"История продолжается" 3(3)

— Надо заодно замок сообразить на дверь, – здраво заметил Андрюха. – Тогда можно будет не пускать, кого не надо. А то проходной двор какой-то.

— Хорошая идея, – согласилась Таня.

— Я тоже за, – вставила Эндра. – У нас, вообще, знаете, что выходит? Коммуна.

— Чего? – уставился на нее Андрюха.

— Коммуна, как у первых хиппи.

— Ага, – фыркнул чернявый, – осталось только обдолбаться, нацеплять где-нибудь вшей и устроить оргию. Кто за?

Эндра вспыхнула, Таня фыркнула, а Владимир оборвал разговор:

— Ты, кажется, собиралась на учебу.

— Ну, да, – Эндра юркнула в комнату, откуда вернулась уже с зачехленной гитарой.

— А зачем это тебе гитара в техникуме? – вкрадчиво поинтересовался Владимир.

— Ну… просто так, – дала Эндра классический ответ.

— А она ни на какую учебу не собирается, – сдал рыжую как стеклотару Андрюха. – Она к метро идет, попрошайничать.

— Неправда! – подозрительно возмутилась Эндра.

— Правда–правда. У тебя на физиономии написано, – фыркнул байкер.

— И ничего не написано! – вспыхнула Эндра. – Вам кажется.

— Слушай, милая, – Владимир реквизировал у рыжей музыкальный инструмент, – тебе разве недостаточно проблем? Полагаю, на данный момент – в самый раз. Деньги у нас пока что, есть. А вот если тебя все же вернут к отчиму – нам уж точно никакие монетки не помогут. Ступай, просвещайся, постарайся состроить из себя искренне мечтающую остепениться прилежную студентку, и о деньгах не беспокойся. Маша, вылазь уже, они давно ушли. Андрюха, сбегай в магазин и принеси мне замок. Ласточка, не грызи ногти.

— Ага, а мне самое ценное указание, – обиделась Таня. – Я что, ни на что не гожусь?

Владимир прищурился.

— У тебя, похоже, печенье пригорает. Или что ты там печешь?

— Пирожки с фаршем! – окончательно обиделась Таня, опрометью кидаясь на кухню. – Пограничная ищейка, блин!

— Поздно уже строить, – буркнула Эндра, делая безуспешные попытки обойти Владимира и подобраться к гитаре. – Мне сегодня сказали иначе как прилично одетой, в целых штанах, без дурацких бирюлек и с отцом в комплекте, не являться. А так, как целых штанов и отца у меня не наблюдается, то нечего туда и мотаться.

— Ничего, я с тобой, – невозмутимо отозвался Владимир. – Ласточка, ты не могла бы одолжить ей штаны и свитер?

Из кухни донесся грохот, неприличное слово, хлопок дверцы духовки – и только затем явилась сама Таня, тряся обожженной рукой и сходу скептически оглядев Эндру.

— Штаны великоваты будут... Наденешь мое платье и сверху свитер – под ним выреза не видно. И сапоги.

— Они на размер больше! – ужаснулась несчастная Эндра.

— Ничего, подтяни шнуровку, шаркать не будешь.

Андрюха ушел в магазин. Таня вернулась к духовке. Маша увязалась за ней – помогать. Таким образом, помощи было ждать неоткуда, и Эндра с сожалением капитулировала.

— Все равно к вам они придерутся! – пискнула она. – На вас крупным шрифтом написано – «НЕФОРМАЛ».

Владимир машинально обернулся и критически оглядел себя в зеркало. Оттуда на него смотрел не по возрасту серьезный, с ранней сединой в волосах, тридцатилетний мужчина. Крепкий и сильный, нордические черты, сломанный нос, смуглая кожа, слегка циничный прищур ярко-зеленых глаз и длинный хвост густых темно-медных прямых волос. Прямая осанка, простая одежда, потрепанные солдатские ботинки, жилистые рабочие руки, на левой – часы с металлическим ремешком. «Чайка»... Если аккуратно причесаться и сменить косуху обычной курткой – почти приличный человек получается. С точки зрения обывателя. Впрочем, куртку все равно придется сдать в гардероб, так что, это неважно.

— Не говори ерунды. – Он натянул косуху. – Поехали.

— На метро? – на всякий случай, уточнила Эндра.

— Нет, на «Урале» к ним явимся. С опозданием на четыре часа, которые мы проведем в пробках. Кстати, без оригинала свидетельства об оформлении опекунства мне никто не поверит, ты в курсе? Надеюсь, у тебя хотя бы справка есть?

— У вас имя не совпадает с именем моего дорогого батюшки, – заметила Эндра. – Может, вам лучше представиться сводным братом? Или дядей, например… из документов у меня есть справка об опекунстве, справка о том, что я псих и студак. И все.

— Пирожки мы вынули, они остывают, – в комнату вернулась бодрая Таня. – Так, сейчас…

Она выдала Эндре свое платье и свитер.

Рыжая убежала в ванную – переодеваться и скоро явилась уже в Таниной одежде. Свитер был чуточку великоват и не обтягивал, а лежал свободно. Юбка от платья кончалась чуть выше колен. Эндра во всем этом явно чувствовала себя неуютно, а вот Таня осталась довольна:

— А тебе идет! – оживилась она. – Ты только еще расчешись.

Эндра потянула двумя пальцами вьющийся медный локон.

— Не, это будет уже перебор. И феньки ни за что не сниму! – заранее предупредила рыжая, сокрушенно оглядывая себя в зеркало. – Ну и на что я похожа…

— Почти на приличную девку, – жизнерадостно отозвалась Таня, отбрасывая полотенце, которым она вытирала руки, и хватая гребень. – Так, не вертись...

— Опаздываем, – сообщил Владимир.

— Иду... – Таня нещадно прочесывала можжевеловым гребнем густые Эндрины кудри. – Так... еще немного... нам бы пенку для укладки, ну да ладно, и так сойдет.

— Ай! – вскрикивала Эндра. – Ты мне все волосы сейчас повыдираешь... больно...

— Расчесываться надо потому что чаще, чем раз в месяц, – припечатала Таня. – Ну, вот. Рукава подальше натяни, раз уж с феньками расставаться не хочешь. Вот так. – Она отступила на шаг и оглядела свою работу. – Красавица!

— Все, опоздали, – сказал Владимир. – Скорее.

— Иду, иду… Елки-палки… Красавица, а мне не нравится…

Она оперативно вытряхнула из большого рюкзака документы, сунула их в сумку и, на ходу надевая ее через плечо, выбежала в коридор.

— Живее, – поторопил ее Владимир, который уже успел собрать волосы в аккуратный хвост и зашнуровать ботинки.

Эндра влезла в Танины сапоги, наскоро подтянула шнуровку – сапоги оказались почти в пору и великоваты были самую капельку – и они с Владимиром, попрощавшись, вышли на улицу.

— Погодите! – нагнала рыжая байкера и ухватила за руку. – Не так быстро, пожалуйста… Я во всем этом за вами не успеваю…

— А придется, – уведомил Владимир, ускоряя шаг. – Скорее.

Эндра кинулась вприпрыжку.

 

 

Андрюха шел вдоль трамвайных путей и думал, что, в сущности, не так уж все и плохо. Даже хорошо. Было несколько обидно из-за Владимира – но ведь с другой стороны, он прав. Ведь друг – это же не собственность. Нельзя требовать от него всего и разом. Да к тому же, счастье друга – это и твое счастье. А Владимир, правда, сделался лучше. Как-то живее...

Байкер перешел дорогу, свернул – и тут столкнулся с девицей. Девица была молодая и ярко накрашенная, хрупкая и голубоглазая. На голове аккуратно лежали обесцвеченные, но, тем не менее, блестящие волосы. Она шагнула к Андрюхе, перегородив ему дорогу.

— Простите, – сказала девица. – Я ищу одного человека...

— Я вам что – информбюро? – разозлился Андрюха. – Пойдите, гражданочка, к черту. Это во-он туда.

В указанном направлении, правда, находился только винный магазин, но Андрюху это ничуть не смутило.

— Отстаньте от меня, короче, – завершил он, решительно огибая девицу.

Но девица, стратегически воспользовавшись его маневром, ухватила байкера за рукав косухи.

— Нет, вы погодите! К черту я всегда успею. Не могли бы вы мне помочь?

— Не мог бы, – отрезал Андрюха, высвобождаясь и отодвигая девицу, но она отстать не пожелала, и неотлучно следовала за ним.

— Вы понимаете, мне же домой надо, – вещала она что-то неразборчиво-жалобное. – Я его ищу-ищу… а вы мне помочь не хотите! Ну, постойте, пожалуйста!

Наконец, Андрюха остановился и развернулся.

— Послушайте, – начал он, резко чеканя слова, – что вам от меня надо?! Пропал человек – обращайтесь в милицию. Или вы считаете, что я всю жизнь мечтал искать пропавших на добровольных началах?.. Так вот, вы ошибаетесь. У меня свои дела есть.

Девица растерянно заморгала, затем, видимо, взяв себя в руки, шустро извлекла из сумочки фотографию и сунула ее под нос байкеру. Андрюхе сделалось как-то нехорошо. Глядя на снимок снизу вверх наискосок, можно было отличить знакомое колесо со знакомой царапиной, пыльную цепь, педаль и коробку движка. Далее следовал темно-рыжий растрепанный хвост, перемазанная машинным маслом рука, его, Андрюхин, гаечный ключ, потертый рукав косоворотки и ехидная улыбка генерал-майора Селиванова.

Все бы ничего, но автором снимка по праву считалась некая Катенька, девушка из какого-то недалекого города, подобранная ими по дороге и проехавшая несколько дней на багажнике Владимирова мотоцикла в начале прошлого лета. Катенька была весела, в быту неприхотлива, и в постели (если быть точнее, в палатке) просто прекрасна. А главное, единственным ее капризом оставалось разнообразие. То есть – подобрал-то ее Владимир, но черноглазый Андрюха предпочитался ею через раз. Помимо всего прочего, она была художницей, и повсюду таскала с собой фотоаппарат.

Катенька исчезла, затерялась где-то в бесконечных дорогах, бесследно унеслась по кровеносной системе цивилизации, оставив на прощание множество веселых историй и анекдотов, жаркое летнее марево и легкий запах дешевых духов.

Андрюха глядел на фотографию, и вспоминал, как пил холодную минералку, глядя, как Владимир неспеша ремонтирует старенький движок, легкий и короткий летний дождь, прибивший пыль, да жаркие Катенькины поцелуи.

Откуда взялась фотография у этой крашеной?..

— Вы знаете его? – настойчиво повторила девица, тыча фотографией под нос.

— Нет, – сквозь зубы обронил Андрюха и, грубо толкнув девицу, быстрым шагом перешел улицу, напоследок выдернув снимок из холеных пальцев.

Нечего.

Другие произведения автора:

"История продолжается" 3

"История продолжается" 3(2)

Город посреди леса: эпилог