"История продолжается"2

 Глава 2.

 

В гостях у Эндры. Таинственные пришельцы, ссоры за столом и мудрая цыганка. Новые друзья привыкают друг к другу, Эндра возвращается в техникум, а кое-кто обретает счастье.

 

Дружба умножает блага и облегчает беды; отрада души - она единственное лекарство от враждебной судьбы.

(Кальдерон де ла Барка Педро)

 

 — Ну вот. – Эндра протянула руку и нащупала выключатель. Вспыхнул плафон под потолком, освещая маленькую прихожую, вешалку для верхней одежды, низенькую и продолговатую обувную полку, зеркало и тумбочку с телефоном. – Мы на месте.

 Андрюха скинул казаки, Таня, очень стараясь никому не мешаться, стянула сапоги и аккуратно, словно по линеечке, поставила их в угол, а Владимир принялся расшнуровывать потрепанные солдатские ботинки.

 Обои в прихожей были ободраны, а плафон  побит. Направо находилась кухня, куда и скрылась Эндра, отчего сразу стало свободнее.

 — Только тапочек нету, – донеслось оттуда. – Это ничего? Проходите в комнату.

 Комната была одна. Обстановки в ней было – матрас на полу, заменяющий кровать, журнальный столик с сильно порезанной и попорченной окурками столешницей и кресло, из обивки которого торчали нитки, похожие на длинные макаронины. На кресле стояла бережно прислоненная к спинке старенькая, но хорошая гитара. В изголовье «кровати» выстроились вдоль стены, прямо на полу, книжки. Потолок с отслаивающимися кусками штукатурки пестрел зеленоватыми влажными разводами, походившими на облака. Старенькие зеленые обои, на которых уже нельзя было различить рисунок, местами облезли, а в углу под потолком свисали, как небрежно откинутая страница книги. Окно прикрывала потрепанная дырявая тюль. Квартира находилась на первом этаже, и было видно припаркованные во дворе байки.

 — Ой! – обрадовалась Эндра из кухни. – Есть макароны!

 Она появилась на пороге комнаты и смущенно поинтересовалась:

 — Только к чаю ничего нет. Я сгоняю за конфетами?

 — Как знаешь, – отозвался Владимир, разглядывая корешки книг. – По-моему, и без того неплохо.

 — Если пойдешь – я с тобой, – вызвалась Таня. – Чего ты одна будешь ходить, вечер уже.

 Владимир усмехнулся, Андрюха изумленно распахнул глаза, а сама Таня, заметив его взгляд, хмыкнула и сунула руку в карман, тем самым надевая на руку тяжелый кастет.

 — Ну, выходи, кто тут смелый! – Она с веселым смехом замахнулась на Андрюху, тот рефлекторно отшатнулся, споткнулся об матрас и приземлился на лопатки. Владимир развеселился окончательно, а Таня шагнула к Андрюхе и театрально приставила к его горлу нож. Кастет успел куда-то спрятаться. – Ты повержен!

 — У тебя что, арсенал по карманам распихан? – поинтересовался Андрюха, поднимаясь. Ему сделалось несколько неловко за комичную ситуацию.

 — Почти, – улыбнулась Таня.

 — Почти распихан, или почти по карманам? – Владимир реквизировал у нее нож и постучал лезвием по ладони.

 — Почти по карманам.

 Эндра хихикнула, но деликатно сделала вид, что не заметила Андрюхиного падения и согласилась:

 — Ну, пошли, если хочешь, и если ты не очень устала... Тут недалеко. – Она скрылась в коридоре и вернулась через минуту, натягивая джинсовку. – Вы, в общем, тут не стесняйтесь… Мы мигом.

 Таня вышла в коридор. Накидывая плащ, мимолетом глянула в кухню. Светлые стены и потолок были сплошь покрыты черной гарью, как будто там проводилось массовое аутодафе. Особо выделяющиеся пятна копоти, насколько могли, прикрывали плакаты с фотографиями Виктора Цоя и «Битлз», и рисунки – акварельные пейзажи и изображения «пацификов».

 — Ты чего? – заинтересовалась уже практически зашнуровавшая кроссовки Эндра, заглядывая вслед за Таней в кухню. – А–а... Ну, да.

 — Мрачновато, – прокомментировала Таня. Вышли на улицу и направились через темный двор к магазину. Таня машинально засунула руки в карманы – не от холода, а, видимо, в очередной раз принимаясь смущаться. – А ты одна живешь или с родителями?

 Эндра хихикнула. Она тоже сунула руки в карманы – у нее они как раз мерзли. В воздухе висела влага, фонари красиво отражались в лужах.

 — Одна. А чего – не видно по квартире? Я детдомовская, – пояснила она и тоскливо протянула: – Елки–палки, завтра придется на учебу идти…

 — Учеба – это хорошо, – резонно заметила Таня. – Ты хотя бы знаешь, что размер твоей зарплаты не зависит от графика твоих опозданий, и наивно полагаешь, что пресловутая красная корочка дает тебе хоть какие-то перспективы. Юность, мечты, романтика.

 — Да какая там корочка, и какая там зарплата, – махнула рукой рыжая. – Меня вышибут скоро. Уже, вон, стипендии давно-о лишили. Я у метро на гитаре бренчу. Ну, или кручу пои. Аскаю[1], в общем. А ты где работаешь?

 Таня закашлялась.

 — А я – от случая к случаю, – отозвалась она. – Три диплома на руках – а толку никакого, нет у меня постоянной работы. Иногда санитаркой, иногда фортепиано детишкам преподаю – по-разному. Что по душе придется.

 — А мне, вот, больше нравится, когда постоянной работы нет, – заметила Эндра. – А то толку – от девяти до восьми на работе торчать, это же ужас! А жить когда? Ну, если только не какая-нибудь полезная и нужная работа – как у Владимира, например. Тогда да, конечно. А так… Фигня это и подмена ценностей.

 Она подняла голову, посмотрела в серое затянутое тучами небо, с которого на лицо летели мелкие капельки, и сказала:

 — Я свободу люблю. А какая свобода, если ты ночью приходишь домой ошалевший и усталый, как загнанный конь и валишься спать, чтобы завтра опять «в бой»? Да ну нафиг.

 — Это смотря, кем работаешь, – уверенно заметила Таня.

 — Ну, вот и я говорю, – согласилась Эндра. – Если делаешь что-нибудь важное – тогда да. А если каким-нибудь... – Она задумалась и хихикнула. – Менеджером по персоналу? О, мы пришли.

 Они подошли к маленькому круглосуточному магазинчику, рыжая толкнула дверь и посторонилась, пропуская Таню вперед.

 

 

 Андрюха с Владимиром, за неимением другого занятия, просто сидели и ждали. Было скучно и немного тревожно – ночь чернела мокрым оконным стеклом, прямо-таки демонстрирующим, как же холодно и неуютно снаружи, по ту сторону твердой прозрачной границы, откуда хлестали, с шумом врезаясь в стекло и сбегая по нему неровным, дерганым маршрутом, дождевые капли. Часы показывали полдвенадцатого ночи. Владимир вдруг явственно ощутил, как сдают нервы. Встал и прошелся по комнате, чтобы хоть чем-нибудь заняться, отыскал в ящике шкафа отвертку и принялся ремонтировать расшатавшийся кухонный стол. Андрюха мрачным пограничным столбом торчал в дверях и наблюдал за его работой. Упомянутые Эндрой макароны словно дразнили его своим присутствием – вроде, они и есть, а есть их нельзя.

 — Ну, и чего ты психуешь? – наконец, поинтересовался он. Владимир пожал плечами.

 — Ей не следует в такую погоду ходить по улице, – не прекращая работы, отозвался он. Ответил – и только тут сообразил, что же его так беспокоит. Андрюха вздохнул, аки доменная печь, махнул рукой и погрозил ему пальцем.

 — А я говорил! – торжественно изрек он. – Я сразу заметил!

 Владимир встряхнул головой, отбрасывая густые темно–медные волосы за спину.

 — Пошел ты.

 — Юпитер, ты злишься – значит, ты неправ! – окончательно восторжествовал Андрюха. Владимир быстро и аккуратно закручивал разболтавшийся шуруп. Он оставался спокойным, уверенным и чуть отрешенным, как и всегда. Только едва заметный прищур изумрудно-зеленых глаз выдавал беспокойство и волнение.

 — Я не злюсь. Это ты на меня злишься.

 Андрюха безнадежно вздохнул и устроился рядом с ним на полу.

 — Ну, скажи мне, ну что в ней такого особенного? Ну, красивая, и дальше что?

 — Особенного, говоришь?.. – Владимир склонился над жестяной коробочкой из-под чая, выискивая аналогичный шуруп. Один потерялся, и ножка стола была неумело прибита тонким гвоздиком, сиротливо загнувшим маленькую шляпку. – Она живая.

 — Что?

 — Она живая, – повторил Владимир. – Чистая и живая. Ясно?

 — А ты?

 — А я почти живой.

 — Что значит – почти?

 — Значит, что теперь снова живу. – Владимир, наконец, отыскал шуруп и принялся отверткой разгибать гвоздик. Он распрямился, будто одуванчик после дождя. Андрюха отрешенно глядел на поблескивающую шляпку.

 — Понимаю, – вздохнул он. – И ты считаешь, что она долго проживет?

 — Не знаю. Но я постараюсь сделать так, чтобы она не умерла.

 — Ты на фронте каждый раз так думал?

 — Да. Кое-кто выжил.

 — А кое-кто и нет.

 — Разумеется. Это жизнь, чернявый. Смирись.

 — А что будет с тобой, если она умрет? Ты же расстроишься.

 — Она не умрет.

 — Странный ты.

 — Может быть. Но она так рано не умрет.

 

 — Дайте нам, пожалуйста, вон тех конфет и печенье. – Эндра протянула тонкую смуглую руку. Таня извлекла из кармана свернутую в несколько раз пятисотенную купюру.

 — Еще курицу, хлеб и бутылку вина. – Обернулась к Эндре. – Соль дома есть?

 — Есть, – машинально отозвалась девушка, изумленно распахнув глаза. – А...

 — Масло?

 — Нету…

 — И масло подсолнечное.

 — Да, но…

 — Есть у меня деньги, не боись. Сейчас покормлю вас нормально, небось, и не ели ничего с неделю, не меньше... Благодарю вас, и еще пакетик... До свидания! Эндра, пошли. – Таня улыбнулась на прощание продавщице и за руку вытянула ошалевшую Эндру под дождь. Ветер хлестнул в лицо, и рыжая поспешно запахнула куртку.

 — Откуда такое богатство? – поинтересовалась она, поглядывая на пакет в руках у гостьи. Девушка подставила раскрытую ладонь дождевым каплям и весело перепрыгнула лужу, взметнув каскад брызг.

 — Обожаю дождь... Как так – откуда? Владимир дал, когда возвращал нож. Я думала, ты знаешь.

 — А у него откуда? – еще больше удивилась Эндра.

 — С карты... – Таня обернулась, дожидаясь отставшую рыжую. – Ну, ты чего?

 Эндра энергично помотала головой и улыбнулась. Подхватила Таню под руку и весело ткнула ее в бок. Перебежали тихую в ночное время узенькую улицу, обогнули окруженный рыжим ореолом света фонарь с наклеенным на выкрашенный серой краской столб объявлением, нацарапанным от руки черным фломастером. По ту сторону, у закрытого сигаретного киоска, мялся незнакомый парень в мокрой темной куртке и шапке. Он неожиданно шагнул навстречу, перегородив дорогу. Лицо у него оказалось бледное и пропитое, взгляд глубоко запавших глаз был тусклым и в то же время колючим. Неприятный взгляд.

 — Сигареты не будет? – хриплым низким голосом спросил парень.

 — Не будет, – соврала Таня, пытаясь его обойти. Интуиция подсказывала ей, что не так уж ему нужна сигарета.

 — Погоди. – Парень извлек из-за  пазухи фотографию стандартной печати десять на пятнадцать и сунул девчатам под нос. – Знаете его?

 Эндра вздрогнула, узнав Владимира. Снимали явно тайком, и явно на «мыльницу» – кадр был смазан и немного засвечен – но байкер узнавался безошибочно. Таня взяла фотографию и повертела в руках.

 — Нет, впервые вижу, – невозмутимо ответила она, возвращая снимок. – А что, он вам денег должен?

 Парень убрал фотографию обратно, чтобы не промокла.

 — Не твое дело, киса. Точно...

 — Вот и нечего впутывать меня в чужие дела, котик, – холодно оборвала Таня, увлекая Эндру за руку в сторону ее дома. – Счастливо.

 Вздохнули с облегчением лишь когда услышали за спиной характерный щелчок магнитного замка. Таня обернулась, удостоверившись, что дверь действительно закрылась и, остановившись посередине лестничного пролета, закурила сигарету.

 — Плохо, – резюмировала она. – Он нас выследил.

 — Откуда ты знаешь?

 — Как так – откуда. Иначе, зачем бы ему оказываться в нужное время в нужном месте на пути у нужных людей...

 — Он у тебя тоже симпатии не вызвал?

 — Ага. Хмырь какой-то... Наверняка, гадость какую-нибудь хочет сотворить. По роже видать... надо бы наших предупредить, что он Владимира ищет...

 Эндра кивнула, вдыхая сигаретный дым. Сама она не курила.

 — А зачем, как ты думаешь?

 — А кто его знает, – пожала плечами Таня.

 — Владимир, – логично отозвалась рыжая.

 — Ну, разве что…

 Эндра помолчала, как-то лукаво глядя на Таню, и спросила:

 — Он тебе нравится, да?

 Таня распахнула глаза, соображая, как бы ответить на такой прямой вопрос, как вдруг сверху послышались шаги. Прикуривая на ходу, к ним спускался высокий парень в новенькой кожаной куртке. Каблуки казаков – почти таких же, как у Андрюхи, только тоже новеньких – стучали по ступенькам. Таня насторожилась, решив, было, что это снова по душу Владимира, и уже сунула руку в карман. Но парень лучезарно улыбнулся Эндре.

 — Вечер добрый – Он убрал зажигалку. – Может, скажешь своей подруге погулять пару минут?

 — Там холодно, – отрезала Эндра. – Так что, говори тут.

 — Тогда идем. – Парень ухватил рыжую под локоток и повел наверх.

 — Погоди… я сейчас, – на ходу обернулась Эндра к Тане.

 С площадки парой пролетов выше донеслись приглушенные голоса. Парень что-то втолковывал Эндре, а она возражала:

 — Да нет его у меня! Достали… сколько раз повторять? Да честное слово, нету!

 Потом наступила пауза, во время которой парень, видимо, что-то сообщил Эндре шепотом, потому что она возмутилась:

 — Чего?! Сколько? Да вы что, с ума сошли?! Фиг вам в туман, ясно!

 Послышалась возня, затем негромкий полухрип-полустон. Парень в кожанке вихрем пролетел мимо Тани, едва не сбив ее с ног, и вылетел на улицу. Таня кинулась наверх, к Эндре, и нашла ее сидящей возле стены. Рыжая зажимала нос рукой, стараясь, чтобы кровь не капала на футболку.

 — Ах, сука! – взъярилась Таня, опрометью кидаясь обратно и на ходу натягивая на руку кастет. – Ну, погоди у меня. Стой, сволочь! Кому сказала!

 Простучали по лестнице шаги, и дверь хлопнула вторично, сопровождаемая тоненьким писком магнитного замка.

 — Твою мать! – выругалась рыжая, вскакивая и кидаясь в направлении квартиры. – Ребята! – влетела она. – Там Таню сейчас убивать будут...

 Владимир молча поднялся и быстро вышел. Отвертку он на всякий случай сунул в рукав.

 — Стойте! – рванулась Эндра. – Вы же не знаете, куда идти...

 — Осади. – Андрюха перехватил ее за рукав. – Он найдет. И лучше нам в это дело не вмешиваться.

 — Как так! – праведно возмутилась Эндра. – А если их там десять человек?

 Андрюха глубокомысленно уставился в потолок, характерным жестом прижав указательный палец к уголку губ.

 — Не, – наконец, изрек он. – Рыжему лучше дюжины две. – Посмотрел на Эндру. – Ну, иначе ему будет скучно и неинтересно.

 — Придурки! – взвыла Эндра и ойкнула, снова зажав нос ладонью. – Ну, кто ее просил?! Да я…

 Андрюха перехватил ее вторично и усадил силком. Эндра полетела на низкий матрас и приложилась задом.

 — Вот, мать твою, – вздохнул байкер. – И куда собралась? Кровью дорогу метить?

 Он удалился на кухню, но быстро вернулся и сунул рыжей мокрый платок.

 — На, приложи. И не рыпайся. Рыжий не помрет.

 Эндра вздохнула, признавая разумность доводов, и прижала к носу платок, при этом пытаясь вытянуть шею и высмотреть сквозь темное окно, что же там происходит. Но ничего не было видно.

 — А вы Владимира давно знаете? – поинтересовалась она. – Просто вы так непохожи, а так крепко дружите…

 — Давно, – коротко ответил Андрюха.

 Эндра переложила платок чистым местом.

 — Вы только не смейтесь… и не сердитесь. У меня никогда не было близких. А с вами мы так сразу сдружились. Мне кажется, я давно–давно знаю и Таню и Владимира… а вас как будто еще давнее.

 — Бывает, – очень оригинально и содержательно выразился Андрюха, присаживаясь на кресло. – А чего там случилось-то, а?

 — Да так… – уклончиво ответила рыжая. – Один знакомый сигареты стрелял…

 Она вздохнула, опустила руку с платком, картинно заляпанным красными пятнами и смущенно скомкала его в руке:

 — Ой… я постираю.

 — Дура, – сказал Андрюха.

Через несколько минут в прихожей хлопнула дверь – возвратились Таня с Владимиром – чистенькие, невредимые и вполне довольные жизнью.

 — Привет! – с порога поздоровалась девушка. – Ну, скучали без нас?

 Эндра, которая даже потеряла дар речи, когда ее обозвали дурой, теперь кинулась к Владимиру и Тане:

 — Вы целы?.. Точно?.. Честно?.. А… – Она заглянула в глаза Владимиру. – Он ушел?.. Вы его не нашли?.. Или нашли?.. Чего он сказал?..

 — Ничего не сказал, – невозмутимо отозвался Владимир. – А мы ничего не успели спросить. Видимо, он решил показать мне, как он громко орет на женщин и быстро бегает, но я, правда, не впечатлился.

 — Ну, – Таня стянула свитер, оставшись в открытой летней кофте, и намотала волосы на извлеченный из сумки карандаш, используя его в качестве шпильки, – я пойду, займусь кормежкой коллектива. А то драться на голодный желудок – скучно и ни фига не позитивно.

 Эндра заметно успокоилась и сунула Андрюхин платок в карман.

 — Я могу помочь, – бодро сказала она Тане. – Только я, это… ну, плохо готовлю.

Другие произведения автора:

"По сонным кварталам, по скверам заросшим..."

История продолжается: 9 (2)

Дуэт Дэннера и Эндры