Роман с небом, длинною в жизнь...

(Реальная «сказка» о современнике, одном из миллионов – собирательный образ.)

Автор: Филиппов Евгений Анатольевич.

Часть первая: Patriotique (фр.) – Патриотическая!

«Империя!!!»

«Melancholy(англ.) – Тоска!!!

Если-б ты знала, если-б ты

знала! Как тоскуют руки по

штурвалу!

Есть одна у лётчиков мечта,

Высота – Высота»

(слова из песни)

Пролог: «От автора».

        Идея написать эту книгу возникла у меня очень давно. В то время когда я серьёзно описывал свою жизнь, делая первые шаги в прозе. И рассказывал о своём отце и остальных родных. Тогда-то мне совсем неожиданно пришла мысль о тесте, как не заслужено забытым близкими, а точнее о его памяти оторванной от них. Наверное из-за его сверх самостоятельности. С которым я лично знаком не был. А от тёщи слышал только одни нелицеприятные эпитеты. Что вызывало внутренний протест, но одним словом, то что я это слышал от тёщи в адрес своего мужика «поработителя», было всё сказано в красках уничижительных не говоря уже об их «цветах». Хотя и упоминался он нечасто. А вот от его сослуживцев и не только, исходила совсем противоположная информация. Разница в их возрасте была на год меньше чем у нас с женой, но по образованию примерно такая же, у одного высшее военное и академия генштаба или как в моём случае два высших ещё во времена СССР. У другой только средне-специальное, а тёща для зятя, априори, всегда «неприятель - антагонист, знающий о жизни всё», хотя бывают и исключения, что конечно же только очень радует. Лишь теперь я понимаю зачем она это делала, ведь в «открытую», по каким-либо причинам, она не может на прямую «охаивать» зятя. То делая это в отношении своего мужа она ничем не рискует, тем более что его уже давно не было на белом свете. Хотя имеется в виду естественно тот, кто по её мнению ведёт себя недостойно, то есть я. Но мне, интересно проводившему время, с лётчиками ВВС и в частности отдельной эскадрильи, стратегической, военно-транспортной авиации «Черниговского» авиаполка. Базирующегося в одном аэропорту с гражданскими Элочками (Let-410) и Аннушками (Ан-2). Имеющих только разные ВПП (взлётно-посадочная полоса) со стоянками. Но соединённые рулёжными дорожками и единым КДП (контрольно-диспетчерский пункт). Слышал много хорошего в его адрес, и это небыли просто застольные, хвалебные «оды», типа: «Ты меня уважаешь, а уж как я тебя уважаю!!!», а искреннее выражение тёплых отношений к уважаемому человеку и его памяти. Иными словами, воспоминания о настоящем «Отце командире». Рассказываемые от всего сердца людьми, бывшими в его подчинении. Не только в штурманской, при подготовке к полётам. Или биллиардной комнате, на дежурстве, ожидая погоду, а и в дальнейших совместных охотах и путешествиях по тайге. Выражаемые в рассказах о его мудрых решениях жилищных и семейных проблем своих подчинённых. С которыми он не брезговал делиться харчами и кровом. Он долгое время командовал этим соединением. Абсолютно все, просто вспоминали с теплотой, времена под его командованием. Как самые светлые дни, которые к тому же пришлись на годы Брежневского «застоя» когда «всё» было и был «диффцит», как говорил Великий актёр Аркадий Райкин, устами своего героя – мудрого, почтенного кавказца. Это уже отсюда он сам неоднократно летал в Афганистан, но к сожалению в качестве командира «Чёрного тюльпана», для транспортировки груза 200 и 300 (трупов и тяжелораненых). Спасая тех мальчишек которые бредили войнами, от американских стингеров и живого вида настоящей войны, сам зная о ней не понаслышке, о чём свидетельствовали несколько орденов «Красной Звезды», прекрасно представляя как она выглядит. То есть «гуано» смешанное с кровью пахнущее ещё и мочой, это ещё цветочки, а вот вид мозгов перемешанных с кишками, да ещё плавающим в этом месиве глазах с огромными зрачками уже и есть настоящая картина, или лицо любой войны, которую устраивают люди. Зрелище, а особенно, случайно-неожиданное созерцание, «произведения» экспрессиониста-авангардиста. Под именем смерть, куда сильнее затрагивает психику любого, более чем сумасшедшие творения современного немецкого художника авангардиста. Изготавливающего «высокохудожественные» композиции из мумифицированных останков человеческих тел. Моё назначение в Канский аэропорт начальником авиаотделения лесоохраны в 1987 году, уже было после двух лет когда он трагически ушёл из жизни. Его моложавая вдова бальзаковского возраста, а моя будущая тёща работала там радиооператором. И наверное неслучайно я был приглашён в своё время к ней в гости. Где и познакомился с его, тогда ещё несовершеннолетними, дочерьми. В которых соответственно влюбился «по уши», женившись на старшей. Я наверное как-то, или в чём-то, повторил часть его жизни. И мне очень захотелось рассказать кому-нибудь о нём, имея в виду конечно же и себя, как говорят англичане (Fifty on Fifty). Как оказалось проще простого доверить этот рассказ бумаге, она всё стерпит и примет в себя, снимая с моих плеч груз ответственности перед другой жизнью. Но сначала я даже не представлял как этот рассказ будет выглядеть. Когда совершенно случайно, один из моих друзей, читавший моё первое серьёзное произведение: - повесть о моей жизни. Встретившийся со мной подарил мне книжку Евгения Гришковца, «Роман - Рубашка». Прочитав её за один вечер, до меня вдруг «дошло», что и как должен написать я. Так как рассказ о человеке, мной задуманный, будет от его имени. О котором лично я знаю только со слов посторонних и не могу ручаться за подлинность происходившего, то это должно быть полностью выдуманное, то есть «художественное» произведение или как я его определил, тоже - Роман. Заодно затрагивая вечную, бездонную тему любви в разных, но всё же человеческих её проявлениях из-за того, что она объединяет каждого. Уж что – что, а опыт в любви есть у каждого. Не говоря уже о личном опыте и впечатлениях с ним связанным. Независимо от времени проживания, и о социальном статусе. Поэтому-то я полностью снимаю с себя ответственность. За выдуманное мной и пересказанное с чьих-то слов, услышанное когда-то от других лётчиков и друзей окончивших лётные училища. Потому что увлечённым, по настоящему, людям всегда есть что рассказать другим. Напрямую это относится именно к церковным служащим, независимо от того какому богу они служат, главное чтобы этим делом они были увлечены по настоящему. Примерно такими были первые коммунисты. А уж для командира или как сейчас принято говорить менеджера, чего-либо, это должно быть главным в его психологии. Так и только так определяется «Профессионал», с большой буквы и не только в управлении кем-то или чем-то. Именно поэтому, дорогой читатель. Считай все совпадения, имен, фамилий и всех придуманных ситуаций, если такие возникнут, просто случайными, и на сто процентов выдуманными, а может и нет. И что я сознательно не хотел, никого обидеть. А все, мягко сказать, неточности связанные с историей, биологией и авиацией, прошу мне простить и принять книгу как картину художника. Пусть и не слишком удавшуюся, или даже совсем неудавшуюся, но всё же на сто процентов эксклюзивную! Ведь именно по этой книге все, кто «умеет читать», смогут судить о «Настоящем, среднем человеке – совке» и моём, в том числе интеллекте, здесь и знание истории, географии, да и политика тоже присутствует, соответствующая моим и только моим представлениям о нашей жизни, так называемому мировоззрению. Накопленному опыту по жизни. Ведь я тоже совершенно «средний». Не говоря уже о том, кто именно был катализатором возникновения этого произведения. Но всё-таки главное в книге, это краски которыми разрисованы люди и события, отображающие человеческие отношения нашего «среднего» общества. Которое существовало всегда, только видоизменялось, под воздействием условий существования. В основном между мужчинами и женщинами, поэтому-то это произведение и зовётся романом. Ведь это рассказ от имени среднего человека, прожившего свой основной – главный период жизни, во времена великой империи, «СССР». Пользуясь, по воле провидения, всеми благами самой империи, примерно так же как и древние Римляне в своё время, среди которых не все были Патрициями, но и такими, на которых держалось абсолютно всё общество. И уж тем более я никак и ничем не хотел обидеть ветеранов СССР и его различных войн, начиная с революции и Великой Отечественной. Хотя я мог бы быть сыном рассказчика, и живу немного позже описанного, то есть в настоящем, всё же «имперские» времена СССР мне близки. Жить во времена империи, а тем более принадлежать к среднему большинству избранных, доведётся не каждому в его короткой и зачастую серой жизни. А тупых чиновников всегда хватало и будет хватать как и плохих дорог в России, это вечная проблема, наверное так же вечна как «вечный жид» которому нужен просто покой, который зависит от его благосостояния, в силу субъективных и объективных причин. Потому, что чем больше территория и богаче природными ресурсами государство, тем больше для него требуется дорог, как и чиновников - «дворян», следящих за установленным порядком в обществе и передающих свои права по наследству. А откуда возьмутся: - честные; - умные; - в меру честолюбивые. Которые будут болеть за каждого подчинённого им гражданина, и не только. Загадка всей истории Государства Российского, не отгаданная пока что никем. Хотя уже многие предлагали и предлагают сейчас, свои пути его развития, но всё оканчивалось и наверное будет оканчиваться только народными бунтами: - «бессмысленными и беспощадными»! Наверное самое главное, чтобы у бразды правления Россией стоял настоящий «Царь Батюшка». На правах «Папы» Римского, да и выбираемого наверное в соответствии с примерно такими же канонами, либо модифицированными демократическими Великобританскими устоями. Ведь он быть должен именно Батюшкой умеющим и побаловать и наказать как Папа великой семьи, которая не бывает без урода. Например Пётр-1, а не слабовольный меланхолик, Николашка. Хотя, конечно же, топ менеджер для грамотного управления таким громадным ресурсом как страна с богатым историческим прошлым и мощным экономическим потенциалом. Необходим не только в единоначальном варианте, а ещё и административный аппарат им подобранный в соответствии с реалиями действительных условий. Который, даже при малейшем изменении условий существования всего общества. И неважно каких, экономических или политических, будет чутко реагировать на происходящее. И видоизменятся вместе с ним. А такое возможно только лишь при участии всего общества, то есть Демократии (Demos – народ). Соответственно и чиновники – «дворяне», так же должны зависеть полностью от воли народа, то есть большинства, что мы пока видим только на примере такого государства как – USA. Конечно же в истории немало примеров талантливых императоров, но все они возникали по воле провидения, или как сейчас принято говорить. Их правление (в смысле личностей самих императоров) было угодно Богу! А простому – среднему жителю остаётся принимать всё как есть и на своём уровне просто «болеть» за державу в которой суждено было родиться. То есть быть профессионалом на своём уровне и стремиться к большему процветанию своей семьи, как ячейки всего общества. Для этого должны совпадать множество условий существования каждого в отдельности, но профессионализм и воспитанные моральные принципы обязательны. Вот отправная точка существования каждого. Яркий пример показан в фильме - «Белое солнце пустыни». Слова русского таможенника Верещагина: - «За державу обидно». Говорят о многом, таким и только таким должен быть чиновник – дворянин. А ведь как казалось бы всё так просто, создать государство богатых, то есть тех кто бы зарабатывал сам и содержал бы при этом и всех чиновников, сколько их бы не понадобилось для грамотного управления. Об армии здесь нет и речи, потому что это закон. «Тот кто не хочет кормить свою армию, будет кормить чужую!» Военная повинность должна быть упразднена как атавизм и USA поняли это первыми, а тот кто первый всегда снимет «сливки». Именно поэтому в СССР всегда были лучшими те рода войск, где костяк составляли профессионалы, а именно ВВС и ВМФ. Такова была не просто необходимость, а суровая реальность. В виду того что управлять сложными боевыми машинами, начинёнными современными приборами. Сможет только профессионал, который просто обязан долго и постоянно совершенствоваться, что бы его оружие было всегда сильнее чем у противника, ведь это и его жизнь в том числе! И уж если ты профессионал по настоящему, то применение своим способностям всегда найдёшь, в любых условиях!

Глава первая: «Иди за мной, или Gehe hinter mir*»! (*Нем. – Ранее, здесь и далее, применяется немецкий, английский, французский языки, латынь - для большего контраста.)

И так, я ребёнок послевоенной разрухи и всеобщего ликования, по случаю победы над фашизмом и милитаристской Японией, а вернее того послевоенного уклада жизни в СССР. Именно в этот год я и был зачат от солдата Победителя, возвращавшегося, к себе домой в Сибирь после демобилизации. Хотя нас уверяли с экранов TV, что «секса» в СССР нет и никогда не было, это был неправильно сформулированный ответ, на провокационный вопрос журналиста которому нужна была «изюминка», а не фактическое действие. Имелось в виду то, что у нас, в основе любых половых отношений на первом месте стоят сначала духовные отношения, а уж затем и физические. А вот секса как простого удовлетворения своего либидо нет и не может быть. Хотя могут быть такие ситуации, когда в духовном порыве тебе отдадут самое дорогое, если ты этого, достоин. Такая вот длинная тирада вряд ли кого-нибудь устроила. А достоин ли «этого» солдат Победитель, который прошёл через «адскоё горнило и раздавил своим сапогом Гадину – Гитлера и узкоглазых милитаристов»? Конечно же, достоин, тем более что он молод и уверен, что уж теперь-то, вот-вот совсем скоро, быть может, даже завтра. Начнётся «коммунизм» и всё не только станет по настоящему общим, но и будет по обоюдному согласию. А окружающее общество будет выглядеть, так как сейчас изображают божье благоденствие различные «Евангелисты». И если это не «верх - секса», - которого «не было», то первый же читатель, а затем и все остальные пусть кинут в меня камень, а я покорно снесу побои!

Вот благодаря этому времени я и появился на свет в провинциальном городке России, на великой русской реке Волга. И хотя война обошла стороной наш городишко, но лично присутствовала в каждой хате и квартире в виде «похоронок» на родных и близких. По своему, или даже точнее, физически. Те времена были тяжелы и голодны, чем нынешние, но общество в виде дядь и тёть, да и просто соседей помогало, чем могло каждому своему члену. И это было нормой существования однородного общества, так как разделения на сословия и касты, в то время ещё не существовало, особенно в провинциальном городишке. Население которого-то и увеличилось только благодаря беженцам и эвакуированным. И если это случилось сегодня с тобой, завтра это могло случиться с таким же, как и ты соседом. «А на миру и смерть красна» – такая вот народная мудрость. Так, что я родился и рос как полевой цветок – «Василёк» возле дороги в прямом и переносном смысле, так как могучая река и железная дорога. На берегах, которой стоял родной городок, и были той дорогой в мою будущую жизнь. Имя у меня было соответствующее – Вася, или в полном варианте Василий. Про своего отца я слышал от мамы, что он был Лётчик и погиб на войне в самом её конце, где-то возле острова Окинава, что около Японии. Погиб геройски, выполняя важное стратегическое, военное задание по уничтожению супер линкора имперской Японии «Ямахо». Которое было блестяще выполнено именно им, но ценой собственной жизни. Он направил свой горящий торпедоносец на него и тот, получив мощный удар в районе артиллерийских складов - погребов, взорвавшись быстро затонул (чем не «камикадзе»?). Это благодаря и нему, в том числе, с Японией быстро покончили.

Тогда были в моде такие «сказки» про Лётчиков-испытателей или полярников, моряков – героях отцов, но для меня это было «правдой» и я во всём хотел соответствовать своему папе. Путеводителем по жизни, когда я уже начал читать, а случилось это рано. Как раз после встречи с моим «фрицем», стал Вениамин Каверин с его произведением «Два Капитана», почему-то жизнь Саньки Григорьева, как мне тогда казалась, была полностью списана с моей. Хотя более точно нашу босяцкую жизнь описал великий В.С.Высоцкий: - «Все от нас, до почти годовалых, «толковищу» (драку) вели до кровянки, а в подвалах и полуподвалах. Ребятишкам хотелось под танки! Не досталось им даже по пуле! Время думать живи, не тужи! Не дерзнуть, ни рискнуть, но дерзнули. Из напильников делать ножи. Они воткнуться в лёгкие от никотина чёрные, по рукоятки лёгкие, трёхцветные, наборные. Бери, «дела», отменные, сопливые острожники, на стройке немцы пленные на хлеб меняли ножики!» Трёхцветный целлулоид, для рукояток, в виде шариков диаметром в три сантиметра можно было достать на железной дороге, где они, наверное, использовались для экстренной, ускоренной растопки паровозных котлов. Вообще на «железке» можно было достать всё что угодно, начиная от сигнальных петард и фальшфаеров и кончая трофейным, всевозможным оружием, румынского, финского, итальянского производства, которое частенько валялось возле путей. Видимо выброшенное, с проходящих эшелонов, солдатами. Зачастую оно было без патронов, и их к ним было не подобрать, но мальчишкам для своих игр и изготовления чего-либо оно подходило. Вот как-то раз, изготовив такую самоделку и спрятав её в рукав, мы с товарищем отправились к немцам. И тайком пробравшись на сам объект, изображая из себя разведчиков, тайно следили за передвижениями, «противника». Как кто-то неожиданно сзади, меня крепко обнял и произнёс: «Zu stehen, Gehe hinter mir(нем.) – Стоять, иди за мной». Товарищ Юрка меня не бросил, а отчаянно загнусавил: - «дяденька, а…а…а…, отпустите его мы больше не будем!!!». Но статный, белокурый «начальник» вдруг отпустив меня, сказал тихо: - «ребятишки пойдёмте со мной я вас покормлю». Так я и познакомился с Куртом Айзенберг, настоящим ассом люфтваффе, который за плохонькую самоделку мне отвалил целых две булки настоящего ржаного, ведь нас было двое. Мы не удивлялись, что пленных кормили относительно хорошо, в сравнении с основным населением, то - есть с нами, но ведь они побеждённые, и это милость победителя. И потом, когда я опять, снова и снова, приходил на строительство железнодорожного и коммунального мостов, которое вели пленные немцы, он, заметив меня, уводил в сторону и по долгу разговаривал со мной, говорил он почти без акцента, всё-таки годы плена, попал он к нам в самом начале войны. Дали ему возможность хорошо выучить язык. А скомандовал он первый раз по-немецки, что бы сломить мою волю и не спровоцировать побег, который на стройке мог плохо закончиться. Даже потом, знакомясь с прибалтами, я удивлялся, почему они так плохо говорят по-русски, ведь чистокровный немец говорил гораздо лучше их, хотя прибалты и германцы, это большая разница, как, например украинец и молдаванин живущие рядом. Особенно это касается эстонцев. Недаром ходят целые анекдоты, высмеивающие их национальный характер. Но мой Курт, видимо соскучившийся по своему сыну и увидавший во мне знакомые черты. Сильно ко мне привязался, дал совершенно сознательно, начальное образование в виде знакомства с русской и немецкой азбукой, привив любовь к небу, рассказывая о своих полётах на лёгких «Dornie». Он был настоящим бароном «фон-Айзенберг», что отражалось в его поведении и гигиене, хотя он был по своему «начальник», над такими же, как он, всё-таки по образованию архитектор, но иногда выполнял работы по экстренной уборке мусора, и выглядел при этом всегда чисто и опрятно, как и подобает аристократу. Так уж получилось, что к моменту нашей встречи, мне необходим был отец, а ему сын! От этого и случилось то, что должно было случиться. Холодное лето, а затем и зима пятьдесят третьего, для меня остались самыми лучшими годами детства. Хотя в стране происходили определённые политические события, но я проводивший вечера с Куртом в его бытовке, наевшись до отвала хлеба с салом, перловки и напившись крепкого, ароматного чая, после двух уроков по грамматике русского и немецкого языков. Внимательно слушал его рассказы о полётах над Альпами и пытался понять, как может летать – парить, планер без мотора, наверное – также как птицы - чайки над Волгой.

- «Представь себе»: - говорил он: - «на горной равнине, высоко – высоко, там, где облачка, словно забывшись и задремав. Лениво шевелятся от лёгкого дуновения ветерка. Томно нежась и потягиваясь после первого пробуждающего поцелуя бабушки или нянечки. Готовятся к умыванию и вдруг резко соскакивают, быстро натягивают короткие штанишки и бегут в парк к своим сверстникам. Туда вниз в широкий зелёный лог. А я готовлю к старту свой лёгкий планер, разворачиваю его в противоположную, от их побега сторону и как только полностью рассветёт, махаю крестьянам, пришедшим со мной. Чтобы они брали в руки стартовые канаты и начинали их растягивать, двигаясь от планёра в другую сторону. Сам же не торопясь, усаживаюсь в кабину и сжимаю рычаг тормоза. До тех пор пока растянутые канаты, медленно, юзом не начинают тащить планер. Тогда отпускаю тормоз и после короткого пробега взмываю над вершинами, начиная свой полёт к равнине».

В любом случае он своими рассказами разбудил во мне желание всё это увидеть своими глазами и ощутить на себе поток встречного ветра и почувствовать. Как отдаётся дрожь лееров в руке сжимающей штурвал, и на ногу уже сама давит педаль, что говорит о восходящем потоке справа, в который надо довернуть, что бы подняться ещё вышё и спокойно планировать дальше. По аналогии с растопыренными маховыми перьями орлов – кондоров, парящих над горами под чудным названием «Кордильеры», где-то в далёкой Америке! Так мог рассказывать только по настоящему увлечённый человек, к тому же образованный и вдобавок аристократ. У которого всегда находились синонимы. Для выражения своих чувств. Несмотря на то, что он изъяснялся не на родном для себя языке. Наверное, он что-то увидел в моих глазах, то - которое подвигло его на изливание своих, пережитых когда-то эмоций, а моё слушание с раскрытым ртом только стимулировало его непрерывные рассказы. Ведь самый благодарный слушатель и рьяный критик, это ребёнок, для которого всё правда и всё вновь, и если вдруг он почувствует фальшь, то не замедлит проявить свои эмоции, так или иначе. Недаром многие великие советские актёры начинали свою «высшую» карьеру с ролей в театрах юных зрителей (Смоктуновский, Лановой и т.д.).

Вот таким был и я. Кстати я совсем забыл представиться. Зовут меня Василий Анатольевич Ченцов, 1946 года, 6 июня, дня рождения. В один день с великим Александром Сергеевичем. Почитаемым на Руси, наверное, всеми без исключения. Как национальный поэт и писатель. Моя фамилия тоже указывала, прямо на то, что и моим предком был человек, умевший всё чинить, любой механизм или предмет и получивший от этого такое прозвище. Которое впоследствии стало фамилией всех его потомков. То есть тоже в своём роде талантливый. Видимо существует какая-то связь времён и событий, а зачастую и не только.

Глава вторая: «Волгарь - сволочь».

- «Издалека – долго, течёт река Волга» - Кто не слышал слов этой русской песни в исполнении Зыкиной, а для мня, как и для всех россиян, это почти гимн великой русской реке. Самое интересное, что почти все, зная «всё» о Волге, воспринимают её как неотъемлемый атрибут России, как нечто само собой разумеющееся. Считая, что в России есть реки гораздо величавее и харизматичней, но просто забывают, что богаче историей и, наверное, красочней, более чем Волга, по прошедшему времени, нет ни одной. Она стержень, становой хребет – «позвоночник» всей матушки России. Недаром протекает с севера на юг через всю центральную Россию. И в ней отражается весь уклад жизни, всей великой страны. А по плотности населения на один квадратный метр территории, на неё приходится самая большая численность. Ни одна из Российских рек не видела столько человеческих страданий и восторгов. Это и победы над врагом и великие Сталинские стройки, битвы, а также прочие мелкие, крупные человеческие отношения не всегда «светлые», но именно человеческие. Не говоря уже о более древней истории. Вообще «это» почти «вытяжка» из всех человеческих эмоций, текущая через всю Россию. Символичны и её истоки из великих Валдайских озёр на севере России, так же как и впадение на юге в Каспийское море. Контраст просто умопомрачительный, между «началом» и «концом», с одной стороны берёзы и камыши, которые шумят, и гнуться, а с другой плавни и лиманы, которые так и просят спеть про морячку. Так как испокон веков именно Волга служила колыбелью русского духа и, наверное, именно в ней кроется алгоритм существования всей России. Наверное, при желании можно выдвинуть и развить целую теорию существования России. Трактуя всё и вся, по течению Волги. Где она повернула, сменила основное русло на новое. Образовалась отмель, или наоборот омут и так далее. Связывая всё, с историческими поворотами государства российского и предсказывая новые. Но пусть этим занимаются учёные – гидрологи, или какие-нибудь предсказатели – экстрасенсы, которые для этого и существуют. Великая русская река прокормит ещё не одно человеческое поколение и не только своими физическими ресурсами. Меня же интересует, и я пытаюсь донести до тебя, мой дорогой друг только, то духовное состояние (экзистенцию) того, почему великая река внушает одному именно такие образы и видения, а не другие и почему это так, а не иначе! Вспомним картины великих художников, к примеру, о бурлаках. Которым есть ещё один синоним «Сволочь», самим бурлакам. То есть разговор идёт о тех «богатырях», которые могут запросто сволочь любой, тогда существовавший корабль куда угодно, по всей реке Волга и по соединяющим её с другими водоёмами шлюзам, от одного моря до другого. Хоть с севера на юг и обратно, или с запада на восток. Куда там до них каким-то ломовым извозчикам из Одессы (биндюжникам). Они бывают везде, но частенько оставляют после себя «босяцкое» потомство в большом количестве, не утруждаясь впоследствии заботиться о нём, из-за чего и стали нарицательным синонимом безответственности и порока. Но они молоды и сильны и в отличие от англичан по фамилии «Hooligan (англ.)», не грабят и не разбойничают, нанося увечья. Для этого есть «большие дороги» и Тамбовские леса с Кавказом. А Волга – это сила, спокойствие и широта всей русской души, а так же её сексуальность. Недаром особенности характера каждого проживающего у той или иной Русской реки определяется самим характером той или иной реки. К примеру: - бурный и порожистый, сверхмощный Енисей или величавый Байкал с Амуром. Определяют основу характера «аборигенов». Скажи мне, где возле какой реки ты живёшь, или родился, и я скажу кто ты!

Волга, для живущего около неё мальчишки это всё: и образ жизни, и пропитание с возможностью проводить большую часть своей юной жизни, слившись с ней всем своим естеством. Вспомните Тома Сойера с Геккельберифинном. Для них таким местом в их жизни была Миссисипи. Но они американцы, а мы россияне! Соответственно и наша река это Волга! Рыбалка на ней это тоже образ жизни. Конечно же, осетры это одно, а для мальчишек и уклейка с плотвой подойдёт. Но поймать сома это уже не просто поступок, а целое приключение, особенно если он с тебя ростом. Для этого делается специальное приспособление – «кивок», выбирается соответствующий омут. И выплывая на чёлне к нему, насаживаешь лягуху, после заброса начинаешь «булькать» (издавать специальные звуки) кивком. Через какое-то время получаешь резкий удар по руке, и начинается силовая борьба со зверем, который может быть сильнее тебя во много раз и победа над ним будет тебе наградой, как былинному богатырю победителю. Конечно же, это удаётся не всем, и многие так никогда и не поймают своего «Зверя», за всю свою короткую жизнь. Но река дарит и просто ленивое время провождение возле себя с простой удой, снимая с крючка время от времени уклейку или просто карася с ершом. Дело происходит на несудоходной протоке, за городом впадающей в Волгу и делящей пригородный посёлок, так называемую «слободу» пополам, в период нереста леща. Это довольно большая рыба, которая во время нереста сбивается в стаи и буквально «прёт» на берег, после него на неё нападает такой жор, что её ловят на почти голый крючок вёдрами. Вот в окружении друзей я сижу с удочкой на берегу медленно шевелящейся речушки, мне показали, как насаживать червяка, забрасывать. Но мне скучно и нечем заняться и тут, когда я в очередной раз поднимаю удочку, чтобы перезабросить и вижу на крючке рыбёшку с растопыренными колючками и жабрами, это бродяга Ёрш. Дрожащими руками, укалываясь об иглы, снимаю её, насаживаю нового червяка, забрасываю. И тут начинается что-то невообразимое, я дёргаю уклеек с подлещиками и пескарей одного за другим, даже забыв насаживать на крючок червяков. Сейчас уже я явно вижу, как дёргается поплавок, что обозначает поклёвку, тогда необходимо «подсекать» и от рук по всему телу пробегает импульс барахтающейся на крючке рыбы. От скуки не осталось и следа. В тот день я поймал уклеек и пескарей, с подлещиками очень много, так что кукан из ивового прутика, чтобы не волочился по земле, пришлось взвалить на плечо. Таким сгорбленным гномиком, с гроздьями разномастных рыбёшек я и показался дома. Потом была изумительная уха и обжорство от «пуза»! Это событие в моей жизни сделало меня рыбаком навечно, разбудив страсть к рыбалке с удочкой. Вообще времяпровождение на рыбалке, в расслабленном состоянии, лето и жара делают своё дело. Воды перемещаются так медленно, что течения на первый взгляд не видно. Ещё добавьте к этому солнце и жару, то будет представление о полной идиллии на рыбалке. Представьте себе: середина знойного лета, тихая заводь, омуток, тишина, только стрекочут кузнечики и на раскрашенном поплавке сделанном из коры дуба сидит большущая стрекоза, переливающаяся всеми цветами радуги, даже не качаясь. Возле удочки в картинной позе развалился белобрысый мальчишка, кажется, дремлет, потому что утренний клёв уже кончился, а для вечернего ещё рано. Но уходить ему лень. Вот картина достойная кисти русского художника. И появление созерцательных начальных наклонностей у того, кто так проводит время. В медленно перемещающихся водах великой реки отражается голубое небо с облаками, так же лениво колышущихся в самом зените. Вызывая жгучее желание лететь, парить, рядом с ними. Постепенно, раз от раза, это желание заставляет действовать, принимать первые, какие-то, шаги для осуществления своей хрустальной мечты. Мечты и фантазии стали первой вехой и начальной стадией любви к бездонному океану именуемым Небом. Закреплённые рассказами Курта, в то холодное лето, проведённое рядом с ним из-за сырых дней и желания поесть. Променяв времяпровождение возле реки, на слушание рассказов и пребывание в тепле и сытости. Не забывая впитывать в себя уроки грамотности, которые даёт тебе провидение. Всё это вместе взятое и определило моё дальнейшее состояние и скорое – ближайшее будущее. Так было и всю зиму, особенно запомнились тихие, морозные ночи. Когда я, возвращаясь, домой, в истоме от плотного ужина с Куртом, перед самыми дверями полуподвала, где жила моя семья. Валился в чистый, только что выпавший снег и подолгу вглядывался в бездонную темноту космоса. Поражаясь цветным мерцаниям звёзд и распаляя своё воображение, чем-то существующим помимо моего сознания. Но, несомненно, очень завораживающим и прекрасным. И осмысливая всё рассказанное о полётах на самолётах Куртом. Однажды весной, ближе к лету я, в очередной раз, прибежав к своему «Фрицу», был остановлен неожиданно сменившейся охраной и от новых контролёров с короткими автоматами ППС, услышал: - «Что стройка фактически закончена, остались только отделочные работы и что всех «фрицев» перевели на другую стройку, наверное, в другом городе». Вообще секреты государственная машина соблюдала, так мной был потерян «Отец», наверное, в первый раз по настоящему. А вернее близкий человек ставший для меня по настоящему родным. Потом жизнь преподносила очередные потери родных и близких, да и просто настоящих друзей, не говоря уже о подругах. Потому что это отдельный подробный разговор. Но привыкнуть к ним невозможно и каждый раз, когда случалась очередная эмоциональная и физическая потеря, происходил просто катаклизм всего мироздания, а время, как лучший лекарь, вновь приводило всё в порядок.

Но сначала возникал душевный надлом, который требовал скорейшего лечения, в виде желания навредить всем и вся. То есть всему обществу, которое в очередной раз обошлось со мной несправедливо, забрав частичку меня. Всё это не сводилось к банальной краже со взломом, или к простому вандализму. Мне уже тогда было понятно своё бессилие перед судьбой, но кипящую разрушительную энергию просто необходимо было куда-то выплеснуть. Именно тогда мне бегущему по прибою побережья, широкой излучины Волги попадается на глаза причаленный чёлн и вокруг никого. Тогда я всем назло сбиваю камнями амбарный замок с цепи, которой он прикован к причальному кнехту и даже без вёсел. Гребя только найденной где-то доской, угоняю его сначала на другой берег протоки, а затем, бредя почти по шею в воде, увожу его по другой стороне острова за излучину и прячу сначала просто в камышах. А уже завтра, прихватив свои старенькие вёсла, угоняю его вверх по течению и продаю недорого в верхнем городишке. До которого гребу почти весь день и всю ночь, подряд, двое суток. Переплывая с одного берега Волги на другой и по широким плёсам, волоком тащим с товарищем, как настоящие «бурлаки». Хорошо, что ещё помогает закадычный друг, иначе я бы не управился и за неделю. Всё это, физическое напряжение и незначительная награда за проданный чёлн, помогает пережить весь ужас произошедшего. На все деньги, от продажи чёлна. Мы с «Корешем» набираем конфет. Под названием «Подушечки», или по-простому «Дунькина радость». И устраиваем «оргию» на одном из островов возле своего города. Предварительно прокатившись несколько станций на паровозе, до своего места жительства. Поздняя весна и наступающие каникулы берут своё, мы со старшим товарищем все следующие дни сидим на скамеечках возле городского парка Культуры и Отдыха, лузгая семечки, уже в который раз видим как, наверное бабушка, похожая на «Бабу – Ягу», провожает свою внучку в музыкальную школу. А она, прижав к груди скрипку в чёрном футляре сопротивляясь, неохотно семенит в сторону бывшего церковного собора. А через час, уже размахивая им, вприпрыжку несётся в парк. Здесь мы и познакомились, совсем неожиданно, но, наверное, так суждено было. Всё запланировано кем-то «сверху». Мы с другом сидели на лавочке и плевались скорлупой во все стороны, изображая независимость и храбрость. Как неожиданно подошедшая худенькая, длинная, в сиреневом капоре девчонка, вдруг попросила семечек. И это был как гром среди ясного неба. Ещё бы как она посмела с нами заговорить, разве она не видала наши лохмотья и не слышала нашу похабную речь. В которой самым приличным словом было слово мать без производных. Но она не испугалась нас, а просто от скуки или ещё неизвестно от чего, может быть просто, чтобы скоротать время, разговорилась с нами. Сейчас это, наверное, очень хороший психолог, так как её талантом было умение расположить к себе собеседников разговором. А тогда я узнал, что она просто вынуждена болтаться на улице, так как в музыкальной школе её, как не подающую больших надежд на скрипичном фронте. Преподаватели просто отпускали раньше, что бы позаниматься больше с теми которым этого хочется. А она, что бы не расстраивать бабушку, которая думает, что внучка усиленно занимается скрипкой. Вынуждена ещё целый час болтаться по улице. Конечно, самым притягивающим местом для прогулок всех без исключения был городской парк, особенно весной и, наверное, поэтому наша встреча была предрешена. Я, выслушав её, как-то сразу очень сильно влюбился в её чёрные как смоль, густые волосы, спадающие на плечи водопадом. Нежную как белизна мрамора кожу, впоследствии летом приобретающую кофейный оттенок. Мягкий, грудной говорок с южным акцентом и просто царским именем Тамара. Так звали легендарную, грузинскую царицу про которую я что-то слышал от друзей. Мой товарищ, не проявив к ней, как к малолетке, никакого интереса и откровенно заскучав, нашёл повод, что бы «слинять» от нас пораньше. Вспомнив неожиданно что, обещал матери нарвать лебеды для кроликов. Воспользовавшись тем, что мы увлечённо болтаем и не обращаем внимание на окружающих. Здесь так и хочется процитировать плебейскую поговорку: - «Полюбить так королеву, а украсть так миллион»!!! На долгие последующие годы, Тамрико – как называла её бабушка и впоследствии я, стала для меня единственной в мире девочкой. Достойной моего внимания и моего образа жизни, в которую я сразу же её впустил, приняв её такой же, как и я, но способной на большее и от того ещё более значимой. Обожание своей царицей стоило мне, по мальчишески, очень дорого. Я просто был вынужден лезть в драку с теми, кто хоть немного намекнёт, в кругу таких же как я и в моём присутствии, что-нибудь о скрипке и евреях с их «Мацой» и обрезанием. Хотя синяки под глазами бывали у меня частенько, но в период моего общения с Томой они почти не сходили. Бодяга для профилактики просто всегда носилась в кармане и присутствовала везде, так же как крошки самосада. Курение и любовь вот два запретных плода, которые очень сладки. Да и Тамрико в те годы полностью соответствовала нам – «босякам». Могла запросто махнуть с нами на острова ловить ласточек и стрижей в их норах. Не брезгуя и ночными выпасами колхозных табунов саврасых лошадей. Даже сейчас я просто не могу понять, как ей удавалось отпрашиваться у родителей, чтобы провести ночь в компании, которая по всем понятиям была уголовной. Но, тем не менее, даже более старшие мои товарищи не позволяли себе, что-то скабрезного или двусмысленного в отношении неё. Видя нашу сильнейшую привязанность к друг другу, все, наверное, просто завидовали белой завистью и боготворили это чувство. Всё-таки настоящая, пусть и детская любовь, очень понятное и вместе с тем почитаемое действие, к которому на подсознательном уровне стремиться каждый индивидуум, независимо от статуса и происхождения. Иначе это психологи называют: - «Основным инстинктом». Который дан нам от бога и нарушить то, что им назначено, может только отпетый циник. Поэтому многие, в своём развитии ушедшие ещё не столь далеко от тех, природой заложенных инстинктов вряд ли даже в мыслях могут навредить, тем у которых видят привязанность большую, чем просто необходимость быть вместе из-за чего-либо.

Школьные годы – чудесные, не только в строчках известной всем песни, но и тем, что в этот период. Для каждого, несомненно, не существует никаких, кроме детских, проблем. Но вот детство заканчивается, и я после восьмилетки поступаю в ремесленное училище вслед за товарищем Юркой, которое тот уже заканчивал, только по профессии плотник – бетонщик, а я на специальность столяр – краснодеревщик. На эту профессию проводится специальный отбор, что-то вроде проверки фантазии или способности к творчеству. Это как потом выясняется просто проверка тебя как будущего краснодеревщика, то есть специалиста способного создавать не просто мебель или изделия из древесины, а и высокохудожественные произведения. Своего рода картины, поделки из любой деревянной массы. Для меня тогда было открытием, что краснодеревщик, это не тот, кто вырезает или выпиливает что-то из красного дерева, а человек способный к творчеству из любого. Творящий шедевры из всего деревянного, из осины с берёзой мне тогда нравилось творить больше всего. К этому периоду относятся мои поделки из берёзовых капов (наростов) и собранные избушки «на курьих ножках» из осиновых палочек, из которых я изготавливал маленькие брёвнышки. Осина осталась в моей памяти как что-то очень нежное, почти как пластилин меняющая свою форму под моим воздействием острого сапожного ножа, ножа получившего своё название от места в котором его носят. Не знаю, как, но всем нам было внушено понятие, что если ты в драке схватился за свой нож, а он был почти у каждого, то обязательно должен им ударить и если этого не сделал, то переходил в разряд «обиженных», то есть навсегда лишался право им владеть. А любой «шпингалет» мог запросто морально тебя обоссать. При этом почти все, имея за голенищем сапога финский нож, не торопились его оттуда доставать, зная, что обратной дороги нет, так как удар ножом тоже приводил к неустранимым изменениям в жизни. Не говоря уже о возможной смерти противника. А к жизни и смерти мы тогда относились очень трепетно, даже не задумываясь, кем она дана и зачем! Просто боготворили её любые проявления, даже в виде цыплят, щенков и котят с воробьями и бабочками.

Несомненно, что любовь, являющаяся движущей силой жизни в этот период посетила и меня в первый раз. Как-то совсем невзначай, просто по ходу жизни мы с Томой перешли из разряда друзей в разряд, жениха и невесты. Многие завистники, наверняка из девчонок, а может быть даже и ближайших друзей. Наверное, из зависти или от бессилия, что у них уводят лучшего друга. Стали распускать про нас, очень часто, грязные сплетни. Но даже они не могли повлиять на наши отношения. И частенько я не слушал рассказывающего их. Хотя таких было более чем предостаточно. Из-за этого, мы с Тамрико, теперь были просто вынуждены встречаться реже и в других компаниях, а чаще всего проводить время просто вдвоём на островах или катаясь по Волге на чёлне. Чем конечно же только усиливали все бесконечные сплетни. Те короткие, ещё детские, поцелуи под луной и объятия до боли в суставах, приводили меня в такое состояние, что если бы совершенно случайно рядом бы оказался танк или трактор, я бы его, наверное, запросто перевернул одной левой. Но всё имеет свой конец, а не только начало. Перед последним моим годом учёбы в ремесленном, неожиданно, после летних каникул. Тамара, вернувшаяся с родителями из отпуска долго избегала встреч со мной, а когда, наконец «царица» пустила меня к себе. Залезшего на её третий этаж по балконам и надеявшегося получить за это награду, хотя бы в виде поцелуя. Вдруг неожиданно серьёзно заговорила со мной, о том, что в Крыму она встретила Московского парнишку отдыхавшего там с родителями и полюбила его, так как могла и даже больше. И этим всё было сказано, по крайней мере, честно. Просто это была уже другая – взрослая женщина. Тот, кто перешёл мне дорогу обещал забрать её к себе, но мне уже было всё равно, что будет дальше, весь «организм» словно кипел. Гнев как раскалённый, жидкий металл в мартеновской печи искал выход. И он нашёл его, заставив спрыгнуть меня сначала с третьего этажа в кусты сирени, а потом, пробежав с километр переплыть в самом широком месте реку. Такая шокотерапия, помогла не свихнуться и не наделать глупостей в виде угона какого-нибудь пароходика и вместе с тем, для начала только притупила ту адскую боль, как мне казалось нечеловеческой измены, хотя как раз в моей ситуации всё происходило по человечески, просто это был новый, очередной урок. Который преподнесла простая – человеческая жизнь. Ведь когда ты осознаёшь, что зря берег, девственность, свою и её, и что кто-то просто воспользовался твоим отсутствием, а она повелась просто, наверное, на деньги и не только. От этого становится не только самому невыносимо жить, а даже в ту минуту очень просто, лишить кого-нибудь жизни. Хорошо еще, что провидение посылает тебе закадычного друга в этот момент увлечённого полётами в училище и начинавшего их ещё в аэроклубе. И горячо советующего и тебе записаться в туда и стать лётчиком. И вы бежите через весь город и не случайно оказываетесь в момент новой записи на обучение в новом учебном году на лётно-парашютном отделении. Всё это спасает и увлекает, затягивает как в омут, в новые ощущения, которые вытесняют старые, помогая забыть нанесённые моральные травмы. Хотя окончательное «выздоровление» наступит ещё очень нескоро, но течение жизни неумолимо! И то что когда-то казалось «краем» в жизни, вдруг становится таким мелким событием, что о нём даже вспоминать больше не хочется. Это конечно же показатель изменения жизни, но не более, так как в своё время всё опять меняется.

Глава третья: - «Начало – Den Anfang (нем.)».

Вместе с окончанием ремесленного, в последний год «студенческой» жизни, началась и учёба в АСК (авиационно-спортивный, клуб) города N-ска. На пилотажно-парашютном отделении. Больше никаким спортом не занимался, да и времени на всё про всё не хватало физически. Ездить приходилось с одного конца города в другой, на разных маршрутах. Обучение профессии краснодеревщика, вместе со средним образованием, да ещё и желание стать лётчиком, отнимает практически всё свободное время. Но я уже привык и даже отсыпался в автобусах и троллейбусах, как спят москвичи в метро, не получалось спать только в трамвае, из-за его дребезжания и мелкой тряски. Всю зиму опять были занятия по теории, изучение мат. части моего первого самолёта Ут-2. Биплана с верхним и нижним расположением крыльев и кабиной на двух пилотов сидящих друг за другом, причём курсант спереди, с лучшим обзором. Грузовым отсеком на двести килограмм в фюзеляже. Опирающегося на три точки шасси, две основных под фюзеляжем и нижними крыльями спереди и на «дутик» сзади под «хвостом», а так как это спортивный вариант, то и особенными ручками управления. Первого серийного вертолёта СССР Ми-1, «спарки» - в учебном варианте, появившегося только в провинциальных ДОСААФ задействованных в учебных армейских процессах по начальной подготовке специалистов для ВВС. Во многом провинция обязана этим, эвакуированным из больших центральных городов аэродромам и военным училищам. Как и всё что происходило в СССР, было связано с войной к которым просто необходимо было готовиться. Ну а лично мне надо учиться. Самолётовождению, радиосвязи, авиационной метеорологии и изучению новых парашютов ПД-47 и Д-1-8у почти парашюта «крыло». И только в начале лета, после сдачи сессии и выпуска из ремесленного, экзаменов в АСК. Попал почти на трёх месячные спортивные сборы, на которых выполнил третий спортивный парашютный разряд и налетал с инструктором шесть, ознакомительных часов. Получив первоначальный навык взлёта и посадки, автоматически третий разряд по самолётному и вертолётному спорту (спортивному пилотажу). И как говорили сами инструкторы, во время войны на этом обучение заканчивалось и многие лётчики времён великой отечественной войны с фашисткой Германией. После такой подготовки направлялись прямо в бой, на фронт, где и гибли в первый же свой самостоятельный вылет, даже не от огня немцев, а просто попав в плохие метеоусловия и разбившись при посадке. Но тот первый прыжок с парашютом ПД-47 на принудительном раскрытии с высоты восемьсот метров с самолета Ан-2 совпал со штилевой, солнечной погодой. Нас полностью экипированных, а именно одетых в цвета хаки комбинезоны, на ногах прыжковые боты (специальные бутсы, с высокой шнуровкой, на толстой подошве). Голеностопные суставы каждого ещё и туго обмотаны эластичным бинтом, из-за чего с непривычки все ходили как роботы на несгибаемых ногах. Примерно, так как ходят сейчас горнолыжники в застёгнутых ботинках. Я был одет как и все в танковый шлем, шлем танкиста с гарнитурой и подключённой к ней аварийной радиостанцией Р-8а. Для принятия команд стартового руководителя полётов. На всех горбом топорщился коричнево-зелёный ранец основного парашюта ПД-47, на спине и висел от груди почти до колен, «мамоном», запасной З-2. Разделив на «подъёмы» по десять человек нас, выстроившихся, на линии проверки осматривает по очереди проверяющий инструктор. Попутно рассказывая анекдот: – «Яйца не давит, грудь не жмёт, а как звать курсант? – Таня!!!». Инструктор обязан проверить правильное крепление и подгонку всех перемычек собственными руками, на груди и между ног, а так как все одинаково, мешковато одеты и не разберёшь где, кто, то бывают «интересные» ситуации. Потом нас погрузили в самолет и после взлёта и получасового полёта с набором высоты, над широким полем окраины города высаживали по одному человеку, в один заход на цель. Делая круг над городом снова и снова. А так как мой рост вес и возраст был самым «крайним», в авиации никто и никогда не скажет «последним», а маленьким я и сам не хочу говорить. То в наш самолёт я поднялся первым и по правилам занял правое переднее сиденье, перед кабиной пилотов по ходу движения. В настроении нет ничего тревожного, только очень сильное любопытство и ожидание чего-то супер нового. Вот Ан-2 запускает двигатель, оглушительно «чихает» несколько раз и начинает выруливать. Инструктор снимает подножку и захлопывает дверь. Подключает свой шлемофон с ларингофоном (микрофоны, как галстук бабочка, одетые на шею) к СПУ (самолётное переговорное устройство) напротив входной двери, что-то говорит пилотам и самолёт, после натужного рёва двигателя, начинает разбег и взлетает. Инструктор поднимает сиденье возле двери и садится. Через какое-то время он поднимается, проходит между нами к двери кабины пилотов и начинает «крайнюю» проверку правильности зачековки ранцев и установки высоты срабатывания приборов КАП (комбинированный – авиационный, специальный прибор для выдёргивания «кольца» без участия человека) вынимая из каждого прибора «гибкую шпильку» для его запуска, на спасательном и основном парашюте. Для этого каждый, по очереди, сидя, сначала поднимает за низ запаску руками, на уровень груди, затем наклоняется в проход. После того как он всё проверит. Тогда освобождает из-под резинок ранца. Основного парашюта вытяжную верёвку (фалу). Цепляет её карабин за вытяжной трос. Протянутый под потолком, через весь фюзеляж самолёта над каждым бортом и так делает со всеми. Когда переходит к следующему, проверяемый от которого он отошел, поднимает голову и правой рукой, возле плеча, берёт фалу и несколько раз дёргает, проверяя прочность крепления её к вытяжному тросу. Теперь салон самолёта наполняется ещё и частоколом верёвок стального цвета, натянутых от каждого сидящего, вдоль бортов, к потолку. После этого инструктор возвращается к своему месту, одевает небольшой, синего цвета, спортивный парашют Т-4, смотрит, чуть нагнувшись, в иллюминатор и садится, вытянув ноги, видимо решив, что время ещё достаточно. Но вот натужно ревущий двигатель начинает мягко шелестеть и на стенке над двойными дверями входа в «крайний» отсек, в хвосте фюзеляжа Ан-2, вспыхивает жёлтый сигнал и гудит пронзительно сирена. Инструктор встаёт, убирает своё сиденье. Быстро снимает дверь с предохранителя и резиновый ограничитель с ручки двери. Одетых и задвинутых сразу же после посадки и, держась левой рукой за ручку двери, подаёт знак правой – «встать». Встаёт первый, сидящий ближе к двери с левой стороны по ходу самолёта и убирает, опускает сиденье, на котором сидел только что. Инструктор берёт его правой рукой за плечевой обхват подвесной системы парашюта. Пронзительно звенит сирена и горит зелёный фонарь, инструктор убирает левую ногу от нижнего края двери и распахивает её. Меня сидящего наискосок, но всё же «почти» напротив, поражает неестественно переливающийся, мощный поток воздуха, через струи которого всё выглядит размыто. Так выглядят воздушные струи жаркого, летнего воздуха поднимающиеся от сильно нагретой за день земной поверхности. Через которые разглядываешь дрожащие окрестности. Парашютист шагает в открытую дверь, инструктор помогает ему, швыряя как щенка за шкирку, держа за плечевой обхват. Тот с глупым лицом, растопыренными руками и согнутыми в коленях ногами проваливается вниз. Далее выпускающий высовывается немного в приоткрытую дверь так, что кожа на правой щеке, бежит волнами и убедившись что парашют у только что выпрыгнувшего раскрылся как надо. Отстраняется от двери и затягивает (фалу) верёвку с ярко-оранжевым чехлом в самолёт, закрывает дверь. Снимает фалу с чехлом с троса и бросает за специальное заграждение на полу. После этого нажимает кнопку СПУ, что-то говорит. И самолёт, добавляя газ, ложится в вираж разворота. Всё повторяется, раз за разом, любопытство поглощает всего полностью, вот после очередной сирены и ярко мигающего жёлтого сигнала я вдруг обнаруживаю, что в фюзеляже нас только двое и в этот раз команда рукой - «встать». Относится только ко мне. Я вскакиваю, убираю сиденье, на котором сидел только что и обнаруживаю, что ноги меня не держат. Кое-как, держась за поручень над иллюминаторами, на ватных ногах, вяло приближаюсь к двери. Инструктор хватает меня за левое плечо и, улыбаясь, энергично встряхивает. Визгливо пищит сирена, распахивается дверь, и я вываливаюсь за борт, по-моему, не без помощи выпускающего инструктора. Перед широко открытыми глазами несколько раз меняются местами земля, голубое небо и самолёт но вот резкий рывок и я вишу как кукла, подвешенная за воротник, так что грудная перемычка подвесной системы, карабином с полукольцами упирается почти в подбородок. Сразу же, как учили, поднимаю голову и руками хватаюсь за свободные концы раскрывшегося парашюта. Вижу, что парашют раскрыт нормально и глубже сажусь на круговую лямку подвесной системы. Помогая себе руками, подтягиваясь сначала с одной стороны, потом с другой. Вспоминаю о необходимости расчековать кольцо страхующего прибора. Опускаю руки, открываю клапан, закрывающий шпильки запасного парашюта и выдёргиваю из восьмёрочной петли, специальный капроновый шнурок. Делаю это во время, потому что прибор начинает жужжать три секунды и срабатывает. Я понимаю, что высота уже триста метров до поверхности земли, прибор настроен именно на триста. Начинаю лихорадочно стягивать «чулочки» (защитные чехлы на началах строп каждого свободного конца) и, схватив две средние стропы одного из свободных концов, подтягиваю их метра на два к себе. ПД-47, парашют десантный сорок седьмого года прошлого века, ровесник самолёта Ан-2, уже прилично управляемый. Он начинает быстро вращаться вокруг своей оси, я осматриваю всё подо мной, с такого ракурса всё вижу впервые. Вот что называется высотой «птичьего полёта». Медленно приближается земля на ней как игрушки люди, машинки, дома, а вдали видно голубое море реки. Наконец замечаю посадочную площадку с выложенным оранжевым крестом. Бросаю вытянутые стропы, отчего вращение прекращается, и он идёт в сторону креста. Я берусь за свободные концы, вытягиваю ноги, согнув их немного в коленях, ступни параллельны земле, готовлюсь к приземлению. Земля набегает совсем неожиданно, отчего я плюхаюсь на неё как «мешок», но сразу же подскакиваю, помня инструктаж и наземную тренировку! Парашют же тем временем при полном штиле накрывает меня сверху, и я барахтаюсь в нём разбираемый неудержимым хохотом. Выбравшись из-под него, я расстегиваюсь, снимаю подвесную систему, собираю всё в специальную сумку. Застёгиваю её и сажусь сверху. Лето, жара, снимаю шлем и, сразу же в уши врывается щебет птиц, у меня такое состояние что, кажется, это щебечет душа! Второй и третий прыжок был совершён на следующий день. И уже когда всё началось повторяться сначала, вдруг стало невыносимо страшно за свою жизнь. Сидя в работающем самолете, начинаешь говорить себе, укоряя, зачем снова в него залез с парашютом. Попробовал уже один раз и хватит, всё следующего раза не будет, и я даже не буду прыгать сейчас. С меня хватит и одного раза, ведь доказал сам себе что могу. Но тут взлетающий самолёт резко проваливается в «воздушную яму», тогда мне сидящему возле иллюминатора видна резко приближающаяся земля с верхушками деревьев и кажется вот-вот, Ан-2 их зацепит. Не говоря уже о подкативших к самому горлу внутренностях. От этого появляется острейшее желание покинуть его как можно скорее! Не дожидаясь, когда он, вместе с тобой, разобьётся. В этот раз нас высаживают уже массово, только в два захода по пять человек сразу. И когда подходит моя очередь я уже бегу к открытой двери и чувствую, как ботинком, правой ноги, резко отталкиваюсь от «обреза» двери. После чего меня подхватывает набегающий поток, и я почти плашмя ложусь на него спиной, раскинув руки. Вижу бездонно-голубое небо и всё происходит осознано, я ощущаю как дёргает вытяжная фала, расчековывая ранец и раскрывая его, затем опять резкий провал, разворот лицом к открытой двери самолёта, вижу улыбающееся лицо инструктора, который машет мне рукой. Время, измеряемое в долях секунд, по каким-то неизвестным мне законам, вдруг стало двигаться очень медленно, так, что мне его хватает практически на всё. А может это мои нервные импульсы стали передаваться со скоростью света. Физически ощущаю как выходит купол из раскрытого ранца, рывками выдёргиваются стропы из сот чехла, снимается чехол с обрывной стропой. Хлопает наполнившийся купол, убегает вдаль Ан-2, снижаясь с креном вправо и у меня хватает время на весь процесс полёта под куполом и управления им. С болтанием ногами в воздухе и пением каких-то песен во весь голос. Хотя и длится всё это лишь несколько минут. Да и приземляюсь я уже не в пределах ста метров от креста, а почти что в самом его центре. Через определённое время, пройдя курс подготовки и обучения с прыжками на разных куполах, от Д-1-8, до Д-1-5у со стабилизирующим парашютом и ручным раскрытием, после этого меня допускают к затяжному прыжку на Т-4, с задержкой раскрытия в пять секунд. Это не так много но для меня и они кажутся вечностью. И хотя на верхнем клапане запаски уже есть секундомер и барометр-высотомер чтобы контролировать весь процесс падения и дёргать кольцо рукой. Но я решаю падать до прибора, то есть чтобы купол парашюта открыл прибор ППКУ (парашютный прибор, комбинированный, универсальный). На высоте в два с половиной километра, прямо над целью, выходим вдвоём с опытным спортсменом. Поток мягко принимает меня и следом его. Мы свистим вниз плашмя, а иначе и не скажешь, он буквально в метре от меня на одном уровне, лицом к лицу, что-то кричит и смеётся. Воздух осязаем почти как вода, что кажется можно плавать в нём, любое движение рук приводит к изменению положения тела в пространстве. Зажужжал прибор, я посмотрел на высотомер значит в запасе ещё пять секунд, а запас высоты ещё есть. Наслаждение свободным падением «круче» чем наслаждение просто полётом, может оно сравнимо только с полётом на планере в восходящем потоке, но такого ощущения я не испытал никогда. Сработал ППКУ выдернув шпильки из ранца, вышла отброшенная пружиной медуза (вытяжной парашютик), сразу же я повис вниз ногами и вот хлопок купола небольшой полёт и приземление. Всё «ажур», как говорят французы. Вот именно так я стал «навек» парашютистом. Забыв обо всех «глупых» мыслях навсегда. Проходит ещё какое-то время в ожидании полёта в качестве пилота Ут-2, хоть и на переднем кресле которое предназначено для дублирующего члена экипажа – второго пилота или просто пассажира. О котором среди лётчиков ходит анекдот: - «Если командир это глаза, ноги и руки экипажа. Бортинженер сердце экипажа. Штурман мозг экипажа, даже борт оператор это мышцы и скелет экипажа. То кто же тогда второй пилот? - А второй пилот это просто - «член» экипажа!». Всё-таки длительное ожидание не снижает, а обостряет полученные в последствии ощущения. И сам первый полёт в качестве «члена» экипажа наполнен новизной до предела. Особенно в малой авиации, где почти нет никакой механизации, кроме триммеров управления высотой и направлением полёта. То есть никаких механизмов – гидроусилителей, позволяющих управлять полётом самолёта без усилий. И даже на вертолёте Ми-1 их нет, только незначительные гидробустеры – своеобразные усилители, типа вакуумного, помогающие управлять автоматом перекоса, всё же есть, ведь без них сдвинуть в какую-либо сторону раскрученный несущий винт нет никакой возможности это так называемый «эффект Гироскопа». Все движения рук и ног для изменения высоты и направления полёта только за счёт собственных мышц. Отчего приобретаешь навык управления (пилотирования) ещё и за счёт мышечной памяти. Вот уже окончены тренировки по запуску двигателя и руления почти по всей полосе туда и обратно, оказалось всё примитивно просто, хотя и вместо рук на земле главным направляющим работают ноги. Инструктор шутит: - «главное что бы работала голова», но результатами доволен. Есть люди которые и на двухколёсном велосипеде начинают ездить с самого первого раза! Завтра я полечу почти самостоятельно, покажу чему научился за год. Но вдруг портится погода и запланированные полёты по кругу, переносятся один раз, другой, третий. Ты сидишь с пол шестого утра, после стартового завтрака, на колесе своего «друга». Если вы видели старый, ещё советский фильм, «Последний дюйм», где семилетний мальчишка. Спасал отца, покусанного акулами, ведя самолёт совершенно один. То представите себе эту ситуацию, ведь для съёмок использовали именно Як-12, почти похожий на Уточку, только с одними верхними крыльями. Картина ждущего отца, мальчишкой сидящего на колесе самолёта, полностью обрисовывает ожидание, нет только у самолёта в кинокартине нижних крыльев, а так очень похоже. Вот сидишь, комкая шлемофон с потником (специальный хэбэшный подшлемник) и не сводишь глаз с «колдуна» (ветроуказатель) в надежде на установление хотя бы ясной погоды. Но всё напрасно. Он, надувшись, вертится как «грешник в аду на сковородке». Указывая на порывы или как говорят метеорологи, «на сдвиг воздушных масс». Очередным утром, проснувшись и выбежав из тёплого балка (домика). Умываться, делать зарядку, по бою арматурины о подвешенную рельсу (сигнал побудки) и замечаешь туман, значит сегодня дождя точно уж не будет и висящей неподвижно оранжевую колбасу колдуна, показывающего что и ветра тоже. Понимаешь, что сегодня полёты обязательно будут и время сжимается так, что движение его нет вовсе. После длительных процедур: - зарядки; - стартового завтрака; - медицинского освидетельствования; - подписывания различных бумаг и тому подобное, приходишь почти бегом на стоянку. Техник ещё медленно копается внутри самолёта, открыв капоты. Но вот он захлопнув их отходит с каким-то ведром и вернувшись закрывает створки капотов ещё и отвёрткой, показывая на кабину: - ну вот, теперь мол, можно. Быстренько залазишь по крылу в самолёт и пристёгиваешься к сиденью спасательным парашютом застёгивая шлемофон и ларингофоны (микрофоны) вокруг шеи. Техник вытаскивает колодки из-под колёс, наконец садится инструктор в самолёт, долго-долго читаешь карту проверки. Кричишь во весь голос: - «к винту»! Видишь как техник проворачивает винт до полной компрессии и напрягшись ждёт команды. Просишь разрешения у РП (руководителя полётов), на запуск двигателя на стоянке. Приходит разрешение, долго – долго шприцуешь карбюратор и крутишь магнето. Во весь голос кричишь: - «Контакт»! Техник отвечая тоже кричит: - «есть контакт», проворачивает винт и отскакивает от него. С громким хлопком запускается двигатель и долго гоняешь его на разных режимах. Дожидаясь подъёма температуры двигателя до рабочей. И наполнения ресивера воздушного давления. Попутно проверяя работу всех систем и приборов, которых в общем то не так уж много. Запрашиваешь разрешения на старт у РП, выруливаешь. Выравниваешь на старте строго по курсу взлёта. Что в общем-то не составляет труда, так как он стоит почти на полосе взлёта. А поле аэродрома такое большое, что многие «лихачи» из уже не первого года обучения. Взлетают прямо со стоянки с минимальным пробегом, и это «хулиганство» считается шиком. Особенно красивое зрелище со стороны, это когда одновременно взлетают все, сразу двенадцать, и самолёты и вертолёты. Прямо с места своих стоянок. А потом веером разлетаются в разные стороны. Так взлетали истребители, напрямую из капониров (специальных окопов для них), по боевой тревоге во времена великой Отечественной войны с фашизмом. И от такого зрелища становится горячо – горячо в груди от острого чувства гордости за тех необыкновенных людей, таких же как ты и что и ты причастен к этому. Запрашиваешь разрешение на взлёт. Выравниваешь гирокомпас, опускаешь закрылки, стопоришь дутик и даёшь полный газ и шаг лопастей винта. Самолёт трясётся как «бешенный», так что хоть ручка управления взятая полностью к себе до упора, прижата почти к груди, но его хвост нет, нет да и отрывается от земли. Приборная доска «размыта» и показания самих стрелок приборов почти не видно. Вот температура и обороты двигателя достигли соответствующих параметров тогда отпускаешь тормоз и даёшь ручку управления немного вперёд. Короткий пробег и ты в воздухе. Быстро набираешь сто метров приведённой высоты (по прибору) над аэродромом и просто тонешь в бескрайнем, сине-голубом, «эфире» пятого океана, который полностью «заливает» всё и вся через козырёк кабины. Сама собой поётся песня, - «огромное небо, огромное небо, огромное небо! Одно на двоих!». Выравниваешь УТешку или УТочку, сообщаешь РП, убираешь взлётный режим двигателя, закрылки, облегчаешь винт убирая его шаг и выполняешь первый согласованный разворот. Затем второй, третий, четвёртый. Опять докладываешь РП, что находишься на прямой и к посадке готов. Убираешь газ и шаг уже полностью. Опускаешь закрылки на сорок пять градусов. Пикируешь ориентируясь на специальные знаки в начале полосы. Выравниваешь на высоте пяти метров, взгляд переносишь по горизонту, выдерживаешь постепенно прибирая ручку на себя и не замечаешь как происходит касание. Ут-2 как норовистый скакун «козлит», подпрыгивает. Раз, другой, ручка опять прижата к себе до упора, начинаешь коротко прижимать рычаг тормоза к ручке. Вот Утешка останавливается на какое-то время, сообщаешь РП, разворачиваешься круто на месте давая полный газ, и всё повторяется ещё два раза в такой же последовательности. После третьего полёта по кругу начинаешь рулить на стоянку по распоряжению РП. Убирая закрылки и добавляя шаг винта. Ут-2 резво бежит, как скакун к своему стойлу, как будто соскучившись, к стоянке под берёзами и лихо развернувшись возле синих баллонов со сжатым воздухом и жёлтым обогревателем, обдаёт плотной струёй воздуха народ, стоящий метрах в двадцати у столовой. Ещё не хватает этакого резинового клаксона как у ретро авто, сбоку. Чтобы посигналить, с триумфом, приветствуя всех, чтобы и они разделили с тобой нахлынувшую радость. Перегазовываешь, всё выключаешь и Ут-2 яростно взревев мотором переходит на шёпот и чихнув как щенок, замирает довольный покоем, с остановившимся пропеллером. Отстегнувшись от сиденья, снимаешь шлем и в утренней тишине слышишь надсадный рёв набирающего высоту следующего Ут-2 и тихое потрескивание остывающего двигателя твоего. Весь день наполнен почти ощутимым оранжевым светом солнца, и с соответствующей песенкой на губах ходишь до самого отбоя, на разбор первого в своей жизни почти самостоятельного полёта, занимаясь учёбой и текущими делами. Так уж получилось что я, заканчивая ремеслуху, получал к тому же ещё и общее среднее образование, то есть аттестат. Вдобавок первый год обучения с получением начального свидетельства пилота – любителя в аэроклубе принёс новые незабываемые ощущения от первых самостоятельных полётов на существовавших тогда, ещё «тряпочных кукурузниках типа По-2». А так как я всё это делал с особым усердием, и был не обременённый к тому времени семьёй и престарелыми родителями, то мне досталось направление на дальнейшее обучение в лётном училище. Правда, в совсем не то где учился Юрка, он на лётчика – истребителя, я попал на инженера – пилота, в военно-транспортное. Хотя мне ещё нужно было сдавать экзамены, но всё это было уже формальностью. В конце августа, перед самым отъездом к своему дальнейшему месту пребывания и обучения. Мы, с Юркой, он приезжал на каникулы, перед выпуском последний раз, встретившись как будто случайно, не сговариваясь отправились на Волгу и взяв первый попавшийся чёлн, в два весла, как когда-то. Отправились на острова. Для начала побывав на всех близ лежащих в окрестностях. Остановились на своём острове, где написали послание потомкам. Будущим обживать эти места после нас, для чего под дубом закопали, неглубоко, со своим посланием бутылку из под «бормотухи - Кавказ», выпитую тут же. Затем под вечер переправились к крутому утёсу и, взобравшись на него, простояли там почти час, пока не стемнело. Всматриваясь, в вечернее небо и прощаясь с синеватой далью волжских просторов. Как потом, со временем, выяснилось навсегда. Вернулись домой уже за полночь и, хотя были в заторможенном состоянии, быстро всё собрали, заранее приготовленное и отправились на ЖД вокзал. Первых двести километров или восемь часов нам нужно было ехать вместе, затем я выходил, а Юрка ехал дальше в Оренбург, ещё почти двое суток. Лётно-штурманское, авиационное, командное, высшее военное училище располагалось так же в небольшом провинциальном городке и так же на одном из притоков великой Волги, так что я даже не ощутил большой разницы. Те же самые места с рекой и бескрайними просторами. Но всё же, небо было другое, тяжелее и мрачнее, хотя со временем прошло и это. Ностальгия, по началу было взявшаяся за мой разум отступила перед суровыми казарменными буднями, где были «салаги и деды с Отцами командирами». Всё это было новым и заставляло перестраивать свои отношения с жизнью. В ней теперь не стало шпаны и босяков, урок и авторитетов, мам и тёть с бабушками. Все и всё подчинялось уставам различных служб, но во главе стоял устав воинской внутренней службы солдата, матроса и от него нельзя было не отступить ни на шаг. Строго каралось различными нарядами вне очереди. Да и жизнь с постоянным присутствием посторонних, сначала тоже сильно напрягала, до тех пор, пока не пришло сознание об одной большой семье, где, конечно же, есть свои «уроды», но и они тоже твоя семья, которую при желании ты можешь бросить. Или когда-то «вырасти» и уйти в другую жизнь. В этой жизни вообще нет ничего вечного. Осознание этого происходит у каждого пришедшего по своей воле в воинский коллектив, а мы именно такими и были. Большущую радость приносили полёты на суперсовременных многоцелевых, учебных реактивных самолётах Л-29, одних из самых первых появившихся в нашем училище. Вообще когда уже весь мир летал на сверхзвуке и, космонавтика шагала семимильными шагами, в сторону пилотируемых человеком полётов, мог ли я вообще предположить, кто станет первым человеком в космосе. Зато теперь Юркину улыбку знают абсолютно все на нашей планете, наверное, так и должно было быть оттого, что изначально «Волгарь – сволочь», это всё-таки просто сильный русский человек. Олицетворение всего русского. Но это всё пока в будущем, а настоящее это когда «бурлаки» и не только, тянут учебную лямку стараясь постичь не только навыки пилотирования самолётами будущего, на реактивной тяге, но и стать настоящими инженерами, зубря сопромат. И всё же, даже в настоящей казарменной, военной жизни есть и другая сторона, как у и всех обычных «сволочей». Мы тоже молоды, ведём здоровый образ жизни, и наши организмы требуют этого, толкая на «приключения». Особенно в полевых лагерях, когда происходят полёты или практика. Стоял я как-то на посту, когда мне приспичило в туалет. Ну, пошел в сортир и взял с собой автомат, так как его и всю остальную сбрую надо оставлять в оружейке, а мне так приспичило, что мочи бежать, в караулку не было. Там, пока я расстегивался второпях, сделал неловкое движение и уронил хорошо, что не автомат, в очко. А слетевший с ремня подсумок с двумя запасными рожками. Что делать, за такое мог быть трибунал? Не растерялся, пошел в каптёрку, взял там костюм химзащиты, (ОЗК – Л-1) противогаз с капкалитовым патроном для подачи кислорода и полез в нем в очко, доставать подсумок. Который до этого, чем только не пытался подцепить и только утопил. А сортир был на пять отверстий. Пока я там лазил, другим из отверстий решил воспользоваться один из курсантов. По большому, дело было ночью и тот, конечно же, был мягко сказать, не совсем проснувшимся, так что даже меня не заметил. Ах, ты, думаю я, когда нашёл что, искал, и начал вылизать. Когда увидел над собой чью-то задницу. Тут уж я просто не удержался и его ласково так, по попе, похлопал ладошкой в латексной, прорезиненной перчатке. Уж не знаю, что ему показалось спросонок, но тот, бедолага, не одевая штанов и не открывая дверей, оказался на улице. Эта жуткая история полна мучений и страданий и, к сожалению, не может похвастаться счастливым концом. А гауптвахтой, так как на мою беду в сторону сортира тогда шёл дежурный офицер, да и вдобавок это был замполит училища. Сидя на гарнизонной губе, я вспоминал «Хронику пикирующего бомбардировщика» с Олегом Даль в главной роли и удивлялся, как настоящая жизнь сильно отличается от экранной. И начиная с этого случая, я приобрёл «дурную» славу, отчего стал позволять себе много лишнего. В смысле женщин! Тем более, что я к этому времени всерьёз и надолго был разочарован в «настоящей» любви, и не верил в искренность девушек, да и вообще всех женщин, тем более уже точно зная всё о своём происхождении. Дело в том, что среднестатистический курсант - существо крайне неразборчивое в половых отношениях. Когда он выбирается за КПП, особенно когда располагается в летних лагерях, он рыщет в поисках самки, почти как тот же кобель, который сорвался с цепи из-за запаха текущей суки. Миллионы некрасивых, никому ненужных девушек, превращены в женщин именно курсантами. Как бы ни была обижена судьбою какая-нибудь Маша из «Урюпинска» - толстая, прыщавая, тупая, если она придет в гарнизонный клуб офицеров (ГКО), на бывшей площади Советов или в конце улицы Красной Армии, с целью быть любимой ночью, будет осчастливлена запросто. Именно поэтому в ГКО таковых страдалиц большинство. Одно время я боялся туда ходить из-за того, что относился к любви как к чему-то святому хотя и редко встречающемуся, но природа взяла свое. Была у нас одна хорошая знакомая. К ней меня привели, в своё время, старшие товарищи и в последствии этим я частенько пользовался. Туда всегда можно было придти, попить чаю и сделать то, что хочешь. Нормальное вполне отношение к этому делу, без иллюзий и рефлексий. По крайней мере, у нее был свой стиль. Правда, она никогда не кончала, лежала себе спокойно, молчаливо и улыбалась. Я ее спрашивал - ну тебе хоть приятно? Ага, отвечала она, ничего. Просто у меня «это место» очень широкое, фантастически огромное, а вы все обычных размеров мальчики, поэтому эффект есть, но очень слабый. И все ее кавалеры перековались на оральный способ общения. А один мой сокурсник боялся женщин. Ну, знаете, если оказывался рядом с девчонками, потел жутко, петуха голосом пускал, мямлил чего-то и старался сгинуть побыстрее. Пропадал парень. А тут еще после увольнений и самоходов товарищи рапортуют о победах и достижениях, после отбоя, в душной темноте звучат зажигательные истории о легендарных богатырских победах. Товарищ бедный (назовём его Серёга) никак не может снять себе кого-нибудь. Как члены дружного коллектива и советские лётчики, мы решили как-то ему помочь. У всех в армии есть закон такой - сам погибай, а товарища выручай. И однажды я, будучи в гостях у нашей малочувствительной подруги, рассказал ей о мучениях Серёги. Приводи его ко мне, сказала она, это ж интересно как! И я, через пару недель, будучи вместе с Серёгой в увольнении, затащил его за компанию в гости. Посидев для приличия с кружечкой чаю, я уже бывший к тому времени вице - ефрейтором, то есть командиром отделения, удалился, приказав ему остаться. Оставив одеревеневшего Серёгу наедине с судьбою. Парень опоздал из увольнения. Мы думали, что все теперь будет хорошо. Не тут-то было - Серёга влюбился. Мало того, он страдал еще больше, безжалостно обвиняя себя в неспособности быть настоящим мужиком. В чем дело, друг, спросили его мы. – «Я не удовлетворил ее! Она даже ухом не повела, пока я так старался. О, я ничтожество, у меня маленький член. А она еще хотела из жалости взять у меня в рот! Это небесное существо! О-о-о», - страдал Серега, и успокоить его было невозможно. Неожиданно Серёга снюхался со «слонами» - так звали курсантов обучавшихся на специальности авиаинженеров - мотористов, будущих бортинженеров, чья разгульная эскадрилья жила этажом ниже. От безделья и хорошего питания эти рыцари форсунок занимались тем, что все поголовно вытачивали, шлифовали и вставляли в свои пенисы разного размера и формы шары. Благо медицинская коммисия у них была не такая как у пилотов. И от этого они иногда цинично издевались над нами, напоминая летунам, как исследуется прямая кишка на предмет внутреннего геморроя. Напевая песенку: - «один раз не водолаз!». Бывало, выползут они на солнышко после обеда, и сидя на скамейках вокруг чугунного котла, служащего пепельницей, трут тряпочками эти шарики из оргстекла. А между делом прикидывают: - «прикинь, Серж, всадишь телке, она: - «ойеёй», и все. Чё, пугается Серёга, померла? Какой там померла, наоборот - как начнет тащиться, за уши не оттащишь! Да тут не хрен базарить, братаны, вступает третий - у меня у другана до службы, короче, братан с армии пришел, а у него тридцать восемь шаров, в морпехе служил. Он, короче, даже сам боялся. Член был как кукурузный початок (с намёком на тогдашнего генсека). И они на пару погнали к телкам. Ну, забухали, давай говорят: - «ближе к телу». Те давай ломаться, менжевались - менжевались, в общем, братан в одной комнате, а этот в другой. И Эдик, в смысле кореш мой, свою крысу раскрутил уже, только-только начал, как слышит - в соседней комнате как заорет баба, типа ее режут. А! А! Эта телка на измену присела, кричит - что случилось? А та надрывается, уже прямо воет. Ну, они к двери, в дырки смотрят - а баба тащится как страус по степи, понял. В общем, все там нормально, на следующий день они сами, приходят, говорят - пошли мол, погуляем. И как прилипла эта телка, ведь она с другими уже никогда не сможет. Круто, говорят шаротёры. И с удвоенной энергией шуршат бархотками. Вот Серёга наслушался таких баек, и начал точить себе шары чуть ли не с голубиное яйцо величиной. Он нежился по вечерам, весь в сладких грезах. Дурак ты, говорили ему умные люди, ты себе лучше в голову шары загони, у тебя, их там не хватает. И не знаю, как бы Серёга с этими шарами поступил, если бы не стал свидетелем одного инцидента. Шары загоняли, конечно, в Ленинской комнате; по ночам. Дневальный был предупрежден, тощий молодой курсант стоял на стрёме, а заинтересованные лица, с важными и целеустремленными физиономиями проникали в святыню. Там стоял операционный стол, сделанный из древесины надлежащего качества. Мрачный, сутулый слон, он же народный хирург, уже провел пять успешных операций. Пациентом был коренастый белорус, заметно волнующийся. Серёга, в группе наблюдателей, жадно смотрел на завораживающее действо. Ассистент развернул чистое полотенце, где оказались шары и как бритва, остро отточенная монтажная отвёртка, применяемая в авиации для вскрытия всевозможных лючков самолётов и имеющаяся у каждого техника на стоянке. Вынул из кармана бутылёк одеколона «Тройной» и полил на руки хирургу. Потом была продезинфицирована отвёртка, с массивной ручкой и остро отточенным жалом. – «Ну, чего ты ждешь»: - рявкнул хирург: - «давай, ложь сюда!» Бледный белорус осторожно выложил гениталий на край столешницы. Оттянув, как было сказано, крайнюю плоть, он зажмурился. – «Не ссы, солдат ребёнка не обидит» - пообещал ему хирург и, размахнувшись, ударил отвёрткой. То ли удар был слишком силен, то ли отвёртка чересчур остра, только, пробив тонкую кожу, она наглухо застряла в столе. Белорус пританцовывал, хирург в растерянности метался рядом, зрители советовали. В этот момент в открывшейся двери возник бледный лик карася-часового: - «атас! Дежурный по части идет!». Предупредив, вестник горя сгинул в ночи. За ним бесшумно побежали остальные: последним, крупными прыжками, уходил хирург. За бегством равнодушно следила огромная гипсовая голова дедушки Ленина. Оставшись в одиночестве, весь в неопровержимых уликах, членовредитель недолго обдумывал ситуацию. Матерные крики приближались и бедняга, быстро расшатав отвёртку, освободился от нее и, держась за ширинку галифе, выключил свет и спрятался в нише, за шкафом. К счастью, дежурный лишь заглянул в Ленкомнату, торопясь к собутыльникам. Вид залитого кровью полового члена так подействовал на Серёгу, что он обменял свои, уже готовые шары, на значок «Парашютист - Инструктор». Заодно ему дали совет: купить в аптеке «Тигровую мазь» - аналог сегодняшней звёздочки, для наружной анестезии и заморозки, которая придает, якобы, члену необычайную твердость и выносливость. Серёга дал нашему почтальону денег и бумажку с надписью «Тигровая мазь». Через два часа он получил две баночки. В субботу он пошел в увольнение, сжимая в карманах галифе заветное средство. Совершив вечернее омовение ног под краном, я шел по коридору, когда Серёга вернулся из увольнения. Какой-то согбенный, он быстро пошел в каптёрку, переодеваться. В казарму он вошел, прижимая к паху сложенную хэбушку, согнувшись в три погибели, уложил ее на табуретку, накрыв скрученным ремнем, и скрылся под одеялом. И с этой минуты он начал безостановочно ерзать и скрипеть пружинами. Чего ты вошкаешься, резонно спросил его сосед по койке и не дождался ответа. Постепенно ночь наполнилась храпением и стонами, шепчущие засыпали, сквозь сон я услышал, как кто-то проскакал к выходу с приглушенной матерщиной. Упала табуретка, хлопнула дверь, а виновник этого, ругаясь уже во весь голос, топотал по коридору. – «Какая сука разбудила Герцена»: возмутился профорг Кузнецов, подобные слова произносили и другие злые курсанты, подымаясь из коек. Тут, со стороны умывальной комнаты понеслись уже вовсе не контролируемые вопли. Шлепая тапочками, возмездие двигалось на звук. Его источником был курсант Серёга, абсолютно голый, с торчащим вверх фаллосом. Он безостановочно двигался, приседая и приплясывая; потрясая руками, голова его совершала круговые движения, и глаза у него были охреневшие полностью. Он был похож на шамана. Из дальнего крана била струя воды. - « Серёга, твою мать, ты что, сука, охренел с горя?» : закричали ему товарищи. - «Ой-ой-о-о! У-У-У - ё-к-л-м-н!» - :отвечал Серёга, прыгая на корточках и спиралеобразно распрямляясь. Внезапно он схватил свой возбужденный орган обеими руками и попытался его оторвать. Совсем как первогодка цепляющийся за ручку управления, когда ему в первый раз самостоятельно доверяют управлять самолётом. Это ему не удалось, но крики усилились. Но не зря говорят, что время лечит. Постепенно он успокаивался, притих, и через пять минут вовсе сел на корточки и замолк под ласковыми взглядами сослуживцев. Согласись, неизвестный друг, такое поведение требовало объяснения. Накрытый до подбородка простынёй, бледный курсант жалобным тенором рассказывал. Выйдя в город и прибыв через полчаса по назначению, за чаем, он наговорил подруге столько глупостей, что та испугалась. Конечно, Серёжка был искренен в своей любви, но неуместен. Циничная подруга сначала над ним издевалась, но Серёга был глух и продолжал ворковать. После попытки поцеловать ей руку, подруга сказала ему: - «может, пойдем в постель, а? Сейчас, сейчас» - :сказал Серёга: - «я сейчас». И закрылся в ванной. Довольная его чистоплотностью, подруга разделась и легла в кровать. Тем временем он, обнажив детородный орган, натирал его холодной мазью. Чтобы подействовало наверняка, он мази не жалел и натёр весь пах проявив чудеса ловкости, разделся и вышел к любимой, прикрываясь комком форменной одежды. И хотя от него исходил одуряющий запах мяты. Та не удивилась и приняла его со свойственной ей страстностью, то есть в позе роженицы, заложив руки за голову. Серёга старался. Через пятнадцать-двадцать минут, подруга, так и не дождавшись Серёжиного семяизвержения, начала проявлять интерес к процессу. Еще через пятнадцать минут она заговорила, сильно удивляясь стойкости Серёги, потом обхватила его руками и ногами и вся завертелась. Глупый Серёга разбудил в старой медведице жуткие страсти. Не чувствуя вообще ничего, он методично совершал фрикции, капая потом на счастливую подругу. Наконец та зарычала, перепугав партнера, захрюкала и, неожиданно обхватив железными пальцами ягодицы Серёги, чуть не разорвала его пополам. Щебеча всякую чушь, она полежала минут пять и, взглянув на его конец, восхитилась - ну, мол, ты и орел! Ну, раз хочешь и можешь, ура! И сношались они «три дня и три ночи, и затихли ветры и остановились реки, и падали на пол, от удивления мухи». Остановило этот кошмар неумолимое время. Наскоро одевшийся Серёжка бежал по N-ску и ужасно стеснялся продолжающейся эрекции. Растертый член не просто саднил, а чудовищно, умопомрачительно, нестерпимо ныл, спина разламывалась, коленки стёрты до чашечек, пот заливал глаза. Как известно, Серёга немного опоздал и молча упал в койку. Вы знаете, как отходят, например, перемерзшие руки или ноги, когда попадаешь в тепло или натруженные лопатой, ломят и ноют? Вот так и истерзанный пенис Серёжи, почти что отмороженный и стёртый им сдуру, с помощью мази, начал отходить. Все остальное Серёжа делал не думая, иначе бы он сунул свой конец под холодную, а не под горячую воду. К окончанию рассказа эрекция у бедолаги исчезла и, как выяснилось впоследствии, до конца учёбы. Вот почему произошедшее с курсантом никак нельзя назвать историей о чудесной потере невинности, «дефлорации - срывания цветка лотоса». Но истории увлечённых людей особенные, наверное, потому что они сами придают им такое значение. В детстве, Серёга мечтал летать. Окончив среднюю школу, он поступил в лётное училище, в надежде стать летчиком. Но ему не повезло - из-за плохого зрения он был бы комиссован, а так как в училище были ещё другие специальности, а учился он отлично. То его просто перевели на последних курсах в другую учебную роту, на моториста. После окончания училища парню оставалось довольствоваться лишь лицезрением реактивных самолетов, на стоянках и копаться в их двигателях. Но даже такой исход его любовных похождений я считаю удачным. Мог ведь и на всю жизнь лишиться самого главного. И самое главное, может быть избежал конкретного участия в войнах. Но не всё заканчивается так печально. Как-то раз двое Курсантов, как следует, выпив в хорошей компании, возвращались домой поздно вечером. А путь их лежал мимо городского парка. И вот захотелось им покататься на карусели. Сказано-сделано. Зашли в парк, нашли карусель (такая, знаете ли, где кресла подвешены на цепях), «Ромашка», что ли? Обнаружили рычаг на щитке электропитания, который карусель эту запускает, и стали спорить, кто первый. Спорили-спорили, наконец, одному из них приходит в голову гениальная идея: «Давай, говорит, к рычагу этому веревку привяжем, на карусель сядем, за веревку дернем и поедем». На их беду, веревку они нашли... Что было дальше, наверное, многие себе уже представили. Утром, пришедший на работу контролёры парка сняли их, совершенно измученных и без ботинок (на лету пытались попасть в этот самый рычаг). Еще они кричали, но никто не услышал их глухой ночью... Или вот ещё, однажды, группа парашютистов (в один из летних сборов) совершала тренировочные ночные прыжки. Для того, чтобы парашютисты в темноте не разлетелись кто куда, на голове инструктора, прыгавшего первым, был укреплен проблесковый маячок от самолёта. Однако, случилось так, что именно инструктора и унесло. Приземлившись в неизвестном месте, он отправился к расположенному неподалеку домику с желанием узнать, куда он таки попал. На вопрос: - «Где я нахожусь?», заданный заспанному испуганному аборигену, он получил немедленный исчерпывающий ответ: «На планете Земля!» Мигающий проблесковый маячок на шлемофоне парашютиста и его спецодежда вызвали соответствующую реакцию. Таким образом, наше население реагировало на освоение космоса Белкой и Стрелкой и вообще на космос. Обучение подходило к концу, скоро молодые лейтенанты получат назначения к своим местам прохождения службы. А пока идёт усиленная подготовка и обучение на новых аппаратах Ан-8 (аналогов гражданских Ан-24). Нас надеявшихся летать на реактивных Яках (аналогов Як-40), вдруг ускоренно готовят для взлёта и посадки с грунтовых полос. Как потом оказывается, почти весь наш выпуск будет отправлен во Вьетнам. Такая политика государства, которому мы присягали служить верой и правдой до последней капли крови и от своих слов не намерены отступать.

Глава четвёртая: Приказ - «The order (англ.)».

Наша служба началась на Дальнем востоке, а именно около Владивостока в полку Военно-морской дальней, стратегической авиации. Теперь мы были молодые лейтенанты Военно-морского Тихоокеанского Флота. Где вновь формировалась отдельная, особая лётная часть, в виде объединённой авиаэскадрилии, которая в дальнейшем должна была работать в джунглях Индонезии, сокращённо ОАЭ №3-6/2 в.ч .№78308 bis. Состоящая из трёх звеньев (Аннушек), по два Ан-8 и двух звеньев вертолётов Ми-1, с лидировщиком каждого звена четырёхмоторным Ан-10, раскрашенных в красно-синие цвета самолётов Аэрофлота СССР. Причём вторые (Ми-1) должны перевозиться первыми (Ан-8) до места постоянной дислокации (базирования). Весь личный состав был сформирован из курсантов нашего и вертолётного училища. Вновь назначенными были только старшие офицеры, в лётно-подъёмных должностях и на командовании всевозможными техническими и чисто командными подразделениями. Типа ЭРТОС и АиЭРО (навигационное и радиотехническое, радиоэлектронное оборудование), флаг-штурманов и замполитов. Мне присвоили внеочередное звание старшего лейтенанта и назначили командиром ВС. Вторым пилотом, штурманом, бортинженером и даже бортрадистом выполняющим обязанности бортоператора, были мои сокурсники и курсанты нашего училища, закончившего его вместе со мной в одно время, только по другим специальностям, но ставших лётчиками по воле партии и её политики. Нам впервые одевшим военно-морскую форму и вдобавок получивших комплект её тропического варианта вместе с комплектом шикарных, цивильных. Модных, по тем временам, троек польского пошива, почти как у Пана директора из «кабачка тринадцать стульев». Строго подогнанных по размеру каждого. Было в диковинку всё это, как будто наша жизнь начинается сначала. И мы вновь с утроенным усердием принялись за обучение. Начиная привыкать к чёрной форме с клёшами без ширинок и ведению партизанской войны в тропиках. Здесь очень сильно пригодился опыт Японских ВВС, которые в своё время оккупировали весь этот участок тихого океана. Учебные фильмы о боевом духе японских камикадзе просто вне времени, и только теперь мне стало понятно. Из-за чего американцы утопили в ядерной крови самураев, волю этих бойцов можно было сломить. Только терроризируя очень сильно их родных, иначе говоря, американское правительство использовало методы американских же гангстеров. Что оно делало уже не раз, вспомните хотя бы как был стёрт с лица земли немецкий Дрезден в конце ВОВ, тогда впервые была опробована тактика коврового бомбометания против мирного населения. Не надеясь на мощь своей техники, а уж на рядовых бойцов тем более. Не способных проявить дух к победе или смерти. А чтобы повлиять на несговорчивых японцев использовали почти голливудский сценарий. Когда дону Карлеоне, или как его там, конкуренты присылают голову жены и предлагают сдаться полиции, чтобы освободить рынок. А если он этого не сделает, то следующей пришлют голову его единственного малолетнего сына. И это является очень действенным способом. Другого способа действия американские гангстеры тридцатых годов не знали. Кстати полное разрушение американскими бомбами «мирного» Дрездена в самом конце победы над фашистами из этой же, именно голливудской серии. Вообще американский менталитет консервативен и имеет своеобразное прагматическое свойство. Например - сын может судиться с матерью и наоборот, из-за раздела собственности. Или американское правосудие запросто может заключить сделку с убийцей твоих близких, если тот будет с ним сотрудничать, что спасёт его наверняка от электрического стула, но тем не менее их правосудие работает безупречно и в этом его сила. Ну, что ж: - «сила есть ума не надо!» Хотя иногда мне кажется, что мировым порядком. Управляет какое-то сверх мощное. Интеллектуальное братство: по типу Масонской ложи. Но если результаты их работы у всех на виду, то вот самих, конкретных устроителей мирового порядка не найдёшь днём с огнём. Конечно же каждая сильная власть стремится возложить ответственность за это на себя, но только до той поры, пока не станут очевидны разрушающие мотивы. Тогда всё и все, без исключения начинают искать внешних или внутренних врагов и демократы не составляют исключение. И если уже доходить до крайности в обоготворении демократии, то первым делом стоит возвеличить Рим и Римскую империю. Как исторический пункт становления начала демократии. Но почему-то даже «истинные демократы» сторонятся таких исторических аналогий, как чёрт ладана. В любом случае есть хорошие и в тоже время отвратительные стороны в каждой государственной власти. Вспомните хотя бы Пиночета! Конечно же полученное образование только обостряет желание получать информации как можно больше и разнообразней. Почти все дни у нас уходят сначала на наземную, а затем и на практическую, лётную подготовку. Мало кто знает, что морпехи страны советов это не только просто мобильная пехота, доставляющаяся к местам боёв на морских судах. А и ещё самое мобильное соединение вооружённых сил, так как для высадки на вражеский берег сначала необходимо захватить плацдарм и для этого туже морскую пехоту массово десантируют на парашютах в любых погодных условиях. А так как СССР готовился и, к сожалению, вёл войну почти постоянно, хотя политики и почему-то и называли её холодной. Война шла в основном между США и СССР, или как тогда говорили между системами и её наиболее могущественными представителями. Из-за этого морпехи, все без исключения готовились и тренировались на любые виды десантирования как основная ударная сила. Во многом поэтому же нас готовили на авиабазе бригады морской пехоты тихоокеанского флота. Наши полёты начинались, взлётом с базового аэродрома, полёта над морем галсами и посадкой на острове русском, где осуществлялась погрузка взвода разведки и десантирование его над Хасанскими горами. Посадка тут же в горах на полевой аэродром без навигационного и светового оборудования почти вслепую, то есть визуально, что называлось подбором площадки с воздуха, там же где происходило десантирование, повторной погрузки уже собравшегося десантируемого взвода и возвращения обратно к морю. После нескольких таких рейсов мы уже были готовы выполнить настоящее задание. И оно не заставило себя долго ждать. Но сначала нас налетавших, вместе с проверяющими, сто десять часов ввели в строй, допустив к самостоятельным полётам. Мы выполнили контрольный полёт самостоятельно, без проверяющих и были допущены к выполнению любого задания. В тот же вечер на построении, торжественно внесли знамя вновь созданной части и зачитав соответствующие приказы предоставили отгулы аж на целую неделю и мы как сорвавшиеся с цепи кобели опять понеслись по ухабам разгульной жизни во Владике. Ударившись во все тяжкие, конечно же мы иногда уже посещали ресторан Вечерний в своём военном городке, да и официантки лётной столовой баловали нас вниманием, но во-первых они абсолютно все уже были заняты и уступать их нам никто не собирался, да и городок был как один большой дом где все и всё на виду. А до конфликтов со старослужащими, которых оставалось ждать недолго. Мы так и не дожили, потому что были отправлены на задание. После которого, длившегося почти два года. Каждый из выживших был отправлен к новому месту службы. А часть расформирована и теперь по истечении многих лет о ней знают совсем немногие, как не знают о войне в Корее или многочисленных боях в Африке, как и о «подвигах» советских солдат. Описывать те войны нельзя было категорически, да и у немногих выживших в тех неизвестных большинству войнах никто и никогда не лечил никакие синдромы. Сами ветераны просто топили их, а заодно и себя, в «бормотухе». Ещё в училище, нам рассказывал ветеран корейской войны, что ставка на одно лишь мощнейшее оружие, без патриотически-настроенного воина ведёт рано или поздно к поражению. Так было и с американцами в Корее, когда они использовали со своей стороны мощные военно-технические средства и новейшие радары, которые предупреждали заранее о поднявшихся самолётах со стороны северной Кореи и соответственно встречались американскими ПВО на подлётах к целям и не давали выполнить задачу. Неся потери, советские лётчики придумали как уничтожить этот и другие локаторы. В полной темноте в воздух поднялись фанерные У-2, операторы американских РЛС индифицировали незначительные отметки на своих станциях как полёты больших птиц, возможно аистов или цапель, которых в Корее очень много. И не придали, на свою беду, им никакого значения. А кукурузники подлетев к ним незаметно, просто обыкновенными гранатами забросав, вывели их из строя. Тем самым дав возможность подняться в воздух основным силам про старт которых американцы не знали и которые нанесли такой урон врагу в технике и живой силе, что янки запросили перемирие которое длится и сейчас, уже почти полвека. Так бесславно заканчивались войны тех держав политика которых ставилась только лишь на силу оружия и соответственно статичную экономику. Я более чем уверен, что если бы в СССР не был экономический затянувшийся кризис, вызванный различными, в том числе, и внешними объективными причинами. Афганистан был бы умиротворён ещё полвека назад и сейчас он был бы чем-то вроде Пакистана. В своё время нам только удалось лишь красиво начать и уйти. Увязнув в болоте гражданской войны на стороне сочувствующих коммунистам. Что сейчас делают Yankee в Ираке но уже на стороне демократов. Против статистики не «попрёшь», для интереса просто проанализируйте число погибших за десять лет той войны и сколько погибших за один год в Чечне, вам сразу же всё станет ясно, кто как и с кем воевал. И уже в сегодняшние дни, мы опять стали свидетелями бессилия военной мощи всего НАТО против одной батареи ПВО Югославии. Воинский дух серба не сломили никакие интервенции. А хваленые невидимки стоящие миллиарды долларов если не пилотируются патриотически-настроенным экипажем, стоят не дороже алюминиевой ложки.

Всё это в будущем, а в настоящем, мы всем экипажем пять человек. Одев наши почти тирольские шляпы, гражданские троечки и батистовые сорочки с запонками, повязав узкие галстуки ядовито-жёлтого окраса, всё одинакового фасона. Отличавшиеся друг от друга только лишь тем, что кто-то одел жилетку, а кто-то нет. То есть тем, что не все их одели под двубортные пиджаки. Идём, а вернее едем в шикарном Зиме-такси в самый тогда лучший ресторан Владивостока - Океан. Город полон отдыхающих после рабочего дня докеров и мореманов. Набережная в центре кажется переполнена гуляющими парочками, но мы целеустремлённо движемся в ресторан, так как нам хочется себя показать и посмотреть на других. Неожиданно оказывается, что мы одеты как из инкубатора и особого внимания на нас никто не обращает. Возле дверей, неприступный Швейцар - он же вышибала, долго вымогает у нас чаевые. Не пуская внутрь, мотивируя свои действия отсутствием мест. Наконец наш штурман, поняв в чём дело, вручает ему по червонцу с рыла и мы проходим на второй этаж почти пустого зала - места «порока и разврата». Проводивший нас до столика администратор, получив свой четвертной, усаживает за столиком с отличным видом всего зала и видом из окна на набережную и вечернее море! Мы просто счастливы оттого, что наши карманы полны хоть и советских, но всё же огромных денег. Ощущая себя если не «Рокфеллерами, то уж мистерами Икс» точно! Делаем умопомрачительный заказ с омарами и осьминогами, предварительно заказав аперитив с грейпфрутами. Всё своё поведение в таких местах почерпнутое из фильма о человеке амфибия. Мы считаем такое поведение эталоном, не замечая того, что мы просто деревенские «Ванюши», на которых уже началась охота акул от советского общепита. Ведь с этой стороной пусть и не совсем столичной жизни мы знакомимся впервые. Через каких-то пару часов, залы ресторана уже заполнены полностью и теперь образовавшаяся очередь возле парадного не может попасть внутрь даже за большие деньги. Вынуждена ждать оказии в виде того, что кто-то освободит место за столиками, уйдя к морю или по каким-либо причинам покинув ресторан совсем. И здесь уже деньги совсем не играют почти никакой роли, усиливая ропот возле ступенек. Который разбивается, как волны о волнорез, в виде Швейцара, а он беспрепятственно пропускает внутрь только очаровательных «ночных бабочек». В шикарных нарядах для раутов. Вечерняя жизнь большого портового города в полном разгаре и мы в самой её серединке, наслаждаемся вниманием дам, которые не сводят с нас глаз. Прожигая томными взглядами насквозь и видя, как на рентгене, что мы не жалеем денег, заказывая песни о лётчиках. Уже оценив нашу кредитоспособность и алчность, которой совсем нет, а значит в данный момент мы представляем собой просто источник дохода. Или просто те места откуда их можно взять, а уж чем взять и как это сделать видно и невооружённым взглядом. Стоит только позволить, себя некоторое время подержать за талию, во время медленных танцев и всё мы уже полностью на крючке под названием заглотыш! На таком маленьком и неощутимом, но с которого уже не сорвешься. Незаметно мы со штурманом, тоже тёзкой, оказываемся за соседним столиком с двумя очаровательными брюнеточками. Неопределённого возраста, но близкого к совершеннолетию и от этого, а ещё от большого объёма выпитого Мозельского красного, кажущихся нам Тицианскими Венерами. Вечер длится бесконечно, плавно переходя в ночь, стихает джаз-банд. Нас уже не соображающих почти ничего, но имеющих ещё достаточно наличности везут куда-то за город на такси. В частном доме, на берегу моря «банкет» продолжается. До тех пор пока не начинается рассвет. Последнее что я помню из того дня. Это сначала лунная дорожка. На тёмно-синей глади моря, медленно исчезающая, от светлеющего окружающего воздуха, и совсем пропадающей с первыми лучами. Неожиданно появившихся лучей солнца, выскочивших из-за горизонта как чёрт из табакерки! Какое это прекрасное чувство, когда у тебя на коленях дремлет небесное существо с чуть раскосыми глазами обрамлёнными пушистыми ресницами. Благоухая какими-то импортными, наверное французскими, духами и доверчиво прижимается к тебе всеми прелестными округлостями. Которые, как во сне обещают тебе ещё и продолжение знакомства с ними физически! Полностью подчинившись твоей воле и твоему желанию быть настолько близко, насколько ты этого захочешь! Наверное так и должен выглядеть мир без войны. Вся неделя проходит как в угаре сузившись до размеров одной ночи. Дни стоят бесподобно солнечные, а ночи наступающие следом, так теплы и дарят такие наслаждения, что любой царь и не только, просто лопнет от зависти. Больше нет ресторанной суеты и хитрых морд халдеев тебя обслуживающих. А есть только залив моря с бархатным пляжем и веранда с постоянно свистящем самоваром. Который обслуживает бабушка, чем-то напоминающая няню Арину Родионовну. И конечно же спальня с широкой, железной кроватью с блестящими, никелированными шарами. Которая хоть и скрипит оглушительно, но до этого шума никому нет дела. А ещё пуховая перина, принимающая тебя и партнёршу в свои бездонные глубины, так что вы чувствуете себя барахтающимися в океанских волнах. Все-таки, любовь касающаяся только двоих, вряд-ли может что-то заменить, даже «приличная групповуха». Как бы ни была она изыскана и кто бы из лучших друзей в ней не участвовал. Всё равно, когда ты знаешь, что за тобой никто не наблюдает и ты можешь применить всю свою фантазию, без оглядки на то, как всё это оценят со стороны. Это большое подспорье к происходящему, не говоря уже о душевном равновесии. Приходит время расставания, как-то так получается, что речь о деньгах совсем не идёт. Хотя мы потратили на все удовольствия не одну тысячу новыми, но о расчёте за все оказанные услуги речи нет. Как будто всё происходило по любви и хотя как в анекдоте: - «любовь придумали русские, чтобы не платить денег». Мы и наши подруги даже не вспоминаем о них. Наверное из-за того чтобы не опошлить и свести всё к банальному заработку и удовлетворению своих животных инстинктов. Ведь каждый, независимо от своего уровня мировоззрения, стремится к высшим идеалам существования человеческого общества. И здесь нет разделения на богатых и бедных. Просто у сытых на это остаётся больше времени чем у бедняков, озабоченных в основном добыванием пищи физической и только потом. Когда будет успокоен голод желудка, можно переходить к утолению голода сексуального. И уже после всего этого к утолению голода внутри духовного. Воспетых в исторической литературе и не только. Это и только это, двигает всеми светлыми отношениями, между мужчинами и женщинами.

Вернувшись в часть, с утра понедельника, начинается «гонка за лидером», то есть с самого утра. Начинается усиленная подготовка к командировке на секретное задание к которому начинали готовиться ещё в училище. Сначала сама подготовка к почти трансатлантическому беспосадочному перелёту, в составе всей объединённой эскадрильи к месту основного базирования на военно-морской базе Камрань, возле Ханоя. Потом работа по оказанию интернациональной помощи братской ДРВ. В виде работы по доставке грузов в трудно доступные горные районы. Для чего будет необходимо сначала высаживать группы парашютистов - десантников для подготовки ВПП (взлётно-посадочных полос) в горных джунглях. Потом совершать туда регулярные рейсы доставляя военные грузы и продовольствие. Почти как наши отцы, во времена Великой Отечественной, снабжая партизан на оккупированных фашистами территориях. По аналогии с МЧС и другими гуманитарными организациями работающими под прикрытием благотворительности. Не мы их придумали, но такова человеческая природа, маскировать самые тёмные дела под прикрытие понятий о человечности, так как доказывать обратное необходимо уже после содеянного. А зачастую как принято и ненужно, все забывают для чего и как всё происходило. Важен только конечный результат. Сейчас мы уже полностью на казарменном положении без права переписки и увольнений. Что конечно же поначалу угнетает, так как тяжело жить с бременем прерванных любовных отношений на «взлёте»! Зато теперь мы точно знаем, что нас ждёт и какие действия с нашей стороны необходимы. Всё это помогает забыть и гасит нечаянно возникшие чувства, как ледяной душ. Для всего этого нас бесплатно, долгие годы кормил и обучал весь Советский народ. Идёт «промывание мозгов», соответствующими службами. Ничего так не организовывает, как точное знание и стремление к поставленной цели. Кстати по этому поводу есть прекрасный анекдот: - «чем отличается политрук от комиссара? Да тем, что политрук говорит - делай как я тебе говорю, а комиссар говорит - делай как я!». А наши политруки готовились к боевым действиям наравне вместе с нами и говорили это совершенно искренне, так как они были такими же как мы, то есть всё это касалось и их в том числе. Хотя это были вновь назначенные старшие офицеры, в основном флаг-штурманы, из-за ограниченности контингента.

Наступает время «Ч», военные метеорологи с нашими штурманами не подводят. Мы с полными топливными баками и полностью загруженные всем необходимым. Одетые в гражданскую одежду и получив гражданские, краснокожие паспорта вместо удостоверений личности. Сидевшие уже около часа по машинам, в первую же минуту после захода солнца. Запускаем двигатели и после соответствующих процедур, друг за другом выруливаем на старт и взлетаем. Двигаясь вслед уходящему светилу. Которое убегает от нас, закатываясь за горизонт, всё быстрее и быстрее, вот наконец становится совсем темно. Над Северной Кореей мы уже выстроили соответствующую колонну в воздухе. Возле китайской границы, перестроившись в кильватерную линию и погасив все габаритные огни с проблесковыми маячками. Как можно ближе к друг другу, всеми девятью лайнерами. Пересекаем её и начинаем беспосадочный шестичасовой перелёт через часть КНР до пункта назначения. То что топлива у нас только в один конец. Никто даже не думает, но всё проходит на редкость удачно. Нет даже облачности и болтанки, по всему маршруту. Гораздо важнее сами параметры происходящих полётов. Работа вообще то не трудная, остаётся лишь только соблюдать радиомолчание, следить за показаниями приборов и ориентироваться по ним на борта ведущих. Экипаж выполняет её отлично. Да и наши лайнеры не подводят, ведь они ещё пахнут свежей краской, так как совсем недавно сошли со стапелей заводов изготовителей. Радист поймав в эфире джаз, выводит его всем на СПУ (самолётное переговорное устройство). Отчего в наушниках каждого звучит оркестр Глена Миллера. В полной темноте, сам полёт на разных высотах, не ниже пяти тысяч метров, проходит феерично. Равнины и горы отсюда кажутся ненастоящими примерно такое же изображение как в компьютерной игре “Sims Sity” и темнота почти полностью скрадывает их очертания. Иногда освещая только огнями больших населённых пунктов подстилающую поверхность. Вот на исходе шестого часа монотонного гудения двигателей в молчавших уже около часа наушниках, вдруг раздаётся бравурный марш Советского Союза, а это значит, что мы в сорока минутах от пункта назначения, и должны совершать соответствующие манёвры и действия по ночной посадке на базу, отдавая друг другу соответствующие команды. Что мы и делаем как заведённые, то есть на «автопилоте». Сев и зарулив на стоянку, даже выключив двигатели мы ещё долго слышим их вой, до такой степени устали и от морального напряжения в том числе. Что сдав их под охрану и усевшись в автобусы. Сразу же направляемся в общежитие, мимо столовой и даже не приняв душ. Брёвнами валимся на циновки и мгновенно засыпаем и спим почти сутки. Очнувшись только на рассвете следующих. Мгновенно до нас доходит, что мы почти что на экваторе, то есть в тропиках и даже не почти что, а в самых настоящих. Это сразу же вызывает желание бежать и искупаться в океане. Что мы всей гурьбой и делаем. Забыв о дисциплине и субординации, называя друг друга только по имени и училищным кличкам. Несемся как стая гончих псов к виднеющемуся недалеко лазурному побережью. С размаху ныряя в набегающие волны и вдоволь нанырявшись выползаем на чудный, чёрно-белый, кварцевый песок.

Глава пятая: «Sur la guerre comme sur la guerre (фр.). На войне как на войне».

Немного обсохнув, возвращаемся в гостиницу и встречаем дежурного офицера из нашего командного состава. Который куда-то выходил во время нашего пробуждения. Получив взбучку от старшего по званию и приказ срочно привести себя в порядок, мы почти строем. Под его командованием направляемся в столовую и после лёгкого завтрака. Состоящего в основном из кофе, риса и морепродуктов, сейчас это называется «Суши». Идём на инструктаж в ленинскую комнату. Выясняется, что уклад жизни за границей в военном городке, точно такой же как и в любом другом. На территории СССР, разница только в климате и соответствующим региону постройках. Много строений из бамбука. Нам представлявших его только в виде удочек для рыбалки, в новинку толстые, как брёвна стволы. Из которых собраны многие здания. А ещё он применяется как коромысло - «Гань». На котором вьетнамцы. С виду совсем гномики. В огромных остроконечных корзинах и таких же шляпах переносят на большие расстояния, почти бегом, грузы не менее двухсот килограмм каждый. Оказывается, что здесь почти не действует английская поговорка. «Seeing is believing» - Увидеть, значит поверить. То есть, не то что бы совсем не действует, а просто видоизменена. Так как в тропиках работает только один закон: - «закон джунглей». То что выглядит красиво и привлекательно в нашем понимании, зачастую смертельно, а не просто опасно. Оказывается на том пляже где мы по неосторожности весело резвились. Водятся скаты Шилохвосты, коралловые змеи и смертельно ядовитые Крылатки - очень красивые рыбки, не говоря уже обо всех видах акул и ядовитых медуз. До нас «доходчиво» довели, что всё красивое здесь, представляет почти мгновенную смерть. Только чудо спасло нас и соответственно всё командование начавшейся операции от потерь личного состава по разгильдяйству. Несчастный случай ставил под угрозу срыва всю только-только начавшуюся эпопею. Так бесславно могла закончиться, для нас, ещё толком не начавшаяся «la guerre (фр.)»! Сразу же начинаются гарнизонные будни. С первоначального знакомства с подразделением вьетнамских партизан. Которых будем высаживать в горных джунглях на парашютах, для подготовки взлётно-посадочных полос для наших Аннушек. Это не совсем вьетнамцы, или точнее это вьетнамцы китайской национальности. Так как в войне между северным и южным Вьетнамом участвуют коренное население. Вследствие этого, исторически сложилось так, что именно юг. Где сейчас правят ставленники американцев, заселён почти на восемьдесят процентов представителями китайской национальности и от этого, а ещё от геополитических интересов КНР и СССР. Главный упор сделан именно на тех кто будет и способен выживать, при минимальном обеспечении, в джунглях. Так, что даже тот главный прыжок они совершат с предельно низкой высоты в сто метров, без запасных. Даже если бы они у них были, воспользоваться ими они всё равно бы уже не успевали. Вместе с тем, многочисленным желающим совершить этот, возможно единственный прыжок, приходится отказывать. Вот показатель боевого духа тех, которые ведут беспощадную войну за независимость и право выбора, не желая быть просто рабочим скотом. Ещё это сейчас называют фанатизмом и вкладывают в понятие отрицательные или положительные интонации. Но это всё политика, а именно наша роль и стратегия с тактикой действия, на этой войне заключалась в следующем. Вылетая парами, ночью, в сторону Сайгона. Мы на предельно низких высотах, используя складки местности. Пересекали демаркационную линию. Немного раньше на нормальной высоте это же делали Вьетнамские МиГ-21. Которые отвлекали на себя средства ПВО противника. И пока они вели воздушные бои с фантомами, с переменным успехом. Мы успевали разделиться и произвести ночные десантирования в заранее намеченных местах. Задания выполнялись попарно из-за того что бы приводить в недоумение операторов американских РЛС. Для которых неожиданное появление цели, в стороне от происходящего боя. Да ещё и разделяющейся, сразу же после появления, а через некоторое время опять сливающейся вместе. Так показывали отметки на мониторах их станций слежения. Приводя в недоумение «тупых» американцев, которые конечно же объясняли всё появлением новейшего оружия русских. Для них это всё ещё и повод запросить денег на новое вооружение. Только новым, секретным оружием всё это можно объяснить. Как внезапно возникшая цель делится на две самостоятельные и через некоторое время слившись воедино исчезает опять. Всё гениальное просто. В течение почти года это явление было неразрешимой загадкой. Принимавших его за новое секретное оружие Русских. За которым усиленно охотился наверное весь пентагон без исключения. Всё это давало нам время провести десантирование людей, грузов и стремительно спикировав уйти домой. Соблюдая радиомолчание и ориентируясь только по времени и звёздам. Для того чтобы всё так и происходило как я рассказываю. Необходимо было соблюдать много условий. Даже для одного боевого вылета. Почти целый месяц непрерывной, наземной подготовки. Для изучения всех деталей рельефа местности будущих полётов. Длительное ожидание соответствующей погоды в местах авиаработ из-за сезона дождей. Учебные полёты парами на сверхнизких высотах, доставляя попутные грузы в северные районы. Анализ и долговременное прогнозирование поведения противника на земле и в воздухе. Из-за невозможности поддерживать постоянную радиосвязь, когда все решения принимает только командир экипажа. Который просто обязан все мелочи и не только, держать в голове, компьютеров тогда ещё не было. И ещё множество других не менее важных для выполнения заданий деталей. Нашу и без того напряжённую жизнь, могла бы скрасить любовь, но вот как раз о ней мы думали меньше всего. Неожиданно для самих себя открыв интересное занятия, в виде подводной охоты. Маску и ласты, с дыхательной трубкой, на флоте раздобыть нетрудно, а подводным ружьём служил тонкий тростниковый дротик с остро отточенным самодельным наконечником. Который выстреливался с помощью только руки и закреплённой на запястье жгутом авиационной резины в виде петли прикреплённой к нарукавнику из толстой кожи. Что-то вроде напульсника штангистов. Своеобразная катапульта, когда нырнув и увидев цель, ты просто вставляешь конец дротика в петлю закреплённой на запястье пучка резины и растягивая её до упора. Просто сжимаешь кулак возле наконечника дротика. Остаётся лишь прицелится и разжать кулак. Резина мгновенно катапультирует его в сторону цели. На расстоянии пары метров, под водой, это очень мощное и вместе с тем наверное самое простое оружие для подводной охоты. Внутренний мир океана несомненно не менее привлекателен чем бездонное небо. И в нём можно также парить, оглядывая местность под собой, как на планёре. Местность с коралловыми рифами, кишащими разнообразной, цветной жизнью даже более красива чем просто джунгли. Добавьте к этому ещё и возможность парить над ней, созерцая всё вокруг. С возможностью вмешаться в любое действие, во всё происходящее под тобой и вы поймёте, что значит быть богом! Для кого-то, а если сюда добавите чувство азарта - охоты. То станете по настоящему в душе - «Ихтиандром»! Так, незаметно пролетает целый год «суровых» военных действий в тропиках. Теперь мне понятно что испытывают наёмники, от которых просто кишат все «горячие» точки по всей планете. Бывать в самых экзотических местах и получать за это ещё и приличные деньги, стоит многого: - «полюбить так королеву, украсть так миллион». Такова человеческая сущность. «Джентльмены Удачи, или Солдаты Фортуны» не переведутся никогда. И это не зависит от существующего политического устройства, того или иного государства. Как и бродяжничество, многие, так и только так могут реализовать свои потребности. Просто они трансформируются или иначе говоря видоизменяются под действием общества, что вообще то касается всей уголовной преступности в целом. Но очень многие позавидуют тем кто видел своими глазами красоты мира и неважно каким способом ему это удалось. Цель оправдывает средства. Для такой идеологии есть только одно определение. Всё это называется проституцией и в этом определении всё сказано. Неважно как и зачем ты продаёшь себя. Главное что ты это делаешь и оправдывать свои действия отсутствием еды или другими насущными потребностями - аморально. Хотя термин проститутка относится к тем, кто в основном продаёт себя вместе с эмоциями, но согласитесь, что продавать свою жизнь за что-либо равнозначно. Идёт время и первый этап операции закончен. Начинается основной, по доставке на скрыто подготовленные аэродромы, сначала вертолётов Ми-1, с экипажами и обслугой. А затем и основных военных грузов с личным составом бойцов освобождения Сайгона (БОСов). Здесь всё происходит по известным сценариям, с той лишь разницей, что уже не надо набирать высоту над подстилающей поверхностью. Для высадки парашютистов, а можно производить посадку сходу. Пролетев над известным только нам аэродромом и сориентировавшись по дыму костров, зажженных в определённое время. Произвести посадку, почти всегда удаётся с первого же раза. Быстро выгрузив всё и забрав раненых, уже через четверть часа быть обратно в воздухе. Даже не заглушая двигатели. Всё это, вроде бы должно играть на нашу неуязвимость, но как раз тогда мы начинаем нести первые потери. Сначала не возвращается на базу экипаж моего ведомого Раевского. А так как мы перед посадкой расходились в разные стороны на приличные расстояния и не видели друг друга, то отнесли всё на несчастный случай. Мол просто цапанул вершину какого-то баобаба на развороте или посадке и всё. Оказалось всё совершенно иначе. Ведомство военной разведки проморгало появление у Янки новых типов локаторов и места их дислокации. Теперь наши действия были у них как на ладони. Что уже через пару месяцев я узнаю на себе. Доставляя бочки с бензином для вертолётов на один из горных аэродромов, замаскированных вблизи Сайгона. Приземлившись с ходу, что и спасло от неминуемой гибели, так как делая разворот мы бы наверняка попали под огонь пушек Фантома и сгорели бы ещё в воздухе. Уже на разгрузке я услышал ноющий, почти комариный писк высоколетящего F-16, но не придал ему особого значения, занятый помощью БОСам, помогая им выкатывать бочки из салона. Разгрузка окончена, вывозить больных и раненых не надо, их просто нет. Мы сидя в своих креслах готовимся к взлёту, так как разгрузка производилась в конце полосы. Приходится рулить в её начало, для совершения взлёта против ветра. И это было уже ошибкой. Потому что пилот зубасто раскрашенного истребителя, в соответствии с логикой, тоже уже ожидал нас этой стороне ночных вершин скалистых распадков. После короткого разбега мы в воздухе. Ночное небо ясно и ярко светит южный крест, висящий над нашей головой. Почти в самом зените, зловещий символ, хотя и служащий прекрасным ориентиром штурману с его секстантом. Летя на бреющем вдоль распадка, обещающего нас привести к океану незаметно, мы как бы расслабляемся. Делая глубокий выдох после удачного взлёта и уже начинаем предчувствовать долгожданный отдых. После каждого такого рейса мы получали полный отпуск на три дня в приделах всей военно-морской базы. Что давало возможность обследовать почти всё океанское побережье, его подводную флору и фауну. Неожиданно правый двигатель прошивает пушечно-пулемётная очередь, вернее даже визуально, мы сами влетаем правым крылом в огненные трассы ярко-оранжевых светлячков. Роящихся на нашем пути к океану. Всё это происходит так неожиданно, почти мгновенно, что даже рефлекторно сработавшие мышцы рук и ног. Нажавшие левую педаль и повернувшие на лево штурвал, притянув его к себе до упора. Не спасают правый двигатель самолёта от поражения. От него во все стороны летят куски обшивки и целиком сорванные капоты с перебитой у основания лопастью пропеллера. Тяжёлый лайнер как детский игрушечный самолётик, сорвавшийся со шнурка на котором его неистово раскручивал шаловливый мальчуган. Кувыркаясь почти через нос, во всяком случае вокруг своей оси проходящей через пылающий правый двигатель, точно. Падает на скорости, но с незначительной высоты в воды горного озера, под живописным водопадом. Предварительно цепляясь носом кабины за вершину пальмы и скалу за ней. Растущую на его скалистом берегу, в основном об острый, как клык, пик этой скалы. От этого удара, полученного со стороны второго пилота он исчезает куда-то мгновенно, а я выбитый из сиденья уже разрушенного самолёта, толстенной вершиной. Как гигантской древнегреческой мортирой-катапультой, наподобие рычага, подброшен почти вертикально вверх, на десятки метров, эффект прямо сногсшибательный. Такое изменение движения отделяет меня от обломков. Огненной кометой падающего, кувыркающегося самолёта. Причём парашют, С-3 снаряжённый и недавно переуложенный лично мной. Даже срабатывает и сначала гасит скорость бросившую меня вверх, а затем, падающему к земле и качающемуся примерно как гигантский маятник, не даёт набрать её тормозя движение вниз и наглухо зависает. Зацепившись за вершины пальм. Всё происходит как в замедленном воспроизведении кадров какого-нибудь фильма об авиа катастрофе. Это значит что время для меня растянулось так, что те доли секунд, когда всё это происходило, превратились в бесконечность. Я ясно вижу, даже периферийным - боковым зрением, как мой «второй». Делает руками точно такие-же движения как и я попутно переключая тумблеры АЗС, в ушах стоят трёхэтажные маты бортрадиста и мягкий - почти спокойный голос штурмана. С одним лишь матерным словом на П.… Нет ни страха ни ужаса, только звучит заевшей пластинкой. Где-то внутри черепной коробки. Песенка времён Великой Отечественной: - «Мы летим ковыляя во мгле! Мы летим на последнем крыле! Бак пробит, хвост горит, но машина летит! На честном слове и на одном крыле!». К сожалению такое происходит только в фантазиях поэтов. Через остекление кабины вижу: - как из темноты приближается дерево и скала. Удар вершин которых мгновенно сметает моего помощника, выдёргивая меня из кресла и отрывая от штурвала и педалей. Бросает сначала вверх, потом стремительно вниз и вот я уже теперь ничего не соображая, вишу как тряпочная кукла. Подвешенная за шиворот кукловодом в летнем саду неизвестного бродячего театра кукол. Тем не менее сознание ещё фиксирует огромное облако брызг и пара, от влетевшего в озеро, как огненный шар. Остатков того, что ещё мгновение назад называлось гордо - воздушным лайнером! На какой-то срок сознание исчезает и возвращается только с первыми лучами нового дня. Вместе с летящей паутиной и пауком, налипшей на лицо. Руки работают и механически отирают его, убирая насекомое вместе с противно-липкой паутиной. До сознания доходит вид голубой воды, бело-синего водопада и чёрно-красно-белых обломков Аннушки живописно торчащих из вод тропического озера под водопадом. Картина я вам скажу ещё та, жаль только, что у меня нет фотоаппарата под рукой. Но имея воображение вам это не трудно представить. Как ни странно мне совсем не страшно и даже нет никакой тревоги, видимо сработала какая-то защита и отключила все негативные эмоции. Даже брезгливость к жирному пауку с липкой паутиной куда-то исчезла. Вернувшееся сознание заставляет опуститься на землю, до которой недалеко и можно просто, одним движением, расстегнув подвесную систему спасательного парашюта. Вывалившись из неё мешком, свалиться в густой тропический подлесок. Не чувствуя онемевших ног, я как на костылях, ковыляю к обломкам, надеясь застать кого-нибудь в живых. Но чудес не бывает! Уже подплывая к обгорелому фюзеляжу я вижу через рваное отверстие вместо капота и остекления кабины. На своих местах штурмана и бортинженера, пристёгнутых к своим штатным сиденьям. В позах которые люди обычно принимают для отдыха. На рабочих местах, но неестественно бледных, почти мраморной белизной и даже кажется расплывающихся как студень по тарелке. Их рук и ног невидно, видимо они ими что-то делали и лишились при падении, а из тех мест где когда-то они были, вышла вся кровь которая у них была, поэтому они такой белизны. Стараясь не смотреть в их сторону я вскарабкиваюсь внутрь фюзеляжа и пытаюсь найти Гришку – бортрадиста, который выполнял ещё и обязанности бортоператора. Но его нигде нет, будто корова языком слизнула! Его кресло, возле радиостанции и парашют свободны, как будто он только что отлучился. Но это впечатление обманчиво, на мои постоянные крики никто не отзывается. Почти сутки уходят на похороны останков, это и выкапывания могил и заваливания их камнями. Вообщем двигаюсь всё время как настоящий «зомби» и наверное даже со стороны очень на него похож. Не теряя времени я обследую все обломки и на свою радость нахожу оранжевый, оцинкованный аварийный чемодан с запасом питания и всего необходимого, в виде спичек и тому подобного, вплоть до лески с крючками. Кроме аварийной радиостанции, которую изъяли ещё на родине. Ну что же жить можно. Ещё немного побродив и порывшись в обломках я нахожу индивидуальные спасательные надувные лодки штурмана и бортинженера. Развернув и накачав спасательные лодки, связав их одну за другой. Я привязываю к одной всё что найдено нужного мной в обломках нашего лайнера. Устроившись в другой поудобнее, отправляюсь к речушке вытекающей из озерка. Маршрут движения по нему до океана и потом вдоль побережья к северному Вьетнаму знаю на отлично, так как месяцами наизусть учил район полётов и складки местности. Встречи со зверьём не боюсь, потому что неплохо вооружён. Кинжалами типа «мачете», которые были у каждого члена экипажа. Своим и ещё двумя пистолетами – пулемётами «Стечкина», что является прекрасным оружием как для ближнего, так и для относительно дальнего боя. Недаром они оснащены деревянными кобурами, заменяющими приклады, как у легендарных «Маузеров» времён гражданской. Оставаться на месте катастрофы я не могу просто физически, вспоминая останки своих товарищей и какими они были при жизни.

Глава шестая: «Way home (англ.) – Путь домой».

Сплав по горной речушке до моря занял всего двое суток. Причём первую ночь я спал как убитый прямо под лодкой. Предварительно вытащив её на берег. А вот уже на исходе второго дня, когда начались сумерки и окружающие джунгли стали наполнятся жуткими криками разных тварей сон долго не приходил и мне даже пришлось жечь сигнальные огни и стрелять из ракетницы в сторону дико светящихся глаз. Которыми наполнялось всё пространство вокруг. Это помогало но на очень короткое время. Затем когда всё стихало после выстрела, через минут пятнадцать, начиналось всё сначала. Но очередных пятнадцати минут хватило чтобы забыться беспокойным сном, в котором вдруг совершенно отчётливо увидел свою покойную бабушку. Хозяйничающую во дворе своей хаты. Почему-то одетую во всё новое, сберегаемое ей самой же для праздников и надеваемое только в особых случаях. Снилось всё в мельчайших деталях, вплоть до того как я чтобы зайти в ограду, долго ищу шнурок щеколды запирающей калитку. И только не найдя его сообразил, что ещё никто не выходил из неё, а на ночь шнурок вынимают из отверстия, для него в калитке, что заменяет крючок. Для дополнительного запирания, тем самым дублируя средства безопасности от «лихих людей». Хотя это делается только для успокоения своей совести. И тогда зову хозяйничающую во дворе бабушку: - «Бабуся – Бабуся – это я». Она тут же отзывается: - «слышу, слышу Внучек, сейчас, сейчас». Распахивается калитка и я вижу её освещённую неестественно ярким светом как в ореоле божественного свечения. Она ласково смотрит на меня и говорит мягким – нежным голосом: - «Ну вот и ты как я рада». На этом сон обрывается я просыпаюсь, его некогда анализировать. Хотя современные толкователи бы связали его с грядущими испытаниями, которые возможно приведут тебя на «тот свет». Всё тело ломит и затекло так, что я впервые после катастрофы ощутил что оно у меня есть. Оно требует к себе повышенного внимания, но психологически я о нём перестаю думать уже через несколько минут, переключая своё сознание на более вескую причину и в частности, как остаться в живых и выбраться к людям. Причём желательно к своим, хотя прекрасно понимаю, что «америкосов и их пособников» в таких нечеловеческих условиях, без цивилизации, просто не встретишь. Остаётся надеяться только на себя, так как для «своих» я тоже уже погиб. Никто не будет меня искать на территории противника, ведь война то официально не объявлена. Однажды я правда слышу треск вертолёта Ми-1 где-то вдали, с надеждой прислушиваюсь, но треск стихает также неожиданно как и появляется, что вообще-то ясно мне говорит, что надо искать спасения самому, надеясь только на себя. Что я и делаю, сплавляясь по бурной горной речушке, которая стала уже довольно широкой и стремительной. Вот за очередным крутым поворотом я наконец-то вылетаю к финишной прямой, в виде открывшейся панорамы морского побережья и обдуваемый морским бризом с запахом водорослей и йода! Вижу как в месте слияния морских и речных вод образуются белые буруны, это наверное идёт прилив и чтобы не попасть в него и быть затопленным. Начинаю лихорадочно грести к левому берегу, который мне сейчас нужен для дальнейшего продвижения в сторону своих. Выбравшись на побережье я предварительно обследую его досконально, наподобие «Робинзона Крузо» Даниэля Дефо. И переночевав на скалистом утёсе, вдали от зверья и особо опасных в этих местах морских крокодилов. Начинаю подготовку к передвижению по морю. Для этого изготавливаю из захваченного с собой парашюта особый вид снаряжения, для таскания за собой надувной лодки, со всем могущим мне пригодится снаряжением и «хламом». И уже на следующий день отправляюсь вдоль побережья в районы занятые северовьетнамцами. К сожалению я не учёл прибойной волны и из-за неё передвижение идёт очень медленно. Так как надувная лодка всё время переворачивается из-за накатывающихся волн. Двигаюсь я недостаточно быстро как мне кажется, попутно охотясь на каких-то небольших косуль похожих на кабаргу и маленьких кабанчиков. Особенно вкусных когда их запекают в глине, как когда-то запекали плотву и налимов на волге натирая их солью. А уж её у меня предостаточно. Так что, от чего- чего, а смерть от голода мне не грозит и даже разнообразные тропические фрукты скрашивают существование. Хотя такое путешествие трудно назвать «вояжем» из-за постоянных проблем с таскаемой лодкой и охотой, но еды и воды хватает. В конечном итоге промучившись так целую неделю и пройдя только километров десять. Вдоль побережье бухты куда впадала речушка по которой добрался до моря, выйдя к бескрайнему пляжу, уходящему за горизонт. Решаю бросить её и взяв только то что могу нести на себе. Начинаю изнурительный марш-бросок, нагоняя упущенное время затраченное на таскание лодки с грузом. В океане нет бурлаков, а есть только невольники-гребцы на галерах, и этим всё сказано. Так что приходится переквалифицироваться. В таком ритме жизни проходит не один месяц по моим «Командирским» часам, ежедневное обслуживание которых стало теперь целым утренним ритуалом, вместе с утренней гигиеной и зарядкой. Подобно Робинзону Крузо я полностью преобразился в смысле экипировки и одежды, даже стал чем-то похож на иллюстрации к детской повести. Наверное это подсознательный выбор, но у меня ничего не остаётся так как моя одежда и обувь полностью износилась уже к концу второй недели «вояжа». Мне не даёт покоя и постоянно гложет мысль о надвигающемся сезоне дождей, который лишит меня пропитания, так как нет требуемых запасов и складов с соответствующим жильём. Время от времени по пути следования попадаются приличные пещеры на побережье, но цель выбраться к людям превалирует над остальными идеями. И движения я не останавливаю даже во времена неожиданно налетающих штормов, но они скоротечны и хотя снижают до минимума темп передвижения. Всё же не останавливают его! К исходу третьего месяца я перестаю охотиться из-за того что патроны подходят к концу, питаюсь только теми фруктами и плодами которые попадаются по пути следования. Особенно удручает то что невозможно передвигаться по ночам, темно так, что невидно даже океана, а ориентироваться на его шум прибоя всё равно неудобно. Так как передвигаться в темноте совершенно не видно в какую сторону, чтобы проскакивать между растительностью и складками местности. Движение на ощупь несовершенно и лучше отдыхать ночью в безопасной пещерке, сторожа вход в неё просыпаясь от малейшего шороха и тут же распаляя огонь очага на полную мощность, заранее приготовленными дровами. На это уходит очень много времени если хочешь относительно безопасно провести ночь, но выбора нет. Так что приходится каждый день готовить новый ночлег, благо пещерок на побережье огромное количество. На исходе третьего месяца моего «вояжа», в изумительно солнечный день я неожиданно вижу в море Джонку. Вернее сначала только огромный треугольник пурпурно-красного, гигантского паруса. Перевернутого основанием треугольника вверх и наискосок. Люди – несомненно, что там люди, рассудок отключается и я всё снаряжение сбрасываю с себя. Стремительно несусь к ближайшему утёсу, на ходу вытаскивая из подобия кармана, сберегаемый именно на такой случай, последний сигнальный огонь. Срывая в кровь кожу с ладоней и колен, карабкаюсь на самую вершину скалы стоящей у самой кромки воды. Выпрямившись во весь рост я срываю засургученный наконечник с Alarmfier и чиркаю им же по кончику сигнальной свечи. Она резко вспыхивает и распространяет во все стороны клубы ярко-оранжевого дыма. Размахивая им над головой я ещё и подпрыгиваю на самой вершине скалы. Стремительно летящее судно поворачивает в мою сторону и начинает убирать паруса. Фигурки людей карабкаются по верёвкам и сворачивают яркий парус, джонка замедляет ход и почти остановившись отдаёт якорь, метрах в семистах от побережья. Я ещё не веря своим глазам начинаю лихорадочный спуск к берегу. Пока с судна спускают надувную шлюпку и начинают грести к берегу я уже стою на самой кромке прибоя с огромной радостью вглядываясь в приближающихся. Неожиданно вспомнив о сохранённом вымпеле – ярко красном знамени СССР, найденном мной на останках самолёта я бросаюсь к сброшенному в спешке снаряжению и немного порывшись найдя его. Развернув, начинаю неистово размахивать им, как спортивные фанаты своими шарфиками. Шлюпка немного затормозив, начинает грести в мою сторону ещё быстрее и перепрыгнув как грузный носорог через ручей, через линию прибоя. Почти выскакивает на берег недалеко от меня. Ноги меня не слушаются, подкосившись опускают на песок, но подбежавшие люди что-то лопоча на каком-то вьетнамском наречии. Подхватывают под руки и усаживают в лодку и вот мы уже на Джонке, которая подняв паруса мчится за уходящим солнцем. Меня преследует только одна мысль: - «где-то я всё это уже видел»! Ну что же, «Дежа-вю» характерно для впечатлительных личностей, а от этого сущность происходящего не меняется. Хотя я не понимаю о чём меня спрашивают и что пытаются мне рассказать, но я понимаю только одно. Что я у друзей, так как никто даже не попытался меня разоружить. Взамен дали чистую робу и душ, правда с морской водой, но я прекрасно понимал, что для простых людей в море мыться пресной водой, расточительная роскошь. Поэтому приходится обходиться тем что предлагают, а предлагают немало. Это хозяйственное мыло и хоть и кислое, но всё-таки пиво с вялеными осьминогами и к нему шикарный гамак в капитанской каюте которая здесь одна на всех. Предварительно на корме в импровизированном душе я впервые вижу себя в крохотное зеркальце. Вид конечно же совсем местный, даже бы в родной Рязани я бы несомненно сошёл за китайца, такой же жёлтый и даже почему-то раскосый. Отхватив острыми ножницами значительную часть растительности на лице и голове, в основном то что скаталось почти что в войлок. Сделав это налегке иду спать. Я спокойно, наверное впервые за последние месяцы отключаюсь, как бы проваливаясь в глубокий сон. Теперь уже ничего не снится и просыпаюсь только через сутки от чувства неловкости, которое заполняет меня изнутри как кувшин до краёв, и только когда начинает выливаться через край, вдруг резко открываются глаза и приходит ощущение опасности. Внимательно окинув окружающее пространство взглядом, вижу собравшихся вокруг вооружённых «Боосов», во главе наверное с их командиром, которые видя что я открыл глаза тут же разом зачирикали как стая воробьёв над ещё дымящимися конскими «картофелинами» зимой. Чувство опасности растворилось как небывало и я сладко потянувшись попытался усесться на краю гамака. Но опрокинувшись через спину и задрав ноги только рассмешил всех. Сидящий на баночке (трёхногой корабельной табуретке) их командир сначала задал вопрос на английском: - «What is your name», затем видя или точнее услышав, что я матюгнулся, спросил на ломанном русском. «Ти-и Русс-Кай». «Yes it is»: - ответил я и добавил «Твою мать!!!». Он довольный повернулся к своим и что-то мяукнул – типа: - ну я же вам говорил! После этого он долго мне объяснял на ломаной смеси русского и английского, что мы скоро будем у своих. Главное не попасться морскому патрулю янки, а так как уже сегодня начался сезон дождей и можно под его покровом почти незаметно проскочить к северу, то ждать осталось совсем недолго, а вернее непрерывного ходу всего сутки. Я после всего услышанного просто воспрянул духом и мысленно уже сидел в кабине самолёта, чувствуя звон в ушах от грохота двигателей вместо монотонного шума дождя. Вот уже следующей ночью мы были в «родной Камрани», где меня допрашивали особисты целых трое суток, с перерывами на еду и сон в чистой постели. За это время я полностью привёл себя в порядок и стал выглядеть почти как европеец, только частично выгоревшая кожа под коротко остриженными волосами выдавала меня как проведшего много времени под солнцем. Через три дня мой домашний арест закончился и я встретился со своими однополчанами и командирами, которые и поведывали мне обо всём что произошло за время моего отсутствия. Оказалось что гибель моего экипажа была не крайней в смысле последней. Пока разобрались в чём дело, был сбит самолёт Пепеляева и также все погибли, короче из трёх сбитых экипажей, а это пятнадцать человек, пока что выжил и вернулся к своим только я один. О чём и подробно написал в рапорте на имя командования ещё во время моего допроса особистами, всё что со мной происходило с момента взлёта с базы по заданию и с секретного аэродрома вплоть до момента встречи в Камрани с командованием. Остальные лежат где-то сейчас в сырых джунглях, а вернее их обглоданные косточки, даже если похоронены как это сделал я со своими товарищами, всё равно уже обглоданы, так как живность в тропиках разнообразна и на падаль охоча до жути. А гниёт абсолютно всё без исключения – это закон природы, характерен для всех местностей. Разве что исключения составляют Арктика с Антарктикой, да и то наверное косвенную её часть, ввиду отсутствия материала для гниения. Нашу часть оставшуюся без «лошадей» срочно отзывают в СССР, а конкретно. Приходит приказ передать оставшиеся три Ан-8 и одного Ан-10 в подотчёт северовьетнамским властям, для создания в ДРВ гражданской авиакомпании Vietnamese Airlines, что с удовольствием мы и делаем что бы скорее оказаться дома. Через пару недель, всем оставшимся личным составом, погрузившись в один Ан-10 совершаем беспосадочный перелёт, но теперь уже днём и сначала в сторону Турции, но приземляемся в Казахстане. И высыпаем на бетонку родной земли с неподдельной радостью что всё закончилось. Но это ещё не конец, нас долго мурыжат в этих степях, где даже перекати поле надолго не задерживаются. Сам аэродром и сопутствующий городок подготовлен для поисково-спасательной авиации обслуживающей Байконур, а это и транспортные и боевые самолёты и вертолёты, причём уже более новые чем наши и от этого заслуживающие нашего пристального внимания. Целыми днями мы бродим по стоянкам и при первой же возможности забираемся в кабину. Наверное за всё время нашего пребывания на этой авиабазе, мы так надоели местным, что они только облегчённо вздохнули наверное, когда нас отправили на реабилитацию в Кабулетти, что в Абхазии. Но прибыв в санаторий ВВС ЗакВО, мы только сильно расстроились. Местное – Советское, чёрное море ни в какое сравнение не попадало с индийским океаном. А нам, видевшим чудеса тропиков, даже было обидно за то, чего мы лишились по чьей-то верховной власти. Зато теперь нас окружали советские же женщины, которые в этом смысле непривередливы и едут отдыхать на Кавказ именно для скоротечных Романов. То есть деньги на втором плане для них, а на первом то, что называют увлечением. А вот этого нам только и надо, мы просто все без исключения бредим самыми чистыми мыслями о женской красоте тела и готовы наверное, как нам кажется на всё!

Глава седьмая: «Это любовь – C'est l'amour (фр.)»

Как мне кажется здесь очень уместно процитировать М.А.Булгакова: - «Любовь появилась совсем неожиданно, даже кажется так неожиданно, как будто из подворотни выскочил бандит и поразил нас обоих острым кинжалом!». Я увидел её впервые на первом обеде в столовой пансионата. Куда нас галантно отвела горничная, после обустройства в номерах. Причём нам достались двухместные вместо одноместных и мы выражали недовольство по этому поводу. Но нас клятвенно заверили, что это всего лишь на одну ночь, пока не съедут отдыхавшие испанские коммунисты. Мне до сих пор непонятно зачем испанцам чёрное море, ведь своё не хуже, а намного лучше. Здесь есть только одно объяснение сегодняшнего дня: - «на халяву и уксус сладкий». Тем не менее поворчав немного нам пришлось согласиться, хотя многие уже начинали строить любовные планы на первый же вечер, увидев взгляды встречавшей нас обслуги из числа женского персонала. Совсем не ожидая такого поворота в судьбе я тоже был очень сильно расстроен, тем, что не смогу провести ночь с многообещающими глазами нашей дежурной по этажу, которая уже почти прожгла дырку ими в моём сердце. Как вдруг оказавшись за одним столиком с семьёй заведующего кафедрой военной академии генерального штаба, как потом оказалось, а именно кафедры самолётовождения и аэронавигации. Полковником Бацановским, я совсем неожиданно увидел перед собой не просто ангела во плоти, а юное создание пятнадцати лет не испорченное всякими «фитнесами и модными диетами с боевым макияжем», многие должны ещё помнить такой тип по начало перестроечным телевизионным шоу аэробики. Это был эталон настоящей русской красавицы с водопадом густых, чёрных как смоль волос, причём пышно окружающим как «нимб» голову. Пухлыми губками «Барби» и голубыми глазами. Причём всё выражение её лица говорило о чрезмерной и искренней любознательности. Вперемешку с ожиданием чего-то светлого, которое вот-вот наступит. Горничная, передавшая меня администратору игриво попрощалась, намекая на скорую встречу, а тот любезно проводил до моего места за столиком и в свою очередь представил меня всем сидящим за ним. Не забыв упомянуть, наверное чтобы загладить неловкость первой встречи, о моих боевых наградах. Здесь нечему удивляться, ведь в далёкие времена весь персонал таких заведений служил в КГБ. И по своей службе всё знать о работе с отдыхающими им полагалось. После того как я был представлен им, мне в свою очередь представились сидящие, за теперь уже и моим на целый месяц, столиком. Убелённый сединами, почти как великий дирижёр или конферансье, степенный глава семейства Виктор Петрович. Его молодая супруга – Людмила Николаевна и их пятнадцатилетняя дочь, с просто божественным именем Алина! И это был как удар молнии, или кинжала из подворотни. Именно так я как я видел своими глазами, и на репродукциях великого Огюста Ренуара. Была изображена его супруга Алина, кто ещё не лицезрел такую красоту советую посмотреть в Третьяковке. Теперь весь долгий месяц отдыха на курорте я буду видеть это несколько раз в день, наслаждаясь прелестной болтовнёй и возможно не только. Мысль о близости с ней возникла сама собой, так неожиданно остро, что чувствуя как всё напряглось. Кровь просто ударила в лицо, отчего оно стало пунцовым. Хорошо что ещё стол прикрывал основной признак внезапно возникшего, острого чувства. От всего происходящего со мной и не испытываемого такого наверное ещё с детства, теперь уже изрядно забытого. Я вдруг превратился в ничего не соображающего телёнка, мычащего что-то в ответ на задаваемые вопросы и не сводящего глаз с Алины. Как совсем неожиданно, для меня, мои соседи начали собираться и внезапно, как мне показалось, попрощались. Сказав до вечера, встретимся за ужином, быстро ушли и я остался наедине с уже остывшим, украинским борщом! Пелена спала я увидел, что они уже полностью отобедали, а мне уже есть не хотелось вовсе и я посидев ещё немного одиноко за столиком. Встал и пошёл к морю, даже не притронувшись ко второму и десерту. Ошарашенный увиденным, я бродил по скалистому побережью за чертой пансионата до самых сумерков, наступивших внезапно, наверно из-за того, что все мои мысли были заняты Алиной. Ощутив опустившуюся ночь и услышав трели сверчков я повернул к пансионату и примерно через час был в своём корпусе, где меня ждало приятное известие о переселении в одноместный номер. Под «чутким» руководством горничной, я собрал свои веши и перенёс в одноместный номер на этом же этаже. Оставшись один, опустился в кресло и расслабившись вдруг ощутил сильнейший голод, внезапно вспомнив, что сегодня ещё толком ничего ни ел. Посмотрев на часы, мне стало понятно, что ужин в своей столовой я уже пропустил давным-давно, остаётся только любой ресторанчик или шашлычная на набережной, но для этого надо выбираться в город. Выглянув в коридор и встретившись глазами с дежурной по этажу мне стало понятно как можно хорошо поужинать у себя в номере. Так как на мой вопрос о том, как бы поужинать, Оксана, а звали дежурную именно так. Ответила: - «что проблем нет, через пятнадцать минут всё будет готово. Но стоить всё это будет очень и очень дорого». На что я в свою очередь сказал: - «There are no problems»! И ласково поглядел в глаза богини, почти что как тот пёсик-«Шарик» из «Простоквашино». Пока я принимал душ и «очищался физически» от дневной пыли, на столе в комнате был сервирован великолепный стол с горячими шашлыками и хванчкарой. Ночной ужин со «своей обслугой» был не просто великолепен, а вызывающе аристократичен. Мы болтали ни о чём, вернее нёс околесицу в основном я, а Оксана только либо соглашалась либо поддакивала. Хорошее вино и свежеприготовленное мясо сделали соё дело, я напрочь забыл о недавних переживаниях и сосредоточил всё своё внимание на Оксане. Завершающим этапом, для полной победы над объектом вожделения, стал медленный танец под хрипло звучащий репродуктор-электрофон. С истинно русской песенкой: - «вот кто-то с горочки спустился»! Обняв её в медленном танце и прижавшись сильно-сильно я сломил маломальское сопротивление и довальсировав до кровати-тахты просто повалил её на неё! Через определённое время Оксана убежала в душевую и затем на свой пост, уже навсегда. А я довольный и умиротворённый, уснул как в детстве! Сон не заставил себя долго ждать и я увидел почему-то, холодное северное море с нависшими над головой свинцовыми тучами. Все краски были выдержаны в свинцово-серых тонах. Снилось что я стою на вершине скалистого утёса, вглядываясь в горизонт и ожидаю когда между тучами и крутыми волнами появится силуэт парохода. Ещё совсем рядом со мной стоит мой старший товарищ Юрка и на мою просьбу о том, что хорошо бы сейчас поехать к его б… Говорит: - «У меня нет б…, есть только жёны, а жёнами не делятся. Вспомни поговорку одного из Латышских стрелков из фильма о «Человеке с ружьём»: - «Трубку, ложку, и жену, не дам никому!». Его слова о своих жёнах я пронёс через всю жизнь. И пусть это называется любовью в кавычках, если хочешь отношений, тогда просто необходимо относится даже к случайным связям как к семейным, и тогда всё будет на высшем уровне! Проснулся я полностью в «непонятках», такую картину, в разных её вариантах я видел не раз, но почему север, пронизывающий холод и все ему сопутствующие атрибуты? Наверное что-то или кто-то в чём-то, наверное хотел меня предостеречь, но всё быстренько забылось после обжигающе холодного душа и утренней пробежки по побережью. К завтраку я пришёл подтянутый и свежевыбритый, находясь в состоянии полного комфорта, как в той юмореске. «Молодость это когда вы всю ночь делали чёрте что и по вас это не видно!» Мои соседи уже были на своих местах, приветливо поздоровались. Меня «понесло», я начал с длиннющего комплимента в адрес «хозяйки» стола. Переключился на её дочь и даже что-то сказал седому «барину». Видимо всем понравилась непринуждённая беседа, а иначе говоря просто моя бесконечная болтовня. Так что все наперебой стали приглашать меня с собой, на экскурсию по горным кельям монахов, с посещением Афонского провала. Конечно же, предложение провести какое-то время рядом с Алиной меня сразу же захватило в плен. И я «поломавшись» только для вида, согласился. Весь день, до вечера, а обед и ужин мы взяли сухим пайком. Мы всей дружной семьёй лазали по горам. Так, что даже стоя на вершине скалистого утёса меня уже в который раз посетило «Дежа-вю». Всё равно это мимолётное чувство не могло принизить мои ощущения, а только наоборот усилило их. Обедая на берегу горного озерка мы все внимательно слушали рассказ Виктора Петровича о его воспоминаниях об участии в войне с фашистами. Видимо горы и вода напомнили его похождения в Альпах. Было это в самом конце войны с немцами, рассказывал он: - «наш полк, фронтовых штурмовиков Ил-10, базировался под Штутгартом. И так как перелетели на вновь разведанный аэродром, который раньше занимало Люфтваффе совсем недавно, вернее только вчера. Вместе со всем личным, лётным составом и авиатехниками. Причём народу было приличное количество, потому что теперь на штурмовиках называвшихся раньше Ил-2, теперь был стрелок радист. Короче личного состава, или ртов было много, а жратвы не было вовсе. Снабжение питанием было ограничено. А вернее отсутствовало совсем. Перебивались только тем, что оставили нам, сбежавшие от наступающих Русских, на запад, немцы. В своих брошенных наспех, многочисленных хуторах, расположенных вокруг аэродрома. Где было немало провизии, но оно всё было законсервировано и расфасовано заботливыми бюргерами. С особым, присущей только истинным немцам, качеством. Но нам всё это очень нравилось, так как у себя на родине такого мы и не видели. И употребляли всё с удовольствием, хотя иногда и замечали, что приготовлено это из продуктов украденных в СССР или других оккупированных странах. Потому что иногда на свиных окороках и не только, находили синие штампы «Osten, die(Rдte)». Надо же ещё в добавку к этим проблемам, было случиться проверке из штаба фронта. В последние дни войны такие проверки были особенно часто, что бы советские солдаты ни ударяли лицом в грязь перед вездесущими европейскими и американскими журналистами. Поэтому проверяющего полковника и его адъютантов, проведя по расположению, просто пригласили на «шнапс» к столу накрытому возле берегов живописного озера, в пределах аэродрома. Проверяющий увидавший изобилие всевозможных консервов и копчёностей, явно не уставного происхождения, начал отчитывать комполка, за то что используются трофеи. А на резонные замечания по поводу отставания тылов. Начал рассуждать, что вот под самым боком полно, наверняка рыбы, а мы и ухом не ведём. На что комполка отдал приказ: срочно любой ценой заготовить рыбку. А по случайному совпадению на этот момент возвращался с боевого дежурства очередной Ил, не израсходовавший весь боезапас. На борту с которым садиться было запрещено. И на бреющем, возле аэродрома, лётчики сбрасывают остатки бомб в озеро. Каково наверное было удивление проверяющего, когда тут же после его слов и команды комполка из низких облаков вынырнул самолёт и сбросил бомбы почти у самых ног проверяющего. Залив всё вокруг водой и оставив разбросанными везде рыбу. Это так понравилось проверяющему, в том что он непросто был прав насчёт свеженины в виде форели, а и удивлён оперативной работой командования боевой частью. Что тут же, рекомендовал нашему командиру готовиться к повышению в должности, как особо оперативному работнику». Рассказ Виктора Петровича был настолько интересен, что я наверное так внимательно слушал собеседника, только на разборах полётов. И видя не поддельный интерес в моих глазах, он пригласил меня вечером на преферанс в их семейный номер, мол соберутся несколько генералов и я как боевой офицер составлю им компанию. Здесь совсем к месту пришлось это приглашение, так как я уже давно искал предлог появиться у них, из-за голубых глаз Алины. Конечно же меня не надо уговаривать и я на следующий вечер даже раньше назначенного времени стучусь в номер Бацановских. Предварительно затарившись фруктами и Киндзмараули, резонно рассудив что кофе или крепкий чай в гостях будет. Я пришёл раньше назначенного времени и поэтому всласть пообщался с Алиной. Расспросив её об увлечениях и интересах. Пока родители всё готовили к приходу гостей. Как оказалась она серьёзно занимается спортивной акробатикой и прыгает на дорожке по программе мастеров этого вида спорта. С увлечением она рассказывала о «фляках и рондадах», а я наслаждался запахом разнотравья исходящего от неё и ловил каждый её выдох. Настолько мне было так это всё интересно, что и она это заметила и наверное впервые ощутила в себе возможности управлять взрослым мужчиной. Неожиданно нас прервали приглашением к карточному столу, а дамы начали откланиваться и собираться на вечерний концерт Утёсова. Конечно мне было досадно, но я виду не подал. Только когда меня представили статным, усатым, почти гренадёрам или таким «плакатным» генералам в штатском, как раньше изображали Будённого. Моё сознание переключилось на происходящее. Незаметно для себя я стал почти фанатом классического преферанса, особенно в подходящей компании, хотя стратегических успехов не показал. За происходящей игрой, наряду с карточной терминологией, употреблялась и общенародная – командная, в виде изощрённых матов. Но женщин в номере не было, они вернулись глубоко за полночь. А до этого я наслушался много забавных историй про ППЖ (походно-полевых жён). И историй из жизни старших товарищей: - «История эта произошла с одним моим знакомым (назовем его Вовой). Было это в 1946 году, в мой день рождения, отметил я про себя слушая усатого генерала. В оккупированном восточном секторе Германии, так тогда называлась эта страна, куда Вова прибыл для прохождения дальнейшей службы после окончания одного из орденоносных Военных Училищ. Прошло уже два месяца, а бедолагу молодого лейтенанта так на службе загоняли, что ни разу еще Вова за пределы своей части не выходил и «заграницу», можно сказать, и не видел. Но своими ратными подвигами удалось все-таки ему получить один день отгула. Надел Вова свой самый лучший и единственный костюм, тогда это была неслыханная роскошь. Отправился в город на иностранную жизнь посмотреть. А погода в тот день была собачей. На дворе стояла осень и как положено в это время в Германии, особенно в Северной ее части, где и происходили эти события, было холодно и лил дождь. В общем, гуляя по улицам и глазея на яркие витрины, Вова замерз. И тут на его счастье, ему на глаза попадается баня. Не знаю, как он понял, что это баня (а Вова по-немецки знал только два слова : Я-я натюрлих и хендэ хох), наверное, нутром почуял. Это навеяло ему воспоминания о русской бане и Вова ломанулся прямиком туда: погреться, да и помыться не мешало бы. На входе его встречает тетка - банщица. Каким-то образом выяснив, что это удовольствие стоит всего пять бонов, он решительно бросает ей бабки. Банщица, видя, что человек не местный, предупреждает его: - Фамилиен таг - что означает «Семейный день», а это значит, что в этот день все немцы моются совместно, и мужчины и женщины и даже дети. Не поняв ни фига, но услышав слово «Фамилиен», Вова решает, что его спрашивают фамилию. И он решительно отвечает: - Михайленков. Теперь банщица, ни хрена не догнав, говорит по слогам: - Фа-ми-ли-ен та-аг. Вова отвечает: - Ми-хай-лен-ков. Видя такие Вовины непонятки, банщица берет ручку и пишет на бумаге: «Фамилиен таг». Вова забирает у нее ручку и пишет ниже: «Михайленков». Тут банщица сдается, дает ему два полотенца (одно большое, другое поменьше) и отпускает с миром. Вова скидывает свои шмотки в шкафчик, туда же кидает оба полотенца и несется к двери моечного отделения. Но тут вдруг эта дверь открывается и из нее выходит голая женщина. У Вовы начинается паника. Решив, что он не туда зашел, он вылетает в чем есть в холл, где сидит обалдевшая банщица и удивленно смотрит на него. Тогда он опять летит в раздевалку и начинает ломиться во все двери, которые там находит, попадая то в туалет, то в подсобные помещения. В конце концов он решает, что надо идти туда, откуда вышла женщина, а разделение будет дальше. Он открывает дверь, заходит и видит: Вокруг полно мужиков и баб и все голые!!! К мужикам Вова относится спокойно, но увидев такое скопление голых женщин, его член начал стремительно подыматься, увеличиваясь в размере. Чтобы предотвратить этот непроизвольный рост конечностей, Вова прямо от двери стартует и с шумом и брызгами ныряет в ледяную воду бассейна, чем привлекает всеобщее внимание мирно моющихся немецких граждан. Не просидев в воде и 30 секунд, Вова начинает синеть. Вылетев оттуда, он уже ни на кого не обращая внимания прет в парилку. Там одиноко сидит дед. Вова кидает свой зад рядом на полку и вроде бы начинает отходить. Но тут его задница начинает стремительно раскаляться. Вова начинает ерзать, подкладывая то одну, то другую руку себе под зад. Дед, улыбаясь, наблюдает за ним а потом на ломаном русском говорит: - Ты ис советских гарнизон? - Да! - вообще охренев от происходящего, отвечает Вова. - А ты как узнал? - Тебе ето давайте? - спрашивает дед, показывая на маленькое полотенце под своей задницей. - А-а-а!!! - доходит до Вовы нахрена ему все-таки дали два полотенца, но идти за ним уже не решается. Дальше между ними завязывается беседа, из которой Вова узнает значение слов «фамилиен таг» и некоторые особенности помывки в немецких банях. Вова уже расслабился, уже и пузыри из носа пошли. Но тут опять - открывается дверь, заходит молодая девушка (естественно голая), забирается на самый верх и садится прямо напротив Вовы в позу «Лотос» (знаете такую, да? а не знаете, так поинтересуйтесь и представьте себя на Вовином месте). В общем: «На Вова, БИТТЕ, все перед тобой». Вова не успел ничего подумать, а его член уже доставал до подбородка. Оборвав разговор с дедом на полфразы и хватаясь руками за причинное место, Вова ошалело выскочил из парилки и опять бросился в бассейн. Остыв снаружи и внутри, он не стал больше испытывать судьбу, а опустив свой жбан чтобы никого не видеть, прикрылся тазиком и тихо вышел, оделся и свалил. В баню он больше не ходил, а немецкий выучил и даже потом очень долго служил в Германии, посещая время от времени бани в семейный день, пока не перевели на штабную работу». Слушать такие рассказы из уст самих генералов было очень интересно, становилось понятно что они такие же как и окружающие их лица. А мне их не видевших при всех регалиях даже и не было особого почтения к их службе. Тем более, что и меня Петрович представил как боевого офицера, понюхавшего чем пахнет «порох». Единственно, в компании старших офицеров, я ничего не рассказал о своей службе, ограничившись тем, что только сказал, что непосредственно был участником недавних событий в районе экватора. И этого было достаточно, больше меня ни о чём не спрашивали. Вернувшиеся хозяйки заварили нам крепкого чая и ушли спать. С их приходом игра и разговор перестала клеиться и мы по быстрому закончили партию, «расписали пулю» и разошлись по своим корпусам, но я успел быстро переговорить с Алиной наедине и договориться о свидании на пляже, уже сегодня. Начиная со следующего дня мы проводили все дни вместе, не расставаясь даже в столовой и расходились только спать по своим номерам на ночлег. Общение с целомудренной девушкой происходило на уровне поцелуев и вздохов под луной, с посещением днём шашлычных, а вечером – кино. Но даже такой, почти платонической любви было достаточно. И я отбивался как мог от своих сослуживцев, втягивающих меня в свои оргии сознательно. Из-за того что, как они говорили, прямо на глазах рассыпается от перегрузок чей-то фюзеляж, а командир ослеплён восходящим светилом, бьющим ослепительным светом ему в глаза и не предпринимает никаких действий для своего спасения! Иногда случались забавные ситуации, когда я собирался с Алиной посетить кино. А именно в этот момент друзья позвали меня на срочную встречу. Я пришёл и увидел, что собираются они делать с «группой товарищей» женского пола, отдыхающих в соседнем санатории. Дама приятной и многообещающей наружности просто сразу же повисла на мне, как только я вошёл в номер. Каюсь – я впервые решился на «измену» в том понятии которое практикуется в нашем обществе. Быстро построив весь план действия, который заключался в следующем: - сначала я иду в кино с Алиной, затем проводив её до дома, быстренько бегу в компанию друзей. Которые разогревают «ситуацию» до предела, так что мне просто останется воспользоваться тем что уже есть, не тратя время на «прелюдию». Но друзья сильно перестарались, и ещё наверное сыграло негативную роль самолюбие красавицы которой я чем-то приглянулся. Не торопя события, я медленно и даже нехотя попрощался с Алиной, проводя её к родителям. И уже расставшись, вдруг вспомнил о том что меня давно ждут в компании. Чертыхаясь про себя поднялся к друзьям и застал всех в соответствующих позициях и положениях. Конечно же пришлось идти к себе, так как в нашем обществе «групповуха» не приветствовалась, а иначе сказать мы были выше низких, ни к чему не обязывающих страстей. Чтобы там не говорили псевдо «метры» от секса, типа – Анфисы Чеховой. На следующий день, при встрече друзья мне поведали как развивались события: - «моя подруга» в начале гулянки, вела себя как паинька, но уже через час ожидания и непрерывных вопросов когда я наконец появлюсь. Начала глушить коньяк стаканами. Друзья занятые своими партнёршами не обратили на это должного внимания. И только когда она стала дико хохотать по поводу и без, заметили что она «вдрызг» пьяна. Далее она уже представляла собой угрозу прекращения всей вечеринки, так как её подруги начали усиленно ухаживать за ней. Отпаивать кофе, делать компрессы и растирания висков, короче что бы всё это прекратить пришлось её увезти на такси сначала к морю, а затем к себе, в свой номер. Так закончилась моя «измена», но мне чисто по-человечески было очень жаль «подругу». Потому что было понятно, каково это ей остаться одной, думая что уже мужик клюнул на твои формы, но оказалось, что у него есть причины поважнее. Что бы оставить это без внимания! А какие, такие «важные» причины от отказа от секса с ней, на курорте, могут быть у мужика. Только одна, нашлась другая, более «круче». Но лично мне уже было всё равно, любовь навесила «шоры» из-за которых я видел только Алину и её окружение!

Глава восьмая: «Учиться – Учиться – И ещё раз Учиться! (В.И.Ульянов)».

Человек «вышедший в жизнь», то есть ставший взрослым, просто вынужден чему-то постоянно учиться, чтобы существовать и двигаться вперёд, а иначе он останется за той чертой где это и не надо вовсе. И соответственно будет лишён средств к существованию, довольствуясь минимумом. Мне посвятившему себя авиации и потратившему на это увлечение основной период жизни. Просто не надо всё это растолковывать, экзамены и учёба сопровождают меня всю жизнь. С самого начала или даже ещё со школьной скамьи, ещё с аэроклуба, где просто необходимо знать много по материальной части или навигации. Одно РЛЭ (руководство по лётной эксплуатации) к любому типу воздушного судна, это громадной толщины том. Который требуется знать постранично. И всё это запоминаешь, казалось бы почти с первого раза. Потому что лучше всего запоминается то, что вызывает жгучий интерес, а вот если его нет, то и запомнить даже дважды два будет трудно. Профессия лётчика заставляет учить много и по долгу. Что бы соответствовать должности и профессии. Всё это отражено в различных наставлениях и уставах, где регламентировано абсолютно всё. Иначе говоря, любая мелочь имеет значение в авиации, потому что она «пишется кровью в историю», для исключения её повторения. То есть отражена в уставах и наставления по проведению работ, различных НПДР и НПП. Через какой период времени, когда и как лётчик должен подтверждать постоянно свою квалификацию и тому подобное. Так что когда мне предложили дальнейшее обучение а академии генштаба с переучиванием на новейшие типы воздушных судов Ан – 30 и Ил – 76тд, я не раздумывая ничуть, сразу же согласился. Конечно же всё это не обошлось без участия семьи Бацановских, да и я был очень рад возможности несколько лет жить рядом с Алиной. Ожидая её совершеннолетия, а произошло это сразу же после окончания курса реабилитации на курорте МО (министерства обороны) и всесторонней медицинской комиссии ВВЛЭК (военно-врачебная, лётно-экспертная, комиссия). В подмосковном городке, на базе академии ВВС. Где мы дислоцировались, но недолго. После окончания отдыха и реабилитации нас собрали для прохождения экспертной комиссии и ознакомления с приказом о расформировании нашей части как выполнившей свою, поставленную перед ней Родиной, задачу. Нам сплочённым вместе «порохом» конечно же было очень жаль расставаться друг с другом, но перспективы летать дальше, больше, выше, сгладили всё. Дальнейшее обучение на командную должность удостоились четверо бывших командиров ВС. Ещё столько же остались учиться на технические и политические должности, а весь остальной личный состав был разбросан по всей необъятной Родине. Бывший же наш командир ОАЭ, был повышен в звании до генерала майора и занял должность коменданта гарнизона, одной из авиабаз в Казахстане. Куда и не замедлил нас пригласить на так называемую «охоту». На тот период нашей жизни это было новое увлечение, заменившее подводную охоту и скрашивающее серые, армейские будни. Так что при первой же возможности мы сразу же воспользовались этим приглашением. Оставив о себе такие впечатления и сплетни, что это даже было отражено в местной прессе под названием «Власть Советов». Представьте себе начало шестидесятых годов прошлого века. Маленький номерной городок, затерянный в казахстанских степях. Население - смешанное: примерно пятьдесят на пятьдесят, гражданские и военные. Тоска - глубоко зелено-песочного цвета. Но только не для нас, «столичных штучек»! Одно из немногих развлечений - охота на сайгаков. Тогда еще их всех не перебили, и они огромными стадами кочевали в окрестностях северного Казахстана. Охотились порознь, то есть гражданские отдельно, военные отдельно. И было у нас с ними что-то вроде негласного соревнования. Гражданские использовали для охоты открытые джипы, типа «козел» - Газ-69. У военных техника была куда разнообразней и могучей. Выезжали в ночь. Отыскивали стадо. Врубали все фары БТРов на «дальний свет», предварительно сняв светомаскировку и гнали его перед собой, паля что было мочи, по конкретно офигевавшим от таких бойцов сайгакам. Ритуал, естественно, был отработан до тонкостей. Выезд (обычно пятница). Остановка. Прием на грудь. Остановка. Прием на грудь. Охотничьи байки. Прием на грудь. Прием на грудь... Если силы оставались, то охотились сегодня, если нет, то откладывали до завтра, просто расслабляясь пивком. В тот злополучный выезд сил было много... Да и приглашённых тоже. Далее на происшедшее лучше всего взглянуть трезвыми, сначала «гражданскими» глазами, по версии местных средств массовой информации. Из фельетона: - «На войне как на войне»! «Гражданская» версия: - Они потом во всем обвиняли шофёра, как самого трезвого, пившего через раз «Я жжжж ззз-арулем!». А до этого все шло вот как. Нашли стадо. Погнали так называя под фару. Палили. Ну грохот, матерок, шутки-прибаутки, топот, блеяние... И тут, оставшиеся в стаде сайгаки как-то начинают разделяться, явно огибая что-то массивное. Ну нашим бойцам, из гражданских лиц степного городка, это до фени. Палят теперь во все стороны. Вдруг, в редкий момент затишья, впереди раздается вопль: «...Твою мать! Заряжай!!!» Фары выхватывают стоящий в нескольких метрах танк, у которого медленно поворачивается в их сторону башня с мощным прожектором, бьющим прямо в глаза. Это военные проводят внеплановые учения! Неведомая сила выбросила шофёра из сиденья метра на два вверх и в сторону. Это-то их и спасло, то есть «козел» завихлял, сбив прицел танкистам, и двенадцати дюймовый снаряд просвистел в стороне...», так закончилась их охота. Вот такой был «фитиль»! Но истинная правда заключалась в следующем: - «Приехала проверка гарнизона, именно с ней на служебном Ил-18 прибыли и мы всем составом бывшей ОАЭ. Конечно же только те, что обучались в Москве. Штабного полковника, сопровождаемого (комиссаром) - замполитом, для усиления впечатления, решили попотчевать охотой. Вместе с обещанным развлечением с нами заодно. Мелочиться не стали. Командующий гарнизона, бывший наш комэск, выделил для этой забавы Т-55 и сам же принял непосредственное участие в священном действе. Загрузились и к вечеру в путь. Два штабиста, командир и комиссар гарнизона плюс водила из сверхсрочников – и мы как десант на броне - «экипаж машины боевой». Размах военный. Машина - образцово-показательная в боевой и походной готовности: полный боекомплект плюс пара ящиков «горючего» (напиваться никто не собирался). Только тронулись, надо было сбрызнуть удачное начало. Дали контрольную очередь из набашенного, станкового пулемета - отметили. В общем, пока вырулили на боевую позицию, первый ящик прикончили. Дальше больше. Пробный выстрел из пушки заслуживал по банке на брата. Тут полковник решил немного освежиться, рядышком с броней. Вчетвером его спустили на землю, наказав шумнуть из личного оружия, когда закончит и быстренько за свое. Полковник короткими перебежками. Отбежал за ближайший перекати поле значится, отбомбился. Рука привычно потянулась к кобуре «шумнуть!» ... И тут он видит несущиеся на него стадо в сполохах света, слышит свистящие вокруг пули, шлепающие о броню. Привычно, не успев ничего подумать, он обнаружил себя орлом, взлетающим на башню и орущим по-командирски четко: - «Уроды! Пробухали всю охоту!» Командир гарнизона реагирует мгновенно на дружеское замечание старшего по положению, обращаясь к подчиненному личному составу: «твою мать! Заряжааааай!! Задраить люки!!!» ... Через некоторое время после выстрела, в наступившей тишине, слегка офонаревшие командиры слышат осторожный стук по броне. Приказывают водителю уточнить обстановку. Водила высовывается из своего люка и видит такую картинку: стоит какой-то цивильный мужик с поднятыми руками, а еще четверо, прилетевших вместе с проверяющим, залегли поблизости. Водила: «Ты кто?» Мужик: «Конь в пальто! У вас что там, башня отъехала? Мочите по своим!» Сзади и водилу спрашивают: «Ну, кто там?» Водила: «Он, эта, по-русски, вроде разговаривает, не бабай». Ну вылезли. Разобрались. Отметили... Тут вспомнили про шофёра «козла». Дали очередь трассирующими. Потом пару раз из ракетницы. Скрашивая ожидание, приняли на грудь. Обменялись впечатлениями об охоте. Через час никто не пришел. Тогда решили поехать искать. Нашли часа через три, в какой-то канаве типа арык. На попытки приблизиться, сделался буйным. Выражался нецензурно. Грозился живым не даться. Налили стакан и отошли. Принял и успокоился. До следующей охоты... А вообще такое бесшабашное времяпровождение свойственно широкой русской душе, и наверное лет через … «надцать», такие сказки обрастут, новыми подробностями. Которыми будет восхищаться следующее поколение мальчишек. Примерно так же как сейчас восхищаются похождениями гусар. Что в сущности одно и тоже, только род войск изменится и вместо гусар будет ВВС. А водку заменит какой-нибудь шартрез или вдова, мадам Клико! Так как всё меняется, и государственное устройство в том числе, а всё в принципе человеческое остаётся. Главное не пробовать на словах изменять менталитет, потому что на словах он конечно же изменится, а внутри каждого нет. Вот примерно так теперь мы отдыхаем, то есть уже перешли в разряд старших офицеров и можем себе позволить многое. Но всё равно главным остаётся учёба, которая отнимает всё свободное время. И это только сильнее усиливает те редкие минуты свободы. Отдавая должное и женщинам тоже, наверное в первую очередь, ведь общение с ними самый главный период всей двадцатипятилетней жизни. Получилось так, что именно мы, однокурсники и однополчане в свои двадцать пять ещё и не женаты. Хотя уже прошли и готовимся к новой войне на чужой территории. Наверное это сыграло свою роль, но всё же мне кажется, что главнее всё-таки здесь образование. Хотя и за «железным занавесом», но всё-таки высшее, а оно как и все знания несёт в том числе и осознанную свободу. То есть теперь нам для удовлетворения своего либидо просто не требуется вступать в определённые отношения с лицами противоположного пола. То есть не надо долго искать подходящих кандидаток! А достаточно поговорить с теми кто ищет сам с нами контактов. Таких вокруг предостаточно, ведь это же столица нашей Родины. Тем более, что холостые офицеры, обучающиеся в академии генерального штаба, это определённый вид брутальных самцов. За обладание которыми, постоянно идёт негласная охота соответствующего контингента, но мы ищем только любви и находим её! Конечно же нам далеко до выпускников Троицка Сергиевской семинарии во времена СССР. Когда их выпускной бал праздновался в одном из лучших ресторанов Москвы. И при этом, дата его проведения и соответственно место, держалась в такой тайне, что более лучшей организации массового гуляния учреждения. Или как сейчас называют корпоративной вечеринке, могла позавидовать даже КГБ. Так что все сегодняшние развлечения «Москалей» в смысле пиров и различных юбилеев их провоцирующих, уходят корнями во времена СССР. И отличаются лишь только техническим и материальным сопровождением, которое с годами стало более совершенно. Мы совершенно не удивлялись такой расстановке приоритетов, потому что знали о некоторых сторонах жизни тайной полиции и духовенства. Потому что водили дружбу с некоторыми духовными академистами и не только. Которые устраивали нам экскурсии по лавре и просвещали по «жизни», им тоже просто необходимо было общение со средне статистичными управленцами низшего звена. Могучей коммунистической империи, увлечённых: Визбором, Высоцким и Окуджавой. И несмотря на такую конспирацию, всё же от толп будущих матушек церковных приходов ломился именно тот «кабак» где проходило это «священное» действо. По Москве сначала ходили упорные слухи, а потом и гаденькие сплетни завистниц не удостоившихся быть «осчастливленными и осенёнными» самими патриархами. А они в те времена заменяли олигархов! Происходило это в начале лета каждый год, когда выпускникам семинарии закончившим обучение. Приходилось выбирать дальнейшую стезю в духовной жизни. Самые талантливые оставались обучаться в академии и давали обет безбрачия, то есть отдавали всех себя Богу. Посвятив всю свою жизнь служению определённой общественной организации. Остальные же направлялись во все церковные приходы огромного СССР на вакантные низшие должности. Кроме тех кто к моменту назначения был обвенчан, а найти себе пару за всё время учёбы в семинарии было нереально и поэтому оставался единственный настоящий шанс на знакомство с «жёнами» на выпускном балу. Или иначе говоря – шанс получить распределение на должность дьякона или даже занять вакантную должность Батюшки небольшого прихода. Что соответствовало примерно заместителям или председателю исполкома в провинции. Не говоря уже о зарплате, про которую и сейчас в миру могут только догадываться. Но согласно налоговой статистики, а это всё-таки цифры. Средний доход, среднего прихода, в месяц не бывал менее ста тысяч, что даже сейчас во времена все дозволенности толкает различных чиновников и не только, на различные проступки. Не говоря уже о тогдашних охотниц за обеспеченными мужьями. Всё-таки во все времена, был и наверное будет на первом месте материальный стимул, толкающий пусть и подсознательно, ту половинку ячейки общества в брак. Наверное от того что для материнства на первом месте стоит забота о своём потомстве, которое надо не только кормить и одевать, но и ещё и учить. То есть приспосабливать к самостоятельной жизни. Что стоило всегда немалых средств и сил, не говоря уже о здоровье. Наверное поэтому, да и не только, мы вообще то не очень то торопились жениться. Или даже точнее сказать совсем не собирались. Хотя на моём примере нельзя было это сказать. Я был негласно повенчан, а «втихаря» и по настоящему помолвлен со своей Алиной из Болшево, терпеливо дожидаясь её совершеннолетия и одновременно получая высшее – командное образование с освоением новейшей авиационной техники. Как всё это совмещалось с учёбой и коммунистическими идеалами, её родителей и моими лично я до сих пор не понимаю, но наверное именно такое или подобное поведение подданных СССР. Несущих службу по защите Родины и послужили отправной точкой для перемены государственного строя в будущем. Потому что нельзя быть одновременно коммунистом и носить нательный крестик, веря в провидение которое и вытащило тебя с того света. Конечно тому кто видел смерть и не только, наверное многое можно простить. Что ж, аналитики пентагона не зря едят свой хлеб с чёрной икрой! Но пока идёт время застоя, как охарактеризовали его историки. Мне же более импонирует характеристика семидесятых – веком романтиков и авантюристов по Визбору, как наилучших годов с точки зрения консолидации почти что сытого общества, вокруг национальных идей в виде: хоккея и фигурного катания, наряду с балетом и классической музыкой, не говоря уже о шахматах. Хлеба и зрелищ, вот главные желания толпы, сформулированные ещё древними римлянами. Всего этого, В-семидесятых в СССР, больше чем достаточно. Всё идет, движется своим чередом. Наряду с теорией мы переходим к лётной практике, а что такое полёты авиации в Московском аэроузле мы скоро узнаём на своей шкуре. Почти ежедневно нам приходится сдавать не один экзамен по аэронавигации и в знании наизусть, запретных, для пролетающих самолётов, зон. Это и дачи различных высших партийных чиновников и просто места их отдыха и охоты. Закрывающиеся на период их развлечения. Не говоря уже о ракетах ПВО (противовоздушной обороны), которыми Подмосковье напичкано до «ушей»! Нас тренируют так, будто предполагают нашу дальнейшую работу в правительственной авиации. Наверное такое не только возможно, а так оно и есть. Но и в конце обучения на распределении, лично моё место в Чкаловском авиаотряде занимает коренной москвич, младше меня на год и не бывавший в горячих точках нашей планеты. Да и поступивший в Академию сразу же после двух лет службы здесь же в Москве в том же Чкаловске. Меня же направляют в Сибирь, почти на Нерчинские, «царские каторги». То есть на восток Красноярского края. На границу с Иркутской областью в далёкий Канск, звучит прямо как Канны. С присвоением очередного воинского звания Капитан и в должности комэска Ан-30-х. Я в какой то степени даже рад такому повороту судьбы, всё-таки подальше от высшего начальства, на которого «насмотрелся» уже до тошноты, единственное, это огорчает только родителей Алины. Не предполагавших такого поворота в судьбе дочери. «Вроде бы постарались устроить её избранника поближе к благам цивилизации, и на тебе раз, такой «фортель»! Это всё твоя дружба с подозрительными личностями из духовенства. Да и остальные «похождения» не остались без внимания»: - говорили они. Хотя говорила это только мама Алины, Виктор Петрович же улыбался в седые усы и видно было, что он наверное даже завидовал мне! Но после нашей свадьбы, совершившейся в конце июля всё переменилось. А для неё нам понадобилось разрешение райисполкома, но его дали незамедлительно, так как Алина была беременна уже целый месяц. И к тому же комиссия исполкома, принимавшая нас по поводу разрешения на брак несовершеннолетней. Приняла во внимание мои убедительные доводы об отношениях между нами, «выше средних»! К тому же я совершенно сознательно сделал упор на свои заслуги перед отечеством и на то что вновь назначенный командир авиа звена, должен быть примером для своих подчинённых, даже в Сибири! Теперь мы вместе уезжаем к новому месту жительства, где уже нам выделили квартиру в новом доме. Алина перевелась на заочный в ЛИСТ (Ленинградский институт советской торговли). Туда же она и поступила изначально, только на дневное отделение, так что училась бы всё равно вне дома. И это хоть немного утешает тёщу. Хотя беспокойство за будущее внука или внучки не даёт покоя родителям Алины, но с моей стороны они видят полную уверенность в будущем и не преклонность принятого решения. Сборы недолги, чемодан платьев Алины и мой тревожный чемоданчик, вот и всё имущество которое не требуется долго паковать. Немного огорчают долгие проводы затеянные всем двором, но таковы традиции времени, надо ставить отходную для всего двора, чтобы они тоже радовались и грустили вместе с нами! Конечно же я сознательно утрирую происходящее и повальной «пьянки» не было. А был обед плавно переходящий в ужин, а затем и завтрак во дворе хрущёвки. С вечерней песенкой под гармошку: «Подмосковные вечера»! Расставание с тремя годами столичной жизни прошло в - «тёплой дружественной обстановке», и навсегда запомнилось тем, что оказывается для многих и многих средних москвичей, а это почти тысячи, не говоря уже о миллионах! Мы были родными и даже близкими людьми. С которыми когда-то, как то встречались. Это может быть неудивительно для провинции. Но такого проявления настоящей любви столицы, казалось бы очень многих посторонних, никто из нас не ожидал. Так как временами происходило всякое, и даже массовые драки с местными. Там где мы бывали на танцах во времена первого года обучения! Но расставание со столицей, которая долго была тебе домом, было очень грустным событием. Вообще столица в новостях и газетных штампах это одно, а в жизни совсем другое. Это и другое государство в том числе, с законами только для него.

Глава девятая: «Могущество России будет прирастать Сибирью»!!!

В первый раз, в своей не такой уж длинной жизни, мы едем в вагоне СВ до места наше совместной службы. И это не оговорка. Именно совместной, потому что, офицер без жены, это всё равно, что «фронт без тыла». И именно от жены и зависит всё и вся будущая жизнь и работа по защите всей нашей Родины. В этом высказывании нет ничего пафосного, так как поёт Лариса Долина: - «Важней всего погода в доме, всё остальное ерунда»! Тем более для человека контролирующего – например: «ядерную кнопку». Но всё это лирика и в ней, оказывается не последнее место занимает путешествие. Его можно даже, при особой фантазии назвать – «Свадебным»! Какое это прекрасное чувство быть вместе – вдвоём, передвигаться в пространстве к чему-то новому. Ещё пока неизвестному, но обещающему такой Glamour, что любое совместное пребывание и созерцание всей постоянно меняющейся картины окружающего мира приводит в «Экстаз», даже от малейшего «соприкосновения рукавами»!!! В любом случае, наверное, смысл свадебного путешествия в этом и заключается. Ведь всё, что происходит вновь, многократно усиливается новыми впечатлениями от окружающего мира. Надо только принимать его таким как он есть, а Русские просторы, не менее величественны, чем те же прерии США или саванны с пампасами Африки, не говоря уже о диких Prairie Wild Австралии или сельвах Амазонии. Недаром великий С.Есенин, который слыл создателем поэтического образа путей – дорог России и М.Лермонтов, который хоть и служил на Кавказе. Воспевали именно Русскую красоту: «Потому что я с севера, что ли. Что луна там огромней в сто раз… Как бы ни был красив Шираз, он не лучше Рязанских раздолий». Передвигаясь почти по половине России можно сразу же сравнивать их поэзию с увиденным за окном: «Долга, крута дорога, Несчётны склоны гор: Но даже с тайной бога, Веду я тайно спор». В пути мы начинаем понимать, а именно от созерцания постоянно меняющихся антропогенных ландшафтов. Что существование удивительного парадокса Человека, очень и очень заметно путешествующим на дальние расстояния. На протяжении всей истории своего происхождения - существования. «Человек стремился разорвать те путы, которые связывали его с природой. Овладев огнем, он смог пережить ледниковый период, приручил животных, начал сеять хлеб. Ареалом его жизни сделалась постепенно практически вся планета; сбылась мечта Икара, и Человек преодолел силу тяжести; ему стали доступны полеты не только над облаками, но и в ближайшем космосе. Другими словами, Человек все время покорял природу, и в этом деле, как это нам всем кажется, ему сопутствовал успех и с каждым годом ему удавались все новые и новые свершения. Но вместе с тем непрерывно росла и зависимость Человека от природы. В самом деле, где он черпал те силы, которые позволяли ему преодолевать многочисленные трудности, стоящие на его пути, за счет чего он сумел подчинить себе природу? Да за счет тех скрытых сил, которыми обладает сама природа. Откажись он сейчас от использования, например, ископаемых углеводородов - нефти, угля и тому подобное, - и цивилизация рухнет! Мы снова вернемся в каменный век». Такова диалектика жизни: наши успехи всегда являются одновременно и нашими поражениями. Так было всегда и так всегда будет. Эта противоречивость не должна кого-либо смущать, ибо вместе с ее пониманием возникает наука, которая как поводырь помогает нам преодолевать эту противоречивость и которую теперь принято называть экологией Человека. Ее основная задача - выявить условия поведения человека, определить ограничения и запреты, необходимые для обеспечения дальнейшего развития нашей цивилизации. Что напрямую отражается в антропогенных ландшафтах окон поезда. Но вот центральная Россия сменяется Уралом, появляется тайга. И конечно же томик Есенина оказывается под руками путешествующих в новое будущее наверное от того, что рынок чтива ещё ненасыщен, хотя и это в корне не верно. Скука и причины её возникновения могут возникать и оправдываться, чем и кем и как угодно. Как в известной пословице про плохого танцора, ведь несомненно и бесспорно только одно. Увлечённые найдут способ, или даже не найдут, а всегда смогут скрасить пребывание вдвоём, даже если будут на необитаемом острове. Что для них путешествие в двухместном купе СВ, равнозначно этому! Очевидно только одно. Сильное чувство, усиленное внешним воздействием достойных поэтов и ландшафтами великой России, вершина блаженства! Хотя именно наши отношения и можно назвать Любовью в самом интеллигентном её понимании. И это не только в знаниях, но и в способности к пониманию друг - друга. Она проявляется в тысяче и тысяче мелочей: в умении уважительно спорить, вести себя скромно за столом, в умении незаметно помочь другому, видеть и беречь окружающую природу, не мусорить вокруг себя - не мусорить окурками или руганью, дурными идеями, мыслями. Интеллигентная Любовь - это терпимое, созерцательное отношение к миру и к людям. В основе всех хороших манер лежит забота о том, чтобы человек не мешал человеку, чтобы все вместе чувствовали себя хорошо. Надо уметь не мешать друг другу. Воспитывать в себе нужно не столько манеры, сколько то, что выражается в манерах, бережное отношение к миру, к обществу, к природе, к своему прошлому. Не надо запоминать сотни правил, а запомнить одно - необходимость уважительного отношения к другим. Выражаемое в отношении друг с другом и окружающими. Вот с таким настроением и в таком состоянии мы и прибыли в маленький, по столичным меркам, стотысячный городок Канск. Расположенный на одном из притоков Енисея, реке Кан. Что на тюркском языке означает – кровь. И действительно в пасмурно - хмурые дни воды напоминают венозную, черно-красную кровь. Скорее всего, что из-за проливных дождей где-то в верховьях Саян начинает интенсивно вымываться торф и вода окрашивается в буро-красный цвет. И вообще вся теперешняя земля на которой нам суждено вместе провести долгие годы. Столь сурово - разнообразна, что суровее и разнообразнее её только побережья северных морей России. То есть по сути всё, что за полярным кругом всей России. На вокзале нас встретили офицеры моего звена и сразу же прокатили по городу. С показыванием местных достопримечательностей. Нет, нет не подумайте, что нас повезли показывать, нам обычные для Сибири могилы коммунистов павших в борьбе с контрреволюцией и карателями белой гвардии. Которых в исторически сложившихся в Сибири мест, очень и очень много. И от этого ценность их невелика, а вот память - да. Посмотрите как в изменившихся условиях существования общества идёт мощнейшая героизация белогвардейского движения. Что в скоре будут и многочисленные памятники белогвардейцам, «зверски» замученных чекистами. Всё перевернулось с ног на голову. Вот только вряд ли это всё добавит что-то к примирению всего общества. Уже сейчас возникает, подымается потихоньку ненависть к тем кто живёт богаче чем ты, это и скинхэды в том числе. Ему, новому Владимиру Ильичу, останется только плеснуть «бензинчику» в виде национальной идеи о равноправии. И всё, «Из искры возгорится пламя». Всё забрать и поделить, это ещё проще. Сделать всех равными в бедности чем сделать всех богатыми. Но это не касается Сибири и Дальнего Востока. Ведь она всегда была местом ссылки, что даже и при социализме не стало другим. «Зоны» здесь почти в каждом посёлке, каждого района. Ведь если бы не её физические ресурсы, вряд ли бы здесь вообще жили и работали люди. Имеется в виду конечно же ту беззаботную жизнь которая подразумевает «фиесту, карнавалы» и всё что с ними связано. Наверное, потому что мои будущие подчинённые, сами были людьми творческими, или по своим каналам узнали наши пристрастия. Что первым делом показали дом-музей белочеха Гашека, где он писал Знаменитого Швейка. И конечно же дом Зарубина, написавшего пронзительный роман «Два Мира, две Судьбы». Скажу честно я не ожидал встретить в захолустном городке окраины России такой богатой творческой – писательской истории не говоря уже о Суриковской художественной школе. Вот так примерно и состоялось наше первое знакомство с Сибирью, то есть, теперь и с нашим домом, в котором есть всё. Хоть и не так много, хотя иного в избытке. Но в отличие от Греции, в поговорке, всё настоящее. С настоящими же нешуточными страстями и эмоциями. О чём уже вскоре приходится убедиться. Прямо в новой нашей квартире, где нам накрыли стол по случаю. После уже неоднократного возлияния и очередного тоста. Старый, сорокалетний, майор оказавшийся моим штурманом вдруг уловив момент высказал мне всё на что он надеялся и всё что бы с ним произошло, если бы я не был назначен сюда. У него уже была полная выслуга лет, но не было специального высшего образования. И он тайно надеялся что никакая столичная штучка просто не поедет в «Тмутаракань». Тогда он как старший по званию будет назначен на эту должность хотя бы исполняющим обязанности и получит эту квартиру в новом доме. А так как уже скоро его демобилизуют, а ему некуда ехать, его родина Сибирь и у него нет родных. То новая квартира ему бы очень помогла в жизни. Ведь ему доживать жизнь придётся в военном городке, где уже много таких пенсионеров. Работающих на вольнонаёмных должностях. В различных службах КЭЧ (квартирно-эксплуатационная часть) и так далее. Его искренний рассказ так поразил меня, что я не раздумывая и даже не советуясь со своей половиной. Сказав: «В чём проблема, завтра же в кабинете начальника гарнизона и решим этот вопрос с обменом, я в твою, ты в эту. Но только тогда когда приму командование всем авиа звеном и всё хозяйство». Что и было сделано сразу же после того как прошла официальная часть моего вступления в должность. Самое интересное, что и Алина даже одобрила мой поступок, узнав о принятых мной шагах и переезде в старенькую сталинку: «поближе к начальству». Так и началась, с «уважительного» отношения к «старикам», наша служба и новая жизнь - «Во глубине Сибирских руд…»

Глава десятая: «Миру – Мир»!!!

Жизнь в процессе подготовки к войне оказывается очень рутинной, это и ежедневное изучение матчасти вверенного тебе Родиной оружия и совершенствование, подтверждение своего мастерства – класса специалиста. Вообще романтики в ней мало, а если ещё учесть и бытовые трудности с Сибирским климатом, то труд защитника Родины обесценивается почти до нуля. Я окунувшись с головой в «бытовуху» и процесс готовности, быстро понял как нам сильно повезло, что наше служение отчизне началось с «большого приключения» и как награды за пролитую кровь. «Кусочек» столичной жизни. Но по закону «подлости» мы ценим то: что уже не вернёшь: - «Живя не замечаем, потерявши – плачем!» И утешение приходит в виде уже настоящей охоты, а не просто развлечения в «аквариуме» с тропическими рыбками. Чем в Сибири живут настоящие мужчины. А жизнь и развлечения совмещают только педики, да и то только напоказ. По настоящему даже в Великой Фабрике Грёз – Голливуде. Развлечение и работа несовместимы между собой, хотя пресса во всю смакует именно только развлечения звёзд. Так что, в основном неокрепшем сознании, складывается неадекватное представление о богемной жизни. Для начала, на то что я в свободное от службы время гуляю по окрестностям и опушкам полей с ружьём, замечают мои подчинённые и командир эскадрильи. И приглашают со своей компанией на осеннее открытие охоты на копытных, а она начинается позже чем на водоплавающую и боровую дичь. Где меня впервые побывавшего в настоящих охотничьих угодьях. Ставят на номер в загоне на коз – так называют в Сибири - Косуль. Я стоя совершенно один в конце широкого лога, перед поднимающимся вверх склоном сопки с густым Боярышником на верху. Чутко прислушиваюсь к тому направлению откуда должны побежать козы. Спугнутые криками и шумом загонщиков. И как-то совсем неожиданно, наверное когда переключил внимание на мохнатого паука, ткущего паутину в развилке веток черёмухи. В кустах которой я и притаился. Короче совсем неожиданно сверху из кустов боярышника на меня хлынул поток, голов с полсотни, целое стадо коз! Немного оторопев от происходящего я вскидываю «вертикалку, Bock-Flint, двенадцатого калибра» и всаживаю дуплетом, оба патрона картечи в несущегося прямо на меня красавца рогача! Всё стадо резко меняет направление бега и бросается в сторону других номеров. Где раздаются одиночные и сдвоенные выстрелы. Но всё моё внимание сосредоточено на добытом мной, шикарном самце весом примерно в сто пятьдесят, двести килограмм. Застывшем в последнем прыжке к свободе! Его гордая голова, как будто поднята для трубного рёва, широко открытые глаза выражают крайнюю степень удивления всем происходящем. Но он, это уже мой трофей, и его исчезающая красота тоже моя. Такое ощущение и не только, а даже кажется и само происходящее всё вокруг, как во всем известном голливудском фильме Горец. Всё его величие перешло ко мне, так как я более достоин этого! Постепенно собирается народ, помогает освежевать тушу и перенести мясо к машине. Затем обходим другие номера помогая друг другу и везде одно и тоже, то есть у каждого по одной добытой «козе». Вот всё разделано и собрано в машине. Дальше продолжается банкет, на «генеральской даче» в живописном месте у реки Канн. Эта дача специально построена в часе езды от города по бездорожью и содержится на балансе Канского гарнизона, для всего офицерского состава и приёма соответствующих гостей. Под приготовленную свежую печень, почки и сердце от каждой козы и стопку чистого медицинского. Начинаются охотничьи байки. В основном об охоте на медведя и волка. Позже я всё-таки поучаствовал в отстреле медведя, но всегда знал, что медведь жестокий хищник. И относиться к нему надо на «Вы». Один на один встреча с медведем произошла следующим образом. В одну из охот с отцом - командиром, на берегах реки Кан, я наверное заленившись и расслабившись от девственной природы, не пошёл искать берлоги для охоты в межсезонье. На них и волков, можно охотиться хоть круглый год. Все ушли как на работу искать их, а я остался на таборе готовить обед и следить за порядком. Когда обед был приготовлен, произведена уборка территории. В полдень, разомлев от жары, я лежал в общей многоместной палатке полудремля. Табор находился на коренном берегу, высотой около трёх метров, а под ним была широкая коса реки с небольшим ручейком. В котором, прямо возле табора мы разделывали рыбу и другие продукты, оставляя кишки и очистки здесь же. Неожиданно я проснулся от странных звуков, такое бывает когда неожиданно меняется тональность или последовательность фонового звучания. И сразу же появляется тревожное ожидание стресса. Похожее чувство возникает, когда неожиданно меняется монотонный звук работающих двигателей самолёта или стук колёс поезда. Выглянув из палатки, а она стояла входом прямо возле края обрыва берега, я неожиданно перед собой увидел громадного медведя. Который всего в полутора метрах от меня доедал, с чавканьем очистки, от приготовленного обеда, на десять человек и остатки прежних готовок и трапез. Такая зверюга, что в холке, наверное, было два метра роста. Почти ничего, не соображая, я схватил, оставленную со мной курковую двустволку шестнадцатого калибра. И прямо из палатки дуплетом выстрелил в «Мишку». Раздался ужасный рёв, а я лихорадочно пытаюсь переломить ружье, чтобы перезарядить, но его напрочь заело. Чтобы выйти из создавшейся ситуации, в спешке я его ударил о железную буржуйку (печку), стоящую рядом, да так, что отлетел приклад. Тогда я схватил свою вертикалку и высадил в зверя все десять патронов с пулями, которые были со мной. Лихорадочно перезаряжая его снова и снова. Это потом до меня дошло, что я стрелял уже в неподвижного (мёртвого) Топтыгина. Вскоре на выстрелы прибежали все окружающие и, были сильно удивлены, увидев громадную тушу убитого мной зверя, килограмм пятьсот. Все очень сильно ругались, да и до меня, спустя некоторое время дошло понимание о невероятном везении. Снимая шкуру, обнаружили, что одна пуля перебила ему шейный позвонок, разрубив спинной мозг надвое. После этой раны он уже не в состоянии был двигаться. Иначе моя участь была бы решена. Почти Гризли не просто свирепый зверь, живущий по своим (природным, физическим) законам, а ещё и очень стойкий, даже на смертельные раны, если сразу же не поразить мозг. Были случаи, когда медведь с пулей в сердце не только рвал своего обидчика на части, но ещё и жил, какое-то время. Наверное, всё-таки у меня есть свой «Ангел хранитель», который обладает силой равной создателю, хотя всё можно объяснить теорией случайности, совпадением ряда условий. Которые привели именно к такому, а не к другому результату. Кроме шкуры и желчи у медведя ничего не взяли, считается, что мясо Бурого медведя поражено гельминтами (описторхозом) наверное, то есть червями - паразитами и можно отравиться трупным ядом который для медведя как приправа, наподобие тухлой рыбы, с «душком», для аборигенов - ангарцев. Так, что ободранную и выпотрошенную тушу прямо на месте, из-за её веса, прицепив к фаркопу Зил-157 тросом, оттащили подальше в кусты русла реки. Медведь без шкуры, в точности похож на человека без кожи, только с чёрными подошвами ног, видимо «негр». Но чисто охотничьи байки выглядят так: - «Рассказал мне эту историю один мой знакомый офицер когда мы отмечали начало сезона охоты на копытных, (назовем его Серёга)». Поехал он со своим приятелем Мишкой на охоту (Енисей, начало 70-х). Разбили они палатку у реки - заодно и порыбачить можно, благо как раз в это время там рыбы – «море». Ну так вот: - «Раннее утро. Сергей проснулся оттого, что кто-то звякает снаружи чем-то металлическим. Он вылез из палатки и увидел, что на берегу молодой медведь возит по гальке дюралевый бидон, в котором приятели заготовили свежей рыбки. Спросонья (да и приняли вчера изрядно), неосознавая еще до конца окружающее, Серёга просто пошел к медведю и стал отбирать бидон! Медведь, естественно, подобного обращения не потерпел, бросил бидон и подмял несчастного. У того - шок, ни рукой ни ногой двинуть не может. А медведь то ли сытый был, то ли настроение хорошее, но стал он мордой и лапами катать Сергея по берегу. Потом замер, голову поднял. И Серёга открыл глаза, и видит - стоит его приятель Мишка, белый как мел, в трясущихся руках - ружье. «Если выстрелит, точно в меня попадет» - думает Сергей и крикнул (а на самом деле от шока еле прошептал) - «НЕ СТРЕЛЯЙ...». А приятель как услышал - хлоп в обморок! Ружье от удара о землю выстрелило. Медведь дал деру... Далее рассказ Михаила, товарища Серёги: - «Просыпаюсь от шума, выхожу, смотрю - медведь натурально ест Серегу! (издали не разберешь, что кровь-то рыбья из бидона). Хватаю ружье, прицеливаюсь, А МЕДВЕДЬ МНЕ И ГОВОРИТ - «НЕ СТРЕЛЯЯЙ... и исчез куда-то, прямо мистика какая-то, а вместо него, валяется один Серёга, весь в рыбе. Вот это дали вчера газу!». Так это было или нет, уже теперь и неважно. Главное в этом, что охотничьи байки это свой собственный жанр, который уместен именно в соответствующей среде охотников и рыболовов на соответствующих «пикниках»! Незаметно наступило время рождения первенца, Алина была до такой степени самостоятельной, что не поехала в роддом пока не отошли воды и начались схватки. Так получилось, что я перед самым новым годом был не на дежурстве почти неделю, да ещё когда её отправил в роддом, выпросил себе замену ещё на неделю. Но роды прошли удачно и мне даже пришлось упрашивать командование чтобы вернуться в строй, сразу же после выписки её с малышом из больницы. Малышку назвали Оксаной – в честь бабушки. А Алина, хоть и была столичной штучкой, всё-таки кормила малышку грудью полтора года. Шли «мирные» годы, я совершенствовал своё боевое мастерство в полётах по великой СССР и всему социалистическому лагерю, включая и Кубу. Конечно же длительные командировки, иногда даже до шести месяцев, сильно изматывали. Но и давали полную занятость, тем более, что теперь основная боевая задача эскадрильи заключалась в аэрофотосъёмке территорий. Тех мест где требовалось максимальное разрешение видимых деталей рельефа местности. А это и вражеская территория, занимаемая альянсом NАТО в том числе. Надеюсь теперь-то всем понятно для чего и зачем и против кого был создан этот блок. Ну а тогда ему в противовес существовал Варшавский договор. Но от него был прок только в территориальном смысле, те же поляки как «вояки» были никакие. Тогда ходили целые анекдоты про то, как: «три поляка, грузин и собака выиграли войну!» Хотя поляки, в отличие от тех же румын, хоть и были почти все спекулянтами, но имели хотя бы внешнюю воинственность, таких «крутых Панове». Но всё же выгода была. Всю территорию его можно было выгодно использовать в геополитических интересах. И не только, для таких как я. Когда самые яркие впечатления вынес из командировки на Остров Свободы - Куба. Ещё в процессе подготовки нам обильно «промывали» мозги, заставляя прочитать книгу под названием: «Тереза Батиста уставшая воевать» ну и конечно же Великого «Старика Хема с него морем», Хемингуэя – как мы его между собой называли! Командировали на Остров свободы нас почти на шесть месяцев, что бы мы успели до сезона дождей сделать всю территорию Кубы читаемой, в новом формате военной топографии. Действительно, прибыв своими бортами на Кубу и разместившись на военной базе близ Гуантанамо арендуемого американцами. Мы начали усиленные полёты по всей территории острова с учётом прибрежной зоны. Работа в тропиках мне была знакома, а вот с населением я знакомился вновь. И это был верх блаженства. Мы уже из книг Хемингуэя и не только, в процессе подготовки к заданию, знали как и чем жила и живёт Куба. Но знакомства с Островом Свободы лично, превзошло все, даже самые смелые ожидания. В процессе полётов по всей территории острова нам приходилось ночевать в гостиницах при гражданских аэропортах. Где каждый раз нас встречали не просто как дорогих гостей, а примерно как сошедших с небес богов. Отдавая дань именно как богам, которые достойны самых вкусных яств, то есть мяса, а не рыбы. Так что каждая мулатка, да и просто белая Кубинка хотела от нас именно мальчика, да так что соглашалась и на девочку. Лишь бы мы не отказывали им, отказ означал, для кубинки, самое скверное, то есть потом была только смерть! Учитывая их латиноамериканский темперамент. Самое интересное, что всё это происходило по какому-то местному правилу – закону, примерно такому же как у северных народов. Предлагающих путнику посетившему случайно чум или ярангу, свою жену, что бы она понесла от гостя и осчастливила род. Пополнение детьми которого, это способ выживания всех в нём. Лично я боготворивший свою Алину, тоже не мог устоять перед длинноногими, шоколадными соблазнительницами. Так что наверное где-то около бухты и горы Гуантанамо живут сейчас и мои гены, а возможно даже и в самой латинской Америке. Кончите, так её звали, была стюардессой на местных авиалиниях. Говорила хорошо по-русски и была не замужем. А это и есть тот критерий, по которому делятся все кубинские женщины, точнее их желание быть близким с тобой. Социалистическая Куба дала замужним такую возможность, работать не только телом. То есть теперь кубинская девочка становясь женщиной, если находила себе спутника. Переставала тащить любого в постель ради куска маисовой лепёшки, а в ней они творили такие чудеса, что если их описывать, то роман сочтут порнографическим а мне нужно чтобы он не был антисоциальным. Воспевавшим «гламурно» постельные сцены, а хотелось бы, чтобы каждый читающий, домысливал недосказанное сам, по своим собственным представлениям и фантазиям! Особо стоит рассказать о нашей первой близости на берегу Атлантики. Кончите, встретила меня в середине дня в Кафе аэропорта, где был кондиционер и где мы пережидали полуденный зной. Она тоже изнывала от жары и была совсем легко одета. То есть о-очень легко, а это и шортики наподобие трусиков и бюстгальтер из джинсы, а в руках пилотка с крылышками авиакомпании, вот и вся спецодежда лётного состава. Конечно же был ещё форменный халатик в руках. Но его то как раз я и не заметил. Сразу же бросились в глаза длиннющие, наверное от жемчужных зубов, стройные ноги. На таких же длинных туфлях на шпильках. И шикарная, просто в два средних арбуза грудь. Которую к тому же прикрывали струящиеся, почти восковые локоны цвета вороного крыла. Добавьте к этому осиную талию и вздёрнутый носик с огромными глазами и пухлыми губками сочно-алого цвета. Оттенённого благородным шоколадом. И вы поймёте что за взрывоопасную смесь повстречал я на своём пути. К тому же она подошла к нашему столику и мы, чуть ли на перегонки, всем экипажем бросились подавать ей стул. Но первым оказался я, она села рядом со мной. Поставив на стол бокал с кока колой со льдом. Представившись и узнав, что мы русские. Она искренне обрадовалась встрече и заговорила с нами по-русски довольно сносно, примерно также как коренные хохлушки. Расспросив нас обо всём мы с ней как-то сразу же перешли на ты и как-то сразу же очень сблизились. Настолько близко, что я даже вдыхал запах её разгорячённого тела и наслаждался им. Примерно также как бы наслаждался запахом и формами породистой лошади – кобылы. В тот день фортуна послала мне ещё один сюрприз, в виде вернувшегося от РП (руководителя полётов) штурмана. С сообщением о надвигающемся тропическом урагане, который посадит нас на землю, аж на целую неделю. Но я воспринял это сообщение просто как прохладный ветерок с моря. Кончите тоже ненадолго отлучилась и появилась с предложением провести вынужденные выходные в её бунгало – деревне её родственников на побережье. Дальше час езды на москвиче и живописные окрестности банана - кораллового рая с изумрудно аквамариновым прибоем. Ещё бы баркас старика и было бы всё по Хемингуэю. Но налетевший шторм почти испортил «обедню», как вдруг к нам в комнату вошла, Кончите и ни говоря не слова, просто взяв меня за руку повела в бушующую стихию. Ливни воды хлестали сверху, наискосок и даже кажется снизу. Но мы отбежав довольно далеко в сторону океана только крепче вцепились в друг друга и не замечая их слились в одно целое. Повалившись в какую-то водянисто-кожистую растительность. Вода окружала нас отовсюду и нам казалось, что и мы теперь русалки. По крайней мере Кончите русалка это без сомнений, только они завлекают к себе путников и от них уже не отбиться. Потоки воды хоть и лютовали до безобразия, но всё же были очень тёплыми и не создавали неприятных ощущений. А долгая близость с русалкой заставляла забыть всё кроме неё самой!

Расставание с Кубой и неожиданно подаренной богом любовью мулатки произошло как-то очень невнятно, незапоминающе. Наверное из-за того, что и ностальгия тоже не дремлет и играет хоть и незаметную, но всё же ведущую роль. Идут годы, подрастает дочурка и «небо» дарит следующую дочь. Несомненно что жизнь и браки, даётся и заключаются на небесах и приходят к нам в награду за какие-то поступки – добрые дела. Которые мы как в народной пословице: - «Делай добро и пускай его в воду». Даже не замечаем, потому что так воспитаны всей жизнью. Какое это счастье быть избавленным от «Лукавого и не вводимым в искушение». Имеется ввиду конечно же соблазны и развращающие «удобства – сервис» цивилизованных центров. Зато у нас – Природа и чистая экология, которая в новом времени принимает и играет одну из главных ролей. Не говоря уже о медитации и созерцании. Но это поймёт только «Увлечённый». Рождение дочери и повышение в очередном звании, до майора, совпадает с назначением на должность комэска. Совпадение значительных событий, это непросто подарок судьбы, а и повод для недельного торжества всей «Черниговской, Отдельной Военно-Транспортной, Стратегической Эскадрильи Дальней Авиации»! Сокращённо ЧОВТСЭДА! А ещё, удивительное знакомство с сыном местного егеря, который только что закончил десятилетку и не пройдя по конкурсу в Рязанское Воздушно Десантное Командное Училище имени Ленинского Комсомола готовился к армии и мы уже знали что его призовут в конце осени в ВДВ (Воздушно Десантные Войска), учебка полка которого расположена в Прибалтике. Давая рядовому – среднему пареньку из сибирской глубинки возможность увидеть своими глазами пол России и насладиться её величием. Этот мальчишка мало того что уже был мастером спорта по боксу, но и стрелял из охотничьего ружья почти не целясь по любой летящей дичи. От мелких куликов – вальдшнепов, до громадных глухарей и гусей гуменников. При этом ни разу не промахиваясь и даже без подготовки как стендовики, то есть делая это спонтанно. А не ожидая вылета «тарелочки» из определённого места. Когда летящая цель неожиданно появлялась на дистанции выстрела. Но каждый раз именно его выстрел был решающим, а бил он наверняка и ни разу не промахивался. С ним не боялись ходить и на медведя, зная что он то уж точно не промахнётся! И его выстрел решит участь зверя, как бы не «тряслись» руки у того кто это инициировал. Очень было интересно наблюдать как степенные мужики переживают и уговаривают егеря послать с ними кого-нибудь постарше и опытней. Не веря в способности Юрки стрелять как настоящий сибирский снайпер, белке в глаз – чтобы не портить шкурку. Но это был его талант от бога и наверное от увлечения отца охотой, что передалось с генами к сыну. В последнюю осень, до его призыва вся наша компания успела взять пару Сохатых, медведя и несколько барсуков которые ценны не только мехом, но и главное жиром, что для мужчин в Сибири почти виагра. Хотя это утверждение в корне неточно, так как сибиряк сохраняет потенцию до глубокой старости. И без какой-нибудь определённой помощи! А лечит только все виды переохлаждения – простуды. Наверное от того что не тратит её (потенцию) направо и налево без разбора, да и не начинает эту жизнь с малолетства как в Европе или богатом роде Азии. Где всё в достатке и зависит только от «толщины» кошелька. Проводив Юрку на службу Родине удачным загоном косулей и отметив всё банкетом на генеральской даче. Каждый из нас занялся своими повседневными делами - обязанностями. А через полгода приходит секретный приказ о совершении акции по десантированию отряда ВДВ специального назначения с большой высоты, для обеспечения и поддержки военной операции группы «Альфа». Которая, в свою очередь, поддержит Бабрака Кармаля в Афганистане, конечно же эти подробности становятся известны потом, а пока – что. Мы всей эскадрильей выполняем полёт до Клайпеды, где на военном аэродроме грузимся батальоном ВДВ полностью экипированным для ведения боя в течение сорока пяти минут. Для захвата и удержания аэродрома противника, до подхода основных сил поддержки и выполнения поставленной задачи. И перелетаем на авиабазу близ Ашхабада где проходит двухнедельная адаптация к местным условиям батальона спецназа ВДВ и наша подготовка к выполнению технической стороны операции. Ещё при погрузке в Прибалтике, той роты которая будет десантирована с моего борта. Я вдруг узнаю, в сидящем почти возле кабины бойце, Юрку. Который хотя и выглядит так же как все, всё же выделяется горящими ярко – голубыми глазами. Сверкнувшими из – под нахлобученного на самые брови песочно-болотного шлемофона. Несомненно это он, и как-то сразу же эта будущая война входит в самые вены всего меня. Задевая скрытые почти родственные чувства. Разливается какой-то непонятный страх или почти ужас, что вот вот, совсем скоро эти ребятишки окажутся в чудовищной мясорубке устроенной самими же людьми. Операция проходит на удивление почти бескровно, то есть отличная подготовка и мудрость стратегов и тактиков задумавших её, делает своё дело. Мы как винтики и шарниры мощной военной, имперской машины отлично «смазаны» и делаем, не задумываясь всё безупречно. Во многом это достигается за счёт идеологии и трудных побед прошлого, на котором построено настоящее. Так и только так должно было быть всё сделано нами, потому что мы и есть та машина. Ведь так происходит потому что все мы отождествляем себя с государством, хотя все лавры почему-то достаются «Альфе»? Но вот проходит почти год со дня триумфального захвата дворца Амина и мощная военная машина США наконец-то налаживает партизанское сопротивление внутри ДРА. Используя же конечно и распри внутри местных князьков, занимающих в отдельных провинциях царствующие положения. Но больше всего используется Пакистан как база для подпитки всего сопротивления. Оттуда идут бесконечные караваны с новейшим оружием для сопротивления. Большим спросом пользуются переносные зенитные комплексы «Stinger», которые «жалят» очень больно любое воздушное судно на малой высоте. В основном на взлёте и посадке. Когда его скорость мала и отсутствует свобода манёвра при заходе или взлёте через горные хребты. Которые окружают все без исключения аэродромы в Афгане. Чтобы остановить поток оружия из Пакистана, на перехват караванов высылаются отряды десантников и СССР полностью вязнет партизанской войне под названием Кошки – Мышки. Оккупационные, а вернее сказать, поддерживающие режим войска несут хоть и вынужденные, но всё же ощутимые потери в живой силе и технике. Тем более, что и «его величество $ - Доллар» в этой войне играет главную роль. За каждого убитого Шурави или сбитый самолёт с вертолётом или подорванный БТР с танком. Американские эмиссары платят наличными, а это в беднейшем Афганистане. Всё равно, что найти сокровища пиратов или самому участвовать в разбое. Тем более, что для каждого Афганца живущего по диким законам «Джунглей» это основной вид обеспечения себя и своей семьи. Это уже в наше время Афганистан стал одним из крупнейших поставщиков опия, а тогда первенствовала воинственность. Здесь каждый мальчик, это будущий воин, готовый отдать свою недорогую жизнь как можно дороже! Своеобразный бизнес по Афгански. К тому же существуют расценки на все виды «товара», начиная от самой дешёвой: головы простого советского бойца и заканчивая фронтовым истребителем-бомбардировщиком МиГ. Что в последствии будет применяться и в Чечне. После ощутимых потерь в технике, сбитой на взлёте и посадке в аэропортах Афганских городов. Возникла необходимость сопровождать особо ценные транспортные самолёты на взлёте и посадке с двух сторон ещё и самолётами сопровождения. Которые могли бы принять удар стингера на себя. Почти как тральщики ВМФ сопровождающие особо ценный конвой. И соответственно занимать все прилегающие, к глиссаде посадки и взлёта, господствующие высоты бойцами ВДВ. Хотя в последствии было принято на вооружение много чего, что обеспечивало бы безопасный взлёт и посадку. Это и установка на всех воздушных судах постановщиков пассивных помех и сплошное, постоянное минирование всех высот в окрестностях аэродромов противопехотными минами с детонаторами на окружающее движение. Всё же главным и основным осталось мастерство пилотирования экипажем. Такое как посадка с отвесного пикирования и взлёт с боевым разворотом. Давало шанс безопасности. А такие способы управления воздушным судном доступны только военным лётчикам, к тому же их самолёты более соответствуют этому, хотя бы из-за того что даже двигатели в ВВС только первой категории, а это значит, что они ещё не выработали своего даже первого положенного ресурса. Но всё же как бы ни была совершенна техника. Человек всё же не первом месте. И мне приходится совершать регулярные рейсы в Афганистан. Весь процесс напоминает молодость, разница только в совершенно другой картине за остеклением кабины. Сейчас это уже не изумрудная зелень тропиков, а почти «марсианский» пейзаж. Горы Гиндукуша вполне могли бы заменить декорации в каких-нибудь марсианских хрониках. Это даже наводит на мысль о схожести характеров проживающих внизу, ведь Марс – Бог Войны! Даже с высоты в десять тысяч метров, когда рельеф отчасти сглажен. Он всё равно кажется безжизненным, но не таким как на дальнем севере, где всего лишь две краски белая и чёрная. А именно песчано-коричневый тон добавленный к нему, с вкраплениями зелёных мазков. Даёт какую то настороженность и вызывает внутреннее беспокойство нарушенным порядком. В одну из командировок за грузом 200 сбывается тревожное ожидание. После длительного беспосадочного перелёта, когда свалившись на крыло мы буквально упали в оазис Джелалабада. Выгрузив доставленные продукты, стали принимать на борт груз оцинкованных гробов с сопровождающими. В самом конце погрузки, рядом село звено «Горбатых» - вертолётов Ми-24. Из их грузовых салонов вынесли тяжело раненых бойцов спецназа которые попали под огонь огнемёта, то есть очень сильно обгорели. Увидев это я принял решение взять их на свой борт, что бы скорее доставить в госпиталь. И хотя они были накачены промидолом, это помогало им но не совсем сильно. Они жутко стонали и только один молчал. Когда его проносили мимо он открыл глаза и в щели между белоснежными бинтами опять ярко блеснули голубые искры. Юркины глаза я узнал бы, наверное из миллиона. Команду о готовности к взлёту экипаж выполнил почти мгновенно. После соответствующих процедур, уже занимая исполнительный старт и заполненный до краёв эмоциями я вдруг понимаю, что борт очень сильно перегружен. Теперь придется осуществлять взлёт классически надеясь на то что на вершине хребта не будет душмана со стингером. Но авось как всегда оказался именно тем чем и должен быть. Из-за коричневых камней на самом гребне перевала, стала расти тонкая иголка приближающегося смертельного удара. Направленного на правый двигатель, опять время движется очень медленно, опять ноги и руки рефлекторно двигают педалями и штурвалом. Опять повторяется голос штурмана, только тирада немного длиннее, рассказывает куда направлена ракета, вижу яркую вспышку её взрыва. Отлетающие куски обшивки, капотов и прямо как в мультфильме корону пламени направленную в противоположную от взлёта сторону. В голове вертится. Заевшей пластинкой фраза о том что парни второй раз умрут! И самое последнее слово штурмана на П.… Кувыркаясь вокруг своей оси, обломки самолёта всё же перетягивают через хребет… (Продолжение следует).

Эпилог: «P.S.»

Закончив писать и перечитывая то, что получилось. Мне становиться понятно, что произведение получилось как Requiem по прошлому – Советскому прошлому. Исполненному одним из тех кто служил ему. И пускай его – СССР, называют империей. Сам, тогда существовавший, строй никогда не идентифицировал себя как – Империя! Это делали лишь недоброжелатели, вкладывая в это понятие самые гнусные намёки. Но как и любая палка для битья, она имеет два конца. И противоположный конец не просто могуч и величественен, но и перевешивает другой. Который, в том виде как он был вернуть уже нельзя. Как нельзя вернуть детство или воскресить умершего. Ведь дело даже не в каких-то экономических выгодах существующего строя или в том, что уже возникло новое - молодое поколение прагматиков. Которое бескровно не отдаст свою «рубашку», нет. Дело в умах всего населения великой России. Вспомните цитату профессора Преображенского из произведения «Собачье сердце» М.А.Булгакова: - «Разруха в умах, а не в туалете. Если каждый будет ходить мимо унитаза!» Просто в головах и соответственно умах каждого, идея равенства и братства была заменена на более точную поговорку, как всем кажется: - «Человек человеку волк!» Теперь уже неважно, что и как было при СССР. Главное обеспечить себе и своим родным – детям, будущее. А оно лучше где-нибудь в Канаде или Австралии. Тревожное ожидание катастрофического падения цен на нефть заставляет правительство создавать и увеличивать золотовалютный резерв. Который наверняка разворуют и он исчезнет также как «золото - собственность партии КПСС». И уже после всего произошедшего, кто-нибудь из «великих» экономистов. Сформулирует тезис, о том: - «Как государство богатеет, и чем живёт, и почему, ненужно золото ему. Когда простой продукт имеет! А.С.Пушкин – Евгений Онегин!» Так что простому обывателю остаётся только лишь выбор: надеяться на Русский авось; или включаться во все государственные дела. Не надеясь на управление сверху и не повторять ошибок прошлого. А ведь от этого, и происходящего в общественной жизни зависит будущее. Что-ж каждый выбирает свой путь по жизни самостоятельно и в конечном итоге он всех приведёт к единой цели. Вопрос только во времени и самом пути. Сколько его нам отвели свыше? ... Меланхолия или Тоска, это признак начинающегося уныния или как сейчас стало модным говорить – «Депрессии»! А ведь надо помнить абсолютно всем, что уныние и есть один из смертных грехов. На котором и заостряют внимание богословы. То есть из бесед со своими приятелями из духовной академии Троицка - Сергиевской лавры. Я вынес непререкаемое знание того, что уныние это прямой путь к смерти, и не только духовной, а в первую очередь именно физической. Слова из когда-то популярной песни про лётчиков, поставленные мной в качестве эпиграфа в начале повествования, многое объясняют о внутреннем, психомоторном, состоянии бывших пилотов, да и всех бывших лётчиков. И это именно так проявляются именно те моторные навыки пилотирования ВС (воздушным судном), выработанные за годы постоянной учёбы и поддержания себя в той форме, которая необходима для автоматического выполнения всех действий по управлению (пилотированию) самолётом или вертолётом. Они ищут применения или выхода, мышцы и вся нервная система в тонусе - но, образно говоря «Тоскуют» не находя его в виду того, что ты уже не управляешь тем что несёт тебя над землёй на огромной скорости. Представьте как по нервным клеткам, совсем неосознанно, бегают электрические импульсы. Отправленные для исполнения действий автоматически, интуицией или тем центром мозга который отвечает за общую безопасность и не находят выхода, затухая и замедляя бег исчезают. Оставляя после себя неприятный «осадок» чего-то незаконченного! Примерно так же как «мурашки» по коже. А толчком к их проявлению может служить абсолютно всё, хоть как бы связанное с авиацией И что ненароком разбудит их! Для меня это ноющий звук мотора Ан-2 или лайнеров типа Ту в заоблачной вышине, грохот вертушки, случайно пролетающего где-то надо мной. Хорошо что в современных условиях жизни это происходит крайне редко. Из-за развала прежней системы аэрофлота, да и всей авиации в целом. Те громадные деньги которые раньше шли на содержание всей системы в целом, теперь оседают в кармане «олигархов». А в гражданский аэропорт я уже который год не езжу сознательно, что бы избавить себя от всех видов тоски - меланхолии, в том числе и по небесным красавицам – Стюардессам!!! Не говоря уже о ста граммах супер депрессанта, в простонародье именуемые как «пять капель». Которые помогают снять все негативные эмоции «вчистую» и усилить позитивные, сколько бы их не суждено было пережить перед этим. Главное чтобы было внутреннее правило – «Болеть надо честно». То есть как бы ни было хорошо в момент употребления его, помни что потом будет плохо и об этом ты ещё не раз пожалеешь. И соответственно должно соблюдаться золотое правило: - «Можно пить только тогда, когда соблюдены все основные условия. А это Где, Когда, С кем»!!! Напрямую всё это касается и всей жизни, состоящей из чёрных и белых полос, как тельник морпеха!

Другие произведения автора:

С Добрым Утром Любимая!!!

Война в ваш дом!!!

Упавшая звезда