ДИКИЕ ОСИНЫ ГЛ. 29

   После беседы с трибуном  Кауфман, вернувшись домой,  весь вечер  просидел в кресле за  письменным столом, погружённый в размышления.
Его воодушевляла возможность проведения  изысканий и опытов в лаборатории бессмертия, но некоторые обстоятельства тревожили.
   Он знал, что для самых незначительных успехов в этом направлении потребуется не одна сотня лет. Он, Кауфман, мог только заложить основы исследовательской школы, а наследники этого проекта, передавая научный багаж из поколения в поколение, когда-нибудь, возможно, добились бы успеха.
"Но им подай всё сразу! - мысленно негодовал Кауфман. -  Как соблазнительно считать, что мэтр химии увидел свою таблицу во сне!  Упорный труд нынче не в почёте, а холуйство, как быстрый и эффективный способ приобретения всяческих благ, расцвело пышным цветом.  Впрочем, этим обеспокоились уже авторы Библии, отрицая магию, которая, в сущности, являлась средством безвозмездного получения благ от высших сил. Но единобожие, которое  они полагали средством борьбы с магией, послужило причиной такого безудержного разгула холуйства, что оно, заложенное в природе человека, в качестве альтернативного,  сделалось определяющим кодом,  передающимся на генетическом уровне.   Мы живём в царстве магии и тянемся инстинктивно к тому, кто может нас облагодетельствовать, манипулируя, посредством покорности,  высшими силами. Даже трибун рассуждает, как средний обыватель, полагая, что деньги и воля суть окончательные аргументы в переговорах с мирозданием.   Этот образчик поверхностного и вульгарного мышления стремится к  обожествлению без малейшего сомнения "достоин ли я вечности?", с абсолютной уверенностью в своей исключительной ценности и избранности. Личности думающей и сколько либо значимой следует иногда брать паузу и выверять себя, свою жизнь,  взгляды на весах понятий высших, иначе можно раствориться  во мраке ложных  стереотипов. Спасибо тебе, мать-природа,  за установленный тобой лимит. Спасибо, Создатель - хотя я и не имею достаточных данных о твоём существовании - за то что бессмертие, это вопрос не физики, химии и математики, а категория трансцендентная. Ведь лежи он в этих относительно  достижимых человеческому разуму сферах, кто бы воспользовался сим запретным плодом? Учёные? Творцы? Или, быть может, умные, честные, порядочные, созидательные личности? Нет!   Хитрые, алчные, бессовестные и бездарные хищники  рванулись  бы в бессмертие, как они до этого заполонили власть и обслуживающие её синекуры.  Низкий поклон тебе, природа-мать, что не позволяешь нашей и без того неприглядной жизни превратиться в бесконечный кромешный ад!  Великий поклон тебе, Хронос, за то что предусмотрительно ограничил срок бесчинства чудовищного уродства природы, воплощённого в большинстве из людей.     С другой стороны, откажись я - в лабораторию набьются маги-хищники, которые, побуждая тополей рубить осины, сами будут пилить совсем иные субстанции. Не говоря уже о том, что моя дочь, по причине закрытия больниц для осин, переведена в Кесаревскую, куратором которой является сам трибун, а статус осины становится чрезвычайно опасным.  Кроме того, в лаборатории я смогу укрыть многих талантливых осин от преследований всё более набирающей силу партии борьбы против вырубки тополей. Надо же придумать такое название!  Осины, в большинстве своём, люди интеллектуального труда, ни топора, ни пилы в жизнь в руках не держали. "  
 Утешившись этой мыслью, Кауфман задремал.
  Академика разбудили звонки телефона, стоявшего на столе рядом с часами со слипшимися на цифре двенадцать усиками.
- День добрый, Эрнест Самуилович, - донеслось до Кауфмана из поднятой им трубки.
- Здравствуйте, с кем говорю?
- Артур Филиппович. Руководитель Кесаревской больницы.
" Поэт, который тыкал  ножиком в метрдотеля, чтобы угодить трибуну, возглавляет лучшее мед учреждение города?" - с тоской подумал Кауфман.
 - Ваш ответ?
- Согласен, - выдохнул Кауфман.
- В пять вылетаете на объект.
- Куда? Я полагал, лаборатория находится в Кесаревской больнице.
- Во -первых, она ещё нигде не находится, во - вторых, Кесаревская больница имеет сеть секретных филиалов по всей империи, в одном из которых сегодня состоится симпозиум учёных , занимавшихся проблемами бессмертия. Ваше присутствие необходимо, поскольку вы теперь в центре проблемы. В четыре за вами заедет Михаил. До свидания.
   По пути в аэропорт Кауфман, сидевший на заднем сиденье с саквояжем, лежащим у него на коленях, не мог отделаться от мучившего его вопроса: почему правая рука Клима, глава АЕК,  лидер доминирующей  политической партии, лично возит его, Кауфмана, презренную осину, пусть даже и академика и будущего руководителя лаборатории бессмертия?     "Известно, - думал Кауфман, - что этот тип всегда участвовал в глобальных криминальных делах."
Джип остановился у ворот серого гранитного замка.
- Это не похоже на аэропорт, - сказал Кауфман.
-  Резиденция Клима, - ответил Михаил.
- Он меняет их каждые сутки?
 - Нас ждут на ВПП, - сухо произнёс Михаил.
 В самом деле, сбоку от замка Кауфман разглядел несколько цементобетонных полос, простирающихся вдаль, и самолёт, стоявший в самом их начале.
  Они  направились к нему. Миновав вышку с будкой охраны и радио-маячной антенной системой, они подошли к боингу.  Поднявшись по трапу,  оказались в просторном салоне, где сидели в креслах двенадцать, по большей части, пожилых мужчин в строгих костюмах и галстуках.  Пассажиры  живо  обсуждали предполагавшееся в тот день в городе шествие осин, ввод войск и срочную эвакуацию тополей.  При виде вновь прибывшего, разговоры прервались, улыбки растворились в ожесточившихся чертах.    Все смотрели на Кауфмана напряжёнными, недружелюбными взглядами. Большинство узнало его: хотя никогда не общались лично, но не единожды читали его работы, писали с них свои диссертации, посещали тайком лекции, наблюдали выдающиеся операции и скрипели зубами, узнавая о его очередной премии.
  Вышедший из кабины пилота Клим Тимофеевич поздоровался за руку с Кауфманом и сказал: - Господа учёные, ваш будущий руководитель! Представлять, надеюсь, не надо.
 По салону прошёлся гул, взгляды аудитории выразили крайнее недоумение: ими, тополями, будет руководить хоть и выдающаяся но всё таки - осина!
Клим обратился к Кауфману: - Эрнест Самуилович, я хотел бы персонально представить ваших будущих сотрудников.
- Благодарю, господин трибун, - ответил академик. - Я достаточно знаю о каждом из здесь присутствующих.
" Неслыханное хамство!" - прошелестело по салону. - "Кругом эти осины, тополям проходу нет!"
Кауфман пропустил мимо ушей эти замечания и хотел было сесть в свободное кресло, но Клим, ловко взяв его под руку, сказал: - пройдёмте, покажу кабину пилота.
   Оказавшись внутри  маленького помещения с двумя креслами, в одном из которых уже сидел Михаил, и многочисленными приборами на панели управления, Клим тихо произнёс :
 -  Каково ваше  мнение об  этой команде?
 Кауфман уныло взглянул на трибуна и, чуть помедлив, спросил:
- Хотите оценку  учёного или версию придворного?
- Я всегда за честность, - сказал трибун, - а в этом деле чрезвычайно желаю правды.
- Научная значимость этих господ не дороже занавесок на иллюминаторах этого самолёта. Со  скукой и брезгливостью читал я работы каждого из них: компиляции, тавтологии, бессовестный плагиат, поругание  всего стоящего и талантливого в науке, беспредельное само выпячивание, чванливое умничанье и щегольство чужими идеями - такие, с позволения сказать, учёные будут висеть у меня веригами на ногах. Идея бессмертия задохнётся и покроется плесенью в этой стае воронья. Они будут качать с вас миллиарды, а неудачи списывать на меня.
- Не желаете послушать теперь, что говорят о вас, - Клим  улыбнулся и кивнул Михаилу.   Тот щёлкнул тумблером на панели, и  сверху из динамика донеслось: " Этот прощелыга делал операцию Плетнёвской прошмондовке, что сейчас парится в АЕК. А своей дочке вставил печень, которую вытащил у живого ребёнка- осины!"  " Кажется, почку," - неуверенно произнёс другой голос. "Какая разница? Главное, что он ублюдок! Да и  Клим тоже хорош!" " Полегче, - встрял третий голос, - накликаешь на нашу голову." " Я не боюсь! В лицо могу сказать, что он  не прав! Кто его в трибуны вытащил? Кауфман и хитрожопые осины? Мы, тополя, его поставили!" " Уймитесь ради бога! - кто то злобно просипел. - Иначе, клянусь, встану и в морду дам!"
- Выключи, - приказал трибун,  поморщившись, и обратился к Кауфману, жёстко посмотрев ему в глаза : - Подумайте хорошенько, нет ли всё же среди них , мало мальски стоящего.  Это очень важно!
Михаил пощёлкал выключателями, и на экране монитора появились бледные, хмурые лица пассажиров.
Кауфман просмотрел всех и сказал:- Куроедов.  Предпоследний с бородкой.  Некогда предлагал оригинальные идеи, в его ранних работах намечались проблески, и он шёл верным путём,  но потом его затравила около научная свора.
 - Располагайтесь в салоне, Эрнест Самуилович. Взлетаем, - сказал Клим и повернулся к панели управления.
  Кауфман устроился в кресле, самолёт двинулся с места и стремительно разгонялся.  Бессонная ночь давала себя знать, и, когда боинг набрал высоту, Кауфман задремал. Остальные пассажиры, тихо переговаривались, обменивались знаками, улыбками, некоторые читали.
По салону прошёлся Михаил, предлагая охлаждающие и горячительные напитки.   Учёные  подшучивали над ним, уверяя, что синяя юбка,  белая блузка и пилотка ему бы подошли. Михаил улыбался, кивал, но в глазах его застыло холодное выражение. Он потряс за плечо Кауфмана, и нагнувшись, прошептал: - Клим Тимофеевич срочно  вызывает.
- Что... -  воскликнул мгновенно проснувшийся академик.
- Тише, - шикнул Михаил. - Не поднимайте панику. Через пару минут подойдите к кабине пилота.
  Когда побледневший Кауфман на трясущихся ногах оказался у кабины, Михаил открыл дверь и резко втащил его.
- Что случилось? - спросил Кауфман у Клима. Тот снял наушники и повернул суровое лицо к академику: - Эрнест Самуилович, мы потеряли управление и самолёт снижается.
 - Почему?
- Потому что так говорит альтиметр.
 - Может, прибор неисправен?
- Вариометр показывает тоже самое.
- Наверное, он тоже сломался...
- Выйди из строя хоть один или оба прибора - показания различались бы, чёрт возьми! - воскликнул Клим раздражённым тоном.
- Но моторы работают! Почему мы падаем?
- Автоматика среагировала на помпаж, и самолёт пошёл на снижение. Перешли на ручное управление, но выровнять не удалось.
- Из за чего помпаж? - окончательно растерявшись, спросил Кауфман.
- Откуда мне знать, - процедил Клим с остервенелым выражением лица.  - Может, вихревой поток или абразивная пыль с вулкана.  Давайте порассуждаем о возможных причинах, ведь у нас куча времени - под нами целых пять тысяч метров.
- Почему бы не  сделать аварийную посадку?
- Под нами лесной массив.
- То есть... - Кауфман стиснул побелевшие губы, черты лица его ожесточились, глаза словно остекленели.
- Оставайтесь здесь. Ваше физиономия всех испугает, - сказал ему Клим и перешёл на шёпот: - Миша, тащи сюда козлиную бородку.
Михаил вышел из кабины и вскоре привёл профессора Куроедова, худого, с  длинными засаленными каштанового цвета волосами, длинным носом и очками.
 - Сколько? - спросил Михаил.
- Три тысячи, - ответил Клим, включил тумблер и сообщил по громкой связи:
- Господа учёные, по причине неисправности оборудования, мы вынуждены произвести аварийную посадку. Просьба всем убрать подальше колющие, режущие, бьющиеся предметы, пристегнуться, пригнуть голову к коленям и закрыть  её сверху руками.
- Две тысячи! - крикнул Михаил.
 - Пора, - шепнул Клим. - Отключай самописец.
 Он и Михаил пристегнулись ремнями, и последний, схватив обоих учёных за шиворот, усадил их на пол рядом с собой по обе стороны кресла, и  держал мёртвой хваткой.
- Герметизация, - Клим щёлкнул тумблером. - Отсоединение! - Клим открыл красную заглушку на панели и надавил на кнопку - кабину с диким воем тряхнуло, она вырвалась с оси, и с огромной скоростью, отделившись от самолёта, описала дугу и начала падать.
Трибун переключил тумблер и над капсулой появился пропеллер, который тут же заработал, образовывая таким образом мини вертолёт.
- Порядок, - сказал Клим. - Летим прежним курсом.
- Что стало с остальными пассажирами?! - воскликнул Кауфман.
-  Внизу найдут их обгоревшие останки, - ответил Михаил, отпуская воротники трепетавших на полу учёных.
- Как же так,  - просипел ошеломлённый Кауфман  и зашёлся тяжёлым, надрывным кашлем.
-  Сами же говорили, что они бездари и будут только воровать, - презрительно произнёс Михаил и принюхался: - Господа, кому то из вас нужно срочно подмыться.
  Через пол часа вертолёт приземлился на площадке среди леса,  рядом с выкрашенным в камуфляжный цвет коттеджем.

Другие произведения автора:

ДИКИЕ ОСИНЫ ГЛ. 39

ДИКИЕ ОСИНЫ ГЛ. 18

ДИКИЕ ОСИНЫ ГЛ. 24