Таёжный SMS-очный роман.

          Дед Ипат–бирюк:

      – Дорога моя таёжна подруга Агафьюшка! Я у тайге попал у вьюгу. Оно бы ничаво, токма без табе, моя мил-мила жёнушка, плохо мене. Холодно-голодно. Космолапый слопал твоейный махонький кравайчик в обхват моейных рук. Спяшу к табе, моя голубка, если мой дружан Космолапый мяне отпустить к табе!

      Неделю, как я с моим Космолапым в одной бярлоге без единой махонькой крошки во рту и у пасти:

      – Цыц! Окаянный, не вырывай мобилку из моих рук! Ишь, расхулиганилси! Вот как огрею табе по башке мобилкой, тады бушь знать, как мешать мене талдычить о закуси для нас с тобой. Сечёшь, Космолапый? Ежели Агафьюшка не испечёть нам две небольши краюхи у два обхвата, то мы с тобой, друг мой, сдохнем в одной бярлоге в обнимку...

      Усё, конец мобилковой связи. Жду две краюшки размером не с юшку. Звонилкай к нам прямо у берлогу мобилкой, пока мене мой дружан Космолапый не схрумкал уместо твоих краваев. Посылаю табе ссылочку. Нажми-ка на  ссылочку легонечко-то… токмо осторожно, по-маму я уже стал скульп-кость-турой. Нет, я стал самойным Крисом Кукси. Аль у мяне уже галлюци-трито-нито-нации?

      Ой, Агафьюшка, кажись он, мой дружан Космолапый,  мяне уже схрумкиваить:

      – Отцепись, окаянный, от маво вещмешка пустого! Там уже ничаво нет. Всё схрумкал. Мяне даже одной крошки не оставил. Вот как сейчас я табе отшлёпаю по носу, бушь знать!

      Агафьюшка, отшлёпал я маво дружана по носику. Таперича у нас оно того, тихо, как у бярлоге. Он пока енто заснул, поцелованный в носик. Срочна нужны краюхи: две штуки у два обхвата. Не твои обхваты, а наши с моим дружаном Космолапым. Жду ответа. Цалум табе в носик вместе с Космолапым. Мы прилегли  взремнути в обнимку. Всё улопал, ничего не оставил, обжорка оголодавшая. А ты всё там возишься с ухватами! Срочно пеки две краюхи, пока не потреба три. Слышь? Через полтайги табе талдычу:

      – Агафьюшка, спасай мяне и маво обжорку оголодавшего!

      Усё. Жду ответа, як крокодил лета. Токмо где ж яго узять-то, крокодила, кады здеся метель втору неделю идёть? 

      Агафья Тихонна, жена деда Ипата-бирюка:

      – Ипатушка, супруг мой дорогой верноподданый ентому обжорке оголодавшей. У мяне мука кончилася. А я того, может, и раздобуду для вас, обеих животин оголодавших у бярлоге и впавших в спячку, мучки. Наверняка раздобуду, ежели наш боров подпустить к яво корыту с мукой. Потярпитя, мои дороги, ишшо чуток. Недолго, три дянёчка. Иду к борову. Цалуву вас обоих в носик. Мобилкай, как у тебя там с ентим, с схрумкиваньем.

      Дед Ипат–бирюк из медвежьей берлоги:

      – Дорога и единственна во всём нашем таёжном мире моя суженая. В нашей суженной бярлоге тесновато, но в обнимку тепловато. У нас тута темновато, свет не проходить к нам. Много снегу-то намело. Космолапый засосал мою передню лапу уместо своей. Сосёть, оголодавший окаянка мою лапу. Тихонна, где ж ты? Медведь сосёть мою лапу, я начинаю сосать яго. Посылаю табе новую ссылочку.

      Агафья Тихонна, жена деда Ипата-бирюка:

      – Как вы там, мои родненькие кровиночки, ишшо не схрумкали друг друга? Подожжите схрумкивать, ишшо два денька осталось. Продержитесь на сосальных лапах. Ты, Ипатушка, продолжай посасывать евойну лапу, но свою не отымай у нашей кровиночки, дюже оголодавшей. Ссылка твоя как заблеет, мать её, да и обмочила мене подол:

      – У, рогата скотина!

      Ты ишшо таких ссылок не шли. У мяне весь подол мокрый. Боров мяне к корыту сваму пока не подпускат. Но время, как сталдычил один мил человек из 17-ти мгновений в пургу, пока исть. Борову я уши-то пообломаю. Держитесь во всю мочь ваших сосальных лап. Приятных вам сосаний! Ваша Агаша.

       Дед Ипат–бирюк из медвежьей берлоги, пока ещё не схрумканный:

       – Агуша-гугуша! Сколько можно гудеть? Пора связывать по рукам и ногам нашего дружана борова. Он и так жирней ежели мы оба с моим берлоговским дружаном Космолаповым. По-маму мы с ним стали вот такими.

      Передни лапы мы уже пообсосали, начали обсасывать друг у дружки задни лапы. Мене явойны задние лапы, кажись, вкуснеечки. Я яму, маму сососателю, талдычу:

      – Мил друг, сососатель Таптыжный, ежели мои задни лапы табе не по вкусу, то я могу портянки-то и снять.

      Агафушка, Михайло Потапыч мяне талдычит:

      – Сними портянки, Валенок! Ноги-то твои задни невкусныя. Сними с них портянки-то. Вонь в берлоге, дышать нечем!

      Агафья Тихонна, жена деда Ипата-бирюка:

      – Ипатушка, мой Валенок ненаглядный. Портянки-то надо было енто того, простирнуть. Твоя ссылка разбушевалась! Разметала пол хлева и сожрала почти всю мучку в корыте борова. Но на одну краюху мяне удалось наскрести в остатках. Оно бы ничаво, но тута нова напасть – нашу заимку занесло снегом по саму трубу. Дяржитесь! Начинаю копать к вам, мои кровиночки, тюннель в снегу. Скоро встретимси. Ваша Агаша…

Другие произведения автора:

Мой прах.

Женщина и кошелёк

Слово