Город посреди леса (рукописи, найденные в развалинах): 32

Дэннер

Я споткнулся в темноте, – фонарик светил совсем слабо, должно быть, разрядились аккумуляторы, – и позвал девчонку, перегнувшись через перила:

   — Ты там живая, Лесли?

   — Я здесь, – донеслось через пролёт раздражённое. Лично я не чувствовал здесь никаких Алис, но теперь приходилось ещё и идти за Лесли – как тогда, в коллекторе. Я невольно усмехнулся и подумал, что не стоит повторять опыт, отпуская её одну в тёмные коридоры. Вряд ли здесь есть свои охотники, но вот плита на неё свалиться очень даже может, поэтому я ускорил шаг.

Лестница привела нас в узкий и длинный коридор, по которому мы шли несколько минут, придерживаясь за склизкие от микрофлоры стены. Здесь было сыро и холодно, казалось, промозглая атмосфера подвала всасывается в плоть, и останется с тобой навсегда. Неприятное ощущение.

Шаги впереди стихли, а фонарь мигнул напоследок и погас. Оборотнем я ещё не успел стать, и зрение оставалось человеческим – мне требовался свет. Лесли возилась впереди, в темноте. Холод сковал руки. Мне сделалось как-то не по себе.

   — Куда мы идём? – В общем, мог бы и не спрашивать. Я прислушался к собственным ощущениям, но их словно выключили. Где-то на грани сознания шевелилась смутная тревога – и ничего более. Как будто мы в городе, в безопасности, а не в заброшенном подвале.

   — Увидишь, – отозвалась Лесли. Пару секунд спустя впереди тяжело заскрипела дверь. Звук шагов – и вспыхнул свет.

Я невольно закрылся рукавом, успев уловить сладковато-прелый могильный запах, словно оказался в склепе. Хорошо ещё, я не обрёл пока что волчий нюх – меня бы немедленно замутило.

Наконец, глаза привыкли к тусклому электрическому свету, и я получил возможность оглядеться по сторонам.

В общем, я почти угадал, разве что, ошибся в нюансах.

Это был не склеп, а морг. Просторное помещение, заставленное столами в несколько рядов. На столах лежали накрытые простынями тела. Я подошёл к ближайшему столу и, не удержавшись, приподнял ветхую ткань. Она была немного скользкая, как полиэтилен.

   — О-ох… – вырвалось из груди. Хотелось немедленно закрыть покойника обратно и больше этого не видеть, но рука будто онемела, а некий противный голосок внутри настойчиво требовал, напротив, скинуть простыню и разглядеть тело в подробностях. Самое обидное, что голосок-то и победил в итоге, и я, стиснув зубы, потянул простыню вниз, открывая труп до пояса.

Верно, очертания тела изначально показались мне какими-то странными – и теперь сделалось ясно, почему. По сути, оно было покрыто нарывами размером с тарелку, кое-где лопнувшими застывшей зеленовато-синей массой. Что касается лица, то черты уже было не различить за опухолями да сетью вздувшихся жил.

Я накинул простыню обратно, и только тут заметил бирку на запястье покойника. Бирка была сделана из того же материала, что и страницы храмовых книг, и время ей ничуть не повредило, а вот шнурок, которым она была привязана, давно уже истлел. Не было бы здесь так холодно – и тело бы не сохранилось. Я стер пальцами пыль.

«Укусы массурийских ос. Рамильянов Григорий Павлович, 48 лет.»

Далее шли цифры – по-видимому, время смерти.

   — Ничего себе… осы… – пробормотал я, осторожно положив бирку обратно на стол.

   — Ты идёшь, или нет? – окликнула Лесли. Я кинулся догонять. Шаги отдавались гулким эхом.

Я заметил, что некоторые столы сдвинуты, а скомканные простыни валяются рядом, словно кто-то унёс трупы. Зачем и куда, интересно?..

Все же, я немного отстал от Лесли, чтобы исследовать ещё один труп. Мне была интересна причина смерти, но на этот раз не повезло – у выбранного мною покойника только плоть сползла с костей. Обыкновенный растворитель, я такие трупы раз в неделю стабильно на улицах города нахожу. Посочувствовав бедняге, я вслед за Лесли вошёл в маленькую дверь в конце зала.

Может быть, мне стоило на секундочку задуматься и в итоге сообразить, что последнее место на этом свете, куда бы отправилась пугливая Алиса – это заброшенный морг с изуродованными неизвестными тварями телами. Может быть, я мог и хорошенько приглядеться к Лесли вместо того, чтобы пялиться на стены да считать ворон. Может быть, может быть, да если бы, да кабы, ага. Если бы хотя бы одна из сиих умных мыслей, – да ладно, ребята, почему бы и нет?.. – пришла в мою пустую башку – вполне вероятно, что идиот под названием я имел бы возможность счастливо избежать очередного идиотского положения, но зачем о несбыточном?.. Потому продолжаю рассказывать, как было на самом деле, и, чур, сильно не ругаться, идёт?..

И, да, с прискорбием признаю, что я придурок.

Комната напоминала чем-то операционную, только несколько нетипичную операционную. Начнём хотя бы с того факта, что на столе различались в полутьме прочные дублёные ремни, возрастом явно меньше, чем само помещение. Ремней было несколько: два с одного края, два с другого, и один чуточку подальше от изголовья. Притягивали они свеженький труп, и кровь, успевшая образовать солидную лужу, тяжёлыми градинами капала на пол. Так я полагал до тех пор, пока «труп» не вздрогнул, и из груди не вырвался хрип. Лесли остановилась по ту сторону стола, глядя на меня в упор исподлобья. Хирургические инструменты лежали тут же, рядышком, измазанные и заляпанные, а в углу – темной грудой сваленные кое-как тела – не самая радужная картина, должен признаться.

В другое время я бы взъярился от такого, но сейчас никаких эмоций не было, точно их выключили. Я поглядел на недорезанного парня на столе, на инструменты, дальше взгляд скользнул по трупам и остановился на Лесли. Тут-то до меня и дошло, что с девчонкой, черт побери, совсем немножко что-то не так. Комната, впрочем, также не представляла собой образчик адекватности. Лесли шагнула к столу и, ухватив голову несчастного за подбородок, повернула лицом ко мне – я встретил остекленевший от боли взгляд.

   — Узнаешь? – спросила она. Я прищурился, но, то ли в комнате было слишком темно, то ли черты исказились, узнать беднягу я не мог, как ни старался.

   — Ты видел его неделю назад, в баре.

Я осторожно приблизился и опустился на колено – теперь наши лица были вровень. Привязанный что-то хрипел, но я не мог разобрать слов.

   — Ну, это ты напрасно, подруга. Если в баре – то я точно не мог его запомнить.

«Лесли» поморщилась.

   — Ты был не настолько пьян, чтобы не помнить. Ладно. – Она взяла худую посиневшую руку и приподняла над столом. Я увидел татуировку на запястье – стилизованное изображение дорожной котомки, из-за которой выступает серый лис. – Теперь твои мозги, наконец, заработают?

   — Странник? – Я поднялся. – Сколько их по весне в городе? Я не обязан запоминать каждого в лицо. К тому же, Странники обычно носят бороды и длинные волосы, а этого вы обрили. Да и лица они закрывают шляпами.

   — Люди невообразимо глупы, – пробормотала девочка, отвернувшись и выпустив руку Странника. Я вдруг не выдержал, схватил грязный скальпель и полоснул его шею, распоров глотку. Кровь ударила слабым фонтаном, парень задёргался. Я отвернулся.

   — Зря, – сказала девочка. Какой там, тварь, не девочка. Это я по привычке. – Они сейчас придут.

   — Кто – они? – поинтересовался я, на всякий случай, сунув скальпель в карман – хоть какое-то оружие.

   — Те, кто резал Странника.

Я принялся её разглядывать, но иллюзия держалась крепко, и классифицировать тварь возможности не было.

   — Ладно, со Странником мы разобрались, а вот, ты кто такая? И где настоящая Лесли?

   — Зря ты оставил своего друга у Черты.

   — Обрез… – прошептал я, с долей ужаса выискивая у себя хоть какие-то чувства.  – Он мёртв? И Лесли тоже?

   — Оба.

   — А Нэйси и Алиса?

   — Тебе их не достать.

   — Что это значит?! – Я перегнулся через стол, Странник, наконец, затих. Лесли улыбнулась, демонстрируя длинные узкие зубы в два ряда и синюшный раздвоенный язык. На перевёртыша не похоже.

   — Не достать, – повторила Лесли – и вдруг взвилась под потолок.

Я полетел на пол, вместе со столом и телом Странника, сбросил с себя мертвеца и только тут увидел едва заметные полупрозрачные щупальца, стремительно потянувшиеся во все стороны от маленькой девичьей фигурки. Вскочил, метнулся в угол, за стенку ветхого шкафчика.

   — Может, все-таки представишься? Интересно же.

   — Какая тебе разница кто тебя убьёт? – отозвалась тварь, и одно щупальце скользнуло из-под шкафа, потянувшись к моей руке. Я полоснул скальпелем – но оно осталось целым.

   — Ну, не хочешь – не надо, – согласился я, соображая, как убить то, чему механическое воздействие пофигу. Попробовать достать саму тварь?.. Щупальца-то у неё, похоже, ментальные.

Я переключился на интуитивное восприятие, а тварь двумя щупальцами распахнула дверцу шкафа – едва увернуться успел. Одновременно с тем снаружи кто-то дёрнул дверь, но та не поддалась. Когда тварь успела её закрыть – я так и не заметил. Затем шкафчик брызнул щепками, полилась на пол дистиллированная вода из разбитой бутылки, а щупальце обвилось вокруг моей шеи. Да что ты будешь делать – снова удавить хотят. Нет бы, хоть какой им оригинальности…

Одним словом, дрались мы недолго.

Я упёрся руками в стену, но щупальце оказалось сильнее, намного сильнее, я даже пошевелиться не мог. Успела мелькнуть неожиданно спокойная мысль, вроде, «ну, вот и все», и я увидел лже-Лесли совсем близко, она разинула пасть, и острые зубы разорвали кожу на груди.

   — Полноценного вервольфа не поймать, – смутно донеслось сквозь звон в ушах нежное воркование твари, – но вот в стадии трансформации оборотень абсолютно беспомощен. Ты слабее, чем ребёнок, и не чувствуешь ауры, и ты не представляешь, какая у тебя вкусная кровь…

   — Жри и помалкивай, – из последних сил просипел я. Ещё откровений её мне тут не хватало, ага. С этими предсмертными лекциями пусть в бульварный романчик топает, нечего им в моем отчёте отсвечивать. Когда я ем, я глух и нем. Баста.

Тварь усмехнулась – и вдруг невидимая удавка лопнула.

Я уже не видел её, но ударил скальпелем наотмашь, и ощутил, как горячая кровь заливает руку. Попал.

Воздух обжёг лёгкие, я упёрся ладонями в пол, задыхаясь, а тварь оглушительно взвизгнула и забилась, но уже было не до неё.

Затем прогремел выстрел. И ещё один. И ещё.

Комнату заполнил топот, крики, выстрелы, сквозь звон в ушах я смутно слышал грохот переворачиваемых столов, звон и стрекотню автомата. Я пытался встать, но ничего не получалось, а затем чьи-то тёплые руки накинули на плечи куртку.

   — Все хорошо, все хорошо, – послышалось совсем близко. Затем резкое движение, короткая очередь. Звук упавшего тела.

И все стихло.

Я все ещё пытался распрямиться, проклиная душивший кашель, а чьи-то руки взялись гладить по голове. Затем удушье вдруг прекратилось. Вот так вот, раз – и все.

   — Благодарю, Горислав. Ты как, лучше?

   — Ласточка?! – Я чуть не задохнулся вторично. – Черт возьми, у меня де жа вю...

Она рассмеялась и обняла меня крепче.

   — Только не спрашивай, откуда мы здесь.

   — Откуда вы здесь? – немедленно осведомился я, подчинившись, наконец, её рукам, которые прижали меня к груди, как ребёнка. Настоятель подошёл из-за спины Аретейни, улыбаясь.

   — Из Города, конечно, – ответил он. Я мягко высвободился, хотя и очень не хотелось. Ласточка не обиделась и поправила автомат.

   — Да нет, как вы меня нашли?

Ласточка смущённо улыбнулась той самой своей улыбкой, которая в тот, первый день заставила моё сердце забиться чаще, и этим очень удивила.

   — Я же говорила, что могу найти человека…

   — Да, но я был дальше пяти километров, – заметил я. Она вспыхнула.

   — Тебя я чувствую на любом расстоянии.

Я хотел спросить, почему, но прикусил язык. Не время. Вместо этого я спросил, без особой, впрочем, надежды:

   — А Нэйси с Алисой вы не встречали?

Ласточка покачала головой.

   — Нет, не встречали. Только… – Тут голос у неё прервался. – Только Обреза мы… не успели… – шёпотом довершила Ласточка, шмыгнула носом и все-таки расплакалась. Я обхватил её за плечи, а сам неожиданно почувствовал какое-то странное жжение, и картинка снова поплыла, а горло опять перехватило, и я, не выдержав, уткнулся носом в Ласточкины пушистые волосы. Чёртов автомат, чёртова рана…

Кондор

С собакой мы сдружились, хотя, на остальных Гверн косился по-прежнему недружелюбно. Казимир строил вполне выполнимые планы. В общем, он казался неплохим парнем, только разговаривал грубовато, и имел смешную привычку чесать голову каждый раз, когда задумается. От этого волосы у него были похожи на воронье гнездо, а шнурок, перетягивающий их на затылке, вечно сползал. Лидию он слушал внимательнее других. Похоже, с моей дочерью они обещают крепко сдружиться, что не может не радовать. Если, конечно, выживут.

Все сидели на диване в гостиной Лаэрри, а я с ружьём на коленях наблюдал за улицей. Со мной пожелали остаться Гверн и девочка Майя. Пёс привалился тёплым боком к моим ногам, а Майя сидела напротив, подперев рукой подбородок и удручённо созерцая дымящиеся развалины.

   — Не грусти, – посоветовал я, бессмысленно копаясь по карманам. Было неловко оттого, что мне, по сути, нечего ей сказать. Но девочка только вздохнула.

   — Много людей погибло сегодня, – тихо, словно в никуда, проговорила она, не отрывая взгляда от дома напротив.

   — А люди, вообще, имеют привычку невовремя погибать, – буркнул я. Майя покосилась в мою сторону.

   — Не надо притворяться.

   — Что?..

   — Вы притворяетесь равнодушным. Зачем?

   — Ничего я не притворяюсь!

   — Эй, там! – Казимир обернулся. – Чего разорались? Идёт кто?

   — Нет, никого нет… – начал было я – но тут увидел человека.

Он быстро пересёк улицу, оглядываясь по сторонам, и тихо отворил калитку. Майя подалась вперёд, чуть не прижимаясь носом к стеклу.

   — Кто это? Вы его знаете?..

Лица было не видно под плащом.

   — Может, и знаю. Не высовывайся!

Мы напряжённо замерли, ожидая стука в дверь. Даже разговоры за спиной смолкли. Я услышал, как в полной тишине щёлкнул предохранитель. Наконец, Казимир молча поднялся и вышел из комнаты. Простучали по лестнице шаги. Мы все невольно затаили дыхание.

И вдруг внизу раздался грохот. Я вскочил, забыв про раны, следом подхватились Даклер и Витька, на первом этаже грянул выстрел, затем ещё один. Зазвенело разбитое стекло.

Когда мы вылетели к лестнице, ни странного гостя, ни Казимира внизу не оказалось. Я перегнулся через перила и увидел открытую дверь в подвал. На полу растекались лужи крови.

   — Сожрали, – пробормотал Даклер. – Жалко…

   — Жалко, – согласился Тележкин. – Он мне нравился. И он нам помогал…

   — Он себе самому помогал, – одёрнул я. – С нашей помощью. Чего приуныли? Может, это и не его кровь.

   — Предлагаете проверить, товарищ полковник? – Даклер неосторожно свесился вниз, и Витька дёрнул его за воротник.

   — Настаиваю, – возразил я. – Без него мы ничего не сможем сделать.

Гверн вдруг протиснулся между нами и целеустремлённо затрусил вниз по лестнице.

   — Пошли за собакой? – не очень уверенно озвучил общую мысль Даклер.

   — За Казимиром, – поправил я, спускаясь следом. – А собака наверняка приведёт нас к нему.

   — Если это не подстава. – Даклер все ещё сомневался.

   — А что ты предлагаешь? – обернулся я. – Сидеть и ждать у моря погоды?

Они все-таки направились за мной.

Правильно, что им ещё остаётся…