Завоевание Константинополя. 16.

ЧАСТЬ ШЕСТНАДЦАТАЯ.

НОВЫЕ ДЕЗЕРТИРЫ.

ГЛАВА ПЕРВАЯ.

НАСТРОЕНИЯ В ВОЙСКЕ.

Зазимовали рыцари в том граде
Что около границ венгерских был,
Но были те кто не для боя ради
Вошли в число великих наших сил.

Одни домой мечтали воротиться,
Другие не хотели выжидать[1]
И снова пламенной вражды страницы
Напишет Бог в истории тетрадь.

Да, рыцари единства не узнали,
Опять вражда, пусть даже не видна,
Но всё равно она несёт печали
И за грехи ответят все сполна.

Бог видит всё и от него не сможешь
Ты скрыть всё то, что скроешь от людей,
Поэтому, души скрывать не гоже,
Ты чувства все другим открыть сумей.

Но были те, кто удержать хотели
Святое войско от ненужных ссор
И среди зимней стужи и метели
В сердца их не погас Любви костёр.

Но, к сожаленью, их ужасно мало,
Гораздо больше тех, кто не хотел,
Чтоб войско соглашенье заключало
И в бой пошло во имя светлых дел.

Теперь, читатель, расскажу немного,
О тех, кого лишился наш отряд,
Они быстрей отправились в дорогу,
На них сейчас мы бросим беглый взгляд.

ГЛАВА ВТОРАЯ.

ПОБЕГ НА НЕФЕ.

Тогда нашлось придателей немало,
Они сбежать решили в час ночной,
А для побега им не доставало
Лишь корабля, чтобы унёс прибой.

И вот решилось, как они желали,
Корабль для отплытия готов,
Они ушли в пленительные дали
На нефе, что купили у купцов.

Не знаю, было ль много или мало
Тех, кто ушли своим морским путём,
Но только их судьба известна стала,
Теперь, читатель, расскажу о том.

Ты можешь обмануть людей, но Бога
Никто вовек не сможет обмануть,
Он за обман людей осудит строго,
И в этой всей судьбы святая суть.

Так вот, как только убежать сумели
Те, кто покинул войско в час невзгод,
Они смогли погибнуть в самом деле
И здесь даже молитва не спасёт.

Их погубило море, не иначе,
Всевышний им послал судьбы волну
И только чайка в небесах заплачет
О тех, кого уж больше не верну.

Они погибли и, обидно даже,
Что не смогли они пойти в поход,
Пусть новая глава теперь расскажет
О тех, кого ещё судьба возьмёт.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ.

ПОБЕГ СУШЕЙ.

Другая группа в войске нашем
Пошла совсем другим путём,
Им злобный враг совсем не страшен,
Решили «Сами мы пройдём».

Собрались сотнею, не боле,
Покинув лагерь в час ночной,
И каждый сам себе позволил
Уйти, забыв про свой покой.

Но только было очень мало
Тех, кто отправился в поход,
В них Вера вечная сияла,
Ну а другое всё не в счёт.

Как жаль, ждала судьба иная
Тех, кто спешил уйти скорей,
Их встретила склавонцев[2] стая,
Как свора бешеных зверей.

Не суждено им воротиться
На Родину, где вечно ждут,
Лишь души улетят, как птицы,
Тела же здесь найдут приют.

Кровопролитной битва была,
Кто выжил, тот пришёл в отряд,
Вот так редели наши силы,
И в том никто не виноват.

Теперь же рассказать мне надо
Барона, что сбежать сумел,
Коснёмся мы единым взглядом
Того, кто был всегда так смел.

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ.

ГАРНЬЕ ДЕ БОРЛАНД[3].

Сейчас я расскажу тебе, читатель,
О рыцаре, что был всегда так мил,
Он был вначале среди нашей рати,
Потом решил уйти из наших сил.

На нефе, что купцами был фрахтован
Гарнье уплыл в неведомую даль,
Его не помянули добрым словом,
Его, быть может, было и не жаль.

Не буду я судить о нём так строго,
И в трусости не буду обвинять,
Пускай же он найдёт свою дорогу,
А мы уж с ним не встретимся опять.

Таких как он мне жалко отчего-то,
Ведь воли Божьей он понять не смог,
Ему мирские дороги заботы
Читатель мой, не будь к нему ты строг.

Пусть убеждают нас в обратном, что же,
Не нам судить тех что давно ушли,
Поступки их дорогу вмиг проложат
До Рая либо ужасов Земли.

Порою, платят дорогой ценою
За то, что совершили невзначай,
А наша жизнь не может быть иною,
Читатель мой, ты только это знай.

Пускай хулят другие, ну а я же
Не стану обвинять его ни в чём,
Пусть новая глава теперь расскажет
О том, кто как предатель мне знаком.

ГЛАВА ПЯТАЯ.

РЕНО ДЕ МОНМИРАЙ[4].

Итак, Рено де Монмирай,
Он с войском поспешил в дорогу
В далёкий и враждебный край,
Чтоб славы заслужить немного.

Но только вот не повезло,
Его душа трусливой стала,
Разбилась Вера как стекло
О жизни тягостные скалы.

Тогда решил он убежать,
Но очень тайно сделал это,
Храня в душе лишь зла печать,
А смелость потерял он где-то.

Он вместе с графом[5] упросил,
Чтоб в Сирию уплыть скорее
Посланцем наших славных сил,
Что Веру сохранить умеют.

Он клялся клятвою святой[6],
Что он вернётся очень скоро[7],
Но клятвы позабыл герой,
К чему пустые разговоры.

Когда Весна в тот край пришла[8],
Уплыл Рено  от войск Христовых,
Он был тогда в плену у зла,
О нём не скажем мы ни слова.

Теперь же рассказать позволь,
О тех, кто с ним сбежать сумели,
Тем самым, причиняя боль
Всем тем кто Верил в самом деле.

ГЛАВА ШЕСТАЯ.

ДРУГИЕ ДЕЗЕРТИРЫ.

С Рено тогда сбежать смогли
Бароны, что известны многим,
Погибнуть им дано вдали
И в Рай им не найти дорогу.

Эрве Шатель – один из них,
Потомок слуг, любимых Богом
Но предал он друзей своих,
Ты не суди его так строго.

А вместе с ним племянник был
Его Гийомом величали,
Видам[9] и Шартский господин[10],
Что многим причинил печали.

А с ними Жоффруа Бомон,
Тот рыцарь славой наделённый
Он был всегда в себя влюблён
И сам он был себе законом.

Жан де Фрувиль, что так богат
И брат его, что Пьером звали
Покинули святой отряд
И возвратятся вновь едва ли.

Забыты клятвы, ну и что ж,
Ведь все клялись без Веры в Бога,
А клятвы что? Всего лишь ложь,
Что им проложит в Ад дорогу.

Забудем их, читатель мой,
Прошу я, осуждать не надо,
Теперь отправимся с тобой
К другим предателям отряда.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ.

ФЛАНДРИЙСКИЙ ФЛОТ[11] В МАРСЕЛЕ.

Читатель, ты неверно слышал
О тех, кто первыми ушли,
Не вняв святому гласу свыше,
Исчезли в призрачной дали.

То Жан де Нель, сбежавший скоро,
А с ним и рыцарей чуть-чуть,
Судьба пусть будет приговором
Для всех, решивших обмануть.

В Марселе в этот раз пристали,
Решив, что зазимуют здесь[12],
Они вернутся уж едва ли,
Забыв про преданность и честь.

Пусть говорили, что отныне
Исполнят то, что повелят,
Но каждый навсегда покинет
Христовых сил святой отряд.

Сказали им, чтоб до Мутона[13]
Пришли на встречу войск святых,
Но в том предательства законы,
Что люди не дождутся их.

Фландрийцев там напрасно ждали,
Они решили сами в бой идти,
Манили всех святые дали,
Но им не встретиться в пути.

Ну а фландрийцы не сумели
Свершить великих славных дел,
Не продержались и недели
Все те кто убежать посмел.

Забудем их, читатель милый,
О них не стоит горевать,
Пора вернуться к нашим силам
И продолжать рассказ опять.

Но расскажу я для начала
Как гнев на милость был сменён
И отпущение спасало
Тех, кто для славы был рождён.

[1] Многие не хотели чтобы войско распускалось, но, одновременно с тем и не хотели договора с Алексеем и атаки Константинополя.
[2] Склавонцы – южно-славянские племена. Этот отряд сам пробивался к Сирии по суше и потерпел поражение в борьбе с местными пламенами. Из отряда осталось в живых не более 10 человек.
[3] В некоторых источниках он называется Вернер фон Боланден, но, возможно, также Генрих фон Бургланд. Так как он был родом из Германии я поддерживаю эту версию
[4] О нём смотрите во главе 5 части 2.
[5] Имеется в виду Граф Луи Блуасский.
[6] Имеется в виду клятва на святых мощах.
[7] Он должен был вернуться через 15 дней после прибытия в Сирию.
[8] По данным историков это случилось 30 марта 1203 года.
[9] Видам — феодальный титул, означавший светского сеньора, который представлял высокопоставленного церковного магната в «мирских» делах, являлся главой его административного персонала и предводительствовал соответствующими вооруженными силами.
[10] Здесь имеется в виду Гийом де Феррьер, видам Шартрский, известный ь качестве автора кансон. Еще в 1190 г., во время осады Акры, как показала западногерманская исследовательница М. Л. Бульст-Тиле, он был принят в местное братство ордена тамплиеров. Э. Фараль ошибочно считал, что этот сеньор стал впоследствии великим магистром ордена и погиб под Дамиеттой в 1219 г. Французский историк в данном случае перепутал, очевидно, двух сеньоров: упоминаемого Виллардуэном видама Шартрского, участника Третьего и Четвертого крестовых походов — Гийома де Феррьера и его тезку Гийома Шартрского из рода Вер, избранного в 1210 г. великим магистром тамплиеров, а до того являвшегося начальником крепости крестоносцев в Святой земле — Шатель Блан. Последний и в самом деле был тяжело ранен в бою за Дамиетгу в августе 1219 г., после чего ему пришлось сложить с себя должность великого магистра. Что касается рыцаря-поэта Гийома де Феррьера, то он отправился в Четвертый крестовый поход в мае 1202 г., продав церкви Бельом-ра свои права на долю причитавшейся ей десятины и совершив тогда же «дарственный» акт в пользу шартрской церкви Пресвятой девы. После захвата крестоносцами Задара вместе с Рено де Монмирай уехал в Сирию. Позднее, когда Бодуэн Фландрский был коронован императором латинской империи, Гийом де Феррьер прибыл в Константинополь и, видимо, в том же 1204 г. умер.
[11] О нём смотрите часть седьмую, главы 4 – 6.
[12] Как там уже отмечалось, фламандский флот вопреки обещаниям, данным его капитанами графу Бодуэну фландрскому, отказался участвовать в операциях против Задара и Константинополя и, не заходя в греческие гавани, направился в Сирию.
[13] Так переиначивают название гавани Модоны на юге Пелопоннеса.

Другие произведения автора:

Женщина скучает у окна,

Твоей души надорвана струна.

Бокал судьбы.

Это произведение понравилось:

Татьяна Милюхина

Наталья Боровик (Павлова)