«Ре» второй октавы.

 ***

Перед концертом председатель Фонда Мира и по совместительству Союза композиторов Армении Эдуард Мирзоян пригласил меня пройтись по Дому музыки, которым он очень гордился.
На  сцене, увидев Мирзояна,  подошли сотрудники этого грациозного сооружения, и один из них с озобоченным видом сообщил Эдуарду Михайловичу, о том, что  «Ре» второй  октавы западает, поэтому концертный рояль надо бы заменить, либо настроить.  Эдуард Михайлович отмахнулся.
- Это ведь не конкурс, а  всего лишь благотворительный концерт, так что обойдется. К тому же, чтобы заметить, что  «Ре» второй  октавы западает – стал, повышая голос, пояснять Эдуард Михайлович, -  нужно иметь не только абсолютный слух, но и досконально знать исполняемое произведение. Рабочие растерявшись отошли, а Эдуард Михайлович до начала концерта все повторял:  «Ре» второй  октавы западает, подумаешь проблема!"
Для тех, кому предстояло в этот вечер выступать, прямо за сценой, из сдвинутых офисных столов соорудили  огромную "поляну".  Расставили  десятка два,  бутылок  спиртных напитков и немереное количество наспех нарезанных мясных закусок.
Музыканты, надо отдать им должное, своеобразно отметили хлебосольство хозяев; они не дожидаясь приглашения, бесцеремонно с криками «ура-а-а» навалились на содержимое поляны  и … начался концерт.  
Никто, как показали дальнейшие события, не собирался, в ожидании своей участи, трястись от волнения за кулисами. Услышав свое имя, артисты,  выказывая откровенное недовольство, с кислой миной  поднимались из-за стола и выходили на сцену, с тем, чтобы как можно быстрее вернуться.
Возвращение артистов со сцены оформлялось в соответствии  со сложившейся иерархией в музыкальном мире.  Естественно, первую очередь, с присущим востоку красноречием, звучали поздравления. Самых, самых встречали аплодисментами,  корифеи могли позволить небольшие замечания в адрес молодых и т.д.
В этом процессе участвовали все, каждый играл свою роль и не выходил за рамки предназначенного ему судьбой статуса.
Молчал лишь я один.
Надо сказать, что за столом собралась вся элита армянской музыки, а мне не то что «медведь на ухо наступил» – очевидно, стая разъяренных слонов промчалась, да к тому же полное отсутствие музыкального образования сделало меня молчаливым свидетелем этого музыкального капустника, и мне оставалось лишь молча поедать закуски да прикладываться к бокалу с вином.
В первые минуты застолья сотрапезники-музыканты  иногда поглядывали на меня в ожидании той или иной реплики, но, убедившись, что я от волнения не в силах и рта раскрыть потеряли ко мне интерес.  Это конечно никак не устраивало меня.  
Ведь только что на сцене я им раздавал награды, а они в знак благодарности расшаркивались передо мной,  теперь же игнорируют, в упор не замечают.
Со сцены вернулась  известная, супер-титулованная пианистка Светлана Навасардян, соответственно посыпались «ахи» и «охи» и  я … решил нарушить «обет молчания». Заметив мои телодвижения все обернулись на меня и притихли.
- Светлана Агвановна,  - спокойно, эдак небрежно, подал голос я. Я отметил воцарившуюся за столом тишину и уже втайне возликовал.  
– Мне показалось что  «Ре» второй октавы, - я снова сделал паузу и обвел взглядом изрядно нализавшихся, во все глаза рассматривающих меня музыкантов и выдохнул:  « западала?»
Шок охватил всю эту высокомерную братию, Каждый застыл в позе, в которой  застала его моя фраза, нарисовалось нечто похожее на немую сцену из гоголевского Ревизора.
Светлана Агвановна растерянно посмотрела на меня и кивком  головы подтвердила мною сказанное.
----
Нет смысла описывать, что произошло после этого.
Еще долгие годы некоторые свидетели этой «исторической» фразы при встрече  метров за  десять начинали расшаркиваться  и приветствовать меня.