Преподаватель  по высшей математике был большой демократ и новатор. Студенты его любили  не только за то, что все сдавали экзамен, но и за то, что на его лекции хотелось идти. Он не работал преподавателем, он жил своим предметом, творил его. К тому же, его фамилия всегда вызывала неоднозначную реакцию – Гадионенко. Согласитесь, с такой фамилией, надо быть юмористом  по жизни. А тут- математика.

 Но человек точной науки нашел выход. Он совместил два таких замечательных дива – юмор и математику. Все его лекции, всегда сопровождал юмор, настолько точно дозированный по смыслу и силе воздействия, что после расслабления студенческого мозга смехом, аудитория быстро включалась в работу снова. Вот, что удивительно, многие студентки, даже очень эффектной внешности, почти сразу влюблялись в преподавателя.

Синдром подобной любви понятен, но удивительно то, что внешность  Михаила  Андреевича  была далека от совершенства. Очень маленького роста, не больше полутора метров, плотненький с залысинами. А лицо очень напоминало сморщенную обезьянку. Но, когда он улыбался, каждая его морщинка сочилась позитивом и жизнелюбием. Это невероятное обаяние мгновенно пленяло любое женское сердце, а если он начинал говорить, то девушки входили  в состоянии восторженного гипнотического транса. 

Сашу  вряд ли можно было назвать восторженной девушкой, скорее - высокомерной, рациональной и горделивой. Но, ради справедливости, скажем, что всех качеств было не слишком и, главное, - она никогда не кичилась своей красотой. Не кокетничала. Просто знала, что мужчины обращают на нее внимание, а значит, можно извлечь из этого какую-нибудь пользу, хотя бы сдать экзамен или зачет, без нудной подготовки. 

Саша, благодаря своему росту,наблюдала мир поверх людских голов. Свою голову не наклоняла, что необходимо было увидеть – чувствовала кожей, затылком, спиной, лопатками.  Как ей это удавалось, никто не знает, но она всегда раньше всех в группе знала, когда зайдет преподаватель  на экзамене, чтобы  вовремя спрятать конспекты и шпоры. Когда, на перемене,  студенты стояли в коридоре,  она  не оборачиваясь,  знала, кто подходит сзади. Часто здоровалась с подошедшим первая, чем вызывала к себе слегка настороженное отношение, - люди подсознательно всегда бояться непонятного с их точки зрения.

Саша не любила математику, впрочем, любые точные науки вызывали у нее сожаление от необходимости их изучать. Удивляло другое, - зачем учиться  в таком серьезном вузе,- ведь можно было выбрать что-то попроще. Но, девушка стойко сносила  свою нелюбовь, и жизнь ей подбрасывала такие подарки, как чудесный преподаватель, который смог хоть на время, но изменить отношение к своему предмету в позитивную сторону. 

Ей  было очень интересно на его лекциях, иногда  даже были понятно, о чем говорит преподаватель. Но она не старалась запомнить то, что понимала. Просто слушала, смотрела на этого маленького ростом  человека, внимала его манере говорить, улыбалась его шуткам и постепенно влюблялась в него. Образ  Михаила Андреевича  становился ближе, роднее, при мысли о нем сразу веяло теплом. 

Саша, несмотря на свое  внешнее  высокомерие, в душе была очень романтичной, как и все девушки ее возраста. Просто, она не показывала своей восторженности,   не  выражала бурно эмоции, старалась быть более сдержанной, чем ее подружки. 
Их у Саши было достаточно  и  она была лидером в группе. Девченки попроще  старались одеваться как Саша,  зачесывать волосы, как Саша, говорить, с сашиными интонациями.
Когда  одна из студенток сказала  ей  об этом, девушка долго смеялась, а на следующий день пришла в  светлом, в «цяточку»  сарафанчике из простой ткани,- бязь, что-ли, и в  стареньких  босоножках фирмы  «Цебо»,-  видимо это были вещи из маминого гардероба. 

Скромный  сарафанчик ее безмерно украшал, а босоножки  невероятно жали,- у мамы ножка была поуже, да и ростом она была поменьше  дочери, поэтому  длина  у сарафанчика  оказалась до середины коленки. Саша никогда не носила такой длины. В то время  в моде была «миди», что было невыгодно для Сашиных ног, а тут, когда девушка спускалась  по ступенькам в   огромную, поточную аудиторию, Михаил  Андреевич, стоящий  за кафедрой в окружении студентов, невольно задержал взгляд на этом зрелище. За его восхищенным, слегка увеличенным очками взглядом обернулись все, кто стоял рядом. Немая сцена длилась достаточно долго, чтобы Саша успела подойти к собравшемся  и сказать им: «Здравствуйте!»

Михаил  Андреевич поправил очки, откашлялся и продолжил говорить. Звонок еще не прозвенел, но  преподаватель с удовольствием вел беседу  по поводу  проверенной им контрольной работы со   студентками, которые желали большего внимания со стороны  любимого преподавателя.

Саша смотрела на  лежащие тетради, вроде бы слушала, что говорит преподаватель, а мысли были далеко. Тут,  как будто издалека, услышала:
- Проценко! Вы меня слышите? Ох, и далеко же вы улетели от нас на крылышках своего сарафанчика, возвращайтесь, милочка.
- Я, да, извините, что?
- Ваша работа  с очень большой натяжкой – четыре. Меньше летайте, ведь голова у вас вполне математическая, мы это знаем. Можете больше, внимательней надо быть, - вздохнул  Михаил Андреевич  вспомнив,   как девушка спускалась по лестнице – видение было похоже на кадры их старой, известной комедии  про Шурика. Он  кашлянул  и перешел к следующей работе.

Саша смотрела на него, не отводя взгляд. Была задумчива и спокойна. Видела, что он объясняет другой студентке ее ошибку, они беседуют. И думала, почему я не спросила, какие ошибки у меня. А что, я сама не увижу? Потом спрошу, не проблема.  Чувство теплоты и нежности к этому  человеку не оставляло ее, она думала о том, что его интересует, представляла, какой он дома:  как ест, спит, как разговаривает со своими домашними. Наверное, он женат и дети тоже есть. Странно, даже непонятно, сколько ему лет. Точно, что сорок уже есть, а, может и больше.  Все равно, сейчас позвал бы и пошла. И все равно, что жена, что старше намного. С ним – все просто и все можно.

                                    ***

Пролетели годы, Саша успела сходить замуж, родить сына, развестись, поменять несколько работ, второй раз выйти замуж и стать  бизнес – леди.  Жизнь ее баловала, все, что она хотела,- все получалось. Может, потому что не ставила глобальных целей, а может просто уважала себя, ценила и любила. Трудно сказать. Но, муж ее обожал, ребенок  рос, ему было уже десять, учился в престижном лицее. 

Саша  была хозяйкой небольшого салона красоты. Резко поменять специфику своей работы уговорил муж. Он предложил  помощь в организации  салона, нашел помещение и, конечно, финансировал становление заведения. Саша  слушала его указания и рекомендации, верила ему и, конечно,   уважала.

Однажды,  заглянув в  зал для стрижки, Саша увидела там свою институтскую подружку, с которой не виделась лет восемь. Их взгляды  встретились в большом  зеркале.  В  карих глазах подруги мгновенно зажглась радость и Саша кивнула ей, прошептав  одними губами: «Зайдешь потом ко мне.»

Вера постучалась через час, зашла.
- Ну, здравствуй, теперь знаю, где прячешься! Вот ведь прикол! Уже все  с нашей работы перебывали здесь,  хвалили твоих девченок, а я все откладывала. А тут, оказывается такая хозяйка! 

Они обнялись.
- Здравствуй, Вера, я рада тебе. Мои мастерицы, определенно, молодцы. А Галочка, которая тебе изладила  эту  красоту, просто волшебница. Ты совсем другая с этой стрижкой!  И молодая, как девчушка, вроде и не было этих лет, вроде нам сейчас на экзамен бежать.
- Да, Сашунь, сто лет прошло, скажи, а как вчера!

- Слушай, у меня в, принципе, дел на сегодня уже нет, я могу уйти. Если ты  хочешь, пойдем, посидим в соседнем ресторанчике. Там кухня хорошая, и не волнуйся, я угощаю. 
Знаю, что цены у меня кусаются, но так и работа какая, я своих мастериц не  обижаю.
- Знаешь, я так рада, что только позвоню домой и предупрежу,  что я задержусь и посидим, с удовольствием!

                                    ***

В небольшом ресторанчике с названием «Милый» было так, как сказано.  В дальнем углу стоял белый рояль в окружении пальм, пианист наполнял пространство нежным звучанием  клавиш. 

Молодых женщин усадили за  стол, предложили карту вин и меню.
- Не знаю, как ты, а я очень голодна, поэтому я с ходу закажу семгу с овощами и сыром.
- Ну, от семги и я не откажусь.
Сомелье помог определиться с вином, заказ быстро принесли, Вера  даже не успела рассказать ничего про себя.

- Запах потрясающий, уже слюнки потекли. Ну, давай, по глоточку под рыбку.
Дамы подняли бокалы.
Белое  Шабли  1995 года  украсило рыбу еще больше, дамы  наслаждались прекрасным исполнением блюда, музыки, вели беседу. Они делились прожитыми бедами и радостями, личными достижениями в виде детей, их увлечениями, привычками. У Веры была дочка, такая же, как Сашин сын, и увлечения почти совпадали. 

Недоумевали обе, почему так долго не могли найтись в одном городе, как жизнь сводит и разводит людей. Твердо решили больше не расставаться, познакомить мужей,- вдруг возникнет дружба. Еще в том возрасте, когда это вполне возможно.

Уже под коньячок  поговорили про однокурсников -  кто, где, с кем.  Оказалось, что из группы образовалось две семьи. Саша не общалась ни с кем и не знала всех историй. Знала, что встречались, что были симпатии. Но продолжение  уже было после  ее замужества. А там ей было не до  студенческой тусовки.

Вера рассказала  и про преподавателей, вспомнили смешные случаи сдачи экзаменов, свои переживания, как Вера однажды запустила книжкой  на пересдаче ТОЭ,- вот было смеху потом.

- А ты помнишь любимчика твоего, Михаила  Андреевича?
- Помню, конечно, я и влюблена была в него, как и все.
- Да, только ты сильнее. Помнишь, как ты говорила, что  если бы позвал, то даже родила бы от него с удовольствием.
- Ну, чего только не придумаешь!
- А я помню! А, знаешь, что он жену  похоронил, давно уже. Она на машине разбилась, он потом болел долго, из института ушел. Интересно, что с ним сейчас?
- Жалко, да. Может, ему помощь нужна? 
- Ну, может и нужна, а чем тут поможешь, жизнь такая.
- Ну, жизнь мы сами делаем, какую хотим, такую и сделаем!
- Да, да, помню твой девиз! У меня так не получается.
- А не получается потому, что ты не веришь в то, что может получиться. Может, немного и веришь, но потом начинаешь сомневаться, вот и не выходит ничего. Тут надо переть, как танк.
- Ой, Сашка, ты не меняешься! А я помню, как мы опоздали вдвоем и я мялась под аудиторией, зайти боялась. Там эта,  грымза старая, как ее? А, не важно. А ты подлетела и сходу:  «Чего тормозишь, пошли!»  и коленкой меня по з%д!  А я влетела в дверь, вся красная  стою, а ты говоришь, что мне плохо было и мы у врача задержались. А сработало ведь!
Как я рада, что мы встретились!

Вечер подходил к концу, уже и сладенькое было съедено,   
Дамы заказали такси,- оказалось, им в один район. Это был еще один повод для смеха.
Уже в машине Саша спросила:
- Слушай, а у тебя, случайно, нет его домашнего.
- Кого? - Вера недоуменно смотрела на подругу.
- Ну, Гадионенко нашего. 
- Что, звонить будешь? 
- Ну так, может и позвоню, посмотрю еще.
- Так, какие проблемы? Набери справку, фамилия редкая, данные знаешь, район,- он кажется на Шулявке и жил. Справка даст. А у меня  - нет. Ну,  ты Сашка! Не меняешься  ты, в общем. 

Вера обняла подругу. Оказалось, что они уже доехали до  адреса Веры, она поцеловала Сашу:
- Пока, спасибо, и не исчезай, ладно?
- Не волнуйся, завтра наберу тебя, узнаю, как головка наша с новой прической, не давит?
- Ой, Сашка, езжай уже. Острячка!

Водитель тронулся с места, Саша ушла в свои мысли. Она так остро  захотела поговорить с  Михаилом  Андреевичем. Такая волна  накатила, что даже  слезки пробились. Неужели коньячок выходит?

                                     ***

Муж с сыном смотрели футбол. Саша тихонько зашла,  поцеловала обоих. Мужчины не особо  отреагировали –  были поглощены зрелищем на   большой «плазме». Саша пошла раздеваться, приняла душик, зашла на кухню, увидела  грязную посуду. Налила себе коктейльчик из коньячка и сока, взяла длинную сигаретку, кроссворд и пошла на балкон помечтать, совсем не хотелось выходить из романтического, воспоминательного настроения, подогретого  алкоголем и  приятным общением.

Саша  включила  свою любимую Барбару  Стрейзанд,  настежь открыла  фрамуги на балконе, взяла телефоны,  села в любимое кресло и закурила.  
- Мысли все равно крутились возле Гадионенко. Позвонить? А как он воспримет? А, все равно, как воспримет. Просто голос услышу, он и не вспомнит, наверное. Для начала надо номер узнать. Саша набрала справку, сказала данные, согласилась оплатить счет. Ей перезвонили и она повторила  заказ. Через три минуты  номер телефона  Михаила  Андреевича  был записан на листочке. Позвонить? Ну, не убьет же он ее, в конце концов!

Саша набрала номер. Долго не отвечали. Правда, поздненько уже – десять, может человек уже  спит. Хотя, в больших городах ложатся поздно.
- Да, я вас слушаю.
Голос был глуховат и хрипловат, но вполне  узнаваем. У Саши совсем неожиданно для нее заколотилось сердце и перехватило дыхание. Вот это да!
- Михаил  Андреевич, это Вы?
- Я. 
- Извините, что поздно беспокою, Вы меня не помните, наверное. Это Саша Проценко, выпуск 1990 года. 
Молчание, вздох.   
Сашино сердце колотилось по прежнему.

- И что вам нужно, Саша Проценко в десять вечера?
- Вы еще раз меня извините, просто я только что узнала, что…
- Не надо меня жалеть. У меня все в порядке.
- Знаю я, что все в порядке, Вы же оптимист, я просто хотела сказать.    Но, сначала скажите, Вы меня помните? Я не очень сильна была в математике, но…
- Я вас помню, Саша, - голос начал смягчаться, - просто не понимаю, почему вы решили мне позвонить через столько лет. 

- Я сегодня встретила Веру Палитко, из нашей группы, мы вспоминали, все всколыхнулось так. Я хотела Вам сказать, что… Вы же, наверняка не знали, что…
- Ну, говорите уже, что вы мнетесь, как на экзамене. Хотя на экзамене вы и не мялись, я помню, как записки в коридор бросали с условиями задачи. Думали, что я не вижу.

Саша покраснела, хоть и не видела себя. но щеки горели и сердце колотилось, по- прежнему.
- Я, мне стыдно.
- Ой, не морочьте голову, стыдно ей! Студенту этому, вашему, длинному, как его?  Что заикался слегка?
- Пожарскому Сереже.
- Да,  вот ему спасибо скажите! Он же, вероятно, как и все  был влюблен в вас, поэтому и решал вам  все задания, а вы думаете, что преподаватели слепые и не видят, как  вы  химичите, чтоб только не учить.
- Михаил  Андреевич, значит вы точно меня вспомнили, - пришла в себя Саша.
- Хм, вас забудешь, один сарафанчик чего стоил. Это вы его специально нацепили, чтоб меня поразить? Вам удалось, теперь могу сказать, что он вам шел невероятно.

Саша улыбнулась.
- Нет, совсем не поэтому, там была другая история. Я и не думала Вас поражать. Вернее, ой, ну я не знаю как сказать, мне то  стыдно, то неудобно, то..
- Предупреждаю сразу: вздумаете жалеть, я кладу трубку.
- Нет, я не собиралась Вас жалеть, я хотела поддержать, поговорить, может, я смогу Вам помочь хоть чем-то.

- Я вам сказал, не смейте!
- Ну, это же не значит то, что Вы сказали.
- Как раз то самое! У меня, чтоб вы знали, все в порядке. Я работаю, не там, конечно, но преподаю, и дома у меня все хорошо, так что адресом ошиблись, милочка!
- Опять Вы! Я – Саша! И я хотела Вам сказать, что я вас любила тогда, и потом – тоже. И, если бы  позвали меня, то я бы и сына вам родила, вот! И сейчас, если позовете, приду, просто буду рядом, если я Вам нужна!
- …?
- Ну, и что вы теперь молчите? Я не вру, я наконец-то смогла сказать то, что тогда не сумела. Сколько лет прошло. Я была замужем, у меня сын. Да и я сейчас замужем, и муж у меня – хороший. Но, я хотела сказать, это- другое, совсем другое чувство. Если бы у вас было сто жен, я бы не ревновала Вас, понимаете? Я бы думала только о том, что Вам так хорошо.

- Саша, вы  какие-то глупости говорите. Вы, случайно, не пьяны? Извините, я не хотел обидеть, но ваши слова, это из ряда – вон. Вы помните, как я выгляжу? С тех пор стало только хуже. Я еще и лысею.
- Не о том Вы, Михаил  Андреевич. 
- Как раз о том, бросаетесь такими словами, а сами и понятия не имеете, что такое это чувство. Если это все, что вы хотели сообщить, то тогда спокойной ночи. Рад был…
- Михаил  Андреевич, хотите, я сейчас приеду? Только разрешите, я быстро.
- Что за глупости вы несете?  
- Я хочу, чтобы вы поняли, что я не вру  и поверили мне. 
- Я, старый скептик с математической логикой, чтоб поверил в любовь бывшей студентки, во весь это романтический бред с элементами мазохизма и шизофрении на фоне женского алкоголизма?  Вам самой не смешно? Саша, вы же умная девушка!
-  Вы разрешите мне приехать?
- Еще чего захотели, на ночь глядя из дома сбежать? Вы же сказали, что у вас сын. А мать ему уже не нужна?
- Ну, он с мужем футбол смотрит, потом спать пойдет.
- Вот и вы идите, Саша, к мужу. Спокойной ночи.
- Михаил  Андреевич!
- Идите, Саша! За звонок спасибо. Как бы там ни было, а я вам рад, вспомнили старика. Только бред из головы – вон, поняла?
Гудки. 

                                   ***

Старый преподаватель положил трубку, какое-то мгновение помедлил, держась за нее, потом достал тряпку с нижней полки  тумбы и тщательно вытер телефон от пыли. Пошел на балкон, вытрусил тряпку, взял сигарету, закурил.

В голове звучал голос Саши  «Я бы только и думала о том, что вам  так хорошо», ее мелодичный, густой, голос энергичной, сильной женщины. Интересно, какая она стала? Наверное, расцвела, вошла в лучшие формы. А ведь не врет, поди, а? Сам себе задавал вопросы Михаил  Андреевич. Вот, если бы Рита родила тогда, то дочка бы  у меня такая была, как Саша.

Глубоко затянувшись, он подумал, что, пожалуй, созрел, чтобы бросить курить, посмотрел на количество сигарет в пачке, затянулся еще раз, потушил сигарету и решительным движением сломал твердую пачку вместе с оставшимися сигаретами.
Пошел на кухню, заварил себе кофе. Взял чашку и пошел в кабинет. Везде царило запустение. Пыль, старые газеты, вещи были разбросаны как попало. На рабочем столе  был полный кавардак.

Михаил  Андреевич сел за стол, двумя  руками сдвинул в разные стороны все, что лежало на столе. На пол, по обе стороны стола попадали книги, бумаги,  квитанции, ручки, что-то еще. 
Он глотнул кофе, поставил чашку на стол. Встал, пошел в кладовку. Взял стремянку. Потолки в квартире были высокие. Подставил стремянку так, чтобы достать с антресолей  старый чемодан. Пришлась залезть на самую высокую ступень,- то, что нужно, он увидел в самой глубине  антресолей. Аккуратно,  опасаясь падения, Михаил  Андреевич достал несколько перевязанных лохматой веревкой  красных папок со своими работами.
Спустился, поставил стремянку на место,  вытер пыль с папок, вымыл руки, прочихался.
За столом распечатал  старую вязанку. Начал листать  первую папку.   Это был его  недописанный учебник  по высшей математике. Он пролежал на антресолях больше десяти лет. 

Тогда, когда все случилось, он понял, что не сможет закончить его, не было сил. А сейчас, он совершенно точно знал, что и как надо писать, видел, как он держит в руках  авторский экземпляр, почувствовал  свежий запах типографской краски.
Михаил   Андреевич улыбался: «Вот, чертовка!»