по-моему.

-Вот, вот, мы правильные блудницы,...мы дырки, батюшка, мы твои соседки-дырки, остановись, дело есть!

-Батюшка Григорий, мы тоже в Рай хотим. Говорят там дырки нужны, там ведь тоже люди живут, трахаться хотят.

-Батюшка, выпиши нам билетик в Рай, мы там бордель откроем, а ты будешь почетным джоном, тебя всегда бесплатно будем обслуживать, и в первую очередь.

Батюшка Григорий шел вперед и внимания не обращал на эти реплики девушек. Но вдруг, он резко развернулся, и почти бегом направился назад. На его лице был написан страх. Поравнявшись с девушками батюшка резко оттолкнул в сторону Наташу, которая чуть не упала, и таким образом освободив себе путь, побежал по тротуару.

-Живый в помощи Вышнего в крове Бога Небесного водворится,...-услышали девушки обрывок молитвы, которую вслух читал батюшка.

-Ча, что это он?-удивленно, прекратив смеяться, спросила Наташа подругу,-как припудренный (тронутый умом),...видать совсем крыша у него поехала!

-Наверное перемолился, вот и поехала,-засмеялась Лена, но тут же изменилась в лице. Стой Пум, ты посмотри что делается, пацана увозят! Суки, да они ребенка тырят! Я побежала.

Действительно, неизвестные люди запихивали в стоящую на обочине машину четырехлетнего Илюшу,-мальчика из соседнего подъезда того дома, где проживали девушки. Мальчик кричал и сопротивлялся, но силы были явно не равны. Эту картину раньше наших девушек увидел и батюшка Григорий; но, как это заведено у нашего духовенства, проповеди для паствы-это одно, а когда дело касается собственного благополучия,-совсем другое. Батюшка в этот момент просто банально струсил, и вовсе не желал полагать душу свою за ближнего своего; вот почему он решил, как это любят говорить наши священники, проявить мудрость: все возложить на Господа Бога, а самому отойти в сторону; причем сделать это поспешно, что-бы его не привлекли в последствии как свидетеля.

Со стороны дома к мальчику на помощь бежала его мама, но расстояние до машины было приличное, и было совершенно понятно, что она, как-бы не старалась, все-таки не успеет помочь сыну. Зато Лену и Наташу отделяли от машины всего несколько метров. Лена подбежала к машине и изо всех сил ударила сумочкой одного из похитителей. Тот же явно не ожидал такого расклада, и на мгновение растерялся. Этого мгновения и хватило Лене для того, чтобы схватить Илюшу за руку и вырвать из руки мужика; мальчик, почувствовав свободу не растерялся, и с пронзительным криком побежал к дому, на встречу маме. Но Лена не ограничилась этим, и в следующий момент ударила этого похитителя ногой в пах. Ей повезло, удар оказался точным, и тот, схватившись за пах обеими руками, согнулся пополам.

В это время пришла в себя и Наташа.

-Леха, держись, я бегу к тебе!-закричала она подруге и побежала. Но тут предательскую службу сослужили девушке ее туфли на высокой платформе и шпильке: каблук подвернулся, и Наташа со всего маху упала на землю, больно ударившись лицом об асфальт.

-Блин, не получилось!-сказал выматерившись один из похитителей, видимо старший из них,-эта блядюга все испортила. Сало, помоги, затаскивай Дырика сюда, на переднее седенье, и валим отсюда. А ты, Крот, вали ее, и ту суку,-обеих; они нас видели, мусорам сдадут. Из заднего окна машина высунулся человек с пистолетом и сделал несколько выстрелов в Лену, и Наташу. В Лену он стрелял практически в упор и обе пули пришлись ей в грудь, прямо в сердце. Ее отбросило назад, и она упала навзничь. На асфальте, под ее спиной, медленно стала растекаться кровавая лужица. А вот Наташе повезло: пули прошлись выше ее головы, и не причинили ей никакого вреда.

Машина резко тронулась с места и стремительно набрав скорость скрылась за перекрестком.

-Ленка, родная, держись, не умирай!-в истерике кричала Наташа подползая к подруге на четвереньках,-не умирай, милая, как же я без тебя?!

Наташа подползла к Лене, обняла ее голову и рыдала в истерике.

На Лениной груди виднелись две кровавые дырки, а лужица крови на асфальте становилась все больше...

эпилог

Быстро летит время...Вот уже прошел почти год с того момента, как Лены не стало, а жизнь шла своим чередом. Лену отвезли на родину, в Бутурлиновку, и похоронили на местном кладбище. Расследованием ее убийства особо заниматься никто не стал: кому нужна какая-то безродная проститутка из глубинки? У наших доблестных российских стражей порядка и так дел по горло: нужно охранять власть имущих от собственного народа, приумножать свои сокровища за счет взяток и сфабрикованных дел,-не пристало размениваются им по таким мелочам. Наташа с той квартиры, которую они снимали, переехала на другую и зарабатывала на жизнь тем же самым ремеслом, каким они занимались с Леной. Она стала более замкнутой, сдержанной в словах, и потеряла былую жизнерадостность и уверенность в себе. Было явственно, что ей не доставало ее любимой подруги. Однако в жизни Наташи произошла одна большая перемена: она крепко сдружилась с семьей того самого спасенного Леной мальчика,-Илюши,-и часто бывала у них дома в гостях. Ей это очень нравилось: тихая, уютная семейная обстановка, где никто ни на кого не кричал, не матерился, не говорил пошлостей; где все было наполнено миром и любовью. Отец Илюши, Сергей, был владельцем небольшого кафе, а мама, Ирина, находилась в декретном отпуске: в семье ожидалось пополнение, и супруги с радостью готовились к нему. Они знали, чем занимается Наташа, но ни разу не поставили этого ей в укор. Сама же Наташа очень завидовала супругам, особенно ихним отношением друг к другу.

-Блин,-часто говорила она сама себе,-вот бы мне найти такого человека, как Сережка! Родила бы ему, сидела тихонько дома, занималась бы хозяйством и детьми. Заботилась бы о нем,...он бы у меня как сыр в масле катался. Вот оно где настоящее счастье; и больше мне ничего от жизни было бы и не надо. Вот он где смысл жизни!

Сама же Наташа, когда приходила к ним в гости, старалась долго не засиживаться: она боялась, что своими визитами сможет дать какой-либо повод, и в семье из-за нее возникнет конфликт. Поэтому обычно придя к ним домой в гости и немного пообщавшись, она находила какой-нибудь предлог, и извинившись уходила.

Но в этот вечер ей пришлось задержаться: решался важный вопрос. Через неделю исполнялся ровно год, как не стало Лены, и супруги хотели к этому моменту времени поставить ей памятник. Он был уже изготовлен и лишь ждал своего часа. Сам памятник был очень красивый и необычный: на невысокой колонне стояла небольшая статуя Лены в длинном, открытом, облегающем тело платье, с распущенными волосами. Ее волосы как будто развевались от дуновения ветра, и она поправляла их одной рукой. В другой руке она держала выкованную из металла розу, которую прижимала к груди.

На самой колонн были выбиты крест, а ниже его надпись,-цитата из стихотворения "Полет" книги стихов поэта Шарля Бодлера "Цветы зла":

Отягощенную туманом бытия,

Страну уныния и скорби необъятной

Покинь, чтоб взмахом крыл умчаться безвозвратно

В поля блаженные, в небесные края!..

Блажен лишь тот, чья мысль, окрылена зарею,

Свободной птицею стремится в небеса, -

Кто внял цветов и трав немые голоса,

Чей дух возносится высоко над землею!

Ниже шли фамилия, имя, отчество, дата рождения и смерти Лены.

Памятник получился очень дорогой, и деньги на него собирали в складчину; помогали и рок-музаканты, с которыми девушки познакомились в Серебряном Бору год назад.

И вот теперь памятник необходимо было вывезти в Бутурлиновку и установить на могилку Лены.

Сергей, Ирина и Наташа сидели в комнате за столом, на котором стояла фотография Лены в красивой рамке.

-Да,-начала Ира,-вот уже и год прошел, как Леночки нет. Если бы тогда не она,...да я и сказать боюсь, что-бы было, если бы тогда не она.

-Господь ее нам послал,-сказал Сергей,-она теперь наш ангел-хранитель.

-Да,-подтвердила Ира,- ангел-хранитель нашей семьи,...всех нас. Сколько будем жить, все время будем помнить о ней. Такая милая, и так мало прожила...

Сережа, а что с вывозом и установкой памятника? Ты порешал эти вопросы?

-Да, Ириш,все порешал. Договорился за машину и рабочих нанял. Завтра только вот куплю все необходимые материалы для установки, и можно уже ехать.

-Смотри уж, Сереженька, постарайся. Нам с тобой нужно обязательно так сделать, что-бы на Леночкину годовщину памятник уже стоял.

В это время у Наташи зазвонила мобилка. Звонил вокалист рок-группы.

-Привет Наташа, это Олег. Тебе говорить удобно?

-Да, Олежек, привет. Удобно.

-Мы с ребятами приглашаем тебя завтра в рок-клуб. Будет концерт нашей группы; мы рок-балладу написали и посвятили Лене. Она называется "Роза огня." Очень хотелось, что-бы ты услышала. Ждем тебя, приходи обязательно.

-Конечно же приду. Ленка так хотела, что-бы ей песню посвятили. Жаль, только, не услышит она ее теперь. А во сколько начало?

-В пять вечера. Ждем тебя, Наташка, обязательно будь.

-Хорошо, буду непременно.

Наташа положила трубку.

-Вот пацаны и песню Ленке посвятили,-сказала она,-Ленка так этого хотела,...так хотела, что-бы ее помнили. Вот теперь и будут помнить...

-Да,-Сергей встал и перекрестился на иконы,-непременно будем помнить и молиться за нее. Упокой, Господи, душу убиенной рабы Твоей, Елены; прости ей всякое согрешение вольное и невольное и даруй Царство Небесное.

В комнате на минуту воцарилось молчание.

-Наташ,-продолжила Ира,-а мы тебя еще хотим об одном деле попросить; надеемся, ты нам не откажешь.

-Конечно, все, что в моих силах, обязательно сделаю. А что за просьба?

-А просьба вот какая: мне уже очень скоро рожать и УЗИ показало, что у меня будет девочка. Мы с Сережкой хотим ее Леночкой назвать; в честь нашего ангела-хранителя. А тебя, Наташенька, мы просим быть крестной матерью, когда ребенка будем крестить. Ну как, ты согласна?

-Я то согласна,-смущенно ответила Наташа,-от креста, говорят, отказываться грешно. Но ведь вот только я сама то грешница большая,...проститутка я,...страшно мне поэтому крестной матерью то быть. Да и вам тоже, небось, неприятно это будет.

-Да нет, Наташенька,-вмешался тут Сергей,-мы на это даже и внимание не обращаем. Ты для нас дорогой человек, как родственница нам.

-Да, конечно,-подтвердила Ира,-Леночка наш ангел-хранитель, а ты ее лучшая подруга. Кого ж нам еще в кумы то брать, если не тебе?

-Ну ладно, хорошо, раз так, то я с радостью,...я только "за". Но только у меня большая к вам просьба: что-бы крестил не тот поп,-Григорий,-а какой нибудь другой. Верите, видеть эту суку не могу больше,...вот так своими бы руками и задушила его. Это же надо так: людям на проповедях втирает одно, а живет совершенно по иному. Зачем тогда лицемерить? Ведь лучшая проповедь это твоя жизнь. Получается, что проститутка, грешница, которая и Евангелие то никогда в руки не брала, не побоялась, и отдала жизнь свою за ребенка. А этот святоша, который и жену и дочку в деревенских баб нарядил, который молитвы все твердит, да в постах пребывает, самого главного и не сделал.

-Да, Наташ, ты тут полностью права,-ответил ей Сергей,-знаешь, как Христос говорил книжникам и фарисеям: "У одного человека было два сына; и он, подойдя к первому, сказал: сын! пойди сегодня работай в винограднике моем. Но он сказал в ответ: не хочу; а после, раскаявшись, пошел. И подойдя к другому, он сказал то же. Этот сказал в ответ: иду, государь, и не пошел. Который из двух исполнил волю отца? Говорят Ему: первый. Иисус говорит им: истинно говорю вам, что мытари и блудницы вперед вас идут в Царство Божие."

-О-о-о, да ты Сережка корифей; Евангелие наизусть знаешь!

-Да нет, Наташ, наизусть не все знаю, но много. Читаю его часто, вот и запоминается.

-Надо будет и мне прочитать. А то какая-же я крестная мать, если его и в руки никогда в жизни не брала? Ир, а вы мне поможете? Объясните, что там к чему? А то я чувствую, что оно для меня как темный лес будет.

-Конечно же, Наташ, поможем. Вместе читать будем. Ты приходи к нам; Сережка на работе, а я с тобой с удовольствием займусь этим делом. А за попа ты не волнуйся. Мы к другой церкви относимся, к РПЦЗ. У нас не такие священники, как в Московской Патриархии, и крестить будет нормальный батюшка.

-Хорошо, Ир, я в этих тонкостях не разбираюсь, но вам верю. Куда вы, туда и я. А ты мне как-нибудь все эти различия объяснишь. И вообще, возьми меня с собой в церковь. Я со священником хочу поговорить,...вопросов много к нему есть. Ты представляешь, я как-то раз зашла в одну церковь, что на улице Неждановой, так меня поп выгнал, когда узнал, что я проститутка; больше я и не ходила.

-Конечно, Наташа, обязательно возьму. Вот после завтра, в воскресение, служба будет, мы с тобой и пойдем. Наш батюшка никого не выгоняет, всем рад, и на твои вопросы обязательно ответит.

-Наташа,-сказал ту Сергей,-скажи мне: ты работу не хотела бы поменять?

-Знаешь Сереж, хотела бы, даже очень! Но я не знаю, чем заняться; я ведь ничего не умею делать, кроме этого. А ты что, хочешь мне что-то предложить?

-Да, Наташ, хочу. Мой хороший знакомый держит сеть кафе и ему в одно из них управляющий нужен. Ты вполне могла бы потянуть, с твоим то характером. А что непонятно, так я бы подсказал тебе и научил. Я ему так и сказал, что у меня одна девушка очень хорошая на примете есть. Так что давай, отбудем Леночкину годовщину, и вместе к нему сходим. Будешь работать, поможем тебе с кредитом, квартирку купишь. Будет у тебя свой уголок, а там, смотришь, кого-то встретишь, и жизнь твоя на лад пойдет. Ну, как ты?

-А ты знаешь, Сережа, давай, я согласна. Только ты меня нормально представь, и не говори, чем я занималась.

-Да ты что, Наташ, об этом не узнает ни кто; Христом Богом тебе клянусь.

В это время в комнату вбежал Илюша.

-Мама, а когда мы к тете Лене поедем в гости? Ты говорила, что уже скоро; мне ее очень хочется увидеть.

-Поедем, Илюшка, обязательно скоро поедем. Вот еще немного соберемся, и поедем.

-И памятник поставим?

-Конечно.

-Там тетя Лена такая красивая, как королева. А она нас встретит?

-Конечно встретит. Только мы ее не увидим.

-А почему?

-Она на Небе, Илюшенька, она нас видит, а мы ее нет.

-Мама, а она что, умерла?

-Нет, не умерла. Бог ее забрал к себе, на Небо.

-А зачем? Я так хотел ее видеть.

-Затем, Илюша, что-бы нас всех охранять. Что-бы лучше все с Неба видеть и охранять нас. Она теперь на Небе как звездочка, как новая звездочка, которую Господь зажег. Она наш ангел-хранитель.

-Ангел-хранитель?

-Да, Илюшка, теперь она наш ангел-хранитель.

 

КОНЕЦ

 

 

 

 

Другие произведения автора:

СНОП-часть I

СНОП-часть III

СНОП-часть I (продолжение)