"История продолжается" 2(2)

 Через пару минут Таня уже вовсю возилась у плиты, а рыжая споласкивала разномастные чашки количеством четыре штуки. Вернее – три чашки и один стакан.

 — Ты не думай, что это я кухню спалила, – хихикнула Эндра. – Это прошлые хозяева. Это вообще не моя хата. Мне просто разрешили тут жить. Правда, электричества много жечь нельзя и газа. Зато платить не нужно, а то мне просто нечем.

 — Так это же очень здорово, когда платить не нужно! – жизнерадостно отозвалась Таня. Серебристо-черная открытая блузка на ней явно не сочеталась с обстановкой кухни, зато прямо-таки бросала в глаза достоинства самой Тани. У нее оказалась гибкая талия, пышная упругая грудь и гладкая светлая кожа. Густые шелковистые кудри не мог удержать карандаш – он просто увяз и потерялся в них. Взгляд лучистых серых глаз был ясным и умным – она была совершенно не похожа ни на больного, ни уж, тем более, на умирающего человека. На шее у девушки обнаружились мелкие деревянные бусы из разных пород, на которых висели несколько оберегов – лунница, серебряная Сварга, Звезда Руси, подковка и кольцо с насечкой из какой-то рунической вязи. Тонкую руку обхватывал потемневший от времени витой серебряный браслет с еще несколькими подвесками-символами, на котором тускло поблескивали разномастные камни. Украшения были истертые, потрепанные, исцарапанные и потемневшие от времени. Руки работали быстро и слаженно, и вскоре сковородка на плите шипела и вкусно пахла, а в кастрюльке варились обещанные Эндрой макароны. Таня налила в ведро воды, взяла тряпку и принялась методично оттирать копоть. От воды поднимался пар, но девушка каким-то чудесным образом ухитрялась не ошпариться.

 — Неуютно в грязи. – Она тряхнула головой, отчего карандаш выскользнул окончательно, рассыпая по плечам рыжевато-русые блестящие тугие волны волос. – Слушай, проверь курицу, а то у меня руки грязные... Как раз к ужину станет чисто. Все лучше... – Таня выжала тряпку. – Я, конечно, люблю черный цвет, но он не всегда уместен...

 — Ого, плакаты появились! – Владимир остановился на пороге, разглядывая изменившуюся обстановку. – А стены, оказывается, зеленые. Помощь не требуется?

 Таня выпрямилась и шустро прыгнула на табуретку, дотянувшись с тряпкой до верхней перекладины оконной рамы, затем обернулась и немного виновато улыбнулась ему.

 — Приведите в порядок комнату, ребята.

 — Есть, товарищ командир! – засмеялся Владимир и вышел. Стало значительно светлее – это Таня отвинтила плафон, залив кухню ярким светом неприкрытой лампочки.

 — Теперь работает, – удовлетворенно резюмировала она, отчихавшись от пыли.

 Эндра потыкала курицу вилкой и из вежливости засопротивлялась:

 — Да не стоит, чего ты… Я уж оттирала, она больше не оттирается.

 — Как так – не оттирается! – весело возразила Таня. – У меня все оттирается, потому что партизаны не сдаются.

 — Мне неудобно. Получается, это как – притащила вас к себе и заставила убираться. Так что ли?

 — Неудобно чистить зубы кирпичом, а мы сами заставились!

 Эндра чихнула и сняла успевшие свариться макароны с конфорки. Потом залезла под раковину и, достав веник и совок, принялась подметать.

 В квартире Рыжая только ночевала, да еще забегала помыться, поэтому в кухне было нетронуто-пыльно.

 А вот с комнатой Владимиру и Андрюхе повезло – там было гораздо чище, просто старые вещи не прибавляли уюта.

 Владимир, с ведром грязной воды в руках, снова показался в кухне.

 — Почти чисто, – «доложил» он. – Завтра еще обои приклею, а то они совсем отваливаются.

 — Вот и хорошо! – обрадовалась Таня.

 Эндра выглянула из-под стола, где она возилась с тряпкой, вытирая пыль с паркетин, и распахнула глаза:

 — Да вы чего?! Ну, правда, зачем? Ну, чего вы...

 — В благодарность за нормальный чай, – донесся из ванной как всегда невозмутимый, голос Владимира.

 — Скатерть есть? – осведомилась Таня. Эндра машинально кивнула. – Тащи.

Вскоре квартира сияла чистотой, на столе, застеленном явно оставшейся от прежних владельцев, кружевной скатертью, тянула вкусным запахом еда, а Таня убежала в душ. Андрюха ушел курить, а Эндре упорно казалось, что она явно ошиблась квартирой и попала к соседям.

Раздался грохот, затем громкий мат и шипение воды. Владимир с Эндрой переглянулись и, не сговариваясь, влетели в ванную – благо, шпингалет приказал долго жить еще в незапамятные времена. Таня, завернувшись в полотенце, привинчивала на место смеситель с душем.

— Зараза, – пожаловалась она, оборачиваясь к вошедшим. При этом полотенце, немедленно воспользовавшись оказией, соскользнуло с плеч. Таня плюнула и совершенно спокойно продолжала свое занятие, ничуть не смущаясь тем, что теперь ее прикрывают только волосы. – Включила воду – а он ка-ак грохнется! – Девушка обиженно тряхнула головой. – Эй, помогите же!

— Прикройся, – напомнил Владимир.

— Ой... извините... Ну, извини! Я же случайно! – Таня смущенно натянула полотенце обратно. – Чего ты?

Владимир махнул рукой, перекрыл вентиль, после чего резко стало тихо оттого, что струя больше не била в противоположную стену, и принялся разглядывать несчастный смеситель.

— Чего я... ч-черт... совсем развалился... Ничего. У меня, может, два месяца никого не было... Резьба сорвана. Выбрасывай.

— Как – выбрасывай?! – огорчилась Таня. Она упрямо тряхнула головой и принялась обматывать резьбу куском полиэтилена от пакета. Способ продлевал душу жизнь аж на целый один раз. – Подумаешь! А у меня, может, год никого не было. Не злись.

— Не злюсь. Рыжая, ты чего так смотришь?

— А? – встрепенулась Эндра. – Не, ничего. Ну, вы тут мойтесь, раз душ пока живет…

И она поспешно вылетела из ванной – ей было совершенно очевидно, что тут она, скорее, лишняя.

Смеситель грохнулся снова. Таня вздохнула.

— Сил не хватает, – пожаловалась она. Владимир махнул рукой и принялся помогать ей. Часы у него на руке показывали полтретьего ночи, и Таня загрустила, что утром, скорее всего, никто не встанет. Полотенце съехало вслед за душем.

— Ну вот. – Владимир распрямился и принялся отполаскивать руки от черной грязи, в которую расползлись прокладки в смесителе. – А все равно менять надо...

— Благодарю, – прошептала Таня, которая вдруг сообразила, что вовсе отчего-то не смущается. Но голос все равно куда-то пропал.

— Не за что... Все, похоже, мое присутствие больше не требуется.

— Погоди!

Владимир обернулся.

— А воду обратно открыть?

— А, ну да... прости.

Вот теперь Таня смутилась.

 

— Ты чего? – удивился Андрюха, когда Эндра, улыбающаяся, но при этом покрасневшая, вылетела на лестницу. – Опять кого-то убивают?

— Не, смеситель сам умер. – Рыжая бодро уселась рядом. – А можно сигарету? Владимир с Таней его прикрутили на место…

Андрюха протянул ей пачку и хмыкнул.

— Владимир с Таней? Ну, ясно.

— Чего?

— Ничего.

Эндра вздохнула и закурила. Некоторое время они молчали. Андрюха радовался, что поставил мотоцикл под козырек подъезда, а Эндра думала, что впервые за очень-очень долгое время ей спокойно.

— Мне неудобно, что вы у меня убрались, – прервав молчание, поделилась она.

— Ну… бывает, – ответил Андрюха.

Эндре неясно было, что именно бывает – что убрались или что неловко.

— Спасибо, – сказала она.

— Не за что.

— Я бы тоже хотела быть парнем, – поделилась Эндра. – Я бы тогда тоже могла все–все сама починить. А так у меня даже шуруп ввернуть нормально сил не хватает. И тогда бы меня точно никто не трогал.

— Не, парнем быть плохо, – решительно возразил Андрюха. – Все приходится делать самому. Вот, если ты баба – тогда другое дело! Тогда за тебя все делают, тебя защищают, за тобой ухаживают, и раз в месяц ты можешь вытворять все, что угодно – тебе все простят...

Эндра поперхнулась и поспешно прикрылась сигаретой, вытирая заслезившиеся глаза.

— А что? – удивился Андрюха.

— Не-не, ничего, – поспешно отозвалась Рыжая и доверительно поинтересовалась, подтолкнув Андрюху и посмеиваясь:

— Слушайте, а где бы мне найти кого-нибудь, кто бы обо мне заботился, а?

— Зачем? – услышала она после скрипа входной двери голос Владимира. Именно так – вначале скрип, затем голос. Шагов не было слышно вообще, хотя как-то же он подошел к ним. – Неудобно это, когда заботятся... Ну, хочешь, мы будем.

Владимир закурил, и Эндра успела заметить, что руки у него при этом ощутимо дрожат, будто от сильного перенапряжения, или беспокойства. Огонек зажигалки отразился в зеленых глазах, но взгляд он тут же перевел на замызганное оконное стекло с какой-то бездарно изображенной, да еще и неприличной картинкой – будто бы она была важнейшим моментом в жизни.

— Раз вам неудобно, – вдруг обиделась всерьез девушка, – то уж, спасибо, не надо.

Она потушила окурок об плиточный пол и насупилась.

— Да ну вас всех, – раздраженно бросил Владимир, устраиваясь на ступеньке. – Детский сад.

Андрюха вернулся в квартиру.

— Ну и пожалуйста, – расстроилась Эндра еще больше, проводив Андрюху взглядом. – Очень надо…

Она закуталась в джинсовку, насколько это было возможно и хлюпнула носом:

— Вот и все так. Сперва помогают, а потом…

— Да что я такого сделал?! – не выдержал байкер. Он машинально хлопнул себя по бедру – но сумки там, разумеется, не оказалось. Тогда Владимир просто уставился на тоскливо–зеленую грязную стену подъезда.

— А чего вы… – пробормотала Эндра совсем по-детски обиженно и подвинулась поближе к Владимиру. – Я тоже хочу, о ком-нибудь заботиться. И чтобы обо мне кто-нибудь заботился. Что в этом такого неудобного? Но если не хотите – то и подумаешь…

— Я этого не говорил, – заметил Владимир.

— А вы говорили, – упрямо тряхнула рыжими кудряшками Эндра, – что вам неудобно. А раз неудобно – значит, не хотите.

— Да не мне! – рявкнул байкер. – Тебе так хочется к кому-нибудь придраться, что ли?

От неожиданности Эндра подскочила и втянула голову в плечи.

— Ничего я не придираюсь, – хлюпнула она. – Не сердитесь.

Владимир отвернулся и замолчал. Некоторое время сидели молча и не глядя друг на друга, затем байкер неожиданно поинтересовался:

— А ты здесь совсем одна? Никого нет?

Эндре вдруг стало неловко жаловаться, и она отозвалась почти даже жизнерадостно:

— Где именно здесь? В квартире – ну, да, одна. А вообще, конечно, у меня есть… знакомые.

— Да ладно тебе. – Владимир неожиданно улыбнулся. – Вопрос был риторический. Знаешь, это не повод для депрессии. Человек всегда один. Всегда и везде. И если случается, что появляется кто-то, кто идет рядом – это все же ненадолго.

Хлопнула дверь, являя Таню.

— Вы долго еще тут сидеть намерены? – осведомилась она. От нее веяло теплом и свежестью. Более того – она переоделась в открытое короткое платье явно вечернего плана, что вовсе не мешало девушке бегать босиком. – Айда ужинать.

— Заболеешь, – проинформировал Владимир, поднимаясь.

— Не-а. – Таня тряхнула влажной темно-русой гривой, обдав их дождем брызг. – Мне не холодно.

— Знаешь, что... – Владимир подхватил ее на руки. – Геройствовать будешь... в общем, не здесь.

— А где? – немедленно полюбопытствовала Таня, не сопротивляясь и демонстративно устраиваясь у него на руках.

— А вот, не скажу, – Владимир улыбался.

— Вредина!

— Не спорю.

— Ура! – обрадовалась Эндра. – Тогда теперь я в душ! Вы там пока начинайте…

Она исхитрилась обогнать Владимира с Таней в тесном коридоре. Отыскала в углу большой рюкзак, видимо, заменяющий шкаф, и выудила оттуда чистую футболку.

Несчастный смеситель оказался на удивление стойким и вынес еще одну водную процедуру. На душ рыжей хватило пяти минут, и скоро она, встряхивая мокрыми, потемневшими и потяжелевшими от воды кудряшками и переодетая в чистую – тоже зеленую – футболку, присоединилась к компании. Компания уже успела разлить вино по чашкам. Андрюха с большим аппетитом наворачивал макароны с курицей.

Эндра устроилась рядом с ним, напротив Владимира и Тани.

— Настоящая еда… – вдохнув вкусный запах, блаженно прижмурилась она. – Правда, настоящая! Таня, ну, ты точно волшебник…

Таня зарделась и ткнулась носом в плечо Владимиру. Он покосился на нее, но ничего не сказал. Подумал немного и обнял ее за плечи одной рукой. Таня покраснела еще сильнее и прижалась к нему. Андрюха философски вздохнул.

Эндра покосилась на Андрюху, хихикнула и тоже принялась за еду.

— Вку-усно! – восхитилась она, с довольным видом жуя курицу.

— Это точно, – согласился с ней Андрюха. – А давайте выпьем, а?

— Давайте! – согласилась рыжая.

Зазвенели стаканы.

— Все, – Владимир улыбнулся, – можешь теперь не говорить, что я лезу обниматься без повода: мне дали официальное разрешение!

Андрюха поперхнулся и сник окончательно.

— Я бы сказал...

— А ты помолчи! – весело перебила Таня. – Небось, за умного сойдешь.

— Не, это мне не грозит, – мрачно возразил Андрюха и уткнулся носом в стакан.

— Это почему? – Эндра весело подтолкнула его в бок.

— Угу, нашла академика, – буркнул Андрюха, но рыжая вдруг, дружески приобняв его за плечи, звякнула стаканом о его стакан. Правда, тут же выпустила и, отсалютовав, глотнула вина.

— Не надо академиком, – пояснила она. – Вам так больше идет.

— А ты чего? – шепотом поинтересовалась Таня у Владимира, которому прекрасно удавалось управление с вилкой левой рукой – Таня сидела от него справа.

— Я? Я – ничего, а ты чего?

— И я ничего. – Таня уткнулась обратно.

— Ну, вот и все, – резюмировал Владимир. Оба рассмеялись.

Андрюха дожевал кусок курицы и взялся за кружку.

— Это они о чем? – он кивнул на Владимира и Таню.

— Ни о чем, – таким же тоном сообщила Эндра и приложила палец к губам. – У них эта… содержательная беседа.

— Оно и видно, – фыркнул байкер и покосился на Владимира как на совершенно потерянного для общества человека. – Ну, рыжий.

— Завидуй молча, – припечатал Владимир.

— А чего мне завидовать, – выдал Андрюха, – вот сейчас сам как начну с рыжей обниматься.

Эндра захлопала глазами, не донеся до рта стакан с вином.

— Да шучу я, шучу! – утешительно похлопал ее по плечу Андрюха. – А вообще-то, знаете, что я вам скажу? Это выглядит...

— Это у тебя оно так выглядит, – холодно оборвал Владимир, прищурившись на Андрюху, будто в прицел винтовки. – А у нормальных людей это выглядит по-другому.

Таня съежилась и подозрительно захлопала отяжелевшими ресницами.

— А чего это, он ненормальный, что ли? – вступилась Эндра. – Вы ешьте… вот. И нефига тут ссориться.

— Да я и ем, – пробормотал сраженный такой заботой Андрюха.

— Вот и ешьте.

Эндра подвинула ему тарелку, сверкнула глазами сперва на Владимира, а потом на Андрюху и выдала:

— Я не потерплю ссор в моем доме… ну, правда, он не совсем мой и не совсем дом… Но все равно, не потерплю.

— А кто ссорится? – удивился Владимир. – Никто и не ссорится, вообще-то.

Таня вскочила и вылетела из квартиры.

— Молодец, – сказал Андрюхе Владимир.

— Ну, чего вы все?! – расстроилась Эндра. – Не можете нормально? Один болтает фигню, второй ругается, третья бегает…

Она грустно обхватила колени руками – учитывая, что ужинали они за журнальным столиком, сидеть приходилось на полу. Владимир тихонько выругался и вышел следом за Таней.

Эндра осторожно потянула Андрюху за рукав и убежденно сказала:

— Вы только не огорчайтесь, вы не причем. Просто Таня, она… стеснительная.

— Это я уже понял, – фыркнул Андрюха, мрачно отодвигая тарелку.

Они некоторое время молчали. А потом Эндра вдруг предложила:

— Слушайте, а вы в шахматы играете?

— Нет, – отрезал Андрюха и тоже встал. – Пойду лучше извиняться.

Другие произведения автора:

Город посреди леса (рукописи, найденные в развалинах): 24

У попа была собака

Город посреди леса (рукописи, найденные в развалинах): 7