Новые
МенюКолокольчики мои... часть 6
29 марта 2022 — Наталья Шатрова
6
Чем дольше жил он в этой деревеньке, отбившейся лесами от остального мира, тем больше замечал - как много важного упустил в жизни. Здесь он проникся чистейшими звуками тишины, покоем и безмолвием природы. И даже далёким криком кукушки, ничуть не нарушающим чувство личной свободы. Мир никогда не был глухим, он наполнен разными звуками. В нём не только звуки трамваев и гудки поездов, не только трепетный разговор голубей на дворовых площадках, и не звуки скоростных магистралей. А есть тишина со звуками. И когда их десятки разных, то нужно поймать эту волну и послушать. Сердцем поймать. Тогда и звук берёзовой листвы услышишь, и крик лесной иволги, и даже звон степных колокольчиков. Они тоже умеют о своём говорить. И вообще... Для людей много сделано в этом мире. Для тех, у кого душа паутиной не покрылась. Или тиной болотной. Для них пишутся стихи и поэмы, картины и музыка. Для них шепчет природа в сто тысяч звуков.
А он... Он привык к такому укладу жизни, что не может выстирать рубаху и погладить нормально брюки. И весь этот уклад сводится к одному - иди и приготовь вкусный обед, прибери дом, погладь и постирай. А потом придёт твой самец, отдохнёт как захочет, а завтра снова почешет по делам. А дальше - жизнь прошла, и в ней нечему удивляться и ничего уже не хочется. До какой степени мы пропитаны безразличием?.. Допустить даже сложно, что кому-то вдруг судьба счастье послала. Ну и хорошо!.. Впору сбегать и нырнуть в прохладу речной воды. И благо, что ближе к вечеру речка была пустынной: видно деревенские в это время заняты домашней работой.
Вернувшись с речки, он лежал на кровати в своей комнатке. Время медленно тянулось к закату, заполняя горизонт близким оранжево-красным солнцем. Почему-то сразу вспомнились строчки - «Утомленное солнце нежно с морем прощалось»… Закат открывал для него дверь в новую ночь. Он просто ждал, когда день погасит свои огни. Ждал терпеливо и спокойно, закрыв уставшие без сна глаза. И вдруг он услышал её голос в дверях сеней...
- Баба Дуня... У меня сегодня баня натопленная. Иди первая, а я уж потом. А то темнеет вон на дворе. Иди.
- Хорошо, Улюшка. Соберусь щас и притопаю.
Она кричала бабе Дуне призывно и звонко. И он понял, что кричит она так, чтобы он услышал. После обеда, попросив вскопать небольшую грядку под редьку, она попросила ещё и дров наколоть для бани, шепнув при этом, что сегодня будет ждать. Будет, несмотря на пристальный взгляд бабы Дуни, следившей за ними с лавочки. С грядкой он справился. А вот с дровами повозился: не приходилось ему раньше такое делать. Она стояла рядом и смеялась, подсказывая, как колоть чурку. А сейчас - она зовёт его. Он улыбнулся... И через час с небольшим, когда помытая баба Дуня успокоилась и улеглась в кровать, он вышел из дома.
- Пойдём... Я так ждала тебя. Так ждала... Пойдём, - скинув одежду в предбаннике, она потянула его за собой. - Снимай всё... Пойдём, - он покорился и шагнул следом.
Они лежали на полке, положив под голову берёзовые веники. Зачерпнув ковшом из таза, она полила его водой. Раз, другой, третий... Заодно и себя тоже.
- Тело у тебя красивое, не побитое тяжёлой работой. И не обгоревшее на солнце от неё же, - она вновь взяла его руку. - И руки... Мягкие, нежные. Словно бархат на щеке. Что они делают?
- Они играют.
- Как они играют? - с интересом спросила она, привстав на локте.
- На скрипке.
- Да-а?..
- Да. Солист, в составе симфонического оркестра. Скрипка... Это ведущая роль в оркестре, и работаю я в тесной связке с дирижёром.
- У меня даже, что-то внутри оборвалось, - Ульяна смотрела на него удивлёнными глазами.
- Всё хорошо. Не удивляйся, - он притянул её и прижался губами к глазам. - Мои родители не имели к музыке никакого отношения, и поддерживали меня все эти годы. И я благодарен им, что во время подросткового бунта, когда хотелось забросить всё, они уговорили продолжить обучение. А теперь вот... Вот так, - он улыбнулся.
- Говори о себе. Мне хочется слушать.
- Это престижная роль в оркестре. На скрипке лежит сольная партия, более сложная и виртуозная. Солист в оркестре - это человек, в котором чувствуют и признают лидера. Он должен быть гибким и открытым. В том числе и в стиле игры. Гибкость музыкальная, физическая, психологическая...
- Гибкость?.. Я думала, что такое есть только у гимнастов.
- Гибкость в музыке - это как противовес чёрствости звучания. Когда о музыканте говорят - он солист симфонического оркестра, то даже непосвящённым ясно, что это не рядовой исполнитель. У солиста есть своя психология и темперамент, свой характер и своя манера игры. Привыкать к этой роли непросто и ответственно, - он погладил её волосы. - Тебе не скучно?
- Нет. Мне интересно всё, что связано с тобой.
- Вот ты заметила моё крепкое тело и нормальное физическое состояние, - она кивнула. - Мы часто испытываем физическое и умственное напряжение. С этим проще справиться, накачивая в себе эту гибкость. Мы должны ощущать эту гибкость в момент игры, чтобы контролировать чувства и играть в свободной манере. А внешность... Зрителю же приятно видеть на сцене музыканта с хорошей фигурой.
- Я никогда не слышала скрипку вживую.
- Скрипка имеет глубокий и высокий тон, тонкость вкуса музыки. И вообще... Струнные смычковые инструменты - это основа симфонического оркестра. Я понятно говорю?
- Да. А кто твои родители?
- Отец - журналист, работает главным редактором известной газеты и ведёт интересную передачу на телевидении. Мама - переводчик с французского, преподаёт в институте, переводит тексты на русский язык.
- И как проходит твой день? - она наклонилась над ним, разглаживая его напряжённую складку на лбу.
- Как?.. Плотно проходит. В дни репетиций я встаю рано. Первая идёт часа два. Может, и чуть больше. Вторая после обеденного перерыва, - он поправил прилипшую к её щеке прядь волос. - Когда нет репетиций, то я преподаю студентам в музыкальном колледже. Как и все музыканты, я начинал играть в небольших эстрадных и театральных оркестрах. А теперь играю в симфоническом. В субботу и воскресенье у меня тяжёлые вечера. В эти дни идут большие концерты, сольные и камерные выступления.
- Боженьки-и... - протянула она. - Я не смогу восполнить твои душевные силы на музыку.
- Перестань... Возможно, ты дала мне новые силы. Музыка - это праздник. Музыкой мы создаём людям настроение. Скрипку нельзя держать, как черенок лопаты. В руках должна быть сила и лёгкость.
- И я сейчас подумала... Ах, лопата... И что же я наделала? Я заставила тебя работать топором.
- А я вот по другому думаю, - он прижал её к себе. - Спасибо лопате и топору. Мне кажется, что и лёгкость в руках более лёгкой стала.
- Да ладно... Я же всё понимаю. День закончился, я отряхнулась и в постель. А у тебя всё по-другому.
- Не обобщай, - он помолчал. - И поверь, у меня нет желания использовать тебя.
- Вот она - бабская натура. Самой позвать мужика, а потом обиду включить.
- Ты приняла на свой счёт? Или за всех женщин ответила? Мне нравится смотреть в твои глаза.
- Ох, уж эти сказки... И ох, уж эти сказочники, - она засмеялась. - Так и будем тут ночевать? Или в дом пойдём?
- Мне всё равно.
- Употел, мой хороший... Умаялся. Сейчас я тебя прохладной водой оболью. Или жарку подбавить, да веничком пройтись?
- От тебя я всё стерплю.
- Когда ты уезжаешь?
- Послезавтра.
- Жалко. Мало времени у нас осталось.
- У меня ещё три недели отпуска. Я приеду. Не прогонишь?
- Молчи, - она прижалась к его лицу щекой. - Молчи... Мне уже плохо.
Он собирал вещи, поглядывая в оконное стекло. Ульяна сегодня не бегала. Или затаилась и не хочет видеть его отъезд, или убежала по делам. Нет, не должна. Но проститься всё равно надо. Он выгнал машину из ограды и присел к скучающей на лавочке бабе Дуне.
- Уезжаешь?.. И опять дом мой опустеет, хлопотать не для кого. Хоть бы Илья приехал.
- Уезжаю. Надо своих встретить, - он потёр лицо руками. - Баба Дуня, ты Ульяну не видела? Что-то не суетится сегодня, не бегает.
- Нет, не видала. Как Ночку выгнала из ворот, так и не видала.
- Проститься бы надо. Неудобно так уезжать.
- Неудобно... - баба Дуня вдруг вытерла глаза кончиком платка. - Ох... Язви вас. Ты думаешь не вижу, что вы с Улькой схляснулись... Что же теперя будет?
- Я тоже об этом думаю. Что же теперь делать, - вздохнув, он торопливо спросил: - Если я скоро приеду, то пустите побыть ещё немного?
- Пушшу. Куда я денуся.
- Пойду я, зайду к ней.
Перебежав через дорогу, он остановился в ограде и глянул на окна. Даже шторы с ночи занавешены. Дёрнув дверь на себя, он понял, что они закрыты изнутри.
- Уля... Открой, - он вслушался в тишину. - Открой, говорю. Ты же стоишь и слушаешь.
- Да что же ты так, - дрогнувшим голосом откликнулась она. - Вон и баба Дуня смотрит.
- Какая баба Дуня!.. Улюшка... - она отбросила крючок, державший двери. - Я не могу вот так взять и уехать.
- Входи.
- Иди ко мне, - прошептал он, захватывая её в свои руки.
- Что же мы натворили... Что теперь делать?
- Я приеду. Улажу свои дела и приеду.
- И приезжай. Я покажу тебе, как дымятся стожки на рассвете.
- Обязательно. Я буду думать, как нам теперь.
- Наверное, я ненормальная.
- Ну да... У всех нормальных женщин своё, а у тебя ненормальной вот так. Ты жалеешь о чём-то?
- Нет... Что ты?
- Женщина любит навзрыд, - он погладил её волосы. - А мужик, что? Он всё в себе. Ему надо просто быть.
- Конечно, дуры. Разве умные любили бы вас.
- О чём ты говоришь?
- Вспоминать буду, - у неё навернулись слёзы. - Я же, когда с тобой целуюсь, то почти не дышу. И стыдно ещё... Растрёпанная вон сегодня.
- Ну, хватит. Хватит... Мне нравится твой домашний вид. Не реви. А то утопила нас в слезах.
- А никто не обещал, что будет легко. И всё... Терпи, душа моя, терпи.
- Я приеду, обязательно, - он жадно ловил её губы.
- А я буду ждать. И задыхаться здесь одна. Иди... Всё.
Чем дольше жил он в этой деревеньке, отбившейся лесами от остального мира, тем больше замечал - как много важного упустил в жизни. Здесь он проникся чистейшими звуками тишины, покоем и безмолвием природы. И даже далёким криком кукушки, ничуть не нарушающим чувство личной свободы. Мир никогда не был глухим, он наполнен разными звуками. В нём не только звуки трамваев и гудки поездов, не только трепетный разговор голубей на дворовых площадках, и не звуки скоростных магистралей. А есть тишина со звуками. И когда их десятки разных, то нужно поймать эту волну и послушать. Сердцем поймать. Тогда и звук берёзовой листвы услышишь, и крик лесной иволги, и даже звон степных колокольчиков. Они тоже умеют о своём говорить. И вообще... Для людей много сделано в этом мире. Для тех, у кого душа паутиной не покрылась. Или тиной болотной. Для них пишутся стихи и поэмы, картины и музыка. Для них шепчет природа в сто тысяч звуков.
А он... Он привык к такому укладу жизни, что не может выстирать рубаху и погладить нормально брюки. И весь этот уклад сводится к одному - иди и приготовь вкусный обед, прибери дом, погладь и постирай. А потом придёт твой самец, отдохнёт как захочет, а завтра снова почешет по делам. А дальше - жизнь прошла, и в ней нечему удивляться и ничего уже не хочется. До какой степени мы пропитаны безразличием?.. Допустить даже сложно, что кому-то вдруг судьба счастье послала. Ну и хорошо!.. Впору сбегать и нырнуть в прохладу речной воды. И благо, что ближе к вечеру речка была пустынной: видно деревенские в это время заняты домашней работой.
Вернувшись с речки, он лежал на кровати в своей комнатке. Время медленно тянулось к закату, заполняя горизонт близким оранжево-красным солнцем. Почему-то сразу вспомнились строчки - «Утомленное солнце нежно с морем прощалось»… Закат открывал для него дверь в новую ночь. Он просто ждал, когда день погасит свои огни. Ждал терпеливо и спокойно, закрыв уставшие без сна глаза. И вдруг он услышал её голос в дверях сеней...
- Баба Дуня... У меня сегодня баня натопленная. Иди первая, а я уж потом. А то темнеет вон на дворе. Иди.
- Хорошо, Улюшка. Соберусь щас и притопаю.
Она кричала бабе Дуне призывно и звонко. И он понял, что кричит она так, чтобы он услышал. После обеда, попросив вскопать небольшую грядку под редьку, она попросила ещё и дров наколоть для бани, шепнув при этом, что сегодня будет ждать. Будет, несмотря на пристальный взгляд бабы Дуни, следившей за ними с лавочки. С грядкой он справился. А вот с дровами повозился: не приходилось ему раньше такое делать. Она стояла рядом и смеялась, подсказывая, как колоть чурку. А сейчас - она зовёт его. Он улыбнулся... И через час с небольшим, когда помытая баба Дуня успокоилась и улеглась в кровать, он вышел из дома.
- Пойдём... Я так ждала тебя. Так ждала... Пойдём, - скинув одежду в предбаннике, она потянула его за собой. - Снимай всё... Пойдём, - он покорился и шагнул следом.
Они лежали на полке, положив под голову берёзовые веники. Зачерпнув ковшом из таза, она полила его водой. Раз, другой, третий... Заодно и себя тоже.
- Тело у тебя красивое, не побитое тяжёлой работой. И не обгоревшее на солнце от неё же, - она вновь взяла его руку. - И руки... Мягкие, нежные. Словно бархат на щеке. Что они делают?
- Они играют.
- Как они играют? - с интересом спросила она, привстав на локте.
- На скрипке.
- Да-а?..
- Да. Солист, в составе симфонического оркестра. Скрипка... Это ведущая роль в оркестре, и работаю я в тесной связке с дирижёром.
- У меня даже, что-то внутри оборвалось, - Ульяна смотрела на него удивлёнными глазами.
- Всё хорошо. Не удивляйся, - он притянул её и прижался губами к глазам. - Мои родители не имели к музыке никакого отношения, и поддерживали меня все эти годы. И я благодарен им, что во время подросткового бунта, когда хотелось забросить всё, они уговорили продолжить обучение. А теперь вот... Вот так, - он улыбнулся.
- Говори о себе. Мне хочется слушать.
- Это престижная роль в оркестре. На скрипке лежит сольная партия, более сложная и виртуозная. Солист в оркестре - это человек, в котором чувствуют и признают лидера. Он должен быть гибким и открытым. В том числе и в стиле игры. Гибкость музыкальная, физическая, психологическая...
- Гибкость?.. Я думала, что такое есть только у гимнастов.
- Гибкость в музыке - это как противовес чёрствости звучания. Когда о музыканте говорят - он солист симфонического оркестра, то даже непосвящённым ясно, что это не рядовой исполнитель. У солиста есть своя психология и темперамент, свой характер и своя манера игры. Привыкать к этой роли непросто и ответственно, - он погладил её волосы. - Тебе не скучно?
- Нет. Мне интересно всё, что связано с тобой.
- Вот ты заметила моё крепкое тело и нормальное физическое состояние, - она кивнула. - Мы часто испытываем физическое и умственное напряжение. С этим проще справиться, накачивая в себе эту гибкость. Мы должны ощущать эту гибкость в момент игры, чтобы контролировать чувства и играть в свободной манере. А внешность... Зрителю же приятно видеть на сцене музыканта с хорошей фигурой.
- Я никогда не слышала скрипку вживую.
- Скрипка имеет глубокий и высокий тон, тонкость вкуса музыки. И вообще... Струнные смычковые инструменты - это основа симфонического оркестра. Я понятно говорю?
- Да. А кто твои родители?
- Отец - журналист, работает главным редактором известной газеты и ведёт интересную передачу на телевидении. Мама - переводчик с французского, преподаёт в институте, переводит тексты на русский язык.
- И как проходит твой день? - она наклонилась над ним, разглаживая его напряжённую складку на лбу.
- Как?.. Плотно проходит. В дни репетиций я встаю рано. Первая идёт часа два. Может, и чуть больше. Вторая после обеденного перерыва, - он поправил прилипшую к её щеке прядь волос. - Когда нет репетиций, то я преподаю студентам в музыкальном колледже. Как и все музыканты, я начинал играть в небольших эстрадных и театральных оркестрах. А теперь играю в симфоническом. В субботу и воскресенье у меня тяжёлые вечера. В эти дни идут большие концерты, сольные и камерные выступления.
- Боженьки-и... - протянула она. - Я не смогу восполнить твои душевные силы на музыку.
- Перестань... Возможно, ты дала мне новые силы. Музыка - это праздник. Музыкой мы создаём людям настроение. Скрипку нельзя держать, как черенок лопаты. В руках должна быть сила и лёгкость.
- И я сейчас подумала... Ах, лопата... И что же я наделала? Я заставила тебя работать топором.
- А я вот по другому думаю, - он прижал её к себе. - Спасибо лопате и топору. Мне кажется, что и лёгкость в руках более лёгкой стала.
- Да ладно... Я же всё понимаю. День закончился, я отряхнулась и в постель. А у тебя всё по-другому.
- Не обобщай, - он помолчал. - И поверь, у меня нет желания использовать тебя.
- Вот она - бабская натура. Самой позвать мужика, а потом обиду включить.
- Ты приняла на свой счёт? Или за всех женщин ответила? Мне нравится смотреть в твои глаза.
- Ох, уж эти сказки... И ох, уж эти сказочники, - она засмеялась. - Так и будем тут ночевать? Или в дом пойдём?
- Мне всё равно.
- Употел, мой хороший... Умаялся. Сейчас я тебя прохладной водой оболью. Или жарку подбавить, да веничком пройтись?
- От тебя я всё стерплю.
- Когда ты уезжаешь?
- Послезавтра.
- Жалко. Мало времени у нас осталось.
- У меня ещё три недели отпуска. Я приеду. Не прогонишь?
- Молчи, - она прижалась к его лицу щекой. - Молчи... Мне уже плохо.
Он собирал вещи, поглядывая в оконное стекло. Ульяна сегодня не бегала. Или затаилась и не хочет видеть его отъезд, или убежала по делам. Нет, не должна. Но проститься всё равно надо. Он выгнал машину из ограды и присел к скучающей на лавочке бабе Дуне.
- Уезжаешь?.. И опять дом мой опустеет, хлопотать не для кого. Хоть бы Илья приехал.
- Уезжаю. Надо своих встретить, - он потёр лицо руками. - Баба Дуня, ты Ульяну не видела? Что-то не суетится сегодня, не бегает.
- Нет, не видала. Как Ночку выгнала из ворот, так и не видала.
- Проститься бы надо. Неудобно так уезжать.
- Неудобно... - баба Дуня вдруг вытерла глаза кончиком платка. - Ох... Язви вас. Ты думаешь не вижу, что вы с Улькой схляснулись... Что же теперя будет?
- Я тоже об этом думаю. Что же теперь делать, - вздохнув, он торопливо спросил: - Если я скоро приеду, то пустите побыть ещё немного?
- Пушшу. Куда я денуся.
- Пойду я, зайду к ней.
Перебежав через дорогу, он остановился в ограде и глянул на окна. Даже шторы с ночи занавешены. Дёрнув дверь на себя, он понял, что они закрыты изнутри.
- Уля... Открой, - он вслушался в тишину. - Открой, говорю. Ты же стоишь и слушаешь.
- Да что же ты так, - дрогнувшим голосом откликнулась она. - Вон и баба Дуня смотрит.
- Какая баба Дуня!.. Улюшка... - она отбросила крючок, державший двери. - Я не могу вот так взять и уехать.
- Входи.
- Иди ко мне, - прошептал он, захватывая её в свои руки.
- Что же мы натворили... Что теперь делать?
- Я приеду. Улажу свои дела и приеду.
- И приезжай. Я покажу тебе, как дымятся стожки на рассвете.
- Обязательно. Я буду думать, как нам теперь.
- Наверное, я ненормальная.
- Ну да... У всех нормальных женщин своё, а у тебя ненормальной вот так. Ты жалеешь о чём-то?
- Нет... Что ты?
- Женщина любит навзрыд, - он погладил её волосы. - А мужик, что? Он всё в себе. Ему надо просто быть.
- Конечно, дуры. Разве умные любили бы вас.
- О чём ты говоришь?
- Вспоминать буду, - у неё навернулись слёзы. - Я же, когда с тобой целуюсь, то почти не дышу. И стыдно ещё... Растрёпанная вон сегодня.
- Ну, хватит. Хватит... Мне нравится твой домашний вид. Не реви. А то утопила нас в слезах.
- А никто не обещал, что будет легко. И всё... Терпи, душа моя, терпи.
- Я приеду, обязательно, - он жадно ловил её губы.
- А я буду ждать. И задыхаться здесь одна. Иди... Всё.
© «Стихи и Проза России»
Рег.№ 0335920 от 29 марта 2022 в 16:08
Рег.№ 0335920 от 29 марта 2022 в 16:08
Другие произведения автора:
Рейтинг: 0Голосов: 094 просмотра
Нет комментариев. Ваш будет первым!
