ПОНЕДЕЛЬНИК 2018г.

Я таких ливней давно не видела. На нас обрушилась стена дождя.

Даже темнее стало среди дня. Мы с Тоем только успели заскочить в подъезд. И уже из открытого окна наблюдали неистовую пляску  дождевых капель: такой степ отбивался  по земле и такой гром гремел…Тойка со страху прижал морду к моим коленям. Больше у нас некуда спрятаться.  День прошёл как теперь это часто бывает «ни рыба, ни мясо».  Только такой неистовый дождь радует! Он картечью шпарит по стене, ломится, как пьяный мужик в окошко, грозит ярым громом прямо над головой и не даёт даже думать о чём ни будь.

А нам, слава Богу, и думать ни о чем не надо… мы кино смотрим, у нас телевизор починили…

Пойду обед приготовлю. Потом думать буду.

Мой бродяга где то шлындает, наверное с пацанами на речку упорол. С речки чистой и быстрой приходит грязный донельзя…и очень довольный. Его не волнует собственная внешность. За то мне та ещё забота.

 Но и мне не до него. Я думаю. А мысли разномастные, встрёпанные, и совсем необязательны. И прихожу к выводу о том, что лучше моей неустроенной и трудной жизни в моей стране нет ничего. Но в догонку твоему утверждению завидовать какой-то Голландии не буду.  Разве можно что-то сравнить с родиной? И пусть туда бегут под присмотр полиции, и в надежде урвать кусок пожирнее те кто косит глазом за бугор. В своей стране мне легче дышится и совесть не мучает, хотя и ругаюсь как сапожник на всю эту житуху. Об этом и так много написано и спето.

Эльза, у вас за +35 …это же смерть в пустыне…Но нам лучше смерть среди айсбергов. Интересно, что лучше?

Очень мы вас жалеем…как жить при такой жаре? Да лучше всю оставшуюся жизнь не буду есть фруктов с дерева, чем медленно сгорать на солнце.

Сегодня сходили на речку, где мыла Марусенька белые ножки. У нас тоже жара…+24 градуса но нам не понравилось и мы быстренько слиняли домой. Простите, но как при такой жаре возможно существование?

 На окнах плотные шторы. Той с утра носится где-то, не кормленный. Вот и думаю: зачем мне тот Юг? Какая разница…где лежать? Лишь бы проводили родные люди. Но родные люди обитают на жарких Югах.

Думай, не думай, а с копейки, сдачи, рубля не бывает!

 Вот не знаю зачем: а пишу. Потому, что восемьдесят лет помню и сильно хочется с кем ни будь поделиться этим крохотным  отрывком  своей слабеющей памяти.  Конечно, на глобальное событие это не тянет, так скажем, случай!   Но вот видимо не простой случай, раз так долго помнится.
Ты прочтёшь и скажешь…

-Какая банальщина: а может и не скажешь.

Болею…но есть хочу. Самое простое…сварить гречневую кашу. Но именно такую, какую мне довелось поесть где-то в конце сороковых годов. Может кто ещё и помнит: это крупа, соль, вода. Всё. Другие ингредиенты, такие как сахар, масло, молоко отсутствовали. И что? Да ничего!  Это была самая вкусная каша в мире, если я помню её вкус семьдесят лет. Год 1948. Это вам понятно?

Обыкновенный барак, то есть деревянный сарай с длинным коридором и по сторонам этого жилища клетки- комнаты для людей. В одной из них обитала странная семья…мама, которой никогда не было дома и двое детей.

Мама по имени Жозефина и дети…Элеонора и Альберт Салазкины.  Их папа, Иван Салазкин погиб на войне. Так было сказано, но никаких документов семье не предоставили.

Эля училась в одном классе со мной…Алик учился в пятом классе.

Учительница по математике почему-то недолюбливала Элю. То ли за то, что девочка была худа и бледна, и даже могла упасть в обморок…то ли всегда отвечала, выходя к доске чётко и уверенно

домашние задания. И никогда не поднимала глаз, ни на кого. На переменках она бежала к пятому классу, встречала братика и они общались вдвоём.  

Какая то пропасть лежала между этими и остальными детьми и они тихо беседовали где ни будь в сторонке. Этот белоголовый мальчик Алик был один в один похож на сестру.

Истории семьи никто не знал, даже не все учителя. Дети Салазкины вели себя примерно, но их почему-то никто не любил. И  все называли их по фамилии и никогда по имени. И вопросов они, по крайней мере Элька, никогда не задавали. Странные дети. И маму ихнюю никто не видел. Да в те времена отцов почти не было, а мамы от ночи до ночи в трудах и заботах старались прокормить своих чадушек. Не все конечно, было и по другому...

Ну вот и до каши добрались.

Как-то так случилось, что за нами к школе не пришёл старый, как говорили «консервная банка с гайками» автобус. И мы пошли пешком.

 Мы жили в Кулацком посёлке в финских домиках, а Салазкины в Сухом логу. И какую-то часть пути мы шли вместе. Весело болтали, как всегда. И вдруг Элька прошептала мне на ухо:

-Зайдём к нам…это она меня в гости пригласила. Здорово! Я, та ещё «колобихина корова» сразу согласилась, и мы свернули к бараку. В комнатёнке стояли три солдатских койки, круглый стол покрытый клеёнкой и какие-то пожитки…я не разглядывала.

А так как меня по какой-то причине отличили от всех, то я подумала об угощении. И стала ждать, чем же такую «дорогую» гостью угостят?

Мы вместе ели прямо из кастрюльки серую гречневую кашу!

За смехом и болтовнёй кастрюлька быстро опустела. Три голодных рта проглотили эту восхитительную кашу где вкус представляла только вода и соль. И только когда кастрюлька была пуста, Алька ни к кому не обращаясь, задумчиво проговорил…

- У нас же больше нет крупы…а что мама будет есть?

Меня ударил прямо в сердце этот простой вопрос. Я семьдесят лет не могу понять и простить себе, как у меня в те детские голодные годы хватило ума и совести слопать чужую кашу?

 Но такое случается довольно редко… только тогда, когда я варю гречневую кашу… с молоком, сахаром и сливочным маслом.

Другие произведения автора:

заграница. ответ флюсе...

Одному знакомому наркоману.

год барана и овечки.

Это произведение понравилось:

==

Светлана Полякова

Флюся Тухватуллина

Галина Соловьева

Нэля Котина

Ирина Подольская

Владимир Мурзин

Таня И.

Александр Щербаков-Саратовский

Светлана Лосева

Галина Д

Раиса Манухина