БРАСЛЕТ-3-15. Чудо-чадо и ''Агай''

    Сначала я почувствовал какой-то внезапный дискомфорт. Потом он трансформировался в знакомые неприязненные интонации.
    "Отвлечь тебя никак нельзя?" - прозвучало в голове.
    - Что случилось? - встревожился я. Как оказалось - вслух. Так как головы присутствующих тут же повернулись в мою сторону. Даже у Патриарха медленно разгладились сурово сведённые на переносице морщины: Пашкины вольности пришлись ему очень не по душе.
    "Страшного - пока ничего, - многообещающе ответила Настя. - Но моего терпения уже не хватает. Достал!"
    - Кто "достал"? - удивился я.
    "Да Витька! - раздражённо фыркнула моя ненаглядная. - Что ни пОпадя в рот суёт!"
    На душе у меня сразу отлегло. Я рассмеялся:
    - Ну и чем я тут могу помочь? Опять, что ли, скотчем заклеивать?
    "Не глупи! - сердито прикрикнула Настя. - Тебе бы всё хохмочки строить!"
    - Я, вообще-то, серьёзно...
    "И я серьёзно, - немного оттаяла она. - Ты с ним посидеть не можешь? Я хоть немного вздремну. А то чуть расслабишься - пиши пропало: уже он что-то заглотнул!"
    - Скушал вазу из топазу"? - хихикнул я.
    "Ну, ты... паразит! - пахнуло на меня душной волной гнева. - Заявись только!.."
    И она отключилась, оставив на душе знакомый неприятный осадок.
    Я виновато огляделся.
    - Чудо-чадо? - хитро подмигнул мне Санька. - Проблемы прут косяком?
    - Ну дык!.. - только и ответил я раздосадованно.
    Короче говоря, нам пришлось срочно сворачивать свою экспедицию к "Стражу Небес". Как говорится, шерше ля фам...
    - Не, ну я не понял! - возопил возмущённый Пашка. - Какой, к чертям собачьим, "ля фам"? А как же мешки?
    Я выпал в осадок:
    - Ты о чём?
    - Здрас-с-сьте-пожалуйста! - сцепил тот на животе свои пальцы и укоризненно посмотрел на меня, как на прокудившего котёнка. - Он уже всё забыл! Сказок понаслушался и всё выветрилось!
    Я с недоумением оглядел своих спутников, как бы призывая их на помощь.
    - Паша тебе про мешки с картошкой, - напомнил Вовка с лукавой усмешкой. - Что мы вот этому товарищу обещались, - он указал на экран, где к нашей экспрессивной беседе внимательно прислушивался виртуальный Прометей.
    - Вы мне ничего не обещали, - удивлённо приподнял брови Патриарх.
    - Зато я помню, - виновато вздохнул я, припоминая Пашкины живописания о голодающем дедушке.
    - Слава Богу! - воздевая к потолку руки, вскричал "живописец". - Наш склероз отступает с большими потерями!
    - Ну, вообще-то, да, - согласился Прометей после наших пояснений. - Проблемы с пропитанием имеют место. Я об этом с Юрием говорил. Но вам-то это откуда известно?
    - А догадайтесь! - выразительно потряс Пашка перед собой бабиковским талмудом. - От того же Юрика и известно. Как бы мы вас вообще здесь отыскали?
    - Понятно... - опустил голову "дедушка".
    В общем, в течение следующих десяти-пятнадцати минут коллективными стараниями мы превратили помещение Главного Отсека в подобие овощной базы. Вернее - зерновой. Потому что именно с овощами и вышла незадача. Под действием сумасойтительной гравитации Юпитера мешки с той же картошкой с хрустом превратились в липкое месиво. Они не выдержали вес не то что других мешков, наваленных на них сверху, но даже и свой собственный. Пришлось исхитряться и, всё-таки, хоть россыпью, прямо по полу, среди сверхсовременного оборудования, но накидать пару сотен клубней вожделенного корнеплода. Та же петрушка получилась и со свеклой, и с репой, не говоря уже о помидорах и огурцах. От них вообще пришлось отказаться по причине их, так сказать, "мягкотелости" и нежелании сохранять форму.
    Образно говоря, добавили мы забот дремлющему оригиналу, то бишь самому Прометею. В смысле уборки помещения, уже после нашего отбытия и его пробуждения. Могу себе представить, какими словами он поминал наши "добрые услуги"! Если, конечно, он сам и его виртуальная ипостась, с усмешкой наблюдавшая с экрана за нашими потугами, не являли собой одно целое.
    Ну, а как было поступить иначе? Высунуть нос по другую сторону экрана мы не могли. Девять "же" - это вам не хухры-мухры! Раздавит, как котёнка. Вон какие бицепсы накачал "дедушка" в процессе адаптации к убийственному тяготению планеты-гиганта! Ну, так у него было для этого время!
    Атмосфера и так со всей дури попёрла в нашу сторону, едва мы открыли проход. Бедные наши глаза и уши! Не говоря уже о дыхательных путях. Давление в помещении Главного Отсека было под стать атмосфере Юпитера, иначе корабль раздавило бы, как скорлупку. Вот и представьте себе, какой мощности поток воздуха двинулся нам навстречу, как только я приоткрыл, как выражается Игорь, "калитку" на ту сторону! Естественно, он тут же поднял в воздух весь песок, что был на пляже, где мы так мило беседовали, и бросил его нам в лица! Причём, заметьте, на пляже был не только песок!.. И бросил не только в лица!..
    Много "ласковых" слов пришлось услышать нам в тот момент. И мне, как исполнителю, и Пашке, как генератору основной идеи. Я и не предполагал, что Санька Другов настолько владеет "искусством" нецензурной брани! Да и Вовка не отставал. Наговорил множество изысканных "комплиментов", отплёвываясь и отряхиваясь от вездесущего песка.
    Пашке тот фонтан, конечно, тоже по вкусу не пришёлся. Но, как только я понял всю пагубность идеи и спешно прикрыл "форточку" обратно, он мужественно выдержал натиск претензий соратников, и лишь тихо порекомендовал мне "не переть буром", а применить браслетово искусство телепортации. Чем я и занялся, придя в себя после той массированной песочно-растительно-мусорной ванны.
    Короче, на зов Насти явиться сразу не получилось. За что моё поведение и было подвергнуто всестороннему "анализу" и беспощадной обструкции.
    За каких-то полчаса услышать о себе столько "нового" и жутко "интересного" - это что-то, доложу я вам! Сначала друзья, прежде чем откланяться и отбыть в родные пенаты. Потом Настя, раздражённая и невыспавшаяся...
    Когда отгремели последние раскаты грозы, я вылез из-под зонтика и робко проблеял:
    - И в чём у нас проблемы?
    - А вон она, проблема! - уже более миролюбивым тоном обозначила Настя направление. - Любитель высокого положения! Болтается всё время под потолком!
    Витька с довольным видом в одной просторной распашонке парил на уровне моей головы.
    - А говорила: в рот тащит! Извёстку, что ли, с потолка?
    - Посмейся, посмейся! Я вот подремлю, - сказала она, сворачиваясь на постели калачиком и натягивая на себя одеяло, - а ты пока подежурь. И я потом с удовольствием посмотрю, кому из нас будет смешно!
    Повода посмеяться мы с Витьком нашей маме так и не предоставили. Она практически мгновенно отрубилась, а мы занялись каждый своим делом. Он плавал под потолком, изредка посапывая и причмокивая губёшками, при этом хитро поглядывая в мою сторону. А я, особой угрозы в том не усмотрев, скуки ради, стал перелистывать бабиковский гроссбух, неизвестно каким образом оказавшийся в нашей спальне. Видимо, Настя тоже пыталась его одолеть, но, насколько у неё это получилось, говорил тот факт, что книга была раскрыта лишь на третьей странице. Сон и Витькины капризы оказались намного сильнее. Вот из-за этого я и был "притянут ко Христу". На расправу.
    "...Возвращение Прометея" я открыл теперь, считай, в первый раз. Хотя, должен был сделать это вперёд всех. Ну, да об этом уже говорили...
    Надо признать: книга меня увлекла. Написана толково, сильно и довольно простым, доходчивым языком. Но мои представления о Мироздании она выворачивала практически наизнанку! Если вообще не начинала с чистого листа. Не верить написанному я не мог: неумолимая логика повествования шаг за шагом убеждала меня в своей правоте. И я уяснил о себе лишь одно: "я знаю, что я ничего не знаю". Как сказал один знаменитый дядечка. Притом, в очень похожей ситуации.
    Мои вселенские изыски были прерваны самым неожиданным образом: на красочную схему доисторической Солнечной системы пролилась струйка пахучей жидкости. Я вздрогнул и поднял глаза в поисках её источника. И встретился с внимательным изучающим взглядом своего отпрыска. Натянув привязанный к кроватке поводок, он завис надо мной буквально в полуметре, и (даю голову на отсечение!) тоже разглядывал картинку в книге! Это в его-то микроскопическом возрасте!
    Мне стало не по себе. Чтобы хоть как-то сгладить впечатление, я попытался превратить всё в шутку. Больше, конечно, для себя.
    - Смотреть смотри, но поливать-то зачем?
    Он почмокал губёшками, сложил их в трубочку и прошептал, глядя мне прямо в глаза:
    - Ды-ды!
    - Что? - оторопел я от неожиданности.
    - Ды-ды! - повторил он, насупив бровки. И добавил уже погромче: - Папа кака!
    Ей-богу, я чуть не упал! Книга выскользнула из моих рук и хлопнулась на пол. Если бы от этого звука не проснулась Настя, я бы просто не знал, как себя вести!
    - Что это было? - подняла она заспанное лицо от подушки.
    - Что такое "ды-ды"? - задал я встречный вопрос.
    Она хихикнула, закрывая глаза и опять припадая к подушке:
    - Он у тебя пить просит! Бутылочка вон там, - махнула она куда-то за спину.
    - Не, ты слышала, как он меня назвал?
    - Как? - не открывая глаз, промямлила она, поуютнее устраиваясь на постели.
    - "Папа кака"! - воскликнул я, возмущаясь таким равнодушием.
    - Ну, значит, так оно и есть... м-м...
    - Дя! - прозвучало сверху.
    - Сам ты кака! - вскочил я с кресла и взволнованно забегал по комнате. Это вообще не лезло ни в какие ворота! Комочку без году неделя, а он уже рассуждает на темы морали! Что же дальше-то будет?!
    - Ды-ды! - капризно напомнило о себе моё чадо. И с угрозой в голосе добавило новое словечко: - Дяй!
    Для бестолковых, значит. А то по-простому "кака" не понимает!
    - Дай ты ему воды! - промямлила Настя сквозь сон. - Глухой, что ли? - И уже едва разборчиво дополнила: - И не топочи, как слон... Пжалста... Дай поспать... чеаеку...
    "Чеаек" опять ушёл в нирвану, а я дрожащими руками стал аккуратно перекладывать и приподымать постель позади неё. Бутылочка с соской нашлась на полу под Витькиной кроваткой. Я поднял её, на всякий случай обсосал мусор с резинки и тупо уставился на порхающего отпрыска:
    - Ну, давай, что ли?... Лети сюда...
    Настя, не поворачиваясь, хихикнула сквозь сон. То ли с меня, то ли приснилось чего...
    Не сводя с меня хитрющих глазёнок и выписывая зигзаги, Витька стал потихоньку приближаться ко мне. Видать изобретал очередную каверзу.
    Терпение моё лопнуло, и я спрятал бутылочку за спину:
    - Не хочешь - как хочешь!
    В этот момент у меня в кармане ожил мобильник, нарушая ватную тишину спальни.
    - Агай инить! - тут же выдал Витька новое словосочетание, останавливаясь на полпути ко мне.
    - Чего? - замер я в ступоре.
    Тот сдвинул бровки и повторил:
    - Агай!
    И, видимо, для убедительности, кувыркнулся в воздухе.
    Не в силах больше расшифровывать загадки, я бросил бутылочку на кровать и полез в карман за телефоном. Когда же на дисплее высветилось имя, у меня перехватило дыхание: "Помогай"!
    Будто молния сверкнула: "Агай!" Так это ж стервец мне говорил, что Помогай звонит! "Агай инить!" Во как!
    Но - блин!!! Как он узнал?! И, тем более - слова! Совершенно взрослые слова в устах молочного младенца!
    Помогаю я не удивился. Его визит был ожидаем.
    Но - Витька! Это же вообще - из ряда вон!
    В полуобморочном состоянии у меня состоялся короткий разговор с Помогаем. Содержание его в мозгу не задержалось. Помню только стандартные отмазоны: "Да-да, конечно...", "Обязательно...", "Да ты не переживай..."
    Хорошо сказано: "Не переживай!" У человека жену съели... Ну, хоть и не у человека... Да ты всё равно - не переживай! Я тебе новую склепаю! Или найду...
    Короче, я в своём перевозбуждённом состоянии чего-то ему там наобещал. И велел, чтобы, не мешкая, поднимался наверх. Он, оказывается, уже был на острове и по старой привычке прятался в кустах.
    Пока я с ним разговаривал, Настя открыла глаза и, прислонившись к спинке кровати, внимательно отслеживала нить разговора. И делала оргвыводы.
    - Я чё-т' не поняла... Кого там съели?
    - Нагасаки.
    Она поморщилась:
    - А по-русски?
    - Ну... Жену Помогая...
    - Что?! - подскочила она, едва не задев зависшего над нею Витьку. - И ты так спокойно об этом говоришь?!
    - А что, мне прыгать, что ли?
    - Ну, хоть посочувствовать...
    - А я только что чем занимался? Тем более, в таком шоке много ты посочувствуешь!
    И я вкратце пересказал ей наш с Витькой "диалог".
    Она усмехнулась:
    - Я уж привыкать начала. Это поначалу было жутко. Теперь твоя очередь пришла. Правда, Витюнчик? - повернулась она к пускающему пузыри "летуну".
    Тот в ответ заливисто рассмеялся и спикировал к ней на руки:
    - Сисю!
    Она подхватила его, присела с ним на край кровати и с умилением заворковала, выполняя пожелание.
    - Блин! - поразился я. - Он вполне осмысленно строит свою речь!
    - А ты думал? - с неожиданной гордостью произнесла она, поводя соском по капризно сомкнутым губёшкам. - Мы такие!
    Он немного покочевряжился и соблаговолил принять угощение.
    - Спрашивается! - цыкнул я, наблюдая за его выкобениваниями. - Не хочет. А просил! Ну, штырёк!
    "Штырёк" оторвался от своего занятия и строго посмотрел на меня:
    - Папа кака!
    Я вспыхнул:
    - Это, случайно, не ты его научила?
    - От оно мне надо! - фыркнула Настя. - Он и сам умеет!
    - Что "умеет"?
    - Выводы делать.
    - Хорошенькое дельце! И с чего же он такой вывод сделал?
    - Он у тебя, по-моему, воды просил, - показала она глазами на лежащую рядом бутылочку. - Ты его напоил?
    Я хотел сказать что-то в своё оправдание, но "штырёк" выдал меня с потрохами.
    - Неть! - внятно произнёс он. И вновь припал к груди.
    - Вот видишь... - осторожно пожала Настя плечом и улыбнулась: - Это такая маленькая месть с его стороны!
    - М-м-м! - проурчал "мститель" с милой улыбкой.
    В дверь кто-то осторожно поскрёбся. Мы переглянулись.
    Витька оторвался от сиськи и громко заявил:
    - Агай!
    Я только головой покачал:
    - Ну ты... птица-говорун!
    И пошёл открывать дверь.
    "Агай" стоял на пороге, как приговорённый к смертной казни. К его коленям сиротливо жались две его маленькие копии.
    - Ну вот, - укоризненно сказал я, беря Помогая за руку и втаскивая в комнату. - А кто-то мне говорил: "Мама-папа помирай, моя танцуй, песня пой, радуйся!" Ну, и где оно всё?
    Тот посмотрел на меня мутным взглядом, ничего не ответил и повернулся к Насте:
    - Моя здравствуй на твоя...
    Настя печально кивнула ему:
    - Прими мои соболезнования.
    Тот несколько секунд тупо смотрел на неё, соображая, потом признался:
    - Не понимай. Какая надо взять?
    Настя с грустью улыбнулась и хотела углубиться в лингвистические дебри, но тут произошло нечто! Оно оказалось вообще выше моего понимания! Витька оторвался от своего занятия и, внимательно глядя на Помогая, выдал коротенькую свиристящую трель.
    Настя с недоумением покосилась на него:
    - Витюнчик, не балуйся, ешь.
    Тот послушно закрыл глаза и опять уткнулся в сиську.
    Зато у Помогая глаза стали раза в два шире.
    - Твоя сагис говорит наша язык! - обрадованно воскликнул он. - Как учил твоя такая быстро? Зачом моя не знал?!
    - Не выдумывай, - Настя со вздохом переглянулась со мной: мол, у парня с горя совсем крыша едет. И добавила: - Он просто играет.
    - Твоя неправильный! - улыбнулся Помогай. - Нет играет! Сагис говори, как твоя жалко Нгассайясса!
    Теперь мои глаза полезли на лоб:
    - Это Витька так сказал?!
    Помогай, широко улыбаясь, часто закивал, а Витька, с чмоком оторвавшись от соска, небрежно подтвердил, не открывая глаз:
    - Дя!
    У меня вновь перехватило дыхание. В конце концов, что здесь происходит?! Что за глупый фарс?!
    Хотя, согласитесь: кому, как не мне, знать причину? Браслет, милые вы мои, браслет. В нём причина всех недоразумений и удивлений. Настоящих и даже будущих. О которых как-то думается с тихим ужасом. То ли ещё будет...
    Но Помогай моих чувств не разделял. Он необычайно оживился после Витькиной тирады. Я бы даже сказал так: возбудился! Странно было видеть такую резкую смену настроения. Не он ли только что стоял с убитым видом? Витька внушил ему какие-то надежды? Но - какие?! Что можно взять с этого словоохотливого сосунка?!
    И тут мне вдруг живо кое-что припомнилось. Это "кое-что" было Настиным рассказом о своём полусне-полувидении, когда ей, в бытность ещё в интересном положении, привиделся блаженной памяти поганец Кирюша. Как он, сидя на краю кровати и поглаживая Настю по сильно округлившемуся к тому времени животу, приговаривал: "Моё!.. Моё!.."
    От этого воспоминания мне стало резко нехорошо. Это что же получается?! Опять?! И теперь в более изощрённом варианте?! Как говорится, ты их в дверь, они - в окно!
    Тогда я легкомысленно отмахнулся от её страхов. Хотя, надо признать, потянуло от них инфернальным запашком. Потому как всех возможностей извращённой натуры своего противника я до сих пор и представить не могу. Неожиданные столкновения от случая к случаю ничего к его портрету не добавляют. И, что самое противное, я до сих пор не знаю, что за всем этим кроется? Зачем я им? Не из-за браслета - это точно. Браслет им не нужен. Они и сами номера ещё похлеще могут откалывать. Что сам он, что его шеф...
    - Что с тобой? - От Насти не укрылось изменение в моём душевном состоянии. Управлять мордой лица я так и не научился.
    - Ничего-ничего, - поспешно заверил я. Даже слишком поспешно. Что, естественно, не укрылось от подозрительного взгляда моей подруги.
    - Я же вижу, - приступила она к допросу. - Не притворяйся! У тебя это плохо получается.
    Но в этот момент наша "птица-говорун" опять, оторвавшись от сиськи, уверенно чмокнула губёшками:
    - Илюся!
     Настя побледнела:
    - Мне показалось? Или...
    Я медленно кивнул:
    - Тебе не показалось. Каким-то образом эта какашка знает, о чём я думаю.
    Настя закусила губу и глаза её подозрительно заблестели:
    - Этому как раз я и не удивляюсь...
    Зато Помогай с довольным видом заявил:
    - Какашка" делай всякая правильный! - Он гордо посмотрел на своих отпрысков. - Сагис надо знай, какая думай мама-папа. Наша закон такая!
    - Зато "наша закон" не такая! - сердито отозвалась Настя, и со странным выражением в глазах покосилась на "какашку", которая опять прильнула к её тёплой груди, от удовольствия суча малюсенькими ножками. Взгляд её потеплел, и она нежно коснулась губами Витькиного темечка. Тот отозвался сытым урчанием и микроскопическим кулачком упёрся в грудь, не прекращая своего занятия.
    Неожиданная волна нежности подкатила к моему горлу. Невнятные страхи вдруг показались безосновательными. Захотелось сказать что-нибудь утешительное. Но я не успел: в кармане завибрировал и голосом Брайана Джонсона заверещал мобильник.
    Настя вздрогнула:
    - В конце-то концов! Сколько говорить? Поменяй музыку на что-то более благопристойное! Ребёнка напугаешь!
    А "ребёнок" совсем и не думал пугаться. Он деловито оповестил нас:
    - Ига!
    Я недоверчиво поднёс мобильник к глазам: точно, звонил Игорь!
    - Вот спасибо тебе... пейджер-джан... - только и осталось мне, что растерянно усмехнуться.

******

    - Ну что, шеф?  - непривычно бодро прокаркала трубка. - С добрым тебя утречком!
    - Вас подло обманули, - промямлил я, не сводя удивлённых глаз со своего уникального сына. - Утро добрым не бывает...
    - Чавой-та? Никак опять вурдалаки объявились?
    - Пока нет. А ты чего трезвонишь с утра пораньше?
    - Как "чего"? - хохотнул Игорь. - Где обещанное?
    - Не понял, - поморщился я. - Ты о чём?
    - Ну, даёшь, едрёна вошь! А хоромы возводить кто обещался? Не ровён час посыльный с порученьицем заявится! А мы доси в лялях!
    - Ты с чего вдруг такой весёлый?
    - "Чего"-"чего"! Тебя это напрягает?
    - Дык это... странно как-то...
    - Ну, не всё же зубами скрипеть! Аль мне подождать нашего зелёного друга, если ты сейчас не в состоянии?
    - Он, кстати, уже здесь.
    - О как! А я-то думаю, что это мне всю ночь черти снились?.. Ну, дык я тады явлюсь пред светлы очи?
    - Как хочешь. А ты сам-то где?
    - Так где ж я могу быть? Всё там же. У моря-окияна! Семейный пикничок у нас тут.
    - Ну, тогда, как освободишься, иди принимай.
    Игорь посопел в трубку и осторожно спросил:
    - Кого принимать?
    - Не "кого", а "что". Хоромы свои.
    Игорь поперхнулся:
    - Я не понял... Что, уже?!
    - Долго ли умеючи? Сам же просил. И чтоб не хуже, чем у меня, насколько помнится?
    - Ну... Как-то так... А где оно?
    Я живо представил, как он вертит башкой, озираясь в поисках вожделенного жилища.
    - Здесь же. Неподалёку от нас.
    На тот момент я, конечно, врал. Рисовался. Не было ещё никаких хором. Но это горе поправимое. С нашими-то возможностями! Али мы не волшебники?
    Стая испуганных попугаев, с шумом пронёсшихся за окнами нашего жилища, своими воплями возвестила о рождении ещё одного чуда архитектуры рядом с Тадж-Махальчиком. Точной копии первого.
    Короче, обещание я выполнил. Тем более, что мне это не составило никакого труда.
    - Чудишь? - кивнула Настя на птичий гвалт за окном.
    Я улыбнулся:
    - Не отходя от кассы. А то скажет: "Трепло!"
    - И будет недалёк от истины.
    - Это почему?
    - Потому. Ты ведь мне тоже много чего обещал...
    Я удивлённо замер:
    - Например?
    Она переложила Витьку к другой груди и с обидой, плохо замаскированной под шутку, сказала:
    - А шубу песцовую помнишь? Как у тётки? Я-то ведь всё жду, когда же...
    Я обалдел:
    - Да на кой тебе шуба в тропиках?!
    - Неважно! Обещал, значит выполняй!
    - О, гос-с-споди! - воздел я руки к потолку. - А напомнить - не айс? У меня и так забот - полон рот!
    - Ну конечно! - всё больше распаляла себя Настя. - Друзей ублажать - у тебя первейшее дело! А меня можно и на потом отложить! Или, вот, его, - она заботливо разгладила на Витьке распашонку.
    - А ему-то чего не хватает?! Обут-одет, накормлен... Или тоже - песцовой шубы?!
    - Внимания, - сузила Настя заблестевшие влагой глаза. - Внимания твоего ему не хватает! Ты что, слепой? Не видишь, что с ним делается? Вместо обычного ребёночка получается... не знаю, как и сказать!..
    Я с досадой крякнул. Выходило так, что она кругом права! И муж из меня хреновый. Да и отец - не лучше. Даже хитрое Витькино поглядывание из-под сиськи говорило мне о том же. Действительно, тот ещё фрукт получается! От горшка два вершка, а туда же - критиковать почём зря! Чует моя задница: ещё намаемся мы с этим вундеркиндом...
    Настя крупно вздрогнула, когда с потолка на кровать посыпался мохнатый ворох свежеиспечённых белых шуб. Витька, уже порядком наевшийся и только баловавшийся с обмякшим соском, воспользовался замешательством матери и легко взмыл под потолок. Два помогайчика осторожно отклеились от ног отца и, тихо воспарив, присоединились к нему. И вся летающая компания с интересом стала наблюдать за происходящим в комнате, изредка перебрасываясь невнятными звуками, будто давнишние друзья "не-разлей-вода".
    - Да ты сдурел! - охнула утонувшая в мехах Настя, насилу распознав и оценив, наконец, мой презент. - Ну, куда мне столько?! То ни фига, то до фига...
    - Тебе не угодишь...
    - Меру знать надо! - назидательно сверкнула она повеселевшими глазами и выхватила из кучи одну из шубок. - Остальное убери! - И она, резво накинув на себя подарок, увлечённо завертелась перед зеркалом. - А ничо так, - наконец, вынесла она свой вердикт. - Вот только одно плохо: носить здесь негде такую красоту.
    - Давай пингвинам визит нанесём, - усмехнулся я.
    - Щас! - последовал резкий ответ. - Охота была задницу морозить!
    - Так ты ж теперь при шубе! В такой одежде и лютый мороз не страшен. Хочешь, сейчас ещё унты нарисую? И шапку-ушанку?
    - Поговори мне! - метнула она острый взгляд и сбросила обнову с плеч на согнутые в локтях руки: - Уф-ф! Упарилась!
    - Ну дык ведь мечта же исполнилась! - подковырнул я её. - И... теперь, кажись, я тебе ничего не должен?
    - Хм! Обрадовался! Да ты со мной вовек не расплатишься! - И она игриво посмотрела на меня через плечо: - "Воротись! Поклонися рыбке!"
    - Чем теперь больна моя старуха? - лениво подыграл я.
    - Я те дам "старуха"! - швырнула она в меня лёгкой, как пух, шубой.
    Пока мы с Настей обменивались любезностями, Помогай, оказавшийся невольным свидетелем и ни слова не понявший из всего препирательства, подошёл к окну. Оттуда всё громче наше внимание привлекали радостные вопли и визг тормозов.
    Я повернулся:
    - Что там опять?
    Помогай аккуратно отодвинул штору и выглянул наружу.
    - Твоя Игорь хорому гляди. Такая сильно радуйся. Машина задом крути!
    Настя хихикнула:
    - Больше он там ничем не крутит?
    На что Помогай, не искушённый в тонкостях русской речи, для достоверности ещё раз оглядел панораму за окном и честно признался:
    - Ничем.
    С потолка послышался тихий смешок, больше похожий на всхлип. Я невольно посмотрел на летающую братию и поймал на себе мимолётный насмешливый взгляд. Сами понимаете - чей. Да неужто этот стручок уже и юмор понимает?!
    А, может, мне и показалось... Возможно, это и не смех был вовсе, а... Ну, я не знаю, какие там звуки и по какому поводу может в таком возрасте издавать младенец! Мы курсов молодых родителей не кончали. Но то, что в его присутствии я не чувствую себя в своей тарелке, это точно. Насмешливый взгляд, которым он время от времени окидывает мою фигуру, ужасно нервирует. Я уже не ощущаю себя хозяином положения, невольно сверяя каждый свой шаг и каждое слово с этим "индикатором глупости", болтающимся под потолком.
    И вообще! Что это за странный способ существования?! Он так и ходить никогда не научится!
    Хотя и это ему ещё рано... По нормальным-то меркам...
    Из задумчивости меня вывел мобильник. На сей раз "пейджер-джан", почему-то, не соизволил огласить наперёд имя звонившего. Он с новыми друзьями был занят загадочными молчаливыми перемещениями вокруг люстры.
    Настя капризно напомнила мне, чтобы я убрал "этого дурака" с вызова на телефоне.
    - И ничего он не дурак, - вяло взбрыкнул я и нажал на зелёную кнопку. - Хороший дядька.
    - Ет' ты про меня? - спросила трубка дурашливым голосом Пашки. - Да! Я уся такая!
    - Про тебя, про тебя. Чего хотел?
    Пашка гыгыкнул:
    - Странный вопрос! Мы что? Уже никуда не едем? Дристун меня опередил, и наши планы поменялись?
    - Нет.
    - Что - "нет"? "Не едем"? Или "не поменялись"?
    Я вздохнул:
    - Не поменялись.
    - Ну, тогда принимай гостей! Мы - на старте!
    - Минутку... Ты - как? - спросил я у Насти. На всякий случай. Бог его знает, в какую сторону дует ветер её настроения в данный момент?
    - Куда ж деваться-то? - преувеличенно бодро вздохнула та и стала на скорую руку наводить в комнате в порядок.
    Но я её остановил:
    - Не суетись. Я их сразу на место нового проживания определю.
    Настя расцвела:
    - Как скажешь! - И, расправляя покрывало, как бы между прочим, продекламировала: - "Цыгане шумною толпою..."

******

Другие произведения автора:

Браслет-1-24. Зеркала и Зазеркалье

БРАСЛЕТ-3-17. ''Бунт на корабле!''

Браслет-4. 03. Странная оговорка