Мурка

  Что общего может быть у гостиницы высшего разряда с проектным институтом? Остроумные люди, безусловно, найдут не один ответ. И  в с е  э т и  о т в е т ы  б у д у т  н е в е р н ы м и. Почему? Потому, что ищут их не там. А всё, на самом деле, просто как жёлудь.

  Посередине, между произвольно расположенными соседними зданиями стоит бетонный цилиндр воздухозаборника. Что это? – спросите – опять какая-то загадка? Нет.

  Здание института битком набито сотрудниками, снизу доверху. В каждом этаже инженеры, специалисты, техники, рабочие, завотделами, лаборанты, интриги, козни и всё, чем обычно полон любой институт. Об этом не интересно рассказывать. Таких историй каждый сам знает вагон и маленькую тележку.

  А интересно вот где:

  Большой, как стадион, нижний уровень подвала, уставлен рядами железных чудовищ, с рёбрами, кишками, хвостами и шеями. Это не палеонтологический музей. Это бойлерная. Все эти железяки – воздуходувы и нагреватели. Они, с рёвом, гонят тёплый воздух, чтобы обогревать здание. Туда наверх, где, как пауки в банке, поедом, едят друг дружку сотрудники. Но, скажите, на милость, кому нужен воздух из подвала? Вот для этого-то существует воздухозаборная шахта верхняя часть, которой живописно торчит, бетонным цилиндром с жабрами, посреди клумбы. От этой шахты идут, под землёй, туннели, один в подвал гостиницы, другой в институт. Вот вам и ответ: у гостинцы и института общая воздухозаборная шахта.

  Как вода, всегда стремящаяся в низ, туда, в институтский подвал стекаются те сотрудники, которым душно в их трудовых коллективах и которые считают, что тёплый воздух в этажи, где работают их коллеги, необходимо заменить газом.

  Дима, вместе с другими проводит здесь всякую свободную минуту. Поскольку вся его работа заключается в том, чтобы не щадя себя создавать видимость трудовой деятельности, он и просиживает в подвале, куда не ступала нога его непосредственного начальства, с такими же занятыми, как он, работниками.

  – Так! – затараторил инженер-сантехник, стремительно вбегая в свой «кибинет», где сидят его подчинённые и гости – Встали! Встали! Встали! Пошли! Сегодня нужно отправить фильтры на свалку!

  Говорит он невнятно, в первую очередь из-за того, что обладает слабым дефектом дикции, в результате травмы. Его обычно принимают за пьяного из-за этого дефекта. Когда же он выпьет, речь его становится, вовсе не разборчива. Впрочем, выпивает он с самого утра, поэтому никто толком не помнит, как он разговаривает, когда трезв. Выпив достаточно чтобы убедиться, что больше ничего не осталось, начальник сантехников становился одержимым поисками работы для себя и окружающих.

  – Ми-иша! Дай посидеть спокойно! – застонал, отчаянный врун и барон Мюнхгаузен, занимающий в институте должность заведующего фотолабораторией.

  – Правда, Миша, потом… – подхватывают все.

  Но что тут поделаешь. Миша если не может выпить должен забыться работой, иначе его мятежная душа разорвёт подержанное тело и унесётся в необъятные дали.

  Гости начали расходиться. Сантехники лениво поднялись и вразвалочку побрели вглубь машинного зала, туда, где туннель-воздуховод перегорожен фильтрами при входе в подвал. Дима заколебался. Идти в свой отдел ему было нельзя. Назревала командировка, в которую ехать не хотелось, и если сейчас попасться на глаза завотделом, прежде чем она найдёт, кого послать, дело кончится поездкой. Податься было некуда, и Дима увязался за сантехниками.

  Работа кипела. Весь серый от пыли инженер-сантехник, кряхтя и согнувшись в три погибели, снимал последний фильтр. Бригада стояла полукругом, облокотившись о машины, давала советы и насмехалась. Сняв последний фильтр, начальник неразборчиво, будто по-польски, выругался и распрямился. За снятыми фильтрами открылась нора. Подземный ход, сразу заинтересовавший всех. Витя стал светить в туннель фонариком и сантехники, пригнувшись, принялись вглядываться в темноту, туда, куда не дотягивался луч света.

  – А там хтось був? – поинтересовался Витя – Миша, шо там?

  – Залезь и посмотри – сварливым тоном ответил начальник.

  – Я нэ пролизу – с сомнением сказал Витя.

  Он оглядел товарищей. Иван, стоявший, к нему ближе всех, был размером со шкаф, а шкафы плохо проходят в воздуховоды, тут и пробовать нечего. Остальные поменьше, но не значительно. Из общей массы выгодно выделялся Дима, но он не сантехник.

  – Чуешь, малый! Тилькы ты пролизэшь!

  – Ты, что вообще уже!? – закудахтал Миша – Если ты там застрянешь я, конечно, получу, но только, для порядка. А за него, меня вообще съедят! Спросят: «что он там делал?». Что я скажу, как он туда попал?

  – Та чого вин там застрянет? Воздуховод же рассчитаный шоб його проверялы.

  – Ага! Рассчитан, но только не на твоё пузо? – судя по тону, Миша уже сдался.

  Оставалось, только уговорить Диму. Но он не заставил. В детстве Дима обожал всевозможные подземные ходы и всё такое. Теперь он неизъяснимо тосковал по той поре, когда не стыдно было лазить во всякие норы.

  Взяв у Вити фонарь, Дима нагнулся и протиснулся в воздуховод. Идти было неудобно в особенности из-за того, что он старался не запачкаться. Последнее получалось очень плохо, и Дима, в конце концов, махнул на это рукой.

  – Ну, ты там як? – орал сзади Витя.

  – Нормально! – отвечал Дима и продвигался вперёд.

  – Шо? – доносился Витин голос – Малый! Шо ты кажешь? Ты там, якшо нэ можешь пролизты, повэртай назад!

  «Ага, – думал Дима – повернёшь тут, придётся пятиться». Ему вспомнилась мумия крысы, которую он видел когда-то. Она застряла между трубами. Развернуться было негде. Жёсткая шерсть не позволила ей пятиться, и она сдохла в этой западне. Но Диме ничего такого не грозило. Пройдя метров десять, он попал в колодец воздухозаборника. Слабый свет проникал сквозь щели железных жалюзи вверху. Прямо перед Димой вырастала кирпичная стена, перегораживающая шахту, и преграждающая доступ на другую половину. В окошках мелькнула тень и, сверху послышался голос Миши.

  – Эй! Димка! Ты ещё там? – Дима пробирался так медленно, что инженер успел выйти из здания и добежать до воздухозаборника.

  – Да – отозвался тот.

  – Ну что там?

  – Да ничего особенного. Лезу обратно.

  И вот когда Дима согнулся, чтобы снова нырнуть в воздуховод, откуда-то послышался слабый писк. Исследователь насторожился. Только крыс ему тут не хватало. С ними неприятно встречаться в подобных местах, и Дима тщательно стал прислушиваться. Писк послышался снова, но был он не крысиным. Разведчик выпрямился и замер, чтобы не пропустить ни малейшего звука. Наверху в это время послышались голоса. У воздухозаборника собрались все сантехники и обсуждали по привычке какую-то ерунду, как делали всегда, чем бы, не занимались. Даже прокладку в кране они приходили менять все вместе и устраивали консилиум, прежде чем начать работать руками. Однако даже сквозь бубнящие звуки голосов до Диминого слуха донеслось членораздельное «мяу», произнесённое слабым детским голосом.

  Дима обшарил лучом фонаря все закутки доступные обозрению. Никакого источника этого «мяу» он не обнаружил.

  – Кс-кс-кс – позвал Дима.

  – Ты шо застряв? – донёсся сверху голос Вити.

  – Та тихо вы! – крикнул снизу спелеолог – Тут где-то котёнок мяукает, только непонятно где. Я из-за вас не могу расслышать.

  Голоса, на мгновение, стихли и в образовавшуюся тишину, ворвался отчаянный крик «МЯУ!». Котёнок вложил в это вокальное упражнение все силы. Звук доносился из-за стены. Дима сообщил об этом наверх. Осведомившись у разведчика, можно ли перелезть через стену и получив резко отрицательный ответ, наверху, как всегда началось обсуждение. Витино предложение оставить котёнка в колодце, было гневно отметено. Инженер-сантехник содержал в своём доме дымчатого кота, попивавшего, от случая к случаю, самогон, пристрастного к портвейну пуделя, черепаху, не пившую ничего крепче воды и других малопьющих зверьков, точного учёта которых не было. Бросить в беде животное Миша не допускал и мысли. Вариант добраться до него из подвала гостиницы, также был, отвергнут. Никто не станет снимать пыльные фильтры и лезть в шахту за каким-то котёнком, если не посулить за это бутылку, а последняя, по глубокому Мишиному убеждению, ему и самому бы не повредила. Мнение спустить что-нибудь через окошко, в надежде, что зверёк додумается взобраться, отклонили за несостоятельностью. Во-первых, по чему бы такому взобрался котёнок? Во-вторых, ничего такого не просунешь в амбразуру жалюзи. Пока длился брифинг, из шахты донёсся Димин голос силящийся перекричать всех участников совещания: 

  – Принесите какую-нибудь верёвку! – орал Дима – И привяжите её там к чему-то, а конец спустите сюда. Я по ней залезу на стену, потом слезу с той стороны и так же обратно.

  Простые решения не в почёте у этого коллектива. Перебрать все возможные варианты решения любой задачи – вот основа работы отдела эксплуатации. Проспорив, ещё с пять минут, всё же постановили послать кого-нибудь за верёвкой. На выяснение, кому же сходить, ушло ещё не меньше пяти минут. И вот гонец пошёл, а остальные вступили в переговоры с лазутчиком. Всё время ожидания верёвки, тянулось для Димы бесконечно долго. Заняться в шахте было нечем, переговариваться с ним устали и Дима теперь стоял и скучал. Голос котёнка едва слышный, доносился из-за стены крайне редко. Вероятно, зверёк израсходовал остаток сил, на позывной отчаяния. Наконец, когда Дима уже совсем состарился, сверху забубнили и вниз, сопровождаемая струйкой пыли, как змея, поползла верёвка.

  – Не сюда! – крикнул Дима, и верёвка замерла, а потом в страхе попятилась и пропала – В другое окно! Правее! – командовал спасатель.

  Верёвка спустилась и, убедившись, что она хорошо закреплена, Дима попробовал карабкаться на стену. Дело это оказалось совсем не простым. Чтобы руки не соскальзывали, скалолаз хватался за верёвку так, чтобы она обвивала предплечья. Верёвка больно врезалась в кисти. Нечеловеческими усилиями, с третей попытки, Дима взобрался на кирпичную перегородку. Посветив вниз, он разглядел на дне тёмный комочек, с парой лампочек. Спустившись, Дима медленно протянул руки к котёнку, предполагая, что тот станет удирать. Котёнок и правда, проявил неожиданную прыть, но в противоположном направлении. Он стремительно вскарабкался на своего спасителя и закрепился когтями на его плече. Обогащённый недавним опытом, Дима перелез на институтскую половину колодца и, крикнув наверх, что всё обошлось, полез в воздуховод. Выбравшись в подвал, он вальяжно зашагал к кибинету.

  Ждать сантехников пришлось на удивление долго. Оказалось, что для празднования чудесного спасения, ещё невиданного ими котёнка, бригада успела организовать акционерное общество и отрядить в магазин гонца.

  Спустя полчаса сантехники, электрики и, обладавшие сверхъестественным чутьём друзья отдела эксплуатации, поочерёдно морщились после выпиваемого креплёного и с любопытством поглядывали на спасённое животное. Котёнок, оказавшийся размером не больше белки, сидел на верстаке, на задних лапках, передними держал ржаной сухарик, не мягче камня и, крепко зажмурившись, старательно грыз его боковыми зубами. Рёбра проступали даже сквозь шёрстку, чёрно-белой коровьей расцветки.

  Все хвалили Диму. Смеялись и шутили. Как попал этот малыш в шахту, понять было трудно. Зато теперь он обрёл дом. Три дня спасённый питался сухарями.

  – Димка! – сказал инженер-сантехник, когда тот в очередной раз пришёл прятаться от начальницы – Забирай нахер свою кошку! Она у меня на столе нагадила.

  – Я думал это теперь ваша кошка – отвечал Дима.

  – Какая, наша? С чего вдруг наша? Ты её вытащил, ты и забирай.

  Между Мишей и Димой не было общего воздухозаборника, но кое-что их всё же объединяло. И это «кое-что» была любовь к животным. Так получилось, что Дима не мог принести кошку домой, но оставить её в подвале, где ей, оказывается, не рады, где её кормят чёрными сухарями, он тоже не мог.

  Выложив всё из своей сумки, Дима сунул туда котёнка и, закрыв не до конца, чтобы поступал воздух, молнию, повесил сумку на плечо и вышел из института. Войдя в троллейбус он стал пробираться в глубь вагона, когда внезапно почувствовал, что что-то его держит. Обернувшись, Дима сразу пришёл в ужас. Котёнок, не сумев просунуть в оставленное отверстие голову, просунул то, что пролезло – лапу. Он нащупал пиджак солидного гражданина и прочно вцепился когтями в его рукав. Пока пассажир не успел заметить, что сумка держит его когтистой лапой, Дима ухватился за эту лапу и, ловким движением, отцепил от рукава, затолкал в сумку и закрыл молнию до конца. Тогда котёнок принялся орать. Пассажиры заоборачивались, и хотя недовольства никто не проявлял, Дима решил, что ехать так нельзя. На следующей остановке он покинул троллейбус, и остаток пути проделал пешком.

  Жил Дима не слишком далеко от места работы. Минут сорок пять, пешим ходом. Всю дрогу он думал куда бы пристроить котёнка. Время поджимало. Вечером Дима обязан явиться к бабушке, у которой сегодня был день рождения. Вот до этого-то и нужно успеть пристроить… «Стоп – подумал он – а не подарить ли котёнка бабушке?».

  Как просто решаются некоторые вещи. Дима пристроил котёнка, успел на бабушкины именины и пришёл не с пустыми руками. Три в одном.

  Мурка – так, с большой фантазией, назвали кошку – вполне одобрила Димину находчивость. Выросла она достаточно быстро (чужие кошки вообще быстро растут). Сухари есть, она давно бросила. Теперь ей подавали свежую рыбу. Из всех обитателей, своего нового дома, она выбрала дедушку, чтобы не чаять в нём души. Когда тот возвращался с работы, Мурка ждала его на троллейбусной остановке. Остановка была не совсем рядом с домом, поэтому кошка приходила туда заблаговременно. Когда дедушка выходил из вагона, Мурка бежала ему навстречу, приблизившись, разворачивалась и шествовала перед ним, как на параде, антенной выпрямив кверху хвост. Может быть она опасалась что её любимый дедушка не найдёт без неё дороги, и в любую погоду, зимой и летом проделывала эту встречу. Их душевная связь с годами окрепла до невыразимой степени. Дедушка вышел на пенсию и, теперь ходил просто шататься по городу, из-за непривычки сидеть дома. Возвращался он в разное время, но Мурка всегда знала, что дедушка надвигается. Она выбегала во двор и торопливо шла ему навстречу, чтобы, как положено, довести его до дому. Спала Мурка, свернувшись змеёй у дедушки на груди. Ей казалось, что только из-под неё его украсть не смогут. За остальными же обитателями квартиры, то есть бабушкой и тётей, Мурка признавала право проживать на одной с дедушкой жилплощади, коль скоро он не возражает. Хотя ни на секунду не переставала подозревать их в злокозненности. На всякий случай кошка следовала за дедушкой всюду по квартире, не выпуская его из виду. Лишь, когда он отправлялся в город, она оставалась присматривать за хозяйством, как бы эти две не стащили чего-нибудь. Все тётины попытки подлизаться, кошка воспринимала как должное и сердилась, если подхалимаж ослабевал.

  Изредка являвшегося Диму, Мурка встречала холодно. В своей памяти она давно переписала личную историю. Теперь кошка была убеждена, что из шахты её героически спас дедушка и никто другой.

  Рухнуло всё, в одночасье. К Муркиному ужасу, дедушка пропал. Вся квартира провонялась новым удивительным запахом. Потом в квартиру набилась толпа народу и, потоптавшись, все разом покинули помещение, а остались чужие, незнакомые женщины, расставлявшие невкусную человеческую еду на составленных посреди комнаты столах. Весь вечер мурка просидела под диваном.

  Больше дедушка не появился. Кошка некоторое время недоумевала, с какой стати бабушка и тётя продолжают жить в её квартире даже в дедушкино отсутствие. Со временем она соблаговолила признать бабушкино наследное право. Конечно большой привязанности здесь не было. Это можно назвать толерантностью. Они просто жили в одной квартире.

  Но спустя год, так же исчезла и бабушка. Пережив ужас столпотворения, Мурка осталась наедине с тётей. Что ж, в память о дедушке и, немножечко, о бабушке, кошка милостиво согласилась не выгонять тётю на улицу. Хотя, конечно это милосердие давалось ей нелегко, и она довольно часто сердилась на тётю и не упускала случая её приструнить. Так жили они с полгода, пока тётя не вытворила вопиющее безобразие. В священную комнату, где Мурка спала на мемориальной дедушкиной кровати, тётя поселила дальнюю родственницу, приехавшую из Одессы. Конечно, наглости уложить приезжую на дедушкину кровать у тёти не хватило, но одного того, что в дедушкиной комнате появился новый персонаж, было более чем достаточно, для начала партизанской войны. Такие популярные методы как намочить вещи, или нагадить по самому центру подушки результатов не давали. Оккупация продолжалась, и сдаваться родственница не собиралась. Тогда Мурка пошла на крайние меры: порывшись в вещах гостьи, кошка нашла пакет с колготками. Вытащив его она намотала колготки на ножку стула, и принялась драть их когтями будто играя на арфе. По мнению Мурки, получилось неплохо. 

  Воротясь домой, наглая родственница расплакалась и впервые проявила откровенную агрессию. Мурка ушла в подполье и наблюдала из своего пункта временной эвакуации за действиями противника.

  – Вот гадина! – прокомментировала случившееся тётя – Надо её, сволочь такую, отвезти куда-нибудь.

  Как гром с ясного неба прозвучали эти слова для Мурки. Она пробралась к кухонной форточке и привычно выскользнула во двор. Трое суток, не сходя с места, кошка просидела под машиной, напротив окна, не сводя серьёзного, осуждающего взгляда с кухни. Тётя и одесская родственница удивлённо отмечали этот факт. На третьи сутки ими была, даже предпринята попытка кошку накормить. Пострадавшая вынесла ей кусочек рыбы, положила его перед Муркой, но та даже искоса не глянула на еду.

  Рассвет ознаменовал наступление нового дня. Робкие солнечные лучи нащупали машину и даже нетронутый кусочек рыбы, но Мурки на прежнем месте уже не было. Больше никто, нигде и никогда её не видел. Неизвестным способом, неведомо откуда, появилась она в воздухозаборной шахте и неизвестно куда ушла, из-под стоявшей во дворе машины.

Другие произведения автора:

Дид Йиван

Дело

Мастерство

Это произведение понравилось:

Песни Танцующих Ундин