Пыль. Часть I. гл.9

***

– Здравствуйте, Вяземский, – сказал невысокий белобрысый мужчина, входя в кабинет начальник особого отдела комендатуры.

Как он сумел просочиться через караул при входе в здание, а главное, через самого верного стража – Василису, старший лейтенант, даже напрягши всю свою фантазии, вообразить не мог. Но факт оставался фактом, белобрысый мужчина вошел в кабинет, поздоровался, причем, чисто по-граждански и даже без обязательного в официозе слова «товарищ», и присел к столу Вяземского, вольготно закинув ногу на ногу. «Вот так они и появляются в нашей жизни – неприятности, – с неясной тоской подумал старший лейтенант. – В образ простого ревизора…» Но вслух пришлось отвечать:

– Здравствуйте, товарищ Пухов.

– Это хорошо, что вы не стали изображать незнание и недоумение, – ободрительно сказал Пухов. – Меня зовут Егор Алексеич, предпочитаю, когда именно так ко мне и обращаются.

– Учту, Егор Алексеич, – послушно, как школьник перед завучем, кивнул Вяземский.

– Я тут по делу, к вашей службе не относящемуся, – вроде бы успокоил его Пухов.

«Не относящемуся, как же, – нервозно подумал старший лейтенант. – К особому отделу все дела в городке относятся… и не только в городке…»

– И армейские проблемы сейчас меня мало занимают, так же, как завтрашняя дезинфекция, – продолжил Егор Алексеевич, вводя своим знанием начальника особого отдела в легкий ступор. – Хотя, должен сказать, порядка у вас в городишке я не заметил. Я с помощницей, которая, кстати, армейскими делами и займется в ближайшее время, целый день шляюсь по улицам, а никто на это даже внимания не обращает… Как-то очень небдительно, если так можно выразиться…

– Какая ж это не бдительность? – возразил Вяземский. – Вы же свой, зачем на вас кидаться, документы проверять, задерживать? Если бродите где-то, значит, так вам надо, есть дело какое-то. Мы тут чужим делам стараемся не мешать…

– И как вы определили, что я свой? – усмехнулся Пухов. – По глазам? или по одежде?

Одет ревизор был в очень добротный, красивый, но вместе с тем – дорожный костюм и светло бежевую рубашку.

– Думаете, что вы похожи на североамериканца или австралийца, – усмехнулся Вяземский. – Были тут и те, и те. Репортеришки, врачи, медперсонал… хотя, какой там персонал, половина – шпионов. А нелегалов в любом случае на улице не вычислить, не так их готовят, что б на пустяках попадаться…

– Рад, что вы так уверены в своих силах, – неожиданно похвалил Егор Алексеевич старшего лейтенанта. – Но и про порядок в городке я сказал без умысла, к слову пришлось. А интересуют меня только находки профессора Яшина…

«Вот ведь, угадал на свою голову, – подумал Вяземский. – Значит, все-таки профессор настучал, а ведь главное – не по делу. И как теперь объясняться? Что не мог пустить гражданских людей под химическую атаку, пусть и учебную, пусть и контролируемую? Да и что за горячка была с этими раскопками?»

Видимо, мысли старшего лейтенанта невольно отражались на его лице, или же Пухов умел эти мысли читать. Так или иначе, но Егор Алексеевич сказал:

– Совсем меня не интересуют ваши трения с археологами. У них своя работа, у вас своя, противоречия неизбежны и решать их – вовсе не моя забота. Но, вы в курсе, что нашел профессор Яшин?

– Ну, склеп они какой-то отрыли, или просто нашли, – немного неуверенно сказал Вяземский. – Старый какой-то, для них, то есть, для истории, интересный.

– Ну, что ж, верно, – кивнул Пухов, – для кого-то интересный, а кому-то до этого и дела нет… Так и должно быть. Вот только в склепе этом они нашли интереснейший скелетик… И не только для истории интереснейший. Подписку я с вас брать, конечно, не буду, вы, как человек из группы Седых, и так к государственным секретам приобщены по самое «немогу», так что вот – гляньте-ка…

Из внутреннего кармана пиджака Егор Алексеевич аккуратно извлек несколько фотографий и положил их на стол перед Вяземским. «Откуда ж он и про Седых-то знает? – потрясенно подумал Валера. – Про Седых даже в Управлении особых отделов не в курсе… Вот это допуск у ревизора… и подготовочка к командировке…»

На фотографиях, с разных ракурсов, был запечатлен небольшой постамент внутри какого-то помещения. Постамент, судя по дальнейшим фотографиям, и содержал в себе захоронение некоего местного или не очень жителя… «Да уж скорей всего – не очень местного, – подумал Вяземский, разглядывая фотографии содержимого гробницы. – Так вот из-за чего…»

А Пухов, передав старшему лейтенанту снимки, будто бы впал в легкое оцепенение, ожидая, когда начальник особого отдела просмотрит изображения и проникнется их сущностью… А в памяти вставали старые, рассохшиеся, дубовые половицы беспощадно скрипящие при каждом шаге. Из-за них Егор предпочитал, закончив рабочий день, ополоснувшись под душем, забраться на кровать с заветным рабочим блокнотом или, если не было настроения анализировать собранные за день материалы, то и просто с книжкой, и лежать, не вставая, пока солнце окончательно не сядет, не наступит время включать электричество. Да и тогда он выгадывал минутки, стараясь оттянуть как можно дальше момент соприкосновения со старым паркетом в неуютном, казенном, гостиничном номере. Приученный командировками, Егор был неприхотлив к бытовым удобствам, но в этом номере почему-то с первого дня заселения чувствовал себя будто бы лишним. Казалось, старый дом, и эта вот отдельная его часть вполне могут обойтись без человека, и присутствие старшего инспектора их только раздражает. В отместку человеку за вторжение дом скрипел половицами, гудел водой в кранах, сопел сквозняком в открытых форточках и тихо, уныло шуршал что-то свое свежими, не больше года назад, наклеенными на стены обоями.

Сегодня у Егора было хорошее настроение, он не собирался пролеживать в номере весь вечер, а ожидал темноты, что бы спуститься вниз, в гостиничный ресторанчик и как следует отметить фактическое окончание своей поездки. Вот только сделать ему этого не дали… в коридоре послышались быстрые шаги множества ног, взволнованные громкие и не очень голоса, и дверь в номер, после короткого стука, распахнулась.

– Нашли! – выдохнул на правах старшего по званию генерал Ложкин. – Нашли, товарищ Пухов…

Егор собрался было открыть рот, но спохватился, вспомнив, что до сих пор продолжались поиски обломков «летающей тарелки», по которой отработали местные пэвэошники. Территория, над которой сбивали нарушителей запретной для полетов зоны, чересчур велика, что бы можно было всё до крошечки, как указывали из столицы, собрать за неделю. Конечно, спрашивать у радостно-возбужденного генерала, тарелку они нашли, миску или еще какую суповую принадлежность, Пухов не стал. Не к лицу столичному контролеру такой сарказм, больше похожий на издевательство. Да и не успел Егор Алексеевич ничего спросить.

– Но только там такое, товарищ Пухов, такое…

Глаза у генерала округлились и стали больше похожи на пуговицы на генеральском мундире, а руки произвели непонятную жестикуляцию, начав очерчивать круг и закончив его треугольником где-то на уровне пояса. Как такое удалось генералу, Егор Алексеевич понять не смог. Видимо, находка повергла вовсе не склонного к панике Ложкина в натуральный шок, то ли подтвердив слухи о внепланетном происхождении «летающих тарелок», то ли… «Как бы не свою секретную технику там грохнули», – удрученно подумал Пухов, но вслух сказал:

– Вы хотите пригласить меня на место находки? Или обломки уже доставили в город?

«Кажется, я совсем привык к местным обычая и жаргону за две-то всего недели», – подумал Егор, сообразив, что он назвал городок городом. Это было местной, смешной и забавной ахиллесовой пятой, и аборигены ужасно расстраивались, когда их место жительства приезжие называли городком. «Город Забайкальск-12» для них звучало гордо, не то, что городок при ГОКе.

– Нет-нет, – потешно замахал руками генерал, но забавность его жестикуляции мог оценить разве что полностью от Ложкина независимый руководитель местной госбезопасности полковник Ремезов, вошедший в номер контролера следом за военным комендантом объекта, как официально именовался генерал Ложкин. – Нет, всё еще там, в тайге, совсем в другом месте, где мы и искать-то не думали… как они туда попали…

– Товарищ Пухов, – Ремезов выдвинулся поближе к контролеру и решил внести свою лепту в безалаберный доклад генерала. – Охотники нашли выжженный круг прямо в лесу. Среди деревьев. Но – пожара не было, поэтому они и сообщили, как о странном. Там, на пепелище, находится что-то очень похожее на «тарелку», по которой стреляли зенитчики. Сейчас на месте работает оперативная группа. Мне доложили буквально перед приходом сюда, что все сведения подтвердились. Есть остатки неопознанного объекта. Подготовлен вертолет, можем вылететь прямо сейчас.

– Почти ночь на дворе, – Пухов скосился в окошко и только тут сообразил, что кто-то из вошедших совершенно бесцеремонно включил в номере свет. – Увидим ли что?

– Увидим, – заверил генерал. – Если надо, мы туда зенитные прожектора подтянем…

Чувствовалось, что генерал рвется «в бой», и не будь в городке проверяющего контролера, то уже давно улетел бы в тайгу, к месту падения «летающей тарелки», пусть на поверку она и окажется фикцией. Но присутствие Пухова связывало руки, и Ложкин едва ли не впервые за время своего генеральства пытался не приказывать, а по-человечески уговорить более высокопоставленное лицо поддержать его порыв.

…Вертолет сел поодаль от пепелища, иначе поднятая винтами пыль и гарь не дала бы прибывшим спокойно осмотреть место при любом освещении. До самой точки, означенной на летных картах, как «спецзона», добирались пешком, по едва заметной, свежей тропинке, видать, не они первые додумались сажать машины в сторонке. Егор Алексеевич обратил внимание на пронзительный свет за деревьями в том направлении, куда они шли. «Вот же шустрые ребята, – подумал Пухов. – Успели и освещение наладить, и вертолетную площадку, и все это – посреди тайги, в самой глуши…»

Полянка, к которой они вышли, была круглой, с первого взгляда понятно – искусственного происхождения. Похоже, «летающая тарелка», опускаясь на землю, выжгла её прямиком в лесном массиве, не обращая внимания ни на вековые деревья, ни на подлесок. Всё превратилось в пепел, но не простой, а будто бы покрытый непонятным лаком, поддерживающим уцелевший на периферии полянки кустарник, траву, кое-где и грибы в странном состоянии вроде бы целых и не тронутых, и в тоже время – мертвых, почерневших от невероятной температуры, несколько часов назад бушевавшей здесь.

– Я так думаю, это у него система пожаротушения сработала такая, – тихонько сказал идущий за спиной Пухова капитан-пограничник. – Иначе б еще неделю полыхало, а тут, видишь, как аккуратно притушено? искорки в сторону не отлетело…

Большую часть полянки занимал странный обруч из серебристого металла, и только внимательно приглядевшись, Пухов понял, что никакой это не обруч. Светилась и переливалась в ярком электрическом свете тонкая металлическая трубка, делящая почти пополам странное сооружение, больше похожее на гигантскую консервную банку, чем на пресловутую «тарелку» из научно-популярных журналов. Сходство усиливалось еще и тем, что верхняя часть «банки» была будто бы вскрыта невероятных размеров консервным ножом, вскрыта грубо, не эстетично, не вскрыта даже, а искорежена. А полупрозрачная нижняя часть стояла на выжженной земле, поглощая черноту гари, сливаясь с ней, оттого и казалось, что начинается аппарат только с середины, с обруча…

Вокруг «тарелки» возились закутанные в «химку» и противогазы люди.

– Это мы на всякий случай, – пояснил про средства защиты пограничник. – Сам понимаю, что глупо, замеры уже провели, ни радиации, ни химии какой вредной нету… но как-то очень не хотелось туда бойцов без снаряжения посылать…

– Кого-то нашли? – хрипловато от волнения спросил Егор Алексеевич, приглядываясь, как по периметру полянки бродят одетые в простую полевую форму бойцы.

– Пока ничего, – вмешался в разговор догнавший их Ремезов. – Ночь все-таки, да и начали совсем недавно. Вот только заглянули внутрь – там пусто.

Неожиданно Пухов с гордостью подумал о том, что этакое вот, до сих пор невиданное, чудо разворотили простые зенитные ракеты, для борьбы с ним вовсе не предназначенные. Он удовлетворенно покачал головой и скомандовал, обращаясь ко всей своей группе сопровождения во главе с генералом Ложкиным:

–  Вы продолжайте, продолжайте… Я мешать не буду, просто пройдусь тут немного…

Егор Алексеевич просто захотел хоть на несколько минут остаться в одиночестве, он не старался прямо здесь оценить все возможные последствия загадочной находки. Он даже не мог сейчас однозначно решить – в самом деле сбита «летающая тарелка» или это результат секретной разработки наших научников или зарубежных деятелей от науки.

Проходя наискосок к дальнему углу поляны, что бы взглянуть на неизвестную технику с другого ракурса, Пухов неожиданно споткнулся. Что-то небольшое попало под ногу, хотя на всем его коротком пути до сего момента ничего крупнее разлетающегося под ботинками пепла Егор Алексеевич пока не встретил.

– Фонарь! – негромко попросил Пухов, зная, что отставшие на несколько десятков шагов сопровождающие все равно не оставили его без внимания.

Подскочивший, как чертик из табакерки, помощник Ремезова протянул ему небольшой, компактный, но очень яркий фонарик. Пухов еще в самом начале путешествия через поляну заметил, что с такими тут работают практически все присутствующие, начиная от рядового пограничника и заканчивая прибывшим вместе с ним генералом.

Подсвечивая себе, Егор Алексеевич разворошил пепел в том месте, где его нога столкнулась с чем-то габаритным, не успевшим сгореть в прах. В ярком свете сквозь серо-черную пыль засветилось зеленоватое, малахитовое пятно. Пухов присел на корточки, вглядываясь…

На сгоревшей и странным образом потушенной земле, в нескольких метрах от загадочной «летающей тарелки», в пыли, оставшейся от трав и подлеска, покрытый легким налетом гари лежал очень похожий на человеческий череп и скалился пустым, безгубым ртом. Стоп-стоп… совсем даже не пустым. Из-под лицевых костей прикрепленные к верхней челюсти выглядывали, скалились уцелевшие тонкие и острые клыки, слабо поблескивая невероятным, бледно-салатовым цветом.

…И еще, прежде, чем отшатнуться, заметил Пухов: провал носа на этом странном черепе заканчивался не между глазами, а уходил высоко на лоб…

…– За те сутки, пока танкисты устраивали на полигоне газовую войну, из захоронения исчезла маска, – сказал Егор Алексеевич. – Дай-то бог, что бы это была случайность, и на этот предмет покусился кто-то из солдат или офицеров… А если это сделали не наши люди?

Вяземский сморщился, изо всех сил пытаясь поймать в голове буйно прыгающую с извилины на извилину мысль. И – улыбнулся от радости, когда ему это удалось.

– Я, кажется, знаю, кто это мог быть, – сказал он с легким оттенком гордости.

Ну, еще бы, утереть нос самому ревизору, да еще и по делу, к Вяземскому, казалось бы, не имеющему отношения.

– Перед самым началом учений возле склепа задержали двоих туристов, – пояснил в ответ на жадный взгляд Пухова старший лейтенант. – Их оттуда в пожарном порядке перебросили в город, ведь вот-вот ждали газовую атаку. Пока эти туристы или бродяги, не поймешь кто, в комендатуру не обращались. Живут себе в гостинице, отдыхают после пустыни…

– Мужчина и женщина? – уже деловито уточнил Пухов. – Он – похож на медведя, массивный, но ловкий и страшный. Голову или бреет, или просто рановато облысел. А она – маленькая, худая, черненькая, вот только с яркими, светлыми глазами?

– Мужчина и женщина – точно, – подтвердил Вяземский. – Примет не знаю, но уверен, что они. Больше в город никто не прибывал, а уж из расположения полигона – тем более.

– Вы удивительный везунчик, Валерий Петрович, – задумчиво сказал Пухов. – Мне кажется, вы и сами не представляете, какой… что здесь, сейчас, что тогда, в Австралии… по вам же без малого взвод палил, а хоть бы одна царапина. Так ведь? И вот теперь… Вы знаете, что ваши фигуранты и наши общие подозреваемые поселились в одной гостинице со мной и моей помощницей?

– Опаньки, – только и смог сказать Вяземский, пропустивший мимо ушей вечерний доклад Василисы о перемещениях туристов-бродяг.

«Контролирует их – и ладно», – подумал тогда старший лейтенант.

– Давайте не будем тянуть резину и немного форсируем события, – предложил тем временем Егор Алексеевич. – Вы ведь сегодня в патруле будете вечером?

– Так точно, – ответил Вяземский, уже не удивляясь всезнанию ревизора.

– Так вот, после дежурства заходите к нам, в гостиницу. Знаю, что вы свою предпочитаете, офицерскую, но в этот раз сделайте исключение, – попросил Пухов. – И если наши фигуранты в этот момент будут в местной столовой, то попробуйте поговорить с ними… Просто поговорить, оценить, что это за люди, на что способны… но – без обострения ситуации. Поговорили и разошлись.

– А если…

– Ну, если их не будет в столовой, то вы спокойно пойдете домой отсыпаться, – сказал Пухов. – И вот еще что…

Он протянул старшему лейтенанту маленький, похожий на обычный жестяной значок предмет.

– Микрофон, современными методами не обнаруживается, перехват передачи невозможен, – пояснил Егор Алексеевич. – Прицепите его к себе на форму, а я послушаю ваш разговор…

– Прямо сейчас прицеплять? – уточнил Вяземский, вовсе не желающий, что бы всеведающий ревизор слушал его разговоры в течение всего дня.

– Цепляйте сейчас, а перед входом в столовую включите, – пояснил Пухов. – Видите, тут на обороте красная риска? Сдвигаете её в сторону, и микрофон заработает…

– Понятно… – кивнул старший лейтенант.

Контролер поднялся со стула, давая понять, что разговор окончен, и прощаясь, сказал:

– И вот еще что… передайте капитану Вершинину, что я не пойду смотреть на дезинфекцию, не люблю всякие ужасы. Пусть проводит мероприятие, как он привык, без оглядок на проверяющих… До вечера, Вяземский… 

Другие произведения автора:

Fugit irreparabile tempus 1

Пыль. Часть I. гл.6

Пыль. Часть II. гл.5