ХАРИТА
Глава четвертая.
Вечер при свечах
Они сидели у камина втроем. Трещали алые
свечи, оплывая червонными каплями.
Виталий сидел в старом скрипучем кресле, в
котором ощущались пружины, и слушал своих новых знакомых. В беседе тон задавал
Олег. Он был интеллигентен и умен. Харита лишь иногда вставляла фразы и
отдельные замечания, впрочем, всегда очень удачные и существенные. Она
поразительно умела слушать глазами - живыми и умными, душой - чуткой и
внимательной. Виталий глядел в ее глаза и ощущал, как замирает, собирается в
комочек от волнения его собственное сердце, а душа расцветает, как весенний
цветок. Говорили о грибах, лесах, домах, осени, песнях. На последних
остановились надолго, и Олег рассказал, что серьезно занялся сочинительством
только после встречи с Асей.
- Вот Харита меня и вдохновила. Я был
тогда в ужасном состоянии, как говорится, «на грани» … А потом увидел ее в
толпе, это было на Крестовском проспекте… Я выхватил ее лицо среди тысяч других
лиц и сразу почувствовал музыку, мелодию.
Ася - Харита, улыбнулась, отхлебнув из
стакана, чуть закашлявшись, сказала:
- А я заметила тебя и подумала, вот идет
человек, внутри которого есть еще не родившиеся дети – его сочинения, услышала
их зов и сразу стала настраивать их звучание…
- И они заиграли во мне, - сказал Олег
взволнованно. - И с тех пор звучат – по дороге на работу, в театральное
училище, где я преподаю, по пути в концертный зал, поздно вечером, где я играю
сотням слушателей, дома, во время глубокого сна.
Дальше рассказ подхватила Ася, блеснув
веселыми глазами:
- Он подошел ко мне, и сказал:
«Здравствуйте. Меня зовут Олег. Я музыкант, и вы очень нравитесь мне».
Виталий улыбнулся.
- И что же вы ответили?
Олег откинулся в кресле, восторженно
подняв вверх глаза:
- Она сказала волшебные слова: «Я -
Харита, я могу пробуждать таланты. В вас я чувствую неподдельный талант. Кроме
того, вы мне симпатичны. Ваши песни мне просто необходимы…
- … как лекарство для души», - добавила радостная
Харита, и они оба засмеялись.
- А
как живете вы? - спросил в свою очередь
Олег.
- У прошлого отнимаю тайны, - пояснил
Виталий. – Я учусь в аспирантуре, и занимаюсь Северным Ренессансом, литературой,
предшествующей Реформации. В жизни стараюсь следовать завету своего учителя
Эразма Роттердамского «Счастье состоит
главным образом в том, чтобы мириться со своей судьбой и быть довольным своим
положением».
- Смутно помню этого мыслителя…,- сказал
Олег. – Это он что-то писал о глупости.
- «Похвальное слово глупости», - четко
произнесла Харита. – У него есть замечательная мысль: «Любовь — это все, что у нас есть, единственный способ,
которым мы можем помочь другому человеку».
- Какая у тебя память, - похвалил Олег. - Значит
все в мире основано на любви?
- Что и есть доброта, - добавила
Харита-Ася.
Виталий наморщил лоб, припоминая.
- Да, как говорил мой учитель - нас должны
спасти доброта и любовь. Вот у меня выписано одно его высказывание…
Виталий достал блокнот, немного волнуясь,
нашел нужную страницу.
- Вот, - сказал он, подрагивая пальцами и
разглаживая страницы. – «Все
преобразовывает любовь: и неумного делает мудрым, и красноречие дает
молчаливым. Старцев в юнцов превратить может любовь. Грубую силу ломает любовь,
а слабых быть сильными учит; в робких
силу вдохнет любовь».
- Да… А ведь сколько уже прошло столетий,
а эти мысли верны и сейчас, ибо они есть вечная истина, - сказала Ася - Харита.
А потом добавила с улыбкой:
– Но мне кажется - от жизненной философии, что
есть мудрость, нам нужно перейти к моему пирогу.
Мужчины застыли в молчании. а Харита,
красноречиво посмотрев на настенные часы, умчалась в кухню, сверкнув красными
огнями платья.
Вообще, вечером она преобразилась -
сменила джинсы и блузу на красное платье, на ногах были белые туфли, в которых
рубинами и янтарем отражался свет ламп и свечей.
Виталий почувствовал себя немного неловко
наедине с Олегом. Какое-то мгновение они молчали, а потом Виталий нашелся:
- Вот вы пишите песни. Вы их записываете
где-нибудь?
Олег кивнул, польщенный вниманием Виталия
к своему творчеству.
- Конечно. Опять же, благодаря стараниям
Хариты. Она нашла недорогую студию, так что через месяц должен родиться на свет
наш альбом.
- Туда войдут песни, которые мы слышали,
сегодня?
- Да, и «Блюз», и «Мы встретились», и
«Город», и песня «Асе» на стихи Андрея Белого, еще будет семь композиций. Они
объединены общим названием «Небесные песни харит». Хотите спою одну?
- Конечно!
- Вот. На стихи Андрея Белого. Ее еще вы
не слышали.
Олег взял акустическую гитару. Какое-то
время настраивал, а потом полетела в мир песня.
Асе
Ты –
отдана небесным негам
Иной, безвременной весны:
Лазурью,
пурпуром и снегом
Твои черты осветлены.
Ты
вся как ландыш, легкий, чистый,
Улыбки
милой луч разлит.
Смех
бархатистый, смех лучистый
И – воздух розовый ланит.
О,
да! Никто не понимает,
Что
выражает твой наряд,
Что
будит, тайно открывает
Твой брошенный, блаженный взгляд.
Песня получилась задушевной, как романс.
- Но в сопровождении группы она звучит
лучше, - пояснил Олег.
- Это здорово, - протянул Виталий. – Мне
ваша музыка очень нравится. Выйдет альбом – обязательно куплю…
Олег смешался:
- Зачем?
Я вам подарю. Вы ведь свой человек… Но, послушайте… Мне как-то неудобно,
я мало знаю этого немца, как его … Роттердамского…
- Эразма Роттердамского, - напомнил
Виталий…
- Да, да, а Ася его знает… Не хочу ударить
в грязь лицом… Дадите что-то почитать из него?
- Конечно, - вспыхнул Виталий, - правда,
читать его трудновато. Но только он не немец. Родился в Нидерландах, потому и
Роттердамский. Считал себя больше французом, так как та часть Голландии, где он
родился, находится ближе к французским землям, и там живет много французов.
Писал в основном на латыни, но у меня есть переводы его редких вещей…
Олег кивнул.
- Это хорошо… Дадите? Но каков он был,
этот Эразм?
Виталий пожал плечами.
- Каков? Он был робким человеком, хотя и
веселым по нраву. Он родился от страстной любви…
- То есть?
- Его отец – типичный бюргер, не лишенный
таланта к стихосложению, влюбился в юности в одну девушку. Юноша увидел
очаровательную брюнетку на улице и сразу был сражен ее красотой. Они
познакомились и тайно встречались. Но родители готовили сына к карьере
священника, и всячески препятствовали браку сына.
- Ну да, по католическим законам ему нельзя
было жениться…
- Именно, - сказал Виталий. - Но любовь остановить нельзя… И вот – редкий
по тем временам случай! Влюбленные жили вместе, так сказать – в гражданском
браке, что в те времена жестко осуждалось. Представьте себе – на дворе
пятнадцатый век и… свободная любовь! И венцом этой любви стал их сын…. Так
родился Гергард, что означает «желанный». И у него еще брат родился! Когда
Гергарду – Эразму было четыре года, его отправили в «закрытую школу». Там были
телесные наказания, тупая зубрежка, жестокость. Один раз его так запороли –
чуть не умер! Его пытались сломать. Он
бежал, пришел к дому и никого не застал. Его родители умерли от чумы. Он стоял,
плакал, а на его плечи ложился мокрый снег…
Так в тринадцать лет он стал сиротой! Представьте мальчишка – один на всем
белом свете. Его единственный путь был –
в монастырь!
- А как же Гергард стал Эразмом?
- Точнее Дезидерием Эразмом. – тактично
дополнил заинтересованный Виталий. – Впоследствии он взял литературный
псевдоним. Эразм стал несчастным и одиноким, носящим всю жизнь клеймо
незаконнорожденного. Со временем он превратился в скрытного, недоверчивого
человека… Хотя, не на всю жизнь.
- Ему помогла любовь, - послышался голос
Аси, входящей с пирогом.
Виталий и Олег шумно приветствовали ее
приход. Роскошный бисквитный пирог был украшен свечами. Ася одела синее платье.
Одно плечо было оголено, другое закрыто и дугой украшено серебринками бисера.
- Мальчишки, давайте отпустим на свободу
«князя гуманистов». Отведайте лучше этого чудесного пирога с малиной и вишней.
- И вином, – добавил Олег.
За окном начал бить в стекла, метаться
ветер с дождем.
Глава
пятая. Харита
Ночь была холодной и неистовой. Виталий
стоял у высокого окна и наблюдал, как плачет дождь, как осенний ветер швыряет в
стекло тонкие ветки и мокрые листья.
Мерно и глухо стучали часы за стеной.
Он обернулся и оглядел комнату.
На низкой тумбочке стоял графин с водой.
За ним сумрачным золотым кристаллом горела лампа.
Желтый свет озарял распахнутую, сияющую
белизной постель. Комод-бюро, секретер… На комоде - ваза с цветами и изящная
статуэтка.
Виталий подошел ближе. Как он раньше ее не
заметил?
Статуэтка была небольшой и представляла
собою трех харит. Скульптор представил своих граций стоящими рядом. Три
стройные женские фигуры слились в объятии, их объединяли сплетение рук и шарф, спадающий
с руки одной из харит.
Красотой и изяществом веяло от этой
скульптуры.
Виталий обернулся к распахнутой постели,
дрожа от холода лег в нее, скрутился, стараясь согреться. Наконец-то ему это
удалось, и он начал погружаться в дремоту, но его разбудил скрип старых
деревянных половиц.
Кто-то медленно и мягко шел по коридору,
потом, остановившись у двери комнаты, скрипнув половицей замер на одном месте,
постоял, и шаги стали удаляться.
«Кто-то хотел зайти в мою комнату. Она?
Неужели она? Шаги как будто легкие, осторожные… Или мне показалось? А может все
это лишь игра ветра, стук и шорох непогоды?»
Виталий нерешительно приподнялся, и
набросив на плечи теплый плед, осторожно приблизился к двери. Из окна лилась
серая мгла, и желтый лист припечатался к мокрому стеклу.
Виталий осторожно приоткрыл дверь.
Во мраке он различил туннель коридора и
далекий свет конце него.
Повинуясь какому-то внутреннему ощущению,
он сделал несколько тихих шагов по коридору. Над закрытой дверью горела
изумрудным светом лампа.
Виталий осторожно потянул дверь на себя.
Щелочка открылась, и он замер, не в силах
более шевельнуться.
В большой, обложенной кафелем комнате, в
клубах пара, спиной к нему стояла обнаженная девушка. Сложена она была
удивительно, напоминала собою спелый плод. Девушка закинула руки за голову,
выгибаясь дугой и снова выпрямляясь, намыливая длинную сильную шею, подставив
твердые груди с набухшими сосками навстречу струям льющейся воды.
Капли янтарем блестели на гладкой, загорелой
до смуглости коже плеч и гибкой спины. Ниже ее стан сужался к высокой и узкой
талии, переходившей в четко очерченные широкие бедра. Зад круто выделялся
широкими полушариями, по нему легко сползала струйка мыльной пены.
Виталий стоял, остолбенев от
необыкновенной красоты Аси - Хариты. Потом, придя в себя, осторожно закрыл
дверь и мягкими шагами вернулся в свою комнату.
Здесь горела лампа, освещая хрупкое
коричневое пространство, золотым шаром отражаясь в зеркале. Нырнув в постель,
Виталий все еще видел перед собой нагую Асю, и еще раз взглянул на фигурки граций.
Он замер от удивления - одной из харит не было! Он вгляделся внимательно –
девушек было действительно только двое, а та, что стояла к зрителю спиной,
куда-то исчезла, и Виталию стало казаться, что именно ее он видел в клубах
пара.
Потушив лампу, он погрузился в серое
пространство и тут же отправился в полет сквозь стекло окна, над озябшим под
дождем садом, над облетевшими деревьями, над полуразвалившимися беседками и
поваленными статуями. Ощутил прикосновение пальцев – рядом с ним летела она, в
темно-голубой накидке, с развевающимися волосами, и дождь им не был помехой,
ибо капли рассеивались в стороны, не касаясь их тел; они поднялись выше и
летели над городом, реяли в струях ветра, пока не оказались над густым, почти
полностью осыпавшимся парком. Они снизились, касаясь деревьев. Виталию хотелось
спуститься в сероватую мглу, что-то приманивало его там. Среди вороха опавшей
листвы на скамейке под зонтом сидела одинокая фигура в старом пальто и шляпе.
Виталий понял, что это отец, и они приблизились к нему, но отец сделал
останавливающий жест.
«Зачем ты пришел, Виталик?» - спросил он.
– «Сегодня я хочу побыть один. Мне здесь так хорошо, в этом парке, среди пряной
листвы. А ты должен побыть с Асей, да, с ней, отдать ей то, что я не сумел, не
смог, не успел…».
Отец приветливо улыбнулся Асе и протянул
ей пятипалый кленовый лист, и она взяла его, он обагрился, озарился червонным
золотом и обратился фонарем, с которым они взлетели к темным грустным облакам.
Возвращались они назад, здорово
накупавшись в темных осенних тучах, теперь уже мокрые, но довольные, будто
освященные, а в руке Хариты горел лист…
Блуждание по темным комнатам большого дома
завершилось тем, что Виталий оказался под теплым одеялом на кровати в своей
комнате, и руки Хариты, блиставшие темной бронзой, ласково овивали его грудь, и
тут он ощутил прикосновение ее остроконечной груди к своей груди и ее губ к
своим губам. Она пахла свежей земляникой и яблоками. Губы Хариты раскрывались
все шире, и вскоре переплетение и страстная игра язычков стали неистовым танцем
в пещере рта, а рука Виталия скользнула вниз. Его пальцы бережно ласкали нежную
кожу бедер, а потом изведали углубленное таинство лона.
Проснулся он на рассвете. В комнате
повисли тишина и покой, рядом было пусто. Но такое впечатление, что тепло
девушки еще пряталось в складках одеяла, а простыня сохраняла отпечаток тела.
Виталий посмотрел на статуэтки: все три
хариты были на месте.
Он оделся, прошел на кухню, на которой уже
хозяйничал Олег.
- А, проснулись? – радостно приветствовал
он Виталия. – Утро доброе!
Виталий поздоровался, осведомившись об Асе.
Олег прижал палец к губам:
- Я стучал в ее комнату. Она еще спит. Наверное,
здорово уморилась вчера пока готовила, а потом привечала гостей. Я ее
специально не бужу – пусть поспит подольше. Отдохнет. А вам как почивалось?
- Хорошо, - ответил Виталий. – Только сны
снились разные, удивительные и откровенные…
Он прикусил язык, чтобы не выдать что
видел во сне Хариту.
Но Олег даже не заметил оборванной фразы.
- Этот дом мой отец пытался перестроить.
Говорил, что в нем много духов умерших… Старался обставить его в старинном
стиле. Ездил по объявлениям, покупал антикварную мебель, кое-что находил на
городской свалке, сам реставрировал. Но так и не успел до конца выполнить
намеченное. Сами видите, сад не чищен, дом еще не доведен до ума.
Виталий решился сказать:
- А в той комнате, где я спал… Там на
столе статуэтка.
Олег ответил:
- А, работа Кановы. Это чудесная копия…
Вообще, этот сюжет - «три грации» был популярен в искусстве. На эту тему
создавали свои работы и Боттичелли, и Рафаэль, и Рубенс… Три Грации
олицетворяли Красоту, Любовь и Удовольствие…
- Насколько я знаю хариты и грации одно и
тоже. А почему Асю иногда именуют Харитой?
Олег застыл, улыбнувшись, мечтательно
подняв глаза вверх.
- А потому, что она чудесный человек,
сочетает в себе много похожих качеств. Она, можно сказать, спасла меня… Ну, об
этом потом, а то не смогу сделать тортилью… Сейчас…
- Вы готовите тортилью?
- Да, это такой омлет по-испански. Взбитые яйца с картошкой и луком. Мы с Асей очень его
любим. Попробуете?
- С удовольствием!
Олег повернулся к плите, колдуя над
завтраком.
Сонная
Ася - Харита в халатике появилась на кухне незаметно и приветствовала их
взмахом ладошки.
Спустя время, свежая и нарядная, она уже
сидела за накрытым к завтраку столом. Так они и сидели все вместе в комнате с
камином и гобеленами, изображавшими охоту, словно рыцари короля Артура, вкушая
еду и говоря об испанских традициях и блюдах. В прошлом году, одолжив денег у
друзей, Ася была в Испании. Она с увлечением рассказывала о корриде. В камине
плескался огонь. Никогда еще Виталию не было так уютно.
Но
он вспомнил об отце, и его охватила грусть. Ее заметила и Ася, ведь Виталий не
сводил взора с ее сине-голубых глаз.
После завтрака Харита предложила Виталию показать
дом и парк. Олег сообщил, что присоединится позже. Ему пришло в голову
несколько идей по новой песне, и он поднялся наверх в кабинет.
Одевшись потеплее, Харита и Виталий вышли
в серый туманный парк, усыпанный коричневой листвой. Харита разводила руками
клочки тумана. Они с Виталием бродили в этих синих коридорах, обходя обломки
беседок, статуй, переступая через ветки деревьев на давно нечищеных аллеях.
Постепенно туман уходил.
- Да, парк требует рук, - задумчиво сказала Харита.
- Да, но даже в таком виде парк
очарователен, - ответил Виталий.
Харита посмотрела Виталию в лицо, а потом
пальчиком вытерла несколько дождинок…
- Мне показалось, что вам взгрустнулось.
Вас что-то тревожит?
Виталий кивнул, пожал плечами, не решаясь
говорить.
- Что-то с близким человеком…
Виталий вздохнул и решился.
- У меня серьезно болен отец. Жаль его, он
еще не так стар, еще жить да жить… Но врачи говорят, что он безнадежен…
Лицо Аси - Хариты стало сумрачным.
- Он был у врачей? У наших? … Ну, это еще
не окончательный вердикт… Пусть посмотрят и другие специалисты… Послушайте, у
Олега ведь есть знакомые врачи в областном центре. Там хорошая больница. Пусть
посмотрят и они.
Виталий ответил:
- Да не хочется вас обременять. Может все
это напрасно.
Харита остановилась, взяв Виталия за руку.
- А мы попробуем… Хорошо? Ведь надежда
всегда живет, пока жив человек.
Виталий посмотрел в ее глаза, и в душе
вспыхнули искорки радости. Стало как-то легче дышать. Сырой парк, капли с
деревьев, брошенные аллеи, разбитые статуи, серая стена дома, омытая дождем,
голые кусты сирени – все это слилось в единую круговерть. И он прижал Хариту к
себе, чувствуя, как бьется ее сердце.
Домой его отвозил Олег. Хариту оставили у
музыкального училища, где у нее была намечена на сегодня репетиция. Прощаясь,
договорились обращаться друг к другу на «ты» … Спустя время пустынность и
грусть квартиры встретили Виталия.
Продолжение следует.
Иллюстрация из Сети.
Другие произведения автора:
Последний день
Благотворные ветра
Птица у твоего окна Главы 7-8
Это произведение понравилось:
Новые
Меню
