ВИДЕНИЯ

ГЛАВА 1

Каждая женщина немножечко колдунья, в которой дремлет булгаковская Маргарита. Просто не все отпускают себя на свободу. Кто-то боится, у кого-то получается плоховато, а кому-то просто лень. Лана до поры до времени не видела в этом необходимости – все и так у нее было хорошо. И дальше тоже было бы хорошо, не приди в ее жизнь тот ноябрь.

Обычный вечер. Она закончила работать над очередным стихотворением и выложила его на сайте. Оно опять не устраивало, но интересно было мнение читателей. Почему-то всегда удивляло количество классов под стихами, а еще больше содержание комментариев. Надо признать, что людям нравились ее стихи, но она по природе своей была застенчива, поэтому выставляла все написанное под псевдонимом.

Компьютер опять булькнул, оповещая Лану о новом письме. Этот адресат писал впервые, нахваливая ее стихи. Вежливо ответив, отметила необычность имени. «Алан… Интересно, вымышленное или настоящее?»,  -  терялась она в догадках. Сомнения подтвердились, когда, зайдя на его страничку, увидела, что та создана буквально неделю назад. После этого решила  быть с ним более осторожной. А еще лучше совсем не общаться.

Он не надоедал своими письмами. Одно сообщение в день или даже реже. Прошла всего неделя. Но странно – Лана их уже ждала. Может быть, даже не столько сами письма, сколько стихи, которые присылал, чтобы она их оценила. И хотя стихи были сырыми, неуклюжими, в них чувствовалась такая нежность, откровенность, искренность, что их хотелось перечитывать по нескольку раз. Ей совсем незнакомо было это чувство – слова прикасались к коже, проникали в кровь, и доходили до сердца как-то по-новому, практически на физическом уровне. Лана ощущала его стихи.

Очень скоро их письма стали более откровенными. Потом уже засиживались в чате далеко за полночь. А потом… Потом их перестало смущать то, что познакомились в интернете и между ними сотни километров.

Роман был бурным. Наступило какое-то сумасшествие. Оба летали. Она, конечно, и раньше летала, но все же больше на метле. Полеты на крыльях были незнакомы. А с ним… Чудесным образом что-то вырастало за спиной. И окружающие как-то странно посматривали на Лану:

- Ланка, ты, что влюбилась?

- Еще чего! Я не верю в любовь, - отвечала она. А из ее глаз теперь постоянно сыпались звездочки. Или струился свет такой яркости, что, глядя на нее, друзья зажмуривались.

Однако все оборвалось еще внезапнее, чем началось. Обычный телефонный звонок: «Пока, принцесса. Вечером позвоню». Больше звонков не было. Сначала Лана ждала. Потом позвонила сама. Алан не взял трубку и не перезвонил. Это на него совсем было не похоже. Она волновалась. Отбросив гордость, написала смс. Тишина! Месяц, два… Началась бессонница. Спала, конечно, но урывками. Ни с того-ни с сего забытьё заканчивалось и, очнувшись, Лана всем телом, каждой клеточкой ощущала его присутствие. Сначала объясняла это тоской, потом сумасшествием, а потом… Потом в ней проснулась Маргарита.

В первый раз, прилетев в его комнату ночью, спряталась в самой темной нише. Подглядывала, как он спит. Сон был беспокойным. Алан метался по подушке, стонал. Когда она увидела слезинку в уголке глаза, чуть было не рванула к нему, чтобы обнять и успокоить, но что-то удержало. Осталась в своем темном углу. Даже еще больше вжалась в него. А он перевернулся на живот и обнял обеими руками подушку. На мгновение замер, а потом с такой силой сжал ее, что у Ланы перехватило дыхание. Даже боль ощутила. Честно говоря, струсила тогда. Это же все происходило впервые: о таких полетах ничего не знала, мало ли чем все закончится. И улетела. Этой ночью она спала спокойно.

Так начался новый виток в их романе. Иногда уставала на работе до того, что сил на полеты к Алану не оставалось. И он, не дождавшись, прилетал сам. Лана просыпалась от его прикосновений. Улыбалась и просила: «Хороший мой, давай сегодня поспим. Я так устала». И вот же странность: после этого спокойно спала до самого утра, просыпаясь до звонка будильника с улыбкой на лице. Скоро Лана уже привыкла к своим полетам. И совсем не удивляло, что безошибочно находит его, хотя в реале она никогда не была у него в гостях. Просто однажды поняла, что адрес ей совершенно не нужен. Поставь он свою кровать в землянке, в лесу или на крыше небоскреба – это не имело никакого значения. Она летала на зов его души. А этот маршрут Лана знала точно.

Вот так они и жили довольно продолжительное время. Она даже пыталась с ним разговаривать. Спрашивала, что произошло, ругала за молчание, обзывала трусом. Он молчал. Но как-то она чувствовала, что он ее визитам рад. А если их не было, Алан сам уютно устроившись на ее подушке, нашептывал ласковые слова, оберегая сон.

Однажды она очень долго засиделась с правкой своих стихов. Никак не шла работа, а редактор категорически не хотела заканчивать сеанс. Лана устала до изнеможения, монитор тоже. Но едва голова коснулась подушки, поняла, что не сможет заснуть, не пожелав ему спокойной ночи. Она дала себе слово, что не будет у него задерживаться, только чмокнет в щечку и вернется. Алан уже спал. Мирно посапывал, закинув руки за голову. Ей всегда нравилось нырять пальцами в его седую шевелюру. А сейчас он был такой беззащитный, и она не удержалась. Но нет, не запустила руки в волосы –  побоялась разбудить. Просто провела ладонью по любимым серебринкам и поцеловала нежно, едва касаясь. Уже хотела отправиться в обратный путь, как вдруг ощутила: что-то держит. Ланина щека оказалась на его груди. Он всегда так любил засыпать. Лана прильнула к нему всем своим телом и замерла: он ее обнимал, но не проснулся. Вернувшись домой, теперь и она спокойно заснула.

То, что случилось дальше не поддавалось никакому объяснению. Лана распахнула глаза. Ночь вокруг нее была не просто темной. В это мгновение ей стало понятно значение слов «кромешная тьма». Но вместе с неожиданным ощущением прикосновений Алана к своей коже ее комната вдруг осветилась. Ничего не поняв, испугалась: то ли почти реального прикосновения любимого, то ли этой вспышки света, или того, что это произошло одновременно. А дальше был грохот такой силы, что во дворе сработала сигнализация на всех припаркованных возле подъезда машинах. Началась гроза страшной силы. Лана сжалась в комочек. Было жутко. Но она незаметно провалилась в сон. Какой это был сон!

Он ее целовал. Она пьянела  от ласк: и то взлетала, то падала… Тело горело под его руками. Она выгибала спину, стремясь к нему навстречу. Еще ближе, еще теснее, еще глубже… Лана услышала свой стон наслаждения. Все закончилось в один миг: и извержение вулкана, и гроза. Последняя вспышка молнии, самая яркая, и вместе с ней оглушительный треск грома –  и они… в изнеможении. За окном мерно зашуршал дождь. Алан, прощаясь, впервые заговорил: «Я люблю тебя, принцесса. Жаль, что не могу всего объяснить. Но ты прилетай ко мне, я тебя очень жду. Каждую ночь жду…»

Лана провалилась в пустой сон, без сновидений. Утром зазвенел будильник. Она хлопнула по кнопке, не открывая глаз. Лежала и думала, что за странные были видения… Ощутив под щекой сырость, поняла, что плакала во сне. Села. И усмехнулась, поняв почему ей было так холодно и неуютно. Одеяло – на полу, простыня, сбитая в ком, под спиной… Она улыбнулась самой себе и Алану: «Мы с тобой в душ не сходили». Рассмеялась и счастливая побежала в ванну смывать с себя ночную бурю.

ГЛАВА 2

Уже несколько ночей Лана не навещала Алана. Уставала так, что засыпала, даже не коснувшись подушки. И вот сегодня, наконец, наступил долгожданный выходной. Устроив себе настоящий праздник лентяя, она провалялась весь день на диване с книгой. Даже вздремнула часок после обеда. К вечеру опомнилась, что не удосужилась приготовить хоть какой-то ужин. Но, обманув свой желудок чаем с бутербродами, улеглась спать. Выключила ночник, устроилась поудобнее, и сердце сразу заколотилось так, словно это не оно, а в него кто-то стучался. «Алан», - улыбнулась она в темноте и… полетела.

Картина, которую она увидела в его комнате, была не очень радостной. Любимый сидел на краю кровати, облокотившись локтями на колени и обхватив голову руками. Лана встала напротив и провела рукой по волосам. Алан вскинул голову и, увидев ее, обхватил руками за талию. Уткнулся лицом в ее живот, чтобы спрятать свои слезы, и замер. Лана запустила пальцы в его роскошную шевелюру и долго перебирала седые кудри, давая возможность успокоиться. Потом слегка потянув волосы назад, заставила посмотреть на себя:

- Что-то случилось?

- Думал, ты больше никогда не придешь.

- Я бы пришла. Попрощаться.

- Знаю, что поступил плохо. Но…

- Тсс… - она прижала палец к его губам, - не надо оправдываться.

Он усадил ее на колени:

- Принцесса, ты… - улыбнулся, - ты настоящая принцесса.

Целоваться было так сладко, дурман растекался по всему телу, проникая сквозь кожу в кровь, мешая дышать. В какой-то момент они забыли, что не одни в комнате. Сосед спал тихо, не напоминая о себе обычным похрапыванием. И они уже начали загораться страстью, лаская друг друга, как раньше, до этих странных полетов. Уже были расстегнуты почти все пуговки на ее блузке, а его футболка лежала бесформенным комком на полу, как вдруг сосед все же захрапел. Вздрогнув, Лана прижалась к спинке кровати. Он протянул к ней руку:

- Ну, что ты, глупенькая, он не проснется. Иди ко мне.

Лана, протестуя, замотала головой: «Нет». Но Алан притянул ее к себе, обнял и зашептал, успокаивая:

- Конечно, нет, моя хорошая. Мы просто посидим тихонечко рядышком. Ты же еще не уйдешь?

Лана положила голову ему на плечо и замерла. Ей казалось, что она ни о чем не думает, просто наслаждается теплой близостью. Но какая-то смутная тревога вдруг зашевелилась в подсознании. Легкий туман начинал заволакивать глаза. Сквозь него она едва различила образ Марка. Они совсем недавно познакомились. Их объединяли общие интересы, длительные беседы на самые разнообразные темы. Но никаких чувств или намека на них, между ними не было. Рассмотрев в облаке лицо Марка более внимательно, Лана удивилась, но не насторожилась. Поэтому и не была готова к тому, что случилось дальше.

Висок царапнуло острой болью, словно спичка чиркнула по коробку. Легкое облачко, разрослось до таких размеров, что окутало ее с ног до головы. Туман становился все гуще, и Лана уже с трудом различала сквозь него предметы. А туман начал виться вокруг нее, закручиваясь в воронку и, тянул, тянул к центру круговорота. Она барахталась в этом облаке, пыталась упереться руками и ногами, чтобы не проскользнуть в центр вертуна. Но проваливалась в пустоту, не найдя никакой опоры. От испуга забыла обо всем и закричала:

- Ала-а-ан!

А не получив от него ни ответа, ни помощи, сначала растерялась, а потом разозлилась: «Не видит, что ли?» Повернула голову и ужаснулась: Алан в другом туманном облаке то ли засыпая, то ли теряя сознание, тихонько раскачивался из стороны в сторону, одновременно заваливаясь на спину. За себя бороться у нее, наверное, и не хватило бы сил, но позволить упасть, а, может, пропасть ему, Лана никак не могла. И хотя воронка ее затянула уже выше колен и с каждым мгновением она погружалась в нее все глубже и глубже, все же Лана нашла в себе силы и рванулась из нее с криком:

- Ала-а-а-а-а-ан, очнись!

Она смогла дотянуться до него и схватить за руку, но воронка не отпускала. Она будто заглатывала ее, унося от Алана. Отпустив его руку, понимая, что больше не сможет приблизиться, опять крикнула, чуть не плача:

- Ала-а-а-ан!

Но осознав, что все бесполезно, смирилась с неизбежностью своего падения в странную бездну. Продолжала бороться только для того, чтобы еще немного видеть любимого. Еще немного поговорить с ним. Хоть на несколько мгновений, но оттянуть момент прощания. Быть может, уже навсегда. Сил кричать уже не осталось. Лана просто тянула к нему руки, смотрела туда, где за туманом, должны были быть его глаза и шептала:

- Милый, очнись. Я не справлюсь одна. Помоги.

Воронка втянула ее уже по пояс. По щекам покатились слезы. 

- Алан, он меня заберет навсегда. Не отдавай меня.

Ей показалось, что туман над ним колыхнулся и стал не таким густым. Лицо стало проступать четче. Когда она увидела, что Алан открыл глаза, не поверила себе. Решила, что у нее от страха начался бред. Но отчаяние в сознании Ланы боролось с надеждой. И не раздумывая над тем, видит он ее или нет, туман мешает ему сфокусировать взгляд или сознание не до конца вернулось, позвала:

- Ала-а-ан, - вместо крика получился хриплый стон, - спаси-и-и.

Лана была в воронке уже по грудь, но он ее увидел. Размышлять над тем, что происходит, ему было некогда. Да и не нужно. Алан увидел ее глаза полные страха и мольбы. Допустить, чтобы его принцесса страдала, не мог. Стряхнул оцепенение, рванулся к ней и, схватив за руку, потянул. Воронка держала крепко. А Лана совсем обессилела и не могла ни сопротивляться, ни помогать. Увидев в его глазах удивление и растерянность, шепнула:

- Если любишь, если нужна, не отдавай. Если все прошло, отпусти, - и потеряла сознание.

Она не видела и не слышала, как Алан вытаскивал ее, рычал и ругался. Как потом обнимал, пытаясь унять свою дрожь и согреть ее. Как туман снова окутал, просачиваясь между их телами, и пытался  вновь затянуть в воронку. Она не почувствовала и того, как он прижал ее своим телом к кровати, вцепившись в края руками. Очнулась Лана от поцелуя. Тумана не было. Она ощутила тепло и спокойствие. Алан улыбнулся:

- Я не ошибся – ты настоящая принцесса. Ничто не могло тебя оживить. Только поцелуй, - и опять прильнул к ее губам.

Они долго лежали, обнявшись, и молчали. Алан не решался приставать с расспросами. Боялся, что ей это будет неприятно. А Лана не знала, как ему объяснить, что произошло, потому что и сама толком не понимала. Утром, когда пришло время прощаться, Алан посмотрел ей в глаза и сказал:

- Пора заканчивать с полетами. Я теперь с ума сойду от неизвестности, гадая, долетела ты до дома или… - помолчал, подбирая нужное слово, - что-то в дороге пошло не так. Сегодня позвоню, а завтра приеду. Можно?

Лана прижалась к нему, уткнулась носом в шею и прошептала:

- Нужно, - а потом поцеловала кончик его носа, рассмеялась и улетела.

Что ее заставило вернуться, она не поняла. Какое-то смутное ощущение, что что-то забыла. Хорошо, что не влетела в дверь с разбега. Чуть приоткрыла и замерла: соседа на его кровати не было. «Значит уже встал», - подумала Лана. Еще немного приоткрыла дверь. Только так, чтобы видно было Алана. Он лежал на кровати, закинув руки за голову, и блаженно улыбался, глядя в потолок. Из какого-то угла доносилось ворчание соседа:

- Сколько можно говорить, что все твои беды из-за нее? Зря не веришь. Сам подумай: ты даже не смотришь на других женщин, не говоря уже о том, чтобы… любовь закрутить. Точно околдовала тебя эта твоя принцесса. То не спишь по ночам, то орешь во сне. Нормальная баба так голову не вскружит – колдунья она. Точно.

Алан сладко потянулся, сел на кровати и рассмеялся:

- Не завидуй. Это плохое чувство, - повернулся к двери, подмигнул Лане, - мне нравится быть околдованным.

Взял телефон, набрал номер, и, дождавшись ответа, сказал:

- Здравствуй, принцесса. Нам нужно поговорить. Я могу приехать?

ГЛАВА 3

После того звонка, у Ланы, словно крылья выросли. Не просто глаза сияли – сама светилась. Все, за что бралась, получалось легко и радостно. Жила теперь только ожиданием встречи. Алан не сообщил, когда приедет, но она знала точно: скоро. Прошел день. Другой. Неделя… Она стала острее чувствовать тишину. Все чаще хваталась за телефон, чтобы убедиться, нет ли пропущенных звонков. Возвращалось то, уже забытое, состояние покинутости и неопределенности. С одной лишь разницей: она точно знала, дозвониться до нее можно – Марк выходит на связь регулярно. Общение не было прежним. Лана постепенно отдалялась от него, или выстраивала стену отчужденности.  На его вопросы:

- Что-то случилось? Я чем-то обидел тебя? Ты очень изменилась.

Отвечала уклончиво:

- Все в порядке. Настроение плохое.

Не могла же она рассказать ему о своих полетах. Любой нормальный человек только пальцем у виска покрутит, выслушав такие откровения. А то еще и определит в то самое заведение со знаменитой палатой. А Марк, ко всему, тоже, видимо, не отличался нормальностью – видела же она его тогда в тумане. Поэтому и боялась разговаривать с ним на эту тему. Настораживало и то, как и зачем он оказался в комнате Алана. Случайность Лана исключила сразу. Значит, следил за ней. И постепенно выстроилось множество этих самых «зачем?». Зачем следил? Зачем она ему нужна? Зачем хотел увести ее от Алана? Конца вопросам не было. Впрочем, как и ответов на них. Можно, конечно, спросить напрямую. Но надежда на то, что Марк не понял, что она его видела, заставляла молчать. А, появившийся страх перед этим человеком, возникший просто ниоткуда, запрещал быть с ним откровенной.

Постепенно, измучавшись новым молчанием Алана, она сникла. Крылья, что вдруг выросли за спиной, стали непомерно тяжелыми. А однажды утром она ощутила, как они хрустнули и упали. Все повторилось. Вернулось то состояние, которое Лана испытала тогда, когда он исчез в первый раз. И понимая, что все равно не сможет долго бороться со своей женской гордостью, позвонила Алану. Телефон ей безразлично сообщил: «Абонент временно недоступен. Попробуйте перезвонить позднее». Днем она еще несколько раз пыталась звонить ему. А вечером вновь полетела.

Проскользнула в темную комнату: «Странно… всегда светло было». Шагнула к кровати. Вокруг клубился туман. Не очень густой. Сквозь него Лана увидела, что кровать пуста. Села на краешек и, прижав к себе его подушку, задумалась: «Где он?» Уверенная в том, что знать адрес в таких полетах не нужно – летишь на зов души, она встала и прислушалась к себе. И вокруг нее, и внутри была тягостная тишина. Возвращаться домой, не поговорив с Аланом, ей не хотелось. Половину ночи она скиталась по темным переулкам пространства. Искала? Да. Убегала от себя? Наверное. Уставшая, вернулась домой.

Что было не так, поняла не сразу. Огляделась. Над креслом, в углу комнаты, висело облако.

- Алан! – метнулась она к нему.

Туман тут же рассеялся, и она оказалась лицом к лицу с Марком.

- Не бойся меня, - сказал он, - я беспокоюсь за тебя. Хочу помочь. А ты замкнулась.

- Это личное. Не хочу обсуждать, - пересилила страх и посмотрела прямо в глаза, - тем более с тобой.

- Мы же друзья. Мне казалось, что между нами есть доверие.

- Да. Так и было. Но ты позволил себе проникнуть туда, куда я тебя не приглашала.

- Честное слово, получилось случайно. А потом… Сам не знаю, что тогда на меня нашло.

- Значит, я не ошиблась – это был ты. Зачем следил за мной? Почему хотел увести? Что тебе от меня надо?

- Мы не знаем самих себя. До знакомства с тобой я и не предполагал, что можно вот так взять и прилететь куда-то.

- Разве я тебе рассказывала что летаю?

- Нет. Я очень скучал по тебе. Однажды ночью не мог заснуть… Мечтал о нашей встрече. Представлял, как войду к тебе в комнату… И вошел. Ты спала так сладко…

- Ты подсматривал, - возмутилась Лана.

- Любовался.

- Почему ты мне не рассказал об этом на следующий же день.

- Боялся, что сочтешь сумасшедшим. Пытался убедить себя, что это был сон.

- Глупо. Ты же не просто видел и слышал, ты чувствовал запахи, ощущал прикосновения. Во снах так не бывает.

- Иногда про сны говорят, как наяву. Убеждал себя, что это тот самый вариант.

- Хорошо. Что потом?

- Стал летать каждую ночь. Однажды прилетел рано, ты еще не спала. Но меня не увидела. Или не хотела замечать.

- Почему не заговорил?

- Боялся напугать. Пока обдумывал, как поступить, ты сама полетела. Я же не знал ничего о таких полетах и, что ты тоже умеешь это делать, - помолчал немного, а потом, словно в наступление пошел, заговорил не оправдываясь, - мне некогда было думать, что я делаю и правильно ли поступаю. Я полетел за тобой.

- Ты видел, как мы целовались. Слышал наш разговор. Почему не улетел?

- Я улетел. А потом вернулся.

- Зачем?

- Если бы я знал… Наступило какое-то помутнение рассудка. Я плохо понимал, что делаю. Опомнился только, когда он вырвал тебя из моих рук.

- Что было потом?

- Я больше к тебе не летал.

- А к нему?

- Нет.

- Он снова пропал.

- Ты сейчас была у него?

- Его там нет. Уходи.

- Мне можно тебе звонить?

- Оставь меня. Если я захочу с тобой поговорить, позвоню сама.

Марк улетел. Для Ланы потянулись бесконечные дни ожидания, одиночества, тревоги и отчаянной безысходности. Она еще пару раз слетала в знакомую комнату. Но, не увидев ничего кроме тумана над кроватью, заставила себя прекратить это занятие. Дни сложились в недели, а недели, закручиваясь в тугую спираль, начали свой бесконечный отсчет. Лана угасала, таяла. Друзья пытались поговорить с ней, вызвать на откровенность, но она отмалчивалась. Случилось самое страшное из всех возможных вариантов – она замкнулась в себе. Марк, не дождавшись от нее звонка, решился напомнить о себе. Трубку она не взяла. Тогда ночью он пробрался в ее комнату. То, что он увидел из своего темного уголочка, его насторожило. Лана, сначала долго и неподвижно сидела, глядя то ли вдаль, то ли в себя. По шевелящимся губам он понял, что она разговаривает с кем-то. Но слов разобрать не мог. Потом она встала и начала взмахивать руками. Смутная догадка мелькнула в сознании Марка. Но пока не было уверенности, и он никак себя не обнаруживал. А когда Лана встала на табуретку, решился подойти к ней:

- Чем занимаешься? – как можно спокойнее и беззаботнее спросил он.

Она, совсем не удивившись его присутствию, объяснила:

- Летать больше не получается. Не могу вспомнить, как я раньше это делала.

- Хочешь, расскажу?

Лана кивнула. Марк взял ее за руку, помог спуститься на пол:

- Пошли.

Она послушно последовала за ним. Не сопротивлялась, когда уложил ее в постель. Заботливо укрыв одеялом, лег рядом. Он держал ее руку и тихонечко говорил:

- Закрой глаза и представь себя там, где ты хочешь сейчас быть.

- Я хочу туда, в его комнату.

- Ты там была много раз. Значит, знаешь, что где стоит. Расскажи, что ты видишь.

Лана помолчала, и, вздохнув, сказала:

- Ничего. Просто темнота, - открыла глаза, - разве можно что-то видеть, когда глаза закрыты?

Не зная, как ей помочь, Марк просто обнял ее. Радовало и одновременно удивляло то, что Лана разговаривает с ним спокойно. Она, словно вообще его не замечала, а рассуждала сама с собой:

- С ним что-то случилось. Я не смогла его найти – кругом просто темнота. А теперь даже искать не могу. Летать разучилась.

- Хочешь, я тебе помогу?

- Да,   - она встрепенулась, - ты научишь меня или сам его найдешь?

- Пока не знаю как, но обязательно придумаю. Ты спи, а я буду думать.

Она повернулась на бок и тут же заснула. Комок в горле мешал Марку глотать. Ревность и злость, которые он испытал, когда понял, что ее сердце принадлежит другому, улетучились, уступая место беспокойству за нее и злости на себя. Чем он может помочь? Где он будет искать человека, если не знает не то что приблизительного направления, но даже имени. А вернувшись к себе, в очередной раз подумал, что все эти полеты очень смахивают на сумасшествие. Когда брился, пытался увидеть в отражении хоть какие-то признаки либо идиотизма, либо нормальности. Но из зеркала на него смотрел обычный Марк. Так и не поняв, чокнулся он или еще нет, пошел на работу. Целый день набирал ее номер. Лана не отвечала. К вечеру беспокойство перешло в смятение и он, наплевав на все условности, на то, что она никогда не приглашала его к себе, а в последнее время даже разговаривать с ним не хотела, поехал к ней. Дверь в квартиру была открыта настежь. Он звал ее, искал по всем комнатам и закуткам. Вернулся в прихожую. Куртка и кроссовки были на месте, а вот домашние тапочки отсутствовали. «Может, к соседке зачем-нибудь пошла?» - скорее, успокаивая себя, подумал Марк. Вышел на площадку. Постоял размышляя. А потом прислонился к стене, закрыл глаза и мысленно позвал:

- Лана, ты где?

- Иди сюда.

Это прозвучало так неожиданно, что он вздрогнул и открыл глаза. На площадке по-прежнему никого не было. Он отогнал предательскую мысль о шизофрении и начал все сначала:

- Лана, где ты спряталась? Я тебя не вижу.

- Я не знаю, как тебе объяснить. Здесь много звезд. Я потеряла свои крылья. Пыталась найти в кладовке метлу, но она как сквозь землю провалилась. Я сейчас дождусь попутного ветра и попробую полететь с ним.

Марка прошиб пот. Думать было некогда. Он мчался вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Люк на крышу был открыт. Выбрался и осмотрелся. В ночной темноте не сразу увидел ее. Лана стояла на краю и смотрела в небо. Стараясь двигаться бесшумно, даже не дышать, пошел к ней. Их отделяло несколько метров, когда она раскинула руки и качнулась. Больше он не мог медлить. Всего один прыжок. Очень длинный и долгий. Но он успел ее схватить:

- Это не твой ветер.

Лана смотрела на него абсолютно пустыми глазами:

- Зачем помешал? Я бы уговорила ветер лететь, куда мне надо.

- Я слушал прогноз: завтра будет попутный.

Но она начала вырываться:

- Ты мне всегда мешаешь. Отпусти, - уже кричала она, брыкаясь и царапаясь.

С большим трудом он дотащил ее до люка, а вот спуститься вниз у него никак не получалось. Кто-то из соседей услышав крики заглянул на крышу. Ничего не поняв, вызвал милицию. Следом приехала машина скорой помощи. Уставшая Лана, слабо колотила Марка по плечам кулаками. Он держал ее мертвой хваткой и уговаривал:

- Ну-ну, тихо, моя хорошая, - и наклонившись к уху, успокаивал, словно ребенка, - ш-ш-ш…

После того, как их все же спустили через люк, и вся толпа приехавших, ввалилась вместе с ними в квартиру, начались разборки:

- Кем она вам доводится?

- Как она оказалась на крыше?

- Как вы ее нашли?

- Это она вас поцарапала?

Вопросов было так много, что Марк не успевал на них отвечать. Его не пускали в ту комнату, где фельдшер обследовал Лану. Но после того, как оттуда перестали доноситься ее раздраженные крики, он заявил:

- Больше ничего не скажу, пока не увижу ее.

Менты вошли в комнату вместе с ним. Лана спала, а пожилая медичка, укладывала свой чемоданчик. Не дожидаясь вопросов, четко обрисовала ситуацию:

- Попытка суицида. Вызвали бригаду из психиатрии, - кивнула в сторону Марка, - на лицо агрессия.

- Но она же спит, - возмутился Марк, - где агрессия?

- Конечно, спит. После лошадиной дозы успокоительного.

Когда приехала бригада из психушки, Марк пытался их убедить, что никакого суицида не было. Но только начал объяснять, что Лана просто разучилась летать и что на крыше оказалась, потому что хотела поймать попутный ветер, сразу осекся и замолчал. А доктор из спецбригады спросил у него:

- А вы, случайно, не вместе летали до того, как она разучилась?

- Нет.

Марк понял, насколько нелепо выглядели его попытки спасти Лану от психбольницы. Понял и то, что, если не перестанет болтать, то окажется в соседней палате, и уже не сможет быть ей полезным.

Несколько дней обивал пороги этого печального заведения, пытаясь добиться посещений. Не пускали, ссылаясь на то, что она все время спит. Потом он решился на беседу с лечащим доктором. А когда сел напротив седенького дядечки в белом халате, растерялся:

- Не знаю с чего начать, - похрустел пальцами, и добавил, - боюсь, что после моего рассказа, вы и для меня местечко найдете.

- Но, если вы ничего не расскажете, я не смогу помочь ей. Буду просто продолжать колоть успокоительные. А ей, может, совсем другая терапия нужна.

И Марк решился. Рассказал все, что знал. Доктор, выслушав, побарабанил пальцами по столу, то ли раздумывая, что делать с рассказчиком, то ли принимая важное решение. Потом сложил ладони в замок, поднял глаза на Марка и сказал:

- Хорошо. Приходите завтра после обеда. Я дам вам с ней поговорить. Предупреждаю, что беседовать будете в моем присутствии. И, если я замечу, что что-то пойдет не так, свидание прекращу. Понятно?

- Да.

- Тогда до завтра.

На следующий день Марк еле дождался назначенного времени. Доктор еще раз проинструктировал его о том, как себя вести,  и открыл дверь в палату. Бледная Лана отрешенно смотрела в потолок. Никакого интереса, ни какой искорки в глазах не было. Доктор подошел к ней, взял за руку, как бы проверяя пульс. Лана не реагировала. Доктор постоял, раздумывая начинать или нет свидание, но все же решился:

- Ну-с, моя дорогая, к вам гость.

Лана встрепенулась, попыталась сесть, но силенок не хватило. Доктор, удерживая ее за плечи, предостерег:

- Нет-нет, дорогуша, вставать еще рано. Обещайте, что будете умницей, и я позову вашего друга.

Кивнув, Лана подтвердила:

- Обещаю.

Доктор отошел в сторону, и она увидела Марка. Сколько же разочарования было в ее взгляде:

- Ты?

- Я не могу найти его без твоей помощи.

- Меня не отпустят.

- Ты просто скажи хотя бы имя. Я даже этого не знаю.

- Алан.

- Ты помнишь город, в котором он жил?

- Конечно.

Лана назвала ему и город, и улицу, и даже место работы:

- Ты что собираешься к нему поехать?

- Почему бы не съездить?

- Его соседа зовут Рома, но, думаю, что он не станет с тобой разговаривать.

- Ты не волнуйся. Я обязательно туда съезжу. И все расскажу тебе.

Потом доктор говорил Марку, чтобы он не надеялся, что все это правда. Но Марк был убежден: раз Лана его узнала, то и все остальное должно быть правдой. Прощаясь, доктор спросил:

- Вы все же намерены съездить туда?

- Я намерен его найти. Это ее спасение.

- Вы будете искать своего соперника, а я смогу ее и без него вылечить.

- Она его любит. Вы от любви лечите?

- А как же ты сам-то? - вдруг перешел доктор на «ты».

- Я… хочу, чтобы она была счастлива.

Пожав руки, они разошлись, каждый по своим делам. Доктор –  лечить больные души.

Марк – искать счастье для любимой.

ГЛАВА 4

Город, где жил Алан, тонул в листопаде. Аллеи укрывали тротуары пышными коврами. Солнце дарило свое последнее тепло. Только Марку было не до красот. Ему хотелось быстрее найти либо жилище, либо работу Алана и поговорить или с коллегами, или с соседом. Первым на пути было общежитие. В комнату его не пропустила строгая вахтерша:

- К кому?

- Мне Алан нужен. Марк боялся, что та спросит фамилию. А ее Лана не назвала. Но имя было редкое, и она спокойно отреагировала:

- Уехал. Вроде, как в отпуск. А потом пропал.

- А сосед его, Рома, где?

- На работе.

Больше Марк ничего не смог у нее выведать. И поехал искать предприятие. Благо все общежитские работали в одном месте. На проходной ему повезло больше. Как только он сказал кого ищет, охранник вышел из своей каморки, выглянул на улицу и крикнул:

- Рома! К тебе тут пришли.

Разговор с соседом Алана тоже ясности не внес:

- Уехал к своей… принцессе, блин, и пропал. Небось, у нее прижился. Где живет она - не знаю. Найдешь, передай, что на работе у него проблемы будут, если никакую бумагу, типа больничного, не привезет.

Что делать дальше, Марк не знал. На выезде из города застрял в пробке. Впереди была авария. Его неприятно кольнула мысль: «Только не это». Но руки уже шарили в кармане в поисках мобильного. Он нашел в записной книжке телефона номер старого приятеля. И без всяких предисловий изложил тому суть своего звонка. Пообещав сделать все возможное и перезвонить, милицейский дружок отключился. Марк, понимая, что сегодня вряд ли дождется звонка, поехал домой. Он уже был почти на месте, когда в кармане запиликал телефон. Приятель сообщил:

- Была в те дни на нашей развязке из-за сильного тумана авария. Пострадали несколько человек. Алана среди них нет. На сегодняшний день в больнице только один пострадавший. Но имени его никто не знает – потеря памяти.

- В какой больнице этот, что без памяти?

- Да в нашей районной был. Если бы перевели куда, в деле бы отметили.

- Спасибо, друг. Я твой должник.

- Сочтемся.

Сегодня ехать в больницу было уже поздно. А вот утром Марк стоял под дверью ординаторской, ожидая, когда врачи вернутся с обхода. Лечащий доктор внимательно выслушал Марка, покрутил в руках ручку, а потом сказал:

- Ну, что ж… Состояние у него стабильное. Перелом был без осложнений. Он даже ходит уже без тросточки. Пойдемте, проверим реакцию на имя. Жаль, что фамилию вы не знаете.

По коридору впереди них шел, прихрамывая седой высокий мужчина. Доктор остановился и позвал его:

- Алан!

Мужчина встал. Потом медленно повернулся и расплылся в улыбке:

- Точно! Меня зовут Алан.

Они потом долго разговаривали в ординаторской. Сначала с Аланом, пытаясь выяснить, не вспомнил ли он что-то еще. Но тот больше не реагировал ни на что. Название города, улицы, предприятия, имя соседа ни о чем ему не говорили. Только, когда Марк спросил:

- Ты помнишь Лану? - как-то напрягся. Задумался, но тут же сник:

- Наверное знал ее… Но сейчас не помню, - посмотрел с надеждой, - а фотографии нет? Мне кажется, что это имя какое-то… родное… что ли.

Доктор подал незаметный знак Марку, чтобы тот молчал. И Марк больше ничего не рассказал. Потом, когда Алана отправили в палату, долго обсуждали, как быть. Сошлись на том, что нужна встреча с Ланой. Доктор пытался дозвониться до клиники, где она лежала, но ее лечащий врач был сегодня неуловим. То на обходе, то на совещании, то просто куда-то вышел. Решили, что завтра доктор снова будет дозваниваться. На том и попрощались. Но Марк не хотел ждать. Сел в машину и поехал.

К Лане его снова не пустили. А вот доктор выслушал. Подумав немного, сказал:

- Ну, что ж… Можно попробовать. В любом случае хуже не будет.

Через несколько дней все бюрократические процедуры были улажены. Алана привезли в психбольницу. Марк уговорил доктора разрешить ему присутствовать при встрече Алана и Ланы. Ему выдали халат, чепчик и усадили рядом с медсестрой на посту. Он сидел в пол-оборота к проходу, и Алан со своего места не обратил на него никакого внимания. Лану пригласили, якобы, на процедуры. Она шла по коридору, глядя себе под ноги. Ее ничего не интересовало. Но, когда она дошла до сестринского поста, вдруг остановилась. Алан поднял глаза и встал. Смотрел на Лану и никак не мог понять, что она здесь делает. Он молчал и не сделал к ней ни одного шага. Что она почувствовала, не понятно. Медленно повернулась, склонила на бок голову, брови поползли вверх:

- Алан?

- Лана! – он улыбнулся и шагнул к ней.

-  Я думала, больше никогда тебя не увижу.

- Как ты сюда попала?

- Не помню. Над твоей кроватью был туман. Я полетела тебя искать и заблудилась. Кругом темно. А потом… потом мне стало страшно и отчего-то больно. Помню, что закрыла глаза. А когда открыла, уже была здесь.

-  Я поехал к тебе. Сначала был дождь. А потом туман. Я даже не понял, что случилось тогда на дороге. Но из этого тумана я тоже попал в темноту. Долго блуждал. Не мог вспомнить, куда мне надо идти. Вернулся в свою комнату, но там было неуютно. Я нашел дорогу к тебе, но ты давно не жила в своей квартире. Там кругом висела паутина и везде была пыль. Я думал, что навсегда тебя потерял. Все стало не важно, и я перестал жить. У меня не было даже самого себя.

Они уже давно держались за руки. И смотрели друг на друга, не отрываясь. Так нежно и искренне, как могут смотреть только дети и любящие. Медсестра всхлипнула. Это прозвучало так странно в обстановке счастья и радости, что все повернулись к ней. Она смахнула слезу и виновато улыбнулась. Лана, выглядывая из-за плеча Алана, сказала:

- Не плачь. Все же хорошо.

И они, обнявшись, пошли по коридору. Или полетели блуждать по закоулкам своей больной памяти.

Марк обратился к доктору:

- Их можно считать здоровыми? К нему вернулась память. Она тоже выглядит совершенно нормально.

- Я должен понаблюдать их еще немного. Они только что пережили стресс. Приятный, но стресс, - и увлекая его за собой в кабинет, добавил, - пойдемте, поговорим.

Усадил Марка на диван и сел рядом:

- Голубчик, когда мне рассказала медсестра, я, честно говоря, усомнился… Но вчера было мое ночное дежурство, и я все видел своими глазами.

Марк сделал удивленное лицо:

- Что вы видели?

- Лана по ночам разговаривает с вами так, будто вы находитесь рядом с ней. Когда человек разговаривает с воображаемым собеседником, это выглядит иначе.

Они помолчали. Доктор надеялся, что Марк сам все объяснит, но, не дождавшись, вновь заговорил:

- Батенька, вы по-прежнему летаете? Вы же были у нее прошлой ночью. Рассказали, что нашли мужчину, похожего на Алана? И она, вероятно, вам пообещала, что будет себя вести спокойно до его приезда. Я прав?

- Она сдержала слово. Доктор, она здорова.

- Не уверен. Смогу определить это дней, этак, через несколько. Речь сейчас не о ней, а о вас. Вы разве еще не поняли, куда ведут все эти полеты? Посадочная полоса заканчивается в том коридоре, - и показал на дверь, - или вы так сильно ее любите, что готовы поселиться в палате по соседству? Будете наблюдать за их счастьем или ждать, когда они разлюбят друг друга?

Марк опустил глаза, а доктор побарабанил пальцами по своей коленке и закончил, как отрезал:

- По краю ходишь, - снова перешел на «ты», - сорваться не долго. Решай сам: или ты приходишь к ним в гости с яблоками и апельсинами, или тебя затянут огни взлетной полосы в палату номер… напомнить какой номер?

- Нет. Я все помню. И все понял. Поеду куплю им фруктов.

Марк уже открывал дверь, когда доктор добавил:

- Много-то не привози. Осень уже заканчивается.

- А зимой будет нельзя их навещать?

- Зимой будешь навещать их дома. Обострения бывают только осенью и весной. Странная болезнь любовь. Но не сезонная.

 

 

 

 

 

 

Другие произведения автора:

Догорели эмоции. Тлеют

«Смирись», – шептал мне ангел. Я не слушала

По гололёду неуверенной походкой