Пыль. Часть I. гл.5

***

Старший лейтенант Вяземский никогда не думал, что работа в особом отделе комендатуры чужого города окажется такой скучной, пыльной и бумажной. Нет-нет, Валера Вяземский никогда не был наивным человеком, ни в коем случае он не ожидал от нового назначения ночных прыжков с парашютом, лихих погонь по пустыне за диверсантами и долгого сидения в засадах возле выявленной в городе явки вражеской агентуры. Но вот того, что изо дня в день надо будет подавать на стол генералу Плещееву одну и ту же рапортичку, едва ли раз в неделю расцвеченную подробностями драки на местном рынке – вот на это старлей не рассчитывал. И, конечно же, не рассчитывал, что генерал Плещеев, прозванный за характерную внешность и нарочитую мягкость поведения Плюшевым, даже читать не будет составленные им бумаги, регулярно смахивая их в кажущийся бездонным ящик своего письменного стола. Всю необходимую ему информацию генерал предпочитал черпать из личных бесед с Вяземским, которые проводил от случая к случаю, безо всякой системы. То ли таким образом генерал приучал своего молодого помощника постоянно быть в курсе дел, то ли просто таковой была его манера общения с представителями не самой любимой военными касты контрразведчиков – этого Вяземский за полгода тесного общения с военным комендантом так и не понял, хотя должен был по своей должности насквозь видеть любого человека и без слов понимать все его потаённые мысли.

Впрочем, шутки в сторону, назначение старшего лейтенанта, да еще и без маломальского опыта работы по линии особых отделов, сразу начальником, и в такое непростое место, как Белуджистан, как понимал сам Валера, было и поощрением, и наказанием одновременно. Карьерный рост для простого старлея из группы осназа Первого Главного Управления был на первый взгляд ошеломляющим, назначили-то на подполковничью должность. Но вот сам по себе перевод из осназа в простые особисты, пусть и на таком внешне ответственном участке – это, конечно, как не крути, наказание. А вернее будет сказать, неудовольствие высокого начальства его отпуском, проведенным в Австралии. И даже не самим отпуском и его результатами, тут-то как раз было все очень даже хорошо, и если не тянуло на орден, то попахивало внеочередным званием, но вот последующие действия Вяземского… Конечно, прогуливаясь  в окрестностях австралийского городка Уиндема во время обычной турпоездки, посетить закрытую военно-морскую базу, на которой вольготненько расположились явно североамериканские подводные лодки, это вам не кенгуру хвосты крутить, для чего, собственно, Вяземский и прибыл официально в Австралию. Но вот после такого успеха провально вступить в перестрелку с охранниками…. да еще и не с австралийскими, как можно было предполагать, а с североамериканскими морпехами, несущими здесь, вдали от родины, караульную службу…

Вяземскому повезло, что операцию прикрывал второй советник посольства в Австралии «и прилегающих территориях», как это гласит на языке дипломатических протоколов. Тоже вот взял человек пяток отгулов в посольстве и поехал посмотреть на Тиморское море, ну, не один, конечно, в любом, самом спокойном и безопасном месте мира посольским товарищам не положено перемещаться без личной охраны. Как заявили позже североамериканцы, именно с помощью советника и его телохранителя некоему русскому туристу удалось уложить пятерых, да еще и ранить дюжину морских пехотинцев. Но Вяземский-то знал, что советник даже не доставал табельного оружия, а его охранник если и стрелял, то всё больше в воздух для создания видимости и шума. Впрочем, поднять оружие на машину с советским флажком на капоте даже упертые, дикие морпехи из Техаса и Невады не рискнули, слишком хорошо обучили всех в мире инциденты в Маниле, Сайгоне и Каракасе: трогать русских – себе дороже.

Вот так и получилось, что подтвердив наличие североамериканской базы в Австралии – а кроме стрельбы Вяземский успел сделать еще и кучу отличных фотоснимков – старший лейтенант излишне засветился сам и подставил посольского товарища, которому после этих событий однозначно светила «персона нон грата» в большинстве стран мира. Впрочем, чуть раньше или чуть позже второй советник должен был завершить свою дипломатическую карьеру именно с такой формулировкой, для того он, собственно, и служил в посольстве, что б принимать на себя удары судьбы. А вот Вяземского похвалили, пожали руку в высоком кабинете и – отправили в Белуджистан, причем, совсем не по профилю. «Отсидишься годик, личность твоя уйдет в архивы, а потом – будет видно, – напутствовал его командир их группы, подполковник Седых. – Да и опыта кой какого поднаберешься в смежной специальности, тоже неплохо. Раньше вот всё за тобой контрразведчики гонялись, попробуй теперь в их шкуре походить… И форму держи, не забывай про тренировки, знаю я вас, молодых бездельников…» У тридцатитрехлетнего подполковника двадцатишестилетний старлей ходил в молодых и в бездельниках, что не мешало Седых в любой ситуации горой вставать за своих подчиненных.

Первые месяцы старший лейтенант усиленно штудировал инструкции и наставления, со времен еще службы в армии и обучения в спецшколе помня, что все они писаны кровью; старался ежедневно стрелять, побольше бегать, хотя бы и вокруг здания комендатуры, и заниматься в маленьком спортзале, сооруженном силами комендантских офицеров. Да еще и знакомство с людьми, служащими не только под командой генерала Плещеева, но и в двенадцатой танковой, у генерала Львова, отнимало много времени. И не просто было, ой, как не просто, бывшему осназовцу, старлею, общаться с зубрами военной контрразведки дивизий, корпусов, армии в майорских и полковничьих чинах, со стажем работы едва ли не большим, чем возраст самого Вяземского. Конечно, и в спецшколе, да и в группе осназа старшего лейтенанта обучали азам практической психологии, но вряд ли это сильно могло помочь в общении с такими людьми, кто эту самую практическую психологию применял в работе десятками лет и мог сам написать неплохой учебник для курсантов и боевиков спецгрупп.

Сам себе удивляясь, старший лейтенант довольно быстро притерся к месту и «пришелся ко двору» генерала Плюшевого и его компании, даже научился лихо и без особого вреда для здоровья пить коньяк со снабженцами и авиаторами из первой воздушной, обеспечивающей прикрытие всего района и регулярную связь с Родиной. И вот уже который месяц подряд занимался старший лейтенант рутиной: приставлял охрану к командированным, разбирался с жадной и бестолковой местной агентурой, отвечал на запросы из генштаба, касающиеся обстановки в городе, писал рапортички Плещееву, помогал, когда просили, товарищам из армии и дивизий, постепенно все больше и больше превращаясь в кабинетного, бумажного работника.

И это утро началось для Валерия с подписи вчерашней, пустой сводки. Привычно пробежав её глазами, старший лейтенант отложил бумагу на край стола, в папочку «На доклад», доставшуюся ему от предшественника, майора Синцова. Вообще-то и весь кабинет, обставленный с мародерской роскошью, и скромная, холостяцкая квартирка в двух шагах от здания комендатуры, в Доме офицеров, и даже секретарша – всё это было наследством самого первого особиста города. А вот привычка читать любые, даже самые заурядные документы, требующие его подписи была собственной, Вяземским приобретенной в процессе обучения и воспитания в группе подполковника Седых.

В дверь постучали и тут же, без паузы, в проеме показалась изящно взъерошенная, коротко стриженая головка Василисы, бессменной уже четвертый год секретарши особого отдела.

– Валерий Петрович, есть новости, – ломким, чуть хрипловатым голоском сказала она.

– Заходите, – пригласил Вяземский.

Вошла Василиса не просто так, а с целым графином прохладного смородинового морса и парой чистых стаканчиков. Вечно она придумывала какие-то сюрпризы, что бы порадовать поначалу стесняющегося её внимания начальника, вот и сейчас посчитала, что даже в зимней пустыне прохладный морс ну никак уж не будет лишним с утра.

– Спасибо вам большое, – уже привычно кивнул Вяземский, глядя, как расставляет на тумбочке справа от него свои дары секретарша.

Худенькую, миниатюрную, с узкими мальчишескими бедрами, с короткой стрижкой её легко было принять со спины за девчонку-подростка и только лицо слегка выдавало истинный возраст этой женщины. Впрочем, даже изучив её личное дело, старший лейтенант никак не мог привыкнуть к тому, что секретарша Василиса едва не вдвое старше его самого. Как, с кем и зачем она появилась в Белуджистане оставалось загадкой с самых первых дней ее работы у майора Синцова. Ни женой, ни сестрой, ни просто подругой никого из офицеров или сержантов-сверхсрочников она не была. В порочащих и не очень связях с мужчинами замечена не была за все время несения службы в отделе, и к женщинам, казалось, тоже была равнодушной. Этакий асексуальный типаж, да и к тому же – непьющий и не азартный. Казалось иногда, со стороны, что в особом отделе комендатуры завелся некий биоробот из модного фантастического романа, готовый только выполнять свои функциональные обязанности и не отвлекаться ни на какие сопутствующие жизненные мелочи.

Вяземский, правда, знал, что это не так. Во всяком случае, Василиса, иной раз, и болела, простужаясь на сквозняках в окаянную жару в разгар лета, и обгорала на солнце. Да и память её, бывало,  подводила, причем, как это ни странно, не на рабочие дела особого отдела, а в быту. Так что версия с биороботом не выдерживала критики, стоило только присмотреться повнимательнее.

К одежде Василиса Александровна была не менее равнодушна, чем к спиртному или азартным играм и единственное, на что обращала всегда внимание – каблуки. При её маленьком росте высокие каблуки были обязательными с любой одеждой, думается, даже с телогрейкой и ватными штанами. Впрочем, грешить не надо, в таком экзотическом одеянии Василису никто и никогда в городке не видел, потому что предпочитала она полувоенные и военные комбинезоны, собственноручно ушивая их и подгоняя по фигуре и росту.

Сегодня секретарша была одета в привычный песчаный камуфляж, перешитый из стандартного офицерского и туго перехваченный широким ремнем на талии. Н-да… что талия, что всё остальное у Василисы было – на загляденье для любителей маленьких женщин-подростков.

– Утром звонил майор Семенов из двести девятой, – деловито рассказывала Василиса, разливая в стаканчики морс. – У них там «войнушка» началась, а перед самой газовой атакой караул задержал у старого склепа, где работали археологи, двух то ли туристов, то ли не туристов… Майор и сам в сомнениях по их поводу, но – сказал, что свои люди, не подкидыши и уж тем более, не приведи бог, не диверсанты.

– А я вот про учения-то как-то и забыл, – смущенно признался Вяземский.

– Так они же нас не касаются, – развеяла его смущение Василиса. – У военных своя работа по графику, у нас – своя. А парочку эту, мужчину и женщину, Семенов из дивизии к нам переправил, в город. С вертолетом, там как раз оказия была перед самой химобработкой. Просил их зайти в комендатуру, как в городе окажутся…

– А что с ними не так? – все-таки насторожился Вяземский.

Появление посторонних в пустыне, да еще в районе танкового полигона перед самым началом учений было бы головной болью дивизионных и армейских особистов, но майор Семенов ловко перекинул эту проблему на город, комендатуру и лично начальника местного особого отдела. Потому как, кроме старшего лейтенанта Вяземского, в особом отделе числился сержант Ложкин, были прикомандированы для черновых работ пятеро рядовых-срочников и служила вольнонаемная секретарша Василиса.

Василиса аккуратно отхлебнула из своего стаканчика, поставила его на тумбочку и только после этого сказала:

– Всё не так, Валерий Петрович. Обычные туристы, ну, или бродяги новомодные какие из наших, первым делом в такой ситуации «элку» показывают, что б ни у кого сомнений не вызывать. А если, не дай бог, «элка» утеряна, то стремятся её восстановить. А значит, идут в ближайший город, к ближайшему начальству. У этих с собой личных карт не было. Но и к начальству они особо не рвались.

– Тогда почему же майор Семенов их своими посчитал? – уточнил Вяземский.

– По поведению, видимо, – пожала хрупкими плечиками Василиса. – И еще он успел до их прибытия посмотреть запись самого задержания. Как они с часовым говорили, как с разводящим… видимо, это и дало основания.

– Понятно, – кивнул Вяземский. – Будем надеяться на опыт Анатолия Владимировича, но при этом…

– При этом пока ни в комендатуре, ни где-то еще путешественники не появлялись, – дополнила Василиса. – А в городе они уже больше двух часов.

– Откуда сведения?

– Доложили из аэропорта, их ведь вертолетом туда забросили, – пояснила Василиса. – Они через общий зал вышли на улицу и потом двинулись пешком в город. Никто их не ждал, не встречал, да и они никого не искали и не ожидали.

– Это что ж – опять наш добровольный помощник старается? –  доброжелательно усмехнулся старший лейтенант.

Добровольным помощником в аэропорту работал заместитель начальника, бывший капитан-истребитель, по состоянию здоровья перешедший с военной службы в наземное обеспечение гражданской авиации. То есть, первоначально-то он так и остался в ВВС, но Родина позвала на усиление в Белуджистан, и вот теперь бывший капитан командовал диспетчерами, заправщиками, электриками и вообще всеми работягами в аэропорту, связывающим «горячую» провинцию Персии с Родиной. При этом, по собственной инициативе и очень удачно, надо сказать, капитан сбрасывал информацию о мелких и крупных происшествиях, неожиданных гостях аэропорта, о «залетах» военных и штатских в его владения, в особый отдел комендатуры. Реальной пользы от его информации было немного, разве что состояние дел в аэропорту Вяземский представлял себе так, будто работал там самолично.

– Конечно, кто же еще обратил бы внимание на наших фигурантов? – сказала Василиса.

– Считаете их уже нашими по подведомственности? – поинтересовался Вяземский и тут же подумал вслух: – И что же теперь с ними делать? Объявить в розыск по городу? Или…

– Думаю, что «или» будет лучше, – ответила Василиса. – Если это в самом деле обыкновенные, но чудаковатые ребята, как решил майор Семенов, то погуляют в городе и придут или к нам, или в гостиницу. Думаю, уже к вечеру мы об этом узнаем. А бегать и ловить их просто потому, что они из аэропорта не явились в особый отдел…

Женщина чуть презрительно сморщила носик, изображая «фи». Конечно, гоняться за свободными гражданами свободной страны с единственной целью спросить: «А не надо ли вам чего?» было бы смешно. Тем более, судя по заключению дивизионного особиста и добровольного помощника из аэропорта эти люди вполне могли сами постоять за себя в критических ситуациях. Кстати, без такой способности они вряд ли бы добрались до Белуджистана.

– Отпечатки-то их взяли уже на всякий случай? – уточнил Вяземский.

Василиса покачала отрицательно головкой:

– Тут прокол, Валерий Петрович. Никакой возможности не было. Отпечатки их только в караульном вездеходе и транзитном вертолете. И тот, и другой уже вне зоны досягаемости. А вездеход лучше так вообще не считать, там после дегазации никаких отпечатков не будет. «Акула» ушла на плановый ремонт на базу первой воздушной. Если попросить там, на месте, снять отпечатки, то натуральная проблема будет с идентификацией. Сами понимаете, кто только туда не слазит во время ремонта…

Конечно, «живые» отпечатки пальцев нежданных пришельцев сразу бы решили многие вопросы и надуманные, и не очень. Но – во-первых, пришельцы сейчас не представляли никакой угрозы, будь они трижды империалистическими шпионами («Потом у ребят извинения за такие мысли попрошу», – покаянно подумал Вяземский, этот вариант принимая только, как излишнюю перестраховку), а, во-вторых, Василиса приготовила своему начальнику гораздо худший сюрприз.

– Это еще не все, Валерий Петрович, – сказала секретарша, вновь наполняя стаканчики.

– А еще сегодня кошка родила вчера котят, – с легким вздохом пробормотал старший лейтенант, готовясь, как минимум, к кастрации, а максимум – понижению в звании за допущенные недостатки в работе: умела Василиса приберегать самое плохое на посошок.

– А еще сегодня транзитом с московского рейса через Тегеран прилетел ревизор, – чуть улыбнувшись сообщила женщина. – И, надо полагать, не для того, что б армейские склады проверять. Похоже – из Контрольного отдела человек.

– Профессор накапал? – кисло предположил Вяземский и тут же спохватился собственной глупости.

Профессор-археолог возглавлял небольшую, всего-то пять человек, экспедицию, занимавшуюся какими-то изысканиями в районе как раз танковых полигонов. Впрочем, до поры танки и профессор в противоречие между собой не вступали, заблаговременно расходясь во времени и пространстве. Только вчера уже поздно вечером профессор разыскал Вяземского в местной гостинице, где особист любил появляться вечерами, и где частенько собирались свободные от дежурств офицеры, что бы послушать байки не так давно приехавших гостей. Профессор, с виду такой цивильный и слегка безалаберный, в очках и с короткой, густой бородой, вцепился, как клещ в старшего лейтенанта, требуя то ли вообще отменить учения в двести девятой, то ли выставить отдельный пост возле какого-то, ну очень ценного для его науки склепа на территории полигона.

Кажется, профессор грозил Вяземскому и Верховным Советом, и Контрольным отделом, и даже карами небесными. Настроившийся в тот момент сходить в сауну, старший лейтенант посоветовал научнику обратиться прямиком к командарму генералу Львову, ибо о времени и местах боевых учений особый отдел комендатуры только уведомлялся, и никто мнения старлея об этих мероприятиях, согласованных, как и положено, с Генеральным штабом, и не думал спрашивать. А профессору было все равно, кому жаловаться и с кого требовать; совершенно не ориентируясь в армейской табели о рангах, он готов был изливать свое негодование и первому попавшемуся на пути рядовому-срочнику, если за время своего пребывания в Белуджистане, в контакте с военными, не выучил, что начальством в армии является тот, у кого на погонах есть звездочки. А старлей Вяземский был хорошо знаком профессору, с начальником особого отдела приходилось согласовывать и время и маршруты движения при выездах экспедиции в пустыню. Вот только согласование это носило на сто процентов перестраховочных характер: должен же хоть кто-то знать, где искать экспедицию, буде, не приведи господи, она затеряется в песках.

Вообщем, вчера старлей слегка поругался с профессором, не серьезно, конечно, и в рамках приличий, но научник, уходя в свой номер, выглядел крайне обозленным и раздосадованным. Конечно, он мог созвониться со столицей и даже нажаловаться в Верховный Совет, хотя Вяземский, как не напрягался, не мог себе представить, что же за исследования ведет в пустыне археолог, что бы так заинтересовать высшие власти страны, но вот такой молниеносной реакции на жалобу ожидать было трудно. Особист хорошо представлял себе оперативные возможности Контрольного отдела, но всего-то за полночи решить все вопросы с отправкой сотрудника сюда, в Белуджистан, было не под силу даже им.

– Наш помощник посмотрел регистрацию тегеранского рейса, которым прибыл этот человек, – продолжала Василиса, будто и не заметив невольную оговорку начальника. – Егор Пухов, из Москвы, командировка без указания конкретного места и предприятия, на которое он командирован. Вроде бы с ним еще девушка, Майя Северцева, совсем молодая, двадцать три года. Вместе сошли с самолета, взяли местного таксёра и – пока в гостинице или еще где-то не объявлялись. Видимо, ездят по городу, осматриваются.

– Как и туристы, – проворчал Вяземский, – только те – пешком ходят…

В голове возникла и тут же погасла шальная мысль, что появление туристов и возможного ревизора как-то связано между собой, не даром же первых задержали на том самом полигоне, куда рвался профессор, а второй возник сразу же после пусть и небольшого, но конфликта с научником. Нет, пожалуй, туристов надо прочно задвинуть на второй план, а плотно заняться таинственными гостями из столицы. Если только они сами не займутся старлеем Вяземским в ближайшее время.

– И последнее, – улыбнулась Василиса, – на завтра запланирована дезинфекция последнего самостоятельного лагеря беженцев у старой стены города…

А вот тут в пору было хвататься за голову и бегать вокруг стола с жалобными криками. Обычная, вообщем-то, процедура ликвидации самостоятельно выстроенного беженцами лагеря почти у самой городской черты неожиданно превращалась в операцию спецназначения. И виною тому простое прибытие ревизора. «А может, чем черт не шутит, он ради этой дезинфекции к нам и приехал? – мелькнуло в голове старшего лейтенанта. – Решили там, в столице, своими глазами глянуть на то, как это у нас тут творится?» То, что решение о дезинфекции принято было только-только ничего не значит, её давно пора было провести, да все не досуг было, руки не доходили и у комендатуры, и у армейцев. Теперь придется проводить все без сучка, без задоринки, что бы было и жестко, как любят армейцы, и по правилам, как нравится в столице, и без малейших эксцессов, вроде внезапно объявившихся репортеров какого-нибудь буржуинского агентства новостей. Впрочем, за последнее Вяземский был спокоен. Еще пару месяцев назад он сам организовал совершенно добровольный отъезд домой последнего такого задержавшегося правдаискателя и сенсациираздувателя.

– Василиса Александровна, а кого назначили от армейцев на дезинфекцию? – спросил Вяземский, решив, что размышления пора прекращать и переходить к активной деятельности.

– Шестой штурмовой, – лаконично ответила секретарша.

– Вот ведь, час от часу не легче, – вздохнул Вяземский, вспоминая зловещую среди местного населения славу шестого отдельного штурмового батальона. – Значит, попробуйте состыковать меня с их комбатом, там же майор Зверев, кажется, никуда отъезжать не собирался? Ни в отпуск, ни в командировку? я ничего не напутал?

– Ничего, Валерий Петрович, – согласилась Василиса. – Обязательно договорюсь с майором, лучше в первой половине дня?

– Да, – кивнул Вяземский, – до обеда, а потом займусь нашими приезжими… туристов, пожалуй, стоит отложить на завтра, на вечер, ну, если, конечно, ничего особенного не произойдет… И в любом случае доложите мне, как только этот Пухов – один ли, в компании какой – где-нибудь появится.

– Хорошо, товарищ старший лейтенант, – улыбнулась Василиса. – Не забудьте написать благодарность нашему добровольному помощнику… он это дело очень любит…

Была-была такая маленькая черточка в характере бывшего военного летчика – тщеславие, ну, нравилось ему, когда его хвалили, ставили в пример или еще как поощряли. Сразу душа его начинала петь бравурные песни и хотелось сделать что-то еще лучше, еще грандиознее. Может быть, такое вот правильное тщеславие и заставляло его регулярно делиться информацией с особым  отделом? А хвалить его Вяземский никогда не забыл, даже если и было не за что, а уж после сегодняшней информации, пожалуй, можно и благодарность вынести – устную, но в письменном виде и «для служебного пользования».

– Договорились, Василиса Александровна, – улыбнулся старший лейтенант. – Я напишу по сетке благодарность, а вы, в виде исключения, отнесите генералу Плещееву рапортичку. А потом уже вместе будем отслеживать ревизоров и координироваться со штурмовиками…

Как и всем грандиозным и тщательно составленным планам, плану Вяземского не суждено было сбыться. Прибывший в городок старший инспектор отдела контроля нашел его сам, причем – гораздо быстрее, чем старший лейтенант мог даже предположить. 

Другие произведения автора:

Перевертыш гл.22

Бульвар гл.4

Бульвар гл.5