Учитель. Глава 10.

Дорога, проложенная по наиболее пологим местам, плавно спускала нас ниже и ниже. Кусочек земли, вырванный деревней у старого ельника, потихоньку дичал и становился все нелюдимей. О расположении улиц Четверякова можно было догадаться лишь по светло-зеленым облачкам осиротевших садов да торчащим кое-где средь высокой желтеющей травы гнилым деревянным костям построек. Любые понижения зарастали непролазными, почти тропическими дебрями крапивы высотой в рост человека; невольно екнуло сердце, когда дорогу перегородила безмолвная сочно-изумрудная стена, и некоторое время "УАЗик" пробирался по самые окна в зловеще шептавшей стихии.

- Главная улица! - заявила Катя, когда демонические растения остались позади. - Стоит остановиться.

Солнце уже спряталось за кромкой коренного берега, и долина Усиры погрузилась в прохладную, кишащую комарами, тень. Казалось, останки человеческого поселения встрепенулись, захрустели трухлявым деревом и разом выдохнули скопившийся за день смрад. Приходило время оживания тайн, легенд и поверий, время материализации всех твоих мыслей и страхов...

- Вот здесь, - Катя, как ни в чем не бывало, давала историческую справку, - располагался магазин. Сейчас, как вы видите, от него осталась только яма... Чуть подальше был клуб. В прошлом году его фундамент слегка порушился, но остался вполне различимым...

- Такое ощущение, что меня знакомят с трупами, - признался я Юле. - "Знакомьтесь: Петров Иван Иваныч, умер десять лет назад, кости сохранились в прекрасном состоянии..."

- У меня был один знакомый, историк, - Юля тщательно мазала лицо противомоскитным средством. - Фанат был своего дела. Археология, палеонтология, фольклор, мифология, топонимика - не было такой области истории, где он не чувствовал бы себя, как рыба в воде. Но - зазнался. Возомнил себя избранным, чуть ли не богом, чуть ли не бессмертным. Однажды на вопрос журналиста: "Что заставляет вас устремляться вглубь исторической работы?" - он ответил: "До черта приятно пощупать историю за пухлую задницу!" Его нашли мертвым на старом еврейском кладбище. Вскрытие показало разрыв сердца...

- Печальная история, - я передернул плечами от вечерней прохлады; в долине становилось все мрачнее и мрачнее, будто какой-то особенно пессимистичный художник целеустремленно сгущал темные краски на своем пейзаже; от реки потянуло липкой сыростью и приторно-тошнотворным запахом крупного водоема.

- Хватит баек, - Серега задымил "Беломором". - Лагерь пора разбивать. Стемнеет скоро. Катя, где предполагаешь встать?

- Ниже есть хорошая площадка, - ответила Катя. - Рыбачий бивак, все оборудовано под костер и под палатку. Спустимся пешком, благо, это недалеко... А машину тут оставим... Не волнуйся, Сергей, ее оттуда будет прекрасно видно, - добавила она, заметив, как вытянулось при последних словах и без того кислое серегино лицо.

Мы прибыли.

Другие произведения автора:

Ореховый привкус

Предосенняя лирика

Экстремализация процесса познания