Колодец

Это было очень давно...
Так давно, что все подробности, конечно же, уже забылись. В памяти осталось главное - опыт, сын ошибок трудных, чтоб его... И доброта. Ну да ладно. Снег был белый, сугробы выше головы, деревья упирались в небо, а соседский петух был такой огромный, с меня ростом, что когда он мне попадался на пути, то мы встречались с ним глаза в глаза, и я в ужасе убегал. Страшно было. Злой он был... А вот люди были добрые. Но, об этом чуть позже.
  Дело было в Софрино. Тогда это был обычный подмоковный посёлок со свечным и кирпичным заводиками. Это сейчас Софрино - центр православной промышленности, это сейчас в центре Санкт-Петербурга стоит большущий магазин, торгующий церковной утварью, с одноимённым названием. А тогда это была узловая железнодорожная станция ярославского направления. Моя мама оттуда, и я там родился, и на каждые выходные родители с радостью отвозили меня к бабушке, на волю, на чистый воздух, на природу из суетной Москвы. И я гулял, дышал и наслаждался. Петух вот этот только... Но дядя Саша, один из маминых братьев, как то меня по- свойски успокоил:
  - Не ссы, Серёга. Скоро его сварят.
Не знаю почему, но меня это обнадёжило. Я даже, вроде, перестал его бояться, но мимо соседского двора, всё равно, ходил с палкой. На всякий случай.
  Ну так вот. Был обычный зимний морозный день, бабушка одела меня, вернее укутала с головы до ног, морозно ведь, и отправила гулять. Да, такое было время, я шестилетний пацан, гордо, не с мамой за ручку, а самостоятельно гулял по деревне. Правда недалеко от дома, но всё-же, определяющее слово - самостоятельно. Только вот, немного смутило меня бабушкино напутствие:
  - Серёнька, только колодец не лижи!
Эх, бабуля, святая душа, бес тебя за язык дёрнул. Но, про язык потом. Странно это было. Чего мне его лизать то, не карамелька поди. В общем, я и позабыл про этот колодец. Обошёл округу, поиграл с соседской ребятнёй, походил по замёрзшему пруду, проверяя лёд на крепкость. И направился к дому. И тут-то мне и попался на пути этот чёртов колодец. И напутствие всплыло - "НЕ ЛИЖИ". А почему не лизать? Что-то тут не так. Не лизнёшь, так и будешь мучиться весь вечер, почему не лизнул. Значит нужно лизнуть, самую малость, только для того, чтобы понять, почему его лизать нельзя. Я и лизнул.Чуть-чуть, самый край носика. Вернее, только попробовал. Лизнуть по-настоящему не получилось, язык сразу намертво прилип. Я с испугу дёрнулся назад, и завыл от боли, колодец меня не отпускал, а наоборот, ещё и верхнюю губу прихватил.  Выл я настолько громко, насколько мне позволял заткнутый колодезным носиком рот. На мой вой стали сбегаться люди. И ужас, они не знали, что делать. Бабки только охали да ахали, пытаясь выяснить, чей я. Как будто, если я ничей, то и спасать меня, что ли не надо? Какая разница, чей. Спасайте! И я завыл ещё громче, с каким то безнадёжным исступлением. На мой дикий вой пришли и дядья. Дядя Саша и дядя Витя. Дядя Витя, он был очень добрый и мудрый, подумал, помолчал, а потом наклонился ко мне и так доверительно, шёпотом говорит:
  - Ну чё, Серёга, до весны дотерпишь? Там потеплеет, оно и отпустит.
Я завыл ещё громче, выражая этим своё несогласие с перспективой ждать до весны.
  - Понятно, - продолжил он, - значит не дотерпишь. Тогда чё, надо язык отрезать. Санька, тащи нож. Надо племяша спасать.
А дядя Саша работал мясником... Дальше я не помню, провалился куда-то. Поливали тёплой водой, я вроде как и отлип, но всё было как в тумане. На следующее утро дядя Витя мне объяснил, что его шутка была, как наркоз, чтоб я им своим воплями не мешал меня от колодца отлеплять. Я его понял. Я же говорю, люди добрые были, не чета современным. Нынешние небось, дёрнули бы, по злобе и слабоумию, язык с губой на колодце и остался бы. И родню свою я любил без памяти, да и сейчас люблю, хотя давно дядек моих уже нет на этом свете, царствие им небесное. А опыт? Да. Опыт остался на всю жизнь. Не всегда выходит, если лизнёшь, то для пользы...
  А петуха, кстати, через пару дней съели. Но без меня. У меня было отдельное, жиденькое меню. Долго язык заживал...

Другие произведения автора:

На подмостках из жёлтой листвы...

Опять иду по Млечному пути...

Это было, быть может, давно...